Трэвисс Карен. Республиканские Коммандо 2: Тройной Ноль

Карен Трэвисс
 
Республиканские Коммандо 2: Тройной Ноль

ПРОЛОГ

   Скрытная выброска республиканских коммандос на Фесте, сектор Атривис, Внешнее Кольцо; десять месяцев после Геонозиса
   Личный дневник РК-8015 "Фая"
   В армии приходится искать смешную сторону во всем. Похоже, поставщики от обороны тоже имеют свое чувство юмора.
   – И, – интересуюсь я, – когда же ты отправил запрос на черную камуфляжную броню?
   – Семь стандартных месяцев, – отвечает Дарман, выглядывая из кубрика корабля на нетронутую снежную равнину. Белый снег. Леденящий ветер хлещет вихрями снежинок внутрь открытого отсека. – Когда мы вернулись с Квиилуры.
   – И теперь они ее нам поставили? Для рейда на Фесте? Да эта планета покрыта снегом от полюса до полюса.
   По комлинку я слышу, как пилот корабля ржет. Он просто не может сдерживаться.
   – Хочешь, одолжу мой доспех? Он хороший и белый.
   Да, они нам поставили черную катарнскую броню. Она выдержит прямое попадание лазерной пушки, но на земле лучше все-таки чувствовать себя под защитой камуфляжа.
   Даже Атин смеется. Но Найнер, пытающийся заменить сержанта Кэла и убедить нас, что все будет хорошо, молчит. Он опасается, что наша удача к этому заданию исчерпалась.
   Того же боюсь и я. Потери республиканских коммандо за первый год войны приближаются к пятидесяти процентам. Сегодня мы должны проникнуть на фабрику сепаратистов, где создают некий суперметалл-фрик (что бы это ни было) и устроить там маленькую и полезную диверсию, в результате чего все тут взорвется. Миссия несложная: избегай дроидов, войди, поставь заряды внутри завода и в литейной, избегай дроидов, выйди. И включи детонатор.
   Один из ЭРКов-"Ноль", братьев капитана Ордо, нашел это место. Клон-разведывательные единицы, как их называют. Надо записать и не забыть поблагодарить этого ди'кута.
   Так что я пытаюсь развеселить взвод – это прогоняет мысли о просчитывании всего наихудшего.
   – Хорошо, – говорю я. – Чего мы больше всего сейчас хотим?
   – Стейк из робы, – говорит пилот.
   – Белый камуфляж, – отвечает Найнер.
   – Толстый кусок уджа, – заверяет Атин.
   Дарман медлит секунду.
   – Увидеть старого друга.
   А я? Я бы хотел вернуться в казармы роты "Арка" на Корускант. Я хочу увидеть Корускант, прежде чем умру; я видел очень многое – но не это место. Кое-кто однажды пообещал купить мне там пиво.
   Пилот скользит в паре метров над снегом, проводя нас по узкому проходу, дабы нас не засекли. Теперь вокруг лишь горы и ущелья. И снег.
   – Фабрика в поле зрения, – говорит пилот. – И вам она не понравится.
   – Почему? – интересуется Найнер.
   – Потому что там жутко много боевых дроидов.
   – Из фрика?
   – Не думаю.
   – Ну тогда нет проблем, – говорит Найнер. – Давайте им испортим день.
   Корабль замедляет ход, чтобы мы могли спрыгнуть, и мы продираемся по колено в снегу, чтобы занять позицию под защитой скальной породы. Краткое приветствие при помощи гранатомета "Плекс" – лучший способ показать дроидам, кто тут главный. Нет, они точно не из фрика.
   Я перезаряжаю "Плекс" и продолжаю превращать дроидов в обломки, пока Дарман и Атин лезут вверх, чтобы проникнуть на фабрику.
   Да, хорошее пиво на Корусканте, на Тройном Ноле. Ради такой мечты стоит жить.

Глава 1

   Найдите Скирату. Только он может уговорить этих парней. И, нет, я не собираюсь уничтожить целый блок казарм, чтобы просто нейтрализовать шестерых ЭРКов. Так что добудьте мне Скирату: он не мог уйти далеко.
