Тэйлор Милдред. Пусть этот круг не разорвется…

   – Нет, нет, мэм, миз^[10] Логан. Мне и здесь прекрасно.
   Но, несмотря на внешнюю притворную безучастность, и мама, и я заметили, что он все чаще появляется у тетушки Ли Энни, когда мы к ней приходим, а несколько раз даже провожал тетушку Ли Энни к нам, когда занятия проходили в нашем доме.
   – Тебя не раздражает этот Том Би? Сидит себе в стороне, строгает стружку, пока ты ведешь занятия, – спросила однажды после урока с некоторой досадой Ба. – Меня очень раздражает. Притворяется, будто ничего его не интересует, а сам готов поправить любого, кто неправильно ответит.
   Мама улыбнулась, подметив, что Ба не очень-то поправилось, когда мистер Том Би ее три раза за вечер поправлял.
   – Да нет, нисколько. Мне это даже нравится.
   Что касается меня, то занятия с мамой вдруг помогли мне за сухими словами конституции различить настоящий смысл. Мама объяснила, что многие законы в теории вполне справедливы и хороши. Беда в том, как их применяют на деле. Если бы судьи и суд действительно считали всех равными, а не делили на черных и белых, жизнь бы стала намного легче и приятней. Мама сказала, что, возможно, и придет день, когда у всех будут равные права, но, судя по тому, что она видит сейчас, это произойдет очень нескоро. Про себя я надеялась, что все-таки скорей, чем она предполагает. Я мечтала, что еще при жизни успею насладиться хоть чуть-чуть этой свободой и справедливостью, которые обещает конституция. До шестидесяти четырех лет мне ждать не хотелось.
   В первую неделю мая появились первые молодые ростки хлопка, и нам предстояла изнурительная работа – подрезка и первая прополка его. Вот уж что я ненавидела, так это прополку. Семь потов сойдет, устанешь, как черт, а конца не видать: не успеем мы вырвать сорняки в последней борозде нашего третьего поля, как уже в первой появляются новые. Каждое утро, пока еще предрассветный серый цвет земли не окрасился в сверкающий изумрудно-весенний, завтрак был уже съеден, все домашние дела переделаны, и к тому моменту, когда из-за горизонта выглядывало солнце, мы уже были в поле, уже гнули спину, вырывая сорняки.
   В конце мая, перед самым июнем, когда полевые работы еще продолжались, в нашей общине распространился слух, что скоро на отведенном участке начнется строительство госпиталя. Как только появилось официальное объявление о предстоящем строительстве, на бывшую хантингтонскую ферму, где отвели участок под госпиталь, стали стекаться люди – и белые, и черные. Много ночей они спали прямо на голой земле, чтобы быть первыми, когда начнут наем на работу.
   – А ты сам никогда не думал разведать, как там насчет работы? – спросил Стейси у Крошки Уилли, узнав, что мистер Уиггинс отправился по объявлению.
   Мы сидели на задней веранде Уиггинсов и трескали жареный арахис. Прежде чем ответить, Крошка Уилли запульнул один орешек себе в рот и покачал головой:
   – Нет. Я-то зачем? Там собрались все мужчины, у меня шансов нет. – Он вопросительно посмотрел на Стейси: – А ты что, думаешь пойти туда?
   – Может, он и думает, – заметила я, протягивая руку к миске с арахисом, – только это ничего не значит, пока мама не разрешит.
   Стейси глянул на меня так, словно я занозой сидела в его пятке, но я – ноль внимания и продолжала хрустеть арахисом.
   – Можно попробовать, хуже не будет, – ответил он.
   – Я тоже думаю, не будет, – согласился Крошка Уилли и пульнул еще одним орехом в рот. – Значит хочешь пойти туда?
