– Ты много о себе думаешь…
Он вздохнул в трубке, это был вздох ярости. Я чувствовала, как Леша злится.
У него были возможности похитить меня, но не было мотивов. Вот в чем закавыка. Иначе бы его давно взяли под стражу. Да и обыск ничего не дал.
– Ровно столько думаю, сколько могу себе позволить. То есть, ты думаешь, что это я?
– Не надо говорить ерунду всякую. Если я не бегу со всех ног к тебе в объятия, это ничего не значит. Тогда могло бы быть что-то, а сейчас уже нет.
– Почему?
– Ты заводишь старую песню, Леша. Мы это проходили сто раз.
– Не сто раз. И я до сих пор не понимаю, почему ты ушла впервые, тогда…
– Не понимаешь? Тогда я не объясню. Может, и поэтому тоже – ты видишь только себя, заботишься только о себе, балуешь только себя. И любишь только себя в себе.
– Что?
Тут я, кажется, переборщила.
– Да как ты смеешь? Я из кожи вон лез…
– Да весь вылез!
Ох, какое это было наслаждение – поступать несправедливо. Никогда не думала, что может быть так. Я обвиняла человека в том, чего он не делал! Леша, конечно, был порядочным эгоистом, но трактовать его привычки таким образом было нелепо. Своей наглостью я его обезоружила. Он некоторое время молчал.
– У тебя что сегодня – проблемы какие-то? Не с той ноги встала?
– У меня давно проблемы, если ты не в курсе.
– Не хватай меня за язык, я тебе ничего не сделал.
– Но ты ничем не можешь доказать, что не похищал меня.
– А разве кто-то сомневается? Серьезно? Ты думаешь, что…
– Ничего я не думаю. Ладно, извини, что сорвалась, но ты просто не вовремя позвонил, да еще допытываешься. Так что ты тоже виноват, не пыхти!
– Да, я вечно под ногами верчусь, ничего не делаю и звоню не вовремя, – сказала Леша.
– Если у тебя какие-то комплексы – они твои.
– Да!
– Короче, так. Пока я в любом случае не могу с тобой встречаться. Пока даже смысла не вижу в этом.
– Ну, а вернуться в прошлое?
Мне захотелось вышвырнуть телефон куда-нибудь подальше.
– Леша, ты, видимо, и правда дурак.
– Почему?
– Ты забыл? Я – слепая! Я инвалид. Я совсем не такая, какую ты знал. Совсем другой человек! Ты понятия не имеешь, что со мной стало, понимаешь!
– Тогда объясни.
– Тебе что надо: трахать слепую? Получать удовольствие от этого? Вот это тебе нужно? Или замуж меня возьмешь? Слабо всю жизнь ухаживать за калекой? – Я поняла, что уже ору и привлекаю внимание.
– Люда, перестань, а. Я же просто хотел… А ладно. Всего хорошего.
Он отключился, не дав мне оставить за собой последнее слово. Влепил мне хорошую оплеуху. Поставил на место. Я на несколько десятков секунд потеряла способность соображать, просто сидела с трубкой возле уха и смотрела перед собой. Вокруг меня уже не вспыхивали молнии. Я была окружена хороводом светящихся сгустков. Но мне было до лампочки, призраки это или галлюцинации, или неопознанные летающие объекты – ярость захватила меня всю, с ног до головы.
Спрятав телефон, я вынула сигарету, закурила, размышляя над тем, как сделать лучше: броситься под трамвай или под автобус. Где надежней? Эти мысли были серьезны, я ничуть не сомневалась, что исполню это возле ближайшей остановки. Умерев, я избавлюсь от всех проблем. Плевать я хотела на все обязательства, связи, обещания. Никогда еще мысли о самоубийстве не были такими холодными и сильными. И привлекательными.
Но потом что-то случилось. Докурив сигарету до конца, я бросила ее.
Умереть? Нет, не хочу. Резкая смена настроения меня даже не удивила; только сейчас были мысли о смерти, а через секунду их уже и след простыл.
