Страница:
Час быстрой ходьбы - и Йенс добрался до университетского городка. Хотя он и считал Ходьбу полезной, но начинал серьезно подумывать о покупке велосипеда. "И чем раньше, тем лучше, - решил он. - Лучше приобрести велосипед прежде, чем аналогичная идея придет в голову многим и цены будут взвинчены до предела". Йенс не мог себе позволить тратить ежедневно по два часа на путь до работы и обратно.
Здание Экхарт-Холла стояло в юго-восточном углу университетского городка. Оно было довольно новым: его построили в 1930 году, однако кондиционеров в нем не было. Окна в аудитории распахнуты, чтобы теплый ветерок с улицы разогнал воздух, застоявшийся в помещении. Учитывая ранний час, кто-то поставил на столик под окнами большой кофейник и поднос со сладкими булочками.
Ларсен прямиком направился к столику, налил себе в бумажный стаканчик черного горячего кофе и жадными глотками выпил. Потом схватил булочку и налил второй стакан.
Пока он шел с кофе и булочкой, выбирая, где сесть, то думал, сколько еще будут еще существовать в Чикаго подобные веши. Кофе был импортным и что-то, положенное в булочку, тоже, например корица. Сколько еще сможет продержаться торговля, когда базы ящеров распространяются по Соединенным Штатам, словно злокачественная опухоль?
Ларсен кивнул Энрико Ферми. Итальянский физик вытирал рот бумажной салфеткой. "Целлюлозу, из которой делают такие салфетки, тоже импортируют", подумал Йенс.
- Будем наслаждаться жизнью, пока это возможно, - сказал Ларсен и объяснил, почему произнес эту фразу.
Ферми кивнул. Благодаря лысеющей голове и овальному лицу он и в самом деле смахивал на "яйцеголового". Он выглядел намного старше, чем на сорок один год. Улыбка Ферми была мягкой и немного грустной.
- Интересно, как близки были бы к управляемой реакции немцы, если бы у Гитлера хватило ума оставить в покое кое-кого из одареннейших людей страны и позволить им работать на него, - сказал Ларсен.
- Я никогда особо не интересовался политикой, но мне всегда казалось, что фашизм и разум - вещи несовместимые, - ответил Ферми. Он повысил голос, обращаясь к подошедшему человеку: - А ты, Лео, как думаешь?
Лео Сцилард был невысоким и коренастым. Костюм с накладными плечами лишь подчеркивал особенности его фигуры.
- О чем вы спрашиваете, Энрико? - поинтересовался он.
Когда Ферми повторил свою фразу, Сцилард, прежде чем ответить, почесал широкое, полное лицо.
- Я считаю, что авторитаризм в любой форме приносит науке зло, поскольку его постулаты нерациональны. Да, нацисты зажимают науку, но всякий, кто думает, что американское правительство, а значит, и его проекты вроде нашей так называемой "металлургической лаборатории" свободны от подобного первозданного идиотизма, сам не слишком умен.
Ларсен горячо закивал в знак одобрения. Если бы Вашингтон действительно верил в то, чем занимается "Метлаб", на исследования выделяли бы в три раза больше денег и оказывали бы им поддержку с того самого дня, когда Эйнштейн впервые доказал возможность искусственного высвобождения атомной энергии.
Вдобавок кивки помогли Ларсену сохранить серьезное лицо. Сцилард был блестящим, культурным человеком и вел себя соответствующим образом. Однако акцент венгерского учёного все время напоминал Йенсу говор Белы Лугоши в фильме "Дракула". Ларсен не раз гадал про себя, видел ли Сцилард этот фильм, но спросить не хватало духу.
Поодиночке и вдвоем подходили новые участники собрания. Каждые несколько минут Сцилард озабоченно поглядывал на часы: он считал, что бомбежки пришельцев из другого мира не есть достаточно уважительная причина для пропуска важного собрания. Наконец, где-то около половины восьмого, Сцилард решил, что ждать больше не стоит. Он Громко сказал:
- Вопрос сегодня стоит так: что является правильной линией поведения для нас, когда наступление ящеров угрожает Чикаго? Следует ли свернуть все исследования и искать новое и более безопасное место, принимая во внимание потерю времени, сил и, по-видимому, также материальных средств, которые повлечет за собой переезд? Или же следует попробовать убедить правительство защищать наш город, зная при этом, что армия может потерпеть поражение. Кто хочет высказаться?
Поднялся Джералд Себринг.
- Все, что мы здесь делаем, вскоре может дать плодотворные результаты. Разве же так, коллеги? Если нам придется сейчас сворачиваться, мы потеряем год, может, больше. Не думаю, что мы можем согласиться на это.
Несколько человек кивнули. Ларсен поднял руку. Лео Сиилард заметил и ткнул в его направлении указательным пальцем. Йенс сказал:
- Мне кажется, что здесь не должно быть предложений "духе "или-или". Мы можем продолжать интенсивно работать здесь и одновременно готовиться покинуть город.
Йенс обнаружил, что его язык не завернулся сказать:
"Если ящеры возьмут Чикаго".
- Это разумное и практичное предложение, - согласился Сцилард. - Например, химическое извлечение плутония, хотя и требует точнейших весов, может производиться в любом месте. Не последнюю роль в атом играет тот факт, что у нас пока еще слишком мало сырья. Однако другие направления исследований, а в частности - реактор, который вы сооружаете...
- Уничтожение реактора будет самой большой утратой, - продолжил за него Ферми. - Особенно если впоследствии окажется, что в этом не было необходимости. Нам крайне необходимо превзойти величину k-фактора, равную единице, достигнув показателя не менее одного и четырех-сотых. Свернуть работу именно сейчас, когда мы наконец оказались на пороге создания управляемой цепной реакции, было бы очень печально.
- Кроме того, назовет ли хоть кто-нибудь такое место, где мы будем в безопасности от ящеров? - спросил Себринг. Его трудно было назвать красавцем: вытянутое лицо, кустистые брови, торчащие зубы. Однако он, как всегда, говорил решительно и серьезно.
После него снова заговорил Сцилард:
- Итак, согласны ли мы с предложением Йенса, который считает, что нам следует оставаться в Чикаго, пока это возможно, и одновременно принять все меры для подготовки к эвакуации на случай чрезвычайных обстоятельств?
Собравшиеся молчали. Сцилард щелкал языком между зубами. Когда он нарушил молчание, голос его звучал сердито:
- Мы здесь не решаем вопросы в авторитарной манере. Те, кто считает, что покинуть город было бы разумнее, пусть приведут свои аргументы. Если можете, убедите нас, и, если сумеете доказать свою правоту, мы так и поступим.
