детенышей, посадила их одного за другим себе на спину и
убежала.
Зверь, убитый пулей Каспара, оказался длинногубым
медведем, или медведем-губачом. Это название дано ему потому,
что он, хватая еду, сильно вытягивает губы.
Эти неуклюжие, безобразные звери очень умны, легко
поддаются дрессировке, поэтому их особенно ценят индийские
фокусники.
Шерсть у медведя-губача длинная, косматая, черного цвета,
и только на шее, над грудью, -- белое пятно в виде буквы "У".
Он почти не уступает размерами американскому черному медведю и
похож на него своими повадками. Этот зверь нападает на
человека, только когда его раздразнят или ранят, и, если бы
Карл успел уйти с ее пути, медведица не погналась бы за ним,
хотя выстрел Каспара и привел ее в ярость.
Без сомнения, не будь у Карла под рукой перца, медведь
"задал бы ему перцу". Едкий уксус, попав медведице в глаза,
ошеломил ее, и она пустилась наутек. Карл благодарил судьбу,
что ему удалось так дешево отделаться -- он потерял лишь
бутылку с настойкой красного перца.
Карл и Каспар стояли, рассматривая задушенных Фрицем
медвежат, когда громкий крик привлек их внимание. По-видимому,
это был крик Оссару. Шикари попал в беду, он громко вопил, и
можно было разобрать, что он кричит:
-- Помоги, саиб, помоги!
Что случилось с Оссару? Может быть, на него напал другой
медведь? Может быть, пантера или тигр? Во всяком случае,
требовалась их помощь, и Карл с Каспаром бросились в ту
сторону, откуда доносились крики. Карл успел схватить ружье, а
Каспар быстро зарядил свою двустволку.
В несколько секунд они добежали до Оссару и, к своей
величайшей радости, убедились, что никакого зверя поблизости
нет: ни медведя, ни пантеры, ни тигра. Но Оссару продолжал
громко взывать о помощи, и юноши с удивлением увидели, что он
пляшет на полянке, то наклоняя голову, то высоко подпрыгивая, и
размахивает руками, словно отбирается от невидимого врага.
Что это значило? Уж не сошел ли Оссару с ума? Он
проделывал такие уморительные прыжки и все движения его были
так комичны, что можно было подумать, что это пляшет клоун.
Если бы в голосе Оссару не звучал ужас, Карл и Каспар
разразились бы смехом. Но они видели, что шикари находится в
какой-то опасности, и им пришло в голову, что на него напала
ядовитая змея и, быть может, даже укусила его. Может быть, она
продолжает его кусать, забралась к нему под платье, поэтому ее
и не видно.
При этой мысли им стало не до смеха. Если так, надо
немедленно помочь бедняге, и, охваченные тревогой, юноши
бросились к нему.
Подбежав, они сразу поняли в чем дело и наконец увидели
врага, с которым сражался шикари. Вокруг головы Оссару витала
какая-то туманная дымка, окружавшая его словно ореолом, и,
присмотревшись, юноши обнаружили, что это пчелиный рой.
Все объяснилось. На Оссару напали пчелы -- вот почему он
так вопил и размахивал руками.
Карл и Каспар сдерживали смех, пока думали, что их друг
находится в опасности; но увидев, что на него напали только
пчелы, невольно разразились хохотом.
Оссару очень обидело, что спутники не сочувствуют его
несчастью. Укусы пчел раздражали его, а смех юношей еще больше
разозлил. Он решил их проучить и, ни слова не говоря, бросился
к ним, увлекая с собой пчелиный рой.
Неожиданный маневр проводника сразу же прекратил их хохот,
и тотчас братья стали выделывать такие же забавные прыжки.
Пчелы, заметив новых врагов, мгновенно разделились на три роя,
из которых каждый избрал себе жертву, так что теперь не только
Оссару, но и Карл и Каспар кувыркались на поляне, как настоящие
акробаты. Даже на Фрица напало несколько пчел, и он стал дико
метаться, кусая себе лапы как сумасшедший.
Карл и Каспар убедились на опыте, что в положении Оссару
не было ничего смешного. Лица у них были искусаны, и укусы
оказались очень болезненными. Кроме того, врагов было чересчур
много. Охотники начали испытывать не только боль, но и страх.
Как от них избавиться? Сколько они ни махали руками, никак
не удавалось отогнать пчел. Куда бы они ни бежали, разъяренные
насекомые следовали за ними, жужжа и яростно жаля.
Трудно сказать, чем бы кончилась эта сцена, если бы не
Оссару. Хитрый индус придумал спасительное средство и, крикнув
товарищам, чтобы они следовали за ним, бросился в лесную чащу.
Карл и Каспар устремились вслед за Оссару, спасаясь от
своих преследователей.
Через несколько минут Оссару очутился на берегу ручья; в
этом месте он был перегорожен обвалом и образовал глубокий
прудик. Оссару мгновенно прыгнул в воду. Юноши, отшвырнув
ружья, последовали его примеру, и все трое очутились по горло в
воде. Они то и дело погружались с головой в воду, потом снова
высовывались наружу. Наконец пчелы, видя, что жертвы от них
ускользнули, улетели обратно в лес.
Когда враги отступили, охотники вылезли на берег,
промокшие до нитки. Им хотелось посмеяться над своим
приключением, но боль отбивала всякую охоту к смеху; вконец
обескураженные, они направились к месту своей стоянки.
По дороге Оссару рассказал, чем было вызвано нападение
пчел. Услышав выстрел Каспара и шум, который поднялился, когда
Фриц схватился с медвежатами, он поспешил на помощь. Он бежал,
не глядя перед собой, и ударился головой о большое пчелиное
гнездо, висевшее на лиане. Гнездо было построено из глины и
лишь слегка прикреплено к лиане. Оссару тряхнул его так сильно,
что оно упало и раскололось; разъяренный рой сразу окружил
шикари. Тут он закричал, и Карл и Каспар прибежали на помощь.
Теперь им было стыдно, что они смеялись над Оссару. Вскоре
Оссару раздобыл в лесу какой-то травы; они смазали укушенные
места ее соком -- боль быстро утихла, и настроение у всех
улучшилось.
