– Мы спешим на юг. У нас слишком важное дело, чтобы рисковать и принимать бой, – сказал Тагай.
   – Надо другое. Надо хитрее. Он стреляет без промаха, и бой не годится. Устройте засаду, пожертвуйте десятью джигитами, – посоветовал Саид.
   – Засаду в скалах? Это пустая забава для Джуры. Он видит, как черт, и у него собака, – возразил Тагай.
   – У меня есть план, – вмешался молчавший до сих пор имам Балбак. Он развернул карту. – Отсюда течет река, возле реки – заросли тугаев, а над тугаями – крутая гора. Сойти с этой горы можно или по крутому открытому склону, по которому спускаться может только сумасшедший, или с другой стороны – по узкому проходу, ещё более суженному внизу, меж камней… Мой план таков… – И Балбак, обняв за шею Тагая и Саида, притянул их головы к себе и говорил так тихо, что даже пугливая красноносая альпийская галка, севшая рядом, не улетела.
   …Саид возвратился поздно вечером.
   – Нашел след, нашел басмачей! – сообщал он каждому. – Басмачи начали жечь костры. Наверно, решили, что уже запутали свои следы. – Где ты видел их?
   – Там. – Саид махнул рукой в сторону юга. – Я поведу отряд, я знаю эти места. Поспешим!
   Отряд тронулся по склону горы вслед за Саидом. Саид отозвал Чжао в сторону и сказал:
   – Я виноват перед тобой, и Джура сердит на тебя. Я друг тебе и хочу, чтобы ты забыл мои слова.
   Чжао молчал.
   – Я знаю, что в камышах, в том месте, где этот поток впадает в большую реку, расположились басмачи. Ты видишь, там огонек – я его заметил первый! Пойди же и сам скажи об этом Джуре. Он поедет, посмотрит и тебе скажет спасибо. Мы обойдем басмачей справа, а утром уничтожим их.
   Чжао молчал, пристально вглядываясь в лицо Саида. Но косые глаза Саида, казалось, глядели на кончик собственного носа. Давно уже Чжао искал случая вывести Саида на чистую воду. Теперь, по– видимому, Саид не врет и басмачи остановились в тугаях. Но почему Саид так любезен с Чжао? Это неспроста. Тут какая-то хитрость. Ну что ж! Надо ждать, все выяснится позже. Может быть, надо хитрить и самому. Чжао дружески хлопнул Саида по плечу:
   – Ты хороший друг!
   – Для такого друга, как ты, я на все готов, – ответил Саид и подозрительно посмотрел на Чжао.
   Саид не мог определить – обманул он Чжао или теперь сам Чжао решил вести с ним игру.
   Саид волновался. Засада будет их ждать справа и слева. Лишь бы только Джура спустился к тугаям!
   Чжао сказал Джуре о далеком огне. Подъехавший Джура увидел: в далеких тугаях мерцает огонь костра. По приказу Джуры отряд двинулся в путь. Возбуждение бойцов передалось лошадям, и они шли бодро.
   Чжао ехал сосредоточенный и задумчивый: сколько он ни думал, не мог разгадать игры Саида. Он сердился на себя и даже, забывшись, тихонько запел песню. Джура приказал замолчать. Каждый думал о своем. Глаза Саида, блестевшие даже при свете звезд, выдавали его волнение.

III

   Небо на востоке побелело, а отряд все шел.
   Внезапно Тэке, бежавший впереди, остановился. Подойдя к нему, остановился конь Джуры, а вслед за ним и остальные лошади. Джура увидел под ногами обрыв, а ниже – речную долину, зажатую между гор.
   Джура пытливо всматривался. Он видел под обрывом камни и песок, а немного дальше – густые заросли тугаев. За ними – извилистая лента реки. Вокруг было тихо.
   – Слезайте, приехали, – хрипло сказал Джура и прокашлялся, как будто освобождался от комка, засевшего в горле. – Приехали, – повторил он и соскочил с седла.
   Жеребец пошатнулся и жадно потянулся к траве. Жесткая, как проволока, она пробивалась чахлыми кустиками кое-где меж камней. Закинув повод на луку седла, Джура решил дать коню отдых. То же сделали остальные, и лошади, тяжело вздыхая, понурили головы и послушно замерли.
