Страница:
— Она прелестная женщина, прелестная… Но… немного того… своеобразная…
А. Чехов
Заведующий центром развлечений Тридцать Третьего Загробного Ллабух родился и всю жизнь провел на планете Гарра, работая в должности грюильдшафера. Вообще-то жизнь на планете Гарра тихая и неторопливая, так что земляки Ллабуха редко рождаются и еще реже умирают, но Ллабух прошел только половину уготованного ему пути — погубила его страсть к местному деликатесу Фиу. Даже на Земле знают, деликатес — это то, что с трудом добывается и поэтому употребляется с великим наслаждением, но на Земле каждый дурак может заплатить сколько надо и получить что угодно, а на Гарре денежная система отсутствовала, и тамошним гурманам надо было серьезно потрудиться, чтобы заполучить себе лакомое блюдо.
Обычно происходило это так. Когда в ресторан какого-нибудь крупного населенного пункта Гарры поступал заказ на Фиу, ресторан забивался до отказа. Обыкновенные посетители, рассевшись за столиками, поставленными вдоль стен, торопливо поглощали синтетические пресные блюда, с нетерпением наблюдая за тем, как центр зала огораживают прочными прутьями, меж которыми натягивают не менее прочную проволочную сеть. Потом в сконструированный вольер помещали собственно деликатес. Фиу метался за проволочной изгородью, грыз прутья клыками, растущими в его пасти в триста рядов, размахивал клешнями так, что даже зрителям становилось не по себе. А затем являлся и сам заказчик… Вооруженный только собственными ШУ пальцами, заказчик входил в вольер, заранее облизываясь в предвкушении. Впрочем, и Фиу тоже облизывался при виде заказчика — и тоже в предвкушении. Зрители выли от восторга, когда начиналась битва…
Не было для Ллабуха удовольствия выше, чем, разбив роговой череп Фиу, высасывать зеленый желеобразный костный мозг, одним глазом любовно осматривая массивные клешни деликатесного зверя, полные нежного мяса, другим глазом — сочный длинный хвост, а третьим — мягкое брюшко, которое, по обычаю, поедалось на сладкое. Съесть фиу следовало целиком, потому что навынос он не продавался: и это было не менее трудно, чем одержать победу в битве, — Фиу в два раза превосходил размерами самого крупного жителя планеты Гарра.
Все знакомые говорили Ллабуху, что переедать вредно и что когда-нибудь это может закончиться плачевно, но он не слушал. И только в тот момент, когда очередной деликатес, оказавшийся удачливее своих предшественников, изловчился и, заурчав от удовольствия, откусил Ллабуху одну из его голов, Ллабух понял странную штуку — оказывается, не Фиу является деликатесом для него, а наоборот…
Но было уже поздно. Грюильдшафер Ллабух был съеден и незамедлительно после этого перемещен в Цепочку Загробных Миров. Впрочем, такими глобальными переменами в своей судьбе Ллабух особо обескуражен не был. На планете Гарра предмет «загробная жизнь» недавно ввели в программу школьного обучения, правда, после долгих споров о Целесообразности — как, скажем, на Земле вводили предмет «половая жизнь». Плохо только было то, что, оказавшись на поселении в Тридцать Третьем Загробном, Ллабух не смог работать по специальности, потому что о такой интересной и нужной для планеты Гарра профессии, как рюильдшафер, в Тридцать Третьем никто и слыхом не слыхивал. Пришлось Ллабуху переквалифицироваться в заведующего центром развлечений, состоящим из одной-единственной карусели в виде громадной вращающейся шестеренки.
Новая должность не доставляла Ллабуху никаких хлопот: знай себе крути рычаг карусели — и все.
В Тридцать Третьем Загробном, как известно, катастрофически не хватало населения. Аборигены в лице голубокожих девушек самостоятельно размножаться не могли, и поэтому власти недавним указом собрали по всей Цепочке и переместили в Тридцать Третий карликов с планеты Гом, думая решить этим самым проблему недостатка населения. Решение властей обусловливалось тем фактом, что родная планета карликов давным-давно была перенаселена, в силу чего карлики и мерли и, соответственно, перемещались в Загробные Миры — миллионами. Но расчет властей не оправдался. Если у себя на родине карлики только тем и занимались, что размножались и размножались, то в Загробных Мирах вообще и в Тридцать Третьем Загробном в частности они размножаться отказались наотрез. Может, климат для них был неподходящий, а может, какие-то другие условия мешали нормально протекать естественным процессам. Вначале карлики заинтересовались было голубокожими красавицами, но те, избалованные вниманием ссыльного осеменителя Никиты, только смеялись над крошечными созданиями, чьи размеры ненамного превышали размер принадлежащего Никите орудия производства голубокожего потомства. Вот карлики и проводили все свое время в центре развлечений, катаясь на карусели. Когда кататься на карусели им надоедало, они дразнили Ллабуха, который считал, что это занятие тоже входит в программу, предоставляемую центром развлечений, и поэтому на карликов не обижался.
