Страница:
Они не хуже него помнили о том, что члены экипажа «Террагара» всеми силами пытались избежать любого контакта с теми, кто прилетел на «Ргабваре». Теперь можно было почти не сомневаться в том, что причиной их упрямства было то существо, которое Приликла пытался обследовать. Потому эмпат совсем не удивился, когда затянувшееся молчание было прервано капитаном.
– Доктор, – растерянно проговорил Флетчер, – вы можете, конечно, сказать мне, что мне не пристало совать нос в медицинские дела, и я не обижусь, если вы так скажете, но то, каким образом вы проводите обследование этого пострадавшего инопланетянина, меня, прямо скажем, обескураживает.
Я наблюдаю за вами уже больше получаса. Сначала вы расположились в непосредственной близости от этого существа, но к нему не прикасались. Почему – это, думаю, понятно нам обоим. Теперь же вы прикасаетесь к нему то и дело. Что изменилось? Вы пришли к выводу, что существо более не представляет для вас опасности? Если так, то почему этого никак нельзя сказать по вашему поведению? И почему вы столь скрупулезно обследуете каждый квадратный дюйм поверхности тела этого создания, включая, если можно так выразиться, руки и каждый палец в отдельности – то есть те участки тела, которые, на мой дилетантский взгляд, не бывают подвержены угрожающим жизни травмам?
Приликла собрался с мыслями, чтобы дать такой ответ, за который ему потом не было бы стыдно при прослушивании записи – а эту запись специалистам по установлению контактов предстояло прослушать еще много раз.
– Я начал с предположения о том, – проговорил он, – что внутри скафандр наполнен дыхательной смесью, составленной из кислорода и инертных газов, обычно используемой теплокровными кислорододышащими существами, и предварительно присвоил этому существу код физиологической классификации КХЛИ. Обследование скафандра сканером и более глубинное, подробное исследование содержимого скафандра позволило обнаружить наличие уникальной технологии – настолько сложной по уровню, что ее оценка не в рамках моей компетенции. Последующее тщательное исследование позволяет предположить, что полученные скафандром тепловые повреждения в виде участков оплавления в области головы и передней пары конечностей, где пальцевые поверхности в процессе разогрева буквально соединились между собой, произошли скорее до того, как это существо попало на борт «Террагара», а не после того. Все, что пережил корабль затем, на состоянии существа, находящегося внутри скафандра, не сказалось. Не сомневаюсь, друг Флетчер, вы пожелаете, чтобы я помог вам в проведении более тщательного обследования этого феномена в более удобное время.
Короче говоря, – закончил он, – я не обнаруживаю здесь признаков жизни в том смысле, который мы привыкли вкладывать в это слово. И очень сильно сомневаюсь, что это существо вообще когда-либо было живо.
Приликла тут же ощутил взрыв удивления и любопытства, донесшийся до него со стороны медиков, но все же эмоции его коллег оказались сдержанными, поскольку те были сосредоточены на уходе за пострадавшими землянами. Эмоциональное излучение капитана тот сопроводил словами.
– Погодите, доктор, – сказал он. – Верно ли я вас понимаю? Не хотите ли вы сказать, что перед вами – робот уникальной, сложнейшей конструкции, и что этот робот, вероятно, жертва вооруженного конфликта?
– Мне бы не хотелось делать выводов на основании тех сведений, какими мы располагаем на данный момент, – ответил Приликла, – однако, судя по сложности конструкции этого механизма, я бы рискнул высказать такое предположение, что мы обнаружили некую неорганическую форму разумной жизни. Тем не менее я бы порекомендовал производить все последующие обследования этого объекта с предельной осторожностью, поскольку упорное нежелание членов экипажа «Террагара» вступать с нами в контакт могло объясняться действиями этого существа или других, ему подобных. Подробностей мы не узнаем до тех пор, пока пострадавшие не придут в себя и не пожелают поговорить с нами.
Друг Мэрчисон, – добавил он, – я буду у вас через пять минут.
– Чем скорее, тем лучше, – пробурчала Найдрад, и, несмотря на прежние заверения патофизиолога в том, что на берегу все под контролем, Приликла почувствовал, что Старшая сестра выразила общее мнение.
Полевой медпункт представлял собой заранее собранный модуль, предназначенный для работы на месте аварий при строительстве космических объектов или на поверхности планет.
Медпункт состоял из автономной многовидовой операционной, к которой при необходимости могли быть подсоединены палаты для выздоравливающих, помещения для медицинских сотрудников и вспомогательное оборудование. В операционной уже шла работа, а над остальными частями медпункта, в которых пока срочной потребности не было, трудились роботы.
Видимо, подсознательно Приликла уже готовился к тем серьезным проблемам, что ожидали его в операционной, потому что вдруг на него нахлынули приятные, успокаивающие детские воспоминания. Он вспомнил свою жизнь на родной планете, где собирал на песке яркие конструкции из разноцветных блоков и населял их легендарными героями, созданными его воображением. Эти герои обладали странными, самыми разнообразными талантами и были способны поступать как угодно с теми, кто был в их власти. Правда, до убийств дело не доходило, поскольку такая страшная мысль не пришла бы в голову даже взрослому цинрусскийцу. Наверное, детство припомнилось Приликле из-за того, что золотистый песчаный пляж был очень похож на какой-нибудь кусочек побережья на Цинруссе, как и зеленеющий вдали лес, который издали казался совсем не враждебным. Но на этом сходство заканчивалось.
На Цинруссе из-за невысокой силы притяжения волнение на море ограничивалось легкой рябью. Здесь же на берег накатывали валы, высота которых убывала только к тому времени, когда они, пенясь, набегали на песок. На берегу возвышались прекрасные здания, и обитали в них удивительные существа – намного более удивительные, чем те, кого представлял себе Приликла во время детских игр. Этим существам приходилось думать о смерти. Они сталкивались с ней слишком часто, но чаще побеждали ее.
Увы – не сегодня.
