Страница:
Он лежал в теплых лучах с закрытыми глазами, не в состоянии понять, где находится. Честно говоря, это не слишком его заботило. Боль во всем теле пробудила в принце любопытство, а вместе с ним и воспоминания. Он вскочил. Нет, ему это не приснилось. Он действительно выполняет свой замысел. Несмотря на жару, по его телу пробежала дрожь. <Не думай об этом, - велел он сам себе. - Просто действуй> . Сердитый Хирел хмуро уставился на него, еще не совсем проснувшись. В лучах солнца он напоминал блестящую золотую статую. Увидев его мрачное лицо, Сареван рассмеялся и вскочил на ноги. - Вставай, - сказал он. - Поскакали дальше. Как и прежде, за ними не было погони. Сареван не чувствовал облегчения, потому что не доверял этой тишине, но на короткое время смирился с ней, и его бдительность немного притупилась. Сареван набирался сил. Кожа Хирела стала темнее, он потерял свою надменную маску и иногда улыбался. Пару раз он даже рассмеялся. Но в основном хранил угрюмое молчание. - Наше приключение может плохо кончиться, - сказал он во время третьего или четвертого привала, когда они проскакали до самой ночи и почти до полудня проспали в своем убежище. - Мой отец способен быть не менее непреклонным, чем твой. - Но даже мой отец не решится атаковать Асаниан, пока я буду заложником в Кундри'дж-Асане, - подчеркнул Сареван. - Если мы туда доберемся. Даже если тебя поймают и вернут твоему отцу, у тебя будет меньше оснований для страхов, чем у меня. Никто в твоей империи не желает твоей смерти. Тогда как я и моя... - Будь что будет, - сказал Сареван. Он растянулся на спине, заложив ладони за голову. Было жарко, и он разделся, выстирал штаны и положил их сушиться на солнце. Теплые лучи согревали его кожу, в жарком воздухе разливался аромат пряного папоротника. Он зевнул. У него зачесалась спина, и он изогнулся, чтобы почесать ее. Хирел наблюдал за ним. Не переставая думать, Сареван перекатился на живот, положив подбородок на переплетенные пальцы. У него снова начала отрастать борода. Он чувствовал, как колется щетина. По мере роста вряд ли она будет выглядеть более привлекательно, чем когда он в первый раз решил отпустить бороду. Сареван потер подбородок и попытался не обращать внимания на пристальный взгляд, направленный на него. Мгновение - или вечность - он видел в глазах Хирела сострадание. Когда Сареван вновь взглянул на него, юноша уже спал, свернувшись калачиком, словно маленький ребенок. И все же он больше не был ребенком. Он уже вступил в стремительную пору первой возмужалости, и время незаметно, но неуклонно изменяло его от рассвета к рассвету, от часа к часу. Если при первой встрече с Сареваном на границе Карманлиоса раненый и высокомерный Хирел доставал ему до плеча, то теперь его рост увеличился на целую ладонь. Его голос почти перестал срываться, а если это и происходило, то звучал он хрипло, а не визгливо. Совсем скоро этот голос будет низким, а ростом Хирел уже и теперь превосходил многих сверстников. Его плечи становились крепче и шире, и кафтан обтягивал их чересчур плотно. В нем почти не осталось прежней мягкости, и только нежная округлость щек и подбородка да полные губы еще напоминали о том, что когда-то он смахивал на девушку. Хирел становился мужчиной именно тогда, когда мужество было важнее всего. И все же в некоторых вопросах он оставался по-прежнему юным: это проявлялось в том, что он ел, и в том, как долго он спал. - Ты рожден от кровных родственников, - сказал Сареван, когда они разбили лагерь к западу от Индерана. - Твоя кровь хороша, но она слаба. И даже если тебе захочется иметь сына, чтобы впоследствии воспитать из него мужчину, ты, парень, ничего не сможешь поделать: у тебя нет сестры, которую ты мог бы взять в жены. - Что! - вскричал Хирел с притворным, а может быть, и искренним негодованием. - Уж не хочешь ли ты сказать, что я должен наплодить целый выводок метисов? - Смешанная кровь сильна, - ухмыльнулся Сареван. - Посмотри хотя бы на меня. Во мне смешались все существующие расы. Восемнадцать дней назад я чуть ли не разлагался, а теперь - вот он я. Я могу скакать всю ночь, питаясь лишь воздухом и мясом дикого оленя, я полдня провожу в седле, утоляя жажду солнечным светом, и при этом я гладкий, как тюлень. Сареван намеревался пошутить. Но, посмотрев на себя, он чуть заметно вздрогнул. <Ха, - подумал он, - а ведь это правда!> Он действительно был силен как никогда. Он ощупал свое лицо, подавляя желание достать осколок зеркала. Все углы и впадины были прежними, кожа уже не так туго обтягивала череп. И все это благодаря воздуху, и мясу дикого оленя, и солнечному свету, а еще снам, которые, хоть и были тягостными, не превращались в пытку. И попрежнему их никто не преследовал. Никто. Однажды Хирел отважился сделать вылазку в город, вооруженный своим загорелым лицом, бродяжьим одеянием и пригоршней серебряных монет. Он вернулся с набитыми дорожными мешками и с последней монеткой в кошельке. - Я принес новости. - Он сел на корточки рядом с Сареваном, который жадно набросился на сладости, ставшие для него главной наградой. Пока Сареван смотрел на него с полным ртом сладостей и пряностей, юноша съел немного орехов в меду. - Нет, Солнечный принц, я ничего не слышал о нашем побеге