   Генерал Ири Камас, директор спецвойск – Корускантской Службе Безопасности, от отдела по борьбе с захватом заложников; казармы бригады спецназначения; Корускант, пять дней после Геонозиса
   Типока, Камино, за восемь лет до Геонозиса
   Кэл Скирата совершил самую большую ошибку в жизни – а уж он насовершал их достаточно.
   На Камино было сыро. А от сырости поврежденной лодыжке Скираты не становилось лучше. И больше чем просто сыро – тут было лишь штормовое море от полюса до полюса, и он хотел бы знать это до того, как откликнуться на предложение Джанго Фетта о прибыльной долгосрочной работает в месте, о котором его старый товарищ особо не распространялся.
   Но сейчас о сырости ему стоило волноваться в последнюю очередь.
   По запаху это место скорее напоминало госпиталь, чем военную базу. И вообще не было похоже на казармы. Скирата наклонился к полированным перилам; лишь они отделяли его от сорокаметровой пропасти и помещения, где бы бесследно пропал крейсер.
   Над ним был сводчатый подсвеченный потолок, тянувшийся так же далеко, как и бездна внизу. Перспектива падения его не слишком волновала – его больше занимала попытка понять, что же он видит.
   Пещера – хирургически чистая, из полированного дюрастила и пермостекла; была заполнена конструкциями, чем-то напоминавшими фракталы. На первый взгляд они казались громадными тороидами, разделенными на маленькие кольца пермостеклянных контейнеров, а внутри них…
   Нет, этого быть не может.
   Внутри прозрачных цилиндров была жидкость – и в ней что-то двигалось.
   Скирате понадобилось несколько минут разглядывать одну из колб, чтобы понять – там тело, причем живое. Действительно, в каждом цилиндре было тело: ряд за рядом маленьких тел, детских. Детских.
   – Файрфек, – сказал он вслух.
   Он думал, что приехал в эту Силой забытую дыру, чтобы тренировать коммандос. Теперь знал, что вломился в кошмар. Скирата услышал шаги позади на мостике и круто развернулся: к нему подходил Джанго, словно с упреком на лице.
   – Если решишь уехать, Кэл, – ты знаешь условия, – сказал Джанго и облокотился на перила рядом с ним.
   – Ты сказал…
   – Я сказал, что ты будешь тренировать спецназ, и ты этим займешься. Они просто их выращивают…
   – Кого?
   – Клонов.
   – Да какого файрфека ты в это влез?
   – Пять миллионов сразу и несколько бонусов за использование моих генов. И не напускай на себя шокированный вид. Ты бы сделал то же самое.
   Все стало для Скираты на места, и он все равно проявил свое изумление. Война – одно дело. Загадочная наука – совсем другое.
   – Ну, я-то свою часть сделки сдержу, – Скирата поправил пятнадцатисантиметровый трехгранный нож, который всегда хранил в ножнах в рукаве куртки. Два каминоанских техника прошли неторопливо по полу лаборатории под ним.
   Никто его не обыскивал, и ему было приятно располагать оружием, которым легко воспользоваться, включая маленький бластер, спрятанный за отворотом сапога.
   И все эти детишки в цистернах…
   Каминоане исчезли из поля зрения.
   – Вообще, что эти создания хотят от армии?
   – Они – ничего. И тебе не стоит этого знать сейчас, – Джанго жестом пригласил его следовать за ним. – Кроме того, ты уже мертв, помнишь?
   – Вот так я себя и чувствую, – сказал Скирата. Он был из "Куэ'валь Дар", буквально "тех, кого больше нет" – из сотни опытных солдат десятка специальностей, которые откликнулись на тайное предложение Джанго в обмен на много кредитов… и подготовивших все для своего полного исчезновения из Галактики.
