подумал, что до
вашего прихода успею еще раз допросить ее. - Я здесь уже не один час.
Ну и как, удалось
узнать что-нибудь стоящее? - Нет. Твердит все то же самое, что и
раньше. Дюа-мель отвез ее
в гостиницу, и они расстались. - Тогда какого черта ты валандаешься с
ней? Или думаешь,
она что-то скрывает? - Н-ну... - В таких случаях Альбера подмывало
врезать шефу. - Не
думаю. Хотя с женщинами лучше держать ухо востро. Не исключено, что
Дюамель завез ее к
себе домой, а оттуда уже она добралась до гостиницы на такси. И теперь
ей совестно
признаться. Я задал ей вопрос, не говорил ли Дюамель о своей работе. У
меня была мысль,
вдруг да он вздумал похвастаться, разыграть из себя великого репортера,
чтобы произвести
на дамочку впечатление. - И что же? - Она совершенно не помнит, о чем
шел разговор. -
Ладно. - Выпустив пары, Корентэн теперь уже более спокойно всматривался
в голубоватые
клубы дыма, разделяющие собеседников. Из кармана своего серого
фланелевого пиджака
он достал маленькую, черную коробочку, рассеянно постучал по ней
пальцем и снова 316
сунул в карман. - Ну, а что там приключилось с Буасси? - Видите ли...
мы решили слегка
прощупать почву вокруг завода "Фармацит". Отправились туда, и...
Корентэн поднял руки,
и Альбер замолчал. У шефа были на редкость волосатые руки с тщательно
ухоженными
ногтями. Он любил во время совещаний призывать к тишине эффектным
жестом дирижера.
- Ты решил, что следовало бы прощупать там почву, но на заводе тебя уже
знали в лицо. Ты
задурил голову Буасси, и вы отправились с ним на пару. Вот с этого
места продолжай
дальше. Альбер молчал, пытаясь собраться с мыслями. До сих пор он стоял
у стола, нервно
переминаясь с ноги на ногу и судорожно подыскивая оправдание. Теперь
речь зашла об
убийствах, а это уже разговор профессиональный. Он уселся на свое
привычное место,
откинулся на стуле, зацепившись мысками ботинок за перекладину
начальничьего стола. -
По-моему, Дюамель собирался писать о заводе "Фармацит". Там проводились
опыты на
людях. Разрабатывался новый вид допинга, который невозможно выявить с
помощью
современных методов. Вообще-то не запрещается привлекать к эксперименту
людей, если те
представляют себе степень риска и сознательно идут на него. Кажется,
даже есть такое
законоположение, что если степень риска выше определенной нормы, то
объект
эксперимента не имеет права соглашаться... Это надо будет выяснить у
юриста. - Альбер
взглянул на Корентэна, выжидая, не хочет ли тот что-либо спросить или
добавить, однако
шеф молчал с каменным выражением лица. - Но на заводе используют
полуграмотных,
опустившихся людей, которые готовы подписать даже собственный смертный
приговор.
Факт, что в результате опытов скончался некий человек по фамилии Параж
и бывший
гонщик Риве. Но я убежден, что, если покопаться, выявятся и другие
жертвы. Известно, что
Дюамель поддерживал контакт с Риве, думаю, покупал у него информацию. У
Риве был
дружок по кличке Пепе - этакий крутой парень. Он взимал с несчастных
подопытных дань,
а тех, кто отказывался платить, безжалостно избивали. Возмож-ног
Дюамель собирался
писать о рэкете, а Пепе это пришлось не по нраву, и он замордовал
Дюамеля насмерть. Он
мог сделать это по собственному почину, опасаясь за свой хорошо
налаженный бизнес, или
по указке администрации завода. 317 Альбер умолк. Корентэн снова извлек
из кармана
коробочку и постучал по ней кончиком указательного пальца. Это был
футляр, в котором
хранят ювелирные изделия. - У тебя все? - В основном да. - Послушай,
Лелак... - Быстрым
движением Корентэн спрятал в карман коробочку и вперил взгляд в
Аль-бера. - До сих пор у
нас с тобой об этом речи не заходило. Попросту не было такой
необходимости. Я смотрел
сквозь пальцы на твою несобранность и лень. Прощал опоздания, когда ты
по утрам
просыпал на работу. Прощал привычку спихивать на других любую работу,
какая гроша
ломаного не стоит. - Он говорил негромко, спокойно, с интонациями
профессионального
диктора. - Я позволял тебе действовать, руководствуясь твоей весьма
уязвимой логикой и
ничем не подкрепленными аргументами, поскольку именно тогда ты
добивался успешных
результатов. Не знаю, как тебе удавалось, да это меня и не интересует.
В течение
нескольких дней обнаруживаешь преступника, а это главное. Если бы и
остальные мои
подчиненные были такими же, как ты, я бы попросту спятил. Одного тебя
я, пожалуй,
выдержу. Альбер с интересом вслушивался в откровения шефа. Разумеется,
он и сам знал,
что между ними существует как бы молчаливое соглашение, но поскольку
оно никогда не
обсуждалось, то и рамки его не были определены. Альбер всегда боялся,
как бы не
перегнуть палку. Судя по всему, на сей раз его опасения оправдались.
Знать бы только, где
он допустил промах. - Для меня непривычно, видеть, как ты упорно
цепляешься за одну
версию. Странно слышать, когда ты рассуждаешь столь последовательно и
логично. - Шеф
махнул рукой. - Ну да не в том беда. Скажи, ты хотя бы заглянул в
досье, которое я положил
тебе на стол? - Шеф, день-другой, и я завершу это дело... - Я
спрашиваю: открывал ты это
досье? - Да. - И тебе ничего не бросилось в глаза? - Альбер молчал, и
Корентэн неожиданно
взорвался. - Ты не обратил внимания, что погибший - некий Жюль
Пеперелли, он же Пепе,
безработный, и, по словам консьержа, подряжался на временную работу при
заводе
"Фармацит"?! Если уж я кладу бумаги тебе на стол, то мог хотя бы
удосужиться сунуть туда
нос! - За все двенадцать лет совмест- 318 " • • ной работы
Альбер ни разу не видел,
чтобы шеф выходил из себя. Самому Корентэну, видно, тоже непривычен был
такой срыв.
