Страница:
— Не бывает в таких делах случайностей, — внезапно посерьезнев, сказал господин Полуцутиков, — это я точно знаю, не бывает.
— Бывает, — убежденно проговорил Антон. — Ну, кому я мешал? Ну конечно, был я, что называется, бандитом. Так ведь у каждого свой род занятий. И уж душегубством конкретным я не занимался. Так, всякие разборки, стрелки и тому подобное. И еще. Ты говоришь, что случайности Не было никакой в том, что меня два года назад убили. А в том, что я сумел вернуться в мир живых, случайность наблюдается?
— Вообще-то, — начал господин Полуцутиков и не окончил.
— Вот-вот! — Антон поднял вверх указательный палец и стал очень похож на учителя, объясняющего урок. — Если б я тогда, два года назад, был бы правильно умерщвлен, в силу, так сказать, вселенских законов, то никто бы мне вырваться обратно не позволил. Никакая высшая сила. Ты мне сколько твердил, что против всяких правил мое желание покинуть мир мертвых и вернуться в мир живых?
— Постоянно твердил.
— Ага, — кивнул в такт собственным мыслям Антон. — Но ведь у меня все-таки получилось! Да и ты, который никогда не был ни живым, ни мертвым, проскочил в мой мир вместе со мной. Значит, высшее вселенское правосудие признало свою ошибку и все-таки допустило меня обратно. Правда, и я сам очень постарался.
Господин Полуцутиков надолго задумался.
— Ну не знаю, — неохотно проговорил он. — Любое правосудие можно обмануть, не только районное, но даже и высшее вселенское. Все-таки не забывай о том, что мы нелегальным путем здесь оказались.
— А легальных путей перемещения между мирами живых и мертвых не существует, — брякнул Антон.
Полуцутиков снова погрузился в размышления.
— Ну не знаю, — снова сказал он, — мне трудно предположить, что высшему вселенскому показалось мало того беспредела, который ты в период своего законного существования творил. Или вот еще что. Может быть, тебя с какой-то целью определенной пропустили сюда. Ну там убить кого-то или замучить?
Антон вздохнул.
— Во-первых, — произнес он, — я и в период, как ты говоришь, законного существования не особенно-то беспредельничал. Почти никого не мучил и почти никого не убивал. К тому же…
Дверь отдельного кабинета, где находились собеседники, скрипнула, приотворяясь, а в образовавшуюся щель просунулся метрдотель.
— Закусочки, — умильно проговорил метрдотель, — закусочки принес. Подавать?
— Пошел вон! — рявкнул Антон.
— Стучаться надо! — добавил господин Полуцутиков. Он исчез мгновенно; дверь быстро, но бесшумно закрылась.
— Идиот, — сказал Полуцутиков. — Вот уволю его, будет знать. Так что ты мне сообщить хотел?
Антон пошарил в карманах, вытащил мятую пачку болгарских сигарет, спички и закурил.
— Такое дело, — шепотом проговорил он. — Я одну странность заметил, как только оказался снова в мире живых. В себе странность. В общем, когда я получил вот это тело, — он обеими ладонями похлопал себя по груди и животу, — я вроде бы изменился. Ну, не получается у меня быть таким, как раньше. Недавно хотел развлечься, как обычно, нажраться и пойти кому-нибудь морду набить, так ведь не получилось.
— Может, ты мало выпил? — предположил господин Полуцутиков.
— Два литра — это тебе мало?! — повысил голос Антон. — Да не в выпитом дело! Вышел я, короче, на улицу, пристал к какому-то типу, мол, дай закурить, а то пива купить не на что и денег нет настолько, что снимай свою шапку. Ну как обычно. И только я, значит, типа за грудки взял и рот открыл, как сразу все желание подраться пропало. Ну вот ни на столько, — Антон показал господину Полуцутикову мизинец, — ни вот на столько драться не хочется. Спросил только, который час, и отпустил типа с миром. Вот. И к бабам меня не тянет. Тянет книжки читать и… стыдно сказать…
— Что? — заинтересовался Полуцутиков.
— Писать, — заметно покраснев, едва выдавил из себя Антон.
— Что писать?
— Ну книжки. Самому. Да и не нормальные книжки тянет писать про братву или маньяков, а фуфло всякое. О любви и чувствах разных.
Полуцутиков присвистнул.
— Н-да, — сказал он, — осложнение. Слушай, это, наверное, на тебя так полученное тело влияет. Если бы ты был в своем теле…
— Если бы я был в своем теле, я бы оставался в мире мертвых, — напомнил Антон. — Забыл, что ли? Небул-Гага говорил, что, только поменяв тела, можно переместиться.
— Небул-Гага из фирмы «Глобальный туризм» зря говорить не станет, — согласился господин Полуцутиков, — он лучше знает. Это ведь благодаря ему мы…
— Д-да, — сказал Антон и снова вздохнул. — Я вот что думаю. Наверное, тот, кому мое бандитское тело досталось, в обмен на это вот, — он снова погладил себя по груди и животу, — наверное, он стал бандитом. А у бандитов жизнь короткая. Так и получится, что тот, с которым я посредством Небул-Гага обменялся, очень скоро попадет в мир мертвых. А я в мире живых останусь надолго. Это ведь что получается — ни подраться теперь, ни чего другого.
— Правильно, — кивнул господин Полуцутиков. — Со… со… соблюдется закон вселенского равновесия. Если ты тут, то кто-то должен быть там. Ну ладно, давай эти вопросы оставим пока. Как у тебя на личном фронте?
— Что значит на личном фронте? — переспросил Антон, хотя по лицу его было видно, что вопрос собеседника он прекрасно понял.
— То и значит, — несколько удивленно проговорил господин Полуцутиков. — Ты же мне все уши прожужжал в мире мертвых. Мол, если я и хочу вернуться назад к живым, так это потому что у меня там невеста осталась. Антон помолчал немного. А потом сказал:
— Что там, кстати, насчет закусок? Почему этот старый хрыч не несет?
— Момент, — откликнулся господин Полуцутиков и зычно позвал: — Арсен!
В тот же момент раздался осторожный стук в дверь.
— Да-да, — подбоченившись, проговорил господин Полуцутиков. — Войдите. Арсен, это ты, что ли? Чего скребешься-то? Давай заходи, а то жрать хочется.
Вошел Арсен, неся в руках большой поднос с двумя дымящимися тарелками и графинчиком, в котором плескалась какая-то прозрачная, умопомрачительной хрустальности жидкость.