Артур Комптон, руководитель металлургической лаборатории, сказал:
- Мне думается, Лео, что Себринг великолепно сформулировал суть: есть ли такое место, где мы могли бы скрыться, не опасаясь преследования ящеров?
- Если мы решили, что Чикаго необходимо оборонять, - заметил Сцилард, - то должны убедить в этом и армию.
- Армия в любом случае будет стремиться удержать Чикаго, - сказал Комптон. - Этот город - центр, вокруг которого вращаются Соединенные Штаты, и военные об этом знают.
- Еще важнее, - негромко добавил Ферми, - учитывая то, чем мы здесь занимаемся: это центр, вокруг которого вращается весь мир, а вот этого армия не знает. Мы должны послать кого-то из нас, чтобы рассказать им.
- Нужно послать двоих, - заявил Сцилард, и Ларсен сразу же понял, что они с Ферми заранее разработали эту стратегию. - Мы должны послать двоих человек отдельно друг от друга, на случай, если один по дороге столкнется с какими-либо непреодолимыми препятствиями. Повсюду идет война, и случиться может всякое.
Теперь пришел черед говорить Ферми, словно их разговор со Сцилардом был диалогом из заранее заученной пьесы:
- Нужно отправить коренных американцев. Их военное командование скорее всего выслушает более внимательно, чем кого-либо из иностранцев, кого-то из чужаков, выходцев из вражеских стран, кому нельзя полностью доверять даже сейчас, когда вторглись настоящие чужаки - ящеры.
Ларсен кивнул - к сожалению, что в основе слов итальянца лежала правда. В это время Себринг поднял руку и сказал:
- Я поеду.
- И я - тоже, - услышал Ларсен собственный голос. Он удивленно замигал, ибо не знал, что способен вызваться добровольцем, пока эти слова не вылетели у него изо рта. - Уолт Зинн сумеет управиться с этой шайкой прохвостов, что строят реактор.
- Пока мне удается спасать их от тюрьмы, я сумею с ними поладить, согласился Зинн. То, как он выговаривал предлог "от", выдавало его канадское происхождение.
- Значит, решено, - удовлетворенно потер руки Сцилард. Ферми также выглядел довольным. Сцилард продолжал: - Вы отправитесь так можно скорее. Один из вас поедет на машине... На автомобиле поедете вы, Йенс. Вы, Дже-ралд, отправитесь поездом. Надеюсь, вы оба доберетесь до Вашингтона целыми и невредимыми. И еще надеюсь, что, когда вы туда прибудете, Вашингтон по-прежнему будет находиться в руках людей.
От его слов по спине Ларсена пробежали мурашки. До сих пор он не представлял себе ящеров, марширующих по Пенсильвания-авеню, мимо Белого дома. Но если они могут двигаться на Чикаго, значит, они в состоянии двинуться и на
Вашингтон. Интересно, эти захватчики из иного мира хоть соображают, что там находится столица Соединенных Штатов?
Глядя на довольное выражение лица Сциларда, он понял, что венгр получил именно то, чего хотел. При всей его преданности демократии Сцилард манипулировал собранием, как прихлебатель одного из чикагских политиканов. Ларсен усмехнулся. "Ну, если это не демократия, тогда что же?"
- Господин адмирал, могу доложить о том, что одна загадка разгадана, сказал Кирел.
- Это приятное разнообразие, - отрезал Атвар. Чем больше он воевал с Тосев-3, тем более желчным становился. Но надо проявлять сдержанность. Да, все подчинялись Императору, но находившиеся ниже его соперничали между собой: интриги между офицерами не были редкостью. И потому Атвар смягчил тон:
- Итак, что же нового вы узнали о Больших Уродах?
- Наши технические специалисты обнаружили, почему мощные ядерные бомбы, которые мы применили во время первого удара, не сумели полностью уничтожить радиосвязь тосевитов.
Кирел подал знак одному из таких специалистов, который вплыл в кабинет Атвара с добытым тосевитским радиоприемником. Атвар усмехнулся:
- Большой, уродливый и убогий, как и сами тосевиты.
- Истинная правда, господин адмирал, - сказал подчиненный Кирела. - Да, уродливый и примитивный. Электронные компоненты даже не собраны в монолитные блоки. Тосевиты применяют такие ухищрения, как огромные стеклянные трубки, из которых выкачан воздух.
Радиотехник снял заднюю стенку приемника, чтобы показать детали, о которых говорил.
- Как видите, господин адмирал, они массивны, а количество избыточного тепла, которое они выделяют, просто чудовищно. Эти так называемые "лампы" имеют невероятно низкий коэффициент полезного действия. Но именно потому, что они такие большие и грубые, лампы менее восприимчивы к электромагнитным пульсациям, чем незащищенные интегральные схемы.
- Благодарю вас, техник второго ранга, - сказал Атвар, распознав его звание по раскраске. - Ваши данные ценны. Служите Императору.
Услышав, что его больше не задерживают, радиотехник опустил глаза вниз, воздавая почести верховному правителю, затем взял приемник и покинул кабинет главнокомандующего.
- Как видите, господин адмирал, система связи у тосевитов сохранила работоспособность только вследствие своей крайней примитивности, - сказал Кирел.
- Их приемники примитивны, и это играет им на руку. Они пока не знают, как строить настоящие управляемые снаряды, поэтому стреляют гигантскими артиллерийскими снарядами, что также идет им на пользу. Чем все это кончится, командир корабля?
- Нашей победой! - решительно ответил Кирел. Атвар с благодарностью посмотрел на него. Возможно, единственная причина лояльности Кирела коренилась в том, что он не хотел становиться главнокомандующим и возлагать на свои плечи ношу, которая сулит больше неприятностей, чем славы. Атвару было все равно. Главное - рядом есть кто-то, кому можно пожаловаться.
- Однако тосевиты не так примитивны, как кажется. Клянусь памятью Императоров прошлого, у кого еще хватило бы безумия вообразить, что можно построить гигантские корабли, на которых размещаются самолеты? Кто бы до этого додумался, я спрашиваю, кроме Больших Уродов?
Да, родная планета ящеров, как и Работев-2 и Халесс-1, имели водные пространства, но в виде рек, прудов и озер (на Работев-2 было даже два небольших моря). Но ни один из миров Расы не омывали такие бескрайние океанские просторы, как Тосев-3, и ни один из народов Империи не использовал свои водные ресурсы так, как Большие Уроды. Появление самолетов буквально из ниоткуда, как это случилось при налете на их базу на побережье Китай, оказалось тяжким сюрпризом. Не меньшим сюрпризом явилась и дальнобойная морская артиллерия, которая обстреливала прибрежные базы Расы.