   Стейси долго вглядывался в сумрак дождливого дня и наконец принял решение: он пойдет. Вместе с Крошкой Уилли они попытались уговорить нас, прочих, не ходить с ними, но мы не поддались, и им пришлось уступить. Сообщили миссис Уиггинс, что идем гулять, а сами через поле устремились на север к лесу. От Солджерс Роуд до хантингтонского участка оставалось всего полмили пути. Когда мы туда добрались, слева от дороги нам бросилось в глаза объявление на двух стойках, написанное большими черными буквами свежими красками. Оно выделялось на фоне папоротника и сорняков, уже обвившихся вокруг его стоек. Объявление гласило:

   ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ МЕСТО СТРОИТЕЛЬСТВА
   МЕМОРИАЛЬНОГО ГОСПИТАЛЯ
   ОКРУГ СПОКАН

   Я огляделась по сторонам. Вокруг был только лес.
   – Ну где же это?
   Стейси показал на тропу позади объявления.
   – Наверное, по той дороге.
   То, что Стейси учтиво назвал дорогой, на самом деле было тропой, проложенной фургонами. Мы пошли по ней, красная глина липла и тут же спекалась на голых ступнях, и вскоре увидели то, что когда-то было домом Хантингтонов, – серое строение под железной крышей, обитое клинообразными досками. Оно теперь служило конторой строительства. Перед домом выстроилась очередь человек в сто, а то и больше. Все мужчины, и только белые. Крошка Уилли указал на боковое крыло дома:
   – Папа сказал, цветных нанимают на работу вон там.
   Следуя за Крошкой Уилли, мы миновали очередь белых и подошли к правому крылу дома. Тут была такая же длинная очередь, мужчины терпеливо стояли, сесть прямо на пыльную землю они не могли. Мы очень удивились, когда заметили в очереди Дюбе Кросса.
   – Эй, где ты пропадал? – крикнул ему Крошка Уилли. – В последнее время тебя нигде не было видно.
   – Я пришел сюда только вчера. А п-перед этим ездил с м-мистером Уилером и м-мистером Мозесом п-по делам союза.
   Стейси предпочел не поддерживать разговора о союзе и переключился на очередь. Принялся рассматривать, кто в ней стоит.
   – Думаешь, тебе удастся здесь устроиться?
   – П-п-попробую.
   – А они принимают до шестнадцати?
   – Н-не знаю. Лучше спроси у м-мистера Крофорда.
   – Тебя, скорей всего, возьмут, – сказал Крошка Уилли. – У тебя вон какие мускулы! – Тут он глянул на поле, где, разбившись на группы, под присмотром белых работали черные. – Моего папу где-нибудь тут не видел? Ему рано утром дали работу – корчевать пни.
   – А где нам искать этого мистера Крофорда? – спросил Стейси.
   Дюбе посмотрел вокруг, потом указал на дальний конец двора:
   – В-вон он идет в-вместе с мистером Гаррисоном.
   Мы пожелали Дюбе удачи и направились к мистеру Крофорду и мистеру Гаррисону, но не успели дойти до конца очереди, как нас остановил Джейк Уиллис. Ухмыляясь во весь рот и показывая всем два своих золотых зуба, он сказал:
   – Смотрите-ка, кто идет! Молодые Логаны или нет? Да вы меня и не помните, верно? Но я-то вас запомнил. Всю вашу семью.
   – Мы вас помним, – сказал Стейси без всякого энтузиазма.
   Джейк Уиллис захохотал:
   – О, уже кое-что! А что это вы тут делаете? Ищете работу?
   – Здесь находится отец Крошки Уилли. Он работает вон там в поле, – ловко схитрил Стейси, чтобы не выдать правды.
   – Да что вы говорите! – Джейк Уиллис оглянулся на поле. – Ну и ну! Видно, всем повезло, кроме меня, да я никогда и не был везуном. Торчу здесь с шести утра, а получил шиш. – Он снова с усмешкой посмотрел на нас. – Так, пожалуй, на «паккард» не заработаешь, а, как думаете?
   Стейси опустил мне руку на плечо, понукая идти:
   – Нам надо туда.
   – Что ж, приятно было с вами встретиться. Я рад, что вы здесь не для того, чтобы искать работу. А то я было подумал, мне придется сражаться за место с самими Логанами. Подумал, может, дела у вас так подкачали, что и вас, ребятишек, послали наниматься на работу.
   Он хрипло и мерзко загоготал, и Стейси поторопил нас идти.
   – Этот человек мне совсем не нравится, – высказался Кристофер-Джон, когда мы были уже далеко.