Приликлу словно обдало шквалом печали, самокритики и гнева, то есть эмоций, типичных для врачей, только что потерявших пациента.
Глава 8
Глава 9
– Доктор, – растерянно проговорил Флетчер, – вы можете, конечно, сказать мне, что мне не пристало совать нос в медицинские дела, и я не обижусь, если вы так скажете, но то, каким образом вы проводите обследование этого пострадавшего инопланетянина, меня, прямо скажем, обескураживает.
Я наблюдаю за вами уже больше получаса. Сначала вы расположились в непосредственной близости от этого существа, но к нему не прикасались. Почему – это, думаю, понятно нам обоим. Теперь же вы прикасаетесь к нему то и дело. Что изменилось? Вы пришли к выводу, что существо более не представляет для вас опасности? Если так, то почему этого никак нельзя сказать по вашему поведению? И почему вы столь скрупулезно обследуете каждый квадратный дюйм поверхности тела этого создания, включая, если можно так выразиться, руки и каждый палец в отдельности – то есть те участки тела, которые, на мой дилетантский взгляд, не бывают подвержены угрожающим жизни травмам?
Приликла собрался с мыслями, чтобы дать такой ответ, за который ему потом не было бы стыдно при прослушивании записи – а эту запись специалистам по установлению контактов предстояло прослушать еще много раз.
– Я начал с предположения о том, – проговорил он, – что внутри скафандр наполнен дыхательной смесью, составленной из кислорода и инертных газов, обычно используемой теплокровными кислорододышащими существами, и предварительно присвоил этому существу код физиологической классификации КХЛИ. Обследование скафандра сканером и более глубинное, подробное исследование содержимого скафандра позволило обнаружить наличие уникальной технологии – настолько сложной по уровню, что ее оценка не в рамках моей компетенции. Последующее тщательное исследование позволяет предположить, что полученные скафандром тепловые повреждения в виде участков оплавления в области головы и передней пары конечностей, где пальцевые поверхности в процессе разогрева буквально соединились между собой, произошли скорее до того, как это существо попало на борт «Террагара», а не после того. Все, что пережил корабль затем, на состоянии существа, находящегося внутри скафандра, не сказалось. Не сомневаюсь, друг Флетчер, вы пожелаете, чтобы я помог вам в проведении более тщательного обследования этого феномена в более удобное время.
Короче говоря, – закончил он, – я не обнаруживаю здесь признаков жизни в том смысле, который мы привыкли вкладывать в это слово. И очень сильно сомневаюсь, что это существо вообще когда-либо было живо.
Приликла тут же ощутил взрыв удивления и любопытства, донесшийся до него со стороны медиков, но все же эмоции его коллег оказались сдержанными, поскольку те были сосредоточены на уходе за пострадавшими землянами. Эмоциональное излучение капитана тот сопроводил словами.
– Погодите, доктор, – сказал он. – Верно ли я вас понимаю? Не хотите ли вы сказать, что перед вами – робот уникальной, сложнейшей конструкции, и что этот робот, вероятно, жертва вооруженного конфликта?
– Мне бы не хотелось делать выводов на основании тех сведений, какими мы располагаем на данный момент, – ответил Приликла, – однако, судя по сложности конструкции этого механизма, я бы рискнул высказать такое предположение, что мы обнаружили некую неорганическую форму разумной жизни. Тем не менее я бы порекомендовал производить все последующие обследования этого объекта с предельной осторожностью, поскольку упорное нежелание членов экипажа «Террагара» вступать с нами в контакт могло объясняться действиями этого существа или других, ему подобных. Подробностей мы не узнаем до тех пор, пока пострадавшие не придут в себя и не пожелают поговорить с нами.
Друг Мэрчисон, – добавил он, – я буду у вас через пять минут.
– Чем скорее, тем лучше, – пробурчала Найдрад, и, несмотря на прежние заверения патофизиолога в том, что на берегу все под контролем, Приликла почувствовал, что Старшая сестра выразила общее мнение.
Полевой медпункт представлял собой заранее собранный модуль, предназначенный для работы на месте аварий при строительстве космических объектов или на поверхности планет.
Медпункт состоял из автономной многовидовой операционной, к которой при необходимости могли быть подсоединены палаты для выздоравливающих, помещения для медицинских сотрудников и вспомогательное оборудование. В операционной уже шла работа, а над остальными частями медпункта, в которых пока срочной потребности не было, трудились роботы.
Видимо, подсознательно Приликла уже готовился к тем серьезным проблемам, что ожидали его в операционной, потому что вдруг на него нахлынули приятные, успокаивающие детские воспоминания. Он вспомнил свою жизнь на родной планете, где собирал на песке яркие конструкции из разноцветных блоков и населял их легендарными героями, созданными его воображением. Эти герои обладали странными, самыми разнообразными талантами и были способны поступать как угодно с теми, кто был в их власти. Правда, до убийств дело не доходило, поскольку такая страшная мысль не пришла бы в голову даже взрослому цинрусскийцу. Наверное, детство припомнилось Приликле из-за того, что золотистый песчаный пляж был очень похож на какой-нибудь кусочек побережья на Цинруссе, как и зеленеющий вдали лес, который издали казался совсем не враждебным. Но на этом сходство заканчивалось.
На Цинруссе из-за невысокой силы притяжения волнение на море ограничивалось легкой рябью. Здесь же на берег накатывали валы, высота которых убывала только к тому времени, когда они, пенясь, набегали на песок. На берегу возвышались прекрасные здания, и обитали в них удивительные существа – намного более удивительные, чем те, кого представлял себе Приликла во время детских игр. Этим существам приходилось думать о смерти. Они сталкивались с ней слишком часто, но чаще побеждали ее.
Увы – не сегодня.
Приликлу словно обдало шквалом печали, самокритики и гнева, то есть эмоций, типичных для врачей, только что потерявших пациента.