Он сердито выколотил трубку и снова набил ее табаком. - Ты хотя бы
знаешь, как зовут
того типа, что избил Буасси? - Нет. Но я знаю, как он выглядит. - И что
ты собираешься
делать? - Хм... как бы это сказать... Теперь, когда выяснились новые
обстоятельства с
Пепе... Я еще не успел обдумать. - Ну так иди и думай! - Корентэн
поднялся из-за стола -
высокий, худощавый, элегантно одетый - и невольным жестом потрогал
карман, где лежала
коробочка. Встал и Альбер и направился к двери. - Шеф, если я изобрету
что- нибудь
стоящее, можно Вам позвонить? - Нет! - Корентэн встретился с его
искренне озабоченным
взглядом и махнул рукой. - Господи, ну за что мне с тобой такое
наказание! Альбер прошел
к себе. В комнате было темно, однако свет он зажигать не стал. Обойдя
вешалку, он свернул
налево и сделал четыре шага. Вот и его стол. Он опустился на стул и
замер, уставясь в
темноту. В первую очередь... ага, ясно! Первым делом надо позвонить
Марте и
предупредить, чтобы не ждала. Второе: завтра же купить Марте
какой-нибудь хороший
подарок. Может, книгу о японских бумажных журавликах. У Марты ловкие
пальцы, она
научится складывать разные фигурки. Третье... Он встал и подошел к
окну. Прижавшись
лбом к холодному стеклу, попытался сосредоточиться. Третье... Третье...
Кто-то
околачивался в неосвещенном дворе. Альбер видел лишь темный силуэт и
временами
вспыхивающую красноватую точку-огонек сигареты. Надо дочитать это
треклятое досье.
Затем спуститься в каталажку и спросить Делькура, не знает ли он того
типа, что напал на
Буасси. Хорошо, если бы удалось заполучить адрес, тогда бы взяли
негодяя тепленьким
сегодня же ночью. Темноту прорезали два конуса света от фар, затем
плавно с достоинством
подкатил "СХ" Корентэна. Автомобиль двигался почти бесшумно, лишь
сизоватая струйка
газа из выхлопной трубы показывала, что мотор работает. Машина была
чудо как хороша.
Корентэн приобрел ее год назад и пылинке не давал сесть на дорогую
игрушку. Горе тому
инспектору, кто посмел бы на автостоянке ненароком поцарапать или
помять машину
Корентэна. Это право шеф 319 оставлял за собой. Машина свернула влево и
подкатила к
стене. Распахнулась дверца, и от стены отделилась стройная женская
фигурка. Мелькнули
белокурые волосы, затем пассажирка села в машину и захлопнула дверцу;
внутреннее
освещение погасло: "Вот это да!.." - сказал Альбер и отодвинулся от
окна. Включив свет, он
подсел к телефонному аппарату. Первым делом нужно позвонить Марте. Едва
жена сняла
трубку и откликнулась, он сразу почувствовал неладное. Марта не сказала
ничего плохого,
но чуткое ухо мужа на тринадцатом году "совместной жизни и без слов
способно уловить
недовольство. - Что у тебя стряслось? - Что стряслось? - Марта
расхохоталась, как
опереточная примадонна, когда бонвиван спрашивает, страдала ли она
оттого, что он ее
покинул. - Я же слышу... - Значит, плохо слышишь. Зачем ты звонишь?
Альбер схватил
досье по делу Пепе, словно желая продемонстрировать Марте по телефону,
насколько он
занят. - Я хочу предупредить, что сегодня приду домой попозже. - Когда
хочешь, тогда и
приходи! - Марта говорила по- французски с едва уловимым, скорее
приятным, нежели
раздражающим акцентом. За исключением тех случаев, когда нервничала.
Тогда фразы у
нее выходили резкие, рубленые, а французские слова "выстреливались" с
английским
ударением. - Что ты сказала? Не понял. - Хоть совсем не приходи! - Да в
чем дело? Какая
муха тебя укусила? Я задерживаюсь по работе. Неужели не ясно? - Ясно.
Работай в свое
удовольствие-, а обо мне не беспокойся. Главное, чтобы тебе было
хорошо! - Марта дала
отбой, и Альбер изумленно уставился на безмолвный аппарат. - Черт
побери! - Он снова
начал набирать номер и сбился. Набрал еще раз, заставив себя делать это
медленно и
сосредоточенно. :- Алло! - Что тебе еще? Альбер решил, что пора
переходить в
контрнаступление. - Ты слишком много себе позволяешь. Взять и по- 320
среди разговора ни
с того ни с сего хлопнуть трубку. Могла бы обращаться повежливей! -
Вежливого
обращения спрашивай со своей бразильской шлюхи! - Она снова бросила
трубку. Альбер
живо представил себе, как Марта стоит у телефона, с ненавистью глядя на
ни в чем
неповинный аппарат. Зато теперь по крайней мере шило вылезло из мешка.
Луиза... Но
откуда Марте известно? Он снова набрал номер, поскольку хорошо знал
Марту. Не позвони
он ей сейчас, она никогда в жизни не простит ему. А надо бы ее
проучить. Укротить ее
ревность. Показать, кто в доме хозяин. Это далось бы ему без труда.
Стоило лишь открыть
папку и углубиться в материалы. Номер был занят, и Альбер стал набирать
снова. И зачем
только он делает эту глупость? Можно бы принести сюда бутербродов,
поужинать и
спокойно поработать. К одиннадцати он бы управился и успел бы к концу
представления,
чтобы встретить Луизу у театра. Утром зашел бы домой принять душ и
переодеться и
объявил бы Марте, что отказывается с ней разговаривать, пока она не
попросит прощения.
Номер по-прежнему был занят. Марта наверняка сняла трубку. Теперь у
него действительно
не остается другого выхода. На день-два в доме установится военное
положение, но браку он
не даст распасться. Таково было его твердое убеждение. Нынешнее
испытание, пожалуй,
послано им самой судьбой. Альбер встал и с размаху ударил кулаком по
стенке
канделярского шкафа. Упрямая, настырная, поделом ей! Теперь она,
конечно, ждет, что
Альбер, как шелковый, примчится домой. Как же, держи карман шире! Он
явственно
представил, что сейчас происходит дома. На Марте старый заношенный
спортивный костюм,
который вообще-то не идет ей, но почему-то страшно умиляет Альбера. По
всей вероятности,
она пристроилась в кресле с книгой в руках, сидит и плачет. Так ей и
надо. Если бы она не
прервала связь, могли бы сейчас все обговорить по телефону. На сей раз
он трахнул кулаком
по стене и не рассчитал удара. Скрипнув зубами, он потряс рукой и снова
подошел к
телефону. Если по-прежнему занято... Номер был занят, и Альбер еще с
полминуты постоял
у стола, а затем потянулся за курткой. Черт все побери! Рано или поздно
придется ее
проучить. Воображает, будто ей сойдет с рук: требовать человека домой,
когда у того работы
выше головы! Ну ладно, он поедет домой и всыплет ей хорошенько. Будет
знать, как сидеть
в кресле и плакать. 11-345 321 ГЛАВА ДЕВЯТАЯ I Бог весть отчего Альбер
проснулся ровно
в девять. Не хлопал дверью сосед, не гудел пылесос в квартире напротив,
не включал
магнитофон жилец снизу. Просто он вдруг открыл глаза, увидел, что еще
темно, и
удовлетворенно повернулся на другой бок. Тут он почувствовал, что
находится в спальне
один, .Альбер снова приоткрыл глаза: та постель, где спала Марта, была
пуста, из кухни и
из ванной не доносилось ни звука. Неужели она уже ушла на работу? Но
тогда, значит... Тут
он взглянул на часы, а в следующий момент уже был на ногах. Затем не
спеша улегся снова.