Материнская заботливость медведицы, спасавшей своих
детенышей от опасности, тронула охотников за растениями, и
теперь они начинали жалеть, что убили ее. Но дело было сделано,
и раскаиваться было поздно. К тому же Оссару рассказал, что
туземцы считают этих медведей вредными животными. Спускаясь из
своих горных убежищ или выходя из джунглей во время уборки
урожая, они причиняют больщой ущерб; нередко они забираются
прямо в сад и за одну ночь его опустошают. После его рассказа
совесть перестала мучить молодых охотников. Может быть,
рассуждали они, если бы эти медвежата выросли, они вместе с
матерью опустошили бы рисовое поле какого-нибудь бедного
крестьянина или фермера, и его семья впала бы в нищету.
Но по дороге они долго говорили о замечательном
материнском инстинкте медведицы. Карлу приходилось читать, что
и другие животные проявляют такое же материнское чувство,
например большой южноамериканский муравьед, опоссум и
большинство пород обезьян. Братья сошлись во мнении, что это
замечательное свойство животных доказывает, что даже самые
дикие из них способны испытывать нежные чувства.
В тот же день им случилось наблюдать еще один пример
материнской любви, но, к счастью, на этот раз обошлось без
трагической развязки.
Охотники кончили свой дневной переход и расположились на
опушке небольшой рощицы, в тени развесистого талаума --
разновидность магнолии с очень крупными листьями. Переход был
тяжелый, так как они подходили к подножию главной цепи
Гималаев. И хотя им казалось, что спусков было столько же,
сколько и подъемов, на самом деле они все время поднимались и к
вечеру находились уже на высоте более пяти тысяч футов над
равнинами Индии. Характер растительности изменился: они
вступили в леса магнолий, опоясывающие подножие этих гор. В
этой горной стране встречается больше всего разновидностей
замечательного семейства магнолий; целые леса магнолий
покрывают склоны нижних Гималаев. На высоте четырех -- восьми
тысяч футов магнолию с белыми цветами начинает вытеснять другая
разновидность -- с великолепными пурпурными цветами, -- это
самый красивый вид магнолии; нередко она одевает склоны холмов
сплошным пурпурным ковром. Нашим путникам встречались также
редкие виды каштанов, несколько видов дуба и лавра, но это были
не маленькие кустики, а высокие деревья с прямыми, гладкими
стволами, не уступающие по размерам дубу. В лесу попадались и
клены, и древовидные рододендроны до сорока футов высотой.
Ботаника удивляло смешение европейских и тропических
растительных форм. Береза, ива, ольха и орешник росли бок о бок
с диким бананом, пальмой Валлиха и гигантским бамбуком, а
крупные фиги различных сортов, меластомы, бальзамины, потосы,
перечные кусты и гигантские ползучие лианы и орхидеи росли
наряду с вероникой, ежевикой, незабудками и крапивой, столь
обычными на европейском лугу. Древовидные папоротники высоко
поднимались над обыкновенными папоротниками английских болот, и
целые лужайки были усыпаны дикой земляникой. Правда,
гималайская земляника не отличалась ни запахом, ни вкусом; зато
росшая здесь в изобилии желтая малина была одной из самых
вкусных ягод в этих горах.
Наши путники только что растянулись под великолепной
магнолией, чьи крупные, словно восковые цветы разливали в
воздухе чудесный аромат; они хотели отдохнуть несколько минут,
а затем заняться приготовлениями к ночлегу.
Occapy жевал бетель, а Карл и Каспар молча лежали,
оцепенев от усталости. Фриц тоже лежал на траве, высунув язык и
тяжело дыша после долгой беготни.
Вдруг Каспар схватил Карла за рукав и сказал торопливым
шепотом:
-- Смотри, Карл, смотри! Какая прелесть!
И он указал на животное, которое только что вышло из чащи
и остановилось у самой опушки. Это животное весьма походило на
лань и по своему общему облику и по размерам; стройные члены и
изящество очертаний говорили о близком родстве с этим видом. Но
оно сильно отличалось от лани своей окраской. Основной цвет
шерсти был тот же, но она была усеяна белоснежными пятнами,
придававшими ей очень нарядный вид. Животное несколько
напоминало молоденького олененка. Карл сразу узнал эту породу.
-- Пятнистый олень, -- ответил он тоже шепотом. -- Это
аксис. Смирно, Фриц, дай нам на него полюбоваться.
И в самом деле это был аксис, хорошо известный вид
индийского оленя, принадлежащий к азиатской породе оленей и
родственный замбару. В Восточной Азии имеется несколько видов
аксиса, более или менее пятнистых, но чаще всего они
встречаются в той местности, где сейчас проходили путники, -- в
районе Ганга и Брамапутры.
Каспар схватил Фрица и крепко его держал, и охотники
сидели, затаив дыхание, следя за движениями животного.
К их удивлению, из лесу вышел второй аксис, но совсем
маленький, и они сразу догадались, что это детеныш.
Это был крохотный олененок, всего нескольких дней от роду,
также пятнистый.
Не подозревая о присутствии путников, аксис стал спокойно
пастись на лугу. Олененок еще не умел щипать траву -- он играл
и прыгал вокруг матери совсем как козленок.
Охотники стали шепотом совещаться между собой. Оссару
хотелось раздобыть к ужину оленины, а олененок, конечно,
представлял собой лакомый кусок. Каспар стоял за то, чтобы его
убить, но мягкосердечный Карл запротестовал.
-- Пожалейте его! -- сказал он. -- Посмотри, брат, какие
они прелестные! Как мы жалели, когда убили медведицу, а об
оленях еще не так пожалеем!
Пока они спорили шепотом, на сцене появился новый
персонаж, заставивший охотников сразу позабыть о своих
кровожадных намерениях.
Это был зверь величиной с аксиса, но совсем на него не
похожий. Окраска его шерсти напоминала масть оленя, но была
несколько темнее; он также был пятнистый, однако представлял
поразительный контраст с оленем. Мы уже говорили, что пятна у
аксиса были белоснежные, а у этого зверя они были черные, как
смоль. Едва ли можно было их назвать пятнами. Хотя на
расстоянии они казались сплошными, но, присмотревшись, можно
было различить, что они имеют форму колец.
Зверь был низкорослый, с короткими, сильными лапами,
длинным, суживающимся к концу хвостом и кошачьей головой. Это
была пантера.
Охотники сразу же забыли об аксисе; они напряженно следили
за огромной пятнистой кошкой -- все трое узнали пантеру, после
льва и тигра самого опасного из азиатских хищников кошачьей
породы.
Им было известно, что индийская пантера нередко нападает
на человека, и потому ее появление никого не обрадовало. Юноши
крепче сжали ружья, а Оссару лук, готовясь выстрелить в
пантеру, если она подойдет к ним поближе.
