Страница:
— А нет у тебя гарантий, — сказал черный с пульверизатором. — Только если нам на слово верить будешь. Мы, — он погладил по груди себя и кивнул в сторону своего товарища, — мы прибыли сюда, чтобы устранить непорядок. Ты — непорядок. Твой приятель — еще больший непорядок. Честно говоря, мы и не надеемся достать его. А у тебя может получиться. И если у тебя получится, и ты его достанешь, и мы этот большой непорядок — твоего приятеля — устраним, тогда малый непорядок, то есть ты, не будет казаться такой уж значительной угрозой для твоего и нашего мира. Понял?
— Нет, — честно сказал Никита. — Ничего не понял.
— А нет у тебя гарантий. Только если нам на слово верить будешь. — Черный повторил свою речь слово в слово. И потом снова спросил: — Понял?
— Н-нет еще, — признался Никита. — Я главным образом это… Про приятеля… Который приятель? Такой священник, да?
— В этом мире откликается на имя «господин Полуцутиков», — ответили ему. — И ты это прекрасно знаешь!
— Полуцутиков! — воскликнул Никита. — Да какой он мне приятель! Мне же его тоже зака…
Недоговорив, он закусил губу.
— Он притворяется, — проговорил второй черный. — Все он понимает. Хватит пустых разговоров. Значит, так, идешь к своему приятелю и делаешь вот так…
Он кивнул, и другой черный, подняв пульверизатор, издал губами звук выстрела.
— Это на какое-то время твоего приятеля нейтрализует, — продолжал черный. — А потом уже наша работа. Понял?
Никита опять ничего не понял, кроме того, что ему только что снова заказали кого-то замочить. Но, догадываясь, что его скорее всего сейчас отпустят, согласно кивнул.
— Вот и отлично, — сказал черный. — Держи.
И протянул Никите пульверизатор. Никита деревянной рукой принял прибор, оказавшийся на удивление легким, и сунул его за пояс.
— А как вы меня найдете-то? — спросил он.
— А мы теперь тебя очень легко найдем, — сказал черный и пальцем быстро ткнул Никиту в лоб, чуть выше переносицы. Никита отшатнулся, почувствовав в точке прикосновения неприятное жжение.
— Осторожно! — невольно воскликнул он и, потирая лоб, добавил: — Убьете же. Знаю я ваши методы. Я живой же человек.
Черные опять переглянулись. Никите показалось, что они сейчас рассмеются. Но они не рассмеялись.
— Какой же ты живой, — сказал только один из них. А второй прибавил:
— Значит, договорились.
— Договорились, — повторил Никита.
Черные повернулись, чтобы уходить. Матовое свечение медленно стало гаснуть.
— Погоди, — спохватился вдруг один из черных. — А груглинов-то!
— Ага, — сказал второй.
Он обернулся и, хотя твердо стоял на ногах, как-то неловко и искусственно взмахнул руками, точно пытаясь поймать потерянное равновесие.
Услышав позади себя топот тысяч маленьких лапок, Никита отпрянул в сторону. Большая стая крыс пронеслась мимо него. Черный поднял правую руку, а Никита открыл рот, не веря своим глазам.
Да и как тут кто-нибудь мог поверить своим глазам. Даже Никита, который за последнее время видел столько необычного и пугающего, что ничему уже, казалось бы, не удивился. Крысы, слившись в единый серый поток, молниеносно втянулись черному под ноготь указательного пальца.
И тотчас матовое свечение погасло совсем. Никита почувствовал, что он остался в подвале в одиночестве.
«Вот так дела, — потирая все еще зудевший после прикосновения лоб, ошарашенно подумал Никита. — Опять мне заказали. Кого? Полуцутикова. Моего приятеля. Да нет у меня вообще никакого приятеля. Да еще такого, который бы носил эту дурацкую фамилию. Что же мне теперь делать?»
Ряхин подозрительно нахмурился, но старшина и прапорщик, торопливо подбежавшие к нему, хором сказали:
— Минералки попить ходили, — а Галыбко даже предупредительно дыхнул на капитана.
— Ладно, — проговорил Ряхин. — Где подозрительные объекты?
— Джип заехал во внутренний двор сауны и еще не выезжал, — проговорил Галыбко. — Мы смотрели, там второго выезда нет. Эти подозрительные объекты, наверное, все еще там.
— Где?
— В подвале, — пояснил Галыбко. — Я ходил на разведку. Джип стоит во внутреннем дворе у подвальных дверей. В джипе никого нет, а двери в подвал открыты. Так что подозрительные ваши объекты, наверное, в подвале.
— Наверное? — снова нахмурился Ряхин.
— Точно, — поправил старшина Ефремов. — Куда они денутся? От пивного ларька вход в сауну видно, оттуда они тоже не выходили. Это если предположить, что через подвал они сразу в помещение прошли зачем-то.
Ряхин задумался на минуту. Ровно столько времени ему понадобилось на то, чтобы оценить ситуацию и определиться с дальнейшими действиями.
— Значит, так, — сказал он. — Ефремов и Галыбко — со мной. Ленчик — само собой.
— Что значит — само собой? — спросил из машины Ленчик дрожащим голосом.
— Само собой — со мной, — объяснил капитан Ряхин. — Только ты способен опознать этих типов. Мне их лица отчего-то не запомнились, несмотря на мое обладание профессиональной памятью.
Ленчик прерывисто вздохнул и вылез из машины.
— А водилу вашего поставите на вход, — инструктировал капитан. — Чтоб никого не впускал, никого не выпускал.
— А кто же будет задержанных охранять? — поинтересовался Ефремов.
— Каких задержанных? — удивился Ряхин.
— Мы, это, — хихикнул Галыбко, — когда типа улицы патрулировали, поймали еще двух типов. Представляете, товарищ капитан, бегут по улице два мужика, один такого стремного вида, а другой еще хуже.
— В смысле? — переспросил Ряхин. — Выражайтесь более определенно.
— Ну, два мужика, — сказал Галыбко. — Один, говорю, стремный. А второй одет в детский матросский костюмчик, хотя давно уже не ребенок, а наоборот, престарелый такой, седоватый, здоровенный и толстый. Явный псих. Одежда на нем расползается по швам, улыбочка идиотская, а самое главное — эти два мужика скованы наручниками.
— Мы сразу заметили, что что-то тут не так, — добавил Ефремов. — Идут два голубчика и за ручки держатся, как в детском садике. Я думал, голубые. А я этих извращенцев вообще не перевариваю. Догнали мы их, спросили документы, а они как брызнут в разные стороны.
