Торн Александра. Поединок страсти

   Байрон Невилл великолепно подходил Кэйт.
 
   Когда шесть дней назад Мимс встречала Байрона Невилла в аэропорту, меньше всего она предполагала, что безумно в него влюбится. Однажды она пережила нечто подобное. Экстаз перешел в агонию, и все закончилось катастрофой. Влюбиться — это значит потерять контроль над собой, и она поклялась, что подобного с ней больше никогда не произойдет.
   Мужья Мимс — модели и артисты эстрады, улыбавшиеся с обложек престижных журналов, — всегда плясали под ее дудку.
   В противном случае она ни за что не вышла бы за них замуж.
   Страстная любовь быстро проходила, молодожены еще некоторое время оставались вместе, пытаясь всеми силами сохранить немного прежних чувств друг к другу, и расходились. Впрочем, это не огорчало Мимс: когда дело доходило до того, чтобы найти себе подходящего мужчину, ей не было равных. Она даже не прилагала для этого никаких усилий.
   Так что же она так суетится и нервничает на этот раз? Сидит в кафе, бросая тревожные взгляды на Байрона, когда на ней великолепное платье, да и сама она прекрасно выглядит. Бог мой, да на него просто невозможно смотреть спокойно. Небольшой свежий шрам на левой щеке только прибавляет шарма его и без того интересному лицу. Да ведь она просто сходит от него с ума!
   Сначала Мимс хотела его окрутить. Потом единственным желанием стало прижаться к нему, чтобы тоска одиночества, не покидавшая ее много лет, сменилась спокойствием и счастьем.
   — Я до сих пор не могу в это поверить! — воскликнул Байрон, выводя Мимс из оцепенения.
   — Не можете поверить во что? — Она давно уже потеряла нить разговора.
   Байрон кивнул, указывая на зал так, как будто это было не какое-нибудь третьесортное кафе, а по меньшей мере пятизвездочный ресторан.
   — Я не могу поверить, что я в Нью-Йорке, в Соединенных Штатах Америки, рядом с легендарной Мимс Полинг. Вы творите чудеса! Благодаря вам последнюю неделю я провел просто сказочно: путешествие в Бакс Кантри, несколько дней в Манхэттене… Более того, не побоюсь преувеличений, наше ранчо обязано именно вам своим нынешним существованием.
   Была ли в его взгляде благодарность, признательность или благоговение? Увы! В глубине души Мимс знала, что ни одно из этих трех чувств не были бы ей достаточны. Даже три сразу. Мимс хотела больше, настолько больше, что это пугало ее все сильнее и сильнее.
   — Это место вряд ли можно назвать сказочным. Неужели вам нравятся пластмассовые столики и эта безвкусная лепнина на стенах?
   Байрон широко улыбнулся.
   — Дело не в месте, — произнес он, — дело в том, что вы рядом.
   — Вы льстец, однако, — Мимс попыталась цинично улыбнуться и опустила глаза. Всеми силами она пыталась скрыть свои чувства.
   — Почему вы никогда не говорите со мной серьезно? — Байрон, казалось, обиделся. — Чего вы боитесь?
   — Боюсь? Вы думаете, я боюсь?
   — Без всякого сомнения, многие мужчины уже говорили, что вы красивы. Но разве хоть один из них назвал вас доброй, честной, щедрой?.. Знаете, я вижу вашу душу.
   Мимс грациозно повела рукой, что в прошлом неизменно привлекало к ней внимание мужчин.
   — Вы и так знаете обо мне больше, чем многие мои самые близкие друзья.
   — Вы сказали мне лишь то, что можно узнать, пролистав любой из выпусков справочника «Кто есть кто». Вы родились и выросли в Броннее, получили диплом бакалавра в колледже Хантер и магистра экономических наук в Гарварде. Безусловно, это впечатляет. Но факты и цифры никак не способны воссоздать образ живой и прекрасной женщины. А все, чего я хочу — это узнать вас.