Глава 8
Когда через несколько минут Приликла добрался до медпункта, Найдрад перевозила скончавшегося землянина в соседнее помещение на носилках с закрытым непрозрачным колпаком. С экрана монитора смотрел молчащий капитан Флетчер. Его пухлые губы были плотно сжаты. Хотя капитаном сейчас явно владели сильные чувства, они были разбавлены за счет расстояния. Еще двое землян, которым уже была оказана первая помощь, лежали на парившей над полом герметично закрытой кровати, к которой были подсоединены шлангами кислородные подушки. Мэрчисон и Данальта трудились над третьим пациентом. Их усилия были направлены на удаление участков обугленных тканей. Менее тяжелые ожоги они покрывали густой мазью – специальным средством для лечения термических ожогов у ДБДГ. Эта мазь должна была способствовать регенерации тканей и снижению боли, которую больной должен был ощутить, придя в сознание. Кроме того, мазь обеспечивала защиту от воздушно-капельной инфекции, опасной для землян. Именно поэтому только патофизиолог Мэрчисон была облачена в стерильный хирургический костюм.
Микроорганизмы, эндемичные для одной планеты, не были способны преодолевать межвидовой барьер и вызывать заболевания у жителей других планет. Найдрад, на которой не было никакой одежды, ощутила движение воздуха, вызванное биением крыльев Приликлы, и посмотрела на него.
– Я уже начала себя здесь чувствовать, как атрофировавшаяся конечность, – проворчала кельгианка. Приликла видел, как нервно шевелится ее шерсть, но он и без этого чувствовал ее нетерпение. – Помочь вам разрезать скафандр?
Будучи признанной специалисткой в оказании помощи жертвам чрезвычайных ситуаций, Найдрад в госпитале славилась тем, что умела справляться с любыми скафандрами и одеяниями, в которые только смогли быть "облачены пострадавшие, если они были во что-либо облачены. В данном случае Найдрад не стала пытаться сохранить скафандр и сделала на нем лазерным резаком столько разрезов, что скафандр стал похож на куски очищенной с яйца скорлупы. Точно так же она поступила с надетой под скафандром формой. На теле землянина остались только прилипшие к коже лоскутки. Затем Найдрад переложила пациента на невидимую воздушную подушку и приступила к введению жидкостей, предназначенных для борьбы с обезвоживанием. Мэрчисон и Данальта без слов присоединились к Найдрад и занялись обработкой ожогов, а Приликла взлетел и завис над пациентом.
– Как он, сэр? – спросила Мэрчисон. Они оба понимали, что вопрос не имеет отношения к общему состоянию больного – и так было видно, каково оно. Мэрчисон интересовало эмоциональное излучение, которое мог почувствовать только Приликла. – Он сможет выдержать тяжелую операцию?
– Его состояние лучше, чем я ожидал. Да, выдержит, – ответил Приликла. – Он получил обширные травмы и в результате потерял сознание, однако его эмоциональное излучение характерно для существа, которое даже будучи без сознания борется за жизнь. Однако если мы немедленно не начнем операцию, ситуация может измениться в худшую сторону.
Данный пациент, – продолжал Приликла официальным тоном для записи, – воспользовался в качестве укрытия толстостенным металлическим шкафом. Он стоял на коленях, согнувшись в поясе и опершись о дно шкафа одной рукой. Эта рука и ноги пациента подверглись длительному контакту с разогретым металлом, успевшим настолько сильно раскалить скафандр, что в результате ступни и колени пациента получили сильнейшие ожоги: задеты кровеносные сосуды, мышцы и прилегающие нервные волокна. Двое ранее прооперированных пациентов уже перенесли ампутацию нижних конечностей ниже колен. Этому пациенту мы могли бы сохранить руку, в которой он, по всей вероятности, держал инструмент из какого-то нетеплопроводящего материала, что препятствовало непосредственному контакту с раскаленным металлом. Ваши чувства, друг Мэрчисон, как и чувства всех моих коллег, указывают на то, что решение вами уже принято, однако я обязан задать вопрос вслух.
– Все ли согласны с тем, – закончил он, – что следует безотлагательно приступить к ампутации нижних конечностей?
Чувства подчиненных были видны Приликле, как на ладони. Они могли бы и не отвечать, но Мэрчисон, обладавшая особой, чисто землянской разновидностью эмпатии, почувствовала, что Приликла нуждается в поддержке и ободрении.
– Да, – решительно проговорила она.
Прежде чем успели ответить остальные, консилиум был прерван звуком, который издал капитан, прочистив свои дыхательные пути. Затем он произнес следующее:
– Вы знаете, я не любитель наблюдать за ходом радикальных хирургических операций, особенно когда оперируют моих сородичей, и к тому же лично знакомых, но я заставил себя следить за вашей работой. Заставил потому, что у меня, не медика, такое предчувствие, что после того ада, что они пережили, вряд ли кто-то из них останется в живых. – Он растерялся, словно и впрямь почувствовал эмоциональную реакцию на свое заявление, но продолжал:
– Для меня самое главное в сложившейся ситуации – собрать информацию – те сведения, которые могут иметь жизненно важное значение для огромного числа существ во всей Федерации. В конце концов ваши пациенты упорно пытались покончить с собой, поэтому ваши попытки привести их в такое состояние, чтобы они могли сообщить нам, почему…
– Друг Флетчер, – тактично прервал капитана Приликла, – ваши высказывания вызывают сильнейшие чувства несогласия и возмущения, которые мои коллеги всеми силами стараются не выразить в словесной форме. В данных обстоятельствах вышеуказанные высказывания отвлекают нас от работы.
Состояние всех троих пострадавших тяжелое, но стабильное.
Вполне вероятно, что они не выживут. Может быть, они даже не придут в сознание.
– В таком случае, – сказал капитан, – почему бы не привести в чувство хотя бы одного из них, из тех соображений, что все они могут умереть, так и не сообщив нам столь важных сведений? Да, сознаю, это будет жестоко по отношению к этому человеку, но в конце концов все они – офицеры Корпуса Мониторов, и любой из них поймет, что сейчас главное.
