Страница:
— Сядь, Гвин! — прикрикнул на нее Джесон.
Гвинет замолчала, недовольно одернула юбку, но спустя секунду все же опустилась на диван.
— Мне незачем было шпионить за тобой. Понимаешь? — Он дождался, пока она кивнула, и только после этого продолжил: — Брэндон подсказал мне, где тебя найти. У вас есть общая знакомая, некая мисс Джуди Дадли. Как только она упомянула в разговоре мисс Гвинет Бэрри с Саттон-Роу, Брэндон догадался, что речь идет о тебе.
Она ничего не ответила, лишь снова взяла со стола бокал с шерри и поднесла его к губам.
— О том, где тебя искать, Брэндон рассказал мне вчера. Сегодня я здесь. Я никогда и никого не нанимал для того, чтобы следить за тобой, — Джесон откинулся на спинку стула. — А теперь рассказывай, что за слежку ты обнаружила.
Гвинет посмотрела в глаза Джесону, затем быстро отвела взгляд в сторону и сказала:
— Прости. Я была не права. Поверь, я не хотела тебя обидеть.
— Не стоит извинений, — мягко ответил Джесон. — Так что же с тобой случилось?
Гвинет помолчала, словно раздумывая над тем, стоит ли отвечать на этот вопрос, но в конце концов заговорила:
— Мэдди думает, что все это мне только показалось, и, наверное, она права.
— Что именно тебе… показалось?
— Так… Ощущение того, что рядом с тобой кто-то есть… Чей-то взгляд на затылке… А потом оборачиваешься и видишь, что ты одна. Или, например, подходишь к дому и слышишь за спиной шаги. Оборачиваешься, а там никого нет.
— И это все? — Джесон выглядел разочарованным.
Гвинет сказала ему не все, далеко не все, но она боялась показаться Джесону глупой и нелепой. И она промолчала и об отпечатках мужских сапог, оставшихся на клумбе возле заднего крыльца, и о странном незнакомце, который спрашивал у Марка, как ему пройти к центру города. А однажды у Гвинет появилось ощущение, что в ее доме кто-то побывал, словно искал здесь что-то. Она проверила все вещи, но у нее ничего не пропало. Нет, перед таким скептиком, как Джесон, не стоит и заикаться о таких вещах.
— Ты должен понять, Джесон, что, когда женщина живет одна, она становится очень подозрительной, — с вызовом сказала Гвинет.
— Тогда тебе тем более есть смысл вернуться домой.
— Мы говорили с тобой о наследстве, — холодно посмотрела на него Гвинет. — Как я могу получить его?
— Что? — прищурился Джесон. — Да, наследство. Насколько мне известно, Армстронг сейчас находится в Бристоле. Когда он вернется, я устрою тебе встречу с ним.
— Я и сама могу.
— Это не так просто. Видишь ли, Гвин, завещание обставлено некоторыми условиями. И я — одно из них.
— Ты? Каким образом?
Джесон допил последние капли из своего бокала и поднялся с кресла.
— Я назван твоим попечителем, так что, хочешь ты или нет, но встречаться нам придется довольно часто.
Глава 2
Глава 3
Гвинет замолчала, недовольно одернула юбку, но спустя секунду все же опустилась на диван.
— Мне незачем было шпионить за тобой. Понимаешь? — Он дождался, пока она кивнула, и только после этого продолжил: — Брэндон подсказал мне, где тебя найти. У вас есть общая знакомая, некая мисс Джуди Дадли. Как только она упомянула в разговоре мисс Гвинет Бэрри с Саттон-Роу, Брэндон догадался, что речь идет о тебе.
Она ничего не ответила, лишь снова взяла со стола бокал с шерри и поднесла его к губам.
— О том, где тебя искать, Брэндон рассказал мне вчера. Сегодня я здесь. Я никогда и никого не нанимал для того, чтобы следить за тобой, — Джесон откинулся на спинку стула. — А теперь рассказывай, что за слежку ты обнаружила.
Гвинет посмотрела в глаза Джесону, затем быстро отвела взгляд в сторону и сказала:
— Прости. Я была не права. Поверь, я не хотела тебя обидеть.
— Не стоит извинений, — мягко ответил Джесон. — Так что же с тобой случилось?
Гвинет помолчала, словно раздумывая над тем, стоит ли отвечать на этот вопрос, но в конце концов заговорила:
— Мэдди думает, что все это мне только показалось, и, наверное, она права.
— Что именно тебе… показалось?
— Так… Ощущение того, что рядом с тобой кто-то есть… Чей-то взгляд на затылке… А потом оборачиваешься и видишь, что ты одна. Или, например, подходишь к дому и слышишь за спиной шаги. Оборачиваешься, а там никого нет.
— И это все? — Джесон выглядел разочарованным.
Гвинет сказала ему не все, далеко не все, но она боялась показаться Джесону глупой и нелепой. И она промолчала и об отпечатках мужских сапог, оставшихся на клумбе возле заднего крыльца, и о странном незнакомце, который спрашивал у Марка, как ему пройти к центру города. А однажды у Гвинет появилось ощущение, что в ее доме кто-то побывал, словно искал здесь что-то. Она проверила все вещи, но у нее ничего не пропало. Нет, перед таким скептиком, как Джесон, не стоит и заикаться о таких вещах.
— Ты должен понять, Джесон, что, когда женщина живет одна, она становится очень подозрительной, — с вызовом сказала Гвинет.
— Тогда тебе тем более есть смысл вернуться домой.
— Мы говорили с тобой о наследстве, — холодно посмотрела на него Гвинет. — Как я могу получить его?
— Что? — прищурился Джесон. — Да, наследство. Насколько мне известно, Армстронг сейчас находится в Бристоле. Когда он вернется, я устрою тебе встречу с ним.
— Я и сама могу.
— Это не так просто. Видишь ли, Гвин, завещание обставлено некоторыми условиями. И я — одно из них.
— Ты? Каким образом?
Джесон допил последние капли из своего бокала и поднялся с кресла.
— Я назван твоим попечителем, так что, хочешь ты или нет, но встречаться нам придется довольно часто.
Глава 2
— Дядя Джесон сказал, что я опять смогу с ним покататься, а когда мы переедем в Хэддоу-Холл, он научит меня ездить верхом.
Разговор этот шел в спальне Марка. Гвинет стояла возле окна и смотрела в вечернюю тьму, которую рассеивал только тусклый свет уличных фонарей. Редкие прохожие спешили по домам, да еще горничная из углового дома все никак не могла проститься со своим ухажером.
Ничего необычного. Ничего, что могло бы вызвать тревогу. И зачем только она поделилась сегодня с Джесоном своими подозрениями? Теперь он будет думать, что у нее с головой не все в порядке. И, наверное, будет прав.
