Страница:
— Не поверил тем более никогда? — переспросил Вепрь, стараясь вложить в свой охрипший голос как можно больше язвительности.
Дракон не ответил, очевидно, полагая разговор законченным. Однако он так и не ответил на вопрос, знакомы ли ему рогатые твари, встретившиеся им возле оврага, а бывший алхин был любопытен и упрям и не собирался уходить от интересующей его темы. Если это какая-то возродившаяся нечисть, то не стоит откладывать объяснения в долгий ящик, решил он. В конце концов, Хельви с войском через эти леса идти и идти. Им нужно быть готовыми к встрече с незнакомым врагом.
Разгоряченный этими мыслями, Вепрь начал дергать за шнурок, который обвивал шею дракона, пытаясь привлечь внимание твари. Но Монюх не спешил поворачивать голову к человеку, а веревочка, даром что казалась крепкой, вдруг соскочила с чудовища и осталась в руке бывшего алхина. От неожиданности Вепрь пошатнулся и чуть было не полетел вниз, но вовремя уцепился за шею Монюха. Дракон, как ни в чем не бывало, махал крыльями, отчего спину человека обвевал довольно сильный поток ветра. Ну вот я и влип, с отчаянием подумал Вепрь. Это конец. Теперь чудовище, лишившееся волшебного амулета, сожрет меня в два счета. Проклятый армаг, не мог завязать свой дурацкий шнурок покрепче! Может, пока он ничего не понимает, вынуть Меч королей и шарахнуть его по голове сзади? Вепрь покосился вниз. Верхушки вековых деревьев развевались под ними, как колосья пшеницы.
— Чего надо? — недовольным тоном спросил Монюх, поворачиваясь к человеку. — Веревочку порвал? Удержишься без нее, или мне снова садиться, привязывать? Да ты, я смотрю, снова язык проглотил. Опять растрясло?
— Нет, просто я хотел уточнить про тех тварей, — в минуту отчаяния на Вепря, как обычно, нашел приступ нахальства. — Ты, кажется, знаешь о них кое-что. Моим друзьям скоро придется иметь дело с обитателями этих лесов, поэтому важно знать, кто есть кто.
— Тех тварей я видел впервые в жизни, как и ты. Просто они пахнут, как хищники. К нам они подкрадывались явно не для того, чтобы предложить купить мешок их рогов, — хмыкнул дракон.
— Ты хотел предупредить меня о том, что они приближаются, а я, как последний дурак, отверг твою помощь. Извини меня, — прокричал Вепрь. — Теперь буду прислушиваться к твоим советам, Монюх.
— Да ты что! Я ведь совсем по другому поводу посоветовать тебе хотел. А что до тварей, то мы бы в любом случае от них улетели. Тебе же хранитель амулет дал. Я не могу ослушаться его приказа, — с этими словами Монюх отвернулся, догадавшись, что сболтнул лишнего.
Нескольких минут размышлений, прерываемых лишь маневрами крылатого зверя, было достаточно чтобы Вепрь смог представить себе ту часть тайный которую хитрый армаг собственноручно вручил ему, забыв пояснить самые главные детали. Какой же я дурак, в очередной раз за истекшие сутки сказал себе правитель Верхата и с раздражением кинул вниз шнурок, который всё время сжимал в ладони. Неужели он действительно мог поверить, что какая-то веревочка, обвитая вокруг шеи дракона, и есть тот самый могущественный талисман, который сдерживает волю чудовища. А дракон-то действительно не может тронуть его, и вся бравада по поводу откушенных ушей — просто треп.
— Монюх, — во всё горло заорал Вепрь. — А какой совет ты хотел мне дать?
Теперь, когда ему стала более-менее понятна история, в которую он влип, бодрое настроение вернулось к алхину. Он готов был рисковать, сражаться, идти вперед — в общем, снова стал самим собой. Теперь ему надо узнать, о чем хотел предупредить его говорливый дракон.
Внезапно лес внизу прервался. Белесая равнина открылась взгляду бывшего алхина, и он невольно замолчал, разглядывая ее. Вепрь никогда не видел знаменитую Лунную просеку со столь большой высоты, впрочем, никто из людей ее, наверное, отсюда не видел. Даже Халлен Темный, выведший свои войска на битву с армией короля Хаммеля, обозревал ее со спины вороного скакуна. Лунная просека показалась Вепрю какой-то маленькой и узкой. Даже не верилось, что столько воинов сошлись на ней и нашли свою смерть. Парочка драконов, выступи они на стороне Халлена, могли бы здорово повлиять на исход боя, подумал Вепрь. Впрочем, мятежник и так выиграл его, разбив основные королевские части наголо. Но всё же самому Хаммелю и горстке преданных ему людей удалось ускользнуть в Нонг. А затем ему на помощь неожиданно пришли хранители, как сообщил Вепрю армаг из башни Ронге.
И всё же пара драконов могла бы решить это дело совершенно иначе, решил бывший алхин. Если бы король Хаммель пал в битве на Лунной просеке, новым властителем стал бы Халлен. Страшно подумать, что ожидало бы тогда королевство — наверное, полное порабощение со стороны Младших. Вепрь хмыкнул: как воин, сражавшийся на стороне империи, он допускал крамольные мысли. Однако он не мог не признать, что по большому счету рад, что Младших и людей еще до недавнего времени разделяли не только густые пограничные леса, но и сильное нежелание знать что-либо друг о друге. Люди есть люди, а магические народы есть магические народы, думал наместник Западного края, поглядывая вниз, на лес, потому что Лунная просека закончилась. Они никогда не смогут полностью принять странных обрядов и порядков Младших хотя бы потому, что искренне считают их существами более низкими по сравнению с собой. Никакие альвы, гриффоны их не интересуют, а только пугают, потому что представляют собой непонятную и мощную силу. Да кто они такие, чтобы считаться с ними, скажет в разговоре о Младших любой посадник в Нонге и сплюнет на пол.
— Монюх, — снова позвал дракона Вепрь, на этот раз успешно — крылатый зверь изволил повернуть голову.
— Послушай, — недовольно произнес он, — ты, верно, полагаешь, что левитировать — это очень просто? Иначе с чего бы это ты решил постоянно меня отвлекать. Запомни одно — если я потеряю высоту и мы грохнемся о землю, я-то встану-отряхнусь, а ты останешься лежать с раскроенной головушкой. Как тебе такая перспектива?
