же, ничего близкого этой теме не нашел. Зато купил учебник
португальского языка и
путеводитель по Рио. Дома Альбер выложил книги на стол и прошел на
кухню готовить чай.
Едва он успел управиться с хлопотами по хозяйству, как позвонили в
дверь. На пороге стоял
Бришо. В темно-синем приталенном пальто он был похож на страхового
агента, способного
навязать вам самый дорогой полис. - Что угодно, мосье? -
поинтересовался Альбер. - Марта
дома? - Нет. А в чем дело? Шарль протиснулся в прихожую. - Ну и
бабенка, я тебе скажу,
старина!.. Уложила меня на обе лопатки. - Какая бабенка? Сюзанна Житон?
- Нет, что ты!
Мадам Лафронд. Я снова наведался к ней. - За каким чертом? - Дай ты мне
хоть хлеба
кусок, даже пообедать было некогда... Я решил выведать, чего от нее
добивался Дюа-мель. -
Ну, и чего же он добивался? - спросил Альбер, заранее предвкушая
удовольствие, когда он в
свою очередь выложит приятелю подробности интимного обеда с Луизой
Кампос. Только с
этим нельзя спешить, надо выждать подходящий момент. - Ровным счетом
ничего! -
торжествующе выпалил Бришо. - Да он и не сумел бы использовать дамочку
в своих целях,
поскольку та не имеет совершенно никакого влияния на мужа. Альберу
вспомнилась
гибкая, податливая фигура мадам Лафронд, и он мысленно ощутил
прикосновение ее
теплой кожи. Мог бы и сам додуматься зайти к супруге редактора. -
Лафронд поколачивает
ее. Видишь ли, старина, этот тип - законченный садист. Для него главное
- насладиться
собственной властью. Ему мало затащить женщину в постель, дайте ему еще
покуражиться
над ней. К тому же он ревнив. До замужества она тоже была журналисткой.
Однако Лафронд
не разрешил ей работать, чтобы она не встречалась с мужчинами. Супруги
никуда не
выезжают и лишь изредка принимают у себя. На Новый год они пригласили
цвет редакции,
но и то лишь подчиняясь традиции газеты. - Понятно. - Альбер сунул
Бришо тарелку, чтобы
тот 293 не сыпал крошки на пол. - У тебя это своего рода мания. Но
ревнивый муж колотит
или жену, или соблазнителя, а не обоих зараз. Впрочем, тебе неоткуда
знать, ты ведь
холостяк. - Неужели ты бил Марту? - Бришо оторопело воззрился на
приятеля. - Боже упаси!
Но знаю наверняка: вздумай я ревновать, я бы отыгрался не на ней, а на
ее ухажере. Бришо
недоверчиво покачал головой. - А, по-моему, пока Лафронд ревнует
беспредметно, просто по
склонности характера, он лупит жену. Однако стоит ему дознаться, что
соблазнитель из
числа его подчиненных, и он захочет проучить наглеца. Посуди сам: какой
смысл сводить
счеты с супругой дома, за закрытыми дверьми, если в редакции Дюамель
что ни день
смеется ему в глаза. - Вижу, в психологии ты преуспел. - Знаешь, что
послужило последней
каплей, переполнившей чашу терпения? Нахальство Дюамеля, который на
приеме стал
ухлестывать за бразильской танцовщицей. Ты только вдумайся в ситуацию,
старина!
Муженек, которому наставили рога, естественно, взвивается на дыбы. "Ах,
вот оно что!
Мало тебе моей жены, так ты еще и эту красотку решил увести у меня
из-под носа?" Да,
кстати, а ты до чего договорился со своей цыпочкой? - Какой еще
цыпочкой? Странно. Они
не слышали, как вошла Марта. - Я допрашивал одну бразильскую
танцовщицу,- поспешно
пояснил Альбер. Господи, какое счастье, что Марта заявилась не пятью
минутами позже! - В
ресторанчике с провансальской кухней? уточнила Марта. Она положила
сумочку и
уселась в кресло напротив Лелака. Лицо ее было непривычно красным. -
Точно. А ты-то
откуда знаешь? Шеф так распорядился. Иначе к этим иностранным
знаменитостям и не
подступиться. - Во-от как! Дороговато обходится это расследование, ты
не находишь? "Судя
по всему, кто-то засек нас когда мы входили в ресторан, - с облегчением
подумал Альбер. -
Дернула же меня нелегкая на обратном пути прогуливаться с ней под
руку!" - Расходы ведь
не из моего кармана, - непринужденно ответил он. - За обед платит
ведомство. Кстати, если
уж зашла речь... - Он повернулся к Бришо. - Я передам тебе счет, а ты,
будь добр, уладь
все формальности. Ты визгом дока. - Да-да, пожалуйста. - Шарль выхватил
у него из рук
счет и, прежде чем спрятать в карман, украдкой взглянул на сумму. -
Итак, что сообщила
свидетельница? - Около двенадцати она ушла из театра в сопровождении
Дюамеля, -
зачастил Лелак, наградив приятеля благодарным взглядом. - Дюамель отвез
ее к гостинице.
Примерно до половины первого они проговорили в машине. Затем Дюамель
уехал, сказав,
что у него намечена какая-то встреча. Портье, мерзавец, твердит, будто
ничего не помнит.
Кто и когда вернулся в гостиницу субботним вечером, он не знает, а вот
что все гости были
в отменном настроении, подтвердить может. Альбер умолк, следя за
взглядом жены. Марта
уставилась на разбросанные по столу книги. Путеводитель по Рио открыт
на фотографии,
изображающей карнавал. Застывшие в экстазе девушки в немыслимых бикини.
Учебник
португальского языка. И программа тренировки морских пехотинцев. Альбер
увидел, как
взгляд Бришо тоже перекочевал в ту сторону, и глаза его округлились от
удивления. - Этому
не бывать! - заявила Марта. - Меня ничуть не волнует, что ты рука об
руку разгуливаешь с
экзотическими шлюхами. Не волнует, что ты весь изоврался. Но превращать
дом в казарму
для подготовки морской пехоты я не позволю. - Она схватила книгу. - Моя
гостиная - не
тренировочный зал. И никаких тебе вертикальных канатов, гимнастических
снарядов,
стальных сеток и соломенных чучел-мишеней. Ничему подобному здесь не
бывать... - Она
листала книгу, чтобы вычитать, каких еще удобств лишить мужа. - И
джунглей здесь тоже
не будет! - Пожалуй, сейчас некстати упоминать. - Бришо поднялся и
стряхнул с колен
крошки. - Отчего же, Шарль, говори, что хотел! - приторно-ласково
пропела Марта. - Я взял
билеты на сегодняшний вечер. Думал, вам тоже будет интересно посмотреть
выступление
Альбер клялся, что без ее согласия не станет заводить в квартире
никаких новшеств,
что к бразильской танцовщице у него чисто служебный интерес, что любит
он только ее,
Марту, и что у него и в мыслях нет покупать популярное пособие на тему
"Как обмануть
свою жену". Эту брошюрку в мягкой обложке Марта сегодня углядела в
витрине какого-то
книжного магазина. Альбер с легким сердцем согласился, что книжку эту
покупать не
стоит. Он успел заглянуть в нее и с разочарованием обнаружил, что это
всего лишь
юмористический сборник. Примирение завершилось пылкими любовными
объятиями, и с
опозданием на добрых четверть часа супруги Лелак наконец-то заявились в
театр. Все
оказалось так, как описывала Луиза. Представление началось с обычного
ревю.
