И посмотрела мрачно-торжественно на филармонического артиста, которых явно пытался отговорить ее от кристаллически-магических авантюр.
– Я тоже, – сказал раскаявшийся алкоголик. – Чтобы на меня не вешали дохлых собак.
Видимо, дохлые собаки фигурировали в той крутой разборке, которая привела к увенчанию Маркиза-Убоища полной салатницей «селедки под шубой».
– Положи душу свою за други своя, – цитатой завершил военный совет отец Амвросий.
Трое экспериментаторов спустились на улицу и стали прощаться.
– Ты бы не мог подбросить меня до квартиры твоей супруги? – спросил Маркиз-Убоище, показывая одной рукой – на тяжелую сумку, а другой – на «гольфик».
– Сперва – меня к храму, – попросил отец Амвросий. – Опоздаю вот к литургии – позора не оберусь.
И Сережа исправно развез боевых соратников.
Встретились, как и договаривались, через три дня в тренерской.
Ни одна физиономия не светилась оптимизмом.
– Ну так что же мы имеем? – пасмурно спросил Сережа.
Ответа не было.
Отец Амвросий потупился, а Лилиана возвела огромные очи к потолку. Маркиз-Убоище развел в стороны огромные выразительные кисти рук и испустил длительный высокохудожественный вздох.
– Сашка! – обратился Сережа к батюшке. – Что у тебя?
– Я пробовал вырастить соляной кристалл, – хмуро ответствовал тот. – И более не буду. Ибо пастве моей сего не понять.
– Кристалла не понять? – уточнил Сережа.
– Его самого.
Примерно полчаса бывший электронщик при помощи ведьмы и артиста добивался правды от бывшего энергетика. И выяснилось вот что.
Отец Амвросий и в бытность Сашкой отличался безалаберностью. Это была обычная и безвредная безалаберность холостяка, которая даже умиляет его подруг, являясь как бы немым сигналом: «В этом хозяйстве срочно требуется женщина!». То есть, к мытью посуды Сашка приступал, когда ни одной чистой чашки и тарелки уже не оставалось. Не замечал грязи на газовой плите и на окнах, не замечал пыли на книжных полках и так далее.
Когда он сделался не просто священником, а иеромонахом, ситуация изменилась к лучшему. Красавец-батюшка стал любимцем всего прихода, и на кухне в выделенном ему служебном домике у церкви царил безупречный порядок. Богомольные старушки с тряпками гонялись за каждой пылинкой, и отец Амвросий даже подозревал, что не только за право варить ему постные щи, но и за право мыть тарелку велась изощренная борьба.
Когда встал вопрос об изготовлении десантного кристалла, отец Амвросий купил два кило соли и приступил к экспериментам. Соль требовалось сперва растворить, а раствор – максимально очистить от примесей. И задолго до того, как в банку с перенасыщенным раствором была погружена ниточка с затравкой, все свободные кастрюли выстроились на плите в ряд, покрытые соляным инеем. Стол, подоконник, холодильник – все искрилось нежной соляной коркой. Богомольные старушки, придя утром к батюшке на кухню с кошелками, изумились чрезвычайно.
Какими доводами Сашка внушил им, что нечистая сила тут ни при чем, Сережа уточнять не стал. Довольно было и того, что кристалла нужного размера не получилось. Бывшему энергетику не удалось до необходимой степени очистить раствор. И все, что он смог предъявить, была жалкая тощая друза, самый крупный кристаллик на которой был длиной в два миллиметра.
Лилиана вздохнула, глядя в спичечный коробок с унылой друзой.
– Обидно, – сказала она. – Соль – хоть безопасная…
Сережа насторожился. От ведьмы-самоучки всего можно было ожидать.
– А вы из чего выращивали? – строго спросил он.
Ведьма горестно махнула рукой. И вздох испустила тяжкий – как если бы всех родных похоронила. Но, в отличие от Маркиза-Убоища, краткий.
