в темнице. Хотя ему не приходило в голову, что "адъютанты"
могут содействовать его освобождению, все же он им обрадовался.
Эти странные птицы были ему знакомы с раннего детства и будили
самые приятные воспоминания; он решил, что появившаяся
неожиданно чета аистов -- как раз те старые самец и самка,
которых он так часто видел на ветвях огромного баньяна,
осеняющего родное бунгало.
Разумеется, это была лишь фантазия Оссару. Тысячи аистов
ежегодно совершают перелет из равнин Индостана на север
Гималаев, и было слишком маловероятно, что у них над головой
сейчас кружат именно те аисты, которые много лет исполняли
обязанности мусорщиков в родном селении шикари. Эта приятная
мысль мелькнула у Оссару, когда птицы были еще в воздухе. Едва
ли он подумал это всерьез, да и подумал-то всего на мгновение,
но он все же был рад увидеть аистов, явившихся из его родных
равнин -- с берегов прославленной реки, в воды которой он
жаждал еще раз погрузиться.
Каспару эти огромные птицы внушили совсем другого рода
мысли. Увидя их огромные крылья, распростертые в медленном, но
легком полете, он подумал, что одна из них может оказаться
достаточно сильной, чтобы исполнить задачу, бывшую не по силам
беркуту.
-- Слушай, Карл! -- воскликнул он. -- Как ты думаешь, не
сможет ли одна из этих больших птиц занести канат наверх? Они
такие большущие, что, кажется, могли бы поднять на вершину
утеса любого из нас.
Карл не сразу ответил -- видимо, он размышлял над словами
брата.
Молодой охотник продолжал:
-- Если бы только нам удалось поймать одну из них живьем!
Как ты думаешь, они опустятся? Похоже, что они собираются
отдохнуть... Что скажешь ты, Оссару? Ты знаешь об этих птицах
больше, чем мы.
-- Да, молодой саиб, вы сказать верно. Они спуститься. Вы
видеть -- они лететь долго. Крылья устать -- не лететь больше.
Потом, тут озеро, вода, -- они хотеть пить и есть тоже. Они
сесть, ясно...
Не успел Оссару договорить, как предсказание его уже
исполнилось. Птицы одна за другой, сделав крутой поворот,
плавно, на распростертых крыльях спустились на берег озера, как
уже было сказано, шагах в двадцати от того места, где стояли
среди листьев лотоса сборщики бобов.
Все трое не отрываясь смотрели на новоприбывших, которые
вели себя очень чудно.
Едва их лапы коснулись земли, длинноногие создания, вместо
того чтобы разыскивать пищу на берегу или направиться к воде за
питьем, как ожидали от них зрители, поступили совсем
по-другому. Видимо, они не помышляли ни о пище, ни о питье.
Если они и были голодны, то в данный момент им было не до еды
-- так хотелось отдохнуть! Не прошло и десяти секунд, как
"адъютанты" втянули длинную шею, спрятав ее между плечами, так
что на виду оставалась лишь часть головы с огромным, загнутым
клювом, прижатым к груди и свешивающимся вниз.
Вслед за этим обе птицы подогнули одну из длинных, тощих
лап, спрятав ее в пушистых перьях на брюшке, -- это движение
было проделано обеими одновременно, словно они повиновались
одному и тому же импульсу.
Еще каких-нибудь десять секунд -- и птицы, казалось, уже
уснули. Во всяком случае, глаза у них были закрыты и они не
шевелились.
Было очень смешно смотреть, как эти огромные, долговязые
создания удерживаются на одной ноге, ловко балансируя на тонком
прямом сучке; казалось, они ничуть не боятся упасть; да им и не
грозила такая опасность.
Оссару уже давно привык к такому зрелищу и не находил в
нем ничего смешного. Каспар сразу же весело расхохотался.
Беспечность, с какой аисты опустились наземь, и живописная
поза, в которой они спали, заставили рассмеяться даже всегда
серьезного Карла.
Их громкий хохот прокатился над озером и отразился
раскатами от соседних утесов.
Можно было подумать, что этот шум встревожит новоприбывших
и заставит их снова прибегнуть к крыльям.
Ничуть не бывало -- они лишь приоткрыли глаза, слегка
вытянули шею, покачали головой и несколько раз щелкнули клювом,
но вскоре клюв снова закрылся и сонно опустился, зарывшись в
перья.
Невозмутимость птиц еще больше рассмешила молодых
охотников, и они несколько минут простояли на месте, заливаясь
звонким, неудержимым хохотом.
Давно они так не смеялись. Каспар успокоился, лишь когда у
него заныло под ложечкой от этого приятного упражнения.
Корзинки были почти полны, и решено было отнести их в
хижину, а потом вернуться к аистам и поймать их. Оссару
полагал, что это легко им удастся; по его словам, птицы такие
смирные, что ничего не стоит подойти к ним и накинуть петлю на
шею. Вероятно, он сразу бы это сделал, будь у него веревка для
петли. Но они с собой ничего не захватили, кроме камышовых
корзинок для сбора семян лотоса. Чтобы достать веревку, нужно
было вернуться в хижину. Трудно сказать, зачем понадобились
аисты охотникам за приключениями. Быть может. Карл все еще не
оставил мысль, подсказанную ему братом.
Возможно, у них были и другие побуждения, особенно у
Оссару. Если от аистов и не будет особого толка, во всяком
случае, недурно бы их приручить. Шикари невольно подумал о том,
что им придется прожить еще долгие годы в этой уединенной
долине. При такой перспективе даже чопорный аист покажется
веселым спутником.
Как бы там ни было, охотники решили заманить "адъютантов"
в ловушку.
Все трое направились к берегу, решив подальше обойти
спящих. Теперь, когда Карл и Каспар задались новой целью, они
поднимали ноги из воды и опускали их так осторожно, словно
ступали по яйцам. Оссару потешался над их чрезмерной
осторожностью, уверяя, что нечего бояться вспугнуть аистов, и
он, разумеется, был прав.
Аисты, обитающие в областях Индии, омываемых Гангом,
чувствуют себя в полной безопасности, ибо их считают священными
птицами и они охраняются законом; они так привыкли к человеку,
что при встрече с ним не сразу уступают ему дорогу. Но
возможно, что эти два аиста принадлежали к какой-нибудь дикой
стае, каких немало в болотах Сендербенда. В таком случае к ним
было бы труднее подойти.
Оссару согласился принять все предосторожности, на каких
настаивал Карл.
Дело в том, что Карла осенила замечательная мысль. Она
зародилась у него в мозгу, еще когда он от души смеялся вместе
с братом. И, к удивлению Каспара, веселость его быстро прошла,
-- во всяком случае, уже не выражалась так бурно.
Наш философ внезапно стал молчалив и серьезен, словно
решив, что при данных обстоятельствах смех неуместен. Каспар
был заинтригован молчанием брата и стал его расспрашивать, но
тот не пожелал поделиться с ним своей мыслью. Не надо думать,
что Карл все время молчал, -- он давал товарищам советы и
указывал, как надо действовать, чтобы наверняка поймать аистов,
при этом он говорил с необычным жаром.
Через несколько минут они дошли до хижины. Это был скорее
бег, чем ходьба. Карл шагал впереди и добежал раньше остальных.
Они мигом швырнули на пол корзинки с бобами, словно там не было
ничего ценного, затем извлекли из тайников бечевки и лески,
искусно свитые Оссару, и подвергли их осмотру.
Забросить скользящую петлю несложное дело для шикари.
Нетрудно и прикрепить ее к длинному стеблю бамбука рингалла.
Вооружившись бечевками, наши охотники снова вышли из хижины и
направились к спящим аистам.
