Страница:
В отсутствие такой возможности у милиционеров Любовь Григорьевна заботу о розыске инквизиторов взяла на себя. Из многостраничной переписки чиновников ей удалось установить, что меньше всего в экзекуции виноват инспектор ГИБДД, ибо он лишь таращился в оба глаза на автомобиль, но никаких указаний не давал. Разрешение же на утилизацию давал заместитель начальника Отдела ГИБДД. Последний, впрочем, тоже не виноват, ибо давать или не давать добро на умерщвление автомобиля вообще не его удел – имеющее такую же юридическую силу разрешение ДЭЗ мог бы взять у врача-гинеколога или в доме престарелых. Не виновата и районная Управа, ибо вывоз «разукомплектованных» автомобилей осуществляется на основании документов столичного правительства.
Стало быть, виноват Лужков…
Снимем часть ответственности со столичного мэра: приложение №1 к Постановлению московского правительства № 1125 «О создании общегородской системы сбора и переработки автотранспортных средств…» прямо указывает, что «утилизация осуществляется по решению владельца (собственника) на основании его письменного заявления установленной формы или по решению суда».
Столь мудрая мысль прописана в документе во исполнение положений главы 33 Гражданского процессуального кодекса, а также Гражданского кодекса России, статья 225 которого, например, указывает, что бесхозяйной (а не «бесхозной», как выражаются малограмотные чиновники) является вещь, которая не имеет собственника или который неизвестен, либо вещь, от права собственности на которую собственник отказался. А также во исполнение статьи 226 того же ГК, которая предусматривает, что брошенные вещи поступают в собственность другого лица, если по его заявлению они признаны судом бесхозяйными. Равно как и целях реализации статьи 235 ГК и статьи 35 российской Конституции, которые категорически запрещают принудительное изъятие у собственника (будь то машина, ракушка или нижнее белье) его имущество иначе как по решению суда!
Это значит, что прежде чем тащить чужой автомобиль на помойку, сотрудники Управы, ДЕЗа или ГАИ (входящие в «утиль-комиссию») обязаны были установить собственника, что совсем не сложно сделать с помощью регистрационной базы даже при наличии идентификационных маркировочных обозначений. И если таковой будет найден, то обязать его привести автомобиль в божеский вид или же самостоятельно утилизировать. В крайнем случае – предложить отказаться от него. А ежели найден не будет, то обратиться в суд с требованием признать «Жигули» бесхозяйными!
Да вот конфуз: провозгласив в своем постановлении № 1125 незыблемые нормы гражданского права, столичное правительство эти нормы походя и задвинуло: специальным комиссиям по выявлению «плохих» автомобилей оно дало право не уведомлять владельца под роспись о намерении сплавить имущество на помойку, а позволило всего лишь приклеивать к машине клочок подметного письма. А затем в отсутствие собственника, без его письменного согласия и решения суда увозить чужую собственность во Втормет. То есть наделило полномочиями, явно выходящими за пределы их компетенции, требований Конституции и Гражданского кодекса!
При этом ни в распоряжении столичного премьера № 432, ни в постановлении № 1125, ни в постановлении № 647, регламентирующих порядок сбора и переработки автотранспортных средств, их авторы ни словом не обмолвились о главном: какой автомобиль считать брошенным? Тот, на котором хозяин не ездит год? Месяц? День? А какой разукомплектованным? Без двух колес? Или даже без одного? Да и что такое надлежащий вид автомобиля? И почему отсутствие регистрационных знаков на нем или талона техосмотра является признаком выброшенного имущества? Ведь автомобиль может оказаться без знаков потому, что снят с учета для продажи. Да и знаки могут подвергнуться реставрации с покраской и сохнуть на балконе. Или же быть просто украдены!
В отсутствие каких-либо критериев признания автомобиля «гадким утенком» отцы города не обязали членов самозванных комиссий находить законного хозяина путем заглядывания под капот автомобиля и выяснения номеров узлов и агрегатов. Потому, например, в справке из ГАИ ЮЗАО, подменившей соответствующее судебное решение о признании вещи бесхозяйной, а следовательно, о законности утилизации автомобиля Полянской, идентификационные признаки почившей в бозе вполне пригодной для пользования машины были указаны скромно: «Жигули песочные, разукомплектованные». Можно ли по таким признакам найти владельца песочных Жигулей?
Вот и не нашли…
Очевидно, что власти подменили процедуру признания вещи бесхозяйной или брошенной… преступным деянием, совершаемым по предварительному сговору, при котором вместо судьи санкцию на вывоз автомобиля дает абсолютно не причастный к гражданским правоотношениям гаишник, команду на эвакуацию – тетя Фрося из ДЕЗа, а предписание на утилизацию – вообще не понятно кто.
Учитывая, что едва ли не каждая отечественная машина трехлетнего возраста рискует быть признанной жэковской комиссией законченной рухлядью, оставшаяся на обочине дороги после аварии – брошенной, а стоящая на домкрате без одного колеса (пока вы везете его в шиномонтаж) – разукомплектованной, помните: ваша тоже может стать достоянием пресса или помойки.
И непременно станет, ибо уже сегодня налаживается система материального поощрения сотрудников ГИБДД за выявление, оформление и вывоз в утиль бесхозяйных автотранспортных средств, которая будет соблазнять придорожных милиционеров называть ничейным каждый плохо вымытый одиноко стоящий автомобиль!
И если нечто подобное уже случилось с вашим четырехколесным имуществом (а ежегодно с московских улиц исчезают и ложатся под пресс порядка 50 тысяч машин), помните, что к вам уже никогда не возвратится лишь автомобиль. Деньги же за него еще можно вернуть!
Для этого получите в ДЕЗе копии акта осмотра вашего автомобиля и решения комиссии о признании машины брошенной, в «прессующей» организации – акт о ее утилизации, и смело отправляйтесь в суд. В суде, ссылаясь на статьи 225, 226 и 235 Гражданского кодекса и статью 35 Конституции РФ, требуйте признать действия районных властей незаконными. В рамках этого же процесса ходатайствуйте перед судом о назначении экспертной оценки стоимости вашего автомобиля на момент утилизации.