Встав со скамейки, я пошла на автобус. Апатия и сонливость, пришедшие на смену дикой вспышке злобы, мешали идти. Ноги заплетались, точно у пьяной. Усталость и депрессия, вместе они сделали из меня восковую куклу, размягчившуюся на солнце. Так уже бывало. Мой организм пытался защищаться от нервного напряжения, и, как правило, это выражалось в том, что я хотела спать. Стресс сегодня я получила чудовищный, поэтому удивляться нечему, что мои ноги еле-еле волочились по свежему снегу. Перейдя на другую сторону, я поняла, что стремительно теряю «внутреннее видение». Этого еще не хватало! Когда я дошла до остановки, стало совсем темно, и я от страха и отчаяния едва не разрыдалась на людях. Почему мне не хватило времени? Если разобраться, до дома всего ничего ехать… Я выставила перед собой палку, приказывая мозгу вернуть мне мою способность. И ничего. Вероятно, я никогда не научусь это делать.
Ощутив, как волосы шевелятся на голове, я повернулась к какому-то человеку, стоявшему справа. К остановке подходил автобус.
– Вы не подскажете, какой это номер?
Мужчина назвал. Мой маршрут.
Я чувствовала, как мужчина смотрит на меня. Видимо, чего-то ждет. Ну конечно, перед ним ведь слепая. Надо помочь ей взобраться внутрь автобуса, а то, чего доброго, упадет под колеса.
Я опять в темноте и на этот раз не в квартире, где все знакомо и где ничего не надо видеть. Поняв, что я беззащитна и не смогу ничем ответить, город обратил на меня внимание. Я чувствовала всю его невероятную монструозную массу, которая ложится мне на плечи, давит на грудь, мешая дышать.
Я открыла рот, думая, что не сумею остановить рвущийся вопль, но все-таки смогла выдавить из себя:
– Пожалуйста, не поможете мне попасть туда?
– Конечно.
Судя по голосу, мужчина пожилой. От него распространяется аура уверенности и неспешности, и это вселяло надежду, что я переживу эти страшные минуты. Мужчина взял меня за правую руку, в левую я переложила палку. Автобус остановился, двери грохнули, открывшись. Мужчина повел меня к ближайшим. Сказал, чтобы я подняла ногу на ступеньку, вот она, да, все правильно. Мы очутились внутри, мужчина усадил меня на свободное место. Я сказала ему большое спасибо. Подошел кондуктор, поинтересовался, есть ли у меня документ. Да, сказала я сквозь толщу вязкого ужаса. Наконец-то от меня отстали.
Съежившись на сидении, я отрубилась, погрузившись в полубессознательном состоянии. Мне казалось, мой мозг уменьшился до размеров сливы и медленно дрейфует в невесомости внутри пустого темного черепа.
То, что было потом, я не помню. Понимать, что происходит вокруг меня, я начала только в подъезде своего дома. Поднявшись на лифте – да еще сумев нажать на кнопку нужного этажа – я вышла к дверям квартиры. Что-то было не так. Какое-то странное ощущение преследовало меня от самой остановки. Я сунула ключ в железную дверь, а потом втянула воздух носом. И ничего не почувствовала. Приложив к ноздрям рукав парки, я понюхала его. Там должен сохраниться хотя бы запах табака. С таким же нулевым результатом. Никакого табака, никакого запаха улицы.
У меня пропало обоняние.
6
Я лежала в горячей ванне и гадала, когда же придет Таня. В квартире было тихо, телевизор в большой комнате работал, но звук я убавила почти совсем. Кошка где-то пропадала, не желая подходить ко мне; чем дольше я жила здесь, тем Нюся больше меня ненавидела. Что я ей такого сделала, не знаю. Я осталась в полном одиночестве. Мне было страшно оставаться наедине со своими уродливыми мыслями и воспоминаниями. Можно, конечно, напиться снотворного и поискать спасения в сером мире сновидений, но меня пугало то, что я могла там встретить. Что и кого.