и не видел ни малейших признаков погони. Ходят слухи, что принц Саревадин находится в Хан-Гилене у деда и готовится к исполнению нового долга: вскоре он должен стать регентом Янона. Это задумано, чтобы подготовить его для более великого трона. У Саревана захватило дух. Пряник потерял внезапно свой вкус, и он с трудом доел его. Пальцы сами потянулись к свежей поросли на подбородке. Совсем никакой погони? Вряд ли. Однако он и сам заметил это. Странно, что простолюдины так подробно обсуждают то, о чем они с отцом говорили с глазу на глаз, словно он никогда не совершал предательства и действительно послушно отправился туда, куда его хотели отправить. В этом вообще не было никакого смысла. И тем не менее какой-то смысл был, и это пугало Саревана. Словно кто-то знал или предполагал, каковы его намерения, и поощрял это или, во всяком случае, не собирался препятствовать... словно кто-то хотел замести его следы, пойти ради него на явный обман... Шатри обещал сделать именно так, но он не обладал необходимой для этого силой. Вадин? Повелитель севера душой и телом принадлежал своему императору. Даже ради своего тезки, которого он любил как собственного сына, он не будет действовать вопреки воле Мирейна. Элиан - может быть. На это она способна. Но почему-то ему казалось, что она не участвует в этом. Князь Хан-Гилена... Сареван трогал свою бородку и хмурился. Это была его измена, и никто больше не может быть к ней причастен. Он не хочет делить ее с некой безликой силой, с хитросплетениями причин и контрпричин, которые теперь смешивались с его собственными намерениями. Эта сила без его позволения вторгается в его планы, а он даже не может назвать ее по имени. - О тебе отзываются очень хорошо, - сказал Хирел, не обращая внимания на терзания Саревана. - Даже самый последний бездельник помнит тебя или заявляет, что помнит. Тебе известно, что ты провел девять месяцев в темницах самого императора зла? Ты бежал с помощью огня и магии, взяв в заложники его наследника, и погиб в битве с его магами; тело твое вернулось в Эндрос, растерзанное на девять частей, которые лежали на спинах демонов. При помощи своей силы твой отец собрал останки. Он призвал твою душу от Аварьяна и снова вложил в тебя жизнь. Сделав это, он поклялся: император Асаниана будет подвергнут тем же мучениям, которые перенес ты. Саревану хотелось вскочить на ноги и убежать в лес. Спрятаться от всего этого или ринуться навстречу судьбе, проклиная всех лжецов со всеми их обманами. Он неподвижно сидел, следя за Брегаланом, который щипал траву, равнодушный к людям и их войнам. - Нас никто не преследует, - сказал Хирел. - Никто о нас не говорит. Всех интересует только война и вооружение, а также вопрос о том, кто будет собирать урожай, если военные действия затянутся надолго. Сареван почувствовал, как пламя его гнева разгорается все сильнее. Он не стал гасить его. Слова сами пришли ему на ум как бледные тени его ярости. - Мне это не нравится, - сказал он. - Мне это совершенно не нравится. - Это идет нам на пользу, - убеждал Хирел. - От этого воняет до самых небес. - Сареван одним прыжком оказался на ногах. - Юлан! Брегалан! Вперед, быстро!
Брегалан был резвее любого другого жеребца, ведь в нем текла кровь Бешеного, а кобыла родилась в диких краях и была объезжена зхил'ари. Они прекрасно справлялись с длинными пробегами и не нуждались в длительных выпасах. Таков был и сам Сареван, а вот Хирел оказался не столь крепким. Ему нужно было спать и есть. Сареван, приказав себе хранить спокойствие, покорно соглашался на очередной привал и тихо лежал на траве, глядя на катящийся по небу солнечный шар, пока его спутник спал мертвецким сном. Сам он почти не спал. После битвы с магами в Асаниане все, что он слышал и видел наяву и во сне, связалось воедино. Он пока еще не мог найти этому разгадку, но перед ним уже маячили слабые контуры. Он перестал злиться. Он поклялся и выполнит клятву: имя того, кто стоит во главе этого заговора, станет ему известно. Тогда он заставит заплатить за все. Чем дальше они ехали, тем спокойнее казался край. Но это было лишь видимостью. В каждом городе имелся отряд вооруженной стражи. В каждом замке шло военное обучение, а в, кузницах ковали новое оружие. На дорогах было мало путешественников, а те, которые встречались им, держали руки на оружии и хранили бдительность. Не все люди, собравшиеся в военные отряды, намеревались сражаться за своего императора. Некоторые из тех, кому предстояло сделать это, перед отправкой на войну решили отомстить кровным врагам или, чтобы ожидание не показалось слишком скучным, добыть кое-какие трофеи. Средств к существованию у армии оказалось более чем достаточно: капитан оттачивал мастерство своих воинов, совершая короткие набеги, и кормил солдат тем, что они добывали. Чего же еще желать! Никто из них не приближался к Саревану. Может быть, это происходило благодаря бдительности Юлана и его собственной осторожности. Но он не мог бы поклясться, что уверен в этом. Сареван скакал, потому что должен был двигаться, увлекая за собой остальных. Он не переставал бояться, что впереди ждет ловушка: заговор разоблачен, и границы закрыты для него. Поэтому теперь любая западня не стала бы для него неожиданностью.