Подойдя ближе, они с удовольствием увидели, что птицы все
еще наслаждаются полуденным отдыхом. Очевидно, им пришлось
долго лететь и необходимо было отдохнуть. Их крылья вяло
свисали по бокам, доказывая, как они устали. Может быть, аистам
снились сны -- гнездо на каком-нибудь высоком фиговом дереве,
приютившая их башня древнего храма, где чтили Будду, Вишну или
Дэву, или же великий Ганг и плывущие по его волнам пахучие
отбросы, в которые они так любят погружать свой длинный клюв...
Оссару, которому было поручено метнуть петлю, не
задумывался над вопросом, что снится аистам и вообще снится ли
им что-нибудь. Убедившись, что они спят, он пригнулся и,
бесшумно скользя, как тигр в джунглях, начал подкрадываться к
беспечным "адъютантам", пока не подошел к ним так близко, что
можно было бросить петлю.
Шикари был уверен в успехе, но старая пословица "Поспешишь
-- людей насмешишь" подтвердилась и на этот раз.
Когда попытка была сделана, петля все еще оставалась в
руках у шикари, а "адъютанты" уже парили в воздухе, поднимаясь
все выше и выше, щелкая клювами, как кастаньетами, и издавая
гневные звуки, похожие на рычание льва.
Неудачу следует приписать не Оссару, а одному его
неосторожному спутнику, следовавшему за ним по пятам. И этим
спутником был Фриц.
Как раз в тот момент, когда Оссару готовился набросить
петлю на шею спящего "адъютанта", Фриц, последовавший за
охотниками, заметил птиц, кинулся вперед и схватил одну из них
за хвост. Мало того, словно желая завладеть драгоценными
"перьями марабу", он вырвал из хвоста большой пук.
Что же вызвало столь неожиданное и свирепое нападение
Фрица?
Ведь умному, хорошо обученному псу еще ни разу не
случалось пугать дичь, на которую охотились его хозяева. И если
Фриц изменил своим охотничьим привычкам, виною была дичь,
попавшаяся ему на глаза. Дело в том, что из всех живых существ,
встречавшихся Фрицу за время пребывания в Индии, ни одно не
внушало ему таких враждебных чувств, как "адъютанты". Живя в
Королевском ботаническом саду, в Калькутте, где его хозяева,
как вы помните, гостили некоторое время, Фриц нередко
встречался с двумя огромными аргалами, также гостившими там;
они проживали в ограде, где им позволяли беспрепятственно
расхаживать и подбирать всевозможные объедки, которые
выбрасывала кухарка директора.
Эти птицы были до того ручные, что охотно брали еду из рук
у всех, кто им ее предлагал. Так же охотно они брали и то, чего
им не давали, но что могли достать своим длинным, цепким
клювом. Они часто воровали лакомства, которые им не предлагали.
Одного их воровского подвига Фриц не мог им простить. Он
собирался пообедать вкусным куском мяса, полученным от кухарки,
а они стащили у него этот кусок. Одна из птиц имела наглость
схватить мясо клювом, вырвать из пасти у собаки и проглотить
прежде, чем пес успел помешать ей.
С тех пор Фриц питал лютую ненависть ко всем птицам этого
рода, в особенности же к аргалам. Поэтому, едва увидев
"адъютанта" (пес находился возле хижины, когда прилетели эти
птицы, и не мог их видеть), он кинулся к ним, оскалив зубы, и
схватил одного из них за хвост.
Нет нужды добавлять, что птица, подвергшаяся нападению,
тотчас же взлетела, сопровождаемая своим более удачливым, но не
менее испуганным спутником, а разъяренный Фриц обошелся с
"перьями марабу" так, как вероятно, еще никто не обходился с
ними, даже когда какая-нибудь ревнивая особа срывала их с
тюрбана ненавистной соперницы.
Наши искатели приключений с разочарованием и досадой
смотрели на улетавших аистов, а Фриц рисковал быть сурово
наказанным. Каспар уже занес над ним палку, когда возглас Карла
заставил молодого охотника остановиться и спас Фрица от трепки.
Но Карл вскрикнул не потому, что пожалел собаку.
Вырвавшийся у него возглас означал совсем другое и прозвучал
так необычно, что Каспар тут же обернулся к брату. Карл стоял,
неотрывно глядя вверх на удалявшегося аиста -- того самого, с
хвостом которого Фриц обошелся столь непочтительно.
Но Карл смотрел не на взъерошенные, наполовину вырванные
"перья марабу", свисавшие из хвоста аиста, а на его длинные
ноги, которые во время взлета были подогнуты наискось, далеко
выдаваясь за конец хвоста. И даже не сами ноги привлекли
внимание охотника, а нечто, прикрепленное к ним -- вернее, к
одной из них, -- и сверкнувшее ярким металлическим блеском в
солнечных лучах. Блеск был желтоватый, словно сверкало золото
или ярко начищенная медь, и так слепил глаза, что невозможно
было определить форму предмета или угадать, что это такое. Но
озадачены были только Каспар и Оссару. Карл знал, что за метеор
сверкнул на миг, как луч надежды, а теперь медленно, но верно
удалялся, погружая его в мрачное отчаяние.
-- Ах, брат, -- вскричал он, когда аист взлетел, -- какое
несчастье!
-- Несчастье? Что ты хочешь сказать. Карл?
-- Ах, если бы ты знал... Ведь у нас была надежда на
освобождение... Увы, увы! Она исчезает!..
-- Это ты про птицу говоришь? -- спросил Каспар. -- Что
же за беда, что она улетела? Я не думаю, чтобы она могла
поднять веревку. Какой толк, если мы ее поймаем? Она
несъедобна, а перья нам не нужны, хотя бы они стоили целое
состояние.
-- Нет, нет, -- поспешно возразил Карл, -- не то, совсем
не то!
-- Что же тогда, брат? -- спросил Каспар, которого
удивила бессвязная речь охотника за растениями.
-- Смотри туда!.. -- сказал Карл, указывая на парящих
аистов. -- Видишь что-то блестящее?
-- А, на ноге у одной из птиц? Да, я вижу что-то вроде
кусочка желтого металла. Что бы это могло быть?
-- Я знаю, что это, -- ответил Карл с сожалением в
голосе, -- отлично знаю! Ах, если бы мы поймали эту птицу! У
нас, пожалуй, была бы надежда. Но теперь все кончено! Она
исчезла -- увы, исчезла... Ну и беду ты нам натворил, Фриц, --
до конца дней придется нам об этом горевать!
-- Я тебя не понимаю, брат, -- сказал Каспар. -- Но если
ты так огорчен, что аисты улетели, то, пожалуй, можешь
утешиться. Похоже, что они не так уж торопятся нас покинуть,
несмотря на такую негостеприимную встречу. Смотри, они кружат в
воздухе, словно собираются опять спуститься. Взгляни сюда!
Оссару протягивает им приманку. Я ручаюсь, что старому шикари
удастся уговорить их вернуться. Он в совершенстве знает их
привычки.
-- Ах, если бы это удалось!.. -- вскричал Карл, взглянув
сперва на парящих аистов, затем на Оссару. -- Каспар, держи
Фрица. И пусть Оссару действует. Ни за что на свете не дай
собаке вырваться! Ради бога, держи ее покрепче, ради самого
себя, ради всех нас!..
Каспар все еще удивлялся возбуждению брата, но это не
помешало ему исполнить приказ: кинувшись к Фрицу, он схватил
его, поставил между колен, стиснул руками и коленями так
крепко, что Фриц оказался как в тисках.
Взгляды всех (не исключая собаки) были устремлены на
Оссару. Каспар следил за его движениями с любопытством, а Карл
с сильно бьющимся сердцем.
Хитрый шикари хорошо подготовился к ловле. Предвидя, что
могут возникнуть затруднения, он запасся приманкой; если бы
птицы оказались пугливыми, он рассчитывал заманить их поближе и
пустить в ход петлю. Этой приманкой была большая рыба, которую
он, уходя из хижины, захватил в кладовой и теперь, чтобы
привлечь внимание аистов, держал на виду. Он отошел на
некоторое расстояние от товарищей и, стоя на холмике на берегу
озера, изо всех сил старался подманить птиц, так напуганных
Фрицем.
