Страница:
Внезапный выстрел вырвал Томаса из полузабытья. Его грохот казался бесконечным, шею сзади обдало жаром, а поляна наполнилась светом. Он услышал резкий удар свинца по металлу и почувствовал, как задрожал с головы до ног стоявший над ним варригал. Короткий меч упал в двух сантиметрах от головы Томаса, легко вонзившись в только что замороженную варригалом землю. Призрак грохнулся на колени и стал медленно падать вперед головой.
– Томас, беги! – закричала Кейт, все еще прятавшаяся под кустом остролиста.
Томас едва успел откатиться в сторону, выдернув из земли меч онемевшими пальцами; оторвав себя от холодной земли, он вскочил на ноги. С мечом в руке, он вглядывался во тьму и нанес удар в спину монстра, шагавшего в ту сторону, где пряталась Кейт. Меч прошел сквозь латы, словно горячий нож сквозь масло. Варригал упал, шипя и подвывая. Оставшиеся призраки повернулись к Томасу; подняв мечи, они готовились напасть на него.
– Кейт, давай! Бежим на мельницу Боггла! – крикнул Томас подруге, продиравшейся из-под остролиста на поляну. – Быстрее, Кейт, бежим!
Один из варригалов бросился на Томаса с мечом. Томас отбил удар, в ночном воздухе сверкнули зеленые искры. Вместе с Кейт он бросился бежать. Никогда еще ему не удавалось бежать так быстро. При этом он держал Кейт за руку, чтобы она не отставала. Они мчались через папоротники, которые цеплялись за них всеми своими острыми пальцами.
Они слышали, как на поляне кричат друг на друга варригалы. Потом все там затихло. Тишину нарушал только быстрый топот их ног по тропе, которая уходила в глубь леса. Они мчались среди деревьев, ничего не видя вокруг, по тропе, протоптанной оленями, в сторону мельницы Боггла. Они одолели уже почти километр. Томас остановился, хватая ртом воздух, не в силах бежать дальше. Оба опустились на землю, привалившись к огромному дубу. Здесь, в лесу, Томас слышал отчетливо только громкое «тук-тук-тук» своего сердца. Он посмотрел на Кейт, которая старалась и улыбнуться, и удержать слезы.
– Кто это был, Томас? Они меня заморозили, – прошептала она, тяжело дыша и с ужасом думая, что ее услышат.
– Кто бы они ни были, я знаю, что как-то все это связано с Демьюрелом. – Он постарался улыбнуться Кейт. – Это был хороший выстрел, он спас мне жизнь. – Томас ласково коснулся рукой ее лица. Какая она все еще холодная! – Ну, пошли, до мельницы осталось километра три, не больше. Там мы можем спрятаться.
– А как же Рафа? Ты хочешь покинуть его?
– Нет. Это часть нашего плана, – ответил он, по-прежнему тяжело переводя дух. – Когда мы добрались до потайного входа в дом викария, появился Демьюрел, высоко подняв что-то вроде горящей руки и бормоча проклятия. Фонари наши уже погасли, так что Рафа спрятался и стал им невидим, я же нарочно поднял шум, чтобы заставить старого скрягу погнаться за мной. Если повезет, Рафа спокойно проберется внутрь и поищет то, что должен разыскать. Если он не вернется до утра, отправлюсь туда и найду его.
Кейт взяла его за руку.
– Мне страшно, Томас. Я никогда не видела ничего похожего на них. Я застрелила одного… Мертвеца.
Томас понимал, что не должен выказывать страха.
– Жизнь изменилась, Кейт. Она уже никогда не будет прежней. Вернуться назад невозможно, и того, что случилось вчера, исправить нельзя. Это безумие. Что-то такое изменяет мир. В туннеле это чувствовалось вполне определенно. Там было ощущение чего-то очень злобного и неправедного. У меня сводило живот от ужаса. – Томас взял меч, подхваченный им у варригала, и покрутил, глядя на клинок, запятнанный теперь кровью варригала.
Кейт прошептала:
– Что же нам делать? Мой отец станет искать меня утром. Я не могу идти на мельницу, я должна вернуться домой.
– Домой? Если Демьюрела не остановить, ни у кого из нас не будет дома. Когда я коснулся ноги того чудища, мне открылось место, откуда он появился… Я каким-то образом заглянул в его мозг. – Он помолчал, посмотрел на Кейт. – Ты не понимаешь, Кейт. Демьюрел решил по-своему устроить будущее. Если ему все удастся, этот мир изменится, будет нам непонятен. Рафа сказал мне, что Демьюрел обладает властью вызывать мертвых, управлять ветром и морем и заставить тех чудищ, что мы видели на поляне, повиноваться ему беспрекословно. Пути назад нет; это не в наших силах. Мы должны помочь Рафе, потому что только он может остановить Демьюрела.
– Откуда ты знаешь? Ведь ты только что познакомился с ним. – Кейт начала всхлипывать. – Я хочу, чтоб все это кончилось, хочу опять вернуться к тому, что было прежде. Лучше бы мне никогда не видеть его со всеми его глупыми разговорами. Или он околдовал тебя? – говорила Кейт сквозь слезы. – Сегодня я что-то убила… Я видела, как оно умерло. Оно хотело убить тебя. Пожалуйста, Томас, сделай так, чтобы все это кончилось, прекратилось!
Она подтянула колени к груди, вся съежилась, стараясь сделаться маленькой-маленькой. «Если сейчас закрыть глаза, – думала она, – может быть, тогда закроется все, что случилось сегодня, и все исчезнет, как исчезает дурной сон с наступлением утра». Томас обнял ее за плечи. Он никогда еще не видел, чтобы Кейт плакала. Она всегда была такой сильной, так умела владеть собой, своими чувствами. Сейчас же она плакала, как дитя, как малец, который еще минуту назад хорохорился, похвалялся своей силой, будто напрашиваясь, чтобы кто-то более сильный и более властный пришел и побил его. В этом черном лесу они сидели молча, прижавшись друг к другу. Томасу тоже было страшно, но он не решался в этом признаться. Как могут они восстать против Демьюрела? Он был викарием, владельцем большого карьера, где добывался глинистый сланец, был судьей, наконец. Он олицетворял собой всю власть в мире Томаса. А Томас был совершенно бессилен – ребенок, бездомный и нищий, а теперь еще и преступник.
Он откинулся назад, прислонился спиной к дубу и сквозь голые ветви посмотрел в ночное небо. Король-дуб утратил былое великолепие; теперь настало время вечнозеленого остролиста. А красавец дуб потерял свою силу, как будто отдал ее земле. Вокруг повсюду лежали увядшие листья; выпавшие из чашечек желуди дожидались, когда с весною опять явится Зеленый Джек и пробудит их и над землей снова заплещется флаг новой жизни, флаг вечного возрождения.