– Да уж нашла из чего… – с этими словами она раскрыла сумочку и достала из бумажки великолепный ярко-синий кристалл, имевший в сечении форму скошенного креста, с ровными сверкающими гранями. Величиной он был не меньше чем с куриное яйцо.
Из кристалла торчала темная палочка, послужившая затравкой.
– Вот это да! – восхитился Сережа. – Что же вы молчите?… То, что нужно!…
– Не трожь! – рявкнула ведьма. И бережно завернула сокровище в бумажку.
История этого кристалла была еще сквернее.
Вспомнив, как экспериментировала с одноклассниками много (а в самом деле, сколько?) лет назад, Лилиана отправилась в хозяйственный магазин. Естественно, принарядившись. В черном, стало быть, блузоне, в широченных шерных шелковых штанах и с тремя ожерельями на шее. По два браслета на каждой руке, парадные серьги до плеч – это само собой. Да – и поверх блузона черный же ажурный жилет, подол которого был не ровный, как у заурядных женщин, а хвостатый. Словом, вопиющая элегантность.
И вот вплывает эта элегантность в хозяйственный магазин – и не в приличный магазин, а в лавку на рынке, где даже манекенщице трудно было бы развернуться между прилавком и стендом с граблями и лопатами. И говорит Лилиана вылупившейся на нее продавщице:
– Добрый день! Мне нужен такой синенький порошок, вроде той синьки, которая для стирки. Я забыла, как он называется, но он – такими маленькими крупиночками.
Продавщица кое-как приходит в чувство и спрашивает с неподдельным ужасом:
– Медный купорос?!?
– Да, да! – со столь же неподдельным восторгом отвечает Лилиана. – Это он!
И хватает протянутый пакет наманикюренными пальцами. А маникюр у ведьмы и вообще-то – своеобразный, в тот же день был и вовсе загадочный. На покрытых белым лаком ноготках – черные иероглифы.
– Вам для чего? – окончательно ошалев, спрашивает продавщица.
– А в самом деле… – и в больших глазах Лилианы, как Сережа легко себе представил, зажглось детское любопытство. – Для чего он нужен?…
Лилиана честно призналась, что на этот вопрос ответа от продавщицы не получила. Бедная женщина онемела до такой степени, что не сразу сообщила и цену товара.
Придя домой, Лилиана развела на кухне примерно такой же свинарник, как отец Амвросий. Вот только что не было у нее бдительных богомольных старушек, приходящих по утрам с домашними постными пирожками. И затравкой послужила ободранная веточка.
Синий кристалл вырос буквально на глазах. Лилиана уже предвкушала, как явится к Сереже с триумфом, но тут в дверь позвонили.
Пришел…
А вот кто пришел – этого Сережа так и не понял. Что-то глубоко личное связывало ведьму с гостем, и именно Сереже не полагалось питать по этому поводу ни малейших подозрений. Однако они возникли – сопоставив детали, Сережа обнаружил, что возней с кристаллом Лилиана занималась днем, гость прибыл вечером, а свое мудрое слово изронил почему-то утром.
Слово же было таково:
– Выбрось немедленно эту отраву!
После чего гость доходчиво объяснил Лилиане, что не напрасно у нее при варке перенасыщенного купоросного раствора так нестерпимо першило в горле. Прелестный синий порошочек вообще-то служил огородникам для борьбы с вредными насекомыми.
Ядовитый кристалл лег на стол рядом со спичечным коробком.
– Итак, имеем два прокола, – подытожил Сережа. – Вы, Леонид Борисович?
Он обратился к Маркизу-Убоищу подчеркнуто вежливо, не желая выказывать своего подлинного отношения к раскаявшемуся алкоголику.
– Крах всего, – сообщил Маркиз-Убоище. – Напрасно потраченное драгоценное время.
– На что потраченное?
