Тертлдав Гарри. Флот вторжения (Книга 1)

   - Я знаю, - сказал Йенс. - То есть я хочу сказать, что сам приехал из Чикаго.
   - Садитесь и расскажите мне об этом, - потребовал Гроувз. - А то я застрял в этой дыре почти что с момента появления ящеров. Мне нужно знать о происходящем за этими стенами больше, чем .можно узнать по проклятому телефону.
   Словно дождавшись своей очереди, телефон звякнул.
   - Извините.
   Пока полковник рявкающим голосом отдавал кому-то распоряжения, Ларсен взгромоздился на жесткий стул напротив стола и постарался упорядочить свои мысли. Гроувз производил впечатление человека, который не тратит ни минуты понапрасну, поэтому, когда трубка улеглась на рычаг, Йенс был готов к разговору:
   - Самолеты ящеров рыщут повсюду, и мне пришлось колесить по проселочным дорогам в северной части штата Нью-Йорк, чтобы не угодить к ним в ловушку к востоку от Питтсбурга.
   - Они уже в Питтсбурге, - сообщил Гроувз. Йенс вздохнул. Новость не удивила, но все равно подействовала, как удар в живот. Он заставил себя продолжать:
   - Бензина днем с огнем не сыщешь. Мне пришлось проехать несколько миль на половине галлона зернового спирта, который я купил у какого-то старикашки, наверное, самогонщика. Автомобильному мотору это не слишком пришлось по вкусу.
   - Вы доехали, и это главное, - ответил Гроувз. - Спирт - неплохое горючее. Одна из наших нынешних забот - это приспособить двигатели к работе на спирте на случай, если ящеры уничтожат наши нефтеперерабатывающие заводы. И уж если наши власти не смогли прикрыть все эти подпольные винокурни, хотел бы я посмотреть, как с ними справятся ящеры.
   - Неужели так везде? - спросил Ларсен.
   - Кое-где еще хуже, - мрачно ответил полковник Гроувз. - Ящеры расползаются по стране, как раковая опухоль. Они захватывают обширные территории и повсюду прерывают снабжение.
   Снова зазвонил телефон. Гроувз отдал ряд коротких приказаний, затем вернулся к разговору с Йенсом, не потеряв нить их беседы:
   - Можно сказать, что они перерезали наши кровеносные артерии и мы медленно умираем.
   - Потому-то работа Металлургической лаборатории и является столь важной, подхватил Ларсен. - Это единственный шанс создать оружие, которое позволит воевать с этими существами почти на равных. - Йенс решил немного надавить на полковника: - Вы же знаете, что Вашингтон может постичь участь Берлина.
   Гроувз хотел было что-то сказать, но его снова прервал телефон. Положив трубку, полковник спросил:
   - Вы действительно считаете, что ваши люди сумеют вовремя создать атомную бомбу, которой мы смогли бы воспользоваться?
   - Мы близки к управляемой реакции расщепления ядра, - сказал Ларсен. Он тут же осекся - даже эти его слова нарушали меры секретности, с которыми он сжился с тех пор, как начал работать над проектом. Однако времена сейчас были другие, и ящеры доказали, что атомное оружие не является принадлежностью одних лишь бульварных журналов фантастики. Он поспешно сменил тему: - Раз уж мы заговорили о Берлине, скажу, что никто не знает, насколько далеко продвинулись немцы в своих исследованиях.
   Как бы ни изменилась окружающая жизнь, Ларсен не мог решиться произнести слово "уран" в разговоре с кем-либо, не имевшим отношения к проекту.
   - Немцы? - хмуро переспросил Гроувз. - Я как-то об этом не подумал. Конечно, уничтожение Берлина подстегивает их шевелить мозгами. Я слышал, что, когда упала бомба, Гейзенберга не было в городе.
   - Если вы знаете о Гейзенберге, значит, вам достаточно известно о происходящем, - сказал удивленный и пораженный Ларсен.
   До сих пор он воспринимал собеседника просто как одного из людей в форме, возможно, обладающего лучшими манерами, чем большинство военных.
   Грубоватый смех Гроувза говорил о том, что полковник понял ход мыслей Ларсёна.
   - Я стараюсь не забывать, что живу в двадцатом столетии, - заметил он. Перед тем как поступить в военную академию в Вест-Пойнте, я успел поучиться в Массачусетсом технологическом институте и получить докторскую степень. Так вы действительно считаете, что эта ваша группа находится на пути к успеху?