   – Не тебе одному, – заметила я.
   – Послушай, Стейси, хочешь заговорить первым? – спросил Крошка Уилли, когда мы были уже близко от мистера Гаррисона и мистера Крофорда.
   – Мне все равно.
   – О'кей, тогда давай.
   Плантация мистера Гаррисона – светловолосого человека лет семидесяти – граничила на западе с нашей землей. Когда мы подошли, у него нашлось время поговорить с нами, тогда как мистер Крофорд, высокий, с обветренным лицом, занятый сразу двумя делами – он скручивал сигарету и громко через все поле отдавал приказы, – даже не замечал нас. Мистер Гаррисон спросил, что мы тут делаем, и Стейси объяснил ему.
   – Что ж, очень похвально с вашей стороны, – сказал он и, когда мистер Крофорд уже ни на что не отвлекался, кроме своей сигареты, обратился к нему: – Сэм, эти молодые люди пришли к тебе насчет работы.
   Мистер Крофорд облизнул папиросную бумагу самокрутки, набитой табаком, и, осторожно склеив ее, поглядел на нас.
   – Сколько вам?
   – Четырнадцать. Обоим. – И Стейси показал на себя и на Крошку Уилли. – Мы сильные и норму выполнить сможем.
   Мистер Крофорд сунул готовую сигарету в рот, зажег ее и, не сводя глаз с горящей спички, спросил:
   – Какую работу вы хотите?
   – Любую, какая есть. Готовы делать все, что вам надо.
   – Сэм, этот парнишка хороший работник, – похвалил Стейси мистер Гаррисон и дружески похлопал его по плечу. – Знал его и его отца с самого рождения. Знал даже его дедушку. Они все хорошие, надежные люди и прекрасные работники.
   Мистер Крофорд посмотрел на цепочку людей в поле и указал на них.
   – Видите людей там?
   Мы все посмотрели на них.
   – Да, сэр, – ответил Стейси.
   – Есть среди них твой отец?
   – Нет, сэр.
   – А был?
   – Нет, сэр.
   – Что он делает?
   – Работает на железной дороге.
   Мистер Крофорд кивнул.
   – Значит, кое-что у вас уже есть. А у большинства из тех вон там нет ничего. Мистер Гаррисон говорит, ты хороший работник, я верю, что так оно и есть, но я не могу нанимать четырнадцатилетних ребят, когда есть взрослые, они ждали долгие месяцы, а может даже, и годы, чтоб хоть что-нибудь заработать. Ведь верно?
   Стейси поглядел мистеру Крофорду прямо в лицо. Я подумала, он собирается согласиться с ним, но вместо этого он сказал:
   – Мы стараемся не потерять то, что имеем. Нам это нужно не меньше, чем другим.
   Казалось, мистер Крофорд удивился такому ответу. Оглянувшись на мистера Гаррисона, он снова повернулся к Стейси, на этот раз с уважением.
   – Вот что я тебе скажу, – произнес он, размахивая перед его носом рукой с сигаретой, – по этому проекту, похоже, работы будут вестись еще лет пять. Приходи, когда тебе исполнится шестнадцать, и, если я еще буду тут, на месте, и у нас будут деньги, я тебя найму. Это самое большее, что я могу для тебя сделать… Фарли, разве я не говорил тебе, чтобы эти люди работали на другой стороне? – Потом он снова обратился к мистеру Гаррисону: – Слушай, Генри, предоставь все решать мне. По-моему, здесь никто не понимает, что делает.
   Мистер Гаррисон следил за ним глазами, пока мистер Крофорд не умчался, и очень внимательно досмотрел на Стейси:
   – Тебе на самом деле очень нужна работа?
   – Да, конечно, сэр.
   – Тогда у меня есть работа. Она тебе понравится. Побелка. Работы на неделю, я думаю. Оплата пять долларов.
   Стейси словно онемел от такого предложения.
   – Ну так как, согласен?
   – Я… я должен спросить у мамы.
   – Хорошо. Сейчас я еду домой. Могу вас всех подбросить, и ты спросишь у мамы.
