Тюрин Александр Владимирович. Последнее чудо-оружие Страны Советов

   - Пахомыч, ау! - крикнул я в образовавшуюся внизу пропасть.
   Истопник не откликался. Срочно удалось сыскать еще пару охранников, веревку, фонари. После чего начался спуск в "преисподнюю".
   В первой двойке дыркологией-спелеологией занимался я и молодой спецназовец по фамилии Туманов. Мы оказались в чрезвычайно тесном, низком и узком подземном ходе, передвигаться в котором предстояло разве что на манер пресмыкающихся или вернее по-пластунски.
   Впрочем, и стены, и потолок были здесь укреплены. Во-первых, деревянными подпорками, во-вторых, бурым пахучим составом - в котором нельзя было не признать человечье дерьмо. Но только какое-то особенное для его производства, видимо, надо было употреблять всякие деликатесы. Похоже, что крепежка происходила родом как раз из лесочка, в котором любили прогуливаться наши пациенты. И, кстати, в тоннеле не было употреблено ни одного гвоздя. Не мытьем, так каканьем тут кто-то отличился.
   Потом лаз раздвоился и мы выбрали левое направление - только потому что оно показалось более симпатичным. Лаз рано или поздно расширился, приобрел объемность и стал камерой. Вонища тут была экстраординарная, что не преминул отметить мой напарник лейтенант Василий Туманов. Стены камеры оказались не только как следует вымазаны дерьмом, но и выложены прутиками. Кое-где имелись ниши, в которых лежали горками какие-то корешки, сушеные насекомые и черви, где дохлые, а где вполне теплые и свежие.
   Нормальный человек смог бы такое жрать лишь под страхом мучительных пыток, после многолетней тренировки или в результате полной дебилизации.
   Дальше тянулся довольно просторный коридорчик, в нем нашлась ниша длиной с человеческое тело. Там и в самом деле лежал организм, в котором нельзя было не признать нашего пациента Холодилина. Ага, сработало, стал находить я бегунков! Гражданин не был трупом, по-крайней мере жизненный пульс еще прощупывался. Но зачем пациент сюда улегся, почему в одних трусах и что с ним в итоге сделается?
   На боку у Холодилина имелось какое-то вздутие. Это мне не шибко понравилось. Не хватало еще нам какого-то задиристого заболевания.
   - Туманов, не трогай это тело даже пальцем, - предупредил я лейтенанта.
   - Да ссал я на него, - послышался успокоительный ответ.
   Потом потолок стал, снижаясь, опять давить на темечко. И еще...
   - Тьфу ты, вот говно, - лейтенант откликнулся на то, что голова его задела какие-то наросты, которые торчали на потолке. Они напоминали грибы, только повернуты были шляпками вниз. Я потрогал пальцем одну из этих хитрых штук. Честно говоря, мне показалась, что она сделана из мяса и жира.
   А потом сзади раздалось какое-то сочное чмоканье. Я поспешил туда, где валялся Холодилин. Подумал было, что этот парень, наконец, очухался. Все наоборот, он лежал как и прежде без малейших признаков умственной или двигательной активности. Только на боку, там, где раньше имелось вздутие, появилась здоровенная рваная рана, правда не очень кровоточивая, с довольно бледными краями. А на полу валялся мясистый гриб, вроде тех, что усеивали потолок. Не просто валялся, а упорно, как к мамке, полз к стене, оставляя мокрый след - похожий на тот, что я встретил в своей комнате. Ага, значит, я уже знаком с таким даром природы. И пожалуй, теперь это мелкое существо точнее обозвать не грибом, а почкой.
   Холодилин почковался, едрить его налево. Более того, я чувствовал, как то, что находится в нем, - особенно в позвоночнике и задних долях мозга, - раздваивается и желает утроиться, расчетвериться и так далее. В общем заполнить все это подземелье и полсвета впридачу своим отродьем. Еще ощущал по совершенно нелюдским пульсациям, что стремящаяся к преумножению сущность-нахлебница не является самим Холодилиным, хотя и использует его как цветок землю.
   Чужим не-людским замыслом веяло и от тех поганок на потолке. Похоже здесь кто-то круто использовал человеческий фактор. И очень умело. Такому мастерству в других условиях стоило бы порадоваться.
   Похоже, я был отчасти виноват в этом. Вместе с Апсу. Мы вдвоем своей нешуточной угрозой заставили благополучные ростки светлого будущего наших "отдыхающих" - уйти в подземелье и заодно смутировать. В прежнем биологическом состоянии, видимо, нельзя было скрыться столь удачно, тем более протянуть достаточно долго в антисанитарных условиях подполья.