   - Да, полковник, считаю. И еще считаю, что мы успели слишком много сделать, чтобы с легкостью срываться с места. Ящеры движутся на Чикаго с запада, и после моей поездки сюда я лишний раз понял, насколько все это опасно. Если мы собираемся продолжать свои исследования. Соединенные Штаты должны оборонять Чикаго.
   Гроувз поскреб подбородок:
   - Нынче то, что мы должны делать и что мы в состоянии делать, не всегда совпадает. В любом случае я не обладаю властью приказать нашим войскам оборонять Чикаго любой ценой и позабыть про девять миллионов неотложных дел в других частях страны.
   - Я знаю, - упавшим голосом произнес Йенс. - Но вы - наиболее влиятельный человек, с кем я встречался, и я надеялся, что вы...
   - Чем могу, сынок, помогу.
   Гроувз выволок свое грузное тело из кресла. Телефон зазвонил опять. Чертыхаясь, полковник снова плюхнулся в кресло, причем с "такой силой, что Ларсен ожидал услышать треск дерева. Однако кресло выдержало удар, и Гроувз в который уже раз коротко и властно решил новый ряд проблем. Потом он встал и, обращаясь к физику, продолжил, словно их разговор не прерывался:
   - Я постараюсь, насколько в моих силах, убрать помехи с вашего пути, но вести мяч все равно придется вам самому. - Полковник надел на голову пилотку: - Пошли!
   Будучи студентом, Ларсену доводилось играть в американский футбол. Если бы он вел мяч при поддержке такого мощного бокового игрока, как Гроувз, то наверняка бы забил немало голов.
   - Куда мы направляемся? - спросил он у идущего впереди Гроувза.
   - К генералу Маршаллу, - бросил через плечо полковник. - Он имеет власть казнить и миловать. Я договорюсь о вашей встрече с ним. Надеюсь, она состоится сегодня. Потом все будет зависеть от вас.
   - Благодарю вас, сэр, - сказал Йенс.
   Джордж Маршалл занимал пост начальника генерального штаба. Если кто и мог приказать оборонять Чикаго любой ценой, то таким человеком был именно он. У Йенса снова появилась надежда. Выйдя вслед за Гроувзом на улицу, он набрал полные легкие воздуха, пропитанного не только выхлопными газами, но и сернистым запахом источников.
   Гроувз тоже сделал глубокий вдох. Улыбка значительно молодила его.
   - Этот запах всегда напоминает мне о занятиях в химической лаборатории на первом курсе.
   - Ей-богу, вы правы! - воскликнул Йенс. Ему самому такое сравнение не приходило в голову, но полковник тонко подметил сходство. Следующий же вдох пробудил у Ларсена воспоминания о бунзеновских горелках и банках с матовыми стеклянными пробками, в которых хранились реактивы.
   Полковник Гроувз в буквальном смысле слова убирал помехи с пути Ларсена на улицах Уайт-Салфер-Спрингс. Его мощная фигура прокладывала путь напрямую там, где человек более худощавый или менее уверенный мог замешкаться. Под слоем жира у полковника были неплохие мышцы, и вдобавок он сохранил кипучую энергию.
   Увидеться с начальником генерального штаба оказалось не таким простым делом, как представил Гроувз у себя в кабинете. Лужайка перед домом, где расположился Маршалл, была запружена офицерами. Ларсену еще никогда не доводилось видеть такого количества блестящих серебристых звезд на погонах. Для генералов какой-то полковник вроде Гроувза скорее всего был просто невидимым.
   Но Гроувз недолго оставался невидимкой. Один его мощный торс позволил ему добраться почти до самой двери и привлечь внимание находящего внутри майора. Перекрывая своим голосом гул всех голосов, Гроувз представился и заявил:
   - Передайте генералу, что вместе со мной здесь находится человек из Металлургической лаборатории в Чикаго. Это безотлагательно.
   - Здесь все находятся по безотлагательным делам, - хмуро отозвался майор, но исчез за дверью.
   Гроувз великодушно уступил свое место какому-то генерал-майору.
   - Что теперь? - спросил Ларсен. Он чувствовал, как солнце печет ему голову и руки, - на нем была рубашка с короткими рукавами. Кожа Йенса была настолько светлой, что он практически не загорал, а лишь обгорал слой за слоем.
   Гроувз скрестил руки на широкой груди:
   - Теперь мы будем ждать.
   - Но вы же сказали, что дело безотлагательное. Полковник громко засмеялся, отчего несколько голов повернулись в его сторону:
   - Если бы ваш вопрос не был безотлагательным, я бы вообще сюда не пошел. И у каждого здесь, как сказал тот майор, тоже безотлагательное дело.