Она задернула шторы и посмотрела на сына. Mapк был уже в постели и, откинувшись на подушки, с наслаждением, маленькими глотками, пил из кружки горячий шоколад. Шоколад был роскошью, которую он оставляли на вечер. Мэдди дома не было, она отправилась к миссис Джемисон.
— Так сказал Джесон? Что ж, очень мило с его стороны.
— Да, он очень милый, правда, мама?
Этот непосредственный и невинный вопрос почему-то кольнул сердце Гвинет.
— Да, Джесон может быть очень милым, — просто сказала она, подходя к кровати.
Так оно и было. Джесон мог быть милым, мог быть добрым, и Гвинет знала это. Но она знала также, что у доброты бывает порой оборотная сторона. Во всяком случае, если Джесон захочет отвезти Марка в Хэддоу-Холл, добра это не принесет никому.
Она погладила светлые волосы сына, откинула со лба выбившуюся прядь и задумчиво сказала:
— Тебе пора постричься.
— Не хочу, — ответил Марк. — У дяди Джесона тоже длинные волосы.
— Что ж, придется и его попросить постричься.
Марк удивленно посмотрел на мать, а затем залился звонким смехом. Когда Марк смеялся, на щеках у него появлялись ямочки, и ими-то и любовалась сейчас Гвинет, с наслаждением вслушиваясь в смех сына. К сожалению, в их жизни было так мало смеха и веселья!
«Слава богу, мой мальчик понемногу расстается с печалью», — подумала Гвинет, и горло ее сжалось. Она откашлялась и спросила:
— А что ты скажешь, если мы с тобой поедем к морю? Нет, не сейчас, конечно, а летом, когда станет тепло.
После того, как в ее жизни появился благодетель, пожелавший остаться неизвестным, Гвинет могла обещать Марку даже такую невероятную вещь, как поездка к морю. Правда, когда Джесон рассказал ей об условиях завещания, она подумала, что этим благодетелем является он сам, но, как следует поразмыслив, решила, Что это не так. Она помнила выражение глаз Джесона, когда он расспрашивал ее о поклонниках. Вопросы звучали не очень тактично, а глаза при этом были прищурены, как бывало всегда, когда Джесон сердился. Или все это ей только показалось?
«Кто же этот анонимный благодетель?» — снова и снова спрашивала себя Гвинет.
Среди ее знакомых по библиотеке было немало богатых дам, никогда не нуждавшихся в деньгах. Поначалу мысли привели Гвинет к леди Октавии и Джуди Дадли. Но обе они знали адрес Гвинет, а Джесон утверждал, что нашел ее сам. Если бы благодетелем оказалась леди Октавия или Джуди, они наверняка оставили бы для адвоката адрес Гвинет, не так ли? Или они решили этим сбить ее со следа? Но почему тогда именно Джесон назван ее опекуном?
Гвинет тряхнула головой. Нет, вряд ли это леди Октавия. Во-первых, это не ее стиль, а во-вторых, помимо Гвинет, в Лиге немало женщин, которые живут еще труднее, чем она. А может ли быть таинственной благодетельницей подруга Гвинет, Джуди, — одна из богатейших женщин во всей Англии? Происхождение богатства Джуди было весьма любопытным. Некогда, узнав о том, что мать Джуди забеременела, сразу два знатных лорда поспешили объявить себя отцом будущего ребенка. Мать Джуди, происходившая из графского рода, предпочла остаться незамужней и отказала обоим. Когда же те лорды умерли, каждый из них завещал Джуди все свое состояние.
Да, Джуди в деньгах не нуждалась. Она никогда не задумывалась о том, сколько может стоить понравившееся ей платье, мебель или экипаж. Более того, зная, что может купить все, что угодно, Джуди вообще потеряла интерес и к деньгам, и к магазинам. С годами она стала несколько старомодной и замкнутой. Ей и в голову не приходило, что кто-то может нуждаться в деньгах.
«Нет, это не Джуди, но если бы мне хоть ненадолго стать такой же богатой, как она!» — подумала Гвинет и невольно вздохнула.
Ей не терпелось как можно скорее встретиться с адвокатом. Возможно, ей удастся выяснить, какую роль играет в этой истории Джесон. Опекун, насколько было известно Гвинет, обязан следить за тем, чтобы деньги, за которые он отвечает, не были пущены на ветер. В таком случае Джесону не о чем беспокоиться. Гвинет будет жить по-прежнему, а все деньги постарается сохранить до совершеннолетия Марка.
— Ты что-то сказал? — переспросила она, глядя на сына.
— Я спросил, а можем мы во время отпуска поехать в Хэддоу-Холл?
— Одного отпуска на все не хватит.
— Да, но Хэддоу-Холл — это же совсем рядом с Брайтоном, а разве Брайтон — не морской курорт?
— Летом в Брайтоне всегда слишком много народа. К тому же это курорт модный, а значит, и дорогой.
— Ты не хочешь домой, мама?
— Хэддоу-Холл никогда не был моим домом, — ответ прозвучал очень резко, Гвинет сама это почувствовала и поправилась: — Я хотела сказать, он всегда был для меня… э-э… вторым домом. Туда мы с мамой ездили каждый год летом навестить моих кузенов, а потом, когда моя мама… когда я осталась сиротой, меня взяли в Хэддоу-Холл. Из милости.
Пока была жива мать, Хэддоу-Холл казался Гвинет сказочным царством. Потом, когда матери не стало, Хэддоу-Холл утратил для нее свою привлекательность. Родители Джесона были удивительными людьми. Несмотря на то, что отец Гвинет, их родственник, погиб в Море, когда его дочери едва исполнилось два года, они без раздумий взяли девочку в свой дом только потому, что она была Рэдли. Но вскоре их обоих унесла эпидемия гриппа, и после смерти родителей Джесона бразды правления перешли в руки бабушки Рэдли. Вот тогда-то и начались в Хэддоу-Холле веселые деньки!
Взгляды бабушки Рэдли на то, как нужно воспитывать юных леди, коренным образом отличались от взглядов покойной матери Джесона. Бабушка хозяйствовала жестко и властно и быстро превратилась в тирана, согнувшего в бараний рог все население Хэддоу-Холла.
Единственное, за что Гвинет была благодарна бабушке, так это за то, что та насильно заставила ее выучиться музыке. Какими бесконечными казались тогда Гвинет часы, проведенные за фортепиано! И до сих пор у нее в голове звучит голос бабушки Рэдли: «Настанет день, и ты будешь благодарна мне за это!»
«Никогда, старая карга!» — мысленно отвечала ей тогда Гвинет.
Что ж, прошло время, и бабушка Рэдли оказалась права.
— Дядя Джесон говорит, что это он научил тебя ездить верхом.
— Что ж, полагаю, так оно было.
— Он был твоим любимым кузеном, мама?