   Чем, черт побери, он занимается?! Попивает кофе, порет всякую чушь до головной боли. Нет бы прямо сказать ей, что она великолепна и что он любит ее. Байрон сходил с ума, представляя, как спадает накидка с ее плеч.
   — Может быть, отобедаем вместе? — Мимс отвела взгляд.
   — О чем ты! — забыв о безликом «вы», воскликнул Байрон. — Ты же знаешь, единственное чего я хочу, так это тебя.
   Мимс почувствовала, как заливается румянцем, как теплеет у нее в груди.
   — Я польщена…
   — Неужели ты не можешь отличить искренних слов от лести?
   — А как же Кэйт?
   Он ошеломленно посмотрел на нее.
   — А что с ней?
   — Разве вы не близки?..
   — Конечно, близки. Я работаю на нее — и я восхищаюсь ею. Но не более того.
   — Значит вы с Кэйт не?..
   — Да что ты! Она очаровательная девочка. Но посмотри на меня. Я слишком стар для девочек. Я хочу женщину. Я хочу тебя, Мимс. С тех самых пор, как увидел тебя впервые в аэропорту Сан-Антонио. Мне так хотелось, чтобы именно ты была той самой Кэйт Прайд!.. — Глаза их встретились. Не в силах бороться со своими чувствами, Байрон резко встал из-за стола. — А теперь, как бы нам поскорее выйти отсюда? Незачем шокировать слабонервную публику.
   — Ты о чем?..
   — Скорее, любимая. Нам нечего тут делать. — Желание сделало его голос более хриплым и глубоким.
   Байрон взял ее за руку и помог выйти из-за стола. Они быстро вышли из кафе. Пятнадцать минут спустя такси остановилось напротив Трумп Тауэра.
   — Это не похоже на мой отель, — Байрон с недоумением огляделся.
   — Просто до меня ближе.
   Он едва успел прихватить с собой сумку — так быстро повела его Мимс к кабине лифта. Хотя тот поднимался с захватывающей сердце скоростью, эта скорость не могла сравниться со скоростью поднимавшегося в нем желания.
   К тому времени, как Байрон переступил порог ее квартиры, он уже чувствовал, что едва сдерживает себя. Уже очень давно ему не приходилось испытывать столь сильных чувств по отношению к женщине.
   — Может, ты что-нибудь хочешь? — страстным шепотом спросила Мимс. Она указала в сторону окна. — Хочешь взглянуть? Там очень красиво.
   — Спасибо, но незачем, — Байрон не сводил с нее глаз. Мимс была самой роскошной женщиной на земле. — Когда мы были в кафе, я никак не мог избавиться от желания снять с тебя это платье.
   Мимс двинулась к нему бесшумной кошачьей походкой, чуть покачивая бедрами.
   — Это платье снять не так-то просто.
   — Увидим, — он улыбнулся и прижал ее к своей груди. О! Как она была прекрасна…
   — Надеюсь, что не испорчу тебе настроения, но хочу предупредить: я практикую безопасный секс. Ты…
   — Мужчина в моем возрасте, — усмехнулся Байрон, — редко позволяет себе обширную практику. Знаешь, я тоже не против того, чтобы предохраняться. — Он погладил свой нагрудный карман. — Вообще-то я думаю, это понадобится еще не скоро.
   — Не понимаю…
   — Подожди. — Погладив Мимс по спине, он потянул вниз язычок молнии и, чуть отстранившись, обнажил ее плечи и грудь.
   — Ты ничего не носишь под платьем?!
   — Под платье из салона мистера Мэки мало что можно надеть.
   — Да благословит Господь мистера Мэки!
   Байрон нежно дотронулся до ее плеч. Когда его руки коснулись груди, Мимс застонала.
   — Знаешь, я всегда думал, что темные соски — признак страстной женщины, — прошептал Байрон и наклонился, чтобы коснуться их губами.
   — Этот признак распространяется и на мужчин, не так ли? — она развязала галстук и, расстегнув рубашку, провела ладонью по груди.
   Байрон почувствовал, как земля уходит из-под ног.
   — Боже мой, что ты со мной делаешь… — хрипло сказал он, опустив руки и позволив ей сбросить пиджак с его плеч.
