Страница:
– Думаю, что разумнее будет выслушать его, сир, – медленно выговаривая слова, сказал он. – Его просто нужно обыскать, прежде чем впустить сюда.
– Я займусь этим, – сказал Питер, выходя из комнаты.
– Что ж, только потом не говори, что я не предупреждал тебя, – проворчал сир Джеффри.
Филипп улыбнулся, но заметил, как рука Жильбера легла на рукоять кинжала, висевшего на поясе.
Через несколько минут вернулся Питер, а вслед за ним в комнату вошли два человека из замка Кидвелли, крепко держа за руки третьего, которого они толкали перед собой. Должно быть, он узнал Филиппа, увидев его тем же утром у ворот Лланстефана, потому что, когда люди, по приказу Питера, отпустили его, он шагнул к нему и встал на одно колено.
– Что вам нужно от меня? – спросил Филипп, пристально смотря на склонившегося перед ним человека.
– Я Гервин, мой господин, из гарнизона Лланстефана. – И он поднял глаза на Филиппа. Это был седоволосый человек лет пятидесяти – типичный солдат старой закалки, надежный и преданный.
– Я служил сиру Роберту д'Юбиньи целых двадцать лет, и он был мне хорошим хозяином, мой господин.
Филипп кивнул. Сир Роберт был последним из семейства, которому раньше принадлежал Лланстефан.
– Ну, и что же дальше, Гервин? – спросил он.
– Мой отец прожил в Лланстефане всю жизнь, – сказал Гервин. – Мы всегда служили д'Юбиньи, мой господин. Мне не нравится сир Уолтер, и в нашем гарнизоне не я один так думаю.
У Филиппа появилась надежда, но потом он сердито одернул себя: может быть, это только искусно расставленная ловушка.
– Вы потомок сира Уильяма д'Юбиньи, который отправился в крестовый поход в Святую землю, мой господин? – спросил Гервин.
– Это мой дед.
Изборожденное морщинами лицо Гервина осветилось радостью.
– Еще ребенком я часто слышал рассказы о нем, – сказал он. – Тогда вы законный владелец Лланстефана.
Филипп больше не колебался ни секунды. Он принял решение.
– Если ты поможешь мне, Гервин, – заговорил он, но, не договорив, на секунду замолчал, однако тут же продолжил: – Сколько надежных людей в гарнизоне смогут перейти на нашу сторону?
– Четверо, мой господин, – немного подумав, ответил Гервин. – Может, и больше, но с другими говорить рискованно. У вас есть какой-то план, мой господин?
Если у Филиппа и оставались какие-нибудь сомнения в искренности старика, то при последнем замечании Гервина они исчезли. Не обращая внимания на предостерегающий жест сира Джеффри, он быстро спросил:
– Сколько людей в гарнизоне?
– Пятьдесят, мой господин, – без запинки ответил Гервин.
– Он лжет! – воскликнул сир Джеффри. – Тридцать, не больше!
– Сейчас – нет, мой господин, – сказал Гервин. – Сир Уолтер послал за двадцатью валлийскими стрелками к Хоуэлу в Мередит.
– Проклятый предатель! – взревел сир Джеффри. – Настоящее предательство! Хоуэл – это глава местной уэльской общины, Филипп. Когда де Клер узнает об этом, он больше не будет защищать этого мерзавца де Бриоза!
Но Филиппа совершенно не интересовало, что может граф де Клер сделать сиру Уолтеру де Бриозу. Его больше волновала перспектива встретиться в Лланстефане лицом к лицу с двадцатью опытными стрелками. И до этого его план был очень рискован, но сейчас весь его замысел становился просто опасным. Он ничего не терял, сообщая Гервину подробности предстоящей атаки, а с другой стороны, если Гервин действительно тот, за кого себя выдает, им не помешает его помощь.
– Я собираюсь с помощью лестниц штурмовать Лланстефан завтрашней ночью, – твердо сказал он.
Лицо Гервина при этом известии просветлело.
– Приходите под западную стену, мой господин, – сказал он. – Там есть пологий спуск в ров, где вы можете установить свои лестницы.
– А как я найду то место в темноте?
– Я оставлю горящий факел на стене, ответил Гервин. – Я постараюсь устроить так, чтобы меня и четверых надежных людей поставили охранять западную стену. Конечно, там могут быть и другие, – добавил он, – но их мы возьмем на себя.