Однако пантера не собиралась нападать на путников. Она
даже не подозревала об их присутствии. Все ее внимание было
поглощено аксисом, мясом которого -- или мясом олененка -- она
рассчитывала поужинать.
Пригнувшись к земле, она беззвучно приближалась к своей
жертве, крадучись вдоль опушки зарослей. Еще две-три секунды, и
она прыгнет, а между тем бедняжка аксис продолжал беспечно
пастись. Пантера уже присела, готовясь к прыжку, и в следующий
миг бросилась бы на оленя, но как раз в этот момент Каспар
чихнул. У него не было намерения предупредить аксиса: все трое
были так поглощены действиями пантеры, что им не могло это
прийти в голову. Может быть, чиханье было вызвано запахом
цветущих магнолий; во всяком случае, Каспар чихнул как нельзя
более кстати.
Услыхав этот звук, мать подняла голову и осмотрелась по
сторонам.
Взгляд ее упал на прижавшуюся к земле пантеру, и мигом она
прыгнула к олененку, схватила удивленного малыша в зубы,
кинулась, как стрела, через лужайку и скрылась в чаще джунглей.
Пантера не слыхала чиханья. Она прыгнула, но ей не удалось
схватить оленя. Она бросилась вдогонку, сделала новый прыжок --
опять неудача! Увидев, что добыча ускользает от нее, пантера,
как это делают все хищники кошачьей породы, отказалась от
дальнейшей погони. Повернув назад, она скрылась в чаще прежде,
чем в нее успели выстрелить, и больше ее не видели.
Вернувшись на место привала, Карл заявил, что Каспар
чихнул очень удачно. Каспар же уверял, что это была чистая
случайность, что он очень сожалеет о случившемся, так как это
помешало ему убить пантеру или добыть на ужин кусок оленины.
Много было написано и сказано в похвалу яркому солнцу и
синему небу тропиков. Путешественники красочно описывают
великолепные плоды, цветы и листву тропических лесов. Тот, кто
никогда не бывал в этих краях, мечтает о них, как о земном рае.
Ему кажется, что обитатели тропиков -- счастливейшие люди в
мире, и все представляется в розовом свете.
Но природа никогда не бывает слишком расточительной,
распределяя свои блага между различными странами, и, если
вдуматься, мы найдем, что эскимос, зябнущий в своей снежной
хижине, пожалуй, не менее счастлив, чем смуглый южанин,
покачивающийся в гамаке под сенью пальм и баньяна.
Растительность жаркого пояса роскошна, но там водится
множество всяких насекомых и гадов, поэтому жители жаркой
страны нередко испытывают еще больше неприятностей и страданий,
чем обитатели полярных областей.
Легче переносить недостаток растительной пищи и жестокий
холод, чем укусы насекомых и пресмыкающихся, которые так и
кишат между тропиками Рака и Козерога.
В тропической зоне Америки существуют целые области, где
человеку невозможно жить из-за обилия москитов, комаров,
муравьев и прочих насекомых.
Вот что пишет один крупный немецкий географ:
"Люди, которым не случалось плавать по рекам
экваториальной Америки, не могут себе представить, какие
мучения приходится там терпеть день и ночь от москитов,
санкудо, хехенов и темпранеро; они облепляют вам лицо и руки,
прокалывают одежду своими длинными, иглообразными хоботками,
забираются в рот и в нос, вызывая кашель и чиханье, как только
вы попытаетесь говорить на открытом воздухе.
Когда в воздухе кишат ядовитые насекомые, всегда кажется
жарче, чем на самом деле. Нас страшно мучили днем москиты и
хехены (маленькие ядовитые мошки), а ночью санкудо, крупные
комары, которых боятся даже туземцы.
В различные часы дня на вас нападают различные виды. Но
когда одни из них улетают, другие не сразу прилетают им на
смену, и у вас есть несколько минут отдыха -- иногда до
четверти часа. С половины седьмого утра до пяти часов пополудни
воздух полон москитов. За час до захода солнца москитов сменяют
мелкие комарики, называемые темпранеро; они появляются и на
восходе солнца. Их нападение продолжается полтора часа, и между
шестью и семью часами вечера они исчезают. После краткой
передышки вы чувствуете, что на вас напали санкудо -- другой
вид комара, с очень длинными ножками. Уколы санкудо, хоботок
которого снабжен остроконечными присосками, особенно
болезненны, и после них опухоль держится несколько недель.
Спасаясь от этих крохотных мучителей, туземцы прибегают к
самым странным мерам. В Майпуре индейцы на ночь уходят из
селения и спят на островках среди речных порогов. Там они
наслаждаются отдыхом, так как водяные пары имеют свойство
отгонять москитов.
Возле устья Рио-Унаре несчастные туземцы зарываются в
песок, оставляя снаружи только голову, накрытую платком, и так
проводят ночь. "
Невероятные мучения пришлось претерпеть нашим охотникам за
растениями, когда они шли по сырым лесам нижних Гималаев. Ночью
и днем в воздухе тучами носились крупные и мелкие мотыльки,
светляки, крылатые муравьи, майские мухи, уховертки, жуки и
долгоножки. Каждый миг их кусали муравьи или москиты или же
нападали крупные отвратительные клещи, какие кишат в бамбуковых
зарослях. Пробираясь в лесу, совершенно невозможно их избежать.
Они забираются под одежду, иногда сразу по нескольку штук,
незаметно, без всякой боли прокусывают кожу и вонзают глубоко в
тело зазубренный хоботок. Такого клеща можно извлечь лишь с
большим трудом, и это чрезвычайно болезненная операция.
Но самое ужасное мучение им пришлось испытать на другой
день после приключения с медведем и пчелами. Они прошли с утра
много миль и, когда жара стала нестерпимой, решили отдохнуть
немного, пока не спадет зной. Сложив на землю багаж, все трое
растянулись на траве возле маленького ручейка, в тени
раскидистого дерева.
Они сильно устали, от зноя клонило ко сну, и вскоре все
трое уснули.
Каспар проснулся первым. Сон его был беспокоен. Москиты
или какие-то другие насекомые все время кусали его и не давали
крепко уснуть. Наконец он очнулся и сел. Товарищи еще спали.
Глаза Каспара случайно остановились на Оссару, тело которого
было больше чем наполовину обнажено: ситцевый балахон
распахнулся, и виднелась грудь, а ноги были голые, ибо шикари,
шагая по мокрой траве, закатал штаны. Каково же было изумление
Каспара, когда он увидел, что торс и ноги Оссару усеяны черными
и красными пятнами, причем последние явно были пятнами крови!
