Страница:
– Друг Флетчер, – поспешно проговорил он, отвечая на эмоции, которые, как он знал, ему не принадлежали. – Я разглядел четверых офицеров. Это все члены экипажа поискового корабля. Все они махали нам руками и яростно качали головами – такими знаками вы, земляне, выражаете отрицание.
Кроме того, они держали руки, развернув их ладонями к нам.
Один из них несколько раз указал в направлении чужого корабля и нашего коммуникатора. Как ни экстремален уровень эмпатического чтения, я все же ощутил, что земляне излучают крайнюю степень волнения.
– Я их тоже разглядел, – ответил капитан. – Не похоже, чтобы они были ранены. Их в самом скором времени спасут" так что волноваться им положительно не о чем. И все же… Хэслэм, как там чужой звездолет? Ничего агрессивного?
– Нет, сэр, – отозвался лейтенант. – Тише воды, ниже травы, если можно так выразиться.
Приликла немного помолчал, готовясь к тому, чтобы сказать нечто такое, что могло вызвать у его собеседника возражения, а следовательно, доставить ему самому неудобство.
– Я уловил их чувства, – осторожно произнес он. – Их было трудно дифференцировать в связи с тем, что я окружен эмоциональным полем моих сотрудников. Между тем это было волнение, и оно наверняка очень сильное, если достигло меня на таком расстоянии. Могу ли я высказать предположение и попросить об одолжении?
Капитан ощущал раздражение, типичное для существа, чьи соображения и авторитет были поставлены под вопрос. Однако он быстро овладел собой и сказал:
– Говорите, доктор.
– Благодарю вас, – отозвался Приликла и обвел взглядом сотрудников, давая тем самым понять, что его слова обращены и к ним. – Попросить я хочу вот о чем. Не могли бы вы сказать вашим подчиненным, чтобы они постарались, по возможности, умственно расслабиться и отказаться от напряженной мыслительной деятельности и проистекающих от такой деятельности чувств? Мне хотелось бы лучше уяснить для себя, что именно так беспокоит экипаж «Террагара». У меня нехорошее чувство по поводу этой ситуации, друг Флетчер.
– А когда бывало такое, – негромко проговорила Мэрчисон – но так, чтобы ее мог услышать капитан, – чтобы чувства обманывали Приликлу?
– Сделайте то, о чем вас просит доктор, – распорядился капитан, сделав вид, что ничего не слышал. – Опустошите ваш разум, – тут он негромко, по-землянски, гавкнул, – чуть сильнее, чем обычно.
По всему кораблю все живые существа уставились кто на переборки, кто в пол, кто вообще закрыл глаза – словом, все, как могли, постарались сделать все возможное, чтобы понизить свою мозговую и эмоциональную активность. Никто лучше Приликлы не знал, как трудно отключить мышление и стараться думать ни о чем, но все очень старались.
Отсек управления «Террагара» скрылся из глаз, но это никак не сказалось на эмоциональном излучении членов его экипажа: в нем читалось напряжение и смятение чувств. Сила излучения была минимальной, но теперь, когда Приликла не ощущал помех со стороны своего ближайшего окружения, он мог лучше дифференцировать чувства, испытываемые отдельными членами экипажа «Террагара». Чувства эти были какими угодно, только не радостными.
– Друг Флетчер, – взволнованно проговорил Приликла, – я ощущаю страх и сильнейшее отрицание. При том, что я улавливаю эти чувства на таком расстоянии, они должны быть сильнейшими. Страх, испытываемый этими землянами, представляется мне как личным, так и беспредметным, причем последняя эмоция характерна для существ, которые полагают, что существует некая угроза не только для них самих, но и для других. Я эмпат, а не телепат, но я бы сказал… Смотрите, они снова появились в поле зрения.
Он видел лица землян не слишком ясно, но различал открывающиеся и закрывающиеся рты. Земляне отчаянно жестикулировали и указывали на чужой звездолет, но еще чаще – на «Ргабвар» и коммуникатор, который по-прежнему парил в пространстве на ниточке гравилуча между двумя кораблями.
Кроме того, земляне то и дело прижимали бледные ладони к иллюминатору.
Что же они такое пытались сказать?
– …Они указывают на чужой звездолет и на наш «Ргабвар», – быстро продолжал Приликла, – но гораздо больше их беспокоит коммуникатор. Руками они производят отталкивающие движения. Страх и волнение нарастают. Я уверен, что они хотят, чтобы мы улетели.
– Но почему, проклятие! – не выдержал капитан. – Что они там, с ума сошли, что ли? Я всего лишь пытаюсь зафиксировать их корабль и наладить с ними связь!
– Чем бы вы ни занимались, – решительно ответил Приликла, – это вызывает у них страх, и они очень хотят, чтобы вы это прекратили.
Один из четверых жестикулировавших членов экипажа вдруг резко пропал из поля зрения. Приликла еще не успел оповестить об этом капитана, а тот уже заговорил снова. На этот раз голос его обрел спокойствие и уверенность, характерные для человека, привыкшего командовать.
– Прошу прощения, доктор, – сказал Флетчер, – но какие бы чувства вы у них ни выявили, пока все это выглядит бессмысленно и будет выглядеть именно так, пока мы не поговорим с ними и они не втолкуют нам, что с ними стряслось и что здесь вообще происходит, будь оно неладно. Эти сведения нам необходимо получить прежде, чем мы решимся взойти на борт чужого звездолета. Хэслэм, поднесите коммуникатор вплотную и будьте готовы присоединить его к их обшивке, как только окончательно прекратится вращение.
– Прошу вас, подождите, – в тревоге проговорил Приликла, – и задумайтесь. Члены экипажа «Террагара» не ранены, они не излучают чувств боли или физического дискомфорта. Они всего лишь испытывают сильнейшее волнение в связи с нашим появлением. Следовательно, срочная медицинская помощь им не нужна. Поэтому не случится ничего ужасного, если вы отлетите немного назад хотя бы для того, чтобы их немного успокоить. Друг Флетчер, у меня очень нехорошие чувства по поводу всего этого.
Он ощутил нарастающее раздражение капитана, к которому теперь примешивалась растерянность.