— Они же в наручниках были? — продолжал недоумевать Ряхин. — Как они могли в разные стороны?
— Так они сначала брызнули, потом цепь натянулась, и они друг на друга повалились. Мы их и взяли. Они в машине сидят, в ящике. Тихо сидят.
— Вы на операции находитесь, — неодобрительно буркнул капитан. — Зачем вам лишние задержания понадобились?
— Да они же в наручниках шли! — заволновался Галыбко. — Непорядок!
— Они — педики, — проворчал Ефремов. — Я бы таких вообще расстреливал.
— Ну и не мешают они, они же заперты, — сказал еще Галыбко. — Тихо, я говорю, сидят.
— Ну, если тихо, пускай и дальше сидят, — разрешил Ряхин. — Они в наручниках и заперты — никуда не денутся. Так где ваш водила?
Из машины, в которой приехали Ефремов и Галыбко, вывалился хмурый детина в спортивных штанах и военном ватнике.
— Кто в сауну входить и выходить будет оттуда? — осведомился детина. — Пятый час утра. Все добрые люди спят уже.
— Становись ко входу, — отбарабанил Ряхин. — Личное оружие есть? Э, да водителю личное оружие не положено, у меня из головы вылетело.
— Личное оружие у меня всегда с собой, — отозвался детина. — Под сиденьем. Монтировка называется.
— Какое же это личное оружие? — удивился капитан Ряхин.
— Очень хорошее, — сказал детина и неожиданно ухмыльнулся. — Я им владею виртуозно, как монахи Шаолинь своими палками. Я, понимаешь, пять лет дальнобойщиком отработал, а жена у меня была стерва и блядь. Работала старшим инструктором в секции по этому, фехтованию. Ну и конечно, фехтовальщиков этих таскала на себя, как ненормальная. Слаба была, короче, на передок. Так я, как из рейса возвращался, с мужиками в гараже не сидел и литруху не распивал. Я сразу монтировку хватал, брал такси, мчал домой, звонил в дверь, я на первом этаже жил, и под окно. Ни один кобель еще целым не уходил. Хотя пару раз мне сопротивление оказывали, ну, шпагами этими своими спортивными. Только монтировка, — детина повернулся к кабине, покопался под сиденьем и извлек замасленную металлическую палку с набалдашником на конце, — только монтировка, — любовно глядя на палку, договорил он, — всегда надежнее оказывалась.
Ефремов юмористически хрюкнул. Галыбко откровенно заржал. А капитан Ряхин крикнул:
— Отставить лишние разговоры! — после чего отправил детину на его пост, ко входу в сауну «Малина», а сам короткими перебежками направился в сторону подворотни, ведущей ко внутреннему двору сауны.
Ефремов и Галыбко, переглянувшись, зашагали следом за капитаном. Позади всех, поскуливая и боязливо оглядываясь по сторонам, трусил Ленчик.
Во внутреннем дворе и вправду стоял черный джип. Водителя там не было. Капитан Ряхин глубокомысленно проговорил:
— Ага, — и указал на открытую дверь в подвал.
Капитан Ряхин вошел в подвал первым. Услышав негромкое его восклицание, вбежали за ним и Ефремов с Галыбко. Ленчик остался снаружи.
— Вот, — проговорил капитан, указывая своим подручным на полулежащий у стены труп в мохнатом спортивном костюме.
— Убили, — констатировал Галыбко, по обыкновению глупо хихикнув.
— А я его знаю, — неожиданно заявил Ефремов. — Это Василий Стрельцов по кличке Тампакс. Ориентировки на него раз в год примерно поступают. Вор в законе. Беспредельщик, каких мало. Болтают, что наш кандидат в мэры Андреев когда-то с ним дружбу водил. Когда еще все бизнесмены работали только с подачи бандюганов. Я еще статью читал лет пять назад, называется «Бизнесмены и бандиты — друзья или враги?». Конечно, после публикации Андреев в суд подал на журналиста, чтобы свое честное имя отстоять.
— Ну и что? — поинтересовался Галыбко.
— Ну и отстоял, — сказал Ефремов. — Журналиста быстренько грохнули — сожгли вместе с компрометирующими документами, квартирой, семьей и другими жильцами его бывшего пятиэтажного дома, так что Андреев легко доказал свою непричастность к темным делам. Тампакс. Надо же. Что-то давно про него ничего слышно не было.
— Теперь точно больше ничего не услышим про него, — добавил Галыбко, хихикнул и показал пальцем, — труп.
Капитан Ряхин вдруг сосредоточенно подобрал губы и склонился над телом.
— Какой же это труп? — проговорил он, подержав пальцы под подбородком лежащего. — Вполне живой человек. Только без сознания.
— Чем это его так? — поинтересовался Галыбко. — Следов вроде нет никаких. Башка у него бритая, а на башке ни шишки, ни ссадины.
Ефремов, угрюмо сопя, присел на корточки и приоткрыл Тампаксу веко.
— Зрачков нет, — сообщил он, — закатились. Точно обморок. Или просто обдолбался сильно. Как бревно.
Как бы для демонстрации Ефремов, выпрямившись, пнул Тампакса в бок. Бесчувственное тело съехало по стене на пол.
— Хватит, — проговорил капитан Ряхин. — На обратном пути заберем. А пока обыщите его. На предмет колющих-режущих предметов, оружия и наркотических веществ.
Галыбко с профессиональной ловкостью обшарил карманы Тампакса и интуитивно выявил местонахождение бумажника, сноровисто припрятал бумажник в рукав, а на всеобщее обозрение извлек пистолет системы ТТ, упаковку презервативов, похожую на табакерку маленькую коробочку с сизым порошком внутри. Капитан Ряхин осторожно принял от Галыбко коробочку, взвесил ее на руке, открыл, понюхал содержимое и сдержанно чихнул.
— Вот и отлично, — проговорил он, кладя в карман коробочку, а затем и пистолет и упаковку презервативов. — Основание для ареста есть. А теперь вперед.
— А этого куда? — спросил старшина.
— Говорю, на обратном пути заберем, — ответил Ряхин. — Вперед.
И они пошли вперед.
— Ладно, — вслух произнес он и тут же осекся. Так глухо и мрачно прозвучал его голос в подвальной тесной пустоте.
«Ладно, — мысленно проговорил он, — пойду за этими. Все-таки они меня отпустили. Значит, трогать больше не будут. К тому же они явно знают, где здесь выход. А если я обратно пойду, то проброжу в этих катакомбах остаток ночи».
