Тревор Уильям. Рассказы

она даже родила ребенка. Год-другой она привыкала к семейной лямке, хотя
официально узаконить брак почему-то не дошли руки. Тяжело заболев
воспалением легких, ребенок мисс Ифосс умер; вскоре после этого отец ребенка
вечером собрал чемодан. Он вполне сердечно попрощался с мисс Ифосс, и больше
она его не видела.
Оглядываясь назад, мисс Ифосс заключала, что полной мерой вкусила от
жизни радостей и печалей. Она вполне обдуманно предпочла суматошную
бестолковость будней. Ей было вполне хорошо. И она даже не сразу осознала,
что в ее жизнь вошли Датты.
Сам мистер Датт ей и позвонил. Он сказал:
- Мисс Ифосс, я к вам за помощью. Говорят, вы иногда сидите с малышами,
а мы обыскались приходящей няни, на которую можно положиться. Не хотите
попробовать, мисс Ифосс?
- Кто вы? - сказала мисс Ифосс. - Я совсем вас не знаю. Прежде всего:
как ваша фамилия?
- Датт, - сказал мистер Датт. - Мы живем в двухстах ярдах от вас. Это
не расстояние.
- Погодите...
- Зайдите к нам, мисс Ифосс. Зайдите, пропустим рюмочку. Если мы вам
приглянемся, то, может, до чего-нибудь и договоримся. А нет так нет, мы не
обидимся.
- Вы очень любезны, мистер Датт. Продиктуйте ваш адрес и скажите когда,
и я безусловно зайду. Я с огромным удовольствием зайду к вам, правда.
- И прекрасно.
И мистер Датт продиктовал, а мисс Ифосс записала. Супруги Датт могли
быть близнецами. Оба махонькие, сухонькие, с песьими личиками.
- Мы намучились, разыскивая приличную няню, - сказала миссис Датт. - На
нынешних девиц, мисс Ифосс, едва ли можно надеяться.
- Мы нервная пара, мисс Ифосс, - сказал мистер Датт и с тихим смешком
передал ей бокал хереса. - Нервная пара - в этом весь секрет.
- Этот секрет зовут Микки, - пояснила его жена. - Понятно, мы
тревожимся, хотя стараемся не баловать его. Мисс Ифосс кивнула:
- С единственным ребенком бывает трудно. Датты согласились, немигающими
глазами словно вглядываясь в самую глубь ее души.
- Обратите внимание: телевизор, - заметил мистер Датт. - Вечерами вам
не будет одиноко. Есть радио. Управлять ими просто, они отлично работают.
- Микки не просыпается, - сказала миссис Датт. - Мы всегда оставляем
телефон. Вы легко свяжетесь с нами.
- Ха-ха-ха!
Смеялся мистер Датт. Его личико странно исказилось, на скулах до блеска
натянулась кожа.
- Как ты смешно сказала, Берил! Моя жена обожает шутить, мисс Ифосс.
Не понимая, в чем состояла шутка, мисс Ифосс все же улыбнулась.
- Ведь было бы странно, если бы мы не оставляли дома телефон, -
продолжал мистер Датт. - Мы оставляем номер телефона, Берил, номер наших
хозяев. Вообразите, мисс Ифосс, что ваши гости приносят с собой свой
телефонный аппарат!
- Действительно, это было бы очень странно.
- "Мы взяли свой телефон, поскольку не любим говорить по чужому". Или:
"Мы взяли свой телефон на тот случай, если кто-нибудь позвонит нам, пока мы
у вас". Можно один вопрос, мисс Ифосс?
- Если нетрудный, мистер Датт.
- Вы когда-нибудь смотрели слово "шутка" в Британской энциклопедии?
- Скорее всего - нет.
- Вы узнали бы массу полезного. Кстати, у нас полный комплект
Британской энциклопедии. Она всегда к вашим услугам.
- Очень любезно с вашей стороны.
- Что касается данного случая, то я не хочу подменять энциклопедию.
Предоставляю вам самой покорпеть над ней минуту-другую. Мне кажется, вы не
пожалеете об этом.
- Муж буквально молится на энциклопедию, - сказала миссис Датт. - Не
вылезает из нее.
- Я не всегда читаю ее для души, - сказал мистер Датт. - Сбор самой
разной информации - отчасти моя работа.