   - Ну, товарищ майор, ну, двинулись вперед, - предложил брезгливо сморщенный лейтенант.
   - Туманов, у меня ощущение, что эти грибочки за нами следят.
   - Грибочки пускай, - легкомысленно отозвался Туманов.
   Но мне все равно казалось, что почки-грибочки не столь бесхитростны и вообще участники хорошо сплетенной интриги.
   - Поставь-ка оружие на боевой взвод, лейтенант.
   Метров двадцать от места почкования Холодилина земляной тоннель превратился в бетонный. Единственное, что приходило на смятенный ум:
   - Похоже здесь кто-то когда-то устроил систему подземных коммуникаций.
   - Может, наши во время войны? Немцы, по-крайней мере, досюда не доходили, - высказал здравую мысль лейтенант. - Здесь, наверное, располагался какой-нибудь командный пункт.
   - Потому-то наши подопытные и сбежали именно вниз, а не вбок и не вверх.
   - Товарищ майор, сейчас-то вы знаете, как это случилось? - зевнув, справился лейтенант. Он явно не ощущал драматизма.
   - Ну, может, пациенты потихоньку расколупали пол под большим столом в столовке. Не теряли, значит, времени зря за завтраком, обедом и ужином. И проникли прямиком в подвал. Хотя не все так просто, если им помогали со всем усердием эти малосимпатичные почки.
   В этот момент, когда мы уже собирались возвращаться и проверять пол в столовой, за нашими спинами посыпалась земля. Вернее, земляной тоннель просто рухнул, пустив тучу чихательной пыли. Почки хорошо отследили наш путь сюда и лишили пути обратно.
   - Кажется, мы не скоро вернемся, - справедливо подытожил лейтенант Василий Туманов. Я подумал про Апсу, сколько он еще будет силы экономить? Наверное, вечность. Или вообще боится сунуться туда, где вовсю орудуют злюки Отверженные. Но небось исправно явится за плодами победы, если таковые найдутся.
   Еще несколько шагов и настроение окончательно испортилось. Обнаружился Пахомыч. В виде трупа. Весь усаженный этими самыми почками. Только они происходили не из его организма, а просто откармливались на нем и ползли дальше. Пахомыч был соответственно бледный-бледный. Румянец сошел и с мужественных щек Туманова. Взгляд из орлиного стал воробьиным. Происходящее с истопником явно не укладывалось в сознание лейтенанта сознание отличника боевой и политической подготовки.
   - Лейтенант, предлагаю пока не расстраиваться, поводы для этого у нас еще найдутся. Если мы попали в остатки советского командного пункта, то у него должны иметься входы и выходы.
   Фонарям предстояло поработать с час, а потом иссякнуть. Значит, нам двигаться надлежало не только вперед, но и со всей резвостью. Однако наряду с резвостью надо было проявлять дотошную внимательность.
   Коридор был снабжен по бокам дверками, за которыми имелось какое-то ржавое оборудование, похоже, отопительное, канализационное и водопроводное. Эх, сантехника бы к нам в компанию, какого-нибудь короля воды, говна и пара.
   - Туманов, ищи вентиляцию. Она нам поможет. Вентиляционная шахта должна по идее спускаться в какое-нибудь просторное помещение. В бомбоубежище, сортир, зал для совещаний.
   Коридор стал сопливо-скользким, под ногами гадко хлюпала вода, кроме того, там и сям подметка проскальзывала на сгустках слизи.
   - Эй, товарищ майор, я в этой захламленной комнатке сыскал кое-что не слишком понятное, - свистнул мне из-за дверей лейтенант.
   Вначале я принял "кое-что" за тюк с хлопком. Потом сообразил, что это - человеческая особь, только сплошь укутанная какими-то белыми нитями, отчего получился кокон. Я попробовал для начала очистить лицо упакованного гражданина. Затем узнал его. Наш образец.
   Человек, не раскрывая глаз, распахнул синюшный рот и после отрыжки из его нутра появилась наружу слизь, а затем полезли скользкие вытянутые твари без ручек и ножек. Черви. Или слизняки какие-то.
   - Вот херня, - уныло оценил диковину лейтенант Василий Туманов. Чтобы этого не видеть, я бы согласился ночью сигануть с парашютом на вершину горы.