   – Двое пойдут сюда, – Саид показал на щель, прорезавшую склон зигзагами, – а остальные сюда. – Он показал на небольшое ущелье справа. – Тогда мы зайдем с двух сторон.
   – Пусть Чжао идет со мной, – сказал Джура. – Ты, Саид, и ты Таг, идите с отрядом справа. Вышлите вперед разведку и сами пойдите с ней.
   Чжао схватил Джуру за рукав.
   – Нельзя сюда, – сказал он, показывая на выемку слева. – Если спустимся – прямо в лапы басмачей. Внизу голая стена, негде спрятаться. На этих голых скалах нас только и прячет ночь. – Ага, говорил, а теперь на попятный! – сказал сердито Саид. – Что ты понимаешь! Джура – батыр, он один со всеми справится, да и я помогу.
   – Нельзя, совсем нельзя! – тихо сказал Чжао. – Это может оказаться ловушкой.
   Джура понимал справедливость слов Чжао, но ему не терпелось. Скоро рассвет, и тогда будет поздно. Джура рвался в бой. – Пошли! – сказал он. – Мы сюда, а вы туда. Внизу сойдемся. – Смотри, – и Чжао показал рукой вправо, – внизу узкий, как колодец, проход… Как пойдем? Может, там басмачи? Надо подождать и послать вперед разведку.
   – Испугался? – спросил Джура.
   Чжао затосковал. Он понимал, что теперь никакими доводами Джуру не удастся уговорить переждать.
   – Я не испугался, я иду. Я с тобой, Джура, буду умирать, – сказал Чжао.
   – Нет, нет, я с Джурой! – запротестовал Саид и прошептал Джуре: – Хитрит он, о смерти заговорил!
   – Я решил: иди ты, Саид, с отрядом, а Чжао со мной, внизу сойдемся. – И Джура пошел вниз.
   Чжао схватил Джуру за рукав.
   – Это ловушка! – повторил он.
   Джура стряхнул его руку:
   – Она окажется ловушкой для басмачей. Пошли! Бойцы сняли винтовки и, взяв лошадей за поводья, двинулись вслед за Саидом направо.
   – Разведку бы послать, – сказал Таг.
   – Чепуха, – сказал Саид, – никакой опасности! – и пошел вперед, неожиданно закурив цигарку.
   Это был знак для басмачей, сидевших в засаде, чтобы по Саиду не стреляли.
   Джура спускался по выемке, Тэке бежал впереди. Внезапно из ближних тугаев, темневших на лугу, послышались выстрелы. Джура притворился убитым и покатился вниз. Выстрелы прекратились. У первого же камня Джура задержался, поднял голову и огляделся. Чжао нигде не было видно.
   Сделать басмаческую ловушку ловушкой для басмачей – вот о чем думал Джура и беспокоился о Чжао. Неужели убили? Чжао правильно говорил, а Саид… Впрочем, он, Джура, и без советов Саида спускался бы здесь. Он не трус, чтобы посылать под пули других. К Джуре примчался Тэке. Он рычал, обнюхивал хозяина и все порывался лизать руку, с которой капала кровь. – Ничего, жив, пуля оцарапала, – прошептал Джура, тяжело дыша.
   Оторвав кусок матерчатого пояса, он перевязал руку, задетую пулей у кисти. Боли он не чувствовал.
   Из– за камней возле тугаев снова раздались выстрелы. Джура опрокинул собаку на бок за камень, шепнул: «Лежи!» -и в тот же момент пуля сорвала с него шапку.
   «Хорошо стреляют!» – невольно отметил Джура. Он понимал, что его дело плохо: камень, за которым лежали Тэке и Джура, был небольшой и не закрывал полностью тела Джуры. Пули так и били вокруг. Но Джура даже ни на минуту не подумал, что можно прогнать Тэке, а самому хорошо спрятаться за камень.
