Торн Александра. Поединок страсти

   — Что-то… или кто-то?
   — Не могу сказать. Но в ту минуту я понял, что тебя необходимо оттуда увести.
   — Но моя одежда — я же не могу вернуться домой в таком виде!
 
   Приникнув к окулярам своего бинокля, Детвейлер наблюдал за происходящим. «Давай, давай, давай! Положи ее на лопатки! Возьми эту чертову сучку!»
   Он преследовал Кэйт Прайд неделями, сопровождая то в Кервилл, то в Сан-Антонио, внося в списки имена всех, с кем она встречалась — архитекторов, декораторов, различных консультантов. Такая работа заставляла его буквально карабкаться на стену от злости. Ему уже хотелось завязать с подобного рода деятельностью, и вдруг судьба преподносит нечто пикантное: Кэйт Прайд вышла из-за деревьев, разделась и присоединилась к купальщику.
   Вот это уже что-то стоящее, подумал Детвейлер, чувствуя, как закипает в его жилах кровь. Жаль, что не слышно, о чем они говорят… Он получал удовольствие, наблюдая за людьми, занимающимися сексом. Этому научил его Блэкджек. О, сенатор мог порадовать любого, даже самого извращенного зрителя! Если бы все женское население узнало, какое грозное оружие он прячет в брюках, каждый раз на выборах он собирал бы колоссальное количество голосов.
   Не обращая внимания на то, что пот струится по его лицу, Детвейлер все крепче и крепче сжимал бинокль. Неожиданно он вспомнил один эпизод из своей прошлой жизни.
   В 1965 году он и сенатор — тогда все без исключения звали его просто Блэкджеком — развлекали себя спиртным в кабачке «Пэптонг» на малоизвестной бангкокской улочке в Таиланде. Изрядно надравшись, они пустились гулять, переходя от кабака к кабаку в поисках приключений и женщин. Наконец слишком пьяные для того, чтобы двинуться дальше, они осели в каком-то дешевом ресторане, залитом неоновым светом и обещавшем какое-то фантастическое зрелище.
   Они продолжали пить. Представление уже было в полном разгаре: милая парочка — мужчина и женщина — занимались сексом, выделывая такие штучки, что голова шла кругом. Затем на сцену вывели дрожащую обнаженную маленькую девочку с маленькими торчащими грудками и редкими волосами на лобке. Ей вряд ли можно было дать больше двенадцати. Конферансье объявил, что она девственница, и спросил, есть ли в зале желающие выйти на сцену и посвятить ее в женщины.
   — Черт побери, — прорычал Блэкджек. — Мы не можем позволить, чтобы этим занялся какой-нибудь молокосос. Такими делами должен заниматься настоящий мужчина. Что скажешь, Дет?
   Детвейлер отрицательно помотал головой.
   — У нее слишком плоская задница и титек почти нет. Этот подарочек не для меня.
   Блэкджек был в стельку пьян, и его собутыльник не сомневался, что он оставит свою затею и предоставит почетное исполнение ритуала кому-нибудь другому. Но Блэкджек все-таки шатаясь взошел на сцену под шквал аплодисментов и спустил штаны…
   Конферансье метнулся за сцену, чтобы принести одеяло, но Блэкджек послал его ко всем чертям. Он схватил девочку и принялся мять ее грудь и ягодицы с такой силой, что у бедняжки на глазах выступили слезы.
   Пьяно осклабившись, он обслюнявил два пальца и пощупал жертву, кивнув аудитории, как бы подтверждая сказанное о ее невинности. Затем приподнял девочку за ноги с такой легкостью, будто она была куклой, и грубо овладел ею.
   Детвейлер никогда не забудет ее тонкий, пронзительный крик, ее несчастные глаза, когда Блэкджек заставлял бедняжку изгибаться и дергаться под одобрительный рев пьяной публики. Именно тогда Детвейлер понял, что смотреть, как берут какую-нибудь сучку, так же приятно, как иметь ее самому.
