Тюрин Александр Владимирович. Последнее чудо-оружие Страны Советов

   Я основательно успокоился и двинулся вперед. Но что-то все же зудело и тревожило. Казалось, что если обернусь назад, то снова увижу ИХ стоящими и даже летящими следом. Я такие мысли отгонял самонасмешками, но дурные размышления дополнялись ощущениями в спине. Антенна-позвоночник чувствовала чье-то тесное присутствие, чьи-то буравящие пульсации. Плюс звон колокольчиков и писки. Я себе популярно объяснял, что это всего лишь самовнушение, но потом вспомнил, как ощущал кое-что подобное, сидя в бореевском институте, между четырех ЭВМ "ЕС-1040" - когда мощные электромагнитные колебания словно бомжи в мусорном баке ворошили что-то внутри меня. Здесь, в подземелье, вряд ли работает подпольный вычислительный центр. Но может имеется какой-то другой источник сильного поля? Однако, в чем тут разберешься без специальных детекторов.
   Я понял, что вспотел, причем изнутри. Впечатление создавалось такое, что меня всего искусали, причем пульсирующие жала каких-то неведомых оводов проникали аж до самых глубоких кровеносных сосудов. Я почти машинально покрутил головой и опять заметил ИХ. Но теперь они сами скромничали и старались не попадать в мое поле зрения. А каждый шаг давался мне все туже из-за нарастающего утомления в членах тела и души.
   Неожиданно Цербер ткнулся головой в мою ногу, как бы призывая остановиться. Я замер, наверное, оттого, что просто хотел передохнуть. А шакал затявкал.
   Дальнейшее, наверное, не имело никакой связи с этим тявканьем. Окружающее пространство стало расслаиваться, образовывая множество колышущихся завес, отчего сантиметры и метры стали подвижными величинами. Позвоночник повел себя хитро, он завибрировал и стал как веретено, вытягивая, наматывать на себя растрепанное пространство. Конечно, все это было лишь наваждением. Однако расстояния изменились так, что зрительно я оказался на оптическом холме - по контрасту с ямой, в которой торчал во время перемещений по тростниковой чаще.
   Теперь я видел супротивников-упырей, что лезли со всех сторон на приступ. Шумерские воины, возницы, копьеносцы, щитоносцы наступали на меня как на крепостную башню. Их сопровождали в тыловых порядках певички и музыкантши. Где-то неподалеку наступлением командовал эконом бога вместе со своей супругой. Даже слышались команды из грубых односложных слов. Пожалуй, покойников слишком рано списывают со счетов.
   Я дал очередь. Но с малым успехом, упыри сновали как мошкара, они были просто намного быстрее моих пуль.
   Цербер ободряюще заурчал, мол, "я с тобой". После этого я, наконец, увидел главную завесу. Мне показалось, что потолок распался и сверху падает вода - даже присел с испуга. ПРЕДСТАВИТЕЛИ нечистой силы порциями вылетали из водопада, излучались сквозь бурное экранное поле, и дальше молниеносными скачками двигались из одной гравитационной ячейки в другую.
   Мой психический электрон связал нас в один кристалл, так быстро, что у меня зарябило в глазах. Тогда я еще раз провел своей пушкой как "веером" и на этот раз, с каждой новой пулей, безнадежность убывала, а приходила уверенность в своих силах. Я вливался в каждый выстрел, я летел в каждом комочке свинца. Время разбилось на тысячу сто пятьдесят плевков в минуту как раз темп стрельбы моего пистолета-пулемета. Упыри застревали в пространстве как в смоле и я бил в мишень, упреждая ее скачок в следующую ячейку.
   Когда пуля попадала в цель, та приобретала яркость, но тем не менее исчезала с легким хлопком и слабым шипением. Значит, пробирает астральных гадов нашенский свинец! Приятное научное открытие. Значит, набираясь вредоносности, они получают и материальность. Надо понимать, проникая из-за экрана, визитеры-хапуги отчаянно хватают материю. Проклятые пантофаги-всеядцы. Однако материя пули оказывается чрезмерно питательной, то есть разрушительной.