- Вы еще работаете, мистер Датт?
- Как многие, мисс Ифосс, муж - вечный труженик.
- У вас интересная служба, мистер Датт?
- Интересная? Хм. Полагаю, что да. Больше сказать не могу. Подтверди,
Берил.
- Муж на засекреченной работе. Ему запрещено говорить лишнее. Он не
может пооткровенничать даже с тем, кому мы доверяем нашего ребенка. Дикость,
правда?
- Отнюдь нет. Меня абсолютно не касаются дела мистера Датта.
- Распусти я язык - и меня выставят в два счета, - сказал мистер Датт.
- Вы точно не обижаетесь?
- Конечно нет!
- А некоторые обижаются. Бывали досадные накладки - правда, Берил?
- Не все понимают, каково это - быть на засекреченной работе.
Безответственные люди.
Мистер Датт потянулся к мисс Ифосс с графином хереса. Он наполнил ее
бокал, налил жене и сказал:
- Итак, мисс Ифосс, что вы о нас полагаете? Как вы отнесетесь к тому,
чтобы время от времени смотреть в этой комнате телевизор и прислушиваться к
нашему ребенку?
- Разумеется, вы всегда найдете что закусить, мисс Ифосс, - сказала
миссис Датт.
- И чем запить, - добавил мистер Датт.
- Это совершенно ни к чему. Мне ничто не мешает подкрепиться перед
выходом.
- Ни-ни-ни! И речи об этом не может быть! Моя жена превосходно готовит.
А я гарантирую полные графины.
- Своей бесконечной добротой вы не оставили мне выбора. Если ничто не
помешает, я всегда с радостью освобожу вас на вечер.
Мисс Ифосс допила херес и поднялась. Поднялись и Дат-ты, облучая
улыбками размягченную гостью.
- Итак, - сказал в холле мистер Датт, - что, если вы уделите нам
вторник, мисс Ифосс? Друзья звали на ужин, это недалеко.
- Вторник? Вторник мне подходит. Часам к семи? Мистер Датт протянул ей
руку.
- Премного обяжете. До встречи, мисс Ифосс.

Во вторник дверь открыл мистер Датт. Он провел мисс Ифосс в гостиную.
Жена, объяснил он, еще одевается. Занимая мисс Ифосс, он наполнил ее бокал и
сказал:
- Моя жена, когда я на ней женился, готовилась уйти в монастырь. Как вы
это находите?
- Пока что не нахожу слов, мистер Датт, - сказала мисс Ифосс, удобно
устраиваясь перед обогревателем. - Я поражена.
- Многие поражаются. Я часто задумываюсь, правильно ли я поступил. Из
Берил могла выйти прекрасная монахиня. Вы не находите?
- Я уверена, что в то время вы оба отдавали себе отчет в своих
поступках. И наверное, миссис Датт могла стать прекрасной монахиней.
- Берил выбрала чрезвычайно строгий орден. Это в ее духе, вы не
находите?
- Я почти не знаю миссис Датт. Но если в ее духе сделать такой выбор,
то я охотно этому верю.
- То есть вы видите в ней серьезную личность - да, мисс Ифосс? Вы это
хотите сказать?
- При том, что я совсем недавно ее знаю, - да, пожалуй, серьезная
личность. Хотя вы сами говорили, что она обожает шутку.
- Шутку?
- Вы сами сказали в прошлый раз. По поводу ее обмолвки.
- А! Совершенно верно. Дырявая память. Проклятая работа.
В комнату вошла очень празднично одетая миссис Датт.
- Вот, мисс Ифосс, - сказала она, вручая листок бумаги, - здесь номер
телефона, по которому мы будем доступны. Если Микки подаст голос, звоните
нам. Я сразу приеду.
- Какая же в этом необходимость? Зачем портить себе вечер? Уж
как-нибудь я постараюсь его успокоить.
- Лучше придерживаться нашей тактики. Микки неважно ладит с
незнакомыми. Его комната наверху, но вы к нему не заходите. Если он
спросонья увидит вас, он до смерти перепугается. Он очень нервный ребенок.
Как только услышите что-нибудь, немедля звоните.
- Как вам угодно, миссис Датт. Я хотела как лучше...
