Страница:
Крутиль-Вертель никуда не уходит, остальные, на нее глядя, тоже совесть потеряли. Совсем народ осатанел! Как перед концом света! Контролера нашего Эдика прямо на посту обокрали! Утащили пакет с помидорами и кошелек с двумя рублями.
Ну, и мы, чтоб не отстать, тоже активизировались. А уж те, кто при материальных ценностях, так тащить стали, что даже в столовой мясо кончилось, а в спецбуфете одна перловка осталась!
И наступили новые времена.
Горько!
Юра хмуро вздохнул, повел взглядом по стенам и ничего не ответил. А меня дальше понесло:
– Я не фарисей и не секретарь по идеологии! Просто я порядок люблю! И соответствие слов и поступков. У нас и так все валится, а тут еще ты чужих невест хапаешь!
Если уж ты такой прогрессивный и считаешь, что трахаться с чужими невестами – это нормально, так и скажи: библейские заповеди – туфта, христианство устарело и Церковь ничему путному научить не может! И все эти моральные нормы, включая моральный кодекс строителя коммунизма – ущемление свободы личности!
– Не понимаешь! – Юра вяло махнул рукой и, выпустив сигаретный дым, ссутулился как пожилой сатана, умотавшись от трудов адских. – Я из-за неё в свое время вечер поэзии Маяковского организовал у нас в институте. Полно народа было. Людям понравилось. Уйма хлопот, куча препятствий. Только ради нее старался.
Ей со мной интересно было… – вздохнул. – А что Алик! Он, кстати, сам нас и познакомил.
Вот уж не ожидал!
Оказывается, Наташа работает за тем же забором, где голова на бороде. Все они там работают. Юра втерся в доверие к Алику. Выпивали как-то в одной компании, разговорились о том, о сем, о евреях, как принято, и вдруг, как бы в продолжение национальной темы Юра и говорит:
– А у меня жена осетинка.
– Да-а! – обрадовался Алик. – А у меня начальник осетин!
– Удивляюсь, как мы с тобой раньше не познакомились!
Получилось, что Юра с Аликом друзья и чуть ли ни родственники по осетинской линии. Наивный Алик, не предполагая опасности, сам же и познакомил его с Наташей, которая к тому же лет на 10 моложе Юры. Всего этого Алику показалось достаточно, чтобы не опасаться. Хороший был парень, неиспорченый.
Чем там они занимаются за этим забором?! Кто пьянствует, кто в антисоветчину ударился, кто в религию, кто в любовь. А за реактором кто следит?! Мы же так все в воздух взлетим к чертовой матери! Куда их начальники смотрят? Должен же порядок быть хоть где-нибудь! И так все валится, а мы еще и помогает! Опасно же! Я, правда, в этом деле ничего не понимаю, но волнуюсь.
– Леш, – говорю, – вы хоть там за реактором присматриваете? Не взорвется он?
– Какой? – засмеялся Леша. – Он у нас не один.
– Ничего себе! А сколько?
– Не волнуйся, – успокоил. – Все под контролем!
– Ну а если вдруг случится чего?
– Ничего не случится. Реактор не может взорваться.
– Почему?
– Он так устроен. Автоматическая система защиты исключает все нештатные ситуации. Малейшее отклонение – сразу все отключается.
– Ну а вдруг?!
– Этого не может быть, потому что не может быть никогда. – твердо сказал Леша.
– Ну тогда ладно.
Леше верить можно. Это его специальность и работа – следить за безопасностью действующих реакторов. И он следит – и в Москве, и по всему Союзу – путешествует и присматривает. Я ему в этом плане доверяю больше, чем Юре. А в лаборатории, где Юра работает, к технике безопасности относятся наплевательски. Сам рассказывал – «карандаши» у всех зашкаливают – нельзя работать! – а они стакан спирта вмажут и вперед! Как у нас на заводе!
Make Love not War
Ледяной ветер ГУЛАГа
Ну, и мы, чтоб не отстать, тоже активизировались. А уж те, кто при материальных ценностях, так тащить стали, что даже в столовой мясо кончилось, а в спецбуфете одна перловка осталась!
И наступили новые времена.
Горько!
Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев провозгласил перестройку, ускорение и еще чего-то, чтобы нам всем получше стало. Мы тогда на него очень надеялись и радостно все приветствовали. Наконец-то, думали, Партия за ум взялась.
Но его сразу сильно занесло – на вино набросился. К чему бы это, недоумевали, и надолго ли! Что с человеком стряслось? Нормальный же был! Может заколдовали, или ЦРУ чем облучило?! И хорошо бы пить – какой же русский не любит – так нет, бороться!
Женщинам, у которых мужья сильно пили и детишки уже начали баловаться, такая линия Партии очень понравилась. Думали, вот, мол, Михаил Сергеевич победит вино, их мужья бросят пить, а детишки баловаться, и жизнь в семьях и в стране сразу наладится. Святая простота! Как можно при такой жизни да еще и без вина остаться?! И вообще, как можно без вина, когда «Руси есть веселие пити»?! Без году неделя – наплевал на вековые традиции! Георгий Победоносец, понимаешь!
Умные люди головами качали, что-то будет, говорили тревожно. С вином нельзя бороться – не те времена! Силен Змей Зеленый, нельзя его победить – надо искать консенсус!
Многие чувствовали: творится неладное – нельзя так на вино набрасываться, ни в том, ни в другом смысле – ненормально это! Пора кончать эксперименты над народом! Но страна богата талантами и всегда найдутся «доброжелатели», готовые подвести теоретическую базу под любое антинародное дело. Нашлись, обосновали, вышел Указ и началась борьба. Людям объяснили так – победим вино и все появится, даже мясо. Жить сразу станет лучше и веселей.
Как бы не так!
У Зеленого Змея оказалась масса явных и тайных сторонников. Рабочий класс возмутился, особенно в очередях: «Ему там что, делать больше нечего?!» Интеллигенция стала заступаться за виноградники. Женщины, которые сначала обрадовались, скоро за головы схватились – мужики вместе с детишками вместо водки и портвейна их шампуни с лосьонами выпили, и принялись за жидкость для чистки окон и лак для ногтей. С прилавков стало пропадать вообще все. А мясо так и не появилось.
Но, как ни странно, жизнь продолжалась.