— Пожалуйте, — сказал Арсен, поставил поднос на стол и низко поклонился. — Чего-нибудь еще изволите?
— А это что? — кивнув на тарелки, спросил у него Антон.
— Фирменное блюдо-с, — почтительно разъяснил метрдотель, — тушеное мясо панды с побегами молодого бамбука. Чего-нибудь еще изволите?
Антон подцепил на вилку кусок из тарелки.
— Ничего! — рявкнул господин Полуцутиков. — Не видишь, мы уже трапезничать начали. Пошел вон. Не порть аппетит!
Арсен снова поклонился и исчез. Господин Полуцутиков закурил новую сигару и стал смотреть сквозь клубы синего дыма на то, как сидящий напротив него Антон поглощает Мясо панды с побегами бамбука, то есть замаскированную под громким названием солдатскую тушенку с капустой.
— Ну как? — спросил он, когда Антон проглотил последний кусок.
Тот пожал плечами.
— Нормально. Только вкус какой-то специфический. Ты будешь свою порцию есть?
— Нет, — ответил господин Полуцутиков. — Ты же знаешь, что для поддержания жизнедеятельности мне не требуются такие глупости, как поглощение пиши. Я же не человек.
— Ну да, — хмыкнул Антон, подвигая к себе вторую тарелку, — это ты там не был человеком, а был представителем господствующей расы, а здесь ты вполне даже человек. Интересно, чье тело тебе Небул-Гага всучил?
— Ничье тело, — немного даже обидевшись, проговорил господин Полуцутиков. — Это вам, людям, нужны такие процедуры. А мне достаточно одной маскировки.
Антон перестал есть.
— Так это что — парик? — спросил он, кивая на голову господина.
— Ну да, — ответил тот и приподнял курчавый парик, обнажив голую поверхность собственного черепа, обтянутого чуть зеленоватой кожей, из которой где-то в районе макушки торчала пара острых рожек.
— Ничего себе, — проговорил Антон. — А все остальное?
— А все остальное скрыто под одеждой, — сварливо ответил господин Полуцутиков. — И хватит уже об этом. В баню я ходить не собираюсь. И плотские удовольствия меня не интересуют. Потому что я бесполый.
— Слушай, — спросил вдруг Антон. — А зачем тебе тогда надо было со мной в мой мир перемещаться? Еда тебе не нужна, девки тоже.
— А новые впечатления? — удивился Полуцутиков. — И потом, мы же с тобой, кажется, друзья. К тому же здесь у вас гораздо легче стать важным человеком. Достаточно только иметь много денег. А заработать их проще простого. Вот и я организовал фирму по производству унитазов, нашел себе иностранного инвестора, кстати, редкого дурака, И теперь денег у меня, что называется, куры не клюют. И все это в рекордно короткие сроки.
— Так зачем же тебе деньги-то? — усмехнулся Антон. — Тебя ведь девки и жратва не интересуют.
— Как это зачем? — привстал с кресла Полуцутиков. — Помнишь придурка, который у входа стоит? Псина такая, отставной полковник.
— Еще бы не помнить, — темнея лицом, проговорил Антон. — Он, гад, пускать меня не хотел. Измывался, через губу разговаривал. С-сука.
— Ага! — торжествующе подтвердил господин Полуцутиков. — А теперь смотри. Арсен! — заорал он во весь голос. — Арсен!!!
За дверью зашелестели торопливые старческие шаги, а через полминуты дверь в кабинет открылась, и на пороге возникла согбенная фигура метрдотеля.
— Давай срочно сюда барбоса своего со входа, — приказал господин Полуцутиков. — Срочно!
Испуганно кивнув, метрдотель отбыл.
— Так ты не говорил, — обратился снова к своему собеседнику господин Полуцутиков. — Что у тебя там с твоей невестой? Как ее…
— Анна.
— Вот, Анна. Она что, замуж успела выйти за то время, пока ты был мертвым?
— Да нет вроде. Я к ней заходил. Хотел ее поразить. А она…
— Замуж вышла?
— Нет, — неохотно проговорил Антон. — Хуже. Намного хуже. Я к ней заходил несколько раз. Самое удивительное, Что она меня признала в моем новом обличье. Я так думаю, Что она была знакома с тем козлом, у которого Небул-Гага забрал тело и мне отдал в обмен на мое. Но это в принципе ерунда. Городок тут маленький, так что все друг с другом знакомы. Так вот, зашел я к Анне и застал у нее одного типа Сигизмунд его зовут.
— Сигизмунд? — нахмурился господин Полуцутиков. — Я что-то про него слышал.
— А я с ним был знаком в своей прошлой жизни, когда был бандитом, — заявил Антон. — Он занимается тем, что работает посредником между киллерами и заказчиками.
— Ух ты, — удивился Полуцутиков.
— Вот так, — вздохнул Антон. — Как я заметил, отношения Анны и Сигизмунда сугубо деловые. А на заказчика Анна никак не тянет, не похожа она совсем на бизнесвумен.
— Ты хочешь сказать, что твоя бывшая невеста стала киллером? — ахнул господин Полуцутиков.
— Похоже на то, — развел руками Антон. — Как это ни странно.
— Интересно, — сказал господин Полуцутиков и о чем-то задумался.
— А ведь была аспиранткой, — ковыряя в блюде вилкой, — медленно говорил Антон. — Знала много умных слов. Нонсенс. Экзистенциализм. И другие. А стала кем? Понимаешь, когда еще в моей прошлой жизни мы с ней завязывали отношения, я ее поразил тем, что одного преподавателя-кобеля, который ей проходу не давал, отловил с пацанами, дюлей ему вставил, в жопу петушиных перьев воткнул и без штанов выпустил возле университета погулять. Смеху было!
— Ну и сейчас бы тоже морду отрихтовал кому-нибудь во имя прекрасной дамы, — предложил Полуцутиков.
— Не могу, — вздохнул Антон. — Не могу никому морду рихтовать. Что-то мешает мне. Я как-то вдруг изменился после того, как воскрес. Все, наверное, из-за того, что нахожусь в чужом теле. Меня на какие-то дикости вообще тянет. Я Анне ни с того ни с сего два сонета посвятил и три повести про любовь.
Полуцутиков крякнул.
— Это серьезно, — только и смог сказать он. — А она что?
— Посмеялась.
— Ну, может быть, она и не киллер, — после долгой паузы сказал господин Полуцутиков.