Поиски преступников Вознесенского и Г-гы-ы герр Мюллер начал с единственного в Тридцать Третьем Загробном центра развлечений, справедливо полагая, что существа, отступившие от закона и похитившие ценный прибор, не преминут отпраздновать свою победу в специально предназначенном для этого месте.
Центр развлечений был обнесен высоким забором, поэтому, соотнесясь со своей чисто баварской логикой, герр Мюллер решил, что удобнее будет провести полный досмотр центра, для чего отправил весь находящийся под его командованием взвод ифритов на территорию, самолично запер на тяжелый запор ворота и приставил к ним охрану в лице ифрита Себастиана.
Сам герр Мюллер отправился допрашивать заведующего, прихватив с собой личного ординарца — ифрита Костелло.
Костелло представлял собой колченогое и низкорослое существо, мало похожее на ифрита, но имеющее все же две головы, правда, забитые до отказа проектами всевозможных пакостей, за систематическое осуществление которых Костелло и попал в такую всеми забытую дыру, как Тридцать Третий Загробный. А ведь когда-то он служил в Городской милиции Первого Загробного на довольно престижной должности участкового центрального района, имел даже собственный кабинет и развлекался следующим образом — вгонял в стулья для посетителей аршинные гвозди острием вверх. Посетители, приходившие на прием к Костелло, получали любезное приглашение присесть, на чем процедура аудиенции у участкового и заканчивалась, потому что Костелло, видя, что посетитель присел на стул, падал на пол и катался, обхватив колени руками, оглушительно гогоча в Два горла. Обескураженный посетитель спешил откланяться и уходил вместе со стулом, оторвать который от собственной задницы был, как правило, не в силах — Костелло использовал гвозди исключительно высокого качества и для пущего эффекта сам делал на них зазубрины. За посетителем закрывалась дверь, Костелло, утирая счастливые слезы, поднимался на ноги и тут же бросался к столу, вызвав предварительно секретаря. Секретарю он неизменно диктовал один и тот же текст:
— Настоящим заверяю, что стул для посетителей был украден посетителем, прошу выслать мне еще один стул для посетителей взамен украденного стула для посетителей и прошу принять меры, потому что, если так будет продолжаться дальше, для всех посетителей стульев для посетителей не хватит.
Заявление Костелло сам у себя визировал и сам принимал меры — так, за довольно короткое время оказалось, что все камеры предварительного заключения в его участке были забиты полностью. Заключенные, как зрители на театральной премьере, сидели каждый на своем стуле и смотрели тоскливыми глазами в большое зарешеченное окно на стене.
Так веселился ифрит Костелло до того самого дня, когда начальник Городской милиции Сулейман ибн Сулейман не приехал лично поблагодарить участкового за достойное несение службы и отличные показатели. Костелло заранее знал об этом визите, долго боролся с собой, но все-таки не смог удержаться — прокрался ночью в собственный кабинет, прихватив молоток и гвозди, и… На следующее утро разгневанный Сулейман ибн Сулейман, волоча за собой намертво пригвожденное к заднице тяжелое кресло, сопровождал закованного в наручники бывшего участкового к милицейской машине.
Костелло лишился своей должности и долгое время бродил без средств к существованию. Тяга его к членовредительским развлечениям немного приутихла, так как обычно Костелло приступал к своим пакостям, разгорячив воображение парой кружек «бухла», а теперь на «бухло» у него не было денег… И совсем бы ему пропасть в тоскливой бездеятельности, если бы не герр Мюллер. Забрел как-то бывший участковый Костелло на Биржу Труда Цепочки — и
получил новую работу в Тридцать Третьем Загробном. Герр Мюллер по достоинству оценил острый ум низкорослого ифрита и сделал его своим ординарцем.