   Пока ползли бесконечные секунды, Йенс размышлял о разных пустяках, в частности о том, где в этом городе раздобыть каламиновый лосьон<Каламиновый лосьон - кожный лосьон, содержащий каламин - порошок окиси цинка. - Прим. перев.>, чтобы смазать обгоревшие руки и нос. Стараясь действовать как можно незаметнее, Йенс передвинулся под защиту широкой тени Гроувза. Когда майор вернулся и выкликнул фамилию какого-то бригадного генерала, Ларсена охватила досада. Гроувз лишь пожал плечами. Майор появился снова:
   - Полковник Гроувз!
   - Это я.
   Несколько голов повернулись в сторону Гроувза, когда он двинулся вперед, ведя за собой Йенса. На офицерских лицах физик видел в основном зависть и злость - кто этот полковничишка, чтобы обладать преимуществом перед людьми с генеральскими звездами на погонах?
   - Сюда, сэр, - сказал майор.
   Он привел их к закрытой двери, перед которой Гроувз и Ларсен провели еще несколько минут, страдая от духоты. Ларсен не роптал: пусть холл был жарким и душным, он хотя бы ушел из-под открытого солнца.
   Дверь открылась. Оттуда вышел бригадный генерал с жутко разочарованным лицом. Он ответил на воинское приветствие Гроувза, удостоив легкого кивка Ларсена, и удалился.
   - Входите, полковник Гроувз, и своего спутника прихватите. - произнес из-за стола генерал Маршалл.
   Йенс отметил, что ему здорово идет такая фамилия.
   - Благодарю вас, сэр, - ответил Гроувз. - Сэр, позвольте вам представить доктора Йенса Ларсена. Как я говорил вашему адъютанту, он прибыл к нам в связи с проектом, над которым работают в Чикагском университете.
   - Здравствуйте, сэр.
   Будучи человеком штатским, Ларсен подошел к столу и обменялся с начальником генерального штаба рукопожатием. Генеральская ладонь была твердой и цепкой. Несмотря на форму и три ряда наградных колодок, Йенсу показалось, что Маршалл больше похож на старшего научного сотрудника, чем на солдата. Ему недавно перевалило за шестьдесят. Был он худощав, аккуратен, его волосы имели серо-стальной цвет. Глаза Маршалла подчиняли себе; они говорили, что он многое повидал и серьезно размышлял над увиденным.
   Генерал указал Ларсену и Гроувзу на стулья. Жест его был если не дружеским, то довольно любезным. Маршалл внимательно выслушал повторение краткого рассказа Йенса о поездке в восточную часть Соединенных Штатов. Затем уперся локтями в стол и подался вперед:
   - Доктор Ларсен, расскажите мне о Металлургической лаборатории все, что вам известно. Можете говорить свободно: я имею доступ к такой информации.
   - Если нужно, сэр, я мог бы выйти. - Гроувз начал подыматься со стула.
   Маршалл жестом руки остановил его:
   - В этом нет необходимости, полковник. С конца мая требования секретности значительно изменились. Ящерам уже известны многие тайны, которые мы только пытаемся выведать у будущего.
   - А как быть с немцами? - спросил Ларсен. Положение штатского человека давало ему преимущества: он мог расспрашивать начальника генерального штаба армии, тогда как Гроувза военная дисциплина заставляла молчать. - Желаем ли мы, чтобы немцы узнали об этом от нас? Я бы очень хотел получить ответ на этот вопрос, сэр, и не в последнюю очередь потому, что в отеле "Гринбрайер" номер Ганса Томсена находится напротив моего, через холл.
   - Немцы имеют собственную программу атомных исследований, - сказал Маршалл. - В наших интересах, чтобы они продолжали сражаться с ящерами, и не в последнюю очередь потому, что, честно говоря, они в данный момент делают это лучше всех остальных. Когда появились ящеры, немецкая армия и их экономика уже были ориентированы на войну, тогда как мы к ней только готовились.
   Ларсен кивнул и лишь потом сообразил, что генерал Маршалл так и не ответил на его вопрос. Физик подумал, что умение говорить, как политик, является одним из обязательных качеств начальника генерального штаба.
   Словно думая в унисон с ним, Маршалл добавил:
   - Доктор Ларсен, прежде чем я скажу вам о том, что вам можно говорить и чего нельзя, мне необходимо знать, на какой стадии сейчас находятся исследования в Металлургической лаборатории.