   Джура увидел, что слева из-за камня высунулась папаха. Джура быстро выстрелил. Папаха скрылась. Он нацелился в голову басмача за другим камнем, но снова промахнулся. Охотничий азарт овладел Джурой. «Не надо спешить», – сказал он себе и тщательно прицелился в басмача за самым отдаленным камнем. Винтовка басмача, лежавшая на камне, поднялась дулом вверх и так замерла. Как только Джура видел, что в него направлена винтовка, он стрелял, чтобы предупредить выстрел и заставить врага укрыться. Это пока было единственное средство предохранить себя от меткого прицельного выстрела, так как камень не закрывал всего его тела. Но на это требовалось много патронов.
   «Пять патронов осталось, только пять патронов!» – стараясь быть спокойным, мысленно отметил Джура. Сняв с груди пустую ленту из-под патронов, он обмотал шею Тэке и, показывая наверх, сказал: «К Чжао! Беги к Чжао!» Тэке послушно исчез, а Джура поднялся из-за камня, зашатался и снова упал за камень.
   Басмачи перестали стрелять. Сверху, со скалы, раздались выстрелы. Два басмача выбежали из-за камней и побежали к тугаям. Третий упал, как только поднялся. Примчался Тэке, и Джура снял с его шеи ленту с патронами.
   Он снова положил винтовку на камень и выстрелил по бегущим. Один басмач упал. Выстрелами Джура заставил басмачей затаиться и перебежал дальше, за большой камень. Теперь пули были ему не страшны. Из-за выступа показался Чжао.
   – Я думал, тебя убили! – крикнул он на ходу, подбегая к Джуре.
   – Почему не стрелял? – сердито спросил Джура. – А у меня кто-то винтовку немного попортил, наверно, Саид, – ответил Чжао.
   – Ты слышишь выстрелы? – перебил Джура. – Наши попали в засаду. Бежим!
   Джура хромал – разбил себе колено. Кругом раздавались выстрелы, взрывы гранат и вопли.
   – Помогите, помогите! – донесся голос справа. – Поспешим на выручку! – сказал Джура, порываясь вперед. – Нельзя, сам видишь – впереди засада. Неизвестно, кто кричит о помощи.
   Из– за выступа горы показался Саид.
   – На помощь, на помощь! – закричал он.
   Джура вскочил, а Чжао уцепился за него, стараясь удержать его за камнем.
   – Они убьют тебя, они убьют тебя!
   – Скорее сюда! – кричал Саид и махал рукой.
   Басмачи стреляли по Саиду почти в упор, но пули в него не попадали.
   Джура старался стряхнуть с себя Чжао, но Чжао повис на нем всей тяжестью своего тела. Тэке, весь дрожа от волнения, прыгал и смотрел на эту борьбу, не пытаясь вмешиваться. Джура упал. Они катались за камнями, а Чжао быстро-быстро говорил: – Не надо, слушай, не надо. Убьют тебя, а Саида не убьют. Вот увидишь, не убьют. Я оставил наших джигитов за камнями. – Он слабо вскрикнул, потому что Джура, пытаясь освободиться, ударил его в грудь. Чжао, стараясь изо всех сил удержать Джуру, возбужденно шептал: – Видишь, Саид жив. Это ловушка.
   – Вместе умрем, – сказал Джура.
   – А если наши победили, то нас скоро освободят. Что толку, если ты умрешь? Ведь Тагай останется жить.
   – Я убью тебя! Отпусти! – громко прошептал Джура и пришел в ярость от мысли, что маленький Чжао может удержать его, силача. Неужели он, Джура, бросит бойцов? Что случилось с Саидом, почему он стоит у скалы точно привязанный?
   – Я бегу к тебе на помощь! – закричал Саид.
   Этого позора Джура перенести не мог. Он сжал Чжао обеими руками, и тот, чувствуя, что сейчас у него будут сломаны ребра, слабеющими пальцами нащупал шею Джуры и надавил сонную артерию. Джура обмяк, и Чжао с трудом поднялся.
   Тэке, прыгавший вокруг них, теперь лизал руку Джуры, с которой слезла повязка. Джура лежал неподвижно и что-то мычал. Саид подбежал и помог ему сесть.