   Теперь, глядя, как этот кобель-управляющий гладит внутреннюю сторону бедра Прайдова отродья, Детвейлер воображал себя рядом с Кэйт. Учащенно дыша, он пытался быстро расстегнуть штаны. В это мгновение бинокль выскользнул из его рук. Когда Детвейлер вновь приложил его к глазам, мужчина, только что охваченный страстью, вскочил на ноги, схватил женщину и скрылся в зарослях кедра.
   Черт! Этот кобель наверняка увидел отблеск стекол его бинокля. Нужно сматывать удочки.

Глава 13

   Кэйт проверила текст, набранный на компьютере и, не обнаружив ни одной ошибки, нажала клавишу печатающего устройства. Принтер принялся за работу. Первые платежи по процентам должны быть покрыты в девять с половиной месяцев. Аутбэк должен открыться вовремя, и ничто не помешает этому, ничто! Даже ее собственные чувства.
   В ожидании распечаток, Кэйт задумалась над положительной и отрицательной сторонами своего нынешнего положения, прокручивая в уме различные варианты осуществления плана, пытаясь разобраться во всем до мелочей. Следующий час она посвятила выписыванию чеков и записям в расчетную книгу.
   Закончив основные дела, Кэйт откинулась на спинку кресла. Все-таки ей удалось ненадолго перестать думать о Команчо. Но теперь, оглядывая комнату, она вновь вернулась к мыслям о нем. Все в офисе: оставшиеся после родео трофеи, висящие на стенке, бинокль на подоконнике, папки с бумагами, исписанными его мелким неразборчивым почерком, и даже кресло, в котором сидела сейчас Кэйт, — все напоминало о Команчо.
   Она прикрыла глаза, вздыхая при воспоминании об их вчерашнем стремительном побеге. Слава Богу, никто не видел, как они вдвоем, покрывшись одной попоной, верхом на Дульсинее возвращались домой. Кэйт была раздражена, обозлена и немного напугана случившимся.
   — Мы бы не влипли, если бы тебе не вздумалось купаться в такое время, — сказал Команчо.
   — А кто виноват в этом, — ответила она, прижимаясь спиной к его груди. Он застонал.
   — Ну что ты со мной делаешь?..
   В ответ Кэйт закусила губу: езда нагишом на одной лошади оказалась самой настоящей эротической пыткой. Вчера она безумно его хотела.
   Сегодня мало что изменилось. Но теперь у нее достанет сил, чтобы сдержаться.
   Бессознательно плотно сдвинув колени, Кэйт пыталась осмыслить происшедшее вчера на берегу реки, стараясь успокоить себя тем, что любая женщина на ее месте вела бы себя так же. Жаркий день, прохладная вода, обнаженный мужчина во всем своем великолепии — такие вещи свели бы с ума любую, будь в ней хоть капля горячей крови. И все же теперь она не знала, что делать, — то ли плакать, то ли злиться, то ли громко смеяться.
   Кто знает, где кончается страсть и начинается любовь? С тем же успехом можно вопрошать о том, сколько ангелов поместятся на булавочной головке. Действительно ли она любит Команчо, или здесь только секс? Как узнать правду? Кэйт не может позволить себе ошибиться и в этот раз, ведь теперь нельзя уйти хлопнув дверью, нельзя оставить Хэнка.
   Удивительно, но как только лошадь остановилась у крыльца его дома, Команчо вместо того, чтобы потащить Кэйт прямо в постель, опрометью бросился в спальню. Видимо, он и не думал заниматься с ней любовью.
   «Ничего себе, романтический любовничек», — подумала Кэйт. Сняв со спинки стула одну из его рубашек, она накинула ее на себя под пристальным взглядом Траубла. Пес стоял, озадаченно склонив голову набок, будто пытаясь понять, что же тут происходит.
   — И не спрашивай меня ни о чем, — сказала Кэйт, нагибаясь, чтобы почесать его за ухом. — Я здесь по работе.
   Команчо появился в дверях спустя минуту с револьвером в руке.
   — Что ты собираешься делать, зачем тебе оружие? — воскликнула Кэйт. Он усмехнулся:
   — Собираюсь нанести визит незадачливому наблюдателю.