– Прошу прощения, доктор, – тем не менее решительно объявил Флетчер, – но прежде всего я должен поговорить с ними, как только…
– Сэр! – прервал его Хэслэм. – Они уходят из радиуса действия наших гравилучей. Включили двигатели… о Господи, на три <G>! Система управления набором высоты у них не работает, иначе они бы уже сами остановили вращение. Это глупо, это самоубийство! Сейчас они нырнут в атмосферу, а когда поток ионов ударит по нам, мы поджаримся, как…
Жаркое синее копье пламени, вырвавшегося из сопл «Террагара», угасло. Вместе с ним остыли и чувства, которые успели разбушеваться на борту «Ргабвара».
– Друг Флетчер, – негромко проговорил Приликла. – Я ведь говорил вам, что они не хотят, чтобы мы к ним приближались. Но и убивать нас они тоже не хотят…
Капитан употребил какое-то землянское выражение, которое транслятор наотрез отказался переводить.
– Вы были правы, доктор, – сказал он затем. – И все же нам придется подойти к ним очень близко, если мы не желаем полюбоваться на то, как они сгорят в плотных слоях атмосферы.
Глава 5
Кроме того, они держали руки, развернув их ладонями к нам.
Один из них несколько раз указал в направлении чужого корабля и нашего коммуникатора. Как ни экстремален уровень эмпатического чтения, я все же ощутил, что земляне излучают крайнюю степень волнения.
– Я их тоже разглядел, – ответил капитан. – Не похоже, чтобы они были ранены. Их в самом скором времени спасут" так что волноваться им положительно не о чем. И все же… Хэслэм, как там чужой звездолет? Ничего агрессивного?
– Нет, сэр, – отозвался лейтенант. – Тише воды, ниже травы, если можно так выразиться.
Приликла немного помолчал, готовясь к тому, чтобы сказать нечто такое, что могло вызвать у его собеседника возражения, а следовательно, доставить ему самому неудобство.
– Я уловил их чувства, – осторожно произнес он. – Их было трудно дифференцировать в связи с тем, что я окружен эмоциональным полем моих сотрудников. Между тем это было волнение, и оно наверняка очень сильное, если достигло меня на таком расстоянии. Могу ли я высказать предположение и попросить об одолжении?
Капитан ощущал раздражение, типичное для существа, чьи соображения и авторитет были поставлены под вопрос. Однако он быстро овладел собой и сказал:
– Говорите, доктор.
– Благодарю вас, – отозвался Приликла и обвел взглядом сотрудников, давая тем самым понять, что его слова обращены и к ним. – Попросить я хочу вот о чем. Не могли бы вы сказать вашим подчиненным, чтобы они постарались, по возможности, умственно расслабиться и отказаться от напряженной мыслительной деятельности и проистекающих от такой деятельности чувств? Мне хотелось бы лучше уяснить для себя, что именно так беспокоит экипаж «Террагара». У меня нехорошее чувство по поводу этой ситуации, друг Флетчер.
– А когда бывало такое, – негромко проговорила Мэрчисон – но так, чтобы ее мог услышать капитан, – чтобы чувства обманывали Приликлу?
– Сделайте то, о чем вас просит доктор, – распорядился капитан, сделав вид, что ничего не слышал. – Опустошите ваш разум, – тут он негромко, по-землянски, гавкнул, – чуть сильнее, чем обычно.
По всему кораблю все живые существа уставились кто на переборки, кто в пол, кто вообще закрыл глаза – словом, все, как могли, постарались сделать все возможное, чтобы понизить свою мозговую и эмоциональную активность. Никто лучше Приликлы не знал, как трудно отключить мышление и стараться думать ни о чем, но все очень старались.
Отсек управления «Террагара» скрылся из глаз, но это никак не сказалось на эмоциональном излучении членов его экипажа: в нем читалось напряжение и смятение чувств. Сила излучения была минимальной, но теперь, когда Приликла не ощущал помех со стороны своего ближайшего окружения, он мог лучше дифференцировать чувства, испытываемые отдельными членами экипажа «Террагара». Чувства эти были какими угодно, только не радостными.
– Друг Флетчер, – взволнованно проговорил Приликла, – я ощущаю страх и сильнейшее отрицание. При том, что я улавливаю эти чувства на таком расстоянии, они должны быть сильнейшими. Страх, испытываемый этими землянами, представляется мне как личным, так и беспредметным, причем последняя эмоция характерна для существ, которые полагают, что существует некая угроза не только для них самих, но и для других. Я эмпат, а не телепат, но я бы сказал… Смотрите, они снова появились в поле зрения.
Он видел лица землян не слишком ясно, но различал открывающиеся и закрывающиеся рты. Земляне отчаянно жестикулировали и указывали на чужой звездолет, но еще чаще – на «Ргабвар» и коммуникатор, который по-прежнему парил в пространстве на ниточке гравилуча между двумя кораблями.
Кроме того, земляне то и дело прижимали бледные ладони к иллюминатору.
Что же они такое пытались сказать?
– …Они указывают на чужой звездолет и на наш «Ргабвар», – быстро продолжал Приликла, – но гораздо больше их беспокоит коммуникатор. Руками они производят отталкивающие движения. Страх и волнение нарастают. Я уверен, что они хотят, чтобы мы улетели.
– Но почему, проклятие! – не выдержал капитан. – Что они там, с ума сошли, что ли? Я всего лишь пытаюсь зафиксировать их корабль и наладить с ними связь!
– Чем бы вы ни занимались, – решительно ответил Приликла, – это вызывает у них страх, и они очень хотят, чтобы вы это прекратили.
Один из четверых жестикулировавших членов экипажа вдруг резко пропал из поля зрения. Приликла еще не успел оповестить об этом капитана, а тот уже заговорил снова. На этот раз голос его обрел спокойствие и уверенность, характерные для человека, привыкшего командовать.
– Прошу прощения, доктор, – сказал Флетчер, – но какие бы чувства вы у них ни выявили, пока все это выглядит бессмысленно и будет выглядеть именно так, пока мы не поговорим с ними и они не втолкуют нам, что с ними стряслось и что здесь вообще происходит, будь оно неладно. Эти сведения нам необходимо получить прежде, чем мы решимся взойти на борт чужого звездолета. Хэслэм, поднесите коммуникатор вплотную и будьте готовы присоединить его к их обшивке, как только окончательно прекратится вращение.
– Прошу вас, подождите, – в тревоге проговорил Приликла, – и задумайтесь. Члены экипажа «Террагара» не ранены, они не излучают чувств боли или физического дискомфорта. Они всего лишь испытывают сильнейшее волнение в связи с нашим появлением. Следовательно, срочная медицинская помощь им не нужна. Поэтому не случится ничего ужасного, если вы отлетите немного назад хотя бы для того, чтобы их немного успокоить. Друг Флетчер, у меня очень нехорошие чувства по поводу всего этого.