   Впрочем, все эти умности забрезжили в голове, когда, наконец, наступила тишина, в которой стучала лишь кровь, протекающая через мои виски. Зуд от незримых укусов постепенно пропадал. Мы переглянулись со шакалом-драконом - кажется, неплохо я сработался с господином Апсу. Пожалуй, откроем совместное предприятие и все доходы от бурной деятельности пополам.
   Стоп! Мой лоб увлажнился. Вдруг пантофаги посягнули на ту материю, из которой состоят мои валютные резервы? Я судорожно засунул руку в карман... худшего избежать удалось, баксы не подверглись вероломному нападению.
   А спустя несколько минут опять двадцать пять. Впритык возникла фигура шумерского военачальника, которая проскочила сквозь мое незащищенное тело, оставив зуд и жжение в сосудах, несмотря на предостерегающий вопль: "Товарищ командир, не трогайте меня".
   Я, прочитавший немалое число популярных книжек по физике, понимал лишь, что мое электромагнитное взаимодействие с этой вредной фигурой не было существенным, пока она не совместилась со мной. То есть, она не сделана из привычных нам атомов и молекул. Во-вторых, электромагнитное взаимодействие все-таки случилось, иначе бы я не чувствовал зуда, жжения и потери сил. В-третьих, шумера я разорвал метким выстрелом в спину. Получается, что возник он субтильной тенью как бы из ничего, но некоторую плотность приобрел за счет меня. Значит, взаимодействие было еще и вампирическим. Хороша себе гармония.
   К моему сожалению, подвиг своего командира повторили другие древнешумерские воины. Видимо такая у них программа, засветилась безутешная мысль у меня в голове. Даже разрушая слабую текущую вещественность шумеров, я не трогаю то, что было заложено в них при жизни и при заклании программистом Нергалом.
   Кому хорошо жить на том свете? Уверен, что пришельцы "оттуда" работают на этого якобы изолированного паразита и хищника. Они воруют для него энергию и заодно меняют судьбы живущих наиболее экономичным образом, что вполне годится для обнищавшего демона. (Получается, что вампиризм это способ господства для слабаков.) Увы, но покойникам-шумерам не сменить работодателя и хозяина, им мало что известно о самостоятельности души.
   Цербер поддержал меня скулящим воплем, позвоночное веретено отчаянно дернуло пространство на себя, завесы лопнули, разрушив гравитационные ячейки. На месте холма неожиданно появилась бездонная яма, в которую я упал с ускорением свободного падения. Причем, вся моя сознательная сущность раскрошилась, прежде чем попасть в состояние невесомости.
   Спустя пять минут, а может и пять тысяч лет, падение сменилось каким-то орбитальным движением. Цербер стал летучей собакой и моим поводырем. Вся эта труха, бывшая недавно мною, скачками переходила с орбиты на орбиту, излучая лишнюю энергию. Наконец все угодило в некий центр притяжения и спустя мгновение я стал кое-что соображать. Но перед этим красномордая клякса шепнула мне: "Дальше ты сам, туда я не летун."
   Ого, я опять собрался воедино. Опять жив - этот эпизод зафиксируйте у себя в книжечке, доктор Муди. Мудизм - непобедим, потом что он верен. Вот и слух заработал.
   "Нергал, витязь Энлиля, великий воин, питающийся победами, поразивший змея Апсу у корней мирового дерева, жаждет овладеть вашими душами и вашей плотью. Он вдохнет жар из ваших ноздрей и разум из ваших ушей. Он тот, который живет во всех членах и жилах вашего тела, который таится в глубине ваших мыслей и помыслов. Придите к нему, черноголовые, чтобы он не обратил свой гнев против ваших домов и ваших семей..."
   Значит, Нергал - действительно тот Кощей, из-за которого всех шандарахнули и сунули сушиться в гробницу.
   Наконец, увидел картинку. Да, декорации изменились. Причем разом и кардинально.
