Страница:
– Я безоружный разведчик, – сказал он, – «краснопалочник» из отряда Абдулло-Джона. Он знает о вашем кишлаке, ищет его в этих диких горах. Никто не знает сюда дороги.
– Откуда же он знает о нас? – спросила Зейнеб подозрительно. – Он получил приказ идти сюда от большого начальника. – Ну, а где Абдулло-Джон? Он, наверно, сам нам все расскажет. – Отпустите меня, и завтра же весь отряд будет здесь. Зейнеб устроила совет. Разведчика долго расспрашивали, подозревая, что его появление – уловка басмачей. Решили разведчика отправить обратно под охраной. Его сопровождали Мамай и две женщины. Через два дня они вернулись с отрядом «краснопалочников». Командир отряда Абдулло-Джон был высокий, стройный таджик с лицом цвета слоновой кости, с большими карими глазами, смыкающимися на переносице бровями, тонким хрящеватым носом и красными, как у девушки, губами.
Увидев Зейнеб, он подмигнул ей, и Зейнеб покраснела, как девчонка, потом рассердилась на себя за свою растерянность и грубо сказала:
– Жене своей моргай, а у меня и без этого дела много! Или ты только за этим и пришел?
– Нет, девушка, просто я веселый. А где ваш аксакал? – Я аксакал, – сердито ответила Зейнеб.
– А где твоя борода? – рассмеялся Абдулло-Джон и игриво подмигнул, но, увидев, что мужчины и женщины, сопровождающие девушку, остаются серьезными, удивленно спросил: – Расскажите мне, в чем дело? Я ничего не понимаю!
– У нас давно нет аксакала. Его убили в позапрошлом году. У нас не было мужчин в кишлаке, да мы и сами отлично справляемся. – А эти? – Абдулло-Джон показал на мужчин, стоявших вокруг с винтовками.
Зейнеб объяснила. Она многое рассказала Абдулло-Джону, и он слушал с нескрываемым интересом.
Абдулло– Джон ей понравился. Это был первый мужчина после Джуры, на которого она обратила внимание. Ей не пришлось долго говорить. Уже первые пленники, приведенные в то утро, рассказали о великом поражении басмачей возле крепости.
– Мы уже кое-что знали о вашем кишлаке, – сказал Абдулло-Джон, – но не все. Мне поручено помочь вам. Ты многое сделала правильно. Но и ваша охотничья артель и отряд по борьбе с басмачами – это ещё далеко не все, что нужно. Сейчас самое главное – выловить басмачей, которые разбежались по этим горам. Мы вместе обсудим, как это лучше сделать. Ваша помощь нам будет нужна. Временно ты будешь уполномоченным. Потом мы обсудим, как поступить, чтобы жители Мин-Архара жили зажиточно, научились грамоте, увидели другие кишлаки. Вы уже получили скот, вам нужен для него корм. В других высокогорных кишлаках уже несколько лет сеют ячмень. Он дает хорошие урожаи. Вам нужно будет сделать пробные посевы. Вам помогут семенами, у вас теперь будут новые кибитки, вы будете получать газеты, в которых пишут все, что происходит на свете. Мы проведем сюда дорогу: здесь много ценных руд. Вы помните Ивашко? Он шлет вам привет, приедет скоро к вам в гости. Теперь же надо заняться басмачами.
– У нас в кибитке сидят пленные. Мы не знаем, что с ними делать, – сказала Зейнеб.
– Это уж ты, аксакал, – смеясь, сказал Абдулло-Джон, – предоставь нам.
– А что ты все-таки будешь с ними делать?
– Мы их будем судить…
– Как – судить? – спросила старуха Айше.
– Это я вам все расскажу после. Пока я их допрошу. За этот день в горах «краснопалочники» поймали много басмачей.
– Знаешь что? Давай часть выпустим, – сказала Зейнеб, входя вечером в юрту к Абдулло-Джону – Среди них есть совсем не басмачи. Одно только название что басмач.
– Я не гадальщик и не знаю, кто у них белый, кто розовый. Это мы всё узнаем…
– Ты что, пытать их будешь, как они сами пытают наших красных джигитов?
– Ишь ты какая свирепая! Ты девушка, сердце у тебя должно быть нежное. И зачем только тебе винтовку дали? – улыбаясь, спросил Абдулло-Джон.
– Мне никто не давал, я сама взяла. Сколько нужно было винтовок, столько и взяла, – гордо ответила Зейнеб. – Говорю тебе: теперь занимайся другими делами. Ты помогла – спасибо. Теперь наша очередь порядок наводить. Они сидели в юрте у костра.
Зейнеб задумчиво перекладывала щипцами угли. Абдулло-Джон смотрел на неё влюбленными глазами и не хотел думать о пленных. Мамай в углу юрты чистил револьвер.
– Значит, не нужна больше? Может, плов готовить? – сказала Зейнеб.
Вдруг она вспомнила о Джуре… Спросить или нет? Наверно, он давно погиб. Если бы был жив, пришел бы к Зейнеб. Зачем спрашивать!…
IV
V
VI
– Откуда же он знает о нас? – спросила Зейнеб подозрительно. – Он получил приказ идти сюда от большого начальника. – Ну, а где Абдулло-Джон? Он, наверно, сам нам все расскажет. – Отпустите меня, и завтра же весь отряд будет здесь. Зейнеб устроила совет. Разведчика долго расспрашивали, подозревая, что его появление – уловка басмачей. Решили разведчика отправить обратно под охраной. Его сопровождали Мамай и две женщины. Через два дня они вернулись с отрядом «краснопалочников». Командир отряда Абдулло-Джон был высокий, стройный таджик с лицом цвета слоновой кости, с большими карими глазами, смыкающимися на переносице бровями, тонким хрящеватым носом и красными, как у девушки, губами.
Увидев Зейнеб, он подмигнул ей, и Зейнеб покраснела, как девчонка, потом рассердилась на себя за свою растерянность и грубо сказала:
– Жене своей моргай, а у меня и без этого дела много! Или ты только за этим и пришел?
– Нет, девушка, просто я веселый. А где ваш аксакал? – Я аксакал, – сердито ответила Зейнеб.
– А где твоя борода? – рассмеялся Абдулло-Джон и игриво подмигнул, но, увидев, что мужчины и женщины, сопровождающие девушку, остаются серьезными, удивленно спросил: – Расскажите мне, в чем дело? Я ничего не понимаю!
– У нас давно нет аксакала. Его убили в позапрошлом году. У нас не было мужчин в кишлаке, да мы и сами отлично справляемся. – А эти? – Абдулло-Джон показал на мужчин, стоявших вокруг с винтовками.
Зейнеб объяснила. Она многое рассказала Абдулло-Джону, и он слушал с нескрываемым интересом.