Слаженный кордебалет, синхронные движения ног - одинаковой длины и
одинаковой
полноты бедер, яркие, разноцветные костюмы, декорации с пальмами и
видами пляжей.
Затем на сцене появилась Луиза, и Альбер почувствовал, как в жене его с
новой силой
вспыхивает ревность. И Марту можно было понять. Талия девушки была
перехвачена лишь
тонкой тесемкой. Длинные, черные волосы распущены по спине, остро
торчащие груди
прикрыты крохотными золотистыми звездочками, поблескивающими при свете
юпитеров.
Казалось странным и невероятным, что он обедал с нею, держал ее руку в
своей. Сейчас, в
театре, Альбер чувствовал себя подобно принцуг путешествующему
инкогнито и
очутившемуся в обществе снобов. Если бы вся эта публика знала о его
редкостной удаче!..
Господи, пусть знают все, только бы не прознала одна-единственная
женщина: жена,
сидящая рядом. Следующим был выход танцоров-мужчин. Оркестр смолк, и
юпитер
высветил небольшую группу мужчин с изогнутыми наподобие лука
музыкальными
инструментами, где резонатор заменяла полая, вылущенная тыква. Прижимая
инструмент к
животу, музыканты ударяли по нему палочкой. В другой руке они держали
металлический
диск, время от времени касаясь им струны-тетивы. ' Получалась поистине
экзотическая
мелодия. Танцоры были босые, в просторных, белых штанах пеонов.
Обнаженный торс
выставлял напоказ великолепное сложение и пластику мускулов. Ритм
музыки убыстрялся,
и мужчины начали танец. Они кружились, вертелись волчком, стоя друг
против друга, их
вытянутые ноги со свистом рассекали воздух. Танцоры наклонялись,
подпрыгивали, как бы
нанося удар ногой, делали сальто и вновь ударяли ногой невидимого
противника,
плавно уклоняясь от встречного удара, и движения их все убыстрялись и
убыстрялись в
такт неистовым ритмам музыки. Это был доподлинный народный танец, а не
какая-то там
стилизованная имитация борьбы. И все же удары казались вполне
натуральными. Затем
один из танцоров броском вперед сделал стойку на руках и из этой-
позиции нанес ногою
удар. В следующий момент он уже изогнулся, делая мостик, и - снова удар
ногой, после чего
с гибкостью гуттаперчевого мальчика вскочил на ноги. Альбер покосился
вбок и
встретился глазами с Мартой. Жена что-то хотела сказать, но взгляд
Альбера скользнул
не прийти на службу, и тебе весь стол завалят бумагами. Чего тут только
не было! Грозное
уведомление о необходимости явки на курсы по повышению квалификации.
Папка с
надписью старомодным, угловатым почерком Корентэна: "Лелак, твое
мнение?" Альбер
раскрыл папку. Сверху лежала стопка фотографий. Мужчина с вылезшими из
орбит
глазами, с веревкой на шее. На заднем плане стена с облупившейся
штукатуркой, убогий
стул. Боже правый! Захлопнув папку, Альбер оттолкнул ее подальше. Судя
по всему, в ходе
расследования возникло подозрение, что этот тип не сам покончил счеты с
жизнью, а кто-то
другой помог ему. Поэтому материалы переслали в отдел расследования
убийств, и
Корентэн посчитал, что Альбер недостаточно загружен. У Альбера не было
ни малейшей
охоты влезать в это новое дело, и он продолжал перебирать остальные
бумаги на столе. Вот
еще какая-то записка на клочке бумаги: доктор Маршан просил передать,
что... какой еще, к
чертям, доктор Маршан?!.. его коллега исследовал кровь Риве и
установил... Ах да, совсем
вылетело из головы! Надо будет непременно позвонить доктору и
поблагодарить его.
Альбер понимал, что забудет это сделать, и все же такой благой порыв
несколько успокоил
его совесть. В крови Риве обнаружено большое количество амфетамина.
Лелак сунул
записку в ящик стола. Возможно, субботней ночью Дюамель рассчитывал
встретиться с
Риве? У последнего, конечно же, было рыльце в пушку, иначе он не
пустился бы бежать
сломя голову. Но с какой стати ему было убивать Дюамеля? Репортер
наверняка платил ему
за доставляемую информацию. А может, именно на этой почве возникла
ссора? Скажем,
Дюамель не пожелал платить. Бумажник Дюамеля лежал у него в кармане,
там обнаружено
несколько сот франков. Возможно, Риве забрал остальные деньги, а эту
сумму не тронул,
чтобы замаскировать грабеж. В таком случае почему он не прихватил
ценности? Да и
деньги из письменного стола мог бы забрать. Или мы имеем дело с
человеком, на свой лад
честным, который взял ровно столько, сколько ему причиталось? Надо бы
раздобыть
трудностей никаких: всего лишь подняться двумя этажами выше и забрать
готовые снимки.
Луиза наверняка подарит свою фотографию быть может, даже с автографом.
Ну а о
фотокарточке Лафронда пусть позаботится Бришо. Кряхтя, Альбер поднялся
из-за стола. Он
не выспался. После представления они с Бришо за кружкой пива детально
обсудили боевые
свойства воинственного танца капоейра и усилия танцовщиц, не щадящих
своих
тазобедренных суставов. Марте через час прискучил их разговор, и она
ушла домой, а
Альбер, воспрянув духом, принялся обсуждать с Бришо, какой тактики ему
придерживаться
с Луизой. По мнению Шарля, и у мадам Лафронд акции Альбера высоки.
Похоже, дело
Дюамеля коренным образом изменит его натуру. Опыт Дюамеля показывает,
что успех у
женщин - всегда на стороне грубого, напористого эгоиста в ущерб
учтивому, заботливо,
предупредительному кавалеру. Когда Альбер вернулся домой, было довольно
поздно,
однако за оставшиеся до утра несколько часов можно было бы и выспаться.
