"Порог" осваивался медленно. Более четырех лет понадобилось первопечатнику И. Гутенбергу, чтобы выпустить в свет два тома Библии тиражом около двухсот экземпляров. Над ней работали шесть мастеров на трех типографских станках в течение 1452-1455 годов.
Параллельно первая типография издавала "мелкую"
печатную продукцию: листовки, календари, бланки индульгенций. Но общая производительность труда печатни не превышала одной страницы набора на работника в день. Одна страница - это 42 строки, отпечатанные в две колонки изящным шрифтом, подражающим рукописным латинским литерам.
Одна страница в день. Уже и при этих темпах предприимчивый типограф мог обеспечить издание еженедельной четырех-шестиполосной газеты тиражом в несколько сотен экземпляров. Но о газетах в ту пору еще не помышляли.
Сто оттисков еженедельных новостей. Кому они могут понадобиться в небольшом средневековом городке Майнце, где свершилось открытие Гутенберга? Горожане передавали новости из уст в уста быстрее печатников.
А новости из дальних мест? Их можно было узнать, послушав богоугодный рассказ паломника, посетившего святые места, проповедь священника, где находилось место и для последних известий.
Преодоление информацией барьеров времени и пространства проходило долго, стоило большого труда.
В эпоху средневековья время протекало медленно, гораздо медленнее, чем сейчас. История в ту пору, замечал В. Ленин, "могла ползти... с ужасающей медленностью".
Почему? Потому, что весь производственный и бытовой "клад покоился на неторопливых ритмах. Для земледельца главная система отсчета - смена времен года от сева до уборки. Люди не пользовались часами - для ориентации вполне доставало движения солнца.
А скорости? Высшей вообразимой скоростью был кавалерийский аллюр. И в результате: весть о смерти Фридриха Барбароссы в Малой Азии достигла Германии через четыре месяца. Англичане узнали, что их король Ричард Львиное Сердце попал в плен, лишь через четыре недели. Обычный путь из Рима в Кентербери, например, длился около семи недель.
Так обстояло дело со сверхсрочными известиями.
Для "текущего" информирования хватало паломников, священников и междугородных ярмарок. Дважды в году во Франкфурте-на-Майне и трижды в году в Лейпциге происходили крупнейшие в Европе ярмарки. Их посетители живо интересовались всем, что делалось в мире, ибо от этого зависели цены на товары. Это был особый разряд потребителей информации, так как тяга к новостям у них была вовсе не бескорыстна.
Почтовая связь диктовала свой ритм множеству других нововведений в службе информации. Почта нередко определяла работоспособность государственного организма. Историк С. Соловьев называет создателем русской почты Ивана III. Это XV век. В XVII веке при царе Алексее Романове регулярный обмен официальными "грамотами" и частной корреспонденцией "грамотками" - входит специальным пунктом в дипломатический договор с Польшей. 1665 год - учреждение регулярной почты для обмена новостями в основном с западными, "заморскими", как тогда называли их, странами по трассе Москва - Рига. Спустя два года учреждается почтовая связь от Москвы через Смоленск до литовской границы.
Еще через четыре года царский указ предписывает воеводам и приказным людям посылать деловые цисьма не со специальными гонцами, а в основном по почте.
По этим каналам в Россию начали поступать и первые иностранные газеты. Вскоре собственный рукописный свод зарубежных известий под заголовком "Куранты" - прообраз российской газеты - не замедлил появиться по приказу царя-самодержца.
При Петре I уже существовали строгие сроки доставки писем: из Москвы в Воронеж за 48-53 часа, в Тулу на второй день, в Новгород на четвертый. И одновременно налаживается работа прессы. Газета "Ведомости"
с 1703 года издается в типографии и продается немалому числу читателей.
Когда почтмейстер Бостона Дж. Кэмпбелл основал в 1704 году первую на Американском континенте еженедельную газету, он безо всяких колебаний снабжал читателей "Последними известиями" двухмесячной давности.
А что было делать? Для бостонских колонистов главный интерес представляли новости из Лондона - заокеанской столицы их метрополии. Корабли везли эти новости через океан полтора-два месяца. Чтобы добыть "оперативные" известия у прибывших в порт капитанов, Кэмцбеллу тоже приходилось поворачиваться побыстрее. Читатели острили, что история из современной превращалась в древнюю, покуда просачивалась сквозь типографский пресс.
Журналистская оперативность. Сколько не то чтобы перьев и копий, сколько ног, рук и голов сломано во имя ее торжества! Скорее, скорее... Новость, о которой прежде узнали и сообщили конкуренты из другой газеты, уже не новость, а товар с душком. Новость нельзя "употребить" два раза с одинаковым эффектом.
Доставка убыстрялась, тиражи росли. Но вплоть до XIX века техническое оснащение производства и распространения газет и журналов ненамного опережало темпы И. Гутенберга.
Нарастающая лавина изменений в технике печати и технике связи обрушилась на человечество в начале минувшего века и поныне ошеломляюще грохочет вокруг.
28 ноября 1814 года вышел номер английской "Таймс" с широковещательным заявлением: отныне газета будет печататься без помощи человеческих рук 1000 листов в час изготовит машина. Заметный сдвиг по сравнению с первопечатней в Майнце: тысяча листов в час эффектно отличается от одного листа в день. Правда, в рекламе "Тайме" ничего не сказано о темпах подготовки набора к печати. Наборную машину, прообраз современного линотипа, изобрели лишь через 40 лет - в 1854 году.
"Линотип - хитроумная машина, - с восхищением восклицал К. Чапек, - на нем печатают, как на пишущей машинке, и латунные матрички букв группируются в нужной последовательности до тех пор, пока не наберется полная строчка. Тогда в них заливается горячий свинец, и получается литая строчка набора".
Однако подлинный переворот в технике передачи информации совершил телеграф. Проба межконтинентального телеграфного кабеля произошла в 1858 году. Послание английской королевы Виктории, направленное за океан, в тот же день, почти в тот же миг достигло резиденции президента США.
На следующий день газеты вышли с огромными заголовками: "Кабель работает безукоризненно", "Восторг населения не знает границ", "Небывалая сенсация всколыхнула весь город", "Настал час всеобщего ликования".