– На поиск вещи, в нашем мире не существующей.
– В ином мире, выходит, существующей?
– Увы!
Сережа и Лилиана переглянулись, а встревоженный отец Амвросий быстренько перекрестился.
– Саш, это по твоей части, – неуверенно произнес Сережа.
– Выходит, по моей, – без большого энтузиазма согласился бывший энергетик и развернулся к алкоголику. – Послушайте доброго совета, нечего вам искать в иных мирах. Это лишь с виду – блистательный соблазн, а на деле – обычное искушение. И так называемые выходы в астрал, встречи сосветящимися существами…
– Так и я в нем ничего искать не собираюсь! – обиженно воскликнул Маркиз-Убоище. – Сами же сбили меня с толку!…
– Кто, я?!? – хором спросили Сережа и отец Амвросий.
– Вы! – Маркиз-Убоище светским жестом указал на Сережу.
Сережа расправил плечи.
Обычно, когда он это делал, всем в комнате сразу становилось мало места. Особенно тем, кто нарывался на знакомство с увесистым кулаком. Однако Маркиз-Убоище не дрогнул – что свидетельствовало либо о безмерной отваге, либо о том, что проклятого алкоголика почему-то до сих пор очень мало били.
– И как же я сбил вас с толку, Леонид Борисыч? – поигрывая мощнейшими грудными мышцами, осведомился атлет.
– Сами же говорили – теоретически из всякого раствора возможно вырастить кристалл! Ну вот, я и решил, что водка – тоже своего рода раствор…
– Кристалл из водки? – отец Амвросий изумился до чрезвычайности, хотя – чего другого можно было ждать от Маркиза-Убоища?
– Если бы удалось его получить, это был бы идеальный десантный кристалл! – отвечал филармонический артист, и логику его рассуждения заговорщики уловили сразу. Попав в воду, такой кристалл растворился бы моментально – что от него и требовалось.
– Погоди, Сашка, погоди! – идея Сережу заинтересовала настолько, что он, выпивший за всю свою жизнь хорошо если полтора литра этой самой водки, ощутил бестрепетную готовность погрузиться в алкогольное десантное средство, даже с риском оказаться в бассейне пьяным вдрызг.
– А чего тут годить? – бывший энергетик вдруг развеселился до такой степени, что захихикал. – Знаешь, что Леонид Борисыч выяснил? Если только вообще выяснял? Ну, чеши репу!
И красавец-батюшка подмигнул Лилиане, прижав впридачу пальчик к губам, как будто ведьма хоть что-то смыслила в химии.
Сережа даже в бытность любознательным студентом химию наукой не считал. В его понимании она была лишь способом классифицировать возможные и невозможные вещества окружающего мира. Даже когда одноклассники устраивали взрывы в кабинетах химии, он не заинтересовался самодельными взрывчатками. И потому проказливая физиономия отца Амвросия повергла его в тщательно скрываемый трепет. Сейчас он, пуленепробиваемый атлет-интеллектуал, имел все шансы блистательно опозориться, да еще в присутствии женщины.
– Ты хочешь, чтобы я разобрал процесс на молекулярном уровне? – с напряжением изобразив живейшую заинтересованность, спросил Сережа.
Тут уж смутился отец Амвросий. Бывший энергетик понятия не имел, что может знать бывший электронщик про молекулярный уровень. А сам он тоже порядком подзабыл институтскую программу.
Лилиана пришла на помощь бывшему избраннику.
– А нельзя ли попроще? Леонид Борисыч, так что же у вас получилось? Вы что – пробовали изготовить перенасыщенный спирт?
– Какой спирт? – глаза Маркиза-Убоища вспыхнули нехорошим любопытством. Очевидно, обычный девяностошестиградусный его уже почему-то не устраивал. – Это – как?