Придя к такому выводу, Никита осторожными шажками стал продвигаться по подвальному коридору. Черт его знает, сколько длился коридор и сколько Никите встретилось по пути ответвлений. Решив не сворачивать с прямого пути, он добрый час пробирался вперед и наконец заметил, что исчезла грязь под ногами, сменившись покрытым сухой пылью бетоном, коридор свернул влево, и в одной из стен стали встречаться крохотные оконца, за которыми свинцово мерцала ночь.
— Значит, уже скоро выход, — пробормотал Никита и ускорил шаг.
— Что-то тихо там — снаружи, — проговорил Антон, звякнув цепью наручников.
Прикованный к нему Витя успел уже задремать, хотя в железном ящике патрульной милицейской машины было довольно прохладно, а Витя был одет только в легкий матросский костюмчик, оставлявший неприкрытым не менее восьмидесяти процентов его тела.
— Эй! — позвал Антон, толкнув Витю ногой.
Тот ничего не ответил, захрапев еще громче и пустив к тому же изо рта на подбородок теплую сонную слюну.
Антон вздохнул. Они с Витей сидели на боковых металлических нарах. Замкнутое гулкое пространство ящика пропитано было ночным холодом и синим светом. Мертвенно, будто под водой, белело зарешеченное оконце в запертой двери. Белесые квадратики лунного света, проникавшего через решетку, лежали на полу. Антон не мог даже подняться на ноги и распрямить затекшую спину. Во-первых, Витя, с которым он был скован наручниками, был тяжел и недвижим, как прибрежный камень, а во-вторых, потолок железного ящика все равно не позволил бы Антону как следует распрямиться.
— Давно стоим, — вслух проговорил Антон. — Куда-то подъехали и стоим. Если бы к отделению подъехали, нас бы высадили давно и заперли в камере. А сейчас…
Он поднялся с нар, насколько позволила длина цепи наручников, проковылял к окошку. Вытягивая шею, выглянул наружу.
— Ни черта не видно, — прохрипел он. — Ночь. Только дома какие-то и вывески. Не похоже, чтобы мы у отделения стояли. Тогда что же? Менты вышли, и водитель с ними. И куда-то делись. Может быть, с ними что-то случилось? — забеспокоился Антон. — А нам сидеть тут до скончания века. В смысле — до утра.
Он снова вздохнул и вернулся на место. Витя все так же храпел. Антон посидел немного, прикрыв глаза, затем, действуя свободной левой рукой, пошарил по карманам, вытащил авторучку, блокнот и задумался. Навеянное лунным светом вдохновение постепенно погружало его в ставшее уже в последнее время вполне привычным состояние творческого транса.
Несколько минут он, закатив зрачки под веки, бессмысленно улыбался, бормоча под нос какие-то несвязные строчки, потом всплеснул руками — звякнула цепь наручников — и порывисто открыл блокнот, пролистал снизу доверху исписанные листки, чертыхнулся, не найдя ни одного сантиметра свободного места.
Мыча в нетерпении, Антон сунул блокнот и ручку обратно в карман, а на свет извлек жестяную пробку от пива. Неудобно извернувшись, он принялся царапать левой рукой на окрашенной металлической стене неровные строчки:
Решетка… Сижу я.
Темница сыра.
А рядом товарищ.
Пора, брат, пора!
Взмахни же крылом…
Когда участок стены, куда он мог дотянуться, был исцарапан полностью, Антон удовлетворенно утих. Витя всхрапнул, заворочался во сне и вдруг открыл глаза.
— Привет, — сказал Антон.
Витя не ответил, скривился и заерзал на нарах.
— Ты чего? — спросил Антон. Витя страдальчески икнул.
— Плохо тебе?
— Плохо, — подтвердил Витя.
— Пить хочешь?
Он помотал головой.
— Есть?
— Нет, — ответил Витя. — Как раз наоборот.
— Что это значит? — забеспокоился Антон.
— Какать.
— Черт! Антон попытался вскочить, но цепь удержала его.
— Может, потерпишь? — спросил он.
Витя плаксиво сморщился и жестом дал понять, что вряд ли.
— Ч-черт, — проговорил снова Антон. — Что же делать-то? Здесь же закрытое пространство. Решетка — и та изнутри прочным стеклом пробита. Задохнемся мы.
В животе у Вити родился, прокатился и умер утробный звук, похожий на гремевший в отдалении гром.
— Гражданин начальник! — громко позвал Антон. — Гражданин начальник!
Тишина в ответ.
— У нас проблемы! — продолжал взывать Антон. — Проблемы у нас! Если вы не поторопитесь, то и у вас будут проблемы. — Он окинул взглядом изрядные габариты Вити и добавил: — Машину потом в утиль сдавать надо будет.
Никто ему ничего не ответил.
— Да что они там, — вертясь на месте, проворчал Антон. — Померли, что ли, все? Эй! Э-эй!
Покричав еще несколько минут, Антон понял, что помощи ждать неоткуда. Витя между тем, надувая щеки и пыхтя, как прохудившаяся гармошка, ерзал на нарах.
— Ну хорошо, — решился Антон. — Надо бежать отсюда Куда-нибудь. Все равно куда. Теперь ночь, а в этом городе темных подъездов и подворотен сколько угодно. Только вот как выбраться из этого ящика? Вставай!
Витя вскочил на ноги с такой прытью, что машина качнулась. Это навело Антона на мысль.
— Давай! — крикнул он. — Бегай из стороны в сторону! От одной стенки к другой!
— Зачем? — спросил Витя и схватился за живот.
— Не задавай вопросов! — бледнея от нехороших предчувствий, проговорил Антон. — Делай, что тебе говорят!
Витя прыгнул к одной стене, потом к другой. Антон едва устоял на ногах.
— Еще! — тем не менее завопил он. — Сильнее! Быстрее!!! Витя забегал быстрее.
— Давай! Давай-давай!!! — вопил Антон, чувствуя, как пол ходуном ходит у него под ногами. — Еще немного. Вот… еще немного.
Водила в военном ватнике дежурил у входных дверей сауны «Малина». Пару часов он продремал в обнимку с монтировкой, прислонившись к двери. Проснувшись, он зевнул, потом лениво подумал на тему, что бы такое могло его разбудить, потом посмотрел на часы и снова зевнул.
— Закурить бы, — проговорил он, сунул монтировку под мышку и полез в карман за сигаретами.
Сигарет не нашлось. Водила вспомнил, что оставил их, должно быть, на приборной доске в машине, еще зевнул и, оглянувшись на дверь, которую поставлен был сторожить, пошел к машине.
