не могли
закончить. Сами понимаете. - Ну а про этого что скажешь? - На свет
божий была извлечена
фотография Дюамеля. - Видел я его. На днях он разговаривал с Риве в
пивной. - Не слышал,
о чем говорили? - Нет. Но факт, что о деле, сразу видно было. Забились
в угол, и Тони все
зыркал по сторонам, не следят ли за ними. Я старался не смотреть в их
сторону. - Риве тоже
опасен? - Не слишком. Но зато уж дружок его... - Я вот еще чего не
понимаю, - сказал
Альбер, задумчиво глядя на высокого, тощего, взлохмаченного мужчину. -
Почему вы
набросились на моего коллегу прямо сразу, в приемной? Разве нельзя было
просто
припугнуть или подстеречь на улице, когда он выйдет? Видно было, что
Делькур сделал бы
досадливый жест, не будь у него руки схвачены за спиной наручниками. -
Нет, - решительно
возразил он. - Бить надо прежде, чем человек попадет в лабораторию.
Если с ним начали
работать, от него уже не избавиться. Доктор осложнений не любит. - А
этого человека
помнишь? - Это Параж. Он работал на заводе... охранником или кем-то в
этом роде. Но его
тоже лечили. - Что с ним делали? - Ну, как это... работали с ним. Так у
нас принято
говорить. - Он тоже был дружком Пепе? - Нет. Вроде бы водил шашни с
докторшей. С
пучком, старая образина, а туда же... Черт бы ее побрал, курву драную!
- Что тебе известно о
смерти Паража? - Только то, чт& в газетах было. - Вам никогда не
приходило в голову, что
он скапутился от того препарата, какой ему ввели в лаборатории? - В
лаборатории?.. Как
это? Да что вы! Нас тут наблюдают: выслушивают-выстукивают, все честь
по чести. - Тебе
ни разу не было дурно после того, как принимал какое-нибудь лекарство?
- Как же, бывало,
когда и мутит. Но ведь за это и денежки платят, верно? И всегда заранее
предупреждали. С
нами тут обходятся по-хорошему. Вот только эта старая шлюха, что меня
выставила... 305 -
И что же ты теперь собираешься делать? - Я-то? Думал потолковать с
Пепе, попросить
замолвить словечко. Но не застал его. Альбер взглянул на Буасси, тот
пожал плечами. Они
припарковались на набережной Орфевр, у высокой коричневой ограды Дворца
правосудия.
Проходившие мимо туристы заглядывали в машину с таким видом, словно она
тоже
относилась к числу платных достопримечательностей Парижа. - Ну вот что,
парень! - сказал
Альбер. - Не хочется мне, чтобы ты разгуливал на свободе: чего доброго
начнешь еще
языком трепать. Так что мы сейчас прихватим тебя с собой и оформим
задержание, по твоей
собственной просьбе, как свидетеля, нуждающегося в защите. Найдем тебе
уютную камеру в
следственном отделе. Не пожалеешь: пару недель проживешь без забот,
крыша над головой
и казенные харчи тебе обеспечены.- Он запустил руку под пальто Делькура
и вмиг нащупал
нож - весьма солидное оружие, переделанное из мясницкого тесака. Чехол
под него был
прикреплен к подкладке пальто с таким расчетом, чтобы нож можно было
выхватить
мгновенно и тотчас же пустить в ход. Альбер знал, что у бандита должен
быть при себе еще
один: ведь пальто человек вынужден иногда снимать. Он охлопал карманы,
но
безрезультатно. Выжидающе взглянул на Делькура, и тот послушно
наклонился вперед.
Лелак удовлетворенно кивнул и провел рукой по шву возле пояса. Нож был
спрятан внутри,
чуть ниже правой почки: вороненой стали, с пружиной и небольшим,
сантиметров в десять,
лезвием. - Надзирателю это вряд ли понравилось бы. Тебя могли
неправильно понять. Еще
есть? - Нет. Увидев, что один из туристов нацелился фотоаппаратом,
намереваясь
запечатлеть их шествие к зарешеченной дверце, все трое, не
сговариваясь, отвернулись.
На сей раз они припарковались у завода. Буасси напялил свой баскский
берет, переодел
пальто, переобулся в другие ботинки и сунул за пояс широких брюк
резиновую дубинку.
Дубинка была не уставная полицейская, а укороченная, так сказать, для
домашнего
пользования и со свинцовой прокладкой. Приятели выждали, пока скроются
случайные
прохожие, и Буасси выбрался из машины. 306 Альбер достал сверток с
бутербродами и,
разворачивая его, следил, как Буасси вперевалку направился к проходной.
Пока они сдали
Делькур'а и выполнили все необходимые формальности, наступил полдень, и
Альбер
весьма не прочь был бы пообедать, но Буасси уперся - ни в какую. Он был
упрямый точно
осел. К тому времени, как приятели добрались до фармацевтического
завода, у Альбера
окончательно окрепло убеждение, что глупо так лезть на рожон. Вчера
идея внедрить
Буасси в группу подопытных казалась вполне стоящей. Сегодня это
выглядело ненужным
риском. Однако достаточно было взглянуть на Буасси, чтобы попридержать
свое мнение
при себе. После того как Альбер сам же втравил беднягу в историю,
Буасси в жизни не
простил бы ему такого отступничества. Безо всякого удовольствия Альбер
жевал бутерброд,
с такой любовью приготовленный очередной пассией приятеля. Сиди тут и
жди,
довольствуйся ролью пассивного наблюдателя! Швейцар пропустил Буасси
без звука, и тот
на правах своего человека уверенно направился к зеленой дверце в конце
двора. Он не
смотрел на проходивших мимо рабочих завода, облаченных в белые халаты,
так же, как и те
не смотрели на него. Они словно бы не замечали друг друга. Наверняка
здесь любому
известно, зачем приходят в лабораторию эти плохо одетые, с небритой
щетиной мужчины, и
наверняка каждый считает за благо делать вид, будто не знает об этом.
Буасси проверил,
под рукой ли резиновая дубинка и шагнул внутрь. Там сидели те же
мрачные типы, что и
вчера. Удивленные, неприязненные взгляды встретили Буасси. - Меня
прислал Пепе, -
опережая их намерения, сообщил Буасси. - Вот как?! - один из ожидающих
поднялся с места.
Роста он был невысокого, но весь словно вылеплен из мускулов. Голова
квадратная,
черные вьющиеся волосы, свитер едва не лопался на вздутых бицепсах.
"Тюремный
силач", - подумал Буасси. У этого типа было время нарастить мускулы.