   Мистер Гаррисон довез Крошку Уилли и Мейнарда до северного края их фермы и поехал дальше к нам. Мы поспешили в дом, а он остался ждать в машине. Мама в кухне готовила на масле окру. Она улыбнулась, увидев нас, но, когда Стейси выпалил ей про предложение мистера Гаррисона, она помрачнела и, бросив горсть окры в кипящее масло, коротко сказала:
   – Нет.
   – Но ма-ам…
   – Я сказала, нет.
   – Мама, ну…
   – Стейси, твой папа не для того оставляет нас каждый год на девять месяцев и надрывается на этой железной дороге, чтобы ты услужал белым. У тебя есть земля – целых четыреста акров, – хватит работы на ней. Если тебе очень хочется работать, работай на своей земле.
   – Но, мама, нам ведь нужны деньги!
   Снаружи раздался автомобильный гудок мистера Гаррисона, и мама встрепенулась.
   – Там мистер Гаррисон, – объяснила я. – Он подбросил нас сюда.
   Мама нахмурилась, потом сняла передник и пошла к выходу, мы за ней.
   – Ваш сын рассказал вам о моем предложении? – спросил мистер Гаррисон, не отходя от машины.
   Мама наклонила голову:
   – Да, мы очень благодарны вам за ваше предложение, мистер Гаррисон. Но когда Дэвида нет, помощь Стейси очень нужна здесь, дома.
   В глазах мистера Гаррисона промелькнуло понимание того, что имела в виду мама.
   – Что ж, я так и подозревал. Найду другого парнишку с моей плантации для этой работы. Может, сына Уиггинсов. Но вообще-то несколько дней и подождать могу, так что, если вы сумеете обойтись без Стейси, присылайте его ко мне.
   – Вы очень добры, мистер Гаррисон, но, боюсь, я не смогу изменить своего решения.
   – Добро, передайте привет вашей маме и будьте здоровы.
   – Непременно передам.
   Задним ходом мистер Гаррисон вывел машину на дорогу и устремился на запад, к своей плантации.
   Не подумав, я брякнула:
   – Плакали наши пять долларов.
   Мама поглядела на меня:
   – Что такое?
   Встретившись с мамой взглядом, я решила, что лучше не повторять сказанного.
   – Так просто.
   В ее глазах вспыхнула ярость:
   – Зачем вам понадобилось ехать домой в машине мистера Гаррисона? Разве я не говорила вам никогда не садиться в машину белых? Чтоб больше я вам этого не повторяла, слышите все?
   Кристофер-Джон, Малыш и я четко прошептали:
   – Да, мэм.
   Но Стейси отвернулся и, не говоря ни слова, направился на задний двор.
   – Стейси, – сказала мама, – ты меня не слышал?
   Стейси обернулся:
   – Слышал. Я все слышал, но считаю, что ты не права насчет этих пяти долларов. Нам нужны деньги, очень нужны, мама. И так времена тяжелые из-за истории с хлопком. И все прочее… Тебе не дали преподавать, папа сломал ногу. Сейчас нам вряд ли можно отказываться от работы на белых. Только у них есть деньги, – стало быть, мы можем получить их только от них.
   Я испугалась, что мама подойдет к Стейси и влепит ему за грубость. Но ничего подобного. Вместо этого она скрестила на груди руки и спокойно встретила его вызывающий взгляд.
   – Может, ты и прав. Но пройдет еще несколько лет, прежде чем я отпущу тебя в этот мир белых, где приходится услужать и кланяться.
   – Папа никому не услужает и ни перед кем не кланяется!
   – Верно, но он вынужден уезжать. Вынужден. Мы все вынуждены делать то или другое. Но чем дольше мне удастся тебя уберечь от этого, тем лучше. Земля, Стейси, дороже, чем пять долларов мистера Гаррисона или любого другого белого.
   – Конечно, но для чего, ты думаешь, я хотел получить эти деньги? Эти пять долларов мистера Гаррисона могли пойти в уплату земельного налога, понимаешь? Большинство мальчиков моего возраста работают на стороне и…
   – Да, но у большинства мальчиков нет своей земли, как… как у тебя.