Каспар заметил, что некоторые из черных пятен шевелились, то
удлиняясь, то сокращаясь; присмотревшись к ним внимательнее, он
понял, что это такое. Это были пиявки. Оссару был покрыт
пиявками.
Каспар вскрикнул так громко, что сразу разбудил своих
спутников.
Оссару был крайне раздосадован, но Карлу с Каспаром было
некогда ему сочувствовать, ибо, осмотревшись, они увидели, что
сами с ног до головы покрыты ползучими кровопийцами.
Трудно описать сцену, которая последовала за этим
открытием. Все трое сбросили с себя одежду и принялись
вытаскивать пиявок пальцами -- это единственный способ от них
избавиться; добрых полчаса они вынимали одну за другой.
Покончив с этим, быстро оделись и пустились в путь, стремясь
поскорее уйти из этого опасного района.
Сухопутные пиявки -- самый ужасный бич экваториального
пояса Азии. Они прямо кишат в сырых лесах по склонам Гималаев,
причем встречаются даже на высоте десяти тысяч футов.
Встречаются они также в горных лесах на Цейлоне, Суматре и
в некоторых частях Индии. В Гималаях на незначительной высоте
попадаются крупные желтые особи, выше трех тысяч футов --
мелкие черные особи. Эти пиявки не только отвратительны, но и
опасны. Нередко они заползают людям в нос, горло, попадают в
желудок, вызывая ужасные боли и даже смерть. Скот также
подвергается нападению, и в результате погибают сотни голов.
Уберечься от них, путешествуя в этих лесах, почти
невозможно. Если путник сядет хоть на минуту, пиявки незаметно
наползают на него. Они двигаются с поразительной быстротой и
обладают способностью очень сильно растягиваться и сокращаться.
Растянувшись, они становятся похожи на нитку, но тотчас же
могут сжаться в горошину. Это позволяет им быстро передвигаться
с места на место и проникать в самые маленькие отверстия.
Говорят, у них очень острое обоняние, и они сразу чуют
человека, как только oн сядет. Они сползаются со всех сторон, и
через несколько минут их оказывается на человеке чуть ли не
сотня.
Особенно много их в сырых, тенистых лесах; они покрывают
листья, увлажненные росой. Во время дождя они так и кишат на
тропинках; в сухую же погоду они прячутся в руслах ручьев и в
темной чаще.
Эти жадные проворные маленькие хищники буквально изводят
путешественников: забираются в волосы, виснут на ресницах,
ползают по ногам, по спине, присасываются к подошвам ног. Если
их не сорвать, они сосут кровь, пока не отвалятся. Нередко,
окончив дневной переход, путешественник обнаруживает, что
сапоги у него полны этих гнусных тварей. Причиненные ими раны
вначале не болят, но потом образуются язвы, не заживающие по
месяцам; шрамы остаются на несколько лет.
Известно немало средств против них. Натирают тело табачным
соком или посыпают одежду табачной пылью, но если приходится
идти сквозь сырые леса и высокую влажную траву, то табачный сок
быстро смывается, и так надоедает им натираться, что
большинство путешественников предпочитают носить сапоги с
высокими голенищами.
Еще несколько дней пути -- и наши путники вышли из леса.
Они снова увидели уходящие в облака снежные вершины
центрального хребта. Я говорю -- снова, ибо они уже видели эти
вершины, находясь более чем в сотне миль от них на равнинах
Индии, но, когда они приблизились к ним и проходили через
предгорья, снеговых гор не было видно.
Это явление может показаться странным, но легко объяснимо.
Стоя перед домом, вы не увидите шпиля церкви, находящейся
позади него, а если отойдете подальше, сразу заметите высокий
шпиль.
Так происходит и с горами. Самые высокие их вершины видны
издали, но, когда вы подойдете поближе, более низкие цепи или
предгорья заслоняют гигантов, и, лишь миновав их или поднявшись
над ними, можно снова увидеть снеговые горы.
Наши путники теперь любовались снежными вершинами
Гималаев; некоторые из них поднимаются на высоту пяти миль над
уровнем моря, а две-три -- даже выше.
Охотники за растениями не собирались подниматься на
вершину этих гигантских гор. Им было известно, что на такой
высоте человек едва ли может жить. Однако Карл решил подняться
до такой высоты, на какую поднимаются растения, ибо рассчитывал
найти некоторые редкие виды у самой снеговой линии.
Действительно, в зоне, которую можно назвать "полярной зоной
Гималаев", растет несколько видов прекрасных рододендронов,
можжевельников и сосен.
Итак, путники продвигались вперед, с каждым днем
поднимаясь все выше и проникая все дальше в глубь Гималаев.
Несколько дней путники пробирались по диким, пустынным,
совершенно необитаемым долинам; однако у них не было недостатка
в еде, так как в долинах встречалось множество животных
различных пород, и опытным охотникам ничего не стоило раздобыть
дичи. Они встретили талина -- разновидность дикой козы, самец
которой весит до трехсот фунтов. Они застрелили также двух
диких овец, называемых "беррелл", и горала -- эту серну
"индийских Альп".
Следует отметить, что в широко раскинувшихся Гималайских
горах, так же как в высокогорных степях Азии, обитает немало
видов диких овец и коз, а также оленей, серн и антилоп, еще не
описанных натуралистами. То немногое, что о них известно,
почерпнуто из записей предприимчивых охотников-англичан. Можно
насчитать около двенадцати азиатских видов диких овец и столько
же видов диких коз. Когда Азия будет тщательно исследована
учеными, к списку жвачных прибавится немало новых названий.
Почти в каждой обширной долине или на горном хребте обитает
особая порода овец или коз. Одни живут в густых лесах, другие
-- в редких. Одни предпочитают травянистые склоны, другие --
голые скалистые обрывы. Есть и такие, которые живут на границе
растительности, проводя большую часть жизни в области вечных
снегов. К ним относятся знаменитый каменный козел и крупный
дикий баран -- архар.
Но особенно интересовало путников небольшое создание,
называемое мускусной кабаргой. Это животное имеет свойство
выделять ароматичное вещество -- мускус, поэтому на него
усиленно охотятся. Оно обитает в Гималаях начиная с высоты
восьми тысяч футов до границы вечных снегов. И местные охотники
живут исключительно охотой на кабаргу; добывая мускус, они
отвозят его на равнину и продают купцам. Мускусная кабарга
вдвое меньше нашего красного оленя; она буровато-серой масти,
пятнистая, причем задняя половина тела темнее передней. Голова
убежала.