— Одно слово, — воскликнул Вепрь. — Я мучаюсь, что за совет хотел ты мне дать там, у оврага.
— Я хотел предложить отдать амулет мне, — спокойно ответил Монюх. — У хранителей свои планы, но этот артефакт не с руки отдавать людям. Ни правительница Города царей, ни ты не сможете распорядиться им так, как следует. Власть над драконами — опасная и глупая затея, которая всегда заканчивается плохо для того, кто хочет стать хозяином крылатых зверей.
— Прости, Монюх, но я не могу сделать это! — прокричал бывший алхин. — От того, кому достанется этот артефакт, зависит слишком много жизней. Но если я останусь жив, то обещаю тебе разыскать и вернуть амулет после того, как правительница Ханемли воспользуется им.
— Хорошо, ты обещал, — только и ответил дракон, и Вепрь понял, что данное слово придется сдержать, чего бы это ни стоило.
— Монюх, а Мудрые не выследят, как мы подлетаем к Ойгену? — спросил он своего невольного соратника.
— А зачем Мудрым заглядывать за облака? — Резонно спросил дракон. — Разве им что-то угрожает с неба? Разве они могут на секунду представить, что какой-то безумный человек оседлает крылатое чудовище и будет пробираться на нем в сердце королевства? Тебе бы могла прийти в голову такая мысль? А ведь ты не самый глупый правитель в этом мире, особенно если учесть, что ты человек.
— Спасибо на добром слове. В последнее время я с удивлением узнаю, что крайне популярен под другой луной и пользуюсь известностью среди существ, которых никогда раньше не слышал. Например, у лесной девы Ашух. Ее помощники усиленно торговали мое сердце, предлагая взамен много-много золота. Устоять было непросто.
— Но, надеюсь, ты устоял? — вполне серьезно спросил Монюх.
— Разумеется. Я подумал, что цена, предложенная покупателем, явно занижена!
— Это правильно. Сильвестры — большие скупердяи. Настоящую цену всему сущему знают только драконы. Такое уж волшебное свойство у моего племени. Так что если решишь продать сердце, приходи ко мне в Черные горы.
— А какое волшебное свойство у Младших? Не поверишь, столько лет с ними прожил, а спросить так и не удосужился.
— Это неправильный вопрос, — Монюх всё-таки не выдержал и вытянул голову вперед, однако до Вепря доносились отрывистые фразы. — Младшие — это самые разные магические народы, объединенные границами империи. И вообще это — человеческое словцо, не слишком уважительное, ты не находишь? Оно не подходит сванам или водяным, которые жили в мире, когда люди еще по болотам лягушек ловили.
— Лягушек? А зачем? Они их ели, что ли?
— Конечно. И какие это были лягушки, доложу я тебе! Пальчики оближешь. Так куда летим, человек?
— В Ойген, хороший мой, летим в Ойген, — и Вепрь осторожно потрогал заветный мешочек с артефактом, висевший на поясе.
ГЛАВА 12
Дракон не ответил, очевидно, полагая разговор законченным. Однако он так и не ответил на вопрос, знакомы ли ему рогатые твари, встретившиеся им возле оврага, а бывший алхин был любопытен и упрям и не собирался уходить от интересующей его темы. Если это какая-то возродившаяся нечисть, то не стоит откладывать объяснения в долгий ящик, решил он. В конце концов, Хельви с войском через эти леса идти и идти. Им нужно быть готовыми к встрече с незнакомым врагом.
Разгоряченный этими мыслями, Вепрь начал дергать за шнурок, который обвивал шею дракона, пытаясь привлечь внимание твари. Но Монюх не спешил поворачивать голову к человеку, а веревочка, даром что казалась крепкой, вдруг соскочила с чудовища и осталась в руке бывшего алхина. От неожиданности Вепрь пошатнулся и чуть было не полетел вниз, но вовремя уцепился за шею Монюха. Дракон, как ни в чем не бывало, махал крыльями, отчего спину человека обвевал довольно сильный поток ветра. Ну вот я и влип, с отчаянием подумал Вепрь. Это конец. Теперь чудовище, лишившееся волшебного амулета, сожрет меня в два счета. Проклятый армаг, не мог завязать свой дурацкий шнурок покрепче! Может, пока он ничего не понимает, вынуть Меч королей и шарахнуть его по голове сзади? Вепрь покосился вниз. Верхушки вековых деревьев развевались под ними, как колосья пшеницы.
— Чего надо? — недовольным тоном спросил Монюх, поворачиваясь к человеку. — Веревочку порвал? Удержишься без нее, или мне снова садиться, привязывать? Да ты, я смотрю, снова язык проглотил. Опять растрясло?
— Нет, просто я хотел уточнить про тех тварей, — в минуту отчаяния на Вепря, как обычно, нашел приступ нахальства. — Ты, кажется, знаешь о них кое-что. Моим друзьям скоро придется иметь дело с обитателями этих лесов, поэтому важно знать, кто есть кто.
— Тех тварей я видел впервые в жизни, как и ты. Просто они пахнут, как хищники. К нам они подкрадывались явно не для того, чтобы предложить купить мешок их рогов, — хмыкнул дракон.
— Ты хотел предупредить меня о том, что они приближаются, а я, как последний дурак, отверг твою помощь. Извини меня, — прокричал Вепрь. — Теперь буду прислушиваться к твоим советам, Монюх.
— Да ты что! Я ведь совсем по другому поводу посоветовать тебе хотел. А что до тварей, то мы бы в любом случае от них улетели. Тебе же хранитель амулет дал. Я не могу ослушаться его приказа, — с этими словами Монюх отвернулся, догадавшись, что сболтнул лишнего.
Нескольких минут размышлений, прерываемых лишь маневрами крылатого зверя, было достаточно чтобы Вепрь смог представить себе ту часть тайный которую хитрый армаг собственноручно вручил ему, забыв пояснить самые главные детали. Какой же я дурак, в очередной раз за истекшие сутки сказал себе правитель Верхата и с раздражением кинул вниз шнурок, который всё время сжимал в ладони. Неужели он действительно мог поверить, что какая-то веревочка, обвитая вокруг шеи дракона, и есть тот самый могущественный талисман, который сдерживает волю чудовища. А дракон-то действительно не может тронуть его, и вся бравада по поводу откушенных ушей — просто треп.
— Монюх, — во всё горло заорал Вепрь. — А какой совет ты хотел мне дать?
