Страница:
Другие возражали: — Эти места разведаны плохо и лежат слишком близко к горам. Здесь не бывает никакой охраны порядка, здесь еще не побывали составители карт. Едва ли здесь слышали даже о каком-нибудь короле, и чем менее любопытны мы будем, тем меньше у нас будет неприятностей. — Некоторые говорили: — Но ведь нас четырнадцать. — Другие:— И куда только скрылся Гандальф? — Этот вопрос повторяли все. И тут дождь полил снова, и Оин с Глоином начали драться.
Это прекратило споры. — В конце концов у нас есть Вор, — сказали они и двинулись, ведя пони (со всею надлежащею осторожностью), в сторону огня. Они поднялись на холм, вступили в рощу и шли все дальше, но не видели дороги, которая могла бы вести к дому или к ферме; и, несмотря на все старания, они не могли, пробираясь в темноте среди деревьев, обойтись без громкого шуршания, треска и скрипа, не говоря уже о ворчании и спорах.
Вдруг они увидели красный огонь совсем близко между стволами впереди.
— Теперь пусть действует Вор, — сказали они, взглянув на Бильбо.
— Вы должны пойти туда и узнать, что это за огонь и для чего он, и вполне ли он безопасен, — сказал Торин Хоббиту. — Ступайте же осторожно и вернитесь поскорей, если все в порядке. Если нет, то вернитесь, если сможете. А если не сможете, то закричите дважды совой и один раз филином, и мы сделаем все, что сможем.
Бильбо пришлось идти, прежде чем он успел объяснить, что умеет кричать совой так же, как летать нетопырем. Но, во всяком случае, Хоббиты умеют двигаться по лесу совершенно бесшумно. Они этим гордятся, и Бильбо не раз фыркал, слыша то, что называл «карликовским трам-тарарамом». Не думаю, впрочем, чтобы мы с вами услышали этот шум в такую ненастную ночь, даже если бы весь отряд прошел в двух шагах от нас. Что же до Бильбо, осторожно продвигавшегося в сторону огня, то он не заставил бы самого чуткого зверя шевельнуть даже усом. Поэтому он подкрался к самому костру, — ибо это и был костер, — никого не потревожив. И вот что он увидел.
Вокруг очень большого костра из буковых поленьев сидели трое, и все они были очень большими. Они пекли баранину на длинных деревянных вертелах и слизывали сок с пальцев. От баранины пахло очень вкусно. Был здесь также бочонок доброго пива, и они пили из него кружками. Но это были Тролли. Явно Тролли. Это видел даже Бильбо, хотя и был всегда домоседом: видел по их большим, грубым лицам, по их размерам и форме ног, не говоря уже о речи, которая совсем-совсем не годилась для гостиных.
— Баранина вчера, баранина сегодня, и провалиться мне, если и завтра не будет баранина, — говорил один из Троллей.
— Давно уже нам не попадалось ни крошки человечины, — добавил другой. — Зачем только Вильям притащил нас сюда, не понимаю? Да и пиво кончается, это еще хуже. — И он подтолкнул под локоть Вильяма, делавшего глоток из своей кружки.
Вильям поперхнулся. — Заткнись! — сказал он, едва отдышавшись. — Не ждете же вы, чтобы народ сам приходил сюда на съедение к вам с Бертом? Вы вдвоем уже слопали полторы деревни, а мы спустились с гор совсем недавно. Чего вам еще? Пора бы уже вам сказать: «Спасибо, Билл, за славный кус жирной овцы, вроде этой». — Он оторвал зубами кусок от бараньей ноги, которую жарил, и вытер себе губы рукавом.
Да, боюсь, что так ведут себя все Тролли, даже те, у кого на плечах только по одной голове. Услышав все это, Бильбо почувствовал, что должен тотчас же сделать что-то. Либо потихоньку вернуться и сообщить своим друзьям, что видел огромных и злых Троллей, готовых для разнообразия отведать жаренного Карлика или даже пони; либо показать свою воровскую ловкость. Настоящий, первоклассный Вор мог бы сейчас обшарить Троллям карманы, — это почти всегда стоит труда, если уметь взяться, — похитил бы баранину с вертелов, стащил бочонок с пивом и скрылся раньше, чем его заметят. Другие, более практичные, подкрались бы незаметно и вонзили бы в каждого из Троллей по кинжалу. А тогда можно было бы провести всю остальную ночь превесело.
Бильбо знал это. Он читал обо многом таком, чего никогда не видел и не делал. Он был в сильной тревоге и смятении; ему хотелось бы быть за сотню миль отсюда, и все же — и все же он почему-то не мог вернуться к Торину и остальным с пустыми руками. Итак, он стоял в тени и не мог ни на что решиться. Из всех воровских проделок, о которых он слышал, легче всего казалось обшарить у Троллей карманы, так что он в конце концов прокрался за деревьями и очутился за спиной у Вильяма.
Берт и Том отошли к бочонку, Вильям снова тянул из кружки. Бильбо набрался храбрости и запустил руку в его огромный карман. Там был кошелек, показавшийся Хоббиту с мешок величиной. «Ага!»— подумал он, осторожно вытаскивая кошелек. — «Лиха беда начало!»
Беда действительно была, и лихая! Кошельки у Троллей коварны, и этот не был исключением. «Эй, ты кто?» — запищал он, очутившись на воле, и Вильям тотчас же обернулся и схватил Бильбо за шиворот.
— Провалиться мне, Берт, гляди-ка, что я поймал! — воскликнул он.
— А что это? — спросили остальные, подойдя.
— Лопни мои глаза, не знаю! Ты кто?
— Бильбо Баггинс, во… Хоббит, — ответил бедный Бильбо дрожа и соображая, как ему закричать совой раньше, чем они задушат его.
— Хоббит? — повторили они изумленно. Тролли туги на соображение и очень подозрительны ко всему, что для них незнакомо,
— А что Хоббит делал у меня в кармане? — спросил Вильям.
— А можно ли его зажарить? — спросил Том.
— Попробуем, — отозвался Берт, хватая вертел.
— Его-то всего на один зуб, — возразил Вильям, уже успевший основательно закусить. — Особенно если его ободрать и вынуть кости.
— Может быть, их тут несколько, и мы сумеем сделать пирог, — сказал Берт. — Эй, ты, сколько вас тут шныряет по лесу, гадкий кролик? — Тут он схватил Хоббита за мохнатые ноги и потряс его.
— Много, — ответил Бильбо, совсем забыв, что нельзя выдавать друзей. — Нет, нет, ни одного, — тотчас же поправился он.
— Что такое? — переспросил Берт, держа его опять головою кверху, на этот раз за волосы.