– Мы останемся здесь до рассвета, – ласково говорил он тихо плакавшей Кейт, – а потом отправимся на мельницу. Постарайся заснуть. Я буду на страже.
Кейт не ответила, но спрятала лицо на его плече, сберегая тепло. Томас поднял грубый, потертый воротник своего пальто. В руке он держал меч и пристально вглядывался в темноту. Между деревьями ему видны были с севера огоньки Бейтауна под необычным светящимся облаком. Он старался не заснуть, но отяжелевшие веки сомкнулись, и тепло их помогло отстранить от себя страхи прошедшего дня. Мысли сменились сновидениями, реальность уступила место мечтам.
Земля казалась мягким ложем в конце долгого пути. Убаюкивая, тихо и ритмично поскрипывали ветки. Он теснее придвинулся к Кейт, ее волосы касались его лица. От нее пахло мылом, землей и порохом. Томас дышал спокойно, чувствуя себя в безопасности, зная, что у него есть друг.
5
– Томас, беги! – закричала Кейт, все еще прятавшаяся под кустом остролиста.
Томас едва успел откатиться в сторону, выдернув из земли меч онемевшими пальцами; оторвав себя от холодной земли, он вскочил на ноги. С мечом в руке, он вглядывался во тьму и нанес удар в спину монстра, шагавшего в ту сторону, где пряталась Кейт. Меч прошел сквозь латы, словно горячий нож сквозь масло. Варригал упал, шипя и подвывая. Оставшиеся призраки повернулись к Томасу; подняв мечи, они готовились напасть на него.
– Кейт, давай! Бежим на мельницу Боггла! – крикнул Томас подруге, продиравшейся из-под остролиста на поляну. – Быстрее, Кейт, бежим!
Один из варригалов бросился на Томаса с мечом. Томас отбил удар, в ночном воздухе сверкнули зеленые искры. Вместе с Кейт он бросился бежать. Никогда еще ему не удавалось бежать так быстро. При этом он держал Кейт за руку, чтобы она не отставала. Они мчались через папоротники, которые цеплялись за них всеми своими острыми пальцами.
Они слышали, как на поляне кричат друг на друга варригалы. Потом все там затихло. Тишину нарушал только быстрый топот их ног по тропе, которая уходила в глубь леса. Они мчались среди деревьев, ничего не видя вокруг, по тропе, протоптанной оленями, в сторону мельницы Боггла. Они одолели уже почти километр. Томас остановился, хватая ртом воздух, не в силах бежать дальше. Оба опустились на землю, привалившись к огромному дубу. Здесь, в лесу, Томас слышал отчетливо только громкое «тук-тук-тук» своего сердца. Он посмотрел на Кейт, которая старалась и улыбнуться, и удержать слезы.
– Кто это был, Томас? Они меня заморозили, – прошептала она, тяжело дыша и с ужасом думая, что ее услышат.
– Кто бы они ни были, я знаю, что как-то все это связано с Демьюрелом. – Он постарался улыбнуться Кейт. – Это был хороший выстрел, он спас мне жизнь. – Томас ласково коснулся рукой ее лица. Какая она все еще холодная! – Ну, пошли, до мельницы осталось километра три, не больше. Там мы можем спрятаться.
– А как же Рафа? Ты хочешь покинуть его?
– Нет. Это часть нашего плана, – ответил он, по-прежнему тяжело переводя дух. – Когда мы добрались до потайного входа в дом викария, появился Демьюрел, высоко подняв что-то вроде горящей руки и бормоча проклятия. Фонари наши уже погасли, так что Рафа спрятался и стал им невидим, я же нарочно поднял шум, чтобы заставить старого скрягу погнаться за мной. Если повезет, Рафа спокойно проберется внутрь и поищет то, что должен разыскать. Если он не вернется до утра, отправлюсь туда и найду его.
Кейт взяла его за руку.
– Мне страшно, Томас. Я никогда не видела ничего похожего на них. Я застрелила одного… Мертвеца.
Томас понимал, что не должен выказывать страха.
– Жизнь изменилась, Кейт. Она уже никогда не будет прежней. Вернуться назад невозможно, и того, что случилось вчера, исправить нельзя. Это безумие. Что-то такое изменяет мир. В туннеле это чувствовалось вполне определенно. Там было ощущение чего-то очень злобного и неправедного. У меня сводило живот от ужаса. – Томас взял меч, подхваченный им у варригала, и покрутил, глядя на клинок, запятнанный теперь кровью варригала.
Кейт прошептала:
– Что же нам делать? Мой отец станет искать меня утром. Я не могу идти на мельницу, я должна вернуться домой.
– Домой? Если Демьюрела не остановить, ни у кого из нас не будет дома. Когда я коснулся ноги того чудища, мне открылось место, откуда он появился… Я каким-то образом заглянул в его мозг. – Он помолчал, посмотрел на Кейт. – Ты не понимаешь, Кейт. Демьюрел решил по-своему устроить будущее. Если ему все удастся, этот мир изменится, будет нам непонятен. Рафа сказал мне, что Демьюрел обладает властью вызывать мертвых, управлять ветром и морем и заставить тех чудищ, что мы видели на поляне, повиноваться ему беспрекословно. Пути назад нет; это не в наших силах. Мы должны помочь Рафе, потому что только он может остановить Демьюрела.
– Откуда ты знаешь? Ведь ты только что познакомился с ним. – Кейт начала всхлипывать. – Я хочу, чтоб все это кончилось, хочу опять вернуться к тому, что было прежде. Лучше бы мне никогда не видеть его со всеми его глупыми разговорами. Или он околдовал тебя? – говорила Кейт сквозь слезы. – Сегодня я что-то убила… Я видела, как оно умерло. Оно хотело убить тебя. Пожалуйста, Томас, сделай так, чтобы все это кончилось, прекратилось!
Она подтянула колени к груди, вся съежилась, стараясь сделаться маленькой-маленькой. «Если сейчас закрыть глаза, – думала она, – может быть, тогда закроется все, что случилось сегодня, и все исчезнет, как исчезает дурной сон с наступлением утра». Томас обнял ее за плечи. Он никогда еще не видел, чтобы Кейт плакала. Она всегда была такой сильной, так умела владеть собой, своими чувствами. Сейчас же она плакала, как дитя, как малец, который еще минуту назад хорохорился, похвалялся своей силой, будто напрашиваясь, чтобы кто-то более сильный и более властный пришел и побил его. В этом черном лесу они сидели молча, прижавшись друг к другу. Томасу тоже было страшно, но он не решался в этом признаться. Как могут они восстать против Демьюрела? Он был викарием, владельцем большого карьера, где добывался глинистый сланец, был судьей, наконец. Он олицетворял собой всю власть в мире Томаса. А Томас был совершенно бессилен – ребенок, бездомный и нищий, а теперь еще и преступник.