Учтите, что перед экспертами встанет нелегкая задача – оценить то, чего в природе уже нет. Поэтому предъявите оценщикам регистрационные документы на автомобиль, наиболее свежие фотографии с его изображением (если есть) и письменные показания свидетелей, которые сумеют обрисовать состояние машины до ее кончины.
Требуйте в рамках статей 15, 151, 1064, 1099-1101 ГК РФ возмещения не только причиненного вам существенного материального ущерба, но и морального вреда, а также вреда, причиненного здоровью вследствие пережитого стресса. Потребуйте у суда приобщения к материалам дела чеков и квитанций, подтверждающих платное лечение в клинике неврозов и прохождение реабилитационного периода в санатории БаденБаден.
Предъявите суду (если есть) и договор аренды соседского автомобиля, составленный в простой письменной форме и подтверждающий, что, будучи лишенным своей машины, вы целых три месяца вынуждены были использовать чужую, вследствие чего разорились еще на 7 (8, 9, 10…) тысяч рублей. Просите суд и эти деньги взыскать с ответчика.
В итоге вы наверняка получите у преступников в совокупности значительно больше, чем стоил ваш автомобиль в день его смерти.
А заодно и научите власть хотя бы изредка, хотя бы кое-что делать не по понятиям, а по закону…
ВАС ПОДСТАВИЛИ В ДТП
РАЗВОД В ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СИТУАЦИИ
Стало быть, виноват Лужков…
Снимем часть ответственности со столичного мэра: приложение №1 к Постановлению московского правительства № 1125 «О создании общегородской системы сбора и переработки автотранспортных средств…» прямо указывает, что «утилизация осуществляется по решению владельца (собственника) на основании его письменного заявления установленной формы или по решению суда».
Столь мудрая мысль прописана в документе во исполнение положений главы 33 Гражданского процессуального кодекса, а также Гражданского кодекса России, статья 225 которого, например, указывает, что бесхозяйной (а не «бесхозной», как выражаются малограмотные чиновники) является вещь, которая не имеет собственника или который неизвестен, либо вещь, от права собственности на которую собственник отказался. А также во исполнение статьи 226 того же ГК, которая предусматривает, что брошенные вещи поступают в собственность другого лица, если по его заявлению они признаны судом бесхозяйными. Равно как и целях реализации статьи 235 ГК и статьи 35 российской Конституции, которые категорически запрещают принудительное изъятие у собственника (будь то машина, ракушка или нижнее белье) его имущество иначе как по решению суда!
Это значит, что прежде чем тащить чужой автомобиль на помойку, сотрудники Управы, ДЕЗа или ГАИ (входящие в «утиль-комиссию») обязаны были установить собственника, что совсем не сложно сделать с помощью регистрационной базы даже при наличии идентификационных маркировочных обозначений. И если таковой будет найден, то обязать его привести автомобиль в божеский вид или же самостоятельно утилизировать. В крайнем случае – предложить отказаться от него. А ежели найден не будет, то обратиться в суд с требованием признать «Жигули» бесхозяйными!
Да вот конфуз: провозгласив в своем постановлении № 1125 незыблемые нормы гражданского права, столичное правительство эти нормы походя и задвинуло: специальным комиссиям по выявлению «плохих» автомобилей оно дало право не уведомлять владельца под роспись о намерении сплавить имущество на помойку, а позволило всего лишь приклеивать к машине клочок подметного письма. А затем в отсутствие собственника, без его письменного согласия и решения суда увозить чужую собственность во Втормет. То есть наделило полномочиями, явно выходящими за пределы их компетенции, требований Конституции и Гражданского кодекса!
При этом ни в распоряжении столичного премьера № 432, ни в постановлении № 1125, ни в постановлении № 647, регламентирующих порядок сбора и переработки автотранспортных средств, их авторы ни словом не обмолвились о главном: какой автомобиль считать брошенным? Тот, на котором хозяин не ездит год? Месяц? День? А какой разукомплектованным? Без двух колес? Или даже без одного? Да и что такое надлежащий вид автомобиля? И почему отсутствие регистрационных знаков на нем или талона техосмотра является признаком выброшенного имущества? Ведь автомобиль может оказаться без знаков потому, что снят с учета для продажи. Да и знаки могут подвергнуться реставрации с покраской и сохнуть на балконе. Или же быть просто украдены!
В отсутствие каких-либо критериев признания автомобиля «гадким утенком» отцы города не обязали членов самозванных комиссий находить законного хозяина путем заглядывания под капот автомобиля и выяснения номеров узлов и агрегатов. Потому, например, в справке из ГАИ ЮЗАО, подменившей соответствующее судебное решение о признании вещи бесхозяйной, а следовательно, о законности утилизации автомобиля Полянской, идентификационные признаки почившей в бозе вполне пригодной для пользования машины были указаны скромно: «Жигули песочные, разукомплектованные». Можно ли по таким признакам найти владельца песочных Жигулей?
Вот и не нашли…
Очевидно, что власти подменили процедуру признания вещи бесхозяйной или брошенной… преступным деянием, совершаемым по предварительному сговору, при котором вместо судьи санкцию на вывоз автомобиля дает абсолютно не причастный к гражданским правоотношениям гаишник, команду на эвакуацию – тетя Фрося из ДЕЗа, а предписание на утилизацию – вообще не понятно кто.
Учитывая, что едва ли не каждая отечественная машина трехлетнего возраста рискует быть признанной жэковской комиссией законченной рухлядью, оставшаяся на обочине дороги после аварии – брошенной, а стоящая на домкрате без одного колеса (пока вы везете его в шиномонтаж) – разукомплектованной, помните: ваша тоже может стать достоянием пресса или помойки.
И непременно станет, ибо уже сегодня налаживается система материального поощрения сотрудников ГИБДД за выявление, оформление и вывоз в утиль бесхозяйных автотранспортных средств, которая будет соблазнять придорожных милиционеров называть ничейным каждый плохо вымытый одиноко стоящий автомобиль!
И если нечто подобное уже случилось с вашим четырехколесным имуществом (а ежегодно с московских улиц исчезают и ложатся под пресс порядка 50 тысяч машин), помните, что к вам уже никогда не возвратится лишь автомобиль. Деньги же за него еще можно вернуть!