Оссару, как и остальным, было ясно, что аистам поневоле
пришлось взлететь и что им вовсе не хотелось подниматься на
воздух. Они, без сомнения, очень устали и жаждали отдыха.
Что именно их заставило спуститься снова?
Впрочем, Оссару не задавался этим вопросом. Увидев по
поведению птиц, что они заметили рыбу у него в руках, он бросил
соблазнительную приманку подальше от себя и стал ожидать
результатов.
На этот раз он не обманулся в своих расчетах.
Ни внешность, ни поза Оссару не могли внушить подозрений
"адъютантам". Им тысячу раз приходилось видеть таких, как он,
смуглолицых индусов, точно в таком же наряде, и, встретив
шикари в этом странном, пустынном уголке земного шара, они не
заподозрили в нем врага.
Им был страшен только Фриц, но Фриц сейчас был где-то
далеко, и его можно было не опасаться. К тому же пустой желудок
властно требовал пищи, и, глядя на рыбу, лежавшую на траве без
всякой охраны, аисты позабыли страх и дружно бросились на
желанную добычу.
Оба одновременно вцепились в рыбу, и каждый стремился ею
завладеть.
Так как одна из птиц схватила рыбу за голову, а другая за
хвост, то между ними завязалась драка -- они старались вырвать
друг у друга лакомый кусок. Потом обе стали заглатывать рыбу с
двух сторон, пока их клювы не встретились и не стукнулись друг
о друга.
Ни одна не хотела уступить другой добычу, и несколько
секунд продолжалась забавная борьба.
Неизвестно, сколько времени она бы еще продлилась, но ей
положил конец Оссару: видя, что птицы поглощены дракой, он
кинулся к ним и, широко взмахнув руками, обхватил сразу обоих
аистов, которые стали отчаянно отбиваться.
С помощью Карла и Каспара, который уже успел привязать
Фрица к дереву, огромных птиц вскоре осилили и так крепко
связали, что им невозможно было вырваться.
-- Вот оно! Вот оно! -- воскликнул Карл, внезапно
наклонившись и хватая одну из птиц за лапу.
-- Что такое? -- спросил Каспар.
-- Смотри, брат! Смотри, что у аиста на ноге! Разве тебе
не приходилось видеть эту драгоценность?
-- Медное кольцо? О да, -- ответил Каспар, -- теперь я
вспоминаю. В ботаническом саду был "адъютант" с медным кольцом
на лапе, точно таким же. Какой странный случай!
-- Точно таким же? -- повторил Карл. -- Да это и есть то
самое кольцо! Наклонись и рассмотри его получше. Видишь эти
буквы?
-- "К. Б. С., Калькутта", -- медленно произнес Каспар,
прочитав надпись на кольце. -- "К. Б. С. ". Интересно, что это
значит?
-- Отгадать нетрудно, -- наставительно сказал Карл: --
"Королевский ботанический сад"! Что же еще может быть?
-- Ничего больше. Конечно, это те самые птицы, которых мы
там видели и с которыми так часто играли!
-- Те самые, -- подтвердил Карл. -- В этом нет сомнений.
-- А Фриц, должно быть, тоже узнал их, поэтому так
внезапно на них напал. Помнишь, он то и дело с ними ссорился?
-- Помню. Но ему больше не следует позволять на них
нападать. Они мне пригодятся.
-- Пригодятся?
-- Ну да, и даже очень. Птицы окажут нам весьма важную
услугу. Хотя они противны и безобразны, за ними нужно
ухаживать, как за какими-нибудь драгоценными болонками. Мы
должны обеспечить их кормом и водой; мы должны стеречь их днем
и ночью, словно священный огонь, который надо все время
поддерживать.
-- Ну вот еще!
-- Именно так, брат! Этих аистов надо во что бы то ни
стало сберечь -- они необходимы для нашего спасения. Если они
околеют или улетят от нас, если мы потеряем хоть одного из них,
мы погибли. Это наша последняя надежда. Я не сомневаюсь, что
последняя!
-- Какая же это надежда? Чего ты ждешь от них? -- в
недоумении спросил Каспар, который никак не мог понять, к чему
клонит брат.
-- Какая надежда? Да решительно все надежды! И даже
больше, чем надежда, ибо я вижу здесь перст судьбы. Наконец-то
она сжалилась над нами.
Каспар молча смотрел на брата. В глазах Карла светились
радость и благодарность, но Каспар не мог догадаться, что
происходит в его душе.
Оссару был также озадачен странным видом и словами саиба
Карла, но вскоре перестал об этом думать; занявшись
"адъютантами", он ласкал то одного, то другого, разговаривал с
ними и обнимал, как своих братьев.
Накрепко связав лапы аистам, Оссару разрезал рыбу на
небольшие куски и принялся кормить птиц так заботливо, словно
это были люди, прибывшие сюда после долгого путешествия и
изнемогавшие от голода.
Аисты не обнаруживали ни малейшего страха. Они хватали на
лету и проглатывали куски рыбы так жадно и спокойно, словно их
кормили на берегу большого бассейна в ботаническом саду
Калькутты.
Лишь время от времени они пугливо озирались на Фрица, но,
по приказу Карла, пса держали подальше от них, пока они не
покончили с трапезой, предложенной им Оссару.
Каспар, все еще озадаченный, снова спросил у охотника за
растениями, что он думает делать с аистами.
-- Ах, брат, -- ответил Карл, -- ты нынче на диво
непонятлив! Неужели ты не угадал, почему я так обрадовался этим
птицам?
-- Конечно, нет, если только...
-- Если что?
-- Если ты не надеешься, что они занесут веревку на утес.
-- Занесут веревку? Ничего подобного... Впрочем, тут есть
что-то общее. Но раз ты не догадался, то я помучу тебя еще
некоторое время.
-- Ах, брат!..
-- Нет, не скажу. Я хочу, чтобы вы сами догадались.
Каспар и Оссару пустились было в догадки, но Карл прервал их:
-- Погодите, сейчас некогда. Вы можете проявить свою
догадливость, когда мы вернемся в хижину. Первым делом мы
должны как следует связать наших пленников. Эта веревка слишком
тонка -- они могут перепилить ее клювом и освободиться. Тут
потребуется самая крепкая веревка, какая только у нас есть.
Бери, Оссару, одного. Я понесу другого. А ты, Каспар, присмотри
за Фрицем. Веди его на привязи. Теперь его нужно держать
привязанным, чтобы не случилось какой-нибудь непоправимой беды.
Не дай Бог, он сорвет нам этот замечательный план.
С этими словами Карл обхватил руками одного из
"адъютантов". Оссару в то же время обнял другого, и, несмотря
на издаваемые ими грозные, рокочущие звуки и на щелканье
клювов, огромных птиц отнесли в хижину.
Там им обмотали лапы прочными веревками, которые привязали
к толстым бревнам, образующим стропила крыши. Уходя из хижины,
всякий раз закрывали дверь, ибо Карл, сознавая все значение
таких гостей, хотел быть уверенным в сохранности своей добычи.
Лишь покончив с неотложными делами, Каспар и Оссару снова
пустились в догадки. Оба взялись за дело всерьез: уселись на
лежащие возле хижины большие камни, где они так часто строили
планы своего освобождения; оба молча размышляли; каждый думал
про себя не делясь соображениями с товарищем. Казалось, между
ними возникло соперничество: кто первый отгадает замысел Карла?
Ботаник стоял рядом, также погруженный в размышления. Он
был занят усовершенствованием своего плана, еще неизвестного
его спутникам.
Аистов вынесли их хижины и привязали к тяжелому обрубку
дерева, валявшемуся поблизости. Необходимо было, чтобы птицы
привыкли к этой местности. К тому же их следовало еще раз
покормить: рыбы, съеденной ими вдвоем, было явно недостаточно.