— Пожалуй, нет. Там была еще Триш, которая всею на год старше меня. Вот с ней мы были, что называется, не разлей вода. А Джесон и Джордж большую часть времени проводили в школе. Мы с ними только на каникулах и виделись.
— Кто такой Джордж?
— Старший брат Джесона, — постаралась как можно спокойнее ответить Гвинет. — Он утонул во время шторма. После этого Джесон стал хозяином Хэддоу-Холла.
Марк сделал еще один глоток шоколада и облизнул губы.
— А кто такая Прекрасная Принцесса? — спросил н.
—Кто?
— Прекрасная Принцесса.
Этот вопрос, привел Гвинет в замешательство. Прекрасной Принцессой звал ее Джесон. В шутку, разумеется. О боже, как же давно это было!
— Где ты слышал это имя?
— Я спросил дядю Джесона, почему он не женился, и…
— Марк, как ты мог? Разве можно задавать такие личные вопросы? Ты же знаешь правила…
— Да, но он же спрашивал меня о чем угодно!
— Вот как? — Тон, каким это было сказано, заста-ил Марка нахмуриться. Заметив это, Гвинет постара-ась придать своему лицу бодрый вид и продолжила ак ни в чем не бывало: — Впрочем, что в этом такого? едь мы, в конце концов, родственники и к тому же не виделись столько лет…
Она поправила одеяло на постели Марка. Она разгладила складки на своей юбке. Она переложила полотенца на полке и, не в силах больше терпеть, спросила:
— И что же ответил тебе кузен Джесон, когда ты спросил его, почему он не женат?
— Он сказал, что ждет возвращения Прекрасной Принцессы.
— Что ж, в таком случае ему придется ждать до Страшного суда, — коротко рассмеялась Гвинет.
— Мама, а кто она, эта Принцесса?
— Идеальная женщина, — вздохнула Гвинет, — а, как известно каждому нормальному человеку, таких женщин в природе не бывает. — Увидев замешательство на лице Марка, она пояснила: — Кузен Джесон хотел сказать, что так и не встретил женщину, которую захотел бы взять в жены.
— Понятно, — Марк протянул матери пустую кружку и уютно устроился под одеялом. — Что ж, если отпуск бывает только раз в году, тогда я хочу поехать в Хэддоу-Холл, — решительно заявил он.
Гвинет не нашлась, что на это ответить. Она просто наклонилась и поцеловала сына в щеку. Точно так же когда-то ее целовала на ночь мать, Гвинет помнила это.
«Что будет с Марком, если со мной что-нибудь случится?» — тревожно промелькнуло у нее в голове. Нет, разумеется, для Марка всегда найдется место в Хэддоу-Холле, но как же не хочется, чтобы сын, как и она сама, оказался там на правах бедного родственника!
Гвинет вспомнила о Триш и тут же испытала укол совести. Когда-то они с Триш были очень близки, и это она, Гвинет, виновата в том, что теперь их пути разошлись. Это случилось вскоре после того, как они с Найджелом вернулись в Англию. Триш хотела тогда приехать в гости к Гвинет, но та отказалась принять свою лучшую подругу. Отказалась, потому что не хотела, чтобы кто-то увидел, во что превратилась ее жизнь с Найджелом. Не могла она и сама поехать к Триш, потому что в таком случае пришлось бы оставить Марка на попечение Найджела, а расставаться с сыном Гвинет не хотела и не могла ни на минуту.
С тех пор они с Триш не общались.
Гвинет посмотрела на Марка и подумала о том, как хорошо им вдвоем с сыном, а теперь, с получением этого таинственного наследства, их жизнь станет намного легче.
— Сегодня вечером меня не будет, — сказала Гвинет, — за тобой присмотрит миссис Перкинс.
Миссис Перкинс была почтенной вдовой, жившей по соседству, и Гвинет не раз прибегала к ее помощи, когда ей не на кого было оставить Марка. Миссис Перкинс, вырастившая своих семерых детей, всегда откликалась на просьбы Гвинет с готовностью и удовольствием.
— Я помню, — ответил Марк. — Ты сегодня вечером на какой-то вечеринке играешь. Скажи, тебе много платят за это, мама?
— Хватит, чтобы купить тебе в субботу мороженое.
— Мммм, — зажмурился Марк. — Мороженое. Это почти так же приятно, как кататься в коляске дяди Джесона.
Опять Джесон. Гвинет раздраженно вздохнула, загасила свечи в спальне Марка и спустилась вниз. По пути она проверила, заперта ли задняя дверь на кухне, подбросила угля в печку, набрала в кувшин горячей воды и направилась в свою комнату, чтобы привести себя в порядок перед работой. Гвинет переоделась и присела к туалетному столику, чтобы заняться своими волосами. За все это время ей удалось ни разу не вспомнить о Джесоне.
Глядя в зеркало на свои пышные непослушные волосы, не желавшие признавать ни шпилек, ни гребня, Гвинет невольно вспомнила о тех днях, когда ей и не нужно было сражаться со своими волосами и они постоянно окружали ее голову пышной, мерцающей на солнце, золотисто-рыжеватой короной.
В детстве Джесон частенько потешался над ее волосами и даже наградил ее прозвищем — Морковка. Но Гвинет не обижалась, потому что иногда, очень редко, когда Джесону не с кем было играть, он позволял ей сопровождать его. И Гвинет таскалась за ним, словно хвостик, куда бы он ни направлялся. Джесон был самым бесстрашным и неугомонным. Джордж всегда сидел, уткнувшись в книгу, Триш тянуло к дому, Софи еще не родилась, а Джесон тем временем без устали открывал для себя окружающий мир.
Куда отправлялся Джесон, туда шла и она, и так продолжалось до тех пор, пока ему не исполнилось пятнадцать.
С этого времени он не желал больше брать ее с собой, и никакие уловки Гвинет теперь не помогали. Вскоре Триш объяснила ей, что происходит на самом деле. Джесон, похоже, открыл для себя, что мир заселен девушками — и не такими пигалицами, как Триш или Гвинет, а взрослыми женщинами, многим из которых было по восемнадцать, а кое-кому и целых девятнадцать лет. Встречаясь с этими почтенными леди в гостиной своей матери, он не желал, чтобы его сестра и кузина попадались им на глаза.
«Ему теперь нравятся плохие женщины, — с хихиканьем пояснила Триш, — и при этом, чем хуже, тем лучше».
Гвинет приняла это со всем смирением, на которое только была способна, хотя сознавать, что Джесон больше не хочет ее общества, было мучительно больно. Да что там больно, это было настоящим крушением.
Промчались годы, и ореол героя, окружавший Джесона, понемногу померк. Гвинет отлично помнила, как возмущалась бабушка Рэдли скандальным поведением Джесона, когда тому исполнилось шестнадцать. Гвинет эти скандалы тоже возмущали, но одновременно и притягивали. Именно тогда она впервые открыла для себя взгляд Джесона и его улыбку, от которой вдруг слабели ноги и начинала кружиться голова.