   — Ты не можешь бросить меня здесь, — Кэйт схватила Команчо за руку.
   — Надо узнать, что за негодяй следил за нами. На обратном пути я захвачу твою одежду. Нельзя же появиться в таком виде дома, — на секунду в его глазах зажегся озорной огонек.
   Через час Команчо вернулся с одеждой Кэйт.
   — Какой-то курящий солдафон шпионил за нами, — мрачно произнес он.
   — Может быть, это только случайность? Может, кто-то из живущих на ранчо хотел искупаться и убежал, завидев нас.
   — Да, но только вряд ли у кого-нибудь из них есть армейские ботинки. Кстати, я обнаружил на месте несколько свежих окурков.
   — Как бы странно это ни прозвучало, но, знаешь, мне уже давно кажется, будто за мной следят.
   — Почему ты не сказала об этом раньше?
   — Потому что это всегда было на уровне ощущений. У меня нет доказательств.
   — Ради Бога, Кэйт, разве тебе ни о чем не говорит имя Терезы Салданы?
   — Теперь ты взялся обвинять меня. Ты ведь знаешь, что я еще официально не объявляла о своем уходе из шоу-бизнеса. Никто не знает, что я здесь. Это, должно быть, кто-то из местных.
   — Если это так, то желаю этому молодчику до заката подыскать себе другое занятие.
 
   Звуки открывающейся и захлопывающейся двери вернули Кэйт в реальный мир. Она не ждала никого в это время суток. К тому же посетитель, прежде чем войти, непременно позвонил бы.
   Команчо ушел с первыми лучами солнца, а Дельта была на рынке. Кэйт испугалась. Если это тот самый вояка, то он, должно быть, уже знает, что в доме только она и Хэнк.
   Кэйт вскочила из-за стола и сняла винтовку со стены над камином. Руки ее тряслись все время, пока она проверяла заряд. Шаги приближались с невероятной скоростью.
   Заняв позицию напротив двери, Кэйт вскинула винтовку на плечо и помолилась Богу, чтобы он придал ей сил и решимости выстрелить, как только пришелец появится в комнате.
   Команчо остановил свой грузовик возле дома и, выйдя из машины, прислонился к дверце. Он безумно устал, поскольку не спал всю ночь. Проклятие! Разве может за один день все так измениться?
   Только вчера, сжимая Кэйт в объятиях, он был счастливейшим человеком на свете. А сегодня Команчо чувствовав себя ничтожеством, которое не посмеет осудить Кэйт за презрительное отношение к нему. Ругая себя на чем свет стоит, он хлопнул дверцей грузовика… Заметив винтовку еще до того, как увидел Кэйт, Команчо инстинктивно отпрянул.
   — Ради Бога, Кэйт, не стреляй!
   — Команчо? — ее голос дрожал.
   — С тобой все в порядке? — глубоко вздохнув, Команчо взял винтовку из ее трясущихся рук.
   — О, да, со мной все в порядке. Но, черт побери, я же чуть не выстрелила! В это время тебя обычно не бывает в офисе, и я не думала…
   Он повесил винтовку на место и повернулся к ней.
   — Извини, я не хотел тебя пугать.
   — Ну, еще бы!
   — Мне действительно очень жаль, Китти!
   Больше всего на свете сейчас ему хотелось обнять Кэйт. Но ее глаза, горящие гневом, предупреждали о страшной ссоре, которая произойдет, как только он попытается приблизиться к ней.
   — Иногда от извинений мало толку! — выпалила она раздраженно. Помолчав несколько секунд, Кэйт продолжала уже более сдержанным тоном:
   — Почему ты вернулся в такой час?
   — Я только что из загона. Прямо не знаю, как и сказать тебе об этом… Придется напрямик. Стада ушли.
   — Что значит ушли?
   — Похоже, кто-то взломал заграждения и выкрал животных.
   — Слушай, брось морочить мне голову!
   — Хотел бы я превратить этот кошмар в обыкновенное дурачество. Уж и не помню, когда в последний раз на ранчо случалось воровство. Кто-то этой ночью вывел из загона четыре стада. Никогда еще мне не доводилось видеть такой чистой работы!