— А что тогда у нее Сигизмунд делал?
— Мало ли. Может, они просто друзья. Или у них, извини, любовь.
— Я же говорил, невооруженным глазом видно, что у них чисто деловые отношения. И Сигизмунд, он человек такой — ненужных знакомств не заводит. К тому же он голубой.
— А что такое голубой? — поинтересовался господин Полуцутиков.
— Это которые не с девками, а друг с другом. Это самое, — объяснил Антон.
— А зачем?
— Так. Для прикола.
— А что, это в самом деле прикольно? — оживился господин Полуцутиков. — А может быть, и мне попробовать? С девками-то у меня все равно ничего не получится.
— Вообще-то голубых принято презирать, — заметил Антон.
— Почему? — удивился Полуцутиков.
— Потому что, потому что. Отстань! Мы о чем говорили? Об Анне. Так вот — я боюсь, что она на самом деле киллером стала. Не верится, конечно, она же так была далека от всего этого.
— Ну, может, и не стала она киллером. Мало ли. Может, она замаскированная бизнесвумен? Хочет конкурентов устранить? Сам знаешь, какие теперь законы в бизнесе. Мне бы тоже не помешало. Кстати.
И тут в дверь кабинета снова постучали.
— Можно! — крикнул господин Полуцутиков, а когда, сутулясь, вошел швейцар Роман вместе с бледным и потерянным метрдотелем, грозно нахмурился и рявкнул: — Пляшите!
Арсен и Роман переглянулись.
— Что плясать? — робко осведомился Арсен.
— Что плясать? — спросил Полуцутиков у Антона.
— Цыганочку, — наугад сказал тот, думая о чем-то другом.
— Слыхали? Цыганочку пляшите!
— Какую цыганочку? — подал голос Роман. — С выходом или без?
Полуцутиков посмотрел на Антона.
— С выходом, — сказал Антон.
— Ну?! — страшно сдвинул брови Полуцутиков. — Чего стоите?
Арсен и Роман снова переглянулись, взялись за руки и неловко затоптались на месте.
— И пойте еще что-нибудь бодрое, — добавил Полуцутиков.
Арсен дребезжащим козлетоном немедленно затянул что-то протяжное и заунывное, а Роман, сбиваясь с ритма несуразного танца, стал ритмично подпрыгивать на месте и выкрикивать в такт своим подпрыгиваниям:
— Соловей! Соловей! Пта! Шеч! Ка! Канареечка!
В общем, в кабинете поднялся такой невообразимый шум, что Антон вынужден был закрыть уши ладонями.
— А?! — весело выкрикнул господин Полуцутиков, которого, кажется, творящееся безобразие нисколько не смущало. — Как тебе?! Понял теперь, зачем мне деньги нужны? А ты говорил. Да не унывай, брателло! С Анной твоей мы разберемся! Знаешь, я придумал способ узнать, киллер она на самом деле или нет!
— Как? — стараясь перекричать топочущих и завывающих работников ресторана, спросил Антон.
— А очень просто! — проорал в ответ Полуцутиков. — Дать ей заказ! У меня как раз в бизнесе временные проблемы! Один козел в ментуру заяву на меня катанул! Ну, историю с крысами в рекламном агентстве слышал? — Ага!
— Так вот! Ты от меня передашь своей бывшей невесте и аспирантке заказ и бабки в качестве аванса! И посмотришь, как она себя вести будет! Понял?
— Понял! — крикнул в ответ Антон и добавил много тише: — А если она этот заказ примет? Что тогда?
— И еще, — добавил Полуцутиков. — Я тебе одну штучку дам, мировая штучка. Передашь ее Анне. Если она на самом деле киллер, то тогда вражине моему не поздоровится. Слышишь меня?
Антон не слышал. Положив подбородок на скрещенные руки, он смотрел куда-то мимо господина Полуцутикова.
Глава 4
Запри его в «обезьянник», — отдал полковник Ухов по отношению к сторожу Семенову небрежное приказание. Ряхин, повинуясь, тут же позвонил по служебному телефону и вызвал старшего лейтенанта, обладающего комплекцией настолько внушительной, что даже обезумевший от страха и желания покаяться сторож Семенов без всякого ропота покинул кабинет капитана и, направляемый старшим лейтенантом, пошел по коридору, заложив руки за спину.
Конечно, сторож Семенов прекрасно знал, что такое «обезьянник», да и немного, наверное, найдется теперь людей, которые ни разу не побывали в этом заведении или хотя бы ни разу не слышали о нем.
А между тем «обезьянник» — одно из самых гуманистических и гениальных изобретений человечества. Как все гениальное, он прост и представляет собой почти точную копию другого обезьянника, который пишется без кавычек и предназначен для содержания обезьян.
«Обезьянник» для людей тоже имеет четыре стены, одна из которых вовсе и не стена, а прочная металлическая решетка от пола до потолка, то есть преграда практически непреодолимая, хотя и полностью прозрачная. «Обезьянник» снабжен также нарами, забранным решеткой окошком под самым потолком и неизменной лампой дневного света, тоже заключенной в металлический намордник. Обстановка, прямо скажем, неприхотливая, зато сколько жизненного опыта можно набраться, проведя в «обезьяннике» от нескольких часов до нескольких дней! Наверное, годы обучения в университете не дают столько знаний, сколько можно получить, просидев всего сутки в вышеозначенном заведении в компании веселых и умных людей.