Но сна, как
оказалось, ни в одном глазу. Альбер поднялся в половине шестого, когда
ему окончательно
осточертело вертеться с бока на бок, сделал зарядку и попытался
отработать соскок между
двумя стульями из стойки на руках. Тогда он еще был бодр и полон
энергии. Но по мере
того, как он умылся, оделся, позавтракал, его все больше одолевала
сонливость, и, когда он
прибыл на набережную Орфевр, глаза у него слипались. Если фортуне
угодно будет одарить
его улыбкой, то автомат успели исправить, и после того, как он принесет
фотографии,
можно будет выпить кофе. Нет, пожалуй, лучше завернуть к автомату но
дороге в
фотолабораторию... К тому времени, как Лелак вернулся в инспекторскую,
Шарль и Буасси
уже были на месте. Бришо не выглядел невыспавшимся, он, как обычно,
излучал энергию и
активность- и если что и вызывало подозрение, так это вожделенные
взгляды, какие он
бросал на стаканчик с горячим кофе в руках Альбера. Буасси слава богу,
снял повязку, и не
знай Альбер, что у него сотрясение мозга, рваная рана на голове и все
тело в кровоподтеках,
а на одном-двух ребрах трещины, он мог бы поклясться, что Буасси -
самый здоровый из их
компании. Буасси бросил на Альбера многозначительный взгляд. Дверь в
кабинет
Корентэна была закрыта. Альбер нерешительно кивнул. Бришо настороженно
следил за
обоими. - Уж не надумали ли вы улизнуть куда? - Вот именно. В это время
их еще можно
застать дома. Так и передай шефу! - Кого застать дома? - вопросил
Шарль, но за коллегами
уже захлопнулась дверь. - Куда двинем? - поинтересовался Альбер после
того, как машина
задним ходом вырулила на набережную. - На фармацевтический завод. Мне
не терпится
повидать этих мерзавцев... Альбер пожал плечами. - По дороге заскочим
кой-куда. - Он
вытащил блокнот и, наморщив лоб, попытался разобрать свои отрывочные
записи. - Не
нравится мне, как они всем скопом на тебя набросились. - Мне тоже. -
Ясно, что чужаков они
и близко не подпускают. Запугивают бранью, угрозами. - Альбер умолк,
собираясь с
мыслями. - Но тут что-то неладно. Отпор, какой тебе дали,
непропорционально велик. - Эти
типы в пропорциях не разбираются. Заявился чужак, а им это не по нраву
пришлось, вот и
всыпали по первое число. Лелак покачал головой. - Но ведь прежде они
спросили, кто тебя
прислал, верно? - Совершенно верно. - Ты случаем не проговорился?
Уверен, что не
упомянул Риве или еще кого-нибудь из этой братии? - Абсолютно уверен! -
раздраженно
оборвал его Бу-асси. - Что ты меня за идиота принимаешь? - Нашел! -
воскликнул Альбер,
удовлетворенно разглаживая страничку блокнота. - Вот они, голубчики,
все четверо, кто
подкарауливал тебя у проходной. И фамилии, и адреса - все полностью
записано. - К кому из
них поедем? - К тому, которого окончательно выставили из лаборатории.
Ему терять нечего,
он нам все выложит как на духу. Буасси был другого мнения на этот счет,
но спорить ему не
хотелось. - Это который из четверых? - Жан Делькур, - уверенно ответил
Альбер. - Вот его
адрес. Откинув спинку сиденья, Лелак блаженно вытянулся и закрыл глаза.
Они
условились с Луизой, что наутро он позвонит ей. Интересно, в котором
часу, по ее понятиям
начинается утро? И надо выудить у Марты, кто донес ей, что ее муж
прогуливался под руку
с чужой дамой, а после он позаботится, чтобы этот неизвестный
доброжелатель хлебнул горя
по милости полиции. Надо придумать, куда пойти с Луизой. Еще на один
обед у него нет
денег. Даже если ему и оплатят вчерашний счет, то это произойдет не
раньше чем через две
недели. Каким образом, черт его дери, ухитрялся Дюамель ублажать такую
прорву баб и не
разориться? Кого же он все-таки ждал в час ночи? Риве? Очередную
бабенку? Одного из
информаторов, который должен был сообщить ему подробности какой-то
скандальной
истории, до которой они, полицейские, еще не докопались? - Подъем! Я
вовсе не сплю, а
размышляю, удовлетворенно подумал Альбер и повернулся на бок. Если
выдастся хорошая
погода, можно будет просто погулять с Луизой. - Подъем!! - Буасси
безжалостно тряс его за
плечо своей огромной лапищей, и Лелак недовольно открыл глаза. Они
находились, должно
быть, где-то в районе Монмартра. Узкая, мощенная булыжником улочка
полого спускалась
вниз. Машина остановилась возле сувенирного киоска, за прилавком со
скучающим видом
восседала старуха. Ниже, на углу, виднелся магазин подержанных вещей,
на тротуаре
толпились арабы - казалось, здесь их больше, чем в Мекке. - Он здесь
живет... - Вон в том
доме, - сказал Альбер. Он выбрался из машины, стараясь не ступить в
журчащую вдоль
тротуара мутную жижу. - Пойдем вместе! - Он узнает меня. - Ну и пусть.
Тщательно заперев
дверцы "пежо", они нырнули в подворотню. Дом знавал лучшие времена,
старинные своды
некогда были украшены тонкой резьбой. Полицейские шли в метре друг от
друга, сунув
правую руку в карман. Списка жильцов, как и следовало ожидать, не было,
но ход к
квартире консьержки был обозначен стрелкой. Буасси двинулся в том
направлении, а
Лелак остановился, чтобы сориентироваться. Черного хода нет. Подъезд
открывался слева:
щербатые ступеньки, голые, без абажуров, лампочки, на стенах похабные
надписи. Лелак
видел, как Буасси не спускает палец с кнопки звонка у выкрашенной в
зеленый цвет двери
на другом конце двора. Вот он снял шапку и нерешительно почесал в
затылке; лицо его
исказила болезненная гримаса: должно быть, он нечаянно задел рану на
голове. Альбер
перевел взгляд, настороженно всматриваясь в царивший на лестнице
полумрак. Если
Делькур вздумает улизнуть, то попытается сделать это именно сейчас. Он
и попытался:
несся вдоль перил, хватаясь за литые шары у лестничных поворотов, как
делают это
мальчишки-подростки. Вот только не слышно было топота ног. Делькур
бежал, стараясь
ступать бесшумно. Альбер не стал рисковать. Он двинул Делькура плечом,
и тот отлетел,
ударившись о стену. Рефлексы бандита действовали безотказно. Нападение
в полумраке
подъезда застало Делькура врасплох, но тем не менее среагировал он
мгновенно:
развернулся корпусом к нападавшему, и рука его нырнула за пазуху. И все
же реакция
запоздала. Лелаку при его опыте оказалось достаточно момента, когда
Делькур отлетел к
стене. Ожидая столкновения, Альбер напряг мышцы и благодаря этому не
потерял
равновесия. Сделав шаг, он вновь очутился возле Делькура и заехал ему
кулаком в висок.
Затем стиснул скользнувшую за пазуху руку, но не пытался ее вывернуть.