- У меня есть опыт, мисс Ифосс, я знаю, как лучше. На кухне я кое-что
приготовила для вас. Все холодное, но, по-моему, вкусно.
- Спасибо.
- Ну все, мы уходим. Вернемся к четверти двенадцатого.
- Желаю вам хорошо провести вечер.
Датты сказали, что постараются исполнить ее пожелание, немного
пошептались в холле и наконец ушли. Мисс Ифосс внимательно огляделась.
Комната как комната. Репродукции Утрилло {Утрилло Морис (1883-1955) -
французский живописец, мастер лирического горного пейзажа.} на однотонных
серых стенах. Желтоватые гардины, желтоватые чехлы на креслах, немного
простой мебели на мягком сером ковре. Тепло, хороший херес, покой. Приятно,
думала мисс Ифосс, приятно сменить обстановку, не получив в придачу
собеседников. Скоро она забрала с кухни свой ужин и опять села к теплу.
Верный обещанию, мистер Датт не забыл оставить бренди. Мисс Ифосс стала
склоняться к мысли, что с Даттами ей положительно повезло.
Она спала, когда они вернулись. К счастью, она услышала их в холле и
успела оправиться от испуга.
- Все благополучно? - спросила миссис Датт.
- Даже не пикнул.
- Тогда я его сразу переодену. Огромное спасибо, мисс Ифосс.
- Вам спасибо. У меня был очень приятный вечер.
- Я вас подвезу, - предложил мистер Датт. - Машина еще не остыла. В
машине мистер Датт сказал:
- Ребенок - это огромное утешение. Сколько радости доставляет нам
Микки. Как он поддерживает Берил. Время еле тянется, когда днями сидишь одна
в четырех стенах.
- Да, дети - это утешение.
- Вы, наверное, думаете, что мы слишком носимся с Микки?
- Что вы! Это лучше, чем другая крайность.
- Понимаете, мы просто благодарные люди.
- Понимаю.
- Нам есть за что благодарить судьбу.
- Себя благодарите.
Пока ехали к дому мисс Ифосс, мистер Датт совершенно расчувствовался.
Мисс Ифосс заподозрила, что он сильно выпивши. Он тепло пожал ей руку и
объявил, что с нетерпением ждет следующей встречи.
- В любое время, - сказала мисс Ифосс, выходя из машины. - Звоните. Я
часто свободна.
С того раза мисс Ифосс отсидела у Даттов много вечеров. К ней
относились все лучше и лучше. Ей оставляли плитки шоколада и рекомендовали
интересные статьи в журналах. Мистер Датт подсказал еще несколько слов, о
которых любопытно справиться в энциклопедии, миссис Датт поделилась
некоторыми кулинарными секретами.
Однажды вечером, перед самым уходом, мисс Ифосс сказала:
- Знаете, по-моему, будет правильно, если я познакомлюсь с Микки. Что,
если я разок зайду днем? Он будет меня знать, и я смогу его успокоить, если
он проснется.
- Но ведь он не просыпается, мисс Ифосс. Хоть раз он проснулся? Вам ни
разу не пришлось звонить нам.
- Это верно. Но мы так хорошо сошлись, что мне и к нему хочется найти
подход.
Польщенные Датты обменялись улыбками и улыбнулись мисс Ифосс. Мистер
Датт сказал:
- Спасибо за добрые слова, мисс Ифосс. Но Микки еще побаивается
посторонних. Немного погодим, если не возражаете.
- Конечно, конечно, мистер Датт.
- Я беспокоюсь, что он нервный ребенок, - сказала миссис Датт. - Мы до
мелочей продумали нашу тактику.
- Мне так неловко, - сказала мисс Ифосс.
- Ничего, ничего! Давайте выпьем по последней, - бодро предложил мистер
Датт.
Но мисс Ифосс не могла отделаться от чувства неловкости: похоже, она
сказала бестактность. И всю следующую неделю она с тревогой думала о Даттах.
Ясно, что они неправильно ведут себя с ребенком, и ясно, что давать им
рекомендации она просто не может. Не такое у нее положение, чтобы снова
поднимать этот вопрос, но одно она знала твердо: ненормально изолировать
ребенка от людей на том основании, что он их боится. Всему этому должны быть
причины, но Датты, похоже, даже не пытались их выявить. Примерно раз в
десять дней она проводила вечер у Даттов и про свое помалкивала. И тут, как
гром среди ясного неба, произошло такое, от чего у мисс Ифосс все
перемешалось в голове.