Наконец они добрались до границ Карманлиоса и до Асан-Виана, задыхающегося от жары, характерной для того цикла Ясной Луны, который называется Солнечной Наковальней. Кобыла Хирела начала хромать, и даже у Брегалана под опаленной шкурой резко выступали ребра. Хирел поник головой, его тело находилось в постоянном напряжении, и он судорожно сжимал поводья при малейшем толчке. Под глазами пролегли голубоватые тени. Виан был замком, который среди прочих управлял городом Магрин. Его хозяин умер, не оставив после себя ни вдовы, ни наследников; согласно его воле, все имущество было передано заботам жрецов Солнца. Старшей жрицей во владениях барона оказалась Орозия из Магрина. Она ожидала путников. А вместе с ней их ждали девять зхил'ари и дюжина асанианцев с горсткой надежных слуг. Они по-разному приветствовали принцев: зхил'ари - с восторгом, асанианцы - сдержанно, а Орозия долгим, теплым взглядом. - Добро пожаловать, мой господин, - сказала она, - и в добрый час. Сареван пристально посмотрел на нее. Она улыбнулась. Он не видел и не чувствовал в ней никакого подвоха. Спустя мгновение он низко поклонился. - Преподобная сестра, все благополучно? - Все замечательно. Сареван все время пребывал в таком напряжении, что, когда оно отпустило его, он пошатнулся. Орозия оказалась рядом, а вместе с ней и девять зхил'ари, встревоженные и взбудораженные. Он отмахнулся. - Эй, не вертитесь возле меня. Посмотрите лучше, как там львенок. Дикари послушались его. Орозия осталась. - Я приготовила все, что ты приказал. Сареван подумал о ее верности, о ее силе. Из-за вновь возведенных стен его разума пробилась улыбка. Он коснулся пальцем ее щеки, отчасти из озорства, отчасти в знак глубокой привязанности. - Ты не одобряешь моего решения, да? - Конечно, не одобряю. Я только наполовину безумна. Но эта половина возобладала над разумом. И остается лишь надеяться, что твоя безрассудная идея принесет свои плоды. - Орозия осеклась. - Ладно, хватит. Времени мало, а границы слишком хорошо охраняются с обеих сторон. Ты будешь отдыхать эту ночь и следующий день. Завтра, как стемнеет, ты должен ехать. Не раньше, хотя Сареван сгорал от желания отправиться дальше. Хирел не выдержал бы еще одну ночную скачку, а при свете солнца они не смогли бы незамеченными проехать мимо обеих армий. По крайней мере общество, в котором они оказались, было превосходным, пища вкусной, а вино холодным и сладким. Сареван опустошил целый кувшин с помощью Орозии, засидевшись с ней допоздна в комнате, которая когда-то принадлежала прежнему владельцу замка. - Ты хорошо выглядишь, - заметила она, когда в их беседе под влиянием винных паров наступила пауза. - Ты хорош как никогда. Можно подумать, что ты получаешь пищу прямо от самого Солнца. - Этого я делать не могу, - сказал Сареван. - И не смогу никогда. - Разве? Вино ударило Саревану в голову. Язык заплетался, но опьянение избавляло от боли, позволяя с легкостью произносить слова признания. - Я больше не владею магией. Я уже свыкся с этим и не теряю время в жалобах на злую судьбу. Даже забавно, когда я перестаю думать об этом. Ничьи мысли не проникают сквозь мою защиту. Никакое пламя не стремится вырваться наружу. - Разве? Сареван уставился в свой кубок, обнаружил, что в нем пусто, и до краев наполнил его. Сделав жадный глоток, он рассмеялся. - Ты Просто воплощение непогрешимой мудрости, о друг юности моей. Ну конечно, это так. Эта часть меня умерла. Исчезла. Сгорела. Я просто человек среди прочих людей, не больше и не меньше. - Разве? - снова повторила Орозия. - Ты никогда не станешь обычным человеком. Ты сын наследника Солнца. - Ах да. Остается искупить еще и это, не так ли? Она отвесила ему звонкую пощечину. Сареван разинул рот от удивления. Жрица сверкнула на него глазами, в которых кипел гнев. - Неужели мы так долго трудились в Эндросе и Хан-Гилене, чтобы вырастить дурака? Неужели философы правы, говоря, что великие по своей природе люди порождают идиотов? Неужели ты ослеп, Сареван Ис'келион? Посмотри на себя! Ни один смертный не может выдержать того, что выдержал ты, скакать так, как скакал ты, и после этого выглядеть не более усталым, чем человек, который засиделся в поздний час за кувшином вина. - Отец вылечил меня. Вот и секрет чуда, которое ты видишь. - Это не так, - упрямо сказала Орозия. - Я смотрела на тебя со стены. На твоем лице сияло солнце, оно вливало свой свет в твое тело, наполняя тебя, как вино наполняет кубок. Сареван выпил вино. - Пусть так. Бог не оставил меня. Возможно, он одобряет то, что я делаю, несмотря на уверения моего отца в обратном. Но это не делает меня магом. - А кем это делает тебя? - Служителем бога. - Сареван зевнул и потянулся. - В этом нет ничего нового. И все-таки я радуюсь этому. Я затеял великую измену, Орозия. И ты еще можешь избежать позора, если будешь действовать быстро. Она действовала: коснулась его руки, взглянула ему в глаза. Сареван вздрогнул. Мало кто знал тайну Орозии - она тоже была магом. Никто не обладал подобной силой, могущественной, искусной и при этом странным образом ограниченной. Лишь положив руку на тело человека, она могла проникнуть в его разум. Но никто не мог прочитать ее мысли, если она не желала этого. И совсем никто не мог путешествовать по разуму Саревана. Орозия слабо вздохнула и отвела взгляд, хотя ее рука по-прежнему касалась Саревана. Его пальцы сжались вокруг ее ладони. - Я буду бороться, - сказал он, - но не хочу, чтобы обвинили тебя. - Не беспокойся за меня. Я тоже сделала бы все, чтобы предотвратить эту войну. Хотя и не ценой твоей жизни. - Может быть, до этого и не дойдет. Орозия ничего не сказала. Она хотела сказать так много, что решила лучше промолчать. Через несколько минут Сареван отправился в постель. Он чувствовал, что она не последовала его примеру и целую ночь просидела в комнате, наполненной винными парами, уставившись в темноту, проникнуть в которую она была не в силах.