Делькур, несмотря
на щуплое с виду телосложение, оказался жилистым и мускулистым, и
рискованно было
затевать с ним борьбу, когда тот держал наготове нож. Альбер всей
тяжестью навалился
бандиту на руку, чтобы не дать вытащить ее из пальто, и рявкнул
противнику в самое ухо: -
Полиция! Не двигаться, если жизнь дорога! Мужчина замер. - Выпусти нож!
- Альбер
почувствовал, как мышцы Делькура расслабились. Правой рукой он тотчас
рванул к себе
запястье противника, крутанул его и, перехватив левой, завел за спину,
- все, как
предписано правилами единоборства. Делькур с заломленной за спину рукой
уткнулся
лицом в пол. Коленями Альбер уперся в спину бандита, чтобы освободить
свою правую руку
и сунуть ее в карман за наручниками. - Что тебе от меня нужно? Альбер
молча защелкнул
железный браслет на запястье Делькура. - Ну погоди, фараон вонючий, ты
еще об этом
пожалеешь! - Давай другую руку! Да поживей! - Подоспевший Буасси,
оттеснив Альбера, сам
защелкнул второй наручник и подтолкнул Делькура к парадной двери. В
машине его
запихнули на заднее сиденье, Альбер сел рядом. Старуха-продавщица из
лавчонки с
сувенирами, не меняя скучающего выражения лица, наблюдала за этой
сценой. Двое
мальчишек лет десяти, поблизости катавшиеся на скейтах, восхищенно
присвистнули.
поинтересовался Альбер. - Минут за двадцать-двадцать пять. Лелак
повернулся к
задержанному: - Столько времени тебе дается на размышление. Делькур
оказался более
крепким орешком, чем они ожидали. Не задавая вопроса, над чем ему, по
мнению
полицейских, нужно размышлять, он уставился в пол и угрюмо молчал. -
Годков пять,
пожалуй, схлопочешь. Сперва полез с кулаками на полицейского сыщика,
сегодня оказал
сопротивление при аресте.- Машина свернула влево, Буасси дал резкий
сигнал и обошел
темно-синий "фиат-ритмо". - Это еще цветочки. Вздумай мы подстроить
тебе подлянку,
могли бы навесить и убийство... Мужчина в наручниках с шумом втянул
воздух носом и
отвернулся. Теперь он уперся взглядом в облепленный рекламными
плакатами
желтый автобус, словно желая запечатлеть его в памяти. - В твоих же
интересах отвечать
на вопросы, - не хотя был вынужден продолжить Альбер. - Откуда вы
узнали, что мой друг -
сыщик? - Не дождавшись ответа, Альбер зевнул. - Сдадим этого
молчальника и сходим
перекусить. - Я должен съесть бутерброды, иначе подруга жизни закатит
истерику. - Да
брось ты к чертям! - Ты что, сдурел? Бросить такую женщину! Да она
каждый вечер
встречает меня ужином из пяти блюд, выставляет бутылку вина и надевает
самое нарядное
платье. И знаешь, что в ней особенно трогательно? Она краснеет от
смущения. Разведенная
женщина, мать двоих детей, а краснеет как девчонка. - Бутерброды
выброси, балда!
Женщина все равно заставит тебя на ней жениться. Сдадим этого придурка
и угостимся
пиццей. - Пиццу я не люблю. Город словно обезлюдел, движение замерло, и
они без помех
добрались до моста Сен-Мишель. Обычно переезд занимал несколько минут,
но на сей раз
машина проскочила на другой берег Сены мгновенно. - Мы не знали, что он
сыщик, -
донесся тихий голос Делькура. - Мне послышалось или ты правда что-то
сказал? - Мы не
знали, что он сыщик. - Горький вздох сопровождал эту фразу. Вздох
человека, которому
слишком хорошо знакомы эти мелкие уловки полицейских: "повтори",
"говори громче,
разборчиво, ясно"... - Так уж и не знали! - Просто мы поняли, что он
врет. Ему, мол,
приятель посоветовал сюда толкнуться. - Делькур бросил одобрительный
взгляд на
сидевшего за рулем Буасси. -Кстати сказать, вы здорово держались. Мне
бы ни в жизнь не
догадаться, что вы фараон. А уж меня нелегко провести, можете быть
уверены! - Что же я
должен был сказать? - Что вас прислал Пепе. Таков порядок, и это все
знают. - Кто такой
Пепе? - Он у нас вроде как за старшого. Когда я пришел, он уже
заправлял там всеми
делами. Дружок мой с того и начал: пойдем, говорит, я тебя познакомлю с
Пепе.. 303
Работенка у нас не пыльная. Делать тебе вообще. ничего не придется,
только иногда
ширяют иглу или дадут "колеса" и велят полежать. И за это еще сотнягу
на рыло. Даже если
отстегнешь для Пепе двадцатку, все равно в накладе не останешься. - Ас
какой стати надо
отстегивать двадцатку этому Пепе? - Чтобы попасть в лабораторию. Если
бы ваш приятель
сказал, что он от Пепе, мы бы его и пальцем не тронули. Понятно? - Нет,
- подумав, ответил
Альбер. - Пепе платит вам, что ли, чтобы вы избивали посторонних? -
Ничего он нам не
платит. Но ведь в наших интересах, чтобы посторонние не совались, разве
не ясно! -
Послушай, парень! - взревел Буасси на переднем сиденье. - Если вы и без
того лупцуете
чужаков, то за что гребет деньги Пепе? Делькур промолчал, и Альбер
демонстративно
вздохнул. - Ну его к черту! Нам все равно друг друга не понять. Если
они по доброй воле
отдают свои кровные денежки какому-то негодяю, это их дело. - Один не
захотел платить, -
Делькур снова перешел на шепот, но на сей раз они не стали придираться,
оба молча ждали,
когда он вновь заговорит. - Этого человека на заводе больше не видали.
- Ты не смог бы с
ним справиться, что ли? - Я не трусливого десятка, но с Пепе опасно
связываться. Он
глотку располосует и глазом не моргнет. И дружков у него хоть отбавляй.
Проще заплатить.
На вашем месте я бы все-таки его поостерегся. - На заводе у него тоже
есть дружки? -
Наверняка. У него везде свои люди. - Врач или сестры? - Нет. Но
швейцара он
подкармливает - готов голову дать на отсечение. - Знаешь этого
человека? - Альбер извлек
из кармана фотокарточку Риве и поднес ее к глазам Делькура. Снимок был
выполнен перед
вскрытием, но фотограф превзошел самого себя. Покойник выглядел как
живой. - Тони.
Когда- то был хорошим гонщиком. - Он тоже платит? - А-а... Это же
дружок Пепе, их водой
не разольешь. - Где сейчас этот Пепе? - Пропал. И Тони тоже куда- то
провалился. Даже
доктор его разыскивал. С ним начали проделывать какое-то исследование и
португальского языка и
путеводитель по Рио. Дома Альбер выложил книги на стол и прошел на
кухню готовить чай.