Он ощутил нарастающее раздражение капитана, к которому теперь примешивалась растерянность.
– Прошу прощения, доктор, – тем не менее решительно объявил Флетчер, – но прежде всего я должен поговорить с ними, как только…
– Сэр! – прервал его Хэслэм. – Они уходят из радиуса действия наших гравилучей. Включили двигатели… о Господи, на три <G>! Система управления набором высоты у них не работает, иначе они бы уже сами остановили вращение. Это глупо, это самоубийство! Сейчас они нырнут в атмосферу, а когда поток ионов ударит по нам, мы поджаримся, как…
Жаркое синее копье пламени, вырвавшегося из сопл «Террагара», угасло. Вместе с ним остыли и чувства, которые успели разбушеваться на борту «Ргабвара».
– Друг Флетчер, – негромко проговорил Приликла. – Я ведь говорил вам, что они не хотят, чтобы мы к ним приближались. Но и убивать нас они тоже не хотят…
Капитан употребил какое-то землянское выражение, которое транслятор наотрез отказался переводить.
– Вы были правы, доктор, – сказал он затем. – И все же нам придется подойти к ним очень близко, если мы не желаем полюбоваться на то, как они сгорят в плотных слоях атмосферы.
Глава 5
«Террагар» принадлежал к классу судов, разработанных для работы в условиях невесомости и вакуума, и стыковаться мог только с другими кораблями или орбитальными заправочными или ремонтными комплексами. Его нельзя было назвать идеальным объектом с точки зрения аэродинамики.
Из-за всевозможных наружных конструкций, на которых монтировались многочисленные датчики и картографические камеры, он напоминал нечто среднее между насекомым под названием «палочник» и причудливо разломанным камнем. Отличавшаяся извечным отсутствием тактичности Найдрад нашла в конфигурации «Террагара» явное сходство с внешностью своего шефа.
Приликла не сомневался в том, что он, цинрусскиец, отличается прекрасным, изящным телосложением, но и не подумал обидеться на Найдрад. Кельгиане всегда говорили только то, что думали, лгать им бы и в голову не пришло. Для эмпата имели значение только чувства, которые к нему питали коллеги, – верность, восхищение, забота, глубочайшее уважение. К тому же сейчас важнее было то, о чем говорили в отсеке управления.
– Идите на сближение и сделайте так, чтобы они перестали вертеться, – нервно распоряжался капитан. – Хватит уже нежничать, проклятие! Надо остановить их, вывести гравилучи на полную мощность и потянуть «Террагар» назад. У нас есть для этого необходимый запас энергии?
– И да, и нет, сэр, – уважительно, но торопливо проговорил Хэслэм. – Гравилучи воздействуют на ближайшую поверхность. Если мы слишком резко рванем к себе «Террагар», мы сорвем часть их обшивки вместе с наружными конструкциями. Приходится, как вы выражаетесь, «нежничать», чтобы не разорвать на части весь корабль.
– Ладно, – буркнул капитан. – Нежничайте, только побыстрее.
– Мы нагреваемся от трения обшивки в атмосфере, – сообщил Доддс. – Они тоже.
Глядя в иллюминатор, Приликла видел, как бледно-голубая дымка гравиполя окутала величественно вращающийся «Террагар» и повлекла его ближе к «Ргабвару». Снижение «Террагара» замедлилось, но оба корабля слишком быстро входили в плотные слои атмосферы, и потому «Террагару» грозила опасность. Несмотря на окружавшее Приликлу эмоциональное поле экипажа «Ргабвара», он улавливал и эмоции тех, кто находился на борту «Террагара» – страх вкупе с жутким упрямством.
Но что было толку от того, что он читал их эмоции? Не в первый раз Приликла пожалел о том, что умеет читать чужие чувства, но не мысли.
– Неплохо, – похвалил Хэслэма капитан. – Как только окончательно остановите их вращение, постарайтесь разместить их так, чтобы они встали хвостом вперед к поверхности планеты. Обшивка кормы более прочная, и гореть будет дольше, чем нос, где находится отсек управления. Сможете остановить их раньше, чем это произойдет?
– Отвечаю по порядку, – отозвался Хэслэм. – Да, сэр. Нет, сэр. Я пытаюсь, сэр.
«Террагар» застыл в неподвижности впереди «Ргабвара».
Главный иллюминатор отсека управления теперь все время был в поле зрения. Было видно, что члены экипажа облачились в тяжелые скафандры, только шлемы были откинуты. Люди широко открывали и закрывали рты – судя по всему, кричали.
Кроме того, они продолжали производить руками отталкивающие жесты. При нынешнем размещении кораблей Приликла не мог видеть, горит ли корма «Террагара», но паутиноподобные конструкции, на которых крепились наружные датчики, стали ярко-красными и выгнулись назад под воздействием почти вакуумного шквала, проносившегося вдоль кораблей.
Неожиданно одна из конструкций оторвалась и с громким звоном ударилась об обшивку «Ргабвара», не причинив тому, впрочем, никакого вреда.
– Почему они снова не включат главные двигатели? – гневно и взволнованно проговорил Доддс. – Это помогло бы нам снизить их скорость.
– Понятия не имею, – отозвался капитан и чуть погодя спросил:
– Доктор, вы не можете ответить на этот вопрос?
– Могу, сэр, – сказал Приликла. – Невзирая на испытываемый ими страх и уверенность в неминуемой гибели, они не станут вам помогать, потому что не хотят, чтобы мы к ним приближались. Не знаю, почему они так поступают, но, по всей вероятности, для этого есть какая-то веская причина.
На миг Приликла ощутил циклонический вихрь эмоций, зародившийся в отсеке управления. Эпицентром этого циклона являлся разум капитана Флетчера. Затем, не успев разгуляться, вихрь стих и наступил штиль, характерный для ситуации, когда решение принято и мысли пришли в порядок.
– Не понимаю, почему они решились на явное самоубийство, доктор, – сказал Флетчер, – но тот факт, что они облачились в скафандры, позволяет предположить, что все-таки некое желание остаться в живых у них наличествует. Но хотят они этого или нет, я из кожи вон вылезу, чтобы их спасти.
Или у вас есть другие предложения?