Сареван и не подозревал, как беспокоится за Хирела, пока не увидел, какую пользу принесли принцу целая ночь сна и целый день бездействия. Он даже обрадовался, когда Хирел скользнул по нему взглядом и одарил его одной из своих самых двусмысленных улыбочек, хотя и в присутствии Орозии. Это было хорошим признаком: с мальчиком все обстояло нормально, просто его всю жизнь баловали. Он не может умереть от нескольких дней упорной скачки. Но эти дни были только началом. - Оставайся здесь, - предложил Сареван. - Ты будешь в безопасности. Можешь послать со мной знак своему отцу, чтобы доказать, что ты жив и здоров. Хирел не удостоил его ответом. Когда настала ночь, он был готов отправиться в путь, одетый как молодой лорд из восточного Асаниана, приверженец стиля олениай: черные одежды, головной платок, два меча; не было только маски, носить которую позволялось лишь настоящим прирожденным воинам. В его мешке лежал знак из резной слоновой кости, с помощью которого все ворота Золотой империи откроются перед ними и все постоялые дворы предоставят им ночлег, стол и свежих лошадей. Двенадцать настоящих олениай окружили его, похожие на тени в сумерках, молчаливые и в масках. Они даже не взглянули на Саревана. Его роль была менее простая и более опасная: ему и 3ха'дану, который был почти такого же роста, как Сареван, предстояло изображать рабов юного лорда. Хирел насмешливо и с явным удовольствием указал на то, о чем никто из остальных не вспомнил: рабы в Асаниане не носят бород и длинных волос, 3ха'дан издал вопль отчаяния. Сареван проявил непреклонность, крепко сжав в кулаке свою жреческую косу. - Она принадлежит богу. И я ее не отдам. Юный принц как бы случайно уставился на руки Саревана. Сам он уже дважды пожертвовал своими варварскими когтями, на этот раз чтобы выглядеть как истинный воин, так же как некоторое время назад - чтобы казаться простолюдином. - Это совсем другое дело! - огрызнулся Сареван. - Послушай-ка, львенок... - Мои господа! - Орозия встала между ними, сохраняя серьезный вид и изо всех сил стараясь не улыбаться. - Я могу успокоить вас обоих, хотя повелителю Керувариона придется кое в чем уступить. И Сареван подчинился, сделав это без особого сопротивления. Орозия уверила его, что краска достаточно легко смоется при помощи очищающего корня и золы. 3ха'дан неохотно согласился укоротить бороду, чтобы оба мнимых раба были похожи друг на друга; по той же причине грива Саревана стала короче на целый локоть. Они переоделись в туники рабов, надели на шеи стальные обручи (у Саревана он был намного тяжелее, потому что под серым покрытием скрывалось золото) и встали бок о бок у серебряного зеркала. Сареван глупо разинул рот, а 3ха'дан громко рассмеялся. Они не просто напоминали родственников. Они были как близнецы. Сареван потер руку, лишенную всех медных украшений, и пригладил свои многочисленные, смазанные маслом косички, такие же темные, как у 3ха'дана. - Еще никогда в жизни я не выглядел как кто-то другой. - Ты прекрасен, - сказал его двойник голосом 3ха'дана. - А ты хвастун, - ответил Сареван. Неисправимый 3ха'дан снова рассмеялся. Когда Хирел увидел их вместе, на его лице выразилось удовлетворение. Он переводил взгляд с одного на другого, замирал, снова смотрел. Наконец он зажмурился, глубоко вздохнул и сказал: - Очень... убедительно, - вызвав этим две одинаковые ослепительные улыбки. Сареван постоянно трогал пальцами свою подсыхающую бородку. Его другая рука сжимала прочную цепь, которую с трудом удалось надеть на шею Юлана. Орозия и Хирел в один голос уверяли его, что другого способа в целости и сохранности доставить дикого кота в Кундри'дж-Асан не существует, а Сареван не желал оставлять его даже на попечение Орозии. Они не расставались с тех пор, как стали братьями, и уж конечно, не собирались делать это теперь. С Юланом все обошлось благополучно, но вот Брегалана Сареван не принял в расчет. Хирел оставлял свою маленькую резвую кобылку, не опасаясь за ее жизнь. С голубоглазым жеребцом так поступить было нельзя. В течение четырех лет он видел своего хозяина лишь тогда, когда Сареван делал перерыв в своем странствии и несколько дней проводил дома, или когда ежегодный выезд двора из Эндроса в Янон по пути сталкивался с принцем. Совершенно очевидно, что все это исчерпало терпение Брегалана. Он появился во внутреннем дворике, когда они заканчивали подготовку к отправлению. За ним волочились его разорванные путы. Он не счел нужным нападать на кобылу, которая ничем его не оскорбила, но не желал, чтобы Сареван даже близко подходил к гнедому сенелю, выбранному для него. Сареван схватил жеребца за рога. - Глупый братец, ты угрожаешь моей безопасности. Отойди в сторонку. - Брегалан прижал уши и уперся копытами в мощеный пол. - Дурачок, ты не можешь ехать с нами. Мы будем скакать от одной почтовой Станции до другой и на каждой из них будем менять сенелей. Даже тебе не под силу выдержать такую гонку. Жеребец принялся вращать голубыми глазами. <Испытай меня>, - говорил его взгляд. - И более того, - продолжал Сареван. - О мой брат, по асанианским законам рабу запрещено ездить верхом на жеребце, тем более если это потомок Бешеного. Неужели из-за твоего упрямства мне суждено погибнуть? Брегалан фыркнул и переступил с ноги на ногу. Ему не было дела до человеческих законов. Он хотел оставаться со своим братом. Хирел наблюдал за ними. Сареван поймал его взгляд и замолчал. Его глаза сузились. - Даже если ты останешься с нами, - медленно сказал он Брегалану, то не сможешь везти меня. На твоей спине будет ехать детеныш льва. Брегалан наклонил голову, уткнулся носом в ладонь хозяина и тихонько заржал. Сареван почти гневно оттолкнул его и приказал принести седло. Брегалан был полон достоинства и не показывал своего ликования. Сареван присовокупил к этому уздечку. Жеребец, который никогда в жизни не подчинялся поводьям, открыл пасть и принялся жевать удила, спокойный, как кобылка изнеженной леди. Хирел подошел к нему. Сенель приветствовал его фырканьем. Этим вечером юноша выглядел как настоящий принц, но, стоя рядом с Брегаланом и поглаживая его изогнутую шею, Хирел не мог не дать волю поющему в его душе восторгу. Он легко вспрыгнул на спину жеребца. Сареван пронзил обоих горящим взглядом. - Запомни, - резко и отрывисто сказал он. - Удила - только для видимости, и не более. Держи руки подальше от них. Если ты хотя бы слегка потянешь за повод, если хотя бы одно пятнышко пены появится на шее Брегалана и если после этого он не сбросит тебя со своей спины, то это сделаю я. Хирел раздул ноздри, но ничего не сказал. Его действия достаточно красноречиво говорили за него. Завязав поводья узлом на шее Брегалана, он скрестил на груди руки и надменно взглянул вниз. Внезапно Сареван засмеялся над ними, а скорее - над самим собой. Он предоставил им наслаждаться друг другом и направился к своей безымянной кобыле.