Через десять минут Филипп дал Гервину надлежащие указания, а потом, вспомнив, как король Ричард перед Арзуфской битвой просил описать местность, он заставил Гервина подробно рассказать ему о внутреннем расположении помещений в замке Лланстефан. Удовлетворившись его рассказом, он дал ему в качестве вознаграждения несколько серебряных монет и отпустил его.
К следующему утру были изготовлены четыре крепкие лестницы. У Филиппа не было возможности произвести точные измерения стен Лланстефана, но он мог представить себе их приблизительную высоту. Филипп добавил к тому, что он прикинул на глазок, еще десять футов для верности, поскольку лестницы предполагалось установить на самом дне крепостного рва.
Стремительность являлась одной из важнейших составляющих плана Филиппа, поэтому лестницы были приставлены к стенам Кидвелли, и в течение двух часов под неусыпным надзором Филиппа солдаты при полном вооружении тренировались подниматься по ним.
– Кто лезет первым? – спросил Жильбер.
– Я полезу по лестнице справа, ты – по следующей, а Питер – по крайней слева. Я еще не выбрал, кто возьмет последнюю лестницу.
– Льювеллин?
– Нет, он нужен мне внизу, – ответил Филипп. – Мне нужен человек, который бы организовал подъем, а на Льювеллина я могу полностью положиться в этом.
– А что, если Гурт? – предложил Жильбер.
Филипп усмехнулся.
– Хорошо, годится. Конечно, если только лестница не хрустнет под его весом. А когда мы будем уже наверху, мы поднимем лестницы. Гервин сказал, что во внутренний двор от стен ведут четыре лестницы. Нам нужно проследить, чтобы нас не атаковали, пока мы все не поднимемся.
– И тогда мы пойдем на штурм главной башни, – бодро сказал Питер.
– Ты – нет, Питер, – строго сказал Филипп. – Твоя задача – надвратная башенка. Уберешь оттуда часовых и откроешь ворота сиру Джеффри и его людям.
– А что с главной башней? – спросил Жильбер, задавая вопрос, который был уже у всех на устах.
В те времена в замках главная башня охранялась даже строже, чем ворота. Обычно она строилась отдельно от остальных защитных сооружений, с тем чтобы, когда враги ворвутся в замок, гарнизон мог в ней укрыться.
– Меня это тоже беспокоит, – сказал Филипп. – Я думаю, лучники, скажем, некоторые из них, любым способом должны пробиться по стенам к главной башне. Они должны иметь возможность стрелять в убегающего противника.
– Лланстефан стоит на очень крутом холме, – заметил Питер. – Они не смогут быстро взбежать наверх. Тогда их могут подстрелить лучники де Бриоза.
– Есть еще какие-нибудь предложения? – спросил Филипп. – Льювеллин? – он вопросительно посмотрел на старого слугу. – Ты хочешь что-то добавить?
– Да, мой господин. Никаких плащей. Сир Хьюго никогда не надевал плащ во время ночной атаки. Говорил, что они очень заметны.
– Да, я об этом не подумал, – сказал Филипп. – Передай это всем, Льювеллин. Никаких плащей.
– В здешнем климате совсем нет никакой необходимости в плащах, – проворчал Льювеллин. – Разве это солнце может выжать хоть одну каплю пота?
Филипп рассмеялся. Он знал, что ответить Льювеллину.
– А что же ты хочешь, – язвительно сказал он, – чтобы солнце за несколько минут поджаривало сырое мясо?
Рот Льювеллина широко открылся от удивления, и вдруг морщинки на его лице весело зашевелились.
– Ах, так вы подслушивали, мой господин, – сказал он. – Я рассказывал похожие истории и вам, когда вы были еще маленьким мальчиком.
– Да, что-то припоминаю, Льювеллин. – Филипп снова заразительно рассмеялся, с любовью глядя на старика, и перед его глазами возникла живая картина: вот он сам, маленький мальчик, усаживается на свое излюбленное место, на вершине смотровой башни в Бланш-Гарде, над высокой сторожевой башенкой; внизу по зеленой долине, извиваясь змейкой, бежит широкий ручей, а в ясный день можно увидеть и синюю полоску моря у самого Аскалона, и белые шпили Монгиссарда дальше к северу – они с Джосселином любили подавать друг другу сигналы.
Филипп вздохнул. Воспоминания о Джосселине до сих пор глухой болью отдавались в его сердце.
– Смотрите завтра за Ричардом, – проговорил он, – чтобы он не попал в какую-нибудь беду.
И они снова вернулись к тренировкам с лестницами. Вдруг Филипп увидел на лестнице в десяти футах от земли Ричарда, быстро карабкающегося вверх.