   - Про такие чудеса, небось, не говорили на комсомольских собраниях. И вообще разучились мы удивляться. Давай-ка пошевелим мозгами. Конечно, эти червячки могут быть чистыми паразитами. Но сердце вещует другое. Тебе сердце что-нибудь вещует, Вася?
   - Мне рвать хочется, - честно признался собеседник.
   - Исходя из контекста, можно предположить, что у нашего червивого друга произошло изменение дифференциации клеток, относящихся, скорее всего, к соединительной ткани. Хочет он того или нет, но, в результате, из его организма вполне естественным путем появляются червячки-слизнячки, которые тоже себе на уме.
   Твари осмысленно ползли кто-куда. Некоторые из них совершенствовались на ходу. Все более округляясь и надуваясь, вдруг начинали подпрыгивать словно какие-то несерьезные мячики.
   - Пойдем-те отсюда, товарищ майор, - умоляюще протянул верзила-лейтенант, а потом инфантильно ойкнул, хватаясь за шею.
   - Спокойно, спокойно, Василий, без команды не паниковать.
   Один из мячиков незаметно присосался к его шее и уже окрасился в красный цвет. Опять гастрономия. Эта тварюшка - сплошной желудок.
   Я достал нож и, аккуратно просунув в щелку между лейтенантской кожей и пузырем, скинул приставучую дрянь.
   Мячик, совершенно не обидевшись, направился к одной из почек, висевших на потолке, уткнулся в нее и дружески передал все свое красное содержимое.
   - Вот она радость общения. Добрый пузырь кормит своего малоподвижного собрата. Опять-таки, гармония - причем, благодаря тебе, лейтенант. Пожелай же приятного аппетита... Согласен, неприятно узнать, что ты уже не повар, а еда.
   А "употребленный в пищу" лейтенант пятился наружу из захламленного помещения, втягивая шею в грудную клетку и пытаясь заслониться от вертких мячиков с помощью каратэшных движений.
   В коридоре он уже припустил, что есть мочи в спецназовских ногах. В конце тоннеля нашлась стальная лесенка, что вела к красивой бронированной двери. Та на удивление была не заперта, вернее замок по истечении семи-восьми пятилеток не только покрылся ржавой паршой, но и иструхлявел.
   Я понадеялся найти там вентиляцию и мы зашли непрошенными гостями. Это был кабинет. Красивый, в стиле советский ампир-вампир, предназначенный для мозговых усилий какого-нибудь крупнокалиберного вождя. На стенах остались портреты классиков, Ильича и Виссарионовича. В шкафах какие-то папки. Я заглянул в одну из них при свете меркнущего фонаря мобилизационные планы на сорок второй год по нескольким областям. Донесения районных отделов НКВД о борьбе с пораженческими настроениями на предприятиях. Рапорта особых отделов о ликвидации ненадежных элементов в воинских частях. Радиограммы подпольных ячеек НКВД о количестве сожженных изб, где стояли на постое немцы. Отчеты горкомов ВКП(б) о проявлениях трусости в партии. И такое прочее. Все эти бумаги за подписями сержантов и офицеров госбезопасности направлялись заместителю наркома внутренних дел.
   Да, похоже командный пункт относился к ведению НКВД и лично товарища Бе. Только не совсем понятно, почему материалы с грифом "сов.секретно" валяются на столе, а не лежат строго в железных ящиках. Маловероятно, что эти страшные бумажки кто-то беспечно вытряхнул из сейфов в послевоенные годы, даже если командный пункт был законсервирован после распада товарища Берия.
   Значит, кто-то сейчас изучает документы НКВД, историю чекизма и перенимает опыт работы с массами. Кто же этот любопытный?
   На столе имелось что-то напоминающее бюст. Мне это показалось бюстом, прежде чем я направил луч фонаря.
   Но изваяние оказалось почкой, верхняя часть которой уже распустилась. Там образовалось что-то вроде фигурки с ручками, спинкой, грудкой. Фигурку венчала шишка с несколькими прорезями - вариант головы. Прорези открывались. Одни, не одобрив освещения, стали попискивать, другие, кажется, хмуро посверкивали бусинками глаз. Я подошел вплотную, желая рассмотреть в подробностях чудное создание. На боку у него набухала еще одна почка, которая прямо на наших изумленных глазах отвалилась и поползла в сторону по своим делам. А дырка в исходной, отцовско-материнской почке-фигурке сразу стала затягиваться какой-то слизью.
   Создание видимо встревожилось нашим присутствием и интересом, цыкнуло и вдруг выпустило из одной ротовой щели струйку. Я едва успел заслонить лицо рукавом.