Восемь зхил'ари глядели им вслед, возвышаясь, как каменные идолы, возле неподвижного силуэта Орозии. Сареван один раз оглянулся и взмахнул рукой. При свете факелов блеснуло золото. Он снова спрятал его и повернул лицо к Асаниану. Пограничная стража Керувариона даже не заметила их. Как и было решено заранее, когда компания Хирела приблизилась к границе, отряд молодых дикарей с воплями и смехом обрушился на лагерь пограничников. Один патруль, возвращавшийся со службы, оказался в самой гуще суматохи. Другой патруль, выходящий на обход границ, столкнулся с дикарями нос к носу. А принц Асаниана, двенадцать олениай, два раба с севера и дикий кот незаметно пронеслись мимо них. Стражникам Асаниана могло бы повезти больше. Ведь в конце концов зхил'ари было всего лишь восемь, и они очень старательно убеждали солдат варьяни в том, что их тут целое племя. Теперь настала очередь двенадцати олениай, во главе которых стоял Халид, человек, еще не доживший до седых волос, но уже достаточно искушенный в коварстве. Пока Юлан наводил ужас в рядах кавалерии, капитан провел остальных через границу, путая следы и увлекая преследователей на ложную тропу. К рассвету отряд повернул на восток и столкнулся с группой растерянных всадников на взмыленных сенелях. - Здесь налетчики, - сказал их предводитель, слишком усталый, чтобы гневаться. - Мы потеряли их, но они направлялись на запад. Берегитесь их и будьте осторожны. В лесах бродит лев. Халид ответил как полагалось. Хирел ждал рядом с ним, храня высокомерный вид. 3ха'дан трясся от сдерживаемого смеха. Олениай, скрытые масками и безликие, были невозмутимы, но глаза их блестели. Через час они снова открыто повернули на запад; со стороны казалось, что юный лорд со своей свитой путешествует по стране, полной таких же скитальцев, как он. Через некоторое время к ним снова присоединился Юлан, который смирился с ошейником и цепью, обязательными для его маскировки, и послушно семенил рядом с Брегаланом.
ГЛАВА 14
- Теперь я в этом уверен, - сказал Зха'дан, когда они оказались на переполненной почтовой станции. - С нами бог. Иначе нам не удалось бы с такой легкостью добраться сюда. Он сказал это на ухо Саревану на языке зхил'ари, не слишком стараясь соблюдать тайну. Сареван нахмурился в ответ. - Не важно кто - бог или смертный, но он плетет свою паутину, чтобы заманить нас в ловушку. Он оглянулся. Люди смотрели на них искоса, на асанианский манер. Халид разбирался с хозяином. Хирел сидел за столом вместе со своими олениай и ждал; огромный дикий кот охранял его, а необычные рабы наливали ему вино и привлекали всеобщее внимание. Сареван надеялся, что это всего лишь любопытство. Ведь никто не ожидает появления пропавшего Высокого принца ни под собственным именем, ни инкогнито. - Мне это нравится, - сказал Зха'дан, на которого не повлияла суровость Саревана. -Я же не такой коротышка, как все они. Смотри, здесь нет никого, кто был бы выше меня. Я великан. - Не забудь, что кроме этого ты раб, - напомнил ему Сареван. Зха'дан пожал плечами, но у него хватило ума не улыбнуться. - О небо, что за уроды здесь живут! Желтые, словно клыки старого волка. И толстые как свиньи, которых откармливают жирной пищей. А еще от них воняет. И как это они терпят друг друга? Хирел вмешался в их разговор, проговорив, почти не разжимая губ, на наречии торговцев: - Если ты не заткнешься, мне придется тебя выпороть. Зха'дан опешил, но рот закрыл. Сареван склонился, чтобы подлить вина в почти полный кубок. - Не посмеешь, - сказал он на том же наречии и тем же тоном. Хирел сверкнул на него глазами, сохраняя безразличное сражение лица. Сареван дерзко ответил ему тем же.
Брегалан был резвее любого другого жеребца, ведь в нем текла кровь Бешеного, а кобыла родилась в диких краях и была объезжена зхил'ари. Они прекрасно справлялись с длинными пробегами и не нуждались в длительных выпасах. Таков был и сам Сареван, а вот Хирел оказался не столь крепким. Ему нужно было спать и есть. Сареван, приказав себе хранить спокойствие, покорно соглашался на очередной привал и тихо лежал на траве, глядя на катящийся по небу солнечный шар, пока его спутник спал мертвецким сном. Сам он почти не спал. После битвы с магами в Асаниане все, что он слышал и видел наяву и во сне, связалось воедино. Он пока еще не мог найти этому разгадку, но перед ним уже маячили слабые контуры. Он перестал злиться. Он поклялся и выполнит клятву: имя того, кто стоит во главе этого заговора, станет ему известно. Тогда он заставит заплатить за все. Чем дальше они ехали, тем спокойнее казался край. Но это было лишь видимостью. В каждом городе имелся отряд вооруженной стражи. В каждом замке шло военное обучение, а в, кузницах ковали новое оружие. На дорогах было мало путешественников, а те, которые встречались им, держали руки на оружии и хранили бдительность. Не все люди, собравшиеся в военные отряды, намеревались сражаться за своего императора. Некоторые из тех, кому предстояло сделать это, перед отправкой на войну решили отомстить кровным врагам или, чтобы ожидание не показалось слишком скучным, добыть кое-какие трофеи. Средств к существованию у армии оказалось более чем достаточно: капитан оттачивал мастерство своих воинов, совершая короткие набеги, и кормил солдат тем, что они добывали. Чего же еще желать! Никто из них не приближался к Саревану. Может быть, это происходило благодаря бдительности Юлана и его собственной осторожности. Но он не мог бы поклясться, что уверен в этом. Сареван скакал, потому что должен был двигаться, увлекая за собой остальных. Он не переставал бояться, что впереди ждет ловушка: заговор разоблачен, и границы закрыты для него. Поэтому теперь любая западня не стала бы для него неожиданностью.