   Теперь пришла его очередь. Байрон больше расстегнул молнию, обнажая ее тело до талии. Руками опускаясь все ниже и ниже, он гладил ее бедра.
   Мимс отвечала с такой страстностью, что у него дух захватывало.
   — Не торопись, — прошептал он ей на ухо. — У нас впереди целая ночь, и я хочу, чтобы тебе было хорошо.
   — А как же ты?
   — Разве этого мало?.. — пробормотал он, еще больше расстегивая платье Мимс.
   Байрон отступил назад и бросил на нее горящий взгляд. Она стояла перед ним, закинув голову и опустив руки. Его руки следовали взгляду и обводили каждую линию, каждый изгиб ее прекрасного тела. Он потянул язычок молнии в последний раз, и платье, извиваясь змейкой, упало на пол. Бедра охватывали изящные подвязки. Бежевые кружевные трусики буквально сводили сума.
   — Ты само совершенство, — восхищенно произнес он, гладя ее бедра, живот, скользя рукой все ниже и ниже… Боже, как тут горячо!
   Мимс была наверху блаженства. Ей никогда не приходилось испытывать такого сладостного мучения.
   — Теперь я, — сказала она, расстегивая ему брюки.
   Обняв Байрона одной рукой, она другой гладила его плоть. «Не торопись, не торопись», — уговаривала себя Мимс. Как долго мечтала она об этой ночи!
   Байрон медленно, дюйм за дюймом снимал с нее трусики.
   — Да ты настоящая блондинка! — восторженно прошептал он.
   Байрон подхватил Мимс на руки и, сев в кресло, раздвинул ноги, посадив ее к себе на колени.
   Она была открыта, как цветок. Он гладил ее лобок и ласкал складочки горячей ложбинки.
   — Я больше не выдержу, — стонала Мимс.
   — Потерпи, любимая!
   Обхватив ягодицы, Байрон, приподняв, поставил ее себе на колени и приник губами к самому центру ее женственности.
   От наслаждения Мимс готова была потерять сознание. У нее никогда не было такого трепетного мужчины. Байрон словно вдохнул в нее новую жизнь, он заставил ее почувствовать себя вновь молодой и красивой.
   «Возможно, — подумала Мимс, — эта ночь — самое прекрасное, что мне пришлось испытать в жизни».

Глава 18

   Сенатор в беспокойстве метался по своему роскошно обставленному офису. В это время он должен был присутствовать на заседании и заниматься обсуждением текущего бюджета. Однако единственное, что волновало его в данный момент, это собственное материальное положение. Ему нужны были деньги «Нишиды», и как можно скорее.
   Несмотря на немалый труд, Блэкджек не продвинулся в осуществлении своих планов. То, что шесть месяцев назад казалось забавой, теперь грозило перерасти в грандиозную головную боль. Он много бы отдал, чтобы избавиться от Точиги, от Детвейлера и от Кэйт Прайд.
   Тон Точиги становился все более зловещим и даже угрожающим. А агент по недвижимости, которого Блэкджек нанял, действовал так же бездарно и безрезультативно, как и Детвейлер.
   Детвейлер. «Да, видимо, я уже совсем выжил из ума, раз доверил такому остолопу серьезное дело», — размышлял Блэкджек. Однако последний его телефонный звонок немало порадовал сенатора. Дет рассказал, что нападение на загоны было невообразимо успешным. Байрон Невилл покинул ранчо на следующий же день. А в конце разговора Детвейлер клятвенно заверил, что вскоре и Кэйт Прайд непременно пойдет на попятную. Выслушав Детвейлера, Блэкджек, не теряя времени, позвонил Кэйт, собираясь утешить ее обычной ерундой вроде: «Ты сделала все, что можно. Не беда, девочка, что Бог не делает, все к лучшему».
   Но вопреки ожиданиям, голос Кэйт звучал слишком бодро для человека, жизнь которого рушится прямо-таки на глазах. Вскоре Морган выяснил причину ее оптимизма. Благодаря подарку из частного зоопарка какого-то идиота и благородству ее знакомых, владельцев соседних ранчо, нападение Детвейлера теперь ровным счетом ничего не значило.