   Он последовал за Джанго по коридорам из белоснежного дюрапласта; они прошли мимо серокожего длинношеего каминоанина, со змееподобной головой. Скирата здесь был уже четыре стандартных дня, таращась из окна своих комнат на бескрайний океан и иногда замечая айвх, выпрыгивающих из волн и бьющих плавниками на ветру. Звукоизоляция приглушала гром, но замечаемые краем глаза молнии сверкали раздражающе часто.
   С самого первого дня Скирата знал, что каминоане ему не по душе.
   Холодные желтые глаза его беспокоили, и ему не нравилась их надменность. Понаблюдав за его хромающей походкой, они интересовались, не чувствует ли он себя дефектным.
   Похоже, коридор с окнами тянулся через весь город. Снаружи трудно было различить, где заканчивалась линия горизонта и начинались дождевые облака.
   Джанго оглянулся – словно убеждаясь, что он не отстал.
   – Не волнуйся, Кэл. Мне сказали, что летом тут ясная погода… на несколько дней.
   Верно. Самая тоскливая планета в Галактике – и он на ней застрял. И лодыжка ноет. Вообще, надо было поднакопить денег на операцию; когда – если – он отсюда уберется, у него будут средства нанять лучшего хирурга, которого можно нанять за деньги.
   Джанго тактично замедлил шаг
   – Так Илиппи тебя выставила?
   – Да, – его жена не была мандалорианкой. Он надеялся, что она примет их культуру… и ошибся. Она всегда ненавидела то, что муж уходил воевать за кого-то другого. А ссоры начались, когда он решил взять на войну своих сыновей. Обоим было по восемь лет, достаточно взрослые, чтобы начать обучение; но она отказалась. И вскоре Илиппи с мальчиками и дочерью больше не ждали, пока он вернется с войны. Илиппи развелась с ним так же, как и вышла замуж – по обычаю мэндо, краткой, официальной, приватной клятвой. Контракт есть контракт, будь он писаным или нет. – Как раз когда я получил другое дело, которому могу сея посвятить.
   – Надо было тебе жениться на девушке с Мандалора. Аруэтиизе не понимают жизнь наемника, – Джанго сделал паузу, будто ожидая возражения, но Кэл не стал спорить. – Твои сыновья с тобой говорят?
   – Нечасто, – да, отец из меня не вышел. Не надо меня в это тыкать. – Они явно не разделяют воззрения мандо на жизнь… не более, чем их мать.
   – Похоже, они с тобой сейчас вообще не будут разговаривать. Не здесь. Никогда.
   Вроде, никого не волновало его исчезновение. Ничуть не хуже смерти.
   Джанго больше ничего не сказал, и они шли молча, пока не оказались в просторном круглом вестибюле; двери комнат расходились от него как спицы в колесе.
   – Ко Сай сказала, что с первой пробной группой клонов что-то не так, – сообщил Джанго, пропуская Скирату перед собой в одну из комнат. – Они их протестировали и не считают, что те добьются успеха. Я сказал Орун Ва, что мы сами посмотрим, с точки зрения военного опыта.
   Скирата привык к тому, чтобы оценивать солдат, мужчин и женщин. Он знал, что требуется для солдата. Он вообще в этом хорошо разбирался; солдатское ремесло было его жизнью, как и для всех мандо'аде, всех сыновей и дочерей Мандалора. По крайней мере, в этой океанской пустыне будет хоть что-то знакомое.
   Просто надо держаться как можно дальше от каминоан.
   – Джентльмены, – мягким монотонным голосом произнес Орун Ва. Он пригласил их к себе в офис грациозным кивком, и Скирата заметил выпуклый костяной гребень, спускающийся от макушки к спине. Может, это значило, что Орун Ва старше, или выше по положению, или еще что-то: он был не похож на остальную айвхову сыть, которую Скирата тут повидал. – Я всегда считал, что надо честно признавать ошибки в программе. Мы уважаем наших заказчиков из Совета Джедаев.
   – С джедаями у меня ничего общего, – заметил Джанго. – Я просто консультирую по военным вопросам.
   "О, – подумал Скирата. – Джедаи. Чудесно".