— То, что я сказал, — с трудом ответил Бильбо. — И, пожалуйста, добрые люди, не надо меня жарить! Я и сам умею хорошо стряпать, и я вам состряпаю превосходный завтрак, если вы не состряпаете меня на ужин!
— Бедный малыш! — проговорил Вильям (он уже проглотил столько баранины и пива, сколько в него поместилось). — Бедный малыш! Отпусти его, Берт.
— Нет, пока я не узнаю, что значит его «Много» и «Ни одного», — возразил Берт. — Я не хочу, чтобы меня зарезали сонного! Держи его ногами в огне, пока он не скажет!
— Я не позволю, — сказал Вильям. — Поймал-то его я!
— Ты жирный дурак, Вильям, — отозвался Берт, — я уже говорил тебе это.
— А ты болван!
— Этого я тебе не спущу, Билл! — крикнул Берт и стукнул его кулаком по скуле.
И началась потасовка! Бильбо уронили наземь, и у него хватило рассудка, чтобы отползти у них из-под ног, пока они тузили друг друга и обзывали всякими словами. Потом они схватились врукопашную и покатились прямо в костер, лягаясь и брыкаясь, а Том колотил их обоих толстой веткой, чтобы образумить, но они оттого свирепели еще больше.
Тут, конечно, Хоббиту нужно было бы удирать. Но его бедные ноги были почти раздавлены огромной лапищей Берта, и он еле мог вздохнуть, и голова у него кружилась; так что некоторое время он лежал, задыхаясь, — как раз за чертой света от костра.
В самый разгар драки появился Балин. Карлики издали услышали шум и ожидали, что Бильбо или вернется, или закричит совой, но не дождались и начали поодиночке осторожно подкрадываться к костру. Увидев Балина, Том взвыл: Тролли терпеть не могут Карликов (в сыром виде). Берт с Биллом тотчас же прекратили драку, крикнули Тому: «Давай мешок!», и не успел Балин понять, в чем дело, как уже очутился в мешке.
— Придут и другие, — сказал Том, — или я здорово ошибаюсь. «Много и ни одного», — передразнил он. — Не Хоббиты, так Карлики, вот что!
— По-моему, ты прав, — ответил Берт, — и нам лучше отойти в тень.
Так они и сделали. С мешками в руках (в мешках они таскали овец и другую добычу) они притаились в тени; и как только появлялся Карлик, изумленно глядя на костер, на опрокинутые кружки и на объедки баранины, — хлоп! — на голову ему, падал вонючий мешок, и он оказывался пойманным. Вскоре Двалин лежал рядом с Балином, Фили и Кили вместе, Дори, Нори и Ори друг на дружке, Оин, Глоин, Бифур, Бофур и Бомбур — сплошной грудой у костра.
— Теперь они будут знать! — сказал Том; Бифур и Бомбур доставили ему много хлопот и дрались, как бешеные, ибо так бывает с Карликами, когда их загнали, и угол.
Торин появился последним — и не был застигнут врасплох. Он так и ждал какого-нибудь подвоха, и ему не нужно было видеть ноги своих друзей, торчащие из мешков, чтобы понять, что случилась беда. Он остановился в нескольких шагах оттуда, в тени, и спросил вслух: — В чем дело? Кто посбивал моих друзей с ног?
— Это Тролли— ответил Бильбо из-за дерева. О нем совсем забыли. — Они прячутся в кустах, с мешками наготове, — добавил он.
— Ах, так? — произнес Торин и прыгнул к костру раньше, чем они успели прыгнуть на него. Он схватил большой сук с пылающим концом, и Берт не успел посторониться, как этот конец ткнулся ему в глаз. Это на время вывело его из игры. Бильбо сделал все, что мог. Он вцепился в ногу Тому, — а эта нога была толщиной с молодое дерево, — но взлетел прямо на верхушку каких-то кустов, когда Том лягнулся, чтобы швырнуть искры в лицо Торину.
Тогда сук ударил Тома в зубы, выбив несколько передних. Ох, и завопил же он оттого! Но как раз в этот момент сзади подкрался к Торину Вильям и накинул на него свой мешок, с головы до самых пят. И битва кончилась. И в хорошем же положении все они очутились: Карлики, тщательно увязанные в мешки, и рядом с ними трое разъяренных Троллей (двое из них с ожогами и ссадинами), спорящих о том, зажарить ли их на медленном огне или изрубить и сварить, или же попросту посидеть на каждом и раздавить его в лепешку, а Бильбо на вершине куста, весь изорванный и исцарапанный, не смеющий и шевельнуться, чтобы Тролли не услыхали его.
Именно тогда вернулся Гандальф. Его никто не увидел. Тролли только что решили изжарить Карликов сейчас, а съесть позже; это придумал Берт, и после долгих споров прочие двое согласились с ним.
— Не стоит жарить их сейчас, это займет всю ночь, — сказал кто-то.
Берт подумал, что это говорит Вильям.
— Не заводи опять споров, Билл, — сказал он, — иначе это займет всю ночь.
— Кто спарит? — спросил Вильям, думавший, что это говорит Берт.
— Ты, конечно, — ответил Берт.
— Ты врешь, — заявил Вильям, и спор начался заново. В конце концов они решили мелко изрубить Карликов, а тогда сварить; они достали большой черный котел и вытащили ножи.
— Не стоить их варить! Воды у нас нет, а колодец далеко, — сказал чей-то голос. Берт и Вильям подумали, что это говорит Том.
— Заткнись! — крикнули они. — Или мы никогда не кончим. Можешь сам пойти за водой, если будешь болтать.
— Сам заткнись, — возразил Том, думающий, что это говорил Вильям. — Хотел бы я знать, кто тут спорит, кроме тебя?
— Ты болван! — сказал Вильям.
— Ты сам болван! — возразил Том.
И споры начались снова, еще горячее прежнего, пока они не решили садиться на каждый из мешков и раздавливать пленников, а потом сварить.
— С кого мы начнем? — спросил чей-то голос.
— Лучше всего с последнего, — ответил Берт, которому Торин повредил глаз. Он думал, что это говорит Том.
— Не говори сам с собой, — сказал Том. — Но если ты хочешь сесть на последнего, то и садись. Который это?
— Тот, что в желтых чулках, — ответил Берт.
— Неправда, в серых, — возразил голос, похожий на голос Вильяма.
— Я уверен, что в желтых, — настаивал Берт.
— В желтых и есть, — подтвердил Вильям.
— Так зачем же ты говоришь, что в серых? — возмутился Берт.
— Я не говорил. Это Том сказал.
— Совсем нет! — возразил Том. — Не я, а ты.
— Двое против одного, так что замолчи! — крикнул Берт.
— С кем ты говоришь? — спросил Вильям.