- Зато теперь мы знаем, - возразил Кирел, - что они нападают с моря, и мы можем топить их огромные корабли, причем с легкостью, - их ведь не скроешь от глаз. Так что проблема исчезнет, причем скоро.
- Возможно, так оно и будет.
Начав жаловаться вслух, Атвар не собирался останавливаться на полдороги.
- А управляемые снаряды, которые они пытаются запускать? Что делать сбивать каждый из них? Мы прилетели сюда воевать с дикарями, единственными пусковыми установками которых являются камнеметные машины... А самую последнюю новость вы знаете?
- Надеюсь услышать ее от вас, господин адмирал, - сказал Кирел.
Тон его ответа говорил, что он понимает: для собственного же блага ему лучше внимательно выслушать слова Атвара.
- Последние дни в сражениях с нашими самолетами впервые участвовали реактивные самолеты тосевитов из Дойчланда и Британии одновременно. Они, конечно, уступают нашим, особенно британские. Однако это уже не примитивные ящики с вращающимися лопастями, с которыми мы сталкивались до сих пор.
- Я не слышал об этом, господин адмирал. - Теперь внимание Кирела стало искренним. Немного оправившись от удивления, он спросил: - Как же так? Если я прав, то до нашей высадки Дойчланд и Британия были врагами?
- Да, были. Британия, США, СССР и Китай воевали против Дойчланда и Италии. Британия, США и Китай воевали против Ниппон. Однако по какой-то причине, явно лишенной скорлупы, Ниппон не воевал с СССР. И если бы тосевиты не додумались до новых штучек, которыми теперь швыряются в нас, я мог бы поклясться именем Императора, что они сумасшедшие.
- Как же так? - повторил Кирел. - Если до нашего приземления Дойчланд и Британия были врагами, то вряд ли они поделились бы друг с другом технологией производства реактивных самолетов...
- Мне бы не хотелось так думать, но кто может с уверенностью сказать, чего именно ожидать от Больших Уродов? Возможно, они такие потому, что на небольшом участке суши находится много различных империй.
По сравнению со сложными и коварными политическими играми тосевитов даже интриги Императорского двора выглядели безобидными.
Однако Кирелу не давали покоя реактивные самолеты.
- Господин адмирал, если они не обмениваются технологией, это означает лишь одно: и те и другие разработали ее самостоятельно. Они подобны болезнетворному вирусу и тоже мутируют, но не физически, а технически, что еще хуже. Причем слишком быстро. Наверное, нам следовало бы провести полную зачистку планеты.
Главнокомандующий повернул оба глазных бугорка к своему подчиненному. И эти слова он слышит от офицера, который настаивал на предоставлении Большим Уродам возможности капитулировать прежде, чем Раса уничтожит их средства связи?! Точнее, прежде, чем Раса потерпела неудачу, пытаясь уничтожить их?
- Командир корабля, вы считаете, что они представляют для нас столь серьезную угрозу?
- Да, господин адмирал. Мы находимся на высоком уровне развития, причем сохраняем его уже многие века. Они стоят ниже нас, но быстро поднимаются. Мы должны полностью уничтожить их, пока это еще в наших силах.
- Если бы только эти грязные твари не уничтожили "Пятьдесят шестой Император Джоссано"! - со скорбью в голосе проговорил Атвар.
"Если бы мы только не сосредоточили на одном корабле такое количество наших бомб!" - добавил он про себя. Но нет, его нельзя за это винить: инструкция предписывала доверять хранение больших запасов ядерного оружия только самым надежным командирам кораблей. Как и положено офицеру Расы, он следовал этому наставлению. Вряд ли кто-нибудь усомнится в его компетентности, разве что подумают: "Следуя инструкции, он потерпел неудачу". То, что отшлифованные веками правила оказывались бессильны всякий раз, когда дело касалось тосевитов, беспокоило главнокомандующего даже сильнее, чем сражения на поверхности Тосев-3.
- У нас еще осталось некоторое количество ядерного оружия, - не унимался Кирел. - Возможно, Большие Уроды сдадутся быстрее, когда увидят, что мы способны сделать с их городами?
В знак несогласия Атвар откинул назад голову.
- Мы не можем уничтожить планету, на которую уже направляются корабли с переселенцами.
Так гласило древнее наставление, основанное на завоеваниях работевлян и халессиан.
- Господин адмирал, мне кажется, что Тосев-3 не идет в сравнение с другими планетами, завоеванными Расой. Тосевиты обладают большей способностью к сопротивлению, чем обладали работевляне и халессиане, и, похоже, требуют более жестких мер. Особенно тосевиты Дойчланда, господин адмирал. Пушка, уничтожившая "Пятьдесят шестой Император Джоссано", принадлежала им, хотя и стреляла с территории СССР. Добавьте сюда управляемый снаряд, который эти Большие Уроды пытались запустить. А теперь вы сообщаете мне еще и об их реактивных самолетах. Я считаю применение ядерного оружия необходимым.
- Нет, - возразил Атвар.
Инструкции требовали, чтобы новые планеты не загрязнялись радиацией, которая способна сохраняться длительное время. Кроме того, Расе предстоит жить здесь вечно, вплетая Тосев в ткань Империи, и нужно считаться с тем, что на Тосев-3 не так уж много суши.
Но этим исключительно опасным туземцам суши вполне хватало. Только что главнокомандующий размышлял о том, сколь недейственным оказалось древнее наставление в войне против Больших Уродов. Отход от инструкции пугал главнокомандующего как никогда прежде. Атвар словно бы лишался милости Императора, становясь одиноким и заброшенным. Но заслужит ли он милость Императора, если принесет Расе новые несчастья?
- Постойте, командир корабля, я передумал, - сказал он Кирелу, который был готов уйти. - Давайте рискнем и сбросим бомбу на... как называется главный город Дойчланда?
- Берлин, господин адмирал, - ответил Кирел. - Будет исполнено.
Глава 5
- Париж... - устало произнес Джордж Бэгнолл. - За несколько лет до начала войны я ездил сюда в отпуск. Он не похож на тот, прежний Париж.
- Теперь вообще все изменилось, - отозвался Кен Эмбри, - Черт побери, все не похоже на То, что было до появления ящеров, а они свалились нам на голову всего какую-нибудь неделю назад.