– Других предложений у меня нет, друг Флетчер, – ответил Приликла. – Хочу только предостеречь вас относительно испытываемых ими чувств. Ни одно здравомыслящее существо никогда не поймет до конца, почему другое существо желает покончить с собой, но представители всех известных нам цивилизаций считают своим священным долгом помешать подобным попыткам.
Капитан ничего на это не ответил, но Приликла ощутил его благодарность, когда тот сказал:
– Хэслэм, держите их крепче. И уж теперь безо всяких нежностей.
Корабль-неотложка располагался позади и чуть выше «Террагара». Приликле было видно, как корма другого звездолета из металлически-серой стала сначала тускло-красной, а затем – ярко-оранжевой. Паутинные конструкции, на которых крепились картографические датчики, сморщились, подправились, а потом их унесло атмосферным шквалом. С пугающей уверенностью Приликла ждал того момента, когда «Террагар» взорвется и уподобится распадающейся на части шаровой молнии. Но как ни странно, кто-то в отсеке управления «Ргабвара» излучал весьма оптимистические чувства.
– Сэр, – проговорил Хэслэм, – кажется, нам таки удалось кое-чего добиться. Через несколько секунд их скорость будет снижена до такой величины, что они перестанут разогреваться. Но их беды еще не миновали окончательно…
От перегретой кормы «Террагара» перестали отрываться раскаленные докрасна металлические частицы, но для Приликлы пока ничего не изменилось.
– ..Потому что, – продолжал Хэслэм, – по моим подсчетам, примерно через двадцать минут температура от раскаленной кормы начнет распространяться по обшивке вперед и уравняется по всей поверхности корабля. Тогда тем, кто находится внутри, будет невесело.
– В таком случае вытаскивайте нас из атмосферы, – распорядился капитан. – Пусть их обшивка останется в безвоздушном пространстве. Вы сможете сделать это, не разодрав их корпус в клочья?
Голоса в отсеке управления звучали спокойно, чего нельзя было сказать об испытываемых членами экипажа чувствах, как и о чувствах окружавших Приликлу медиков. Но еще неприятнее было излучение, исходящее от членов экипажа «Террагара».
– Смогу, сэр, – ответил Хэслэм. – Но на то, чтобы их обшивка окончательно остыла, потребуется не меньше часа, а до того она будет слишком горячей для того, чтобы к «Террагару» могла отправиться бригада спасателей, а члены экипажа за это время там сварятся в собственном соку, если уже не сварились.
– Пожалуйста, не обращайте внимания на лейтенанта, доктор, – посоветовал Приликле Флетчер. – Тактичности у него порой, как у вдребезги пьяного кельгианина. Как там наши пострадавшие?
Приликла ответил не сразу. Он не отрывал глаз от жаркого красного пятна, которое неумолимо ползло вверх по обшивке «Террагара». То, как оно ползло, было хорошо видно, несмотря на то, что ниже хорошо просматривался ковер облаков, а в прорехи между ними – синяя гладь океана. Но вдруг ощущаемое Приликлой отчаяние сменилось волнением и надеждой.
– Они живы, – сообщил он, – но их эмоциональное излучение характерно для существ, испытывающих страх и сильнейший дискомфорт. Я не специалист по управлению звездолетами, друг Флетчер, но не мог бы я высказать предложение?
– Хотите попытаться вытащить их, – недоверчиво проговорил капитан, – из раскаленного докрасна корабля? И вы, и ваши подчиненные погибнете. Мой ответ: «нет».
– Друг Флетчер, – ответил Приликла, – с эмоциональной точки зрения я просто не способен совершить такого отважного и одновременно глупого поступка. Я не способен даже помыслить ни о чем таком. Я намеревался предложить вам посадить оба корабля на поверхность планеты, как можно скорее.
Сейчас мы находимся менее чем в пятидесяти милях над экваториальным океаном, где много островов. У одного из них, который виден на горизонте, похоже, имеется песчаное побережье.
Если у нас есть время, мы могли бы охладить «Террагар» путем погружения его в воду.
Лейтенант Хэслэм громко выругался. Приликла редко слышал, чтобы тот позволял себе что-либо подобное в присутствии капитана и уж тем более при включенных записывающих устройствах. Выругавшись, Хэслэм сказал:
– О Боже, он хочет, чтобы мы утопили их в океане!
– Мы сможем сделать это, лейтенант? – спросил Флетчер. – Времени хватит?
– Может хватить, – ответил Хэслэм. – Но прямо скажем, его будет в обрез.
– В таком случае сделайте это, – сказал капитан. – Скорость нашего снижения нужно будет привести к нулю к тому моменту, когда мы достигнем поверхности, но для экономии времени не снижайте скорость до тех пор, пока мы не будем в нескольких милях от воды. При резком торможении возникнет перегрузка для гравилучей, не говоря уже о «Террагаре».
Сосредоточьтесь максимально и постарайтесь не разорвать их на части на последнем этапе. Отличная мысль, доктор. Спасибо. Как пострадавшие?
Приликла ясно ощущал благодарность, надежду на лучшее и волнение, испытываемые Флетчером, поэтому тому не было нужды выражать все эти чувства словесно. Но «Ргабвар» находился в ситуации, когда могло произойти все, что угодно, и когда следовало записывать каждое слово, каждый инструментальный параметр на случай любой неожиданности. Мышление капитана всегда отличалось честностью и скрупулезностью, и потому тот решил поставить записывающие устройства в известность о том, кто автор данной идеи, и о своей благодарности этому автору.
– Они живы, друг Флетчер, – официальным тоном отозвался Приликла. – Их эмоциональное излучение отражает сильный страх и отчаяние, но не панику, а также нарастающий физический дискомфорт. Я их не вижу, но судя по всему, трое их них находятся близко друг к другу в отсеке управления, который, вероятно, сейчас остается самым прохладным местом на корабле, а четвертый – за пределами отсека. Бригада медиков готова приступить к работе по вашему приказу.
Приликла чувствовал, что окружен смесью волнения, тревоги и нетерпения. Его сотрудники проверяли оборудование, которое уже было проверено много раз. Он молчал, потому что не мог сказать ничего полезного, и не отрывал глаз от «Террагара», от тускло-красного прилива, который медленно, но верно приближался к носу корабля. Он вздрогнул от неожиданности, когда «Террагар» неожиданно исчез из виду. Оба корабля оказались в непроницаемом мраке тропической бури.