Наташа с Аликом наконец разобрались и пригласили Юру на свадьбу. А поскольку он человек женатый, то непременно и обязательно вместе с женой.
Комсомольскую свадьбу наперекор линии ЦК КПСС и как личный вызов минеральному секретарю устроили в старых традициях. Преодолев мыслимые и немыслимые барьеры, комсомольцы эти обеспечили себя спиртом так, чтобы уже не бояться, а вдруг водки не хватит. Тосты были свадебные и политические. Чаще всего звучал призыв: «В соответствии с основополагающей линией Партии и как призывает наш вождь Лимонадный Джо, добьем Зеленого Змея в его же логове!».
Цинизм, конечно. Но что с них возьмешь – молодежь!
Все свадьбы на Руси одинаковы – шумные, бестолковые и какие-то растрепанные.
– Горько! Горько!! Горько!!! – крепчали голоса.
Будто специально, чтобы этих поцелуев молодым хватило на всю оставшуюся жизнь, и после свадьбы им бы уже и в голову не пришло целоваться.
С красными и опухшими как у вурдалаков губами молодые бежали из-за стола, и пить стало можно просто так, разбившись на мелкие группы взаимоуважаемых людей и под разные тосты.
Потом музыка загремела, танцы начались, мельтешение, дым коромыслом – свадьба! Всё смешалось в доме Обнорских – это фамилия Алика – и вконец утратило реалистические черты. Раз так, мол, Партия – ни водки, ни мяса – то и хрен с тобой. Назло свадьбу сыграем, а там хоть потоп!
Из маленькой комнаты – думали, она вообще закрыта – появились свидетели, не вполне застегнутые и слегка помятые. Им тоже кто-то заорал: «Горько!» Другие подхватили. И они стали целоваться. Веселились до упада. Устали, проголодались, начали снова рассаживаться за столом.
Жених вернулся на свое почетное место и сидел в одиночестве. Юра давно ушел курить. Голос его слышался среди спорщиков на кухне. Юля, оставшись одна, чувствовала себя не в своей тарелке среди молодежной алковакханалии. Решив закругляться, пошла искать мужа. В прихожей его не было. На кухне тоже. Последние спорщики, загасив сигареты, возвращались к столу. На всякий случай заглянула в маленькую комнату – пусто. Заволновалась – дети одни, как они там, не голодные ли? А здесь муж пропал! Где его носит?! Юры в квартире не было. Выглянула на лестничную площадку – никого. Странно. Еще раз осмотрела квартиру и в недоумении снова вышла на площадку. Подозрительные звуки заставили ее подняться этажем выше.
Забыв обо всем на свете невеста – фата на боку – целовалась с её собственным мужем! На секунду она застыла в изумлении. Те её даже и не заметили. Ну это уж слишком! Подлетев к этой парочке, она, не раздумывая влепила им общую пощечину, растащила в разные стороны – в таких случаях сам Бог силы дает – и снова по мордасам, сначала своему неблаговерному, а заодно и невесте – за все сразу. Уже не вполне осознавая, что делает, подгоняемая лишь инстинктом сохранения семьи – она их обоих краснощеких, подталкивая в спины, приконвоировала к свадебному столу.
– А вот и мы! – громко объявила. – Невеста соскучилась по жениху, а Юра – по своим дочкам!
После этого она, хрупкая женщина, не смеющая в других случаях перечить супругу, схватила оного за шиворот и повела домой.
Но его сразу сильно занесло – на вино набросился. К чему бы это, недоумевали, и надолго ли! Что с человеком стряслось? Нормальный же был! Может заколдовали, или ЦРУ чем облучило?! И хорошо бы пить – какой же русский не любит – так нет, бороться!
Женщинам, у которых мужья сильно пили и детишки уже начали баловаться, такая линия Партии очень понравилась. Думали, вот, мол, Михаил Сергеевич победит вино, их мужья бросят пить, а детишки баловаться, и жизнь в семьях и в стране сразу наладится. Святая простота! Как можно при такой жизни да еще и без вина остаться?! И вообще, как можно без вина, когда «Руси есть веселие пити»?! Без году неделя – наплевал на вековые традиции! Георгий Победоносец, понимаешь!
Умные люди головами качали, что-то будет, говорили тревожно. С вином нельзя бороться – не те времена! Силен Змей Зеленый, нельзя его победить – надо искать консенсус!
Многие чувствовали: творится неладное – нельзя так на вино набрасываться, ни в том, ни в другом смысле – ненормально это! Пора кончать эксперименты над народом! Но страна богата талантами и всегда найдутся «доброжелатели», готовые подвести теоретическую базу под любое антинародное дело. Нашлись, обосновали, вышел Указ и началась борьба. Людям объяснили так – победим вино и все появится, даже мясо. Жить сразу станет лучше и веселей.
Как бы не так!
У Зеленого Змея оказалась масса явных и тайных сторонников. Рабочий класс возмутился, особенно в очередях: «Ему там что, делать больше нечего?!» Интеллигенция стала заступаться за виноградники. Женщины, которые сначала обрадовались, скоро за головы схватились – мужики вместе с детишками вместо водки и портвейна их шампуни с лосьонами выпили, и принялись за жидкость для чистки окон и лак для ногтей. С прилавков стало пропадать вообще все. А мясо так и не появилось.
Но, как ни странно, жизнь продолжалась.
Наташа с Аликом наконец разобрались и пригласили Юру на свадьбу. А поскольку он человек женатый, то непременно и обязательно вместе с женой.
Комсомольскую свадьбу наперекор линии ЦК КПСС и как личный вызов минеральному секретарю устроили в старых традициях. Преодолев мыслимые и немыслимые барьеры, комсомольцы эти обеспечили себя спиртом так, чтобы уже не бояться, а вдруг водки не хватит. Тосты были свадебные и политические. Чаще всего звучал призыв: «В соответствии с основополагающей линией Партии и как призывает наш вождь Лимонадный Джо, добьем Зеленого Змея в его же логове!».
Цинизм, конечно. Но что с них возьмешь – молодежь!
Все свадьбы на Руси одинаковы – шумные, бестолковые и какие-то растрепанные.
– Горько! Горько!! Горько!!! – крепчали голоса.
Будто специально, чтобы этих поцелуев молодым хватило на всю оставшуюся жизнь, и после свадьбы им бы уже и в голову не пришло целоваться.