   Если бы только можно было поехать в Кервилл и держать ситуацию под контролем, то Блэкджек наверняка нашел бы способ выжить Кэйт из Техаса. Однако, это опасно для его репутации. Если он отправится в Хилл Кантри во время сессии сената, то репортеры будут крутиться вокруг него, как мотыльки вокруг лампочки. Политики, находящиеся в меньшинстве, будут стараться умаслить сенатора.
   «Боже мой, да я же пленник собственного положения!» — подумал Блэкджек, останавливаясь перед огромным окном, выходящим на Конститъюшн-авеню. Улица, убранная к празднику, напоминала ему о том, что с тех пор, как они договорились с Точиги, прошло шесть чертовых месяцев. Выдержит ли он еще шесть?..
   Скрежеща зубами в бессильной злобе, Блэкджек отвернулся от окна. У него нет выхода. Он слишком глубоко влез во все это. Настало время для решительных действий.
 
   — Ты не жалеешь, что не поехала в Нью-Йорк с Байроном? — спросил Хэнк, отодвигая от себя поднос с ленчем.
   — Конечно нет, — Кэйт ослепительно, словно для камеры, улыбнулась, — я лучше побуду с тобой.
   Хэнк знал, что, несмотря на ставшую теперь знаменитой улыбку, в душе Кэйт все еще живет ужас той ночи. И боль от слов Команчо. Никому никогда не удавалось поддеть Кэйт так, как Киллиану.
   — Ты больше ничего не хочешь? — спросила Кэйт.
   — У меня сегодня совсем нет аппетита.
   — Пожалуйста, пап! Ну, ради меня… Хэнку стало не по себе, когда он увидел тревогу в ее глазах.
   — Ну, хорошо, ладно, я съем этот сандвич. Но прежде я хотел бы кое о чем попросить тебя. Можно?
   — Ну, конечно, пап!
   — Я хочу, чтобы ты перестала относиться к Команчо, как к мальчику на побегушках.
   «Ну уж никогда!» — подумала Кэйт, моментально вспыхнув. Затем, внезапно осознав, что жизнь Хэнка и в самом деле подошла к концу, она прикусила губу, чтобы не разрыдаться.
   — Ты сделаешь это для меня? — мягко спросил Хэнк.
   — Не думаю, что после нашего последнего разговора я смогу что-нибудь изменить в наших с ним отношениях. Команчо считает меня не способной руководить Аутбэком, он меня совершенно не уважает.
   «И никогда не уважал», — мысленно добавила Кэйт. Не имеет значения, что, когда они оба были детьми, она пускалась во всевозможные авантюры, чтобы заслужить его расположение. Чего она только не вытворяла тогда, мечтая лишь об одном — ей хотелось, чтобы он улыбнулся ей, как и другим девушкам. Но Команчо никогда не ценил ее по-настоящему…
   Хэнк ел сандвич, всем своим видом показывая полное смирение. Он отпил кипяченого молока из стакана, затем опять взглянул на Кэйт.
   — Разве ты не поняла?
   — Что не поняла?
   — Милая моя девочка! Оказалось, что Команчо знает тебя лучше других, лучше меня. Если бы ты не разозлилась так в то утро, то вряд ли осталась бы с нами. Он злил тебя специально.
   — Почему ты так решил?
   — Потому что спрашивал Команчо об этом.
   — А как же Байрон?! Команчо ведет себя по отношению к нему просто невыносимо.
   — Я думаю, они сработаются. Нужно время.
   — Ты уверен?
   — Если не веришь мне, спроси у Команчо сама. Кэйт была и настороженна, и растерянна, но более всего заинтригована.
   — Я попробую.
   Хэнк усмехнулся. Хитрость удалась: Кэйт попалась на удочку. Рано или поздно ей придется поговорить с Команчо.
 
   Команчо припарковался рядом с «рено» Бобби Рэй, достал пакеты из багажника своего грузовика и понес их в офис.