Она была в гостях у друзей и вела необязательный разговор с пожилым
мужчиной по имени Саммерфилд. Она знала его несколько лет, но всякий раз -
ив этот раз тоже - после взаимных приветствий разговор у них не клеился. А
тут мисс Ифосс решила попытать удачи и после обычной продолжительной паузы
без обиняков спросила:
- Как вы переносите свой возраст, мистер Саммерфилд? Я потому
спрашиваю, что сама встала перед этой проблемой.
- Как переношу? Да вроде бы ничего. После смерти жены живу тихо, но
особо не жалуюсь.
- Что нас одолевает - так это одиночество. Я убеждаюсь, что к нему надо
относиться, как к зубной боли или вроде того, и искать лекарство.
- Это верно. Мне частенько бывает одиноко.
- Так вот: я сижу с малышами. Не думали о таком средстве? Вы не
отмахивайтесь, что это не мужское занятие. Тут главное, чтобы человек был
ответственный.
- Я никогда не задумывался об этом - ни вообще, ни конкретно. Хотя
детей я люблю и всегда любил.
- Я стала заправской няней. Сейчас у меня только Датты, но хожу я к ним
очень часто. И вечер пролетает незаметно. Полюбила телевизор...
- Я знаю Даттов, - сказал мистер Саммерфилд. - Они с Рейберн-роуд?
Такие крохотные поганки?
- Они действительно живут на Рейберн-роуд, и действительно они оба
крохотные, только зря вы обзываете их поганками.
- Да я ничего плохого не имел в виду. Я давно знаю Датта. Ради красного
словца, бывает, скажешь не подумав.
- Мистер Датт - интересный человек. Он занят на ответственной и страшно
секретной работе.
- Датт? Рейберн-роуд, дом двадцать пять? Он бухгалтер-ревизор.
- Вы наверняка заблуждаетесь...
- Я не могу заблуждаться. Мы вместе работали. Он был у нас на
побегушках.
- Тогда... выходит, я заблуждаюсь.
- Меня другое удивляет: вы говорите, что ходите присматривать за их
малышом. По-моему, тут вы тоже заблуждаетесь.
- Ну, в этом-то я абсолютно уверена. Только по этой причине я и узнала
их.
- Тем не менее я удивлен, поскольку у Даттов, мисс Ифосс - ив этом я
абсолютно уверен, - детей нет.
Мисс Ифосс приходилось слышать, что со старостью люди начинают жить в
воображаемом мире. Но не выдумала же она, в самом деле, этих Даттов - ведь и
мистер Саммерфилд подтвердил их существование. Так, может, она ходила к ним
по какому-нибудь другому делу? Может, переступив порог их дома, она
тронулась рассудком и напрочь забыла, ради чего она сюда ходит? Может, ее
использовали совсем в другом качестве? В таком качестве, которого она
стыдилась, и потому придумала, убедив в этом даже самое себя, благовидный
присмотр за малышом? Не стала ли она чем-то вроде прислуги у этих людей,
терялась она в догадках, и теплая уютная комната, херес, шоколад, бренди -
только игра ее воображения?
- К одиннадцати мы вернемся, мисс Ифосс. Вот номер телефона. - Миссис
Датт улыбнулась, и через минуту за ней мягко захлопнулась дверь.
Здесь все настоящее, думала мисс Ифосс. Вот херес. Вот телевизор. На
кухне поднос с моим ужином. Все это настоящее, мистер Саммерфилд просто
выжил из ума. И только после ужина ее надоумило раз и навсегда убедиться в
том, какое у нее положение в доме. Нужно подняться наверх и взглянуть на
дитя. Тихо ходить она умеет, разбудить ребенка не должна.
Первая комната была захламлена чемоданами и картонными коробками. Из
второй доносилось дыхание: она правильно шла. Щелкнув выключателем, она
огляделась. Комнатка была веселая, с карликами на обоях. Стояла
лошадь-качалка, лежала груда разноцветных кубиков. Дальний угол занимала
большая колыбель, очень большая и очень высокая, а в колыбели спал очень
старый человек.