Буасси не помнил
его по вчерашнему визиту, и это обстоятельство беспокоило его. Он
прислонился к стене и
сунул руку под пальто, нащупывая резиновую дубинку. - И когда же ты
видел Пепе? - Вчера
вечером. - Где? - Не твое дело! Если Пепе не понравится, что я здесь,
он сам мне об
этом скажет. - Пока что это мне не нравится, приятель. Пепе пропал, его
вот уже несколько
дней никто не видел, а ему самое время бы здесь появиться. Ясно тебе,
умник, что к чему?
Теперь и остальные мужчины, встав со своих мест, подступили ближе. -
Если он не желает с
вами встречаться, это его дело. Коротышка притопнул ногой и чуть
присел, как бы готовый
броситься на нахального чужака. Буасси отскочил в сторону и выхватил
дубинку. -
Смотрите, какие занятные игрушки у этого малыша. Ай-яй- яй! Жан! Только
не здесь!
Вчера тут уже была заваруха. Нас всех выгонят. Буасси никогда в жизни
не испытывал
такого чувства признательности, как сейчас, за это невольное
заступничество незнакомого
бродяги. Направляясь сюда, он делал ставку на то, что к нему
привяжутся. Не был уверен, но
очень надеялся. Вот только на присутствие этого орангутанга он никак не
рассчитывал.
Буасси был не робкого десятка. Еще в детстве ладонь у него была вдвое
шире, чем у
сверстников, и оплеухи тоже выходили раза в два увесистее. А став
полицейским, он и
подавно лишь раздавал другим оплеухи, но никогда не получал их сам. Ему
доводилось в
одиночку обезоруживать опасных преступников, и при этом у него даже
мысли не
возникало, что он и сам может попасть в беду. Эта слепая, бездумная
уверенность в себе
защищала его подобно панцирю. И вот теперь панциря вдруг не стало.
Буасси достаточно
насмотрелся драк, чтобы трезво оценить соотношение сил. У него против
этой горы
мускулов шансов никаких. Такого затрещинами не напугаешь, дубинкой по
голове не
врежешь, а если и врежешь, то только еще больше обозлишь. Впервые в
жизни он заранее
представил себе, что ожидает его в предстоящей драке. Он явственно
видел, как этот
квадратнрголовый сметает его вместе с дубинкой. Противник слишком
решителен и
проворен, чтобы удалось удержать его на расстоянии, а если дело дойдет
до рукопашной, то,
считай, тебе конец. - Верно, - согласился орангутанг. - Тогда выйдем,
если не трусишь.
Квадратноголовый покосился на остальных, в то же время не выпуская из
поля зрения и
Буасси. - Ладно. Давай выйдем. Буасси находился ближе к двери.
Метнувшись к выходу,
он мигом очутился на дворе. Здесь он был в безопасности, этот бугай не
набросится на него
сейчас, если не хочет лишиться работы. В дверях тот не успел его
перехватить, а теперь
придется потерпеть, пока они выберутся на улицу. Ну а там ждет верный
друг, старина
Альбер. И все же, не желая рисковать, Буасси старался шагать так, чтобы
между ним и
квадратноголовым сохранялось расстояние в несколько метров. Должно
быть, со стороны
все выглядело так, будто остальные послали их в распивочную за бутылкой
дешевого вина,
и Буасси хочется поспеть первым. По мере приближения к воротам, он
ускорял шаг. Вдруг
да Альбер задремал? Вдруг не сразу врубится и начнет лениво, неспешно
выбираться из
машины, вместо того чтобы молниеносно выскочить с оружием наготове.
Швейцар со
скучающим видом взглянул на Буасси, когда тот прошел мимо, а Буасси
смотрел на тощего,
морщинистого, носатого старикашку, как моряк, уходящий в плавание, на
удаляющийся
берег. До этого момента Буасси был в безопасности. Теперь он бросился
бегом к машине,
слыша за спиной топот преследователя. Альбер, чего ты медлишь?!
Подбежав к машине,
он попытался распахнуть дверцу. Но не тут- то было. Машина оказалась
заперта. Выхватив
дубинку, Буасси повернулся лицом к противнику. Хоть сколько- то ему
удастся
продержаться. Альбер не мог уйти далеко. Шум драки привлечет его
внимание, и он не
допустит, чтобы... Выставив вперед левую руку, он поднял правую на
уровень груди. Теперь
в случае необходимости можно пустить в ход дубинку. Квадратноголовый с
опущенными
Альбер действительно отлучился всего лишь на несколько минут, поскольку
обещал Луизе
позвонить утром.. Жуя бутерброд, он настороженно прислушивался, однако
не услышал ничего
похожего на шум драки. Впрочем, он и не думал, что "конкуренты" еще раз
посмеют наброситься
на Буасси в комнате ожидания. К тому же теперь даже пароль известен: "Я
от Пепе". Пройдет по
меньшей мере полчаса, прежде чем Буасси дождется своей очереди в
лабораторию. А потом
остается лишь выхватить у врача наполненный шприц и дать деру. Еще раз
мысленно
прокручивая эту сцену, Альбер не нашел теперь свою нежно лелеемую идею
столь уж
удачной. К тому же хотелось пить, и он решил промочить горло в
ближайшем бистро и
оттуда заодно позвонить. Правда, разговор, пожалуй, затянулся чуть
дольше, чем он
рассчитывал. Пока он дозвонился до коммутатора, пока его соединили с
номером Луизы...
Потом они энное количество минут проговорили. Альбер почти шептал в
трубку посколысу
стеснялся, что его слова могут услышать посторонние и от этого весь
разговор приобрел
более доверительный, интимный характер. Он узнал, что Луиза хорошо
спала. Что она не
слишком устала после вчерашнего выступления. Что с утра она уже
совершила длительную
прогулку и сейчас собирается с парнями из ансамбля к Сакре-Кер. Со
своей стороны Альбер
сообщил, что ему очень понравилось представление и особенно сама Луиза
Кампос. Что в
данный момент он околачивается в дешевом бистро, хотя охотнее всего
отправился бы
вместе с ней к Сакре-Кер. Затем он условился о свиданий. В том же самом
ресторане, где
они были в прошлый раз. Там можно будет поговорить без помех. В четыре
часа. Альбер
надеялся освободиться раньше, но у него не было денег еще на один обед
с дамой. Не беда,
они просто выпьют чего- нибудь. Но как бы то ни было, все вместе взятое
заняло не часы, а
минуты. И надо же было Буасси угодить в беду именно в это время... Еще
издали, увидя
толпу возле машины, Альбер заподозрил неладное. Он тотчас припустился
бежать, не
переставая твердить себе, что все это игра воображения. "Я этого не
заслужил. Неправда!