«Как это отвратительно! — не раз думала она, наблюдая, как девушки одна за другой клюют на эту улыбку Джесона и становятся его легкой добычей. — Отвратительно!» — думала она, давая себе клятву никогда не поддаваться чарам Джесона.
И для того, чтобы выработать иммунитет против Джесона, она перенесла все свое внимание на Джорджа.
Естественно, Джесон не мог оставить это без внимания.
— Он никогда не женится на тебе, Гвин, — заметил однажды Джесон. — Никогда, понимаешь? Джордж женится на деньгах. То ли дело я, младший. Никому нет никакого дела до того, на ком женюсь я. Так, может быть, есть смысл обратить внимание на меня, а не на Джорджа? Правда, со свадьбой нам придется подождать, пока ты немного подрастешь.
Он лукаво улыбнулся. Гвинет, вне себя от ярости, готова была броситься на него с кулаками.
Именно с того дня она стала по-настоящему избегать Джесона, а тот в отместку прозвал ее Прекрасной Принцессой.
И снова летели месяцы. Джесон теперь все больше времени проводил в Лондоне. Триш вышла замуж и уехала. Гвинет и Джордж стали близкими друзьями. Ей нравился Джордж, но она никогда не любила его, как, впрочем, и он не любил ее. Полюбила Гвинет другого, капитана Найджела Бэрри, которого встретила на одной из вечеринок, которые устраивал Джордж.
А затем в Хэддоу на свой день рождения приехал Джесон и привез с собой целую ватагу буйных, как и он сам, гостей. Однажды вечером они решили поплавать под парусами, и вместе со всеми отправился Джордж. Неожиданно разыгрался шторм, перевернувший шлюпку, в которой находился Джесон. Джордж бросился на помощь, но, пытаясь спасти брата, утонул сам.
Дальнейшие воспоминания вспыхивали в голове Гвинет отдельными фрагментами. Жестокие слова бабушки Рэдли. Перекошенное лицо Джесона, выбегающего из комнаты. Сама Гвинет, бросившаяся искать его. Ветер, дождь, беспросветный мрак.
И, наконец, заброшенная рыбацкая хижина у подножия прибрежных скал.
Здесь воспоминания Гвинет наталкивались на невидимую преграду, которую выстроила она сама, запрятав события той ночи в самый дальний и темный уголок своей памяти. Насколько было известно Гвинет, Джесон так и не догадался, что именно она отыскала его той страшной ночью. Ей хотелось, чтобы он не узнал об этом никогда.
Гвинет смотрела в зеркало невидящим взглядом.
«Теперь мы будем встречаться гораздо чаще», — вспомнились ей слова Джесона, сказанные им сегодня.
Ей сейчас двадцать шесть. Она была замужем за капитаном Бэрри. Она повидала всякое, и ей приходилось делать такие вещи, о которых другие женщины даже помыслить не могут. Так ей ли пугаться слов Джесона?
Гвинет посмотрела на часы. Пора выходить. Перед уходом она еще раз обошла весь дом, проверила все запоры и задернула все шторы на окнах, скрывая свой замкнутый мирок от посторонних любопытных глаз.
Разговор этот шел в спальне Марка. Гвинет стояла возле окна и смотрела в вечернюю тьму, которую рассеивал только тусклый свет уличных фонарей. Редкие прохожие спешили по домам, да еще горничная из углового дома все никак не могла проститься со своим ухажером.
Ничего необычного. Ничего, что могло бы вызвать тревогу. И зачем только она поделилась сегодня с Джесоном своими подозрениями? Теперь он будет думать, что у нее с головой не все в порядке. И, наверное, будет прав.
Она задернула шторы и посмотрела на сына. Mapк был уже в постели и, откинувшись на подушки, с наслаждением, маленькими глотками, пил из кружки горячий шоколад. Шоколад был роскошью, которую он оставляли на вечер. Мэдди дома не было, она отправилась к миссис Джемисон.
— Так сказал Джесон? Что ж, очень мило с его стороны.
— Да, он очень милый, правда, мама?
Этот непосредственный и невинный вопрос почему-то кольнул сердце Гвинет.
— Да, Джесон может быть очень милым, — просто сказала она, подходя к кровати.
Так оно и было. Джесон мог быть милым, мог быть добрым, и Гвинет знала это. Но она знала также, что у доброты бывает порой оборотная сторона. Во всяком случае, если Джесон захочет отвезти Марка в Хэддоу-Холл, добра это не принесет никому.
Она погладила светлые волосы сына, откинула со лба выбившуюся прядь и задумчиво сказала:
— Тебе пора постричься.
— Не хочу, — ответил Марк. — У дяди Джесона тоже длинные волосы.
— Что ж, придется и его попросить постричься.
Марк удивленно посмотрел на мать, а затем залился звонким смехом. Когда Марк смеялся, на щеках у него появлялись ямочки, и ими-то и любовалась сейчас Гвинет, с наслаждением вслушиваясь в смех сына. К сожалению, в их жизни было так мало смеха и веселья!
«Слава богу, мой мальчик понемногу расстается с печалью», — подумала Гвинет, и горло ее сжалось. Она откашлялась и спросила:
— А что ты скажешь, если мы с тобой поедем к морю? Нет, не сейчас, конечно, а летом, когда станет тепло.
После того, как в ее жизни появился благодетель, пожелавший остаться неизвестным, Гвинет могла обещать Марку даже такую невероятную вещь, как поездка к морю. Правда, когда Джесон рассказал ей об условиях завещания, она подумала, что этим благодетелем является он сам, но, как следует поразмыслив, решила, Что это не так. Она помнила выражение глаз Джесона, когда он расспрашивал ее о поклонниках. Вопросы звучали не очень тактично, а глаза при этом были прищурены, как бывало всегда, когда Джесон сердился. Или все это ей только показалось?
«Кто же этот анонимный благодетель?» — снова и снова спрашивала себя Гвинет.
Среди ее знакомых по библиотеке было немало богатых дам, никогда не нуждавшихся в деньгах. Поначалу мысли привели Гвинет к леди Октавии и Джуди Дадли. Но обе они знали адрес Гвинет, а Джесон утверждал, что нашел ее сам. Если бы благодетелем оказалась леди Октавия или Джуди, они наверняка оставили бы для адвоката адрес Гвинет, не так ли? Или они решили этим сбить ее со следа? Но почему тогда именно Джесон назван ее опекуном?