   Боже! Ведь они рассчитывали покрыть долги выручкой от продажи скота! Только теперь Кэйт заметила, какое у Команчо несчастное лицо.
   — Но у нас, конечно же, есть страховка… — сказала она очень тихо.
   — Хэнк потерял страховой полис в прошлом году. Тогда он не слишком огорчался, потому что проценты приходилось платить очень большие… Черт побери, Кэйт, во всем этом виноват я!
   — Ну и в чем же твоя вина? — спросил Хэнк, появляясь в дверях. — Я услышал громкие голоса и подумал, почему бы мне не зайти и не узнать, в чем дело.
   Готовая заплакать, Кэйт подбежала к отцу и, взяв его руку, прижала к своей щеке. Сейчас его тепло и участие были необходимы ей даже больше, чем в детстве.
   — Папа, этой ночью мы потеряли почти весь скот.
   Хэнк посмотрел на Команчо.
   — Воровство?
   — Да, сэр.
   — Черт! А где же была охрана?
   Команчо отрицательно покачал головой.
   — Охраны, увы, уже нет. За последнее время от нас ушло много работников, а среди оставшихся в основном люди преклонного возраста. Я думал, что займу пост сам, но возникли кое-какие обстоятельства…
   — Что за чертовщина!
   — Я решил, что Кэйт нельзя оставлять одну.
   — Что такое? Что произошло? Почему никто не поставил меня в известность? — рассердился Хэнк.
   — Команчо не виноват, — перебила Кэйт, — это все из-за меня.
   — Из-за тебя?
   — Я прогуливалась верхом вниз по реке и захотела искупаться. Кто-то шпионил за мной, спрятавшись в скалах. Слава Богу, Команчо оказался поблизости. Он отвез меня домой и вернулся, надеясь отыскать следы этого сумасшедшего.
   — Ты кого-нибудь нашел? — спросил Хэнк.
   — Какой-то мужчина топтался на одном месте по крайней мере час. Курил «Мальборо». Кэйт кажется, что за ней уже давно следят. Может быть, я делаю слишком поспешные выводы, но думаю, это немного сдвинутый поклонник Кэйт: видит Бог, ее портреты слишком часто украшали обложки журналов. Я не пошел к загону этой ночью, поскольку боялся, что ночью негодяй вернется и разыщет Кэйт. Я сторожил дом.
   — Все правильно, сынок. — Хэнк ласково похлопал Команчо по плечу. — Ты знаешь, как дорога мне Кэйт.
   — Мне тоже. Кстати, я знаю, как возместить убытки.
   — Как же? — спросила Кэйт. — Ты надеешься поймать вора?
   — О, нет. К настоящему моменту они скорее всего на границе с Мексикой. Надеюсь, той суммы, которую мне удалось скопить, хватит с избытком.
   Удивлению Кэйт не было предела. Она знала, что у Команчо на счету в банке лежит кругленькая сумма. Но она так же знала, что на эти деньги от мечтал купить в конце концов свое собственное ранчо. Бескорыстность Команчо была для Кэйт откровением. К своему стыду, она, оказывается, совсем его не знала.

Глава 14

   С тех пор как Мимс пришла идея поехать в гости к Кэйт, прошло уже две недели. У нее было больше недели на сборы, срок достаточный, чтобы тысячу раз передумать уезжать из своего любимого Нью-Йорка. Зачастую так и случалось: она решала куда-нибудь поехать отдохнуть и тут же говорила себе, что лучше сделать это в следующий раз. Но с Пансионом Прайдов все было иначе. Мимс спала и видела, как доберется до этого, казавшегося ей скучным и унылым, места. А накануне отъезда она просто умирала от любопытства: ей просто (не терпелось узнать, чем прельстившись, ее подруга решила распрощаться со столичной жизнью.
   И вот уже четыре дня Мимс гостит у Кэйт. Ее приняли как родную, и она была без ума от своей новой «семьи», — с первого взгляда Мимс влюбилась и в ранчо, и в его обитателей. Как умиляли ее хлопоты и наставления Хэнка и Дельты в это утро, когда они с Кэйт собирались ехать в Сан-Антонио, чтобы встретить Байрона Невилла.