Ллабух сидел в своем рабочем кабинете и, по обыкновению, крутил одним из своих сорока щупальцев рычаг, вращающий карусели. Герр Мюллер и Костелло, без стука войдя в кабинет, остановились на пороге и переглянулись — ни тому, ни другому заведующий центра развлечений совсем не понравился.
Поклонник корейской бытовой техники и отечественных порнографических фильмов герр Мюллер любил во всем простоту и откровенность, поэтому внешний вид обладающего тремя головами и множеством щупальцев Ллабуха вызвал у него только презрительную гримасу. Костелло тоже скривился — в карманах у него на всякий случай хранились молоток и гвозди, но телосложение Ллабуха вовсе не предполагало наличие задницы. Да и к тому же — по этой причине стулья в помещении также отсутствовали.
Герр Мюллер с достоинством представился, кивнул на приунывшего Костелло и прямо приступил к допросу.
— Преступники, — сказал герр Мюллер. — На территории центра. Есть?
Ллабух задумался, не прекращая вращать рычаг. На его Родной планете преступности не было в принципе, поскольку отсутствовала денежная система, так что слово «преступники» было Ллабуху незнакомо. С другой стороны, по закону природы Загробных Миров, все обитатели Цепочки говорили на одном общем языке, знание которого приобреталось само собой, поэтому, поразмыслив, Ллабух пришел к следующему выводу— кто бы ни были эти самые загадочные «преступники», они, должно быть, существуют, потому что иначе их бы никто не искал. А если они существуют, то почему бы им и не присутствовать на территории центра?
— Есть, — ответил Ллабух.
Герр Мюллер обрадовался и, на минутку выбежав из кабинета, отдал приказ взводному о приведении ифритов к полной боевой готовности.
— Сколько их? — вернувшись, спросил у Ллабуха герр Мюллер. — Мы ищем двоих, но у них могут быть и сообщники. Много?
Ллабух снова погрузился в размышления.
Он знал, что «много» — понятие относительное. Например, щупальцев у него сорок — это мало. А вот этим… у которых щупальцев всего по паре на брата, наверное, сорок — это много. Поэтому Ллабух сказал:
— Много.
Герр Мюллер обрадовался еще больше, снова выбежал за дверь и отдал приказ взводному прочесать всю территорию центра. Вернувшись, он хотел было вежливо поблагодарить Ллабуха за помощь, но тут в его голову вкралась неожиданная мысль.
«Странно, — подумал он. — О таких ужасных злодеях, как Вознесенский и Г-гы-ы, он говорит совершенно спокойно — как будто о приличных гражданах Цепочки. Очень странно. Может быть, он заодно с этими преступниками, похитившими генератор? Надо бы его допросить…»
Однако инструкция запрещала герру Мюллеру допрашивать Ллабуха, который официально не был пока ни в чем обвинен, даже не был задержан. Вполне вероятно, что кто-нибудь другой на месте герра Мюллера и отступил бы перед этим фактом, но герр Мюллер считал себя очень умным и хитрым, хотя на самом деле был нерасторопен и даже глуп.
— Разрешите с вами немного побеседовать, — изысканно проговорил герр Мюллер, в душе подивившись собственной изворотливости.
— Конечно, — ответил Ллабух.
Несмотря на то что центр развлечений состоял из одной только карусели, ифриты, выполняя приказ «тщательно обыскать территорию», столкнулись с неожиданными трудностями в лице потревоженных карликов.
Усопшие карлики, квартировавшие сейчас в Тридцать Третьем Загробном, на родной планете Гом считались племенем воинственным. И теперь, когда неуклюжие ифриты начали по винтикам разбирать карусель-шестерню в надежде обнаружить спрятавшихся Вознесенского и Г-гы-ы, топча при этом карликов огромными ножищами, крохотные создания вспомнили славные боевые традиции своей планеты и решили дать решительный отпор захватчикам.