Абдулло– Джон ей понравился. Это был первый мужчина после Джуры, на которого она обратила внимание. Ей не пришлось долго говорить. Уже первые пленники, приведенные в то утро, рассказали о великом поражении басмачей возле крепости.
– Мы уже кое-что знали о вашем кишлаке, – сказал Абдулло-Джон, – но не все. Мне поручено помочь вам. Ты многое сделала правильно. Но и ваша охотничья артель и отряд по борьбе с басмачами – это ещё далеко не все, что нужно. Сейчас самое главное – выловить басмачей, которые разбежались по этим горам. Мы вместе обсудим, как это лучше сделать. Ваша помощь нам будет нужна. Временно ты будешь уполномоченным. Потом мы обсудим, как поступить, чтобы жители Мин-Архара жили зажиточно, научились грамоте, увидели другие кишлаки. Вы уже получили скот, вам нужен для него корм. В других высокогорных кишлаках уже несколько лет сеют ячмень. Он дает хорошие урожаи. Вам нужно будет сделать пробные посевы. Вам помогут семенами, у вас теперь будут новые кибитки, вы будете получать газеты, в которых пишут все, что происходит на свете. Мы проведем сюда дорогу: здесь много ценных руд. Вы помните Ивашко? Он шлет вам привет, приедет скоро к вам в гости. Теперь же надо заняться басмачами.
– У нас в кибитке сидят пленные. Мы не знаем, что с ними делать, – сказала Зейнеб.
– Это уж ты, аксакал, – смеясь, сказал Абдулло-Джон, – предоставь нам.
– А что ты все-таки будешь с ними делать?
– Мы их будем судить…
– Как – судить? – спросила старуха Айше.
– Это я вам все расскажу после. Пока я их допрошу. За этот день в горах «краснопалочники» поймали много басмачей.
– Знаешь что? Давай часть выпустим, – сказала Зейнеб, входя вечером в юрту к Абдулло-Джону – Среди них есть совсем не басмачи. Одно только название что басмач.
– Я не гадальщик и не знаю, кто у них белый, кто розовый. Это мы всё узнаем…
– Ты что, пытать их будешь, как они сами пытают наших красных джигитов?
– Ишь ты какая свирепая! Ты девушка, сердце у тебя должно быть нежное. И зачем только тебе винтовку дали? – улыбаясь, спросил Абдулло-Джон.
– Мне никто не давал, я сама взяла. Сколько нужно было винтовок, столько и взяла, – гордо ответила Зейнеб. – Говорю тебе: теперь занимайся другими делами. Ты помогла – спасибо. Теперь наша очередь порядок наводить. Они сидели в юрте у костра.
Зейнеб задумчиво перекладывала щипцами угли. Абдулло-Джон смотрел на неё влюбленными глазами и не хотел думать о пленных. Мамай в углу юрты чистил револьвер.
– Значит, не нужна больше? Может, плов готовить? – сказала Зейнеб.
Вдруг она вспомнила о Джуре… Спросить или нет? Наверно, он давно погиб. Если бы был жив, пришел бы к Зейнеб. Зачем спрашивать!…
IV
Джура скакал напрямик по Алайской долине. Впереди бежал Тэке. Они спустились с альпийских лугов, перешли множество речек. Теперь вокруг них была степь. Расположенная высоко в горах, она была покрыта высокой и густой травой. Молодой охотник думал только об одном: поскорее перевалить Алайский хребет, видневшийся вдали как огромная каменная стена, и сообщить о случившемся командиру какого-нибудь пограничного отряда. Крепость в опасности. Надо спешить.
Вдруг вдали он увидел людей. Они были на лошадях. Рассмотрев, что все они одинаково одеты в военную форму, Джура выстрелил вверх, чтобы привлечь их внимание. Тэке немедленно улегся у ног хозяина. Всадники направились к Джуре. Он показал всадникам документ, подписанный Козубаем. Джуру повели к командиру. – Крепость окружена? – удивленно воскликнул командир. – Не может быть! Только вчера вечером у меня был оттуда джигит с донесением от Линезы.
– Линеза – враг, он хочет выиграть время, – сказал Джура и подал письмо Козубая.
Командир внимательно прочел его. Он вызвал бойца и приказал отвезти Джуру в город.
– Мы здесь примем меры, – сказал он Джуре, – ты самому главному начальнику все расскажешь!
Джура вместе с бойцами долго скакал по нескончаемому ущелью. По дороге они несколько раз меняли лошадей. Наконец они выехали из ущелья, и Джура вскрикнул от удивления: впереди не было высоких гор. Вокруг было много деревьев. Медленно текла река, широко разливаясь по бесконечным полям.
Вдруг Джура увидел группу людей. Несколько человек стояли, окружив ящик на колесах. Джура уже видел такой в крепости: там он был привязан к лошадям (Джура помнил, что его назвали «повозка»), и на нем привезли раненых после стычки Ивашко с басмачами. Бойцы показали Джуре, как влезть. Следом за ним немедленно прыгнул Тэке, но, зацепившись передними ногами за край ящика, беспомощно завизжал. Джуре пришлось схватить его за загривок и втащить за собой. Лошадей не приводили. Вдруг снизу что-то зарычало. Тэке, сидевший у ног Джуры, взъерошил шерсть и зарычал тоже. Повозка рванулась, Джура чуть не опрокинулся. Они мчались быстрее любого скакуна. Замелькали деревья. Джура засмеялся от радости. – Большевистская? – подмигивая, спросил он бойца. – Большевистская! – недоуменно подняв брови, ответил тот. – А это, – Джура показал на сады, мимо которых они ехали, – тоже принадлежит большевикам?
– Тоже! – ответил боец и переглянулся с другим бойцом. – А ты кто?
– Я? Я тоже из рода большевиков, – с достоинством ответил Джура.
Больше Джуре не хотелось говорить. Он был счастлив. Повозка остановилась у большой кибитки. Джуре приказали выйти. В комнате сидело много людей, все они были в военной одежде.
Теперь Джура твердо знал, что старший может быть и без бороды, и он громко спросил:
– Кто здесь самый главный?
Отозвался пожилой военный. Этот русский сурово, без улыбки оглядел Джуру. Джура долго рассказывал им все, что знал. Его несколько раз переспрашивали, недоуменно пожимали плечами. Иногда они отмечали что-то на карте, разговаривая между собой по-русски. Наконец Джуре сказали, что теперь он может быть свободен и идти отдыхать.
Джура пошел за бойцом, но быстро вернулся.
– А крепость? – спросил он.
– Не спеши. Все успеем, – ответил старший и первый раз улыбнулся.
– Нет, ты не старший, потому что ты не самый мудрый, – сказал Джура. – Крепость надо сейчас же освободить, иначе будет поздно. Присутствующие весело переглянулись.
– Дайте мне тысячу человек, – продолжал Джура, – я сам освобожу её.