До окончательной победы над пространством и временем в тот миг было еще далеко. Но писатель С. Цвейг законно включил эпизоды прокладки межконтинентального кабеля в цикл расказов "Звездные часы человечества".
Вдохновенно прославляет он это событие: "В течение тысяч, а может быть, и сотен тысяч лет, прошедших со времени появления на земле удивительного существа, именуемого человеком, мерилом скорости была скорость бегущей лошади, катящегося колеса, корабля, идущего на веслах или под парусами. Все вместе взятые технические открытия, сделанные за весь тот короткий, освещенный сознанием промежуток времени, который мы называем мировой историей, не привели к сколько-нибудь значительному ускорению ритма движения. Армии Валленштейна продвигались вперед едва ли быстрее, чем легионы Цезаря; войска Наполеона не наступали стремительнее, чем орды Чингисхана; корветы Нельсона пересекали моря лишь немногим быстрее, чем пиратские ладьи викингов или галеры финикийцев. Лорд Байрон в путешествиях Чайльд Гарольда преодолевал ежедневно не больше миль, чем Овидий на пути в понтийскую ссылку; Гёте в восемнадцатом столетии путешествовал почти с таким же комфортом и такой же скоростью, как апостол Павел в начале первого тысячелетия. В эпоху Наполеона время и пространство разделяли страны так же, как п горы Римской империи; упорство материи все еще брало верх над человеческой волей.
И только девятнадцатый век коренным образом меняет ритм и мерило скорости на земле".
Изобретение телеграфной связи преобразило облик мировой журналистики. Отныне узнать о событии, свершившемся на противоположном краю земли, редакция могла в считанные минуты. Конечно, если имела дорогостоящую технику и разветвленный штат информаторов.
С. Цвейг несколько преувеличивал, говоря, что никогда человечество не располагало связью более быстрой, чем конский галоп. Прообразом будущей почти мгновенной связи были факелы на сигнальных вышках, набатный колокол, голубиная почта.
Птица, символизирующая мир, она нередко была вестником тревожных сведений, которые переносила со скоростью восьмидесяти километров в час. В боевом уставе римской армии I века до н. э. содержалось предписание каждому легиону иметь своих почтовых голубей.
Во время французской революции 1848 года почтовые голуби позволили бельгийским журналистам публиковать новости из Парижа почти одновременно с парижскими коллегами.
Банкирскому дому Ротшильдов голуби оказали неоценимую услугу. Во время наполеоновских войн агенты Н. Ротшильда из Парижа посылали хозяину в Лондон известия о положении на фронтах голубиной почтой.
Благодаря быстроте информации банкир загребал на бирже миллионы. Известия превращались в деньги.
Многие редакции имели свои голубятни. В Японии почтовые голуби служили журналистике еще в начале нашего века. Посетившие Японию в 1927 году советские журналисты с интересом осматривали голубятни на крышах редакций. Отправляясь в командировки, корреспонденты захватывали несколько тренированных птиц. Срочные новости достигали редакции в считанные часы, но портативность оснащения, а потому и подвижность самих газетчиков оставляла желать лучшего.
XIX век - век рождения особых предприятий по сбору и пересылке информации. Это телеграфные агентства.
Их единственная забота - снабжать газеты последними известиями. Единственная, но чрезвычайно хлопотливая.
В 1825 году возникает французское агентство Гавас, в 1848-м - первое североамериканское агентство Ассошиэйтед Пресс, в 1849-м - английское агентство Рейтер.
В России первое агентство - РТА (Российское телеграфное агентство) создано в 1894 году.
XIX век подходил к концу. Казалось, ему уже нечего добавить к преобразованиям в технике информационной связи. Они и так превзошли самые смелые ожидания.
Но в 1895 году произошли два события, положившие начало новым типам журналистики. 25 апреля (7 мая по новому стилю) А. Попов на заседании Русского физикохимического общества доложил о своем изобретении грозоотметчика - прообраза радиоприемника.
Спустя полгода, 28 декабря, братья Люмьер в Париже, в "Гранд кафе" на бульваре Капуцинов, провели показ "Живой фотографии" - провозвестницы документального кино и тележурналистики.
- Возникает столько разветвлений в журналистике, что начинаешь недоумевать: одна ли это профессия? Репортер газеты, литсотрудник журнала, радиокомментатор, сценарист документальных телепередач... И все журналисты?
- Именно так. Словно мифическое божество, журналистика "едина, но во многих лицах". И новые специализации рождаются буквально на глазах.
Поступающие на факультет журналистики стоят перед списком отделений: газетного, радиоотделения, телевизионного, редакционно-издательского. Какое выбрать?
Где есть надежды увереннее и быстрее найти себя?
Никто, кроме абитуриента, на этот вопрос, конечно, не ответит. Можно просто вспомнить о том, что радиожурналистика сделала свои первые шаги совсем недавно.
В нашей стране первая радиогазета вышла в 1924 году.
У массово-политической печати появился могущественный соперник. А спустя десять лет "семейство" средств информации отмечало еще одно прибавление: в ноябре 1934 года начались регулярные телепередачи. Через четыре года завершилось строительство первых телецентров - Московского и Ленинградского. Но в массовом масштабе телевизионная журналистика победно прокатилась по миру лишь в пятидесятые годы.
Соперничество и содружество.
Не обошлось без соперничества между новыми и старыми средствами информации, не обошлось без мрачных пророчеств о вытеснении новыми формами привычных, устаревших газетных полос.
Годом перелома в борьбе между прессой и радио считается 1956-й, когда (конечно, по приблизительным подсчетам) число радиоприемников в мире превысило общий тираж ежедневных газет (257 миллионов против 255).
А ныне с научной точностью установлено: если человек стоит перед выбором, слушать ему радио или смотреть телевизор, в абсолютном большинстве случаев он предпочитает телевизор. И это опять кое-кого наводит на мрачные мысли. "Я предвижу время, - заявил ректор Чикагского университета, - когда благодаря телевидению люди не будут уметь ни читать, ни писать и будут вести животную жизнь". Для столь мрачных прогнозов есть основания. Но они в существе передач, а не в коварном свойстве этого средства связи.