Зверь, убитый пулей Каспара, оказался длинногубым
медведем, или медведем-губачом. Это название дано ему потому,
что он, хватая еду, сильно вытягивает губы.
Эти неуклюжие, безобразные звери очень умны, легко
поддаются дрессировке, поэтому их особенно ценят индийские
фокусники.
Шерсть у медведя-губача длинная, косматая, черного цвета,
и только на шее, над грудью, -- белое пятно в виде буквы "У".
Он почти не уступает размерами американскому черному медведю и
похож на него своими повадками. Этот зверь нападает на
человека, только когда его раздразнят или ранят, и, если бы
Карл успел уйти с ее пути, медведица не погналась бы за ним,
хотя выстрел Каспара и привел ее в ярость.
Без сомнения, не будь у Карла под рукой перца, медведь
"задал бы ему перцу". Едкий уксус, попав медведице в глаза,
ошеломил ее, и она пустилась наутек. Карл благодарил судьбу,
что ему удалось так дешево отделаться -- он потерял лишь
бутылку с настойкой красного перца.
Карл и Каспар стояли, рассматривая задушенных Фрицем
медвежат, когда громкий крик привлек их внимание. По-видимому,
это был крик Оссару. Шикари попал в беду, он громко вопил, и
можно было разобрать, что он кричит:
-- Помоги, саиб, помоги!
Что случилось с Оссару? Может быть, на него напал другой
медведь? Может быть, пантера или тигр? Во всяком случае,
требовалась их помощь, и Карл с Каспаром бросились в ту
сторону, откуда доносились крики. Карл успел схватить ружье, а
Каспар быстро зарядил свою двустволку.
В несколько секунд они добежали до Оссару и, к своей
величайшей радости, убедились, что никакого зверя поблизости
нет: ни медведя, ни пантеры, ни тигра. Но Оссару продолжал
громко взывать о помощи, и юноши с удивлением увидели, что он
пляшет на полянке, то наклоняя голову, то высоко подпрыгивая, и
размахивает руками, словно отбирается от невидимого врага.
Что это значило? Уж не сошел ли Оссару с ума? Он
проделывал такие уморительные прыжки и все движения его были
так комичны, что можно было подумать, что это пляшет клоун.
Если бы в голосе Оссару не звучал ужас, Карл и Каспар
разразились бы смехом. Но они видели, что шикари находится в
какой-то опасности, и им пришло в голову, что на него напала
ядовитая змея и, быть может, даже укусила его. Может быть, она
продолжает его кусать, забралась к нему под платье, поэтому ее
и не видно.
При этой мысли им стало не до смеха. Если так, надо
немедленно помочь бедняге, и, охваченные тревогой, юноши
бросились к нему.
Подбежав, они сразу поняли в чем дело и наконец увидели
врага, с которым сражался шикари. Вокруг головы Оссару витала
какая-то туманная дымка, окружавшая его словно ореолом, и,
присмотревшись, юноши обнаружили, что это пчелиный рой.
Все объяснилось. На Оссару напали пчелы -- вот почему он
так вопил и размахивал руками.
Карл и Каспар сдерживали смех, пока думали, что их друг
находится в опасности; но увидев, что на него напали только
пчелы, невольно разразились хохотом.
Оссару очень обидело, что спутники не сочувствуют его
несчастью. Укусы пчел раздражали его, а смех юношей еще больше
разозлил. Он решил их проучить и, ни слова не говоря, бросился
к ним, увлекая с собой пчелиный рой.
Неожиданный маневр проводника сразу же прекратил их хохот,
и тотчас братья стали выделывать такие же забавные прыжки.
Пчелы, заметив новых врагов, мгновенно разделились на три роя,
из которых каждый избрал себе жертву, так что теперь не только
Оссару, но и Карл и Каспар кувыркались на поляне, как настоящие
акробаты. Даже на Фрица напало несколько пчел, и он стал дико
метаться, кусая себе лапы как сумасшедший.
Карл и Каспар убедились на опыте, что в положении Оссару
не было ничего смешного. Лица у них были искусаны, и укусы
оказались очень болезненными. Кроме того, врагов было чересчур
много. Охотники начали испытывать не только боль, но и страх.
Как от них избавиться? Сколько они ни махали руками, никак
не удавалось отогнать пчел. Куда бы они ни бежали, разъяренные
насекомые следовали за ними, жужжа и яростно жаля.
Трудно сказать, чем бы кончилась эта сцена, если бы не
Оссару. Хитрый индус придумал спасительное средство и, крикнув
товарищам, чтобы они следовали за ним, бросился в лесную чащу.
Карл и Каспар устремились вслед за Оссару, спасаясь от
своих преследователей.
Через несколько минут Оссару очутился на берегу ручья; в
этом месте он был перегорожен обвалом и образовал глубокий
прудик. Оссару мгновенно прыгнул в воду. Юноши, отшвырнув
ружья, последовали его примеру, и все трое очутились по горло в
воде. Они то и дело погружались с головой в воду, потом снова
высовывались наружу. Наконец пчелы, видя, что жертвы от них
ускользнули, улетели обратно в лес.
Когда враги отступили, охотники вылезли на берег,
промокшие до нитки. Им хотелось посмеяться над своим
приключением, но боль отбивала всякую охоту к смеху; вконец
обескураженные, они направились к месту своей стоянки.
По дороге Оссару рассказал, чем было вызвано нападение
пчел. Услышав выстрел Каспара и шум, который поднялился, когда
Фриц схватился с медвежатами, он поспешил на помощь. Он бежал,
не глядя перед собой, и ударился головой о большое пчелиное
гнездо, висевшее на лиане. Гнездо было построено из глины и
лишь слегка прикреплено к лиане. Оссару тряхнул его так сильно,
что оно упало и раскололось; разъяренный рой сразу окружил
шикари. Тут он закричал, и Карл и Каспар прибежали на помощь.
Теперь им было стыдно, что они смеялись над Оссару. Вскоре
Оссару раздобыл в лесу какой-то травы; они смазали укушенные
места ее соком -- боль быстро утихла, и настроение у всех
улучшилось.
Материнская заботливость медведицы, спасавшей своих
детенышей от опасности, тронула охотников за растениями, и
теперь они начинали жалеть, что убили ее. Но дело было сделано,
и раскаиваться было поздно. К тому же Оссару рассказал, что
туземцы считают этих медведей вредными животными. Спускаясь из
своих горных убежищ или выходя из джунглей во время уборки
урожая, они причиняют больщой ущерб; нередко они забираются
прямо в сад и за одну ночь его опустошают. После его рассказа
совесть перестала мучить молодых охотников. Может быть,
рассуждали они, если бы эти медвежата выросли, они вместе с
матерью опустошили бы рисовое поле какого-нибудь бедного
крестьянина или фермера, и его семья впала бы в нищету.