Через несколько мгновений «Террагар» снова появился в поле зрения. Струи проливного дождя, ударяясь о его обшивку, окутали ее облаком пара. Впереди, внизу, стали видны озаренные солнцем воды океана. Уже были различимы крупные волны. Торможение не ощущалось, поскольку система искусственной гравитации «Ргабвара» поддерживала постоянную силу притяжения – одно <G>. А вот на «Террагаре» торможение сказывалось. Два небольших участка обшивки неожиданно выпучились под воздействием торможения и гравилучей, но все же обшивка выдержала, не оторвалась. Скорость вместо сотен миль в секунду теперь снизилась до десятков.
– Не назвал бы я это скрытным приближением к неизвестной планете, – сказал капитан, излучая сильнейшее волнение, – но у нас не было иного выбора. Проверили, есть ли здесь признаки наличия разумных существ?
– Проверил, сэр, во время снижения, весьма поспешно, – ответил Хэслэм. – Но датчики включены на запись, которую можно будет изучить попозже. Судя по их показаниям, в здешней атмосфере напрочь отсутствуют промышленные выбросы, нет признаков движения транспорта ни на видео-, ни на аудиочастотах. Короче говоря, никаких данных, говорящих о наличии разумной жизни. Высота пятьсот метров. Продолжаем снижение. Приближаемся к береговой линии.
– Вас понял, – отозвался капитан. – Следите за скоростью, чтобы мы коснулись воды не далее чем в трехстах метрах от берега. Было бы очень славно, если бы под нами оказался хороший, ровный шельф.
– Так и есть, – ответил Хэслэм. – Датчики определяют наличие хорошо утрамбованного песка. Нет ни рифов, ни подводных камней.
– Отлично, – сказал Флетчер. – Энергетический отсек, через пять минут мы будем держать не только самих себя, но и второй корабль. Мне нужна максимальная энергия на гравилучи.
– Вы ее получите, – пообещал Доддс.
Движение вперед постепенно прекратилось. Корабль медленно опускался, и вскоре от него осталось не более пятисот метров до высоких гладких волн, каждая из которых, закругляясь, отражала солнце, из-за чего смотреть на воду было больно. Краснота обшивки «Террагара» на фоне этого слепящего блеска поблекла и снова приобрела почти обычный серый, металлический оттенок. Увы, эмоциональное излучение членов экипажа оставляло желать лучшего.
Подчиненные Приликлы, давно облачившиеся в скафандры, наблюдали за ним, тревожась из-за дрожи, сотрясавшей лапки маленького хрупкого эмпата. Приликла ощущал сочувствие патофизиолога Мэрчисон. Она хотела поговорить с ним, утешить его – быть может, заговорив, она попыталась бы отвлечь его от мыслей о несчастных членах экипажа «Террагара» и завела бы разговор о чем-либо более приятном. Но заговорила Мэрчисон не на отвлеченную тему.
– Сэр, – сказала она, – ранее вы утверждали, что, судя по картине эмоционального излучения, никаких травм у членов экипажа «Террагара» нет. А не было ли признаков психологических отклонений? Почему они были готовы на добровольное самоубийство, лишь бы только не подпустить нас к себе? Ведь сейчас они бы уже получили общие ожоги, либо, если бы они загерметизировались в скафандрах, пострадали бы от обезвоживания и получили массированный тепловой удар. При всем уважении к вам, сэр, должна заметить, что что-то с ними не так, и при том очень не так. Чего еще мы можем ожидать?
– Не знаю, друг Мэрчисон, – ответил Приликла. – Не забывайте, никакой попытки самоубийства не было, а было только решительное нежелание позволить нам приблизиться к их кораблю. Они всеми силами старались уйти от нас, но только высота, на которой находился их корабль, вынудила их оказаться в атмосфере, а это была случайность.
Пока у Приликлы не было четких предположений – только догадка, но чутье подсказывало ему, что на «Террагаре» может оказаться что-то или кто-то неживой, и именно поэтому члены экипажа так не хотели, чтобы кто-либо с «Ргабвара» к ним приближался. Об этой догадке Приликла решил пока не распространяться. Патофизиолог промолчала. Молчали и все остальные. Тишину нарушил капитан.
– Удлинить радиус действия гравилучей, – сказал он. – Опускайте «Террагар», но мягко. Погрузите их в воду на пять минут.
«Ргабвар» теперь висел прямо над «Террагаром» и держал его в горизонтальном положении над водой единственным гравилучом. Неожиданно «Ргабвар» выбросил еще четыре прессорных гравилуча широкого охвата. Теперь вес «Ргабвара» покоился на этих лучах-опорах, которые вонзились в воду и уперлись в морское дно. «Террагар» медленно двинулся навстречу волнам.
Послышалось оглушительное шипение пара, вода закипела. «Террагар» коснулся воды и исчез под волнами. На несколько минут все вокруг заволокло белесым туманом, который затем быстро развеял сильный бриз, дувший с океана в сторону суши. Но смотреть было положительно не на что, кроме круга кипящей и булькающей воды.
– Вытаскивайте, – распорядился капитан.
В том, что появилось над водой, с трудом можно было признать «Террагар». Из здоровенных дыр в обшивке струилась вода. Отсек управления был вообще лишен какой бы то ни было обшивки. Было такое впечатление, что гравилучи не просто извлекли корабль из воды, но и вытащили только некую его часть. Приликла ответил на вопрос до того, как капитан его задал.
– Они все еще внутри, друг Флетчер, – сказал он. – Но они без сознания и при смерти. Нужно как можно скорее добраться до них.
– Прошу прощения, доктор, – ответил Флетчер, – но не прямо сейчас. Судя по показаниям наших датчиков, внутри корабля еще слишком жарко, чтобы ваша бригада могла туда проникнуть без риска для жизни. Хэслэм, окуните их еще разок. На этот раз – на десять минут.
«Террагар» погрузили снова, и на этот раз вода над ним уже не кипела – только дымилась. Эмоциональное излучение членов экипажа оставалось неизменным. Когда «Террагар» наконец показался над поверхностью, изо всех дыр в его обшивке, судя по показаниям датчиков, вытекал уже не кипяток, а теплая вода. Угрозы для работы бригады медиков больше не было.
– Какие будут распоряжения, доктор? – спросил капитан.
Он явно пришел к выводу о том, что военной угрозы больше не существует, и согласно уставу, передал бразды правления на месте проведения спасательной операции старшему медику.