Он откинулся назад, прислонился спиной к дубу и сквозь голые ветви посмотрел в ночное небо. Король-дуб утратил былое великолепие; теперь настало время вечнозеленого остролиста. А красавец дуб потерял свою силу, как будто отдал ее земле. Вокруг повсюду лежали увядшие листья; выпавшие из чашечек желуди дожидались, когда с весною опять явится Зеленый Джек и пробудит их и над землей снова заплещется флаг новой жизни, флаг вечного возрождения.
– Мы останемся здесь до рассвета, – ласково говорил он тихо плакавшей Кейт, – а потом отправимся на мельницу. Постарайся заснуть. Я буду на страже.
Кейт не ответила, но спрятала лицо на его плече, сберегая тепло. Томас поднял грубый, потертый воротник своего пальто. В руке он держал меч и пристально вглядывался в темноту. Между деревьями ему видны были с севера огоньки Бейтауна под необычным светящимся облаком. Он старался не заснуть, но отяжелевшие веки сомкнулись, и тепло их помогло отстранить от себя страхи прошедшего дня. Мысли сменились сновидениями, реальность уступила место мечтам.
Земля казалась мягким ложем в конце долгого пути. Убаюкивая, тихо и ритмично поскрипывали ветки. Он теснее придвинулся к Кейт, ее волосы касались его лица. От нее пахло мылом, землей и порохом. Томас дышал спокойно, чувствуя себя в безопасности, зная, что у него есть друг.
5
ЗОЛОТОЙ АЛТАРЬ
Томасу снился сон. Было темно, как в гробу; он находился в холодном каменном помещении. Темнота давила его, сжимала, словно заворачивала в тугой саван. Далеко в углу вспыхнула свеча, посылая неверные блики через всю огромную комнату. Томас видел, что это просторный каменный зал с высокими сводами, раньше видеть такие помещения ему не приходилось. Потолок над ним был едва различим и поддерживался семью каменными колоннами, увенчанными вырезанными из камня же бараньими рогами. В дальнем конце зала Томас разглядел золотой алтарь с высоким крестом, украшенным драгоценными камнями. Вся его поверхность была инкрустирована яшмой, халцедоном, рубинами, топазами и хризолитами. Золотой нимб, казалось, парил в воздухе позади креста. Он был украшен семью прекрасными изумрудами. Томас двинулся к алтарю. Огромный голубой камень в центре креста вдруг почернел, когда же он подошел ближе, все драгоценные камни превратились в блестевшие голубые человеческие глаза, следившие за каждым его шагом.
От стены выступили вперед семь высоких крылатых фигур, облаченных в длинные, белые, струящиеся одеяния. Крылья у всех семерых изогнулись вперед и прикрывали их головы; они шли к алтарю. Каждый локон их длинных, золотистых волос сверкал металлическим блеском. Их темно-коричневая кожа красиво блестела. Они были сильные и смелые, ростом больше двух метров, с широкими плечами и проницательными темными глазами. Шагая в ногу, они запели речитативом, их сильные голоса наполнили все помещение. Слова звучали музыкой. Они вибрировали и создавали настроение, эхом отражаясь от толстых стен, наполняя глубоким ощущением покоя и мира. Томас непроизвольно покачивался в такт волнам звуков, колебавшихся в его теле, проникавших в душу. Он сцепил руки, сплетя пальцы, чтобы удержать их в покое. Он вбирал в себя каждое слово.
Святый, святый, святый. Покровитель гостеприимцев.
Небеса и земля полнятся твоей Славой.
Эхо песнопения пронизывало его тело. Поющие вновь и вновь повторяли эти слова, идя к алтарю. Один из них нес большой меч, второй – щит, третий – шлем. Томас, увлекаемый ими, подошел к алтарю ближе, как будто был вправе принять участие в этом ритуале. Как будто его влекло, независимо от его воли, к особому моменту в его жизни, который изменит его самого навсегда. Он не знал, видят ли его крылатые создания, да ему это было и не важно.
Они были словно и люди, но отчасти чем-то иным. При каждом их шаге зал вибрировал. Их белые одеяния сияли особенной чистотой, какой Томас никогда прежде не видел. Он не мог поверить, что это сон, – такое все было реальное, настоящее. В голове его прозвучал голос: Проснись, проснись.
Между тем он чувствовал себя бодрым, как никогда, живым, как никогда. В этом огромном зале, в этом сиянии, в самом присутствии крылатых существ было больше жизни, чем он мог себе вообще представить. Томас чувствовал, что кто-то смотрит на него, что не он один наблюдает этот ритуал. Обернувшись, он увидел, что справа от него стоит человек. На нем была, льняная туника, длинные просторные штаны и пара изящнейших, но притом самых необыкновенных туфель с серебряной чеканкой на носках. Человек этот был не белым и не черным, скорее, сильно загоревшим на солнце. У него были черные волосы, они вились и переплетались, как ветки боярышника. Человек улыбнулся и заговорил с Томасом, назвав его по имени; голос у него был теплый и звучный.
– Томас. Все это для тебя. – Он указал рукой на алтарь. – Ничего не бойся, Томас. Силы, с которыми тебе предстоит сразиться, они не из крови и плоти. Они правители тьмы и духи зла.
Мужчина взял Томаса за руку. Томас заглянул в его глаза и понял, что эти глаза – с креста, темно-синие, теплые, всевидящие, всезнающие. Он чувствовал себя перед этим человеком обнаженным, как будто тот знал о его жизни всё. Каждый секрет, каждая ложь, каждая дурная мысль были ему открыты. И тем не менее сжал руку Томаса и смотрел на него с ласковой улыбкой.
– Не бойся, – заговорил он вновь. – Что бы ты ни сделал, все может быть исправлено, вычеркнуто, прощено.
Томас отвернулся, не в силах смотреть этому человеку в лицо. Ему было стыдно. Он только теперь заметил, что одет в грязное тряпье, которое висит на нем, как рубище. Томас еще ниже опустил голову, он просто не смел поднять глаз.
– Кто вы? – спросил он, с трудом выговаривая слова. Его глаза по-прежнему смотрели вниз, на узор каменного пола; он ждал ответа.