- В этом есть и свои плюсы, иначе мы бы все считались сейчас военнопленными, сидели бы за колючей проволокой и дожидались очередных посылок от Красного Креста, - заметил Элф Уайт. Штурман поднял ногу и потряс уставшей от долгой ходьбы ступней. Потом мрачно рассмеялся: - Впрочем, будь мы пленными, получающими посылки от Красного Креста, кормежка у нас, вероятно, была бы получше той, что мы имели, добираясь сюда.
- Ты прав со всех сторон, - согласился Бэгнолл. - Но, будучи свободным, я чувствую себя гораздо лучше.
Немцы, оккупировавшие северную и центральную части Франции, могли не раз уничтожить английских летчиков, пока те добирались до Парижа, но они и не подумала это сделать. Напротив, некоторые из них даже приветствовали людей, которым при иных обстоятельствах без долгих размышлений пустили бы пулю в лоб. Французские крестьяне делились с англичанами чем могли, однако они сами питались весьма скудно - их собратья по другую сторону Ла-Манша могли считать себя баловнями судьбы.
- Если уж мы заговорили о ящерах, - сказал Кен Эмбри, - то кто бы мог подумать, что стертый с лица земли Берлин будет вызывать у меня сожаление?
В течение последних дней французские газеты, все еще находившиеся под немецкой цензурой, только и писали об огненном шаре, поглотившем Берлин. Они скорбели о чудовищных разрушениях и оплакивали сотни тысяч погибших. Большую часть газетных статей Бэгнолл понимал: его французский оказался вполне приличным.
- Если бы им удалось в числе прочих поджарить и Гитлера, я бы ни слезинки не пролил, - признался Бэгнолл.
- Я бы тоже, - согласился Эмбри. - Раньше и я бы не отказался швырнуть туда одну из тех проклятых пузатых бомб, которые мы скидывали на Кёльн. Да, пока шла война между нацистами и нами... Но ящеры все сильно усложнили.
- Это уж точно.
Бэгнолл поднял утомленные глаза к небу, словно ожидая увидеть самолет ящеров. Но даже если ты его не видишь, радости мало, когда на борту находится такая супербомба, какая шарахнула по Берлину. Если доверять газетам (а это во Франции дело рискованное, особенно после начала войны), одна-единственная бомба ящеров на многие мили вокруг уничтожила все до основания. От такой бомбочки не убежишь и не спрячешься. Так какой тогда смысл шарить глазами по небесам?
Мимо на дребезжащем велосипеде проехала хорошенькая девушка. Велосипеду, наверное, было больше лет, чем ей. Юбка давала возможность вдоволь насмотреться на ее загорелые ноги. Бэгнолл слышал каждый щелчок велосипедной цепи, когда та задевала шестеренку педалей. Его слух улавливал звуки и других велосипедов, заворачивавших за угол и исчезавших из поля зрения. Бортинженер слышал цоканье лошадиных копыт и грохот железных ободов колес повозки, которую лошадь медленно тащила по улице. Он слышал, как где-то кто-то шьет на ручной швейной машине, как женщина зовет домой своего кота по имени Клод, который, согласно ее словам, был очень дурным созданием. Бэгноллу казалось, что он слышит весь город.
- Париж без стада автомобилей, которые пытаются тебя задавить, - это не Париж, - сказал он.
- Это так, но с исчезновением машин стало чище, - отозвался Эмбри. Чувствуешь, какой свежий воздух? Мы как будто находимся за городом. Когда в последний раз я здесь был, выхлопными газами воняло сильнее, чем в Лондоне.
- Да, выхлопные газы теперь не докучают, - согласился Бэгнолл. - Джерри до последней капли выкачали бензин для своих самолетов и танков.
Из-за угла появился человек, выглядевший значительно лучше, чем большинство французов, встреченных Бэгноллом за последние дни. На лацкане мужчины блеснуло что-то серебряное. Когда он подошел ближе, Бэгнолл, увидел, что именно: то был маленький значок в виде двустороннего топора - франциск, символ Виши и коллаборационистов<Каллаборационисты - лица, сотрудничавшие с фашистскими захватчиками в странах, оккупированных фашистами во время Второй мировой войны. Виши - общепринятое название фашистского коллаборационистского режима во Франции в период ее оккупации гитлеровскими войсками>.
Француз уже собирался пройти мимо, но вид людей в незнакомой форме, пусть даже в такой грязной и рваной, в какой щеголял экипаж "ланка", пробудил в нем любопытство.
- Pardonnez-moi, messieurs, mais - etes-vous allemands?"<Извините меня, месье, вы немцы? (франц.) - Прим. перев.> - спросил он и затем повторил вопрос по-немецки.
- Non, monsieur, nous sommes anglais<Нет, месье, мы англичане (франц.). Прим. перев.>, - ответил Бэгнолл. Глаза француза широко раскрылись. Непроизвольно его левая рука метнулась к булавке значка на лацкане, словно он желал спрятать его. Бэгнолл подумал о том, что сейчас творится у француза в душе, что чувствует он, приспособившийся к немецкому ярму, встретив людей из страны, отказавшейся покориться.
Француз говорил и по-английски тоже.
- Весь мир сейчас объединился, - сказал он. Кивнув, он протиснулся сквозь англичан и заспешил прочь, но не удержался и оглянулся через плечо.
- Угодливый слизняк! - пробормотал Элф Уайт. - Ишь ты, "весь мир", ни больше ни меньше. Въехать бы ему на память сапогом под задницу!
- Я бы тоже не отказался, - сказал Бэгнолл. - Но какой бы дрянью он ни был, он прав. Иначе, думаешь, мы бы долго болтались здесь в форме Королевских ВВС?
- Может, и так, но я не особенно настроен считать паразитов вроде этого частью человечества, - возразил Уайт. - Если бы в Париже хозяйничали ящеры, он лизал бы зады им, а не немцам.
Штурман не собирался приглушать свой голос. Француз дернулся, словно ужаленный пчелой, и пошел еще быстрее.
- Лучше благодарить судьбу, чем осуждать других, - вмешался Кен Эмбри. Нам-то не пришлось жить под немецким башмаком эти два года. Скажу откровенно: если бы Гитлер вломился к нам и победил, нашлась бы свора коллаборационистов и среди англичан, а еще - великое множество тех, кто стал бы делать что велят, лишь бы уцелеть.