– Друг Флетчер, – торопливо заговорил Приликла, – пожалуйста, переместите «Террагар» на мелководье, на такой глубине, чтобы вода продолжала охлаждать его, но чтобы при этом волны не создавали для нас помех. Мы приступим к операции с четырьмя автономными герметичными носилками, а друг Мэрчисон останется на борту и будет руководить доставкой нашего полевого медпункта и прочего оборудования, которое нам может понадобиться. Медицинскую палубу мы прибережем для тех существ, которые, возможно, уцелели на борту неизвестного корабля. Друг Мэрчисон, прошу вас, позаботьтесь о том, чтобы полевой медпункт и все оборудование с помощью гравилучей как можно скорее доставили на берег и разместили на расстоянии не менее трехсот метров от «Террагара». Если вам придется взлететь или по каким-то причинам изменить местоположение «Ргабвара», ни в коем случае не приближайтесь к полевому медпункту и самому «Террагару» ближе, чем на указанное мной расстояние вплоть до получения других распоряжений.
Из-за всевозможных наружных конструкций, на которых монтировались многочисленные датчики и картографические камеры, он напоминал нечто среднее между насекомым под названием «палочник» и причудливо разломанным камнем. Отличавшаяся извечным отсутствием тактичности Найдрад нашла в конфигурации «Террагара» явное сходство с внешностью своего шефа.
Приликла не сомневался в том, что он, цинрусскиец, отличается прекрасным, изящным телосложением, но и не подумал обидеться на Найдрад. Кельгиане всегда говорили только то, что думали, лгать им бы и в голову не пришло. Для эмпата имели значение только чувства, которые к нему питали коллеги, – верность, восхищение, забота, глубочайшее уважение. К тому же сейчас важнее было то, о чем говорили в отсеке управления.
– Идите на сближение и сделайте так, чтобы они перестали вертеться, – нервно распоряжался капитан. – Хватит уже нежничать, проклятие! Надо остановить их, вывести гравилучи на полную мощность и потянуть «Террагар» назад. У нас есть для этого необходимый запас энергии?
– И да, и нет, сэр, – уважительно, но торопливо проговорил Хэслэм. – Гравилучи воздействуют на ближайшую поверхность. Если мы слишком резко рванем к себе «Террагар», мы сорвем часть их обшивки вместе с наружными конструкциями. Приходится, как вы выражаетесь, «нежничать», чтобы не разорвать на части весь корабль.
– Ладно, – буркнул капитан. – Нежничайте, только побыстрее.
– Мы нагреваемся от трения обшивки в атмосфере, – сообщил Доддс. – Они тоже.
Глядя в иллюминатор, Приликла видел, как бледно-голубая дымка гравиполя окутала величественно вращающийся «Террагар» и повлекла его ближе к «Ргабвару». Снижение «Террагара» замедлилось, но оба корабля слишком быстро входили в плотные слои атмосферы, и потому «Террагару» грозила опасность. Несмотря на окружавшее Приликлу эмоциональное поле экипажа «Ргабвара», он улавливал и эмоции тех, кто находился на борту «Террагара» – страх вкупе с жутким упрямством.
Но что было толку от того, что он читал их эмоции? Не в первый раз Приликла пожалел о том, что умеет читать чужие чувства, но не мысли.
– Неплохо, – похвалил Хэслэма капитан. – Как только окончательно остановите их вращение, постарайтесь разместить их так, чтобы они встали хвостом вперед к поверхности планеты. Обшивка кормы более прочная, и гореть будет дольше, чем нос, где находится отсек управления. Сможете остановить их раньше, чем это произойдет?
– Отвечаю по порядку, – отозвался Хэслэм. – Да, сэр. Нет, сэр. Я пытаюсь, сэр.
«Террагар» застыл в неподвижности впереди «Ргабвара».
Главный иллюминатор отсека управления теперь все время был в поле зрения. Было видно, что члены экипажа облачились в тяжелые скафандры, только шлемы были откинуты. Люди широко открывали и закрывали рты – судя по всему, кричали.
Кроме того, они продолжали производить руками отталкивающие жесты. При нынешнем размещении кораблей Приликла не мог видеть, горит ли корма «Террагара», но паутиноподобные конструкции, на которых крепились наружные датчики, стали ярко-красными и выгнулись назад под воздействием почти вакуумного шквала, проносившегося вдоль кораблей.
Неожиданно одна из конструкций оторвалась и с громким звоном ударилась об обшивку «Ргабвара», не причинив тому, впрочем, никакого вреда.
– Почему они снова не включат главные двигатели? – гневно и взволнованно проговорил Доддс. – Это помогло бы нам снизить их скорость.
– Понятия не имею, – отозвался капитан и чуть погодя спросил:
– Доктор, вы не можете ответить на этот вопрос?
– Могу, сэр, – сказал Приликла. – Невзирая на испытываемый ими страх и уверенность в неминуемой гибели, они не станут вам помогать, потому что не хотят, чтобы мы к ним приближались. Не знаю, почему они так поступают, но, по всей вероятности, для этого есть какая-то веская причина.
На миг Приликла ощутил циклонический вихрь эмоций, зародившийся в отсеке управления. Эпицентром этого циклона являлся разум капитана Флетчера. Затем, не успев разгуляться, вихрь стих и наступил штиль, характерный для ситуации, когда решение принято и мысли пришли в порядок.
– Не понимаю, почему они решились на явное самоубийство, доктор, – сказал Флетчер, – но тот факт, что они облачились в скафандры, позволяет предположить, что все-таки некое желание остаться в живых у них наличествует. Но хотят они этого или нет, я из кожи вон вылезу, чтобы их спасти.
Или у вас есть другие предложения?
– Других предложений у меня нет, друг Флетчер, – ответил Приликла. – Хочу только предостеречь вас относительно испытываемых ими чувств. Ни одно здравомыслящее существо никогда не поймет до конца, почему другое существо желает покончить с собой, но представители всех известных нам цивилизаций считают своим священным долгом помешать подобным попыткам.
Капитан ничего на это не ответил, но Приликла ощутил его благодарность, когда тот сказал:
– Хэслэм, держите их крепче. И уж теперь безо всяких нежностей.
Корабль-неотложка располагался позади и чуть выше «Террагара». Приликле было видно, как корма другого звездолета из металлически-серой стала сначала тускло-красной, а затем – ярко-оранжевой. Паутинные конструкции, на которых крепились картографические датчики, сморщились, подправились, а потом их унесло атмосферным шквалом. С пугающей уверенностью Приликла ждал того момента, когда «Террагар» взорвется и уподобится распадающейся на части шаровой молнии. Но как ни странно, кто-то в отсеке управления «Ргабвара» излучал весьма оптимистические чувства.