Только там можно услышать доподлинные истории самых настоящих резидентов и понять наконец причины всех без исключения мировых войн и военных конфликтов. Только там можно встретить секретного агента, замаскированного под обычного алкаша, который после недолгих уговоров все-таки расскажет вам свою, безусловно, захватывающую биографию и ради конспирации попросит на бутылку портвейна. Да что там секретные агенты! Именно в «обезьяннике» можно услышать истории из жизни самых обыкновенных людей, попадавших в такие передряги, какие никаким секретным агентам даже и не снились. Именно в «обезьяннике» Можно встретить человека, который купил турпутевку в Японию, пошел помочиться в тамошний общественный сортир и выловил в унитазе микропленку, за которой охотятся все шпионы мира во главе с Джеймсом Бондом, повез микропленку в полицию, но, не зная ни слова по-японски, неверно сообщил таксисту адрес и в результате уехал за город, чем спас свою жизнь, потому что Токио в одночасье был снесен мощным бомбовым ударом из ядерной установки, спрятанной в правом рукаве пиджака Самуила Маршака, который вовсе не скончался, потому что на пару с Корнейчуком изобрел эликсир вечной жизни и подарил на радость детям всей Земли заводную куклу, известную под именем Майкл Джексон, которая, кстати, нечаянно засветила злополучную микропленку, из-за чего на следующий день началась Третья мировая война, а потом Четвертая и Пятая…
И самое удивительное, что посетить «обезьянник», это интереснейшее место, можно почти бесплатно. Твердой цены на билеты не существует. Просто отдаешь обслуживающему персоналу ровно столько, сколько у тебя на данный момент есть в кармане, и прохлаждаешься хоть три часа, что особенно приятно, если на улице жара под сорок градусов, а тебе муторно и тошно после литра крепкого спиртного напитка и не хочется жить. А если постараться, можно задержаться в «обезьяннике» и подольше — это отлично знал сторож Семенов, который раз по глупости пытался поднять бунт в «обезьяннике». То есть пытался задержанных алкашей и бомжей подвигнуть на триумфальное шествие по улицам и последующее свержение правительства. Только ничего у него, конечно, не получилось. Поднять-то он кого-то и поднял — тех, кто еще ходить мог, но бунтовщиков из «обезьянника» не выпустили. Пришлось ограничиться только пением революционных песен. А как раз таких песен Семенов знал немного. Ну, спел он «Интернационал» и еще что-то. А больше ничего никто и не знал на тему революции. Тогда Семенов завел «По тундре, по железной дороге», потом — «Сторонись, мусора, босота гуляет». Потом — «Как-то мусора дубиной по башке, по башке…». Обслуживающий персонал «обезьянника» это еще стерпел, а когда Семенов завыл «Яйца, прыщ и экскремент — вот и получился мент», ему навставляли таких, что он не то что петь — как разговаривать забыл. Не говоря уж о разумении грамоте, держали его за решеткой ровно десять суток, пока к Семенову не вернулась способность самостоятельно расписываться в протоколе. Ну, где еще в цивилизованном мире можно за попытку вооруженного переворота получить всего десять суток? Нет, все-таки в гуманности гениальным создателям «обезьянника» отказать нельзя.
Примерно так думал сторож Семенов, когда за ним надежно захлопнулась решетчатая дверь.
— Сиди, — сказал старший лейтенант, как и все дежурившие сегодня в отделе милиционеры, уже наслышанный о приключениях сторожа. — Тут тебя не то что зомби или дьявол с рогами, тут тебя даже жена не достанет.
Сторож Семенов утер слезы благодарности и опустился на протянутые вдоль одной из стен нары.
Родная атмосфера вполне обычного и земного «обезьянника» и вправду очень успокоила Семенова. Он уже старался не думать о всяких потусторонних вещах, так круто изменивших его недавно еще мирно текущее пенсионное существование, а думать, например, о чем-нибудь обыденном и сиюминутном. И у него получалось.
«Вот решетка, — размышлял сторож. — Из арматурных прутьев сварена. Крепкая, наверное. Это хорошо, что крепкая. А вон на стуле старлей дремлет. Здоровенный, как Майк Тайсон, и надежный, как отечественный экскаватор. Этот точно никаких посторонних сюда не пропустит. Да и какие посторонние могут быть в „обезьяннике“? Вон два студента сидят на нарах напротив. Выпимши, конечно. Иначе с чего бы их в „обезьянник“ поместили? Сидят себе болтают. Хорошо им. Молодые, здоровые. Умные. Мозги еще только-только начали пропивать. До полной этой самой… деградации личности им далеко. А какие веселые! Болтают чего-то и совсем не думают о том, что в деканат того вуза, где они обучение проходят, им ксивы из ментовки пришлют. Типа — примите меры и проследите за моральным обликом своих студентов. Ой, а у них еще и бутылка заначена. И они оттуда прихлебывают. Как это они умудрились протащить пузырь в „обезьянник“? На входе ведь обыскивают. Да, — глубокомысленно заключил сторож Семенов, — как много еще неизведанного и удивительного можно обнаружить в обычной жизни, если не заморачиваться на посторонних потусторонних фактах!»
— У меня батя тоже недавно отличился, — продолжая разговор, хмыкнув, проговорил один из студентов, — он с корешами, с которыми на стройке работает, бухал три дня, а на четвертый водка и другие спиртосодержащие напитки в ближайшем ларьке закончились. Они решили сгонять в магазин, который подальше. Дело было ночью. Никакой вид общественного транспорта не функционировал, так кто-то из шибко умных батиных корешей предложил за водкой сгонять на кране. Знаешь, такой строительный кран, громадный, на гигантского жирафа похожий. Всей компанией и поехали.
— И что? Привезли водку? — поинтересовался второй.
— Не только водку, — усмехнулся студент, — но и закуску.
— Молодцы!
— Не только закуску, но и все остальное. Вместе с телкой-продавщицей. У них денег не хватило, так они, чтобы два раза не бегать, то есть не ездить, подцепили краном ларек и утащили его к себе на стройку. А утром такой шухер начался! Мусора понаехали. Ларька-то нет на том месте, на котором был. Стали искать, опрашивать свидетелей. Сначала полная белиберда у них получалась: то свидетель — дед старый, на девятом этаже живущий, говорил, что действительно ночью видел, как ларек пролетал мимо его окна, то кто-то рассказывал, что слышал ночью женские крики — «помогите, меня крюком цепляют!». Кто-то говорил, что слышал, как громко пели — «Эх, дубинушка, ухнем» и «Не кочегары мы, не плотники». Потом, конечно, разобрались. Одного кренделя, который за рулем сидел, сразу в СИЗО. Двух или трех еще тоже в СИЗО.
— А твоего батю?
— А его-то за что? — удивился студент и отхлебнул еще портвейна. — Он так нажрался, что в кабину крана залезть не мог. Не поехал за водкой. Так расстроился, что плакал даже. Потом уснул на шлакоблоке. Ну а когда протрезвел, конечно, радовался. С него только подписку о невыезде взяли — и все,
«Милые мои, — снова прослезившись, подумал сторож, — как хорошо сидеть рядом с ними, как у потрескивающего поленьями костра. И греться, ощущая биение молодой, здоровой и озорной жизни».
— Бывает, — убежденно проговорил Антон. — Ну, кому я мешал? Ну конечно, был я, что называется, бандитом. Так ведь у каждого свой род занятий. И уж душегубством конкретным я не занимался. Так, всякие разборки, стрелки и тому подобное. И еще. Ты говоришь, что случайности Не было никакой в том, что меня два года назад убили. А в том, что я сумел вернуться в мир живых, случайность наблюдается?