– Ну, не знаю! Наверно, нужно нагреть в кастрюле простой спирт и добавлять туда понемногу таблетки сухого спирта…
– Господи, спаси и помилуй мя грешного! – вообразив, очевидно, эту жуткую кастрюлю, завопил отец Амвросий. – Как всегда – с точностью до наоборот! Спиртовой кристалл можно вырастить – но только при сверхнизкой температуре. Порядка двухсот градусов ниже нуля.
– Мне сказали то же самое, – печально подтвердил филармонический артист.
Сережа подумал, что температура порядка двухсот градусов ниже нуля – как раз та, при которой нужно содержать Маркиза-Убоище, чтобы от него вреда поменьше было. А если он при этом еще и будет заточен в спиртовой кристалл, то и обществу выйдет польза, и алкоголику – удовольствие. Но удержал эту мысль при себе.
– Подведем итоги. Имеем – три прокола, – сказал Сережа. – Не густо. Могло быть больше.
Лилиана от возмущения онемела.
– А ты? – сердито спросил отец Амвросий. – Где твой кристалл?
– Я не придумал ничего подходящего.
– А думал?
– Думал.
Сережа не соврал – он пошел в библиотеку, и в то время, как ведьма, батюшка и алкоголик честно экспериментировали, читал научно-популярную литературу по химии для школьников средних классов, здраво рассудив, что более сложную информацию просто не переварит.
– Не по-божески это, – заметил бывший энергетик. – Одни трудятся, рискуя репутацией, а другие ищут отговорки.
– Естественно, – согласилась ведьма-самоучка. – Руководить проще всего.
И метнула огненный взор в алкоголика, призывая его к единению.
Все-таки после изгнания прошло целых три дня плюс визит незнакомца, раскрывшего ведьме тайну медного купороса…
Маркиз-Убоище заулыбался трогательно, потупляя глаза и чуть ли не ковыряя от смущения пальцем узор на клеенке.
– Мы пошли не тем путем, – авторитетно заявил Сережа. – Мы решили изготовить легкорастворимый кристалл исходя из того, что несчастную Данку чертов минерал поработил. Но одно дело – слабая и внушаемая женщина, а совсем другое – мужчина. Полагаю, что я бы против кристалла устоял. И сумел бы из него выйти в любое время!
Данка так же была похожа на слабую и внушаемую женщину, как Сережа – на Маркиза-Убоище. Но поскольку Лилиана ее не знала, а отец Амвросим знал плохо, на уровне двух-трех совместных встреч, то и сошло за чистую монету.
– Свежо предание, да верится с трудом, – из чувства противоречия возразила ведьма. И Сережа понял, что довольно-таки низко рухнул в ее глазах. Спрашивается – из-за чего? Из-за того, что не развел у себя на кухне медно-купоросный бардак!
Лилиана ему была совершенно не нужна. Более того – все известные ему толстушки, потерпев с ним фиаско, начинали смотреть на него свысока и презрительно, как на дурака, что не понял своего счастья. Так-то так… Однако чертова ведьма как бы бросила ему вызов.
Нужно было что-то сделать.
Ждали спасения Данка, Майка и Наследник – который, вероятно, под воздействием алкоголя так и не понял, что с ним приключилось.
И что же предпримет доблестный атлет, краса и гордость тренажерных залов?
Глава одиннадцатая, транспортная
Доблестный атлет, проводив гостей, вернулся в зал. Смутно было у него на душе. Опять же – студент Вадик попытался сменить трос в блочном тренажере и ободрал руку. На то он и студент, чтобы с ним была куча хлопот… Пришлось врачевать. Металлический трос, истрепавшийся в том месте, где проезжает по блоку, в мелкие колючки, – штука неприятная, чреватая занозами и, соответственно, нагноениями.
Сережа по долгу службы обязан был иметь аптечку, и действительно имел, но за полгода от нее осталась одна пластмассовая коробка с красным крестом на крышке. Напрочь забыв, что точно такая же аптечка, совершенно нетронутая, имеется в «гольфике», атлет отправился покупать бактерицидный пластырь.