Когда Датты вернулись, мисс Ифосс ничего им не сказала. Ей было жутко,
а почему жутко, она и сама не понимала. Она не чаяла добраться домой. На
следующий день она позвонила племяннице в Девоншир и договорилась немного
погостить у нее.
О Даттах мисс Ифосс никому ничего не сказала. На свежем воздухе она
набралась сил и через пару недель вернулась в Лондон окрепшей физически и
духовно. Она открыткой известила Даттов, что решила не оставаться больше с
малышом. Она не стала объяснять почему, только написала, что, надеется, они
ее поймут. После этого она, как могла, постаралась начисто выбросить Даттов
из головы.
Прошел год или около того, и в серое холодное воскресенье на
бульварчике неподалеку от ее дома мисс Ифосс увидела Даттов. Они сидели на
скамейке, тесно, по-сиротски прижавшись друг к другу. И что-то, а что - она
никогда не сможет объяснить, толкнуло мисс Ифосс подойти к ним.
- Добрый день.
Датты обратили к ней свои строгие, несчастные личики.
- Доброго здоровья, мисс Ифосс, - сказал мистер Датт. - Давно вас не
видно, давно. Как чувствуете себя в такую слякоть?
- Спасибо, хорошо. А вы? Как вы живете-можете, миссис Датт?
Мистер Датт поднялся и отвел мисс Ифосс в сторону.
- Берил совсем раскисла, - сказал он. - Микки умер. С тех пор Берил
сама не своя. Понимаете наше состояние?
- Мне так неловко.
- Я стараюсь развлечь ее, но боюсь, мои старания напрасны. Меня это
тоже сломило. Плохой из меня утешитель.
- Не знаю, что и сказать, мистер Датт. Какое горе.
Мистер Датт взял мисс Ифосс под локоть и вернулся с ней к скамейке.
- Я сказал мисс Ифосс, - сказал он жене. Миссис Датт кивнула.
- Мне так неловко, - повторила мисс Ифосс. Датты не мигая смотрели на
нее печальными молящими глазами. В них было что-то гипнотическое.
- Мне надо идти, - сказала мисс Ифосс. - До свидания.
- Все переумирали, мисс Ифосс, - сказал мистер Датт. - Один за другим.
Мисс Ифосс мешкала уходить. И сказать ей было нечего, разве что снова
просить прощения.
- Опять мы осиротели, - продолжал мистер Датт. - Опять маемся. Мы так
их любим - и вот: не знаем, куда себя деть в воскресенье. Одинокая пара. Не
в человеческих это силах, мисс Ифосс, переносить такие удары.
- Я скажу не к месту, мистер Датт, но человеческих сил хватает на очень
многое. Этого не осознаешь, когда случилась беда, но пройдет время - и вы
сами убедитесь.
- Вы умница, мисс Ифосс, и вы правильно заметили, что в нашем положении
трудно учиться благоразумию. Скольких мы уже потеряли за свою жизнь! Дать -
и потом отнять! Непостижимо господне жестокосердие.
- До свидания, мистер Датт. До свидания, миссис Датт.
Те не ответили, и мисс Ифосс быстро удалилась.
Мисс Ифосс стала чувствовать, что стареет. Она обзавелась палочкой; в
кино у нее уставали глаза; она сократила чтение, ей стало утомительно
поддерживать долгий разговор. Она вполне философски отнеслась к перестройке,
радовалась, что способна на такое отношение. К тому же обнаружились
положительные стороны: все больше приятности доставляло обращение к
прошлому. Она со свежим чувством заново переживала любимые периоды. Жизнь
капризна, и тут отыгрывался свой каприз.
Случай опять свел ее с мистером Даттом. Она полдничала в тихом
старомодном кафе, которое далее в мыслях не стала бы связывать с мистером
Даттом. А он вошел и встал перед ней.
- Доброго здоровья, мисс Ифосс, - сказал он.
- Ба, мистер Датт! Как вы поживаете? Как ваша жена? Мы порядком не
виделись.