На Западе профессора любят критиковать телевидение, а политики превозносить его до небес. Многолетний премьер-министр Англии У. Черчилль настолько ценил телевидение, что заблаговременно попросил телекомпанию Би-би-си разработать сценарий трансляции собственных похорон. Пожелания престарелого экс-премьера учли до тонкостей. Специалисты считают, что репортаж похорон прошел с предельным эффектом.
Телевидение завоевало массовые симпатии, заставив радиожурналистов немного потесниться. Юное и напористое, новое средство связи быстро привлекло к себе специалистов из других отраслей журналистики.
Радио требует предельной информационной емкости, сжатости, оперативности. Это мир звучащего слова во всем богатстве его тембров, тональностей, звуковых оттенков. "Радиогеничность" голоса и музыкальность слуха обязательны для мастера радиожурналистики. Разумеется, не всегда радиорепортер читает перед микрофоном сам свои произведения, существуют дикторы и звукооператоры. Но он должен представлять, как прозвучит его материал. Нередко случаются и прямые радиорепортажи: с выставки или при пуске домны, при записи беседы с интересным человеком, где должны прозвучать в эфире вопросы, заданные журналистом.
Знать и любить особенности звукового общения - речевого и музыкального - ясно, что без этого не стоит связывать судьбу с радиожурналистикой. Ясно, что надо знать о таком, к примеру, опыте режиссера К. Станиславского. Он поставил перед актерами задачу: произнести фразу "сегодня вечером" с сорока различными интонациями. Не все - даже в среде артистов - с этой задачей справились. Однако все убедились: два слова не просто звучали по-разному, они передавали различные оттенки смысла.
Как тут не вспомнить точную иронию английского драматурга Б. Шоу: "Есть пятьдесят способов сказать "да" и пятьсот способов сказать "нет", и только один способ написать это".
Вот они, живые преимущества радиообщения перед газетно-журнальной страницей. Конечно, в телепередаче также звучит живая речь, но нередко изображение - первооснова экранной журналистики - оттесняет ее с переднего плана восприятия.
Радиокомментатор IO. Летунов, автор интереснейшей книги "Время. Люди. Микрофон", увлекательно рассказывает о специфике радиожурналистских троп. Их особая сложность в предельной краткости изложения. За две минуты эфирного времени в "Последних известиях", например, надо успеть изложить суть важного события. Две минуты - это страница машинописного текста, то, что на газетной полосе займет малоприметная заметка в сорок строк. Применительно к радио, пишет Ю. Летунов, "это подвал в газете, четыре минуты - газетная полоса.
Оперативная работа с информацией вырабатывает определенный внутренний ритм. Каким-то непонятным чувством ты физически ощущаешь длинноту материала, а когда ведешь эфирный репортаж (прямую передачу с места события. - В. У.), то секунды кажутся минутами, а минуты томительными часами".
Время, время... На радио и телевидении журналист обязан начинать свои сообщения словом "сегодня"; газетчик еще сохраняет за собой возможность писать в оперативных публикациях наречие "вчера".
Исследователь журналистики Э. Багиров точно определил вопрос о сочетании различных видов периодических сообщений.
"Радио, обгоняя в течение дня все другие средства оперативными лаконичными выпусками новостей, сообщает, ЧТО происходит в мире в данный момент.
Вечером власть переходит к телевидению, и оно в наглядных картинах демонстрирует, КАК это происходило.
На следующее утро газеты дают обстоятельный анализ того, ПОЧЕМУ это произошло".
Эти отличия вызывают и другие особенности типов журналистского труда. Что требует от "своих" журналистов телевидение? Естественно, фотогеничности того, кто часто появляется в кадре. Нет, не красоты Аполлона Бельведерского, но лица выразительного, умного, живого, мимики управляемой, жестов сдержанных и достойных.
Совсем не легкое дело естественно держаться в кадре, "под прицелом" ведущего "в никуда" холодного объектива телекамеры, в окружении величественной аппаратуры.
Может случиться - тому немало примеров - облик говорящего настолько противоречит его словам, что теряется смысл передачи.
Как-то телестудия в период эпидемии гриппа организовала цикл пропагандистских передач о профилактике болезни. В одной из них выступили две женщины - врачи, как видно, прямо после работы попавшие в студию.
Обе усталые, озабоченные, скованные, говорили они о мерах профилактики гриппа столь утомленно и бесстрастно, что создавалось впечатление полной бесперспективности борьбы с болезнью. На следующий вечер выступал пожилой врач - остроумно, вдумчиво, уверенно. По смыслу он говорил о том же, но ведь даже два слова можно произнести со множеством вариантов. Что говорить о передаче, где, кроме интонации, "работают" и выражение глаз, и жесты, и улыбка!
Вторая передача достигла цели, первая ее отдалила.
Телегеничность - высокий профессиональный барьер.
Профессор Лос-Анджелесского университета А. Меробян подсчитал, что даже в "разговорных" телепередачах пути информации распределяются так: 7 процентов с помощью слова, 38 процентов посредством интонации и голоса и 55 процентов через выражение лица и жесты. Данные не абсолютны, нуждаются в перепроверке, однако ими пользуются, хотя и с оговорками, большинство ведущих советских теоретиков телевидения.
Что же еще, кроме работы в кадре, отличает работу "телевизионщика" от труда коллег в печатной журналистике? Сопряженность с аппаратурой, "кентавризм"
(от мифологического кентавра - получеловека, полуконя)
человека и машины. Польский теоретик телевидения Е. Теплиц в связи с этим говорит: "Представьте себе журналиста, который ездит с карандашом весом в тонну". Е. Теплиц выразителен, но не точен. Сейчас для прямого телерепортажа нужно привезти и установить на месте события аппаратуру общим весом минимум в 10 тонн. Не слишком-то портативное орудие производства - даже почтовые голуби доставляли при перевозке меньше хлопот, чем нынешние ПТС (передвижные телевизионные станции). Неукротимо нарастает "индустриализация" журналистского производства.