– Я Король. Разве ты не слышал обо мне? И не узнаешь мой голос?
– Наш король жирный, жадный и безумный, – сказал Томас, не подымая глаз, не желая смотреть на того, кто стоял с ним рядом. – Он никогда не стал бы говорить с воришкой вроде меня.
– Я – Король, но не земной король. И ты должен только одно: верить в меня. Тогда я могу быть и твоим Королем, Томас. – И он нежно коснулся лба мальчика.
– Как же я могу не верить в тебя, если ты стоишь рядом со мной? Ведь я вижу тебя собственными глазами. Я никогда не сомневаюсь в том, что вижу.
– Ты веришь только в то, что видят твои глаза? Но в жизни есть много-много такого, о чем глаза рассказать нам не могут. Я знал тебя с тех пор, как ты только сплетен был в материнской матке. С самого начала времен я исчислил все дни твои.
Он смотрел на Томаса и улыбался.
– Ты можешь верить во что-то, но совсем не обязан следовать этому. Тебе легко верить в меня, когда ты стоишь здесь, в моем мире. Но во что будешь ты верить, когда вернешься в свой мир? Во что ты будешь верить, когда не сможешь видеть меня? – И Король положил руку на плечо Томаса.
– Я буду верить в тебя – и здесь, и в том мире, который придет потом.
Томас потянулся к Королю, и он взял его руку.
– Если ты веришь в меня, последуешь ли за мной?
Томасу трудно было говорить. Никогда еще не доводилось ему предстать перед кем-то подобным. Он нутром чувствовал исходящее от Короля, хотя и не высказанное словами, величие и власть. Теперь лицо его собеседника начало светиться, излучая чистый белый свет, этот свет наполнил комнату, купал Томаса в своих лучах. Он был так ярок, что Томас закрыл глаза и отвернулся.
– Мой Господин. Ты будешь моим Королем. Я последую за тобой.
Томас выговаривал каждое слово медленно, все ниже склоняя голову.
– Ты действительно понимаешь, что говоришь, Томас?
– Да, – не колеблясь, ответил Томас.
– Тогда подними голову и смотри. – Человек поднял его лицо за подбородок. – Открой глаза. Этот свет никогда не ослепит того, кто смотрит правдиво. Это свет вселенной. Свет, который невнятен тьме.
Томас открыл глаза. Помещение заполнилось крылатыми существами, все они склонились перед его собеседником, и все громче и громче звучали слова, произносимые ими нараспев:
Святый, святый, святый. Покровитель гостеприимцев.
Небеса провозгласили Тебя Королем.
Земля полна Твоей Славой.
Томас не понимал, что происходит.
– Кто они? – спросил он с сомнением в голосе.
– Это серавимы. Воинство Мулкута. Иди к алтарю. Там должно свершиться нечто важное.
Король повел Томаса к алтарю. Свет, излучавшийся Королем, отражался во всем зале. Не было никаких теней, темных углов, никаких тайн. Серавимы кольцом окружили Томаса и Короля. Все громче звучало пение. Подойдя к алтарю, Томас стал перед крестом, неисчислимые глаза которого светом своим проникали в его душу. У его ног лежала старинная книга с переплетом из чеканного золота, страницы были из толстого папируса. Книга открылась сама. Томас увидел имена, много-много имен. Страницы переворачивались одна за другой, и на последней странице он увидел, как появляется его имя, которое писала невидимая рука без чернил или гусиного пера.
– Это Книга Жизни. Тому, чье имя вписано сюда, не надо бояться смерти, – проговорил Король с улыбкой. – Сегодня ты получишь от меня два дара, Томас. Всегда носи их с собой. Они понадобятся тебе, когда наступит время.
Один из серавимов шагнул к Королю и вручил ему толстый кожаный ремень с золотой пряжкой. Король опоясал им Томаса.
– Это пояс истины. Твой враг будет лгать и обманывать тебя. Он и есть отец всякой лжи. Остерегайся его. Он кровожадный лев и будет разрушать твою душу. Держись моей правды, и тебе не грозит поражение.
Король взглянул на самого высокого и сильного серавима и знаком подозвал его к Томасу. Томас никогда не видел таких красивых лиц. Оно не было ни мужским, ни женским, ни молодым, ни старым. Черты его были почти прозрачны, и вместе с тем в них чувствовалась огромная сила.
Томас обратил внимание, что белое одеяние серавима было соткано нитью, каждый изгиб которой давал золотой или серебряный отблеск. Оно было перепоясано толстой живой ветвью. Нераскрывшиеся бутоны и зеленые побеги сплетались с темными ветвями рябины, плотным слоем охватывая талию и образуя крепкое кольцо и ножны, висевшие на нем. Крылья серавима мерцали и сияли. Они не были похожи ни на птичьи, ни на какие другие и отнюдь не выглядели неуместно на фигуре, столь сходной с человеческой. Казалось, они пульсировали, частично меняясь в размерах, как будто каждое биение сердца волшебного создания вселяло жизнь и в крылья. Серавим вынул из ножен золотой меч, взявшись за клинок обеими руками, поднял его над своей головой, потом медленно опустил и протянул Томасу. Король смотрел Томасу в глаза.
– Азрубель отдает тебе свой меч. Прежде чем принять его, подумай о битве, которая тебе предстоит. Не бери в руки меч до тех пор, пока не будешь готов к сражению. Сегодня ты вошел в возраст, ты стал мужчиной. Помни, Томас, верить в меня труднее, когда ты не можешь видеть меня, и труднее следовать за мной, когда ты предоставлен себе. Помни же эту ночь. Все, что от тебя требуется, – говорить со мной, и я отвечу тебе. Я всегда буду с тобой, до скончания времен.
Томас, не колеблясь, протянул руки и принял у Азрубеля меч, крепко взявшись за его рукоятку. Внезапно огромный зал погрузился во тьму. Томас почувствовал, как резко похолодало и засвистел холодный ветер. Он ничего не видел, глаза отчаянно искали хоть малейший проблеск света. Его окружала полная темнота… и полная тишина.
И тут послышался какой-то шепот. Сперва это было похоже на скребущихся крыс где-нибудь в дальнем конце зала. Затем шум усилился, зазвучали молодые голоса, смех, шутки. Вдруг он услышал всхлипывания ребенка, всхлипы превратились в плач, ребенок плакал в кромешной тьме.
Он медленно шел по каменному полу, осторожно передвигая босые ноги, и ему чудилось, что он слышит ими темноту. Со всех сторон раздавались шорох, шуршание, знакомые удары длинных хвостов по пыльному полу. Повсюду вокруг него возились крысы.