   Дорога, что тянется меж двух стен, украшенных лазуритовой плиткой и мозаикой, которая умело изображает драконов. В конце дороги трехступенчатая пирамида - башня-зиккурат, на ее вершине красный храм с серебряными рогами "всех насажу" по углам и золоченым идолом посередке. Опять Нергал. Осточертел он уже мне. Черные гипнотические окошки глаз, раскрашенное яркой киноварью лицо, алые властные губы, ожерелье из человеческих ушей. Таков прикид и макияж, - в общем, заявка на большую круть. В храме трое жрецов творят молитвы. Их голоса доносятся до меня и я понимаю значение слов.
   "Энлиль отдает витязю своему Нергалу свое владение в теле твоем голову. Лик твой не увидит больше полдня, его скроет тьма. Ураш - дух твой хранитель - направляет тебя сегодня к стопам Нергала. Небесные боги больше не властны над тобой. Их образы больше не живут в твоем теле. Шею твою отдает Нергалу Нинлиль. Лугальэдинна вручает ему твою грудь, а Латарак колени. Мухра отказывается двигать твоими ногами. Отныне они принадлежат Нергалу..."
   Да здесь творится во славу большого дела что-то малоприятное для индивидуя. И что ты с этим попишешь, если даже ухитрился влезть, так сказать, в старинную программу, в древний алгоритм. Хозяин Храма Нергал собирает урожай. Хорошо управляемый коллектив людей послушно придает закланию своих членов. По процессионной дороге - вдоль линии общей судьбы - вполне самостоятельно движутся живые граждане древнешумерской национальности, которым вскоре предстоит стать трупным веществом. И не потому, что лучше нету того света, а оттого, что так надо.
   Принципиально идут воины с копьями и щитами. Тащатся, изнемогая от страха и звеня браслетами, певицы и танцовщицы. Ступают волы, жалобно помукивая в память о зеленых лужайках. Впереди протащили гроб-носилки нергаловского главного эконома и генерального секретаря, его жизнь сама захотела к божеству. Умащенное благовониями тело уже проносят по коридору-дромосу в погребальную камеру.
   У подножия пирамиды стоит алтарь, окруженный смрадно дымящими огнями. На черном отполированном камне одни люди сноровисто и ответственно режут других людей - никаких лишних движений. С жертвуемых воинов падают шлемы вместе с мозгами. Работники мрачной сцены протаскивают откупоренные тела по дромосу, усыпанному цветами и зернами. Мясники ухватывают грязными руками остывающие от мыслей головы за уши, волосы или рты, чтобы кинуть в большую корзину. Лично я для этих целей использовал бы щипцы и резиновые перчатки. Совсем немного внимания уделяется певичкам и танцовщицам, правая рука мясника хватает даму за пучок волос, левая гладит лезвием по горлу. Свалив по три-четыре штуки на носилки, уносят культработниц по коридору смерти. Волов закалывают длинными копьями и, зацепив крючьями, буксируют в подземелье.
   Все, кто движется в похоронном строе, знают, что правдивы слова жреца, что их души и тела заберет себе Нергал, ничего не давая взамен, ничего не обещая, потому что Сильный - имя ему. И питается Он жизнью. А если не дать ему того, что Он требует, гнев Могучего обрушится на страну, поразит ее болезнями и мором, зальет гнилой водой поля, натравит орды исступленных врагов, иссушит посевы, изведет скотину. Тогда ярость всех богов падет на город и сотрет с лица земли матери-Нинхурсаг. Поэтому город жертвует малой своей частью ради спасения большей.
   Ага, я уловил самое неприятное. Я ведь тоже движусь в этом строе, скоро настанет и мой черед угодить под топор. Такая перспектива мне вовсе не улыбается, хотя половина моей души, которой руководит светлоумный Энки, нашептывает, что не стоит переть против мудрого порядка вещей. Ведь сколько мировой пользы приносит Нергал. Он как квалифицированный сангигиенист разрушает и уничтожает все отжившее и бесполезное, он как хороший бухгалтер скупо отмеривает жизненный срок и заставляет людей в напряжении строить великую шумерскую цивилизацию, от которой многое на свете начнет быть...