Взгляд Каспара упал на аиста, у которого было кольцо на
лапе, затем он обратил внимание на надпись: "К. Б. С.,
Калькутта". И эта надпись внушила молодому охотнику мысль,
какая пришла в голову его брату при виде кольца. Этот кусочек
меди содержал определенные сведения. Они были доставлены прямо
из Калькутты птицей, носившей на лапе это блестящее кольцо.
Почему бы не переслать другие сведения в Калькутту тем же
способом? Почему бы...
-- Нашел, нашел! -- крикнул Каспар, обрадованный своим
открытием. -- Да, милый Карл, теперь я знаю, что у тебя за
план, знаю! И, клянусь Юпитером Олимпийским, это замечательный
план!
-- Так ты наконец догадался! -- не без иронии сказал
Карл. -- Давно пора! Надпись на медном кольце сразу же должна
была подсказать тебе разгадку. Но послушаем, что ты скажешь, и
посмотрим, правильно ли ты угадал.
-- Еще бы неправильно! -- отвечал Каспар, подхватывая
шутливый тон брата. -- Ты хочешь дать новое звание вашим
знатным гостям. -- Он указал на аистов. -- В этом и состоит
твой план, не так ли?
-- Продолжай.
-- В настоящее время -- это военные, офицеры... Ведь
адъютант -- офицерский чин?
-- Ну так что же?
-- Боюсь, что они не очень-то тебя поблагодарят за тот
чин, каким ты хочешь их наградить, ибо это едва ли будет для
них повышением. Не знаю, как посмотрят на это птицы, но люди не
очень-то склонны менять военную службу на гражданскую.
-- О каком чине ты говоришь?
-- Если не ошибаюсь, ты собираешься сделать аистов
письмоносцами, или почтальонами, если это название тебе больше
нравится.
-- Ха-ха-ха! -- засмеялся Карл, которому понравилось
остроумное сравнение Каспара. -- Верно, брат, ты отгадал мой
план! Именно это я и задумал сделать.
-- Ох, клянусь колесами колесницы Джаггернаута! --
вскричал шикари, который прислушивался к их разговору и
прекрасно его понял. -- Хорошо придумал! Эти аисты вернутся в
Калькутта, -- конечно, вернутся. Они понести письмо саибам
феринги. Саибы узнать, мы тут в тюрьме. Получить письмо и
прийти спасать нас... Ха-ха-ха! -- Тут Оссару вскочил с места и
с дикими криками как помешанный заплясал вокруг хижины.
Ломаная речь Оссару доказывала, что он вполне постиг
замысел охотника за растениями.
Этот замысел смутно забрезжил в мозгу у Карла, когда тот
впервые увидел аистов, паривших высоко в небе; но, когда на
лапе у птицы он заметил блестящую желтую полоску, этот план
стал принимать более четкие очертания.
Когда же аисты были пойманы и Карл, расшифровав надпись на
кольце, узнал своих старых знакомых из К. Б. С., он благословил
счастливый случай, пославший в долину птиц, которые должны были
в скором времени принести освобождение ему и товарищам.
Освобождение пришло, хотя и не так скоро. Нашим охотникам
пришлось вытерпеть еще несколько месяцев этой одинокой,
однообразной жизни.
Нужно было дождаться дождливого времени года, когда
разольются реки, протекающие по обширным равнинам Индостана.
Тогда огромные "адъютанты" возвращаются из своего летнего
путешествия на юг, пролетая над гордыми вершинами Имауса. Карл
и его товарищи надеялись, что их "адъютанты", руководимые тем
же инстинктом, вернутся в К. Б. С. -- Королевский ботанический
сад в Калькутте.
Карл был уверен, что аисты это сделают. Он словно стоял на
берегу священной реки11 в К. Б. С. и смотрел, как они, закончив
перелет, спускаются на землю в ограде ботанического сада.
Директор ботанического сада рассказывал ему, что птицы уже
много лет совершают такие путешествия и всякий раз в одно и то
же время, так что можно было предсказать день их отлета и
прилета.
К счастью, Карл запомнил эти сроки, -- правда,
приблизительно. Все же он знал, когда можно было ожидать отлета
гостей, а этого было для него достаточно.
Они все время так ухаживали за "адъютантами", словно чтили
их, как священных птиц.
Мяса и рыбы у аистов было вдоволь -- об этом заботился
Оссару. Им не грозили никакие враги -- даже Фриц, хотя пес
давно уже перестал быть их врагом. Все их потребности
удовлетворялись; им было предоставлено все, кроме свободы.
Наконец им ее возвратили.
Выбрав прекрасное лучезарное утро, манившее птиц к полету,
их выпустили на свободу и предоставили лететь, куда им
вздумается.
Единственной помехой в полете была кожаная сумочка,
привязанная к шее аиста так, чтобы он не мог достать ее клювом.
У обоих было по такому мешочку, ибо Карл, потратив последние
листки записной книжки, написал послание в двух экземплярах и
доверил каждой птице по письму на случай, если одно потеряется.
Некоторое время птицы, казалось, не хотели покидать своих
добрых друзей, которые так долго кормили их и лелеяли, но
инстинкт, увлекавший их к солнечным равнинам Юга, взял верх --
и, испустив прощальный крик, на который ответили ободряющие
возгласы людей и долгий лай Фрица, они взмыли ввысь в плавном,
торжественном полете. Поднявшись над утесами, они вскоре
скрылись за гребнем окружавших долину гор.
Настал день, н на краю обрыва появилось десятка два людей
-- отрадное зрелище для Карла, Каспара и Occapy!
Даже Фриц залаял от радости, увидев их.
На синем фоне неба можно было разглядеть в руках этих
людей свернутые кольцом веревки, шесты и другие орудия,
необходимые для подъема на утесы.
Итак, "адъютанты" исполнили свою миссию и доставили письма
в Калькутту.
Вскоре туда вернулись и охотники. По спущенным сверху
веревочным лестницам они благополучно поднялись на утес, причем
Фриц совершал восхождение на плечах у шикари.
Все трое вместе со своими спасителями и с Фрицем,
следовавшим за ними по пятам, спустились по южному склону
Гималаев и вскоре опять увидели священный Ганг. Вновь вступили
они в гостеприимные ворота Королевского ботанического сада и
возобновили знакомство не только со своими учеными-друзьями, но
и с крылатыми вестниками, благодаря которым им удалось наконец
выбраться из роковой горной "тюрьмы" и вернуться в мир людей.
1 Ройл и Гукер -- английские ботаники, проводившие в
первой половине XIX века ботанические исследования в Северной
Индии.
2 Колесница Джаггернаута. -- Джаггернаут (санскритск. ) --
одно из воплощений индусского бога Вишну; его статуя находится
в Пури. Ежегодно эту статую вывозят из храма на колеснице, в
которую впрягаются богомольцы.
3 Троица браманистских богов -- Брама, Вишну и Шива -- три
основных божества в браманистской (индусской) религии.
4 Блонден -- известный в свое время канатоходец,
переходивший по канату Ниагару и другие реки.
5 Леотар -- французский гимнаст и цирковой артист,
прославившийся в конце 50-х годов прошлого века воздушными
полетами с одной трапеции на другую.
6 "Птица Юноны". -- Юнона -- в древнеримской мифологии
одно иэ верховных божеств, супруга Юпитера, покровительница
женщин; она изображалась в скульптуре с павлином.
7 "Птица Юпитера". -- Юпитер -- в древнеримской мифологии
верховное божество; он изображался с орлом, который был его
вестником.
8 Меркурий -- вестник олимпийских богов.
9 Имеется в виду Рим.
10 Симеон Столпник -- по преданию, отшельник, проживший
двадцать шесть лет на вершине колонны.
11 У индусов река Ганг считается священной рекой.