Гвинет тряхнула головой. Нет, вряд ли это леди Октавия. Во-первых, это не ее стиль, а во-вторых, помимо Гвинет, в Лиге немало женщин, которые живут еще труднее, чем она. А может ли быть таинственной благодетельницей подруга Гвинет, Джуди, — одна из богатейших женщин во всей Англии? Происхождение богатства Джуди было весьма любопытным. Некогда, узнав о том, что мать Джуди забеременела, сразу два знатных лорда поспешили объявить себя отцом будущего ребенка. Мать Джуди, происходившая из графского рода, предпочла остаться незамужней и отказала обоим. Когда же те лорды умерли, каждый из них завещал Джуди все свое состояние.
Да, Джуди в деньгах не нуждалась. Она никогда не задумывалась о том, сколько может стоить понравившееся ей платье, мебель или экипаж. Более того, зная, что может купить все, что угодно, Джуди вообще потеряла интерес и к деньгам, и к магазинам. С годами она стала несколько старомодной и замкнутой. Ей и в голову не приходило, что кто-то может нуждаться в деньгах.
«Нет, это не Джуди, но если бы мне хоть ненадолго стать такой же богатой, как она!» — подумала Гвинет и невольно вздохнула.
Ей не терпелось как можно скорее встретиться с адвокатом. Возможно, ей удастся выяснить, какую роль играет в этой истории Джесон. Опекун, насколько было известно Гвинет, обязан следить за тем, чтобы деньги, за которые он отвечает, не были пущены на ветер. В таком случае Джесону не о чем беспокоиться. Гвинет будет жить по-прежнему, а все деньги постарается сохранить до совершеннолетия Марка.
— Ты что-то сказал? — переспросила она, глядя на сына.
— Я спросил, а можем мы во время отпуска поехать в Хэддоу-Холл?
— Одного отпуска на все не хватит.
— Да, но Хэддоу-Холл — это же совсем рядом с Брайтоном, а разве Брайтон — не морской курорт?
— Летом в Брайтоне всегда слишком много народа. К тому же это курорт модный, а значит, и дорогой.
— Ты не хочешь домой, мама?
— Хэддоу-Холл никогда не был моим домом, — ответ прозвучал очень резко, Гвинет сама это почувствовала и поправилась: — Я хотела сказать, он всегда был для меня… э-э… вторым домом. Туда мы с мамой ездили каждый год летом навестить моих кузенов, а потом, когда моя мама… когда я осталась сиротой, меня взяли в Хэддоу-Холл. Из милости.
Пока была жива мать, Хэддоу-Холл казался Гвинет сказочным царством. Потом, когда матери не стало, Хэддоу-Холл утратил для нее свою привлекательность. Родители Джесона были удивительными людьми. Несмотря на то, что отец Гвинет, их родственник, погиб в Море, когда его дочери едва исполнилось два года, они без раздумий взяли девочку в свой дом только потому, что она была Рэдли. Но вскоре их обоих унесла эпидемия гриппа, и после смерти родителей Джесона бразды правления перешли в руки бабушки Рэдли. Вот тогда-то и начались в Хэддоу-Холле веселые деньки!
Взгляды бабушки Рэдли на то, как нужно воспитывать юных леди, коренным образом отличались от взглядов покойной матери Джесона. Бабушка хозяйствовала жестко и властно и быстро превратилась в тирана, согнувшего в бараний рог все население Хэддоу-Холла.
Единственное, за что Гвинет была благодарна бабушке, так это за то, что та насильно заставила ее выучиться музыке. Какими бесконечными казались тогда Гвинет часы, проведенные за фортепиано! И до сих пор у нее в голове звучит голос бабушки Рэдли: «Настанет день, и ты будешь благодарна мне за это!»
«Никогда, старая карга!» — мысленно отвечала ей тогда Гвинет.
Что ж, прошло время, и бабушка Рэдли оказалась права.
— Дядя Джесон говорит, что это он научил тебя ездить верхом.
— Что ж, полагаю, так оно было.
— Он был твоим любимым кузеном, мама?
— Пожалуй, нет. Там была еще Триш, которая всею на год старше меня. Вот с ней мы были, что называется, не разлей вода. А Джесон и Джордж большую часть времени проводили в школе. Мы с ними только на каникулах и виделись.
— Кто такой Джордж?
— Старший брат Джесона, — постаралась как можно спокойнее ответить Гвинет. — Он утонул во время шторма. После этого Джесон стал хозяином Хэддоу-Холла.
Марк сделал еще один глоток шоколада и облизнул губы.
— А кто такая Прекрасная Принцесса? — спросил н.
—Кто?
— Прекрасная Принцесса.
Этот вопрос, привел Гвинет в замешательство. Прекрасной Принцессой звал ее Джесон. В шутку, разумеется. О боже, как же давно это было!
— Где ты слышал это имя?
— Я спросил дядю Джесона, почему он не женился, и…
— Марк, как ты мог? Разве можно задавать такие личные вопросы? Ты же знаешь правила…
— Да, но он же спрашивал меня о чем угодно!
— Вот как? — Тон, каким это было сказано, заста-ил Марка нахмуриться. Заметив это, Гвинет постара-ась придать своему лицу бодрый вид и продолжила ак ни в чем не бывало: — Впрочем, что в этом такого? едь мы, в конце концов, родственники и к тому же не виделись столько лет…
Она поправила одеяло на постели Марка. Она разгладила складки на своей юбке. Она переложила полотенца на полке и, не в силах больше терпеть, спросила:
— И что же ответил тебе кузен Джесон, когда ты спросил его, почему он не женат?
— Он сказал, что ждет возвращения Прекрасной Принцессы.
— Что ж, в таком случае ему придется ждать до Страшного суда, — коротко рассмеялась Гвинет.
— Мама, а кто она, эта Принцесса?
— Идеальная женщина, — вздохнула Гвинет, — а, как известно каждому нормальному человеку, таких женщин в природе не бывает. — Увидев замешательство на лице Марка, она пояснила: — Кузен Джесон хотел сказать, что так и не встретил женщину, которую захотел бы взять в жены.
— Понятно, — Марк протянул матери пустую кружку и уютно устроился под одеялом. — Что ж, если отпуск бывает только раз в году, тогда я хочу поехать в Хэддоу-Холл, — решительно заявил он.
Гвинет не нашлась, что на это ответить. Она просто наклонилась и поцеловала сына в щеку. Точно так же когда-то ее целовала на ночь мать, Гвинет помнила это.
«Что будет с Марком, если со мной что-нибудь случится?» — тревожно промелькнуло у нее в голове. Нет, разумеется, для Марка всегда найдется место в Хэддоу-Холле, но как же не хочется, чтобы сын, как и она сама, оказался там на правах бедного родственника!
Гвинет вспомнила о Триш и тут же испытала укол совести. Когда-то они с Триш были очень близки, и это она, Гвинет, виновата в том, что теперь их пути разошлись. Это случилось вскоре после того, как они с Найджелом вернулись в Англию. Триш хотела тогда приехать в гости к Гвинет, но та отказалась принять свою лучшую подругу. Отказалась, потому что не хотела, чтобы кто-то увидел, во что превратилась ее жизнь с Найджелом. Не могла она и сама поехать к Триш, потому что в таком случае пришлось бы оставить Марка на попечение Найджела, а расставаться с сыном Гвинет не хотела и не могла ни на минуту.