Наконец они добрались до границ Карманлиоса и до Асан-Виана, задыхающегося от жары, характерной для того цикла Ясной Луны, который называется Солнечной Наковальней. Кобыла Хирела начала хромать, и даже у Брегалана под опаленной шкурой резко выступали ребра. Хирел поник головой, его тело находилось в постоянном напряжении, и он судорожно сжимал поводья при малейшем толчке. Под глазами пролегли голубоватые тени. Виан был замком, который среди прочих управлял городом Магрин. Его хозяин умер, не оставив после себя ни вдовы, ни наследников; согласно его воле, все имущество было передано заботам жрецов Солнца. Старшей жрицей во владениях барона оказалась Орозия из Магрина. Она ожидала путников. А вместе с ней их ждали девять зхил'ари и дюжина асанианцев с горсткой надежных слуг. Они по-разному приветствовали принцев: зхил'ари - с восторгом, асанианцы - сдержанно, а Орозия долгим, теплым взглядом. - Добро пожаловать, мой господин, - сказала она, - и в добрый час. Сареван пристально посмотрел на нее. Она улыбнулась. Он не видел и не чувствовал в ней никакого подвоха. Спустя мгновение он низко поклонился. - Преподобная сестра, все благополучно? - Все замечательно. Сареван все время пребывал в таком напряжении, что, когда оно отпустило его, он пошатнулся. Орозия оказалась рядом, а вместе с ней и девять зхил'ари, встревоженные и взбудораженные. Он отмахнулся. - Эй, не вертитесь возле меня. Посмотрите лучше, как там львенок. Дикари послушались его. Орозия осталась. - Я приготовила все, что ты приказал. Сареван подумал о ее верности, о ее силе. Из-за вновь возведенных стен его разума пробилась улыбка. Он коснулся пальцем ее щеки, отчасти из озорства, отчасти в знак глубокой привязанности. - Ты не одобряешь моего решения, да? - Конечно, не одобряю. Я только наполовину безумна. Но эта половина возобладала над разумом. И остается лишь надеяться, что твоя безрассудная идея принесет свои плоды. - Орозия осеклась. - Ладно, хватит. Времени мало, а границы слишком хорошо охраняются с обеих сторон. Ты будешь отдыхать эту ночь и следующий день. Завтра, как стемнеет, ты должен ехать. Не раньше, хотя Сареван сгорал от желания отправиться дальше. Хирел не выдержал бы еще одну ночную скачку, а при свете солнца они не смогли бы незамеченными проехать мимо обеих армий. По крайней мере общество, в котором они оказались, было превосходным, пища вкусной, а вино холодным и сладким. Сареван опустошил целый кувшин с помощью Орозии, засидевшись с ней допоздна в комнате, которая когда-то принадлежала прежнему владельцу замка. - Ты хорошо выглядишь, - заметила она, когда в их беседе под влиянием винных паров наступила пауза. - Ты хорош как никогда. Можно подумать, что ты получаешь пищу прямо от самого Солнца. - Этого я делать не могу, - сказал Сареван. - И не смогу никогда. - Разве? Вино ударило Саревану в голову. Язык заплетался, но опьянение избавляло от боли, позволяя с легкостью произносить слова признания. - Я больше не владею магией. Я уже свыкся с этим и не теряю время в жалобах на злую судьбу. Даже забавно, когда я перестаю думать об этом. Ничьи мысли не проникают сквозь мою защиту. Никакое пламя не стремится вырваться наружу. - Разве? Сареван уставился в свой кубок, обнаружил, что в нем пусто, и до краев наполнил его. Сделав жадный глоток, он рассмеялся. - Ты Просто воплощение непогрешимой мудрости, о друг юности моей. Ну конечно, это так. Эта часть меня умерла. Исчезла. Сгорела. Я просто человек среди прочих людей, не больше и не меньше. - Разве? - снова повторила Орозия. - Ты никогда не станешь обычным человеком. Ты сын наследника Солнца. - Ах да. Остается искупить еще и это, не так ли? Она отвесила ему звонкую пощечину. Сареван разинул рот от удивления. Жрица сверкнула на него глазами, в которых кипел гнев. - Неужели мы так долго трудились в Эндросе и Хан-Гилене, чтобы вырастить дурака? Неужели философы правы, говоря, что великие по своей природе люди порождают идиотов? Неужели ты ослеп, Сареван Ис'келион? Посмотри на себя! Ни один смертный не может выдержать того, что выдержал ты, скакать так, как скакал ты, и после этого выглядеть не более усталым, чем человек, который засиделся в поздний час за кувшином вина. - Отец вылечил меня. Вот и секрет чуда, которое ты видишь. - Это не так, - упрямо сказала Орозия. - Я смотрела на тебя со стены. На твоем лице сияло солнце, оно вливало свой свет в твое тело, наполняя тебя, как вино наполняет кубок. Сареван выпил вино. - Пусть так. Бог не оставил меня. Возможно, он одобряет то, что я делаю, несмотря на уверения моего отца в обратном. Но это не делает меня магом. - А кем это делает тебя? - Служителем бога. - Сареван зевнул и потянулся. - В этом нет ничего нового. И все-таки я радуюсь этому. Я затеял великую измену, Орозия. И ты еще можешь избежать позора, если будешь действовать быстро. Она действовала: коснулась его руки, взглянула ему в глаза. Сареван вздрогнул. Мало кто знал тайну Орозии - она тоже была магом. Никто не обладал подобной силой, могущественной, искусной и при этом странным образом ограниченной. Лишь положив руку на тело человека, она могла проникнуть в его разум. Но никто не мог прочитать ее мысли, если она не желала этого. И совсем никто не мог путешествовать по разуму Саревана. Орозия слабо вздохнула и отвела взгляд, хотя ее рука по-прежнему касалась Саревана. Его пальцы сжались вокруг ее ладони. - Я буду бороться, - сказал он, - но не хочу, чтобы обвинили тебя. - Не беспокойся за меня. Я тоже сделала бы все, чтобы предотвратить эту войну. Хотя и не ценой твоей жизни. - Может быть, до этого и не дойдет. Орозия ничего не сказала. Она хотела сказать так много, что решила лучше промолчать. Через несколько минут Сареван отправился в постель. Он чувствовал, что она не последовала его примеру и целую ночь просидела в комнате, наполненной винными парами, уставившись в темноту, проникнуть в которую она была не в силах.