С красными и опухшими как у вурдалаков губами молодые бежали из-за стола, и пить стало можно просто так, разбившись на мелкие группы взаимоуважаемых людей и под разные тосты.
Потом музыка загремела, танцы начались, мельтешение, дым коромыслом – свадьба! Всё смешалось в доме Обнорских – это фамилия Алика – и вконец утратило реалистические черты. Раз так, мол, Партия – ни водки, ни мяса – то и хрен с тобой. Назло свадьбу сыграем, а там хоть потоп!
Из маленькой комнаты – думали, она вообще закрыта – появились свидетели, не вполне застегнутые и слегка помятые. Им тоже кто-то заорал: «Горько!» Другие подхватили. И они стали целоваться. Веселились до упада. Устали, проголодались, начали снова рассаживаться за столом.
Жених вернулся на свое почетное место и сидел в одиночестве. Юра давно ушел курить. Голос его слышался среди спорщиков на кухне. Юля, оставшись одна, чувствовала себя не в своей тарелке среди молодежной алковакханалии. Решив закругляться, пошла искать мужа. В прихожей его не было. На кухне тоже. Последние спорщики, загасив сигареты, возвращались к столу. На всякий случай заглянула в маленькую комнату – пусто. Заволновалась – дети одни, как они там, не голодные ли? А здесь муж пропал! Где его носит?! Юры в квартире не было. Выглянула на лестничную площадку – никого. Странно. Еще раз осмотрела квартиру и в недоумении снова вышла на площадку. Подозрительные звуки заставили ее подняться этажем выше.
Забыв обо всем на свете невеста – фата на боку – целовалась с её собственным мужем! На секунду она застыла в изумлении. Те её даже и не заметили. Ну это уж слишком! Подлетев к этой парочке, она, не раздумывая влепила им общую пощечину, растащила в разные стороны – в таких случаях сам Бог силы дает – и снова по мордасам, сначала своему неблаговерному, а заодно и невесте – за все сразу. Уже не вполне осознавая, что делает, подгоняемая лишь инстинктом сохранения семьи – она их обоих краснощеких, подталкивая в спины, приконвоировала к свадебному столу.
– А вот и мы! – громко объявила. – Невеста соскучилась по жениху, а Юра – по своим дочкам!
После этого она, хрупкая женщина, не смеющая в других случаях перечить супругу, схватила оного за шиворот и повела домой.
* * *
– Свинья ты все-таки! – сказал я Юре. – А еще верующим прикидываешься! Хорошие ребята, неиспорченные, решили пожениться, а тут ты хрен с горы – трахнул девушку, испортил, быть может, им всю дальнейшую жизнь! Кто тебя за конец тянул? Чему религия учит?! В Библии как написано? Не пожелай, блин! А ты не только пожелал, ты…Юра хмуро вздохнул, повел взглядом по стенам и ничего не ответил. А меня дальше понесло:
– Я не фарисей и не секретарь по идеологии! Просто я порядок люблю! И соответствие слов и поступков. У нас и так все валится, а тут еще ты чужих невест хапаешь!
Если уж ты такой прогрессивный и считаешь, что трахаться с чужими невестами – это нормально, так и скажи: библейские заповеди – туфта, христианство устарело и Церковь ничему путному научить не может! И все эти моральные нормы, включая моральный кодекс строителя коммунизма – ущемление свободы личности!
– Не понимаешь! – Юра вяло махнул рукой и, выпустив сигаретный дым, ссутулился как пожилой сатана, умотавшись от трудов адских. – Я из-за неё в свое время вечер поэзии Маяковского организовал у нас в институте. Полно народа было. Людям понравилось. Уйма хлопот, куча препятствий. Только ради нее старался.
Ей со мной интересно было… – вздохнул. – А что Алик! Он, кстати, сам нас и познакомил.
Вот уж не ожидал!
Оказывается, Наташа работает за тем же забором, где голова на бороде. Все они там работают. Юра втерся в доверие к Алику. Выпивали как-то в одной компании, разговорились о том, о сем, о евреях, как принято, и вдруг, как бы в продолжение национальной темы Юра и говорит:
– А у меня жена осетинка.
– Да-а! – обрадовался Алик. – А у меня начальник осетин!
– Удивляюсь, как мы с тобой раньше не познакомились!
Получилось, что Юра с Аликом друзья и чуть ли ни родственники по осетинской линии. Наивный Алик, не предполагая опасности, сам же и познакомил его с Наташей, которая к тому же лет на 10 моложе Юры. Всего этого Алику показалось достаточно, чтобы не опасаться. Хороший был парень, неиспорченый.
Чем там они занимаются за этим забором?! Кто пьянствует, кто в антисоветчину ударился, кто в религию, кто в любовь. А за реактором кто следит?! Мы же так все в воздух взлетим к чертовой матери! Куда их начальники смотрят? Должен же порядок быть хоть где-нибудь! И так все валится, а мы еще и помогает! Опасно же! Я, правда, в этом деле ничего не понимаю, но волнуюсь.
– Леш, – говорю, – вы хоть там за реактором присматриваете? Не взорвется он?
– Какой? – засмеялся Леша. – Он у нас не один.
– Ничего себе! А сколько?
– Не волнуйся, – успокоил. – Все под контролем!
– Ну а если вдруг случится чего?
– Ничего не случится. Реактор не может взорваться.
– Почему?
– Он так устроен. Автоматическая система защиты исключает все нештатные ситуации. Малейшее отклонение – сразу все отключается.
– Ну а вдруг?!
– Этого не может быть, потому что не может быть никогда. – твердо сказал Леша.
– Ну тогда ладно.
Леше верить можно. Это его специальность и работа – следить за безопасностью действующих реакторов. И он следит – и в Москве, и по всему Союзу – путешествует и присматривает. Я ему в этом плане доверяю больше, чем Юре. А в лаборатории, где Юра работает, к технике безопасности относятся наплевательски. Сам рассказывал – «карандаши» у всех зашкаливают – нельзя работать! – а они стакан спирта вмажут и вперед! Как у нас на заводе!
Make Love not War
Никита Сергеевич Хрущев обещал нам к 1980 году коммунизм, но его быстренько убрали, чтобы не болтал глупостей, не носился со своей кукурузой и не называл художников «пидарасами». Тем не менее указанный срок подошел и Политбюро, а с ним и вся Партия оказались в неловком положении. Пусть он и волюнтарист, и уже раскритикован, но не расстрелян же как враг и шпион, и обещал от имени всей Партии. А Партия – это ум, честь и совесть нашей эпохи. К тому же всегда найдутся идиоты, которым покажется, что коммунизм потому и не наступил, что Хрущева убрали, а это уже дело политическое. Как быть?