Когда придет Таня, утешала я себя, все будет по-другому. С ней не страшно. Она не даст меня в обиду. Мы можем ссориться сколько угодно, но Таня все равно на моей стороне. Вот кто спасет меня от кошмаров, и от чьего присутствия я приду в норму. Я решила, что попрошу ее спать сегодня со мной.
Час назад, забравшись в ванну, я принялась реветь. Кричала и выла, не пытаясь остановиться. Я била руками по воде, расплескивая ее по полу, стучала кулаками по краям ванны. Я хотела выгнать из себя всю эту черноту и весь ужас, вызвать в себе нечто вроде психической рвоты, которая бы позволила мне освободиться от яда. Я ревела до икоты, пока, наконец, не полегчало. Воспоминания о сегодняшней вылазке стали не такими яркими, страх отошел чуть в сторону, но все равно я чувствовала себя хуже некуда. Сейчас, лежа в неподвижности, я думала о Тане. Еще не случалось, чтобы она мне была нужна настолько сильно. Это был вопрос жизни и смерти – я ничуть не преувеличивала.
Я хотела позвонить ей, но боялась спугнуть надежду. Предвкушать было приятно. Так ребенок ждет мать, которая вот-вот должна вернуться после работы. Такое же чувство сопричастности он испытывает, когда выглядывает в окно, чтобы заранее увидеть ее, а потом тонет в кольце материных рук. Вновь у меня защипало в носу. Я закрыла лицо руками. Время текло сквозь меня, мне было знакомо это ощущение. Минута за минутой, час за часом я двигалась к могиле, к полному и окончательному распаду. Сегодня я хотела умереть и почему-то не решилась на такой шаг. Трусость это или сила? Я не знала, как правильно определить. Мне нужна только моя подруга.
Потом я заснула в привычной для меня темноте и слышала, как вода из крана каплет в ванну. Этот равномерный звук успокаивал.
Глава двадцать пятая
1
Я уже вытиралась своим большим полотенцем, когда услышала возню в прихожей и шаги по полу. Таня. Ходит вбивая пятки в линолеум. Я замерла, прислушиваясь, а потом стала шарить перед собой на крышке стиральной машины в поисках трусиков и майки. Таня убежала в спальню. Мне показалось, что она разыскивает меня. Я натянула белье, втиснулась в майку, надела халат и перевязала его, испытывая наплыв оптимизма. Именно наплыв. Эта невидимая волна воодушевления скрыла меня с головой. Я даже не замечала, что улыбаюсь. Я подумала, что все наши ссоры с Таней в прошлом ничего не значат, это шелуха, мусор. Главное то, что мы друг другу нужны. Я знала это, выходя из ванной. Мне хотелось сделать ей что-то приятное, выслушать ее историю о том, как прошел день, взять на себя часть ее усталости. Я была искренна на сто процентов, что со мной случается редко.
Забыв закрыть кран – там оставалась тонкая струйка – и не выдернув пробку из ванны, я вышла. Надела очки. Мокрые волосы рассыпались по плечам. Я сразу почувствовала, что входная дверь приоткрыта. Оттуда тянуло холодным воздухом. В этот момент, когда я стояла перед ванной комнатой, Таня пронеслась мимо меня.
– Привет, – сказала она.
– Привет, – сказала я.
Я ощутила запах духов. Таня никогда ими не пользовалась, и это мне показалось чем-то зловещим. Я поежилась, автоматически, потому что мне стало неуютно. Из входной двери потянуло холодным воздухом. Я продвинулась в прихожую. Таня шуршала какими-то пакетами.
– Что ты делаешь?
– А? Да надо…
Таня сорвалась с места и помчалась в другую комнату. В животе у меня образовался тяжелый холодный ком. Что-то происходит.
Мое радужное настроение начало таять.
– Тань, ты… – Я не знала, что сказать.
– Погоди. – Снова стремительный маневр, но уже в спальню. – Погоди, погоди…
Я отошла к стене и стала ждать. Запах духов Лены и тот, что принесла с собой Таня, смешали в нечто неудобоваримое. Мне было тошно. Таня даже не спросила, чем это у нас пахнет. Я собиралась все честно рассказать ей – и даже про то, что сделала после ухода Лены, но разве теперь это имеет смысл?