   А лейтенант отреагировал незатейливо и выстрелил. Пуля разметала неприятную фигурку, превратив в ошметки. Я посмотрел на заплеванный рукав. На материи уже образовалось несколько дырок с обугленными краями, поэтому пришлось срочно оборвать весь увлажнившийся кусок.
   В важном кабинете обнаружилось отверстие вентиляционной шахты, как раз за картой московской области. Как тут не помянуть добрым словом Буратино с его нарисованным очагом. Золотого ключика не требовалось. Но едва удалось выдернуть ржавую решетку, как из дыры посыпались эти самые малоприятные почки типа "фигурки". У них было по несколько ручек, ножек, по паре головок, они напоминали и человечков, и осьминогов, и троллей сразу. Эта орава шустро кинулась к нам, по полу, по стенам, по потолку. Воинственный дух и неукротимая воля сразу почувствовались. Из ротовых прорезей выскакивали слизневидные липкие канатики. Эти арканчики цеплялись за стены или потолок и, сокращаясь, перебрасывали прытких троллей сразу на несколько метров.
   Храбро отстреливаясь и страшно боясь, мы все ж таки выбрались из жуткого кабинета, по лесенке скатились вниз и припустили по коридору. Там свернули в один из аппендиксов. И попали в какие-то кладовые, где быстро заперли широкую дверь на засов и заложили ее ящиками. В помещении было полно дырявых мешков, остатков зерна, соломы и много слизи. Похоже, наши новые знакомцы, почки-тролли, именно здесь выпивали, закусывали и здоровели. Пока все не сгрызли. Естественно, что запасы минувшей эпохи иссякли и тогда подрастающей молоди-молодежи понадобилось белки-жиры-углеводы нежданных (или с радостью ожидаемых) гостей.
   Свет нашим фонарей тоже уходил в прошлое.
   - Еще немного и мы перестанем что-либо различать, - заныл лейтенант Вася. - А этим гадам никакой свет не требуется.
   - Ну что ж, порадуемся за них. А ты, Василий, смотри в оба, пока есть возможность. Раз тут недавно какие-то товарищи пробавлялись харчами, значит и харчи имели аппетитный вид. На продовольственном складе обязательно должна присутствовать вентиляция. Или строители этого подземелья были козлами.
   За дверью уже что-то скреблось, что-то буравило броню. Вася метался как очумелый. А я, психически притомившись от поисков, решил закурить. И тут дрогнувший огонек зажигалки указал мне на наличие небольшого сквознячка. Я двинулся "по ветру" с крохотным пламенем в пальцах и действительно уперся в ржавый щит. Пару движений ломом и он бессильно отвалился, открыв щель в стене. Что немаловажно, никто не посыпался навстречу с воплями "даешь".
   - Вася, кажется есть контакт с вольным воздухом.
   Когда мы пролезли в дыру, то первым делом нырнули по пояс в воду. Потому что оказались на самом донышке шахты, где десятилетиями скапливалась влага. Влага гнила и воняла, кроме того лейтенант боялся, что кто-то схватит его за ногу. Поэтому он резво принялся карабкаться по стенам шахты и показал себя неплохим альпинистом. Следом, гораздо менее элегантно полез я. Тут имелись редкие порой выпадающие скобы и многочисленные выбоины в стенах. Тумановский фонарь работал куда лучше моего, поэтому я старался не потерять напарника из виду. Тем более, его юношеская бодрость меня вдохновляла.
   Неожиданно Васин огонек остановился и сверху стали спускаться тревожные матюги. Теперь мне легко удалось догнать альпиниста.
   - Ну что ты так раздухарился, лейтенант?
   Впрочем, лейтенанту объясняться не потребовалось. При свете его фонаря я был лично огорчен открывшимся видом. Выше, метрах в трех, стены шахты были густо обклеены почками. Вернее, теми образованиями, что из них произросли. Образования лучились неприязнью и даже злобностью, как хорошо натасканные лагерные овчарки. Или как Докучаев-Нергал. На сей раз нам встретились не фигурки, напоминающие троллей из детской книжки, а существа, распушившиеся большим количеством тонких трубок и щупалец. Видимо, каждая часть подземного мира жила по своему плану развития. Кстати, некоторые ответвления этих "кактусов" сочились слизью, другие предназначались для кое-чего другого.