Заметив улыбки на лицах военных, Джура рассердился и закричал:
– Дайте пятьсот, ну дайте сто человек и десять «максимов»! – Твое сообщение я передал по воздуху старшему, – сказал командир. – Меры, которые нужны, приняты. Ты оказал нам помощь. С заалайским районом ещё нет связи по воздуху, понимаешь? Ты оказал большую услугу. А теперь иди спать…
Но Джура спать не хотел. Он кричал на них и угрожал им гневом самого главного начальника. Сознание того, что Козубай и друзья в опасности, придало ему силы. Ему что-то говорили, но он не хотел понимать. Он должен освободить Козубая.
– А кто ты такой, – спросил один из присутствующих, – чтобы кричать на нас?
– Я Джура из рода большевиков! – ответил Джура. – Я комсомолец.
– Комсомолец на старших кричать тоже не должен! – Ну, покажи билет! – приказал старший.
– Я комсомолец без билета, – ответил Джура. – У меня горит душа, когда я слушаю ваши холодные слова.
– Спокойствие – не холодность, – мягко сказал ему старший. – Иди отдохни. Мы тебя вызовем, когда будет нужно. Джура решил подчиниться неизбежности. Бойцы его покормили. Ел он с аппетитом, но спать не мог.
Он был слишком горд, чтобы расспрашивать, но многое глубоко его поразило.
Он увидел черный круг, висящий на стене. Оттуда кто-то говорил и пел человеческим голосом… В стене из блестящей трубки текла вода…
Бойцы, заметив, что он не спит, пригласили его с собой на улицу. Там внимание Джуры привлекло удивительное зрелище. Несколько бойцов чем-то резали толстые стволы деревьев на ровные и гладкие куски. При этом что-то с дьявольской быстротой крутилось и визжало. Джура с интересом наблюдал за всем, что творилось вокруг. Вечером его позвали пить чай. Молодой военный надавил какую– то пуговку – под потолком зажегся огонь. Чудеса, о которых говорил Ивашко, сбывались. Правда, Джура уже видел такой холодный огонь и раньше – тогда показывали на стене командира Чапая. Но было совсем не так…
Чудеса продолжались. Джура из окна рассмотрел ещё днем какие– то странные штуки. Они стояли на гладкой площадке и были похожи на чудовищных птиц, дремлющих на солнце. Быстро, без огня вскипел чайник. Из черного круга в углу раздались какие-то звуки, от которых на сердце стало сладко и немножко печально. Но, сбросив очарование, охватившее его, Джура сурово спросил: – Где у вас живет самый-самый главный начальник? Военный неопределенно ответил, что здесь, но где его дом – показать отказался.
Джура вышел на улицу. Он обрадовался, встретив сопровождавших его в повозке бойцов. Они поговорили, и он, ловко переведя разговор, узнал, где дом самого главного. Часовые не подпустили Джуру к двери, а провели его к своему начальнику. Тот расспросил Джуру, весело улыбнулся и отправил его домой.
Поздно ночью Джура вышел из своей кибитки и направился к дому начальника. Он верил, что Козубая хотят спасти. Но ему казалось, что дело идет очень медленно. Джура прополз по земле мимо часового. Часовой его заметил только тогда, когда он уже влезал в окно. Часовой схватил Джуру за ноги и засвистел, но Джура толкнул его в грудь и быстро побежал по длинной комнате. Следом за Джурой мчался Тэке.
Джура рванул какую-то дверь и увидел мужчину, сидящего за столом. Тот направил на него пистолет. Тэке кинулся на незнакомца, и Джура еле успел остановить собаку. Вбежали бойцы. – Я не уйду! – закричал Джура, хватаясь за окно. – У меня секретный разговор!
Тэке бросался на бойцов.
Узнав, кто такой Джура, главный отослал всех и сказал, что сам он только что приехал и собирался утром послать за Джурой. Джура пожаловался на начальников. Он очень горячился. Обычно скупой на слова, теперь, при мысли, что ему могут отказать, он стал многословен.
– У вас все есть, – быстро говорил он, – ящик, откуда поет человек, котелок, который кипит сам по себе, топор… бегающая повозка… Неужели у вас нет ещё чего-нибудь?… – Джура хитрил: он много раз слышал, что существует железная птица, которая сама летает по воздуху.
Военный долго смотрел на Джуру.
– Я тебе открою одну тайну, – сказал он, – но никому ни слова. Ты не волнуйся. Много наших войск сейчас спешит туда… Мы окружим басмачей. Надо подождать четыре дня: кольцо вокруг врагов сомкнется теснее. Тогда и ты поедешь.
– Поздно будет, – с уверенностью сказал Джура. – Люди Козубая погибнут без воды.
Военный задумался и, прищурив глаза, смотрел на карту. Раздался звонок. Военный снял трубку. Он кого-то слушал и что– то говорил сам, а потом обратился к Джуре:
– К крепости приближается небольшой отряд. Им командует Максимов. Взвод кавалеристов-пограничников. Ты сможешь отправиться раньше. Например, послезавтра.
– Долго придется ехать! – сокрушенно сказал Джура. – Я об этом думаю. Ты мог бы полететь, но я не уверен, что там есть место, куда может опуститься самолет. Есть ли там ровная площадка?
– За крепостью есть большой пустырь. Тысяча шагов в длину… Начальник, неужели я полечу?
– Да, на аэроплане, на железной птице. Рядом с нами находится аэродром. Оттуда ты и полетишь. Вот только что важно: стрелять из пулемета ты умеешь?
– Нет!
– С тобой полетит пулеметчик. Вы полетите на разведку, а когда вернетесь, пошлем туда самолеты с бойцами. А завтра целый день учись стрелять сам из пулемета…
– Я сейчас начну! – возбужденно закричал Джура. – Где пулемет?
Вдруг вдали он увидел людей. Они были на лошадях. Рассмотрев, что все они одинаково одеты в военную форму, Джура выстрелил вверх, чтобы привлечь их внимание. Тэке немедленно улегся у ног хозяина. Всадники направились к Джуре. Он показал всадникам документ, подписанный Козубаем. Джуру повели к командиру. – Крепость окружена? – удивленно воскликнул командир. – Не может быть! Только вчера вечером у меня был оттуда джигит с донесением от Линезы.
– Линеза – враг, он хочет выиграть время, – сказал Джура и подал письмо Козубая.
Командир внимательно прочел его. Он вызвал бойца и приказал отвезти Джуру в город.
– Мы здесь примем меры, – сказал он Джуре, – ты самому главному начальнику все расскажешь!
Джура вместе с бойцами долго скакал по нескончаемому ущелью. По дороге они несколько раз меняли лошадей. Наконец они выехали из ущелья, и Джура вскрикнул от удивления: впереди не было высоких гор. Вокруг было много деревьев. Медленно текла река, широко разливаясь по бесконечным полям.