— Вообще-то, — начал господин Полуцутиков и не окончил.
— Вот-вот! — Антон поднял вверх указательный палец и стал очень похож на учителя, объясняющего урок. — Если б я тогда, два года назад, был бы правильно умерщвлен, в силу, так сказать, вселенских законов, то никто бы мне вырваться обратно не позволил. Никакая высшая сила. Ты мне сколько твердил, что против всяких правил мое желание покинуть мир мертвых и вернуться в мир живых?
— Постоянно твердил.
— Ага, — кивнул в такт собственным мыслям Антон. — Но ведь у меня все-таки получилось! Да и ты, который никогда не был ни живым, ни мертвым, проскочил в мой мир вместе со мной. Значит, высшее вселенское правосудие признало свою ошибку и все-таки допустило меня обратно. Правда, и я сам очень постарался.
Господин Полуцутиков надолго задумался.
— Ну не знаю, — неохотно проговорил он. — Любое правосудие можно обмануть, не только районное, но даже и высшее вселенское. Все-таки не забывай о том, что мы нелегальным путем здесь оказались.
— А легальных путей перемещения между мирами живых и мертвых не существует, — брякнул Антон.
Полуцутиков снова погрузился в размышления.
— Ну не знаю, — снова сказал он, — мне трудно предположить, что высшему вселенскому показалось мало того беспредела, который ты в период своего законного существования творил. Или вот еще что. Может быть, тебя с какой-то целью определенной пропустили сюда. Ну там убить кого-то или замучить?
Антон вздохнул.
— Во-первых, — произнес он, — я и в период, как ты говоришь, законного существования не особенно-то беспредельничал. Почти никого не мучил и почти никого не убивал. К тому же…
Дверь отдельного кабинета, где находились собеседники, скрипнула, приотворяясь, а в образовавшуюся щель просунулся метрдотель.
— Закусочки, — умильно проговорил метрдотель, — закусочки принес. Подавать?
— Пошел вон! — рявкнул Антон.
— Стучаться надо! — добавил господин Полуцутиков. Он исчез мгновенно; дверь быстро, но бесшумно закрылась.
— Идиот, — сказал Полуцутиков. — Вот уволю его, будет знать. Так что ты мне сообщить хотел?
Антон пошарил в карманах, вытащил мятую пачку болгарских сигарет, спички и закурил.
— Такое дело, — шепотом проговорил он. — Я одну странность заметил, как только оказался снова в мире живых. В себе странность. В общем, когда я получил вот это тело, — он обеими ладонями похлопал себя по груди и животу, — я вроде бы изменился. Ну, не получается у меня быть таким, как раньше. Недавно хотел развлечься, как обычно, нажраться и пойти кому-нибудь морду набить, так ведь не получилось.
— Может, ты мало выпил? — предположил господин Полуцутиков.
— Два литра — это тебе мало?! — повысил голос Антон. — Да не в выпитом дело! Вышел я, короче, на улицу, пристал к какому-то типу, мол, дай закурить, а то пива купить не на что и денег нет настолько, что снимай свою шапку. Ну как обычно. И только я, значит, типа за грудки взял и рот открыл, как сразу все желание подраться пропало. Ну вот ни на столько, — Антон показал господину Полуцутикову мизинец, — ни вот на столько драться не хочется. Спросил только, который час, и отпустил типа с миром. Вот. И к бабам меня не тянет. Тянет книжки читать и… стыдно сказать…
— Что? — заинтересовался Полуцутиков.
— Писать, — заметно покраснев, едва выдавил из себя Антон.
— Что писать?
— Ну книжки. Самому. Да и не нормальные книжки тянет писать про братву или маньяков, а фуфло всякое. О любви и чувствах разных.
Полуцутиков присвистнул.
— Н-да, — сказал он, — осложнение. Слушай, это, наверное, на тебя так полученное тело влияет. Если бы ты был в своем теле…
— Если бы я был в своем теле, я бы оставался в мире мертвых, — напомнил Антон. — Забыл, что ли? Небул-Гага говорил, что, только поменяв тела, можно переместиться.
— Небул-Гага из фирмы «Глобальный туризм» зря говорить не станет, — согласился господин Полуцутиков, — он лучше знает. Это ведь благодаря ему мы…
— Д-да, — сказал Антон и снова вздохнул. — Я вот что думаю. Наверное, тот, кому мое бандитское тело досталось, в обмен на это вот, — он снова погладил себя по груди и животу, — наверное, он стал бандитом. А у бандитов жизнь короткая. Так и получится, что тот, с которым я посредством Небул-Гага обменялся, очень скоро попадет в мир мертвых. А я в мире живых останусь надолго. Это ведь что получается — ни подраться теперь, ни чего другого.
— Правильно, — кивнул господин Полуцутиков. — Со… со… соблюдется закон вселенского равновесия. Если ты тут, то кто-то должен быть там. Ну ладно, давай эти вопросы оставим пока. Как у тебя на личном фронте?
— Что значит на личном фронте? — переспросил Антон, хотя по лицу его было видно, что вопрос собеседника он прекрасно понял.
— То и значит, — несколько удивленно проговорил господин Полуцутиков. — Ты же мне все уши прожужжал в мире мертвых. Мол, если я и хочу вернуться назад к живым, так это потому что у меня там невеста осталась. Антон помолчал немного. А потом сказал:
— Что там, кстати, насчет закусок? Почему этот старый хрыч не несет?
— Момент, — откликнулся господин Полуцутиков и зычно позвал: — Арсен!
В тот же момент раздался осторожный стук в дверь.
— Да-да, — подбоченившись, проговорил господин Полуцутиков. — Войдите. Арсен, это ты, что ли? Чего скребешься-то? Давай заходи, а то жрать хочется.
Вошел Арсен, неся в руках большой поднос с двумя дымящимися тарелками и графинчиком, в котором плескалась какая-то прозрачная, умопомрачительной хрустальности жидкость.
— Пожалуйте, — сказал Арсен, поставил поднос на стол и низко поклонился. — Чего-нибудь еще изволите?
— А это что? — кивнув на тарелки, спросил у него Антон.
— Фирменное блюдо-с, — почтительно разъяснил метрдотель, — тушеное мясо панды с побегами молодого бамбука. Чего-нибудь еще изволите?