---------------------------------------------------------------
Набрано: 25.05.98 01:46
Коррекция: 08.06.98 01:30
могут содействовать его освобождению, все же он им обрадовался.
Эти странные птицы были ему знакомы с раннего детства и будили
самые приятные воспоминания; он решил, что появившаяся
неожиданно чета аистов -- как раз те старые самец и самка,
которых он так часто видел на ветвях огромного баньяна,
осеняющего родное бунгало.
Разумеется, это была лишь фантазия Оссару. Тысячи аистов
ежегодно совершают перелет из равнин Индостана на север
Гималаев, и было слишком маловероятно, что у них над головой
сейчас кружат именно те аисты, которые много лет исполняли
обязанности мусорщиков в родном селении шикари. Эта приятная
мысль мелькнула у Оссару, когда птицы были еще в воздухе. Едва
ли он подумал это всерьез, да и подумал-то всего на мгновение,
но он все же был рад увидеть аистов, явившихся из его родных
равнин -- с берегов прославленной реки, в воды которой он
жаждал еще раз погрузиться.
Каспару эти огромные птицы внушили совсем другого рода
мысли. Увидя их огромные крылья, распростертые в медленном, но
легком полете, он подумал, что одна из них может оказаться
достаточно сильной, чтобы исполнить задачу, бывшую не по силам
беркуту.
-- Слушай, Карл! -- воскликнул он. -- Как ты думаешь, не
сможет ли одна из этих больших птиц занести канат наверх? Они
такие большущие, что, кажется, могли бы поднять на вершину
утеса любого из нас.
Карл не сразу ответил -- видимо, он размышлял над словами
брата.
Молодой охотник продолжал:
-- Если бы только нам удалось поймать одну из них живьем!
Как ты думаешь, они опустятся? Похоже, что они собираются
отдохнуть... Что скажешь ты, Оссару? Ты знаешь об этих птицах
больше, чем мы.
-- Да, молодой саиб, вы сказать верно. Они спуститься. Вы
видеть -- они лететь долго. Крылья устать -- не лететь больше.
Потом, тут озеро, вода, -- они хотеть пить и есть тоже. Они
сесть, ясно...
Не успел Оссару договорить, как предсказание его уже
исполнилось. Птицы одна за другой, сделав крутой поворот,
плавно, на распростертых крыльях спустились на берег озера, как
уже было сказано, шагах в двадцати от того места, где стояли
среди листьев лотоса сборщики бобов.
Все трое не отрываясь смотрели на новоприбывших, которые
вели себя очень чудно.
Едва их лапы коснулись земли, длинноногие создания, вместо
того чтобы разыскивать пищу на берегу или направиться к воде за
питьем, как ожидали от них зрители, поступили совсем
по-другому. Видимо, они не помышляли ни о пище, ни о питье.
Если они и были голодны, то в данный момент им было не до еды
-- так хотелось отдохнуть! Не прошло и десяти секунд, как
"адъютанты" втянули длинную шею, спрятав ее между плечами, так
что на виду оставалась лишь часть головы с огромным, загнутым
клювом, прижатым к груди и свешивающимся вниз.
Вслед за этим обе птицы подогнули одну из длинных, тощих
лап, спрятав ее в пушистых перьях на брюшке, -- это движение
было проделано обеими одновременно, словно они повиновались
одному и тому же импульсу.
Еще каких-нибудь десять секунд -- и птицы, казалось, уже
уснули. Во всяком случае, глаза у них были закрыты и они не
шевелились.
Было очень смешно смотреть, как эти огромные, долговязые
создания удерживаются на одной ноге, ловко балансируя на тонком
прямом сучке; казалось, они ничуть не боятся упасть; да им и не
грозила такая опасность.
Оссару уже давно привык к такому зрелищу и не находил в
нем ничего смешного. Каспар сразу же весело расхохотался.
Беспечность, с какой аисты опустились наземь, и живописная
поза, в которой они спали, заставили рассмеяться даже всегда
серьезного Карла.
Их громкий хохот прокатился над озером и отразился
раскатами от соседних утесов.
Можно было подумать, что этот шум встревожит новоприбывших
и заставит их снова прибегнуть к крыльям.
Ничуть не бывало -- они лишь приоткрыли глаза, слегка
вытянули шею, покачали головой и несколько раз щелкнули клювом,
но вскоре клюв снова закрылся и сонно опустился, зарывшись в
перья.
Невозмутимость птиц еще больше рассмешила молодых
охотников, и они несколько минут простояли на месте, заливаясь
звонким, неудержимым хохотом.
Давно они так не смеялись. Каспар успокоился, лишь когда у
него заныло под ложечкой от этого приятного упражнения.
Корзинки были почти полны, и решено было отнести их в
хижину, а потом вернуться к аистам и поймать их. Оссару
полагал, что это легко им удастся; по его словам, птицы такие
смирные, что ничего не стоит подойти к ним и накинуть петлю на
шею. Вероятно, он сразу бы это сделал, будь у него веревка для
петли. Но они с собой ничего не захватили, кроме камышовых
корзинок для сбора семян лотоса. Чтобы достать веревку, нужно
было вернуться в хижину. Трудно сказать, зачем понадобились
аисты охотникам за приключениями. Быть может. Карл все еще не
оставил мысль, подсказанную ему братом.
Возможно, у них были и другие побуждения, особенно у
Оссару. Если от аистов и не будет особого толка, во всяком
случае, недурно бы их приручить. Шикари невольно подумал о том,
что им придется прожить еще долгие годы в этой уединенной
долине. При такой перспективе даже чопорный аист покажется
веселым спутником.
Как бы там ни было, охотники решили заманить "адъютантов"
в ловушку.
Все трое направились к берегу, решив подальше обойти
спящих. Теперь, когда Карл и Каспар задались новой целью, они
поднимали ноги из воды и опускали их так осторожно, словно
ступали по яйцам. Оссару потешался над их чрезмерной
осторожностью, уверяя, что нечего бояться вспугнуть аистов, и
он, разумеется, был прав.
Аисты, обитающие в областях Индии, омываемых Гангом,
чувствуют себя в полной безопасности, ибо их считают священными
птицами и они охраняются законом; они так привыкли к человеку,
что при встрече с ним не сразу уступают ему дорогу. Но
возможно, что эти два аиста принадлежали к какой-нибудь дикой
стае, каких немало в болотах Сендербенда. В таком случае к ним
было бы труднее подойти.
Оссару согласился принять все предосторожности, на каких
настаивал Карл.
Дело в том, что Карла осенила замечательная мысль. Она
зародилась у него в мозгу, еще когда он от души смеялся вместе
с братом. И, к удивлению Каспара, веселость его быстро прошла,
-- во всяком случае, уже не выражалась так бурно.
Наш философ внезапно стал молчалив и серьезен, словно
решив, что при данных обстоятельствах смех неуместен. Каспар
был заинтригован молчанием брата и стал его расспрашивать, но
тот не пожелал поделиться с ним своей мыслью. Не надо думать,
что Карл все время молчал, -- он давал товарищам советы и
указывал, как надо действовать, чтобы наверняка поймать аистов,
при этом он говорил с необычным жаром.
Через несколько минут они дошли до хижины. Это был скорее
бег, чем ходьба. Карл шагал впереди и добежал раньше остальных.
Они мигом швырнули на пол корзинки с бобами, словно там не было
ничего ценного, затем извлекли из тайников бечевки и лески,
искусно свитые Оссару, и подвергли их осмотру.
Забросить скользящую петлю несложное дело для шикари.
Нетрудно и прикрепить ее к длинному стеблю бамбука рингалла.
Вооружившись бечевками, наши охотники снова вышли из хижины и
направились к спящим аистам.