Этого не может быть!" Ему хотелось сбавить ход, чтобы как можно дольше
не знать, что за
беда случилась с его другом, но рефлексы диктовали другое. В считанные
секунды он
добежал до места происшествия и растолкал зевак. Буасси лежал на земле
и стонал. Возле
него стоял полицейский с' суровым выражением лица, однако Альбер сразу
же догадался,
что страж порядка попросту не знает как быть. Альбер махнул у него
перед носом своим
служебным удостоверением и опустился на колени возле раненого. Он
провел рукой по
голове Буасси, и тот дернулся от боли. Альбер чувствовал на себе
взгляды окружающих,
ощущая их взволнованное дыхание. - Кто-нибудь видел, что здесь
произошло? Заговорили
одновременно человек десять. "Началась драка. Этого- мужчину сшибли с
ног, а потом,
когда он упал, стали бить ногами..." "На него напал какой-то громила, а
этот несчастный
только защищался... Кошмар какой-то! Безобразия творятся среди бела
дня!" Очевидцы
подступили вплотную и полицейский, наконец-то сообразив чем заняться,
стал осаживать
толпу назад. Тут подоспела "скорая помощь", и Альбер испытал странное
чувство при виде
этой, уже знакомой картины: на окраине города с грязной мостовой
поднимают
бесчувственное тело, укладывают на носилки, и карета "скорой помощи",
отчаянно
сигналя сиреной, уносится прочь. Риве. А вот теперь Буасси. Его избили.
Но кто? Пене? Из
закрытого кузова не видно было, куда, в какую больницу их везут. Буасси
пришел в себя.
Впервые за годы их знакомства он показался Альберу старым. Лелак видел,
как взгляд его
темно-карих глаз постепенно становится осмысленным. Коренастый, чуть
располневший
мужчина, давно разменявший пятый десяток. Еще утром ему готовила
бутерброды
очередная подруга, намеревавшаяся женить его на себе. А теперь,
побежденный и избитый,
Буасси явно силится понять, где он и каким образом здесь очутился. Для
человека молодого
не столь унизительна и безнадежна ситуация? если он пострадает в
кровавой переделке или
от несчастного случая и затем очнется на больничной койке. Молодой
организм быстро
возьмет свое. Кости срастутся, раны затянутся на удивление быстро, а
главное, - у человека
есть время позабыть о передряге. Ну а Буасси? - Где тебя носила
нелегкая? - едва шевеля
губами, произнес Буасси. Он говорил еле слышным шепотом. - Заскочил на
минутку в
бистро. Очень пить хотелось... Буасси махнул рукой и закрыл глаза.
Машина сделала
резкий поворот, и Альберу на его откидном сиденье пришлось упереться
руками в потолок.
Затем карета "скорой помощи" затормозила, и дверца распахнулась. Они
прибыли в.
больницу "Эспуар". Альбер опасался, что они и на сей раз попадут в
"Сен-Мелани", как
тогда, с Риве, но, конечно, опасение это было нелепым. В лифт, занятый
носилками с
пострадавшим, он не поместился и взбежал по лестнице на третий этаж в
хирургическое
отделение. Дождавшись, когда носилки с Буасси вдвинули под
рентгеновский аппарат, он
тяжело вздохнул и обратился к первому попавшемуся человеку в белом
халате с вопросом:
"Где здесь телефон?" Луиза была уже на месте, когда примчался Альбер.
Она сидела за
тем же столиком, что и в прошлый раз, - за их столиком. Перед ней стоял
изящный,
высокий бокал с каким-то оранжевым напитком. "Должно быть, какой-нибудь
изысканный
коктейль", - мелькнула у Альбера мысль. Сколько же он может стоить?..
Альбер опоздал
минут на двадцать, не меньше, хотя несся от метро во весь дух и влетел
в ресторанчик,
встрепанный и потный. Отдуваясь на ходу, он протиснулся между столиками
и подошел к
красавице танцовщице. - Не сердитесь... задержался на работе... -
Неужели опять случилось
нечто ужасное? Ужасное ли? В конечном счете Буасси благополучно
выкарабкался и может
выписаться домой хоть завтра. На голову наложили четыре шва, руку
перевязали, ребра
стянули тугим бандажом. Опухоль на подбитом глазу скоро опадет, а за
выбитые при
исполнении служебных обязанностей зубы он получит настолько щедрую
компенсацию, что
сможет поменять машину на более новую. - Да, - сказал Альбер. - Не
надо, не рассказывайте.
И даже не думайте об этом. - Луиза положила свою ладонь поверх его руки
и заглянула в
глаза. - Постарайтесь расслабиться. Видно, что вам не терпится вскочить
и тотчас
броситься на охоту за этими вашими преступниками. Сейчас вы - сплошной
комок нервов.
Пожалуйста, успокойтесь... ради меня. - Она улыбнулась Альберу, и тот
медленно улыбнулся
в ответ. Альбер огляделся по сторонам. В ресторане царила тишина, лишь
у одного из
дальних столиков торчал официант. Обедающие уже разошлись, а время
ужина еще не
наступило; только на одном-двух столиках горели свечи. Вынырнувший
откуда-то другой
официант выжидательно воззрился на Альбера. - Что угодно, мосье? - То
же самое, что пьет
дама. - Слушаюсь, мосье. Оранжад... - Официант вновь растворился в
полумраке. Они
сидели, молча глядя друг на друга. Альбер не выдержал первым. - Как вам
понравилась
Сакре-Кер? - Восхитительно! - Глаза Луизы заблестели, видно было, что
она говорит
искренне. • 312 Альбер мысленно покачал головой. Из всех
знаменитых
достопримечательностей Парижа базилика Сакре-Кер - сердца Христова -
нравилась ему
меньше прочих. Собор Парижской богоматери вызывал в нем восторг, на
площади Звезды
ему мешало разве что оживленное уличное движение, в парке дворца
Тюильри он, в
бытность свою молоденьким парнишкой, прогуливался с девушками, а
Эйфелева башня с
годами все более завоевывала его расположение. Но базилика Сакре-Кер
всегда была ему
не по душе. Она считалась чуть ли не символом того Парижа, в котором
Альбер не
усматривал ни красоты, ни романтики, зато находил в избытке шум, грязь
,и зловонные
запахи. Сама базилика являла собою не лишенное интереса сооружение.
Если смотреть на
нее издали и снизу, она производила величественное впечатление. Вблизи
же это было
чрезмерно большое и чрезмерно изукрашенное здание посредственной
архитектуры. Но еще
хуже были окрестности базилики - прославленный Монмартр. В других
городах подобные
места чужестранцы обходят далеко стороной, а полиция несет патрульную
службу на
оперативных машинах. В Париже этот район является неотъемлемым
атрибутом
лжеромантики, воспетым в шансонах, запечатленным в кинофильмах и на
живописных
полотнах. Здесь царил такой гам, что невозможно было услышать даже
собственный голос,
здесь вас толкали, кричали в самое ухо, норовили обчистить карманы,
торговцы всех
мастей старались навязать вам свой товар, ну а разных там арабов, турок
и африканцев
было больше, чем самих французов. Здесь чувствуешь себя скорее на
восточном базаре,
нежели в сердце французской столицы. - Это и есть подлинная жизнь! -
восторженно
продолжала Луиза. - Не сравнить с благоговейной тишиной, какая окружает
стены иных
храмов. Знаете, что сказал гид? Этот храм напоминает живописное
полотно, которое
предстает во всей своей красе, если отойти на несколько метров.
