Тильман Катарина. Грань желания

Юджином. Они мало говорили во время этих прогулок, поддаваясь
странному, но общему для обоих чувству отрешенности: впереди --
бесконечное море, отраженные в воде проблески маяка, редкие
огни проходящих судов... а сзади между тобой и прочим миром
непоколебимо застыл храм.

От предложений Юджина проводить ее до комнаты Марина
неизменно отказывалась. Нравы в храме были простые, мирские
условности вызывали удивление или даже смех, и строгость
поведения была для девушки единственной защитой. Лучшим
способом избежать объяснений было просто неожиданно попрощаться
и быстро исчезнуть в темноте -- тем более, что вне храма Марина
почему-то не боялась привидений...

Страшно было только проходить мимо входов в подвал. Их
было несколько в восточной стене, и Марина уже за несколько
шагов чуяла дыхание влажной прохлады и неизвестности. И
пробиралась мимо этих ухмыляющихся пастей со всей возможной
торопливостью. И боялась даже представить себе, что будет,
раздайся из темноты хотя бы какой-то звук.

...Но она и помыслить не могла, что услышит зов о помощи!

Марина пробиралась вдоль восточной стены по знакомой до
последнего камушка тропинке, когда откуда-то слева вдруг
послышался услышала вдруг пронзительный крик:

-- Помогите! Помогите! Мама!..

Голос был детский, высокий и тоненький -- и такой в нем
звучал ужас, что Марина не раздумывая кинулась на помощь. И
опомнилась, только когда ее ноги заскользили по заросшему
плесенью наклонному спуску. Ведь это же из подвала! И теперь...

Первой мыслью было: бежать! Выбраться назад, на тропинку,
и удирать без оглядки! И привести потом кого-нибудь на
помощь... Но Марине тут же стало стыдно: где-то рядом погибает
ребенок, а она, как последняя трусиха...

Пытаясь заглушить страх, Марина сделала несколько шагов
вперед, углубляясь под низкие своды. Темнота мгновенно и опасно
обступила ее, она споткнулась, едва не упав... и сообразила
наконец, что бродить наобум по подвалу не только рискованно, но
и бесполезно.

Пришлось остановиться. Крики не смолкали, но Марина
отключила эмоции, не позволяя себе больше воспринимать их, как
зов о помощи -требовалось только определить, откуда именно они
доносятся. Под неровными каменными сводами звуки дробились и
отражались, но Марина уловила-таки нужное направление. Под
уклон, в сторону глухой части южной стены... да кого же туда
занесло-то? Зачем?!

...Мальчишка, странно выгнувшись, лежал на куче поросших
плесенью каменных обломков. Он уже не звал на помощь, только
дергался, как будто из последних сил сопротивляясь... чему?
Глаза уже привыкли к темноте, и Марина отчетливо видела, что
ничего и никого рядом нет, что он явно не ранен и не
покалечен... Может, какая-то болезнь, приступ? Что-то вроде
эпилепсии, или просто перепугался в темноте? Маленький ведь еще
совсем, лет десять на вид, не больше!

Откуда он здесь взялся? Приехал с родителями? Или с
приятелями? Скорее второе: родители давно бы уже подняли шум, а
мальчишки вполне могли струсить и сбежать. Ну, ничего, надо
только скорее вытащить его отсюда...

Но что это?! Над каменной кучей, над упавшей фигурой вдруг
возник размытый силуэт. Словно проявилось наконец изображение
на старой фотопластинке -- то ли есть что-то, то ли нет... Но
уже ощутимо повеяло жаром и незнакомым горьковатым запахом, и
Марина поняла, что именно разлапистое горячее Нечто прижимает
мальчика к каменным обломкам! И что-то делает, прильнув к его
телу...

-- Пошел вон! -- возмущено заорала Марина, совершенно
нелогичным образом забыв все свои прежние страхи.