Едва он успел управиться с хлопотами по хозяйству, как позвонили в
дверь. На пороге стоял
Бришо. В темно-синем приталенном пальто он был похож на страхового
агента, способного
навязать вам самый дорогой полис. - Что угодно, мосье? -
поинтересовался Альбер. - Марта
дома? - Нет. А в чем дело? Шарль протиснулся в прихожую. - Ну и
бабенка, я тебе скажу,
старина!.. Уложила меня на обе лопатки. - Какая бабенка? Сюзанна Житон?
- Нет, что ты!
Мадам Лафронд. Я снова наведался к ней. - За каким чертом? - Дай ты мне
хоть хлеба
кусок, даже пообедать было некогда... Я решил выведать, чего от нее
добивался Дюа-мель. -
Ну, и чего же он добивался? - спросил Альбер, заранее предвкушая
удовольствие, когда он в
свою очередь выложит приятелю подробности интимного обеда с Луизой
Кампос. Только с
этим нельзя спешить, надо выждать подходящий момент. - Ровным счетом
ничего! -
торжествующе выпалил Бришо. - Да он и не сумел бы использовать дамочку
в своих целях,
поскольку та не имеет совершенно никакого влияния на мужа. Альберу
вспомнилась
гибкая, податливая фигура мадам Лафронд, и он мысленно ощутил
прикосновение ее
теплой кожи. Мог бы и сам додуматься зайти к супруге редактора. -
Лафронд поколачивает
ее. Видишь ли, старина, этот тип - законченный садист. Для него главное
- насладиться
собственной властью. Ему мало затащить женщину в постель, дайте ему еще
покуражиться
над ней. К тому же он ревнив. До замужества она тоже была журналисткой.
Однако Лафронд
не разрешил ей работать, чтобы она не встречалась с мужчинами. Супруги
никуда не
выезжают и лишь изредка принимают у себя. На Новый год они пригласили
цвет редакции,
но и то лишь подчиняясь традиции газеты. - Понятно. - Альбер сунул
Бришо тарелку, чтобы
тот 293 не сыпал крошки на пол. - У тебя это своего рода мания. Но
ревнивый муж колотит
или жену, или соблазнителя, а не обоих зараз. Впрочем, тебе неоткуда
знать, ты ведь
холостяк. - Неужели ты бил Марту? - Бришо оторопело воззрился на
приятеля. - Боже упаси!
Но знаю наверняка: вздумай я ревновать, я бы отыгрался не на ней, а на
ее ухажере. Бришо
недоверчиво покачал головой. - А, по-моему, пока Лафронд ревнует
беспредметно, просто по
склонности характера, он лупит жену. Однако стоит ему дознаться, что
соблазнитель из
числа его подчиненных, и он захочет проучить наглеца. Посуди сам: какой
смысл сводить
счеты с супругой дома, за закрытыми дверьми, если в редакции Дюамель
что ни день
смеется ему в глаза. - Вижу, в психологии ты преуспел. - Знаешь, что
послужило последней
каплей, переполнившей чашу терпения? Нахальство Дюамеля, который на
приеме стал
ухлестывать за бразильской танцовщицей. Ты только вдумайся в ситуацию,
старина!
Муженек, которому наставили рога, естественно, взвивается на дыбы. "Ах,
вот оно что!
Мало тебе моей жены, так ты еще и эту красотку решил увести у меня
из-под носа?" Да,
кстати, а ты до чего договорился со своей цыпочкой? - Какой еще
цыпочкой? Странно. Они
не слышали, как вошла Марта. - Я допрашивал одну бразильскую
танцовщицу,- поспешно
пояснил Альбер. Господи, какое счастье, что Марта заявилась не пятью
минутами позже! - В
ресторанчике с провансальской кухней? уточнила Марта. Она положила
сумочку и
уселась в кресло напротив Лелака. Лицо ее было непривычно красным. -
Точно. А ты-то
откуда знаешь? Шеф так распорядился. Иначе к этим иностранным
знаменитостям и не
подступиться. - Во-от как! Дороговато обходится это расследование, ты
не находишь? "Судя
по всему, кто-то засек нас когда мы входили в ресторан, - с облегчением
подумал Альбер. -
Дернула же меня нелегкая на обратном пути прогуливаться с ней под
руку!" - Расходы ведь
не из моего кармана, - непринужденно ответил он. - За обед платит
ведомство. Кстати, если
уж зашла речь... - Он повернулся к Бришо. - Я передам тебе счет, а ты,
будь добр, уладь
все формальности. Ты визгом дока. - Да-да, пожалуйста. - Шарль выхватил
у него из рук
счет и, прежде чем спрятать в карман, украдкой взглянул на сумму. -
Итак, что сообщила
свидетельница? - Около двенадцати она ушла из театра в сопровождении
Дюамеля, -
зачастил Лелак, наградив приятеля благодарным взглядом. - Дюамель отвез
ее к гостинице.
Примерно до половины первого они проговорили в машине. Затем Дюамель
уехал, сказав,
что у него намечена какая-то встреча. Портье, мерзавец, твердит, будто
ничего не помнит.
Кто и когда вернулся в гостиницу субботним вечером, он не знает, а вот
что все гости были
в отменном настроении, подтвердить может. Альбер умолк, следя за
взглядом жены. Марта
уставилась на разбросанные по столу книги. Путеводитель по Рио открыт
на фотографии,
изображающей карнавал. Застывшие в экстазе девушки в немыслимых бикини.
Учебник
португальского языка. И программа тренировки морских пехотинцев. Альбер
увидел, как
взгляд Бришо тоже перекочевал в ту сторону, и глаза его округлились от
удивления. - Этому
не бывать! - заявила Марта. - Меня ничуть не волнует, что ты рука об
руку разгуливаешь с
экзотическими шлюхами. Не волнует, что ты весь изоврался. Но превращать
дом в казарму
для подготовки морской пехоты я не позволю. - Она схватила книгу. - Моя
гостиная - не
тренировочный зал. И никаких тебе вертикальных канатов, гимнастических
снарядов,
стальных сеток и соломенных чучел-мишеней. Ничему подобному здесь не
бывать... - Она
листала книгу, чтобы вычитать, каких еще удобств лишить мужа. - И
джунглей здесь тоже
не будет! - Пожалуй, сейчас некстати упоминать. - Бришо поднялся и
стряхнул с колен
крошки. - Отчего же, Шарль, говори, что хотел! - приторно-ласково
пропела Марта. - Я взял
билеты на сегодняшний вечер. Думал, вам тоже будет интересно посмотреть
выступление
Альбер клялся, что без ее согласия не станет заводить в квартире
никаких новшеств,
что к бразильской танцовщице у него чисто служебный интерес, что любит
он только ее,
Марту, и что у него и в мыслях нет покупать популярное пособие на тему
"Как обмануть
свою жену". Эту брошюрку в мягкой обложке Марта сегодня углядела в
витрине какого-то
книжного магазина. Альбер с легким сердцем согласился, что книжку эту
покупать не
стоит. Он успел заглянуть в нее и с разочарованием обнаружил, что это
всего лишь
юмористический сборник. Примирение завершилось пылкими любовными
объятиями, и с
опозданием на добрых четверть часа супруги Лелак наконец-то заявились в
театр. Все
оказалось так, как описывала Луиза. Представление началось с обычного
ревю.