– Ты куда-то идешь? – спросила я. Неизвестно, откуда я взяла мужество задать этот убийственный вопрос.
Таня выбежала в прихожую. Она собирает вещи в сумку, в ту самую, темно-зеленую спортивную.
– Я уезжаю на два дня, очень надо. По работе, – сказала Таня.
– Как это?
– Ну я же говорю – по работе.
– Командировка, что ли?
– Считай, что да.
В горле у меня что-то задрожало, какой-то юркий зверек. Это был плач. Я старалась удавить его в зародыше.
– Почему ты меня не предупредила?
– Я сама узнала час назад. Времени не было.
– И ты прямо сейчас едешь?
– Да, машина ждет.
Я открывала и закрывала рот, точно рыба на разделочной доске, которой еще не отрезали голову. Так много надо было сказать, но я не знала, что именно подходит для этого момента, когда рушится все, о чем я мечтала. И я еще смела на что-то надеяться?
– Но ты могла бы все-таки сказать…
– Не закатывай скандалов.
Таня отчитала меня голосом мамаши, которая хочет отделаться от ребенка, лезущего поиграть.
– Я не закатываю.
– Закатываешь. По голосу видно.
Она бросила в рот подушечку жевательной резинки, и к старому амбре прибавилась мята.
– Не закатываю, – сказала я, трогая свои губы. Почему сейчас не включается «видение»? Почему – когда оно мне так нужно? Я бы могла заглянуть Тане в глаза, могла бы сделать попытку докопаться до истины. Она ни о чем меня не спрашивает, для нее я становлюсь пустым местом. Та ее жизнь, что связана с непонятной мне работой, захватывает ее больше и больше. Таня отдаляется. Нас уже разделяют световые годы.
– Так, ничего не забыла… – Таня остановилась где-то возле кухни. – Да, и выпусти воду из ванны.
Я не могла сказать ей, что она мне нужна. Не могла просить остаться. Это было бесполезно.
– Когда ты приедешь?
– Черед два дня, не волнуйся. – Она повернулась ко мне, подошла ближе. – Я принесла немного продуктов, в любом случае, тебе хватит. Там вино есть. Так что не скучай. Ну, остальное ты помнишь. Будь внимательна.
– Ладно, – сказала я.
– Ну не дуйся, все нормально. – Таня погладила меня по влажным волосам. Потом обняла, прижала к себе. Я сцепила руки у нее на шее, стараясь не обращать внимания на удушливый запах духов. Она с ума сошла? Как можно было заставить ее это сделать? Теперь, значит, ее принципы побоку? Во имя чего? Я вдруг поняла, что передо мной совершенно чужой человек, я ее не узнавала. Стоило больших усилий не разжать руки. – Я вернусь, как только все закончу.
– Чем ты занимаешь?
Таня отстранилась, глядя мне в лицо.
– Я расскажу. Давай так сделаем: я вернусь и все расскажу. Хорошо?
Я кивнула. Нет, конечно, меня это не устраивало. Главным образом потому, что я могла узнать.
Таня вздохнула.
– Так, ну мне пора. Если что – звони. Ну… Да не дуйся ты. Не на месяц же я уезжаю. И не на неделю.
Как я могла ей объяснить то, что испытывала, ожидая ее? Как скучала и изнывала от одиночества? Теперь мне придется провести двое суток совсем одной, и это вместо того, о чем я думала, вместо тихого уединенного вечера, который бы помог мне справиться со страхом и чувством загнанности. Вместо поддержки, в которой я нуждалась, Таня предоставила мне бороться в одиночку.
– Ты сейчас не видишь меня? – спросила она.
Я подумала: поскорей бы уже ушла, это невыносимо.
– Не вижу.
– Ладно, после поговорим, ладно? Мне пора. Машина ждет. Ты справишься. Пока.