С тех пор они с Триш не общались.
Гвинет посмотрела на Марка и подумала о том, как хорошо им вдвоем с сыном, а теперь, с получением этого таинственного наследства, их жизнь станет намного легче.
— Сегодня вечером меня не будет, — сказала Гвинет, — за тобой присмотрит миссис Перкинс.
Миссис Перкинс была почтенной вдовой, жившей по соседству, и Гвинет не раз прибегала к ее помощи, когда ей не на кого было оставить Марка. Миссис Перкинс, вырастившая своих семерых детей, всегда откликалась на просьбы Гвинет с готовностью и удовольствием.
— Я помню, — ответил Марк. — Ты сегодня вечером на какой-то вечеринке играешь. Скажи, тебе много платят за это, мама?
— Хватит, чтобы купить тебе в субботу мороженое.
— Мммм, — зажмурился Марк. — Мороженое. Это почти так же приятно, как кататься в коляске дяди Джесона.
Опять Джесон. Гвинет раздраженно вздохнула, загасила свечи в спальне Марка и спустилась вниз. По пути она проверила, заперта ли задняя дверь на кухне, подбросила угля в печку, набрала в кувшин горячей воды и направилась в свою комнату, чтобы привести себя в порядок перед работой. Гвинет переоделась и присела к туалетному столику, чтобы заняться своими волосами. За все это время ей удалось ни разу не вспомнить о Джесоне.
Глядя в зеркало на свои пышные непослушные волосы, не желавшие признавать ни шпилек, ни гребня, Гвинет невольно вспомнила о тех днях, когда ей и не нужно было сражаться со своими волосами и они постоянно окружали ее голову пышной, мерцающей на солнце, золотисто-рыжеватой короной.
В детстве Джесон частенько потешался над ее волосами и даже наградил ее прозвищем — Морковка. Но Гвинет не обижалась, потому что иногда, очень редко, когда Джесону не с кем было играть, он позволял ей сопровождать его. И Гвинет таскалась за ним, словно хвостик, куда бы он ни направлялся. Джесон был самым бесстрашным и неугомонным. Джордж всегда сидел, уткнувшись в книгу, Триш тянуло к дому, Софи еще не родилась, а Джесон тем временем без устали открывал для себя окружающий мир.
Куда отправлялся Джесон, туда шла и она, и так продолжалось до тех пор, пока ему не исполнилось пятнадцать.
С этого времени он не желал больше брать ее с собой, и никакие уловки Гвинет теперь не помогали. Вскоре Триш объяснила ей, что происходит на самом деле. Джесон, похоже, открыл для себя, что мир заселен девушками — и не такими пигалицами, как Триш или Гвинет, а взрослыми женщинами, многим из которых было по восемнадцать, а кое-кому и целых девятнадцать лет. Встречаясь с этими почтенными леди в гостиной своей матери, он не желал, чтобы его сестра и кузина попадались им на глаза.
«Ему теперь нравятся плохие женщины, — с хихиканьем пояснила Триш, — и при этом, чем хуже, тем лучше».
Гвинет приняла это со всем смирением, на которое только была способна, хотя сознавать, что Джесон больше не хочет ее общества, было мучительно больно. Да что там больно, это было настоящим крушением.
Промчались годы, и ореол героя, окружавший Джесона, понемногу померк. Гвинет отлично помнила, как возмущалась бабушка Рэдли скандальным поведением Джесона, когда тому исполнилось шестнадцать. Гвинет эти скандалы тоже возмущали, но одновременно и притягивали. Именно тогда она впервые открыла для себя взгляд Джесона и его улыбку, от которой вдруг слабели ноги и начинала кружиться голова.
«Как это отвратительно! — не раз думала она, наблюдая, как девушки одна за другой клюют на эту улыбку Джесона и становятся его легкой добычей. — Отвратительно!» — думала она, давая себе клятву никогда не поддаваться чарам Джесона.
И для того, чтобы выработать иммунитет против Джесона, она перенесла все свое внимание на Джорджа.
Естественно, Джесон не мог оставить это без внимания.
— Он никогда не женится на тебе, Гвин, — заметил однажды Джесон. — Никогда, понимаешь? Джордж женится на деньгах. То ли дело я, младший. Никому нет никакого дела до того, на ком женюсь я. Так, может быть, есть смысл обратить внимание на меня, а не на Джорджа? Правда, со свадьбой нам придется подождать, пока ты немного подрастешь.
Он лукаво улыбнулся. Гвинет, вне себя от ярости, готова была броситься на него с кулаками.
Именно с того дня она стала по-настоящему избегать Джесона, а тот в отместку прозвал ее Прекрасной Принцессой.
И снова летели месяцы. Джесон теперь все больше времени проводил в Лондоне. Триш вышла замуж и уехала. Гвинет и Джордж стали близкими друзьями. Ей нравился Джордж, но она никогда не любила его, как, впрочем, и он не любил ее. Полюбила Гвинет другого, капитана Найджела Бэрри, которого встретила на одной из вечеринок, которые устраивал Джордж.
А затем в Хэддоу на свой день рождения приехал Джесон и привез с собой целую ватагу буйных, как и он сам, гостей. Однажды вечером они решили поплавать под парусами, и вместе со всеми отправился Джордж. Неожиданно разыгрался шторм, перевернувший шлюпку, в которой находился Джесон. Джордж бросился на помощь, но, пытаясь спасти брата, утонул сам.
Дальнейшие воспоминания вспыхивали в голове Гвинет отдельными фрагментами. Жестокие слова бабушки Рэдли. Перекошенное лицо Джесона, выбегающего из комнаты. Сама Гвинет, бросившаяся искать его. Ветер, дождь, беспросветный мрак.
И, наконец, заброшенная рыбацкая хижина у подножия прибрежных скал.
Здесь воспоминания Гвинет наталкивались на невидимую преграду, которую выстроила она сама, запрятав события той ночи в самый дальний и темный уголок своей памяти. Насколько было известно Гвинет, Джесон так и не догадался, что именно она отыскала его той страшной ночью. Ей хотелось, чтобы он не узнал об этом никогда.
Гвинет смотрела в зеркало невидящим взглядом.
«Теперь мы будем встречаться гораздо чаще», — вспомнились ей слова Джесона, сказанные им сегодня.
Ей сейчас двадцать шесть. Она была замужем за капитаном Бэрри. Она повидала всякое, и ей приходилось делать такие вещи, о которых другие женщины даже помыслить не могут. Так ей ли пугаться слов Джесона?