Теперь, когда ему стала более-менее понятна история, в которую он влип, бодрое настроение вернулось к алхину. Он готов был рисковать, сражаться, идти вперед — в общем, снова стал самим собой. Теперь ему надо узнать, о чем хотел предупредить его говорливый дракон.
Внезапно лес внизу прервался. Белесая равнина открылась взгляду бывшего алхина, и он невольно замолчал, разглядывая ее. Вепрь никогда не видел знаменитую Лунную просеку со столь большой высоты, впрочем, никто из людей ее, наверное, отсюда не видел. Даже Халлен Темный, выведший свои войска на битву с армией короля Хаммеля, обозревал ее со спины вороного скакуна. Лунная просека показалась Вепрю какой-то маленькой и узкой. Даже не верилось, что столько воинов сошлись на ней и нашли свою смерть. Парочка драконов, выступи они на стороне Халлена, могли бы здорово повлиять на исход боя, подумал Вепрь. Впрочем, мятежник и так выиграл его, разбив основные королевские части наголо. Но всё же самому Хаммелю и горстке преданных ему людей удалось ускользнуть в Нонг. А затем ему на помощь неожиданно пришли хранители, как сообщил Вепрю армаг из башни Ронге.
И всё же пара драконов могла бы решить это дело совершенно иначе, решил бывший алхин. Если бы король Хаммель пал в битве на Лунной просеке, новым властителем стал бы Халлен. Страшно подумать, что ожидало бы тогда королевство — наверное, полное порабощение со стороны Младших. Вепрь хмыкнул: как воин, сражавшийся на стороне империи, он допускал крамольные мысли. Однако он не мог не признать, что по большому счету рад, что Младших и людей еще до недавнего времени разделяли не только густые пограничные леса, но и сильное нежелание знать что-либо друг о друге. Люди есть люди, а магические народы есть магические народы, думал наместник Западного края, поглядывая вниз, на лес, потому что Лунная просека закончилась. Они никогда не смогут полностью принять странных обрядов и порядков Младших хотя бы потому, что искренне считают их существами более низкими по сравнению с собой. Никакие альвы, гриффоны их не интересуют, а только пугают, потому что представляют собой непонятную и мощную силу. Да кто они такие, чтобы считаться с ними, скажет в разговоре о Младших любой посадник в Нонге и сплюнет на пол.
— Монюх, — снова позвал дракона Вепрь, на этот раз успешно — крылатый зверь изволил повернуть голову.
— Послушай, — недовольно произнес он, — ты, верно, полагаешь, что левитировать — это очень просто? Иначе с чего бы это ты решил постоянно меня отвлекать. Запомни одно — если я потеряю высоту и мы грохнемся о землю, я-то встану-отряхнусь, а ты останешься лежать с раскроенной головушкой. Как тебе такая перспектива?
— Одно слово, — воскликнул Вепрь. — Я мучаюсь, что за совет хотел ты мне дать там, у оврага.
— Я хотел предложить отдать амулет мне, — спокойно ответил Монюх. — У хранителей свои планы, но этот артефакт не с руки отдавать людям. Ни правительница Города царей, ни ты не сможете распорядиться им так, как следует. Власть над драконами — опасная и глупая затея, которая всегда заканчивается плохо для того, кто хочет стать хозяином крылатых зверей.
— Прости, Монюх, но я не могу сделать это! — прокричал бывший алхин. — От того, кому достанется этот артефакт, зависит слишком много жизней. Но если я останусь жив, то обещаю тебе разыскать и вернуть амулет после того, как правительница Ханемли воспользуется им.
— Хорошо, ты обещал, — только и ответил дракон, и Вепрь понял, что данное слово придется сдержать, чего бы это ни стоило.
— Монюх, а Мудрые не выследят, как мы подлетаем к Ойгену? — спросил он своего невольного соратника.
— А зачем Мудрым заглядывать за облака? — Резонно спросил дракон. — Разве им что-то угрожает с неба? Разве они могут на секунду представить, что какой-то безумный человек оседлает крылатое чудовище и будет пробираться на нем в сердце королевства? Тебе бы могла прийти в голову такая мысль? А ведь ты не самый глупый правитель в этом мире, особенно если учесть, что ты человек.
— Спасибо на добром слове. В последнее время я с удивлением узнаю, что крайне популярен под другой луной и пользуюсь известностью среди существ, которых никогда раньше не слышал. Например, у лесной девы Ашух. Ее помощники усиленно торговали мое сердце, предлагая взамен много-много золота. Устоять было непросто.
— Но, надеюсь, ты устоял? — вполне серьезно спросил Монюх.
— Разумеется. Я подумал, что цена, предложенная покупателем, явно занижена!
— Это правильно. Сильвестры — большие скупердяи. Настоящую цену всему сущему знают только драконы. Такое уж волшебное свойство у моего племени. Так что если решишь продать сердце, приходи ко мне в Черные горы.
— А какое волшебное свойство у Младших? Не поверишь, столько лет с ними прожил, а спросить так и не удосужился.
— Это неправильный вопрос, — Монюх всё-таки не выдержал и вытянул голову вперед, однако до Вепря доносились отрывистые фразы. — Младшие — это самые разные магические народы, объединенные границами империи. И вообще это — человеческое словцо, не слишком уважительное, ты не находишь? Оно не подходит сванам или водяным, которые жили в мире, когда люди еще по болотам лягушек ловили.
— Лягушек? А зачем? Они их ели, что ли?
— Конечно. И какие это были лягушки, доложу я тебе! Пальчики оближешь. Так куда летим, человек?
— В Ойген, хороший мой, летим в Ойген, — и Вепрь осторожно потрогал заветный мешочек с артефактом, висевший на поясе.
ГЛАВА 12
Войско Младших под командованием великого канцлера вышло из Верхата через неделю после исчезновения Вепря. В то, что товарищ предал его и империю, Хельви не смог поверить, несмотря на то что лично допрашивал Комра и его воинов, вернувшихся из леса Ашух. По словам альвов, наместник с самого первого часа вел себя подозрительно, надолго пропадал в лесу, держался от Младших на расстоянии и вполне мог стакнуться с врагом еще до того, как отряд приблизился к проклятой башне черного колдуна — так называли в империи Ронге. Никаких других сведений от воина добиться было нельзя. История о встрече Вепря с белым колдуном и драконом, которую альвы наблюдали из укрытия, по мнению сановников, заседавших в Государственном совете, свидетельствовала об измене бывшего алхина.