Ни к чему сейчас пороть горячку. Иначе он убежит на службу голодный,
кое-как умытый,
дерганый и все равно опоздает. День начнется перебранкой с Корентэном,
потом все пойдет
кувырком, и тогда не исключено, что какой-нибудь мерзавец пырнет его
ножом в живот.
Нет, все надо делать спокойно и размеренно, как учил его Жак на
занятиях по самообороне.
Никакой суеты. Выбирая решение, рассчитывай время, Он лег на спину,
затылком в
ладони. За окном шел проливной дождь.' Коллеги уже провели оперативное
совещание и,
если не подвернулись какие- нибудь срочные дела, отправились пить кофе.
Должно быть,
промокли до нитки, пока бежали сотню метров до кафе. Разговор наверняка
крутится
вокруг Буасси. Им не терпится арестовать его обидчика, а шеф, наверное,
сказал, давайте,
мол, дождемся Лелака. У него снова напряглись мышцы, чтобы вскочить и
бежать, но он не
двинулся с места. Смотрел на дождь за окном и чувствовал, как
расслабляется каждая
клеточка тела. Конечно же, ему не удалось прочесть это проклятое досье.
До рассвета
длилась перебранка с женой. В прошлый раз он отделался легко. Тогда
Марта еще хотела
верить ему, теперь - нет. Она настолько вжилась в роль обманутой
супруги, что оставалась
глуха к каким бы то ни было доводам. Впрочем, прошлый раз Альберу было
легче
подыскать объяснение. Теперь понапрасну он ссылался на интересы
следствия, на
распоряжение Корентэна. Марта знала, что они с Луизой беседовали,
взявшись за руки. Что
он не делал никаких записей в блокноте и все полтора часа улыбался
идиотской улыбкой.
Наконец устало и отчужденно они повернулись друг к другу спиной и
уснули. 322 Прочесть
сейчас служебные материалы? Но раньше полудня ему не управиться. Что-то
надо
предпринять, иначе ему достанется от шефа по первое число. Интересно,
кто настучал на
него Марте? Он не раз задавал жене этот вопрос, но та лишь язвительно
улыбалась в ответ.
Жаждешь дознаться? Еще бы не жаждать! Уж он бы намял бока мерзавцу, раз
и навсегда
заставил бы запомнить, что порядочный человек не вмешивается в чужие
личные дела. С
какой стати этот неизвестный "доброже латель" чувствуед1 себя задетым
оттого, что раз в
кои-то веки пофлиртовать с шикарной красоткой вздумал он, Альбер, а не
этот задавала
Бришо? Быть может, Марта наняла частного детектива? Да нет, какое там!
А вот он
услугами частного сыска воспользуется. Альбер взялся за телефон. Набрал
свой служебный
номер в надежде, что трубку снимет Бришо. Надежда эта не оправдалась, и
Альбер нехотя
поднялся с постели. Распахнул окно, подставив лицо холодным каплям
дождя. Постояв
какое-то время у окна, он приступил к гимнастике. Если хочешь, чтобы
день удачно
завершился, его и начать следует, как положено. Приседания, отжимания
на полу, мостики,
стойки на голове. Дыхательные упражнения, если под окном в это время не
простаивают
автомобили с мотором на холостом ходу. Комбинации ударов перед
зеркалом, развороты с
резиновой лентой у шведской стенки - и все это проделывается без
передышки, с
убыстрением темпа, чтобы под конец пот с тебя лил в три ручья и ты
натужно пыхтел, как
паровая машина. К тому времени сон снимет как рукой. Теперь можно
заняться
приготовлением завтрака, а когда управишься, пот успеет просохнуть,
пульс восстановится,
и лицо перестанет напоминать боевую раскраску индейца. Пока
настаивается чай, можно,
беззаботно насвистывая, принять душ. Едва он успел отрегулировать
обогреватель воды на
нужную температуру, как раздался телефонный звонок. Ну он еще не
настолько спятил,
чтобы снимать трубку. Если Корентэн застукает его в эту пору дома, на
карьере ставь*крест.
Альбер принял душ, позавтракал, затем снова позвонил на службу. На сей
раз трубку снял
Бришо. Оставалось надеяться, что поблизости не сшивается Корентэн. -
Это я. - Куда ты, к
чертям, провалился, мы уж было... - Затихни. Не хочу, чтобы шеф знал. -
Ага, понял... Где ты
сейчас находишься? П* 323 - Дома, но уже готов на выход. Намереваюсь
арестовать того
типа, который обработал Буасси. - Как? В одиночку? - В одиночку. Бришо
неодобрительно
хмыкнул. Разумеется, этого типа следует арестовать. Но не Альберу, и не
в одиночку.
Потребуется по меньшей мере пять человек, чтобы действовать наверняка.
Давно прошли
блаженные времена, когда пойманный с поличным преступник покорно
подчинялся
полицейским. Теперь бандиты с такой естественностью хватаются за
оружие, что люди не
только перестали возмущаться, но даже не удивляются, читая в воскресном
выпуске газет о
перестрелках. К тому же обидчик Буасси не один, разумнее всего было бы
выехать на
задержание двумя оперативными машинами. Но Альбер решил строить из себя
героя.
Именно он, человек, которому на шестнадцатом году полицейской службы
становится дурно
при виде крови. Который после каждой рискованной операции подолгу не
может оправиться
от потрясения, высчитывая, на сколько секунд или сантиметров разминулся
он со смертью.
Пожалуй, у Альбера слишком буйная фантазия. - Добром твоя затея не
кончится. Послушай,
старина, давай встретимся прямо на месте. Я привезу подмогу и... - Нет!
Альбер прекрасно
представлял себе, как выглядела бы ситуация, положись он на Шарля.
Завод был бы
оцеплен со всех сторон, десяток полицейских ворвались бы в комнату
ожидания, тычками
выстроили бы всех присутствующих вдоль стены, обыскали бы их, затем
половину шайки
потащили бы в полицию. Нет, так дело не пойдет. У него есть все
основания осуществить
захват в одиночку. Отчасти потому, что это он своей дурацкой идеей
втравил Буасси в
историю и теперь для него вопрос чести самому исправить промах. Далее,
гораздо
существеннее следующее соображение: массированный полицейский налет без
нужды
вспугнул бы убийц Риве, Паража, а возможно, и Дюамеля. Но главная
причина крылась в
ином. Тогда Альбер, пожалуй, сумеет оправдаться перед Корентэном,
почему он не явился с
утра на службу, чтобы высказать свое мнение по поводу убийства Пепе. -
Нет! - повторил
Альбер. - Подмога мне не нужна. - Тогда чего ты мне звонишь? -
поинтересовался Бришо
несколько обиженным тоном. - Я по уши увяз. У меня было очередное
свидание 324 с
Луизой, и какой-то мерзавец опять накапал Марте. - Заметано. Барышню я
беру на
себя, - Нет. Ты должен позвонить Марте и объяснить, что дамочка - всего
лишь
подозреваемая, а поскольку ума и хитрости ей не занимать, то и
разбираться с ней поручено
лучшему из лучших детективов. - Услышав, как Шарль цыкнул зубом, он не
дал ему
вставить нелицеприятное замечание. - Но есть и еще одно дельце. Надо
выяснить, кто этот
негодяй, поставляющий Марте подобную информацию. - И что же? - Для тебя
это пара
пустяков. Вот и займись на досуге. - Ладно, - со вздохом сдался Бришо.