Путь его был не долог, но и не так короток — два квартала безлюдной ночной улицы. Когда до конечного пункта назначения оставалось всего несколько шагов, он поднял голову и прислушался. Затем присвистнул, потер глаза и уши в надежде стряхнуть с себя сонную оторопь.
Машина его заметно раскачивалась. Из нутра ее, где помещались, как он помнил, двое задержанных, неслись приглушенные металлическими стенками возбужденные вопли:
— Еще! Сильнее! Быстрее!!
— Тьфу ты! — сплюнул водила. — И правда Ефремов говорит — педиков поймали. Надо же, чем они в машине занимаются.
Брезгливо морщась, он открыл дверцу, прихватил с приборной доски сигареты и закурил.
— Давай! — неслось из железного ящика. — Давай-давай! Еще немного!!! Вот еще немного!!!
— Ну дают, — проговорил водила, — ничего. В тюряге у них тоже будет чем позабавиться. Там таких, как они, любят.
Он усмехнулся и побрел на место своего дежурства. Мало-помалу непристойные звуки, летевшие из железного ящика, стихали за его спиной. Потом что-то тяжело грохнуло, и водила даже сбавил шаг, услышав, как взвыли два голоса.
— Экстаз, — припомнил водила слышанное когда-то слово. Он пожал плечами и не думал больше о том отвратительном, что, как он считал, творится в железном ящике его машины.
— Прыгай на стенки! — посоветовал он. — Со всего размаху! Давай!
Витя, с которого градом катился пот, развернулся, присел немного и прыгнул, ударившись плечом о стенку. Машина опасно накренилась, секунду пробалансировала на двух колесах и снова тяжело грохнулась на все четыре.
— Поднажми! — заорал Антон. Следующая попытка оказалась удачнее.
Витя приложился о стенку не плечом, а головой. Металл загудел. Машина дрогнула всеми своими механическими внутренностями, перевалилась, заскрипела и вдруг с оглушительным грохотом опрокинулась набок. Витя и Антон повалились друг на друга, причем сверху на них приземлились нары, невесть как оторвавшиеся от своих креплений.
Антон взвыл от боли, Витя завизжал. Зато теперь они были свободны. От удара о землю бока машины покорежились, а дверца с зарешеченным окошком, погнувшись, отлетела совсем. Витя, оправившись от последствий падения первым, выполз наружу, волоча за собою Антона.
— А теперь, — ощупывая большую шишку на голове, проговорил Антон, — бегом отсюда!
— Куда? — спросил Витя.
Антон огляделся. Неподалеку темнела будка таксофона.
— Для начала — вон туда, — скомандовал он. — Еще минутку потерпишь?
— Да-а, — простонал Витя, обхватив руками урчащий живот. — Но только минутку.
— Тогда бегом.
Они перелетели через дорогу. Антон достал из кармана недавно купленную телефонную карту, сунул ее в прорезь на крышке таксофона, поднял трубку и набрал номер мобильного господина Полуцутикова.
Господин Полуцутиков ответил тут же.
— Алло? — раздался из телефонных динамиков его встревоженный голос.
— Это Антон, — сглотнув, проговорил Антон.
— Ну наконец-то! Ты где пропадал? Я думал, что-то случилось.
— Случилось, — сказал Антон. — Слушай, у меня мало времени.
Витя вдруг охнул и засучил ногами.
— Скорее, — зашептал он, — дядя. Я больше не могу.
— Помоги нам! — крикнул в трубку Антон.
— Где вы находитесь?!
— Мы…
Раскатистый грохот заглушил его голос.
— Эй! Э-э-эй! — надрывалась телефонная трубка голосом господина Полуцутикова. — Антон! Антон, ты где?! Ты ранен?
— Нет, — стараясь дышать носом, проговорил Антон. Он оглядел смутившегося Витю и добавил: — Пока холостой выстрел.
— Да что там у вас происходит?!
— Не могу долго говорить, — отвечал Антон, — вкратце — так. Нас менты снова задержали. Посадили в патрульную машину, ну, в железный ящик, где задержанных перевозят, потом отвезли куда-то, вышли из машины и пропали. А нас оставили! Мы до ночи сидели и затем решили бежать. Бежали. А Витя…
Снова грохнуло. На этот раз так, что Антон едва не выронил трубки из рук. Витя виновато улыбнулся и положил ладони на урчащий живот.
— Опять холостой, — задыхаясь, прохрипел Антон. — Но скоро боевыми начнет. Слушай, забери нас отсюда! А то я боюсь, если мы по городу так и пойдем скованные, нас снова повинтят!
— Где вы находитесь?
Антон огляделся. Рядом с таксофоном на стену была прибита табличка с номером дома и названием улицы.
— Борисова-Мусатова, — прочитал Антон. — Дом семь.
— Понял, — ответил господин Полуцутиков. — Сейчас выезжаю.
— Только мы посреди улицы торчать не будем, — предупредил Антон. — Неровен час менты, которые нас поластали, вернутся, тогда еще хуже будет.
— Погоди, погоди. Борисова-Мусатова, семь, говоришь? Мне мои коллеги-бизнесмены рассказывали, что неподалеку там есть сауна «Малина». На самом деле не сауна, а самая настоящая «малина» — так у вас называется.
— Я знаю. Скорее!
— Туда менты обычно не суются. Подруливай к сауне и спрячься где-нибудь поблизости. А я подъеду и тебя найду.
— Ладно, — сказал Антон.
Он хотел попрощаться, но новый залп заставил его замолчать. Тогда, чтобы не терять времени, он повесил трубку.
— Бежим! — крикнул он Вите.
Витя не заставил себя долго упрашивать.
— А большой у них подвал, — прокряхтел кто-то за спиной капитана, должно быть, Ефремов.
— Большой, — хихикнули в ответ — это точно Галыбко. Зажигалка наконец погасла.
— Газ закончился, — сказал на это Галыбко, хотя и так было понятно.
Они прошли в полном мраке еще несколько метров. Под ногами мерзко хлюпала грязь. Капитан Ряхин внезапно остановился. В спину ему ткнулся мясистым носом Ефремов, а в спину Ефремова — Галыбко.
— Нет, — честно сказал Никита. — Ничего не понял.
— А нет у тебя гарантий. Только если нам на слово верить будешь. — Черный повторил свою речь слово в слово. И потом снова спросил: — Понял?
— Н-нет еще, — признался Никита. — Я главным образом это… Про приятеля… Который приятель? Такой священник, да?
— В этом мире откликается на имя «господин Полуцутиков», — ответили ему. — И ты это прекрасно знаешь!