   Вот впереди зашатался от страха какой-то парнишка, которому и шлем-то велик, съезжает на ухо. Но его быстро обкурили кадильницами и солдатенок двинулся вперед с песней-стоном.
   Еще два шага и меня встретит плечистый жрец с топором. Мудрый порядок вещей не будет нарушен, большое дело не пострадает, город и семья останутся довольны, а поганый Кощей сделает еще одно вложение в свое черное пузо.
   Это с одной стороны. С другой... с чего это он предъявляет права на мои жизненные соки? Наверняка меня сотворили другие боги и во мне отпечатаны их образы.
   Размышления размышления, а бойня бойней. Хищные матрицы на месте, программа фурычит, кладется треба свирепому богу, уписывает он жертвы под моления о милости. С большим подъемом работают жрецы. У главжреца энтузиазм уже перешел в экстаз, божественная сила как пожар пылает в его крестце, поднимается вверх, наполняя сладкой испариной хребет, заволакивая красным туманом мозг и чуть ли не отрывая тело от площадки храма.
   По краям дороги стоят стражники, они умело обрамляют картину заклания. У них бронзовые топоры и мечи-кинжалы, туловища защищены металлическими нагрудниками, предплечья - налокотниками.
   Вот, обгоняя свалившийся шлем, покатилась голова струсившего парнишки, пару раз дернулись ноги в кожаных сандалиях и пролилась струйка мочи. А мне остался один шаг до ката-жреца. Сделаю ли я его? Всепонимающий Энки уверяет: да. Другой, имя которого я не знаю, шепчет: нет, нет.
   Я уже протестующе шепчу: "Разве так можно убивать людей, топор-то неточенный, плаха грязная, вся в надписях."
   И вдруг импульс, толчок, превращение потенциальной энергии в кинетическую.
   Я ору: "Вы мне тут не устроите тридцать седьмой год."
   Заодно пробиваю пяткой по пузу жреца-крепыша - того, что весь вечер с топором на мрачной арене. Потом двое стражников с мечами бросаются на меня с обоих боков. Я падаю на колено и делаю подсечку одному из них, заодно выдергивая его щит. Второму нападающему колоть неудобно и он рубит сверху, но лезвие соскальзывает по плоскости щита. Когда я приподнимаюсь, оборонительное средство плашмя обрушивается на морду стражника.
   Что-то хряснуло, отчего первый раунд завершился. Можно оглянуться. Сзади на дороге вершители церемонии уже образовали двойную цепь. В одиночку там не прорваться. Я оглядываюсь на остальных, сограждан-сомучеников, предназначенных к закланию. Однако ни тени понимания моих планов, только ужас из-за совершенного мной святотатства. Какая-то певичка дрожащим ртом проклинает меня. Тогда остается только путь наверх, на вершину пирамиды, к храму Кощея. Подхватив оброненный обмякшим стражником меч, я тороплюсь по лесенке. Куда, зачем? К самому божеству.
   Там меня встречает зверским хрипением главжрец в алой мантии: "Святотатец, Владыка Красной Планеты раздерет твою душу на части, но еще раньше я сниму с тебя кожу". Сейчас такая угроза уже не пройдет. Я коротким движением втыкаю лезвие под пятое ребро злыдня. С красными пузырями на губах номенклатурный работник катится вниз по лестнице. Обгоняя его тело, торопятся прочь от безумца - то есть меня - два других жреца.
   Все, конец пути. Сейчас стражники поднимутся снизу и прирежут меня, в том случае если я буду здорово сопротивляться. В противном случае с меня заживо сдернут кожицу - умело, как кожуру со спелого банана.
   Неожиданно я вижу как воинов Нергала сменяют солдаты в мощных панцирях и появляется человек в пурпурной мантии. Похоже, правитель, мэр города или царь-государь.