   - Разумеется, сэр. Когда я уезжал из Чикаго, сэр, мы монтировали атомный реактор, который, как мы надеемся, позволит получить величину k-фактора больше единицы.
   - Боюсь, вам придется объяснить это поподробнее, - сказал Маршалл. - Хотя я с большим вниманием изучал отчеты вашей группы, я не претендую на звание физика-ядерщика.
   - Это означает размещение урановых компонентов таким образом, что ядра урана начинают расщепляться. Происходит деление - процесс обозначается таким термином. Высвобожденные в результате деления нейтроны расщепляют новые атомы и так далее. В бомбе, подобной тем, которые сбросили ящеры, это происходит в доли секунды, и в результате выделяется огромное количество энергии.
   - Но тогда то, над чем вы работаете, не является бомбой в полном смысле слова, - заметил Маршалл.
   - Совершенно верно, - согласился Ларсен. Он с уважением поглядел на генерала. Маршалл, не являясь специалистом по ядерной физике, без труда сделал правильные выводы на основе представленных ему данных. Йенс продолжал: Однако это существенно важный первый шаг. Мы будем управлять ядерной реакцией с помощью кадмиевых стержней, которые поглощают избыток нейтронов раньше, чем те войдут в соприкосновение с атомами урана. Это позволит держать всю реакцию под контролем. Прежде чем бегать, мы должны научиться ходить. Поэтому прежде, чем сделать бомбу, нам необходимо понять, как создавать управляемую цепную реакцию.
   - И значит, Чикаго является тем местом, где проводятся исследования? задумчиво спросил Маршалл.
   - Насколько мне известно, в Соединенных Штатах - да, - ответил Ларсен.
   Он надеялся, что Маршалл, возможно, расскажет ему о происходящем в других местах, если там что-то происходит. Однако начальник генерального штаба научился соблюдать требования безопасности раньше, чем Йенс появился на свет.
   - Мы и так намеревались сражаться за Чикаго, правда по другим причинам, вздохнул генерал. - Сказанное вами добавляет к ним еще одну. Благодарю вас за мужество, за то, что добрались сюда и сообщили об успехах Металлургической лаборатории.
   - Да, сэр.
   Ларсен хотел задать ему и другие вопросы, но генерал Маршалл не казался человеком, склонным к непринужденным разговорам даже в частной обстановке, а окружающую их обстановку никак нельзя было назвать таковой. И все же он озвучил вопрос, который беспокоил его сейчас больше всего:
   - Генерал, а сможем ли мы разбить этих проклятых ящеров?
   Полковник Гроувз заерзал на стуле, и тот заскрипел. Йенс моментально сообразил, что недопустимо в такой манере разговаривать с начальником генерального штаба. Он покраснел. Йенс знал, что на его незагорелом лице это будет очень заметно, что еще больше смутило его.
   Однако не было похоже, чтобы Маршалл рассердился. Возможно, подобный, сугубо штатский, вопрос затронул в нем чувствительную струну, ибо генерал сказал:
   - Доктор Ларсен, если найдете кого-либо, кто знает ответ на этот вопрос, он получит награду. Мы делаем все, что в наших силах. Альтернативой является капитуляция и жизнь в рабстве. Американцы не примут подобного. Возможно, ваш дед был одним из тех, кто думал так - же.
   - Сэр, если вы имеете в виду гражданскую войну, то в те времена мой дед еще находился в Осло, пытаясь зарабатывать на жизнь ремеслом сапожника. В Соединенные Штаты он приехал в восьмидесятые годы прошлого века.
   - И конечно же, в надежде обрести здесь нечто лучшее, чем имел на родине, - сказал, кивая, Маршалл. - Буду с вами откровенен, доктор Ларсен: чисто с военной точки зрения ящеры значительно превосходят нас. На сегодняшний день никто: ни мы, ни немцы, ни русские, ни японцы - не сумел их остановить. Однако мы не опустили руки и на время забыли былые конфликты, о чем свидетельствует присутствие здесь мистера Томсена. Говорите, его номер напротив вашего?
   - Да, именно так. А правда, что Варшава пала, когда ее население восстало против нацистов и призвало на помощь ящеров?
   - Правда, - мрачно произнес Маршалл. - Ящеры, возможно, показались им меньшим из двух зол. - Голос генерала звучал ровно, без эмоций. Само выражение растерянности на его лице убедило Йенса, что Маршалл рассказывает им все, что знает. Вскоре растерянность исчезла. - Однако в масштабе всей Земли это незначительное событие, равно как выступления китайцев против японцев и в поддержку ящеров. Но ящеры тоже имеют свои слабости.