   – Я буду еще более рад, если вы подтвердите, что первая группа не отвечает приемлемым нормам.
   – Ну тогда приведите их.
   Скирата сунул руки в карманы и попытался представить, что они увидят: скверная стрельба, низкая выносливость, малая агрессивность? Только не у клонов Джанго. Ему вообще было любопытно, как каминоане ухитрились запороть бойцов, сделанных по такому образцу.
   Шторм обрушился на транспаристиловое окно, дождь налетал волнами и затихал снова. Орун Ва отступил, грациозно поведя руками, словно танцевал. И дверь открылась.
   Шесть совершенно идентичных мальчиков (четыре-пять лет, не больше) вошли в комнату.
   Скирата был не тем человеком которого легко разжалобить. Но тут был именно такой случай.
   Дети. Не солдаты, не дроиды, и не боевые единицы.. Дети. С кудрявыми черными волосами, в одинаковых темно-синих форменных рубашках и штанах. А он ждал взрослых… и все уже было достаточно скверно.
   Джанго резко втянул воздух.
   Мальчики сбились в кучку, и это резануло Скирате по сердцу так, как он не ожидал. Двое из них прижались друг к другу, глядя на него большими темными и немигающими глазами; еще один выступил чуть вперед, словно становясь на пути Орун Ва и защищая других.
   Да так оно и было. Он защищал своих братьев. Скирата был глубоко поражен.
   – Эти единицы дефективны, и я признаю, что мы, возможно, сделали ошибку, пытаясь улучшить образец генов, – сообщил Орун Ва, которого их уязвимость явно не трогала.
   Скирата быстро понял, что каминоане презирают все, что не отвечает их нетерпимому и надменному обществу и идеалам совершенства. Так… они, что, решили, что геном Джанго – не идеальная модель для солдата, и его надо улучшить? Может, дело в его натуре одиночки; он бы стал отвратительным пехотинцем. Джанго никогда не был командным игроком.
   А может, они не знали, что часто несовершенство дает людям преимущество.
   Взгляды детей метались между Скиратой, Джанго и выходом; они смотрели на комнату, будто искали путь побега или ожидали помощи.
   – Главный ученый Ко Сай приносит свои извинения вместе со мной, – продолжал Орун Ва. – Шесть единиц не пережили инкубацию, но эти развивались нормально и некоторое время отвечали требованиям, так что они прошли некоторый инструктаж и испытания. К сожалению, психологическое тестирование показывает, что они просто ненадежны и не соответствуют требованиям к личностному профилю.
   – А таковые… – сказал Джанго.
   – Исполнение приказов, – Орун Ва быстро моргнул; похоже, ошибка его приводила в замешательство. – Я могу заверить вас, что мы справимся с этими проблемами при работе с "Альфа", которые сейчас находятся в производстве. Эти единицы, разумеется, будут преобразованы. Вы хотели еще что-то узнать?
   – Да, – вмешался Скирата. – Что вы понимаете под "преобразованием"?
   – В данном случае – уничтожение.
   В светлой, спокойной, белостенной комнате наступило молчание. Считается, что зло черно, чернее ночи; его не полагается произносить таким мягким голосом. Затем Скирата осмыслил слово "уничтожение", и его инстинкты сработали раньше чем сознание.
   Через мгновение сжатый кулак врезался в грудь Орун Ва, и голова этой подлой бесчувственной твари дернулась назад.
   – Коснешься хоть одного ребенка, серая скотина, и с тебя живого шкуру сдеру, скормлю айвхам…
   – Спокойно, – приказал Джанго, хватая Скирату за руку.
   Орун Ва поморгал своими мерзкими желтыми глазами рептилии.
   – Это неуместно. Мы заботимся лишь о выполнении требований заказчика.
   Скирата чувствовал, как кровь бьется у него в голове; он мог думать лишь о том, как бы разорвать Орун Ва. Убивать на войне – одно, но нет чести в уничтожении безоружных детей. Он выдернул руку из хватки Джанго и отступил назад, в сторону детей. Они молчали; Кэл не посмел смотреть на них. Он сосредоточился на Орун Ва.