Посоветовались они там и решили вместо коммунизма олимпиаду устроить. Тоже неплохо. Но снова облом. Половина спортсменов не приехала, потому что наших ребят с автоматами и военной техникой занесло в Афганистан, а это никому не понравилось.
Но Партия, если уж поставит перед собой цель, преследует ее до полного изнеможения.
Коммунизм не наступил, Олимпиада через пень колоду, из Афганистана груз 200, а у нас фестиваль! Так и прозвучало с высокой трибуны: «Наш великий советский народ заслужил этот праздник!» Коммунизм не заслужили, мясо не заслужили, а праздник – пожалуйста!
Объявили, что на его охрану только от нашего министерства потребуется 50 человек! Сколько ж народа охраняло этот праздник молодежи! Всем выдали симпатичные куртки с трехцветным плечом. Главный кэгэбэшник министерства сам провел с нами беседу. Сказал, что мы должны смотреть в оба. Ситуация очень сложная. Быть может все, что угодно: диверсии, провокации, вербовка… Мы так же должны стараться не допускать контактов советских людей с иностранцами. Агенты спецслужб действуют изощренно и с большой фантазией. Не успеешь понять, а уже попал в сети какой-нибудь разведки! Разврат будет большой, предупредил. Если иностранцы между собой, то пусть. А если они – наших, или наши – их, – это уже дело политическое. Ну и, разумеется, самим не допускать никаких контактов с иностранцами, в том числе и с представителями соцстран. Мы это будем контролировать, предупредил. Но присматривать, оказывается, нам надлежало, не только за иностранцами. Среди участников фестиваля и с нашей стороны есть много «не наших людей».
«„Машина времени“ будет принимать участие, еще там кто-то, – сказал, недоуменно пожав плечами. – Да, представьте себе! Разрешили им! Вобщем мероприятие обещает быть очень сложным», – добавил неодобрительно с ускользающей улыбкой.
Я слушал внимательно и был горд, что Партия мне доверяет такую важную миссию. А с другой стороны, если повезет, можно будет «Машину» послушать.
Сначала нас отправили охранять сад «Эрмитаж». Хорошее место. Тихое, спокойное. Зелени много. Отряд разбили на отделения человек по десять и каждому выделили свой участок. Стоим, никто нас не вербует, не провоцирует. Наше второе отделение на турникете – пускаем только по пропускам и билетам. Вечером в летнем театре спектакль. Народ стал подтягиваться. Смотрим – ба! – Женечка Симонова идет и прямо к нашему турникету! Третье отделение – они рядом службу несли – тоже подтянулись. Нет уж, ребята, валите отсюда, это наш пост! Мы сами будем ее останавливать и документы проверять! Оттеснили мы их. Женечку остановили.
– Ваши документы, пожалуйста!
Женечка достала из сумочки красное удостоверение. Нас там человек семь, долго проверяли, тщательно – все правильно – Евгения Симонова актриса театра Маяковского.
– Хороший ли спектакль? – интересуемся.
– А вы приходите – увидите, – приглашает.
– Непременно, – обещаем. – А какие у вас творческие планы?
А она на часы смотрит смущенно – пора, мол.
– Мы вас проводим. – тут же спохватились мы. – А то мало ли чего. Возможны всяческие антисоветские вылазки. Вражеские разведки, знаете, не дремлют! Здесь под каждым кустом шпион может оказаться!
Провожаем мы Женечку, а тут эти козлы из третьего отделения – наша, мол, территория! Валите к своему турникету! Сами будем провожать! Нет уж, ребята! Пошли все вместе: половина нашего отделения, чтобы пост не оголять и половина их. И все бы хорошо, но они на нас нажаловались – второй взвод пост свой бросил, провожали Женечку Симонову по нашей территории с наглыми мордами! А пятое отделение настучало, что мы с Артемом еще и на спектакль проникали втихаря. Да, проникали, да провожали, оправдывались мы после, но пост охранялся надежно – это святое! Мы по очереди на спектакль ходили – не могли же мы отказать нашей любимой актрисе Евгении Симоновой – она сама нас пригласила. Сергей наш главнокомандующий сказал, что к обязанностям, на нас возложенным, надо относиться серьезнее, хотя бы потому, что вон из того невзрачного здания за нами самими ведется наблюдение. И потом все будет доложено начальству, а оно сделает выводы.
Я когда по лабиринтам министерским ходил, тысячу раз видел этого Афанасьева. Длинный такой, сутуловатый, лысоватый, шнырь туда, шнырь обратно. И все незаметно старается, наверно, от скромности. Чем, думаю, он занимается, непонятно? Полковника КГБ Трусова мы все знали прекрасно, хоть у него на двери и висела табличка – советник, мол. Я и считал, что одного на министерство хватит. Нет, оказывается, их у нас целый штат. Наверно, хорошая работа. Жаль меня туда не возьмут.
Вечером всех собрали и проинструктировали – будет очень ответственное мероприятие – гала-концерт английской рок-группы. Предельная осторожность и внимание. Часть отряда, как и положено, несет охрану в обычном порядке, а часть получит контрамарки и будет на этом гала-концерте в качестве зрителей.
Назавтра в полдень раздали контрамарки – вот и польза от служебного положения. Английских рок-групп живьем мы еще не видели. Интересно! Но на собрании доходчиво объяснили, что на концерт нас отправляют не отдыхать и не музыку слушать! Это работа! Нам поручено и на нас возложено очень много чего! И главное – обеспечить порядок во что бы то ни стало! Ответственность огромная! Выступать-то будут не болгары какие-нибудь, которых мы тогда братьями считали, и даже не чехи или поляки. Даже не французы! Англичане!! А эти спят и видят как бы наш строй качнуть! Кроме музыкантов будет, естественно и большая часть английской делегации, а среди них, естественно, представители разведки и просто антисоветчики.
– Так что предупреждаю – бдеть и бдеть! – строго объявил наш главнокомандующий Сережа. – Случиться может все! И мы должны быть готовы ко всему! Отмечать каждую мелочь и тут же докладывать командиру отделения, он – мне, ну а я соответственно…
Мы солидно нахмурились.