Таня поцеловала меня, как делала много раз. Быстро, но ощутимо – у самых губ, чтобы я могла испробовать вкус этого поцелуя. Через мгновенье она была уже возле двери, а в следующее уже шла в направлении лифта. Я закрыла за ней.
В доме остался чужой запах. Таня словно надела на себя другую личину, словно ей хотелось стать кем-то другим, изменить своим привычкам и взглядам. Зачем? Должно быть, для того, чтобы защититься от меня. Или отомстить мне за то, что я отвергаю ее чувства. Но какая же это глупость! Неужели Таня считает, что сумеет выжить, играя на другом поле?.. Впрочем, если она сильно захочет, то сможет.
Она сильная и способна изменить свою жизнь, не изменяя себе. А я? Кто я?
Я отправилась на кухню. Таня, оказывается, успела рассовать то, что принесла, на полки в холодильнике. Все на ощупь, как всегда. Может быть, «внутреннее видение» уже не вернется. Сегодняшний мой стресс мог лишить меня этого «дара»… или проклятия. Возможно, это и хорошо. Что бы там ни говорил бомж, я понятия не имела, как смогу найти моего похитителя. Это самая настоящая утопия – думать, что в таком состоянии я чего-то добьюсь. Милиция бросила меня на произвол судьбы. Они считают, что бояться нечего. Может быть, они правы, может, и Артур прав, говоря, что я была случайно жертвой…
– Идите вы все, – сказала я громко. – Без вас обойдусь!
В телевизоре засмеялись – шел какой-то американский сериал. Смех этот точно был ответом на мою реплику. Наверное, это действительно смешно.
Таня купила колбасы, пачку рыбных пельменей, майонез, пачку сливочного масла, печенье, чай с лесными ягодами в пакетиках, мясные деликатесы, яблоки, лимоны, твердые груши, которые я люблю, тушку курицы, бутылку вина.
Словно собралась уехать на месяц.
Сейчас она сидит в какой-то машине и едет неизвестно куда.
Открыв вино, я налила его в большую кружку, наплевав на бокал. Взяла колбасы и деликатесов, бросила на тарелку. Все это, вместе с новой пачкой сигарет, выуженной из блока, я отнесла в большую комнату и села в кресло. На столике я расположила то, что позволит мне в одиночку скоротать время. Я закурила, отпила большой глоток вина, – оно оказалось крепким и красным, полусладким, – а потом прибавила звук у телевизора. При этом в голове у меня вертелось нечто полузабытое. Даже образ не формировался. О чем я могла забыть? Подумав, я решила выбросить эту ерунду из головы.
Я чувствовала себя усталой, но не настолько, чтобы ничего не воспринимать. Очищая голову от ненужных мыслей, я слушала все подряд, перескакивая с канала на канал. Когда вино в кружке подходило к концу, я ходила за следующей порцией. Я съела то, что взяла сначала, затем нарезала еще колбасы. Ополовинив бутылку, я подумала, что не так уж все и плохо. Бомж, конечно, оказался сумасшедшим. То, что у него подвешен язык, как раз и говорит в пользу того, что он ненормальный. Психи всегда логичны и последовательны в своем бреду. Таня – пусть решает свои проблемы. Мне до лампочки, чем она занимается. Ее жизнь.
Что, в конце концов, страшного в том, чтобы провести два дня одной? Я же и так торчу здесь в одиночестве, пока ее нет. Не привыкать. Я отпила еще вина. Вполне хороший вечер, я довольна. По крайне мере не надо ни с кем делить выпивку.
Через секунду в дверь стали звонить. Жали на кнопку, словно случился пожар.
2
– Кто там? – спросила я, подбежав к двери.
– Сосед снизу!
– А?
Сердце у меня билось как бешеное.
– Сосед говорю! Что у вас там происходит?
– Как это что? – спросила я.
Я уже была пьяная и поэтому мало что соображала.
– Вот я и спрашиваю! У меня с потолка в ванной вода течет!
– Какая вода?
– Водянистая! – рявкнул мужской голос.