Тень вздрогнула, подняла голову. Усмехнулась... То есть у
нее не было лица, но Марина готова была поклясться, что видела
усмешку! А потом многорукое (или многоногое, многохвостое?!)
создание, как ни в чем ни бывало, вернулось к прежнему
занятию...

-- Да убирайся же ты к чертям! -- уже менее убежденно
потребовала Марина, делая все же шаг вперед.

"Ну-ну! -- словно бы откликнулась тварь. -- Иди-иди сюда,
девочка, иди..."

Марина всхлипнула от вновь нахлынувшего страха... но
отступать было некуда, и она отчаянно бросилась вперед.
Оступилась на скользком камне, потеряла равновесие, упала на
четвереньки -- и тут же увидела, как закачался перед самым
лицом выскользнувший из-под одежды амулет. Ах, так... ну,
держись!

Марина сжала шнурок в руке, рванула его и метнула амулет
прямо в призрачное тело существа. Оно дернулось -- не
болезненно, скорее удивленно! -- но немного отступило. Тогда
Марина медленно поднялась с колен и, отряхивая руки, шагнула
вперед. От притихшей твари ее отделяла только небольшая
каменная осыпь, но Марина уже примерилась, как бы половчее ее
перепрыгнуть. Сюда, потом сюда -- и вот на этот надежный
выступ... Но подняв голову, Марина с удивлением обнаружила, что
атаковать некого: неизвестный "гость" исчез бесследно, как
будто его и не было!

С трудом успокаивая нервную дрожь, и расплываясь при этом
в неудержимой совершенно идиотской улыбке, Марина наклонилась к
ребенку. Как ни странно, он даже был в сознании!

-- Пойдем, -- с трудом проговорила она. -- Поднимайся...

Если пацаненок не сможет идти, она не дотащит его сейчас!
Но инстинкт самосохранения у юного путешественника все же
имелся: намертво вцепившись в ладонь Марины он кое-как поднялся
на ноги...

Они выбрались на волю без особых приключений, обогнули
храм и вошли через центральные двери. Там всегда дежурили
младшие жрицы, и Марина с чистой совестью перепоручила
спасенного им. Объяснила коротко: заблудился. Никаких
подробностей...

Сама же она же мечтала сейчас только об одном: поскорее
добраться до постели, упасть и заснуть. Случившееся настолько
не укладывалось в голове, что про него просто не хотелось
думать. А заглушать неприятные мысли Марина умела хорошо, жизнь
давно научила ее этому...

x x x

Вино "Херес-С-Нимус"

Про потерянный амулет Марина вспомнила только утром.
Вспомнила -- и обругала себя последними словами: нажила
приключений через лишнее благородство! Что же теперь
делать-то?..

За завтраком она рассказала о случившемся Юджину. В
глубине души она не сомневалась, что тот поступит просто и
по-рыцарски: сходит в подвал и принесет амулет. Увы, она зря
надеялась на мужское благородство: Юджин только пожал плечами и
с возмутительным равнодушием посоветовал сходить к Карелу.

Хорош, ничего не скажешь! Марина всегда была уверена в
одном: перед начальством ни в коем случае нельзя выглядеть
невезучей! Вот и сейчас -
- куда это годится: без году неделя в храме, а уже влезла в историю!
Что подумает Карел о бестолковой ученице?

Кроме того, Марина смутно сознавала, что сделала что-то
запретное -видела то, чего не положено видеть ученикам, узнала
о храме больше, чем хотели бы позволить магистры... Так стоит
ли признаваться в этом?

...Выход напрашивался один, простой, как самоубийство:
отыскать амулет самой.

Подумав, Марина решила спуститься в подвал из зала с
балконами: это как раз за южной стеной, ближе всего к месту
вчерашних событий, долго искать не придется...