Довольно долго Приликла изо всех сил старался унять дрожь в лапках, которую у него вызвало предложение капитана. Удалось ему успокоить только те лапки, которыми он оперировал. Наконец он ответил без привычной вежливости:
– Мы обсудим этот вопрос в более удобное время. Вы можете продолжать наблюдать за ходом операции, но воздержитесь от каких-либо предложений до ее окончания.
Капитан молчал все время, пока шла операция, и потом, пока медики производили дополнительные хирургические процедуры, необходимые первым двум пациентам. Приликла предполагал, что все это время капитан дышал носом, поскольку еще никогда не замечал, чтобы Флетчер когда-нибудь в жизни так крепко и так надолго сжимал губы. Но когда даже самому последнему дилетанту, каковым капитан не являлся, стало ясно, что операции закончены, Флетчер снова подал голос.
– Доктор Приликла, – сказал он, – нам с вами нужно серьезно поговорить как можно скорее после того, как…
– Капитан Флетчер, – вмешалась Мэрчисон. Голос ее звучал холодно и спокойно, но совсем не отражал владеющих ею чувств. – Доктор Приликла оперировал в течение двух часов, не считая того времени, что он посвятил спасательным работам на борту «Террагара». Офицер вашего ранга должен быть в курсе того, каковы физические ограничения для ГНЛО. Пределы их физической выносливости таковы, что они нуждаются в частом продолжительном отдыхе. Не только наш руководитель, но и мы должны отдохнуть, и…
Она умолкла, поскольку капитан поднял руку и резко проговорил:
– Я прекрасно знаю, каковы физиологические потребности старшего медицинского сотрудника, работающего на борту моего корабля, и я намеревался сказать, что нам нужно серьезно поговорить как можно скорее после того, как доктор отдохнет. Весьма возможно, что сложившаяся ситуация выходит за любые пределы медицинской этики. Приятного сна, доктор.
В последний раз проверив показатели мониторов, Мэрчисон, Найдрад и Приликла удалились, оставив на дежурстве Данальту. На невероятно жестокой родной планете мимикриста существа, нуждавшиеся в регулярных периодах отключения сознания для заправки органических аккумуляторов, не смогли бы выжить и развить интеллект – они стали бы легкой добычей для своих недреманных врагов. Поэтому Данальте ничего не стоило подолгу не спать. Он выпустил длинный стебелек с глазом на конце и большое ухо и наставил эти доморощенные органы на экраны мониторов. Бывали случаи, когда Приликла почти завидовал не нуждавшемуся в сне Данальте, но такое происходило не слишком часто, а чаще всего цинрусскиец жаждал поскорее уснуть, чтобы ни о чем не думать и ничего не чувствовать.
Когда Приликла спал, все остальные старались не тревожить его сон. Эмпата не могли разбудить шум, яркий свет или самые едкие запахи. Разбудить его могли только резкие физические позывы или близкое присутствие источника опасности. Эти причины пробуждения были заложены в организме Приликлы генетически, достались ему от далекого прошлого.
Даже те сны, которые снились цинрусскийцу, бывали короткими и представляли собой длящиеся по несколько секунд невнятные яркие видения, являвшиеся отражением чего-то недавно пережитого. Правда, некоторые неортодоксальные целители разума утверждали, что сны цинрусскийцев могут отражать и их способность к ясновидению. Образно говоря, цинрусскийские сновидения представляли собой нечто вроде резкого погружения в глубины океана сна сразу после засыпания и непосредственно перед пробуждением. А все остальное время Приликла и его сородичи плыли по этому океану, ничего не помня.
В том кратком сновидении, что посетило Приликлу перед пробуждением, он снова осматривал механическое существо на борту «Террагара», но на сей раз он работал, будучи окутанным плотным невидимым облаком чужих эмоций, и ему помогали руки землянина. Проснувшись, Приликла решил счесть приснившийся ему сон всего лишь очередным бессмысленным, беспорядочным проявлением бессознательной деятельности головного мозга. Он протер губкой с ароматическим маслом голову, грудь, живот, спину и лапки, хотя понимал, что никто на корабле не заметит никакой разницы. Затем он отправился на медицинскую палубу «Ргабвара».
Данальта сообщил, что все три пациента пребывают в стабильном, удовлетворительном состоянии, что они по-прежнему без сознания, но, судя по показаниям мониторов, намечается слабое, но устойчивое улучшение. Произведя оценку эмоционального фона пациентов, Приликла подтвердил эту тенденцию. Мэрчисон и Найдрад находились в своих комнатах в медпункте, и их эмоциональное излучение свидетельствовало о том, что обе они пока глубоко и ровно спят. Приликла решил не будить их и встретиться с капитаном без их моральной поддержки. «Не забывай, – мысленно напомнил он себе, нажимая лапкой клавишу коммуникатора, – что для цинрусскийца тактичное и льстивое нападение – лучшая защита».
– Друг Флетчер, – проговорил он, когда на экране возникло лицо капитана, – вы продемонстрировали исключительную тактичность, понимание и доброту, позволив мне дать отдых моему хрупкому телу и разуму, прежде чем обсудить со мной ваши неотложные заботы. Но прежде чем мы приступим к беседе, думаю, вам приятно будет узнать, что состояние всех троих прооперированных офицеров стабильное и позволяет высказать сдержанный оптимизм в отношении прогноза. В данный момент они без сознания и останутся в таком состоянии еще много часов, а скорее всего – в течение нескольких суток. После таких массированных травм, которые вполне могли повлечь за собой смертельный исход, стоит восхититься способностью организма землян к физическому и психологическому восстановлению. В сложившейся ситуации крайне важен именно психологический аспект, если мы надеемся получить от наших пациентов необходимые сведения.
Однако, – продолжал он, – в том случае, если мы попытаемся реанимировать кого-либо из пациентов преждевременно, последующая отмена обезболивающих препаратов может сказаться следующим образом. Из-за резкого возвращения сильных болей на фоне вызванного препаратами помрачения сознания беседа может быть лишь очень краткой. Вряд ли кто-либо из пациентов в таком состоянии сумеет снабдить вас точной, профессиональной технической информацией. Более того, из-за общего шокового состояния преждевременно реанимированный пациент может скончаться еще до того, как начнет производить членораздельные звуки.