- Таких я не осуждаю, - ответил Бэгнолл. - Человеку нужно жить, значит, он должен приспосабливаться. Но будь я проклят, если бы увидел кого-то из нас, нацепившими значки с серебряными топорами или еще какой-нибудь пакостью! Все-таки есть разница между тем, чтобы приспосабливаться и подлизываться. Никто не заставляет их тут прикалывать франциск. Это делают только те, кто хочет.
Здание Экхарт-Холла стояло в юго-восточном углу университетского городка. Оно было довольно новым: его построили в 1930 году, однако кондиционеров в нем не было. Окна в аудитории распахнуты, чтобы теплый ветерок с улицы разогнал воздух, застоявшийся в помещении. Учитывая ранний час, кто-то поставил на столик под окнами большой кофейник и поднос со сладкими булочками.
Ларсен прямиком направился к столику, налил себе в бумажный стаканчик черного горячего кофе и жадными глотками выпил. Потом схватил булочку и налил второй стакан.
Пока он шел с кофе и булочкой, выбирая, где сесть, то думал, сколько еще будут еще существовать в Чикаго подобные веши. Кофе был импортным и что-то, положенное в булочку, тоже, например корица. Сколько еще сможет продержаться торговля, когда базы ящеров распространяются по Соединенным Штатам, словно злокачественная опухоль?
Ларсен кивнул Энрико Ферми. Итальянский физик вытирал рот бумажной салфеткой. "Целлюлозу, из которой делают такие салфетки, тоже импортируют", подумал Йенс.
- Будем наслаждаться жизнью, пока это возможно, - сказал Ларсен и объяснил, почему произнес эту фразу.
Ферми кивнул. Благодаря лысеющей голове и овальному лицу он и в самом деле смахивал на "яйцеголового". Он выглядел намного старше, чем на сорок один год. Улыбка Ферми была мягкой и немного грустной.
- Интересно, как близки были бы к управляемой реакции немцы, если бы у Гитлера хватило ума оставить в покое кое-кого из одареннейших людей страны и позволить им работать на него, - сказал Ларсен.
- Я никогда особо не интересовался политикой, но мне всегда казалось, что фашизм и разум - вещи несовместимые, - ответил Ферми. Он повысил голос, обращаясь к подошедшему человеку: - А ты, Лео, как думаешь?
Лео Сцилард был невысоким и коренастым. Костюм с накладными плечами лишь подчеркивал особенности его фигуры.
- О чем вы спрашиваете, Энрико? - поинтересовался он.
Когда Ферми повторил свою фразу, Сцилард, прежде чем ответить, почесал широкое, полное лицо.
- Я считаю, что авторитаризм в любой форме приносит науке зло, поскольку его постулаты нерациональны. Да, нацисты зажимают науку, но всякий, кто думает, что американское правительство, а значит, и его проекты вроде нашей так называемой "металлургической лаборатории" свободны от подобного первозданного идиотизма, сам не слишком умен.
Ларсен горячо закивал в знак одобрения. Если бы Вашингтон действительно верил в то, чем занимается "Метлаб", на исследования выделяли бы в три раза больше денег и оказывали бы им поддержку с того самого дня, когда Эйнштейн впервые доказал возможность искусственного высвобождения атомной энергии.
Вдобавок кивки помогли Ларсену сохранить серьезное лицо. Сцилард был блестящим, культурным человеком и вел себя соответствующим образом. Однако акцент венгерского учёного все время напоминал Йенсу говор Белы Лугоши в фильме "Дракула". Ларсен не раз гадал про себя, видел ли Сцилард этот фильм, но спросить не хватало духу.
Поодиночке и вдвоем подходили новые участники собрания. Каждые несколько минут Сцилард озабоченно поглядывал на часы: он считал, что бомбежки пришельцев из другого мира не есть достаточно уважительная причина для пропуска важного собрания. Наконец, где-то около половины восьмого, Сцилард решил, что ждать больше не стоит. Он Громко сказал:
- Вопрос сегодня стоит так: что является правильной линией поведения для нас, когда наступление ящеров угрожает Чикаго? Следует ли свернуть все исследования и искать новое и более безопасное место, принимая во внимание потерю времени, сил и, по-видимому, также материальных средств, которые повлечет за собой переезд? Или же следует попробовать убедить правительство защищать наш город, зная при этом, что армия может потерпеть поражение. Кто хочет высказаться?
Поднялся Джералд Себринг.
- Все, что мы здесь делаем, вскоре может дать плодотворные результаты. Разве же так, коллеги? Если нам придется сейчас сворачиваться, мы потеряем год, может, больше. Не думаю, что мы можем согласиться на это.
Несколько человек кивнули. Ларсен поднял руку. Лео Сиилард заметил и ткнул в его направлении указательным пальцем. Йенс сказал:
- Мне кажется, что здесь не должно быть предложений "духе "или-или". Мы можем продолжать интенсивно работать здесь и одновременно готовиться покинуть город.
Йенс обнаружил, что его язык не завернулся сказать:
"Если ящеры возьмут Чикаго".
- Это разумное и практичное предложение, - согласился Сцилард. - Например, химическое извлечение плутония, хотя и требует точнейших весов, может производиться в любом месте. Не последнюю роль в атом играет тот факт, что у нас пока еще слишком мало сырья. Однако другие направления исследований, а в частности - реактор, который вы сооружаете...
- Уничтожение реактора будет самой большой утратой, - продолжил за него Ферми. - Особенно если впоследствии окажется, что в этом не было необходимости. Нам крайне необходимо превзойти величину k-фактора, равную единице, достигнув показателя не менее одного и четырех-сотых. Свернуть работу именно сейчас, когда мы наконец оказались на пороге создания управляемой цепной реакции, было бы очень печально.
- Кроме того, назовет ли хоть кто-нибудь такое место, где мы будем в безопасности от ящеров? - спросил Себринг. Его трудно было назвать красавцем: вытянутое лицо, кустистые брови, торчащие зубы. Однако он, как всегда, говорил решительно и серьезно.
После него снова заговорил Сцилард:
- Итак, согласны ли мы с предложением Йенса, который считает, что нам следует оставаться в Чикаго, пока это возможно, и одновременно принять все меры для подготовки к эвакуации на случай чрезвычайных обстоятельств?
Собравшиеся молчали. Сцилард щелкал языком между зубами. Когда он нарушил молчание, голос его звучал сердито:
- Мы здесь не решаем вопросы в авторитарной манере. Те, кто считает, что покинуть город было бы разумнее, пусть приведут свои аргументы. Если можете, убедите нас, и, если сумеете доказать свою правоту, мы так и поступим.