- Но если помощь все
же понадобится, знай, что я на месте. Жду от тебя вестей до полудня, а
потом выезжаю на
завод с двумя оперативными машинами. На том приятели распрощались, и
Альбер
приступил к сборам. По примеру американцев, им тоже выдали боевую
экипировку:
комбинезоны, обеспечивающие свободу движений, куртки с эмблемой
"Полиция", чтобы
стражи порядка в суматохе не перестреляли друг друга. Но Альбер не
воспользовался этим
обмундированием, дабы не привлекать излишнего внимания. Он натянул
старые с
пузырями на коленях вельветовые брюки, не стеснявшие движений,
спортивные башмаки
на толстой подошве, а поверх свитера надел поношенную куртку, подбитую
сукном, -
незаменимую одежку во время их с Жаком тренировок. Суконную подкладку
по его
настоянию пришила Марта после того, как в одном из пособий Альбер
вычитал, будто бы
это предохраняет от несильных ударов ножом. Должно быть, автор пособия
имел в виду
какой-то особый вид сукна, поскольку от этой подкладки толку было мало.
Стоя перед
зеркалом, Альбер несколько раз повторил отработанное движение,
выхватывая пистолет,
затем удовлетворенно хмыкнул и вышел из дому. Марта отправилась на
службу, не
воспользовавшись машиной. Видимо, подчиняясь какой-то изощренной
женской логике,
она даже этим стремилась подчеркнуть свое недовольство мужем, однако
Альбер в данном
случае был благодарен жене за это. Выкатив машину из гаража, он, прежде
чем захлопнуть
ворота, набил карман мелкими гайками. Идею он позаимствовал из
английского пособия по
практической самообороне, автор которого утверждал, будто бы пригоршня
гаек, брошенная
в лицо противнику, 325 вызывает тот же эффект, что и горсть песка, зато
удобна в переноске
и не пачкает карманы. Альбер поехал внешней кольцевой дорогой: для того
чтобы в эту
пору дня в темпе пересечь центр, требовалось умение Буасси. Так что уж
лучше сделать
крюк, но добраться до нужного места за полчаса. Жаль, что Марта
конфисковала у него
пособие по мастерскому вождению автомобилей, как бишь оно называлось...
Однако стоило
ему разок слегка "приложить" машину, и Марта тотчас припрятала книгу и
отобрала у него
"рено". За последние полгода Альберу почти не доводилось сидеть за
рулем, и теперь он с
неуверенностью начинающего водителя полз вдоль обочины. Зато у него
есть время
подумать. Его не слишком интересовало, кто убил Пеперелли. Поднявший
меч от меча и
погибнет. Эти любители побаловаться ножом в большинстве своем именно
так и кончают.
Наткнутся на другого такого же, который окажется проворнее. Или хитрее,
коварнее.
Подловили парня, как сам он не раз подлавливал других, - и точка. Не
стоит о нем жалеть.
Вопрос лишь в том, за что его убили. Кто-то из клиентов решил
поквитаться с вымогателем
или же убийство Пеле каким-то образом связано с делом Дюамеля? А может,
Пепе убил
Дюамеля, и теперь его самого пришили, чтобы спрятать концы в воду?
Альбер терпеть не
мог подобные безличные формулировки. Кто именно стоит за этими
убийствами?
Уголовный мир? Преступные корпорации? В таком случае дело ему не по
плечу. С
организованными уголовными шайками пусть сражается префект полиции. Он,
Альбер
Лелак, должен ловить преступников-одиночек, посягнувших на жизнь
другого человека.
Если Пепе убили, это значит, что кто-то набросил ему на шею веревку. Но
почему? Подрулив
к автостоянке у заводской проходной, Альбер тщательно запер дверцы
машины. Сунул руки
в карманы и не спеша двинулся ко входу. Он не испытывал страха. Ведь он
пришел не
драться с громилой, а арестовать его, как он проделывал это в течение
пятнадцати лет. С
привычной уверенностью, с какой пастух гонит стадо. Небрежный кивок
охраннику - я, мол,
приятель Пепе. За перегородкой сидел молодой мужчина, не тот, что
пропустил его в
прошлый раз. Он смерил Альбера подозрительным взглядом, однако ничего
не сказал.
Альбер все той же неспешной, фланирующей походкой пересек двор. Сгреб в
кулак гайки в
кармане и отворил зеленую дверь. Вышибала сидел напротив входа.
Погруженный в чтение
комикса, он даже головы не поднял, когда открылась 326 дверь. С места
поднялись двое
других типов - медленно, неохотно. Похоже, человек способен облениться
не только на
государственной службе. - Кого тебе надо, приятель? - Пепе. - Его здесь
нет. - А где он? -
Откуда мне знать. - Он велел, приходи, мол, там встретимся. - Теперь
убедился, что его здесь
нет? - Ага. - Альбер прислонился к стене. - Так я обожду его. - Он с
деланным простодушием
уставился на добровольных стражей. "Похоже, я опять свалял дурака, -
подумал он. - Надо
было сразу под каким-нибудь предлогом выманить квадратноголового и
взять". - Давай
вали отсюда. - Еще двое поднялись со скамьи, и Горилла отложил
журнальчик в сторону.
"Сейчас бы самое время ткнуть им в нос полицейским удостоверением", -
подумал Альбер,
не двигаясь с места. Чутье подсказывало, что чем дольше он сохранит
свое инкогнито, тем
лучше. Ему доставляло огромное наслаждение видеть, что эта бывалая
публика не
распознала в нем фараона. Буасси для этого понадобился маскарад. --
Пепе такой расклад
вряд ли понравится... ^ * Противник не клюнул на удочку: здесь уже всем
известно, что
Пепе выбыл из игры. Альбер, притворился испуганным и пятясь, поспешно
распахнул
дверь. - Бросьте, ребята, .не стоит заводиться с полоборота. Считайте,
что меня уже нету. -
Переступив через порог, он мгновение помедлил, прежде чем захлопнуть
дверь. На него
уставились с любопытством. Альбер собрался с духом; ведь в конце концов
вашего прихода успею еще раз допросить ее. - Я здесь уже не один час.