– Хотели ли вы обсудить со мной что-либо еще, друг Флетчер, – спросил Приликла, – кроме самочувствия моих пациентов?
Капитан довольно долго молчал, затем произвел долгий вздох. Расстояние для прочтения его эмоций было экстремальным, но все же Приликла ощутил охватившее Флетчера разочарование.
– Доктор Приликла, – наконец изрек капитан, – прежде всего я нуждаюсь в сведениях относительно причин того ненормального поведения, которое ваши пациенты демонстрировали прежде. Установить эту причину с помощью предложенного мной метода вы не позволили, воспользовавшись служебным положением. Честно признаюсь, мы все очень рады тому, что трое ваших пациентов живы. Тем не менее я по-прежнему срочно нуждаюсь в информации. Не могли бы вы предложить еще какой-либо источник для ее получения?
На этот раз долго молчал Приликла.
– Вероятно, вы еще не окончательно проснулись, доктор, – Продолжал капитан. – Позвольте напомнить вам, что мы прибыли сюда в ответ на три сигнала бедствия. Два из них как могли, так и не могли быть вызваны применением оружия со стороны чужого корабля, равно как и применением оружия в отношении него. Третий сигнал представлял собой стандартный подпространственный аварийный маяк, выброшенный «Террагаром».
Впоследствии причины выброса этого маяка стали непонятными ввиду того, что члены экипажа «Террагара» пытались лично предупредить нас об опасности приближения к чужому звездолету. «Ргабвар», корабль неотложной медицинской помощи, вылетевший на задание, обязан сообщить о положении дел на месте происшествия и о тех действиях, которые предпринимаются для решения задачи. Если же мы не в состоянии решить проблему самостоятельно, мы обязаны запросить помощь с указанием того, какая именно помощь нам нужна. По техническим причинам это сообщение должно быть предельно коротким и должно содержать внятную информацию о…
– Друг Флетчер, – тактично прервал капитана Приликла, – я целиком и полностью осознаю все сложности и ограничения, связанные с радиосвязью в подпространстве. Учитывая то, как долго я работаю в составе бригады медиков на борту «Ргабвара», с вашей стороны было бы невежливо заподозрить меня в незнании этой проблемы. Но если вы действительно озабочены моим самочувствием, смею заверить вас: я хорошо отдохнул и способен трезво мыслить.
– Простите, доктор, – смущенно отозвался капитан, – я просто пошутил. Я хотел сказать вот о чем: прошел уже двадцать один час со времени нашего прибытия на место происшествия, но пока я не отправлял даже краткого отчета, поскольку, честно говоря, до сих пор не понимаю, о чем в этом отчете можно было бы сообщить. Но что-то сообщить непременно нужно, иначе сюда вышлют еще один корабль, и скорее всего не один, а несколько, притом не обычных, а боевых, чтобы выяснить, что с нами стряслось. Присланные корабли может постичь та же участь, какая постигла «Террагар». Повреждения, нанесенные «Террагару» неизвестными существами, могут быть сочтены враждебными действиями, и начнется война… прошу прощения, полицейская операция в отношении этих самых неизвестных существ. – Капитан глубоко вдохнул и продолжал более спокойно:
– Мне по-прежнему нужны достоверные сведения, какими бы скудными они ни оказались – хотя бы для того, чтобы у меня было оправдание и я мог объявить на всех трех кораблях карантин на неопределенное время. Причины для такого решения должны быть вескими, в противном случае наше начальство, чего доброго, подумает, что мы тут все немного, простите, рехнулись, и тогда сюда все равно отправят еще один корабль. Но что еще я сейчас могу сообщить кроме того, чтобы сюда никто не совался? У вас есть предложения, доктор? Очень, очень надеюсь, что есть.
– Есть, друг Флетчер, – ответил Приликла, думая о том, как это прекрасно – четко работающий разум в отдохнувшем теле. – Однако это может быть сопряжено с небольшим личным риском для вас.
– Если риск оправдан, – нетерпеливо проговорил капитан, – не важно, большой или маленький. Говорите.
– До тех пор, – сказал Приликла, – пока я не удостоверюсь в истинной природе угрозы, инфекции – чего бы то ни было, из-за чего пострадал «Террагар», – я прошу членов экипажа «Ргабвара» не входить в контакт с медиками. Пока я настаиваю на том, чтобы это ограничение сохранялось, хотя, быть может, моя предосторожность излишня: до сих пор ни у кого из медиков после непродолжительного пребывания на борту «Террагара» никаких болезненных явлений не наблюдается.
Ничего опасного не случилось и со мной после того, как я обследовал странное существо. Я уверен в том, что при условии обычных мер предосторожности и стерилизации до и после посещения «Террагара» мы с вами могли бы произвести более тщательное обследование обнаруженного объекта. Какой бы вред ни нанес «Террагару» чужой корабль или странное существо, обнаруженное нами, мы непременно должны найти какие-то улики, какие-то свидетельства использованного оружия. Скорее всего полученных нами сведений хватит для того, чтобы вы смогли составить более или менее связный отчет. Во всяком случае, мы могли бы получить более внятную информацию, чем та, которую нам предоставил бы страдающий от боли пациент, пребывающий в полубессознательном состоянии. Есть пожелания, друг Флетчер?
Капитан кивнул и обнажил зубы.
– Три, – ответил он. – Первое: вам следует отдыхать и тем самым восстанавливать тело и разум как можно чаще. Второе и третье: как скоро мы можем встретиться и где?
Не прошло и часа, как Приликла уже видел рядом с собой руки капитана. Они приступили к осмотру необычного создания. Цинрусскиец вдруг вспомнил о своем странном сне. Он хотел было рассказать об этом сне капитану, да передумал.