   — Будь осторожна, не торопись, — говорил Хэнк, усаживая Кэйт в «кадиллак».
   — И не вздумай есть по дороге, — вставила Дельта. — Я приготовлю королевский обед!
   — Когда вы рассчитываете вернуться? — Казалось, Хэнку не хотелось отпускать Кэйт ни на минуту. В глазах его светились любовь и забота.
   — Самолет прилетает в два. Если с багажом не будет проблем, то к пяти мы уже вернемся, — поудобнее устраиваясь за рулем, Кэйт указала на только что установленный в машине телефон. — В крайнем случае, я позвоню.
   Махнув рукой на прощание Дельте и Хэнку, она выехала на дорогу.
   — Ты не сердишься на меня за то, что я потащила тебя с собой в аэропорт? — спросила Кэйт, обращаясь к Мимс.
   — Конечно, нет. Мне безумно хочется как можно скорее посмотреть на этого Невилла. Судя по биографии, он человек неординарный.
   Какое-то время подруги ехали молча.
   — Я никогда не думала, — нарушила тишину Мимс, — что в Хилл Кантри так здорово! Я думала, ты сошла с ума, когда решила бросить карьеру и остаться здесь. Теперь же у меня в голове не укладывается, как ты не сделала этого раньше.
   — Ты же знаешь, почему я не могла вернуться.
   — Да, да, конечно, — отвечала Мимс. — Но, поверь, сейчас Хэнк совершенно не похож на того человека, о котором ты рассказывала.
   — Он сильно изменился.
   — И ты тоже.
   — Видимо, — Кэйт улыбнулась, — я совершенно уже не похожа на супермодель.
   — Дело не в этом, дурочка. Тут совсем другое. Мне всегда было интересно посмотреть, какой ты станешь, когда наконец поймешь, кем хочешь быть. Теперь я знаю… Аутбэк действительно для тебя очень важен?
   — Как и агентство для тебя.
   — Не знаю, — Мимс пожала плечами. — Кажется, сейчас у меня кризис. Страшно подумать, как много я упустила. Я обычная женщина и, естественно, мне не хватает семьи, не хватает дома.
   — Не могу представить тебя с малышом на руках. Ты же деловая женщина до мозга костей!
   — Окончив Гарвардский университет, я долго думала, что для меня важнее — карьера или семья.
   — И ты выбрала карьеру, не так ли?
   — Тогда никому не удавалось заняться и тем, и другим. Сегодня я завидую молодым — у них гораздо больше возможностей…
   — Ты говоришь так, будто считаешь себя совсем старой.
   — Да уж, молодой меня трудно назвать. Но хватит говорить обо мне. Последние четыре дня я слышу только об Аутбэке. Мне было бы интересно услышать и несколько слов о тебе. Я вижу, ты уже наладила отношения с отцом. А как с Команчо?
   — Я не понимаю, о чем ты, — Кэйт не без притворства удивленно посмотрела на Мимс.
   — Боже мой, неужели ты думаешь, что я не замечаю, как ты смотришь на него? Вы говорили с ним о прошлом?
   Кэйт утвердительно показала головой.
   — Итак, ты уже не злишься на Команчо?
   — Некоторые вещи нелегко забыть… У него, впрочем, были веские причины, чтобы поступить со мною именно так, а не иначе.
   Мимс рассмеялась.
   — Черт побери, что это значит?
   — По правде говоря, теперь я страшно признательна Команчо. Он великолепный помощник. Ему даже не жаль было своих сбережений для Аутбэка.
   — Судя по мечтательному выражению твоего лица, я думаю, ты чувствуешь к нему гораздо больше, чем благодарность. Быть может, это любовь?
   — Не думаю. Мне кажется, когда любишь, все несколько иначе… Это секс. Чистый секс, и ничего более.
   — Господи, какая наивность! — Мимс опять рассмеялась. — В сексе тоже все не так просто, как хочется думать.