   Думая увидеть Кэйт на рабочем месте, он заранее готовился услышать ее холодное «здравствуй». Последние несколько дней она словно забыла о его существовании.
   Бобби Рэй была уже в офисе и так увлеклась своими делами, что не заметила вошедшего. Надо сказать, по тому, с какой легкостью она работала на новом месте, можно было подумать, что ей приходилось заниматься этим всю жизнь. Вместе с накладными ресницами исчезли и облегающая юбка, и открытая блузка, и высокие каблуки: гордость кафе преобразилась в первоклассную секретаршу. По крайней мере, так думал Команчо.
   Бобби Рэй подняла глаза от компьютера и улыбнулась.
   — Я вижу, ты делаешь покупки к Рождеству. До праздников осталось всего две недели. У тебя уже есть какие-нибудь планы? — весело спросила Бобби.
   — Вроде нет. А это, — Команчо опустил пакеты на пол, — кое-что для Хэнка. Вообще я не в праздничном настроении, мне совсем не до Рождества.
   — Это будет мой первый выходной, первый праздник, когда не придется обслуживать посетителей. Может, пообедаем вдвоем? Я так хочу отблагодарить тебя за работу. — Видя, что Команчо сомневается, она добавила:
   — Я обещаю, что никаких отношений, кроме дружеских, навязывать тебе не буду.
   Бобби Рэй говорила с Команчо так, будто он был рыцарем в сияющих доспехах. Команчо же чувствовал, что поступил не совсем честно, когда предложил ей эту работу. Кроме того, глупо думать, что Бобби Рэй может заставить Кэйт ревновать — Кэйт наплевать и на него, и на Бобби.
   Да, надо бы рассказать ей правду. Рождество в принципе так же годится для подобных откровений, как и любой другой день.
   — Я не хочу, чтобы ты утруждала себя готовкой в Рождество. Тем более в свой первый выходной. Почему бы мне не заказать столик в отеле «Хилтон»?
   — О, это было бы замечательно! — ответила Бобби Рэй, вмиг посветлев лицом и разулыбавшись, как школьница.
   Команчо усмехнулся, подумав, что она изменилась гораздо сильнее, чем может показаться на первый взгляд. Прежняя Бобби Рэй заверещала бы «шикарно!» или что-нибудь в этом роде и обязательно смачно поцеловала бы его в губы. Вместо этого она повернулась к компьютеру и занялась работой.
   Команчо направился в комнату Хэнка. Он, честно говоря; завидовал Бобби Рэй. Его собственная жизнь была куда менее устроенной — Кэйт по-прежнему не обращала на него внимания. Она наверняка рассмеется в лицо, если Команчо попробует сказать ей о своей любви.
   Любовь. Наверное, это самое прекрасное чувство в мире. Но как трудно, как невыносимо трудно любить безответно! Год назад он был доволен всем, был уверен в собственных возможностях. Теперь ему страшно смотреть вперед и бессмысленно оглядываться назад.
   Команчо остановился на полпути в комнату Хэнка и в отчаянии прижался лбом к холодной стене. Всегда, со времен колледжа, он воспринимал себя как, человека, способного добиться всего. И поэтому все его мысли, все силы его души были отданы сейчас Кэйт. Неужели он потерял ее навсегда? Команчо тяжело вздохнул, теперь он понимал, почему Орри, потеряв любимую женщину, покончил жизнь самоубийством.
   Взяв себя в руки, Команчо хотел было открыть дверь, но вдруг услышал из комнаты Хэнка сопрано Кэйт. Господи!.. Она не должна застать его в таком виде.
   Он решительно вошел в комнату, и ни одна черточка лица не выдавала того, что происходило у него в душе.
   Увидев входящего Команчо, Кэйт задрожала как осиновый лист. О, она слишком хорошо знала, как действует на нее Команчо! Ее ум и сердце объявили друг другу войну с тех самых пор, как несколько месяцев назад он встретил ее в Сан-Антонио.
   Может, действительно отец прав? Может, она снова недооценила Команчо?..