   Для чего, стало вскоре ясно до боли. Раздалось легкое шипение и из какой-то трубочки вылетела игла. Она воткнулась ровно меж моих пальцев в щель, образованную двумя бетонными плитами.
   Следующая игла воткнулась в Василия - в плечо ему.
   - Ой, больно, майор, бля... Нет, кажется, тает боль, надо терпеть... и, закусив удила, тащится вверх.
   Лейтенант попробовал зацепиться за другую скобу.
   - Не получается, майор, допекла зараза, плечо немеет.
   - Это нервно-паралитический яд. Он предвещает полный покой. Давай спускаться, Вася. Тут нам ничего не отломится.
   Когда я уже начал путь назад, игла угостила и меня. Она легко и удобно вошла в левое предплечье. Я сразу выдернул подлюку. Но уже схлопотал полный набор ощущений. Цветущий букет. Режущую боль, расходящуюся штырями вдоль руки. Потом тяжелый жар, отчего в моих телесах будто чугунные ручейки заструились. И онемение - левая рука обвисла как колбаса на гвоздике.
   Я пока держался, но чувствовал, что немного осталось. Я ведь еле цепляюсь, а надо еще аккуратно спускаться. Сколько метров до низу - восемь или девять? Мимо меня шумно проследовало тело - это рухнул Василий. А потом игла клюнула меня под правую ключицу и я отправился вслед за напарником. Вонючая лужа, расположившаяся внизу, не дала нам возможность расплющиться, но предоставила прекрасную возможность утопнуть. Говняная жижа щедро вливалась мне в нос, рот, а я не мог никак зауправлять своими хворающими руками и ногами, чтобы толкнуться и вынырнуть.
   Тело было железобетонным и холодным, лишь кое-где сквозь него протекали теплые ручейки жизни, изредка пронизывали его живые токи. С такими делами не запрыгаешь. Я попытался вспомнить своего светящегося двойника и разглядеть его через водопад-завесу. Я выискивал его во мгле с помощью своего "электрона", как процессор ищет головкой нужный файл на диске. Исследуя бесчисленные и бесконечные коридоры "той стороны" я нес частичку образца для сличения. Узнал все-таки спящего красавца, даже активизировал. Было в нем то главное и основное, что есть во мне, только не заштрихованное мирской суетой и мирским бздением. Я потянулся к двойнику из своей окаменевшей телесности и не напрасно - ко мне пожаловали дополнительные токи. Я, наконец, выдернул голову на поверхность воды. Еще натужный бросок вперед и я уже застрял в вентиляционном окне. Том самом, с которого началось непутевое путешествие наверх.
   Где же этот хренов лейтенант? Неужели бултыхается на дне? Так не хотелось, но пришлось нырять за Василием. Я чуть не остался вместе со своим дурным компаньоном в крохотном подводном царстве. Сквозь жидкую зябкую тьму все-таки чуть пробивались теплые пульсации, чтобы добавить мне немного силенок.
   Я протолкнул лейтенанта в вентиляционный люк, затем стал пропихиваться сам. Когда удостоверился, что не нырну обратно в лужу, то полностью отключился.
   Очухался я не от света. Он был жидкий и слабый. Скорее вонища шибанула в нос. Еле мерцающее пламя обрисовывало высокий сводчатый потолок, опять портреты классиков, длинный стол, стулья с высокими командирскими спинками.
   На груди у меня мирно сидели три почки. Красивая картинка. Я страшно струхнул, но потом понял, что они не пасутся, ничего не тянут из меня, а скорее дают, вводят в мои жилы какие-то защитные и подкрепляющие вещества.
   Я все-таки из чувства брезгливости и протеста оторвал их от себя, затем поднялся. Нет это мне показалось. Я продолжал лежать пластом, а они остались любовно приникшими ко мне. Тьма плыла перед глазами грязной рекой. Пожалуй меня накачали какими-то наркотиками или хитрыми пептидами. Спустя полчаса я, пересилив безволие, со скрипом взгромоздился на карачки и, теперь уже смог смахнуть почки. И пристукнуть их кулаком. Я на четырех слабых опорах преодолел метр, потом еще метр. И наткнулся на лейтенанта. Вернее то, что осталось от лейтенанта.