Ну и как, удалось
узнать что-нибудь стоящее? - Нет. Твердит все то же самое, что и
раньше. Дюа-мель отвез ее
в гостиницу, и они расстались. - Тогда какого черта ты валандаешься с
ней? Или думаешь,
она что-то скрывает? - Н-ну... - В таких случаях Альбера подмывало
врезать шефу. - Не
думаю. Хотя с женщинами лучше держать ухо востро. Не исключено, что
Дюамель завез ее к
себе домой, а оттуда уже она добралась до гостиницы на такси. И теперь
ей совестно
признаться. Я задал ей вопрос, не говорил ли Дюамель о своей работе. У
меня была мысль,
вдруг да он вздумал похвастаться, разыграть из себя великого репортера,
чтобы произвести
на дамочку впечатление. - И что же? - Она совершенно не помнит, о чем
шел разговор. -
Ладно. - Выпустив пары, Корентэн теперь уже более спокойно всматривался
в голубоватые
клубы дыма, разделяющие собеседников. Из кармана своего серого
фланелевого пиджака
он достал маленькую, черную коробочку, рассеянно постучал по ней
пальцем и снова 316
сунул в карман. - Ну, а что там приключилось с Буасси? - Видите ли...
мы решили слегка
прощупать почву вокруг завода "Фармацит". Отправились туда, и...
Корентэн поднял руки,
и Альбер замолчал. У шефа были на редкость волосатые руки с тщательно
ухоженными
ногтями. Он любил во время совещаний призывать к тишине эффектным
жестом дирижера.
- Ты решил, что следовало бы прощупать там почву, но на заводе тебя уже
знали в лицо. Ты
задурил голову Буасси, и вы отправились с ним на пару. Вот с этого
места продолжай
дальше. Альбер молчал, пытаясь собраться с мыслями. До сих пор он стоял
у стола, нервно
переминаясь с ноги на ногу и судорожно подыскивая оправдание. Теперь
речь зашла об
убийствах, а это уже разговор профессиональный. Он уселся на свое
привычное место,
откинулся на стуле, зацепившись мысками ботинок за перекладину
начальничьего стола. -
По-моему, Дюамель собирался писать о заводе "Фармацит". Там проводились
опыты на
людях. Разрабатывался новый вид допинга, который невозможно выявить с
помощью
современных методов. Вообще-то не запрещается привлекать к эксперименту
людей, если те
представляют себе степень риска и сознательно идут на него. Кажется,
даже есть такое
законоположение, что если степень риска выше определенной нормы, то
объект
эксперимента не имеет права соглашаться... Это надо будет выяснить у
юриста. - Альбер
взглянул на Корентэна, выжидая, не хочет ли тот что-либо спросить или
добавить, однако
шеф молчал с каменным выражением лица. - Но на заводе используют
полуграмотных,
опустившихся людей, которые готовы подписать даже собственный смертный
приговор.
Факт, что в результате опытов скончался некий человек по фамилии Параж
и бывший
гонщик Риве. Но я убежден, что, если покопаться, выявятся и другие
жертвы. Известно, что
Дюамель поддерживал контакт с Риве, думаю, покупал у него информацию. У
Риве был
дружок по кличке Пепе - этакий крутой парень. Он взимал с несчастных
подопытных дань,
а тех, кто отказывался платить, безжалостно избивали. Возмож-ног
Дюамель собирался
писать о рэкете, а Пепе это пришлось не по нраву, и он замордовал
Дюамеля насмерть. Он
мог сделать это по собственному почину, опасаясь за свой хорошо
налаженный бизнес, или
по указке администрации завода. 317 Альбер умолк. Корентэн снова извлек
из кармана
коробочку и постучал по ней кончиком указательного пальца. Это был
футляр, в котором
хранят ювелирные изделия. - У тебя все? - В основном да. - Послушай,
Лелак... - Быстрым
движением Корентэн спрятал в карман коробочку и вперил взгляд в
Аль-бера. - До сих пор у
нас с тобой об этом речи не заходило. Попросту не было такой
необходимости. Я смотрел
сквозь пальцы на твою несобранность и лень. Прощал опоздания, когда ты
по утрам
просыпал на работу. Прощал привычку спихивать на других любую работу,
какая гроша
ломаного не стоит. - Он говорил негромко, спокойно, с интонациями
профессионального
диктора. - Я позволял тебе действовать, руководствуясь твоей весьма
уязвимой логикой и
ничем не подкрепленными аргументами, поскольку именно тогда ты
добивался успешных
результатов. Не знаю, как тебе удавалось, да это меня и не интересует.
В течение
нескольких дней обнаруживаешь преступника, а это главное. Если бы и
остальные мои
подчиненные были такими же, как ты, я бы попросту спятил. Одного тебя
я, пожалуй,
выдержу. Альбер с интересом вслушивался в откровения шефа. Разумеется,
он и сам знал,
что между ними существует как бы молчаливое соглашение, но поскольку
оно никогда не
обсуждалось, то и рамки его не были определены. Альбер всегда боялся,
как бы не
перегнуть палку. Судя по всему, на сей раз его опасения оправдались.
Знать бы только, где
он допустил промах. - Для меня непривычно, видеть, как ты упорно
цепляешься за одну
версию. Странно слышать, когда ты рассуждаешь столь последовательно и
логично. - Шеф
махнул рукой. - Ну да не в том беда. Скажи, ты хотя бы заглянул в
досье, которое я положил
тебе на стол? - Шеф, день-другой, и я завершу это дело... - Я
спрашиваю: открывал ты это
досье? - Да. - И тебе ничего не бросилось в глаза? - Альбер молчал, и
Корентэн неожиданно
взорвался. - Ты не обратил внимания, что погибший - некий Жюль
Пеперелли, он же Пепе,
безработный, и, по словам консьержа, подряжался на временную работу при
заводе
"Фармацит"?! Если уж я кладу бумаги тебе на стол, то мог хотя бы
удосужиться сунуть туда
нос! - За все двенадцать лет совмест- 318 " • • ной работы
Альбер ни разу не видел,
чтобы шеф выходил из себя. Самому Корентэну, видно, тоже непривычен был
такой срыв.