— Довольно! — закричали разом Том и Берт. — Ночь кончается, уже скоро рассвет Лучше приступим к делу!
— Вот вам рассвет, а вы станьте камнем! — произнес голос, похожий на голос Вильяма. Но это говорил не Вильям. Ибо как раз в эту минуту солнце озарило холм, и в ветвях раздалось громкое щебетанье, Вильям не мог говорить, так как превратился в камень, когда наклонялся, а Берт и Том окаменели, когда повернулись к нему. Так они и стоят поныне, совсем одни, если птицы не садятся на них; ибо Тролли — как вы, вероятно, знаете, — должны уйти под землю до рассвета, иначе превратятся в камень, из которого родились, и никогда больше не оживут. Именно это и произошло с Бертом, Томом и Вильямом.
— Превосходно! — произнес Гандальф, выходя из-за кустов, и помог Бильбо спуститься с колючего дерева. Тогда Бильбо понял: все это говорил кудесник, чтобы заставить Троллей спорить и ссориться, пока не придет рассвет, несущий им гибель.
Теперь нужно было поскорее развязать мешки и освободить Карликов. Они уже почти задыхались и были очень сердиты: им совсем не понравилось лежать и слушать, как Тролли обсуждают, изжарить ли их, сварить или раздавить. Бедному Бильбо пришлось рассказать обо всем, с ним случившемся, и рассказать дважды, пока они не успокоились.
— Не вовремя вы решили заняться воровством, — сказал Бомбур. — Нам нужны были только огонь и еда.
— А этого-то вы и не получили бы от Троллей без драки, — возразил Гандальф. — Как бы то ни было, вы сейчас зря теряете время. Разве вы не понимаете, что у них должна быть где-нибудь поблизости нора или пещера, куда прятаться днем? Мы должны заглянуть в нее.
Они поискали кругом и вскоре нашли среди деревьев следы Троллевых каменных сапог, ведшие вверх по холму. Следы кончались у большой каменной двери, скрытой среди кустов и ведущей в пещеру. Но открыть ее никак не удавалось, хотя они тянули и толкали изо всех сил, а Гандальф пробовал различные заклинания.
— Пригодится ли вот это? — спросил Бильбо, когда все они уже устали и злились. — Я нашел его на земле, где дрались Тролли. — Он протянул большой ключ, который Вильям, несомненно считал маленьким и потайным. Ключ, вероятно, выпал у него из кармана, — к счастью, раньше, чем он окаменел.
— Что же вы молчали раньше? — вскричали остальные, Гандальф выхватил у него ключ и вставил в замок, Каменная дверь распахнулась настежь, и они вошли.
Воздух в пещере был затхлый и неприятный, пол усеян костями; но на полках и на полу валялось в беспорядке множество съестных припасов, вперемешку со всевозможной добычей, от медных пуговиц до золотых монет, целые кувшины которых стояли в углу. По стенам висело множество всякой одежды, — слишком маленькой для Троллей, так что она, вероятно, принадлежала их жертвам, — и среди нее несколько мечей различного рода, формы и размеров. Два таких меча привлекали особое внимание своими великолепными ножнами и самоцветами на рукоятках.
Гандальф и Торин взяли по одному из этих мечей, а Бильбо — нож в кожаных ножнах. Для Троллей это был бы карманный ножичек, но для Хоббита — короткий меч.
— Славные клинки, — произнес кудесник, наполовину извлекши их из ножен и внимательно разглядывая. — Они сделаны не Троллями и не кузнецами-Людьми в наших краях и в наше время; но если бы мы могли прочесть руны на них, то узнали бы о них больше.
— Давайте уйдем из этой вони, — предложил Фили, и они вынесли оттуда кувшины с золотом и всю еду, которая выглядела нетронутой и пригодной для них, а также бочонок пива, еще полный. К этому времени им уже хотелось позавтракать; они были очень голодны и не отворачивались оттого, что нашли в кладовой у Троллей. Их собственных припасов осталось уже очень немного. Но теперь у них были хлеб, сыр, много пива и ветчина.
Ночь была беспокойная, так что, позавтракав, они долго спали; а потом привели своих пони и погрузили на них золото. Очень тайное место нашли у реки, невдалеке от дороги; зарыли и наложили на это место множество заклятий, — на тот случай, если смогут вернуться сюда и забрать свой клад. Сделав все это, они снова сели на пони и рысцой направились по тропе на восток.
— Куда вы уходили, если смею вас спросить? — обратился Торин к Гандальфу.
— Смотреть вперед, — ответил кудесник.
— А что привело вас обратно в самый нужный момент?
— Я смотрел назад.
— Вот именно! — воскликнул Торин. — Но можете ли вы сказать яснее?
— Могу. Я поехал вперед, чтобы разведать путь. Он вскоре станет опасным и трудным. Мне хотелось также пополнить наши скудные запасы. Но я еще не отъехал далеко, когда встретил своих друзей из Ривенделля.
— А где это? — спросил Бильбо.
— Не перебивайте, — произнес Гандальф. — Вы скоро попадете туда, если вам повезет, и тогда все узнаете сами. Итак, я встретил двоих из племени Эльронда: они спешили вернуться, опасаясь Троллей. Они-то и сказали мне, что трое Троллей спустились с гор и поселились в лесу, недалеко от дороги, пугая всех вокруг и подстерегая прохожих.
Я тотчас же понял, что должен вернуться. Взглянув назад, я увидел вдали костер и поспешил туда. Остальное вы знаете. В следующий раз будьте, пожалуйста, поосторожнее, иначе мы никуда и никогда не попадём.
— Благодарю вас, — ответил Торин.
Глава 3. КРАТКАЯ ПЕРЕДЫШКА
Это прекратило споры. — В конце концов у нас есть Вор, — сказали они и двинулись, ведя пони (со всею надлежащею осторожностью), в сторону огня. Они поднялись на холм, вступили в рощу и шли все дальше, но не видели дороги, которая могла бы вести к дому или к ферме; и, несмотря на все старания, они не могли, пробираясь в темноте среди деревьев, обойтись без громкого шуршания, треска и скрипа, не говоря уже о ворчании и спорах.
Вдруг они увидели красный огонь совсем близко между стволами впереди.
— Теперь пусть действует Вор, — сказали они, взглянув на Бильбо.
— Вы должны пойти туда и узнать, что это за огонь и для чего он, и вполне ли он безопасен, — сказал Торин Хоббиту. — Ступайте же осторожно и вернитесь поскорей, если все в порядке. Если нет, то вернитесь, если сможете. А если не сможете, то закричите дважды совой и один раз филином, и мы сделаем все, что сможем.