По раннему часу зал был пуст. Оглядевшись, Марина откинула
тяжелый люк, закрепила крышку. Внизу было очень тихо, и
ощущалось в этой тишине какое-то... ожидание? Кто его знает,
какая скрытая от посторонних глаз жизнь идет там, внизу? Но
Марина не хотела отступать! Вот только подождать немного, чтобы
глаза привыкли к темноте...

Она упорно пялилась во мрак и уже начинала постепенно
различать уходящие вниз ступени -- но тут как назло послышались
шаги, и в зал вошла одна из младших жриц-уборщиц. Тьфу, до чего
же не вовремя! Чтобы избежать вопросов, Марина торопливо
придала лицу самое что ни на есть уверенное и даже высокомерное
выражение. Девочка робко и почтительно отступила к стене -- за
магистра приняла, не иначе! -- но не вышла... и Марине ничего
не оставалась делать, как с тем же независимым видом решительно
спуститься в подвал.

Тьма сразу обступила ее со всех сторон, глаза все-таки не
успели привыкнуть, и очертания тяжелых сводов коридора лишь
едва угадывались -
- но отступать было поздно. Впрочем, дорогу она помнила хорошо: прямо
вниз, потом налево вдоль стены -- как раз и выйдешь к
груде камней. Вот только...

...Похоже, амулет не только хранил от неведомых
опасностей, но и наоборот, ограждал эти самые "опасности" от
лишнего любопытства -- во всяком случае, сейчас, оставшись без
него, Марина ясно ощущала в подвале чье-то присутствие, слышала
явно нечеловеческие голоса, доносившиеся откуда-то из темных
боковых проходов. Но, хотя ни девочкажрица, ни кто-нибудь
другой уже не могли ее видеть, Марине почему-то было стыдно
бояться. Она лишь подобралась, сосредоточилась и, вобрав в себя
всю доступную энергию, приготовилась в случае чего подороже
продать свою жизнь.

Но что "они" могут ей сделать? "Все! -- подсказал здравый
рассудок.
-- Ты же видела, на что способны здешние существа!" "Но я не маленький
ребенок! -- возразила самой себе Марина. -- И я уже
справилась с одной тварью, справлюсь и с другой! Пусть только
попробуют..."

Не попробовали. Марина спокойно добралась до вчерашней
осыпи, подобрала амулет и сунула в карман. Обратный путь уже не
казался страшным -- да и свет из открытого люка указывал
направление.

Выбравшись наверх, Марина поспешно закрыла люк, шагнула в
боковой коридор -- и замерла, потрясенная... И лишь через
мгновение сообразила, что никто не выскакивал из стены ей
навстречу -- всего-навсего зеркало...

...Никогда еще она не видела у себя такого лица --
бледное, дикое... Да просто чужое -- такого действительно можно
испугаться! Но неведомо откуда взявшийся новый цепкий взгляд
темных глаз притягивал так сильно, что Марина не сразу смогла
отвернуться...

x x x

Вы глупы как пробка, если собираетесь лезть в бутылку!


Зара была больше чем летающая танцовщица -- солистка,
чемпионка, настоящая "звезда"! Еще в Школе воздушных танцев
Марина, как и все воспитанницы, восхищалась ее искусством и
едва могла мечтать о том, чтобы познакомиться с ней. А уж о
том, чтобы стать ассистенткой...

Эх, если бы знать тогда, что значит быть компаньонкой
"звезды"... Да хотя какой там компаньонкой -- просто прислугой.
Или не прислугой даже
-- так, чем-то вроде домашней кошки! Бессловесным источником энергии
для танцев...

"Источник энергии" -- как странно звучит, когда речь идет
о людях! Но Марина уже знала смысл этих ужасных слов. Если ты
смотришь танец, не просто любуясь исполнением и рисунком, а
мысленно "совмещаешься" с летуньей -- твоя энергия переходит к
ней. Ее полет поддерживается за счет _твоих_ сил, и даже если
ты погибнешь от нервного истощения -никто даже не заметит
этого... Или постарается не заметить.