   Чжао, размахнувшись, изо всех сил ударил Саида по затылку. Некоторое время Саид стонал и не в силах был вымолвить ни слова. Потом перевернулся на спину, и заговорил, грозя кулаком: – Ты предатель, Чжао! Ты послал меня с бойцами на смерть! Вы попали в засаду, и отряд перебит. Почему вы не бежали на помощь? Я звал вас, я плакал от злости, вот, вот!… – И Саид в отчаянии рвал на себе халат и рубаху. – Весь отряд погиб!
   Гнев снова затопил мозг Джуры. Он чувствовал, что с гибелью отряда гибнет и его дело.
   – На, Джура, смотри! – И Саид сорвал с головы Чжао шапку. – На, смотри! – шептал он и рвал подкладку, пока не вытащил из клочков шерсти какой-то крошечный узелок. – Это яд. Это он отравил воду, чтобы крепость сдалась… На, я доказал! – И он бросил узелок Джуре. – Я только вчера заметил у него яд. Он хотел отравить тебя, но ты ел из общего казана, и он боялся отравиться. Чжао не испытывал страха. Что мог он в свое оправдание сказать Джуре, ослепленному гневом и яростью!
   – Ловушка, – просто сказал Чжао, – ложь! Во всем виноват Саид, я докажу. Слушай же, Джура…
   – Он погубил отряд. Стреляй же, стреляй в предателя! – визгливо закричал Саид и быстро выхватил револьвер у Джуры. Грянул выстрел. Джура испуганно схватил Саида за руку. Со стороны тугаев засвистали пули. Чжао так и остался сидеть, прислонившись спиной к камню. Голова тихо склонилась на грудь, и он упал на бок.
   Ветер слабо шевелил ветви колючих кустарников, и в зарослях кричали птицы.
   – Ты хорошо сделал, Джура, что позволил мне пристрелить Чжао. Джура посмотрел на Саида с такой яростью, что тот без слов отполз в сторону.
   С горы, цепляясь руками, локтями и коленями, спускался Таг. Добравшись до подножия горы, Таг издали увидел Джуру и побежал к нему. Джура, потрясенный смертью Чжао, искал сочувствия и крепко заключил Тага в свои объятия.
   – Где мои джигиты? Где разведчики? – спросил Джура. Таг махнул рукой.
   – Когда разведка спустилась вниз, тут на нас посыпались гранаты, – задыхаясь, говорил Таг. – Саид куда-то делся. Сразу двоих убило. Я поскользнулся и упал меж камней, а на меня – убитый конь. Он-то и спас меня, но придавил мне руку с винтовкой. В живых остались двое. Они сбили одного басмача и, отстреливаясь, отползли наверх, к нашим джигитам. Четверо басмачей убежали в тугаи. Тогда я тоже влез на гору, и Осман послал меня узнать, жив ли ты. – Я был рядом, когда тебя придавило, – вставил Саид. – Не видел, – возразил Таг.
   – Я отстреливался, – настаивал Саид.
   – Не слышал, – тихо сказал Таг и, заметив лежащего Чжао с запекшейся кровью на голове, спросил: – Что с Чжао? – Молчи, молчи! – прошептал Джура и рассказал ему все, что случилось.
   – Слушай, Джура, слушай, Таг, хорошо слушайте! – вмешался Саид. – Я тебе хотел раньше сказать, но ты не слушал, а теперь сам видишь. Это Чжао отравил воду в крепости. Я сам все видел ночью. Вот яд, у него в шапке. Чего тебе еще?
   – И ты не рассказал Козубаю? – быстро спросил Таг. – Козубай был против меня. Когда я намекнул ему об этом, он запер меня в кибитку, а когда выпустил, я все время искал в одежде Чжао, думал найти яд. Не нашел. А вчера вижу – он что-то спрятал себе под шапку. Теперь ты сам увидел, что такое Чжао. Таг оттащил Чжао под скалу. Чжао застонал. Таг незаметно для других перевязал ему рану и решил пока не говорить, что Чжао ещё не умер.

IV

   Поздно ночью, когда Саид, Таг и джигиты спали, а Джура сторожил их сон, неподвижно притаившись за камнями, его внимание привлекла чья-то тень.
   Вначале Джура подумал, что это подбирается басмач, и решил пристрелить его. Но стрелять издалека да ещё ночью – значит промахнуться, а подпускать очень близко было опасно. Джура решил подпустить врага на сто шагов.