Подойдя ближе, они с удовольствием увидели, что птицы все
еще наслаждаются полуденным отдыхом. Очевидно, им пришлось
долго лететь и необходимо было отдохнуть. Их крылья вяло
свисали по бокам, доказывая, как они устали. Может быть, аистам
снились сны -- гнездо на каком-нибудь высоком фиговом дереве,
приютившая их башня древнего храма, где чтили Будду, Вишну или
Дэву, или же великий Ганг и плывущие по его волнам пахучие
отбросы, в которые они так любят погружать свой длинный клюв...
Оссару, которому было поручено метнуть петлю, не
задумывался над вопросом, что снится аистам и вообще снится ли
им что-нибудь. Убедившись, что они спят, он пригнулся и,
бесшумно скользя, как тигр в джунглях, начал подкрадываться к
беспечным "адъютантам", пока не подошел к ним так близко, что
можно было бросить петлю.
Шикари был уверен в успехе, но старая пословица "Поспешишь
-- людей насмешишь" подтвердилась и на этот раз.
Когда попытка была сделана, петля все еще оставалась в
руках у шикари, а "адъютанты" уже парили в воздухе, поднимаясь
все выше и выше, щелкая клювами, как кастаньетами, и издавая
гневные звуки, похожие на рычание льва.
Неудачу следует приписать не Оссару, а одному его
неосторожному спутнику, следовавшему за ним по пятам. И этим
спутником был Фриц.
Как раз в тот момент, когда Оссару готовился набросить
петлю на шею спящего "адъютанта", Фриц, последовавший за
охотниками, заметил птиц, кинулся вперед и схватил одну из них
за хвост. Мало того, словно желая завладеть драгоценными
"перьями марабу", он вырвал из хвоста большой пук.
Что же вызвало столь неожиданное и свирепое нападение
Фрица?
Ведь умному, хорошо обученному псу еще ни разу не
случалось пугать дичь, на которую охотились его хозяева. И если
Фриц изменил своим охотничьим привычкам, виною была дичь,
попавшаяся ему на глаза. Дело в том, что из всех живых существ,
встречавшихся Фрицу за время пребывания в Индии, ни одно не
внушало ему таких враждебных чувств, как "адъютанты". Живя в
Королевском ботаническом саду, в Калькутте, где его хозяева,
как вы помните, гостили некоторое время, Фриц нередко
встречался с двумя огромными аргалами, также гостившими там;
они проживали в ограде, где им позволяли беспрепятственно
расхаживать и подбирать всевозможные объедки, которые
выбрасывала кухарка директора.
Эти птицы были до того ручные, что охотно брали еду из рук
у всех, кто им ее предлагал. Так же охотно они брали и то, чего
им не давали, но что могли достать своим длинным, цепким
клювом. Они часто воровали лакомства, которые им не предлагали.
Одного их воровского подвига Фриц не мог им простить. Он
собирался пообедать вкусным куском мяса, полученным от кухарки,
а они стащили у него этот кусок. Одна из птиц имела наглость
схватить мясо клювом, вырвать из пасти у собаки и проглотить
прежде, чем пес успел помешать ей.
С тех пор Фриц питал лютую ненависть ко всем птицам этого
рода, в особенности же к аргалам. Поэтому, едва увидев
"адъютанта" (пес находился возле хижины, когда прилетели эти
птицы, и не мог их видеть), он кинулся к ним, оскалив зубы, и
схватил одного из них за хвост.
Нет нужды добавлять, что птица, подвергшаяся нападению,
тотчас же взлетела, сопровождаемая своим более удачливым, но не
менее испуганным спутником, а разъяренный Фриц обошелся с
"перьями марабу" так, как вероятно, еще никто не обходился с
ними, даже когда какая-нибудь ревнивая особа срывала их с
тюрбана ненавистной соперницы.
Наши искатели приключений с разочарованием и досадой
смотрели на улетавших аистов, а Фриц рисковал быть сурово
наказанным. Каспар уже занес над ним палку, когда возглас Карла
заставил молодого охотника остановиться и спас Фрица от трепки.
Но Карл вскрикнул не потому, что пожалел собаку.
Вырвавшийся у него возглас означал совсем другое и прозвучал
так необычно, что Каспар тут же обернулся к брату. Карл стоял,
неотрывно глядя вверх на удалявшегося аиста -- того самого, с
хвостом которого Фриц обошелся столь непочтительно.
Но Карл смотрел не на взъерошенные, наполовину вырванные
"перья марабу", свисавшие из хвоста аиста, а на его длинные
ноги, которые во время взлета были подогнуты наискось, далеко
выдаваясь за конец хвоста. И даже не сами ноги привлекли
внимание охотника, а нечто, прикрепленное к ним -- вернее, к
одной из них, -- и сверкнувшее ярким металлическим блеском в
солнечных лучах. Блеск был желтоватый, словно сверкало золото
или ярко начищенная медь, и так слепил глаза, что невозможно
было определить форму предмета или угадать, что это такое. Но
озадачены были только Каспар и Оссару. Карл знал, что за метеор
сверкнул на миг, как луч надежды, а теперь медленно, но верно
удалялся, погружая его в мрачное отчаяние.
-- Ах, брат, -- вскричал он, когда аист взлетел, -- какое
несчастье!
-- Несчастье? Что ты хочешь сказать. Карл?
-- Ах, если бы ты знал... Ведь у нас была надежда на
освобождение... Увы, увы! Она исчезает!..
-- Это ты про птицу говоришь? -- спросил Каспар. -- Что
же за беда, что она улетела? Я не думаю, чтобы она могла
поднять веревку. Какой толк, если мы ее поймаем? Она
несъедобна, а перья нам не нужны, хотя бы они стоили целое
состояние.
-- Нет, нет, -- поспешно возразил Карл, -- не то, совсем
не то!
-- Что же тогда, брат? -- спросил Каспар, которого
удивила бессвязная речь охотника за растениями.
-- Смотри туда!.. -- сказал Карл, указывая на парящих
аистов. -- Видишь что-то блестящее?
-- А, на ноге у одной из птиц? Да, я вижу что-то вроде
кусочка желтого металла. Что бы это могло быть?
-- Я знаю, что это, -- ответил Карл с сожалением в
голосе, -- отлично знаю! Ах, если бы мы поймали эту птицу! У
нас, пожалуй, была бы надежда. Но теперь все кончено! Она
исчезла -- увы, исчезла... Ну и беду ты нам натворил, Фриц, --
до конца дней придется нам об этом горевать!
-- Я тебя не понимаю, брат, -- сказал Каспар. -- Но если
ты так огорчен, что аисты улетели, то, пожалуй, можешь
утешиться. Похоже, что они не так уж торопятся нас покинуть,
несмотря на такую негостеприимную встречу. Смотри, они кружат в
воздухе, словно собираются опять спуститься. Взгляни сюда!
Оссару протягивает им приманку. Я ручаюсь, что старому шикари
удастся уговорить их вернуться. Он в совершенстве знает их
привычки.
-- Ах, если бы это удалось!.. -- вскричал Карл, взглянув
сперва на парящих аистов, затем на Оссару. -- Каспар, держи
Фрица. И пусть Оссару действует. Ни за что на свете не дай
собаке вырваться! Ради бога, держи ее покрепче, ради самого
себя, ради всех нас!..
Каспар все еще удивлялся возбуждению брата, но это не
помешало ему исполнить приказ: кинувшись к Фрицу, он схватил
его, поставил между колен, стиснул руками и коленями так
крепко, что Фриц оказался как в тисках.
Взгляды всех (не исключая собаки) были устремлены на
Оссару. Каспар следил за его движениями с любопытством, а Карл
с сильно бьющимся сердцем.
Хитрый шикари хорошо подготовился к ловле. Предвидя, что
могут возникнуть затруднения, он запасся приманкой; если бы
птицы оказались пугливыми, он рассчитывал заманить их поближе и
пустить в ход петлю. Этой приманкой была большая рыба, которую
он, уходя из хижины, захватил в кладовой и теперь, чтобы
привлечь внимание аистов, держал на виду. Он отошел на
некоторое расстояние от товарищей и, стоя на холмике на берегу
озера, изо всех сил старался подманить птиц, так напуганных
Фрицем.