Сакре-Кер тоже становится
прекраснее, по мере того как от нее удаляешься. Вы знали об этом? - Да.
Более того, Сакре-
Кер особенно красива, если отойти от нее так далеко, чтобы ее совсем не
было видно. -
Правда? - Луиза задумалась, силясь понять смысл его слов. - Э-э... Я
просто пошутил. - Ах
вот как! - Лицо ее просияло. Оба вздохнули с облегчением,, когда
наконец вернулся
официант. Дождавшись, пока он поставил перед Альбером 313 бежал и
тактично удалился,
Луиза с лукавой улыбкой no-интересовалась: - Значит, вам понравилось
представление? - В
джинсах и толстом, вязаном свитере с высоким воротом она казалась юной
и неискушенной
девушкой, ничем не напоминая знойную хищницу, какою была на сцене. -
Да. Но вы мне
нравитесь больше такой, как сейчас. - Одетой, что ли? Разве у меня
настолько уродливая
фигура? - Нет, но... - Махнув рукой, он отхлебнул из бокала. Сегодня у
него и с юмором не в
порядке. - Лучше объясните, что изображали мужчины. - Вы имеете в виду
капоейру? Так и
знала, что это вас заинтересует. В конечном счете для зрелищной
программы и не требуется
иного: лишь красивые женщины и сцены драк. Тогда успех у мужской части
публики
обеспечен. - Но ведь этот танец не назовешь дракой... - Вы так
считаете? А между тем
капоейра - это именно драка, замаскированная под танец. Изобретение
рабов на
плантациях. Драться им было запрещено, чтобы не причинять ущерба
собственности
хозяина. А драться хотелось... - Еще бы. Одна из важнейших
демократических свобод.
Следовало бы внести ее в конституцию.* - Насмешки здесь неуместны!
Думаете, среди рабов
не было разногласий? И тогда они изобрели капоейру. Издали вроде бы
танец, а по сути
борьба. - Мне трудно судить. Когда ваш приятель напал на меня, у него
это ловко
получилось. Но ведь на сцене исполнители находились на расстоянии друг
от друга. - Да,
потому что это уже капоейра-танец. Здесь даже не обязательна логическая
согласованность
в пластике обоих бойцов. Их задача лишь приноравливаться к ритму. Рабы
долго
оттачивали свою технику. Вздумай они попросту наносить друг другу удары
ногами, это не
укрылось бы от надсмотрщиков. Зато под музыку можно было творить что
угодно. -
Недурная идея, - пробормотал Альбер. - По мнению одного моего друга,
самое основное в
единоборстве это правильный ритм. Луиза оставила его реплику без
внимания. - Даже
костюмы, в каких они выступали, воссоздают одежду рабов: босые и
полуголые, в одних
белых штанах,- как в былые времена невольники трудились на плантациях.
314 - Вы
рассказывали, как во времена вашего детства один из парней избил
полицейского. Это была
капоейра? - Да. Альбер недоверчиво покачал головой. - Мне по-прежнему
не ясно. Конечно
же, нет сомнения, танцоры ансамбля - тренированные парни, однако я
убежден, что драться
они учились на улице, а не в школе танцев. Встречались мне такие
крепкие ребята и у нас,
но тех разве что хватило бы на рок. - Существуют и школы капоейры, где
при закрытых
дверях обучают борьбе. Там можно тренироваться с партнером, участвовать
в
показательных состязаниях. - Вы-то сами смыслите в этом деле? ---Я? -
Луиза рассмеялась. -
Ну как же вы не поймете, капоейра - это мужское занятие. Удел женщин -
самба. Женщина
должна быть красивой, эротически привлекательной. - Жаль, - задумчиво
протянул Альбер.
- А то могли бы обучить меня основным приемам. Скажите, а "нет ли
учебного пособия по
капоейре? VI Альбер вернулся на службу в начале седьмого. Из больницы
он позвонил
Шарлю, который через двадцать минут примчался туда, стремительно
пронесся по
больничному коридору, заперся для десятиминутных переговоров с врачом,
приложился к
ручке медицинской сестры, отыскал какого-то давнего знакомого, в
результате чего
персонал был готов хоть несколько недель держать Буасси в отдельной
палате для
привилегированных пациентов. Правда, сам Буасси рвался домой... После
этого Бришо
полетел обратно, в управление полиции, чтобы держать фронт, пока
Корентэн просиживает
штаны на каком-то очередном совещании. "Шеф объявится после обеда! -
походя бросил он
Альберу. - Приходи, он наверняка захочет с тобой поговорить". Шаги его
гулко отзывались
на лестнице. С чего бы этот дом в шесть часов всегда уже пуст, как
вымерший? Правда,
здесь не бывает такой безумной суеты, как в дежурной части полицейского
участка, но все же
эта тишина казалась необычной. Словно в офисе коммерческого
предприятия, где
служащие расходятся по домам в половине пятого и лишь уборщица бродит
из комнаты в
комнату. Возможно, шеф уже отбыл домой. У Альбера вспо- 315 тели
ладони, а мысли
невольно стали облекаться в слова оправдания. Должно быть, есть что- то
в самих этих
стенах, насквозь пропитанных подозрительностью, страхом, ложью. Вот
ведь и на меня
воздействует эта атмосфера, - подумал Альбер. Начинаешь чувствовать
себя преступником.
Отчего бы прямо не объявить Корентэну, что, пока он ждал меня здесь, я
проводил время с
Луизой Кампос? Правильно, так ему и скажу. Альбер свернул направо, к
кабинету
Корентэна, и облегченно вздохнул при виде узкой полоски света под
дверью. Поправив
рубашку, по обыкновению выбившуюся из-за пояса, он пятерней пригладил
волосы,
постучал в дверь и вошел. Корентэн сидел за письменным столом и читал.
При появлении
Аль-бера он отложил бумаги в сторону и потянулся за коробкой с табаком.
Чтобы не дымить
постоянно, раскурива-ние трубки шеф связывал с каким-нибудь условием.