– Ясно, – кивнули, отягощенные грузом ответственности.
– Через два часа дежурство закончится, поезжайте домой и переоденьтесь! Чтоб в форме никого не было!
Перед концертом мы заняли свои места по периметру зала и вдоль прохода, чтобы при случае блокировать любую антисоветчину. Кто не успел переодеться, куртку заметную снял, и будто рядовой зритель, но все равно с очень серьезным лицом.
Занавес разъехался в стороны и концерт начался.
Бог ты мой! Как же почернела добрая старая Англия! Из семи оркестрантов только двое белые, остальные негры. А нас учили, что англичане все белые. Что там у них творится?!
Как же громко они заиграли! И чем дальше, тем громче. Гости англичане повскакали вдруг со своих мест и давай плясать в проходе и перед сценой. У нас так не принято! Что вы делаете, ребята, вы в советской стране! Мы задергались. Реагировать или пусть? И как реагировать?! Дергаемся не знаем, что делать. Сережа главнокомандующий тоже дергается – тоже не знает! Все как на иголках. И никто не знает, что делать. Но листовок не бросают, антисоветских лозунгов не выкрикивают, плакатов никто не разворачивает, агитации не ведет и в свою разведку не вербует. Тем не менее ситуация непредсказуемая, нервы на пределе, а танцующих все больше. Три англичанки рядом со мной пляшут. Симпатичные девчата! Блондинки. А одна, вообще – до того хорошенькая – так бы и сграбастал! Но нам в контакт даже с соцстранами вступать запрещено, невзирая на внешность, а уж с капиталистами!..
Симпатичная эта девчушка из жутко капиталистической Англии вдруг цап-царап меня за руку:
– Сome on!
И не отпускает. Что делать? Не могу же сказать, что я боец невидимого фронта, что я сюда на случай их антисоветской вылазки посажен, чтоб эту вылазку вовремя пресечь! Мне бдеть по штату положено, за вами присматривать, хоть курточка моя и свернута так, что трехцветного плеча не видать, на службе я!
– Соme on! – и тащит.
– I’m sorry! Headache.
– Come on, lazy-bones! – смеется и тащит.
Чувствую, атмосфера электризуется, а сделать с собой ничего не могу – очень уж хороша девочка! Мой тип, в смысле, мне именно такие нравятся – не могу им сопротивляться – сразу руки вверх и сдаваться иду. Но ведь опасно! Неожиданно вспомнил Тараса Бульбу. Все-таки не прав он был в отношении своего сына Андрея! А девчонка не отпускает мою руку! Не похожа она на шпионку, даже начинающую! И она меня танцевать тащит, а не Родину предавать. Плюнул на все инструкции, контроль и последствия. И понеслась душа в рай. Вчетвером мы плясали с ее подружками, и вдвоем с этой симпатягой. Ничего она меня не агитировала и секретов не выведывала. Да и не могла – ни слова по-русски не знает. Простая английская девушка. Студентка. Через два года сама будет учить детей великому и могучему английскому языку. Зовут Машенька, в смысле, Mary. Наплевал я на свои обязанности и даже проводил ее до автобуса.
А утром, как обычно, собрались перед окнами невзрачного здания. Сережа генерал, не глядя, обошел меня как зачумленного и отправился на доклад и за инструкциями.
– Куда вчера пропал? – Артем спросил.
– Да так, – говорю. – Голова что-то заболела. Пораньше смылся.
– Этот, – Миша взводный кивнул на окна, откуда нас контролируют, – сказал разборка будет. И руководству сообщат.
– А что такое?
– Вам, сказал, контрамарки дали, чтоб вы за порядком следили, а вы!?
– А что мы?!
– А то! Забыл, как притопывал?
– Ну и что! А ты им хлопал больше всех!
– Я-то хлопал, а кто-то еще и браво кричал!
– Ну, я кричал, ну и что?! – Артем завелся. – А Сашка твой дружок через проход сидел, все подпрыгивал на стуле и ногой вот так делал!
– Я-то ногой, – осторожно сказал Сашка, – а кто-то вообще… – и посмотрел на меня.
И все замолчали и посмотрели на меня.
А мне и сказать нечего. Ну занесло! Ну что теперь?! Очень уж девчонка хорошая! Но я ей ни слова о военном потенциале СССР! Где какие ракеты спрятаны и на кого они нацелены, где какие подлодки плывут и куда – ничего не сказал! Потому что и сам не знаю! Но она и не спрашивала. Ничего не подписывал – но она и не предлагала. Честное слово! Если мне не поверят – она может подтвердить!
Снова неприятности на мою голову!
Но пронесло пока, сумел я, мне кажется, им доказать, что Машенька не шпионка. Постращали для порядка, пригрозили. Это правильно. Это меня дисциплинирует. Спасибо! Так мне и надо, а то заносит!
Потом нас перебросили в парк Горького на усиление. Там гораздо сложней оказалось. Много мероприятий сразу проходило. Мы редкой цепью растянулись сбоку у открытой эстрады, где начался концерт. Сначала все шло нормально. А потом никто еще ничего не понял, а чувствуем: происходит что-то нештатное. Прямо на нас, словно конница Буденного, несется толпа девчат. Кто с цветами, кто с шарами, кто с флажками, кто просто сгорящими глазами. Девчата наши, но лица какие-то полубезумные. Даже не советские какие-то. Понимать было некогда, а реагировать требовалось немедленно. Мы тут же организовали цепь, покрепче взявшись за руки. Девушки, девушки, вы куда!?
А не тут-то было. Эти сумасшедшие налетели с такой силой, что вмиг разметали нашу цепь. В сумятице тел, пыли, столкновений, ударов, меня одна зараза царапнула, ситуация прояснилась – комсомолки наши рвутся к Дину Риду, который после выступления только что сошел с эстрады.
Они ж его затопчут или разорвут на сувениры, перепугались мы и стали ловить убегающих девчат кто сколько мог.
Но начальство – молодцы! Быстро спохватились – организовали новую двойную цепь и поток был остановлен.