   - Как слуга святой владычицы Иштар, создавшей этот город и свой храм в нем, я спрашиваю, что толкнуло тебя на столь безумный поступок?
   Он обращается ко мне! По-крайней мере показывает пальцем на меня. Что же ответить умного? Что я здесь оказался по недоразумению. Что я майор КГБ, явившийся из светлого будущего. С неба то есть. И готов предложить свои услуги по совершенствованию системы госбезопасности. Но я нахожу совсем другие слова.
   - Так ведь... святая владычица Иштар спустилась в преисподнюю, во владения злобной старушатины Эрешкигаль, и вернулась оттуда, не отдав жар своего сердца. Сохранил и Утнапишти живую душу, когда переплыл великий потоп, насланный владыкой Энлилем. Кто искал другую судьбу, тот нашел ее.
   По-моему, правильные слова подобрал. Верные для данной публики.
   Правитель взял паузу словно бы на обдумывание, затем поднял царский жезл, напоминающий змею, которая, казалось, вздремнула на древе. И весомо обратился к внимательным жрецам в алых мантиях.
   - Я убедился, что безумие внушено ему владычицей Иштар. Не может человек одними своими слабыми силами противиться воле Нергала. Святым именем нашей повелительницы призываю мне отдать этого безумца, я должен показать его очам богини. Это говорю я, правитель города Урук Гильгамеш... А вы продолжайте церемонию, закон будет соблюден...
   Я не опустился вниз, я видел глаза людей, которых сейчас должны были благопристойно зарезать, они уже надеялись, замышляли, планировали, - а мое существо взлетало вверх, вначале плавно, потом скачками, и наконец рванулось, отчего сознание было смято как плохо надутый мячик. Красномордая клякса встречала меня наверху как орбитальная ракета, с запасами топлива, потом начался крутой подъем на пятой космической скорости.
   Я очнулся от собственного кашля, кто-то не слишком аккуратно лил на меня воду - прямо в дыхательные пути.
   Хасан. "Ингрэм", вернувшись к своему первоначальному владельцу, болтался у него шее, но зато "Детоникса" не было заметно. Впрочем, как и Цербера. Хорошо, что я смог сорваться из опостылевшего Древнего Шумера, как в свое время Авраам. Елки, опять-таки пункт из Фиминой тетрадки "Авраам-Ур", точка, образующая энергетический канал. Ладно, не будем зацикливаться на тетрадке, это вредно для мозгов.
   - Хася, ты тут шакала не видел?
   - Шакала - нет. Только его тут не хватает. Зато вижу много гильз. По кому стрелял, майор? Джинны навещали, да?
   - Да что-то в этом роде. Во всяком случае, они мне не вручали визитные карточки. А может с недосыпа привиделось... Ну, что будем на пару искать Источник Познания и Жизни?
   Я поднялся и Хасан швырнул мне ФМГ, в знак доверия. Вроде бы иракский коллега был настоящим человеком, а не зомби или заколдованным зверем, но все равно ощущал я, что рядом присутствует известный мне смутьян Апсу. Дружественные знакомые пульсации. Может, он теперь воспользовался матрицей моего иракского приятеля? А вот костяки и черепа лежат себе смирно, упыри замазались и не возникают, как будто изменилась программа их поведения. Мне даже показалось, что я вижу сквозь завесу тоннель, по которому шумерские души, поверив в самостоятельность и бессмертие, торопятся к ослепительному свету.
   - Нам пора, Хасанище, здесь слишком долго не проветривали... Или погоди, опять какой-то артефакт.
   При свете Хасановского факела я заметил у стены скрюченное тело, похоже, что довольно свежий труп. По крайней мере на многотысячелетнюю давность он не претендовал.
   - Хася, этот тощий с тобой пришел? Ты, что ль, его кокнул?
   - Он сам пришел, - коротко отозвался Абдалла. - Это один из американцев.