   Стейси покачал головой, словно мама неправильно поняла его или вообще не могла его понять.
   – Мама, я уже не маленький, хватит обращаться со мной, как с ребенком. Нам нужны деньги, поэтому я должен найти работу.
   – Нет, не должен, – сказала мама.
   – Тогда я это сделаю без спроса.
   Мы обалдели и, не веря ушам своим, уставились на Стейси – я, Кристофер-Джон и Малыш. Никто из нас не осмеливался разговаривать с мамой в таком тоне. Казалось, сам Стейси так же поражен этим, как мы. Он посмотрел на нас, потом кинулся через двор в сад. Мама окликнула его, но он не остановился.
   – Стейси, ты не слышал, мама тебя зовет, – обратилась к нему Ба, когда он пробегал мимо нее.
   Но он не обратил на нее внимания.
   – Мои уши не обманывают? Мальчик надерзил тебе? – спросила Ба у мамы. – По-моему, он зарвался, не мешало бы дать ему хорошую взбучку.
   Мама молча смотрела Стейси вслед. Кристофер-Джон, Малыш и я ждали, что будет дальше.
   – Нет, – наконец произнесла она и медленно пошла по уложенной каменными плитами дорожке к боковой двери. – Нет, ему не взбучка нужна… – Она еще раз посмотрела ему вслед. – Ему нужен Дэвид, – сказала она и вошла в дом.

8

   Стейси менялся на глазах. За последний год он вырос больше чем на фут, стал даже выше мамы, почти с папу. У него изменился не только рост, но и голос, он стал грубее. Однажды утром несколько месяцев назад, проснувшись, он вдруг заговорил чьим-то чужим баритоном. Я сказала, чтоб он прочистил горло, но он утверждал, что ничего с его горлом не случилось, и сообщил, что у всех мальчишек меняется голос. Я уже привыкла, что у Кларенса и Мо ломается голос – то визжит, то басит. Но у Стейси так не было. Я спросила его почему, а он ответил, что, наверно, ему просто повезло. Подозреваю, ему повезло еще кое с чем, например с усами. Только это были не усы, а тоненькая, чуть пушистая полоска, за которой он очень нежно ухаживал каждый день и про которую, по совету мамы, я мудро помалкивала.
   Если б перемены в Стейси были только внешние, я б это еще пережила, но они сказывались и в другом. Как только ему стукнуло четырнадцать, он стал сам себе на уме, часто уединялся, а если уходил, то предпочитал нам – мне, Кристоферу-Джону и Малышу – Крошку Уилли, Кларенса или Мо. Вот против этого я открыто бунтовала. Я всегда признавала, что у Стейси должны быть друзья – его сверстники, как и у всех, но прежде нас, пусть неохотно, но всегда принимали в любое дело. Стейси нам, в общем-то, доверял. Теперь же мы слишком часто слышали от него, что мы еще маленькие, нам рано знать или делать то-то и то-то, – словом, доверие почти улетучилось. Мы все больше отдалялись друг от друга.
   Иногда, по старой привычке, я следовала за Стейси, когда он отправлялся куда-нибудь один или с кем-то из своих друзей. В таких случаях он чаще всего отсылал меня назад, иногда просто игнорировал. Но я еще не решила, что меня раздражает больше. Однажды к нам подошел Мо, и они со Стейси перемахнули через дорогу и направились в лес, а я все сидела и сама с собой спорила, идти мне за ними или не идти. В конце концов я решила, что имею такое же право гулять по лесу, как они, и пробралась через заросли к росчисти. Там я увидела их, они сидели на берегу пруда ко мне спиной. Они не заметили, как я подошла, а, так как в этот день мне препираться со Стейси не хотелось, я, не говоря ни слова, расположилась всего в нескольких футах от них. Подложив руки под голову, я лежала на взбитой перине из сосновых иголок, глядела на круг солнечного света, мягко просачивающегося сквозь зеленые кроны волшебного леса, и наслаждалась лесной тишиной, не обращая внимания на разговор Стейси и Мо: я же не собиралась их подслушивать. И вдруг Стейси спросил:
   – Ты еще что-нибудь слышал про Джейси Питерс? Я имею в виду, водит она компанию со Стюартом Уокером и Джо Билли?