Мгновенно поделившись на отряды, карлики выбрали временного предводителя, который тут же — для удобства управления — дал отрядам названия «Руки», «Ноги», «Головы» — и так далее. Отряд под названием «Ноги» численностью в несколько сотен особей занимался тем, что сковывал передвижение ифритов — и делал это с большим успехом. И вправду — как, скажите, может нормально передвигаться ифрит, когда на ногах его повисло до десятка визжащих и злобно чертыхающихся существ? Ифрит, взревев, пускал тогда в ход свои кулачищи, но карлик-предводитель пускал в ход отряд «Руки» — и ифрит почти полностью скрывался под массой маленьких копошащихся тел, из которой торчали только две ифритовы головы с оскаленными пастями. Лбы у милицейского состава Тридцать Третьего Загробного по твердости и убойной силе не уступали средневековым таранам, а зубы были острыми, как кинжалы, Но это не могло остановить вооруженных арматурными прутами карликов из отрядов «Голова» и «Зубы».
Через несколько минут после начала карлицкого наступления территория центра развлечений огласилась гневными воплями ифритов и победными кличами карликов. Взводный ифрит Изя бешеным рыком приказал перейти в контр-
наступление, но контрнаступление немедленно захлебну, лось, когда предводитель карликов выпустил на арену боевых действий пятьсот отборных бойцов, вооруженных странными приспособлениями, напоминающими каминные щипцы. Полтысячи карликов, соединенных в отряд «Мошонка», полностью дезавуировали и так ошарашенных ифритов — и взвод под предводительством Изи вынужден был отступить, хотя отступать было некуда: высокий забор, как уже говорилось выше, окружал центр развлечений, а ворота были на запоре, который охранял неразговорчивый Себастиан.
Взводный Изя первым подбежал к воротам и, попытавшись проигнорировать Себастиана, ринулся открывать запор. Себастиан, получивший от герра Мюллера четкий приказ — никого без приказания лично герра Мюллера за ворота не выпускать, схватил Изю за загривок и отшвырнул далеко в сторону, по несчастливой случайности как раз в то место, где томился в резерве, теребя в руках длинные иголки, карлицкий отряд «Ногти». Истошный вопль Изи, взвившийся в небо через несколько секунд после приземления, поверг ифритов в панику.
Себастиан грудью встал на защиту ворот, но взвод было уже не остановить. Ворота вместе с Себастианом опрокинулись на землю, ифриты, потерпевшие в бою с карликами сокрушительное поражение, нестройной толпой рванулись наружу — и очень скоро центр развлечений опустел. Карлики отступили за карусель, прихватив с собой в качестве заложников сильно помятых Изю и Себастиана.
— Что-то слабовато у вас по части развлечений, — заложив руки за спину, прохаживался по комнате герр Мюллер. — Одна карусель, да и то какая-то… несуразная.
— Наличие центра развлечений одобрено администрацией, — ответил на это Ллабух, которому порядком надоели бесцеремонные посетители.
«Хитер, черт, — с восхищением подумал герр Мюллер. —Так сразу его не поймаешь… Но погоди — я все-таки докажу твою причастность к преступлениям века…»
— Как заведующий этого предприятия вы, должно быть, желаете развивать индустрию развлечений в Тридцать Третьем Загробном? — продолжал герр Мюллер.
С этим Ллабух согласился. Ему и самому давно наскучило крутить визжащий рычаг и подвергаться издевательствам со стороны карликов.
— Но на развитие индустрии развлечений нужны немалые средства, — закончил свою мысль герр Мюллер. — Так ведь?
Ллабух пожал бы плечами, если бы у него были плечи. Но плеч у него не было, поэтому Ллабух только неопределенно качнул первой и третьей головами.
«Изворотлив, — думал герр Мюллер уже с некоторой досадой. — Просто так не поймаешь. Понял, к чему я клоню, и решил отмолчаться. Не выйдет».
— На вопросы представителя власти нужно отвечать! — мгновенно построжев, рявкнул герр Мюллер, — Тебе нужны деньги?
Не знавший значения слова «деньги» Ллабух снова замотал первой и третьей головой. А второй головой проговорил:
— Нахожусь здесь по распоряжению администрации. «Не поймаешь его никак, — закусив губу, подумал герр
Мюллер. — Что же делать?»
— И вообще, — добавил Ллабух, — мой центр развлечений находится не на вашем участке.
«Вот так фрукт! — мелькнуло в голове герра Мюллера. — Того и гляди самого куда-нибудь засадит!»
— Я здесь по заданию чрезвычайной важности, — как можно более внушительно проговорил герр Мюллер, на что Ллабух ответил:
— Центр развлечений, вверенный мне администрацией, находится на участке, контролируемом майором Михалычем.