– Сэр, – проговорил Хэслэм, – кажется, нам таки удалось кое-чего добиться. Через несколько секунд их скорость будет снижена до такой величины, что они перестанут разогреваться. Но их беды еще не миновали окончательно…
От перегретой кормы «Террагара» перестали отрываться раскаленные докрасна металлические частицы, но для Приликлы пока ничего не изменилось.
– ..Потому что, – продолжал Хэслэм, – по моим подсчетам, примерно через двадцать минут температура от раскаленной кормы начнет распространяться по обшивке вперед и уравняется по всей поверхности корабля. Тогда тем, кто находится внутри, будет невесело.
– В таком случае вытаскивайте нас из атмосферы, – распорядился капитан. – Пусть их обшивка останется в безвоздушном пространстве. Вы сможете сделать это, не разодрав их корпус в клочья?
Голоса в отсеке управления звучали спокойно, чего нельзя было сказать об испытываемых членами экипажа чувствах, как и о чувствах окружавших Приликлу медиков. Но еще неприятнее было излучение, исходящее от членов экипажа «Террагара».
– Смогу, сэр, – ответил Хэслэм. – Но на то, чтобы их обшивка окончательно остыла, потребуется не меньше часа, а до того она будет слишком горячей для того, чтобы к «Террагару» могла отправиться бригада спасателей, а члены экипажа за это время там сварятся в собственном соку, если уже не сварились.
– Пожалуйста, не обращайте внимания на лейтенанта, доктор, – посоветовал Приликле Флетчер. – Тактичности у него порой, как у вдребезги пьяного кельгианина. Как там наши пострадавшие?
Приликла ответил не сразу. Он не отрывал глаз от жаркого красного пятна, которое неумолимо ползло вверх по обшивке «Террагара». То, как оно ползло, было хорошо видно, несмотря на то, что ниже хорошо просматривался ковер облаков, а в прорехи между ними – синяя гладь океана. Но вдруг ощущаемое Приликлой отчаяние сменилось волнением и надеждой.
– Они живы, – сообщил он, – но их эмоциональное излучение характерно для существ, испытывающих страх и сильнейший дискомфорт. Я не специалист по управлению звездолетами, друг Флетчер, но не мог бы я высказать предложение?
– Хотите попытаться вытащить их, – недоверчиво проговорил капитан, – из раскаленного докрасна корабля? И вы, и ваши подчиненные погибнете. Мой ответ: «нет».
– Друг Флетчер, – ответил Приликла, – с эмоциональной точки зрения я просто не способен совершить такого отважного и одновременно глупого поступка. Я не способен даже помыслить ни о чем таком. Я намеревался предложить вам посадить оба корабля на поверхность планеты, как можно скорее.
Сейчас мы находимся менее чем в пятидесяти милях над экваториальным океаном, где много островов. У одного из них, который виден на горизонте, похоже, имеется песчаное побережье.
Если у нас есть время, мы могли бы охладить «Террагар» путем погружения его в воду.
Лейтенант Хэслэм громко выругался. Приликла редко слышал, чтобы тот позволял себе что-либо подобное в присутствии капитана и уж тем более при включенных записывающих устройствах. Выругавшись, Хэслэм сказал:
– О Боже, он хочет, чтобы мы утопили их в океане!
– Мы сможем сделать это, лейтенант? – спросил Флетчер. – Времени хватит?
– Может хватить, – ответил Хэслэм. – Но прямо скажем, его будет в обрез.
– В таком случае сделайте это, – сказал капитан. – Скорость нашего снижения нужно будет привести к нулю к тому моменту, когда мы достигнем поверхности, но для экономии времени не снижайте скорость до тех пор, пока мы не будем в нескольких милях от воды. При резком торможении возникнет перегрузка для гравилучей, не говоря уже о «Террагаре».
Сосредоточьтесь максимально и постарайтесь не разорвать их на части на последнем этапе. Отличная мысль, доктор. Спасибо. Как пострадавшие?
Приликла ясно ощущал благодарность, надежду на лучшее и волнение, испытываемые Флетчером, поэтому тому не было нужды выражать все эти чувства словесно. Но «Ргабвар» находился в ситуации, когда могло произойти все, что угодно, и когда следовало записывать каждое слово, каждый инструментальный параметр на случай любой неожиданности. Мышление капитана всегда отличалось честностью и скрупулезностью, и потому тот решил поставить записывающие устройства в известность о том, кто автор данной идеи, и о своей благодарности этому автору.
– Они живы, друг Флетчер, – официальным тоном отозвался Приликла. – Их эмоциональное излучение отражает сильный страх и отчаяние, но не панику, а также нарастающий физический дискомфорт. Я их не вижу, но судя по всему, трое их них находятся близко друг к другу в отсеке управления, который, вероятно, сейчас остается самым прохладным местом на корабле, а четвертый – за пределами отсека. Бригада медиков готова приступить к работе по вашему приказу.
Приликла чувствовал, что окружен смесью волнения, тревоги и нетерпения. Его сотрудники проверяли оборудование, которое уже было проверено много раз. Он молчал, потому что не мог сказать ничего полезного, и не отрывал глаз от «Террагара», от тускло-красного прилива, который медленно, но верно приближался к носу корабля. Он вздрогнул от неожиданности, когда «Террагар» неожиданно исчез из виду. Оба корабля оказались в непроницаемом мраке тропической бури.
Через несколько мгновений «Террагар» снова появился в поле зрения. Струи проливного дождя, ударяясь о его обшивку, окутали ее облаком пара. Впереди, внизу, стали видны озаренные солнцем воды океана. Уже были различимы крупные волны. Торможение не ощущалось, поскольку система искусственной гравитации «Ргабвара» поддерживала постоянную силу притяжения – одно <G>. А вот на «Террагаре» торможение сказывалось. Два небольших участка обшивки неожиданно выпучились под воздействием торможения и гравилучей, но все же обшивка выдержала, не оторвалась. Скорость вместо сотен миль в секунду теперь снизилась до десятков.
– Не назвал бы я это скрытным приближением к неизвестной планете, – сказал капитан, излучая сильнейшее волнение, – но у нас не было иного выбора. Проверили, есть ли здесь признаки наличия разумных существ?