   Там было какое-то месиво. Большая часть Васиного тела оказалась разворочена. Кое-где он продолжал почковаться, в других местах "отпрыски" и сторонние почки просто уписывали его за обе щеки, размачивая тошнотворными пищеварительными соками. Почки-тролли разрывали пузырящееся трупное вещество своими вредными ручонками и без особых манер заталкивали в свои ротовые щели. Трубчатые почки-кактусы просто всасывали то, что пожиже. Тут, конечно, присутствовали и пузырьки, которые накачивались кровью - как же без них, упырей. А потом они заботливо кормили почечки побледнее и послабее. В общем, этот обеденный стол свидетельствовал о полной утилизации лейтенанта, а также дружной почти идиллической жизни симбиотов.
   Я не выдержал и стравил харчи. Эти гады и на такое добро кинулись и давай утилизировать. Тут уж пришлось мне преодолеть дурноту и окончательно взгромоздиться на ноги, чтобы не сдохнуть от отвращения.
   За столом на высоком командирском стуле сидел человек или кто он там. Гражданин Некудыкин, вернее Саид-бай, еще точнее Энлиль-Бел.
   - Я же предупреждал, что не стоит удирать от меня, - довольно мягко произнес он.
   - Я же не знал, что вы такой приставучий, достопочтенный Саид.
   - Ладно, Глеб-Реза, перестанем выяснять мужские отношения и займемся производством ума. Садитесь... Ну, не кривитесь, сейчас тут будет прибрано.
   Я присел согласно предложению. И в самом деле почки-тролли и пузыри-упыри вскоре закончили с лейтенантом и куда-то потащили его кости, желая видимо навести полный марафет.
   - Это ваша гвардия, уважаемый Некудыкин, пардон, Саид?
   - Это мы сами.
   - Пока я не стал "этим самым", буду находится, наверное, под арестом?
   - Ничего подобного. Плюньте в глаза тому, кто такое скажет.
   Некудыкин внушительно встал из-за стола и направился к карте, где был изображен великий и могучий Советский Союз. С флажками, что показывали расположения воинских соединений, пехотных и бронетанковых, и со стрелочками, которые означали направления главных ударов.
   Я подумал, что возможно на этом месте стоял Иосиф Виссарионович. Или скорее Лаврентий Павлович. И стрелки с флажками для них были просто значками игры, а не хрипящими ртами пехотинцев и тлеющими комбинезонами танкистов.
   - Целью коммунизма является построение стопроцентно управляемого, целесообразного во всех своих частях общества, то есть социального организма, чья судьба ясна и определенна. К этому стремились Ленин и Сталин, обошедшие романтизм Маркса, для которого идеал представлялся в виде однородной гущи, сваренной из умельцев-универсалов. То, что осталось на уровне мечтаний в писаниях и мозгах наших вождей, мы, похоже, можем воплотить в жизнь и сделать былью.
   Нет, Саид действительно учился на каких-нибудь курсах повышения квалификации при НКВД.
   - Что, вот эти тролли, кактусы, пузыри и прочие уроды будут строителями коммунизма?
   Собеседника вопрос не обескуражил, наоборот обрадовал, потому что дал возможность втолковать кое-что.
   - Еще раз отмечу, Глеб, что они являются нашим продолжением, наиболее умелой и знающей частью нас самих. Почками гордиться надо, а не ругаться в их адрес. Нет нужды учить их чему-нибудь, они инстинктивно разумны и учены, у них - готовая правильная судьба.
   - Еще добавьте, что у них есть классовое чутье и получится просто авангард рабочего класса.
   - У них есть чутье. - Саид улыбнулся из-за обладания полнотой информации и удовлетворенно расправил усы. - У них достаточно хороший нюх, чтобы вычистить из нашей жизни все слабые, бесполезные, неорганизуемые, дегенеративные факторы.
   - Под такими факторами, надо понимать, подразумевается значительная часть граждан, проживающих на площади нашей страны. А какую руководящую роль вы отводите более пригодным людям? Хотя бы тем, кто хитроумно спустился вместе с вами в это подземелье? Они создадут новую партию?
   Для собеседника это был смешной вопрос.
   - "Наиболее пригодные" движутся к инстинктивной разумности по кратчайшей, используя существующие волевые потоки. Естественно, что лучшие граждане не будут расходовать время на пустяки. Имеющаяся КПСС вполне сгодится как почва для проращивания массовой разумности. Ну-ка, вспомните вирши про мозг и тело класса.
   Усатый Некудыкин-Саид сделал неопределенный жест в сторону и мы покинули штабное помещение. Я бросил напоследок взгляд туда, где недавно лежал лейтенант Туманов. Теперь там осталось на память о напарнике только мокрое пятно. Эх, стал Василий очередной жертвой какого-то необычного чутья, особого гуманизма и нечеловеческой разумности.