   Она хотела сказать, что Кэйт сглупила бы, во второй раз упустив такого мужчину, как Команчо. Но, вспомнив свое печальное прошлое, свою так и не сложившуюся личную жизнь, Мимс решила, что не вправе учить подругу уму-разуму, — того и гляди кинешь камушек в свой огород. Она грустно хмыкнула, ей ничего больше не оставалось, как весь оставшийся отрезок пути смотреть в окно.
   Мимс родилась и выросла в Манхэттене. Ее близость к природе определялась количеством поездок на такси через центральный парк. Она ни разу не ездила верхом и никогда не видела корову вблизи. По приезде на ранчо Мимс, удивляясь самой себе, с радостью бегала за коровами и угощала телят солью, бесстрашно разрешая им лизать свою ладонь. Мимс была уже готова заговорить, как старожилы здешних мест: вместо «посмотри» — «глянь-ка», вместо «постой» — «погоди-ка». Еще немного, и она стала бы, повторяя за Дельтой и Хэнком, очаровавшим ее в первый же день, обращаться ко всем знакомым женщинам, включая замужних, мисс…
   Было что-то притягательное в жизни на ранчо, с ее бешеным темпом дневной работы и мирными ночами, когда только треск цикад нарушает ночную тишину. Люди, которых здесь встречала Мимс, казались ей удивительно честными и доброжелательными. Д Хилл Кантри напоминал ей ожившие старинные гравюры. Мимс и предположить не могла, сколько радости принесет ей эта поездка.
   Вдруг, непонятно почему, ей захотелось придумать какие-нибудь причины для того, чтобы вернуться в Нью-Йорк как можно скорее. И кажется, одну она уже нашла.
   — Ты думала о том, кому поручить рекламу Аутбэка? Кто будет информировать будущих посетителей?
   — Еще нет. Ты можешь кого-нибудь предложить?
   — Как насчет той фирмы, услугами которой пользуюсь я? Если хочешь, я проконтролирую их работу. Наверняка тебе понадобятся красочные рекламные брошюры, информационные листки для дорожных агентов и пригласительные билеты. Не помешают и несколько статеек в нью-йоркских газетах. Мне было бы очень приятно хоть чем-то помочь Аутбэку. Хочешь, я возьму на себя все хлопоты, связанные с открытием? Во-первых, я могу составить списки гостей. Надо пригласить такую публику, которая привлечет внимание средств массовой информации — радио или «Энтертаймент Тунайт». Кстати, будут и корреспонденты из журнала «Пипл»!
   Кэйт колебалась. Конечно же, помощь Мимс бесценна. Она гений в таких вопросах. Но ведь у нее полно собственных дел.
   — Ты опережаешь меня. Я сейчас настолько втянута в работу с декораторами и архитекторами, что совершенно не остается времени подумать о рекламе. Я ценю твое предложение, но ведь у тебя и без меня забот хватает. Кроме того, это обяжет тебя еще не раз приехать на ранчо.
   — Милая моя, мне совсем это не трудно, — сказала Мимс с очаровательным техасским акцентом. Я полюбила это место и собираюсь побывать здесь еще не раз.
 
   Байрон Невилл решил, что с воздуха Техас не так уж и отличается от Кении. Он рассмеялся, пытаясь вообразить, что все проплывающие города и фермы, напоминающие с высоты геометрические фигуры, на самом деле заросшие оазисы его родины.
   Расправив плечи и вытянув затекшие ноги, Байрон попытался устроиться поудобнее. Но усталость давала о себе знать. Он оглядел салон самолета. Было очень любезно со стороны его нового хозяина — или хозяйки? — выслать ему билет первого класса. Это же невероятно дорого. Он не мог избавиться от мысли, что люди, летевшие с ним в салоне, — миллионеры. Но самое странное для Байрона было то, что все они белые. Ему не хватало черных лиц и гортанных звуков варварской речи своих соотечественников. «Да, — подумал он, — к Америке придется долго привыкать».