Капитан был не из тех, кому стоило пересказывать сны.
Микроорганизмы, эндемичные для одной планеты, не были способны преодолевать межвидовой барьер и вызывать заболевания у жителей других планет. Найдрад, на которой не было никакой одежды, ощутила движение воздуха, вызванное биением крыльев Приликлы, и посмотрела на него.
– Я уже начала себя здесь чувствовать, как атрофировавшаяся конечность, – проворчала кельгианка. Приликла видел, как нервно шевелится ее шерсть, но он и без этого чувствовал ее нетерпение. – Помочь вам разрезать скафандр?
Будучи признанной специалисткой в оказании помощи жертвам чрезвычайных ситуаций, Найдрад в госпитале славилась тем, что умела справляться с любыми скафандрами и одеяниями, в которые только смогли быть "облачены пострадавшие, если они были во что-либо облачены. В данном случае Найдрад не стала пытаться сохранить скафандр и сделала на нем лазерным резаком столько разрезов, что скафандр стал похож на куски очищенной с яйца скорлупы. Точно так же она поступила с надетой под скафандром формой. На теле землянина остались только прилипшие к коже лоскутки. Затем Найдрад переложила пациента на невидимую воздушную подушку и приступила к введению жидкостей, предназначенных для борьбы с обезвоживанием. Мэрчисон и Данальта без слов присоединились к Найдрад и занялись обработкой ожогов, а Приликла взлетел и завис над пациентом.
– Как он, сэр? – спросила Мэрчисон. Они оба понимали, что вопрос не имеет отношения к общему состоянию больного – и так было видно, каково оно. Мэрчисон интересовало эмоциональное излучение, которое мог почувствовать только Приликла. – Он сможет выдержать тяжелую операцию?
– Его состояние лучше, чем я ожидал. Да, выдержит, – ответил Приликла. – Он получил обширные травмы и в результате потерял сознание, однако его эмоциональное излучение характерно для существа, которое даже будучи без сознания борется за жизнь. Однако если мы немедленно не начнем операцию, ситуация может измениться в худшую сторону.
Данный пациент, – продолжал Приликла официальным тоном для записи, – воспользовался в качестве укрытия толстостенным металлическим шкафом. Он стоял на коленях, согнувшись в поясе и опершись о дно шкафа одной рукой. Эта рука и ноги пациента подверглись длительному контакту с разогретым металлом, успевшим настолько сильно раскалить скафандр, что в результате ступни и колени пациента получили сильнейшие ожоги: задеты кровеносные сосуды, мышцы и прилегающие нервные волокна. Двое ранее прооперированных пациентов уже перенесли ампутацию нижних конечностей ниже колен. Этому пациенту мы могли бы сохранить руку, в которой он, по всей вероятности, держал инструмент из какого-то нетеплопроводящего материала, что препятствовало непосредственному контакту с раскаленным металлом. Ваши чувства, друг Мэрчисон, как и чувства всех моих коллег, указывают на то, что решение вами уже принято, однако я обязан задать вопрос вслух.
– Все ли согласны с тем, – закончил он, – что следует безотлагательно приступить к ампутации нижних конечностей?
Чувства подчиненных были видны Приликле, как на ладони. Они могли бы и не отвечать, но Мэрчисон, обладавшая особой, чисто землянской разновидностью эмпатии, почувствовала, что Приликла нуждается в поддержке и ободрении.
– Да, – решительно проговорила она.
Прежде чем успели ответить остальные, консилиум был прерван звуком, который издал капитан, прочистив свои дыхательные пути. Затем он произнес следующее:
– Вы знаете, я не любитель наблюдать за ходом радикальных хирургических операций, особенно когда оперируют моих сородичей, и к тому же лично знакомых, но я заставил себя следить за вашей работой. Заставил потому, что у меня, не медика, такое предчувствие, что после того ада, что они пережили, вряд ли кто-то из них останется в живых. – Он растерялся, словно и впрямь почувствовал эмоциональную реакцию на свое заявление, но продолжал:
– Для меня самое главное в сложившейся ситуации – собрать информацию – те сведения, которые могут иметь жизненно важное значение для огромного числа существ во всей Федерации. В конце концов ваши пациенты упорно пытались покончить с собой, поэтому ваши попытки привести их в такое состояние, чтобы они могли сообщить нам, почему…
– Друг Флетчер, – тактично прервал капитана Приликла, – ваши высказывания вызывают сильнейшие чувства несогласия и возмущения, которые мои коллеги всеми силами стараются не выразить в словесной форме. В данных обстоятельствах вышеуказанные высказывания отвлекают нас от работы.
Состояние всех троих пострадавших тяжелое, но стабильное.
Вполне вероятно, что они не выживут. Может быть, они даже не придут в сознание.
– В таком случае, – сказал капитан, – почему бы не привести в чувство хотя бы одного из них, из тех соображений, что все они могут умереть, так и не сообщив нам столь важных сведений? Да, сознаю, это будет жестоко по отношению к этому человеку, но в конце концов все они – офицеры Корпуса Мониторов, и любой из них поймет, что сейчас главное.
Довольно долго Приликла изо всех сил старался унять дрожь в лапках, которую у него вызвало предложение капитана. Удалось ему успокоить только те лапки, которыми он оперировал. Наконец он ответил без привычной вежливости:
– Мы обсудим этот вопрос в более удобное время. Вы можете продолжать наблюдать за ходом операции, но воздержитесь от каких-либо предложений до ее окончания.
Капитан молчал все время, пока шла операция, и потом, пока медики производили дополнительные хирургические процедуры, необходимые первым двум пациентам. Приликла предполагал, что все это время капитан дышал носом, поскольку еще никогда не замечал, чтобы Флетчер когда-нибудь в жизни так крепко и так надолго сжимал губы. Но когда даже самому последнему дилетанту, каковым капитан не являлся, стало ясно, что операции закончены, Флетчер снова подал голос.