- Чем лучше техника, тем выше качество журналистской продукции?
- О нет, зависимости здесь чрезвычайно сложны. Как и везде, решает дело не техника сама по себе, а люди, задающие ей программу. В нашем случае редакционные коллективы. "Индустриализация" труда предъявляет жесткие требования к согласованности действий, четкости в их организации.
К. Маркс писал в статье "Оправдание мозельского корреспондента": "...газетный корреспондент может считать себя только частицей многосложного организма, в котором он свободно выбирает себе определенную функцию". Выбрать профессиональную позицию в системе "внутреннего" разделения труда не всегда просто. Вокруг творческого ядра в журналистике тесно переплетаются орбиты вспомогательных профессий: корректоров, экспедиторов, полиграфистов, связистов и опять-таки почтальонов, без которых, как и в XVII веке, журналистика все еще не обходится.
И поныне в силе ироничные наблюдения К. Чапека о содружестве и взаимоборстве "мамок и нянек" у колыбели газетного номера: "Газету делает редакция, которая пишет, типография, которая набирает и печатает, и отдел объявлений и подписки, который продает и рассылает газету. На первый взгляд все это очень просто, но в действительности такое разделение труда осложнено весьма запутанными отношениями. Редакция, например, проникнута твердым убеждением, что именно она делает газету... Отдел подписки, наоборот, живет глубокой верой в то, что газета существует именно благодаря ему, а редакция систематически портит дело... Наконец типография считает, что у нее два заклятых врага на этом свете: редакция, которая хочет закончить верстку возможно позднее, и отдел подписки с экспедицией, которые хотят получить тираж как можно раньше, чтобы успеть сдать его на ранние почтовые поезда. Попробуй-ка угоди обоим, твердит типография. Посадить бы этих господ самих сюда, знали бы, что значит делать газету!"
Всегда ли так? Да нет, конечно. Юмористам по рангу свойственно преувеличивать. Однако зависимость каждой части редакционного коллектива от общих интересов дела К. Чапек выразил точно.
А вот как описал последние минуты перед рождением нового номера американский журналист и писатель Р. Сильвестр.
"Итак, первая полоса, заключенная в стальную раму, дожидалась сигнала... В художественном отделе ретушеры ждали снимков Фреда Доула, а этажом ниже, в цинкографии, граверы ждали, когда эти снимки будут отретушированы, чтобы перенести их на химически обработанные металлические пластинки...
В стереотипном цехе стереотиперы ждали матриц первой полосы. Возле огромных металлических динозавров - ротационных машин - рабочие в спецовках и бумажных колпачках, со следами печатной краски на руках и лице ждали стереотипов, которые будут отлиты с этих матриц. На дворе, на невысоких платформах, экспедиторы ждали, когда по эскалаторам потекут наконец кипы газет по пятьдесят штук в каждой кипе. А на улицах выстроились грузовики, борт к борту, в ожидании драгоценного груза.
И по всему городу продавцы газет ждали в своих киосках, всматриваясь в даль, не покажется ли грузовик, и в сотый раз объясняя покупателям, что газета еще не вышла".
Напряженно, слаженно и все же нервно, почти всегда нервно действует многоглавый, многорукий организм - редакция в часы и минуты выпуска. На последнем этапе не перечесть (а ведь, кажется, все-все было предусмотрено и подсчитано!) внезапных осложнений. Это "сверхгорячая" информация с пометкой "срочно в номер!". Это ломка макета из-за топорного снимка (и куда раньше смотрели?), это рекламация из отдела проверки: "Населенный пункт N, упомянутый в материале, в справочнике не значится!" и т. д. и т. п.
Дежурные по номеру буквально сбиваются с ног.
В любой редакции, кроме ведущего редактора, за общее исполнение номера отвечают дежурные по сменному iрафику. По каждому номеру "Правды" посменно дежурят несколько десятков человек.
А на телевидении? Чтобы обеспечить пятнадцать минут оперативной передачи с места события, нужен труд репортера, редактора, режиссера, его ассистента, помощника режиссера, кинооператора, диктора, звукорежиссера, по меньшей мере двух телеоператоров, осветителей, киномеханика, монтажницы, машинистки, проявщицы, шофера... Как же слаженно должны работать все звенья, если при этом счет идет на секунды.
О подготовке к одному из выпусков популярной телевизионной программы "Время" рассказала в "Журналисте" Р. Хелимская. Первый такт подготовки: "11.00. Главный выпускающий... начал летучку. Присутствуют: выпускающая и режиссерская бригады, редакторы союзного и международного отдела Главной редакции информации, Главной редакции спортивных программ, представители технических служб. Уточняется план выпуска прохраммы "Время" на сегодня. До эфира он может измениться неузнаваемо - день впереди. К этому готовы".
Далее идет цепочка напряженных событий. Предпоследняя запись - за час до начала передачи - ее первого выпуска, который в 19 часов по московскому времени смотрят в часовых поясах + 2 +3 + 4: Омская, Оренбургская, Челябинская, Свердловская, Новосибирская области, республики Средней Азии и Казахстан. Это 60 миллионов телевизоров, а зрителей раза в три-четыре больше.
Итак, "17.58. Звонок... на программе "Восток" после "Времени" прямая трансляция. Просьба: уйти из эфира в 19.29. Пришло важное сообщение ТАСС к нему надо срочно найти фото, переделывается дикторская "подводка" к сюжету о Монголии. В 19.24 надо уйти на спорт, в 19.29 - из эфира. Самолет из Иркутска еще летит (с пленками для "Времени". - В. У.), пленка из Ленинграда еще не получена. По коридору прошли: генерал царской армии, два гимназиста, народный артист СССР...
и дамы в бальных платьях - в соседнем павильоне размеренно-спокойно снимался очередной спектакль".
И вот решающий такт с 11 часов безостановочного процесса - четыре минуты до выхода в эфир.
"18.56. Режиссерский пульт аппаратно-студийного блока No 7. На многочисленных мониторах замер зеленоватый отражатель антенны дальней космической связи. Приведены в готовность все технические службы телецентра, участвующие в выпуске программы. Секундная стрелка на эфирном циферблате неумолимо считает деления... Команда Кисловой (режиссера выпуска. - В. У.).