   Через полчаса Байрон уже спускался по трапу самолета, расправляя складки на брюках, надеясь, что выглядит не слишком помятым и утомленным путешественником. В Нью-Йорке ему удалось побриться, выгладить костюм и до блеска начистить туфли. Он надеялся произвести хорошее впечатление на свою работодательницу. Кстати, мисс Прайд писала ему, что его должны встретить в багажном отделении. Следуя указаниям, он стал пробираться сквозь толпы встречающих и провожающих. Байрон выслал самое необходимое еще две недели назад. Агент по перевозке вещей долго уверял его, что багаж прибудет в Техас вместе с ним. Дожидаясь своих чемоданов, он оглядывался по сторонам. В аэропорту, не в пример самолету, было полно негров, индейцев, да и китайцев… «Америка — грандиозный миксер, — подумал Байрон, печально улыбаясь. — Она затянет и меня. Вот бы узнать, скоро ли я стану стопроцентным американцем?» Размышляя на эту тему, Байрон с Хюбопытством провинциала рассматривал снующую туда-сюда публику. Рядом с выходом он заметил двух великолепных женщин. Старшая из них — платиновая блондинка в очаровательном костюме, подчеркивающем ее миниатюрную фигуру. Другая, та, что помоложе, — очень высокая с русыми волосами была одета попроще — слаксы и блузка свободного покроя.
   «Интересно, кто тот счастливчик, которого, должно быть, встречают эти женщины», — подумал Байрон, вытаскивая из кармана пиджака пачку сигарет. Закурив, он с удовольствием затянулся и подошел к бегущей дорожке с багажом. Вот наконец-то и его чемоданы. Схватив их, Байрон подошел к выходу. Удивительно, обе женщины все еще стояли на прежнем месте. Та, что повыше, взволнованно озиралась по сторонам, держа табличку с надписью: БАЙРОН НЕВИАЛ.
   «Так вот кто тот самый счастливчик! Что за чудо», — подумал Байрон, направляясь к женщинам.
   — Не представляю, как мы умудрились пропустить его, — пробормотала Мимс, старательно вглядываясь в толпу.
   — Я тоже. Должно быть, стоило договориться с ним более точно
   — Давай подождем еще минуту, — говоря это, Мимс обернулась и сразу же увидела спешащего к выходу красивого мужчину в сафари-костюме.
   У незнакомца были роскошные седые волосы и отличная выправка. Успех бизнеса Мимс в значительной степени зависел от ее умения находить мужчин и женщин с выразительной фотогеничной.внешностью. Этот мужчина великолепно смотрелся бы в рекламе какого-нибудь алкогольного напитка на глянцевой обложке журнала. Он был неотразим.
   Кто же он такой? Мимс тронула Кэйт за локоть.
   — А ну, посмотри, видишь того мужчину? Я думаю, мне стоит поговорить с ним. Чем черт не шутит, может быть, он согласится поработать фотомоделью;
   Она уже полезла в свою сумочку за визиткой, как вдруг поняла, что незнакомец шел не к выходу, а к ним. Он двигался с таким шиком, что Мимс без труда представила его работающим в престижном нью-йоркском салоне мод.
   Идя навстречу женщинам, Байрон пытался отгадать, кто же из них Кэйт Прайд. Та, что постарше, смотрела ему в глаза. — Он подошел, протянул ей руку и произнес:
   — Байрон Невилл к вашим услугам. А вы, должно быть, та самая…
   — Мимс Полинг. — Мимс дружелюбно улыбнулась, оборачиваясь к стоящей рядом подруге. — А это Кэйт Прайд.
 
   «Опять я опаздываю», — подумал Команчо.
   Он только что принял душ и переоделся к обеду. Хотя Кэйт никак не реагировала на его старания, ей вряд ли понравится, если он явится к обеду в пропахшей потом и лошадьми рубашке, тем более сегодня, когда в Пансионе Прайдов гость.
   Приближаясь к гостиной, Команчо услышал смех и возбужденную речь. Открыв дверь, он застыл на пороге, сбитый с толку таким оживлением. Хэнк, Дельта, Кэйт и Мимс, казалось, даже и не заметили его появления: всеобщее внимание было приковано к стоявшему в центре комнаты мужчине.