– Ричард! – вскричал он.
Мальчик, услышав свое имя, остановился и посмотрел вниз.
– Да, мой господин? – крикнул он в ответ.
– Что ты там делаешь? – строго спросил его Филипп. – Хочешь свернуть себе шею?
– Но я тоже должен научиться взбираться по лестнице, мой господин, – сказал Ричард обиженным тоном. – Мне нужно уметь карабкаться на стены Иерусалима, когда я отправлюсь в крестовый поход. Льювеллин сказал мне, что это самые высокие лестницы в мире.
– Льювеллин слишком много говорит, – неодобрительно покачал головой Филипп. – А теперь спускайся сейчас же вниз.
Ричард медленно и с большой неохотой начал спускаться.
– Но разве я не могу потренироваться для сегодняшней ночи? – спросил мальчик.
– Для сегодняшней ночи? – переспросил Филипп.
– Да, мой господин. Я ваш оруженосец и должен всюду сопровождать вас.
– Ты мой оруженосец, а не мой слуга, – Филипп по-отечески потрепал рыжие вихры. – Теперь послушай меня, Ричард. Сегодня ты останешься в Кидвелли. Если ты ослушаешься, завтра же я отправлю тебя домой, в Кардифф. И отправлю тебя на телеге, потому что после того, что я с тобой сделаю, ты не сможешь сидеть в седле!
Ричард упрямо уткнул взгляд в землю. Не заметив обычной легкой усмешки Филиппа, он понял, что на этот раз его господин не склонен шутить, и печально кивнул головой.
– Да, мой господин, – еле слышно прошептал он и медленно поплелся прочь с поникшей головой, являя собой вызывающее слезы зрелище.
Льювеллин слышал их разговор. Когда мальчик проходил мимо, он громко хмыкнул, чтобы привлечь его внимание. Ричард поднял глаза и, увидев заговорщицки подмигивающее лицо Льювеллина, сначала удивился, а потом почувствовал, как в душе его снова зарождается надежда. Улыбнувшись старику в ответ, он рысцой пустился наутек, и Льювеллин с любовью смотрел, как в воротах замка исчезает на большой скорости его маленькая рыжеволосая фигурка. Уже две минуты спустя он примерял крохотные доспехи, специально заказанные для него отцом.
Удовлетворенный результатами тренировок, Филипп приказал убрать лестницы. К нему подошел сир Джеффри.
– Безнадежно, мой мальчик, все безнадежно, – печально покачал он головой. – Но все-таки, может быть, тебе повезет. Главное – хорошо набить животы перед тем, как начать это дело. Сам посуди, не можем же мы сражаться на пустой желудок.
Итак, отряд, готовый к штурму, собрался у факела во внутреннем дворе замка. Филипп уже провел смотр своим людям и даже несколько раз объяснил им, что нужно делать: по опыту он знал, что люди сражаются лучше, если им досконально известен замысел командира. Сейчас он был уверен, что все воины находятся в хорошей форме, поэтому решил не проезжать перед строем, а значит, и не заметил маленькую фигурку, сидящую на крупе коня позади старого воина, в самом конце колонны.
Сир Джеффри решил взять на себя роль проводника. Может быть, у него и были какие-нибудь сомнения в успехе ночного предприятия, о чем он, кстати, успел сообщить уже не раз, но, тем не менее, ни разу не сбившись с пути, он провел отряд через лес, находящийся в миле от Лланстефана, и через брод. Пока привязывали лошадей и собирали лестницы, Филипп подозвал сира Джеффри для последнего разговора. Отвлечение внимания стражников со стороны ворот должно начаться только после того, как со стороны западной стены послышатся звуки сражения, и тогда… чем больше шума им удастся поднять, тем лучше.
Сир Джеффри поехал вперед занимать свои позиции, а Филипп осторожно подъехал к краю леса. Ночь выдалась очень темная, и луна еще не взошла. С моря ветер гнал темные облака. «Наверное, начался прилив», – подумал Филипп, услышав, как тяжелые волны бьются о скалу возле замка.
Подавшись вперед, он всматривался в черный силуэт замка, выделяющийся на фоне серого неба. Но на стенах не было видно зажженного факела.
Слишком рано, решил Филипп. Но у него не было времени ждать сигнала Гервина.
– Жильбер, Питер! – тихо позвал он. – Все готовы? Отлично! Надевайте шлемы.
Сквозь щелочки шлема ночь показалась Филиппу еще темнее. «Что ж, не в первый и, даст бог, не в последний», – подумал он, застегивая ремешки вокруг неуклюжего куска железа. Пора бы уже кому-нибудь изобрести шлем поудобнее.