Конечно, будь у Марины другая работа, она бы ни за что не
согласилась на столь унизительную роль! Но другой работы больше
не было: камнерезные мастерские отныне были для нее закрыты. Не
в наказание, нет. Просто:

-- Твоя энергетика сильно изменилась, -- сказал Карел. --
Она больше не подходит для работы с родонитом... и, к
сожалению, вообще с камнями. Потому что камнерез в первую
очередь должен быть спокойным...

...А Марина перестала быть спокойной. Тысячный раз давая
себе зарок не любопытствовать больше, она снова и снова
проникала в тайную жизнь храма. Таинственные встречи в подвале
невозможно было забыть -- и еще менее хотелось забывать
ощущение собственной победы: ведь что ни говори, а она уже не
раз смогла без амулета пройти сквозь страшное жилище теней!..

-- Не всякие возможности к добру, -- хмуро пояснил Карел.
-- То, что ты приобрела, очень трудно забыть, но еще труднее
использовать.

-- Но почему?! -- испуганно спросила Марина. (Еще бы не
испугаться, когда говорят _так_!)

Карел вздохнул и заговорил вроде бы без связи с
предыдущим:

-- Скажи, ты хотела бы оставить храм?

Марина вздрогнула. Оставить храм? Оставить храм?!

-- Ну, что же, -- Карел покачал головой, -- твоя
растерянность и есть ответ...

Это уже звучало приговором, тем более страшным, что он
казался совершенно непонятным. Марина судорожно пыталась найти
выход, хотя бы намек на возможность продолжить уже ставшую
привычной жизнь!

-- Я могла бы, -- неуверенно начала она, -- я могла бы
стать младшей жрицей...

Наводить порядок, работать на кухне, продавать сувениры --
все эти презираемые прежде занятия вдруг показались Марине
очень привлекательными. Как бы то ни было, младшие жрицы
неплохо зарабатывают, живут веселой дружной компанией, по
выходным ездят в ближайший город... Только бы не покидать храм
навсегда!

-- Быть младшей жрицей ты уже не сможешь, -- решительно
отверг Карел. -- Во всяком случае, я не рискнул бы тебя
рекомендовать.

-- Но почему?! -- снова воскликнула Марина.

-- Разжалованных не любят, -- коротко и грубо объяснил
Карел. -- Ты не сможешь вписаться в коллектив... особенно с
твоим характером!

-- Что же мне делать?! -- с тоской спросила Марина. Ей
хотелось проклинать себя во весь голос или стучать головой о
стену. Ну почему ей так не везет?!

Карел, однако, не заметил подступающей истерики. Или
сделал вид, что не заметил.

-- Можно поискать тебе какое-нибудь занятие. Думаю, что
Лим... ну, Хилим, тот самый... надеюсь, он сможет помочь.

От удивления Марина на миг даже забыла о своем горе.
Неужели конструктор летающих стеков, магистр, будет
пристраивать ученицунеудачницу?! Конечно, они с Карелом
приятели, но все же...

После верховной жрицы Хилим был, наверное, самой важной
персоной в храме -- важной, таинственной и пугающе-загадочной.
Среди младших жрецов и учеников, с которыми общалась Марина, о
нем ходили слухи, которые Марина не рискнула бы обсуждать даже
в узкой компании -например, что он любовник верховной жрицы,
или что Зара, чемпионка, которую он тренирует, на самом деле
настоящая ведьма и питается человечиной, или что его... ну,
нет, это уже слишком!

-- И вы думаете, он согласится помочь мне? -- робко
усомнилась Марина.

Карел усмехнулся:

-- Он согласится помочь _мне_. А я в данном случае прошу
за тебя. Поняла?

Уверенные слова Карела всерьез обнадежили Марину, и когда
на следующий день он повел ее к магистру, она уже чувствовала
себя почти нормально. И очень любопытно было, сильно ли будет
отличаться Хилим от того образа, который ей запомнился?..