Артур Комптон, руководитель металлургической лаборатории, сказал:
- Мне думается, Лео, что Себринг великолепно сформулировал суть: есть ли такое место, где мы могли бы скрыться, не опасаясь преследования ящеров?
- Если мы решили, что Чикаго необходимо оборонять, - заметил Сцилард, - то должны убедить в этом и армию.
- Армия в любом случае будет стремиться удержать Чикаго, - сказал Комптон. - Этот город - центр, вокруг которого вращаются Соединенные Штаты, и военные об этом знают.
- Еще важнее, - негромко добавил Ферми, - учитывая то, чем мы здесь занимаемся: это центр, вокруг которого вращается весь мир, а вот этого армия не знает. Мы должны послать кого-то из нас, чтобы рассказать им.
- Нужно послать двоих, - заявил Сцилард, и Ларсен сразу же понял, что они с Ферми заранее разработали эту стратегию. - Мы должны послать двоих человек отдельно друг от друга, на случай, если один по дороге столкнется с какими-либо непреодолимыми препятствиями. Повсюду идет война, и случиться может всякое.
Теперь пришел черед говорить Ферми, словно их разговор со Сцилардом был диалогом из заранее заученной пьесы:
- Нужно отправить коренных американцев. Их военное командование скорее всего выслушает более внимательно, чем кого-либо из иностранцев, кого-то из чужаков, выходцев из вражеских стран, кому нельзя полностью доверять даже сейчас, когда вторглись настоящие чужаки - ящеры.
Ларсен кивнул - к сожалению, что в основе слов итальянца лежала правда. В это время Себринг поднял руку и сказал:
- Я поеду.
- И я - тоже, - услышал Ларсен собственный голос. Он удивленно замигал, ибо не знал, что способен вызваться добровольцем, пока эти слова не вылетели у него изо рта. - Уолт Зинн сумеет управиться с этой шайкой прохвостов, что строят реактор.
- Пока мне удается спасать их от тюрьмы, я сумею с ними поладить, согласился Зинн. То, как он выговаривал предлог "от", выдавало его канадское происхождение.
- Значит, решено, - удовлетворенно потер руки Сцилард. Ферми также выглядел довольным. Сцилард продолжал: - Вы отправитесь так можно скорее. Один из вас поедет на машине... На автомобиле поедете вы, Йенс. Вы, Дже-ралд, отправитесь поездом. Надеюсь, вы оба доберетесь до Вашингтона целыми и невредимыми. И еще надеюсь, что, когда вы туда прибудете, Вашингтон по-прежнему будет находиться в руках людей.
От его слов по спине Ларсена пробежали мурашки. До сих пор он не представлял себе ящеров, марширующих по Пенсильвания-авеню, мимо Белого дома. Но если они могут двигаться на Чикаго, значит, они в состоянии двинуться и на
Вашингтон. Интересно, эти захватчики из иного мира хоть соображают, что там находится столица Соединенных Штатов?
Глядя на довольное выражение лица Сциларда, он понял, что венгр получил именно то, чего хотел. При всей его преданности демократии Сцилард манипулировал собранием, как прихлебатель одного из чикагских политиканов. Ларсен усмехнулся. "Ну, если это не демократия, тогда что же?"
- Господин адмирал, могу доложить о том, что одна загадка разгадана, сказал Кирел.
- Это приятное разнообразие, - отрезал Атвар. Чем больше он воевал с Тосев-3, тем более желчным становился. Но надо проявлять сдержанность. Да, все подчинялись Императору, но находившиеся ниже его соперничали между собой: интриги между офицерами не были редкостью. И потому Атвар смягчил тон:
- Итак, что же нового вы узнали о Больших Уродах?
- Наши технические специалисты обнаружили, почему мощные ядерные бомбы, которые мы применили во время первого удара, не сумели полностью уничтожить радиосвязь тосевитов.
Кирел подал знак одному из таких специалистов, который вплыл в кабинет Атвара с добытым тосевитским радиоприемником. Атвар усмехнулся:
- Большой, уродливый и убогий, как и сами тосевиты.
- Истинная правда, господин адмирал, - сказал подчиненный Кирела. - Да, уродливый и примитивный. Электронные компоненты даже не собраны в монолитные блоки. Тосевиты применяют такие ухищрения, как огромные стеклянные трубки, из которых выкачан воздух.
Радиотехник снял заднюю стенку приемника, чтобы показать детали, о которых говорил.
- Как видите, господин адмирал, они массивны, а количество избыточного тепла, которое они выделяют, просто чудовищно. Эти так называемые "лампы" имеют невероятно низкий коэффициент полезного действия. Но именно потому, что они такие большие и грубые, лампы менее восприимчивы к электромагнитным пульсациям, чем незащищенные интегральные схемы.
- Благодарю вас, техник второго ранга, - сказал Атвар, распознав его звание по раскраске. - Ваши данные ценны. Служите Императору.
Услышав, что его больше не задерживают, радиотехник опустил глаза вниз, воздавая почести верховному правителю, затем взял приемник и покинул кабинет главнокомандующего.
- Как видите, господин адмирал, система связи у тосевитов сохранила работоспособность только вследствие своей крайней примитивности, - сказал Кирел.
- Их приемники примитивны, и это играет им на руку. Они пока не знают, как строить настоящие управляемые снаряды, поэтому стреляют гигантскими артиллерийскими снарядами, что также идет им на пользу. Чем все это кончится, командир корабля?
- Нашей победой! - решительно ответил Кирел. Атвар с благодарностью посмотрел на него. Возможно, единственная причина лояльности Кирела коренилась в том, что он не хотел становиться главнокомандующим и возлагать на свои плечи ношу, которая сулит больше неприятностей, чем славы. Атвару было все равно. Главное - рядом есть кто-то, кому можно пожаловаться.
- Однако тосевиты не так примитивны, как кажется. Клянусь памятью Императоров прошлого, у кого еще хватило бы безумия вообразить, что можно построить гигантские корабли, на которых размещаются самолеты? Кто бы до этого додумался, я спрашиваю, кроме Больших Уродов?
Да, родная планета ящеров, как и Работев-2 и Халесс-1, имели водные пространства, но в виде рек, прудов и озер (на Работев-2 было даже два небольших моря). Но ни один из миров Расы не омывали такие бескрайние океанские просторы, как Тосев-3, и ни один из народов Империи не использовал свои водные ресурсы так, как Большие Уроды. Появление самолетов буквально из ниоткуда, как это случилось при налете на их базу на побережье Китай, оказалось тяжким сюрпризом. Не меньшим сюрпризом явилась и дальнобойная морская артиллерия, которая обстреливала прибрежные базы Расы.