   Я приблизился и произвел опознание. Джоди Коновер, можно идентифицировать по куртке из Левиса-Страуса, рыжей волосне и кое-каким чертам физиономии. Мистера-твистера будто лишили всей жидкости. Не просто выкачали кровь мотопомпой. Он высох как после многодневного выпаривания, стал твердым и коричневым словно колбаса сервилат.
   10
   И таки да. Подземный ход провел на другую сторону озера. Которая встретила нас влажным субтропическим лесом. Там и сям росли тамариски, магнолии, деревца похожие на дикие мандарины и лимоны. Имелись тут здоровенные растения, имени и отчества которых я не знал вовсе. Хасан упоминал арабские названия, которые мне мало что говорили, тем более, что и сам иракец раньше встречал этих древесных здоровяков гораздо южнее, в районе Басры. Несмотря на весеннюю пору здесь уже вовсю порхали увесистые бабочки размером с птицу и какие-то мелкие пернатые не больше бабочки. Плюс кругом все цвело и пахло, и деревья, и кусты, и травы. Вдобавок пейзаж пестрел желтыми, алыми, фиолетовыми и голубыми мазками. Из-за обилия влаги было полным полно лиан, тоже кстати, украшенных цветочками.
   Тут южный регион изумлял натурой. Чисто киношное место. Снимай без лишних трат фильмы про Адама и Еву, Тарзана и Читу, Герасима и Муму, Ромео и Джульбарса. Такой кусочек земли был особенно в кайф после предшествующей болотно-кикиморной жизни.
   Мелькали тут и представители фауны, например, лани, однако ни одну из них я бы не обидел и не лишил бы жизни, памятуя о своем по прежнему тяжком вещмешке и недавно приснившемся жертвоприношении.
   И еще, на земле после нас оставались цепочки вполне четких следов, причем от двух пар ног. Неплохая наводка для тех, кто рыщет по мою душу озверевшего Остапенко и охреневшего Макова. Уверен, что они преодолели полосу подземных препятствий, после того как я отвадил упырей. Это мешало расслабиться. Да и сам Хасан не внушал доверия. Понял я, что придется нынче дрыхнуть, поглядывая сквозь сон одним глазом на спутника. Между прочим, солнце-Ярило-Шамаш заканчивало свой сегодняшний земной путь, опускаясь в подземную купель на промывку, и небеса прибарахлились в ультрамарин с зеленоватыми и алыми полосками.
   Для ночлега мы нашли небольшой овражек, в котором можно было беспрепятственно развести огонек и добавочно подкоптить пострадавшую лань, которой я в основном старался угощать напарника - не хватало мне еще такого внутреннего врага как понос. Сам же в полный рот налегал на безопасные американские продукты. Умяв баночку с форелью, откинулся на охапку веточек посуше и стал пускать дымок "Уинстона" в небо. В ту ночь звездное оно было, глазастое. Вот Луна, - у вавилонян она мужского рода и этот серьезный мужчина зовется Син. Тот красный глазок - Марс, родная планета душегуба-ежовца Нергала. Вон там Энлиль, который имеет космическое имя Юпитер. А эта пухлая звездочка - Венера, небесное тело сексапильной Иштар. Судя по словам Бореева, каждая из ближних планет излучает на какой-то длинной радиоволне и тем самым капает нам на мозги. А по самым современным представлениям - это все матричные сверхорганизмы, способные брать под контроль поведение и формировать потоки событий.
   Чу... как принято было говорить в 19 веке. Вроде покрикивает кто-то. Я сел. Тут же проснулся и Хасан, схватившись за свой "Ингрэм" и за свои яйца.
   - Спокойнее, Хася. Нашей жизни ничто пока не угрожает. Но где-то вдалеке кого-то не то кушают, не то насилуют.
   - Девушку, да? - оживился Абдалла.
   - Кто уж попадется под елдак. Если серьезно, то я схожу на разведку.
   - Я с тобой, - твердо произнес подозрительно верный друг.
   Спустя пять минут я был уверен, что крики действительно имеют отношение к особе женского пола.