Вдруг Джура увидел группу людей. Несколько человек стояли, окружив ящик на колесах. Джура уже видел такой в крепости: там он был привязан к лошадям (Джура помнил, что его назвали «повозка»), и на нем привезли раненых после стычки Ивашко с басмачами. Бойцы показали Джуре, как влезть. Следом за ним немедленно прыгнул Тэке, но, зацепившись передними ногами за край ящика, беспомощно завизжал. Джуре пришлось схватить его за загривок и втащить за собой. Лошадей не приводили. Вдруг снизу что-то зарычало. Тэке, сидевший у ног Джуры, взъерошил шерсть и зарычал тоже. Повозка рванулась, Джура чуть не опрокинулся. Они мчались быстрее любого скакуна. Замелькали деревья. Джура засмеялся от радости. – Большевистская? – подмигивая, спросил он бойца. – Большевистская! – недоуменно подняв брови, ответил тот. – А это, – Джура показал на сады, мимо которых они ехали, – тоже принадлежит большевикам?
– Тоже! – ответил боец и переглянулся с другим бойцом. – А ты кто?
– Я? Я тоже из рода большевиков, – с достоинством ответил Джура.
Больше Джуре не хотелось говорить. Он был счастлив. Повозка остановилась у большой кибитки. Джуре приказали выйти. В комнате сидело много людей, все они были в военной одежде.
Теперь Джура твердо знал, что старший может быть и без бороды, и он громко спросил:
– Кто здесь самый главный?
Отозвался пожилой военный. Этот русский сурово, без улыбки оглядел Джуру. Джура долго рассказывал им все, что знал. Его несколько раз переспрашивали, недоуменно пожимали плечами. Иногда они отмечали что-то на карте, разговаривая между собой по-русски. Наконец Джуре сказали, что теперь он может быть свободен и идти отдыхать.
Джура пошел за бойцом, но быстро вернулся.
– А крепость? – спросил он.
– Не спеши. Все успеем, – ответил старший и первый раз улыбнулся.
– Нет, ты не старший, потому что ты не самый мудрый, – сказал Джура. – Крепость надо сейчас же освободить, иначе будет поздно. Присутствующие весело переглянулись.
– Дайте мне тысячу человек, – продолжал Джура, – я сам освобожу её.
Заметив улыбки на лицах военных, Джура рассердился и закричал:
– Дайте пятьсот, ну дайте сто человек и десять «максимов»! – Твое сообщение я передал по воздуху старшему, – сказал командир. – Меры, которые нужны, приняты. Ты оказал нам помощь. С заалайским районом ещё нет связи по воздуху, понимаешь? Ты оказал большую услугу. А теперь иди спать…
Но Джура спать не хотел. Он кричал на них и угрожал им гневом самого главного начальника. Сознание того, что Козубай и друзья в опасности, придало ему силы. Ему что-то говорили, но он не хотел понимать. Он должен освободить Козубая.
– А кто ты такой, – спросил один из присутствующих, – чтобы кричать на нас?
– Я Джура из рода большевиков! – ответил Джура. – Я комсомолец.
– Комсомолец на старших кричать тоже не должен! – Ну, покажи билет! – приказал старший.
– Я комсомолец без билета, – ответил Джура. – У меня горит душа, когда я слушаю ваши холодные слова.
– Спокойствие – не холодность, – мягко сказал ему старший. – Иди отдохни. Мы тебя вызовем, когда будет нужно. Джура решил подчиниться неизбежности. Бойцы его покормили. Ел он с аппетитом, но спать не мог.
Он был слишком горд, чтобы расспрашивать, но многое глубоко его поразило.
Он увидел черный круг, висящий на стене. Оттуда кто-то говорил и пел человеческим голосом… В стене из блестящей трубки текла вода…
Бойцы, заметив, что он не спит, пригласили его с собой на улицу. Там внимание Джуры привлекло удивительное зрелище. Несколько бойцов чем-то резали толстые стволы деревьев на ровные и гладкие куски. При этом что-то с дьявольской быстротой крутилось и визжало. Джура с интересом наблюдал за всем, что творилось вокруг. Вечером его позвали пить чай. Молодой военный надавил какую– то пуговку – под потолком зажегся огонь. Чудеса, о которых говорил Ивашко, сбывались. Правда, Джура уже видел такой холодный огонь и раньше – тогда показывали на стене командира Чапая. Но было совсем не так…
Чудеса продолжались. Джура из окна рассмотрел ещё днем какие– то странные штуки. Они стояли на гладкой площадке и были похожи на чудовищных птиц, дремлющих на солнце. Быстро, без огня вскипел чайник. Из черного круга в углу раздались какие-то звуки, от которых на сердце стало сладко и немножко печально. Но, сбросив очарование, охватившее его, Джура сурово спросил: – Где у вас живет самый-самый главный начальник? Военный неопределенно ответил, что здесь, но где его дом – показать отказался.
Джура вышел на улицу. Он обрадовался, встретив сопровождавших его в повозке бойцов. Они поговорили, и он, ловко переведя разговор, узнал, где дом самого главного. Часовые не подпустили Джуру к двери, а провели его к своему начальнику. Тот расспросил Джуру, весело улыбнулся и отправил его домой.
Поздно ночью Джура вышел из своей кибитки и направился к дому начальника. Он верил, что Козубая хотят спасти. Но ему казалось, что дело идет очень медленно. Джура прополз по земле мимо часового. Часовой его заметил только тогда, когда он уже влезал в окно. Часовой схватил Джуру за ноги и засвистел, но Джура толкнул его в грудь и быстро побежал по длинной комнате. Следом за Джурой мчался Тэке.
Джура рванул какую-то дверь и увидел мужчину, сидящего за столом. Тот направил на него пистолет. Тэке кинулся на незнакомца, и Джура еле успел остановить собаку. Вбежали бойцы. – Я не уйду! – закричал Джура, хватаясь за окно. – У меня секретный разговор!
Тэке бросался на бойцов.
Узнав, кто такой Джура, главный отослал всех и сказал, что сам он только что приехал и собирался утром послать за Джурой. Джура пожаловался на начальников. Он очень горячился. Обычно скупой на слова, теперь, при мысли, что ему могут отказать, он стал многословен.
– У вас все есть, – быстро говорил он, – ящик, откуда поет человек, котелок, который кипит сам по себе, топор… бегающая повозка… Неужели у вас нет ещё чего-нибудь?… – Джура хитрил: он много раз слышал, что существует железная птица, которая сама летает по воздуху.
Военный долго смотрел на Джуру.
– Я тебе открою одну тайну, – сказал он, – но никому ни слова. Ты не волнуйся. Много наших войск сейчас спешит туда… Мы окружим басмачей. Надо подождать четыре дня: кольцо вокруг врагов сомкнется теснее. Тогда и ты поедешь.
– Поздно будет, – с уверенностью сказал Джура. – Люди Козубая погибнут без воды.