Осторожно ступая, он ощущал теплый, влажный мех под ногами – то был живой ковер, по которому он пытался сейчас идти. При каждом его шаге крысы бросались врассыпную, перескакивая через его босые ноги, хватая за лодыжки и кусая, прежде чем отскочить в сторону. Ничего страшнее Томас еще не испытывал, то был кошмар, кошмарнее всех прочих кошмаров. А шепот вокруг становился все громче. Между тем он никого не видел. Он слышал только потерянные вскрики, безостановочно взывавшие о помощи сквозь глухие рыдания. Чья-то рука в темноте коснулась его лица, другая схватила за ногу, третья вцепилась в волосы. Он чувствовал, как откуда-то из живота вздымается волна леденящего страха. Это был страх, от которого мгновенно пересохло во рту и задрожали губы. Страх охватил все его тело, совершенно лишил сил.
Вдруг он услышал, как кто-то чиркнул по трутнице, и вдалеке появился огонек свечи. Алтаря не было, серавимов тоже, только этот одинокий огонек. Томас вырвался из пут ужаса и медленно пошел вперед, держа меч перед собою. Меч был совершенно невесом и даже в этой тьме светился неземным сиянием, словно золотая полоска рассвета в кромешной ночи. Он увидел скрючившуюся фигуру, затаившуюся позади горевшей свечи.
– Ты кто? – громко крикнул Томас, но ответа не последовало. – Кто ты такой? – Томас рассерженно ударил мечом по каменному полу. Комната заколыхалась, словно под ним вот-вот разверзнется земля, он упал.
Каменный пол разверзся, и в проеме возникла церковная кафедра из черного дерева. Она медленно вздымалась через пролом, пока не оказалась выше головы Томаса. Единственная красная свеча на кафедре медленно роняла капли воска на каменный пол. За кафедрой стоял Демьюрел и смотрел на Томаса.
– Я захвачу в плен небеса, – заговорил он, – я стану превыше Бога. Я буду судьей на Страшном суде. Я вознесусь над самыми высокими облаками. Выше меня не будет никого. Весь мир будет поклоняться мне. – И Демьюрел закатился долгим-долгим хохотом.
Томас смотрел на подножие кафедры. Кейт и Рафа были привязаны к нему толстыми веревками, напоминавшими змеиные кольца. Каждый виток скользкой веревки шевелился и извивался вокруг ног их и рук, все туже прикручивая их к кафедре. Томас шагнул вперед и ударил по кафедре мечом. Она раскололась, словно черное стекло, острые осколки разлетелись по всему полу.
Демьюрел упал наземь и тотчас был окружен черными лисицами, которые выскочили из темноты и стали перед своим повелителем, как стражи, охраняющие хозяина.
– Ну же, вперед, мальчуган. Ты, кажется, намерен сразиться, так сделай еще шажок, если посмеешь! – закричал он с издевкой, а лисы пускали слюну и лаяли ему в унисон.
Томас шагнул вперед и поднял свой меч, готовый ударить Демьюрела по голове. Каменный пол под ним стал крошиться, превращаясь в песок. Отверзалась пропасть, Томас чувствовал, как его ноги скользят вниз. Он падал куда-то.
– Томас! – вскрикнула Кейт, внезапно проснувшись. Она увидела варригала, который выступил из темноты леса и замаячил над ними. Чудовище уже размахнулось, готовое поразить Томаса своим мечом. – Не-ет! – закричала она в темноту, глядя в ярко пылавшие красные глаза варригала на фоне едва занимавшейся зари.
Томаса словно выдернули из сна в реальность. Не долго думая, он ударил по уже падающему на него мечу. Металл зазвенел над самым его ухом.
– Кейт, беги! На мельницу!
Кейт выскочила из-за дуба и помчалась вниз по тропе. Варригал снова обрушился с мечом на Томаса, но он ловко отскочил, и меч врезался в ствол дерева. Могучий дуб еще сильней затвердел от мороза, кора и ветви покрылись белой наледью. Пока варригал старался вытащить меч, Томас полоснул его по ногам и, поняв, что есть шанс спастись, бросился вслед за Кейт.
Томас торопился, как только мог, и вскоре увидел впереди Кейт, бежавшую по тропе в сторону мельницы Боггла. В этот предрассветный час мир казался серым. Не было ни теней, ни красок. Томас оглянулся, его никто не преследовал. Он был зол на себя за то, что заснул, за то, что опять оказался в руках чудовища, что Кейт во второй раз спасла его.
– Кейт! – окликнул он ее. – Подожди меня, я не могу бежать так быстро, как ты. – Он тяжело дышал, надеясь, что она хоть приостановится.
– Ты помчался бы быстрее, если б видел, что за тобой гонится сам дьявол, – огрызнулась она, продолжая бежать со всех ног к мельничному ручью.
– Это он и есть, Кейт. Он самый. Но он нас не поймает. – И Томас схватил Кейт за плечо. – Стой. Нам надо поговорить.
– Каждый раз, как я говорю с тобой, это заканчивается тем, что кто-то пытается убить меня.
– Т-сс! – Томас закрыл ладонью рот Кейт, заставляя ее замолчать.
Вдали послышался знакомый топот: от моря вели лошадей вверх, на вересковую пустошь. Было слышно, как цокают по камням копыта.
– Контрабандисты! Быстро в лес! Они не должны нас видеть. – Томас столкнул Кейт с тропинки в папоротниковые заросли.
Согнувшись, они пробирались через подлесок, теперь их уже не могли увидеть. Лошади проходили мимо, одна за другой, каждую вели под уздцы. Во главе процессии верхом на огромном черном коне ехал мужчина. Томас всмотрелся, приподнявшись над папоротником.
– Это Джекоб Крейн, вернулся из Голландии, – прошептал он Кейт.
– Убийца Крейн, должно быть, удрал из-под виселицы. – Кейт не собиралась тратить время на контрабандистов. Она знала, этим людям нельзя доверять, они продали бы родную мать за литр джина. – Опустись пониже, не то они заметят тебя, – прошептала она Томасу и потянула его за рубаху.
Джекоб Крейн был стройный мужчина и одевался всегда изысканно. Черные кавалерийские сапоги из мягкой кожи, белоснежные рубашки, хорошего покроя сюртуки, а поверх непременно просторный непромокаемый плащ, какие можно приобрести только за хорошие деньги. При нем было два пистолета с кремневым замком, оба заряженные – один дробью, другой свинцовой пулей.
Внезапно он повернул голову и прислушался: из подлеска словно бы донеслись чьи-то голоса. Придержав коня, он всматривался в подымавшийся над кустарниками туман. Человек, который вел позади него первую лошадь, понял, что старается разглядеть Крейн.