Но по дороге они долго говорили о замечательном
материнском инстинкте медведицы. Карлу приходилось читать, что
и другие животные проявляют такое же материнское чувство,
например большой южноамериканский муравьед, опоссум и
большинство пород обезьян. Братья сошлись во мнении, что это
замечательное свойство животных доказывает, что даже самые
дикие из них способны испытывать нежные чувства.
В тот же день им случилось наблюдать еще один пример
материнской любви, но, к счастью, на этот раз обошлось без
трагической развязки.
Охотники кончили свой дневной переход и расположились на
опушке небольшой рощицы, в тени развесистого талаума --
разновидность магнолии с очень крупными листьями. Переход был
тяжелый, так как они подходили к подножию главной цепи
Гималаев. И хотя им казалось, что спусков было столько же,
сколько и подъемов, на самом деле они все время поднимались и к
вечеру находились уже на высоте более пяти тысяч футов над
равнинами Индии. Характер растительности изменился: они
вступили в леса магнолий, опоясывающие подножие этих гор. В
этой горной стране встречается больше всего разновидностей
замечательного семейства магнолий; целые леса магнолий
покрывают склоны нижних Гималаев. На высоте четырех -- восьми
тысяч футов магнолию с белыми цветами начинает вытеснять другая
разновидность -- с великолепными пурпурными цветами, -- это
самый красивый вид магнолии; нередко она одевает склоны холмов
сплошным пурпурным ковром. Нашим путникам встречались также
редкие виды каштанов, несколько видов дуба и лавра, но это были
не маленькие кустики, а высокие деревья с прямыми, гладкими
стволами, не уступающие по размерам дубу. В лесу попадались и
клены, и древовидные рододендроны до сорока футов высотой.
Ботаника удивляло смешение европейских и тропических
растительных форм. Береза, ива, ольха и орешник росли бок о бок
с диким бананом, пальмой Валлиха и гигантским бамбуком, а
крупные фиги различных сортов, меластомы, бальзамины, потосы,
перечные кусты и гигантские ползучие лианы и орхидеи росли
наряду с вероникой, ежевикой, незабудками и крапивой, столь
обычными на европейском лугу. Древовидные папоротники высоко
поднимались над обыкновенными папоротниками английских болот, и
целые лужайки были усыпаны дикой земляникой. Правда,
гималайская земляника не отличалась ни запахом, ни вкусом; зато
росшая здесь в изобилии желтая малина была одной из самых
вкусных ягод в этих горах.
Наши путники только что растянулись под великолепной
магнолией, чьи крупные, словно восковые цветы разливали в
воздухе чудесный аромат; они хотели отдохнуть несколько минут,
а затем заняться приготовлениями к ночлегу.
Occapy жевал бетель, а Карл и Каспар молча лежали,
оцепенев от усталости. Фриц тоже лежал на траве, высунув язык и
тяжело дыша после долгой беготни.
Вдруг Каспар схватил Карла за рукав и сказал торопливым
шепотом:
-- Смотри, Карл, смотри! Какая прелесть!
И он указал на животное, которое только что вышло из чащи
и остановилось у самой опушки. Это животное весьма походило на
лань и по своему общему облику и по размерам; стройные члены и
изящество очертаний говорили о близком родстве с этим видом. Но
оно сильно отличалось от лани своей окраской. Основной цвет
шерсти был тот же, но она была усеяна белоснежными пятнами,
придававшими ей очень нарядный вид. Животное несколько
напоминало молоденького олененка. Карл сразу узнал эту породу.
-- Пятнистый олень, -- ответил он тоже шепотом. -- Это
аксис. Смирно, Фриц, дай нам на него полюбоваться.
И в самом деле это был аксис, хорошо известный вид
индийского оленя, принадлежащий к азиатской породе оленей и
родственный замбару. В Восточной Азии имеется несколько видов
аксиса, более или менее пятнистых, но чаще всего они
встречаются в той местности, где сейчас проходили путники, -- в
районе Ганга и Брамапутры.
Каспар схватил Фрица и крепко его держал, и охотники
сидели, затаив дыхание, следя за движениями животного.
К их удивлению, из лесу вышел второй аксис, но совсем
маленький, и они сразу догадались, что это детеныш.
Это был крохотный олененок, всего нескольких дней от роду,
также пятнистый.
Не подозревая о присутствии путников, аксис стал спокойно
пастись на лугу. Олененок еще не умел щипать траву -- он играл
и прыгал вокруг матери совсем как козленок.
Охотники стали шепотом совещаться между собой. Оссару
хотелось раздобыть к ужину оленины, а олененок, конечно,
представлял собой лакомый кусок. Каспар стоял за то, чтобы его
убить, но мягкосердечный Карл запротестовал.
-- Пожалейте его! -- сказал он. -- Посмотри, брат, какие
они прелестные! Как мы жалели, когда убили медведицу, а об
оленях еще не так пожалеем!
Пока они спорили шепотом, на сцене появился новый
персонаж, заставивший охотников сразу позабыть о своих
кровожадных намерениях.
Это был зверь величиной с аксиса, но совсем на него не
похожий. Окраска его шерсти напоминала масть оленя, но была
несколько темнее; он также был пятнистый, однако представлял
поразительный контраст с оленем. Мы уже говорили, что пятна у
аксиса были белоснежные, а у этого зверя они были черные, как
смоль. Едва ли можно было их назвать пятнами. Хотя на
расстоянии они казались сплошными, но, присмотревшись, можно
было различить, что они имеют форму колец.
Зверь был низкорослый, с короткими, сильными лапами,
длинным, суживающимся к концу хвостом и кошачьей головой. Это
была пантера.
Охотники сразу же забыли об аксисе; они напряженно следили
за огромной пятнистой кошкой -- все трое узнали пантеру, после
льва и тигра самого опасного из азиатских хищников кошачьей
породы.
Им было известно, что индийская пантера нередко нападает
на человека, и потому ее появление никого не обрадовало. Юноши
крепче сжали ружья, а Оссару лук, готовясь выстрелить в
пантеру, если она подойдет к ним поближе.