   У меня сразу стали ушки на макушке. Все, что говорили тогда про Джейси Питерс, меня очень занимало.
   Мо покачал головой:
   – Нет, ничего, только про тот случай у школы… Да, еще вот Крошка Уилли рассказывал, будто Клэрис и Джейси шли к тетушке Кэлли Джексон. Они шли вместе со Стюартом, и он предложил им прокатиться.
   – Но они не сели в машину, нет?
   Мо негромко засмеялся:
   – Крошка Уилли сказал, что за родителей Джейси отвечать не может, но, если бы Клэрис села в ту машину, мистер Уиггинс уж точно добрался бы до нее. После этого она бы целую неделю не смогла сидеть.
   – А больше ты ничего не слышал?
   Мо с любопытством поглядел на Стейси и долго не отводил взгляда, прежде чем ответить:
   – Нет, больше я ничего не слышал. – Он слегка замялся, посмотрел на пруд, потом снова на Стейси. – Чего ты вдруг так разволновался из-за Джейси Питерс? Может, втюрился?
   Теперь Стейси засмеялся. Бросил камешек в пруд и пожал плечами:
   – Даже не знаю. Конечно, она хорошенькая и вовсе не дурочка… Что-то в ней есть…
   – Может, тебя задевает, что она гуляет с Джо Билли и Стюартом?
   Стейси кивнул:
   – Раз она гуляет с белыми париями, мне до нее дела нет, не за чем терять зря время.
   Мо снова добродушно рассмеялся:
   – Стейси, дружище, ты бы так и так потерял зря время. Она на два года старше тебя.
   Стейси в ответ тоже засмеялся:
   – Может, ты и прав. Но… Даже не знаю… Иногда она на меня так смотрит… словно не возражала бы, если бы я с ней заговорил.
   – Ну, если тебе так кажется, так давай смелей!.. Вреда не будет. Ты же сам сказал, она жутко хорошенькая и симпатичная. Никто ничего плохого о ней не болтает, так что Стюарт и Джо Билли пусть тебя не заботят.
   – Я думаю, ты прав. Может, в это воскресенье в церкви я к ней…
   – Тьфу, черт! – Я вскочила с моей роскошной постели, слишком поздно обнаружив, что до меня ее уже заняли гигантские рыжие муравьи.
   – Что ты тут делаешь, Кэсси? – пожелал узнать Стейси, наблюдая, как я танцую словно безумная, стряхивая с себя муравьев.
   – В пруд, Кэсси! – посоветовал Мо. – Скорее лезь в пруд!
   Я послушалась и нырнула. Прохладная вода по самую шею утихомирила боль.
   – Ну как, легче? – с сочувствием спросил Мо.
   – Кажется, да.
   Однако Стейси не выказал никакого беспокойства по поводу случившегося.
   – Кэсси, ты что же, шла за мной по пятам? А тебе не могло прийти в голову, что нам с Мо хочется иногда поговорить наедине?
   – Ну да, наедине с Джейси Питерс, – врезала я, ужасно разозлившись, что Стейси наплевать на мои неприятности.
   Если бы взглядом можно было убить, он прикончил бы меня на месте. Дальше на эту тему Стейси предпочитал не говорить, он решил переменить пластинку.
   – Как ваш хлопок, Мо?
   Прежде чем отвечать, Мо улыбнулся мне, показывая, что он-то мне сочувствует.
   – Как будто хорошо, – ответил он, повысив голос, что делал всегда, когда речь шла о хлопке. – На этот раз, я думаю, нам повезет.
   – Надеюсь, так и будет. Но советую чересчур на него не рассчитывать. Сам знаешь, как получилось в прошлом году, да и…
   Мо отмахнулся от этих воспоминаний:
   – Знаю… Но в этом году будет иначе. Вот увидишь.
   Казалось, Стейси хотел что-то добавить, но потом передумал.
   – Я вправду надеюсь, Мо, что так и будет.
   – Стейси! Кэсси! Эй, где вы?