Потом он поднял руку, прислушался и вышел из-за деревьев. Справа и слева от себя он видел, как люди с лестницами медленно ступают по неровной, земле. Он слышал лишь тихий звон кольчуг, но и тот заглушался грохотом прибоя. Главная опасность не в том, что их услышат, а в том, что увидят.
– Факел! Факел! – раздался рядом чей-то голос.
На стене мерцал крошечный огонек, потом он постепенно разрастался, по мере того как разгорался факел, – свидетельство того, что Гервин сдержал свое слово.
«Осталось двести ярдов», – думал Филипп. На стенах пока еще все было тихо. Неужели часовые не заметили их? Или Гервин и его сторонники отвлекают их внимание?
Они прошли еще десять ярдов. Впереди темным блеском сияли черные каменные стены. Хватит ли длины лестниц?
Вдруг на стене раздался крик, потом другой. Наконец-то их заметили часовые. Филипп спрыгнул в ров.
– Ставьте лестницы! – закричал он: теперь уже не было смысла соблюдать тишину.
Гервин был прав. Склоны рва в этом месте почти прямо переходили в стену замка, и лестницы здесь ставить было удобнее. Филипп увидел, как поднялась первая лестница, качнулась в воздухе, а потом с глухим стуком ударилась о стену и застыла на месте.
С радостным волнением в сердце он побежал по дну оврага к стене. И вдруг над головой услышал пронзительный крик и невольно взглянул вверх. Прямо на него летел какой-то большой предмет. Едва он успел отскочить в сторону, как рядом упало мертвое тело.
Филипп нагнулся над ним, но не увидел на лбу человека белой повязки – отличительного знака атакующих; по договоренности, такие повязки должны были надеть и Гервин со своими людьми.
Филипп начал карабкаться наверх, цепляясь руками за узкие перекладины. Лестница тряслась и скрипела. Филипп настойчиво продолжал подниматься в полной темноте, но чувствовал, что двигается ужасно медленно. Висевший слева щит оттягивал его руку вниз, как вдруг он ощутил, что лестница, оторвавшись от стены, начала заваливаться назад.
И тогда всю тяжесть своего тела Филипп резко направил вперед. На какую-то долю секунды он повис в воздухе, балансируя, как цирковой канатоходец, но потом лестница перестала раскачиваться и снова ударилась о стену. Филипп полез дальше. Вдруг кто-то тронул его за плечо, и знакомый голос произнес:
– Сюда, мой господин! Давайте руку. – Это был Гервин.
Филипп перекинул одну ногу через парапет, Гервин помог ему, и он, не удержавшись на ногах, с громким стоном покатился вдоль узкой дорожки, предназначенной для часовых. Ни за самые богатые поместья в Англии, ни за сокровища самого Саладина, никогда, решил Филипп, он больше не полезет по приставной лестнице.
Вскочив на ноги, он вытащил из ножен свой меч.
– Где лестница, Гервин? – прокричал он.
– Направо, мой господин.
Филипп побежал по узкой дорожке в указанную сторону. Он слышал, как внизу оживает замок: играли трубы, горели факелы, стальные каблуки гулко стучали по камням внутреннего двора, отовсюду слышались крики.
Он добежал до лестницы как раз вовремя: наверх уже карабкалось трое людей, резко задрав головы. Филипп со всей силы ударил по первому шлему. Человек закричал и растворился в темноте: сбоку лестницы не было перил.
Второй человек остановился, с ужасом глядя вниз, куда упал его товарищ, поднял испуганные глаза вверх, чтобы прямо над собой увидеть сверкающие на фоне стены доспехи Филиппа. Но было уже поздно – Филипп, спустившись на две ступени, ударом меча рассек ему горло. На солдате не было кольчуги, и на коже его костюма выступила темно-красная полоса крови. Испустив последний вопль, он скатился к подножию лестницы, едва не сорвавшись вниз – его голова и плечи безжизненно свисали с края.
Третий человек не стал ждать. Быстро повернувшись, он побежал вниз, чтобы укрыться в башне. Филипп возбужденно рассмеялся. Пока можно было не ожидать нападения с лестницы, и он повернулся посмотреть, что происходило вокруг.
Он увидел долговязую фигуру Жильбера, длинной рукой рассекающего воздух и опускающего меч на голову невидимого Филиппу противника. Филипп снова рассмеялся. Теперь была заблокирована и вторая лестница. А потом он услышал слева радостный голос Питера:
– Все в порядке!