Однако пантера не собиралась нападать на путников. Она
даже не подозревала об их присутствии. Все ее внимание было
поглощено аксисом, мясом которого -- или мясом олененка -- она
рассчитывала поужинать.
Пригнувшись к земле, она беззвучно приближалась к своей
жертве, крадучись вдоль опушки зарослей. Еще две-три секунды, и
она прыгнет, а между тем бедняжка аксис продолжал беспечно
пастись. Пантера уже присела, готовясь к прыжку, и в следующий
миг бросилась бы на оленя, но как раз в этот момент Каспар
чихнул. У него не было намерения предупредить аксиса: все трое
были так поглощены действиями пантеры, что им не могло это
прийти в голову. Может быть, чиханье было вызвано запахом
цветущих магнолий; во всяком случае, Каспар чихнул как нельзя
более кстати.
Услыхав этот звук, мать подняла голову и осмотрелась по
сторонам.
Взгляд ее упал на прижавшуюся к земле пантеру, и мигом она
прыгнула к олененку, схватила удивленного малыша в зубы,
кинулась, как стрела, через лужайку и скрылась в чаще джунглей.
Пантера не слыхала чиханья. Она прыгнула, но ей не удалось
схватить оленя. Она бросилась вдогонку, сделала новый прыжок --
опять неудача! Увидев, что добыча ускользает от нее, пантера,
как это делают все хищники кошачьей породы, отказалась от
дальнейшей погони. Повернув назад, она скрылась в чаще прежде,
чем в нее успели выстрелить, и больше ее не видели.
Вернувшись на место привала, Карл заявил, что Каспар
чихнул очень удачно. Каспар же уверял, что это была чистая
случайность, что он очень сожалеет о случившемся, так как это
помешало ему убить пантеру или добыть на ужин кусок оленины.
Много было написано и сказано в похвалу яркому солнцу и
синему небу тропиков. Путешественники красочно описывают
великолепные плоды, цветы и листву тропических лесов. Тот, кто
никогда не бывал в этих краях, мечтает о них, как о земном рае.
Ему кажется, что обитатели тропиков -- счастливейшие люди в
мире, и все представляется в розовом свете.
Но природа никогда не бывает слишком расточительной,
распределяя свои блага между различными странами, и, если
вдуматься, мы найдем, что эскимос, зябнущий в своей снежной
хижине, пожалуй, не менее счастлив, чем смуглый южанин,
покачивающийся в гамаке под сенью пальм и баньяна.
Растительность жаркого пояса роскошна, но там водится
множество всяких насекомых и гадов, поэтому жители жаркой
страны нередко испытывают еще больше неприятностей и страданий,
чем обитатели полярных областей.
Легче переносить недостаток растительной пищи и жестокий
холод, чем укусы насекомых и пресмыкающихся, которые так и
кишат между тропиками Рака и Козерога.
В тропической зоне Америки существуют целые области, где
человеку невозможно жить из-за обилия москитов, комаров,
муравьев и прочих насекомых.
Вот что пишет один крупный немецкий географ:
"Люди, которым не случалось плавать по рекам
экваториальной Америки, не могут себе представить, какие
мучения приходится там терпеть день и ночь от москитов,
санкудо, хехенов и темпранеро; они облепляют вам лицо и руки,
прокалывают одежду своими длинными, иглообразными хоботками,
забираются в рот и в нос, вызывая кашель и чиханье, как только
вы попытаетесь говорить на открытом воздухе.
Когда в воздухе кишат ядовитые насекомые, всегда кажется
жарче, чем на самом деле. Нас страшно мучили днем москиты и
хехены (маленькие ядовитые мошки), а ночью санкудо, крупные
комары, которых боятся даже туземцы.
В различные часы дня на вас нападают различные виды. Но
когда одни из них улетают, другие не сразу прилетают им на
смену, и у вас есть несколько минут отдыха -- иногда до
четверти часа. С половины седьмого утра до пяти часов пополудни
воздух полон москитов. За час до захода солнца москитов сменяют
мелкие комарики, называемые темпранеро; они появляются и на
восходе солнца. Их нападение продолжается полтора часа, и между
шестью и семью часами вечера они исчезают. После краткой
передышки вы чувствуете, что на вас напали санкудо -- другой
вид комара, с очень длинными ножками. Уколы санкудо, хоботок
которого снабжен остроконечными присосками, особенно
болезненны, и после них опухоль держится несколько недель.
Спасаясь от этих крохотных мучителей, туземцы прибегают к
самым странным мерам. В Майпуре индейцы на ночь уходят из
селения и спят на островках среди речных порогов. Там они
наслаждаются отдыхом, так как водяные пары имеют свойство
отгонять москитов.
Возле устья Рио-Унаре несчастные туземцы зарываются в
песок, оставляя снаружи только голову, накрытую платком, и так
проводят ночь. "
Невероятные мучения пришлось претерпеть нашим охотникам за
растениями, когда они шли по сырым лесам нижних Гималаев. Ночью
и днем в воздухе тучами носились крупные и мелкие мотыльки,
светляки, крылатые муравьи, майские мухи, уховертки, жуки и
долгоножки. Каждый миг их кусали муравьи или москиты или же
нападали крупные отвратительные клещи, какие кишат в бамбуковых
зарослях. Пробираясь в лесу, совершенно невозможно их избежать.
Они забираются под одежду, иногда сразу по нескольку штук,
незаметно, без всякой боли прокусывают кожу и вонзают глубоко в
тело зазубренный хоботок. Такого клеща можно извлечь лишь с
большим трудом, и это чрезвычайно болезненная операция.
Но самое ужасное мучение им пришлось испытать на другой
день после приключения с медведем и пчелами. Они прошли с утра
много миль и, когда жара стала нестерпимой, решили отдохнуть
немного, пока не спадет зной. Сложив на землю багаж, все трое
растянулись на траве возле маленького ручейка, в тени
раскидистого дерева.
Они сильно устали, от зноя клонило ко сну, и вскоре все
трое уснули.
Каспар проснулся первым. Сон его был беспокоен. Москиты
или какие-то другие насекомые все время кусали его и не давали
крепко уснуть. Наконец он очнулся и сел. Товарищи еще спали.
Глаза Каспара случайно остановились на Оссару, тело которого
было больше чем наполовину обнажено: ситцевый балахон
распахнулся, и виднелась грудь, а ноги были голые, ибо шикари,
шагая по мокрой траве, закатал штаны. Каково же было изумление
Каспара, когда он увидел, что торс и ноги Оссару усеяны черными
и красными пятнами, причем последние явно были пятнами крови!