...Магистра отыскали на самом верхнем этаже, в очень
светлой (витражное окно в потолке), комнате, совершенно не
похожей своим убранством на другие помещения храма. Больше
всего она напоминала кабинет инженера или ученого: компьютер с
чертежным устройством, разбросанные по столу листы бумаги,
пестреющие непонятными набросками, и в довершение всего --
сложный телефонный аппарат со множеством кнопок, из тех, что
вызывают суеверный страх у людей, всю жизнь набиравших номер,
накручивая диск. Последнее казалось особенно странным
-- ведь храм всегда воспринимался чем-то совершенно отрезанным от мира,
а тут...

Другой странностью было полное отсутствие книг -- ни
древних фолиантов в кожанных обложках с застежками и медными
уголками, ни даже самых простых современных изданий. Но зато на
небольшом столике в углу стоял совершенно незнакомый прибор,
похожий на микроскоп, но с длинным косо срезанным кристаллом
вместо трубки. Под этим кристаллом на приборном столике лежал
кусок серебристого обсидиана.

Услышав вошедших, Хилим погасил экран компьютера,
повернулся вместе с креслом, и под его ровным, ничего не
выражающим взглядом Марину вдруг захлестнуло странное чувство
-- как будто все это однажды уже происходило. В самом деле, она
опять стоит у двери, забыв прикрыть ее, и магистр опять
развалился перед ней в кресле... Правда, теперь это не ее
комната, а кабинет Хилима, и не он, а она пришла к нему с
просьбой...

Но пока она разбиралась в своих ощущениях, Карел слегка
кивнул Хилиму в знак приветствия и быстро вышел из кабинета --
и Марина, не успев опомниться, оказалась лицом к лицу со своей
будущей судьбой...

Наконец Хилим нарушил молчание:

-- Ну-ка, подойди поближе...

Марина робко подчинилась. Вопросов не последовало: видимо,
Карел все рассказал заранее. Вот только как отнесется магистр к
ее проблемам?..

Марина внимательно вглядывалась в его лицо. Абсолютная
непроницаемость, даже не скрытность, а какое-то полное
равнодушие. И как же странно молодо выглядит! А ведь ему никак
не меньше сорока: воздушные соревнования начались почти
двадцать лет назад, и если он с самого начала был конструктором
стеков...

Может быть, секрет его молодости -- именно в этой
подавляющей невозмутимости?..

-- Я не понимаю, почему ты так боишься оставить храм? --
чуть лениво поинтересовался наконец Хилим. -- Уже успела
привыкнуть?

Марина молча кивнула. Магистр сразу сумел отыскать самое
верное слово: привыкла. И панически боится перемен -- тем
более, что никакой профессии вне храма у нее нет...

-- Я мог бы взять тебя в компаньонки для Зары, -- так же
меланхолично заметил Хилим. -- Ей одиноко, и она рада будет
общению. Надеюсь, вам будет о чем поговорить друг с другом...

Марина онемела. Стать компаньонкой Зары -- разве могла она
когданибудь даже мечтать об этом?! Нет, не может быть!
Наверняка здесь кроется какой-то подвох, и ей опять предлагают
"стирать пыль с резных колонн" -- или еще с чего-нибудь... В
самом деле, никто же не станет что-то хорошее предлагать как
последнюю милость!

И все-таки сквозь бурю противоречивых эмоций пришло
горькое осознание: эта возможность -- последняя. Если она
откажется, ей придется покинуть храм, возможно, уже сегодня...

-- Я... тоже надеюсь... -- ответила она едва слышно. Хилим
кивнул, поднимаясь. Очевидно, он собирался немедленно отвести
Марину к ее новой госпоже.

"А что, если, -- подумалось вдруг Марине, -- общаясь с
Зарой, я тоже смогу научиться летать? Ведь я..."