Бильбо пришлось идти, прежде чем он успел объяснить, что умеет кричать совой так же, как летать нетопырем. Но, во всяком случае, Хоббиты умеют двигаться по лесу совершенно бесшумно. Они этим гордятся, и Бильбо не раз фыркал, слыша то, что называл «карликовским трам-тарарамом». Не думаю, впрочем, чтобы мы с вами услышали этот шум в такую ненастную ночь, даже если бы весь отряд прошел в двух шагах от нас. Что же до Бильбо, осторожно продвигавшегося в сторону огня, то он не заставил бы самого чуткого зверя шевельнуть даже усом. Поэтому он подкрался к самому костру, — ибо это и был костер, — никого не потревожив. И вот что он увидел.
Вокруг очень большого костра из буковых поленьев сидели трое, и все они были очень большими. Они пекли баранину на длинных деревянных вертелах и слизывали сок с пальцев. От баранины пахло очень вкусно. Был здесь также бочонок доброго пива, и они пили из него кружками. Но это были Тролли. Явно Тролли. Это видел даже Бильбо, хотя и был всегда домоседом: видел по их большим, грубым лицам, по их размерам и форме ног, не говоря уже о речи, которая совсем-совсем не годилась для гостиных.
— Баранина вчера, баранина сегодня, и провалиться мне, если и завтра не будет баранина, — говорил один из Троллей.
— Давно уже нам не попадалось ни крошки человечины, — добавил другой. — Зачем только Вильям притащил нас сюда, не понимаю? Да и пиво кончается, это еще хуже. — И он подтолкнул под локоть Вильяма, делавшего глоток из своей кружки.
Вильям поперхнулся. — Заткнись! — сказал он, едва отдышавшись. — Не ждете же вы, чтобы народ сам приходил сюда на съедение к вам с Бертом? Вы вдвоем уже слопали полторы деревни, а мы спустились с гор совсем недавно. Чего вам еще? Пора бы уже вам сказать: «Спасибо, Билл, за славный кус жирной овцы, вроде этой». — Он оторвал зубами кусок от бараньей ноги, которую жарил, и вытер себе губы рукавом.
Да, боюсь, что так ведут себя все Тролли, даже те, у кого на плечах только по одной голове. Услышав все это, Бильбо почувствовал, что должен тотчас же сделать что-то. Либо потихоньку вернуться и сообщить своим друзьям, что видел огромных и злых Троллей, готовых для разнообразия отведать жаренного Карлика или даже пони; либо показать свою воровскую ловкость. Настоящий, первоклассный Вор мог бы сейчас обшарить Троллям карманы, — это почти всегда стоит труда, если уметь взяться, — похитил бы баранину с вертелов, стащил бочонок с пивом и скрылся раньше, чем его заметят. Другие, более практичные, подкрались бы незаметно и вонзили бы в каждого из Троллей по кинжалу. А тогда можно было бы провести всю остальную ночь превесело.
Бильбо знал это. Он читал обо многом таком, чего никогда не видел и не делал. Он был в сильной тревоге и смятении; ему хотелось бы быть за сотню миль отсюда, и все же — и все же он почему-то не мог вернуться к Торину и остальным с пустыми руками. Итак, он стоял в тени и не мог ни на что решиться. Из всех воровских проделок, о которых он слышал, легче всего казалось обшарить у Троллей карманы, так что он в конце концов прокрался за деревьями и очутился за спиной у Вильяма.
Берт и Том отошли к бочонку, Вильям снова тянул из кружки. Бильбо набрался храбрости и запустил руку в его огромный карман. Там был кошелек, показавшийся Хоббиту с мешок величиной. «Ага!»— подумал он, осторожно вытаскивая кошелек. — «Лиха беда начало!»
Беда действительно была, и лихая! Кошельки у Троллей коварны, и этот не был исключением. «Эй, ты кто?» — запищал он, очутившись на воле, и Вильям тотчас же обернулся и схватил Бильбо за шиворот.
— Провалиться мне, Берт, гляди-ка, что я поймал! — воскликнул он.
— А что это? — спросили остальные, подойдя.
— Лопни мои глаза, не знаю! Ты кто?
— Бильбо Баггинс, во… Хоббит, — ответил бедный Бильбо дрожа и соображая, как ему закричать совой раньше, чем они задушат его.
— Хоббит? — повторили они изумленно. Тролли туги на соображение и очень подозрительны ко всему, что для них незнакомо,
— А что Хоббит делал у меня в кармане? — спросил Вильям.
— А можно ли его зажарить? — спросил Том.
— Попробуем, — отозвался Берт, хватая вертел.
— Его-то всего на один зуб, — возразил Вильям, уже успевший основательно закусить. — Особенно если его ободрать и вынуть кости.
— Может быть, их тут несколько, и мы сумеем сделать пирог, — сказал Берт. — Эй, ты, сколько вас тут шныряет по лесу, гадкий кролик? — Тут он схватил Хоббита за мохнатые ноги и потряс его.
— Много, — ответил Бильбо, совсем забыв, что нельзя выдавать друзей. — Нет, нет, ни одного, — тотчас же поправился он.
— Что такое? — переспросил Берт, держа его опять головою кверху, на этот раз за волосы.
— То, что я сказал, — с трудом ответил Бильбо. — И, пожалуйста, добрые люди, не надо меня жарить! Я и сам умею хорошо стряпать, и я вам состряпаю превосходный завтрак, если вы не состряпаете меня на ужин!
— Бедный малыш! — проговорил Вильям (он уже проглотил столько баранины и пива, сколько в него поместилось). — Бедный малыш! Отпусти его, Берт.
— Нет, пока я не узнаю, что значит его «Много» и «Ни одного», — возразил Берт. — Я не хочу, чтобы меня зарезали сонного! Держи его ногами в огне, пока он не скажет!
— Я не позволю, — сказал Вильям. — Поймал-то его я!
— Ты жирный дурак, Вильям, — отозвался Берт, — я уже говорил тебе это.
— А ты болван!
— Этого я тебе не спущу, Билл! — крикнул Берт и стукнул его кулаком по скуле.
И началась потасовка! Бильбо уронили наземь, и у него хватило рассудка, чтобы отползти у них из-под ног, пока они тузили друг друга и обзывали всякими словами. Потом они схватились врукопашную и покатились прямо в костер, лягаясь и брыкаясь, а Том колотил их обоих толстой веткой, чтобы образумить, но они оттого свирепели еще больше.
Тут, конечно, Хоббиту нужно было бы удирать. Но его бедные ноги были почти раздавлены огромной лапищей Берта, и он еле мог вздохнуть, и голова у него кружилась; так что некоторое время он лежал, задыхаясь, — как раз за чертой света от костра.