Военный задумался и, прищурив глаза, смотрел на карту. Раздался звонок. Военный снял трубку. Он кого-то слушал и что– то говорил сам, а потом обратился к Джуре:
– К крепости приближается небольшой отряд. Им командует Максимов. Взвод кавалеристов-пограничников. Ты сможешь отправиться раньше. Например, послезавтра.
– Долго придется ехать! – сокрушенно сказал Джура. – Я об этом думаю. Ты мог бы полететь, но я не уверен, что там есть место, куда может опуститься самолет. Есть ли там ровная площадка?
– За крепостью есть большой пустырь. Тысяча шагов в длину… Начальник, неужели я полечу?
– Да, на аэроплане, на железной птице. Рядом с нами находится аэродром. Оттуда ты и полетишь. Вот только что важно: стрелять из пулемета ты умеешь?
– Нет!
– С тобой полетит пулеметчик. Вы полетите на разведку, а когда вернетесь, пошлем туда самолеты с бойцами. А завтра целый день учись стрелять сам из пулемета…
– Я сейчас начну! – возбужденно закричал Джура. – Где пулемет?
V
Всю ночь перед полетом Джура не спал. Стиснув зубы и сжавшись в комок, он сидел на матраце, который стащил с кровати на пол, думал и волновался. Больше всего он боялся, что о нем забудут и железная птица полетит без него. Время от времени он вставал и подходил к окну. Была лунная ночь, и он видел на поле неподвижных огромных птиц. Ему ещё днем сказали, что это и есть самолеты. Джура бурно вздыхал и отходил от окна. Он снова садился на матрац, клал ладонь на голову Тэке и тихо приговаривал: «Скоро, скоро!» На рассвете громкий рокот заставил Джуру вскочить. Огромная птица скользила по полю, поднимая облако пыли. Джура выскочил в окно и помчался за ней. Тэке с громким лаем мчался сзади. Задыхаясь, Джура догнал птицу и, не заметив, что она остановилась, вскочил на крыло. За ним прыгнул Тэке. Человек в очках, сидевший впереди, повернул голову и с удивлением смотрел на Джуру.
Джура влез на сиденье сзади и помог влезть Тэке. Тут только он успокоился.
Мужчина сердился и что-то громко кричал. Но Джуре было не до него: машина перестала шуметь, и все стихло.
– Я не вылезу! – решительно сказал Джура.
Мужчина засмеялся, объясняя, что это только проверка и что полетят они ещё не скоро. Джура не знал, верить или не верить, но на всякий случай решил сидеть на месте. Человек пожал плечами и ушел. Проходившие мимо бойцы сказали Джуре, что перед полетом надо поесть. Он ничего не хотел слушать.
Прибежала незнакомая девушка и, смеясь, подала ему пакет с едой, меховой халат и гладкую шапку на голову. Джура пищу отдал Тэке, меховой халат положил в ноги, а шапка ему очень понравилась, и он её немедленно натянул. Он осторожно притрагивался к проводам, кнопкам, заглянул через козырек вперед. Он думал о том, как много надо знать, чтобы заставить эту машину двигаться по своему желанию. Через некоторое время пришел главный начальник вместе с другими начальниками, поменьше. Они, смеясь, трепали Джуру по плечу, и все были чем-то очень довольны.
Джуре дали винтовку, бомбы и сказали, что бросать их надо в басмачей и только по команде. Рядом с Джурой сел незнакомый ему боец-киргиз.
– Если со мной что случится, будешь стрелять из винтовки, – сказал он Джуре.
Осмотрели пулемет. Сошлось немало народу. Кто-то сел впереди… Все загрохотало, затарахтело, в лицо ударил ветер. Самолет пополз по земле. Замелькали кусты, деревья, дома. Вдруг все замедлило бег, и деревья оказались маленькими, как травинки. Самолет накренился. Внизу крошечные люди махали руками. Земля сначала выгнулась, потом стала на место и плавно поплыла под ними. Джура захохотал. Ему не было страшно, наоборот – охватило странное спокойствие, и он с любопытством глядел вниз. Тэке чувствовал себя хуже. Он тревожно глядел на своего хозяина и не прочь был выпрыгнуть за борт самолета. Джуре захотелось петь, кричать. Радость переполняла его. Еще бы! Его мечта сбылась! Что сказал бы Кучак? Что теперь ветер, сбрасывающий войлок с юрт! Он мчится быстрее ветра. Что ему дождь! Страшная буря ему нипочем. Он сам несется, как буря, над землей. Летчик повернул голову и что-то закричал. Джура с трудом разобрал: «Будет холодно» – и понял, что надо надеть меховой халат. С морозом все же приходилось считаться. Джура внимательно следил за действиями летчика. Среднего роста, худощавый, совсем с виду не сильный, он спокойно делал какие-то движения, и самолет послушно поворачивал в сторону, спускался ниже, поднимался вверх.
Джура чувствовал огромное уважение к летчику. Надо учиться. Если бы беленькая докторша, выучила его читать, может быть, он уже знал бы много. Как только разобьют басмачей, он всему научится: он сам будет управлять железными птицами, он сам узнает, как делают огонь, музыку, – он все узнает.
Самолет летел рядом с горными вершинами, и они величественно проплывали мимо. Джура видел, что глубоко внизу, в ущелье, как точки, двигались люди. Людей было много. Они шли в правильном порядке. Очевидно, это были отряды.
Джура смотрел вниз и удивлялся: людей было очень много… Самолет перевалил через горы, и Джура увидел разбросанные то там, то здесь, спрятанные между холмами группы войск. И как он их раньше не встречал, когда ехал сюда! Джура был уверен, что все они движутся к крепости спасать Козубая.
Они подлетали к снежным горам. Было очень холодно. Самолет вдруг накренился. Земля всколыхнулась. Джура схватился за крепления. Внизу сияли горы, снежные пики клонились на сторону. От резкого ветра из глаз потекли слезы.
Вдруг самолет ринулся вверх. Они летели близко-близко от камней, и тут только Джура почувствовал ту страшную скорость, с которой мчался самолет.
Внизу, глубоко под ними, открылась пропасть. Сначала Джура почувствовал необычайную легкость, потом его подбросило вверх, и они влетели в седловину между горами.
Джура не сразу узнал крепость. Летчик высунул руку за борт и указал вниз. Самолет начал скользить вниз, к земле. Крепость вырастала, приобретая знакомые очертания. Недалеко от крепости Джура заметил разбегающихся людей.
Джура прекрасно понимал ужас, обуявший горцев при виде железной птицы.
Самолет снова накренился и опять ринулся вниз. Джура вновь увидел внизу множество мечущихся фигурок.