Тут-то и настигла его мистика.
Неподалеку от тренажерного зала в подвальчике был кришнаитский магазин. Майка давно его заприметила, а когда искала сердолик с белыми прожилками, обязала Сережу раз в два дня туда заглядывать. Чего он, естественно, не делал. Ибо атлеты и кришнаиты, как гений и злодейство, две вещи несовместные.
Ноги сами донесли его до лестницы, рука сама легла на дверную ручку – и опомнился Сережа уже в магазине.
Он сразу же почувствовал себя неловко. Там на сей раз оказалось женское царство. Две почтенные дамы в сари и с желтыми полосками на носах стояли за прилавком. Еще четыре приценивались к курительным палочкам, скляночкам с ароматами и украшениям из резной кости. Как-то неловко было сразу же выскакивать. Сережа, стараясь как можно незаметнее пронести свои выдающиеся плечи, протиснулся к краю прилавка – туда, где в многоэтажной стеклянной горке были разложены камни.
И он – презирающий сквернословие и просторечие, он – всеми силами избегающий женского внимания, он – сдержанный почище гранитной скалы, он – воскликнул в изумлении:
– Во блин!
Поскольку увидел именно блин.
Между ожерельями из прекрасного темно-синего с белыми пятнышками лазурита и серебряными браслетами с бледными рубинами-кабошонами, он увидел три продырявленных диска, диаметром около трех сантиметров, лиловых с белыми разводами. Как есть блины – не хватает лишь грифа с замками и штангиста ростом с два Сережиных пальца.
Женщины, что вели с продавщицами утонченные беседы о Бхагавад Гите, то и дело всуе поминая Кришну, дружно повернулись к нему. На возвышенных лицах нарисовалась крупными буквами фраза:
– Ну, чего еще можно ожидать от качка?!?
Естественно, Сережа не стал объяснять, что качок он лишь с виду, а душа у него – интеллектуальная. Он посмотрел на продавщицу так, что она немедленно обратилась к нему со всей возможной вежливостью.
– Вас что-то заинтересовало?
– Да, – сказал Сережа. – Вот это.
И указал на блины.
– А-а, это… – по голосу продавщицы он понял, что товар какой-то малопочтенный.
– Это – что? – спросил Сережа.
– Прибамбасы, – лаконично ответствовала продавщица.
Среди посетителей тренажерного зала водились и такие, что злоупотребляли прибамбасами. Сережа привык, что так называют браслеты с заклепками, перстни с бычьими черепами и прочие безобразия. Но отшлифованные каменные блины?
– Из чего они? – поинтересовался Сережа.
– Аметист.
А-ме-тист!…
Сережа уставился на крайний слева блин. Да, что-то похожее выложил на стол Наследник, пытаясь воссоздать схему шкатулки. Аметист уже и тогда прозвучал тревожно… Чем-то Сереже понравился камень, то ли ритмом разводов, то ли прорисовкой белых линий, прямо-таки манил и чаровал. А-ме-тист… Он не мог называться иначе. Слово было твердое, мужественное. Имя сочеталось с камнем. А все вместе сочеталось с какой-то прорехой в Сережином подсознании и заполнило ее идеально.
На квадратике бумаги величиной с ноготь была написана цена – и она Сережу вполне устроила.
– Дайте мне вот этот, пожалуйста, – попросил он, доставая кошелек. – И объясните, зачем тут дырка.