Он сердито выколотил трубку и снова набил ее табаком. - Ты хотя бы
знаешь, как зовут
того типа, что избил Буасси? - Нет. Но я знаю, как он выглядит. - И что
ты собираешься
делать? - Хм... как бы это сказать... Теперь, когда выяснились новые
обстоятельства с
Пепе... Я еще не успел обдумать. - Ну так иди и думай! - Корентэн
поднялся из-за стола -
высокий, худощавый, элегантно одетый - и невольным жестом потрогал
карман, где лежала
коробочка. Встал и Альбер и направился к двери. - Шеф, если я изобрету
что- нибудь
стоящее, можно Вам позвонить? - Нет! - Корентэн встретился с его
искренне озабоченным
взглядом и махнул рукой. - Господи, ну за что мне с тобой такое
наказание! Альбер прошел
к себе. В комнате было темно, однако свет он зажигать не стал. Обойдя
вешалку, он свернул
налево и сделал четыре шага. Вот и его стол. Он опустился на стул и
замер, уставясь в
темноту. В первую очередь... ага, ясно! Первым делом надо позвонить
Марте и
предупредить, чтобы не ждала. Второе: завтра же купить Марте
какой-нибудь хороший
подарок. Может, книгу о японских бумажных журавликах. У Марты ловкие
пальцы, она
научится складывать разные фигурки. Третье... Он встал и подошел к
окну. Прижавшись
лбом к холодному стеклу, попытался сосредоточиться. Третье... Третье...
Кто-то
околачивался в неосвещенном дворе. Альбер видел лишь темный силуэт и
временами
вспыхивающую красноватую точку-огонек сигареты. Надо дочитать это
треклятое досье.
Затем спуститься в каталажку и спросить Делькура, не знает ли он того
типа, что напал на
Буасси. Хорошо, если бы удалось заполучить адрес, тогда бы взяли
негодяя тепленьким
сегодня же ночью. Темноту прорезали два конуса света от фар, затем
плавно с достоинством
подкатил "СХ" Корентэна. Автомобиль двигался почти бесшумно, лишь
сизоватая струйка
газа из выхлопной трубы показывала, что мотор работает. Машина была
чудо как хороша.
Корентэн приобрел ее год назад и пылинке не давал сесть на дорогую
игрушку. Горе тому
инспектору, кто посмел бы на автостоянке ненароком поцарапать или
помять машину
Корентэна. Это право шеф 319 оставлял за собой. Машина свернула влево и
подкатила к
стене. Распахнулась дверца, и от стены отделилась стройная женская
фигурка. Мелькнули
белокурые волосы, затем пассажирка села в машину и захлопнула дверцу;
внутреннее
освещение погасло: "Вот это да!.." - сказал Альбер и отодвинулся от
окна. Включив свет, он
подсел к телефонному аппарату. Первым делом нужно позвонить Марте. Едва
жена сняла
трубку и откликнулась, он сразу почувствовал неладное. Марта не сказала
ничего плохого,
но чуткое ухо мужа на тринадцатом году "совместной жизни и без слов
способно уловить
недовольство. - Что у тебя стряслось? - Что стряслось? - Марта
расхохоталась, как
опереточная примадонна, когда бонвиван спрашивает, страдала ли она
оттого, что он ее
покинул. - Я же слышу... - Значит, плохо слышишь. Зачем ты звонишь?
Альбер схватил
досье по делу Пепе, словно желая продемонстрировать Марте по телефону,
насколько он
занят. - Я хочу предупредить, что сегодня приду домой попозже. - Когда
хочешь, тогда и
приходи! - Марта говорила по- французски с едва уловимым, скорее
приятным, нежели
раздражающим акцентом. За исключением тех случаев, когда нервничала.
Тогда фразы у
нее выходили резкие, рубленые, а французские слова "выстреливались" с
английским
ударением. - Что ты сказала? Не понял. - Хоть совсем не приходи! - Да в
чем дело? Какая
муха тебя укусила? Я задерживаюсь по работе. Неужели не ясно? - Ясно.
Работай в свое
удовольствие-, а обо мне не беспокойся. Главное, чтобы тебе было
хорошо! - Марта дала
отбой, и Альбер изумленно уставился на безмолвный аппарат. - Черт
побери! - Он снова
начал набирать номер и сбился. Набрал еще раз, заставив себя делать это
медленно и
сосредоточенно. :- Алло! - Что тебе еще? Альбер решил, что пора
переходить в
контрнаступление. - Ты слишком много себе позволяешь. Взять и по- 320
среди разговора ни
с того ни с сего хлопнуть трубку. Могла бы обращаться повежливей! -
Вежливого
обращения спрашивай со своей бразильской шлюхи! - Она снова бросила
трубку. Альбер
живо представил себе, как Марта стоит у телефона, с ненавистью глядя на
ни в чем
неповинный аппарат. Зато теперь по крайней мере шило вылезло из мешка.
Луиза... Но
откуда Марте известно? Он снова набрал номер, поскольку хорошо знал
Марту. Не позвони
он ей сейчас, она никогда в жизни не простит ему. А надо бы ее
проучить. Укротить ее
ревность. Показать, кто в доме хозяин. Это далось бы ему без труда.
Стоило лишь открыть
папку и углубиться в материалы. Номер был занят, и Альбер стал набирать
снова. И зачем
только он делает эту глупость? Можно бы принести сюда бутербродов,
поужинать и
спокойно поработать. К одиннадцати он бы управился и успел бы к концу
представления,
чтобы встретить Луизу у театра. Утром зашел бы домой принять душ и
переодеться и
объявил бы Марте, что отказывается с ней разговаривать, пока она не
попросит прощения.
Номер по-прежнему был занят. Марта наверняка сняла трубку. Теперь у
него действительно
не остается другого выхода. На день-два в доме установится военное
положение, но браку он
не даст распасться. Таково было его твердое убеждение. Нынешнее
испытание, пожалуй,
послано им самой судьбой. Альбер встал и с размаху ударил кулаком по
стенке
канделярского шкафа. Упрямая, настырная, поделом ей! Теперь она,
конечно, ждет, что
Альбер, как шелковый, примчится домой. Как же, держи карман шире! Он
явственно
представил, что сейчас происходит дома. На Марте старый заношенный
спортивный костюм,
который вообще-то не идет ей, но почему-то страшно умиляет Альбера. По
всей вероятности,
она пристроилась в кресле с книгой в руках, сидит и плачет. Так ей и
надо. Если бы она не
прервала связь, могли бы сейчас все обговорить по телефону. На сей раз
он трахнул кулаком
по стене и не рассчитал удара. Скрипнув зубами, он потряс рукой и снова
подошел к
телефону. Если по-прежнему занято... Номер был занят, и Альбер еще с
полминуты постоял
у стола, а затем потянулся за курткой. Черт все побери! Рано или поздно
придется ее
проучить. Воображает, будто ей сойдет с рук: требовать человека домой,
когда у того работы
выше головы! Ну ладно, он поедет домой и всыплет ей хорошенько. Будет
знать, как сидеть
в кресле и плакать. 11-345 321 ГЛАВА ДЕВЯТАЯ I Бог весть отчего Альбер
проснулся ровно
в девять. Не хлопал дверью сосед, не гудел пылесос в квартире напротив,
не включал
магнитофон жилец снизу. Просто он вдруг открыл глаза, увидел, что еще
темно, и
удовлетворенно повернулся на другой бок. Тут он почувствовал, что
находится в спальне
один, .Альбер снова приоткрыл глаза: та постель, где спала Марта, была
пуста, из кухни и
из ванной не доносилось ни звука. Неужели она уже ушла на работу? Но
тогда, значит... Тут
он взглянул на часы, а в следующий момент уже был на ногах. Затем не
спеша улегся снова.