Для этого получите в ДЕЗе копии акта осмотра вашего автомобиля и решения комиссии о признании машины брошенной, в «прессующей» организации – акт о ее утилизации, и смело отправляйтесь в суд. В суде, ссылаясь на статьи 225, 226 и 235 Гражданского кодекса и статью 35 Конституции РФ, требуйте признать действия районных властей незаконными. В рамках этого же процесса ходатайствуйте перед судом о назначении экспертной оценки стоимости вашего автомобиля на момент утилизации.
Учтите, что перед экспертами встанет нелегкая задача – оценить то, чего в природе уже нет. Поэтому предъявите оценщикам регистрационные документы на автомобиль, наиболее свежие фотографии с его изображением (если есть) и письменные показания свидетелей, которые сумеют обрисовать состояние машины до ее кончины.
Требуйте в рамках статей 15, 151, 1064, 1099-1101 ГК РФ возмещения не только причиненного вам существенного материального ущерба, но и морального вреда, а также вреда, причиненного здоровью вследствие пережитого стресса. Потребуйте у суда приобщения к материалам дела чеков и квитанций, подтверждающих платное лечение в клинике неврозов и прохождение реабилитационного периода в санатории БаденБаден.
Предъявите суду (если есть) и договор аренды соседского автомобиля, составленный в простой письменной форме и подтверждающий, что, будучи лишенным своей машины, вы целых три месяца вынуждены были использовать чужую, вследствие чего разорились еще на 7 (8, 9, 10…) тысяч рублей. Просите суд и эти деньги взыскать с ответчика.
В итоге вы наверняка получите у преступников в совокупности значительно больше, чем стоил ваш автомобиль в день его смерти.
А заодно и научите власть хотя бы изредка, хотя бы кое-что делать не по понятиям, а по закону…
ВАС ПОДСТАВИЛИ В ДТП
Заметив на дороге жадно рыскающий вполне приличный автомобиль, которому – по всему видать – безразлично, куда ехать, знайте: перед вами – профессиональный охотник. Конечная цель его поездки – не загородная вилла и не баня с девочками. Его цель – вы. Точнее – ваш автомобиль. А если совсем точно – ваш кошелек.
Вооружившись хитроумным способом относительно честного отъема денег у граждан, он зарабатывает… при помощи ДТП.
Попавшие в переплет рассказывают чаще всего типичную, как под копирку прописанную, историю, из которой следует, что изобретательные жулики отрабатывают свой хлеб по трем сценариям. И менять их по причине высокой экономической эффективности не намереваются.
Сценарий первый. На скоростной трассе, скажем, на МКАД, движущемуся в крайнем левом ряду автомобилю на хвост садится нетерпеливая крутизна и морганием фар настойчиво требует убраться с полосы. Во избежание автоматной очереди в спину жертва сворачивает вправо, где ее в мертвой зоне уже поджидает работающий в паре с крутизной дежурный охотник-каскадер. Столкновение, как правило, неизбежно, ибо годами ежедневной практики охотником тщательно отрепетировано.
Сценарий второй. В городе, на не слишком оживленной трассе охотник-одиночка пристраивается в мертвой зоне у того, кто в прямом смысле слова места себе не находит. При внеочередном конвульсивном перестроении жертвы из левого ряда в правый он подставляет свое переднее левое крыло под его правый бок.
Понятно, что почти всегда виновным оказывается тот, кто рванул к тротуару, не уступив дорогу двигающемуся в попутном направлении автомобилю. Иначе говоря, проигнорировал помеху справа.
В обоих случаях жертва ДТП отделывается лишь царапиной на борту, а охотник оставляет на проезжей части россыпью едва ли не… половину своего автомобиля. В сей процедуре заложен глубокий смысл: поскольку дело может принять неожиданный поворот и обвинить в совершении ДТП могут именно того, кто подставился, охотники стараются не причинять жертве серьезных повреждений и на налетать, таким образом, на деньги.
Сценарий третий. У светофора на перекрестке при загорании зеленого сигнала охотник берет с места и тотчас же резко тормозит. Жертва не успевает среагировать на последний пируэт и вдрызг разносит охотнику заднее место.
За рулем не самого дешевого автомобиля-охотника сидит, разумеется, не вчерашний выпускник автошколы, а исключительно ас, ибо для того, чтобы, скажем, притереться к машине жертвы на высокой скорости и не разнести себя и его вдребезги, необходимо по меньшей мере высочайшее мастерство. Это, пожалуй, самое главное достоинство охотника. Впрочем, его не возьмут «в космонавты» при отсутствии еще двух качеств: элементарных знаний психологии, необходимых для вытряхивания денег, и умения – когда надо – замолчать и тихо испариться.
В остальном охотники – это совершенно разношерстный народ: от бедного студента до бывшего начальника гаража. В основном безработные. По свидетельствам очевидцев – абсолютно серенькие, ничем не примечательные личности. Их внешность столь типична, что можно смело делать один фоторобот на всех…
Одну и ту же подставную машину они нередко перекрашивают, меняя до неузнаваемости, регулярно переоформляют на других владельцев, дабы изменить номерные знаки и какое-то время покататься с транзитными номерами (как правило, лежащими в салоне и не доступными постороннему глазу), ибо больше всего опасаются примелькаться…
В роли вечно страдающего автомобиля у них выступает одна и та же неоднократно битая и кустарно подкрашенная домашняя заготовка – нередко «Мерседес», у которого бампер, блокфара и крыло закрепляются в полном смысле слова «на соплях». То есть так, чтобы при малейшем – нет, даже не ударе! – а лишь поцелуе они сорвались со своих насиженных мест. Для достижения наибольшего эффекта на подставной автомобиль ставят широкую резину на выступающих за габариты кузова дисках, чтобы притереться к жертве не всей своей массой, а только колесом. Но при этом создать такую иллюзию удара, что еще чуть-чуть – и «Мерседес» пошел бы на списание. Подставляются в основном в сумерки, когда старые повреждения, выправленные не слишком тщательно, можно легко выдать за свежепричиненные.