— Не печалься, — сказала канцлеру на прощание Сури. — Если Вепрь — наш друг, он даст о себе знать. Мне тоже трудно представить себе, чтобы ваши маги, которых ты называешь Мудрыми, использовали драконов для перевозки. Они ведь ненавидят Младших и нечисть.
Хельви был в душе согласен с супругой. Маги, договорившиеся с Вепрем, не послали бы за ним дракона. Да и десять лет верной и честной службы — разве это не было лучшим аргументом в пользу невиновности Вепря? Даже если он надумал бежать в королевство, спасаясь от войны, то как он мог оставить в Горе девяти драконов Наину и детей? Тот факт, что бывший алхин сговорился с каким-то колдуном и оставил отряд, улетев на фиолетовом драконе, мог свидетельствовать о чем угодно. Вепрь мог напасть на какой-то интересный след, самостоятельно вести интригу, наконец, просто увлечься — алхины, как известно, народ увлекающийся — и решить прокатиться на драконе. Тем более что загадочный колдун сделал ему какое-то предложение. Неужели трудно было оставить махонькую записку или хотя бы прокричать пару слов затаившимся альвам, недоумевал канцлер, размышляя о случившемся с наместником.
Хотя Вепрь не был в курсе стратегических планов Горы девяти драконов, Государственный совет высказался за немедленное выступление армии. Хельви согласился на это с трудом. Дело даже не в том, что миссия Вепря могла провалиться или измениться под давлением обстоятельств, приспосабливаться к которым бывший алхин умел как никто другой. Сомнения великого канцлера не касались и войска — по общему мнению сановников, армия Младших находилась в настоящий момент в лучшем состояний за последние двести лет. Кстати, достигнуто это было не без участия Вепря. Видимо, Хельви просто не хотел сражаться с людьми. Эта мысль пришла к нему неожиданно ночью и повергла в настоящую ярость. Канцлер вскочил с кровати и долго мерил шагами свой кабинет.
Что хорошего видел он от своих соплеменников? После того как Совет Мудрых избрал его родного брата на престол, от него пытались попросту избавиться. Для видимости отослали в крепость Шотлвет, а на самом деле устроили вооруженную засад в Синем лесу, и, если бы не понесшая лошадь, не добрался бы Хельви никогда до империи Младших. Мало того, что едва не убили, так еще и лишили речи. Только при помощи магии свельфа мальчику удалось вновь заговорить!
— Нет, я их не ненавижу. Это раньше я их ненавидел. Потом презирал. Потом ужасно хотел вернуться домой. А теперь мне просто всё равно, что станет с людьми, — наконец проговорил канцлер, останавливаясь посреди кабинета. — Я не ощущаю ничего, что связывало бы меня с ними. Единственное, чего я требую от королевства Синих озер и его правителя — пусть оставят империю и Младших в покое. С войной же я тяну — нужно называть вещи своими именами, просто тяну! — потому что мне не хочется нарушать мира. Но я понимаю, что мне придется это сделать. Не ради войны, а чтобы спасти своих детей. Только ради этого.
На следующий день было объявлено, что великий канцлер покидает столицу для того, чтобы лично вести войско из Верхата в глубь королевства Синих озер. Императрица и наследники остались в Горе девяти драконов ждать сообщений с полей сражений. Впрочем, Раги-младший и его сестра, Ониги, едва ли были всерьез огорчены отъездом отца. Пышные торжества, которые патриотичные горожане устроили в честь покидавших столицу воинов, порадовали детвору. Сури же переживала предстоящую разлуку вдали от чужих глаз, скрывая слезы даже от детей. Чтобы отвлечь ее от скорбных мыслей, Хельви, зная о деятельном характере супруги, постарался придумать для императрицы как можно больше занятий. В общем, и придумывать их было не нужно — в отсутствие канцлера все государственные дела ловились на ее хрупкие плечи. Империя собиралась воевать на востоке и на юге, однако остальные части страны продолжали жить в том же ритме, что и раньше. Последнее время Сури проводила много времени в его кабинете — читала документы, постигала истинный смысл собственной политики, вникала в государственные дела. Хельви мог гордиться своей ученицей.
— Ты истинная дочь своего отца, великого императора Раги Второго, — сказал он ей при прощании. — Ты родилась, чтобы повелевать в своей стране. Клянусь, ты делаешь это лучше, чем я. Так что я могу со спокойным сердцем отправляться на войну.
— Только не смей забывать о нас, — ответила супругу Сури, которая ни разу не заплакала, прощаясь с Хельви. — Я, конечно, не верю, что ты искренен, признавая мое первенство в государственных делах. У меня очень мало опыта и разумения, но клянусь, я постараюсь сделать всё возможное, чтобы, вернувшись домой, ты обнаружил, что дела наши идут успешно.
Прибыв в Верхат, канцлер с головой окунулся в омут мелких и больших проблем, без которых невозможен любой поход. Впрочем, он не повторял своих юношеских ошибок, когда пытался в одиночестве тащить на себе управление Западным краем. Теперь у Хельви служило большое количество умных и деловых советников, и свои обязанности канцлер видел исключительно в том, чтобы правильно раздать задания, а потом проследить, чтобы они были выполнены хорошо. Поселился он в замке наместника, который когда-то выстроили для Хельви освобожденные им из подземелья сваны. В другое время пребывание в доме своей юности вызвало бы у человека какие-то переживания, однако сейчас все мысли его были устремлены к будущей схватке.
Он часами изучал карты королевства Синих озер планируя поход, в то время как верные помощники собирали на берегах Серебряного потока армию. Целые гарнизоны мобилизовались из крепостей, расположенных в Западном крае, и дисциплинированно направлялись в сторону леса Ашух. Воины знали свое дело — пропавший наместник Вепрь прекрасно обучил их. Все ждали только сигнала из Верхата, чтобы начать наступление.
Планируя провести армию в королевство через непроходимые леса Пограничья, Хельви решил рубить в них просеки. Разумеется, это требовало времени. Однако лес должен был пострадать минимально. Тащить за собой обозы и телеги Младшие отказались. Канцлер понимал, что вести затяжную войну на два фронта у него в любом случае не хватит сил.