– Доктор Приликла, – сказал он, – нам с вами нужно серьезно поговорить как можно скорее после того, как…
– Капитан Флетчер, – вмешалась Мэрчисон. Голос ее звучал холодно и спокойно, но совсем не отражал владеющих ею чувств. – Доктор Приликла оперировал в течение двух часов, не считая того времени, что он посвятил спасательным работам на борту «Террагара». Офицер вашего ранга должен быть в курсе того, каковы физические ограничения для ГНЛО. Пределы их физической выносливости таковы, что они нуждаются в частом продолжительном отдыхе. Не только наш руководитель, но и мы должны отдохнуть, и…
Она умолкла, поскольку капитан поднял руку и резко проговорил:
– Я прекрасно знаю, каковы физиологические потребности старшего медицинского сотрудника, работающего на борту моего корабля, и я намеревался сказать, что нам нужно серьезно поговорить как можно скорее после того, как доктор отдохнет. Весьма возможно, что сложившаяся ситуация выходит за любые пределы медицинской этики. Приятного сна, доктор.
В последний раз проверив показатели мониторов, Мэрчисон, Найдрад и Приликла удалились, оставив на дежурстве Данальту. На невероятно жестокой родной планете мимикриста существа, нуждавшиеся в регулярных периодах отключения сознания для заправки органических аккумуляторов, не смогли бы выжить и развить интеллект – они стали бы легкой добычей для своих недреманных врагов. Поэтому Данальте ничего не стоило подолгу не спать. Он выпустил длинный стебелек с глазом на конце и большое ухо и наставил эти доморощенные органы на экраны мониторов. Бывали случаи, когда Приликла почти завидовал не нуждавшемуся в сне Данальте, но такое происходило не слишком часто, а чаще всего цинрусскиец жаждал поскорее уснуть, чтобы ни о чем не думать и ничего не чувствовать.
Когда Приликла спал, все остальные старались не тревожить его сон. Эмпата не могли разбудить шум, яркий свет или самые едкие запахи. Разбудить его могли только резкие физические позывы или близкое присутствие источника опасности. Эти причины пробуждения были заложены в организме Приликлы генетически, достались ему от далекого прошлого.
Даже те сны, которые снились цинрусскийцу, бывали короткими и представляли собой длящиеся по несколько секунд невнятные яркие видения, являвшиеся отражением чего-то недавно пережитого. Правда, некоторые неортодоксальные целители разума утверждали, что сны цинрусскийцев могут отражать и их способность к ясновидению. Образно говоря, цинрусскийские сновидения представляли собой нечто вроде резкого погружения в глубины океана сна сразу после засыпания и непосредственно перед пробуждением. А все остальное время Приликла и его сородичи плыли по этому океану, ничего не помня.
В том кратком сновидении, что посетило Приликлу перед пробуждением, он снова осматривал механическое существо на борту «Террагара», но на сей раз он работал, будучи окутанным плотным невидимым облаком чужих эмоций, и ему помогали руки землянина. Проснувшись, Приликла решил счесть приснившийся ему сон всего лишь очередным бессмысленным, беспорядочным проявлением бессознательной деятельности головного мозга. Он протер губкой с ароматическим маслом голову, грудь, живот, спину и лапки, хотя понимал, что никто на корабле не заметит никакой разницы. Затем он отправился на медицинскую палубу «Ргабвара».
Данальта сообщил, что все три пациента пребывают в стабильном, удовлетворительном состоянии, что они по-прежнему без сознания, но, судя по показаниям мониторов, намечается слабое, но устойчивое улучшение. Произведя оценку эмоционального фона пациентов, Приликла подтвердил эту тенденцию. Мэрчисон и Найдрад находились в своих комнатах в медпункте, и их эмоциональное излучение свидетельствовало о том, что обе они пока глубоко и ровно спят. Приликла решил не будить их и встретиться с капитаном без их моральной поддержки. «Не забывай, – мысленно напомнил он себе, нажимая лапкой клавишу коммуникатора, – что для цинрусскийца тактичное и льстивое нападение – лучшая защита».
– Друг Флетчер, – проговорил он, когда на экране возникло лицо капитана, – вы продемонстрировали исключительную тактичность, понимание и доброту, позволив мне дать отдых моему хрупкому телу и разуму, прежде чем обсудить со мной ваши неотложные заботы. Но прежде чем мы приступим к беседе, думаю, вам приятно будет узнать, что состояние всех троих прооперированных офицеров стабильное и позволяет высказать сдержанный оптимизм в отношении прогноза. В данный момент они без сознания и останутся в таком состоянии еще много часов, а скорее всего – в течение нескольких суток. После таких массированных травм, которые вполне могли повлечь за собой смертельный исход, стоит восхититься способностью организма землян к физическому и психологическому восстановлению. В сложившейся ситуации крайне важен именно психологический аспект, если мы надеемся получить от наших пациентов необходимые сведения.
Однако, – продолжал он, – в том случае, если мы попытаемся реанимировать кого-либо из пациентов преждевременно, последующая отмена обезболивающих препаратов может сказаться следующим образом. Из-за резкого возвращения сильных болей на фоне вызванного препаратами помрачения сознания беседа может быть лишь очень краткой. Вряд ли кто-либо из пациентов в таком состоянии сумеет снабдить вас точной, профессиональной технической информацией. Более того, из-за общего шокового состояния преждевременно реанимированный пациент может скончаться еще до того, как начнет производить членораздельные звуки.
– Хотели ли вы обсудить со мной что-либо еще, друг Флетчер, – спросил Приликла, – кроме самочувствия моих пациентов?
Капитан довольно долго молчал, затем произвел долгий вздох. Расстояние для прочтения его эмоций было экстремальным, но все же Приликла ощутил охватившее Флетчера разочарование.
– Доктор Приликла, – наконец изрек капитан, – прежде всего я нуждаюсь в сведениях относительно причин того ненормального поведения, которое ваши пациенты демонстрировали прежде. Установить эту причину с помощью предложенного мной метода вы не позволили, воспользовавшись служебным положением. Честно признаюсь, мы все очень рады тому, что трое ваших пациентов живы. Тем не менее я по-прежнему срочно нуждаюсь в информации. Не могли бы вы предложить еще какой-либо источник для ее получения?