С собой «подставлялы» всегда возят дежурную бригаду – этаких охотничьих псов, – на которую возлагается обязанность не только быть «свидетелями», но и при необходимости «напирать животом». Иначе говоря, давить на психику.
Понятно, впрочем, что и те, и другие – лишь исполнители. Заказчики ДТП в «охотничьем хозяйстве» всегда остаются на обочине.
Дед на «Запорожце» может дрыхнуть спокойно – жертвой охотников становятся те, кто способен заплатить. Однако и чересчур кредитоспособных не трогают: себе дороже. А потому пользуют, как правило, средний класс – владельцев новеньких девяток или не слишком дорогих иномарок, чаще всего – не первой свежести.
Не зарятся охотники и на автомобили с кучей пассажиров, ибо среди них запросто может оказаться, если уж не мастер спорта по ликвидации нежелательных последствий, то, по крайней мере, ненужный свидетель ДТП. Избегают охотники и автомобилей с тонированными стеклами, ибо за ними могут скрываться граждане, перечисленные выше.
Приманкой на дороге, по обыкновению, становятся одинокие водители, предпочитающие явно нетрадиционный стиль передвижения – по крайней левой полосе на МКАДе со скоростью эдак 60-70 километров в час – или бегающие, как слаломисты, из ряда в ряд, словно у них под задним местом намазали скипидаром. Равно как и те, которые сами не знают, куда едут.
Попадают под раздачу и беспечные водилы, которые не обращают никакого внимания на подозрительный автомобиль, с утра вертящийся под колесами.
Лучше других поддаются разведению на бабки малосообразительные, которые совершенно не хотят задуматься, почему, собственно, от легкого прикосновения один автомобиль потерял только краску, а с другого слетел даже… капот.
А таких, как свидетельствует статистика ДТП, на столичных дорогах – вдоволь.
После характерного хруста бампера, скрежета металла и звона разбивающегося стекла на дороге нос к носу оказываются две стороны, одна из которых явно ничего не нарушала, имеет свидетелей, получила весьма серьезные повреждения, а другая – одинокий виновник ДТП – нарушила ПДД, не уступив дорогу автомобилю, движущемуся справа. Понятно: последнему чаще всего невдомек, что ситуация разыграна по нотам, и если на него уже пал выбор, то судьба его была давным-давно предрешена.
В одно мгновение ситуация переворачивается с ног на голову: субъективно жертвой становится ни в чем не повинный… охотник. Даже по формальным признакам он абсолютно прав, ибо доказать, что его действия определялись умыслом, едва ли возможно!
А значит, у него имеются все основания требовать у обидчика возмещения причиненного автомобилю ущерба. Для полноты ощущений весьма увесистые пассажиры подставившегося автомобиля доходчиво объясняют попавшему на удочку водителю, что он «не прав». Они трясут визитными карточками весьма известных адвокатов и предупреждают, что дело легко выиграют в суде и судебные издержки, равно как и услуги дорогого адвоката, лягут тяжким бременем на виновника ДТП. Подвинув, таким образом, лохаводителя к «правильному» решению расплатиться без суда и следствия, они по мобильному телефону «связываются» с автосервисом и в мертвую трубку рыдают, что лишились бампера, левого переднего крыла, блокфары и капота. Из ниоткуда им отвечают, что указанные детали будут стоить 800 долларов и столько же – работа по их замене.
Следует заметить, что ценовая политика у «разводил» не всегда стабильна: размер якобы причиненного ущерба определяется, как правило, исходя из личных потребностей заказчиков-хозяев, и потому многократно превышает реальную сумму ущерба. А может быть и достаточно гибкой: дабы не упустить синицу из рук, они нередко жертвуют журавлем в небе – по желанию трудящихся умеряют свои аппетиты… И готовы за податливым водителем колесить по всей Москве, пока тот соберет необходимую сумму.
Увы, более половины подставленных под ДТП жертв, видя численное преимущество врага или искренне осознавая свою вину, идут на сделку. Благодаря чему в лучшие месяцы своей трудовой деятельности только с одной подставной машины жулики заколачивают до 25 тысяч долларов.
Замечено: предложение жертвы вызвать сотрудников ДПС, равно как и заявление о том, что его машина и гражданская ответственность застрахованы, наводит охотников на тягостные раздумья. В каждом случае, когда шанс оказаться нос к носу с инспектором ДПС слишком велик, они обмякают, легко идут на попятную и, в конце концов… смываются. Это и понятно: светить своей рожей перед милицией можно лишь до поры до времени. Да и со страховой компанией щей не сваришь.
А коли так, то выводы напрашиваются сами собой.
Во-первых, ни в коем случае нельзя расплачиваться на месте, ибо ваша вина компетентными органами не доказана. И еще неизвестно, кто по результатам рассмотрения дела будет обвинен в нарушении ПДД, повлекшем ДТП, и кто кому вынужден будет платить. А потому всегда твердите, как пономарь, одно и то же: «Не спорю – виноват. Но оформим как положено».
Во-вторых, учитывайте, что сумма причиненного вами ущерба взята с потолка. Между тем еще неизвестно, во сколько оценит ущерб профессиональная экспертиза.
В-третьих, помните, что, если вы распугали своих врагов, даже при отсутствии у вас полиса обязательного страхования не стоит уезжать с места аварии, ибо никто не освободил вас от обязанности заявить об участии в ДТП. Более того, оставление вами места ДТП чревато административным арестом на срок до 15 суток!
А зачем из-за какого-то жулика расставаться со свободой?
Вооружившись хитроумным способом относительно честного отъема денег у граждан, он зарабатывает… при помощи ДТП.
Попавшие в переплет рассказывают чаще всего типичную, как под копирку прописанную, историю, из которой следует, что изобретательные жулики отрабатывают свой хлеб по трем сценариям. И менять их по причине высокой экономической эффективности не намереваются.
Сценарий первый. На скоростной трассе, скажем, на МКАД, движущемуся в крайнем левом ряду автомобилю на хвост садится нетерпеливая крутизна и морганием фар настойчиво требует убраться с полосы. Во избежание автоматной очереди в спину жертва сворачивает вправо, где ее в мертвой зоне уже поджидает работающий в паре с крутизной дежурный охотник-каскадер. Столкновение, как правило, неизбежно, ибо годами ежедневной практики охотником тщательно отрепетировано.