- Зато теперь мы знаем, - возразил Кирел, - что они нападают с моря, и мы можем топить их огромные корабли, причем с легкостью, - их ведь не скроешь от глаз. Так что проблема исчезнет, причем скоро.
- Возможно, так оно и будет.
Начав жаловаться вслух, Атвар не собирался останавливаться на полдороги.
- А управляемые снаряды, которые они пытаются запускать? Что делать сбивать каждый из них? Мы прилетели сюда воевать с дикарями, единственными пусковыми установками которых являются камнеметные машины... А самую последнюю новость вы знаете?
- Надеюсь услышать ее от вас, господин адмирал, - сказал Кирел.
Тон его ответа говорил, что он понимает: для собственного же блага ему лучше внимательно выслушать слова Атвара.
- Последние дни в сражениях с нашими самолетами впервые участвовали реактивные самолеты тосевитов из Дойчланда и Британии одновременно. Они, конечно, уступают нашим, особенно британские. Однако это уже не примитивные ящики с вращающимися лопастями, с которыми мы сталкивались до сих пор.
- Я не слышал об этом, господин адмирал. - Теперь внимание Кирела стало искренним. Немного оправившись от удивления, он спросил: - Как же так? Если я прав, то до нашей высадки Дойчланд и Британия были врагами?
- Да, были. Британия, США, СССР и Китай воевали против Дойчланда и Италии. Британия, США и Китай воевали против Ниппон. Однако по какой-то причине, явно лишенной скорлупы, Ниппон не воевал с СССР. И если бы тосевиты не додумались до новых штучек, которыми теперь швыряются в нас, я мог бы поклясться именем Императора, что они сумасшедшие.
- Как же так? - повторил Кирел. - Если до нашего приземления Дойчланд и Британия были врагами, то вряд ли они поделились бы друг с другом технологией производства реактивных самолетов...
- Мне бы не хотелось так думать, но кто может с уверенностью сказать, чего именно ожидать от Больших Уродов? Возможно, они такие потому, что на небольшом участке суши находится много различных империй.
По сравнению со сложными и коварными политическими играми тосевитов даже интриги Императорского двора выглядели безобидными.
Однако Кирелу не давали покоя реактивные самолеты.
- Господин адмирал, если они не обмениваются технологией, это означает лишь одно: и те и другие разработали ее самостоятельно. Они подобны болезнетворному вирусу и тоже мутируют, но не физически, а технически, что еще хуже. Причем слишком быстро. Наверное, нам следовало бы провести полную зачистку планеты.
Главнокомандующий повернул оба глазных бугорка к своему подчиненному. И эти слова он слышит от офицера, который настаивал на предоставлении Большим Уродам возможности капитулировать прежде, чем Раса уничтожит их средства связи?! Точнее, прежде, чем Раса потерпела неудачу, пытаясь уничтожить их?
- Командир корабля, вы считаете, что они представляют для нас столь серьезную угрозу?
- Да, господин адмирал. Мы находимся на высоком уровне развития, причем сохраняем его уже многие века. Они стоят ниже нас, но быстро поднимаются. Мы должны полностью уничтожить их, пока это еще в наших силах.
- Если бы только эти грязные твари не уничтожили "Пятьдесят шестой Император Джоссано"! - со скорбью в голосе проговорил Атвар.
"Если бы мы только не сосредоточили на одном корабле такое количество наших бомб!" - добавил он про себя. Но нет, его нельзя за это винить: инструкция предписывала доверять хранение больших запасов ядерного оружия только самым надежным командирам кораблей. Как и положено офицеру Расы, он следовал этому наставлению. Вряд ли кто-нибудь усомнится в его компетентности, разве что подумают: "Следуя инструкции, он потерпел неудачу". То, что отшлифованные веками правила оказывались бессильны всякий раз, когда дело касалось тосевитов, беспокоило главнокомандующего даже сильнее, чем сражения на поверхности Тосев-3.
- У нас еще осталось некоторое количество ядерного оружия, - не унимался Кирел. - Возможно, Большие Уроды сдадутся быстрее, когда увидят, что мы способны сделать с их городами?
В знак несогласия Атвар откинул назад голову.
- Мы не можем уничтожить планету, на которую уже направляются корабли с переселенцами.
Так гласило древнее наставление, основанное на завоеваниях работевлян и халессиан.
- Господин адмирал, мне кажется, что Тосев-3 не идет в сравнение с другими планетами, завоеванными Расой. Тосевиты обладают большей способностью к сопротивлению, чем обладали работевляне и халессиане, и, похоже, требуют более жестких мер. Особенно тосевиты Дойчланда, господин адмирал. Пушка, уничтожившая "Пятьдесят шестой Император Джоссано", принадлежала им, хотя и стреляла с территории СССР. Добавьте сюда управляемый снаряд, который эти Большие Уроды пытались запустить. А теперь вы сообщаете мне еще и об их реактивных самолетах. Я считаю применение ядерного оружия необходимым.
- Нет, - возразил Атвар.
Инструкции требовали, чтобы новые планеты не загрязнялись радиацией, которая способна сохраняться длительное время. Кроме того, Расе предстоит жить здесь вечно, вплетая Тосев в ткань Империи, и нужно считаться с тем, что на Тосев-3 не так уж много суши.
Но этим исключительно опасным туземцам суши вполне хватало. Только что главнокомандующий размышлял о том, сколь недейственным оказалось древнее наставление в войне против Больших Уродов. Отход от инструкции пугал главнокомандующего как никогда прежде. Атвар словно бы лишался милости Императора, становясь одиноким и заброшенным. Но заслужит ли он милость Императора, если принесет Расе новые несчастья?
- Постойте, командир корабля, я передумал, - сказал он Кирелу, который был готов уйти. - Давайте рискнем и сбросим бомбу на... как называется главный город Дойчланда?
- Берлин, господин адмирал, - ответил Кирел. - Будет исполнено.
Глава 5
- Париж... - устало произнес Джордж Бэгнолл. - За несколько лет до начала войны я ездил сюда в отпуск. Он не похож на тот, прежний Париж.
- Теперь вообще все изменилось, - отозвался Кен Эмбри, - Черт побери, все не похоже на То, что было до появления ящеров, а они свалились нам на голову всего какую-нибудь неделю назад.