В самый разгар драки появился Балин. Карлики издали услышали шум и ожидали, что Бильбо или вернется, или закричит совой, но не дождались и начали поодиночке осторожно подкрадываться к костру. Увидев Балина, Том взвыл: Тролли терпеть не могут Карликов (в сыром виде). Берт с Биллом тотчас же прекратили драку, крикнули Тому: «Давай мешок!», и не успел Балин понять, в чем дело, как уже очутился в мешке.
— Придут и другие, — сказал Том, — или я здорово ошибаюсь. «Много и ни одного», — передразнил он. — Не Хоббиты, так Карлики, вот что!
— По-моему, ты прав, — ответил Берт, — и нам лучше отойти в тень.
Так они и сделали. С мешками в руках (в мешках они таскали овец и другую добычу) они притаились в тени; и как только появлялся Карлик, изумленно глядя на костер, на опрокинутые кружки и на объедки баранины, — хлоп! — на голову ему, падал вонючий мешок, и он оказывался пойманным. Вскоре Двалин лежал рядом с Балином, Фили и Кили вместе, Дори, Нори и Ори друг на дружке, Оин, Глоин, Бифур, Бофур и Бомбур — сплошной грудой у костра.
— Теперь они будут знать! — сказал Том; Бифур и Бомбур доставили ему много хлопот и дрались, как бешеные, ибо так бывает с Карликами, когда их загнали, и угол.
Торин появился последним — и не был застигнут врасплох. Он так и ждал какого-нибудь подвоха, и ему не нужно было видеть ноги своих друзей, торчащие из мешков, чтобы понять, что случилась беда. Он остановился в нескольких шагах оттуда, в тени, и спросил вслух: — В чем дело? Кто посбивал моих друзей с ног?
— Это Тролли— ответил Бильбо из-за дерева. О нем совсем забыли. — Они прячутся в кустах, с мешками наготове, — добавил он.
— Ах, так? — произнес Торин и прыгнул к костру раньше, чем они успели прыгнуть на него. Он схватил большой сук с пылающим концом, и Берт не успел посторониться, как этот конец ткнулся ему в глаз. Это на время вывело его из игры. Бильбо сделал все, что мог. Он вцепился в ногу Тому, — а эта нога была толщиной с молодое дерево, — но взлетел прямо на верхушку каких-то кустов, когда Том лягнулся, чтобы швырнуть искры в лицо Торину.
Тогда сук ударил Тома в зубы, выбив несколько передних. Ох, и завопил же он оттого! Но как раз в этот момент сзади подкрался к Торину Вильям и накинул на него свой мешок, с головы до самых пят. И битва кончилась. И в хорошем же положении все они очутились: Карлики, тщательно увязанные в мешки, и рядом с ними трое разъяренных Троллей (двое из них с ожогами и ссадинами), спорящих о том, зажарить ли их на медленном огне или изрубить и сварить, или же попросту посидеть на каждом и раздавить его в лепешку, а Бильбо на вершине куста, весь изорванный и исцарапанный, не смеющий и шевельнуться, чтобы Тролли не услыхали его.
Именно тогда вернулся Гандальф. Его никто не увидел. Тролли только что решили изжарить Карликов сейчас, а съесть позже; это придумал Берт, и после долгих споров прочие двое согласились с ним.
— Не стоит жарить их сейчас, это займет всю ночь, — сказал кто-то.
Берт подумал, что это говорит Вильям.
— Не заводи опять споров, Билл, — сказал он, — иначе это займет всю ночь.
— Кто спарит? — спросил Вильям, думавший, что это говорит Берт.
— Ты, конечно, — ответил Берт.
— Ты врешь, — заявил Вильям, и спор начался заново. В конце концов они решили мелко изрубить Карликов, а тогда сварить; они достали большой черный котел и вытащили ножи.
— Не стоить их варить! Воды у нас нет, а колодец далеко, — сказал чей-то голос. Берт и Вильям подумали, что это говорит Том.
— Заткнись! — крикнули они. — Или мы никогда не кончим. Можешь сам пойти за водой, если будешь болтать.
— Сам заткнись, — возразил Том, думающий, что это говорил Вильям. — Хотел бы я знать, кто тут спорит, кроме тебя?
— Ты болван! — сказал Вильям.
— Ты сам болван! — возразил Том.
И споры начались снова, еще горячее прежнего, пока они не решили садиться на каждый из мешков и раздавливать пленников, а потом сварить.
— С кого мы начнем? — спросил чей-то голос.
— Лучше всего с последнего, — ответил Берт, которому Торин повредил глаз. Он думал, что это говорит Том.
— Не говори сам с собой, — сказал Том. — Но если ты хочешь сесть на последнего, то и садись. Который это?
— Тот, что в желтых чулках, — ответил Берт.
— Неправда, в серых, — возразил голос, похожий на голос Вильяма.
— Я уверен, что в желтых, — настаивал Берт.
— В желтых и есть, — подтвердил Вильям.
— Так зачем же ты говоришь, что в серых? — возмутился Берт.
— Я не говорил. Это Том сказал.
— Совсем нет! — возразил Том. — Не я, а ты.
— Двое против одного, так что замолчи! — крикнул Берт.
— С кем ты говоришь? — спросил Вильям.
— Довольно! — закричали разом Том и Берт. — Ночь кончается, уже скоро рассвет Лучше приступим к делу!
— Вот вам рассвет, а вы станьте камнем! — произнес голос, похожий на голос Вильяма. Но это говорил не Вильям. Ибо как раз в эту минуту солнце озарило холм, и в ветвях раздалось громкое щебетанье, Вильям не мог говорить, так как превратился в камень, когда наклонялся, а Берт и Том окаменели, когда повернулись к нему. Так они и стоят поныне, совсем одни, если птицы не садятся на них; ибо Тролли — как вы, вероятно, знаете, — должны уйти под землю до рассвета, иначе превратятся в камень, из которого родились, и никогда больше не оживут. Именно это и произошло с Бертом, Томом и Вильямом.
— Превосходно! — произнес Гандальф, выходя из-за кустов, и помог Бильбо спуститься с колючего дерева. Тогда Бильбо понял: все это говорил кудесник, чтобы заставить Троллей спорить и ссориться, пока не придет рассвет, несущий им гибель.
Теперь нужно было поскорее развязать мешки и освободить Карликов. Они уже почти задыхались и были очень сердиты: им совсем не понравилось лежать и слушать, как Тролли обсуждают, изжарить ли их, сварить или раздавить. Бедному Бильбо пришлось рассказать обо всем, с ним случившемся, и рассказать дважды, пока они не успокоились.
— Не вовремя вы решили заняться воровством, — сказал Бомбур. — Нам нужны были только огонь и еда.