   Когда же Тэке шевельнулся и беззвучно оскалился, Джура понял, что это была бродячая собака. Отложив винтовку, Джура развязал пояс и достал оттуда кусок лепешки. Как ни было темно, он боялся приподняться над камнем, чтобы не подставить себя под пули. Лежа на спине, он швырнул собаке кусок лепешки и, приподнявшись на локте, стал наблюдать за собакой. Собака притаилась, но, почуяв запах хлеба, подбежала и мигом проглотила подачку. Следующий кусок Джура бросил ближе, а третий ещё ближе.
   – Что ты делаешь? – спросил Таг, проснувшись. – Ведь у нас нет еды, а ты кормишь чужую собаку. Лучше отдай Тэке! – Молчи, – сказал Джура, – скоро все поймешь. Когда пес был совсем рядом, Джура толкнул Тэке и прошептал ему на ухо:
   – Киш, киш!…
   Тэке в несколько прыжков очутился возле чужого пса. Тот метнулся было назад, но Тэке быстро опрокинул его на спину и грозно зарычал.
   Джура осторожно подполз к собаке и связал ей поясом лапы. – Что же это будет? – спросил Таг удивленно. – Открой банку консервов, – сказал Джура.
   – Как? – возмутился Таг. – Неужели последнюю банку консервов мы тоже отдадим этому псу?
   – Скорее!
   Разбуженный шумом, подполз Саид.
   – Скорее, скорее! – торопил Джура, показывая на консервную банку.
   Саид безмолвно исполнил приказание. Голодный пес немедленно проглотил содержимое коробки.
   Взяв освободившуюся банку, Джура привязал её к короткому хвосту чужой собаки. Потом, не говоря ни слова, отрезал ножом конец пояса у Саида.
   – Ты с ума сошел! – рассердился Саид. – Это шелковый пояс! – Вот и хорошо, – ответил Джура. – Открывайте патроны, высыпайте порох.
   – У нас мало патронов, зачем же портить! – запротестовал было Таг, но тем не менее повиновался.
   – Довольно! – сказал Джура.
   Он разделил порох на несколько частей и, завязав в отдельные узелочки, привязал их к хвосту собаки.
   – Перед утром начнется ветер «таджик», – сказал Джура. – Утром все будут крепко спать. Мы подожжем порох и пустим собаку. Она сразу побежит в тугаи. Знаете, что такое искра для сухого камыша?
   – Ты хочешь поджечь камыши, Джура? Ты хочешь выкурить их из тугаев, как диких свиней? Вот здорово придумано! А что мы будем делать? – Таг засмеялся.
   – Ты, Таг, и ты, Саид, приготовьте винтовки. Как только камыши загорятся, басмачи побегут к реке. Вот тут-то меткий стрелок найдет себе дело.
   – А если огонь на нас? Может быть, не надо? – спросил Саид. – Помните: стрелять сначала по Тагаю и Кзицкому, а потом по остальным. Балбака надо взять живым.
   – Ты такой же хитрый, как и я, – сказал Саид. Рассвело. Подул западный ветер. Таг проверил, крепко ли привязаны мешочки с порохом к хвосту собаки, а Джура поджег их. – А-а-а! – закричал Джура, ударяя пса камчой. Тот, завыв от ужаса, помчался в тугаи; сзади, гремя о камни, ударяя по ногам, стучала привязанная жестянка. Пес ворвался в сухие камыши. Они были густы, и много сухой трухи покрывало землю. Пес закружился на одном месте. Один из мешочков оторвался и догорал в куче сухого камыша. Испуганный огнем, пес помчался дальше.
   Огонь, наполняя воздух треском, мчался на басмачей. Вдоль тугаев протянулась полоса дыма, скрывая врагов. Четыре человека, сидевшие близко за камышами, оказались отрезанными от своих. Их фигуры чернели на фоне огненного моря.
   – Стреляй! – закричал Джура и выстрелил в одного из них. В азарте он забыл о своем строгом приказе.
   Таг выстрелил во второго.
   – Сдаемся, сдаемся! – кричали остальные.
   – Бросай оружие!
   Оба басмача бросили винтовки и подняли руки вверх. И вдруг из огненной стены, пылая как факел, с пронзительным криком выскочил человек.