Сареван и не подозревал, как беспокоится за Хирела, пока не увидел, какую пользу принесли принцу целая ночь сна и целый день бездействия. Он даже обрадовался, когда Хирел скользнул по нему взглядом и одарил его одной из своих самых двусмысленных улыбочек, хотя и в присутствии Орозии. Это было хорошим признаком: с мальчиком все обстояло нормально, просто его всю жизнь баловали. Он не может умереть от нескольких дней упорной скачки. Но эти дни были только началом. - Оставайся здесь, - предложил Сареван. - Ты будешь в безопасности. Можешь послать со мной знак своему отцу, чтобы доказать, что ты жив и здоров. Хирел не удостоил его ответом. Когда настала ночь, он был готов отправиться в путь, одетый как молодой лорд из восточного Асаниана, приверженец стиля олениай: черные одежды, головной платок, два меча; не было только маски, носить которую позволялось лишь настоящим прирожденным воинам. В его мешке лежал знак из резной слоновой кости, с помощью которого все ворота Золотой империи откроются перед ними и все постоялые дворы предоставят им ночлег, стол и свежих лошадей. Двенадцать настоящих олениай окружили его, похожие на тени в сумерках, молчаливые и в масках. Они даже не взглянули на Саревана. Его роль была менее простая и более опасная: ему и 3ха'дану, который был почти такого же роста, как Сареван, предстояло изображать рабов юного лорда. Хирел насмешливо и с явным удовольствием указал на то, о чем никто из остальных не вспомнил: рабы в Асаниане не носят бород и длинных волос, 3ха'дан издал вопль отчаяния. Сареван проявил непреклонность, крепко сжав в кулаке свою жреческую косу. - Она принадлежит богу. И я ее не отдам. Юный принц как бы случайно уставился на руки Саревана. Сам он уже дважды пожертвовал своими варварскими когтями, на этот раз чтобы выглядеть как истинный воин, так же как некоторое время назад - чтобы казаться простолюдином. - Это совсем другое дело! - огрызнулся Сареван. - Послушай-ка, львенок... - Мои господа! - Орозия встала между ними, сохраняя серьезный вид и изо всех сил стараясь не улыбаться. - Я могу успокоить вас обоих, хотя повелителю Керувариона придется кое в чем уступить. И Сареван подчинился, сделав это без особого сопротивления. Орозия уверила его, что краска достаточно легко смоется при помощи очищающего корня и золы. 3ха'дан неохотно согласился укоротить бороду, чтобы оба мнимых раба были похожи друг на друга; по той же причине грива Саревана стала короче на целый локоть. Они переоделись в туники рабов, надели на шеи стальные обручи (у Саревана он был намного тяжелее, потому что под серым покрытием скрывалось золото) и встали бок о бок у серебряного зеркала. Сареван глупо разинул рот, а 3ха'дан громко рассмеялся. Они не просто напоминали родственников. Они были как близнецы. Сареван потер руку, лишенную всех медных украшений, и пригладил свои многочисленные, смазанные маслом косички, такие же темные, как у 3ха'дана. - Еще никогда в жизни я не выглядел как кто-то другой. - Ты прекрасен, - сказал его двойник голосом 3ха'дана. - А ты хвастун, - ответил Сареван. Неисправимый 3ха'дан снова рассмеялся. Когда Хирел увидел их вместе, на его лице выразилось удовлетворение. Он переводил взгляд с одного на другого, замирал, снова смотрел. Наконец он зажмурился, глубоко вздохнул и сказал: - Очень... убедительно, - вызвав этим две одинаковые ослепительные улыбки. Сареван постоянно трогал пальцами свою подсыхающую бородку. Его другая рука сжимала прочную цепь, которую с трудом удалось надеть на шею Юлана. Орозия и Хирел в один голос уверяли его, что другого способа в целости и сохранности доставить дикого кота в Кундри'дж-Асан не существует, а Сареван не желал оставлять его даже на попечение Орозии. Они не расставались с тех пор, как стали братьями, и уж конечно, не собирались делать это теперь. С Юланом все обошлось благополучно, но вот Брегалана Сареван не принял в расчет. Хирел оставлял свою маленькую резвую кобылку, не опасаясь за ее жизнь. С голубоглазым жеребцом так поступить было нельзя. В течение четырех лет он видел своего хозяина лишь тогда, когда Сареван делал перерыв в своем странствии и несколько дней проводил дома, или когда ежегодный выезд двора из Эндроса в Янон по пути сталкивался с принцем. Совершенно очевидно, что все это исчерпало терпение Брегалана. Он появился во внутреннем дворике, когда они заканчивали подготовку к отправлению. За ним волочились его разорванные путы. Он не счел нужным нападать на кобылу, которая ничем его не оскорбила, но не желал, чтобы Сареван даже близко подходил к гнедому сенелю, выбранному для него. Сареван схватил жеребца за рога. - Глупый братец, ты угрожаешь моей безопасности. Отойди в сторонку. - Брегалан прижал уши и уперся копытами в мощеный пол. - Дурачок, ты не можешь ехать с нами. Мы будем скакать от одной почтовой Станции до другой и на каждой из них будем менять сенелей. Даже тебе не под силу выдержать такую гонку. Жеребец принялся вращать голубыми глазами. <Испытай меня>, - говорил его взгляд. - И более того, - продолжал Сареван. - О мой брат, по асанианским законам рабу запрещено ездить верхом на жеребце, тем более если это потомок Бешеного. Неужели из-за твоего упрямства мне суждено погибнуть? Брегалан фыркнул и переступил с ноги на