— А этого-то вы и не получили бы от Троллей без драки, — возразил Гандальф. — Как бы то ни было, вы сейчас зря теряете время. Разве вы не понимаете, что у них должна быть где-нибудь поблизости нора или пещера, куда прятаться днем? Мы должны заглянуть в нее.
Они поискали кругом и вскоре нашли среди деревьев следы Троллевых каменных сапог, ведшие вверх по холму. Следы кончались у большой каменной двери, скрытой среди кустов и ведущей в пещеру. Но открыть ее никак не удавалось, хотя они тянули и толкали изо всех сил, а Гандальф пробовал различные заклинания.
— Пригодится ли вот это? — спросил Бильбо, когда все они уже устали и злились. — Я нашел его на земле, где дрались Тролли. — Он протянул большой ключ, который Вильям, несомненно считал маленьким и потайным. Ключ, вероятно, выпал у него из кармана, — к счастью, раньше, чем он окаменел.
— Что же вы молчали раньше? — вскричали остальные, Гандальф выхватил у него ключ и вставил в замок, Каменная дверь распахнулась настежь, и они вошли.
Воздух в пещере был затхлый и неприятный, пол усеян костями; но на полках и на полу валялось в беспорядке множество съестных припасов, вперемешку со всевозможной добычей, от медных пуговиц до золотых монет, целые кувшины которых стояли в углу. По стенам висело множество всякой одежды, — слишком маленькой для Троллей, так что она, вероятно, принадлежала их жертвам, — и среди нее несколько мечей различного рода, формы и размеров. Два таких меча привлекали особое внимание своими великолепными ножнами и самоцветами на рукоятках.
Гандальф и Торин взяли по одному из этих мечей, а Бильбо — нож в кожаных ножнах. Для Троллей это был бы карманный ножичек, но для Хоббита — короткий меч.
— Славные клинки, — произнес кудесник, наполовину извлекши их из ножен и внимательно разглядывая. — Они сделаны не Троллями и не кузнецами-Людьми в наших краях и в наше время; но если бы мы могли прочесть руны на них, то узнали бы о них больше.
— Давайте уйдем из этой вони, — предложил Фили, и они вынесли оттуда кувшины с золотом и всю еду, которая выглядела нетронутой и пригодной для них, а также бочонок пива, еще полный. К этому времени им уже хотелось позавтракать; они были очень голодны и не отворачивались оттого, что нашли в кладовой у Троллей. Их собственных припасов осталось уже очень немного. Но теперь у них были хлеб, сыр, много пива и ветчина.
Ночь была беспокойная, так что, позавтракав, они долго спали; а потом привели своих пони и погрузили на них золото. Очень тайное место нашли у реки, невдалеке от дороги; зарыли и наложили на это место множество заклятий, — на тот случай, если смогут вернуться сюда и забрать свой клад. Сделав все это, они снова сели на пони и рысцой направились по тропе на восток.
— Куда вы уходили, если смею вас спросить? — обратился Торин к Гандальфу.
— Смотреть вперед, — ответил кудесник.
— А что привело вас обратно в самый нужный момент?
— Я смотрел назад.
— Вот именно! — воскликнул Торин. — Но можете ли вы сказать яснее?
— Могу. Я поехал вперед, чтобы разведать путь. Он вскоре станет опасным и трудным. Мне хотелось также пополнить наши скудные запасы. Но я еще не отъехал далеко, когда встретил своих друзей из Ривенделля.
— А где это? — спросил Бильбо.
— Не перебивайте, — произнес Гандальф. — Вы скоро попадете туда, если вам повезет, и тогда все узнаете сами. Итак, я встретил двоих из племени Эльронда: они спешили вернуться, опасаясь Троллей. Они-то и сказали мне, что трое Троллей спустились с гор и поселились в лесу, недалеко от дороги, пугая всех вокруг и подстерегая прохожих.
Я тотчас же понял, что должен вернуться. Взглянув назад, я увидел вдали костер и поспешил туда. Остальное вы знаете. В следующий раз будьте, пожалуйста, поосторожнее, иначе мы никуда и никогда не попадём.
— Благодарю вас, — ответил Торин.
Глава 3. КРАТКАЯ ПЕРЕДЫШКА
Они не пели и не рассказывали ничего в этот день, хотя погода улучшилась; ни на следующий день, ни на следующий за тем. Они начали ощущать близкую опасность со всех сторон. Они становились лагерем под открытым небом, и их пони ели лучше, чем они сами, так как травы было везде много, а в сумках у них еды оставалось мало, даже с тем, что они взяли у Троллей. Однажды, уже к вечеру, они перешли вброд реку, там, где она была широкой и мелкой, полной пены и шума Другой берег был крутой и скользкий. Поднявшись на него со своими пони в поводу, они увидели высокие горы, словно шедшие им навстречу, совсем близко. До подножья ближайшей из них было не более, чем полдня пути. Казалась она темной и мрачной, хотя на ее бурых склонах играли солнечные пятна; за нею блестели снежные вершины пиков.
— Это и есть та самая гора? — почтительно спросил Бильбо, глядя круглыми глазами. Он никогда еще не видел ничего, казавшегося таким большим.
— Конечно, нет, — ответил Балин. — Это только начало Туманных гор, а мы должны каким-то образом перебраться через них, пройти насквозь, или над ними, или под ними. И даже когда мы попадем на ту сторону, нам еще долго придется идти оттуда к Одинокой горе на востоке, где Смауг сторожит отнятое у нас богатство.
— О! — только и мог оказать Бильбо. В этот миг он чувствовал себя более усталым, чем мог когда-либо вспомнить. И снова он подумал о своем удобном кресле перед огнем в любимой гостиной своей норки и о закипающем чайнике. Не в последний раз!
Теперь впереди шел Гандальф.
— Нам нельзя сбиться с дороги, иначе мы пропали, — сказал он. — Нам нужна прежде всего еда, потом отдых в безопасности, поэтому необходимо найти в горах надлежащую тропу, иначе вы заблудитесь, и вам придется вернуться и начать все сначала, — если вам вообще удастся вернуться. Мы подошли к самой границе Диких стран. Где-то впереди скрыта прекрасная долина Ривенделля, где живет мудрый Эльронд в своем Последнем убежище. Я послал ему известие с моими друзьями, и нас там ждут.
Это звучало утешительно. Впереди не было ни деревьев, ни долин, ни холмов, — только обширный склон, медленно поднимающийся все выше, к подножью следующей горы: широкое пространство цвета вереска, и каменистых осыпей, с пятнами и полосами зеленой травы и мхов, показывающими, где здесь можно найти дорогу.