Слаженный кордебалет, синхронные движения ног - одинаковой длины и
одинаковой
полноты бедер, яркие, разноцветные костюмы, декорации с пальмами и
видами пляжей.
Затем на сцене появилась Луиза, и Альбер почувствовал, как в жене его с
новой силой
вспыхивает ревность. И Марту можно было понять. Талия девушки была
перехвачена лишь
тонкой тесемкой. Длинные, черные волосы распущены по спине, остро
торчащие груди
прикрыты крохотными золотистыми звездочками, поблескивающими при свете
юпитеров.
Казалось странным и невероятным, что он обедал с нею, держал ее руку в
своей. Сейчас, в
театре, Альбер чувствовал себя подобно принцуг путешествующему
инкогнито и
очутившемуся в обществе снобов. Если бы вся эта публика знала о его
редкостной удаче!..
Господи, пусть знают все, только бы не прознала одна-единственная
женщина: жена,
сидящая рядом. Следующим был выход танцоров-мужчин. Оркестр смолк, и
юпитер
высветил небольшую группу мужчин с изогнутыми наподобие лука
музыкальными
инструментами, где резонатор заменяла полая, вылущенная тыква. Прижимая
инструмент к
животу, музыканты ударяли по нему палочкой. В другой руке они держали
металлический
диск, время от времени касаясь им струны-тетивы. ' Получалась поистине
экзотическая
мелодия. Танцоры были босые, в просторных, белых штанах пеонов.
Обнаженный торс
выставлял напоказ великолепное сложение и пластику мускулов. Ритм
музыки убыстрялся,
и мужчины начали танец. Они кружились, вертелись волчком, стоя друг
против друга, их
вытянутые ноги со свистом рассекали воздух. Танцоры наклонялись,
подпрыгивали, как бы
нанося удар ногой, делали сальто и вновь ударяли ногой невидимого
противника,
плавно уклоняясь от встречного удара, и движения их все убыстрялись и
убыстрялись в
такт неистовым ритмам музыки. Это был доподлинный народный танец, а не
какая-то там
стилизованная имитация борьбы. И все же удары казались вполне
натуральными. Затем
один из танцоров броском вперед сделал стойку на руках и из этой-
позиции нанес ногою
удар. В следующий момент он уже изогнулся, делая мостик, и - снова удар
ногой, после чего
с гибкостью гуттаперчевого мальчика вскочил на ноги. Альбер покосился
вбок и
встретился глазами с Мартой. Жена что-то хотела сказать, но взгляд
Альбера скользнул
не прийти на службу, и тебе весь стол завалят бумагами. Чего тут только
не было! Грозное
уведомление о необходимости явки на курсы по повышению квалификации.
Папка с
надписью старомодным, угловатым почерком Корентэна: "Лелак, твое
мнение?" Альбер
раскрыл папку. Сверху лежала стопка фотографий. Мужчина с вылезшими из
орбит
глазами, с веревкой на шее. На заднем плане стена с облупившейся
штукатуркой, убогий
стул. Боже правый! Захлопнув папку, Альбер оттолкнул ее подальше. Судя
по всему, в ходе
расследования возникло подозрение, что этот тип не сам покончил счеты с
жизнью, а кто-то
другой помог ему. Поэтому материалы переслали в отдел расследования
убийств, и
Корентэн посчитал, что Альбер недостаточно загружен. У Альбера не было
ни малейшей
охоты влезать в это новое дело, и он продолжал перебирать остальные
бумаги на столе. Вот
еще какая-то записка на клочке бумаги: доктор Маршан просил передать,
что... какой еще, к
чертям, доктор Маршан?!.. его коллега исследовал кровь Риве и
установил... Ах да, совсем
вылетело из головы! Надо будет непременно позвонить доктору и
поблагодарить его.
Альбер понимал, что забудет это сделать, и все же такой благой порыв
несколько успокоил
его совесть. В крови Риве обнаружено большое количество амфетамина.
Лелак сунул
записку в ящик стола. Возможно, субботней ночью Дюамель рассчитывал
встретиться с
Риве? У последнего, конечно же, было рыльце в пушку, иначе он не
пустился бы бежать
сломя голову. Но с какой стати ему было убивать Дюамеля? Репортер
наверняка платил ему
за доставляемую информацию. А может, именно на этой почве возникла
ссора? Скажем,
Дюамель не пожелал платить. Бумажник Дюамеля лежал у него в кармане,
там обнаружено
несколько сот франков. Возможно, Риве забрал остальные деньги, а эту
сумму не тронул,
чтобы замаскировать грабеж. В таком случае почему он не прихватил
ценности? Да и
деньги из письменного стола мог бы забрать. Или мы имеем дело с
человеком, на свой лад
честным, который взял ровно столько, сколько ему причиталось? Надо бы
раздобыть
трудностей никаких: всего лишь подняться двумя этажами выше и забрать
готовые снимки.
Луиза наверняка подарит свою фотографию быть может, даже с автографом.
Ну а о
фотокарточке Лафронда пусть позаботится Бришо. Кряхтя, Альбер поднялся
из-за стола. Он
не выспался. После представления они с Бришо за кружкой пива детально
обсудили боевые
свойства воинственного танца капоейра и усилия танцовщиц, не щадящих
своих
тазобедренных суставов. Марте через час прискучил их разговор, и она
ушла домой, а
Альбер, воспрянув духом, принялся обсуждать с Бришо, какой тактики ему
придерживаться
с Луизой. По мнению Шарля, и у мадам Лафронд акции Альбера высоки.
Похоже, дело
Дюамеля коренным образом изменит его натуру. Опыт Дюамеля показывает,
что успех у
женщин - всегда на стороне грубого, напористого эгоиста в ущерб
учтивому, заботливо,
предупредительному кавалеру. Когда Альбер вернулся домой, было довольно
поздно,
однако за оставшиеся до утра несколько часов можно было бы и выспаться.