   Я поторопился вместе с иракским напарником, поскольку дама в нашей чисто мужской компании вызывала законный интерес.
   Потом я еще прибавил ходу, потому что в этих криках слышалось столько искреннего отчаяния, полнокровного ужаса и еще чего-то знакомого по тональности.
   Субтропический лес - это, конечно, не джунгли, однако ночью он был начисто лишен всякого флера. Просто какие-то помехи-ветки, которые хлещут тебя по лицу и норовят выщербить глаза, какие-то помехи-корни, что пробуют зацепить тебя за ногу или устроить подсечку. В общем, все хотят сделать побольнее.
   А потом крики вдруг стихли и мне самому стало жутко от предстоящей моему обозрению сценки. Совершенно неожиданно мы с Хасаном выскочили на полянку, где сновал человек с фонариком и ножом в руке плюс нечто малопонятное, похожее на огромную тощую обезьяну.
   На моих глазах нож воткнулся в обезьяну и остался в ее туловище, впрочем та отреагировала неадекватно, то есть схватила человека и стала душить. Тут уж я сделал рывок и всадил очередь ей в башку. Тварь даже не отпустила удушаемого. Тогда я взял на излом ее две конечности, одновременно всаживая в твердый бок свое колено. Рычаг излома все-таки сработал и добыча выскользнула. Однако агрессивный противник тут же взметнулся на меня. Я дал очередь в упор. Обезьяну шатнуло, но не больше. Это же пули сорок пятого калибра! Останавливающее действие у них специально рассчитано на самых напористых!
   Я, чуть ли не уткнув ствол в странного неприятеля, выпустил еще одну порцию свинца и тут он, наконец, свалился. Вот тебе и обезьянка. У меня из потока мыслей получилась какой-то гоголь-моголь. Я никак не мог взять в толк, откуда в дружественном Ираке взялись обезьяны такого размера и такой живучести.
   Тем временем чужая добыча судорожно уцепилась за мою руку и я услышал ее прерывистое дыхание.
   - Ну-ну, не стоит благодарности. Все образуется.
   Образовалось! Я получил удар в ухо, - наверное от того гада, которого уложил очередью - схлопотал словно дубиной или большой костью. После чего свалился на землю и наблюдал как тощая тварь, слегка наклонившись, опускает мне на живот свою волосатую острую ногу, а из дырок на ее груди сочится какая-то густая жидкость.
   Первый раз мне удалось увернутся, потому что я почувствовал упругие едкие волны, идущие от нервных узлов странной обезьяны. Но еще немножко и вражеская нога расплескала бы мои потроха.
   Однако в предпоследний для меня момент тварь куда-то взлетела и я понял, что Хасан успел накинуть веревку на ее шею и вздернуть, используя в виде рычага толстую ветку. Тут уж я до неприличия остервенело принялся рубить повисшую фигуру своим штык-ножом. Густая вязкая жидкость так и брызгала на меня, застывая соплями на моем лице, куртке, штанах. Когда иракец отпустил веревку и тощая тварь упала на землю в совершенно дохлом виде, я успокоился, с помощью глубокого выдоха выведя из себя лишнее напряжение. Затем стал знакомиться с дохляком.
   Джоди Коновер, убитый в подземелье, выпитый упырями, вновь оживший и искромсанный нынче на куски. Впрочем Коновером его можно было назвать лишь условно. Жировая прослойка в теле отсутствовала начисто, кишечник высох и живот практически прилип к позвоночному столбу. Какой-то кощеев отпрыск. Кожа была не просто коричневой и морщинистой, а напоминала шкуру крокодила. Там, где я орудовал ножом и пулями, имелись рваные дыры, некоторые из них успели затянуться веществом похожим на каучук. А еще можно было заметить, что в этом человеке нового типа не было крови и кровеносных сосудов, полости тела заполняла какая-то другая жидкость, которая очевидно переносила энергонасыщенные вещества. Однако перекачивалась она не сердцем, а, например, сокращением брюшных мышц.