Солнце склонялось к закату, но на всем безмолвном просторе не было видно и признаков какого-нибудь жилья. Они ехали так некоторое время и вскоре поняли, что дом может скрываться где угодно, между ними и горами. Им встречались неожиданные долины, узкие и крутые, открывающиеся внезапно у самых их ног, и они изумленно видели внизу под собою деревья и речку на дне. Встречались расселины, такие, что их почти можно была перепрыгнуть и нельзя в них спуститься; и болота, иногда красивые, зеленые, заросшие цветами, — но пони, ступивший на такую зеленую лужайку, не смог бы уже выбраться из нее.
Действительно, от речного брода до гор было гораздо дальше, чем можно было бы подумать. Бильбо был ошеломлен. Единственная тропка была помечена белыми камешками, но одни из них были маленькие, — а другие — полускрыты травой или мхом. Отряд продвигался очень медленно, даже под водительством Гандальфа, видимо, знавшего местность довольно хорошо.
Им казалось, что они прошли совсем немного, осторожно следуя за кудесником, борода которого шевелилась из стороны в сторону, когда он высматривал дорогу. День уже кончался. Время чая миновало; то же, по-видимому, суждено было и времени ужина. Кругом порхали вечерние бабочки, и сумерки все сгущались, так как луна не взошла. Лошадка Бильбо начала спотыкаться на камнях и корнях. Они очутились на краю крутого спуска, — так внезапно, что конь Гандальфа чуть не соскользнул вниз.
— Вот она, наконец! — воскликнул кудесник, и остальные столпились вокруг него, заглядывая, вниз. Они увидели долину, далеко внизу, и услышали шум воды, бурно струящейся по каменистому руслу на ее дне; а на склоне долины, за рекой, горели огни.
Бильбо никогда не мог забыть того, как они съезжали и скользили в сумерках по крутой тропинке, зигзагами спускавшейся в скрытую ото всех долину Ривенделля. Чем ниже они спускались, тем в воздухе становилось теплее, от аромата сосен у Хоббита кружилась голова, так что он то и дело покачивался и чуть не падал или не стукался носом о шею своего пони. Чем ниже они спускались, тем бодрее себя чувствовали. Сосны сменялись буками и дубами, и сумерки становились все мягче. Зеленая трава почти совсем потеряла цвет, когда они спустилась, наконец, на полянку недалеко от ручья.
«Гимм! Пахнет Эльфами!», — подумал Бильбо и взглянул на звезды: они горели ярким синим огнем. — И тут среди деревьев раздалась веселая песня, похожая на взрыв смеха: это Эльфы приветствовали своих гостей, хотя и не без насмешки над их странным видом, и особенно над бородами.
В сумерках Бильбо различал между деревьями Эльфов. Эльфы ему нравились, хотя он редко встречал их; но ему было с ними и немного страшно. Карлики с ними не в ладах. Даже такие умные Карлики, как Торин и его друзья, считают их неразумными (что очень неразумно с их стороны) или обижаются на их насмешки.
— Ну, ну! — произнес чей-то голос. — Смотрите только! Бильбо Хоббит верхом на пони! Вот красота!
— Чудеса, да и только! — подхватил другой. Потом из группы деревьев вышел один из Эльфов, высокий и стройный, и поклонился Гандальфу и Торину.
— Добро пожаловать в Ривенделль! — сказал он.
— Спасибо, — отозвался несколько ворчливо Торин; а Гандальф, спешившись, смешался с толпой Эльфов, весело беседуя с ними.
— Вы немного сбились с пути, — продолжал Эльф, — если хотели попасть на единственную тропу через реку, к дому на той стороне. Мы проводим вас туда, но вам лучше идти пешком, пока вы не минуете мост. Хотите ли вы остаться с нами и позабавиться пением или же спешите в дом? Там как раз готовится ужин, я слышу по запаху.
При всей своей усталости Бильбо охотно остался бы здесь. Пение Эльфов, да еще в июньскую ночь, — это не такой пустяк, чтобы пропустить без внимания. Ему хотелось бы также поговорить по душам с этим племенем, которое, по-видимому, хорошо знало его имя и все его дела, хотя он никогда еще не бывал здесь. Он думал, что интересно было бы также узнать их мнение о его приключении. Эльфы знают очень много, и обо всех новостях узнают так же быстро, как вода течет с гор, или даже быстрее.
Но Карлики торопились к ужину и не хотели задерживаться. Итак, они пошли дальше, ведя своих пони, пока не достигли дороги, приведшей их на берег реки; вода шумно мчалась в своем русле, как это всегда бывает с горными реками в летний вечер после того, как солнце долго сияло над снегом на далеких вершинах. Через реку был перекинут узкий каменный мост без перил, — талой узкий, что по нему мог пройти только один пони; и по этому мостику они должны были перейти через реку, гуськом и медленно ведя своих пони на поводу. Эльфы осветили берег яркими фонарями и провожали отряд веселой песней.
— Не окунай бороду в реку, дедушка! — кричали они Торину, который шел низко нагнувшись, почти на четвереньках. — Она и без поливки выросла достаточно!
— Смотрите, чтобы Бильбо не съел всех пышек! — вторили им другие. — Он и так слишком толст, чтобы пролезть в замочную скважину.
— Тише, тише, Добрый народ! И доброй ночи! — ответил им Гандальф, шедший последним. — У долин есть уши, а у некоторых Эльфов — слишком резвые языки. Доброй ночи!
И вот, наконец, все они приблизились к последнему убежищу и нашли его двери широко распахнутыми им навстречу.
Странное дело: о днях, прошедших приятно, и обо всех хороших событиях рассказать можно быстро, а слушать почти нечего: о том же, что переживать было неприятно и даже страшно, можно долго рассказывать и слушать. Торин со спутниками пробыли в доме Эльронда почти четырнадцать дней и никак не решались покинуть его. Бильбо с радостью остался бы здесь навсегда — даже если бы они не могли вернуть его обратно в его Хоббитову норку. И все же рассказывать об их пребывании там почти нечего.
— Это и есть та самая гора? — почтительно спросил Бильбо, глядя круглыми глазами. Он никогда еще не видел ничего, казавшегося таким большим.
— Конечно, нет, — ответил Балин. — Это только начало Туманных гор, а мы должны каким-то образом перебраться через них, пройти насквозь, или над ними, или под ними. И даже когда мы попадем на ту сторону, нам еще долго придется идти оттуда к Одинокой горе на востоке, где Смауг сторожит отнятое у нас богатство.
— О! — только и мог оказать Бильбо. В этот миг он чувствовал себя более усталым, чем мог когда-либо вспомнить. И снова он подумал о своем удобном кресле перед огнем в любимой гостиной своей норки и о закипающем чайнике. Не в последний раз!
Теперь впереди шел Гандальф.