— Полуцутиков! — воскликнул Никита. — Да какой он мне приятель! Мне же его тоже зака…
Недоговорив, он закусил губу.
— Он притворяется, — проговорил второй черный. — Все он понимает. Хватит пустых разговоров. Значит, так, идешь к своему приятелю и делаешь вот так…
Он кивнул, и другой черный, подняв пульверизатор, издал губами звук выстрела.
— Это на какое-то время твоего приятеля нейтрализует, — продолжал черный. — А потом уже наша работа. Понял?
Никита опять ничего не понял, кроме того, что ему только что снова заказали кого-то замочить. Но, догадываясь, что его скорее всего сейчас отпустят, согласно кивнул.
— Вот и отлично, — сказал черный. — Держи.
И протянул Никите пульверизатор. Никита деревянной рукой принял прибор, оказавшийся на удивление легким, и сунул его за пояс.
— А как вы меня найдете-то? — спросил он.
— А мы теперь тебя очень легко найдем, — сказал черный и пальцем быстро ткнул Никиту в лоб, чуть выше переносицы. Никита отшатнулся, почувствовав в точке прикосновения неприятное жжение.
— Осторожно! — невольно воскликнул он и, потирая лоб, добавил: — Убьете же. Знаю я ваши методы. Я живой же человек.
Черные опять переглянулись. Никите показалось, что они сейчас рассмеются. Но они не рассмеялись.
— Какой же ты живой, — сказал только один из них. А второй прибавил:
— Значит, договорились.
— Договорились, — повторил Никита.
Черные повернулись, чтобы уходить. Матовое свечение медленно стало гаснуть.
— Погоди, — спохватился вдруг один из черных. — А груглинов-то!
— Ага, — сказал второй.
Он обернулся и, хотя твердо стоял на ногах, как-то неловко и искусственно взмахнул руками, точно пытаясь поймать потерянное равновесие.
Услышав позади себя топот тысяч маленьких лапок, Никита отпрянул в сторону. Большая стая крыс пронеслась мимо него. Черный поднял правую руку, а Никита открыл рот, не веря своим глазам.
Да и как тут кто-нибудь мог поверить своим глазам. Даже Никита, который за последнее время видел столько необычного и пугающего, что ничему уже, казалось бы, не удивился. Крысы, слившись в единый серый поток, молниеносно втянулись черному под ноготь указательного пальца.
И тотчас матовое свечение погасло совсем. Никита почувствовал, что он остался в подвале в одиночестве.
«Вот так дела, — потирая все еще зудевший после прикосновения лоб, ошарашенно подумал Никита. — Опять мне заказали. Кого? Полуцутикова. Моего приятеля. Да нет у меня вообще никакого приятеля. Да еще такого, который бы носил эту дурацкую фамилию. Что же мне теперь делать?»
* * *
Милицейский «газик» стоял за два квартала от сауны «Малина». Когда к «газику» подкатил еще один точно такой же, от ближайшего круглосуточного пивного ларька отделились две фигуры, в которых только подъехавший на вызов капитан Ряхин безошибочно узнал старшину Ефремова и прапорщика Галыбко.Ряхин подозрительно нахмурился, но старшина и прапорщик, торопливо подбежавшие к нему, хором сказали:
— Минералки попить ходили, — а Галыбко даже предупредительно дыхнул на капитана.
— Ладно, — проговорил Ряхин. — Где подозрительные объекты?
— Джип заехал во внутренний двор сауны и еще не выезжал, — проговорил Галыбко. — Мы смотрели, там второго выезда нет. Эти подозрительные объекты, наверное, все еще там.
— Где?
— В подвале, — пояснил Галыбко. — Я ходил на разведку. Джип стоит во внутреннем дворе у подвальных дверей. В джипе никого нет, а двери в подвал открыты. Так что подозрительные ваши объекты, наверное, в подвале.
— Наверное? — снова нахмурился Ряхин.
— Точно, — поправил старшина Ефремов. — Куда они денутся? От пивного ларька вход в сауну видно, оттуда они тоже не выходили. Это если предположить, что через подвал они сразу в помещение прошли зачем-то.
Ряхин задумался на минуту. Ровно столько времени ему понадобилось на то, чтобы оценить ситуацию и определиться с дальнейшими действиями.
— Значит, так, — сказал он. — Ефремов и Галыбко — со мной. Ленчик — само собой.
— Что значит — само собой? — спросил из машины Ленчик дрожащим голосом.
— Само собой — со мной, — объяснил капитан Ряхин. — Только ты способен опознать этих типов. Мне их лица отчего-то не запомнились, несмотря на мое обладание профессиональной памятью.
Ленчик прерывисто вздохнул и вылез из машины.
— А водилу вашего поставите на вход, — инструктировал капитан. — Чтоб никого не впускал, никого не выпускал.
— А кто же будет задержанных охранять? — поинтересовался Ефремов.
— Каких задержанных? — удивился Ряхин.
— Мы, это, — хихикнул Галыбко, — когда типа улицы патрулировали, поймали еще двух типов. Представляете, товарищ капитан, бегут по улице два мужика, один такого стремного вида, а другой еще хуже.
— В смысле? — переспросил Ряхин. — Выражайтесь более определенно.
— Ну, два мужика, — сказал Галыбко. — Один, говорю, стремный. А второй одет в детский матросский костюмчик, хотя давно уже не ребенок, а наоборот, престарелый такой, седоватый, здоровенный и толстый. Явный псих. Одежда на нем расползается по швам, улыбочка идиотская, а самое главное — эти два мужика скованы наручниками.
— Мы сразу заметили, что что-то тут не так, — добавил Ефремов. — Идут два голубчика и за ручки держатся, как в детском садике. Я думал, голубые. А я этих извращенцев вообще не перевариваю. Догнали мы их, спросили документы, а они как брызнут в разные стороны.
— Они же в наручниках были? — продолжал недоумевать Ряхин. — Как они могли в разные стороны?
— Так они сначала брызнули, потом цепь натянулась, и они друг на друга повалились. Мы их и взяли. Они в машине сидят, в ящике. Тихо сидят.
— Вы на операции находитесь, — неодобрительно буркнул капитан. — Зачем вам лишние задержания понадобились?
— Да они же в наручниках шли! — заволновался Галыбко. — Непорядок!
— Они — педики, — проворчал Ефремов. — Я бы таких вообще расстреливал.
— Ну и не мешают они, они же заперты, — сказал еще Галыбко. — Тихо, я говорю, сидят.