И добавил еще:
— Моим хорошим другом.
Вообще-то Ллабух немного лукавил, говоря о том, что майор Михалыч был его другом, — соврал так, на всякий случай. Но его слова тем не менее произвели на герра Мюллера неизгладимое впечатление. Майора Михалыча герр Мюллер знал лично и очень не любил за то, что майор Михалыч очень не любил его — герра Мюллера. Довольно давно, когда начальник восемьдесят пятого отдела милиции сорок второго округа третьего района Тридцать Третьего Загробного Мира вместе со своим взводом ифритов проводил рейд по участку майора Михалыча, герр Мюллер из побуждений профессионального и человеческого долга решил подружиться с майором, подумав еще о том, что неплохо бы иметь приятеля в соседнем участке — по работе поможет или еще что-то…
Прежде чем ехать с визитом к майору, герр Мюллер навел кое-какие справки и скоро выяснил следующее — Михалыч и до своей загробной жизни — в мире живых — служил майором в войсках милиции. Служил неплохо, но, к несчастью, был горьким пьяницей, причем запойным. Запои случались у него примерно по две-три недели раз в месяц, и в последние дни запоя, когда заканчивались запасы спирта, водки, пива, портвейна, самогона, Михалыч принимал внутрь вообще все жидкости, хоть сколько-нибудь содержащие алкоголь. А когда заканчивались и такие жидкости, Михалыч употреблял то, что, казалось бы, употреблять вообще нельзя, — или шел к приятелю-охотнику, выменивал у него на служебные патроны таблетки сухого спирта и ел их, запивая водой из-под крана. И все ему было трын-трава — майор Михалыч за все время своей жизни ни разу даже в больнице не лежал с отравлениями. Но как-то в один черный запойный день, когда ни дома, ни в близлежащих окрестностях удача выпить Михалычу не улыбнулась, он залез в тещину тумбочку в надежде отыскать что-либо градусосодержащее — и нашел и проглотил ртутный градусник. Такого издевательства, понятно, его желудок не выдержал, и Михалыч скончался на месте — и оказался в Загробных Мирах. А здесь — в Загробных Мирах — Михалычу очень даже понравилось. Работал он по специальности, а смерти от запоя уже не опасался — и хотя местное «бухло» жабал в невообразимых количествах, мертвее от этого не становился, поскольку был уже мертв.
Узнав все это, герр Мюллер прихватил с собой три больших бутылки «бухла» и направился на встречу. Майор Михалыч герра Мюллера принял настороженно, но, увидев «бухло», очень обрадовался. Милиционеры сели пить за знакомство, и дружеские посиделки неожиданно — уже на второй бутыли — перешли в ссору. А случилось это из-за простого недоразумения.
— Чем хорош Загробный мир, — говорил тогда заплетающимся языком герр Мюллер, — так это тем, что здесь можно своих усопших родственников повидать. Я вот с дедушкой своим недавно общался. Хороший дедушка. Его герр Шафт зовут.
— Ага, — говорил майор Михалыч тоже заплетающимся языком. — И я со своим дедушкой недавно виделся. У меня тоже хороший дедушка. Его Иваном зовут. Как папку моего.
— Ты посмотри! — удивлялся герр Мюллер, подливая в стаканы «бухло». — Как много у нас с тобой общего. Мы поэтому дружить должны.
— Должны, — соглашался Михалыч, любовно посматривая на третью бутылку «бухла». — А мой дедушка, между прочим, в Освенциме погиб. Фашисты, твари, его замучили.
— Ты посмотри! — воскликнул герр Мюллер. — И мой дедушка тоже в Освенциме погиб.
— Тоже фашисты замучили? — поинтересовался Михалыч.
— Нет, — ответил герр Мюллер и опрокинул стакан в глотку. — Он — пьяный — с вышки упал.
После этого высказывания в кабинете Михалыча наступила нехорошая тишина, во время которой герр Мюллер сообразил-таки, что сморозил отчаянную глупость. Он посмотрел в наливающиеся кровью глаза Михалыча, поднялся со стула и начал медленно отступать к двери. И когда побагровевший майор вскочил, схватив со стола пустую бутылку, герр Мюллер уже вприпрыжку бежал по направлению к собственным телохранителям — Себастиану и Костелло.