— Нам нельзя сбиться с дороги, иначе мы пропали, — сказал он. — Нам нужна прежде всего еда, потом отдых в безопасности, поэтому необходимо найти в горах надлежащую тропу, иначе вы заблудитесь, и вам придется вернуться и начать все сначала, — если вам вообще удастся вернуться. Мы подошли к самой границе Диких стран. Где-то впереди скрыта прекрасная долина Ривенделля, где живет мудрый Эльронд в своем Последнем убежище. Я послал ему известие с моими друзьями, и нас там ждут.
Это звучало утешительно. Впереди не было ни деревьев, ни долин, ни холмов, — только обширный склон, медленно поднимающийся все выше, к подножью следующей горы: широкое пространство цвета вереска, и каменистых осыпей, с пятнами и полосами зеленой травы и мхов, показывающими, где здесь можно найти дорогу.
Солнце склонялось к закату, но на всем безмолвном просторе не было видно и признаков какого-нибудь жилья. Они ехали так некоторое время и вскоре поняли, что дом может скрываться где угодно, между ними и горами. Им встречались неожиданные долины, узкие и крутые, открывающиеся внезапно у самых их ног, и они изумленно видели внизу под собою деревья и речку на дне. Встречались расселины, такие, что их почти можно была перепрыгнуть и нельзя в них спуститься; и болота, иногда красивые, зеленые, заросшие цветами, — но пони, ступивший на такую зеленую лужайку, не смог бы уже выбраться из нее.
Действительно, от речного брода до гор было гораздо дальше, чем можно было бы подумать. Бильбо был ошеломлен. Единственная тропка была помечена белыми камешками, но одни из них были маленькие, — а другие — полускрыты травой или мхом. Отряд продвигался очень медленно, даже под водительством Гандальфа, видимо, знавшего местность довольно хорошо.
Им казалось, что они прошли совсем немного, осторожно следуя за кудесником, борода которого шевелилась из стороны в сторону, когда он высматривал дорогу. День уже кончался. Время чая миновало; то же, по-видимому, суждено было и времени ужина. Кругом порхали вечерние бабочки, и сумерки все сгущались, так как луна не взошла. Лошадка Бильбо начала спотыкаться на камнях и корнях. Они очутились на краю крутого спуска, — так внезапно, что конь Гандальфа чуть не соскользнул вниз.
— Вот она, наконец! — воскликнул кудесник, и остальные столпились вокруг него, заглядывая, вниз. Они увидели долину, далеко внизу, и услышали шум воды, бурно струящейся по каменистому руслу на ее дне; а на склоне долины, за рекой, горели огни.
Бильбо никогда не мог забыть того, как они съезжали и скользили в сумерках по крутой тропинке, зигзагами спускавшейся в скрытую ото всех долину Ривенделля. Чем ниже они спускались, тем в воздухе становилось теплее, от аромата сосен у Хоббита кружилась голова, так что он то и дело покачивался и чуть не падал или не стукался носом о шею своего пони. Чем ниже они спускались, тем бодрее себя чувствовали. Сосны сменялись буками и дубами, и сумерки становились все мягче. Зеленая трава почти совсем потеряла цвет, когда они спустилась, наконец, на полянку недалеко от ручья.
«Гимм! Пахнет Эльфами!», — подумал Бильбо и взглянул на звезды: они горели ярким синим огнем. — И тут среди деревьев раздалась веселая песня, похожая на взрыв смеха: это Эльфы приветствовали своих гостей, хотя и не без насмешки над их странным видом, и особенно над бородами.
В сумерках Бильбо различал между деревьями Эльфов. Эльфы ему нравились, хотя он редко встречал их; но ему было с ними и немного страшно. Карлики с ними не в ладах. Даже такие умные Карлики, как Торин и его друзья, считают их неразумными (что очень неразумно с их стороны) или обижаются на их насмешки.
— Ну, ну! — произнес чей-то голос. — Смотрите только! Бильбо Хоббит верхом на пони! Вот красота!
— Чудеса, да и только! — подхватил другой. Потом из группы деревьев вышел один из Эльфов, высокий и стройный, и поклонился Гандальфу и Торину.
— Добро пожаловать в Ривенделль! — сказал он.
— Спасибо, — отозвался несколько ворчливо Торин; а Гандальф, спешившись, смешался с толпой Эльфов, весело беседуя с ними.
— Вы немного сбились с пути, — продолжал Эльф, — если хотели попасть на единственную тропу через реку, к дому на той стороне. Мы проводим вас туда, но вам лучше идти пешком, пока вы не минуете мост. Хотите ли вы остаться с нами и позабавиться пением или же спешите в дом? Там как раз готовится ужин, я слышу по запаху.
При всей своей усталости Бильбо охотно остался бы здесь. Пение Эльфов, да еще в июньскую ночь, — это не такой пустяк, чтобы пропустить без внимания. Ему хотелось бы также поговорить по душам с этим племенем, которое, по-видимому, хорошо знало его имя и все его дела, хотя он никогда еще не бывал здесь. Он думал, что интересно было бы также узнать их мнение о его приключении. Эльфы знают очень много, и обо всех новостях узнают так же быстро, как вода течет с гор, или даже быстрее.
Но Карлики торопились к ужину и не хотели задерживаться. Итак, они пошли дальше, ведя своих пони, пока не достигли дороги, приведшей их на берег реки; вода шумно мчалась в своем русле, как это всегда бывает с горными реками в летний вечер после того, как солнце долго сияло над снегом на далеких вершинах. Через реку был перекинут узкий каменный мост без перил, — талой узкий, что по нему мог пройти только один пони; и по этому мостику они должны были перейти через реку, гуськом и медленно ведя своих пони на поводу. Эльфы осветили берег яркими фонарями и провожали отряд веселой песней.
— Не окунай бороду в реку, дедушка! — кричали они Торину, который шел низко нагнувшись, почти на четвереньках. — Она и без поливки выросла достаточно!
— Смотрите, чтобы Бильбо не съел всех пышек! — вторили им другие. — Он и так слишком толст, чтобы пролезть в замочную скважину.
— Тише, тише, Добрый народ! И доброй ночи! — ответил им Гандальф, шедший последним. — У долин есть уши, а у некоторых Эльфов — слишком резвые языки. Доброй ночи!
И вот, наконец, все они приблизились к последнему убежищу и нашли его двери широко распахнутыми им навстречу.
Странное дело: о днях, прошедших приятно, и обо всех хороших событиях рассказать можно быстро, а слушать почти нечего: о том же, что переживать было неприятно и даже страшно, можно долго рассказывать и слушать. Торин со спутниками пробыли в доме Эльронда почти четырнадцать дней и никак не решались покинуть его. Бильбо с радостью остался бы здесь навсегда — даже если бы они не могли вернуть его обратно в его Хоббитову норку. И все же рассказывать об их пребывании там почти нечего.