Антон подцепил на вилку кусок из тарелки.
— Ничего! — рявкнул господин Полуцутиков. — Не видишь, мы уже трапезничать начали. Пошел вон. Не порть аппетит!
Арсен снова поклонился и исчез. Господин Полуцутиков закурил новую сигару и стал смотреть сквозь клубы синего дыма на то, как сидящий напротив него Антон поглощает Мясо панды с побегами бамбука, то есть замаскированную под громким названием солдатскую тушенку с капустой.
— Ну как? — спросил он, когда Антон проглотил последний кусок.
Тот пожал плечами.
— Нормально. Только вкус какой-то специфический. Ты будешь свою порцию есть?
— Нет, — ответил господин Полуцутиков. — Ты же знаешь, что для поддержания жизнедеятельности мне не требуются такие глупости, как поглощение пиши. Я же не человек.
— Ну да, — хмыкнул Антон, подвигая к себе вторую тарелку, — это ты там не был человеком, а был представителем господствующей расы, а здесь ты вполне даже человек. Интересно, чье тело тебе Небул-Гага всучил?
— Ничье тело, — немного даже обидевшись, проговорил господин Полуцутиков. — Это вам, людям, нужны такие процедуры. А мне достаточно одной маскировки.
Антон перестал есть.
— Так это что — парик? — спросил он, кивая на голову господина.
— Ну да, — ответил тот и приподнял курчавый парик, обнажив голую поверхность собственного черепа, обтянутого чуть зеленоватой кожей, из которой где-то в районе макушки торчала пара острых рожек.
— Ничего себе, — проговорил Антон. — А все остальное?
— А все остальное скрыто под одеждой, — сварливо ответил господин Полуцутиков. — И хватит уже об этом. В баню я ходить не собираюсь. И плотские удовольствия меня не интересуют. Потому что я бесполый.
— Слушай, — спросил вдруг Антон. — А зачем тебе тогда надо было со мной в мой мир перемещаться? Еда тебе не нужна, девки тоже.
— А новые впечатления? — удивился Полуцутиков. — И потом, мы же с тобой, кажется, друзья. К тому же здесь у вас гораздо легче стать важным человеком. Достаточно только иметь много денег. А заработать их проще простого. Вот и я организовал фирму по производству унитазов, нашел себе иностранного инвестора, кстати, редкого дурака, И теперь денег у меня, что называется, куры не клюют. И все это в рекордно короткие сроки.
— Так зачем же тебе деньги-то? — усмехнулся Антон. — Тебя ведь девки и жратва не интересуют.
— Как это зачем? — привстал с кресла Полуцутиков. — Помнишь придурка, который у входа стоит? Псина такая, отставной полковник.
— Еще бы не помнить, — темнея лицом, проговорил Антон. — Он, гад, пускать меня не хотел. Измывался, через губу разговаривал. С-сука.
— Ага! — торжествующе подтвердил господин Полуцутиков. — А теперь смотри. Арсен! — заорал он во весь голос. — Арсен!!!
За дверью зашелестели торопливые старческие шаги, а через полминуты дверь в кабинет открылась, и на пороге возникла согбенная фигура метрдотеля.
— Давай срочно сюда барбоса своего со входа, — приказал господин Полуцутиков. — Срочно!
Испуганно кивнув, метрдотель отбыл.
— Так ты не говорил, — обратился снова к своему собеседнику господин Полуцутиков. — Что у тебя там с твоей невестой? Как ее…
— Анна.
— Вот, Анна. Она что, замуж успела выйти за то время, пока ты был мертвым?
— Да нет вроде. Я к ней заходил. Хотел ее поразить. А она…
— Замуж вышла?
— Нет, — неохотно проговорил Антон. — Хуже. Намного хуже. Я к ней заходил несколько раз. Самое удивительное, Что она меня признала в моем новом обличье. Я так думаю, Что она была знакома с тем козлом, у которого Небул-Гага забрал тело и мне отдал в обмен на мое. Но это в принципе ерунда. Городок тут маленький, так что все друг с другом знакомы. Так вот, зашел я к Анне и застал у нее одного типа Сигизмунд его зовут.
— Сигизмунд? — нахмурился господин Полуцутиков. — Я что-то про него слышал.
— А я с ним был знаком в своей прошлой жизни, когда был бандитом, — заявил Антон. — Он занимается тем, что работает посредником между киллерами и заказчиками.
— Ух ты, — удивился Полуцутиков.
— Вот так, — вздохнул Антон. — Как я заметил, отношения Анны и Сигизмунда сугубо деловые. А на заказчика Анна никак не тянет, не похожа она совсем на бизнесвумен.
— Ты хочешь сказать, что твоя бывшая невеста стала киллером? — ахнул господин Полуцутиков.
— Похоже на то, — развел руками Антон. — Как это ни странно.
— Интересно, — сказал господин Полуцутиков и о чем-то задумался.
— А ведь была аспиранткой, — ковыряя в блюде вилкой, — медленно говорил Антон. — Знала много умных слов. Нонсенс. Экзистенциализм. И другие. А стала кем? Понимаешь, когда еще в моей прошлой жизни мы с ней завязывали отношения, я ее поразил тем, что одного преподавателя-кобеля, который ей проходу не давал, отловил с пацанами, дюлей ему вставил, в жопу петушиных перьев воткнул и без штанов выпустил возле университета погулять. Смеху было!
— Ну и сейчас бы тоже морду отрихтовал кому-нибудь во имя прекрасной дамы, — предложил Полуцутиков.
— Не могу, — вздохнул Антон. — Не могу никому морду рихтовать. Что-то мешает мне. Я как-то вдруг изменился после того, как воскрес. Все, наверное, из-за того, что нахожусь в чужом теле. Меня на какие-то дикости вообще тянет. Я Анне ни с того ни с сего два сонета посвятил и три повести про любовь.
Полуцутиков крякнул.
— Это серьезно, — только и смог сказать он. — А она что?
— Посмеялась.
— Ну, может быть, она и не киллер, — после долгой паузы сказал господин Полуцутиков.
— А что тогда у нее Сигизмунд делал?
— Мало ли. Может, они просто друзья. Или у них, извини, любовь.
— Я же говорил, невооруженным глазом видно, что у них чисто деловые отношения. И Сигизмунд, он человек такой — ненужных знакомств не заводит. К тому же он голубой.
— А что такое голубой? — поинтересовался господин Полуцутиков.