Параллельно первая типография издавала "мелкую"
печатную продукцию: листовки, календари, бланки индульгенций. Но общая производительность труда печатни не превышала одной страницы набора на работника в день. Одна страница - это 42 строки, отпечатанные в две колонки изящным шрифтом, подражающим рукописным латинским литерам.
Одна страница в день. Уже и при этих темпах предприимчивый типограф мог обеспечить издание еженедельной четырех-шестиполосной газеты тиражом в несколько сотен экземпляров. Но о газетах в ту пору еще не помышляли.
Сто оттисков еженедельных новостей. Кому они могут понадобиться в небольшом средневековом городке Майнце, где свершилось открытие Гутенберга? Горожане передавали новости из уст в уста быстрее печатников.
А новости из дальних мест? Их можно было узнать, послушав богоугодный рассказ паломника, посетившего святые места, проповедь священника, где находилось место и для последних известий.
Преодоление информацией барьеров времени и пространства проходило долго, стоило большого труда.
В эпоху средневековья время протекало медленно, гораздо медленнее, чем сейчас. История в ту пору, замечал В. Ленин, "могла ползти... с ужасающей медленностью".
Почему? Потому, что весь производственный и бытовой "клад покоился на неторопливых ритмах. Для земледельца главная система отсчета - смена времен года от сева до уборки. Люди не пользовались часами - для ориентации вполне доставало движения солнца.
А скорости? Высшей вообразимой скоростью был кавалерийский аллюр. И в результате: весть о смерти Фридриха Барбароссы в Малой Азии достигла Германии через четыре месяца. Англичане узнали, что их король Ричард Львиное Сердце попал в плен, лишь через четыре недели. Обычный путь из Рима в Кентербери, например, длился около семи недель.
Так обстояло дело со сверхсрочными известиями.
Для "текущего" информирования хватало паломников, священников и междугородных ярмарок. Дважды в году во Франкфурте-на-Майне и трижды в году в Лейпциге происходили крупнейшие в Европе ярмарки. Их посетители живо интересовались всем, что делалось в мире, ибо от этого зависели цены на товары. Это был особый разряд потребителей информации, так как тяга к новостям у них была вовсе не бескорыстна.
Почтовая связь диктовала свой ритм множеству других нововведений в службе информации. Почта нередко определяла работоспособность государственного организма. Историк С. Соловьев называет создателем русской почты Ивана III. Это XV век. В XVII веке при царе Алексее Романове регулярный обмен официальными "грамотами" и частной корреспонденцией "грамотками" - входит специальным пунктом в дипломатический договор с Польшей. 1665 год - учреждение регулярной почты для обмена новостями в основном с западными, "заморскими", как тогда называли их, странами по трассе Москва - Рига. Спустя два года учреждается почтовая связь от Москвы через Смоленск до литовской границы.
Еще через четыре года царский указ предписывает воеводам и приказным людям посылать деловые цисьма не со специальными гонцами, а в основном по почте.
По этим каналам в Россию начали поступать и первые иностранные газеты. Вскоре собственный рукописный свод зарубежных известий под заголовком "Куранты" - прообраз российской газеты - не замедлил появиться по приказу царя-самодержца.
При Петре I уже существовали строгие сроки доставки писем: из Москвы в Воронеж за 48-53 часа, в Тулу на второй день, в Новгород на четвертый. И одновременно налаживается работа прессы. Газета "Ведомости"
с 1703 года издается в типографии и продается немалому числу читателей.
Когда почтмейстер Бостона Дж. Кэмпбелл основал в 1704 году первую на Американском континенте еженедельную газету, он безо всяких колебаний снабжал читателей "Последними известиями" двухмесячной давности.
А что было делать? Для бостонских колонистов главный интерес представляли новости из Лондона - заокеанской столицы их метрополии. Корабли везли эти новости через океан полтора-два месяца. Чтобы добыть "оперативные" известия у прибывших в порт капитанов, Кэмцбеллу тоже приходилось поворачиваться побыстрее. Читатели острили, что история из современной превращалась в древнюю, покуда просачивалась сквозь типографский пресс.
Журналистская оперативность. Сколько не то чтобы перьев и копий, сколько ног, рук и голов сломано во имя ее торжества! Скорее, скорее... Новость, о которой прежде узнали и сообщили конкуренты из другой газеты, уже не новость, а товар с душком. Новость нельзя "употребить" два раза с одинаковым эффектом.
Доставка убыстрялась, тиражи росли. Но вплоть до XIX века техническое оснащение производства и распространения газет и журналов ненамного опережало темпы И. Гутенберга.
Нарастающая лавина изменений в технике печати и технике связи обрушилась на человечество в начале минувшего века и поныне ошеломляюще грохочет вокруг.
28 ноября 1814 года вышел номер английской "Таймс" с широковещательным заявлением: отныне газета будет печататься без помощи человеческих рук 1000 листов в час изготовит машина. Заметный сдвиг по сравнению с первопечатней в Майнце: тысяча листов в час эффектно отличается от одного листа в день. Правда, в рекламе "Тайме" ничего не сказано о темпах подготовки набора к печати. Наборную машину, прообраз современного линотипа, изобрели лишь через 40 лет - в 1854 году.
"Линотип - хитроумная машина, - с восхищением восклицал К. Чапек, - на нем печатают, как на пишущей машинке, и латунные матрички букв группируются в нужной последовательности до тех пор, пока не наберется полная строчка. Тогда в них заливается горячий свинец, и получается литая строчка набора".
Однако подлинный переворот в технике передачи информации совершил телеграф. Проба межконтинентального телеграфного кабеля произошла в 1858 году. Послание английской королевы Виктории, направленное за океан, в тот же день, почти в тот же миг достигло резиденции президента США.
На следующий день газеты вышли с огромными заголовками: "Кабель работает безукоризненно", "Восторг населения не знает границ", "Небывалая сенсация всколыхнула весь город", "Настал час всеобщего ликования".