– Это дракон дышит, мистер Крейн, вот что это такое. Он каждое утро подымается из земли вместе с рассветом, – проговорил он, для убедительности усердно кивая головой Крейну.
– Дракон дышит, говоришь? В наше-то время, в восемнадцатом веке? Драконы давно испарились, в лесу теперь никаких духов нет, кроме того пахучего духа, который мы везем в этих бочонках. Ну, едем, до трактира двадцать километров, а бренди уже нагревается.
Крейн, остановив своего коня, еще раз посмотрел в ту сторону, где прятались Кейт и Томас. Листья папоротников медленно покачивались взад-вперед.
– Кажется, мистер Агар, за нами следят. – Он выхватил пистолет из-за пояса и прицелился в заросли папоротника. – Выходите, или я вышибу вас из вашего убежища.
Томас и Кейт переглянулись. Томас знаком показал: не двигайся!
– А ты, видно, храбрее меня! Это твой последний шанс, или я стреляю. – Он обернулся к Агару. – Если это капитан Фаррел, сострижем его с дерева; а если дракон, можешь получить его на завтрак.
В этот момент что-то приподнялось в папоротниковых зарослях, Крейн выстрелил, звук выстрела разнесся по долине и улетел дальше, к морю. Старый олень взревел и, оттолкнувшись задними ногами, выскочил из подлеска и скрылся в спасительной чащобе леса.
От стены выступили вперед семь высоких крылатых фигур, облаченных в длинные, белые, струящиеся одеяния. Крылья у всех семерых изогнулись вперед и прикрывали их головы; они шли к алтарю. Каждый локон их длинных, золотистых волос сверкал металлическим блеском. Их темно-коричневая кожа красиво блестела. Они были сильные и смелые, ростом больше двух метров, с широкими плечами и проницательными темными глазами. Шагая в ногу, они запели речитативом, их сильные голоса наполнили все помещение. Слова звучали музыкой. Они вибрировали и создавали настроение, эхом отражаясь от толстых стен, наполняя глубоким ощущением покоя и мира. Томас непроизвольно покачивался в такт волнам звуков, колебавшихся в его теле, проникавших в душу. Он сцепил руки, сплетя пальцы, чтобы удержать их в покое. Он вбирал в себя каждое слово.
Святый, святый, святый. Покровитель гостеприимцев.
Небеса и земля полнятся твоей Славой.
Эхо песнопения пронизывало его тело. Поющие вновь и вновь повторяли эти слова, идя к алтарю. Один из них нес большой меч, второй – щит, третий – шлем. Томас, увлекаемый ими, подошел к алтарю ближе, как будто был вправе принять участие в этом ритуале. Как будто его влекло, независимо от его воли, к особому моменту в его жизни, который изменит его самого навсегда. Он не знал, видят ли его крылатые создания, да ему это было и не важно.
Они были словно и люди, но отчасти чем-то иным. При каждом их шаге зал вибрировал. Их белые одеяния сияли особенной чистотой, какой Томас никогда прежде не видел. Он не мог поверить, что это сон, – такое все было реальное, настоящее. В голове его прозвучал голос: Проснись, проснись.
Между тем он чувствовал себя бодрым, как никогда, живым, как никогда. В этом огромном зале, в этом сиянии, в самом присутствии крылатых существ было больше жизни, чем он мог себе вообще представить. Томас чувствовал, что кто-то смотрит на него, что не он один наблюдает этот ритуал. Обернувшись, он увидел, что справа от него стоит человек. На нем была, льняная туника, длинные просторные штаны и пара изящнейших, но притом самых необыкновенных туфель с серебряной чеканкой на носках. Человек этот был не белым и не черным, скорее, сильно загоревшим на солнце. У него были черные волосы, они вились и переплетались, как ветки боярышника. Человек улыбнулся и заговорил с Томасом, назвав его по имени; голос у него был теплый и звучный.
– Томас. Все это для тебя. – Он указал рукой на алтарь. – Ничего не бойся, Томас. Силы, с которыми тебе предстоит сразиться, они не из крови и плоти. Они правители тьмы и духи зла.
Мужчина взял Томаса за руку. Томас заглянул в его глаза и понял, что эти глаза – с креста, темно-синие, теплые, всевидящие, всезнающие. Он чувствовал себя перед этим человеком обнаженным, как будто тот знал о его жизни всё. Каждый секрет, каждая ложь, каждая дурная мысль были ему открыты. И тем не менее сжал руку Томаса и смотрел на него с ласковой улыбкой.
– Не бойся, – заговорил он вновь. – Что бы ты ни сделал, все может быть исправлено, вычеркнуто, прощено.
Томас отвернулся, не в силах смотреть этому человеку в лицо. Ему было стыдно. Он только теперь заметил, что одет в грязное тряпье, которое висит на нем, как рубище. Томас еще ниже опустил голову, он просто не смел поднять глаз.
– Кто вы? – спросил он, с трудом выговаривая слова. Его глаза по-прежнему смотрели вниз, на узор каменного пола; он ждал ответа.
– Я Король. Разве ты не слышал обо мне? И не узнаешь мой голос?
– Наш король жирный, жадный и безумный, – сказал Томас, не подымая глаз, не желая смотреть на того, кто стоял с ним рядом. – Он никогда не стал бы говорить с воришкой вроде меня.
– Я – Король, но не земной король. И ты должен только одно: верить в меня. Тогда я могу быть и твоим Королем, Томас. – И он нежно коснулся лба мальчика.
– Как же я могу не верить в тебя, если ты стоишь рядом со мной? Ведь я вижу тебя собственными глазами. Я никогда не сомневаюсь в том, что вижу.
– Ты веришь только в то, что видят твои глаза? Но в жизни есть много-много такого, о чем глаза рассказать нам не могут. Я знал тебя с тех пор, как ты только сплетен был в материнской матке. С самого начала времен я исчислил все дни твои.
Он смотрел на Томаса и улыбался.
– Ты можешь верить во что-то, но совсем не обязан следовать этому. Тебе легко верить в меня, когда ты стоишь здесь, в моем мире. Но во что будешь ты верить, когда вернешься в свой мир? Во что ты будешь верить, когда не сможешь видеть меня? – И Король положил руку на плечо Томаса.
– Я буду верить в тебя – и здесь, и в том мире, который придет потом.
Томас потянулся к Королю, и он взял его руку.
– Если ты веришь в меня, последуешь ли за мной?