Басмачи бежали во все стороны от крепости…
«Пулемет!» – услышал Джура. Сосед Джуры поднялся, схватил пулеметные ручки и, направив дуло в бегущих, нажал спуск. Джуру подбросило вверх, и самолет пошел прямо. Джура старался угадать, где же среди бегущих Тагай. Он всматривался, сердясь на слезы, вызванные ветром. Он увидел группу верховых, скакавших прочь, и закричал:
– Стреляй по ним!
Самолет, спотыкаясь о камни, прокатился по земле. Грохот сменился тишиной. Это было как после спуска на лавине. – Вылезай скорее, стреляют! – крикнул пилот. Джура выпрыгнул из самолета, захватив свою винтовку. За ним выпрыгнул Тэке.
Крепость была рядом. Из раскрытых ворот, стреляя на ходу, бежали джигиты добротряда. Кругом трещали выстрелы, свистели пули. Все пространство было усеяно трупами, но, как только стихла стрельба, басмачи стали подниматься и сдаваться в плен. Они с ужасом смотрели на самолет.
Джура увидел Козубая и подбежал к нему. Они крепко обнялись. Потом он радостно поздоровался с двумя бойцами из крепости. Вдруг на Джуру набросился какой-то киргиз, увешанный оружием, обнял его, что-то бормоча и смеясь.
– Кучак! Ты ли это?! – закричал Джура.
– Я, конечно, я! Кто же ещё мог тебя освободить! Потом Джура увидел Саида, который ловил басмаческих лошадей. Чжао возвратился позже, ведя большую группу пленных. Неподалеку стоял Максимов: он сразу узнал Джуру и подозвал его. Тут же стояли Муса и другие. Подойдя, Джура услышал слова Максимова:
– Поэтому, Козубай, тебя здесь сменят пограничные войска. Теперь мы всю границу запрем на крепкий замок, чтобы птица не пролетела. Всю систему охраны границы совершенно изменим. Ты же после смены отойдешь с добротрядом ещё дальше в тыл, в Дараут-Курганскую крепость. Она пустует, и, я думаю, через годик-два в добротрядах вообще не будет нужды. Сейчас граница везде прочно заперта войсками, остатки басмаческих банд уйдут в горы и попытаются прорваться на север или за границу. А ты, Джура, молодец! Ты очень помог нам! И то, что сделал здесь первый самолет, поразительно! Мы следили за самолетом и напали на басмачей сзади. Ты понимаешь, что теперь мы – хозяева самых неприступных ущелий? А самолеты с войсками – это новое оружие. – Понимаю! – сказал Джура.
– Ты ещё не все понимаешь, – вмешался Козубай. – Ты не понимаешь того, что значит явиться вовремя! А ты явился как раз вовремя.
– Врагов будем преследовать, – сказал Максимов. – Мне сообщили, что пограничники отрезали им пути отступления с востока и юга. Отступление с севера отрезано также. Басмачи рассеяны. Много перебито и ещё больше взято в плен, но это полдела. Тагай, Кзицкий, имам Балбак и многие другие успели скрыться в горах. Сейчас же организуем пять групп преследования. Командиры – Федоров, Наганчик, Муса, Джура и Уразалиев со своими комсомольцами. Отличившиеся будут награждены. Кроме этих групп, будут преследовать басмачей и пограничники. Вы хорошо знаете здешние горы – вам и карты в руки.
– Наконец-то я смогу свободно гнаться за Тагаем! – сказал Джура. – Живым или мертвым, а я его доставлю.
– Помни, Джура, – сказал Максимов, – в первую очередь надо поймать имама Балбака, человека со стеклянным глазом в правой глазнице. Если у тебя будет выбор – Тагай или Балбак, лови Балбака.
– Козубай, – шепнул Джура, – отпусти со мной Саида. Он лучше всех знает тайные тропинки. (Козубай досадливо поморщился.) Я очень прошу, он мой друг, и он мне нужен. Я уверен, мне он поможет.
– Бери, если настаиваешь, – после небольшого раздумья сказал Козубай. – Возьми Чжао, Тага и ещё нескольких бойцов и пулемёт. Лучше, если будет небольшая боевая группа. Лошадей возьми басмаческих и сейчас же выезжай. Только тебе даем свободный маршрут… Ну, я верю тебе.
Саид выбрал лучших лошадей. Он очень радовался предстоящей поездке, и эту радость разделяли все: и Таг, и Чжао, и Джура. На следующее утро отряды выехали по указанным им маршрутам.
Джура влез на сиденье сзади и помог влезть Тэке. Тут только он успокоился.
Мужчина сердился и что-то громко кричал. Но Джуре было не до него: машина перестала шуметь, и все стихло.
– Я не вылезу! – решительно сказал Джура.
Мужчина засмеялся, объясняя, что это только проверка и что полетят они ещё не скоро. Джура не знал, верить или не верить, но на всякий случай решил сидеть на месте. Человек пожал плечами и ушел. Проходившие мимо бойцы сказали Джуре, что перед полетом надо поесть. Он ничего не хотел слушать.
Прибежала незнакомая девушка и, смеясь, подала ему пакет с едой, меховой халат и гладкую шапку на голову. Джура пищу отдал Тэке, меховой халат положил в ноги, а шапка ему очень понравилась, и он её немедленно натянул. Он осторожно притрагивался к проводам, кнопкам, заглянул через козырек вперед. Он думал о том, как много надо знать, чтобы заставить эту машину двигаться по своему желанию. Через некоторое время пришел главный начальник вместе с другими начальниками, поменьше. Они, смеясь, трепали Джуру по плечу, и все были чем-то очень довольны.
Джуре дали винтовку, бомбы и сказали, что бросать их надо в басмачей и только по команде. Рядом с Джурой сел незнакомый ему боец-киргиз.
– Если со мной что случится, будешь стрелять из винтовки, – сказал он Джуре.
Осмотрели пулемет. Сошлось немало народу. Кто-то сел впереди… Все загрохотало, затарахтело, в лицо ударил ветер. Самолет пополз по земле. Замелькали кусты, деревья, дома. Вдруг все замедлило бег, и деревья оказались маленькими, как травинки. Самолет накренился. Внизу крошечные люди махали руками. Земля сначала выгнулась, потом стала на место и плавно поплыла под ними. Джура захохотал. Ему не было страшно, наоборот – охватило странное спокойствие, и он с любопытством глядел вниз. Тэке чувствовал себя хуже. Он тревожно глядел на своего хозяина и не прочь был выпрыгнуть за борт самолета. Джуре захотелось петь, кричать. Радость переполняла его. Еще бы! Его мечта сбылась! Что сказал бы Кучак? Что теперь ветер, сбрасывающий войлок с юрт! Он мчится быстрее ветра. Что ему дождь! Страшная буря ему нипочем. Он сам несется, как буря, над землей. Летчик повернул голову и что-то закричал. Джура с трудом разобрал: «Будет холодно» – и понял, что надо надеть меховой халат. С морозом все же приходилось считаться. Джура внимательно следил за действиями летчика. Среднего роста, худощавый, совсем с виду не сильный, он спокойно делал какие-то движения, и самолет послушно поворачивал в сторону, спускался ниже, поднимался вверх.