Младшие должны были напасть стремительно, прорваться к Нонгу, а там припасов и фуража достаточно для целой армии. Кроме того, в отличие от людей, альвы умели выживать в лесу. Главной проблемой оставалось, как прокормить две недели лошадей. Надежды на то, что их можно будет пасти в Тихом лесу, Хельви не питал. Но выхода не было. Там, где армия людей в беспомощности остановится, Младшие должны пройти, говорил себе великий канцлер. К счастью, рисовальщик из отряда Вепря вернулся в Верхат и привез с собой планы местности. На них главным образом и ориентировался канцлер, поскольку точных карт Пограничья в империи не существовало. Младшие объясняли это тем, что желающих разгуливать по священному лесу Ашух с пергаментом и чернилами в прежние времена не было. Впрочем, альвы и сегодня предпочитали не находить слишком далеко в некогда проклятую чащу. Относительно небольшая колония смельчаков, разрабатывавших залежи в усыпальнице Ашух, и то имела постоянное жилье в посадах Верхата.
Ранним осенним утром войско Младших перешло мост Петушиного пера и углубилось в лес Ашух. Десятники и сотники окрикивали воинов, вестовые продирались на лошадях между деревьями. Даже птицы смолкли, испуганные присутствием в лесу столь большого числа бойцов. Младшие были повсюду. Хельви на высоком белом жеребце, в окружении приближенных, с удовлетворением оглядывал бесконечные ряды воинов, которых, как казалось, было больше, чем деревьев. Окончательно принятое решение наполняло его сердце мужеством. Чувство уверенности в себе и в своей армии приятно согревало сердце.
— Видишь ли, Базл, — обратился он к другу и помощнику, продолжая начатый разговор, — мы стоим сейчас на пороге совершенно новой эпохи в военном деле. Еще четыреста лет назад, во времена Последней войны Наследников, боевые действия носили исключительно оборонительный характер. Одна сторона обороняла крепость, а другая ее осаждала. Взять хотя бы битву при Нонге или взятие крепости Шоллвет. Одно стенобитное орудие ценилось больше, чем сотня легковооруженных воинов. Война могла растянуться на годы. Главными же особенностями нашей новой стратегии будут подвижность и стремительность.
— Прекрасно, повелитель, — склонил голову глиф. — Жаль только, что люди, выстроившие Нонг и Шоллвет, ничего не знают о твоих планах. Они бы тогда не мешкая разобрали каменные стены, чтобы обеспечить тебе лучшую эээ… подвижность.
— Можешь смеяться сколько хочешь, — спокойно ответил человек. — Наша задача — сохранить мобильность и остаться защищенными. Конница прорвет оборону. Копейщики защитят ее с флангов. Конечно стены Нонга их копья не пробьют. Но зачем нам эта старая крепость? В лесистой же местности Пограничья мы будем представлять гораздо более грозную силу, чем тяжеловооруженные рыцари. Кроме того, рыцарские отряды никогда не бывают настолько многочисленны, чтобы контролировать всю территорию полностью. А с ополченцами, вооруженными гораздо хуже нас, Младшие справятся легко. Что, нечего больше сказать?
— Теория проверяется практикой, повелитель. Я не вижу в твоих рассуждениях крупных ошибок. Хоть ты и считаешь свою стратегию и тактику новаторскими, я могу сказать, что они довольно формальны. Мы, как и наши враги, зависим от той местности, на которой нам придется воевать. В то же время некоторые проблемы могут возникнуть по ходу дела. Взять хотя бы контроль над завоеванной территорией. Видимо, нам придется оставлять на ней войска, которые будут в состоянии осуществлять надзор на этих землях. Что останется от твоей подвижной, но небольшой армии после того, как мы, да помогут нам боги, дойдем до Ойгена? Или ты собираешься выжигать деревни и города людей огнем? — вкрадчиво спросил Базл и усмехнулся.
— Ты решил, что я буду оставлять в захваченных селах гарнизоны? — расхохотался Хельви. — Ну уж нет, много чести этим людишкам. Несколько десятков, максимум — сотен воинов останутся в тылу, чтобы охранять пути сообщения и вести какие-то крепительные работы, но не более. В конце концов, мы ведем с собой довольно плотников, чтобы поручить это дело им. А что касается теорий, то мы с тобой и идем воевать, чтобы проверить наши книжные, теоретические выкладки на практике.
Между тем армия Младших — предмет горячего обсуждения великого канцлера и мага — продвигалась в глубь леса. Кавалеристы ехали верхом, однако их предупредили, что в самое ближайшее время они должны будут спешиться и повести коней в поводу. Части, которые Хельви назвал «плотниками» и которые на самом деле состояли из Младших самых разных профессий — кузнецов, лесорубов, строителей двигались впереди, вместе с разведчиками. Поскольку, если верить картам, принесенным отрядом Комра, армии предстояло перейти три широких и глубоких оврага, в задачу этих частей входило не только рубить просеки в тех местах, где лошадей нельзя будет провести между деревьями даже в поводу, но и выстроить мостки для спуска и подъема животных. Всё это, конечно, требовало времени, однако Хельви не мог отказаться от этих мероприятий, так же как и от ночного отдыха для животных и воинов. В конце концов, он уже и так сэкономил несколько дней, усадив копейщиков на лошадей и мулов. Кроме оружия они везли с собой большие мешки с фуражом.
Лес Ашух пока никак не проявлял своего своенравия. До прихода Хельви в Верхат он считался священным, и те немногие Младшие, кто осмеливался заходить в него, рисковали не вернуться домой. Однако после того, как человек и его спутники были брошены в усыпальницу лесной девы, иными словами — на верную смерть, и всё же сумели выбраться и вернуться в Верхат, многие альвы усомнились в действенности проклятия, а уж после захвата усыпальницы, в которой обитал загадочный Черный Колдун и его приспешники, история о нем была почти забыта. Однако само имя леса связывало эти деревья с загадочной хозяйкой. Окрестные фермеры произносили ее имя, почтительно понизив голос. Для них лес продолжал оставаться живым и неприкасаемым существом.
Напрасно Хельви в пору своего наместничества в Верхате пытался разубедить Младших. Он лично следил за добычей мрамора и соли в заваленной усыпальнице Ашух и пытался привлечь к этой работе как можно больше альвов. Некоторые в погоне за наживой в самом деле пришли работать в лес, однако большинство жителей, признавая, что при новом наместнике нечисти в чаще водится куда меньше, не пытались заходить дальше опушки. Что касается Вепря, то он уделял гораздо больше времени выучке войск, чем добыче мрамора, и потому прежние суеверия, наслаиваясь на новые ужасные истории, которые любили рассказывать у камелька старожилы, возродились с новой силой. Именно поэтому армия осталась накануне войны без карт, негодовал великий канцлер.