   — Я вижу, ты ходил за покупками, — Кэйт робко улыбнулась.
   — Это кое-что для Хэнка.
   — Мне ничего не нужно, сынок! — Хэнк не скрывал своего удивления.
   — Сказать по правде, это не подарки, — Команчо опустил коробку на кровать. Мне нужна ваша помощь.
   Кэйт опять хотела осадить Команчо, ведь отец слишком слаб, чтобы помогать кому бы то ни было. Но заинтересованность в глазах Хэнка заставила ее замолчать.
   Команчо вынул штатив из длинной коробки и поставил его рядом с окном.
   — Ты знаешь, я сделаю все, что могу, но я не очень хороший фотограф. — Хэнк нахмурился.
   — Это штатив не для фотоаппарата, — ответил Команчо, открывая вторую коробку, чтобы достать большую подзорную трубу.
   На этот раз Хэнк улыбнулся:
   — Мне отведено судьбой не так уж много времени, чтобы наблюдать за птичками.
   Чего же он хочет? Кэйт недоумевала, пока Команчо прикручивал трубу к штативу. Ей не пришлось долго ждать. Команчо придвинул штатив к стулу Хэнка так, что тот мог смотреть в трубу, слегка наклонившись вперед.
   — Попробуйте, — сказал он. Хэнк навел на резкость, повертел трубу вправо и влево, и его лицо расплылось в улыбке.
   — Ну? Что видно? — спросила Кэйт.
   — Реку, строительные площадки, загоны. Конюшни так близко, что я могу различить трещинки на их стенах. — Он хмыкнул. — Команчо, это чудесно! Никто не мог бы доставить мне большего удовольствия.
   — Я рад, что вам понравилось, — у Команчо отлегло от сердца. — Но это не для развлечения. Из вашего окна видно большую часть ранчо. Принимая во внимание, что у нас иногда происходят неприятности,
   Необходима пара глаз, наблюдающая за происходящим. Вы не представляете, как нам нужна ваша помощь.
   — Помощь? Конечно же! Но если я увижу что-то подозрительное, то как дам знать?
   Команчо открыл последнюю коробку и достал две маленькие рации.
   — Я купил это в армейском магазине. У вас будет одна, а другую мне лучше взять с собой.
   — Ты действительно все продумал, сынок, — лицо Хэнка сияло.
   Не вмешиваясь в разговор, Кэйт смотрела то на отца, то на Команчо. Они говорили друг с другом скорее как отец с сыном нежели как хозяин с управляющим. Несколько месяцев назад она сходила бы с ума от ревности. И неудивительно — несколько месяцев назад она ставила свои интересы выше интересов Хэнка. Теперь же Кэйт всей душой радовалась, глядя на отца. Его улыбка, его глаза говорили о том, как он счастлив, что может сделать для них хоть что-то полезное. Подзорная труба превратила Хэнка из инвалида в человека, жизнь которого имеет смысл, — он стал нужен Аутбэку.
   — Могу я взглянуть, — спросила Кэйт. Широко улыбаясь, Хэнк уступил ей свое место.
   — Какая замечательная идея! Как я сама не догадалась, — взглянув в трубу, воскликнула Кэйт. Казалось, она готова была помириться с Команчо. Но Команчо боялся надеяться на мир: в их борьбе и раньше случались передышки. Увы, это никогда ни к чему не приводило. Так стоит ли относиться к словам, вернее к доброжелательности, Кэйт серьезно? Сегодня она добра и внимательна к нему, а завтра?..
   Размышления Команчо прервала Бобби Рэй, влетевшая в комнату.
   — Мне только что позвонил водитель из Кервилла. Он хочет знать, как сюда добраться.
   Кэйт вопросительно посмотрела на Команчо.
   — Я не жду посылки. А ты?
   — Это никакая не посылка, — Бобби Рэй усмехнулась. — Водитель сказал, что везет двух львов для Аутбэка.
   — Почему так рано?! — испугалась Кэйт. — Байрон будет не раньше чем через два дня.
   Сердце ее гулко застучало при мысли, что им самим придется заводить львов в вольер. Без Байрона она боялась не справиться.