Гвинет посмотрела на часы. Пора выходить. Перед уходом она еще раз обошла весь дом, проверила все запоры и задернула все шторы на окнах, скрывая свой замкнутый мирок от посторонних любопытных глаз.
Глава 3
Разумеется, он и не надеялся на то, что при встрече Гвинет сразу же кинется ему на шею. Слишком многое разделяло их, слишком долго они не виделись. Однако Гвинет встретила его настолько холодно, что Джесон едва не пришел в бешенство.
Впрочем, чего еще он мог ожидать от этой встречи, черт побери? Ведь он был совсем иным, не чета покойному Джорджу. Джесона всегда считали в семье исчадием ада, белой вороной.
В отличие от Джорджа, он остался в живых и, став хозяином Хэддоу-Холла, занял место, которое должно было принадлежать брату. С тех пор он невольно служил горьким напоминанием о Джордже всякий раз, когда казалось, что боль от утраты уже утихла.
Джесон взболтал на дне бокала остатки бренди и потянулся за новой порцией к подносу, который держал перед ним ливрейный лакей. Впрочем, Джесон уже понял, что ему не помогут избавиться от мыслей о Гвинет ни бренди, ни этот веселый дом, куда его занесла сегодня судьба.
Нет, этот дом не был притоном, хотя и имел сомнительную репутацию. Он принадлежал достопочтенному Берти Сэквиллу, холостяку, весельчаку и члену парламента. Его страстью были необычные вечеринки, на которые можно было прийти лишь по особому приглашению. Среди присутствующих здесь женщин встречались не только самые шикарные и дорогие лондонские куртизанки, хватало и знатных леди, скрывавших свои лица под масками. Они пришли поглазеть на непристойное представление, по окончании которого вольны были выбирать, присоединиться им к общей оргии или покинуть дом Берти Сэквилла.
Джесон оперся на подлокотник кресла и принялся рассматривать заполненный гостями зал. Горящих свечей было немного, и полумрак лишь сильнее подчеркивал царившую здесь атмосферу напряженного ожидания. Разговоры велись вполголоса, а смех, если вдруг и раздавался, непременно оказывался нервным. В середине зала возвышался деревянный помост, к которому постоянно обращались взгляды гостей, с нетерпением ожидавших начала представления.
«Какого черта я здесь делаю?» — в который раз за этот вечер спросил себя Джесон. С хозяином этого дома он был едва знаком — они только раскланивались друг с другом, встречаясь в знаменитом клубе «Уайтс», членами которого оба являлись. «Уайтс». Там бы сейчас и быть Джесону, а не здесь, черт побери. Нет, в самом деле, что он здесь делает?
Весь день настроение у Джесона было просто отвратительным, и потому, когда Брэндон предложил ему пригласительный билет на это представление, Джесон решил принять его. Ему просто необходимо было как-то развеяться, чтобы избавиться наконец от бесконечных мыслей о Гвинет.
«Почему бы и нет? — подумал Джесон, принимая из рук Брэндона глянцевый картонный прямоугольник. — В конце концов, я холостяк и не обязан отчитываться за свои поступки ни перед кем, а уж перед Гвин и подавно. Так почему бы и нет?»
— Тебя что-то беспокоит, Джесон?
Джесон повернул голову к своему кузену Брэндону. Они были не только ровесниками, они даже были внешне похожи — одинаково густые темные волосы, крупные серые глаза. В юности они были неразлучны, а потом родители Брэндона перевели его в другую школу, подальше от влияния Джесона. Впрочем, привязанность между ними осталась, и Брэндон был Джесону даже ближе родного брата.
Время, разумеется, внесло свои поправки в их отношения. Время, деньги и разница в положении. Будучи хозяином Хэддоу-Холла, Джесон нес на себе ответственность, чему Брэндон, мягко говоря, нисколько не завидовал. Ему было гораздо приятнее плыть по течению, наслаждаясь шумными компаниями, тонкими винами и доступными женщинами. Беда была лишь в том, что на все это у него катастрофически не хватало средств.
— Беспокоит? — переспросил Джесон.
— Вот уже пять минут, как ты барабанишь по креслу кончиками пальцев.
Джесон немедленно прекратил барабанить, поднес к губам бокал и сделал большой глоток.
— Это не от беспокойства, Брэндон. От скуки.
— Не верю своим ушам, — удивленно шевельнул бровью Брэндон. — Разве может нормальный мужчина из плоти и крови скучать в таком месте?
— Мне больше нравится, когда есть один мужчина, одна женщина и запертая на ключ спальня.
— Неужели тебе никогда не приходилось бывать на представлениях у Берти?
— Приходилось. Но это было несколько лет тому назад. Думаю, я перерос их.
— Почему же тогда ты принял сегодня мое приглашение?
— Нечем было себя занять.
Брэндон достал табакерку и принялся открывать ее, не сводя изучающего взгляда с лица Джесона. Когда Джордж утонул во время шторма, Джесону было всего двадцать три, и весь мир, который он знал, ограничивался тогда публичными домами на Сент-Джеймс да магистратом на Боу-стрит. Однако все круто изменилось, как только Джесон стал хозяином Хэддоу-Холла. Не успела упасть на могилу Джорджа последняя лопата земли, как в Хэддоу-Холл хлынула толпа кредиторов. Как оказалось, Джордж в последнее время постоянно играл, да так неудачно, что оставил за карточными столами едва ли не все состояние Рэдли.
Если бы Хэддоу был просто заложен, это было бы еще полбеды. Но родовое гнездо, в котором выросло не одно поколение Рэдли, должно было пойти с молотка.
Брэндон, узнав обо всем этом, первым делом подумал, что не было никакого несчастного случая во время шторма, что Джордж просто свел счеты с жизнью. Перед самой смертью Джордж искал — и безуспешно — банкиров, которые могли бы ссудить ему денег, чтобы он мог рассчитаться с долгами. Джордж лихародочно искал выход из сложившейся ситуации и, без сомнения, женился бы ради этого на любой богатой невесте, но, увы, в отличие от Джесона он не нравился женщинам.
Во время шторма он бросился спасать Джесона, и было это, по мнению Брэндона, поступком насколько героическим, настолько и глупым, потому что Джордж совсем не умел плавать. В результате смытому за борт Джесону пришлось пытаться спасти Джорджа, и они едва не утонули оба. Их приятели, оставшиеся в лодке, то ли слишком испугались, то ли были слишком пьяны, но только ни один из них не прыгнул вслед за братьями в бурлящую воду.
После смерти Джорджа Джесон потратил почти целый год на то, чтобы договориться с кредиторами покойного брата. Для того чтобы спасти Хэддоу-Холл, он продал все свое имущество, включая небольшое поместье в Дербишире. Заходила речь даже о женитьбе на богатой невесте, готовой обменять свое приданое на обручальное кольцо. До этого, правда, дело, слава богу, не дошло. Одних разговоров о предстоящей свадьбе хватило для того, чтобы кредиторы стали мягче и сговорчивей. Постепенно все наладилось, и в результате Джесону удалось спасти Хэдцоу-Холл.