Хилим остановился, лицо исказила жесткая усмешка:

-- Милая Марина, раз уж ты сумела так много узнать о
храме, надеюсь, тебе не повредит еще кое-какое знание. Запомни
хорошенько: люди не летают. Вообще. Никогда.

...Пока Марина приходила в себя, пытаясь хоть как-то
переварить услышанное, Хилим молча стоял у двери и всем своим
видом демонстрировал "смиренное ожидание" -- при виде которого
любой нормальный человек обычно начинает суетиться, торопиться
и вообще чувствовать себя виноватым за то, что он еще не готов
следовать за своим спутником на край света! Но сейчас
укоризненная поза явно пропадала впустую: Марина ничего не
видела перед собой. "Господи! Нет, этого не может быть... Кто
же тогда Зара? Кто вообще все летающие танцовщицы?!" Наконец
она очнулась и с отчаянной надеждой повернулась к ожидавшему ее
магистру -может, он откажется от своих жестоких слов? Но нет...

-- Летают или сильфиды, или русалки. Дочери воздуха и
воды, стихийные существа. Слышала когда-нибудь про таких?
Наверняка слышала -
- в сказках, в легендах... Ну так это на самом деле не легенды и не
сказки.

"Теперь осталось только сойти с ума. Прямо здесь и сейчас.
Потому что невозможно жить дальше, узнав такое... Стихийные
существа! Неужели эти мистические создания действительно
существуют?!"

-- Разумеется, существуют, как же иначе. И не будь люди
такими высокомерными, они бы давно знали о них...

Несмотря на страшное потрясение, Марина не могла не
улыбнуться на эти слова -- уж кто бы говорил о высокомерии!
Странно, но теперь она почти не сомневалась, что и Хилим -- не
человек... Бог весть, что он за сущность -- но не людская, не
живая, не теплая!

А эта его чемпионка...

-- Зара как раз русалка. Или нимфа, как угодно.

-- Но она же училась в Школе танцев! Я точно знаю!!!

-- Ну, и что? Действительно училась, -- Хилим пожал
плечами. -Половина старшекурсниц -- не люди. Разве ты это
замечала? Разве хоть кто-то это замечает?..

Ответить было нечего. Марина опустила голову, окончательно
смиряясь с судьбой. Увы, но придется признать несостоятельность
людей.

Полеты... Какая красивая мечта -- и какая безнадежно
неосуществимая! Школа воздушных танцев -- эта грандиозная
мистификация... Иллюзия для тех, кто склонен поддаваться
иллюзиям! А непонятные нечеловеческие существа засевшие в
крепостях лунных храмов...

А впрочем, так ли уж это страшно? Просто еще один мир,
отдельный от человеческого -- мало ли таких вокруг? Разве
понимают люди тех же дельфинов, или птиц?.. Да что там птиц --
хотя бы своих собратьев другой национальности?! И не вина
храмов, что они так неплохо устроились, используя людские
слабости и пороки...

...Но одно Марина поняла твердо: теперь ее не выгонят из
храма. Никогда. Того, кто узнал такие вещи, не выпустят в мир
без надежных гарантий молчания -- а какие гарантии можно
считать надежными?..

Но черт возьми... _зачем_ магистр рассказал ей все это?!

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

...В огне живут саламандры, в воздухе -- сильфы, в
воде -- нимфы или русалки, а в земле -- гномы. Стихийные
существа не обладают правом на вечную жизнь, имея, по словам
философов, смертную душу. Тем не менее они живут несколько
веков, не подвергаясь разрушительному влиянию времени и не
испытывая никаких недугов, так как по своему однородному
составу не подвержены разложению. С давних времен они
отшатнулись от людей, входя в сношение только с личностями,
посвятившими себя исканию истины...

Соревнования летающих танцовщиц обычно проводились на
северной стороне, перед центральным входом храма. Почетные
гости "из людей" размещались на балконах, для прочих зрителей
прямо во дворе устраивались трибуны. Ну, а судьи нередко вообще
избегали зримого присутствия, пользуясь сетью энергетической
связи между храмами.