Соседа снизу я никогда не видела, но он мне представился огромным мужиком с выступающим пузом и бородой. Он ударил в железную дверь.
– Открывайте! С ума там все посходили!??
Тут до меня дошло, о чем речь. От ужаса перехватило дыхание. Я забыла выключить воду в ванной и не выдернула пробку! Таня мне сказала, но я забыла! Все это время вода текла…
Я стала открывать замки, но руки тряслись, и я не сразу совладала с ними. Вскоре в квартиру ворвался сосед. Он чуть не сбил меня с ног, я прижалась спиной к стенке.
– Что у вас тут? – Его голос был точно слоновий рев.
Я что-то ответила.
– Чего?
От него пахло дешевым табаком. Я это ощутила даже после того, как прокурила всю квартиру.
– Я, видимо, воду не выключила…
– Не выключила!
Он сам побежал в ванную, распахнул дверь, после чего я оказалась в потоке витиеватых яростных ругательств. Страх настолько парализовал меня, что я не могла двинуться с места. Сосед угодил в воду, которой был покрыт пол. Я слышал его голос, отдающийся эхом в ванной комнате.
– Ну, чего вы там встали?.. – Снова ругательства. – У меня весь потолок залит, вся штукатурка промокла! Как вы…
– Я забыла!
– Забыла? Ага, пьяная!
– Это не ваше дело!
Тут я разозлилась – и это позволило мне двигаться. Я приблизилась к дверям ванной комнаты, возле которых, сипло дыша, высился здоровенный сосед.
– Как это не мое дело? Вы мне все там испортили! Сами сидите и бухаете…
– Перестаньте материться, – сказала я.
– Да вы… Посмотрите! Посмотрите только! Тут целое засраное море, мать вашу!
– Заткнитесь!
– Чего! Гляньте сами… Я выдернул пробку… А…
Тут, видимо, он заметил, что я черных очках. Замолчал. Задышал.
– Не могу посмотреть, – сказала я.
– Но… Надо же быть внимательней-то! Ну! Что теперь делать!? – Сосед смотрел на меня. Я чувствовала этот взгляд, когда вытаращены глаза.
– Извините, я случайно. У меня были дела. А потом я напилась…
Сосед что-то пробормотал насчет чокнутых теток, которые пьют как лошади. Я оставила это без внимания.
– Мне надо было напиться… А вот это вот – случайность!
– Ну, убирайте! Убирайте с пола-то, а то ведь течет, – сказал сосед.
– Уберу. Все равно вас уже затопило.
– Вы знаете, сколько нужно на ремонт! Я не буду на свои деньги ремонтировать!
Я чуть не обматерила его. Я была пьяная и меня могло понести в любой момент. Адреналин от испуга и алкоголь сделали из меня фурию. Я только и ждала момента.
Сосед помолчал, потом вполголоса сказал: «Черт побери!»
– Вам заплатят, – сказала я.
– Кто? Вы хозяйка?
– Нет, моя подруга. Мы вместе живем.
– Ага. И когда это случится? Когда?
– Она приедет через два дня. Уматывайте отсюда давайте!
– Чего?
– Идите домой! – зарычала я. – Не действуйте мне на нервы!
– Я же еще и действую?..
– Мне что, у вас в ножках поползать, чтобы вы поняли, что я не нарочно оставила воду?!!
– Да нет…
– Вот и мотайте. Я все расскажу хозяйке. Она с вами свяжется.
– Когда?
– Через два дня!
Сосед двинулся к выходу. Мне хотелось придать ему ускорения пинком.
– Но вы следите впредь, чтобы такого не было!..
Я выдала длинную тираду, где употребила весь свой запас нецензурных слов. Сосед, испугавшись, ретировался. Видимо, решил не связываться с пьяной истеричкой. Правильно сделал. Я слышала его вопли на лестничной площадке, а потом внизу прогрохотала дверь. Я принялась считать до десяти, чтобы унять ярость, и думала, что вполне способна разнести сейчас всю Танину квартиру.