— Ну, если тихо, пускай и дальше сидят, — разрешил Ряхин. — Они в наручниках и заперты — никуда не денутся. Так где ваш водила?
Из машины, в которой приехали Ефремов и Галыбко, вывалился хмурый детина в спортивных штанах и военном ватнике.
— Кто в сауну входить и выходить будет оттуда? — осведомился детина. — Пятый час утра. Все добрые люди спят уже.
— Становись ко входу, — отбарабанил Ряхин. — Личное оружие есть? Э, да водителю личное оружие не положено, у меня из головы вылетело.
— Личное оружие у меня всегда с собой, — отозвался детина. — Под сиденьем. Монтировка называется.
— Какое же это личное оружие? — удивился капитан Ряхин.
— Очень хорошее, — сказал детина и неожиданно ухмыльнулся. — Я им владею виртуозно, как монахи Шаолинь своими палками. Я, понимаешь, пять лет дальнобойщиком отработал, а жена у меня была стерва и блядь. Работала старшим инструктором в секции по этому, фехтованию. Ну и конечно, фехтовальщиков этих таскала на себя, как ненормальная. Слаба была, короче, на передок. Так я, как из рейса возвращался, с мужиками в гараже не сидел и литруху не распивал. Я сразу монтировку хватал, брал такси, мчал домой, звонил в дверь, я на первом этаже жил, и под окно. Ни один кобель еще целым не уходил. Хотя пару раз мне сопротивление оказывали, ну, шпагами этими своими спортивными. Только монтировка, — детина повернулся к кабине, покопался под сиденьем и извлек замасленную металлическую палку с набалдашником на конце, — только монтировка, — любовно глядя на палку, договорил он, — всегда надежнее оказывалась.
Ефремов юмористически хрюкнул. Галыбко откровенно заржал. А капитан Ряхин крикнул:
— Отставить лишние разговоры! — после чего отправил детину на его пост, ко входу в сауну «Малина», а сам короткими перебежками направился в сторону подворотни, ведущей ко внутреннему двору сауны.
Ефремов и Галыбко, переглянувшись, зашагали следом за капитаном. Позади всех, поскуливая и боязливо оглядываясь по сторонам, трусил Ленчик.
Во внутреннем дворе и вправду стоял черный джип. Водителя там не было. Капитан Ряхин глубокомысленно проговорил:
— Ага, — и указал на открытую дверь в подвал.
Капитан Ряхин вошел в подвал первым. Услышав негромкое его восклицание, вбежали за ним и Ефремов с Галыбко. Ленчик остался снаружи.
— Вот, — проговорил капитан, указывая своим подручным на полулежащий у стены труп в мохнатом спортивном костюме.
— Убили, — констатировал Галыбко, по обыкновению глупо хихикнув.
— А я его знаю, — неожиданно заявил Ефремов. — Это Василий Стрельцов по кличке Тампакс. Ориентировки на него раз в год примерно поступают. Вор в законе. Беспредельщик, каких мало. Болтают, что наш кандидат в мэры Андреев когда-то с ним дружбу водил. Когда еще все бизнесмены работали только с подачи бандюганов. Я еще статью читал лет пять назад, называется «Бизнесмены и бандиты — друзья или враги?». Конечно, после публикации Андреев в суд подал на журналиста, чтобы свое честное имя отстоять.
— Ну и что? — поинтересовался Галыбко.
— Ну и отстоял, — сказал Ефремов. — Журналиста быстренько грохнули — сожгли вместе с компрометирующими документами, квартирой, семьей и другими жильцами его бывшего пятиэтажного дома, так что Андреев легко доказал свою непричастность к темным делам. Тампакс. Надо же. Что-то давно про него ничего слышно не было.
— Теперь точно больше ничего не услышим про него, — добавил Галыбко, хихикнул и показал пальцем, — труп.
Капитан Ряхин вдруг сосредоточенно подобрал губы и склонился над телом.
— Какой же это труп? — проговорил он, подержав пальцы под подбородком лежащего. — Вполне живой человек. Только без сознания.
— Чем это его так? — поинтересовался Галыбко. — Следов вроде нет никаких. Башка у него бритая, а на башке ни шишки, ни ссадины.
Ефремов, угрюмо сопя, присел на корточки и приоткрыл Тампаксу веко.
— Зрачков нет, — сообщил он, — закатились. Точно обморок. Или просто обдолбался сильно. Как бревно.
Как бы для демонстрации Ефремов, выпрямившись, пнул Тампакса в бок. Бесчувственное тело съехало по стене на пол.
— Хватит, — проговорил капитан Ряхин. — На обратном пути заберем. А пока обыщите его. На предмет колющих-режущих предметов, оружия и наркотических веществ.
Галыбко с профессиональной ловкостью обшарил карманы Тампакса и интуитивно выявил местонахождение бумажника, сноровисто припрятал бумажник в рукав, а на всеобщее обозрение извлек пистолет системы ТТ, упаковку презервативов, похожую на табакерку маленькую коробочку с сизым порошком внутри. Капитан Ряхин осторожно принял от Галыбко коробочку, взвесил ее на руке, открыл, понюхал содержимое и сдержанно чихнул.
— Вот и отлично, — проговорил он, кладя в карман коробочку, а затем и пистолет и упаковку презервативов. — Основание для ареста есть. А теперь вперед.
— А этого куда? — спросил старшина.
— Говорю, на обратном пути заберем, — ответил Ряхин. — Вперед.
И они пошли вперед.
* * *
Несколько минут Никита колебался — куда ему пойти. Идти в ту сторону, где скрылись двое в черном, было страшно. В обратном направлении — тоже жутковато.— Ладно, — вслух произнес он и тут же осекся. Так глухо и мрачно прозвучал его голос в подвальной тесной пустоте.
«Ладно, — мысленно проговорил он, — пойду за этими. Все-таки они меня отпустили. Значит, трогать больше не будут. К тому же они явно знают, где здесь выход. А если я обратно пойду, то проброжу в этих катакомбах остаток ночи».
Придя к такому выводу, Никита осторожными шажками стал продвигаться по подвальному коридору. Черт его знает, сколько длился коридор и сколько Никите встретилось по пути ответвлений. Решив не сворачивать с прямого пути, он добрый час пробирался вперед и наконец заметил, что исчезла грязь под ногами, сменившись покрытым сухой пылью бетоном, коридор свернул влево, и в одной из стен стали встречаться крохотные оконца, за которыми свинцово мерцала ночь.
— Значит, уже скоро выход, — пробормотал Никита и ускорил шаг.
— Что-то тихо там — снаружи, — проговорил Антон, звякнув цепью наручников.