— Это которые не с девками, а друг с другом. Это самое, — объяснил Антон.
— А зачем?
— Так. Для прикола.
— А что, это в самом деле прикольно? — оживился господин Полуцутиков. — А может быть, и мне попробовать? С девками-то у меня все равно ничего не получится.
— Вообще-то голубых принято презирать, — заметил Антон.
— Почему? — удивился Полуцутиков.
— Потому что, потому что. Отстань! Мы о чем говорили? Об Анне. Так вот — я боюсь, что она на самом деле киллером стала. Не верится, конечно, она же так была далека от всего этого.
— Ну, может, и не стала она киллером. Мало ли. Может, она замаскированная бизнесвумен? Хочет конкурентов устранить? Сам знаешь, какие теперь законы в бизнесе. Мне бы тоже не помешало. Кстати.
И тут в дверь кабинета снова постучали.
— Можно! — крикнул господин Полуцутиков, а когда, сутулясь, вошел швейцар Роман вместе с бледным и потерянным метрдотелем, грозно нахмурился и рявкнул: — Пляшите!
Арсен и Роман переглянулись.
— Что плясать? — робко осведомился Арсен.
— Что плясать? — спросил Полуцутиков у Антона.
— Цыганочку, — наугад сказал тот, думая о чем-то другом.
— Слыхали? Цыганочку пляшите!
— Какую цыганочку? — подал голос Роман. — С выходом или без?
Полуцутиков посмотрел на Антона.
— С выходом, — сказал Антон.
— Ну?! — страшно сдвинул брови Полуцутиков. — Чего стоите?
Арсен и Роман снова переглянулись, взялись за руки и неловко затоптались на месте.
— И пойте еще что-нибудь бодрое, — добавил Полуцутиков.
Арсен дребезжащим козлетоном немедленно затянул что-то протяжное и заунывное, а Роман, сбиваясь с ритма несуразного танца, стал ритмично подпрыгивать на месте и выкрикивать в такт своим подпрыгиваниям:
— Соловей! Соловей! Пта! Шеч! Ка! Канареечка!
В общем, в кабинете поднялся такой невообразимый шум, что Антон вынужден был закрыть уши ладонями.
— А?! — весело выкрикнул господин Полуцутиков, которого, кажется, творящееся безобразие нисколько не смущало. — Как тебе?! Понял теперь, зачем мне деньги нужны? А ты говорил. Да не унывай, брателло! С Анной твоей мы разберемся! Знаешь, я придумал способ узнать, киллер она на самом деле или нет!
— Как? — стараясь перекричать топочущих и завывающих работников ресторана, спросил Антон.
— А очень просто! — проорал в ответ Полуцутиков. — Дать ей заказ! У меня как раз в бизнесе временные проблемы! Один козел в ментуру заяву на меня катанул! Ну, историю с крысами в рекламном агентстве слышал? — Ага!
— Так вот! Ты от меня передашь своей бывшей невесте и аспирантке заказ и бабки в качестве аванса! И посмотришь, как она себя вести будет! Понял?
— Понял! — крикнул в ответ Антон и добавил много тише: — А если она этот заказ примет? Что тогда?
— И еще, — добавил Полуцутиков. — Я тебе одну штучку дам, мировая штучка. Передашь ее Анне. Если она на самом деле киллер, то тогда вражине моему не поздоровится. Слышишь меня?
Антон не слышал. Положив подбородок на скрещенные руки, он смотрел куда-то мимо господина Полуцутикова.
Глава 4
Будь начеку, держи ухо востро,
Потренируй свой голос в громком крике.
Там, снаружи, есть люди, что хотят тебе зла,
Поэтому я не буду баюкать тебя колыбельной.
На окне есть запор, на двери есть цепь,
В прихожей — большая собака,
Но там в ночи — драконы и буки,
Они жаждут схватить тебя, если ты упадешь.
Так выходи сражаться, сжимая свою погремушку в руке.
Пронзай и парируй удары. Зажги
Спичку, чтобы поймать взгляд дьявола. Введи
В бой огненный крест.
Ян Андерсон
Запри его в «обезьянник», — отдал полковник Ухов по отношению к сторожу Семенову небрежное приказание. Ряхин, повинуясь, тут же позвонил по служебному телефону и вызвал старшего лейтенанта, обладающего комплекцией настолько внушительной, что даже обезумевший от страха и желания покаяться сторож Семенов без всякого ропота покинул кабинет капитана и, направляемый старшим лейтенантом, пошел по коридору, заложив руки за спину.
Конечно, сторож Семенов прекрасно знал, что такое «обезьянник», да и немного, наверное, найдется теперь людей, которые ни разу не побывали в этом заведении или хотя бы ни разу не слышали о нем.
А между тем «обезьянник» — одно из самых гуманистических и гениальных изобретений человечества. Как все гениальное, он прост и представляет собой почти точную копию другого обезьянника, который пишется без кавычек и предназначен для содержания обезьян.
«Обезьянник» для людей тоже имеет четыре стены, одна из которых вовсе и не стена, а прочная металлическая решетка от пола до потолка, то есть преграда практически непреодолимая, хотя и полностью прозрачная. «Обезьянник» снабжен также нарами, забранным решеткой окошком под самым потолком и неизменной лампой дневного света, тоже заключенной в металлический намордник. Обстановка, прямо скажем, неприхотливая, зато сколько жизненного опыта можно набраться, проведя в «обезьяннике» от нескольких часов до нескольких дней! Наверное, годы обучения в университете не дают столько знаний, сколько можно получить, просидев всего сутки в вышеозначенном заведении в компании веселых и умных людей.