Но сна, как
оказалось, ни в одном глазу. Альбер поднялся в половине шестого, когда
ему окончательно
осточертело вертеться с бока на бок, сделал зарядку и попытался
отработать соскок между
двумя стульями из стойки на руках. Тогда он еще был бодр и полон
энергии. Но по мере
того, как он умылся, оделся, позавтракал, его все больше одолевала
сонливость, и, когда он
прибыл на набережную Орфевр, глаза у него слипались. Если фортуне
угодно будет одарить
его улыбкой, то автомат успели исправить, и после того, как он принесет
фотографии,
можно будет выпить кофе. Нет, пожалуй, лучше завернуть к автомату но
дороге в
фотолабораторию... К тому времени, как Лелак вернулся в инспекторскую,
Шарль и Буасси
уже были на месте. Бришо не выглядел невыспавшимся, он, как обычно,
излучал энергию и
активность- и если что и вызывало подозрение, так это вожделенные
взгляды, какие он
бросал на стаканчик с горячим кофе в руках Альбера. Буасси слава богу,
снял повязку, и не
знай Альбер, что у него сотрясение мозга, рваная рана на голове и все
тело в кровоподтеках,
а на одном-двух ребрах трещины, он мог бы поклясться, что Буасси -
самый здоровый из их
компании. Буасси бросил на Альбера многозначительный взгляд. Дверь в
кабинет
Корентэна была закрыта. Альбер нерешительно кивнул. Бришо настороженно
следил за
обоими. - Уж не надумали ли вы улизнуть куда? - Вот именно. В это время
их еще можно
застать дома. Так и передай шефу! - Кого застать дома? - вопросил
Шарль, но за коллегами
уже захлопнулась дверь. - Куда двинем? - поинтересовался Альбер после
того, как машина
задним ходом вырулила на набережную. - На фармацевтический завод. Мне
не терпится
повидать этих мерзавцев... Альбер пожал плечами. - По дороге заскочим
кой-куда. - Он
вытащил блокнот и, наморщив лоб, попытался разобрать свои отрывочные
записи. - Не
нравится мне, как они всем скопом на тебя набросились. - Мне тоже. -
Ясно, что чужаков они
и близко не подпускают. Запугивают бранью, угрозами. - Альбер умолк,
собираясь с
мыслями. - Но тут что-то неладно. Отпор, какой тебе дали,
непропорционально велик. - Эти
типы в пропорциях не разбираются. Заявился чужак, а им это не по нраву
пришлось, вот и
всыпали по первое число. Лелак покачал головой. - Но ведь прежде они
спросили, кто тебя
прислал, верно? - Совершенно верно. - Ты случаем не проговорился?
Уверен, что не
упомянул Риве или еще кого-нибудь из этой братии? - Абсолютно уверен! -
раздраженно
оборвал его Бу-асси. - Что ты меня за идиота принимаешь? - Нашел! -
воскликнул Альбер,
удовлетворенно разглаживая страничку блокнота. - Вот они, голубчики,
все четверо, кто
подкарауливал тебя у проходной. И фамилии, и адреса - все полностью
записано. - К кому из
них поедем? - К тому, которого окончательно выставили из лаборатории.
Ему терять нечего,
он нам все выложит как на духу. Буасси был другого мнения на этот счет,
но спорить ему не
хотелось. - Это который из четверых? - Жан Делькур, - уверенно ответил
Альбер. - Вот его
адрес. Откинув спинку сиденья, Лелак блаженно вытянулся и закрыл глаза.
Они
условились с Луизой, что наутро он позвонит ей. Интересно, в котором
часу, по ее понятиям
начинается утро? И надо выудить у Марты, кто донес ей, что ее муж
прогуливался под руку
с чужой дамой, а после он позаботится, чтобы этот неизвестный
доброжелатель хлебнул горя
по милости полиции. Надо придумать, куда пойти с Луизой. Еще на один
обед у него нет
денег. Даже если ему и оплатят вчерашний счет, то это произойдет не
раньше чем через две
недели. Каким образом, черт его дери, ухитрялся Дюамель ублажать такую
прорву баб и не
разориться? Кого же он все-таки ждал в час ночи? Риве? Очередную
бабенку? Одного из
информаторов, который должен был сообщить ему подробности какой-то
скандальной
истории, до которой они, полицейские, еще не докопались? - Подъем! Я
вовсе не сплю, а
размышляю, удовлетворенно подумал Альбер и повернулся на бок. Если
выдастся хорошая
погода, можно будет просто погулять с Луизой. - Подъем!! - Буасси
безжалостно тряс его за
плечо своей огромной лапищей, и Лелак недовольно открыл глаза. Они
находились, должно
быть, где-то в районе Монмартра. Узкая, мощенная булыжником улочка
полого спускалась
вниз. Машина остановилась возле сувенирного киоска, за прилавком со
скучающим видом
восседала старуха. Ниже, на углу, виднелся магазин подержанных вещей,
на тротуаре
толпились арабы - казалось, здесь их больше, чем в Мекке. - Он здесь
живет... - Вон в том
доме, - сказал Альбер. Он выбрался из машины, стараясь не ступить в
журчащую вдоль
тротуара мутную жижу. - Пойдем вместе! - Он узнает меня. - Ну и пусть.
Тщательно заперев
дверцы "пежо", они нырнули в подворотню. Дом знавал лучшие времена,
старинные своды
некогда были украшены тонкой резьбой. Полицейские шли в метре друг от
друга, сунув
правую руку в карман. Списка жильцов, как и следовало ожидать, не было,
но ход к
квартире консьержки был обозначен стрелкой. Буасси двинулся в том
направлении, а
Лелак остановился, чтобы сориентироваться. Черного хода нет. Подъезд
открывался слева:
щербатые ступеньки, голые, без абажуров, лампочки, на стенах похабные
надписи. Лелак
видел, как Буасси не спускает палец с кнопки звонка у выкрашенной в
зеленый цвет двери
на другом конце двора. Вот он снял шапку и нерешительно почесал в
затылке; лицо его
исказила болезненная гримаса: должно быть, он нечаянно задел рану на
голове. Альбер
перевел взгляд, настороженно всматриваясь в царивший на лестнице
полумрак. Если
Делькур вздумает улизнуть, то попытается сделать это именно сейчас. Он
и попытался:
несся вдоль перил, хватаясь за литые шары у лестничных поворотов, как
делают это
мальчишки-подростки. Вот только не слышно было топота ног. Делькур
бежал, стараясь
ступать бесшумно. Альбер не стал рисковать. Он двинул Делькура плечом,
и тот отлетел,
ударившись о стену. Рефлексы бандита действовали безотказно. Нападение
в полумраке
подъезда застало Делькура врасплох, но тем не менее среагировал он
мгновенно:
развернулся корпусом к нападавшему, и рука его нырнула за пазуху. И все
же реакция
запоздала. Лелаку при его опыте оказалось достаточно момента, когда
Делькур отлетел к
стене. Ожидая столкновения, Альбер напряг мышцы и благодаря этому не
потерял
равновесия. Сделав шаг, он вновь очутился возле Делькура и заехал ему
кулаком в висок.
Затем стиснул скользнувшую за пазуху руку, но не пытался ее вывернуть.