Прикованный к нему Витя успел уже задремать, хотя в железном ящике патрульной милицейской машины было довольно прохладно, а Витя был одет только в легкий матросский костюмчик, оставлявший неприкрытым не менее восьмидесяти процентов его тела.
— Эй! — позвал Антон, толкнув Витю ногой.
Тот ничего не ответил, захрапев еще громче и пустив к тому же изо рта на подбородок теплую сонную слюну.
Антон вздохнул. Они с Витей сидели на боковых металлических нарах. Замкнутое гулкое пространство ящика пропитано было ночным холодом и синим светом. Мертвенно, будто под водой, белело зарешеченное оконце в запертой двери. Белесые квадратики лунного света, проникавшего через решетку, лежали на полу. Антон не мог даже подняться на ноги и распрямить затекшую спину. Во-первых, Витя, с которым он был скован наручниками, был тяжел и недвижим, как прибрежный камень, а во-вторых, потолок железного ящика все равно не позволил бы Антону как следует распрямиться.
— Давно стоим, — вслух проговорил Антон. — Куда-то подъехали и стоим. Если бы к отделению подъехали, нас бы высадили давно и заперли в камере. А сейчас…
Он поднялся с нар, насколько позволила длина цепи наручников, проковылял к окошку. Вытягивая шею, выглянул наружу.
— Ни черта не видно, — прохрипел он. — Ночь. Только дома какие-то и вывески. Не похоже, чтобы мы у отделения стояли. Тогда что же? Менты вышли, и водитель с ними. И куда-то делись. Может быть, с ними что-то случилось? — забеспокоился Антон. — А нам сидеть тут до скончания века. В смысле — до утра.
Он снова вздохнул и вернулся на место. Витя все так же храпел. Антон посидел немного, прикрыв глаза, затем, действуя свободной левой рукой, пошарил по карманам, вытащил авторучку, блокнот и задумался. Навеянное лунным светом вдохновение постепенно погружало его в ставшее уже в последнее время вполне привычным состояние творческого транса.
Несколько минут он, закатив зрачки под веки, бессмысленно улыбался, бормоча под нос какие-то несвязные строчки, потом всплеснул руками — звякнула цепь наручников — и порывисто открыл блокнот, пролистал снизу доверху исписанные листки, чертыхнулся, не найдя ни одного сантиметра свободного места.
Мыча в нетерпении, Антон сунул блокнот и ручку обратно в карман, а на свет извлек жестяную пробку от пива. Неудобно извернувшись, он принялся царапать левой рукой на окрашенной металлической стене неровные строчки:
Решетка… Сижу я.
Темница сыра.
А рядом товарищ.
Пора, брат, пора!
Взмахни же крылом…
Когда участок стены, куда он мог дотянуться, был исцарапан полностью, Антон удовлетворенно утих. Витя всхрапнул, заворочался во сне и вдруг открыл глаза.
— Привет, — сказал Антон.
Витя не ответил, скривился и заерзал на нарах.
— Ты чего? — спросил Антон. Витя страдальчески икнул.
— Плохо тебе?
— Плохо, — подтвердил Витя.
— Пить хочешь?
Он помотал головой.
— Есть?
— Нет, — ответил Витя. — Как раз наоборот.
— Что это значит? — забеспокоился Антон.
— Какать.
— Черт! Антон попытался вскочить, но цепь удержала его.
— Может, потерпишь? — спросил он.
Витя плаксиво сморщился и жестом дал понять, что вряд ли.
— Ч-черт, — проговорил снова Антон. — Что же делать-то? Здесь же закрытое пространство. Решетка — и та изнутри прочным стеклом пробита. Задохнемся мы.
В животе у Вити родился, прокатился и умер утробный звук, похожий на гремевший в отдалении гром.
— Гражданин начальник! — громко позвал Антон. — Гражданин начальник!
Тишина в ответ.
— У нас проблемы! — продолжал взывать Антон. — Проблемы у нас! Если вы не поторопитесь, то и у вас будут проблемы. — Он окинул взглядом изрядные габариты Вити и добавил: — Машину потом в утиль сдавать надо будет.
Никто ему ничего не ответил.
— Да что они там, — вертясь на месте, проворчал Антон. — Померли, что ли, все? Эй! Э-эй!
Покричав еще несколько минут, Антон понял, что помощи ждать неоткуда. Витя между тем, надувая щеки и пыхтя, как прохудившаяся гармошка, ерзал на нарах.
— Ну хорошо, — решился Антон. — Надо бежать отсюда Куда-нибудь. Все равно куда. Теперь ночь, а в этом городе темных подъездов и подворотен сколько угодно. Только вот как выбраться из этого ящика? Вставай!
Витя вскочил на ноги с такой прытью, что машина качнулась. Это навело Антона на мысль.
— Давай! — крикнул он. — Бегай из стороны в сторону! От одной стенки к другой!
— Зачем? — спросил Витя и схватился за живот.
— Не задавай вопросов! — бледнея от нехороших предчувствий, проговорил Антон. — Делай, что тебе говорят!
Витя прыгнул к одной стене, потом к другой. Антон едва устоял на ногах.
— Еще! — тем не менее завопил он. — Сильнее! Быстрее!!! Витя забегал быстрее.
— Давай! Давай-давай!!! — вопил Антон, чувствуя, как пол ходуном ходит у него под ногами. — Еще немного. Вот… еще немного.
* * *
Машина, лязгая железом, раскачивалась на пружинящих колесах.Водила в военном ватнике дежурил у входных дверей сауны «Малина». Пару часов он продремал в обнимку с монтировкой, прислонившись к двери. Проснувшись, он зевнул, потом лениво подумал на тему, что бы такое могло его разбудить, потом посмотрел на часы и снова зевнул.
— Закурить бы, — проговорил он, сунул монтировку под мышку и полез в карман за сигаретами.
Сигарет не нашлось. Водила вспомнил, что оставил их, должно быть, на приборной доске в машине, еще зевнул и, оглянувшись на дверь, которую поставлен был сторожить, пошел к машине.
Путь его был не долог, но и не так короток — два квартала безлюдной ночной улицы. Когда до конечного пункта назначения оставалось всего несколько шагов, он поднял голову и прислушался. Затем присвистнул, потер глаза и уши в надежде стряхнуть с себя сонную оторопь.
Машина его заметно раскачивалась. Из нутра ее, где помещались, как он помнил, двое задержанных, неслись приглушенные металлическими стенками возбужденные вопли:
— Еще! Сильнее! Быстрее!!