- В этом есть и свои плюсы, иначе мы бы все считались сейчас военнопленными, сидели бы за колючей проволокой и дожидались очередных посылок от Красного Креста, - заметил Элф Уайт. Штурман поднял ногу и потряс уставшей от долгой ходьбы ступней. Потом мрачно рассмеялся: - Впрочем, будь мы пленными, получающими посылки от Красного Креста, кормежка у нас, вероятно, была бы получше той, что мы имели, добираясь сюда.
- Ты прав со всех сторон, - согласился Бэгнолл. - Но, будучи свободным, я чувствую себя гораздо лучше.
Немцы, оккупировавшие северную и центральную части Франции, могли не раз уничтожить английских летчиков, пока те добирались до Парижа, но они и не подумала это сделать. Напротив, некоторые из них даже приветствовали людей, которым при иных обстоятельствах без долгих размышлений пустили бы пулю в лоб. Французские крестьяне делились с англичанами чем могли, однако они сами питались весьма скудно - их собратья по другую сторону Ла-Манша могли считать себя баловнями судьбы.
- Если уж мы заговорили о ящерах, - сказал Кен Эмбри, - то кто бы мог подумать, что стертый с лица земли Берлин будет вызывать у меня сожаление?
В течение последних дней французские газеты, все еще находившиеся под немецкой цензурой, только и писали об огненном шаре, поглотившем Берлин. Они скорбели о чудовищных разрушениях и оплакивали сотни тысяч погибших. Большую часть газетных статей Бэгнолл понимал: его французский оказался вполне приличным.
- Если бы им удалось в числе прочих поджарить и Гитлера, я бы ни слезинки не пролил, - признался Бэгнолл.
- Я бы тоже, - согласился Эмбри. - Раньше и я бы не отказался швырнуть туда одну из тех проклятых пузатых бомб, которые мы скидывали на Кёльн. Да, пока шла война между нацистами и нами... Но ящеры все сильно усложнили.
- Это уж точно.
Бэгнолл поднял утомленные глаза к небу, словно ожидая увидеть самолет ящеров. Но даже если ты его не видишь, радости мало, когда на борту находится такая супербомба, какая шарахнула по Берлину. Если доверять газетам (а это во Франции дело рискованное, особенно после начала войны), одна-единственная бомба ящеров на многие мили вокруг уничтожила все до основания. От такой бомбочки не убежишь и не спрячешься. Так какой тогда смысл шарить глазами по небесам?
Мимо на дребезжащем велосипеде проехала хорошенькая девушка. Велосипеду, наверное, было больше лет, чем ей. Юбка давала возможность вдоволь насмотреться на ее загорелые ноги. Бэгнолл слышал каждый щелчок велосипедной цепи, когда та задевала шестеренку педалей. Его слух улавливал звуки и других велосипедов, заворачивавших за угол и исчезавших из поля зрения. Бортинженер слышал цоканье лошадиных копыт и грохот железных ободов колес повозки, которую лошадь медленно тащила по улице. Он слышал, как где-то кто-то шьет на ручной швейной машине, как женщина зовет домой своего кота по имени Клод, который, согласно ее словам, был очень дурным созданием. Бэгноллу казалось, что он слышит весь город.
- Париж без стада автомобилей, которые пытаются тебя задавить, - это не Париж, - сказал он.
- Это так, но с исчезновением машин стало чище, - отозвался Эмбри. Чувствуешь, какой свежий воздух? Мы как будто находимся за городом. Когда в последний раз я здесь был, выхлопными газами воняло сильнее, чем в Лондоне.
- Да, выхлопные газы теперь не докучают, - согласился Бэгнолл. - Джерри до последней капли выкачали бензин для своих самолетов и танков.
Из-за угла появился человек, выглядевший значительно лучше, чем большинство французов, встреченных Бэгноллом за последние дни. На лацкане мужчины блеснуло что-то серебряное. Когда он подошел ближе, Бэгнолл, увидел, что именно: то был маленький значок в виде двустороннего топора - франциск, символ Виши и коллаборационистов<Каллаборационисты - лица, сотрудничавшие с фашистскими захватчиками в странах, оккупированных фашистами во время Второй мировой войны. Виши - общепринятое название фашистского коллаборационистского режима во Франции в период ее оккупации гитлеровскими войсками>.
Француз уже собирался пройти мимо, но вид людей в незнакомой форме, пусть даже в такой грязной и рваной, в какой щеголял экипаж "ланка", пробудил в нем любопытство.
- Pardonnez-moi, messieurs, mais - etes-vous allemands?"<Извините меня, месье, вы немцы? (франц.) - Прим. перев.> - спросил он и затем повторил вопрос по-немецки.
- Non, monsieur, nous sommes anglais<Нет, месье, мы англичане (франц.). Прим. перев.>, - ответил Бэгнолл. Глаза француза широко раскрылись. Непроизвольно его левая рука метнулась к булавке значка на лацкане, словно он желал спрятать его. Бэгнолл подумал о том, что сейчас творится у француза в душе, что чувствует он, приспособившийся к немецкому ярму, встретив людей из страны, отказавшейся покориться.
Француз говорил и по-английски тоже.
- Весь мир сейчас объединился, - сказал он. Кивнув, он протиснулся сквозь англичан и заспешил прочь, но не удержался и оглянулся через плечо.
- Угодливый слизняк! - пробормотал Элф Уайт. - Ишь ты, "весь мир", ни больше ни меньше. Въехать бы ему на память сапогом под задницу!
- Я бы тоже не отказался, - сказал Бэгнолл. - Но какой бы дрянью он ни был, он прав. Иначе, думаешь, мы бы долго болтались здесь в форме Королевских ВВС?
- Может, и так, но я не особенно настроен считать паразитов вроде этого частью человечества, - возразил Уайт. - Если бы в Париже хозяйничали ящеры, он лизал бы зады им, а не немцам.
Штурман не собирался приглушать свой голос. Француз дернулся, словно ужаленный пчелой, и пошел еще быстрее.
- Лучше благодарить судьбу, чем осуждать других, - вмешался Кен Эмбри. Нам-то не пришлось жить под немецким башмаком эти два года. Скажу откровенно: если бы Гитлер вломился к нам и победил, нашлась бы свора коллаборационистов и среди англичан, а еще - великое множество тех, кто стал бы делать что велят, лишь бы уцелеть.
- Таких я не осуждаю, - ответил Бэгнолл. - Человеку нужно жить, значит, он должен приспосабливаться. Но будь я проклят, если бы увидел кого-то из нас, нацепившими значки с серебряными топорами или еще какой-нибудь пакостью! Все-таки есть разница между тем, чтобы приспосабливаться и подлизываться. Никто не заставляет их тут прикалывать франциск. Это делают только те, кто хочет.