   Джанго положил руку ему на плечо и стиснул до боли.
   "Хватит. Я все улажу".
   Это было предупреждение. Но злость и омерзение превозмогали страх перед гневом Джанго.
   – Мы можем сыграть с несколькими джокерами, – медленно сказал Джанго, вставая между Скиратой и каминоанином. – Неплохо будет иметь несколько карт в рукаве против врага. Что эти дети по-настоящему из себя представляют? И сколько им лет?
   – Около двух стандартных лет. Высоко разумны, отличаются отклонениями в поведении, раздражительны и не подчиняются командам.
   – Могут отлично подойти для работы в разведке, – это был блеф: Скирата мог видеть, как мускул на лице Джанго дернулся. Он тоже был шокирован. Наемник не мог спрятать своих чувств от старого товарища. – Так что мы их оставляем.
   Два года? Мальчики казались старше. Скирата вполоборота взглянул на них, и шесть взглядов остановились на нем – почти обвинение. Он отвернулся, но сделал шаг назад и протянул руку, взяв ладонь мальчика, защищавшего братьев; просто беспомощный успокаивающий жест.
   Но вместо того маленькая рука сжала его ладонь. Скирата сглотнул. Два года…
   – Я могу их обучать, – сказал он. – Как их зовут?
   – У этих единиц есть номера. И я должен подчеркнуть, что они плохо подчиняются командам, – Орун Ва говорил таким тоном, будто втолковывал что-то особенно тупому викваю. – Наш контроль качества присвоил им класс "ноль" и хотел бы…
   – "Ноль"? Как совсем ди'кутла бесполезным?
   Джанго вдохнул тихо, но отчетливо.
   – Я с этим разберусь, Кэл.
   – Нет, они не "единицы", – маленькая рука цеплялась за свою жизнь. Он потянулся назад другой рукой и второй мальчик прижал ее к ноге, оказавшись рядом с ним. Это вызывало жалость. – И я могу их обучать.
   – Неразумно, – сказал Орун Ва.
   Каминоанин скользнул вперед. Они были так грациозны… но и мерзки до такой степени, какой Скирата просто не мог вынести.
   А затем малыш у его ноги неожиданно выдернул бластер из сапога Скираты. Прежде чем тот успел среагировать, ребенок перебросил его тому, кто цеплялся за его руку и вроде бы был испуган.
   Мальчик легко поймал оружие и, сжав рукоять двумя руками, навел в грудь Орун Ва.
   – Файрфек, – выдохнул Джанго. – Убери его, парень.
   Но ребенок не собирался отступать. Он стоял прямо перед Скиратой, совершенно спокойный, подняв бластер с идеальной точностью, положив пальцы так, что левая рука поддерживала правую… он был сосредоточен на цели. И смертельно серьезен.
   Скирата почувствовал, как его челюсть отвисла на добрый сантиметр. Джанго застыл, затем тихо рассмеялся.
   – Думаю, это подтверждает мое мнение, – сказал он; но его взгляд не отрывался от маленького убийцы.
   Мальчик щелкнул предохранителем. Похоже проверял не включен ли он…
   – Все в порядке, сынок, – сказал Скирата так мягко, как только мог. Его не волновал поджаренный каминоанин, но он опасался последствий для ребенка. И вдруг преисполнился абсолютной гордости за него – за всех них. – Тебе не стоит стрелять. Я не дам ему даже коснуться любого из вас. Просто отдай бластер.
   Ребенок не шевельнулся; бластер не дрогнул. В таком возрасте нужно больше интересоваться игрушками, чем точным выстрелом.
   Скирата медленно присел позади него, стараясь не спровоцировать стрельбу.
   Но если мальчик повернулся к нему спиной… то он ему доверяет, не так ли?
   – Давай… просто опусти его, мальчик. Теперь дай мне бластер, – он продолжал говорить так мягко и ровно, как мог; но на деле разрывался между подбадриванием и желанием сделать это же самостоятельно. – Ты в безопасности, я обещаю.