Запыхавшийся вестовой подскакал к Хельви и его свите, когда солнце стало клониться к закату. Его широкое лицо было исцарапано ветками деревьев, которые не упускали возможности шлепнуть стремительного наездника или порвать на нем куртку.
— Великий канцлер, разведчики захватили вражеского лазутчика. Командир Кдев спрашивает у тебя, должен ли он допросить пленника сам или следует доставить его к тебе? Командир передает тебе, что шпион — человек.
Среди придворных раздалось еле слышное перешептывание — вслух никто говорить не решался, однако сам факт, что вражеские лазутчики подбирается уже к самому Верхату, был, безусловно, вопиющим. Великий канцлер нахмурился. Делать остановку в самом начале пути, чтобы допрашивать шпиона, ему очень не хотелось. Вот если бы сделать это, не сходя с лошади?
— Передай командиру Кдеву, что я очень доволен его службой, — наконец произнес он. — Пусть он допросит пленника, но сделает это в самой мягкой форме. Никаких пыток и побоев. У нас нет на это времени. Приказываю разведчикам усилить бдительность — если в чаще нашелся один шпион, то вполне возможно, там есть и второй. Вечером, на привале, доставите его ко мне. Тогда поговорим по-настоящему. Если у командира Кдева нет достачного количества воинов, чтобы организовать должную охрану для пленника, пусть передаст его коннице.
— Слушаюсь, повелитель, — почтительно ответил вестовой, удерживая поводья.
— И чтоб ни один волос с головы лазутчика не слетел, слышишь! — вдруг заорал Хельви и пришпорил своего коня, который от неожиданности взвился на дыбы и захрипел. — Передай командиру, чтобы сняли с него все пряжки и брелки, не только оружие. Головой мне за него отвечаете! К вечеру он должен быть жив!
Вестовой поклонился в седле и пришпорил коня. Он был наслышан о приступах гнева у великого канцлера, однако относился к этим солдатским байкам насмешливо. Сейчас, пережив ярость Хельви, он понимал, почему старшие командиры, рассказывая о выволочках, устроенных им канцлером, не улыбаются. Командир разведчиков Кдев тоже не усмехнулся, когда воин дословно передал ему слова повелителя. Он только сжал покрепче кулаки и посмотрел налитыми кровью глазами куда-то в лес.
Кдев не мог похвастать пышной родословной. Его семья Черных лисов была, по меркам знатных имперцев, худородной и бедной. Кроме того, ходили слухи, что бабушка Кдева стала жертвой какого-то любвеобильного гриффона. Полукровок, даже во втором колене, в Горе девяти драконов не жаловали. Никогда бы не занимать Кдеву должности выше десятника, если бы в его судьбу не вмешался градоначальник Нырок, который знал Черного лиса еще по службе в дозорных отрядах. Убедив Хельви в том, что Кдев хороший воин, хотя не знатен, он сумел добиться назначения приятеля командиром разведчиков. И не прогадал — Кдев был отличным начальником и лазутчиком. У своих воинов он пользовался даже не любовью, а каким-то обожанием, хотя был с ними суров и властен. Однако они легко сносили издержки командирского характера, потому что видели в нем своего, простого воина, дослужившегося до высоких званий.
— Не печалься, — сказала канцлеру на прощание Сури. — Если Вепрь — наш друг, он даст о себе знать. Мне тоже трудно представить себе, чтобы ваши маги, которых ты называешь Мудрыми, использовали драконов для перевозки. Они ведь ненавидят Младших и нечисть.
Хельви был в душе согласен с супругой. Маги, договорившиеся с Вепрем, не послали бы за ним дракона. Да и десять лет верной и честной службы — разве это не было лучшим аргументом в пользу невиновности Вепря? Даже если он надумал бежать в королевство, спасаясь от войны, то как он мог оставить в Горе девяти драконов Наину и детей? Тот факт, что бывший алхин сговорился с каким-то колдуном и оставил отряд, улетев на фиолетовом драконе, мог свидетельствовать о чем угодно. Вепрь мог напасть на какой-то интересный след, самостоятельно вести интригу, наконец, просто увлечься — алхины, как известно, народ увлекающийся — и решить прокатиться на драконе. Тем более что загадочный колдун сделал ему какое-то предложение. Неужели трудно было оставить махонькую записку или хотя бы прокричать пару слов затаившимся альвам, недоумевал канцлер, размышляя о случившемся с наместником.
Хотя Вепрь не был в курсе стратегических планов Горы девяти драконов, Государственный совет высказался за немедленное выступление армии. Хельви согласился на это с трудом. Дело даже не в том, что миссия Вепря могла провалиться или измениться под давлением обстоятельств, приспосабливаться к которым бывший алхин умел как никто другой. Сомнения великого канцлера не касались и войска — по общему мнению сановников, армия Младших находилась в настоящий момент в лучшем состояний за последние двести лет. Кстати, достигнуто это было не без участия Вепря. Видимо, Хельви просто не хотел сражаться с людьми. Эта мысль пришла к нему неожиданно ночью и повергла в настоящую ярость. Канцлер вскочил с кровати и долго мерил шагами свой кабинет.
Что хорошего видел он от своих соплеменников? После того как Совет Мудрых избрал его родного брата на престол, от него пытались попросту избавиться. Для видимости отослали в крепость Шотлвет, а на самом деле устроили вооруженную засад в Синем лесу, и, если бы не понесшая лошадь, не добрался бы Хельви никогда до империи Младших. Мало того, что едва не убили, так еще и лишили речи. Только при помощи магии свельфа мальчику удалось вновь заговорить!
— Нет, я их не ненавижу. Это раньше я их ненавидел. Потом презирал. Потом ужасно хотел вернуться домой. А теперь мне просто всё равно, что станет с людьми, — наконец проговорил канцлер, останавливаясь посреди кабинета. — Я не ощущаю ничего, что связывало бы меня с ними. Единственное, чего я требую от королевства Синих озер и его правителя — пусть оставят империю и Младших в покое. С войной же я тяну — нужно называть вещи своими именами, просто тяну! — потому что мне не хочется нарушать мира. Но я понимаю, что мне придется это сделать. Не ради войны, а чтобы спасти своих детей. Только ради этого.