А немного погодя – саксонский боевой клич Гурта: «Аут! Аут!» Теперь на все четыре лестницы была поставлена охрана.
Сир Джеффри услышал шум сражения на стенах. Он немедленно вызвал своих людей, укрывавшихся до этого в лесу, и выстроил их в линию позади себя. Они с энтузиазмом замахали факелами и принялись дуть в трубы, подняв невероятный шум. Какое-то время сир Джеффри слушал этот рев несуществующего атакующего отряда, а потом отъехал в сторону.
По приставным лестницам продолжали подниматься люди Филиппа, и он послал следующего человека охранять свой пролет. Филиппу не терпелось вступить в бой, но он знал, что ему нужно не терять головы и свести разбросанные стычки к единой целенаправленной атаке на главную и смотровую башни.
Тут маленькая фигурка перевалилась через парапет и подкатилась прямо к его ногам. Это был юный Ричард де Клер.
– Что ты делаешь здесь, скверный мальчишка! – закричал было он, но потом внезапно для себя расхохотался во все горло.
– Справа! Справа, мой господин! – послышался крик Гервина.
Филипп поднял щит, заслоняясь от невидимого противника. Вдруг он услышал тонкий свист и глухой удар – это стрела вонзилась ему в щит. Рукой, держащей меч, он толкнул Ричарда на пол. Вторая стрела пролетела совсем рядом с его ухом.
– Все в порядке, мессир, я вижу их, – сказал спокойный голос откуда-то сзади.
Послышалось два отчетливых щелчка: кто-то заряжал арбалет. Вдалеке раздался вопль, а потом громкий удар о землю – раненый лучник Бриоза рухнул с парапета вниз.
Филипп снова вскочил на ноги.
– Жан, Жиль, – приказывал он, – двигайтесь вдоль стены. Наблюдайте за главной башней и двором. Стреляйте в каждого, кто захочет подняться, – делайте все, как я вам говорил днем.
Вышколенные воины побежали вдоль стены, время от времени перезаряжая арбалеты и прицеливаясь.
– Стой на месте, Ричард! – строго сказал Филипп и, перегнувшись через парапет, посмотрел в ров. «Теперь уже последние люди карабкаются по лестницам», – решил он, не видя никого на дне оврага. Наконец через парапет перелез и Льювеллин, взбиравшийся последним.
– Все наверху, мой господин, – доложил он.
– Хорошо! Передай сиру Жильберу, сиру Питеру и Гурту, что, когда они услышат трубу, пусть пробиваются вниз по лестнице в обход главной башни. Сир Питер с людьми Кидвелли пойдут к надвратной башне, а остальных я возьму с собой: мы будем прикрывать их снизу. Возвращайся сюда сразу же, как скажешь им это.
Льювеллин побежал исполнять приказание. А Филипп тем временем вернулся к своему лестничному пролету. Гервин, охранявший выход на стену, доложил, что никто не пытался подняться. Над их головами просвистели стрелы, и им пришлось пригнуться. Филипп выставил вперед свой щит. Рядом с ним на полу сжался Ричард, тоже заслоняясь от стрел своим маленьким, изготовленным по его руке, щитом.
– Я не боюсь! – запальчиво прокричал он и поспешно пригнул голову, услышав свист пролетавшей рядом стрелы.
Филипп громким голосом подбодрил мальчика. Теперь нужно было действовать как можно хладнокровнее. Первую часть боя он выиграл, но радоваться было еще рано. Надвигался кризис. Он контролировал стены, но де Бриоз в это время подтягивал силы для контратаки. В следующие несколько минут станет ясно, достанется ли победа ему или его противнику, и выиграет тот, кто нанесет удар первым.
– Все готовы! – раздался рядом хриплый крик Льювеллина.
– Тогда труби, – спокойно скомандовал Филипп. Льювеллин поднял к губам короткий горн, висящий у него на шее. Когда он заиграл, Филипп бросился вниз по лестнице. Отшвырнув в сторону мертвого стрелка, он спустился до конца пролета.
Там его уже поджидало несколько человек, двое из которых были лучниками. Один из них, увидев Филиппа, поднял свой лук и прицелился. Но Филипп опередил его. Взлетев вверх на четыре ступеньки, он с разбегу бросился в самую гущу не ожидавших от него таких решительных действий врагов.
Целившегося в него лучника Филипп поразил мечом в плечо, а второй был тут же сбит с ног сбежавшим с лестницы Льювеллином. Увидев же присоединившегося к ним Гервина, люди Лланстефана, в испуге побросав оружие, побежали прочь.