Сценарий второй. В городе, на не слишком оживленной трассе охотник-одиночка пристраивается в мертвой зоне у того, кто в прямом смысле слова места себе не находит. При внеочередном конвульсивном перестроении жертвы из левого ряда в правый он подставляет свое переднее левое крыло под его правый бок.
Понятно, что почти всегда виновным оказывается тот, кто рванул к тротуару, не уступив дорогу двигающемуся в попутном направлении автомобилю. Иначе говоря, проигнорировал помеху справа.
В обоих случаях жертва ДТП отделывается лишь царапиной на борту, а охотник оставляет на проезжей части россыпью едва ли не… половину своего автомобиля. В сей процедуре заложен глубокий смысл: поскольку дело может принять неожиданный поворот и обвинить в совершении ДТП могут именно того, кто подставился, охотники стараются не причинять жертве серьезных повреждений и на налетать, таким образом, на деньги.
Сценарий третий. У светофора на перекрестке при загорании зеленого сигнала охотник берет с места и тотчас же резко тормозит. Жертва не успевает среагировать на последний пируэт и вдрызг разносит охотнику заднее место.
За рулем не самого дешевого автомобиля-охотника сидит, разумеется, не вчерашний выпускник автошколы, а исключительно ас, ибо для того, чтобы, скажем, притереться к машине жертвы на высокой скорости и не разнести себя и его вдребезги, необходимо по меньшей мере высочайшее мастерство. Это, пожалуй, самое главное достоинство охотника. Впрочем, его не возьмут «в космонавты» при отсутствии еще двух качеств: элементарных знаний психологии, необходимых для вытряхивания денег, и умения – когда надо – замолчать и тихо испариться.
В остальном охотники – это совершенно разношерстный народ: от бедного студента до бывшего начальника гаража. В основном безработные. По свидетельствам очевидцев – абсолютно серенькие, ничем не примечательные личности. Их внешность столь типична, что можно смело делать один фоторобот на всех…
Одну и ту же подставную машину они нередко перекрашивают, меняя до неузнаваемости, регулярно переоформляют на других владельцев, дабы изменить номерные знаки и какое-то время покататься с транзитными номерами (как правило, лежащими в салоне и не доступными постороннему глазу), ибо больше всего опасаются примелькаться…
В роли вечно страдающего автомобиля у них выступает одна и та же неоднократно битая и кустарно подкрашенная домашняя заготовка – нередко «Мерседес», у которого бампер, блокфара и крыло закрепляются в полном смысле слова «на соплях». То есть так, чтобы при малейшем – нет, даже не ударе! – а лишь поцелуе они сорвались со своих насиженных мест. Для достижения наибольшего эффекта на подставной автомобиль ставят широкую резину на выступающих за габариты кузова дисках, чтобы притереться к жертве не всей своей массой, а только колесом. Но при этом создать такую иллюзию удара, что еще чуть-чуть – и «Мерседес» пошел бы на списание. Подставляются в основном в сумерки, когда старые повреждения, выправленные не слишком тщательно, можно легко выдать за свежепричиненные.
С собой «подставлялы» всегда возят дежурную бригаду – этаких охотничьих псов, – на которую возлагается обязанность не только быть «свидетелями», но и при необходимости «напирать животом». Иначе говоря, давить на психику.
Понятно, впрочем, что и те, и другие – лишь исполнители. Заказчики ДТП в «охотничьем хозяйстве» всегда остаются на обочине.
Дед на «Запорожце» может дрыхнуть спокойно – жертвой охотников становятся те, кто способен заплатить. Однако и чересчур кредитоспособных не трогают: себе дороже. А потому пользуют, как правило, средний класс – владельцев новеньких девяток или не слишком дорогих иномарок, чаще всего – не первой свежести.
Не зарятся охотники и на автомобили с кучей пассажиров, ибо среди них запросто может оказаться, если уж не мастер спорта по ликвидации нежелательных последствий, то, по крайней мере, ненужный свидетель ДТП. Избегают охотники и автомобилей с тонированными стеклами, ибо за ними могут скрываться граждане, перечисленные выше.
Приманкой на дороге, по обыкновению, становятся одинокие водители, предпочитающие явно нетрадиционный стиль передвижения – по крайней левой полосе на МКАДе со скоростью эдак 60-70 километров в час – или бегающие, как слаломисты, из ряда в ряд, словно у них под задним местом намазали скипидаром. Равно как и те, которые сами не знают, куда едут.
Попадают под раздачу и беспечные водилы, которые не обращают никакого внимания на подозрительный автомобиль, с утра вертящийся под колесами.
Лучше других поддаются разведению на бабки малосообразительные, которые совершенно не хотят задуматься, почему, собственно, от легкого прикосновения один автомобиль потерял только краску, а с другого слетел даже… капот.
А таких, как свидетельствует статистика ДТП, на столичных дорогах – вдоволь.
После характерного хруста бампера, скрежета металла и звона разбивающегося стекла на дороге нос к носу оказываются две стороны, одна из которых явно ничего не нарушала, имеет свидетелей, получила весьма серьезные повреждения, а другая – одинокий виновник ДТП – нарушила ПДД, не уступив дорогу автомобилю, движущемуся справа. Понятно: последнему чаще всего невдомек, что ситуация разыграна по нотам, и если на него уже пал выбор, то судьба его была давным-давно предрешена.
В одно мгновение ситуация переворачивается с ног на голову: субъективно жертвой становится ни в чем не повинный… охотник. Даже по формальным признакам он абсолютно прав, ибо доказать, что его действия определялись умыслом, едва ли возможно!
А значит, у него имеются все основания требовать у обидчика возмещения причиненного автомобилю ущерба. Для полноты ощущений весьма увесистые пассажиры подставившегося автомобиля доходчиво объясняют попавшему на удочку водителю, что он «не прав». Они трясут визитными карточками весьма известных адвокатов и предупреждают, что дело легко выиграют в суде и судебные издержки, равно как и услуги дорогого адвоката, лягут тяжким бременем на виновника ДТП. Подвинув, таким образом, лохаводителя к «правильному» решению расплатиться без суда и следствия, они по мобильному телефону «связываются» с автосервисом и в мертвую трубку рыдают, что лишились бампера, левого переднего крыла, блокфары и капота. Из ниоткуда им отвечают, что указанные детали будут стоить 800 долларов и столько же – работа по их замене.