   Полковник Гроувз наклонился вперед. Стул под ним вновь заскрипел.
   - Сэр, могу я спросить, каковы некоторые из их слабостей? Знание их может помочь мне при распределении материальной части.
   - Главной их слабостью, полковник, является жесткое следование разработанной стратегии. Они методичны и медленно приспосабливаются к окружающим обстоятельствам. Некоторые из наших наиболее успешных операций строились на создании ситуаций, не предусмотренных их тактикой. Больше я вам ничего сказать не могу.
   Это было хотя и вежливое, но все же выпроваживание. Гроувз встал и отдал честь. Йенс тоже встал. Он решил на сей раз не обмениваться рукопожатиями, поскольку внимание генерала уже переключилось на бумаги, заполняющие его стол. Когда Гроувз и Ларсен покинули кабинет, адъютант генерала проводил их обратно до двери.
   - Я думаю, вы правильно вели себя там, доктор Ларсен, - сказал Гроувз, медленно пробивая путь сквозь гущу офицеров, сгрудившихся у входа.
   - Зовите меня Йенс, - сказал Ларсен. . - Тогда я для вас Лесли. - Грузный полковник сделал изящный жест. - Куда теперь? Мир лежит у ваших ног.
   - Не знаю, Лесли, была ли у вас приготовлена про запас встреча с Рузвельтом, но вы сегодня сделали очень много. Моя благодарность за вашу помощь больше, чем можно выразить словами.
   - Рад слышать. - Гроувз протянул руку. Его пожатие сдавило ладонь Йенса, словно гидравлический пресс. - Вы убедили меня, что вместе с вашими людьми приближаетесь к чему-то важному, но и моему начальству тоже необходимо это понимать. А что касается Рузвельта... Это не в моих силах. Кажется, он уехал отсюда.
   - Очень жаль. Если вам случится с ним встретиться, скажите ему о проекте, когда подвернется возможность.
   - Я это сделаю. Йенс, - серьезно ответил Гроувз и взглянул на часы. - Пора возвращаться. Я и так слишком долго отсутствовал. Одному Богу известно, что за это время скопилось на моем столе.
   Кивнув Йенсу в последний раз, он повернулся и поспешил к методистской церкви. Глядя вслед удаляющейся широкой спине Гроувза, Ларсен понял, что полковник заставляет трудиться своих сотрудников, работая вдвое усерднее любого из них. Такой человек пригодился бы в Металлургической лаборатории.
   Физик посмотрел на часы. Почти полдень - неудивительно, что его желудок порывается к бунту. Интересно, какую пишу богов подадут сегодня в отеле на ленч? Вчера она состояла из консервированной свинины с бобами, консервированной кукурузы и коктейля из консервированных фруктов. Недовольно покачав головой, он стал думать о последствиях избыточного количества консервантов в пище.
   Когда Ларсен добрался до гостиничного ресторана, то обнаружил, что сегодняшнее меню даже по здешним меркам чересчур экстравагантно: консервированная ветчина с горошком. Горошины были преимущественно оливкового, с коричневатым оттенком цвета, но Йенс все равно съел их все до последней, надеясь, что они сохранили хоть какие-то витамины. Он также выложил еще полтора доллара за бутылочку кока-колы, стоившую когда-то считанные центы. Содержимое бутылочки по цвету было почти таким, каким надлежало быть горошку.
   Пока Йенс ковырял вилкой последние дряблые, измученные поваром горошины, у входа в ресторан возникла какая-то суета. Несколько человек кому-то зааплодировали. Ларсен поднял голову и увидел невысокого, бледного, круглоголового человека в шляпе и костюме европейского покроя. Лицо этого человека смотрело с бесчисленных газетных страниц, но Йенс никогда не думал, что судьба столкнет его с живым Вячеславом Молотовым.
   Ларсен подумал еще и о другом. Он обвел быстрым взглядом столики. Так и есть: за одним из них сидел Ганс Томсен, поедая то же блюдо. Германский поверенный в делах был приветливым, общительным, прекрасно говорящим по-английски человеком, который изо всех сил пытался представить в радужном свете действия нацистского правительства, пока Гитлер не объявил войну Соединенным Штатам. "Интересно, - мелькнуло в голове Ларсена, - каково ему сейчас находиться в присутствии советского министра иностранных дел, после того как Германия вторглась в Россию? Не менее интересно, как отреагирует Молотов, увидев нацистского дипломата здесь, в месте эвакуации американского правительства".