Закурю, как
только покончу с почтой. Или когда зазвонит телефон. Или когда вернется
Альбер. - Где
ты пропадал? - поинтересовался Корентэн. - Э-э... Я был с Луизой
Кампос... Это
бразильская танцовщица, которая ушла с приема вместе с Дюамелем. Я
закончить. Сами понимаете. - Ну а про этого что скажешь? - На свет
божий была извлечена
фотография Дюамеля. - Видел я его. На днях он разговаривал с Риве в
пивной. - Не слышал,
о чем говорили? - Нет. Но факт, что о деле, сразу видно было. Забились
в угол, и Тони все
зыркал по сторонам, не следят ли за ними. Я старался не смотреть в их
сторону. - Риве тоже
опасен? - Не слишком. Но зато уж дружок его... - Я вот еще чего не
понимаю, - сказал
Альбер, задумчиво глядя на высокого, тощего, взлохмаченного мужчину. -
Почему вы
набросились на моего коллегу прямо сразу, в приемной? Разве нельзя было
просто
припугнуть или подстеречь на улице, когда он выйдет? Видно было, что
Делькур сделал бы
досадливый жест, не будь у него руки схвачены за спиной наручниками. -
Нет, - решительно
возразил он. - Бить надо прежде, чем человек попадет в лабораторию.
Если с ним начали
работать, от него уже не избавиться. Доктор осложнений не любит. - А
этого человека
помнишь? - Это Параж. Он работал на заводе... охранником или кем-то в
этом роде. Но его
тоже лечили. - Что с ним делали? - Ну, как это... работали с ним. Так у
нас принято
говорить. - Он тоже был дружком Пепе? - Нет. Вроде бы водил шашни с
докторшей. С
пучком, старая образина, а туда же... Черт бы ее побрал, курву драную!
- Что тебе известно о
смерти Паража? - Только то, чт& в газетах было. - Вам никогда не
приходило в голову, что
он скапутился от того препарата, какой ему ввели в лаборатории? - В
лаборатории?.. Как
это? Да что вы! Нас тут наблюдают: выслушивают-выстукивают, все честь
по чести. - Тебе
ни разу не было дурно после того, как принимал какое-нибудь лекарство?
- Как же, бывало,
когда и мутит. Но ведь за это и денежки платят, верно? И всегда заранее
предупреждали. С
нами тут обходятся по-хорошему. Вот только эта старая шлюха, что меня
выставила... 305 -
И что же ты теперь собираешься делать? - Я-то? Думал потолковать с
Пепе, попросить
замолвить словечко. Но не застал его. Альбер взглянул на Буасси, тот
пожал плечами. Они
припарковались на набережной Орфевр, у высокой коричневой ограды Дворца
правосудия.
Проходившие мимо туристы заглядывали в машину с таким видом, словно она
тоже
относилась к числу платных достопримечательностей Парижа. - Ну вот что,
парень! - сказал
Альбер. - Не хочется мне, чтобы ты разгуливал на свободе: чего доброго
начнешь еще
языком трепать. Так что мы сейчас прихватим тебя с собой и оформим
задержание, по твоей
собственной просьбе, как свидетеля, нуждающегося в защите. Найдем тебе
уютную камеру в
следственном отделе. Не пожалеешь: пару недель проживешь без забот,
крыша над головой
и казенные харчи тебе обеспечены.- Он запустил руку под пальто Делькура
и вмиг нащупал
нож - весьма солидное оружие, переделанное из мясницкого тесака. Чехол
под него был
прикреплен к подкладке пальто с таким расчетом, чтобы нож можно было
выхватить
мгновенно и тотчас же пустить в ход. Альбер знал, что у бандита должен
быть при себе еще
один: ведь пальто человек вынужден иногда снимать. Он охлопал карманы,
но
безрезультатно. Выжидающе взглянул на Делькура, и тот послушно
наклонился вперед.
Лелак удовлетворенно кивнул и провел рукой по шву возле пояса. Нож был
спрятан внутри,
чуть ниже правой почки: вороненой стали, с пружиной и небольшим,
сантиметров в десять,
лезвием. - Надзирателю это вряд ли понравилось бы. Тебя могли
неправильно понять. Еще
есть? - Нет. Увидев, что один из туристов нацелился фотоаппаратом,
намереваясь
запечатлеть их шествие к зарешеченной дверце, все трое, не
сговариваясь, отвернулись.
На сей раз они припарковались у завода. Буасси напялил свой баскский
берет, переодел
пальто, переобулся в другие ботинки и сунул за пояс широких брюк
резиновую дубинку.
Дубинка была не уставная полицейская, а укороченная, так сказать, для
домашнего
пользования и со свинцовой прокладкой. Приятели выждали, пока скроются
случайные
прохожие, и Буасси выбрался из машины. 306 Альбер достал сверток с
бутербродами и,
разворачивая его, следил, как Буасси вперевалку направился к проходной.
Пока они сдали
Делькур'а и выполнили все необходимые формальности, наступил полдень, и
Альбер
весьма не прочь был бы пообедать, но Буасси уперся - ни в какую. Он был
упрямый точно
осел. К тому времени, как приятели добрались до фармацевтического
завода, у Альбера
окончательно окрепло убеждение, что глупо так лезть на рожон. Вчера
идея внедрить
Буасси в группу подопытных казалась вполне стоящей. Сегодня это
выглядело ненужным
риском. Однако достаточно было взглянуть на Буасси, чтобы попридержать
свое мнение
при себе. После того как Альбер сам же втравил беднягу в историю,
Буасси в жизни не
простил бы ему такого отступничества. Безо всякого удовольствия Альбер
жевал бутерброд,
с такой любовью приготовленный очередной пассией приятеля. Сиди тут и
жди,
довольствуйся ролью пассивного наблюдателя! Швейцар пропустил Буасси
без звука, и тот
на правах своего человека уверенно направился к зеленой дверце в конце
двора. Он не
смотрел на проходивших мимо рабочих завода, облаченных в белые халаты,
так же, как и те
не смотрели на него. Они словно бы не замечали друг друга. Наверняка
здесь любому
известно, зачем приходят в лабораторию эти плохо одетые, с небритой
щетиной мужчины, и
наверняка каждый считает за благо делать вид, будто не знает об этом.
Буасси проверил,
под рукой ли резиновая дубинка и шагнул внутрь. Там сидели те же
мрачные типы, что и
вчера. Удивленные, неприязненные взгляды встретили Буасси. - Меня
прислал Пепе, -
опережая их намерения, сообщил Буасси. - Вот как?! - один из ожидающих
поднялся с места.
Роста он был невысокого, но весь словно вылеплен из мускулов. Голова
квадратная,
черные вьющиеся волосы, свитер едва не лопался на вздутых бицепсах.
"Тюремный
силач", - подумал Буасси. У этого типа было время нарастить мускулы.