– Проверил, сэр, во время снижения, весьма поспешно, – ответил Хэслэм. – Но датчики включены на запись, которую можно будет изучить попозже. Судя по их показаниям, в здешней атмосфере напрочь отсутствуют промышленные выбросы, нет признаков движения транспорта ни на видео-, ни на аудиочастотах. Короче говоря, никаких данных, говорящих о наличии разумной жизни. Высота пятьсот метров. Продолжаем снижение. Приближаемся к береговой линии.
– Вас понял, – отозвался капитан. – Следите за скоростью, чтобы мы коснулись воды не далее чем в трехстах метрах от берега. Было бы очень славно, если бы под нами оказался хороший, ровный шельф.
– Так и есть, – ответил Хэслэм. – Датчики определяют наличие хорошо утрамбованного песка. Нет ни рифов, ни подводных камней.
– Отлично, – сказал Флетчер. – Энергетический отсек, через пять минут мы будем держать не только самих себя, но и второй корабль. Мне нужна максимальная энергия на гравилучи.
– Вы ее получите, – пообещал Доддс.
Движение вперед постепенно прекратилось. Корабль медленно опускался, и вскоре от него осталось не более пятисот метров до высоких гладких волн, каждая из которых, закругляясь, отражала солнце, из-за чего смотреть на воду было больно. Краснота обшивки «Террагара» на фоне этого слепящего блеска поблекла и снова приобрела почти обычный серый, металлический оттенок. Увы, эмоциональное излучение членов экипажа оставляло желать лучшего.
Подчиненные Приликлы, давно облачившиеся в скафандры, наблюдали за ним, тревожась из-за дрожи, сотрясавшей лапки маленького хрупкого эмпата. Приликла ощущал сочувствие патофизиолога Мэрчисон. Она хотела поговорить с ним, утешить его – быть может, заговорив, она попыталась бы отвлечь его от мыслей о несчастных членах экипажа «Террагара» и завела бы разговор о чем-либо более приятном. Но заговорила Мэрчисон не на отвлеченную тему.
– Сэр, – сказала она, – ранее вы утверждали, что, судя по картине эмоционального излучения, никаких травм у членов экипажа «Террагара» нет. А не было ли признаков психологических отклонений? Почему они были готовы на добровольное самоубийство, лишь бы только не подпустить нас к себе? Ведь сейчас они бы уже получили общие ожоги, либо, если бы они загерметизировались в скафандрах, пострадали бы от обезвоживания и получили массированный тепловой удар. При всем уважении к вам, сэр, должна заметить, что что-то с ними не так, и при том очень не так. Чего еще мы можем ожидать?
– Не знаю, друг Мэрчисон, – ответил Приликла. – Не забывайте, никакой попытки самоубийства не было, а было только решительное нежелание позволить нам приблизиться к их кораблю. Они всеми силами старались уйти от нас, но только высота, на которой находился их корабль, вынудила их оказаться в атмосфере, а это была случайность.
Пока у Приликлы не было четких предположений – только догадка, но чутье подсказывало ему, что на «Террагаре» может оказаться что-то или кто-то неживой, и именно поэтому члены экипажа так не хотели, чтобы кто-либо с «Ргабвара» к ним приближался. Об этой догадке Приликла решил пока не распространяться. Патофизиолог промолчала. Молчали и все остальные. Тишину нарушил капитан.
– Удлинить радиус действия гравилучей, – сказал он. – Опускайте «Террагар», но мягко. Погрузите их в воду на пять минут.
«Ргабвар» теперь висел прямо над «Террагаром» и держал его в горизонтальном положении над водой единственным гравилучом. Неожиданно «Ргабвар» выбросил еще четыре прессорных гравилуча широкого охвата. Теперь вес «Ргабвара» покоился на этих лучах-опорах, которые вонзились в воду и уперлись в морское дно. «Террагар» медленно двинулся навстречу волнам.
Послышалось оглушительное шипение пара, вода закипела. «Террагар» коснулся воды и исчез под волнами. На несколько минут все вокруг заволокло белесым туманом, который затем быстро развеял сильный бриз, дувший с океана в сторону суши. Но смотреть было положительно не на что, кроме круга кипящей и булькающей воды.
– Вытаскивайте, – распорядился капитан.
В том, что появилось над водой, с трудом можно было признать «Террагар». Из здоровенных дыр в обшивке струилась вода. Отсек управления был вообще лишен какой бы то ни было обшивки. Было такое впечатление, что гравилучи не просто извлекли корабль из воды, но и вытащили только некую его часть. Приликла ответил на вопрос до того, как капитан его задал.
– Они все еще внутри, друг Флетчер, – сказал он. – Но они без сознания и при смерти. Нужно как можно скорее добраться до них.
– Прошу прощения, доктор, – ответил Флетчер, – но не прямо сейчас. Судя по показаниям наших датчиков, внутри корабля еще слишком жарко, чтобы ваша бригада могла туда проникнуть без риска для жизни. Хэслэм, окуните их еще разок. На этот раз – на десять минут.
«Террагар» погрузили снова, и на этот раз вода над ним уже не кипела – только дымилась. Эмоциональное излучение членов экипажа оставалось неизменным. Когда «Террагар» наконец показался над поверхностью, изо всех дыр в его обшивке, судя по показаниям датчиков, вытекал уже не кипяток, а теплая вода. Угрозы для работы бригады медиков больше не было.
– Какие будут распоряжения, доктор? – спросил капитан.
Он явно пришел к выводу о том, что военной угрозы больше не существует, и согласно уставу, передал бразды правления на месте проведения спасательной операции старшему медику.
– Друг Флетчер, – торопливо заговорил Приликла, – пожалуйста, переместите «Террагар» на мелководье, на такой глубине, чтобы вода продолжала охлаждать его, но чтобы при этом волны не создавали для нас помех. Мы приступим к операции с четырьмя автономными герметичными носилками, а друг Мэрчисон останется на борту и будет руководить доставкой нашего полевого медпункта и прочего оборудования, которое нам может понадобиться. Медицинскую палубу мы прибережем для тех существ, которые, возможно, уцелели на борту неизвестного корабля. Друг Мэрчисон, прошу вас, позаботьтесь о том, чтобы полевой медпункт и все оборудование с помощью гравилучей как можно скорее доставили на берег и разместили на расстоянии не менее трехсот метров от «Террагара». Если вам придется взлететь или по каким-то причинам изменить местоположение «Ргабвара», ни в коем случае не приближайтесь к полевому медпункту и самому «Террагару» ближе, чем на указанное мной расстояние вплоть до получения других распоряжений.