Ни к чему сейчас пороть горячку. Иначе он убежит на службу голодный,
кое-как умытый,
дерганый и все равно опоздает. День начнется перебранкой с Корентэном,
потом все пойдет
кувырком, и тогда не исключено, что какой-нибудь мерзавец пырнет его
ножом в живот.
Нет, все надо делать спокойно и размеренно, как учил его Жак на
занятиях по самообороне.
Никакой суеты. Выбирая решение, рассчитывай время, Он лег на спину,
затылком в
ладони. За окном шел проливной дождь.' Коллеги уже провели оперативное
совещание и,
если не подвернулись какие- нибудь срочные дела, отправились пить кофе.
Должно быть,
промокли до нитки, пока бежали сотню метров до кафе. Разговор наверняка
крутится
вокруг Буасси. Им не терпится арестовать его обидчика, а шеф, наверное,
сказал, давайте,
мол, дождемся Лелака. У него снова напряглись мышцы, чтобы вскочить и
бежать, но он не
двинулся с места. Смотрел на дождь за окном и чувствовал, как
расслабляется каждая
клеточка тела. Конечно же, ему не удалось прочесть это проклятое досье.
До рассвета
длилась перебранка с женой. В прошлый раз он отделался легко. Тогда
Марта еще хотела
верить ему, теперь - нет. Она настолько вжилась в роль обманутой
супруги, что оставалась
глуха к каким бы то ни было доводам. Впрочем, прошлый раз Альберу было
легче
подыскать объяснение. Теперь понапрасну он ссылался на интересы
следствия, на
распоряжение Корентэна. Марта знала, что они с Луизой беседовали,
взявшись за руки. Что
он не делал никаких записей в блокноте и все полтора часа улыбался
идиотской улыбкой.
Наконец устало и отчужденно они повернулись друг к другу спиной и
уснули. 322 Прочесть
сейчас служебные материалы? Но раньше полудня ему не управиться. Что-то
надо
предпринять, иначе ему достанется от шефа по первое число. Интересно,
кто настучал на
него Марте? Он не раз задавал жене этот вопрос, но та лишь язвительно
улыбалась в ответ.
Жаждешь дознаться? Еще бы не жаждать! Уж он бы намял бока мерзавцу, раз
и навсегда
заставил бы запомнить, что порядочный человек не вмешивается в чужие
личные дела. С
какой стати этот неизвестный "доброже латель" чувствуед1 себя задетым
оттого, что раз в
кои-то веки пофлиртовать с шикарной красоткой вздумал он, Альбер, а не
этот задавала
Бришо? Быть может, Марта наняла частного детектива? Да нет, какое там!
А вот он
услугами частного сыска воспользуется. Альбер взялся за телефон. Набрал
свой служебный
номер в надежде, что трубку снимет Бришо. Надежда эта не оправдалась, и
Альбер нехотя
поднялся с постели. Распахнул окно, подставив лицо холодным каплям
дождя. Постояв
какое-то время у окна, он приступил к гимнастике. Если хочешь, чтобы
день удачно
завершился, его и начать следует, как положено. Приседания, отжимания
на полу, мостики,
стойки на голове. Дыхательные упражнения, если под окном в это время не
простаивают
автомобили с мотором на холостом ходу. Комбинации ударов перед
зеркалом, развороты с
резиновой лентой у шведской стенки - и все это проделывается без
передышки, с
убыстрением темпа, чтобы под конец пот с тебя лил в три ручья и ты
натужно пыхтел, как
паровая машина. К тому времени сон снимет как рукой. Теперь можно
заняться
приготовлением завтрака, а когда управишься, пот успеет просохнуть,
пульс восстановится,
и лицо перестанет напоминать боевую раскраску индейца. Пока
настаивается чай, можно,
беззаботно насвистывая, принять душ. Едва он успел отрегулировать
обогреватель воды на
нужную температуру, как раздался телефонный звонок. Ну он еще не
настолько спятил,
чтобы снимать трубку. Если Корентэн застукает его в эту пору дома, на
карьере ставь*крест.
Альбер принял душ, позавтракал, затем снова позвонил на службу. На сей
раз трубку снял
Бришо. Оставалось надеяться, что поблизости не сшивается Корентэн. -
Это я. - Куда ты, к
чертям, провалился, мы уж было... - Затихни. Не хочу, чтобы шеф знал. -
Ага, понял... Где ты
сейчас находишься? П* 323 - Дома, но уже готов на выход. Намереваюсь
арестовать того
типа, который обработал Буасси. - Как? В одиночку? - В одиночку. Бришо
неодобрительно
хмыкнул. Разумеется, этого типа следует арестовать. Но не Альберу, и не
в одиночку.
Потребуется по меньшей мере пять человек, чтобы действовать наверняка.
Давно прошли
блаженные времена, когда пойманный с поличным преступник покорно
подчинялся
полицейским. Теперь бандиты с такой естественностью хватаются за
оружие, что люди не
только перестали возмущаться, но даже не удивляются, читая в воскресном
выпуске газет о
перестрелках. К тому же обидчик Буасси не один, разумнее всего было бы
выехать на
задержание двумя оперативными машинами. Но Альбер решил строить из себя
героя.
Именно он, человек, которому на шестнадцатом году полицейской службы
становится дурно
при виде крови. Который после каждой рискованной операции подолгу не
может оправиться
от потрясения, высчитывая, на сколько секунд или сантиметров разминулся
он со смертью.
Пожалуй, у Альбера слишком буйная фантазия. - Добром твоя затея не
кончится. Послушай,
старина, давай встретимся прямо на месте. Я привезу подмогу и... - Нет!
Альбер прекрасно
представлял себе, как выглядела бы ситуация, положись он на Шарля.
Завод был бы
оцеплен со всех сторон, десяток полицейских ворвались бы в комнату
ожидания, тычками
выстроили бы всех присутствующих вдоль стены, обыскали бы их, затем
половину шайки
потащили бы в полицию. Нет, так дело не пойдет. У него есть все
основания осуществить
захват в одиночку. Отчасти потому, что это он своей дурацкой идеей
втравил Буасси в
историю и теперь для него вопрос чести самому исправить промах. Далее,
гораздо
существеннее следующее соображение: массированный полицейский налет без
нужды
вспугнул бы убийц Риве, Паража, а возможно, и Дюамеля. Но главная
причина крылась в
ином. Тогда Альбер, пожалуй, сумеет оправдаться перед Корентэном,
почему он не явился с
утра на службу, чтобы высказать свое мнение по поводу убийства Пепе. -
Нет! - повторил
Альбер. - Подмога мне не нужна. - Тогда чего ты мне звонишь? -
поинтересовался Бришо
несколько обиженным тоном. - Я по уши увяз. У меня было очередное
свидание 324 с
Луизой, и какой-то мерзавец опять накапал Марте. - Заметано. Барышню я
беру на
себя, - Нет. Ты должен позвонить Марте и объяснить, что дамочка - всего
лишь
подозреваемая, а поскольку ума и хитрости ей не занимать, то и
разбираться с ней поручено
лучшему из лучших детективов. - Услышав, как Шарль цыкнул зубом, он не
дал ему
вставить нелицеприятное замечание. - Но есть и еще одно дельце. Надо
выяснить, кто этот
негодяй, поставляющий Марте подобную информацию. - И что же? - Для тебя
это пара
пустяков. Вот и займись на досуге. - Ладно, - со вздохом сдался Бришо.