Следует заметить, что ценовая политика у «разводил» не всегда стабильна: размер якобы причиненного ущерба определяется, как правило, исходя из личных потребностей заказчиков-хозяев, и потому многократно превышает реальную сумму ущерба. А может быть и достаточно гибкой: дабы не упустить синицу из рук, они нередко жертвуют журавлем в небе – по желанию трудящихся умеряют свои аппетиты… И готовы за податливым водителем колесить по всей Москве, пока тот соберет необходимую сумму.
Увы, более половины подставленных под ДТП жертв, видя численное преимущество врага или искренне осознавая свою вину, идут на сделку. Благодаря чему в лучшие месяцы своей трудовой деятельности только с одной подставной машины жулики заколачивают до 25 тысяч долларов.
Замечено: предложение жертвы вызвать сотрудников ДПС, равно как и заявление о том, что его машина и гражданская ответственность застрахованы, наводит охотников на тягостные раздумья. В каждом случае, когда шанс оказаться нос к носу с инспектором ДПС слишком велик, они обмякают, легко идут на попятную и, в конце концов… смываются. Это и понятно: светить своей рожей перед милицией можно лишь до поры до времени. Да и со страховой компанией щей не сваришь.
А коли так, то выводы напрашиваются сами собой.
Во-первых, ни в коем случае нельзя расплачиваться на месте, ибо ваша вина компетентными органами не доказана. И еще неизвестно, кто по результатам рассмотрения дела будет обвинен в нарушении ПДД, повлекшем ДТП, и кто кому вынужден будет платить. А потому всегда твердите, как пономарь, одно и то же: «Не спорю – виноват. Но оформим как положено».
Во-вторых, учитывайте, что сумма причиненного вами ущерба взята с потолка. Между тем еще неизвестно, во сколько оценит ущерб профессиональная экспертиза.
В-третьих, помните, что, если вы распугали своих врагов, даже при отсутствии у вас полиса обязательного страхования не стоит уезжать с места аварии, ибо никто не освободил вас от обязанности заявить об участии в ДТП. Более того, оставление вами места ДТП чревато административным арестом на срок до 15 суток!
А зачем из-за какого-то жулика расставаться со свободой?
РАЗВОД В ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СИТУАЦИИ
Плохой детективный роман начинается со слов «ничто не предвещало беды». Господину П. «повезло»: он стал «героем» добротного романа – первое предупреждение о надвигающейся беде прозвучало легким, будто от упавшей ветки, ударом по дверям совсем еще новенькой Сузуки.
Второе предупреждение о грядущих неприятностях (чтоб исключить всяческие сомнения) сделали обитатели черного Лексуса: обогнав Сузуки, угрожающими жестами они дали понять, что лучше будет остановиться.
А вот о том, что ему назначено стать жертвой новейшей, высокой технологии «развода», не предупредил никто…
Из нового черного лимузина выбрался наружу некто с секретаршей и водителем, от изображения которого у господина П. чуть не потемнело в глазах: перед ним стоял – ни дать, ни взять – сам министр МЧС! Ну, или о-очень на него похожий…
Худшие подозрения хоть и частично, но все же подтвердились:
– Андрей Кужугетович Шойгу, – представился Андрей Кужугетович, искренне полагая, что упоминание о родственных связях с популярным министром явно будет лишним. – Вы поцарапали наш автомобиль! Министерство юстиции, которому он принадлежит, и лично министр будут очень недовольны…
И, дабы не создавать пробку на Люсиновской, предложил заехать в соседний переулок.
Не медля, Андрей Кужугетович принялся звонить по всем этажам и коридорам федеральной власти, представляясь коротко: «Шойгу Андрей Кужугетович», и жалуясь всем подряд на нерадивого водителя П., отчего у последнего окончательно помутился рассудок.
Периодически министерский брат подсовывал господину П. телефонную трубку, поскольку висевшие на другом конце «провода» глава администрации Президента, Генеральный прокурор, а затем и начальник Петровки, 38, желали лично сказать пару ласковых виновнику ДТП.
Виновник, впрочем, брать в руки мобильник наотрез отказывался, ибо стучать от страха зубами по трубке во время разговора с генеральным прокурором счел просто неприличным… Согласился он лишь на разговор с оперативным дежурным городского Управления ГАИ. Милицейский майор внушил господину П., что вызывать сотрудников ДПС нет смысла, потому как П. с места аварии уехал, и справку о ДТП для страховой компании ему не видать. А, кроме того, как виновник, П. будет лишен брошен за решетку по причине оставления места ДТП , а его несчастный Сузуки будет торчать на спецстоянке аккурат до возмещения ущерба!
Собравшись с духом, господин П. робко поинтересовался: мол, как это вы, товарищ майор, устанавливаете вину, не глядя?
– Люсиновская улица контролируется видеокамерами! Пока вы там учиняете разборки, я сижу и смотрю на мониторе, как вы подрезаете министерскому автомобилю! – вспылила трубка. – В суде эта видеозапись будет лучшим доказательством вашей вины!
Поскольку крайний был назначен, и отпираться господину П. уже не было смысла, оставалось лишь выяснить, сколько денег он задолжал своей нежданно-негаданной жертве.
Водитель «пострадавшего» Лексуса, ощупав явно несвежие повреждения на машине (потертость крыла в один квадратный сантиметр, царапина на бампере размером в два сантиметра и матовая полоска на фаре такого же размера), принялся живописать их по телефону министерскому «механику». После описания каждого из повреждений он отправлял брови на затылок и бросал короткое «ого!». В перечень поврежденных деталей под полуобморочные вздохи господина П. были включены неработающие поворотники и почему-то вдруг оказавшийся заблокированным капот.
С учетом высокого статуса машины, стоимости нормочаса, а также потребностей всех заинтересованных сторон, сумма якобы причиненного ущерба в условных единицах быстро превратилась в пятизначную, явно превышающую ту, что подлежит возмещению по ОСАГО.