Теперь лестница была свободна. Вниз спустился Жильбер, а следом за ним – великан Гурт с боевым топориком в руках, только что очистивший от врагов свой лестничный пролет. А внизу уже Питер вел к сторожевой надвратной башне лучших бойцов гарнизона Кидвелли.
Филипп повернулся. Следующей целью стала главная башня. Подняв меч, он прокричал своим людям:
– За мной! За мной! – Его звучный голос эхом разнесся по лестничным коридорам.
Немедленно сзади него выстроился клином отряд, а напротив уже образовался ряд защитников крепости. Филипп, подняв меч, дал сигнал стрелкам:
– Огонь!
Волна тяжелых стрел, с силой вырвавшись из арбалетов, понеслась на врага, и Филипп с Жильбером пошли в атаку. Но у людей Лланстефана уже пропала всякая охота сражаться. Повернувшись спиной, они наперегонки пустились прочь, ища спасения за стенами главной башни.
Пролет стертых от старости ступеней вел по склону зеленого холма к огромным дверям на самом его верху. Люди, выбегающие из главной башни, падали под мощным напором толпы, в панике старающейся ворваться внутрь. Стрелки с арбалетами, выставленные Филиппом на стенах, вели прицельный обстрел людей на холме. И защитники замка совсем потеряли голову.
То, что должно было быть организованным отступлением внутрь башни, превратилось в хаотичное движение толкающихся и кричащих людей. И как раз в самую гущу этой толпы клином врезались опытные крестоносцы Филиппа.
У этого сражения мог быть только один финал. Но конец битвы наступил скорее, чем можно было предполагать.
Вдруг со стороны надвратной башни понесся град ругательств, и в черном проеме ворот появилась фигура сира Джеффри, пригнувшегося в седле и погоняющего свою лошадь. Он направлялся прямо к подножию холма главной башни.
Сзади него и по обеим от него сторонам скакали вооруженные люди Кидвелли. Потом в ворота ворвалось около сотни местных вилланов с факелами и оружием, с торжествующими криками и руганью заполнивших весь внутренний дворик. Скоро поток их тоже потек к подножию холма, и весь его зеленый склон оказался покрыт карабкающимися на вершину фигурками людей. Защитники замка больше не оказывали никакого сопротивления. Их загнали, как перепуганных овец, в большой зал главной башни, поставили к стене и забрали у них оружие.
Филипп снял шлем и тыльной стороной ладони отер струящийся по лицу пот.
Ричард, протолкавшись сквозь толпу, с победным видом принял шлем из его рук.
– Вот он! – вдруг злорадно воскликнул сир Джеффри.
На помосте в противоположном конце зала стояла одинокая фигура в кольчуге, доспехах и плаще, с щитом на плече и обнаженным мечом в правой руке. Его шлем лежал на столе рядом.
В сопровождении трех рыцарей Филипп медленно пошел к помосту, расчищая себе путь среди перевернутых столов и скамеек.
Глава 19
– Я займусь этим, – сказал Питер, выходя из комнаты.
– Что ж, только потом не говори, что я не предупреждал тебя, – проворчал сир Джеффри.
Филипп улыбнулся, но заметил, как рука Жильбера легла на рукоять кинжала, висевшего на поясе.
Через несколько минут вернулся Питер, а вслед за ним в комнату вошли два человека из замка Кидвелли, крепко держа за руки третьего, которого они толкали перед собой. Должно быть, он узнал Филиппа, увидев его тем же утром у ворот Лланстефана, потому что, когда люди, по приказу Питера, отпустили его, он шагнул к нему и встал на одно колено.
– Что вам нужно от меня? – спросил Филипп, пристально смотря на склонившегося перед ним человека.
– Я Гервин, мой господин, из гарнизона Лланстефана. – И он поднял глаза на Филиппа. Это был седоволосый человек лет пятидесяти – типичный солдат старой закалки, надежный и преданный.
– Я служил сиру Роберту д'Юбиньи целых двадцать лет, и он был мне хорошим хозяином, мой господин.
Филипп кивнул. Сир Роберт был последним из семейства, которому раньше принадлежал Лланстефан.
– Ну, и что же дальше, Гервин? – спросил он.
– Мой отец прожил в Лланстефане всю жизнь, – сказал Гервин. – Мы всегда служили д'Юбиньи, мой господин. Мне не нравится сир Уолтер, и в нашем гарнизоне не я один так думаю.
У Филиппа появилась надежда, но потом он сердито одернул себя: может быть, это только искусно расставленная ловушка.