   – Скорее срывайте с него халат! – крикнул Джура. Басмачи отпрянули назад. Горящий человек кружился на одном месте, отмахиваясь от огня. Джура подбежал к нему и дернул за пояс – горящий пояс оборвался. Тогда он схватил халат и разорвал его. Перед ним, перепуганный, стонавший от ожогов, стоял тучный старик с опаленной черной бородой.
   Он упал на колени и порывался целовать ноги Джуры. – Не надо, – брезгливо сказал Джура, – не надо! Ты басмач? – Ой, нет, ой, нет, я просто мулла!
   Издали ещё доносились выстрелы Тагая. Треск бушующего огненного урагана заглушал все, и приходилось кричать, чтобы что-нибудь расслышать. Видно было, как из дальних камышей на гору бегут звери, летят птицы.
   Подбежал запыхавшийся Саид, и первые его слова были: – Это дядя Тагая. Застрели его, и ты освободишься от своей клятвы. Ты мне много в тюрьме говорил о своей мести. Убей же его: его кровь – кровь Тагая, твоего кровного врага. Басмачи все равно кончились. Мы разогнали их. Убей, и этим ты выполнишь свой долг. – Нет, Саид, ты ошибаешься. Зачем мне кровь старика? Пусть старик живет.
   – Живет?… Дядя Тагая пусть живет?… Кровь Тагая, твоего кровного врага, пусть живет?
   – Я не со стариком воюю, – угрюмо сказал Джура. – Поспешим в погоню, а то мы опоздаем! – торопил он, заряжая винтовку. – Ты ли это, Джура? Гордый, славный Джура, ужас басмачей! Я не узнаю тебя: твое слово – не твое слово?
   – Молчи! Пусть все дехкане знают, что я хозяин своего слова: Тагай умрет! Три года назад я застрелил бы дядю Тагая, а теперь… Уходи скорее, старик, пока жив!
   Охая от боли и страха, старик побежал мелкой рысцой в горы. – Стой! – закричал Джура.
   Старик упал на колени.
   – Скажи, карасакал[50], куда хотели бежать Тагай и Казиски? – спросил Джура.
   – Все они, – прохрипел старик, – и Тагай, и Казиски, и имам Балбак, идут на реку Бартанг, к Сарезскому озеру. – Имам Балбак? – переспросил Джура.
   – Да, имам Балбак!
   – Человек со стеклянным глазом в правой глазнице? – Да.
   – Одевайся, старик, сними халат с басмача. Поймай одного коня – вот они, возле горы, ваши кони, – и скачи домой. Подошедший Таг недоуменно передернул плечами: – Ты отпускаешь его, товарищ начальник?
   – Пусть идет.
   – Пусть идет, – безразличным тоном повторил Таг. – Безголовые! – пробормотал Саид, но так, чтобы его слышали, и, плюнув, пошел к утесу.
   – Куда ты? – спросил Джура.
   – Мне показалось, что кто-то стреляет. Может быть, я только ранил изменника Чжао? Я пристрелю его.
   – Не надо! – поспешно сказал Джура и поднял руку, как бы отгоняя видение. – Скорее в погоню!
   – Таг, беги к джигитам, скажи: пусть садятся на лошадей, едут по хребту горы наперерез басмачам. Осман будет старшим. Джура и Саид быстро пошли к реке, протекавшей около утеса. Огненная стена была далеко впереди, и там, где прошел огонь, лежали кучи углей и пепла.
   – Видишь, – сказал Джура, – слева, впереди них, река и отвесная скала. Значит, они побегут только по реке вправо. Мы перережем им дорогу. Через реку им не пройти без лошадей, а лошади убежали… Скорее, скорее!…
   Джура сидел в засаде за камнями уже продолжительное время и ждал басмачей, думая, что они пройдут по берегу реки на запад. Время шло, а их все не было. Джура решил осмотреться. Оставив Саида внизу, он влез на склон скалы. Ветер гнал огонь на восток. Треск и шум пожара доносились даже сюда. Дым застилал скалы на востоке. Возле реки никого не было. На противоположном берегу какой-то человек карабкался в гору, опираясь на винтовку. «Кто это мог перебраться на ту сторону? – подумал Джура. – Эх, далеко, стрелять нельзя – не попадешь». Ему хотелось действовать, а вместо этого приходилось сидеть и ждать.