— Тьфу ты! — сплюнул водила. — И правда Ефремов говорит — педиков поймали. Надо же, чем они в машине занимаются.
Брезгливо морщась, он открыл дверцу, прихватил с приборной доски сигареты и закурил.
— Давай! — неслось из железного ящика. — Давай-давай! Еще немного!!! Вот еще немного!!!
— Ну дают, — проговорил водила, — ничего. В тюряге у них тоже будет чем позабавиться. Там таких, как они, любят.
Он усмехнулся и побрел на место своего дежурства. Мало-помалу непристойные звуки, летевшие из железного ящика, стихали за его спиной. Потом что-то тяжело грохнуло, и водила даже сбавил шаг, услышав, как взвыли два голоса.
— Экстаз, — припомнил водила слышанное когда-то слово. Он пожал плечами и не думал больше о том отвратительном, что, как он считал, творится в железном ящике его машины.
* * *
Витя запыхался. Антон тоже измучился, летая за массивным его телом — туда-сюда. Машина, конечно, раскачивалась из стороны в сторону, но Антон чувствовал, что для того, чтобы осуществился задуманный им план, надо приложить еще немного усилий.— Прыгай на стенки! — посоветовал он. — Со всего размаху! Давай!
Витя, с которого градом катился пот, развернулся, присел немного и прыгнул, ударившись плечом о стенку. Машина опасно накренилась, секунду пробалансировала на двух колесах и снова тяжело грохнулась на все четыре.
— Поднажми! — заорал Антон. Следующая попытка оказалась удачнее.
Витя приложился о стенку не плечом, а головой. Металл загудел. Машина дрогнула всеми своими механическими внутренностями, перевалилась, заскрипела и вдруг с оглушительным грохотом опрокинулась набок. Витя и Антон повалились друг на друга, причем сверху на них приземлились нары, невесть как оторвавшиеся от своих креплений.
Антон взвыл от боли, Витя завизжал. Зато теперь они были свободны. От удара о землю бока машины покорежились, а дверца с зарешеченным окошком, погнувшись, отлетела совсем. Витя, оправившись от последствий падения первым, выполз наружу, волоча за собою Антона.
— А теперь, — ощупывая большую шишку на голове, проговорил Антон, — бегом отсюда!
— Куда? — спросил Витя.
Антон огляделся. Неподалеку темнела будка таксофона.
— Для начала — вон туда, — скомандовал он. — Еще минутку потерпишь?
— Да-а, — простонал Витя, обхватив руками урчащий живот. — Но только минутку.
— Тогда бегом.
Они перелетели через дорогу. Антон достал из кармана недавно купленную телефонную карту, сунул ее в прорезь на крышке таксофона, поднял трубку и набрал номер мобильного господина Полуцутикова.
Господин Полуцутиков ответил тут же.
— Алло? — раздался из телефонных динамиков его встревоженный голос.
— Это Антон, — сглотнув, проговорил Антон.
— Ну наконец-то! Ты где пропадал? Я думал, что-то случилось.
— Случилось, — сказал Антон. — Слушай, у меня мало времени.
Витя вдруг охнул и засучил ногами.
— Скорее, — зашептал он, — дядя. Я больше не могу.
— Помоги нам! — крикнул в трубку Антон.
— Где вы находитесь?!
— Мы…
Раскатистый грохот заглушил его голос.
— Эй! Э-э-эй! — надрывалась телефонная трубка голосом господина Полуцутикова. — Антон! Антон, ты где?! Ты ранен?
— Нет, — стараясь дышать носом, проговорил Антон. Он оглядел смутившегося Витю и добавил: — Пока холостой выстрел.
— Да что там у вас происходит?!
— Не могу долго говорить, — отвечал Антон, — вкратце — так. Нас менты снова задержали. Посадили в патрульную машину, ну, в железный ящик, где задержанных перевозят, потом отвезли куда-то, вышли из машины и пропали. А нас оставили! Мы до ночи сидели и затем решили бежать. Бежали. А Витя…
Снова грохнуло. На этот раз так, что Антон едва не выронил трубки из рук. Витя виновато улыбнулся и положил ладони на урчащий живот.
— Опять холостой, — задыхаясь, прохрипел Антон. — Но скоро боевыми начнет. Слушай, забери нас отсюда! А то я боюсь, если мы по городу так и пойдем скованные, нас снова повинтят!
— Где вы находитесь?
Антон огляделся. Рядом с таксофоном на стену была прибита табличка с номером дома и названием улицы.
— Борисова-Мусатова, — прочитал Антон. — Дом семь.
— Понял, — ответил господин Полуцутиков. — Сейчас выезжаю.
— Только мы посреди улицы торчать не будем, — предупредил Антон. — Неровен час менты, которые нас поластали, вернутся, тогда еще хуже будет.
— Погоди, погоди. Борисова-Мусатова, семь, говоришь? Мне мои коллеги-бизнесмены рассказывали, что неподалеку там есть сауна «Малина». На самом деле не сауна, а самая настоящая «малина» — так у вас называется.
— Я знаю. Скорее!
— Туда менты обычно не суются. Подруливай к сауне и спрячься где-нибудь поблизости. А я подъеду и тебя найду.
— Ладно, — сказал Антон.
Он хотел попрощаться, но новый залп заставил его замолчать. Тогда, чтобы не терять времени, он повесил трубку.
— Бежим! — крикнул он Вите.
Витя не заставил себя долго упрашивать.
* * *
Ряхин клял себя за непредусмотрительность. Почему он не захватил электрического фонаря, когда выезжал из отделения? Спешка. Сказались спешка и усталость бессонной ночи. А ведь в кабинете у капитана, в ящике стола, был прекрасный фонарь на батарейках — подарок отца на пятнадцатилетие. Теперь приходилось довольствоваться зажигалкой, предоставленной Галыбко. Зажигалка была дешевой, свет давала тусклый, слабенький, синее газовое пламя металось во всех направлениях, при каждом шаге угрожало погаснуть и почему-то создавало столько теней, что казалось, в них запутаться было легче, чем в темноте.— А большой у них подвал, — прокряхтел кто-то за спиной капитана, должно быть, Ефремов.
— Большой, — хихикнули в ответ — это точно Галыбко. Зажигалка наконец погасла.
— Газ закончился, — сказал на это Галыбко, хотя и так было понятно.
Они прошли в полном мраке еще несколько метров. Под ногами мерзко хлюпала грязь. Капитан Ряхин внезапно остановился. В спину ему ткнулся мясистым носом Ефремов, а в спину Ефремова — Галыбко.