«Я думал, он уже не популярен», – изумленно сказал, поднимаясь с земли и отряхивая брюки Артем. Постепенно все собрались. Грязные и местами потоптаные считать мы стали раны. Миша взводный морщился, глядя на свою руку: «Это ж надо! До крови укусила! Как бы заражения не было!» Даже нашего генерала Сережу слегка потоптали. А поцарапали многих. Если б не ребята из соседнего отряда, точно б они его разорвали! А мы своими телами дали им время для организации заслона. Так что, можно сказать, спасли Дина Рида и на собственных шкурах испытали, что наша служба, действительно, и опасна, и трудна, но для звезд незаметна – Дин Рид даже «спасибо» не сказал!
И вот праздник, «который мы заслужили», подошел к концу. Никогда бы никому не поверил, что грандиозное шоу закрытия фестиваля в Лужниках, такое надрывно-тоскливое мероприятие!
Словно среди Вселенской Тоски – истошный крик маленьких человечков, чтобы хоть кто-то заметил и оценил, что есть мы на Земле и затеяли всем на удивление это яркое, большое и громкое. Только сами не знаем, что и для чего! Может, чтобы назло всем недоброжелателям и наперекор действительности доказать, что у нас все хорошо! Люди уходили – так скучно и нудно тянулся этот пир во время чумы, а по телевизору все выглядело здорово. Может, это специально для телевизора делалось?
Я поднял голову от тоскливо-яркого мельтешения. Крохотное пятнышко светлого неба как раз над нами размером не более стадиона и черные глыбы туч, наползающих со всех сторон. Авиация уже не справлялась с мощным напором непогоды. Природа словно давала понять – ну не может быть этого искусственного просвета в сплошном мраке туч! Не может светить солнце и не могут сиять звезды над такой бессмыслицей! Неестественно это! Не в согласии с Природой мы живем и действуем вопреки здравому смыслу и естественному ходу событий. Будто главная наша цель в этом мире – не сделать, а доказать. Живем и доказываем, что коммунизм – это будущее всего человечества, что у нас самый гуманный строй и первыми мы никого не обидим, но за бедных и угнетенных пасть любому порвем, причем на его же территории! Доказываем, что наша экономика уже становится экономной, а в сельском хозяйстве опять большой подъем, что наши ученые лучшие в мире, а нашим танцорам вообще ничего не мешает. У нас прекрасные результаты! Мы можем доказать все, что угодно, причем не голословно а с цифрами на руках, потому что цифры у нас, какие надо, такие и будут! А результаты, какие надо, такие и покажем!
Посоветовались они там и решили вместо коммунизма олимпиаду устроить. Тоже неплохо. Но снова облом. Половина спортсменов не приехала, потому что наших ребят с автоматами и военной техникой занесло в Афганистан, а это никому не понравилось.
Но Партия, если уж поставит перед собой цель, преследует ее до полного изнеможения.
Коммунизм не наступил, Олимпиада через пень колоду, из Афганистана груз 200, а у нас фестиваль! Так и прозвучало с высокой трибуны: «Наш великий советский народ заслужил этот праздник!» Коммунизм не заслужили, мясо не заслужили, а праздник – пожалуйста!
Объявили, что на его охрану только от нашего министерства потребуется 50 человек! Сколько ж народа охраняло этот праздник молодежи! Всем выдали симпатичные куртки с трехцветным плечом. Главный кэгэбэшник министерства сам провел с нами беседу. Сказал, что мы должны смотреть в оба. Ситуация очень сложная. Быть может все, что угодно: диверсии, провокации, вербовка… Мы так же должны стараться не допускать контактов советских людей с иностранцами. Агенты спецслужб действуют изощренно и с большой фантазией. Не успеешь понять, а уже попал в сети какой-нибудь разведки! Разврат будет большой, предупредил. Если иностранцы между собой, то пусть. А если они – наших, или наши – их, – это уже дело политическое. Ну и, разумеется, самим не допускать никаких контактов с иностранцами, в том числе и с представителями соцстран. Мы это будем контролировать, предупредил. Но присматривать, оказывается, нам надлежало, не только за иностранцами. Среди участников фестиваля и с нашей стороны есть много «не наших людей».
«„Машина времени“ будет принимать участие, еще там кто-то, – сказал, недоуменно пожав плечами. – Да, представьте себе! Разрешили им! Вобщем мероприятие обещает быть очень сложным», – добавил неодобрительно с ускользающей улыбкой.
Я слушал внимательно и был горд, что Партия мне доверяет такую важную миссию. А с другой стороны, если повезет, можно будет «Машину» послушать.
Сначала нас отправили охранять сад «Эрмитаж». Хорошее место. Тихое, спокойное. Зелени много. Отряд разбили на отделения человек по десять и каждому выделили свой участок. Стоим, никто нас не вербует, не провоцирует. Наше второе отделение на турникете – пускаем только по пропускам и билетам. Вечером в летнем театре спектакль. Народ стал подтягиваться. Смотрим – ба! – Женечка Симонова идет и прямо к нашему турникету! Третье отделение – они рядом службу несли – тоже подтянулись. Нет уж, ребята, валите отсюда, это наш пост! Мы сами будем ее останавливать и документы проверять! Оттеснили мы их. Женечку остановили.
– Ваши документы, пожалуйста!
Женечка достала из сумочки красное удостоверение. Нас там человек семь, долго проверяли, тщательно – все правильно – Евгения Симонова актриса театра Маяковского.
– Хороший ли спектакль? – интересуемся.
– А вы приходите – увидите, – приглашает.
– Непременно, – обещаем. – А какие у вас творческие планы?
А она на часы смотрит смущенно – пора, мол.
– Мы вас проводим. – тут же спохватились мы. – А то мало ли чего. Возможны всяческие антисоветские вылазки. Вражеские разведки, знаете, не дремлют! Здесь под каждым кустом шпион может оказаться!
Провожаем мы Женечку, а тут эти козлы из третьего отделения – наша, мол, территория! Валите к своему турникету! Сами будем провожать! Нет уж, ребята! Пошли все вместе: половина нашего отделения, чтобы пост не оголять и половина их. И все бы хорошо, но они на нас нажаловались – второй взвод пост свой бросил, провожали Женечку Симонову по нашей территории с наглыми мордами! А пятое отделение настучало, что мы с Артемом еще и на спектакль проникали втихаря. Да, проникали, да провожали, оправдывались мы после, но пост охранялся надежно – это святое! Мы по очереди на спектакль ходили – не могли же мы отказать нашей любимой актрисе Евгении Симоновой – она сама нас пригласила. Сергей наш главнокомандующий сказал, что к обязанностям, на нас возложенным, надо относиться серьезнее, хотя бы потому, что вон из того невзрачного здания за нами самими ведется наблюдение. И потом все будет доложено начальству, а оно сделает выводы.