- Но если помощь все
же понадобится, знай, что я на месте. Жду от тебя вестей до полудня, а
потом выезжаю на
завод с двумя оперативными машинами. На том приятели распрощались, и
Альбер
приступил к сборам. По примеру американцев, им тоже выдали боевую
экипировку:
комбинезоны, обеспечивающие свободу движений, куртки с эмблемой
"Полиция", чтобы
стражи порядка в суматохе не перестреляли друг друга. Но Альбер не
воспользовался этим
обмундированием, дабы не привлекать излишнего внимания. Он натянул
старые с
пузырями на коленях вельветовые брюки, не стеснявшие движений,
спортивные башмаки
на толстой подошве, а поверх свитера надел поношенную куртку, подбитую
сукном, -
незаменимую одежку во время их с Жаком тренировок. Суконную подкладку
по его
настоянию пришила Марта после того, как в одном из пособий Альбер
вычитал, будто бы
это предохраняет от несильных ударов ножом. Должно быть, автор пособия
имел в виду
какой-то особый вид сукна, поскольку от этой подкладки толку было мало.
Стоя перед
зеркалом, Альбер несколько раз повторил отработанное движение,
выхватывая пистолет,
затем удовлетворенно хмыкнул и вышел из дому. Марта отправилась на
службу, не
воспользовавшись машиной. Видимо, подчиняясь какой-то изощренной
женской логике,
она даже этим стремилась подчеркнуть свое недовольство мужем, однако
Альбер в данном
случае был благодарен жене за это. Выкатив машину из гаража, он, прежде
чем захлопнуть
ворота, набил карман мелкими гайками. Идею он позаимствовал из
английского пособия по
практической самообороне, автор которого утверждал, будто бы пригоршня
гаек, брошенная
в лицо противнику, 325 вызывает тот же эффект, что и горсть песка, зато
удобна в переноске
и не пачкает карманы. Альбер поехал внешней кольцевой дорогой: для того
чтобы в эту
пору дня в темпе пересечь центр, требовалось умение Буасси. Так что уж
лучше сделать
крюк, но добраться до нужного места за полчаса. Жаль, что Марта
конфисковала у него
пособие по мастерскому вождению автомобилей, как бишь оно называлось...
Однако стоило
ему разок слегка "приложить" машину, и Марта тотчас припрятала книгу и
отобрала у него
"рено". За последние полгода Альберу почти не доводилось сидеть за
рулем, и теперь он с
неуверенностью начинающего водителя полз вдоль обочины. Зато у него
есть время
подумать. Его не слишком интересовало, кто убил Пеперелли. Поднявший
меч от меча и
погибнет. Эти любители побаловаться ножом в большинстве своем именно
так и кончают.
Наткнутся на другого такого же, который окажется проворнее. Или хитрее,
коварнее.
Подловили парня, как сам он не раз подлавливал других, - и точка. Не
стоит о нем жалеть.
Вопрос лишь в том, за что его убили. Кто-то из клиентов решил
поквитаться с вымогателем
или же убийство Пеле каким-то образом связано с делом Дюамеля? А может,
Пепе убил
Дюамеля, и теперь его самого пришили, чтобы спрятать концы в воду?
Альбер терпеть не
мог подобные безличные формулировки. Кто именно стоит за этими
убийствами?
Уголовный мир? Преступные корпорации? В таком случае дело ему не по
плечу. С
организованными уголовными шайками пусть сражается префект полиции. Он,
Альбер
Лелак, должен ловить преступников-одиночек, посягнувших на жизнь
другого человека.
Если Пепе убили, это значит, что кто-то набросил ему на шею веревку. Но
почему? Подрулив
к автостоянке у заводской проходной, Альбер тщательно запер дверцы
машины. Сунул руки
в карманы и не спеша двинулся ко входу. Он не испытывал страха. Ведь он
пришел не
драться с громилой, а арестовать его, как он проделывал это в течение
пятнадцати лет. С
привычной уверенностью, с какой пастух гонит стадо. Небрежный кивок
охраннику - я, мол,
приятель Пепе. За перегородкой сидел молодой мужчина, не тот, что
пропустил его в
прошлый раз. Он смерил Альбера подозрительным взглядом, однако ничего
не сказал.
Альбер все той же неспешной, фланирующей походкой пересек двор. Сгреб в
кулак гайки в
кармане и отворил зеленую дверь. Вышибала сидел напротив входа.
Погруженный в чтение
комикса, он даже головы не поднял, когда открылась 326 дверь. С места
поднялись двое
других типов - медленно, неохотно. Похоже, человек способен облениться
не только на
государственной службе. - Кого тебе надо, приятель? - Пепе. - Его здесь
нет. - А где он? -
Откуда мне знать. - Он велел, приходи, мол, там встретимся. - Теперь
убедился, что его здесь
нет? - Ага. - Альбер прислонился к стене. - Так я обожду его. - Он с
деланным простодушием
уставился на добровольных стражей. "Похоже, я опять свалял дурака, -
подумал он. - Надо
было сразу под каким-нибудь предлогом выманить квадратноголового и
взять". - Давай
вали отсюда. - Еще двое поднялись со скамьи, и Горилла отложил
журнальчик в сторону.
"Сейчас бы самое время ткнуть им в нос полицейским удостоверением", -
подумал Альбер,
не двигаясь с места. Чутье подсказывало, что чем дольше он сохранит
свое инкогнито, тем
лучше. Ему доставляло огромное наслаждение видеть, что эта бывалая
публика не
распознала в нем фараона. Буасси для этого понадобился маскарад. --
Пепе такой расклад
вряд ли понравится... ^ * Противник не клюнул на удочку: здесь уже всем
известно, что
Пепе выбыл из игры. Альбер, притворился испуганным и пятясь, поспешно
распахнул
дверь. - Бросьте, ребята, .не стоит заводиться с полоборота. Считайте,
что меня уже нету. -
Переступив через порог, он мгновение помедлил, прежде чем захлопнуть
дверь. На него
уставились с любопытством. Альбер собрался с духом; ведь в конце концов