На этот раз долго молчал Приликла.
– Вероятно, вы еще не окончательно проснулись, доктор, – Продолжал капитан. – Позвольте напомнить вам, что мы прибыли сюда в ответ на три сигнала бедствия. Два из них как могли, так и не могли быть вызваны применением оружия со стороны чужого корабля, равно как и применением оружия в отношении него. Третий сигнал представлял собой стандартный подпространственный аварийный маяк, выброшенный «Террагаром».
Впоследствии причины выброса этого маяка стали непонятными ввиду того, что члены экипажа «Террагара» пытались лично предупредить нас об опасности приближения к чужому звездолету. «Ргабвар», корабль неотложной медицинской помощи, вылетевший на задание, обязан сообщить о положении дел на месте происшествия и о тех действиях, которые предпринимаются для решения задачи. Если же мы не в состоянии решить проблему самостоятельно, мы обязаны запросить помощь с указанием того, какая именно помощь нам нужна. По техническим причинам это сообщение должно быть предельно коротким и должно содержать внятную информацию о…
– Друг Флетчер, – тактично прервал капитана Приликла, – я целиком и полностью осознаю все сложности и ограничения, связанные с радиосвязью в подпространстве. Учитывая то, как долго я работаю в составе бригады медиков на борту «Ргабвара», с вашей стороны было бы невежливо заподозрить меня в незнании этой проблемы. Но если вы действительно озабочены моим самочувствием, смею заверить вас: я хорошо отдохнул и способен трезво мыслить.
– Простите, доктор, – смущенно отозвался капитан, – я просто пошутил. Я хотел сказать вот о чем: прошел уже двадцать один час со времени нашего прибытия на место происшествия, но пока я не отправлял даже краткого отчета, поскольку, честно говоря, до сих пор не понимаю, о чем в этом отчете можно было бы сообщить. Но что-то сообщить непременно нужно, иначе сюда вышлют еще один корабль, и скорее всего не один, а несколько, притом не обычных, а боевых, чтобы выяснить, что с нами стряслось. Присланные корабли может постичь та же участь, какая постигла «Террагар». Повреждения, нанесенные «Террагару» неизвестными существами, могут быть сочтены враждебными действиями, и начнется война… прошу прощения, полицейская операция в отношении этих самых неизвестных существ. – Капитан глубоко вдохнул и продолжал более спокойно:
– Мне по-прежнему нужны достоверные сведения, какими бы скудными они ни оказались – хотя бы для того, чтобы у меня было оправдание и я мог объявить на всех трех кораблях карантин на неопределенное время. Причины для такого решения должны быть вескими, в противном случае наше начальство, чего доброго, подумает, что мы тут все немного, простите, рехнулись, и тогда сюда все равно отправят еще один корабль. Но что еще я сейчас могу сообщить кроме того, чтобы сюда никто не совался? У вас есть предложения, доктор? Очень, очень надеюсь, что есть.
– Есть, друг Флетчер, – ответил Приликла, думая о том, как это прекрасно – четко работающий разум в отдохнувшем теле. – Однако это может быть сопряжено с небольшим личным риском для вас.
– Если риск оправдан, – нетерпеливо проговорил капитан, – не важно, большой или маленький. Говорите.
– До тех пор, – сказал Приликла, – пока я не удостоверюсь в истинной природе угрозы, инфекции – чего бы то ни было, из-за чего пострадал «Террагар», – я прошу членов экипажа «Ргабвара» не входить в контакт с медиками. Пока я настаиваю на том, чтобы это ограничение сохранялось, хотя, быть может, моя предосторожность излишня: до сих пор ни у кого из медиков после непродолжительного пребывания на борту «Террагара» никаких болезненных явлений не наблюдается.
Ничего опасного не случилось и со мной после того, как я обследовал странное существо. Я уверен в том, что при условии обычных мер предосторожности и стерилизации до и после посещения «Террагара» мы с вами могли бы произвести более тщательное обследование обнаруженного объекта. Какой бы вред ни нанес «Террагару» чужой корабль или странное существо, обнаруженное нами, мы непременно должны найти какие-то улики, какие-то свидетельства использованного оружия. Скорее всего полученных нами сведений хватит для того, чтобы вы смогли составить более или менее связный отчет. Во всяком случае, мы могли бы получить более внятную информацию, чем та, которую нам предоставил бы страдающий от боли пациент, пребывающий в полубессознательном состоянии. Есть пожелания, друг Флетчер?
Капитан кивнул и обнажил зубы.
– Три, – ответил он. – Первое: вам следует отдыхать и тем самым восстанавливать тело и разум как можно чаще. Второе и третье: как скоро мы можем встретиться и где?
Не прошло и часа, как Приликла уже видел рядом с собой руки капитана. Они приступили к осмотру необычного создания. Цинрусскиец вдруг вспомнил о своем странном сне. Он хотел было рассказать об этом сне капитану, да передумал.
Капитан был не из тех, кому стоило пересказывать сны.
Глава 9
Мэрчисон сообщила, что состояние троих пациентов остается стабильным, и попросила разрешения присоединиться к Приликле и капитану Флетчеру, дабы помочь им с обследованием объекта. Она настаивала на том, что будучи патофизиологом широкого профиля она обладала знаниями обо всех формах разумной жизни, а не только о ее органических разновидностях. Приликле доводилось сталкиваться и с менее завуалированными попытками желания удовлетворить профессиональное любопытство, а в данном случае любопытство Мэрчисон равнялось тому, что испытывали они с капитаном, но он согласился. Мэрчисон была его главной заместительницей, и когда-нибудь к ней должен был перейти по наследству пост старшего медика на «Ргабваре». Кроме того, Приликле было интересно понаблюдать за тем, как поступит Мэрчисон, столкнувшись с неведомым артефактом.