Джура чувствовал огромное уважение к летчику. Надо учиться. Если бы беленькая докторша, выучила его читать, может быть, он уже знал бы много. Как только разобьют басмачей, он всему научится: он сам будет управлять железными птицами, он сам узнает, как делают огонь, музыку, – он все узнает.
Самолет летел рядом с горными вершинами, и они величественно проплывали мимо. Джура видел, что глубоко внизу, в ущелье, как точки, двигались люди. Людей было много. Они шли в правильном порядке. Очевидно, это были отряды.
Джура смотрел вниз и удивлялся: людей было очень много… Самолет перевалил через горы, и Джура увидел разбросанные то там, то здесь, спрятанные между холмами группы войск. И как он их раньше не встречал, когда ехал сюда! Джура был уверен, что все они движутся к крепости спасать Козубая.
Они подлетали к снежным горам. Было очень холодно. Самолет вдруг накренился. Земля всколыхнулась. Джура схватился за крепления. Внизу сияли горы, снежные пики клонились на сторону. От резкого ветра из глаз потекли слезы.
Вдруг самолет ринулся вверх. Они летели близко-близко от камней, и тут только Джура почувствовал ту страшную скорость, с которой мчался самолет.
Внизу, глубоко под ними, открылась пропасть. Сначала Джура почувствовал необычайную легкость, потом его подбросило вверх, и они влетели в седловину между горами.
Джура не сразу узнал крепость. Летчик высунул руку за борт и указал вниз. Самолет начал скользить вниз, к земле. Крепость вырастала, приобретая знакомые очертания. Недалеко от крепости Джура заметил разбегающихся людей.
Джура прекрасно понимал ужас, обуявший горцев при виде железной птицы.
Самолет снова накренился и опять ринулся вниз. Джура вновь увидел внизу множество мечущихся фигурок.
Басмачи бежали во все стороны от крепости…
«Пулемет!» – услышал Джура. Сосед Джуры поднялся, схватил пулеметные ручки и, направив дуло в бегущих, нажал спуск. Джуру подбросило вверх, и самолет пошел прямо. Джура старался угадать, где же среди бегущих Тагай. Он всматривался, сердясь на слезы, вызванные ветром. Он увидел группу верховых, скакавших прочь, и закричал:
– Стреляй по ним!
Самолет, спотыкаясь о камни, прокатился по земле. Грохот сменился тишиной. Это было как после спуска на лавине. – Вылезай скорее, стреляют! – крикнул пилот. Джура выпрыгнул из самолета, захватив свою винтовку. За ним выпрыгнул Тэке.
Крепость была рядом. Из раскрытых ворот, стреляя на ходу, бежали джигиты добротряда. Кругом трещали выстрелы, свистели пули. Все пространство было усеяно трупами, но, как только стихла стрельба, басмачи стали подниматься и сдаваться в плен. Они с ужасом смотрели на самолет.
Джура увидел Козубая и подбежал к нему. Они крепко обнялись. Потом он радостно поздоровался с двумя бойцами из крепости. Вдруг на Джуру набросился какой-то киргиз, увешанный оружием, обнял его, что-то бормоча и смеясь.
– Кучак! Ты ли это?! – закричал Джура.
– Я, конечно, я! Кто же ещё мог тебя освободить! Потом Джура увидел Саида, который ловил басмаческих лошадей. Чжао возвратился позже, ведя большую группу пленных. Неподалеку стоял Максимов: он сразу узнал Джуру и подозвал его. Тут же стояли Муса и другие. Подойдя, Джура услышал слова Максимова:
– Поэтому, Козубай, тебя здесь сменят пограничные войска. Теперь мы всю границу запрем на крепкий замок, чтобы птица не пролетела. Всю систему охраны границы совершенно изменим. Ты же после смены отойдешь с добротрядом ещё дальше в тыл, в Дараут-Курганскую крепость. Она пустует, и, я думаю, через годик-два в добротрядах вообще не будет нужды. Сейчас граница везде прочно заперта войсками, остатки басмаческих банд уйдут в горы и попытаются прорваться на север или за границу. А ты, Джура, молодец! Ты очень помог нам! И то, что сделал здесь первый самолет, поразительно! Мы следили за самолетом и напали на басмачей сзади. Ты понимаешь, что теперь мы – хозяева самых неприступных ущелий? А самолеты с войсками – это новое оружие. – Понимаю! – сказал Джура.
– Ты ещё не все понимаешь, – вмешался Козубай. – Ты не понимаешь того, что значит явиться вовремя! А ты явился как раз вовремя.
– Врагов будем преследовать, – сказал Максимов. – Мне сообщили, что пограничники отрезали им пути отступления с востока и юга. Отступление с севера отрезано также. Басмачи рассеяны. Много перебито и ещё больше взято в плен, но это полдела. Тагай, Кзицкий, имам Балбак и многие другие успели скрыться в горах. Сейчас же организуем пять групп преследования. Командиры – Федоров, Наганчик, Муса, Джура и Уразалиев со своими комсомольцами. Отличившиеся будут награждены. Кроме этих групп, будут преследовать басмачей и пограничники. Вы хорошо знаете здешние горы – вам и карты в руки.
– Наконец-то я смогу свободно гнаться за Тагаем! – сказал Джура. – Живым или мертвым, а я его доставлю.
– Помни, Джура, – сказал Максимов, – в первую очередь надо поймать имама Балбака, человека со стеклянным глазом в правой глазнице. Если у тебя будет выбор – Тагай или Балбак, лови Балбака.
– Козубай, – шепнул Джура, – отпусти со мной Саида. Он лучше всех знает тайные тропинки. (Козубай досадливо поморщился.) Я очень прошу, он мой друг, и он мне нужен. Я уверен, мне он поможет.
– Бери, если настаиваешь, – после небольшого раздумья сказал Козубай. – Возьми Чжао, Тага и ещё нескольких бойцов и пулемёт. Лучше, если будет небольшая боевая группа. Лошадей возьми басмаческих и сейчас же выезжай. Только тебе даем свободный маршрут… Ну, я верю тебе.
Саид выбрал лучших лошадей. Он очень радовался предстоящей поездке, и эту радость разделяли все: и Таг, и Чжао, и Джура. На следующее утро отряды выехали по указанным им маршрутам.
VI
Был тихий вечер. Зейнеб сидела у костра и переговаривалась с Абдулло-Джоном.
Со двора послышался шум. Кто-то громко кричал: – Да знаете, кто я? Эй, не хватайся за карабин! Назад! Не подходите! Чуть что, бомбу швырну. Знаете, что такое бомба? Как рванет – и всех вас к аллаху… Ведите меня к командиру. Пошевеливайтесь! Я самый большой начальник, а сзади меня огромный отряд. Я над вашими начальниками начальник.