   Мальчик помедлил, по-прежнему держа Орун Ва на прицеле.
   – Да, сэр, – и опустил оружие к боку. Хороший мальчик. Скирата вытащил бластер из маленьких пальцев и поднял ребенка на руки. Он снизил голос до шепота:
   – Отличная работа, кстати.
   Каминоанин не проявил гнева – просто желтым морганием выразил бесстрастное разочарование.
   – Если это не демонстрирует их нестабильность, то…
   – Они идут со мной.
   – Решать не вам.
   – Да, решать мне, – вмешался Джанго. – И тут все в порядке. Кэл, уведи их, а я все улажу с Орун Ва.
   Скирата, прихрамывая, направился к двери, убедившись, что находится между детьми и каминоанином. Он прошел половину пути по коридору, сопровождаемый странной свитой из юных "отклонившихся", когда мальчик, которого он нес, дернулся у него на руках.
   – Я могу идти, сэр, – сказал он.
   Отменная артикуляция, беглая речь – маленький солдат, куда старше своего возраста.
   – Хорошо, сынок.
   Скирата опустил его на пол, и дети собрались позади него, удивительно тихие и дисциплинированные. Они не показались ему опасными или с отклонениями… пока вы не считаете "отклонением" кражу оружия, проведение отвлекающего маневра и попытку пристрелить каминоанина. Скирата подобное ненормальным не считал.
   Дети просто пытались выжить, как и должен поступать любой солдат.
   И они выглядели на четыре-пять лет, хотя Орун Ва определенно сказал, что им два года. Скирате вдруг захотелось спросить – много ли времени они провели в этих жутких душных транспаристиловых чанах, в холодных и жестких цистернах, которые ничуть не походили на темный уют утробы. Наверное, это напоминало утопление. Могли ли они видеть, как плавают другие? Понимали ли они, что с ними происходит?
   Скирата дошел до дверей своих комнат и пригласил их внутрь, стараясь не зацикливаться на этих мыслях.
   Мальчики машинально выстроились у стены, сложив руки за спиной и ожидая; без приказов, самостоятельно.
   "Я воспитал двух сыновей. Насколько сложно – приглядеть за шестерыми на пару дней?"
   Скирата ждал, пока они среагируют, но они просто смотрели на него, будто ожидая приказов. А таковых у него не было.
   Дождь хлестал по окну, что занимало всю стену. Полыхнула молния. Они вздрогнули.
   Но по-прежнему молчали.
   – Знаете что, – сказал смущенный Скирата, указывая на кушетку. – Садитесь там, а я вам принесу что-нибудь поесть. Хорошо?
   Они помедлили, а потом сгрудились на кушетке, прижимаясь друг к другу. Они показались ему столь беззащитными, что пришлось исчезнуть на кухне, чтобы собраться с мыслями; Скирата уложил удж на тарелку и аккуратно нарезал его на шесть частей. Если так все и будет… все и будет годами…
   Ты попал, приятель.
   Ты взял деньги.
   И вот таким для тебя будет мир в обозримом будущем… и, возможно, навсегда.
   Дождь не останавливался. А он старался отсидеться у существ, которых возненавидел с первого взгляда, и для которых было обычно "преобразовывать единицы" – живых, говорящих, ходящих детей. Он вонзил пальцы в волосы и на мгновение поддался отчаянию, прикрыв глаза. Пока вдруг не понял, что кто-то на него смотрит.
   – Сэр? – сказал мальчик. Отважный маленький стрелок. Может, он и был похож на братьев, но манеры делали его иным. Он привык сжимать один кулак и расслаблять вторую руку. – Можем ли мы воспользоваться уборной?
   Скирата присел, и их лица оказались на одном уровне.
   – Конечно, можете, – жалко прямо – они совсем не напоминали его собственных живых, шумных сыновей. – И я не "сэр". Я не офицер. Я сержант. Можешь называть меня сержантом, или, если хочешь, звать Кэлом. Как и все.
   – Да… Кэл.
   – Все вон там. Справишься сам?
   – Да, Кэл.
   – Знаю, имени у тебя нет, но думаю, тебе оно пригодится.
   – Я "Ноль"-11. Эн-один-один.
   – А как тебе понравится имя Ордо? Он был мандалорианским воином.
   – А мы – мандалорианские воины?
   – Сомневаешься? – парень был прирожденным бойцом. – Во всех смыслах слово.
   – Мне нравится имя, – маленький Ордо пару секунд изучал белый пол, будто оценивая риск. – А что такое "мандалорианин"?
   Почему-то это было больнее всего. Если дети не знают своей культуры и составляющих мандо, то у них нет ни цели, ни гордости, ни чего-либо, что связует их и удерживает их клан, когда дом – это не кусок земли. Если ты – кочевник, то народ странствует в твоем сердце. А без сердца мандо ты – ничто; даже души нет, и завоевание принесет лишь смерть.
   Теперь Скирата знал, что ему надо делать. Надо не допустить, чтобы мальчики стали дар'манда, вечными мертвецами, людьми без души Мандалора.
   – Думаю, я вас многому смогу научить, – это уже стало для него долгом. – Я – тоже мандалорианин. Мы солдаты, кочевники. Знаешь, что значат эти слова?
   – Да.
   – Умница. Так, идите и приведите себя в порядок, но через десять минут чтоб сидели на кушетке. Тогда придумаем каждому имя. Понял?
   – Да, Кэл.
   И вот так Кэл Скирата, наемник, убийца и скверный отец, провел штормовой вечер на Камино, одаряя кусками уджа шесть опасно умных маленьких мальчиков, способных обращаться с оружием и говорить по-взрослому, и рассказывая им о традициях воинов, их языке и культуре… и как этим нужно гордиться.
   И пояснил, что в их языке нет слова "герой".
   – Это просто значит не быть тем, что имеет обозначение – хут'уун.
   В Галактике было огромное количество хут'ууне, и Скирата причислял к ним и каминоан.
   Дети (уже привыкавшие к тому, что их зовут Ордо, А'ден, Ком'ор'рок, Прудии, Мереель и Джайнг) сидели, и наслаждались новообретенным наследием и приторно-сладким пирогом, не отрывая глаз от Скираты; он же зачитывал списки мандалорианских слов и они повторяли их.
   Он с трудом выдавал наиболее простые слова. Скирата не знал, как учить языку детей, которые уже бегло говорили на бейсике. Так что он просто называл все, что казалось полезным, и маленькие ЭРК-"Ноль" мрачно слушали, вздрагивая в унисон при каждой вспышке молнии. Через час Скирата понял, что просто вводит в замешательство испуганных и очень одиноких детей. Сейчас они на него лишь смотрели.
   – Хорошо, теперь повторим, – Скирата был вымотан этим днем и пониманием того, что впереди неизвестно сколько таких же дней. Он потер переносицу, пытаясь сосредоточиться. – Можете сосчитать от одного до десяти?
   Пруудии (Н-5) разлепил губы, сделав быстрый вдох, и все шестеро вдруг заговорили одновременно.
   – Солус, тад, эйн, куир, райше'а, ресол, э'тад, ш'энн, ше'ку, та'райш.
   Желудок Скираты сжался; он ошеломленно сел. Эти дети впитывали знания как губка.
   "Я посчитал при них только раз. Только раз!"
   Способность запоминать у них была идеальной и абсолютной. Он решил поосторожнее выбирать слова, которые будет им говорить.
   – Умно, – сказал он. – Вы – особые дети, ясно?
   – Орун Ва сказал, что нас нельзя измерить, – сообщил Мереель, совсем без гордости; он сидел на краю кушетки, болтая ногами, как нормальный четырехлетка. Может, они и были похожи, но вот их характеры казались различными и… очевидными. Скирата не понимал, как он это определил, но теперь он смотрел и видел, что они отличаются – небольшими деталями выражения лиц, жестов, движений бровей и даже тоном голоса. Внешность – это еще не все.