Томасу трудно было говорить. Никогда еще не доводилось ему предстать перед кем-то подобным. Он нутром чувствовал исходящее от Короля, хотя и не высказанное словами, величие и власть. Теперь лицо его собеседника начало светиться, излучая чистый белый свет, этот свет наполнил комнату, купал Томаса в своих лучах. Он был так ярок, что Томас закрыл глаза и отвернулся.
– Мой Господин. Ты будешь моим Королем. Я последую за тобой.
Томас выговаривал каждое слово медленно, все ниже склоняя голову.
– Ты действительно понимаешь, что говоришь, Томас?
– Да, – не колеблясь, ответил Томас.
– Тогда подними голову и смотри. – Человек поднял его лицо за подбородок. – Открой глаза. Этот свет никогда не ослепит того, кто смотрит правдиво. Это свет вселенной. Свет, который невнятен тьме.
Томас открыл глаза. Помещение заполнилось крылатыми существами, все они склонились перед его собеседником, и все громче и громче звучали слова, произносимые ими нараспев:
Святый, святый, святый. Покровитель гостеприимцев.
Небеса провозгласили Тебя Королем.
Земля полна Твоей Славой.
Томас не понимал, что происходит.
– Кто они? – спросил он с сомнением в голосе.
– Это серавимы. Воинство Мулкута. Иди к алтарю. Там должно свершиться нечто важное.
Король повел Томаса к алтарю. Свет, излучавшийся Королем, отражался во всем зале. Не было никаких теней, темных углов, никаких тайн. Серавимы кольцом окружили Томаса и Короля. Все громче звучало пение. Подойдя к алтарю, Томас стал перед крестом, неисчислимые глаза которого светом своим проникали в его душу. У его ног лежала старинная книга с переплетом из чеканного золота, страницы были из толстого папируса. Книга открылась сама. Томас увидел имена, много-много имен. Страницы переворачивались одна за другой, и на последней странице он увидел, как появляется его имя, которое писала невидимая рука без чернил или гусиного пера.
– Это Книга Жизни. Тому, чье имя вписано сюда, не надо бояться смерти, – проговорил Король с улыбкой. – Сегодня ты получишь от меня два дара, Томас. Всегда носи их с собой. Они понадобятся тебе, когда наступит время.
Один из серавимов шагнул к Королю и вручил ему толстый кожаный ремень с золотой пряжкой. Король опоясал им Томаса.
– Это пояс истины. Твой враг будет лгать и обманывать тебя. Он и есть отец всякой лжи. Остерегайся его. Он кровожадный лев и будет разрушать твою душу. Держись моей правды, и тебе не грозит поражение.
Король взглянул на самого высокого и сильного серавима и знаком подозвал его к Томасу. Томас никогда не видел таких красивых лиц. Оно не было ни мужским, ни женским, ни молодым, ни старым. Черты его были почти прозрачны, и вместе с тем в них чувствовалась огромная сила.
Томас обратил внимание, что белое одеяние серавима было соткано нитью, каждый изгиб которой давал золотой или серебряный отблеск. Оно было перепоясано толстой живой ветвью. Нераскрывшиеся бутоны и зеленые побеги сплетались с темными ветвями рябины, плотным слоем охватывая талию и образуя крепкое кольцо и ножны, висевшие на нем. Крылья серавима мерцали и сияли. Они не были похожи ни на птичьи, ни на какие другие и отнюдь не выглядели неуместно на фигуре, столь сходной с человеческой. Казалось, они пульсировали, частично меняясь в размерах, как будто каждое биение сердца волшебного создания вселяло жизнь и в крылья. Серавим вынул из ножен золотой меч, взявшись за клинок обеими руками, поднял его над своей головой, потом медленно опустил и протянул Томасу. Король смотрел Томасу в глаза.
– Азрубель отдает тебе свой меч. Прежде чем принять его, подумай о битве, которая тебе предстоит. Не бери в руки меч до тех пор, пока не будешь готов к сражению. Сегодня ты вошел в возраст, ты стал мужчиной. Помни, Томас, верить в меня труднее, когда ты не можешь видеть меня, и труднее следовать за мной, когда ты предоставлен себе. Помни же эту ночь. Все, что от тебя требуется, – говорить со мной, и я отвечу тебе. Я всегда буду с тобой, до скончания времен.
Томас, не колеблясь, протянул руки и принял у Азрубеля меч, крепко взявшись за его рукоятку. Внезапно огромный зал погрузился во тьму. Томас почувствовал, как резко похолодало и засвистел холодный ветер. Он ничего не видел, глаза отчаянно искали хоть малейший проблеск света. Его окружала полная темнота… и полная тишина.
И тут послышался какой-то шепот. Сперва это было похоже на скребущихся крыс где-нибудь в дальнем конце зала. Затем шум усилился, зазвучали молодые голоса, смех, шутки. Вдруг он услышал всхлипывания ребенка, всхлипы превратились в плач, ребенок плакал в кромешной тьме.
Он медленно шел по каменному полу, осторожно передвигая босые ноги, и ему чудилось, что он слышит ими темноту. Со всех сторон раздавались шорох, шуршание, знакомые удары длинных хвостов по пыльному полу. Повсюду вокруг него возились крысы.
Осторожно ступая, он ощущал теплый, влажный мех под ногами – то был живой ковер, по которому он пытался сейчас идти. При каждом его шаге крысы бросались врассыпную, перескакивая через его босые ноги, хватая за лодыжки и кусая, прежде чем отскочить в сторону. Ничего страшнее Томас еще не испытывал, то был кошмар, кошмарнее всех прочих кошмаров. А шепот вокруг становился все громче. Между тем он никого не видел. Он слышал только потерянные вскрики, безостановочно взывавшие о помощи сквозь глухие рыдания. Чья-то рука в темноте коснулась его лица, другая схватила за ногу, третья вцепилась в волосы. Он чувствовал, как откуда-то из живота вздымается волна леденящего страха. Это был страх, от которого мгновенно пересохло во рту и задрожали губы. Страх охватил все его тело, совершенно лишил сил.
Вдруг он услышал, как кто-то чиркнул по трутнице, и вдалеке появился огонек свечи. Алтаря не было, серавимов тоже, только этот одинокий огонек. Томас вырвался из пут ужаса и медленно пошел вперед, держа меч перед собою. Меч был совершенно невесом и даже в этой тьме светился неземным сиянием, словно золотая полоска рассвета в кромешной ночи. Он увидел скрючившуюся фигуру, затаившуюся позади горевшей свечи.
– Ты кто? – громко крикнул Томас, но ответа не последовало. – Кто ты такой? – Томас рассерженно ударил мечом по каменному полу. Комната заколыхалась, словно под ним вот-вот разверзнется земля, он упал.