На следующий день было объявлено, что великий канцлер покидает столицу для того, чтобы лично вести войско из Верхата в глубь королевства Синих озер. Императрица и наследники остались в Горе девяти драконов ждать сообщений с полей сражений. Впрочем, Раги-младший и его сестра, Ониги, едва ли были всерьез огорчены отъездом отца. Пышные торжества, которые патриотичные горожане устроили в честь покидавших столицу воинов, порадовали детвору. Сури же переживала предстоящую разлуку вдали от чужих глаз, скрывая слезы даже от детей. Чтобы отвлечь ее от скорбных мыслей, Хельви, зная о деятельном характере супруги, постарался придумать для императрицы как можно больше занятий. В общем, и придумывать их было не нужно — в отсутствие канцлера все государственные дела ловились на ее хрупкие плечи. Империя собиралась воевать на востоке и на юге, однако остальные части страны продолжали жить в том же ритме, что и раньше. Последнее время Сури проводила много времени в его кабинете — читала документы, постигала истинный смысл собственной политики, вникала в государственные дела. Хельви мог гордиться своей ученицей.
— Ты истинная дочь своего отца, великого императора Раги Второго, — сказал он ей при прощании. — Ты родилась, чтобы повелевать в своей стране. Клянусь, ты делаешь это лучше, чем я. Так что я могу со спокойным сердцем отправляться на войну.
— Только не смей забывать о нас, — ответила супругу Сури, которая ни разу не заплакала, прощаясь с Хельви. — Я, конечно, не верю, что ты искренен, признавая мое первенство в государственных делах. У меня очень мало опыта и разумения, но клянусь, я постараюсь сделать всё возможное, чтобы, вернувшись домой, ты обнаружил, что дела наши идут успешно.
Прибыв в Верхат, канцлер с головой окунулся в омут мелких и больших проблем, без которых невозможен любой поход. Впрочем, он не повторял своих юношеских ошибок, когда пытался в одиночестве тащить на себе управление Западным краем. Теперь у Хельви служило большое количество умных и деловых советников, и свои обязанности канцлер видел исключительно в том, чтобы правильно раздать задания, а потом проследить, чтобы они были выполнены хорошо. Поселился он в замке наместника, который когда-то выстроили для Хельви освобожденные им из подземелья сваны. В другое время пребывание в доме своей юности вызвало бы у человека какие-то переживания, однако сейчас все мысли его были устремлены к будущей схватке.
Он часами изучал карты королевства Синих озер планируя поход, в то время как верные помощники собирали на берегах Серебряного потока армию. Целые гарнизоны мобилизовались из крепостей, расположенных в Западном крае, и дисциплинированно направлялись в сторону леса Ашух. Воины знали свое дело — пропавший наместник Вепрь прекрасно обучил их. Все ждали только сигнала из Верхата, чтобы начать наступление.
Планируя провести армию в королевство через непроходимые леса Пограничья, Хельви решил рубить в них просеки. Разумеется, это требовало времени. Однако лес должен был пострадать минимально. Тащить за собой обозы и телеги Младшие отказались. Канцлер понимал, что вести затяжную войну на два фронта у него в любом случае не хватит сил.
Младшие должны были напасть стремительно, прорваться к Нонгу, а там припасов и фуража достаточно для целой армии. Кроме того, в отличие от людей, альвы умели выживать в лесу. Главной проблемой оставалось, как прокормить две недели лошадей. Надежды на то, что их можно будет пасти в Тихом лесу, Хельви не питал. Но выхода не было. Там, где армия людей в беспомощности остановится, Младшие должны пройти, говорил себе великий канцлер. К счастью, рисовальщик из отряда Вепря вернулся в Верхат и привез с собой планы местности. На них главным образом и ориентировался канцлер, поскольку точных карт Пограничья в империи не существовало. Младшие объясняли это тем, что желающих разгуливать по священному лесу Ашух с пергаментом и чернилами в прежние времена не было. Впрочем, альвы и сегодня предпочитали не находить слишком далеко в некогда проклятую чащу. Относительно небольшая колония смельчаков, разрабатывавших залежи в усыпальнице Ашух, и то имела постоянное жилье в посадах Верхата.
Ранним осенним утром войско Младших перешло мост Петушиного пера и углубилось в лес Ашух. Десятники и сотники окрикивали воинов, вестовые продирались на лошадях между деревьями. Даже птицы смолкли, испуганные присутствием в лесу столь большого числа бойцов. Младшие были повсюду. Хельви на высоком белом жеребце, в окружении приближенных, с удовлетворением оглядывал бесконечные ряды воинов, которых, как казалось, было больше, чем деревьев. Окончательно принятое решение наполняло его сердце мужеством. Чувство уверенности в себе и в своей армии приятно согревало сердце.
— Видишь ли, Базл, — обратился он к другу и помощнику, продолжая начатый разговор, — мы стоим сейчас на пороге совершенно новой эпохи в военном деле. Еще четыреста лет назад, во времена Последней войны Наследников, боевые действия носили исключительно оборонительный характер. Одна сторона обороняла крепость, а другая ее осаждала. Взять хотя бы битву при Нонге или взятие крепости Шоллвет. Одно стенобитное орудие ценилось больше, чем сотня легковооруженных воинов. Война могла растянуться на годы. Главными же особенностями нашей новой стратегии будут подвижность и стремительность.
— Прекрасно, повелитель, — склонил голову глиф. — Жаль только, что люди, выстроившие Нонг и Шоллвет, ничего не знают о твоих планах. Они бы тогда не мешкая разобрали каменные стены, чтобы обеспечить тебе лучшую эээ… подвижность.
— Можешь смеяться сколько хочешь, — спокойно ответил человек. — Наша задача — сохранить мобильность и остаться защищенными. Конница прорвет оборону. Копейщики защитят ее с флангов. Конечно стены Нонга их копья не пробьют. Но зачем нам эта старая крепость? В лесистой же местности Пограничья мы будем представлять гораздо более грозную силу, чем тяжеловооруженные рыцари. Кроме того, рыцарские отряды никогда не бывают настолько многочисленны, чтобы контролировать всю территорию полностью. А с ополченцами, вооруженными гораздо хуже нас, Младшие справятся легко. Что, нечего больше сказать?
— Теория проверяется практикой, повелитель. Я не вижу в твоих рассуждениях крупных ошибок. Хоть ты и считаешь свою стратегию и тактику новаторскими, я могу сказать, что они довольно формальны. Мы, как и наши враги, зависим от той местности, на которой нам придется воевать. В то же время некоторые проблемы могут возникнуть по ходу дела. Взять хотя бы контроль над завоеванной территорией. Видимо, нам придется оставлять на ней войска, которые будут в состоянии осуществлять надзор на этих землях. Что останется от твоей подвижной, но небольшой армии после того, как мы, да помогут нам боги, дойдем до Ойгена? Или ты собираешься выжигать деревни и города людей огнем? — вкрадчиво спросил Базл и усмехнулся.