Напрочь выбитый из колеи, господин П. порылся в бумажнике и предложил разойтись без шума и пыли.
Удовлетворенный Андрей Кужугетович широко улыбнулся (мол, что ж мы, братья министров – звери что ли?) и позвонил тому же оперативному дежурному ГИБДД. Майор предложил обоим сделать «официальное заявление» по телефону о том, что они претензий друг к другу не имеют и в помощи сотрудников ГИБДД не нуждаются. А коли так, то (поскольку их заявление об отказе записывается майором на диктофон) требования Правил о вызове гаишников для оформления ДТП они могут… не выполнять.
По-министерски крепко пожав руку ошарашенному господину П., Андрей Кужугетович Шойгу слинял на пострадавшем автомобиле, оставив после себя выхлоп едкого дыма и секретаршу, которой поручено было деньги принять и пересчитать.
…Вернувшись к своему Сузуки, господин П. тщательно обследовал его и обнаружил две еле заметные короткие полоски в разных местах, расположенные явно не на той высоте, на которой остались следы «соития» с многострадальным Лексусом, и случившиеся, скорее всего, от выброшенного на ходу из «чьей-то» машины легкого предмета.
Однако к той минуте от министерской секретарши остался лишь стойкий аромат дорогих духов…
ОБЛОЖИВШИСЬ ПРАВИЛАМИ, кодексами и законами, П. всю ночь не сомкнул глаз.
В первом часу он совершил первое важное открытие: хитрый Андрей Кужугетович предложил заехать в соседний переулок вовсе не для того, чтобы избавить Люсиновскую от пробки. Такой маневр был крайне необходим, дабы дежурный майор из ГИБДД мог убедить господина П. в бесполезности (и даже – полной вредности!) вызова на место аварии сотрудников ДПС, ибо справку об аварии для страховой компании гаишник не даст (какая ж справка, если машины уехали и нет никакой возможности оформить ДТП!), а за оставление места аварии, кроме того, суд обязательно лишит П. права сидеть за рулем!
Во втором часу ночи господин П. сообразил, что по замыслу мошенников он, видимо, обязан был упасть на колени перед «Шойгу» и компанией за то, что те не отдали его на растерзание ГАИ и суда, хотя при этом сам П. оказался ловко подставленным под возмещение ущерба из собственного кармана.
Когда в часах кукушка каркнула четыре раза, П. осенило уже конкретно: оставление места ДТП (на основании части 2 статьи 12.27 КоАП РФ грозящее лишением права управления или пятнадцатью сутками ареста) это не тогда, когда машинка промчалась еще сотню метров и даже повернула за угол. Оставление – это когда с места аварии сбежал сам водитель. И заезд в соседний переулок с места аварии подпадает вовсе под другую часть этой статьи (первую, которая наказывает всего двумя сотнями штрафа) и не может служить причиной отказа в возмещении ущерба страховщиком!
Более того, даже если бы П. отважился исчезнуть, страховая компания все равно обязана была бы возместить Кужугетовичу ущерб, но получила бы регрессное право впоследствии эти деньги у господина П. отнять.
И уж тем более – о! какое неприятное открытие! – наглая ложь, что Сузуки томились бы на штрафстоянке до полной компенсации причиненного министерскому автомобилю вреда!
«Какой же я болван!» – тихо, чтобы не разбудить жену, пролепетал П.
К рассвету, выучив ПДД едва ли не наизусть, прозревший П. уже точно знал, что гаишный «майор» – вовсе не майор, а такой же жулик, потому как пункт 2.5 Правил дорожного движения обязывает водителя, причастного к ДТП, вызвать сотрудников милиции. И даже генерал не вправе на основании устных «официальных заявлений» освобождать участников аварии от выполнения требований Правил.
«Осторожная бестия! – подытожил утром П., поминая лихом Андрея Кужугетовича! Денежки сам не взял… Девицу подставил… Зачем ему потом, ежели вдруг чего, выступать в роли вымогателя? А с нее какой спрос – она не при делах…».
Разоблачив за ночь банду мошенников, к завтраку господин П. взялся и за себя. Но не выдюжил. Из кучи поставленных перед собой вопросов: почему не вызвал гаишников со своего телефона? почему не посмотрел документы Шойгу? почему сразу же не сравнил повреждения на Лексусе и на Сузуки? почему не записал регистрационный номер Лексуса? почему даже не взял у девицы расписку о получении денег? с позором не ответил ни на один.
Второе предупреждение о грядущих неприятностях (чтоб исключить всяческие сомнения) сделали обитатели черного Лексуса: обогнав Сузуки, угрожающими жестами они дали понять, что лучше будет остановиться.
А вот о том, что ему назначено стать жертвой новейшей, высокой технологии «развода», не предупредил никто…
Из нового черного лимузина выбрался наружу некто с секретаршей и водителем, от изображения которого у господина П. чуть не потемнело в глазах: перед ним стоял – ни дать, ни взять – сам министр МЧС! Ну, или о-очень на него похожий…
Худшие подозрения хоть и частично, но все же подтвердились:
– Андрей Кужугетович Шойгу, – представился Андрей Кужугетович, искренне полагая, что упоминание о родственных связях с популярным министром явно будет лишним. – Вы поцарапали наш автомобиль! Министерство юстиции, которому он принадлежит, и лично министр будут очень недовольны…
И, дабы не создавать пробку на Люсиновской, предложил заехать в соседний переулок.
Не медля, Андрей Кужугетович принялся звонить по всем этажам и коридорам федеральной власти, представляясь коротко: «Шойгу Андрей Кужугетович», и жалуясь всем подряд на нерадивого водителя П., отчего у последнего окончательно помутился рассудок.
Периодически министерский брат подсовывал господину П. телефонную трубку, поскольку висевшие на другом конце «провода» глава администрации Президента, Генеральный прокурор, а затем и начальник Петровки, 38, желали лично сказать пару ласковых виновнику ДТП.