Само же судейство было прихотливейшей игрой, смысл которой
был понятен даже не каждому магистру! Жонглирование симпатиями,
установка равновесия -- вот что такое выбор победительницы. Он
может быть и явно "несправедливым" -- с точки зрения людей,
разумеется. А для стихийных существ, живущих в храме, горячее
сочувствие зрителей и любовь "вопреки" могли значить даже
больше, чем победа. Ведь такие эмоции освобождают
дополнительную энергию, а энергия для стихийного существа
означает саму жизнь. (Для людей, впрочем, тоже -- правда мало
кто знает об этом...)

Хорошим солисткам -- а в Храме-на-Мысу всегда были
_хорошие_ солистки! -- требовалось уметь очень многое. И дело
было не только в технике танца: помимо прекрасного умения,
танцовщицы должны были _нравиться_, возбуждать воображение сами
по себе. А угодить множеству совершенно разных взглядов всегда
было ох как непросто!

Зара, казалось, от рождения умела быть одновременно
недоступной и привлекательной. Она была настоящей звездой, она
одна давала храму больше энергии, чем все праздники полнолуния
вместе взятые, она щедро делилась известностью со своим
неизменным тренером... но почему, черт побери, она слабела с
каждым выступлением?! Почему?!

...Хилим наблюдал соревнования с верхней галереи. Отсюда
почти не было слышно аплодисментов, но движения ладоней
различались отчетливо. Да что там, Зару всегда так встречают! И
это искренние приветствия: достаточно лишь посмотреть ауру
большинства зрителей! Но Заре словно безразличны все эти знаки
внимания... Что это? Гордость? Презрение к толпе? Хилим
вздохнул: излишняя гордость всегда дорого обходится...

Он напряженно следил, как Зара выходит в центр площадки.
Иногда танцовщицы стартовали с башен, с крыши или хотя бы с
высокого крыльца -
- но на особо строгих отборах, вроде нынешнего, приходилось выбегать из
дверей, держа стек в руках, и подниматься прямо с земли.

Зара набирала высоту до невозможности медленно. Конечно,
для непосвященных это смотрелось эффектно: фиксированная поза,
постепенный подъем по спирали. Но Хилим-то знал, что его
воспитанница просто не может двигаться быстрее! Иначе она не
стала бы начинать танец столь рискованной фигурой в замедленном
темпе, когда сразу заметно малейшее отклонение от правильной
траектории!

Ну, наконец-то: даже не глядя на Зару, Хилим почувствовал,
что она достигла верхней точки... и тут же прозвучало дружное
"ах" зрителей. Действительно, к стремительному пикированию
невозможно привыкнуть!

Но что это? Он вздрогнул... Нет, ошибки быть не могло:
сегодня Зара явно падала быстрее -- почти секунда разницы!
Неужели она настолько ослабла, что ловит энергию даже от
падения?!

Первым желанием было остановить выступление -- черт с ней,
с победой, Зара явно не в форме! -- но Хилим все же сдержался.
Серьезных подъемов больше не будет, а с "вальсом на вертикали"
она должна справиться. В конце концов прерванный номер тоже не
добавит Заре уверенности в себе.

Слегка успокоившись, Хилим с удовольствием следил за
знакомыми фигурами танца. Быстрые развороты снова и снова
сменялись внезапной неподвижностью, в который уже раз поражая
не только зрителей, но и соперниц. Это действительно мало кто
может -- на миг неподвижно зависать в воздухе и тут же снова
набирать скорость, не выбиваясь из ритма и не теряя
координации. Заре помогает то, что она долго жила в воде и
привыкла к невесомости. Вот только почему она так долго не
может приспособиться к новой энергетике?!

Хилим всерьез беспокоился за свою воспитанницу. Наверное,