Буасси не помнил
его по вчерашнему визиту, и это обстоятельство беспокоило его. Он
прислонился к стене и
сунул руку под пальто, нащупывая резиновую дубинку. - И когда же ты
видел Пепе? - Вчера
вечером. - Где? - Не твое дело! Если Пепе не понравится, что я здесь,
он сам мне об
этом скажет. - Пока что это мне не нравится, приятель. Пепе пропал, его
вот уже несколько
дней никто не видел, а ему самое время бы здесь появиться. Ясно тебе,
умник, что к чему?
Теперь и остальные мужчины, встав со своих мест, подступили ближе. -
Если он не желает с
вами встречаться, это его дело. Коротышка притопнул ногой и чуть
присел, как бы готовый
броситься на нахального чужака. Буасси отскочил в сторону и выхватил
дубинку. -
Смотрите, какие занятные игрушки у этого малыша. Ай-яй- яй! Жан! Только
не здесь!
Вчера тут уже была заваруха. Нас всех выгонят. Буасси никогда в жизни
не испытывал
такого чувства признательности, как сейчас, за это невольное
заступничество незнакомого
бродяги. Направляясь сюда, он делал ставку на то, что к нему
привяжутся. Не был уверен, но
очень надеялся. Вот только на присутствие этого орангутанга он никак не
рассчитывал.
Буасси был не робкого десятка. Еще в детстве ладонь у него была вдвое
шире, чем у
сверстников, и оплеухи тоже выходили раза в два увесистее. А став
полицейским, он и
подавно лишь раздавал другим оплеухи, но никогда не получал их сам. Ему
доводилось в
одиночку обезоруживать опасных преступников, и при этом у него даже
мысли не
возникало, что он и сам может попасть в беду. Эта слепая, бездумная
уверенность в себе
защищала его подобно панцирю. И вот теперь панциря вдруг не стало.
Буасси достаточно
насмотрелся драк, чтобы трезво оценить соотношение сил. У него против
этой горы
мускулов шансов никаких. Такого затрещинами не напугаешь, дубинкой по
голове не
врежешь, а если и врежешь, то только еще больше обозлишь. Впервые в
жизни он заранее
представил себе, что ожидает его в предстоящей драке. Он явственно
видел, как этот
квадратнрголовый сметает его вместе с дубинкой. Противник слишком
решителен и
проворен, чтобы удалось удержать его на расстоянии, а если дело дойдет
до рукопашной, то,
считай, тебе конец. - Верно, - согласился орангутанг. - Тогда выйдем,
если не трусишь.
Квадратноголовый покосился на остальных, в то же время не выпуская из
поля зрения и
Буасси. - Ладно. Давай выйдем. Буасси находился ближе к двери.
Метнувшись к выходу,
он мигом очутился на дворе. Здесь он был в безопасности, этот бугай не
набросится на него
сейчас, если не хочет лишиться работы. В дверях тот не успел его
перехватить, а теперь
придется потерпеть, пока они выберутся на улицу. Ну а там ждет верный
друг, старина
Альбер. И все же, не желая рисковать, Буасси старался шагать так, чтобы
между ним и
квадратноголовым сохранялось расстояние в несколько метров. Должно
быть, со стороны
все выглядело так, будто остальные послали их в распивочную за бутылкой
дешевого вина,
и Буасси хочется поспеть первым. По мере приближения к воротам, он
ускорял шаг. Вдруг
да Альбер задремал? Вдруг не сразу врубится и начнет лениво, неспешно
выбираться из
машины, вместо того чтобы молниеносно выскочить с оружием наготове.
Швейцар со
скучающим видом взглянул на Буасси, когда тот прошел мимо, а Буасси
смотрел на тощего,
морщинистого, носатого старикашку, как моряк, уходящий в плавание, на
удаляющийся
берег. До этого момента Буасси был в безопасности. Теперь он бросился
бегом к машине,
слыша за спиной топот преследователя. Альбер, чего ты медлишь?!
Подбежав к машине,
он попытался распахнуть дверцу. Но не тут- то было. Машина оказалась
заперта. Выхватив
дубинку, Буасси повернулся лицом к противнику. Хоть сколько- то ему
удастся
продержаться. Альбер не мог уйти далеко. Шум драки привлечет его
внимание, и он не
допустит, чтобы... Выставив вперед левую руку, он поднял правую на
уровень груди. Теперь
в случае необходимости можно пустить в ход дубинку. Квадратноголовый с
опущенными
Альбер действительно отлучился всего лишь на несколько минут, поскольку
обещал Луизе
позвонить утром.. Жуя бутерброд, он настороженно прислушивался, однако
не услышал ничего
похожего на шум драки. Впрочем, он и не думал, что "конкуренты" еще раз
посмеют наброситься
на Буасси в комнате ожидания. К тому же теперь даже пароль известен: "Я
от Пепе". Пройдет по
меньшей мере полчаса, прежде чем Буасси дождется своей очереди в
лабораторию. А потом
остается лишь выхватить у врача наполненный шприц и дать деру. Еще раз
мысленно
прокручивая эту сцену, Альбер не нашел теперь свою нежно лелеемую идею
столь уж
удачной. К тому же хотелось пить, и он решил промочить горло в
ближайшем бистро и
оттуда заодно позвонить. Правда, разговор, пожалуй, затянулся чуть
дольше, чем он
рассчитывал. Пока он дозвонился до коммутатора, пока его соединили с
номером Луизы...
Потом они энное количество минут проговорили. Альбер почти шептал в
трубку посколысу
стеснялся, что его слова могут услышать посторонние и от этого весь
разговор приобрел
более доверительный, интимный характер. Он узнал, что Луиза хорошо
спала. Что она не
слишком устала после вчерашнего выступления. Что с утра она уже
совершила длительную
прогулку и сейчас собирается с парнями из ансамбля к Сакре-Кер. Со
своей стороны Альбер
сообщил, что ему очень понравилось представление и особенно сама Луиза
Кампос. Что в
данный момент он околачивается в дешевом бистро, хотя охотнее всего
отправился бы
вместе с ней к Сакре-Кер. Затем он условился о свиданий. В том же самом
ресторане, где
они были в прошлый раз. Там можно будет поговорить без помех. В четыре
часа. Альбер
надеялся освободиться раньше, но у него не было денег еще на один обед
с дамой. Не беда,
они просто выпьют чего- нибудь. Но как бы то ни было, все вместе взятое
заняло не часы, а
минуты. И надо же было Буасси угодить в беду именно в это время... Еще
издали, увидя
толпу возле машины, Альбер заподозрил неладное. Он тотчас припустился
бежать, не
переставая твердить себе, что все это игра воображения. "Я этого не
заслужил. Неправда!