— Ты решил, что я буду оставлять в захваченных селах гарнизоны? — расхохотался Хельви. — Ну уж нет, много чести этим людишкам. Несколько десятков, максимум — сотен воинов останутся в тылу, чтобы охранять пути сообщения и вести какие-то крепительные работы, но не более. В конце концов, мы ведем с собой довольно плотников, чтобы поручить это дело им. А что касается теорий, то мы с тобой и идем воевать, чтобы проверить наши книжные, теоретические выкладки на практике.
Между тем армия Младших — предмет горячего обсуждения великого канцлера и мага — продвигалась в глубь леса. Кавалеристы ехали верхом, однако их предупредили, что в самое ближайшее время они должны будут спешиться и повести коней в поводу. Части, которые Хельви назвал «плотниками» и которые на самом деле состояли из Младших самых разных профессий — кузнецов, лесорубов, строителей двигались впереди, вместе с разведчиками. Поскольку, если верить картам, принесенным отрядом Комра, армии предстояло перейти три широких и глубоких оврага, в задачу этих частей входило не только рубить просеки в тех местах, где лошадей нельзя будет провести между деревьями даже в поводу, но и выстроить мостки для спуска и подъема животных. Всё это, конечно, требовало времени, однако Хельви не мог отказаться от этих мероприятий, так же как и от ночного отдыха для животных и воинов. В конце концов, он уже и так сэкономил несколько дней, усадив копейщиков на лошадей и мулов. Кроме оружия они везли с собой большие мешки с фуражом.
Лес Ашух пока никак не проявлял своего своенравия. До прихода Хельви в Верхат он считался священным, и те немногие Младшие, кто осмеливался заходить в него, рисковали не вернуться домой. Однако после того, как человек и его спутники были брошены в усыпальницу лесной девы, иными словами — на верную смерть, и всё же сумели выбраться и вернуться в Верхат, многие альвы усомнились в действенности проклятия, а уж после захвата усыпальницы, в которой обитал загадочный Черный Колдун и его приспешники, история о нем была почти забыта. Однако само имя леса связывало эти деревья с загадочной хозяйкой. Окрестные фермеры произносили ее имя, почтительно понизив голос. Для них лес продолжал оставаться живым и неприкасаемым существом.
Напрасно Хельви в пору своего наместничества в Верхате пытался разубедить Младших. Он лично следил за добычей мрамора и соли в заваленной усыпальнице Ашух и пытался привлечь к этой работе как можно больше альвов. Некоторые в погоне за наживой в самом деле пришли работать в лес, однако большинство жителей, признавая, что при новом наместнике нечисти в чаще водится куда меньше, не пытались заходить дальше опушки. Что касается Вепря, то он уделял гораздо больше времени выучке войск, чем добыче мрамора, и потому прежние суеверия, наслаиваясь на новые ужасные истории, которые любили рассказывать у камелька старожилы, возродились с новой силой. Именно поэтому армия осталась накануне войны без карт, негодовал великий канцлер.
Запыхавшийся вестовой подскакал к Хельви и его свите, когда солнце стало клониться к закату. Его широкое лицо было исцарапано ветками деревьев, которые не упускали возможности шлепнуть стремительного наездника или порвать на нем куртку.
— Великий канцлер, разведчики захватили вражеского лазутчика. Командир Кдев спрашивает у тебя, должен ли он допросить пленника сам или следует доставить его к тебе? Командир передает тебе, что шпион — человек.
Среди придворных раздалось еле слышное перешептывание — вслух никто говорить не решался, однако сам факт, что вражеские лазутчики подбирается уже к самому Верхату, был, безусловно, вопиющим. Великий канцлер нахмурился. Делать остановку в самом начале пути, чтобы допрашивать шпиона, ему очень не хотелось. Вот если бы сделать это, не сходя с лошади?
— Передай командиру Кдеву, что я очень доволен его службой, — наконец произнес он. — Пусть он допросит пленника, но сделает это в самой мягкой форме. Никаких пыток и побоев. У нас нет на это времени. Приказываю разведчикам усилить бдительность — если в чаще нашелся один шпион, то вполне возможно, там есть и второй. Вечером, на привале, доставите его ко мне. Тогда поговорим по-настоящему. Если у командира Кдева нет достачного количества воинов, чтобы организовать должную охрану для пленника, пусть передаст его коннице.
— Слушаюсь, повелитель, — почтительно ответил вестовой, удерживая поводья.
— И чтоб ни один волос с головы лазутчика не слетел, слышишь! — вдруг заорал Хельви и пришпорил своего коня, который от неожиданности взвился на дыбы и захрипел. — Передай командиру, чтобы сняли с него все пряжки и брелки, не только оружие. Головой мне за него отвечаете! К вечеру он должен быть жив!
Вестовой поклонился в седле и пришпорил коня. Он был наслышан о приступах гнева у великого канцлера, однако относился к этим солдатским байкам насмешливо. Сейчас, пережив ярость Хельви, он понимал, почему старшие командиры, рассказывая о выволочках, устроенных им канцлером, не улыбаются. Командир разведчиков Кдев тоже не усмехнулся, когда воин дословно передал ему слова повелителя. Он только сжал покрепче кулаки и посмотрел налитыми кровью глазами куда-то в лес.
Кдев не мог похвастать пышной родословной. Его семья Черных лисов была, по меркам знатных имперцев, худородной и бедной. Кроме того, ходили слухи, что бабушка Кдева стала жертвой какого-то любвеобильного гриффона. Полукровок, даже во втором колене, в Горе девяти драконов не жаловали. Никогда бы не занимать Кдеву должности выше десятника, если бы в его судьбу не вмешался градоначальник Нырок, который знал Черного лиса еще по службе в дозорных отрядах. Убедив Хельви в том, что Кдев хороший воин, хотя не знатен, он сумел добиться назначения приятеля командиром разведчиков. И не прогадал — Кдев был отличным начальником и лазутчиком. У своих воинов он пользовался даже не любовью, а каким-то обожанием, хотя был с ними суров и властен. Однако они легко сносили издержки командирского характера, потому что видели в нем своего, простого воина, дослужившегося до высоких званий.