Впрочем, чего еще он мог ожидать от этой встречи, черт побери? Ведь он был совсем иным, не чета покойному Джорджу. Джесона всегда считали в семье исчадием ада, белой вороной.
В отличие от Джорджа, он остался в живых и, став хозяином Хэддоу-Холла, занял место, которое должно было принадлежать брату. С тех пор он невольно служил горьким напоминанием о Джордже всякий раз, когда казалось, что боль от утраты уже утихла.
Джесон взболтал на дне бокала остатки бренди и потянулся за новой порцией к подносу, который держал перед ним ливрейный лакей. Впрочем, Джесон уже понял, что ему не помогут избавиться от мыслей о Гвинет ни бренди, ни этот веселый дом, куда его занесла сегодня судьба.
Нет, этот дом не был притоном, хотя и имел сомнительную репутацию. Он принадлежал достопочтенному Берти Сэквиллу, холостяку, весельчаку и члену парламента. Его страстью были необычные вечеринки, на которые можно было прийти лишь по особому приглашению. Среди присутствующих здесь женщин встречались не только самые шикарные и дорогие лондонские куртизанки, хватало и знатных леди, скрывавших свои лица под масками. Они пришли поглазеть на непристойное представление, по окончании которого вольны были выбирать, присоединиться им к общей оргии или покинуть дом Берти Сэквилла.
Джесон оперся на подлокотник кресла и принялся рассматривать заполненный гостями зал. Горящих свечей было немного, и полумрак лишь сильнее подчеркивал царившую здесь атмосферу напряженного ожидания. Разговоры велись вполголоса, а смех, если вдруг и раздавался, непременно оказывался нервным. В середине зала возвышался деревянный помост, к которому постоянно обращались взгляды гостей, с нетерпением ожидавших начала представления.
«Какого черта я здесь делаю?» — в который раз за этот вечер спросил себя Джесон. С хозяином этого дома он был едва знаком — они только раскланивались друг с другом, встречаясь в знаменитом клубе «Уайтс», членами которого оба являлись. «Уайтс». Там бы сейчас и быть Джесону, а не здесь, черт побери. Нет, в самом деле, что он здесь делает?
Весь день настроение у Джесона было просто отвратительным, и потому, когда Брэндон предложил ему пригласительный билет на это представление, Джесон решил принять его. Ему просто необходимо было как-то развеяться, чтобы избавиться наконец от бесконечных мыслей о Гвинет.
«Почему бы и нет? — подумал Джесон, принимая из рук Брэндона глянцевый картонный прямоугольник. — В конце концов, я холостяк и не обязан отчитываться за свои поступки ни перед кем, а уж перед Гвин и подавно. Так почему бы и нет?»
— Тебя что-то беспокоит, Джесон?
Джесон повернул голову к своему кузену Брэндону. Они были не только ровесниками, они даже были внешне похожи — одинаково густые темные волосы, крупные серые глаза. В юности они были неразлучны, а потом родители Брэндона перевели его в другую школу, подальше от влияния Джесона. Впрочем, привязанность между ними осталась, и Брэндон был Джесону даже ближе родного брата.
Время, разумеется, внесло свои поправки в их отношения. Время, деньги и разница в положении. Будучи хозяином Хэддоу-Холла, Джесон нес на себе ответственность, чему Брэндон, мягко говоря, нисколько не завидовал. Ему было гораздо приятнее плыть по течению, наслаждаясь шумными компаниями, тонкими винами и доступными женщинами. Беда была лишь в том, что на все это у него катастрофически не хватало средств.
— Беспокоит? — переспросил Джесон.
— Вот уже пять минут, как ты барабанишь по креслу кончиками пальцев.
Джесон немедленно прекратил барабанить, поднес к губам бокал и сделал большой глоток.
— Это не от беспокойства, Брэндон. От скуки.
— Не верю своим ушам, — удивленно шевельнул бровью Брэндон. — Разве может нормальный мужчина из плоти и крови скучать в таком месте?
— Мне больше нравится, когда есть один мужчина, одна женщина и запертая на ключ спальня.
— Неужели тебе никогда не приходилось бывать на представлениях у Берти?
— Приходилось. Но это было несколько лет тому назад. Думаю, я перерос их.
— Почему же тогда ты принял сегодня мое приглашение?
— Нечем было себя занять.
Брэндон достал табакерку и принялся открывать ее, не сводя изучающего взгляда с лица Джесона. Когда Джордж утонул во время шторма, Джесону было всего двадцать три, и весь мир, который он знал, ограничивался тогда публичными домами на Сент-Джеймс да магистратом на Боу-стрит. Однако все круто изменилось, как только Джесон стал хозяином Хэддоу-Холла. Не успела упасть на могилу Джорджа последняя лопата земли, как в Хэддоу-Холл хлынула толпа кредиторов. Как оказалось, Джордж в последнее время постоянно играл, да так неудачно, что оставил за карточными столами едва ли не все состояние Рэдли.
Если бы Хэддоу был просто заложен, это было бы еще полбеды. Но родовое гнездо, в котором выросло не одно поколение Рэдли, должно было пойти с молотка.
Брэндон, узнав обо всем этом, первым делом подумал, что не было никакого несчастного случая во время шторма, что Джордж просто свел счеты с жизнью. Перед самой смертью Джордж искал — и безуспешно — банкиров, которые могли бы ссудить ему денег, чтобы он мог рассчитаться с долгами. Джордж лихародочно искал выход из сложившейся ситуации и, без сомнения, женился бы ради этого на любой богатой невесте, но, увы, в отличие от Джесона он не нравился женщинам.
Во время шторма он бросился спасать Джесона, и было это, по мнению Брэндона, поступком насколько героическим, настолько и глупым, потому что Джордж совсем не умел плавать. В результате смытому за борт Джесону пришлось пытаться спасти Джорджа, и они едва не утонули оба. Их приятели, оставшиеся в лодке, то ли слишком испугались, то ли были слишком пьяны, но только ни один из них не прыгнул вслед за братьями в бурлящую воду.
После смерти Джорджа Джесон потратил почти целый год на то, чтобы договориться с кредиторами покойного брата. Для того чтобы спасти Хэддоу-Холл, он продал все свое имущество, включая небольшое поместье в Дербишире. Заходила речь даже о женитьбе на богатой невесте, готовой обменять свое приданое на обручальное кольцо. До этого, правда, дело, слава богу, не дошло. Одних разговоров о предстоящей свадьбе хватило для того, чтобы кредиторы стали мягче и сговорчивей. Постепенно все наладилось, и в результате Джесону удалось спасти Хэдцоу-Холл.