Мистер Датт сел. Он заказал себе чай и чуть подался вперед, вглядываясь
в нее. О чем он думает? - гадала мисс Ифосс, у него вид человека, который из
вежливости поддерживает компанию, хотя мысли его далеко. Наглядевшись,
мистер Датт просветлел лицом. Он улыбнулся и заговорил как человек,
собравшийся с мыслями:
- У меня огромная новость, мисс Ифосс. Мы не помним себя от счастья.
Берил ждет ребенка.
Мисс Ифосс поморгала глазами. Намазав гренок джемом, она сказала:
- Какая радость. Какие вы молодцы. Как миссис Датт будет довольна. А
когда... это ожидается?
- Очень скоро. Очень скоро. - Мистер Датт сиял. - Естественно, Берил
потеряла голову от радости. Целыми днями готовится.
- Перед таким событием масса забот.
- Масса! Берил помешалась на вязании. Такое впечатление, что она не
может остановиться.
- Для женщины, мистер Датт, это самое важное событие жизни.
- Часто - и для мужчины, мисс Ифосс.
- Да, конечно.
- Мы опять воспряли духом.
- Я рада за вас. В прошлую встречу вы были такие убитые.
- Вы тогда сказали мудрые слова. Вы не представляете, как вы нас
поддержали.
- Что вы, я совсем не умею утешать.
- Умеете. И Берил это потом признала. Это счастье, что мы вас тогда
встретили.
- Спасибо, мистер Датт.
- В тяжелых обстоятельствах легко растеряться. Вы подсказали нам выход.
Мы всегда будем благодарны вам.
- Вы меня переоцениваете.
- В тяге к ребенку есть особая сила. Заботиться о нем, дарить ему
любовь и ласку - это, я полагаю, умеют все. А то, что в каждом из нас есть
еще росток великодушия, - это понимают немногие.
- Чем старше я становлюсь, мистер Датт, тем больше убеждаюсь, что
человеку очень мало дано понять. Я думаю, что ему вообще ничего не дано
понять. Все прекрасное сложно и таинственно. Пусть оно таким и остается.
- Вы совершенно правы! Я то же самое говорю Берил. С удовольствием
доведу до ее сведения, что вы разделяете мою мысль.
- У меня это не мысль, скорее - чувство.
- А кто нас убедит, что это разные вещи?
- Пожалуй.
- Мисс Ифосс, окажите мне услугу.
- Какую?
- Сущая безделица, но мне будет приятно. Можно я заплачу за ваш чай? И
Берил будет приятно. Мисс Ифосс рассмеялась:
- Конечно, можно, мистер Датт.
И, выговорив эти простые слова, мисс Ифосс вдруг совершенно отчетливо
поняла, что ей надлежит сделать.
Мисс Ифосс стала распродавать вещи. Она продавала их в разные руки,
оставляя себе кое-что на подарки. Это заняло много времени, за всем надо
было проследить. Она составляла длинные подробные списки, без которых голова
ее уже не справлялась. Было грустно, когда сроднившаяся вещь уходила из
дома, но умом она понимала: абсурдно чувствовать привязанность к вещам.
Пусть к ним теперь привязываются другие; в конечном счете, и эти новые
привязанности окажутся такими же ненадежными, как у нее.
Пусто и безрадостно стало в квартире. Остались только вещи,
принадлежавшие домовладельцу. Она написала ему, что расторгает аренду.
Датты смотрели телевизор, когда прибыла мисс Ифосс.
Мистер Датт убрал звук и пошел открыть дверь. Он улыбнулся и молча
провел ее в гостиную.
- Добро пожаловать, мисс Ифосс, - сказала миссис Датт. - Мы вас ждем. В
руках у мисс Ифосс был маленький чемодан.
- Когда вы ожидаете ребенка, миссис Датт? - сказала она. - Надеюсь, я
пришла вовремя?
- Точнее не бывает, мисс Ифосс, - сказал мистер Датт. - Берил ждет
сегодня ночью.
На экране беззвучно и тревожно мелькало изображение. Одетый пиратом
человек поглаживал головку попугая.
Мисс Ифосс не стала садиться.
- Я немного устала, - сказала она. - Что, если я сразу поднимусь
наверх?
- Конечно, мисс Ифосс, - улыбнулась ей миссис Датт. - Конечно, дорогая.
Дорогу вы знаете, правда?
- Да, - сказала мисс Ифосс, - дорогу я знаю.