ногу. Ему не было дела до человеческих законов. Он хотел оставаться со своим братом. Хирел наблюдал за ними. Сареван поймал его взгляд и замолчал. Его глаза сузились. - Даже если ты останешься с нами, - медленно сказал он Брегалану, то не сможешь везти меня. На твоей спине будет ехать детеныш льва. Брегалан наклонил голову, уткнулся носом в ладонь хозяина и тихонько заржал. Сареван почти гневно оттолкнул его и приказал принести седло. Брегалан был полон достоинства и не показывал своего ликования. Сареван присовокупил к этому уздечку. Жеребец, который никогда в жизни не подчинялся поводьям, открыл пасть и принялся жевать удила, спокойный, как кобылка изнеженной леди. Хирел подошел к нему. Сенель приветствовал его фырканьем. Этим вечером юноша выглядел как настоящий принц, но, стоя рядом с Брегаланом и поглаживая его изогнутую шею, Хирел не мог не дать волю поющему в его душе восторгу. Он легко вспрыгнул на спину жеребца. Сареван пронзил обоих горящим взглядом. - Запомни, - резко и отрывисто сказал он. - Удила - только для видимости, и не более. Держи руки подальше от них. Если ты хотя бы слегка потянешь за повод, если хотя бы одно пятнышко пены появится на шее Брегалана и если после этого он не сбросит тебя со своей спины, то это сделаю я. Хирел раздул ноздри, но ничего не сказал. Его действия достаточно красноречиво говорили за него. Завязав поводья узлом на шее Брегалана, он скрестил на груди руки и надменно взглянул вниз. Внезапно Сареван засмеялся над ними, а скорее - над самим собой. Он предоставил им наслаждаться друг другом и направился к своей безымянной кобыле.
Восемь зхил'ари глядели им вслед, возвышаясь, как каменные идолы, возле неподвижного силуэта Орозии. Сареван один раз оглянулся и взмахнул рукой. При свете факелов блеснуло золото. Он снова спрятал его и повернул лицо к Асаниану. Пограничная стража Керувариона даже не заметила их. Как и было решено заранее, когда компания Хирела приблизилась к границе, отряд молодых дикарей с воплями и смехом обрушился на лагерь пограничников. Один патруль, возвращавшийся со службы, оказался в самой гуще суматохи. Другой патруль, выходящий на обход границ, столкнулся с дикарями нос к носу. А принц Асаниана, двенадцать олениай, два раба с севера и дикий кот незаметно пронеслись мимо них. Стражникам Асаниана могло бы повезти больше. Ведь в конце концов зхил'ари было всего лишь восемь, и они очень старательно убеждали солдат варьяни в том, что их тут целое племя. Теперь настала очередь двенадцати олениай, во главе которых стоял Халид, человек, еще не доживший до седых волос, но уже достаточно искушенный в коварстве. Пока Юлан наводил ужас в рядах кавалерии, капитан провел остальных через границу, путая следы и увлекая преследователей на ложную тропу. К рассвету отряд повернул на восток и столкнулся с группой растерянных всадников на взмыленных сенелях. - Здесь налетчики, - сказал их предводитель, слишком усталый, чтобы гневаться. - Мы потеряли их, но они направлялись на запад. Берегитесь их и будьте осторожны. В лесах бродит лев. Халид ответил как полагалось. Хирел ждал рядом с ним, храня высокомерный вид. 3ха'дан трясся от сдерживаемого смеха. Олениай, скрытые масками и безликие, были невозмутимы, но глаза их блестели. Через час они снова открыто повернули на запад; со стороны казалось, что юный лорд со своей свитой путешествует по стране, полной таких же скитальцев, как он. Через некоторое время к ним снова присоединился Юлан, который смирился с ошейником и цепью, обязательными для его маскировки, и послушно семенил рядом с Брегаланом.
ГЛАВА 14
- Теперь я в этом уверен, - сказал Зха'дан, когда они оказались на переполненной почтовой станции. - С нами бог. Иначе нам не удалось бы с такой легкостью добраться сюда. Он сказал это на ухо Саревану на языке зхил'ари, не слишком стараясь соблюдать тайну. Сареван нахмурился в ответ. - Не важно кто - бог или смертный, но он плетет свою паутину, чтобы заманить нас в ловушку. Он оглянулся. Люди смотрели на них искоса, на асанианский манер. Халид разбирался с хозяином. Хирел сидел за столом вместе со своими олениай и ждал; огромный дикий кот охранял его, а необычные рабы наливали ему вино и привлекали всеобщее внимание. Сареван надеялся, что это всего лишь любопытство. Ведь никто не ожидает появления пропавшего Высокого принца ни под собственным именем, ни инкогнито. - Мне это нравится, - сказал Зха'дан, на которого не повлияла суровость Саревана. -Я же не такой коротышка, как все они. Смотри, здесь нет никого, кто был бы выше меня. Я великан. - Не забудь, что кроме этого ты раб, - напомнил ему Сареван. Зха'дан пожал плечами, но у него хватило ума не улыбнуться. - О небо, что за уроды здесь живут! Желтые, словно клыки старого волка. И толстые как свиньи, которых откармливают жирной пищей. А еще от них воняет. И как это они терпят друг друга? Хирел вмешался в их разговор, проговорив, почти не разжимая губ, на наречии торговцев: - Если ты не заткнешься, мне придется тебя выпороть. Зха'дан опешил, но рот закрыл. Сареван склонился, чтобы подлить вина в почти полный кубок. - Не посмеешь, - сказал он на том же наречии и тем же тоном. Хирел сверкнул на него глазами, сохраняя безразличное сражение лица. Сареван дерзко ответил ему тем же.