До окончательной победы над пространством и временем в тот миг было еще далеко. Но писатель С. Цвейг законно включил эпизоды прокладки межконтинентального кабеля в цикл расказов "Звездные часы человечества".
Вдохновенно прославляет он это событие: "В течение тысяч, а может быть, и сотен тысяч лет, прошедших со времени появления на земле удивительного существа, именуемого человеком, мерилом скорости была скорость бегущей лошади, катящегося колеса, корабля, идущего на веслах или под парусами. Все вместе взятые технические открытия, сделанные за весь тот короткий, освещенный сознанием промежуток времени, который мы называем мировой историей, не привели к сколько-нибудь значительному ускорению ритма движения. Армии Валленштейна продвигались вперед едва ли быстрее, чем легионы Цезаря; войска Наполеона не наступали стремительнее, чем орды Чингисхана; корветы Нельсона пересекали моря лишь немногим быстрее, чем пиратские ладьи викингов или галеры финикийцев. Лорд Байрон в путешествиях Чайльд Гарольда преодолевал ежедневно не больше миль, чем Овидий на пути в понтийскую ссылку; Гёте в восемнадцатом столетии путешествовал почти с таким же комфортом и такой же скоростью, как апостол Павел в начале первого тысячелетия. В эпоху Наполеона время и пространство разделяли страны так же, как п горы Римской империи; упорство материи все еще брало верх над человеческой волей.
И только девятнадцатый век коренным образом меняет ритм и мерило скорости на земле".
Изобретение телеграфной связи преобразило облик мировой журналистики. Отныне узнать о событии, свершившемся на противоположном краю земли, редакция могла в считанные минуты. Конечно, если имела дорогостоящую технику и разветвленный штат информаторов.
С. Цвейг несколько преувеличивал, говоря, что никогда человечество не располагало связью более быстрой, чем конский галоп. Прообразом будущей почти мгновенной связи были факелы на сигнальных вышках, набатный колокол, голубиная почта.
Птица, символизирующая мир, она нередко была вестником тревожных сведений, которые переносила со скоростью восьмидесяти километров в час. В боевом уставе римской армии I века до н. э. содержалось предписание каждому легиону иметь своих почтовых голубей.
Во время французской революции 1848 года почтовые голуби позволили бельгийским журналистам публиковать новости из Парижа почти одновременно с парижскими коллегами.
Банкирскому дому Ротшильдов голуби оказали неоценимую услугу. Во время наполеоновских войн агенты Н. Ротшильда из Парижа посылали хозяину в Лондон известия о положении на фронтах голубиной почтой.
Благодаря быстроте информации банкир загребал на бирже миллионы. Известия превращались в деньги.
Многие редакции имели свои голубятни. В Японии почтовые голуби служили журналистике еще в начале нашего века. Посетившие Японию в 1927 году советские журналисты с интересом осматривали голубятни на крышах редакций. Отправляясь в командировки, корреспонденты захватывали несколько тренированных птиц. Срочные новости достигали редакции в считанные часы, но портативность оснащения, а потому и подвижность самих газетчиков оставляла желать лучшего.
XIX век - век рождения особых предприятий по сбору и пересылке информации. Это телеграфные агентства.
Их единственная забота - снабжать газеты последними известиями. Единственная, но чрезвычайно хлопотливая.
В 1825 году возникает французское агентство Гавас, в 1848-м - первое североамериканское агентство Ассошиэйтед Пресс, в 1849-м - английское агентство Рейтер.
В России первое агентство - РТА (Российское телеграфное агентство) создано в 1894 году.
XIX век подходил к концу. Казалось, ему уже нечего добавить к преобразованиям в технике информационной связи. Они и так превзошли самые смелые ожидания.
Но в 1895 году произошли два события, положившие начало новым типам журналистики. 25 апреля (7 мая по новому стилю) А. Попов на заседании Русского физикохимического общества доложил о своем изобретении грозоотметчика - прообраза радиоприемника.
Спустя полгода, 28 декабря, братья Люмьер в Париже, в "Гранд кафе" на бульваре Капуцинов, провели показ "Живой фотографии" - провозвестницы документального кино и тележурналистики.
- Возникает столько разветвлений в журналистике, что начинаешь недоумевать: одна ли это профессия? Репортер газеты, литсотрудник журнала, радиокомментатор, сценарист документальных телепередач... И все журналисты?
- Именно так. Словно мифическое божество, журналистика "едина, но во многих лицах". И новые специализации рождаются буквально на глазах.
Поступающие на факультет журналистики стоят перед списком отделений: газетного, радиоотделения, телевизионного, редакционно-издательского. Какое выбрать?
Где есть надежды увереннее и быстрее найти себя?
Никто, кроме абитуриента, на этот вопрос, конечно, не ответит. Можно просто вспомнить о том, что радиожурналистика сделала свои первые шаги совсем недавно.
В нашей стране первая радиогазета вышла в 1924 году.
У массово-политической печати появился могущественный соперник. А спустя десять лет "семейство" средств информации отмечало еще одно прибавление: в ноябре 1934 года начались регулярные телепередачи. Через четыре года завершилось строительство первых телецентров - Московского и Ленинградского. Но в массовом масштабе телевизионная журналистика победно прокатилась по миру лишь в пятидесятые годы.
Соперничество и содружество.
Не обошлось без соперничества между новыми и старыми средствами информации, не обошлось без мрачных пророчеств о вытеснении новыми формами привычных, устаревших газетных полос.
Годом перелома в борьбе между прессой и радио считается 1956-й, когда (конечно, по приблизительным подсчетам) число радиоприемников в мире превысило общий тираж ежедневных газет (257 миллионов против 255).
А ныне с научной точностью установлено: если человек стоит перед выбором, слушать ему радио или смотреть телевизор, в абсолютном большинстве случаев он предпочитает телевизор. И это опять кое-кого наводит на мрачные мысли. "Я предвижу время, - заявил ректор Чикагского университета, - когда благодаря телевидению люди не будут уметь ни читать, ни писать и будут вести животную жизнь". Для столь мрачных прогнозов есть основания. Но они в существе передач, а не в коварном свойстве этого средства связи.
На Западе профессора любят критиковать телевидение, а политики превозносить его до небес. Многолетний премьер-министр Англии У. Черчилль настолько ценил телевидение, что заблаговременно попросил телекомпанию Би-би-си разработать сценарий трансляции собственных похорон. Пожелания престарелого экс-премьера учли до тонкостей. Специалисты считают, что репортаж похорон прошел с предельным эффектом.
Телевидение завоевало массовые симпатии, заставив радиожурналистов немного потесниться. Юное и напористое, новое средство связи быстро привлекло к себе специалистов из других отраслей журналистики.
Радио требует предельной информационной емкости, сжатости, оперативности. Это мир звучащего слова во всем богатстве его тембров, тональностей, звуковых оттенков. "Радиогеничность" голоса и музыкальность слуха обязательны для мастера радиожурналистики. Разумеется, не всегда радиорепортер читает перед микрофоном сам свои произведения, существуют дикторы и звукооператоры. Но он должен представлять, как прозвучит его материал. Нередко случаются и прямые радиорепортажи: с выставки или при пуске домны, при записи беседы с интересным человеком, где должны прозвучать в эфире вопросы, заданные журналистом.
Знать и любить особенности звукового общения - речевого и музыкального - ясно, что без этого не стоит связывать судьбу с радиожурналистикой. Ясно, что надо знать о таком, к примеру, опыте режиссера К. Станиславского. Он поставил перед актерами задачу: произнести фразу "сегодня вечером" с сорока различными интонациями. Не все - даже в среде артистов - с этой задачей справились. Однако все убедились: два слова не просто звучали по-разному, они передавали различные оттенки смысла.
Как тут не вспомнить точную иронию английского драматурга Б. Шоу: "Есть пятьдесят способов сказать "да" и пятьсот способов сказать "нет", и только один способ написать это".
Вот они, живые преимущества радиообщения перед газетно-журнальной страницей. Конечно, в телепередаче также звучит живая речь, но нередко изображение - первооснова экранной журналистики - оттесняет ее с переднего плана восприятия.
Радиокомментатор IO. Летунов, автор интереснейшей книги "Время. Люди. Микрофон", увлекательно рассказывает о специфике радиожурналистских троп. Их особая сложность в предельной краткости изложения. За две минуты эфирного времени в "Последних известиях", например, надо успеть изложить суть важного события. Две минуты - это страница машинописного текста, то, что на газетной полосе займет малоприметная заметка в сорок строк. Применительно к радио, пишет Ю. Летунов, "это подвал в газете, четыре минуты - газетная полоса.
Оперативная работа с информацией вырабатывает определенный внутренний ритм. Каким-то непонятным чувством ты физически ощущаешь длинноту материала, а когда ведешь эфирный репортаж (прямую передачу с места события. - В. У.), то секунды кажутся минутами, а минуты томительными часами".
Время, время... На радио и телевидении журналист обязан начинать свои сообщения словом "сегодня"; газетчик еще сохраняет за собой возможность писать в оперативных публикациях наречие "вчера".
Исследователь журналистики Э. Багиров точно определил вопрос о сочетании различных видов периодических сообщений.
"Радио, обгоняя в течение дня все другие средства оперативными лаконичными выпусками новостей, сообщает, ЧТО происходит в мире в данный момент.
Вечером власть переходит к телевидению, и оно в наглядных картинах демонстрирует, КАК это происходило.
На следующее утро газеты дают обстоятельный анализ того, ПОЧЕМУ это произошло".
Эти отличия вызывают и другие особенности типов журналистского труда. Что требует от "своих" журналистов телевидение? Естественно, фотогеничности того, кто часто появляется в кадре. Нет, не красоты Аполлона Бельведерского, но лица выразительного, умного, живого, мимики управляемой, жестов сдержанных и достойных.
Совсем не легкое дело естественно держаться в кадре, "под прицелом" ведущего "в никуда" холодного объектива телекамеры, в окружении величественной аппаратуры.
Может случиться - тому немало примеров - облик говорящего настолько противоречит его словам, что теряется смысл передачи.
Как-то телестудия в период эпидемии гриппа организовала цикл пропагандистских передач о профилактике болезни. В одной из них выступили две женщины - врачи, как видно, прямо после работы попавшие в студию.
Обе усталые, озабоченные, скованные, говорили они о мерах профилактики гриппа столь утомленно и бесстрастно, что создавалось впечатление полной бесперспективности борьбы с болезнью. На следующий вечер выступал пожилой врач - остроумно, вдумчиво, уверенно. По смыслу он говорил о том же, но ведь даже два слова можно произнести со множеством вариантов. Что говорить о передаче, где, кроме интонации, "работают" и выражение глаз, и жесты, и улыбка!
Вторая передача достигла цели, первая ее отдалила.
Телегеничность - высокий профессиональный барьер.
Профессор Лос-Анджелесского университета А. Меробян подсчитал, что даже в "разговорных" телепередачах пути информации распределяются так: 7 процентов с помощью слова, 38 процентов посредством интонации и голоса и 55 процентов через выражение лица и жесты. Данные не абсолютны, нуждаются в перепроверке, однако ими пользуются, хотя и с оговорками, большинство ведущих советских теоретиков телевидения.
Что же еще, кроме работы в кадре, отличает работу "телевизионщика" от труда коллег в печатной журналистике? Сопряженность с аппаратурой, "кентавризм"
(от мифологического кентавра - получеловека, полуконя)
человека и машины. Польский теоретик телевидения Е. Теплиц в связи с этим говорит: "Представьте себе журналиста, который ездит с карандашом весом в тонну". Е. Теплиц выразителен, но не точен. Сейчас для прямого телерепортажа нужно привезти и установить на месте события аппаратуру общим весом минимум в 10 тонн. Не слишком-то портативное орудие производства - даже почтовые голуби доставляли при перевозке меньше хлопот, чем нынешние ПТС (передвижные телевизионные станции). Неукротимо нарастает "индустриализация" журналистского производства.
- Чем лучше техника, тем выше качество журналистской продукции?
- О нет, зависимости здесь чрезвычайно сложны. Как и везде, решает дело не техника сама по себе, а люди, задающие ей программу. В нашем случае редакционные коллективы. "Индустриализация" труда предъявляет жесткие требования к согласованности действий, четкости в их организации.
К. Маркс писал в статье "Оправдание мозельского корреспондента": "...газетный корреспондент может считать себя только частицей многосложного организма, в котором он свободно выбирает себе определенную функцию". Выбрать профессиональную позицию в системе "внутреннего" разделения труда не всегда просто. Вокруг творческого ядра в журналистике тесно переплетаются орбиты вспомогательных профессий: корректоров, экспедиторов, полиграфистов, связистов и опять-таки почтальонов, без которых, как и в XVII веке, журналистика все еще не обходится.
И поныне в силе ироничные наблюдения К. Чапека о содружестве и взаимоборстве "мамок и нянек" у колыбели газетного номера: "Газету делает редакция, которая пишет, типография, которая набирает и печатает, и отдел объявлений и подписки, который продает и рассылает газету. На первый взгляд все это очень просто, но в действительности такое разделение труда осложнено весьма запутанными отношениями. Редакция, например, проникнута твердым убеждением, что именно она делает газету... Отдел подписки, наоборот, живет глубокой верой в то, что газета существует именно благодаря ему, а редакция систематически портит дело... Наконец типография считает, что у нее два заклятых врага на этом свете: редакция, которая хочет закончить верстку возможно позднее, и отдел подписки с экспедицией, которые хотят получить тираж как можно раньше, чтобы успеть сдать его на ранние почтовые поезда. Попробуй-ка угоди обоим, твердит типография. Посадить бы этих господ самих сюда, знали бы, что значит делать газету!"
Всегда ли так? Да нет, конечно. Юмористам по рангу свойственно преувеличивать. Однако зависимость каждой части редакционного коллектива от общих интересов дела К. Чапек выразил точно.
А вот как описал последние минуты перед рождением нового номера американский журналист и писатель Р. Сильвестр.
"Итак, первая полоса, заключенная в стальную раму, дожидалась сигнала... В художественном отделе ретушеры ждали снимков Фреда Доула, а этажом ниже, в цинкографии, граверы ждали, когда эти снимки будут отретушированы, чтобы перенести их на химически обработанные металлические пластинки...
В стереотипном цехе стереотиперы ждали матриц первой полосы. Возле огромных металлических динозавров - ротационных машин - рабочие в спецовках и бумажных колпачках, со следами печатной краски на руках и лице ждали стереотипов, которые будут отлиты с этих матриц. На дворе, на невысоких платформах, экспедиторы ждали, когда по эскалаторам потекут наконец кипы газет по пятьдесят штук в каждой кипе. А на улицах выстроились грузовики, борт к борту, в ожидании драгоценного груза.
И по всему городу продавцы газет ждали в своих киосках, всматриваясь в даль, не покажется ли грузовик, и в сотый раз объясняя покупателям, что газета еще не вышла".
Напряженно, слаженно и все же нервно, почти всегда нервно действует многоглавый, многорукий организм - редакция в часы и минуты выпуска. На последнем этапе не перечесть (а ведь, кажется, все-все было предусмотрено и подсчитано!) внезапных осложнений. Это "сверхгорячая" информация с пометкой "срочно в номер!". Это ломка макета из-за топорного снимка (и куда раньше смотрели?), это рекламация из отдела проверки: "Населенный пункт N, упомянутый в материале, в справочнике не значится!" и т. д. и т. п.
Дежурные по номеру буквально сбиваются с ног.
В любой редакции, кроме ведущего редактора, за общее исполнение номера отвечают дежурные по сменному iрафику. По каждому номеру "Правды" посменно дежурят несколько десятков человек.
А на телевидении? Чтобы обеспечить пятнадцать минут оперативной передачи с места события, нужен труд репортера, редактора, режиссера, его ассистента, помощника режиссера, кинооператора, диктора, звукорежиссера, по меньшей мере двух телеоператоров, осветителей, киномеханика, монтажницы, машинистки, проявщицы, шофера... Как же слаженно должны работать все звенья, если при этом счет идет на секунды.
О подготовке к одному из выпусков популярной телевизионной программы "Время" рассказала в "Журналисте" Р. Хелимская. Первый такт подготовки: "11.00. Главный выпускающий... начал летучку. Присутствуют: выпускающая и режиссерская бригады, редакторы союзного и международного отдела Главной редакции информации, Главной редакции спортивных программ, представители технических служб. Уточняется план выпуска прохраммы "Время" на сегодня. До эфира он может измениться неузнаваемо - день впереди. К этому готовы".
Далее идет цепочка напряженных событий. Предпоследняя запись - за час до начала передачи - ее первого выпуска, который в 19 часов по московскому времени смотрят в часовых поясах + 2 +3 + 4: Омская, Оренбургская, Челябинская, Свердловская, Новосибирская области, республики Средней Азии и Казахстан. Это 60 миллионов телевизоров, а зрителей раза в три-четыре больше.
Итак, "17.58. Звонок... на программе "Восток" после "Времени" прямая трансляция. Просьба: уйти из эфира в 19.29. Пришло важное сообщение ТАСС к нему надо срочно найти фото, переделывается дикторская "подводка" к сюжету о Монголии. В 19.24 надо уйти на спорт, в 19.29 - из эфира. Самолет из Иркутска еще летит (с пленками для "Времени". - В. У.), пленка из Ленинграда еще не получена. По коридору прошли: генерал царской армии, два гимназиста, народный артист СССР...
и дамы в бальных платьях - в соседнем павильоне размеренно-спокойно снимался очередной спектакль".
И вот решающий такт с 11 часов безостановочного процесса - четыре минуты до выхода в эфир.
"18.56. Режиссерский пульт аппаратно-студийного блока No 7. На многочисленных мониторах замер зеленоватый отражатель антенны дальней космической связи. Приведены в готовность все технические службы телецентра, участвующие в выпуске программы. Секундная стрелка на эфирном циферблате неумолимо считает деления... Команда Кисловой (режиссера выпуска. - В. У.).