– Это же прибамбас. Его носят на кожаном шнурке, – и продавщица, достав такой шнурок, сложила его вдвое, пропустила в отверстие блина петлю и продела в нее концы шнурка, а затем завязала их узлом. Тут Сережа понял, что аметистовый блин полагается носить на шее. Знать бы еще, кому…
Но больше вопросов он не задавал. По совместному с Майкой опыту он знал, что кришнаиты – неутомимые проповедники, и если их невольно спровоцировать на проповедь – двумя часами не обойдешься. Ведь и так было ясно – кришнаитская лавочка торгует этими дырявыми блинами не ради просветления духа, а потому, что они вдруг стали пользоваться спросом у молодежи. То есть – ради презренных рупий, или что у них там в Индии водится?…
Свою добычу Сережа, разумеется, не на шею нацепил, а сунул в карман джинсов. Причем в правый, где и без блина добра хватало. И сделал это левой рукой, так извернувшись локтем вперед, что едва не сшиб с ног двух кришнаиток в штатском.
Отродясь за ним таких выкрутас не водилось. Как человек, привыкший орудовать тяжеленным железом, Сережа был экономен в движениях.
Аметистовый блин лег на дно кармана – и покой снизошел на душу. Почему-то именно теперь возникло ощущение, будто там, в душе, – полный порядок, словно ее с хлоркой вымыли и тряпочкой вытерли, словно повыкидывали из нее все ненужное, словно раскрыли окна и впустили свет…
Вместе с прочим барахлом из души выветрилась и цель вылазки – бактерицидный пластырь. Сережа вспомнил о нем уже на пороге зала, развернулся и пошел в аптеку.
Стоя в очереди у кассы, он сунул руку в карман, нашарил аметист и сам себе усмехнулся. Дожил – примамбасы покупает! Но и мимо пройти он почему-то не мог.
Что же это за камень такой – аметист?
Сережа позвонил Лилиане – узнать, что на сей предмет говорит литература. Ведьма сказала, что зачитывать по телефону все сведения не собирается. А вот сегодня вечером за чашкой чая можно и разобраться, почему из двенадцати камней шкатулки Сережу привлек именно этот, хотя полагалось бы за него ухватиться Маркизу-Убоищу.
Почему – это Сережа узнал сразу же, чуть ли не с порога.
– Он же предохраняет от алкоголизма! – воскликнула Лилиана, очень удивленная тем, что таких вещей можно не знать.
Раскрытые книги уже лежали на столе возле чашек для чая, блюда с пирожными и заварочника. Ведьма взяла первую.
– Епископ носит аметистовый перстень как символ своего духовного брака с церковью, а поэтому перстень должен в известном смысле выражать самим своим видом идею чистоты и строгой жизни, – прочитала она. – Чистота! Он отсекает все, что мешает чистоте, понимаете?
– Что еще? – спросил Сережа.
Ведьма взяла другую книгу.
– Камень этот фокусирует пока неведомое нам космическое излучение. Он благоприятно воздействует на слабую и неустойчивую ауру человека, не дает развиваться пороку, оберегает от искушений и наркотиков.
– Еще?
– Обладает свойством навевать сладкие грезы и хорошие сны, поэтому носить аметист на работе не рекомендуется…
– Любопытно… – Сережа задумался.
– Строгий камушек, – заметила ведьма. – А что, нужно раскрыть именно аметист?
Сережа выложил на стол свое приобретение.
Лилиана зажала его в кулаке.
– Совсем холодный, – минуту спустя сказала она. – Неудивительно, что запрещает водку пьянствовать и беспорядки нарушать. И что интересно – не лечит, а только мешает вести вредный образ жизни. Туда – нельзя, это – не твое, то – не тронь… Лучше тебя знает, что тебе надо… Командирский камушек…
Сережа хотел было спросить, наизусть она цитирует какую-то книгу, или сама сочиняет, посмотрел в лицо ведьмы – и тут оказалось, что глаза ее закрыты.
– Но поди заставь алкоголика носить аметист! – продолжала вещать ведьма. – Кому нужен рядом камень, который только запрещает? Коньяка не пей, пирожных не ешь, ночного образа жизни не веди, безумным порывам воли не давай! Конечно, можно его послушаться – но потом-то выяснится, что ничего ты от его советов не приобрел, а время упустил…
– Как это – не приобрел? – обиделся Сережа. – А здоровье? А уверенность в себе?