Я когда по лабиринтам министерским ходил, тысячу раз видел этого Афанасьева. Длинный такой, сутуловатый, лысоватый, шнырь туда, шнырь обратно. И все незаметно старается, наверно, от скромности. Чем, думаю, он занимается, непонятно? Полковника КГБ Трусова мы все знали прекрасно, хоть у него на двери и висела табличка – советник, мол. Я и считал, что одного на министерство хватит. Нет, оказывается, их у нас целый штат. Наверно, хорошая работа. Жаль меня туда не возьмут.
Вечером всех собрали и проинструктировали – будет очень ответственное мероприятие – гала-концерт английской рок-группы. Предельная осторожность и внимание. Часть отряда, как и положено, несет охрану в обычном порядке, а часть получит контрамарки и будет на этом гала-концерте в качестве зрителей.
Назавтра в полдень раздали контрамарки – вот и польза от служебного положения. Английских рок-групп живьем мы еще не видели. Интересно! Но на собрании доходчиво объяснили, что на концерт нас отправляют не отдыхать и не музыку слушать! Это работа! Нам поручено и на нас возложено очень много чего! И главное – обеспечить порядок во что бы то ни стало! Ответственность огромная! Выступать-то будут не болгары какие-нибудь, которых мы тогда братьями считали, и даже не чехи или поляки. Даже не французы! Англичане!! А эти спят и видят как бы наш строй качнуть! Кроме музыкантов будет, естественно и большая часть английской делегации, а среди них, естественно, представители разведки и просто антисоветчики.
– Так что предупреждаю – бдеть и бдеть! – строго объявил наш главнокомандующий Сережа. – Случиться может все! И мы должны быть готовы ко всему! Отмечать каждую мелочь и тут же докладывать командиру отделения, он – мне, ну а я соответственно…
Мы солидно нахмурились.
– Ясно, – кивнули, отягощенные грузом ответственности.
– Через два часа дежурство закончится, поезжайте домой и переоденьтесь! Чтоб в форме никого не было!
Перед концертом мы заняли свои места по периметру зала и вдоль прохода, чтобы при случае блокировать любую антисоветчину. Кто не успел переодеться, куртку заметную снял, и будто рядовой зритель, но все равно с очень серьезным лицом.
Занавес разъехался в стороны и концерт начался.
Бог ты мой! Как же почернела добрая старая Англия! Из семи оркестрантов только двое белые, остальные негры. А нас учили, что англичане все белые. Что там у них творится?!
Как же громко они заиграли! И чем дальше, тем громче. Гости англичане повскакали вдруг со своих мест и давай плясать в проходе и перед сценой. У нас так не принято! Что вы делаете, ребята, вы в советской стране! Мы задергались. Реагировать или пусть? И как реагировать?! Дергаемся не знаем, что делать. Сережа главнокомандующий тоже дергается – тоже не знает! Все как на иголках. И никто не знает, что делать. Но листовок не бросают, антисоветских лозунгов не выкрикивают, плакатов никто не разворачивает, агитации не ведет и в свою разведку не вербует. Тем не менее ситуация непредсказуемая, нервы на пределе, а танцующих все больше. Три англичанки рядом со мной пляшут. Симпатичные девчата! Блондинки. А одна, вообще – до того хорошенькая – так бы и сграбастал! Но нам в контакт даже с соцстранами вступать запрещено, невзирая на внешность, а уж с капиталистами!..
Симпатичная эта девчушка из жутко капиталистической Англии вдруг цап-царап меня за руку:
– Сome on!
И не отпускает. Что делать? Не могу же сказать, что я боец невидимого фронта, что я сюда на случай их антисоветской вылазки посажен, чтоб эту вылазку вовремя пресечь! Мне бдеть по штату положено, за вами присматривать, хоть курточка моя и свернута так, что трехцветного плеча не видать, на службе я!
– Соme on! – и тащит.
– I’m sorry! Headache.
– Come on, lazy-bones! – смеется и тащит.
Чувствую, атмосфера электризуется, а сделать с собой ничего не могу – очень уж хороша девочка! Мой тип, в смысле, мне именно такие нравятся – не могу им сопротивляться – сразу руки вверх и сдаваться иду. Но ведь опасно! Неожиданно вспомнил Тараса Бульбу. Все-таки не прав он был в отношении своего сына Андрея! А девчонка не отпускает мою руку! Не похожа она на шпионку, даже начинающую! И она меня танцевать тащит, а не Родину предавать. Плюнул на все инструкции, контроль и последствия. И понеслась душа в рай. Вчетвером мы плясали с ее подружками, и вдвоем с этой симпатягой. Ничего она меня не агитировала и секретов не выведывала. Да и не могла – ни слова по-русски не знает. Простая английская девушка. Студентка. Через два года сама будет учить детей великому и могучему английскому языку. Зовут Машенька, в смысле, Mary. Наплевал я на свои обязанности и даже проводил ее до автобуса.
А утром, как обычно, собрались перед окнами невзрачного здания. Сережа генерал, не глядя, обошел меня как зачумленного и отправился на доклад и за инструкциями.
– Куда вчера пропал? – Артем спросил.
– Да так, – говорю. – Голова что-то заболела. Пораньше смылся.
– Этот, – Миша взводный кивнул на окна, откуда нас контролируют, – сказал разборка будет. И руководству сообщат.
– А что такое?
– Вам, сказал, контрамарки дали, чтоб вы за порядком следили, а вы!?
– А что мы?!
– А то! Забыл, как притопывал?
– Ну и что! А ты им хлопал больше всех!
– Я-то хлопал, а кто-то еще и браво кричал!
– Ну, я кричал, ну и что?! – Артем завелся. – А Сашка твой дружок через проход сидел, все подпрыгивал на стуле и ногой вот так делал!
– Я-то ногой, – осторожно сказал Сашка, – а кто-то вообще… – и посмотрел на меня.
И все замолчали и посмотрели на меня.