Только там можно услышать доподлинные истории самых настоящих резидентов и понять наконец причины всех без исключения мировых войн и военных конфликтов. Только там можно встретить секретного агента, замаскированного под обычного алкаша, который после недолгих уговоров все-таки расскажет вам свою, безусловно, захватывающую биографию и ради конспирации попросит на бутылку портвейна. Да что там секретные агенты! Именно в «обезьяннике» можно услышать истории из жизни самых обыкновенных людей, попадавших в такие передряги, какие никаким секретным агентам даже и не снились. Именно в «обезьяннике» Можно встретить человека, который купил турпутевку в Японию, пошел помочиться в тамошний общественный сортир и выловил в унитазе микропленку, за которой охотятся все шпионы мира во главе с Джеймсом Бондом, повез микропленку в полицию, но, не зная ни слова по-японски, неверно сообщил таксисту адрес и в результате уехал за город, чем спас свою жизнь, потому что Токио в одночасье был снесен мощным бомбовым ударом из ядерной установки, спрятанной в правом рукаве пиджака Самуила Маршака, который вовсе не скончался, потому что на пару с Корнейчуком изобрел эликсир вечной жизни и подарил на радость детям всей Земли заводную куклу, известную под именем Майкл Джексон, которая, кстати, нечаянно засветила злополучную микропленку, из-за чего на следующий день началась Третья мировая война, а потом Четвертая и Пятая…
И самое удивительное, что посетить «обезьянник», это интереснейшее место, можно почти бесплатно. Твердой цены на билеты не существует. Просто отдаешь обслуживающему персоналу ровно столько, сколько у тебя на данный момент есть в кармане, и прохлаждаешься хоть три часа, что особенно приятно, если на улице жара под сорок градусов, а тебе муторно и тошно после литра крепкого спиртного напитка и не хочется жить. А если постараться, можно задержаться в «обезьяннике» и подольше — это отлично знал сторож Семенов, который раз по глупости пытался поднять бунт в «обезьяннике». То есть пытался задержанных алкашей и бомжей подвигнуть на триумфальное шествие по улицам и последующее свержение правительства. Только ничего у него, конечно, не получилось. Поднять-то он кого-то и поднял — тех, кто еще ходить мог, но бунтовщиков из «обезьянника» не выпустили. Пришлось ограничиться только пением революционных песен. А как раз таких песен Семенов знал немного. Ну, спел он «Интернационал» и еще что-то. А больше ничего никто и не знал на тему революции. Тогда Семенов завел «По тундре, по железной дороге», потом — «Сторонись, мусора, босота гуляет». Потом — «Как-то мусора дубиной по башке, по башке…». Обслуживающий персонал «обезьянника» это еще стерпел, а когда Семенов завыл «Яйца, прыщ и экскремент — вот и получился мент», ему навставляли таких, что он не то что петь — как разговаривать забыл. Не говоря уж о разумении грамоте, держали его за решеткой ровно десять суток, пока к Семенову не вернулась способность самостоятельно расписываться в протоколе. Ну, где еще в цивилизованном мире можно за попытку вооруженного переворота получить всего десять суток? Нет, все-таки в гуманности гениальным создателям «обезьянника» отказать нельзя.
Примерно так думал сторож Семенов, когда за ним надежно захлопнулась решетчатая дверь.
— Сиди, — сказал старший лейтенант, как и все дежурившие сегодня в отделе милиционеры, уже наслышанный о приключениях сторожа. — Тут тебя не то что зомби или дьявол с рогами, тут тебя даже жена не достанет.
Сторож Семенов утер слезы благодарности и опустился на протянутые вдоль одной из стен нары.
Родная атмосфера вполне обычного и земного «обезьянника» и вправду очень успокоила Семенова. Он уже старался не думать о всяких потусторонних вещах, так круто изменивших его недавно еще мирно текущее пенсионное существование, а думать, например, о чем-нибудь обыденном и сиюминутном. И у него получалось.
«Вот решетка, — размышлял сторож. — Из арматурных прутьев сварена. Крепкая, наверное. Это хорошо, что крепкая. А вон на стуле старлей дремлет. Здоровенный, как Майк Тайсон, и надежный, как отечественный экскаватор. Этот точно никаких посторонних сюда не пропустит. Да и какие посторонние могут быть в „обезьяннике“? Вон два студента сидят на нарах напротив. Выпимши, конечно. Иначе с чего бы их в „обезьянник“ поместили? Сидят себе болтают. Хорошо им. Молодые, здоровые. Умные. Мозги еще только-только начали пропивать. До полной этой самой… деградации личности им далеко. А какие веселые! Болтают чего-то и совсем не думают о том, что в деканат того вуза, где они обучение проходят, им ксивы из ментовки пришлют. Типа — примите меры и проследите за моральным обликом своих студентов. Ой, а у них еще и бутылка заначена. И они оттуда прихлебывают. Как это они умудрились протащить пузырь в „обезьянник“? На входе ведь обыскивают. Да, — глубокомысленно заключил сторож Семенов, — как много еще неизведанного и удивительного можно обнаружить в обычной жизни, если не заморачиваться на посторонних потусторонних фактах!»
— У меня батя тоже недавно отличился, — продолжая разговор, хмыкнув, проговорил один из студентов, — он с корешами, с которыми на стройке работает, бухал три дня, а на четвертый водка и другие спиртосодержащие напитки в ближайшем ларьке закончились. Они решили сгонять в магазин, который подальше. Дело было ночью. Никакой вид общественного транспорта не функционировал, так кто-то из шибко умных батиных корешей предложил за водкой сгонять на кране. Знаешь, такой строительный кран, громадный, на гигантского жирафа похожий. Всей компанией и поехали.
— И что? Привезли водку? — поинтересовался второй.
— Не только водку, — усмехнулся студент, — но и закуску.
— Молодцы!
— Не только закуску, но и все остальное. Вместе с телкой-продавщицей. У них денег не хватило, так они, чтобы два раза не бегать, то есть не ездить, подцепили краном ларек и утащили его к себе на стройку. А утром такой шухер начался! Мусора понаехали. Ларька-то нет на том месте, на котором был. Стали искать, опрашивать свидетелей. Сначала полная белиберда у них получалась: то свидетель — дед старый, на девятом этаже живущий, говорил, что действительно ночью видел, как ларек пролетал мимо его окна, то кто-то рассказывал, что слышал ночью женские крики — «помогите, меня крюком цепляют!». Кто-то говорил, что слышал, как громко пели — «Эх, дубинушка, ухнем» и «Не кочегары мы, не плотники». Потом, конечно, разобрались. Одного кренделя, который за рулем сидел, сразу в СИЗО. Двух или трех еще тоже в СИЗО.
— А твоего батю?
— А его-то за что? — удивился студент и отхлебнул еще портвейна. — Он так нажрался, что в кабину крана залезть не мог. Не поехал за водкой. Так расстроился, что плакал даже. Потом уснул на шлакоблоке. Ну а когда протрезвел, конечно, радовался. С него только подписку о невыезде взяли — и все,
«Милые мои, — снова прослезившись, подумал сторож, — как хорошо сидеть рядом с ними, как у потрескивающего поленьями костра. И греться, ощущая биение молодой, здоровой и озорной жизни».