   Мы не сводили глаз с тропы, ведущей к дому, и ждали, что вот-вот появятся Кристофер-Джон и Малыш. Но до того, как они выросли перед нами, еще дважды раздавался их крик.
   – Что случилось? – спросил Стейси.
   – Сам угадай! – крикнул Кристофер-Джон.
   – Никогда не отгадаешь! – ликовал Малыш.
   – Ну, что? – спросила я.
   – Племянник Бад опять приехал! – выдохнул Кристофер-Джон.
   От Стейси так и повеяло холодом:
   – Он уже у нас?
   – У нас, – ответил Кристофер-Джон. – Только-только приехал, и ты никогда не догадаешься, кого он привез…
   – …Сузеллу…
   – …это его дочка…
   – …и мама говорит, значит, она наша двоюродная сестра…
   – …поэтому идите скорей домой! Вы должны познакомиться с ней!
   – О-о-о-о, она такая хорошенькая!
   И, не дожидаясь ответа, они во весь дух помчались назад.
   – Они, видать, в бешеном восторге, – смеясь заметил Мо, когда я вылезла из пруда.
   Стейси ничего на это не сказал, и мы втроем отправились к дому. Надеясь найти Бада с дочкой в комнате мамы и папы, мы вошли через боковую дверь. Но комната оказалась пуста. Мы увидели Бада через открытую дверь в столовую, он вместе с мамой и Ба сидел за столом. Малыш и Кристофер-Джон расположились на скамейке рядом, но Сузеллы не было видно.
   – Входите и поздоровайтесь с Бадом, – сказала мама. – Кэсси, почему ты вся мокрая?
   – Упала в пруд, – ответила я, входя в комнату.
   – Как у вас тут идут дела? – спросил Бад, улыбаясь нам.
   – Прекрасно, – сказала я, а Стейси промолчал.
   Мама строго поглядела на него:
   – Стейси!
   Стейси посмотрел на нее, потом на Бада:
   – У нас все хорошо. А вы надолго приехали?
   Бад встретился взглядом со Стейси. Мне показалось, он открыл в нем что-то схожее с дядей Хэммером. Чуть заметно вздохнув, Бад потер подбородок:
   – Всего на несколько дней. Но зато привез Сузеллу, мою дочку. Она поживет здесь у вас.
   – А где она? – спросила я.
   – Она в твоей комнате, переодевается, – ответила мама. – Может, пойдешь и познакомишься с ней?
   Я кивнула и поспешила из кухни, мне не терпелось увидеть эту Сузеллу. Мальчики дошли со мной до комнаты мамы и папы и расселись там в креслах вокруг погасшего очага.
   – Кэсси, приведи ее сюда, – без настойчивости предложил Мо. – Я тоже не против познакомиться с ней.
   – Ты, кажется, говорил, что спешишь, – поддразнил его Стейси.
   – Говорил. Но пока не увижу твою сестру, уходить не собираюсь.
   Я распахнула дверь в мою комнату и вошла. В дальнем ее конце, по другую сторону кровати, стояла высокая, тонкая девушка. Наклонив голову, она натягивала на себя юбку клеш. Кожа ее была кремового оттенка, но не такая светлая, как я думала; золотисто-каштановые волосы, длинные и распущенные, закрыли ей лицо, и я не смогла сразу разглядеть его. Она застегнула молнию на юбке, которая тесно облегала ее уже женскую фигуру, и подняла голову. У нее была чуть квадратная нижняя часть лица, как у всех в мамином роду, и, если бы не серые глаза и кремовая кожа, она могла показаться копией мамы. Увидев меня, она сверкнула улыбкой и сказала:
   – А ты, наверное, Кэсси.
   Я кивнула.
   – Что ж, а я Сузелла, но, если хочешь, зови меня просто Су. Так меня зовут школьные друзья.
   Я чуть было не ляпнула, будто считала, у нее вообще нет друзей, но, решив, что это невежливо, ничего не сказала.
   – Папа рассказывал мне про тебя, – продолжала она.
   – Да?
   – М-гм. Он мне о всех вас рассказывал – о Стейси, Кристофере-Джоне и Малыше. Кристофера-Джона и Малыша я уже полюбила. Они прелесть. А Стейси тоже вернулся?