Так закончилась первая и единственная встреча герра Мюллера и майора Михалыча. Вернувшись в родной участок, герр Мюллер тотчас засел писать жалобу на майора, в которой обвинял последнего в неумеренном употреблении «бухла». Явившись наутро с этой жалобой к верховному цутику района, герр Мюллер узнал, что Михалыч побывал у цутика совсем недавно: ранним утром, даже не опохмелившись, майор тоже притаранил бумагу, в которой яркими красками было описано постоянное пьянство и недостойное поведение герра Мюллера.
Верховный цутик рассудил строго — вынес строгий выговор с предупреждением и тому, и другому.
С тех пор герр Мюллер с Михалычем больше не встречался и знал, что, если его с майором дорожки пересекутся еще раз, Михалыч ему, как говорится, не спустит.
— Майор Михалыч, — задумчиво проговорил герр Мюллер, глядя на невозмутимого Ллабуха.
А Костелло присвистнул.
Тут внимание герра Мюллера наконец привлек тот факт, что шум на территории центра развлечений смолк. Кинув последний подозрительный взгляд на Ллабуха, герр Мюллер в сопровождении Костелло вышел за дверь. То, что он увидел, так поразило начальника отдела милиции, что он полуприсел и развел руками — то есть принял классическую позу насмерть удивленного человека.
Карусель, дребезжа, вращалась, но была пуста. Пуст был и двор центра. Ворота опрокинуты, взвода ифритов не видно. Только у стены сгрудилась большая группа карликов, внутри которой с поднятыми вверх руками дрожали Себастиан и взводный Изя.
«Это что еще такое? — холодея, подумал герр Мюллер. — Заговор! Тут целая банда преступников. Надо их разоблачить. Потом. А сейчас надо уносить ноги».
— Ребята! — крикнул герр Мюллер пленным ифритам. — С вами все в порядке?
Себастиана и взводного Изю охраняли карлики из отряда «Мошонка», поэтому ифриты боялись пошевелиться, опасливо косясь на сверкающие каминные щипцы. Тем не менее Изя вибрирующим шепотом позвал своего начальника и пролепетал:
— Помогите!
Себастиан тоже что-то умоляюще пискнул. Герр Мюллер, честно говоря, растерялся. А растерявшись, принялся нести всякую чушь. В частности, он сказал:
— Граждане карлики. Вы нас не так поняли. Мы с товарищами прибыли в центр развлечений, чтобы помочь вашему заведующему преподнести вам новые услуги по части Развлечения. Вам, я думаю, надоела эта дурацкая карусель…
Мгновение карлики переваривали сказанное, а затем из из нестройных рядов стали доносится реплики:
— Правильно!
— Давно пора покончить с пережитками!
— Долой карусель!
— Даешь новые развлечения!
Ифриты Себастиан и Изя изумленно смотрели на своего предводителя. Герр Мюллер же, почувствовав перемену в настроении противника, воодушевился и продолжал:
— Наше загробное государство развивается невиданными темпами. И самая главная линия правительства сейчас состоит в том, чтобы предоставить вам, граждане карлики, достойный отдых после вашей трудовой жизни. Я специально выносил этот вопрос на обсуждение при очередном правительственном заседании, и мое предложение всецело одобрили. Итак, рад представить вам…
Тут герр Мюллер замолчал, потому что и сам толком не знал, что именно он рад представить взбунтовавшимся карликам. Он глянул на своих подопечных, окруженных карликами, и молвил, откашлявшись:
— Но сначала требую отпустить заложников. Карлики взволнованно зароптали.
— Прошу отпустить заложников, — поправился герр Мюллер.
— А какие развлечения нам будут? — поступил от карликов законный вопрос.
Герр Мюллер напрягся. Через минуту чрезвычайной работы мысли он почесал в затылке и, так ничего и не придумав, сказал, обращаясь к замершему возле него Костелло:
— Пригласи гражданина заведующего, — и мигнул при этом.
Костелло не понял, для чего в этой создавшейся сложной ситуации может понадобиться неприятный тип без задницы и со множеством щупальцев, но приказа ослушаться не посмел. Со всех ног он бросился обратно в комнатку Ллабуха. На глаза ему попалось огромное жестяное ведро с машинным маслом, которым время от времени заведующий смазывал механизм карусели. Воспоминания о беззаботной, веселой и полной пакостей жизни участкового проснулись, и озорная душа Костелло взыграла.