Оссару, как и остальным, было ясно, что аистам поневоле
пришлось взлететь и что им вовсе не хотелось подниматься на
воздух. Они, без сомнения, очень устали и жаждали отдыха.
Что именно их заставило спуститься снова?
Впрочем, Оссару не задавался этим вопросом. Увидев по
поведению птиц, что они заметили рыбу у него в руках, он бросил
соблазнительную приманку подальше от себя и стал ожидать
результатов.
На этот раз он не обманулся в своих расчетах.
Ни внешность, ни поза Оссару не могли внушить подозрений
"адъютантам". Им тысячу раз приходилось видеть таких, как он,
смуглолицых индусов, точно в таком же наряде, и, встретив
шикари в этом странном, пустынном уголке земного шара, они не
заподозрили в нем врага.
Им был страшен только Фриц, но Фриц сейчас был где-то
далеко, и его можно было не опасаться. К тому же пустой желудок
властно требовал пищи, и, глядя на рыбу, лежавшую на траве без
всякой охраны, аисты позабыли страх и дружно бросились на
желанную добычу.
Оба одновременно вцепились в рыбу, и каждый стремился ею
завладеть.
Так как одна из птиц схватила рыбу за голову, а другая за
хвост, то между ними завязалась драка -- они старались вырвать
друг у друга лакомый кусок. Потом обе стали заглатывать рыбу с
двух сторон, пока их клювы не встретились и не стукнулись друг
о друга.
Ни одна не хотела уступить другой добычу, и несколько
секунд продолжалась забавная борьба.
Неизвестно, сколько времени она бы еще продлилась, но ей
положил конец Оссару: видя, что птицы поглощены дракой, он
кинулся к ним и, широко взмахнув руками, обхватил сразу обоих
аистов, которые стали отчаянно отбиваться.
С помощью Карла и Каспара, который уже успел привязать
Фрица к дереву, огромных птиц вскоре осилили и так крепко
связали, что им невозможно было вырваться.
-- Вот оно! Вот оно! -- воскликнул Карл, внезапно
наклонившись и хватая одну из птиц за лапу.
-- Что такое? -- спросил Каспар.
-- Смотри, брат! Смотри, что у аиста на ноге! Разве тебе
не приходилось видеть эту драгоценность?
-- Медное кольцо? О да, -- ответил Каспар, -- теперь я
вспоминаю. В ботаническом саду был "адъютант" с медным кольцом
на лапе, точно таким же. Какой странный случай!
-- Точно таким же? -- повторил Карл. -- Да это и есть то
самое кольцо! Наклонись и рассмотри его получше. Видишь эти
буквы?
-- "К. Б. С., Калькутта", -- медленно произнес Каспар,
прочитав надпись на кольце. -- "К. Б. С. ". Интересно, что это
значит?
-- Отгадать нетрудно, -- наставительно сказал Карл: --
"Королевский ботанический сад"! Что же еще может быть?
-- Ничего больше. Конечно, это те самые птицы, которых мы
там видели и с которыми так часто играли!
-- Те самые, -- подтвердил Карл. -- В этом нет сомнений.
-- А Фриц, должно быть, тоже узнал их, поэтому так
внезапно на них напал. Помнишь, он то и дело с ними ссорился?
-- Помню. Но ему больше не следует позволять на них
нападать. Они мне пригодятся.
-- Пригодятся?
-- Ну да, и даже очень. Птицы окажут нам весьма важную
услугу. Хотя они противны и безобразны, за ними нужно
ухаживать, как за какими-нибудь драгоценными болонками. Мы
должны обеспечить их кормом и водой; мы должны стеречь их днем
и ночью, словно священный огонь, который надо все время
поддерживать.
-- Ну вот еще!
-- Именно так, брат! Этих аистов надо во что бы то ни
стало сберечь -- они необходимы для нашего спасения. Если они
околеют или улетят от нас, если мы потеряем хоть одного из них,
мы погибли. Это наша последняя надежда. Я не сомневаюсь, что
последняя!
-- Какая же это надежда? Чего ты ждешь от них? -- в
недоумении спросил Каспар, который никак не мог понять, к чему
клонит брат.
-- Какая надежда? Да решительно все надежды! И даже
больше, чем надежда, ибо я вижу здесь перст судьбы. Наконец-то
она сжалилась над нами.
Каспар молча смотрел на брата. В глазах Карла светились
радость и благодарность, но Каспар не мог догадаться, что
происходит в его душе.
Оссару был также озадачен странным видом и словами саиба
Карла, но вскоре перестал об этом думать; занявшись
"адъютантами", он ласкал то одного, то другого, разговаривал с
ними и обнимал, как своих братьев.
Накрепко связав лапы аистам, Оссару разрезал рыбу на
небольшие куски и принялся кормить птиц так заботливо, словно
это были люди, прибывшие сюда после долгого путешествия и
изнемогавшие от голода.
Аисты не обнаруживали ни малейшего страха. Они хватали на
лету и проглатывали куски рыбы так жадно и спокойно, словно их
кормили на берегу большого бассейна в ботаническом саду
Калькутты.
Лишь время от времени они пугливо озирались на Фрица, но,
по приказу Карла, пса держали подальше от них, пока они не
покончили с трапезой, предложенной им Оссару.
Каспар, все еще озадаченный, снова спросил у охотника за
растениями, что он думает делать с аистами.
-- Ах, брат, -- ответил Карл, -- ты нынче на диво
непонятлив! Неужели ты не угадал, почему я так обрадовался этим
птицам?
-- Конечно, нет, если только...
-- Если что?
-- Если ты не надеешься, что они занесут веревку на утес.
-- Занесут веревку? Ничего подобного... Впрочем, тут есть
что-то общее. Но раз ты не догадался, то я помучу тебя еще
некоторое время.
-- Ах, брат!..
-- Нет, не скажу. Я хочу, чтобы вы сами догадались.
Каспар и Оссару пустились было в догадки, но Карл прервал их:
-- Погодите, сейчас некогда. Вы можете проявить свою
догадливость, когда мы вернемся в хижину. Первым делом мы
должны как следует связать наших пленников. Эта веревка слишком
тонка -- они могут перепилить ее клювом и освободиться. Тут
потребуется самая крепкая веревка, какая только у нас есть.
Бери, Оссару, одного. Я понесу другого. А ты, Каспар, присмотри
за Фрицем. Веди его на привязи. Теперь его нужно держать
привязанным, чтобы не случилось какой-нибудь непоправимой беды.
Не дай Бог, он сорвет нам этот замечательный план.
С этими словами Карл обхватил руками одного из
"адъютантов". Оссару в то же время обнял другого, и, несмотря
на издаваемые ими грозные, рокочущие звуки и на щелканье
клювов, огромных птиц отнесли в хижину.
Там им обмотали лапы прочными веревками, которые привязали
к толстым бревнам, образующим стропила крыши. Уходя из хижины,
всякий раз закрывали дверь, ибо Карл, сознавая все значение
таких гостей, хотел быть уверенным в сохранности своей добычи.
Лишь покончив с неотложными делами, Каспар и Оссару снова
пустились в догадки. Оба взялись за дело всерьез: уселись на
лежащие возле хижины большие камни, где они так часто строили
планы своего освобождения; оба молча размышляли; каждый думал
про себя не делясь соображениями с товарищем. Казалось, между
ними возникло соперничество: кто первый отгадает замысел Карла?
Ботаник стоял рядом, также погруженный в размышления. Он
был занят усовершенствованием своего плана, еще неизвестного
его спутникам.
Аистов вынесли их хижины и привязали к тяжелому обрубку
дерева, валявшемуся поблизости. Необходимо было, чтобы птицы
привыкли к этой местности. К тому же их следовало еще раз
покормить: рыбы, съеденной ими вдвоем, было явно недостаточно.