Этого не может быть!" Ему хотелось сбавить ход, чтобы как можно дольше
не знать, что за
беда случилась с его другом, но рефлексы диктовали другое. В считанные
секунды он
добежал до места происшествия и растолкал зевак. Буасси лежал на земле
и стонал. Возле
него стоял полицейский с' суровым выражением лица, однако Альбер сразу
же догадался,
что страж порядка попросту не знает как быть. Альбер махнул у него
перед носом своим
служебным удостоверением и опустился на колени возле раненого. Он
провел рукой по
голове Буасси, и тот дернулся от боли. Альбер чувствовал на себе
взгляды окружающих,
ощущая их взволнованное дыхание. - Кто-нибудь видел, что здесь
произошло? Заговорили
одновременно человек десять. "Началась драка. Этого- мужчину сшибли с
ног, а потом,
когда он упал, стали бить ногами..." "На него напал какой-то громила, а
этот несчастный
только защищался... Кошмар какой-то! Безобразия творятся среди бела
дня!" Очевидцы
подступили вплотную и полицейский, наконец-то сообразив чем заняться,
стал осаживать
толпу назад. Тут подоспела "скорая помощь", и Альбер испытал странное
чувство при виде
этой, уже знакомой картины: на окраине города с грязной мостовой
поднимают
бесчувственное тело, укладывают на носилки, и карета "скорой помощи",
отчаянно
сигналя сиреной, уносится прочь. Риве. А вот теперь Буасси. Его избили.
Но кто? Пене? Из
закрытого кузова не видно было, куда, в какую больницу их везут. Буасси
пришел в себя.
Впервые за годы их знакомства он показался Альберу старым. Лелак видел,
как взгляд его
темно-карих глаз постепенно становится осмысленным. Коренастый, чуть
располневший
мужчина, давно разменявший пятый десяток. Еще утром ему готовила
бутерброды
очередная подруга, намеревавшаяся женить его на себе. А теперь,
побежденный и избитый,
Буасси явно силится понять, где он и каким образом здесь очутился. Для
человека молодого
не столь унизительна и безнадежна ситуация? если он пострадает в
кровавой переделке или
от несчастного случая и затем очнется на больничной койке. Молодой
организм быстро
возьмет свое. Кости срастутся, раны затянутся на удивление быстро, а
главное, - у человека
есть время позабыть о передряге. Ну а Буасси? - Где тебя носила
нелегкая? - едва шевеля
губами, произнес Буасси. Он говорил еле слышным шепотом. - Заскочил на
минутку в
бистро. Очень пить хотелось... Буасси махнул рукой и закрыл глаза.
Машина сделала
резкий поворот, и Альберу на его откидном сиденье пришлось упереться
руками в потолок.
Затем карета "скорой помощи" затормозила, и дверца распахнулась. Они
прибыли в.
больницу "Эспуар". Альбер опасался, что они и на сей раз попадут в
"Сен-Мелани", как
тогда, с Риве, но, конечно, опасение это было нелепым. В лифт, занятый
носилками с
пострадавшим, он не поместился и взбежал по лестнице на третий этаж в
хирургическое
отделение. Дождавшись, когда носилки с Буасси вдвинули под
рентгеновский аппарат, он
тяжело вздохнул и обратился к первому попавшемуся человеку в белом
халате с вопросом:
"Где здесь телефон?" Луиза была уже на месте, когда примчался Альбер.
Она сидела за
тем же столиком, что и в прошлый раз, - за их столиком. Перед ней стоял
изящный,
высокий бокал с каким-то оранжевым напитком. "Должно быть, какой-нибудь
изысканный
коктейль", - мелькнула у Альбера мысль. Сколько же он может стоить?..
Альбер опоздал
минут на двадцать, не меньше, хотя несся от метро во весь дух и влетел
в ресторанчик,
встрепанный и потный. Отдуваясь на ходу, он протиснулся между столиками
и подошел к
красавице танцовщице. - Не сердитесь... задержался на работе... -
Неужели опять случилось
нечто ужасное? Ужасное ли? В конечном счете Буасси благополучно
выкарабкался и может
выписаться домой хоть завтра. На голову наложили четыре шва, руку
перевязали, ребра
стянули тугим бандажом. Опухоль на подбитом глазу скоро опадет, а за
выбитые при
исполнении служебных обязанностей зубы он получит настолько щедрую
компенсацию, что
сможет поменять машину на более новую. - Да, - сказал Альбер. - Не
надо, не рассказывайте.
И даже не думайте об этом. - Луиза положила свою ладонь поверх его руки
и заглянула в
глаза. - Постарайтесь расслабиться. Видно, что вам не терпится вскочить
и тотчас
броситься на охоту за этими вашими преступниками. Сейчас вы - сплошной
комок нервов.
Пожалуйста, успокойтесь... ради меня. - Она улыбнулась Альберу, и тот
медленно улыбнулся
в ответ. Альбер огляделся по сторонам. В ресторане царила тишина, лишь
у одного из
дальних столиков торчал официант. Обедающие уже разошлись, а время
ужина еще не
наступило; только на одном-двух столиках горели свечи. Вынырнувший
откуда-то другой
официант выжидательно воззрился на Альбера. - Что угодно, мосье? - То
же самое, что пьет
дама. - Слушаюсь, мосье. Оранжад... - Официант вновь растворился в
полумраке. Они
сидели, молча глядя друг на друга. Альбер не выдержал первым. - Как вам
понравилась
Сакре-Кер? - Восхитительно! - Глаза Луизы заблестели, видно было, что
она говорит
искренне. • 312 Альбер мысленно покачал головой. Из всех
знаменитых
достопримечательностей Парижа базилика Сакре-Кер - сердца Христова -
нравилась ему
меньше прочих. Собор Парижской богоматери вызывал в нем восторг, на
площади Звезды
ему мешало разве что оживленное уличное движение, в парке дворца
Тюильри он, в
бытность свою молоденьким парнишкой, прогуливался с девушками, а
Эйфелева башня с
годами все более завоевывала его расположение. Но базилика Сакре-Кер
всегда была ему
не по душе. Она считалась чуть ли не символом того Парижа, в котором
Альбер не
усматривал ни красоты, ни романтики, зато находил в избытке шум, грязь
,и зловонные
запахи. Сама базилика являла собою не лишенное интереса сооружение.
Если смотреть на
нее издали и снизу, она производила величественное впечатление. Вблизи
же это было
чрезмерно большое и чрезмерно изукрашенное здание посредственной
архитектуры. Но еще
хуже были окрестности базилики - прославленный Монмартр. В других
городах подобные
места чужестранцы обходят далеко стороной, а полиция несет патрульную
службу на
оперативных машинах. В Париже этот район является неотъемлемым
атрибутом
лжеромантики, воспетым в шансонах, запечатленным в кинофильмах и на
живописных
полотнах. Здесь царил такой гам, что невозможно было услышать даже
собственный голос,
здесь вас толкали, кричали в самое ухо, норовили обчистить карманы,
торговцы всех
мастей старались навязать вам свой товар, ну а разных там арабов, турок
и африканцев
было больше, чем самих французов. Здесь чувствуешь себя скорее на
восточном базаре,
нежели в сердце французской столицы. - Это и есть подлинная жизнь! -
восторженно
продолжала Луиза. - Не сравнить с благоговейной тишиной, какая окружает
стены иных
храмов. Знаете, что сказал гид? Этот храм напоминает живописное
полотно, которое
предстает во всей своей красе, если отойти на несколько метров.