^TОтель "Ленивый месяц"^U

Перевод А. Медниковой

Миссис Данкерс поднесла к губам сигарету с розовым фильтром и прикурила
от зажигалки на приборной доске. Огонек высветил на миг ее красивое
удлиненное лицо с такими твердыми и острыми чертами, что они невольно
наводили на мысль о резце скульптора. В темноте кабины она выпустила из
ноздрей два столбика дыма и удовлетворенно вздохнула. Автомобиль тихо стоял
на травянистой обочине шоссе в двухстах милях к северу от Лондона и только
мягко сотрясался под порывами ветра. Перекрывая монотонный шум дождя, из
радиоприемника спокойно и бесстрастно лилась популярная в тридцатые годы
мелодия. До полуночи оставалось две минуты.
- Ну?
Дверца автомобиля хлопнула, и Данкерс уселся рядом с ней. Запахло
сыростью; капли дождя потекли на ее теплые колени.
- Ну? - еще раз спросила миссис Данкерс.
Он завел мотор. Машина выползла на узкое шоссе, "дворники" отчаянно
боролись с ливнем, в мощном свете фар неожиданно близко вставала мокрая
листва. Данкерс протер рукой ветровое стекло.
- Порядок, - промурлыкал он.
Машина ехала медленно, и гудение мотора терялось в шуме ветра, дождя,
приглушенной музыки и постукивающих "дворников".
- Порядок? - переспросила миссис Данкерс. - Значит, дом - тот самый?
Он крутил баранку, следуя изгибам узкой дороги. Мелькнувшие в свете фар
столбы и ворота резко высветились и остались позади - машина свернула на
аллею парка.
- Да, - ответил он тихо, - тот самый.
Неожиданный трезвон в парадную дверь дома разбудил застывшего на
кровати старика, и он нахмурился. Сначала он подумал, что это ветер, но
услышал еще один резкий и властный звонок. Старик Кронин, единственный слуга
в доме, поднялся с постели, натянул поверх пижамы пальто и кряхтя спустился
вниз.
Данкерсы увидели, что в холле зажегся свет, услышали шаги Кронина и
стук отодвигаемого засова. Муж выбросил окурок и подготовил нужную мину.
Жена ежилась под дождем.
- Поздно уже, - проворчал старик в пижаме, когда путники рассказали
ему, в чем дело. - Придется разбудить Марстонов, сэр. Сам я не могу решить.
- Холодно, дождь идет, - замурлыкал Данкерс, улыбаясь старику сквозь
пышные усы. - В такую ночь и собаку на улицу не выгонишь. Войдите в наше
положение.
- Не стоять же на пороге, - добавила миссис Данкерс. - Пустите хотя бы
в дом. Они вошли, и Кронин провел их в просторную гостиную.
- Подождите, пожалуйста, - попросил он, - камин еще не погас.
Погрейтесь, а я пойду спрошу Марстонов.
Данкерсы молчали. Они стояли там, где остановились, и рассматривали
комнату. Чувствовалось, что они враждовали со всем миром и даже друг с
другом.
- Я сэр Джайлс Марстон, - сказал еще один старик. - У вас дорожные
неприятности?
- Машина нас подвела. Из-за погоды, думаю. Мы ее бросили у ворот. Сэр
Джайлс, приютите нас. Наша фамилия - Данкерс. Это моя супруга.
И Данкерс повел рукой с таким видом, что со стороны могло показаться,
будто он тут хозяин, а не сэр Джайлс.
- Нам ничего особенного не нужно, - сказала миссис Данкерс. - Была бы
крыша над головой.
- Может, у вас есть какая-нибудь сторожка, - рискнул вставить Данкерс,
явно переигрывая. Он засмеялся. - Что угодно, лишь бы вздремнуть
часок-другой.
- Я бы предпочла кресло, - резко вмешалась жена. - Кресло и плед меня
бы устроили.
- У нас, конечно, найдется кое-что получше. Кронин, приготовьте две
постели и разожгите для гостей камин в спальне.
Сэр Джайлс Марстон вышел на середину комнаты, и тогда, на свету,
Данкерсы увидели, какой он маленький, сгорбленный, а лицо такое, будто кожу
на нем очень долго растягивали, а потом разом отпустили - все в морщинах,