Зейнеб, Абдулло-Джон и Мамай быстро встали.
Послышалось пыхтение, и в кибитку вошел полный киргиз небольшого роста, в черном шелковом халате. Через его плечо висел маузер, в левой руке он держал карабин, в правой – гранату. – Длиннорукий! – радостно сказал Мамай.
– Да это Кучак! Здравствуй, Кучак! – закричала Зейнеб и, завизжав от радости, подбежала к нему и крепко его поцеловала. – Это Кучак! Это Кучак!
– Ого, Зейнеб, здравствуй! Какая ты красивая стала! А трудно меня узнать? Халат какой, ты пощупай: шелковый! А сапоги видала? Нет, ты посмотри!… Зови всех наших, пусть смотрят на меня, – сказал Кучак. – И дайте мне поесть, я отощал, как сурок зимой. Там, внизу, мой отряд – сто человек. Пусть сюда их приведут, накормят, напоят. Сам Максимов послал меня сюда. «Спаси, говорит, кишлак». Я пошел, со мной сотня бойцов-удальцов. И с джигитами добротряда мой помощник Муса.
– Отряд из бывших басмачей? – быстро спросил Абдулло-Джон. – Нет, из джигитов добротряда, из сарыкольских комсомольцев. Басмачей не берем. Помогаем пограничникам! А, – сказал Кучак, несколько сбавив тон, – да ты сам добротрядец! – Не ожидая приглашения, он запустил руку в котел и вынул баранью ножку. – Я всех басмачей знаю. Это я их разогнал. Почему я не вижу айрана? Где айран?
Абдулло– Джон вышел.
Женщины вбегали в юрту и обнимали Кучака.
– Задавите! – сказала Зейнеб и вдруг заскучала. На первых порах она очень обрадовалась Кучаку. Но сейчас она потеряла последнюю надежду. Если Кучак пришел один – значит, Джуру убили… ещё там… в Кашгарии… в яме, после неудачной попытки бежать. Когда она услышала об этом от старухи Курляуш, то чуть не сошла с ума. Со слов Мамая – первого сдавшегося женщинам басмача – о длинноруком смутьяне из кишлака Мин-Архар Зейнеб сразу поняла, о ком идет речь. И все же надеялась на чудо. А вдруг не Кучак, а Джура! И вот длиннорукий Кучак здесь, живой и здоровый. Судьба! – Пусть давят, – ответил Кучак, не переставая есть. – Что это за бабье войско? Мой друг Максимов смеяться будет. – Многие басмачи до сих пор скалят зубы. Пойди посмотри на черепа под скалой, – обиженно ответила Зейнеб. – Так это вы их?
– А кто же?
Абдулло– Джон ввел в юрту десять пленных.
– Ты, Кучак, был в крепости – может быть, ты их знаешь? – спросил Абдулло-Джон.
Кучак молча ел, внимательно осматривая вошедших. Пленные стояли опустив головы. Некоторые были в шелковых цветных халатах, в богато расшитых тюбетейках, а на одном, прятавшемся позади остальных, красовалась белая шелковая чалма, закрывавшая часть лица. Кучак старался и не мог вспомнить, где он его видел. – Ну? – торопил его Абдулло-Джон.
Со двора послышался шум. Кто-то громко кричал: – Да знаете, кто я? Эй, не хватайся за карабин! Назад! Не подходите! Чуть что, бомбу швырну. Знаете, что такое бомба? Как рванет – и всех вас к аллаху… Ведите меня к командиру. Пошевеливайтесь! Я самый большой начальник, а сзади меня огромный отряд. Я над вашими начальниками начальник.
Зейнеб, Абдулло-Джон и Мамай быстро встали.
Послышалось пыхтение, и в кибитку вошел полный киргиз небольшого роста, в черном шелковом халате. Через его плечо висел маузер, в левой руке он держал карабин, в правой – гранату. – Длиннорукий! – радостно сказал Мамай.
– Да это Кучак! Здравствуй, Кучак! – закричала Зейнеб и, завизжав от радости, подбежала к нему и крепко его поцеловала. – Это Кучак! Это Кучак!
– Ого, Зейнеб, здравствуй! Какая ты красивая стала! А трудно меня узнать? Халат какой, ты пощупай: шелковый! А сапоги видала? Нет, ты посмотри!… Зови всех наших, пусть смотрят на меня, – сказал Кучак. – И дайте мне поесть, я отощал, как сурок зимой. Там, внизу, мой отряд – сто человек. Пусть сюда их приведут, накормят, напоят. Сам Максимов послал меня сюда. «Спаси, говорит, кишлак». Я пошел, со мной сотня бойцов-удальцов. И с джигитами добротряда мой помощник Муса.
– Отряд из бывших басмачей? – быстро спросил Абдулло-Джон. – Нет, из джигитов добротряда, из сарыкольских комсомольцев. Басмачей не берем. Помогаем пограничникам! А, – сказал Кучак, несколько сбавив тон, – да ты сам добротрядец! – Не ожидая приглашения, он запустил руку в котел и вынул баранью ножку. – Я всех басмачей знаю. Это я их разогнал. Почему я не вижу айрана? Где айран?
Абдулло– Джон вышел.
Женщины вбегали в юрту и обнимали Кучака.
– Задавите! – сказала Зейнеб и вдруг заскучала. На первых порах она очень обрадовалась Кучаку. Но сейчас она потеряла последнюю надежду. Если Кучак пришел один – значит, Джуру убили… ещё там… в Кашгарии… в яме, после неудачной попытки бежать. Когда она услышала об этом от старухи Курляуш, то чуть не сошла с ума. Со слов Мамая – первого сдавшегося женщинам басмача – о длинноруком смутьяне из кишлака Мин-Архар Зейнеб сразу поняла, о ком идет речь. И все же надеялась на чудо. А вдруг не Кучак, а Джура! И вот длиннорукий Кучак здесь, живой и здоровый. Судьба! – Пусть давят, – ответил Кучак, не переставая есть. – Что это за бабье войско? Мой друг Максимов смеяться будет. – Многие басмачи до сих пор скалят зубы. Пойди посмотри на черепа под скалой, – обиженно ответила Зейнеб. – Так это вы их?
– А кто же?
Абдулло– Джон ввел в юрту десять пленных.
– Ты, Кучак, был в крепости – может быть, ты их знаешь? – спросил Абдулло-Джон.
Кучак молча ел, внимательно осматривая вошедших. Пленные стояли опустив головы. Некоторые были в шелковых цветных халатах, в богато расшитых тюбетейках, а на одном, прятавшемся позади остальных, красовалась белая шелковая чалма, закрывавшая часть лица. Кучак старался и не мог вспомнить, где он его видел. – Ну? – торопил его Абдулло-Джон.