– Вы потомок сира Уильяма д'Юбиньи, который отправился в крестовый поход в Святую землю, мой господин? – спросил Гервин.
– Это мой дед.
Изборожденное морщинами лицо Гервина осветилось радостью.
– Еще ребенком я часто слышал рассказы о нем, – сказал он. – Тогда вы законный владелец Лланстефана.
Филипп больше не колебался ни секунды. Он принял решение.
– Если ты поможешь мне, Гервин, – заговорил он, но, не договорив, на секунду замолчал, однако тут же продолжил: – Сколько надежных людей в гарнизоне смогут перейти на нашу сторону?
– Четверо, мой господин, – немного подумав, ответил Гервин. – Может, и больше, но с другими говорить рискованно. У вас есть какой-то план, мой господин?
Если у Филиппа и оставались какие-нибудь сомнения в искренности старика, то при последнем замечании Гервина они исчезли. Не обращая внимания на предостерегающий жест сира Джеффри, он быстро спросил:
– Сколько людей в гарнизоне?
– Пятьдесят, мой господин, – без запинки ответил Гервин.
– Он лжет! – воскликнул сир Джеффри. – Тридцать, не больше!
– Сейчас – нет, мой господин, – сказал Гервин. – Сир Уолтер послал за двадцатью валлийскими стрелками к Хоуэлу в Мередит.
– Проклятый предатель! – взревел сир Джеффри. – Настоящее предательство! Хоуэл – это глава местной уэльской общины, Филипп. Когда де Клер узнает об этом, он больше не будет защищать этого мерзавца де Бриоза!
Но Филиппа совершенно не интересовало, что может граф де Клер сделать сиру Уолтеру де Бриозу. Его больше волновала перспектива встретиться в Лланстефане лицом к лицу с двадцатью опытными стрелками. И до этого его план был очень рискован, но сейчас весь его замысел становился просто опасным. Он ничего не терял, сообщая Гервину подробности предстоящей атаки, а с другой стороны, если Гервин действительно тот, за кого себя выдает, им не помешает его помощь.
– Я собираюсь с помощью лестниц штурмовать Лланстефан завтрашней ночью, – твердо сказал он.
Лицо Гервина при этом известии просветлело.
– Приходите под западную стену, мой господин, – сказал он. – Там есть пологий спуск в ров, где вы можете установить свои лестницы.
– А как я найду то место в темноте?
– Я оставлю горящий факел на стене, ответил Гервин. – Я постараюсь устроить так, чтобы меня и четверых надежных людей поставили охранять западную стену. Конечно, там могут быть и другие, – добавил он, – но их мы возьмем на себя.
Через десять минут Филипп дал Гервину надлежащие указания, а потом, вспомнив, как король Ричард перед Арзуфской битвой просил описать местность, он заставил Гервина подробно рассказать ему о внутреннем расположении помещений в замке Лланстефан. Удовлетворившись его рассказом, он дал ему в качестве вознаграждения несколько серебряных монет и отпустил его.
К следующему утру были изготовлены четыре крепкие лестницы. У Филиппа не было возможности произвести точные измерения стен Лланстефана, но он мог представить себе их приблизительную высоту. Филипп добавил к тому, что он прикинул на глазок, еще десять футов для верности, поскольку лестницы предполагалось установить на самом дне крепостного рва.
Стремительность являлась одной из важнейших составляющих плана Филиппа, поэтому лестницы были приставлены к стенам Кидвелли, и в течение двух часов под неусыпным надзором Филиппа солдаты при полном вооружении тренировались подниматься по ним.
– Кто лезет первым? – спросил Жильбер.
– Я полезу по лестнице справа, ты – по следующей, а Питер – по крайней слева. Я еще не выбрал, кто возьмет последнюю лестницу.
– Льювеллин?
– Нет, он нужен мне внизу, – ответил Филипп. – Мне нужен человек, который бы организовал подъем, а на Льювеллина я могу полностью положиться в этом.
– А что, если Гурт? – предложил Жильбер.
Филипп усмехнулся.
– Хорошо, годится. Конечно, если только лестница не хрустнет под его весом. А когда мы будем уже наверху, мы поднимем лестницы. Гервин сказал, что во внутренний двор от стен ведут четыре лестницы. Нам нужно проследить, чтобы нас не атаковали, пока мы все не поднимемся.
– И тогда мы пойдем на штурм главной башни, – бодро сказал Питер.
– Ты – нет, Питер, – строго сказал Филипп. – Твоя задача – надвратная башенка. Уберешь оттуда часовых и откроешь ворота сиру Джеффри и его людям.
– А что с главной башней? – спросил Жильбер, задавая вопрос, который был уже у всех на устах.
В те времена в замках главная башня охранялась даже строже, чем ворота. Обычно она строилась отдельно от остальных защитных сооружений, с тем чтобы, когда враги ворвутся в замок, гарнизон мог в ней укрыться.
– Меня это тоже беспокоит, – сказал Филипп. – Я думаю, лучники, скажем, некоторые из них, любым способом должны пробиться по стенам к главной башне. Они должны иметь возможность стрелять в убегающего противника.
– Лланстефан стоит на очень крутом холме, – заметил Питер. – Они не смогут быстро взбежать наверх. Тогда их могут подстрелить лучники де Бриоза.
– Есть еще какие-нибудь предложения? – спросил Филипп. – Льювеллин? – он вопросительно посмотрел на старого слугу. – Ты хочешь что-то добавить?
– Да, мой господин. Никаких плащей. Сир Хьюго никогда не надевал плащ во время ночной атаки. Говорил, что они очень заметны.
– Да, я об этом не подумал, – сказал Филипп. – Передай это всем, Льювеллин. Никаких плащей.
– В здешнем климате совсем нет никакой необходимости в плащах, – проворчал Льювеллин. – Разве это солнце может выжать хоть одну каплю пота?
Филипп рассмеялся. Он знал, что ответить Льювеллину.
– А что же ты хочешь, – язвительно сказал он, – чтобы солнце за несколько минут поджаривало сырое мясо?
Рот Льювеллина широко открылся от удивления, и вдруг морщинки на его лице весело зашевелились.
– Ах, так вы подслушивали, мой господин, – сказал он. – Я рассказывал похожие истории и вам, когда вы были еще маленьким мальчиком.
– Да, что-то припоминаю, Льювеллин. – Филипп снова заразительно рассмеялся, с любовью глядя на старика, и перед его глазами возникла живая картина: вот он сам, маленький мальчик, усаживается на свое излюбленное место, на вершине смотровой башни в Бланш-Гарде, над высокой сторожевой башенкой; внизу по зеленой долине, извиваясь змейкой, бежит широкий ручей, а в ясный день можно увидеть и синюю полоску моря у самого Аскалона, и белые шпили Монгиссарда дальше к северу – они с Джосселином любили подавать друг другу сигналы.
Филипп вздохнул. Воспоминания о Джосселине до сих пор глухой болью отдавались в его сердце.
– Смотрите завтра за Ричардом, – проговорил он, – чтобы он не попал в какую-нибудь беду.
И они снова вернулись к тренировкам с лестницами. Вдруг Филипп увидел на лестнице в десяти футах от земли Ричарда, быстро карабкающегося вверх.
– Ричард! – вскричал он.
Мальчик, услышав свое имя, остановился и посмотрел вниз.
– Да, мой господин? – крикнул он в ответ.
– Что ты там делаешь? – строго спросил его Филипп. – Хочешь свернуть себе шею?
– Но я тоже должен научиться взбираться по лестнице, мой господин, – сказал Ричард обиженным тоном. – Мне нужно уметь карабкаться на стены Иерусалима, когда я отправлюсь в крестовый поход. Льювеллин сказал мне, что это самые высокие лестницы в мире.
– Льювеллин слишком много говорит, – неодобрительно покачал головой Филипп. – А теперь спускайся сейчас же вниз.
Ричард медленно и с большой неохотой начал спускаться.
– Но разве я не могу потренироваться для сегодняшней ночи? – спросил мальчик.
– Для сегодняшней ночи? – переспросил Филипп.
– Да, мой господин. Я ваш оруженосец и должен всюду сопровождать вас.
– Ты мой оруженосец, а не мой слуга, – Филипп по-отечески потрепал рыжие вихры. – Теперь послушай меня, Ричард. Сегодня ты останешься в Кидвелли. Если ты ослушаешься, завтра же я отправлю тебя домой, в Кардифф. И отправлю тебя на телеге, потому что после того, что я с тобой сделаю, ты не сможешь сидеть в седле!
Ричард упрямо уткнул взгляд в землю. Не заметив обычной легкой усмешки Филиппа, он понял, что на этот раз его господин не склонен шутить, и печально кивнул головой.
– Да, мой господин, – еле слышно прошептал он и медленно поплелся прочь с поникшей головой, являя собой вызывающее слезы зрелище.
Льювеллин слышал их разговор. