было ничего особенного, он действительно мог приезжать на каникулы в
Гленкорн-Лодж. Незнакомец попрощался, а потом с ним случилось это несчастье.
Когда Синтия увидела, как он тонет, что-то сместилось в ее сознании, у ней
вообще явная склонность к депрессии. Я понимаю, нелегко, когда сыновья тебя
презирают и муж тобой пренебрегает, только и осталось в жизни хорошего что
бридж да наши поездки сюда. Вот она и сочинила всю эту галиматью про
девочку, ставшую террористкой. Воображение Синтии связало страшную нелепость
случайной гибели с бессмысленным разгулом насилия, которое регулярно
показывают по телевизору. Интересно, что привиделось бы бедняжке, если бы мы
отдыхали, скажем, в Саффолке.
Я почувствовала, что Стрейф и Декко тоже начинают понимать, что Синтия
просто морочит нам голову со всей этой историей о рыжем пареньке и девочке.
"Бедняжка", - хотела я сказать, но промолчала.
- Он долго искал ее, несколько месяцев бродил по улицам Лондона в
толпах людей, где каждый встречный мог стать ее жертвой. Он нашел ее, она
взглянула на него, и он понял, что она отреклась от их прошлого. Она не
улыбнулась, казалось, ее губы разучились улыбаться. Он звал ее с собой на
родину, но она молчала. Ненависть затаилась в ней точно болезнь и,
расставшись с ней, он ощутил в себе такую же ненависть.
Стрейф и Декко снова закивали. Стрейф, наверное, понял, что возражать
бессмысленно. Можно было лишь надеяться, что финал сей саги близок.
- Он поселился в Лондоне, устроился работать на железной дороге. Но
мысли о ней по-прежнему не давали ему покоя, все сильнее терзая своей
неотступностью. Ему сказали, где можно достать оружие, он купил пистолет и
спрятал его в коробку из-под ботинок. Временами он вынимал пистолет,
посмотрит на него, посмотрит и снова уберет. Ему была ненавистна ее
всепоглощающая жестокость, но он сам уже ожесточился: он знал, что ничто,
кроме смерти, не остановит его подругу. Когда он снова пришел в ее комнату
на Мейда-Вейл, в них обоих не осталось ни капли человечности.
Я с облегчением заметила, что к нам направляются Мэлсиды; Стрейф и
Декко тоже явно обрадовались. Как и его жена, мистер Мэлсид уже вполне
владел собой. Он откровенно хотел замять эту историю и говорил ровным,
спокойным голосом. Постороннее вмешательство было нам кстати.
- Я должен принести вам свои извинения, миссис Стрейф, - сказал он. -
Мы глубоко огорчены происшедшим, этот человек доставил вам столько
беспокойства.
- Моей жене еще немного не по себе, - объяснил Стрейф. - Но она
выспится хорошенько и утром будет весела как пташка.
- Очень жаль, миссис Стрейф, что вы не позвали мою жену или меня, как
только он подошел к вам. - В глазах мистера Мэлсида мелькнула досада, но
голос оставался таким же ровным. - Мы могли бы легко избежать этой
неприятности.
- Нельзя избежать неотвратимого, мистер Мэлсид, и нам никуда не деться
от открывшегося нам ужаса. Вы представляете, как, став взрослой девушкой,
она сидит за струганым крашеным столом, а вокруг проволочки и взрыватели? О
чем она думала в той комнате, мистер Мэлсид? Что происходит в сознании
человека, охваченного страстью уничтожения? На каких-то задворках он за
большие деньги купил пистолет. Когда ему пришла мысль убить ее?
- Понятия не имею, - сказал мистер Мэлсид, нисколько не смутившись.
Чтобы успокоить Синтию, он не выразил удивления и был очень сдержан.
- Я хочу сказать, мистер Мэлсид, что мы должны не прятать голову, как
страусы, а постараться понять, почему эти двое преступили черту.
- Дорогая, - сказал Стрейф, - у мистера Мэлсида много забот.
Не обращая внимания, слышат ли его другие постояльцы, мистер Мэлсид
произнес таким же ровным голосом:
- Здесь случаются беспорядки, миссис Стрейф, но приходится как-то
приспосабливаться.
- Я хочу сказать, что можно хотя бы пожалеть двух детей, жизнь которых
так нелепо оборвалась.
Мистер Мэлсид ничего не ответил. Его жена улыбалась, стараясь изо всех
сил сгладить неловкость. Стрейф что-то шептал Синтии на ухо, скорей всего,
умолял ее опомниться. И снова я представила, как к Гленкорн-Лоджу подъезжает
синий фургон, ведь теперь уже всем ясно, что болезненно впечатлительная
женщина просто сошла с ума, потрясенная зрелищем смерти. Бессвязный рассказ
о мальчике и девочке, страшная путаница у бедняжки в голове, история детей,
как она ее называла, - во всем этом и не надо было искать никакого смысла.
- Убийцы преступают черту, мистер Мэлсид, Англия всегда проводила черту
запретов и отчуждения на захваченных землях. В Ирландии это началось в 1395
году {19}.
- Дорогая, - сказала я. - То, что здесь случилось, не дает никаких
оснований называть людей убийцами, преступившими какую-то там черту. На
твоих глазах произошел несчастный случай, и вполне естественно, что на тебя
это ужасно подействовало. Ты только что разговаривала с этим человеком, сидя
у магнолий, и вдруг такое потрясение - ты видишь, как он поскользнулся...
- Он не поскользнулся! - вдруг закричала Синтия. - Господи, он же не
поскользнулся!
Стрейф закрыл глаза. В гостиной все уже давно затихли, открыто
прислушиваясь к нашему разговору. В дверях стоял Артур и тоже слушал. Китти
ждала, когда можно будет убрать с нашего стола, но не решалась подойти.
- Я вынужден просить вас, майор, увести миссис Стрейф в ее комнату, -
сказал мистер Мэлсид. - Должен заявить, что мы не потерпим беспорядка в
Гленкорн-Лодже.
Стрейф попытался взять Синтию за руку, но она не обратила на него
внимания.
- Ирландская шутка, - сказала она и пристально посмотрела на Мэлсидов,
ее взгляд изучающе скользил по их лицам. Так же пристально она посмотрела на
Декко и Стрейфа, а потом на меня и как бы между прочим продолжала: -
Ирландская шутка, неприличный анекдот. Ну конечно же, все это неправда. И
как нелепо - зачем он вернулся сюда, зачем бродил по берегу моря и в лесу,
пытаясь понять, где корни ненависти, обуявшей его любимую.
- Это становится оскорбительным, - возмутился мистер Мэлсид, и на
какое-то мгновение спокойствие покинуло его. Его лицо снова стало
мертвенно-серым, как днем, и я поняла, что он взбешен. - Вы пытаетесь
обвинить нас в том, к чему мы не имеем никакого отношения.
- Вот здесь, на пороге вашего дома, они строили планы, мечтали, что
откроют кондитерскую, будут продавать шоколад, разноцветный крем, ореховые
ириски, конфеты.
- Ради бога, возьми себя в руки, - услышала я шепот Стрейфа; миссис
Мэлсид пыталась улыбаться.
- Идемте же, миссис Стрейф, - сказала она, шагнув к ней. - Пожалуйста,
дорогая, ради нас. Китти нужно убрать со стола. Китти! - позвала она,
стараясь покончить с этой сценой.
Подошла Китти и стала собирать на поднос чашки и блюдца. Встревоженные
Мэлсиды не торопились отойти от нашего столика. Никто не удивился, когда
Синтия снова заговорила, теперь она прицепилась к Китти с дурацким вопросом,
что та о нас думает.
- Прошу вас, милая, - сказала миссис Мэлсид. - Китти занята, не надо ее
отвлекать.
- Прекрати сию минуту, - потребовал Стрейф.
- Китти, ты четырнадцать лет подаешь нам еду, убираешь за нами чашки
после чая. Четырнадцать лет мы играем в бридж и гуляем по парку. Объезжаем
окрестности, покупаем твид и, как те дети, плаваем в море.
- Прекрати, - повторил Стрейф, немного повысив голос. Растерявшись,
Китти покраснела и стала быстро собирать посуду на поднос. Мне почему-то
подумалось, что развязка близка, и я сделала знак Стрейфу, чтобы он сохранял
самообладание, но тут Синтия понесла что-то несусветное:
- В Суррее, чтобы убить время, мы подстригаем изгороди. Вечерами играем
в бридж, а в девять часов пьем кофе с соломкой или пирожными. Закончив игру,
собираем карты, листочки с записями взяток и заточенные карандаши, смотрим
последний выпуск новостей по телевизору. В Арме беспорядки, сообщают нам,
одному солдату оторвало голову, другой сошел с ума. Мы вспоминаем наш
чудесный Гленс в Антриме, поездки по побережью; мы верим, что ничто не
нарушит царящий здесь покой. Мы знаем, что мистер Мэлсид работает не
покладая рук, ведь на нем такое большое хозяйство, как Гленкорн-Лодж, а
миссис Мэлсид рисует цветы на табличках для новой пристройки.
- Да заткнись ты, ради всего святого! - вдруг заорал Стрейф. Я видела,
он старался сдержаться, но это было выше его сил. Мерзкая кривляка, кричал
он, расселась тут и несет вздор. Но я думаю, она его не слышала.
- Мы смотрим на ваш остров сквозь радужную пелену, и мы любим вас и ваш
остров, Китти. Нам нравится ваше яркое историческое прошлое, нравятся ваши
графы и герои. И все же некогда мы благоразумно провели здесь черту - так
закладывают сад, прелестный, как на картинке.
Я чувствовала, что Стрейфу стыдно за свою несдержанность. Он бормотал
извинения, но Синтия, не оценив его доброты, продолжала свое:
- За чертой этой нечто смутное, запретное, и пусть оно остается где-то
там, далеко-далеко, крохотным пятнышком на горизонте, думать о нем слишком
страшно. Как можно нас винить в том, что мы не видим связь времен, Китти,
связь настоящего с вашим прошлым, с битвами и законами? Ведь мы из Суррея,
откуда нам все это знать? Но видишь ли, я наивно думала, что по крайней мере
можно попытаться понять трагедию двух детей. Он так и не узнал, что
ожесточило ее, наверное, это вообще нельзя узнать: зло непостижимым образом
порождает новое зло. Вот какую историю рассказал мне рыжеволосый незнакомец,
историю, которую вы все не хотите слушать.
Бедный Стрейф все пытался отвлечь Синтию, все умолял простить его.
- Миссис Стрейф, - начал было мистер Мэлсид, но Синтия оборвала его и,
к моему ужасу, вдруг резко повернулась ко мне.
- Эта женщина - любовница моего мужа, - сказала она, - хотя считается,
что я об этом ничего не знаю, Китти.
- Боже мой! - воскликнул Стрейф.
- У моего мужа извращенные наклонности. Его друг, с которым он учился в
школе, так и не излечился, не стал нормальным мужчиной. Я, жалкое создание,
закрываю глаза на неверность мужа и безнравственность его любовницы. Мне все
время рассказывают о Трайве Мейджере и А. Д. Каули-Стаббсе, а я улыбаюсь,
как кукла. Я устала так жить, Китти.
Все подавленно молчали. Стрейф сказал:
- Все это неправда. Ради бога, Синтия, - и вдруг снова сорвался на
крик: - Иди к себе и успокойся.
Синтия покачала головой и продолжала говорить, обращаясь к официантке.
Да, ей хотелось бы покоя, сказала она.
- Но это невозможно, Китти, силы зла захватили рай земной в
Гленкорн-Лодже, как они уже не раз захватывали ваш остров. И те, кто не раз
призывал их на вашу землю, делают вид, будто ничего не происходит. Кому
какое дело, что дети становятся убийцами?
И снова Стрейф закричал:
- Тощая уродина! Чертова сука!
Он вскочил и бросился стаскивать Синтию со стула. Его загорелое лицо
побагровело, глаза сверкали от бешенства, я никогда не видела его таким.
"Тощая!" - вопил он, не обращая внимания на то, что кругом люди. Потом
закрыл глаза от отчаяния и стыда, мне хотелось подойти к нему, взять его за
руку, но я не осмелилась. Я видела, что Мэлсиды не осуждали его, конченые
люди, читала я в их глазах. Мне тоже захотелось накричать на Синтию,
выколотить из нее дурь, но я не разрешила себе так распускаться. Я
почувствовала, как к глазам подступают слезы, и увидела, что у Декко дрожат
руки. Он очень ранимый, хотя и носит шутовскую маску, и слова Синтии, что он
так и не излечился после школы, глубоко обидели его. И мне тоже не слишком
приятно было услышать, что я безнравственна.
- Всем все равно, - продолжала Синтия так же бессвязно, словно ее не
обозвали уродиной и сукой. - Всем наплевать, мы поедем домой и будем молчать
по дороге. Но может быть, мы хотя бы начнем прозревать? Задумаемся ли мы о
том, что ждет нас в конце, о пугающем нас аде?
Стрейф стоял раздавленный и -прятал лицо. Миссис Мэлсид тихо вздохнула,
левую руку прижала к щеке, словно хотела унять боль. Ее муж тяжело дышал.
Декко, казалось, вот-вот расплачется.
Синтия, спотыкаясь, побрела из гостиной, в наступившей тишине никто не
проронил ни слова. Я знала, она говорит правду, мы уедем домой и больше не
вернемся в эту страну, которую полюбили. Я знала: ни здесь, ни дома Синтию
не увезут в синем фургоне, не очень похожем на машину "скорой помощи".
Стрейф останется с женой, потому что он не может иначе, по-своему он человек
благородный. Я почувствовала боль там, где у меня, должно быть, сердце, и
снова глаза обожгли слезы. Пусть бы Синтия спустилась на берег, пусть бы
она, поскользнувшись, упала в море или даже бросилась со скалы! Со стола
убирали последнюю посуду после чая, и страшные видения, рожденные в ее
больном бреду, обступали нас - графы, спасавшиеся бегством, голод,
пришельцы, пустившие корни в чужую землю. И никому не нужные дети, они
выросли и стали убийцами.
Примечания
1 Коричневый, как и зеленый, - национальные цвета Ирландии.
2 Тропа Гигантов - плато вулканического происхождения, образовавшееся
из лавы, застывшей в причудливых формах.
3 Королева Мэб и Финн Маккул - герои ирландского национального эпоса.
4 Св. Патрик (конец IV - середина V в.) - основатель ирландской
католической церкви; многие сведения о его жизни носят легендарный характер.
17 марта - день св. Патрика, считающегося патроном Ирландии, - ирландский
национальный праздник.
5 Томас из рода Килдаров, по прозвищу Шелковый, поднял в 1534 году
восстание в защиту отца, заключенного Генрихом VIII в Тауэр, и осадил
Дублин.
6 Тиобальд Уолф Тон (1763-1798) -убежденный противник английского
владычества в Ирландии; один из создателей общества "Объединенные ирландцы"
(1791); организатор восстания 1798 года, которое было жестоко подавлено. Тон
был взят в плен англичанами и покончил с собой в тюрьме перед казнью.
7 В 1607 году вожди ирландских кланов О'Нейд и Десмонд, потерпевшие
поражение в поднятом ими в 1602 году восстании, спаслись бегством на
континент.
8 В 1690 году Вильгельм Оранский осадил Лимерик, где закрепились
якобиты, сторонники Карла II. Город держал оборону в течение месяца.
Ирландские католики согласились на капитуляцию только при условии, если
будут удовлетворены их требования свободы вероисповедания. Вильгельм
вынужден был пойти на некоторые уступки.
9 В 1562 году вождь Ольстера Шан О'Нил, по прозвищу Гордый, заключил с
Елизаветой I мирный договор. Однако вскоре английское правительство,
использовав жалобы вождей на Шана, обвинило его в измене и спровоцировало
войну. В лагере Шана возник раскол, и в 1567 году он был убит своими бывшими
союзниками, которым королева обещала его конфискованные земли.
10 Имеется в виду восстание, организованное Т. Уолфом Тоном (см. 6-ю
сноску).
11 Битва при Йеллоу Фордс в августе 1558 года - одно из кровопролитных
сражений девятилетней национально-освободительной войны 1594-1603 гг. против
попыток Елизаветы I колонизировать Ольстер. Ирландцы потерпели поражение,
стране был нанесен значительный ущерб. В одном из официальных документов
сообщалось: "Вся страна опустошена, те, кто избежал меча, погибли от голода.
Вашему величеству не над чем повелевать в этой стране, разве только над
кучами пепла и трупами".
12 Имеется в виду статут 1366 года, запрещающий англичанам всякое
общение с местными жителями.
13 Видимо, имеется в виду Акт об устроении Ирландии, принятый
английским парламентом 12 августа 1652 года, направленный против бунтующего
католического населения страны и их сторонников: конфискация земель,
переселение в другие, не приспособленные для житья, районы.
14 Имеется в виду постановление английского парламента от 22 января
1783 года, подтвердившее предоставление ирландскому парламенту автономии и
невмешательство английских судебных инстанций в ирландские судебные дела.
15 Уния 1801 года упразднила ирландский парламент, объединив его с
английским. Ирландия юридически стала частью Соединенного королевства
Великобритании и Ирландии.
16 В апреле 1793 года с согласия английских властей ирландским
парламентом бил принят Акт об облегчении участи католиков: право голоса для
имущих, право на собственность, право на обучение в Дублинском университете.
17 В частности, имеется в виду Великий голод 1845-1848 гг., ставший
страшным бедствием для страны и вызвавший народные выступления. Английские
власти безжалостно выкорчевывали ирландские леса, в которых скрывались
повстанцы.
18 Имеются в виду оранжистские выступления, сопровождавшиеся барабанной
дробью.
19 В 1395 году Ричард II предпринял военный поход с целью покорения
Ирландии; в результате на верность ему присягнуло около 80 ирландских вождей
и их союзников, и было закреплено разделение страны на две части - "мирные"
территории, или Пейл, и непокоренную Ирландию, которая по Килкеннийскому
статусу 1366 г. выразительно именовалась территорией "ирландцев-врагов".
Гленкорн-Лодж. Незнакомец попрощался, а потом с ним случилось это несчастье.
Когда Синтия увидела, как он тонет, что-то сместилось в ее сознании, у ней
вообще явная склонность к депрессии. Я понимаю, нелегко, когда сыновья тебя
презирают и муж тобой пренебрегает, только и осталось в жизни хорошего что
бридж да наши поездки сюда. Вот она и сочинила всю эту галиматью про
девочку, ставшую террористкой. Воображение Синтии связало страшную нелепость
случайной гибели с бессмысленным разгулом насилия, которое регулярно
показывают по телевизору. Интересно, что привиделось бы бедняжке, если бы мы
отдыхали, скажем, в Саффолке.
Я почувствовала, что Стрейф и Декко тоже начинают понимать, что Синтия
просто морочит нам голову со всей этой историей о рыжем пареньке и девочке.
"Бедняжка", - хотела я сказать, но промолчала.
- Он долго искал ее, несколько месяцев бродил по улицам Лондона в
толпах людей, где каждый встречный мог стать ее жертвой. Он нашел ее, она
взглянула на него, и он понял, что она отреклась от их прошлого. Она не
улыбнулась, казалось, ее губы разучились улыбаться. Он звал ее с собой на
родину, но она молчала. Ненависть затаилась в ней точно болезнь и,
расставшись с ней, он ощутил в себе такую же ненависть.
Стрейф и Декко снова закивали. Стрейф, наверное, понял, что возражать
бессмысленно. Можно было лишь надеяться, что финал сей саги близок.
- Он поселился в Лондоне, устроился работать на железной дороге. Но
мысли о ней по-прежнему не давали ему покоя, все сильнее терзая своей
неотступностью. Ему сказали, где можно достать оружие, он купил пистолет и
спрятал его в коробку из-под ботинок. Временами он вынимал пистолет,
посмотрит на него, посмотрит и снова уберет. Ему была ненавистна ее
всепоглощающая жестокость, но он сам уже ожесточился: он знал, что ничто,
кроме смерти, не остановит его подругу. Когда он снова пришел в ее комнату
на Мейда-Вейл, в них обоих не осталось ни капли человечности.
Я с облегчением заметила, что к нам направляются Мэлсиды; Стрейф и
Декко тоже явно обрадовались. Как и его жена, мистер Мэлсид уже вполне
владел собой. Он откровенно хотел замять эту историю и говорил ровным,
спокойным голосом. Постороннее вмешательство было нам кстати.
- Я должен принести вам свои извинения, миссис Стрейф, - сказал он. -
Мы глубоко огорчены происшедшим, этот человек доставил вам столько
беспокойства.
- Моей жене еще немного не по себе, - объяснил Стрейф. - Но она
выспится хорошенько и утром будет весела как пташка.
- Очень жаль, миссис Стрейф, что вы не позвали мою жену или меня, как
только он подошел к вам. - В глазах мистера Мэлсида мелькнула досада, но
голос оставался таким же ровным. - Мы могли бы легко избежать этой
неприятности.
- Нельзя избежать неотвратимого, мистер Мэлсид, и нам никуда не деться
от открывшегося нам ужаса. Вы представляете, как, став взрослой девушкой,
она сидит за струганым крашеным столом, а вокруг проволочки и взрыватели? О
чем она думала в той комнате, мистер Мэлсид? Что происходит в сознании
человека, охваченного страстью уничтожения? На каких-то задворках он за
большие деньги купил пистолет. Когда ему пришла мысль убить ее?
- Понятия не имею, - сказал мистер Мэлсид, нисколько не смутившись.
Чтобы успокоить Синтию, он не выразил удивления и был очень сдержан.
- Я хочу сказать, мистер Мэлсид, что мы должны не прятать голову, как
страусы, а постараться понять, почему эти двое преступили черту.
- Дорогая, - сказал Стрейф, - у мистера Мэлсида много забот.
Не обращая внимания, слышат ли его другие постояльцы, мистер Мэлсид
произнес таким же ровным голосом:
- Здесь случаются беспорядки, миссис Стрейф, но приходится как-то
приспосабливаться.
- Я хочу сказать, что можно хотя бы пожалеть двух детей, жизнь которых
так нелепо оборвалась.
Мистер Мэлсид ничего не ответил. Его жена улыбалась, стараясь изо всех
сил сгладить неловкость. Стрейф что-то шептал Синтии на ухо, скорей всего,
умолял ее опомниться. И снова я представила, как к Гленкорн-Лоджу подъезжает
синий фургон, ведь теперь уже всем ясно, что болезненно впечатлительная
женщина просто сошла с ума, потрясенная зрелищем смерти. Бессвязный рассказ
о мальчике и девочке, страшная путаница у бедняжки в голове, история детей,
как она ее называла, - во всем этом и не надо было искать никакого смысла.
- Убийцы преступают черту, мистер Мэлсид, Англия всегда проводила черту
запретов и отчуждения на захваченных землях. В Ирландии это началось в 1395
году {19}.
- Дорогая, - сказала я. - То, что здесь случилось, не дает никаких
оснований называть людей убийцами, преступившими какую-то там черту. На
твоих глазах произошел несчастный случай, и вполне естественно, что на тебя
это ужасно подействовало. Ты только что разговаривала с этим человеком, сидя
у магнолий, и вдруг такое потрясение - ты видишь, как он поскользнулся...
- Он не поскользнулся! - вдруг закричала Синтия. - Господи, он же не
поскользнулся!
Стрейф закрыл глаза. В гостиной все уже давно затихли, открыто
прислушиваясь к нашему разговору. В дверях стоял Артур и тоже слушал. Китти
ждала, когда можно будет убрать с нашего стола, но не решалась подойти.
- Я вынужден просить вас, майор, увести миссис Стрейф в ее комнату, -
сказал мистер Мэлсид. - Должен заявить, что мы не потерпим беспорядка в
Гленкорн-Лодже.
Стрейф попытался взять Синтию за руку, но она не обратила на него
внимания.
- Ирландская шутка, - сказала она и пристально посмотрела на Мэлсидов,
ее взгляд изучающе скользил по их лицам. Так же пристально она посмотрела на
Декко и Стрейфа, а потом на меня и как бы между прочим продолжала: -
Ирландская шутка, неприличный анекдот. Ну конечно же, все это неправда. И
как нелепо - зачем он вернулся сюда, зачем бродил по берегу моря и в лесу,
пытаясь понять, где корни ненависти, обуявшей его любимую.
- Это становится оскорбительным, - возмутился мистер Мэлсид, и на
какое-то мгновение спокойствие покинуло его. Его лицо снова стало
мертвенно-серым, как днем, и я поняла, что он взбешен. - Вы пытаетесь
обвинить нас в том, к чему мы не имеем никакого отношения.
- Вот здесь, на пороге вашего дома, они строили планы, мечтали, что
откроют кондитерскую, будут продавать шоколад, разноцветный крем, ореховые
ириски, конфеты.
- Ради бога, возьми себя в руки, - услышала я шепот Стрейфа; миссис
Мэлсид пыталась улыбаться.
- Идемте же, миссис Стрейф, - сказала она, шагнув к ней. - Пожалуйста,
дорогая, ради нас. Китти нужно убрать со стола. Китти! - позвала она,
стараясь покончить с этой сценой.
Подошла Китти и стала собирать на поднос чашки и блюдца. Встревоженные
Мэлсиды не торопились отойти от нашего столика. Никто не удивился, когда
Синтия снова заговорила, теперь она прицепилась к Китти с дурацким вопросом,
что та о нас думает.
- Прошу вас, милая, - сказала миссис Мэлсид. - Китти занята, не надо ее
отвлекать.
- Прекрати сию минуту, - потребовал Стрейф.
- Китти, ты четырнадцать лет подаешь нам еду, убираешь за нами чашки
после чая. Четырнадцать лет мы играем в бридж и гуляем по парку. Объезжаем
окрестности, покупаем твид и, как те дети, плаваем в море.
- Прекрати, - повторил Стрейф, немного повысив голос. Растерявшись,
Китти покраснела и стала быстро собирать посуду на поднос. Мне почему-то
подумалось, что развязка близка, и я сделала знак Стрейфу, чтобы он сохранял
самообладание, но тут Синтия понесла что-то несусветное:
- В Суррее, чтобы убить время, мы подстригаем изгороди. Вечерами играем
в бридж, а в девять часов пьем кофе с соломкой или пирожными. Закончив игру,
собираем карты, листочки с записями взяток и заточенные карандаши, смотрим
последний выпуск новостей по телевизору. В Арме беспорядки, сообщают нам,
одному солдату оторвало голову, другой сошел с ума. Мы вспоминаем наш
чудесный Гленс в Антриме, поездки по побережью; мы верим, что ничто не
нарушит царящий здесь покой. Мы знаем, что мистер Мэлсид работает не
покладая рук, ведь на нем такое большое хозяйство, как Гленкорн-Лодж, а
миссис Мэлсид рисует цветы на табличках для новой пристройки.
- Да заткнись ты, ради всего святого! - вдруг заорал Стрейф. Я видела,
он старался сдержаться, но это было выше его сил. Мерзкая кривляка, кричал
он, расселась тут и несет вздор. Но я думаю, она его не слышала.
- Мы смотрим на ваш остров сквозь радужную пелену, и мы любим вас и ваш
остров, Китти. Нам нравится ваше яркое историческое прошлое, нравятся ваши
графы и герои. И все же некогда мы благоразумно провели здесь черту - так
закладывают сад, прелестный, как на картинке.
Я чувствовала, что Стрейфу стыдно за свою несдержанность. Он бормотал
извинения, но Синтия, не оценив его доброты, продолжала свое:
- За чертой этой нечто смутное, запретное, и пусть оно остается где-то
там, далеко-далеко, крохотным пятнышком на горизонте, думать о нем слишком
страшно. Как можно нас винить в том, что мы не видим связь времен, Китти,
связь настоящего с вашим прошлым, с битвами и законами? Ведь мы из Суррея,
откуда нам все это знать? Но видишь ли, я наивно думала, что по крайней мере
можно попытаться понять трагедию двух детей. Он так и не узнал, что
ожесточило ее, наверное, это вообще нельзя узнать: зло непостижимым образом
порождает новое зло. Вот какую историю рассказал мне рыжеволосый незнакомец,
историю, которую вы все не хотите слушать.
Бедный Стрейф все пытался отвлечь Синтию, все умолял простить его.
- Миссис Стрейф, - начал было мистер Мэлсид, но Синтия оборвала его и,
к моему ужасу, вдруг резко повернулась ко мне.
- Эта женщина - любовница моего мужа, - сказала она, - хотя считается,
что я об этом ничего не знаю, Китти.
- Боже мой! - воскликнул Стрейф.
- У моего мужа извращенные наклонности. Его друг, с которым он учился в
школе, так и не излечился, не стал нормальным мужчиной. Я, жалкое создание,
закрываю глаза на неверность мужа и безнравственность его любовницы. Мне все
время рассказывают о Трайве Мейджере и А. Д. Каули-Стаббсе, а я улыбаюсь,
как кукла. Я устала так жить, Китти.
Все подавленно молчали. Стрейф сказал:
- Все это неправда. Ради бога, Синтия, - и вдруг снова сорвался на
крик: - Иди к себе и успокойся.
Синтия покачала головой и продолжала говорить, обращаясь к официантке.
Да, ей хотелось бы покоя, сказала она.
- Но это невозможно, Китти, силы зла захватили рай земной в
Гленкорн-Лодже, как они уже не раз захватывали ваш остров. И те, кто не раз
призывал их на вашу землю, делают вид, будто ничего не происходит. Кому
какое дело, что дети становятся убийцами?
И снова Стрейф закричал:
- Тощая уродина! Чертова сука!
Он вскочил и бросился стаскивать Синтию со стула. Его загорелое лицо
побагровело, глаза сверкали от бешенства, я никогда не видела его таким.
"Тощая!" - вопил он, не обращая внимания на то, что кругом люди. Потом
закрыл глаза от отчаяния и стыда, мне хотелось подойти к нему, взять его за
руку, но я не осмелилась. Я видела, что Мэлсиды не осуждали его, конченые
люди, читала я в их глазах. Мне тоже захотелось накричать на Синтию,
выколотить из нее дурь, но я не разрешила себе так распускаться. Я
почувствовала, как к глазам подступают слезы, и увидела, что у Декко дрожат
руки. Он очень ранимый, хотя и носит шутовскую маску, и слова Синтии, что он
так и не излечился после школы, глубоко обидели его. И мне тоже не слишком
приятно было услышать, что я безнравственна.
- Всем все равно, - продолжала Синтия так же бессвязно, словно ее не
обозвали уродиной и сукой. - Всем наплевать, мы поедем домой и будем молчать
по дороге. Но может быть, мы хотя бы начнем прозревать? Задумаемся ли мы о
том, что ждет нас в конце, о пугающем нас аде?
Стрейф стоял раздавленный и -прятал лицо. Миссис Мэлсид тихо вздохнула,
левую руку прижала к щеке, словно хотела унять боль. Ее муж тяжело дышал.
Декко, казалось, вот-вот расплачется.
Синтия, спотыкаясь, побрела из гостиной, в наступившей тишине никто не
проронил ни слова. Я знала, она говорит правду, мы уедем домой и больше не
вернемся в эту страну, которую полюбили. Я знала: ни здесь, ни дома Синтию
не увезут в синем фургоне, не очень похожем на машину "скорой помощи".
Стрейф останется с женой, потому что он не может иначе, по-своему он человек
благородный. Я почувствовала боль там, где у меня, должно быть, сердце, и
снова глаза обожгли слезы. Пусть бы Синтия спустилась на берег, пусть бы
она, поскользнувшись, упала в море или даже бросилась со скалы! Со стола
убирали последнюю посуду после чая, и страшные видения, рожденные в ее
больном бреду, обступали нас - графы, спасавшиеся бегством, голод,
пришельцы, пустившие корни в чужую землю. И никому не нужные дети, они
выросли и стали убийцами.
Примечания
1 Коричневый, как и зеленый, - национальные цвета Ирландии.
2 Тропа Гигантов - плато вулканического происхождения, образовавшееся
из лавы, застывшей в причудливых формах.
3 Королева Мэб и Финн Маккул - герои ирландского национального эпоса.
4 Св. Патрик (конец IV - середина V в.) - основатель ирландской
католической церкви; многие сведения о его жизни носят легендарный характер.
17 марта - день св. Патрика, считающегося патроном Ирландии, - ирландский
национальный праздник.
5 Томас из рода Килдаров, по прозвищу Шелковый, поднял в 1534 году
восстание в защиту отца, заключенного Генрихом VIII в Тауэр, и осадил
Дублин.
6 Тиобальд Уолф Тон (1763-1798) -убежденный противник английского
владычества в Ирландии; один из создателей общества "Объединенные ирландцы"
(1791); организатор восстания 1798 года, которое было жестоко подавлено. Тон
был взят в плен англичанами и покончил с собой в тюрьме перед казнью.
7 В 1607 году вожди ирландских кланов О'Нейд и Десмонд, потерпевшие
поражение в поднятом ими в 1602 году восстании, спаслись бегством на
континент.
8 В 1690 году Вильгельм Оранский осадил Лимерик, где закрепились
якобиты, сторонники Карла II. Город держал оборону в течение месяца.
Ирландские католики согласились на капитуляцию только при условии, если
будут удовлетворены их требования свободы вероисповедания. Вильгельм
вынужден был пойти на некоторые уступки.
9 В 1562 году вождь Ольстера Шан О'Нил, по прозвищу Гордый, заключил с
Елизаветой I мирный договор. Однако вскоре английское правительство,
использовав жалобы вождей на Шана, обвинило его в измене и спровоцировало
войну. В лагере Шана возник раскол, и в 1567 году он был убит своими бывшими
союзниками, которым королева обещала его конфискованные земли.
10 Имеется в виду восстание, организованное Т. Уолфом Тоном (см. 6-ю
сноску).
11 Битва при Йеллоу Фордс в августе 1558 года - одно из кровопролитных
сражений девятилетней национально-освободительной войны 1594-1603 гг. против
попыток Елизаветы I колонизировать Ольстер. Ирландцы потерпели поражение,
стране был нанесен значительный ущерб. В одном из официальных документов
сообщалось: "Вся страна опустошена, те, кто избежал меча, погибли от голода.
Вашему величеству не над чем повелевать в этой стране, разве только над
кучами пепла и трупами".
12 Имеется в виду статут 1366 года, запрещающий англичанам всякое
общение с местными жителями.
13 Видимо, имеется в виду Акт об устроении Ирландии, принятый
английским парламентом 12 августа 1652 года, направленный против бунтующего
католического населения страны и их сторонников: конфискация земель,
переселение в другие, не приспособленные для житья, районы.
14 Имеется в виду постановление английского парламента от 22 января
1783 года, подтвердившее предоставление ирландскому парламенту автономии и
невмешательство английских судебных инстанций в ирландские судебные дела.
15 Уния 1801 года упразднила ирландский парламент, объединив его с
английским. Ирландия юридически стала частью Соединенного королевства
Великобритании и Ирландии.
16 В апреле 1793 года с согласия английских властей ирландским
парламентом бил принят Акт об облегчении участи католиков: право голоса для
имущих, право на собственность, право на обучение в Дублинском университете.
17 В частности, имеется в виду Великий голод 1845-1848 гг., ставший
страшным бедствием для страны и вызвавший народные выступления. Английские
власти безжалостно выкорчевывали ирландские леса, в которых скрывались
повстанцы.
18 Имеются в виду оранжистские выступления, сопровождавшиеся барабанной
дробью.
19 В 1395 году Ричард II предпринял военный поход с целью покорения
Ирландии; в результате на верность ему присягнуло около 80 ирландских вождей
и их союзников, и было закреплено разделение страны на две части - "мирные"
территории, или Пейл, и непокоренную Ирландию, которая по Килкеннийскому
статусу 1366 г. выразительно именовалась территорией "ирландцев-врагов".