Виновник, впрочем, брать в руки мобильник наотрез отказывался, ибо стучать от страха зубами по трубке во время разговора с генеральным прокурором счел просто неприличным… Согласился он лишь на разговор с оперативным дежурным городского Управления ГАИ. Милицейский майор внушил господину П., что вызывать сотрудников ДПС нет смысла, потому как П. с места аварии уехал, и справку о ДТП для страховой компании ему не видать. А, кроме того, как виновник, П. будет лишен брошен за решетку по причине оставления места ДТП , а его несчастный Сузуки будет торчать на спецстоянке аккурат до возмещения ущерба!
Собравшись с духом, господин П. робко поинтересовался: мол, как это вы, товарищ майор, устанавливаете вину, не глядя?
– Люсиновская улица контролируется видеокамерами! Пока вы там учиняете разборки, я сижу и смотрю на мониторе, как вы подрезаете министерскому автомобилю! – вспылила трубка. – В суде эта видеозапись будет лучшим доказательством вашей вины!
Поскольку крайний был назначен, и отпираться господину П. уже не было смысла, оставалось лишь выяснить, сколько денег он задолжал своей нежданно-негаданной жертве.
Водитель «пострадавшего» Лексуса, ощупав явно несвежие повреждения на машине (потертость крыла в один квадратный сантиметр, царапина на бампере размером в два сантиметра и матовая полоска на фаре такого же размера), принялся живописать их по телефону министерскому «механику». После описания каждого из повреждений он отправлял брови на затылок и бросал короткое «ого!». В перечень поврежденных деталей под полуобморочные вздохи господина П. были включены неработающие поворотники и почему-то вдруг оказавшийся заблокированным капот.
С учетом высокого статуса машины, стоимости нормочаса, а также потребностей всех заинтересованных сторон, сумма якобы причиненного ущерба в условных единицах быстро превратилась в пятизначную, явно превышающую ту, что подлежит возмещению по ОСАГО.
Напрочь выбитый из колеи, господин П. порылся в бумажнике и предложил разойтись без шума и пыли.
Удовлетворенный Андрей Кужугетович широко улыбнулся (мол, что ж мы, братья министров – звери что ли?) и позвонил тому же оперативному дежурному ГИБДД. Майор предложил обоим сделать «официальное заявление» по телефону о том, что они претензий друг к другу не имеют и в помощи сотрудников ГИБДД не нуждаются. А коли так, то (поскольку их заявление об отказе записывается майором на диктофон) требования Правил о вызове гаишников для оформления ДТП они могут… не выполнять.
По-министерски крепко пожав руку ошарашенному господину П., Андрей Кужугетович Шойгу слинял на пострадавшем автомобиле, оставив после себя выхлоп едкого дыма и секретаршу, которой поручено было деньги принять и пересчитать.
…Вернувшись к своему Сузуки, господин П. тщательно обследовал его и обнаружил две еле заметные короткие полоски в разных местах, расположенные явно не на той высоте, на которой остались следы «соития» с многострадальным Лексусом, и случившиеся, скорее всего, от выброшенного на ходу из «чьей-то» машины легкого предмета.
Однако к той минуте от министерской секретарши остался лишь стойкий аромат дорогих духов…
ОБЛОЖИВШИСЬ ПРАВИЛАМИ, кодексами и законами, П. всю ночь не сомкнул глаз.
В первом часу он совершил первое важное открытие: хитрый Андрей Кужугетович предложил заехать в соседний переулок вовсе не для того, чтобы избавить Люсиновскую от пробки. Такой маневр был крайне необходим, дабы дежурный майор из ГИБДД мог убедить господина П. в бесполезности (и даже – полной вредности!) вызова на место аварии сотрудников ДПС, ибо справку об аварии для страховой компании гаишник не даст (какая ж справка, если машины уехали и нет никакой возможности оформить ДТП!), а за оставление места аварии, кроме того, суд обязательно лишит П. права сидеть за рулем!
Во втором часу ночи господин П. сообразил, что по замыслу мошенников он, видимо, обязан был упасть на колени перед «Шойгу» и компанией за то, что те не отдали его на растерзание ГАИ и суда, хотя при этом сам П. оказался ловко подставленным под возмещение ущерба из собственного кармана.
Когда в часах кукушка каркнула четыре раза, П. осенило уже конкретно: оставление места ДТП (на основании части 2 статьи 12.27 КоАП РФ грозящее лишением права управления или пятнадцатью сутками ареста) это не тогда, когда машинка промчалась еще сотню метров и даже повернула за угол. Оставление – это когда с места аварии сбежал сам водитель. И заезд в соседний переулок с места аварии подпадает вовсе под другую часть этой статьи (первую, которая наказывает всего двумя сотнями штрафа) и не может служить причиной отказа в возмещении ущерба страховщиком!
Более того, даже если бы П. отважился исчезнуть, страховая компания все равно обязана была бы возместить Кужугетовичу ущерб, но получила бы регрессное право впоследствии эти деньги у господина П. отнять.
И уж тем более – о! какое неприятное открытие! – наглая ложь, что Сузуки томились бы на штрафстоянке до полной компенсации причиненного министерскому автомобилю вреда!
«Какой же я болван!» – тихо, чтобы не разбудить жену, пролепетал П.
К рассвету, выучив ПДД едва ли не наизусть, прозревший П. уже точно знал, что гаишный «майор» – вовсе не майор, а такой же жулик, потому как пункт 2.5 Правил дорожного движения обязывает водителя, причастного к ДТП, вызвать сотрудников милиции. И даже генерал не вправе на основании устных «официальных заявлений» освобождать участников аварии от выполнения требований Правил.
«Осторожная бестия! – подытожил утром П., поминая лихом Андрея Кужугетовича! Денежки сам не взял… Девицу подставил… Зачем ему потом, ежели вдруг чего, выступать в роли вымогателя? А с нее какой спрос – она не при делах…».
Разоблачив за ночь банду мошенников, к завтраку господин П. взялся и за себя. Но не выдюжил. Из кучи поставленных перед собой вопросов: почему не вызвал гаишников со своего телефона? почему не посмотрел документы Шойгу? почему сразу же не сравнил повреждения на Лексусе и на Сузуки? почему не записал регистрационный номер Лексуса? почему даже не взял у девицы расписку о получении денег? с позором не ответил ни на один.