Каспар заметил, что некоторые из черных пятен шевелились, то
удлиняясь, то сокращаясь; присмотревшись к ним внимательнее, он
понял, что это такое. Это были пиявки. Оссару был покрыт
пиявками.
Каспар вскрикнул так громко, что сразу разбудил своих
спутников.
Оссару был крайне раздосадован, но Карлу с Каспаром было
некогда ему сочувствовать, ибо, осмотревшись, они увидели, что
сами с ног до головы покрыты ползучими кровопийцами.
Трудно описать сцену, которая последовала за этим
открытием. Все трое сбросили с себя одежду и принялись
вытаскивать пиявок пальцами -- это единственный способ от них
избавиться; добрых полчаса они вынимали одну за другой.
Покончив с этим, быстро оделись и пустились в путь, стремясь
поскорее уйти из этого опасного района.
Сухопутные пиявки -- самый ужасный бич экваториального
пояса Азии. Они прямо кишат в сырых лесах по склонам Гималаев,
причем встречаются даже на высоте десяти тысяч футов.
Встречаются они также в горных лесах на Цейлоне, Суматре и
в некоторых частях Индии. В Гималаях на незначительной высоте
попадаются крупные желтые особи, выше трех тысяч футов --
мелкие черные особи. Эти пиявки не только отвратительны, но и
опасны. Нередко они заползают людям в нос, горло, попадают в
желудок, вызывая ужасные боли и даже смерть. Скот также
подвергается нападению, и в результате погибают сотни голов.
Уберечься от них, путешествуя в этих лесах, почти
невозможно. Если путник сядет хоть на минуту, пиявки незаметно
наползают на него. Они двигаются с поразительной быстротой и
обладают способностью очень сильно растягиваться и сокращаться.
Растянувшись, они становятся похожи на нитку, но тотчас же
могут сжаться в горошину. Это позволяет им быстро передвигаться
с места на место и проникать в самые маленькие отверстия.
Говорят, у них очень острое обоняние, и они сразу чуют
человека, как только oн сядет. Они сползаются со всех сторон, и
через несколько минут их оказывается на человеке чуть ли не
сотня.
Особенно много их в сырых, тенистых лесах; они покрывают
листья, увлажненные росой. Во время дождя они так и кишат на
тропинках; в сухую же погоду они прячутся в руслах ручьев и в
темной чаще.
Эти жадные проворные маленькие хищники буквально изводят
путешественников: забираются в волосы, виснут на ресницах,
ползают по ногам, по спине, присасываются к подошвам ног. Если
их не сорвать, они сосут кровь, пока не отвалятся. Нередко,
окончив дневной переход, путешественник обнаруживает, что
сапоги у него полны этих гнусных тварей. Причиненные ими раны
вначале не болят, но потом образуются язвы, не заживающие по
месяцам; шрамы остаются на несколько лет.
Известно немало средств против них. Натирают тело табачным
соком или посыпают одежду табачной пылью, но если приходится
идти сквозь сырые леса и высокую влажную траву, то табачный сок
быстро смывается, и так надоедает им натираться, что
большинство путешественников предпочитают носить сапоги с
высокими голенищами.
Еще несколько дней пути -- и наши путники вышли из леса.
Они снова увидели уходящие в облака снежные вершины
центрального хребта. Я говорю -- снова, ибо они уже видели эти
вершины, находясь более чем в сотне миль от них на равнинах
Индии, но, когда они приблизились к ним и проходили через
предгорья, снеговых гор не было видно.
Это явление может показаться странным, но легко объяснимо.
Стоя перед домом, вы не увидите шпиля церкви, находящейся
позади него, а если отойдете подальше, сразу заметите высокий
шпиль.
Так происходит и с горами. Самые высокие их вершины видны
издали, но, когда вы подойдете поближе, более низкие цепи или
предгорья заслоняют гигантов, и, лишь миновав их или поднявшись
над ними, можно снова увидеть снеговые горы.
Наши путники теперь любовались снежными вершинами
Гималаев; некоторые из них поднимаются на высоту пяти миль над
уровнем моря, а две-три -- даже выше.
Охотники за растениями не собирались подниматься на
вершину этих гигантских гор. Им было известно, что на такой
высоте человек едва ли может жить. Однако Карл решил подняться
до такой высоты, на какую поднимаются растения, ибо рассчитывал
найти некоторые редкие виды у самой снеговой линии.
Действительно, в зоне, которую можно назвать "полярной зоной
Гималаев", растет несколько видов прекрасных рододендронов,
можжевельников и сосен.
Итак, путники продвигались вперед, с каждым днем
поднимаясь все выше и проникая все дальше в глубь Гималаев.
Несколько дней путники пробирались по диким, пустынным,
совершенно необитаемым долинам; однако у них не было недостатка
в еде, так как в долинах встречалось множество животных
различных пород, и опытным охотникам ничего не стоило раздобыть
дичи. Они встретили талина -- разновидность дикой козы, самец
которой весит до трехсот фунтов. Они застрелили также двух
диких овец, называемых "беррелл", и горала -- эту серну
"индийских Альп".
Следует отметить, что в широко раскинувшихся Гималайских
горах, так же как в высокогорных степях Азии, обитает немало
видов диких овец и коз, а также оленей, серн и антилоп, еще не
описанных натуралистами. То немногое, что о них известно,
почерпнуто из записей предприимчивых охотников-англичан. Можно
насчитать около двенадцати азиатских видов диких овец и столько
же видов диких коз. Когда Азия будет тщательно исследована
учеными, к списку жвачных прибавится немало новых названий.
Почти в каждой обширной долине или на горном хребте обитает
особая порода овец или коз. Одни живут в густых лесах, другие
-- в редких. Одни предпочитают травянистые склоны, другие --
голые скалистые обрывы. Есть и такие, которые живут на границе
растительности, проводя большую часть жизни в области вечных
снегов. К ним относятся знаменитый каменный козел и крупный
дикий баран -- архар.
Но особенно интересовало путников небольшое создание,
называемое мускусной кабаргой. Это животное имеет свойство
выделять ароматичное вещество -- мускус, поэтому на него
усиленно охотятся. Оно обитает в Гималаях начиная с высоты
восьми тысяч футов до границы вечных снегов. И местные охотники
живут исключительно охотой на кабаргу; добывая мускус, они
отвозят его на равнину и продают купцам. Мускусная кабарга
вдвое меньше нашего красного оленя; она буровато-серой масти,
пятнистая, причем задняя половина тела темнее передней. Голова