Взгляд Каспара упал на аиста, у которого было кольцо на
лапе, затем он обратил внимание на надпись: "К. Б. С.,
Калькутта". И эта надпись внушила молодому охотнику мысль,
какая пришла в голову его брату при виде кольца. Этот кусочек
меди содержал определенные сведения. Они были доставлены прямо
из Калькутты птицей, носившей на лапе это блестящее кольцо.
Почему бы не переслать другие сведения в Калькутту тем же
способом? Почему бы...
-- Нашел, нашел! -- крикнул Каспар, обрадованный своим
открытием. -- Да, милый Карл, теперь я знаю, что у тебя за
план, знаю! И, клянусь Юпитером Олимпийским, это замечательный
план!
-- Так ты наконец догадался! -- не без иронии сказал
Карл. -- Давно пора! Надпись на медном кольце сразу же должна
была подсказать тебе разгадку. Но послушаем, что ты скажешь, и
посмотрим, правильно ли ты угадал.
-- Еще бы неправильно! -- отвечал Каспар, подхватывая
шутливый тон брата. -- Ты хочешь дать новое звание вашим
знатным гостям. -- Он указал на аистов. -- В этом и состоит
твой план, не так ли?
-- Продолжай.
-- В настоящее время -- это военные, офицеры... Ведь
адъютант -- офицерский чин?
-- Ну так что же?
-- Боюсь, что они не очень-то тебя поблагодарят за тот
чин, каким ты хочешь их наградить, ибо это едва ли будет для
них повышением. Не знаю, как посмотрят на это птицы, но люди не
очень-то склонны менять военную службу на гражданскую.
-- О каком чине ты говоришь?
-- Если не ошибаюсь, ты собираешься сделать аистов
письмоносцами, или почтальонами, если это название тебе больше
нравится.
-- Ха-ха-ха! -- засмеялся Карл, которому понравилось
остроумное сравнение Каспара. -- Верно, брат, ты отгадал мой
план! Именно это я и задумал сделать.
-- Ох, клянусь колесами колесницы Джаггернаута! --
вскричал шикари, который прислушивался к их разговору и
прекрасно его понял. -- Хорошо придумал! Эти аисты вернутся в
Калькутта, -- конечно, вернутся. Они понести письмо саибам
феринги. Саибы узнать, мы тут в тюрьме. Получить письмо и
прийти спасать нас... Ха-ха-ха! -- Тут Оссару вскочил с места и
с дикими криками как помешанный заплясал вокруг хижины.
Ломаная речь Оссару доказывала, что он вполне постиг
замысел охотника за растениями.
Этот замысел смутно забрезжил в мозгу у Карла, когда тот
впервые увидел аистов, паривших высоко в небе; но, когда на
лапе у птицы он заметил блестящую желтую полоску, этот план
стал принимать более четкие очертания.
Когда же аисты были пойманы и Карл, расшифровав надпись на
кольце, узнал своих старых знакомых из К. Б. С., он благословил
счастливый случай, пославший в долину птиц, которые должны были
в скором времени принести освобождение ему и товарищам.
Освобождение пришло, хотя и не так скоро. Нашим охотникам
пришлось вытерпеть еще несколько месяцев этой одинокой,
однообразной жизни.
Нужно было дождаться дождливого времени года, когда
разольются реки, протекающие по обширным равнинам Индостана.
Тогда огромные "адъютанты" возвращаются из своего летнего
путешествия на юг, пролетая над гордыми вершинами Имауса. Карл
и его товарищи надеялись, что их "адъютанты", руководимые тем
же инстинктом, вернутся в К. Б. С. -- Королевский ботанический
сад в Калькутте.
Карл был уверен, что аисты это сделают. Он словно стоял на
берегу священной реки11 в К. Б. С. и смотрел, как они, закончив
перелет, спускаются на землю в ограде ботанического сада.
Директор ботанического сада рассказывал ему, что птицы уже
много лет совершают такие путешествия и всякий раз в одно и то
же время, так что можно было предсказать день их отлета и
прилета.
К счастью, Карл запомнил эти сроки, -- правда,
приблизительно. Все же он знал, когда можно было ожидать отлета
гостей, а этого было для него достаточно.
Они все время так ухаживали за "адъютантами", словно чтили
их, как священных птиц.
Мяса и рыбы у аистов было вдоволь -- об этом заботился
Оссару. Им не грозили никакие враги -- даже Фриц, хотя пес
давно уже перестал быть их врагом. Все их потребности
удовлетворялись; им было предоставлено все, кроме свободы.
Наконец им ее возвратили.
Выбрав прекрасное лучезарное утро, манившее птиц к полету,
их выпустили на свободу и предоставили лететь, куда им
вздумается.
Единственной помехой в полете была кожаная сумочка,
привязанная к шее аиста так, чтобы он не мог достать ее клювом.
У обоих было по такому мешочку, ибо Карл, потратив последние
листки записной книжки, написал послание в двух экземплярах и
доверил каждой птице по письму на случай, если одно потеряется.
Некоторое время птицы, казалось, не хотели покидать своих
добрых друзей, которые так долго кормили их и лелеяли, но
инстинкт, увлекавший их к солнечным равнинам Юга, взял верх --
и, испустив прощальный крик, на который ответили ободряющие
возгласы людей и долгий лай Фрица, они взмыли ввысь в плавном,
торжественном полете. Поднявшись над утесами, они вскоре
скрылись за гребнем окружавших долину гор.
Настал день, н на краю обрыва появилось десятка два людей
-- отрадное зрелище для Карла, Каспара и Occapy!
Даже Фриц залаял от радости, увидев их.
На синем фоне неба можно было разглядеть в руках этих
людей свернутые кольцом веревки, шесты и другие орудия,
необходимые для подъема на утесы.
Итак, "адъютанты" исполнили свою миссию и доставили письма
в Калькутту.
Вскоре туда вернулись и охотники. По спущенным сверху
веревочным лестницам они благополучно поднялись на утес, причем
Фриц совершал восхождение на плечах у шикари.
Все трое вместе со своими спасителями и с Фрицем,
следовавшим за ними по пятам, спустились по южному склону
Гималаев и вскоре опять увидели священный Ганг. Вновь вступили
они в гостеприимные ворота Королевского ботанического сада и
возобновили знакомство не только со своими учеными-друзьями, но
и с крылатыми вестниками, благодаря которым им удалось наконец
выбраться из роковой горной "тюрьмы" и вернуться в мир людей.
1 Ройл и Гукер -- английские ботаники, проводившие в
первой половине XIX века ботанические исследования в Северной
Индии.
2 Колесница Джаггернаута. -- Джаггернаут (санскритск. ) --
одно из воплощений индусского бога Вишну; его статуя находится
в Пури. Ежегодно эту статую вывозят из храма на колеснице, в
которую впрягаются богомольцы.
3 Троица браманистских богов -- Брама, Вишну и Шива -- три
основных божества в браманистской (индусской) религии.
4 Блонден -- известный в свое время канатоходец,
переходивший по канату Ниагару и другие реки.
5 Леотар -- французский гимнаст и цирковой артист,
прославившийся в конце 50-х годов прошлого века воздушными
полетами с одной трапеции на другую.
6 "Птица Юноны". -- Юнона -- в древнеримской мифологии
одно иэ верховных божеств, супруга Юпитера, покровительница
женщин; она изображалась в скульптуре с павлином.
7 "Птица Юпитера". -- Юпитер -- в древнеримской мифологии
верховное божество; он изображался с орлом, который был его
вестником.
8 Меркурий -- вестник олимпийских богов.
9 Имеется в виду Рим.
10 Симеон Столпник -- по преданию, отшельник, проживший
двадцать шесть лет на вершине колонны.
11 У индусов река Ганг считается священной рекой.
---------------------------------------------------------------
Набрано: 25.05.98 01:46
Коррекция: 08.06.98 01:30