 
   Лежа на брюхе в своем укрытии, Кэрролл Детвейлер подумывал уже в скором времени вернуться в отель, как вдруг увидел приближающийся грузовик, на котором была видна эмблема компании, специализирующейся на перевозке животных.
   «Да, — подумал Детвейлер, — с обедом придется немного подождать». Следует выяснить, с каким грузом прикатила эта чертова машина. Сенатору не понравится, если он не сможет сообщить ничего вразумительного о том, что делается в настоящий момент на ранчо.
   Детвейлер поерзал ноющим от голода животом по мерзлой земле. После последнего телефонного разговора с Блэкджеком он из кожи лез, пытаясь оправдать возложенное на него доверие. Хотя из-за случая в кафе было необычайно сложно скрываться. Он, рискуя быть узнанным, каждый вечер кружил по окрестным барам,
   Надеясь напороться на кого-нибудь, кто слышал что-либо новенькое об Аутбэке. Таким образом Детвейлер узнал, например, о подарке рок-звезды и о поддержке владельцев ближайших ранчо…
   Грузовик остановился у дома, водитель взбежал на крыльцо и был встречен самой Кэйт Прайд. Да чтоб ее разорвало!
   Водила и Кэйт вошли в дом, а через полчаса вновь появились на крыльце, и лица у них были весьма озабоченные.
   Владелица ранчо вместе с управляющим села в «кадиллак», водитель вернулся к грузовику, и вскоре обе машины исчезли за поворотом.
   Зачем приехал грузовик? Привез он животных или, наоборот, оказался здесь для того, чтобы забрать партию? Необходимо это выяснить как можно скорее.

Глава 19

   — Кэйт! Кэйт! — звал Команчо.
   Пришпоривая Дульсинею, она мчалась по залитому солнцем лугу. Вокруг безмятежно паслись животные. И вдруг идиллию разорвал выстрел ружья. Она нагнулась к Дульсинее, ожидая, что пуля ранит ее в спину. Раздался второй выстрел, и в пяти футах от нее рухнул окровавленный олень. Страх холодными клещами сжимал ее сердце.
   — Команчо, — воскликнула Кэйт.
   — Я здесь, Китти. Проснись, милая. «Проснись? О, Господи, значит, все это только сон.
   Кошмар и реальность слились воедино, когда Кэйт открыла глаза и увидела рядом Команчо. Она выпрямилась и, все еще плохо соображая, вскочила с кровати.
   — Что ты тут делаешь? С Хэнком все в порядке? Который сейчас час? — взволнованно затараторила Кэйт.
   — Пять с небольшим, и Хэнк чувствует себя хорошо.
   Команчо, не отрываясь, смотрел на нее, щеки ее пылали, а волосы волнами ниспадали на обнаженные плечи. Ему страстно захотелось ее. Он отдал бы жизнь за то, чтобы, сжав ее в своих объятиях, забыть все на свете…
   — Да на тебе лица нет. Ты говоришь, с Хэнком все в порядке. Тогда что же случилось? — натягивая свитер, продолжала расспрашивать Кэйт.
   — Львы сбежали.
   — Но как же такое могло случиться?! Я сама проверяла запоры на клетках!
   — Кто-то сломал замки. Прошлой ночью я поручил охранять эти клетки Скину Дэвису. Проснувшись час назад, я решил посмотреть, как там дела. Скин лежал, без сознания.
   — С ним все в порядке? Ничего серьезного?
   — Наверное, легкое сотрясение мозга. Однако по всему видно, что тот, кто его ударил, совсем не беспокоился о последствиях. Но можно не волноваться. Доктор Вильяме с минуты на минуту будет здесь.
   — Может, на Скина напал тот мерзавец, что поджег загоны?
   — Скорее всего… Я бы многое отдал, чтобы добраться до этого ублюдка.
   — Но почему? Почему кто-то так старается помешать нам? — пробормотала Кэйт.
   — Надеюсь скоро узнать, — судя по всему, Команчо был настроен решительно.