   Любопытство охватило не одного только Йенса. На несколько секунд воцарилась полнейшая тишина: люди перестали разговаривать, а их вилки застыли в воздухе. Все ждали, что случится дальше. Йенс подумал, что Томсен узнал Молотова раньше, чем тот узнал его. Возможно, Молотов вообще не заметил бы немца, если бы не нацистский партийный значок на его левом лацкане.
   Такого бесстрастного лица, как у этого русского, Ларсен еще не видел. На нем ничего не отразилось, однако Молотов едва заметно замешкался при входе в ресторан. Затем он повернулся к человеку, стоящему рядом, - широкоплечему верзиле, одетому почти в такой же костюм, как и сам Молотов, только его костюм был еще хуже подогнан по фигуре. Молотов сказал ему одну фразу по-русски.
   Судя по отрывистым смешкам, которые послышались вслед за этим, несколько человек поняли его слова. Теперь стала ясна функция спутника Молотова: он переводил слова советского министра на изящный, с оксфордским произношением, английский:
   - Народный комиссар иностранных дел СССР заметил, что теперь, уже вступив в дипломатические переговоры с ящерами, он нисколько не возражает против разговоров с нацистами.
   В зале снова засмеялись, в том числе и Йенс. Его глаза вновь переместились на Томсена. Физик сомневался, что сам был бы способен на такое вежливое оскорбление, какое произнес Молотов, учитывая то, что гитлеровцы вытворяли на советской территории. С другой стороны, все человечество объединялось, чтобы противостоять пришельцем из иного мира. Если все будут продолжать помнить то, что было до прихода ящеров, объединенный фронт с треском развалится. А случись такое - Земля будет сдана ящерам.
   Томсен был опытный дипломат. Если он и заметил, что Молотов бросил ему перчатку, то не нагнулся за ней. Улыбаясь, немец ответил:
   - Есть старая английская поговорка о враге твоего врага.
   Переводчик шепотом перевел Молотову слова Томсена. Теперь советский министр взглянул прямо на немца.
   - Нет сомнения в том, что именно на этой основе империалистические силы Великобритании и Соединенных Штатов заключили союз с миролюбивыми народами СССР против гитлеровского режима.
   "С этим человеком надо держать ухо востро. Он подкован на все четыре ноги", - подумал Ларсен.
   Томсен продолжал улыбаться, но улыбка держалась на его лице только силой воли. Он нанес ответный удар:
   - На той же основе нет сомнения также и в том, что Финляндия заключила союз с Германией именно после того, как испытала вторжение миролюбивых народов СССР.
   Словно присутствуя на теннисном матче, Ларсен повернул голову к Молотову. "Однако на этом матче, - мысленно усмехнулся Йенс, - в качестве мяча бросают ручную гранату".
   Губы Молотова раздвинулись не более чем на один-два миллиметра. Советский министр иностранных дел через переводчика сказал:
   - Как мы оба заметили, данный принцип допускает широкое применение. Поэтому я предпочту обсудить наши разногласия в другое время.
   Напряжение в зале спало - словно рухнула невидимая стена. Сознание Ларсена не отметило этого: физик сам был в числе тех, кто вздохнул с облегчением.
   Глава 8
   Голограмма Тосев-3 висела в воздухе над проектором так же, как раньше. Однако сегодня Атвар не потребовал, чтобы Кирел воспроизвел изображение свирепого тосевитского воина в кольчуге и с мечом в руках. Как и любой член эскадры, адмирал узнал о тосевитах гораздо больше, чем хотелось бы.
   Главнокомандующий повернулся к командирам кораблей:
   - Сегодня я собрал вас, чтобы оценить результаты сражении, проведенных в течение первого полугодия, и обсудить планы наших дальнейших действий.
   Естественно, он пользовался хронологией Расы: за это время неповоротливый Тосев-3 прошел лишь четверть своей орбиты.
   Командиры кораблей восприняли вступительные слова Атвара лучше, чем он ожидал. Когда на Родине разрабатывался план завоевания Тосев-3, пункт о проведении собраний командиров раз в полгода был включен туда последним. Каждый был
   уверен, что через полгода Тосев-3 будет прочно связан с Империей. Раса жила по графикам и планам, разработанным задолго до того, как они начинали осуществляться. Осознание подчиненными Атвара необходимости куда более интенсивной работы показывало, в какой мере тосевиты потрясли их.