Делькур, несмотря
на щуплое с виду телосложение, оказался жилистым и мускулистым, и
рискованно было
затевать с ним борьбу, когда тот держал наготове нож. Альбер всей
тяжестью навалился
бандиту на руку, чтобы не дать вытащить ее из пальто, и рявкнул
противнику в самое ухо: -
Полиция! Не двигаться, если жизнь дорога! Мужчина замер. - Выпусти нож!
- Альбер
почувствовал, как мышцы Делькура расслабились. Правой рукой он тотчас
рванул к себе
запястье противника, крутанул его и, перехватив левой, завел за спину,
- все, как
предписано правилами единоборства. Делькур с заломленной за спину рукой
уткнулся
лицом в пол. Коленями Альбер уперся в спину бандита, чтобы освободить
свою правую руку
и сунуть ее в карман за наручниками. - Что тебе от меня нужно? Альбер
молча защелкнул
железный браслет на запястье Делькура. - Ну погоди, фараон вонючий, ты
еще об этом
пожалеешь! - Давай другую руку! Да поживей! - Подоспевший Буасси,
оттеснив Альбера, сам
защелкнул второй наручник и подтолкнул Делькура к парадной двери. В
машине его
запихнули на заднее сиденье, Альбер сел рядом. Старуха-продавщица из
лавчонки с
сувенирами, не меняя скучающего выражения лица, наблюдала за этой
сценой. Двое
мальчишек лет десяти, поблизости катавшиеся на скейтах, восхищенно
присвистнули.
поинтересовался Альбер. - Минут за двадцать-двадцать пять. Лелак
повернулся к
задержанному: - Столько времени тебе дается на размышление. Делькур
оказался более
крепким орешком, чем они ожидали. Не задавая вопроса, над чем ему, по
мнению
полицейских, нужно размышлять, он уставился в пол и угрюмо молчал. -
Годков пять,
пожалуй, схлопочешь. Сперва полез с кулаками на полицейского сыщика,
сегодня оказал
сопротивление при аресте.- Машина свернула влево, Буасси дал резкий
сигнал и обошел
темно-синий "фиат-ритмо". - Это еще цветочки. Вздумай мы подстроить
тебе подлянку,
могли бы навесить и убийство... Мужчина в наручниках с шумом втянул
воздух носом и
отвернулся. Теперь он уперся взглядом в облепленный рекламными
плакатами
желтый автобус, словно желая запечатлеть его в памяти. - В твоих же
интересах отвечать
на вопросы, - не хотя был вынужден продолжить Альбер. - Откуда вы
узнали, что мой друг -
сыщик? - Не дождавшись ответа, Альбер зевнул. - Сдадим этого
молчальника и сходим
перекусить. - Я должен съесть бутерброды, иначе подруга жизни закатит
истерику. - Да
брось ты к чертям! - Ты что, сдурел? Бросить такую женщину! Да она
каждый вечер
встречает меня ужином из пяти блюд, выставляет бутылку вина и надевает
самое нарядное
платье. И знаешь, что в ней особенно трогательно? Она краснеет от
смущения. Разведенная
женщина, мать двоих детей, а краснеет как девчонка. - Бутерброды
выброси, балда!
Женщина все равно заставит тебя на ней жениться. Сдадим этого придурка
и угостимся
пиццей. - Пиццу я не люблю. Город словно обезлюдел, движение замерло, и
они без помех
добрались до моста Сен-Мишель. Обычно переезд занимал несколько минут,
но на сей раз
машина проскочила на другой берег Сены мгновенно. - Мы не знали, что он
сыщик, -
донесся тихий голос Делькура. - Мне послышалось или ты правда что-то
сказал? - Мы не
знали, что он сыщик. - Горький вздох сопровождал эту фразу. Вздох
человека, которому
слишком хорошо знакомы эти мелкие уловки полицейских: "повтори",
"говори громче,
разборчиво, ясно"... - Так уж и не знали! - Просто мы поняли, что он
врет. Ему, мол,
приятель посоветовал сюда толкнуться. - Делькур бросил одобрительный
взгляд на
сидевшего за рулем Буасси. -Кстати сказать, вы здорово держались. Мне
бы ни в жизнь не
догадаться, что вы фараон. А уж меня нелегко провести, можете быть
уверены! - Что же я
должен был сказать? - Что вас прислал Пепе. Таков порядок, и это все
знают. - Кто такой
Пепе? - Он у нас вроде как за старшого. Когда я пришел, он уже
заправлял там всеми
делами. Дружок мой с того и начал: пойдем, говорит, я тебя познакомлю с
Пепе.. 303
Работенка у нас не пыльная. Делать тебе вообще. ничего не придется,
только иногда
ширяют иглу или дадут "колеса" и велят полежать. И за это еще сотнягу
на рыло. Даже если
отстегнешь для Пепе двадцатку, все равно в накладе не останешься. - Ас
какой стати надо
отстегивать двадцатку этому Пепе? - Чтобы попасть в лабораторию. Если
бы ваш приятель
сказал, что он от Пепе, мы бы его и пальцем не тронули. Понятно? - Нет,
- подумав, ответил
Альбер. - Пепе платит вам, что ли, чтобы вы избивали посторонних? -
Ничего он нам не
платит. Но ведь в наших интересах, чтобы посторонние не совались, разве
не ясно! -
Послушай, парень! - взревел Буасси на переднем сиденье. - Если вы и без
того лупцуете
чужаков, то за что гребет деньги Пепе? Делькур промолчал, и Альбер
демонстративно
вздохнул. - Ну его к черту! Нам все равно друг друга не понять. Если
они по доброй воле
отдают свои кровные денежки какому-то негодяю, это их дело. - Один не
захотел платить, -
Делькур снова перешел на шепот, но на сей раз они не стали придираться,
оба молча ждали,
когда он вновь заговорит. - Этого человека на заводе больше не видали.
- Ты не смог бы с
ним справиться, что ли? - Я не трусливого десятка, но с Пепе опасно
связываться. Он
глотку располосует и глазом не моргнет. И дружков у него хоть отбавляй.
Проще заплатить.
На вашем месте я бы все-таки его поостерегся. - На заводе у него тоже
есть дружки? -
Наверняка. У него везде свои люди. - Врач или сестры? - Нет. Но
швейцара он
подкармливает - готов голову дать на отсечение. - Знаешь этого
человека? - Альбер извлек
из кармана фотокарточку Риве и поднес ее к глазам Делькура. Снимок был
выполнен перед
вскрытием, но фотограф превзошел самого себя. Покойник выглядел как
живой. - Тони.
Когда- то был хорошим гонщиком. - Он тоже платит? - А-а... Это же
дружок Пепе, их водой
не разольешь. - Где сейчас этот Пепе? - Пропал. И Тони тоже куда- то
провалился. Даже
доктор его разыскивал. С ним начали проделывать какое-то исследование и