Каменный пол разверзся, и в проеме возникла церковная кафедра из черного дерева. Она медленно вздымалась через пролом, пока не оказалась выше головы Томаса. Единственная красная свеча на кафедре медленно роняла капли воска на каменный пол. За кафедрой стоял Демьюрел и смотрел на Томаса.
– Я захвачу в плен небеса, – заговорил он, – я стану превыше Бога. Я буду судьей на Страшном суде. Я вознесусь над самыми высокими облаками. Выше меня не будет никого. Весь мир будет поклоняться мне. – И Демьюрел закатился долгим-долгим хохотом.
Томас смотрел на подножие кафедры. Кейт и Рафа были привязаны к нему толстыми веревками, напоминавшими змеиные кольца. Каждый виток скользкой веревки шевелился и извивался вокруг ног их и рук, все туже прикручивая их к кафедре. Томас шагнул вперед и ударил по кафедре мечом. Она раскололась, словно черное стекло, острые осколки разлетелись по всему полу.
Демьюрел упал наземь и тотчас был окружен черными лисицами, которые выскочили из темноты и стали перед своим повелителем, как стражи, охраняющие хозяина.
– Ну же, вперед, мальчуган. Ты, кажется, намерен сразиться, так сделай еще шажок, если посмеешь! – закричал он с издевкой, а лисы пускали слюну и лаяли ему в унисон.
Томас шагнул вперед и поднял свой меч, готовый ударить Демьюрела по голове. Каменный пол под ним стал крошиться, превращаясь в песок. Отверзалась пропасть, Томас чувствовал, как его ноги скользят вниз. Он падал куда-то.
– Томас! – вскрикнула Кейт, внезапно проснувшись. Она увидела варригала, который выступил из темноты леса и замаячил над ними. Чудовище уже размахнулось, готовое поразить Томаса своим мечом. – Не-ет! – закричала она в темноту, глядя в ярко пылавшие красные глаза варригала на фоне едва занимавшейся зари.
Томаса словно выдернули из сна в реальность. Не долго думая, он ударил по уже падающему на него мечу. Металл зазвенел над самым его ухом.
– Кейт, беги! На мельницу!
Кейт выскочила из-за дуба и помчалась вниз по тропе. Варригал снова обрушился с мечом на Томаса, но он ловко отскочил, и меч врезался в ствол дерева. Могучий дуб еще сильней затвердел от мороза, кора и ветви покрылись белой наледью. Пока варригал старался вытащить меч, Томас полоснул его по ногам и, поняв, что есть шанс спастись, бросился вслед за Кейт.
Томас торопился, как только мог, и вскоре увидел впереди Кейт, бежавшую по тропе в сторону мельницы Боггла. В этот предрассветный час мир казался серым. Не было ни теней, ни красок. Томас оглянулся, его никто не преследовал. Он был зол на себя за то, что заснул, за то, что опять оказался в руках чудовища, что Кейт во второй раз спасла его.
– Кейт! – окликнул он ее. – Подожди меня, я не могу бежать так быстро, как ты. – Он тяжело дышал, надеясь, что она хоть приостановится.
– Ты помчался бы быстрее, если б видел, что за тобой гонится сам дьявол, – огрызнулась она, продолжая бежать со всех ног к мельничному ручью.
– Это он и есть, Кейт. Он самый. Но он нас не поймает. – И Томас схватил Кейт за плечо. – Стой. Нам надо поговорить.
– Каждый раз, как я говорю с тобой, это заканчивается тем, что кто-то пытается убить меня.
– Т-сс! – Томас закрыл ладонью рот Кейт, заставляя ее замолчать.
Вдали послышался знакомый топот: от моря вели лошадей вверх, на вересковую пустошь. Было слышно, как цокают по камням копыта.
– Контрабандисты! Быстро в лес! Они не должны нас видеть. – Томас столкнул Кейт с тропинки в папоротниковые заросли.
Согнувшись, они пробирались через подлесок, теперь их уже не могли увидеть. Лошади проходили мимо, одна за другой, каждую вели под уздцы. Во главе процессии верхом на огромном черном коне ехал мужчина. Томас всмотрелся, приподнявшись над папоротником.
– Это Джекоб Крейн, вернулся из Голландии, – прошептал он Кейт.
– Убийца Крейн, должно быть, удрал из-под виселицы. – Кейт не собиралась тратить время на контрабандистов. Она знала, этим людям нельзя доверять, они продали бы родную мать за литр джина. – Опустись пониже, не то они заметят тебя, – прошептала она Томасу и потянула его за рубаху.
Джекоб Крейн был стройный мужчина и одевался всегда изысканно. Черные кавалерийские сапоги из мягкой кожи, белоснежные рубашки, хорошего покроя сюртуки, а поверх непременно просторный непромокаемый плащ, какие можно приобрести только за хорошие деньги. При нем было два пистолета с кремневым замком, оба заряженные – один дробью, другой свинцовой пулей.
Внезапно он повернул голову и прислушался: из подлеска словно бы донеслись чьи-то голоса. Придержав коня, он всматривался в подымавшийся над кустарниками туман. Человек, который вел позади него первую лошадь, понял, что старается разглядеть Крейн.
– Это дракон дышит, мистер Крейн, вот что это такое. Он каждое утро подымается из земли вместе с рассветом, – проговорил он, для убедительности усердно кивая головой Крейну.
– Дракон дышит, говоришь? В наше-то время, в восемнадцатом веке? Драконы давно испарились, в лесу теперь никаких духов нет, кроме того пахучего духа, который мы везем в этих бочонках. Ну, едем, до трактира двадцать километров, а бренди уже нагревается.
Крейн, остановив своего коня, еще раз посмотрел в ту сторону, где прятались Кейт и Томас. Листья папоротников медленно покачивались взад-вперед.
– Кажется, мистер Агар, за нами следят. – Он выхватил пистолет из-за пояса и прицелился в заросли папоротника. – Выходите, или я вышибу вас из вашего убежища.
Томас и Кейт переглянулись. Томас знаком показал: не двигайся!
– А ты, видно, храбрее меня! Это твой последний шанс, или я стреляю. – Он обернулся к Агару. – Если это капитан Фаррел, сострижем его с дерева; а если дракон, можешь получить его на завтрак.
В этот момент что-то приподнялось в папоротниковых зарослях, Крейн выстрелил, звук выстрела разнесся по долине и улетел дальше, к морю. Старый олень взревел и, оттолкнувшись задними ногами, выскочил из подлеска и скрылся в спасительной чащобе леса.