А мне и сказать нечего. Ну занесло! Ну что теперь?! Очень уж девчонка хорошая! Но я ей ни слова о военном потенциале СССР! Где какие ракеты спрятаны и на кого они нацелены, где какие подлодки плывут и куда – ничего не сказал! Потому что и сам не знаю! Но она и не спрашивала. Ничего не подписывал – но она и не предлагала. Честное слово! Если мне не поверят – она может подтвердить!
Снова неприятности на мою голову!
Но пронесло пока, сумел я, мне кажется, им доказать, что Машенька не шпионка. Постращали для порядка, пригрозили. Это правильно. Это меня дисциплинирует. Спасибо! Так мне и надо, а то заносит!
Потом нас перебросили в парк Горького на усиление. Там гораздо сложней оказалось. Много мероприятий сразу проходило. Мы редкой цепью растянулись сбоку у открытой эстрады, где начался концерт. Сначала все шло нормально. А потом никто еще ничего не понял, а чувствуем: происходит что-то нештатное. Прямо на нас, словно конница Буденного, несется толпа девчат. Кто с цветами, кто с шарами, кто с флажками, кто просто сгорящими глазами. Девчата наши, но лица какие-то полубезумные. Даже не советские какие-то. Понимать было некогда, а реагировать требовалось немедленно. Мы тут же организовали цепь, покрепче взявшись за руки. Девушки, девушки, вы куда!?
А не тут-то было. Эти сумасшедшие налетели с такой силой, что вмиг разметали нашу цепь. В сумятице тел, пыли, столкновений, ударов, меня одна зараза царапнула, ситуация прояснилась – комсомолки наши рвутся к Дину Риду, который после выступления только что сошел с эстрады.
Они ж его затопчут или разорвут на сувениры, перепугались мы и стали ловить убегающих девчат кто сколько мог.
Но начальство – молодцы! Быстро спохватились – организовали новую двойную цепь и поток был остановлен.
«Я думал, он уже не популярен», – изумленно сказал, поднимаясь с земли и отряхивая брюки Артем. Постепенно все собрались. Грязные и местами потоптаные считать мы стали раны. Миша взводный морщился, глядя на свою руку: «Это ж надо! До крови укусила! Как бы заражения не было!» Даже нашего генерала Сережу слегка потоптали. А поцарапали многих. Если б не ребята из соседнего отряда, точно б они его разорвали! А мы своими телами дали им время для организации заслона. Так что, можно сказать, спасли Дина Рида и на собственных шкурах испытали, что наша служба, действительно, и опасна, и трудна, но для звезд незаметна – Дин Рид даже «спасибо» не сказал!
И вот праздник, «который мы заслужили», подошел к концу. Никогда бы никому не поверил, что грандиозное шоу закрытия фестиваля в Лужниках, такое надрывно-тоскливое мероприятие!
Словно среди Вселенской Тоски – истошный крик маленьких человечков, чтобы хоть кто-то заметил и оценил, что есть мы на Земле и затеяли всем на удивление это яркое, большое и громкое. Только сами не знаем, что и для чего! Может, чтобы назло всем недоброжелателям и наперекор действительности доказать, что у нас все хорошо! Люди уходили – так скучно и нудно тянулся этот пир во время чумы, а по телевизору все выглядело здорово. Может, это специально для телевизора делалось?
Я поднял голову от тоскливо-яркого мельтешения. Крохотное пятнышко светлого неба как раз над нами размером не более стадиона и черные глыбы туч, наползающих со всех сторон. Авиация уже не справлялась с мощным напором непогоды. Природа словно давала понять – ну не может быть этого искусственного просвета в сплошном мраке туч! Не может светить солнце и не могут сиять звезды над такой бессмыслицей! Неестественно это! Не в согласии с Природой мы живем и действуем вопреки здравому смыслу и естественному ходу событий. Будто главная наша цель в этом мире – не сделать, а доказать. Живем и доказываем, что коммунизм – это будущее всего человечества, что у нас самый гуманный строй и первыми мы никого не обидим, но за бедных и угнетенных пасть любому порвем, причем на его же территории! Доказываем, что наша экономика уже становится экономной, а в сельском хозяйстве опять большой подъем, что наши ученые лучшие в мире, а нашим танцорам вообще ничего не мешает. У нас прекрасные результаты! Мы можем доказать все, что угодно, причем не голословно а с цифрами на руках, потому что цифры у нас, какие надо, такие и будут! А результаты, какие надо, такие и покажем!
Ледяной ветер ГУЛАГа
Я безмерно благодарен Юре за шефство. Он мой источник знаний и лоцман в море общественной, культурной и религиозной жизни безбрежного мегаполиса, который для меня загадка, и в котором он коренной москвич прекрасно ориентируется. Юра дает мне возможность вовремя познакомиться с главными идеями и мыслями, прочесть необходимые книги, которых не найдешь в библиотеке и не купишь в магазине. А не прочтешь вовремя, потом даже очень хорошая книга мало что прибавит. Так же и дела наши. Не сделать своевременно, значит не сделать никогда. Книги, которые будоражат ум и душу, о которых спорят, забывая порой о собственной безопасности, появляются откуда-то из неведомых глубин, и без Юры, мне их не видать! Прочесть их нужно быстро и сразу вернуть. А это не только раздвигает мои горизонты, но и дисциплинирует.
– Солженицина хочешь почитать? – спросил Юра как-то невзначай.
– Я читал «Денисыча».
– «ГУЛАГ».
– А это реально?! – я удивился.
– Да, – бросил спокойно. – У меня есть.
– Откуда?!
– Да, там, – Юра безразлично махнул рукой, – ребята дали.
С опаской, словно террорист бомбу, я вез этот томик карманного формата с листами из тонкой бумаги, и, только замкнув за спиной дверь, осмелился раскрыть его.
Словно ледяной ветер высоких широт, разбив стекла, ворвался в мою и без того не теплую жизнь предвестием новых перемен.
– Солженицина хочешь почитать? – спросил Юра как-то невзначай.
– Я читал «Денисыча».
– «ГУЛАГ».
– А это реально?! – я удивился.
– Да, – бросил спокойно. – У меня есть.
– Откуда?!
– Да, там, – Юра безразлично махнул рукой, – ребята дали.
С опаской, словно террорист бомбу, я вез этот томик карманного формата с листами из тонкой бумаги, и, только замкнув за спиной дверь, осмелился раскрыть его.
Словно ледяной ветер высоких широт, разбив стекла, ворвался в мою и без того не теплую жизнь предвестием новых перемен.