Лилиана открыла прекрасные черные глаза.
– Возьми, – сказала она. – Не нравится мне, что в нем дырка. Начну раскрывать – а он возьмет да и треснет.
Лилиана, не задумавшись, сказала «ты». Должно быть, не вышла из транса, подумал Сережа. Он взял камень и посмотрел сквозь дырку на свет.
Трещин вроде не было. Обозначилось в глубине аметистового блина нечто темное, продолговатое, оно даже показалось человеческой фигурой, но ненадолго.
– Значит, для десантного кристалла не годится? – спросил Сережа.
– Может, и годится. А ты уверен, что в особняк можно пробраться только так – в кристалле?
Сережа, щурясь, глядел в отверстие. Белые прожилки вокруг дырки складывались в очертания ладоней, охвативших темный диск… Темный ли? Дырка явственно отливала бордовым цветом…
– А ты знаешь иной способ? – занятый блином, отрешенно спросил Сережа.
Видно, на роду им обоим было написано перейти на «ты» – уж больно естественно это получилось.
– Если бы я увидела тот особняк, то, наверно, придумала бы и способ, – уж чего-чего, а самоуверенности в ведьме хватало. И более того – она как-то так умела произнести нужные слова, что Сережа сперва ввязался в авантюру с венцом безбрачия, а сейчас вот понял, что Лилиану надобно доставить к месту будущей диверсии – и пусть сама делает выводы.
И кивнул ему кто-то из камня! И обозначилось там на мгновение человеческое лицо, чем-то похожее на Сережино! Только Сережа стриг свои густые русые волосы довольно коротко, а тут вроде как черные космы падали вдоль щек, да и бородка их окаймляла…
Мгновение длится ровно одно «ах!». Сережа, конечно же, ахать не стал, но оно и без того стремительно пронеслось и утащило с собой в небытие загадочное лицо, и снова аметистовый блин был холоден и пуст.
Мало ли что примерещится взбудораженному мистикой атлету…
Утром он заехал за ведьмой, полагая, что раз договаривались на восемь ноль-ноль, то в пять минут девятого «гольфик» уже помчится к преступному особняку. Однако Лилиана еще только варила себе утренний кофе. После чего ей не менее получаса требовалось на прическу и макияж.
Поэтому Сережа успел смотаться к залу, открыть его, запустить вовнутрь первых ранних качков, а потом уж отправился за ведьмой – махнув рукой, между прочим, на трудовую дисциплину.
По указаниям отца Амвросия он довольно быстро нашел искомое место, но приблизиться не смог – от шоссе к воротам вела аллея, и заезжать в нее, мягко говоря, не стоило. Проехались взад-вперед, установили примерную площадь территории – и в восторг не пришли, потому что там можно было устраивать пехотные маневры.
Вряд ли хозяин этой великолепной виллы ограничился двумя парнями в будке у ворот.
Штурм укрепленного здания Сережа представлял себе по боевикам. На экране стройные мальчики в камуфле красиво бежали, врывались, бросали через бедро и поливали автоматными очередями. Из всего этого джентльменского набора ни камуфли, ни мальчиков, ни автоматов у Сережи не было, разве что накачанные собственные бедра.
– Сколько, говоришь, охранников? – вдруг спросила Лилиана.
– Не знаю! Не меньше десяти!
Сережа посмотрел на ведьму-самоучку с ненавистью. Она задавала такие вопросы, как будто собиралась лично штурмовать загадочный особняк! Уж чья бы корова мычала… Видывал Сережа на экране женщин, идущих в атаки на гангстеров и инопланетян, но это были подтянутые узкобедрые девочки, которых сам он называл «стройняшечки», без грамма лишнего жира. А по Лилиане горькими слезами рыдал велотренажер.