Как только я успокоилась, на меня с новой силой навалилась усталость; кажется, я не спала уже неделю и все время делала что-то бессмысленное – куда-то бегала, кого-то безрезультатно искала, просила о помощи и думала, думала, думала, наблюдая, как перегорают синапсы в моем мозгу. Сил у меня не осталось вообще. Я ходила, ничего не соображая, словно марионетка на веревочках. Чтобы не упасть, я присела на тумбочку. В голове гудело, положение усугубляли звуки из телевизора – реклама надрывалась так, словно через пять минут ее вообще запретят ее показывать.
Надо принять обезболивающее и снотворное. Нет, снотворное только после того, как я разберусь с водой на полу в ванной. Меня не останавливало то, что таблетки в сочетании с алкоголем могли вызвать отравление. Спать. Это мое единственное всепоглощающее желание. Я усну и проснусь только тогда, когда вернется Таня. А там… Сейчас нет смысла об этом думать – да и сил нет. Посидев в прихожей, я встала и поплелась в ванную, достала ведро и тряпку. Весь пол был залит водой. Я ступила в нее, и сланцы тут же промокли. Не обратив на это внимания, я опустилась на колени прямо в мокрое и стала на ощупь собирать то, что вылилось. Мое сознание на время выключилось, руки действовали самостоятельно; провести тряпкой по полу, чтобы она впитала воды, потом выжать ее над ведром. Сколько раз я так сделала, не знаю. Задыхаясь и чувствуя, как болят колени, я встала, вылила грязную воду прямо в раковину, прополоскала тряпку… Таня меня уничтожит за то, что я сотворила. Рожки да ножки от меня останутся, можно не сомневаться. Я представила ее, кричащую, красную от ярости. Скандал будет почище того, что она мне закатила по поводу Артура. Как я смогу оправдаться в этот раз? Тогда я отстаивала собственную правду и знала, что имею все основания идти в контратаку. Здесь ситуация другая. Глупость наказуема. Глупость – это порок. Когда-то я делала глупости – и поплатилась. Таня правильно сделает, если накажет меня. Как? Может быть, выгонит. Неплохой вариант для нас двоих. Я уже говорила ей, что готова. Если сейчас Таня решится поставить крест на наших отношениях, я буду готова… Я прополоскала ведро, бросила туда тряпку. Вернула ведро на место. Выключила воду, проверила краны, куда они направлены. Здесь все нормально. Я выключила телевизор в большой комнате, не имея понятия, сколько времени. Неважно. Я налила полную кружку вина, закурила, взяла три таблетки – две снотворные, одну обезболивающую. Проглотила их одним глотком. Поставила стакан. Выкурила сигарету. Затушила. Влила в себя остатки вина, прошла по всем комнатам, проверяя, выключен ли свет. По сути, тогда я уже спала, а двигалась только лишь как заведенная игрушка. Последнее, что помню – я иду в спальню Тани, падаю на ее кровать и засыпаю.
3
Сначала было кружение. Мне чудилось, что я оторвавшийся от ветки лист, я медленно вращаюсь, а земля все ближе и скоро я улягусь рядом с моим братьями, уходящими в небытие. Было хорошо. Я ничего не боялась. Страна снов, куда я улетала, обещал успокоение. В этот раз меня не будут мучить призраки, я забуду о страхе до самого утра. Мне было уютно и комфортно.
Потом я будто бы шла по лесной тропинке, а вокруг был туман, не очень густой. Я слышала, как пахнет прелой листвой и древесиной после дождя, грибами и цветами на лугу. Где-то журчал ручей. Я хотела найти его и решила сделать шаг в сторону от дорожки, но тут же подумала, что делать этого нельзя.
За мной кто-то шел. Он был близко, а я стояла и теряла время.
Все случилось быстро, я только успела обернуться, как передо мной возникла высокая тень в кожаных перчатках. Я подняла глаза и заглянула в бездонную тьму, что была у этого человека вместо лица.
Он наконец нашел меня. Я зря потратила столько сил, чтобы научиться жить без него.
Его пальцы в перчатках сомкнулись на моих плечах.