Сакре-Кер тоже становится
прекраснее, по мере того как от нее удаляешься. Вы знали об этом? - Да.
Более того, Сакре-
Кер особенно красива, если отойти от нее так далеко, чтобы ее совсем не
было видно. -
Правда? - Луиза задумалась, силясь понять смысл его слов. - Э-э... Я
просто пошутил. - Ах
вот как! - Лицо ее просияло. Оба вздохнули с облегчением,, когда
наконец вернулся
официант. Дождавшись, пока он поставил перед Альбером 313 бежал и
тактично удалился,
Луиза с лукавой улыбкой no-интересовалась: - Значит, вам понравилось
представление? - В
джинсах и толстом, вязаном свитере с высоким воротом она казалась юной
и неискушенной
девушкой, ничем не напоминая знойную хищницу, какою была на сцене. -
Да. Но вы мне
нравитесь больше такой, как сейчас. - Одетой, что ли? Разве у меня
настолько уродливая
фигура? - Нет, но... - Махнув рукой, он отхлебнул из бокала. Сегодня у
него и с юмором не в
порядке. - Лучше объясните, что изображали мужчины. - Вы имеете в виду
капоейру? Так и
знала, что это вас заинтересует. В конечном счете для зрелищной
программы и не требуется
иного: лишь красивые женщины и сцены драк. Тогда успех у мужской части
публики
обеспечен. - Но ведь этот танец не назовешь дракой... - Вы так
считаете? А между тем
капоейра - это именно драка, замаскированная под танец. Изобретение
рабов на
плантациях. Драться им было запрещено, чтобы не причинять ущерба
собственности
хозяина. А драться хотелось... - Еще бы. Одна из важнейших
демократических свобод.
Следовало бы внести ее в конституцию.* - Насмешки здесь неуместны!
Думаете, среди рабов
не было разногласий? И тогда они изобрели капоейру. Издали вроде бы
танец, а по сути
борьба. - Мне трудно судить. Когда ваш приятель напал на меня, у него
это ловко
получилось. Но ведь на сцене исполнители находились на расстоянии друг
от друга. - Да,
потому что это уже капоейра-танец. Здесь даже не обязательна логическая
согласованность
в пластике обоих бойцов. Их задача лишь приноравливаться к ритму. Рабы
долго
оттачивали свою технику. Вздумай они попросту наносить друг другу удары
ногами, это не
укрылось бы от надсмотрщиков. Зато под музыку можно было творить что
угодно. -
Недурная идея, - пробормотал Альбер. - По мнению одного моего друга,
самое основное в
единоборстве это правильный ритм. Луиза оставила его реплику без
внимания. - Даже
костюмы, в каких они выступали, воссоздают одежду рабов: босые и
полуголые, в одних
белых штанах,- как в былые времена невольники трудились на плантациях.
314 - Вы
рассказывали, как во времена вашего детства один из парней избил
полицейского. Это была
капоейра? - Да. Альбер недоверчиво покачал головой. - Мне по-прежнему
не ясно. Конечно
же, нет сомнения, танцоры ансамбля - тренированные парни, однако я
убежден, что драться
они учились на улице, а не в школе танцев. Встречались мне такие
крепкие ребята и у нас,
но тех разве что хватило бы на рок. - Существуют и школы капоейры, где
при закрытых
дверях обучают борьбе. Там можно тренироваться с партнером, участвовать
в
показательных состязаниях. - Вы-то сами смыслите в этом деле? ---Я? -
Луиза рассмеялась. -
Ну как же вы не поймете, капоейра - это мужское занятие. Удел женщин -
самба. Женщина
должна быть красивой, эротически привлекательной. - Жаль, - задумчиво
протянул Альбер.
- А то могли бы обучить меня основным приемам. Скажите, а "нет ли
учебного пособия по
капоейре? VI Альбер вернулся на службу в начале седьмого. Из больницы
он позвонил
Шарлю, который через двадцать минут примчался туда, стремительно
пронесся по
больничному коридору, заперся для десятиминутных переговоров с врачом,
приложился к
ручке медицинской сестры, отыскал какого-то давнего знакомого, в
результате чего
персонал был готов хоть несколько недель держать Буасси в отдельной
палате для
привилегированных пациентов. Правда, сам Буасси рвался домой... После
этого Бришо
полетел обратно, в управление полиции, чтобы держать фронт, пока
Корентэн просиживает
штаны на каком-то очередном совещании. "Шеф объявится после обеда! -
походя бросил он
Альберу. - Приходи, он наверняка захочет с тобой поговорить". Шаги его
гулко отзывались
на лестнице. С чего бы этот дом в шесть часов всегда уже пуст, как
вымерший? Правда,
здесь не бывает такой безумной суеты, как в дежурной части полицейского
участка, но все же
эта тишина казалась необычной. Словно в офисе коммерческого
предприятия, где
служащие расходятся по домам в половине пятого и лишь уборщица бродит
из комнаты в
комнату. Возможно, шеф уже отбыл домой. У Альбера вспо- 315 тели
ладони, а мысли
невольно стали облекаться в слова оправдания. Должно быть, есть что- то
в самих этих
стенах, насквозь пропитанных подозрительностью, страхом, ложью. Вот
ведь и на меня
воздействует эта атмосфера, - подумал Альбер. Начинаешь чувствовать
себя преступником.
Отчего бы прямо не объявить Корентэну, что, пока он ждал меня здесь, я
проводил время с
Луизой Кампос? Правильно, так ему и скажу. Альбер свернул направо, к
кабинету
Корентэна, и облегченно вздохнул при виде узкой полоски света под
дверью. Поправив
рубашку, по обыкновению выбившуюся из-за пояса, он пятерней пригладил
волосы,
постучал в дверь и вошел. Корентэн сидел за письменным столом и читал.
При появлении
Аль-бера он отложил бумаги в сторону и потянулся за коробкой с табаком.
Чтобы не дымить
постоянно, раскурива-ние трубки шеф связывал с каким-нибудь условием.
Закурю, как
только покончу с почтой. Или когда зазвонит телефон. Или когда вернется
Альбер. - Где
ты пропадал? - поинтересовался Корентэн. - Э-э... Я был с Луизой
Кампос... Это
бразильская танцовщица, которая ушла с приема вместе с Дюамелем. Я