   Огонь бурным потоком стремился на восток, но ветер уже менялся – дым относило в сторону, и скоро стало видно, как догорает камыш в узкой части долины.
   Речная долина шириной до тысячи шагов тянулась возле реки. Слева к ней подходили горы. Джура рассмотрел, что по далекому открытому склону карабкаются несколько человек. Конечно, басмачи. До них не менее двух тысяч шагов. Джура застонал от огорчения, топнул ногой и вытер лицо ладонью. Но где же остальные? Рычание Тэке, стоявшего рядом, заставило Джуру посмотреть туда, куда смотрел Тэке. Внизу, неподалеку от Саида, в волнах реки, то появлялось, то исчезало тело.
   – Не Тагай ли? Неужели он? Киш, киш! – не своим голосом закричал Джура и, рискуя сорваться, побежал вниз. Тэке заметался по берегу. Сильные руки Джуры подняли его и швырнули в реку. Пес погрузился с головой, но в следующее мгновение уже несся вниз по реке. Джура побежал по берегу следом, Саид мчался за ним. Вскоре оба отстали. Пробежав около полукилометра и повернув за выступ, они увидели на берегу отряхивающегося Тэке, а рядом труп.
   – Нет, – сказал Джура, – не он. Кто же это?… – Не Тагай, – заметил Саид, касаясь пальцем головы трупа. – Проклятый день! – сказал Джура. – Всё неудачи и неудачи. – Отдохнуть бы… Давай сядем здесь, – сказал Саид. – Здесь песок, мягко.
   На скале, с которой недавно смотрел Джура, показался Таг. Он размахивал шапкой, надетой на винтовку. Рядом с ним был ещё кто– то.
   – Поспешим, – сказал Джура.
   Саид неохотно пошел вслед за ним. Вскоре они были возле скалы. Таг показывал винтовкой на человека в черном халате, сидевшего на камне.
   – Поймал! Чуть меня в пропасть не сбросил. Злой! Басмач смотрел исподлобья и сердито что-то шептал. – Ты знаешь, кто я? – спросил Джура.
   Басмач отрицательно качнул головой.
   – Я Джура. Может быть, слыхал?
   Басмач быстро встал с камня и испуганно посмотрел на него, запахивая халат.
   – Будешь говорить? – спросил Джура, хлопая ладонью по винтовке.
   – Все скажу, – мрачно ответил басмач.
   – Где остальные?
   – Некоторые убиты, часть утонула в реке. Имам Балбак звал нас с собой на реку Бартанг, к Сарезскому озеру.
   – Имам Балбак? – переспросил Джура.
   – Имам Балбак! – ответил басмач и продолжал: – Лошади разбежались, испугавшись огня. Почти никто не умел плавать, а надувной мех для переправы был только один.
   – Имам – это человек со стеклянным глазом в правой глазнице? – Этот, – буркнул басмач. – Имам переплыл, а остальные разве могли переплыть?
   – А Тагай? – спросил Саид.
   – А Кзицкий? – спросил Таг.
   – Вот! – И басмач показал вдаль, где между горой и рекой догорал камыш.
   По крутой скале карабкались несколько человек. Отсюда они казались совсем крошечными.
   Джура направил бинокль на скалу. Впереди, хватаясь за выступы скалы, лез Тагай. По-видимому опасаясь погони, он часто с опаской оглядывался. За ним полз Кзицкий с револьвером в руке, а позади следовали несколько басмачей.
   Вот он, Тагай, – тот, за которым Джура охотился так долго, тот, который доставил ему столько горя, позора и страданий! Джура перевел бинокль вправо, за реку, и вскоре увидел одинокого путника.
   Джура узнал его. Это был именно тот человек, которого он встретил неподалеку от убитого Садыка. Балбак уходил на юг. Тот самый имам Балбак, о котором Козубай сказал: «Когда бы и где бы ты ни встретил, захвати его. Ты сделаешь доброе дело для меня, для себя и для всего киргизского народа».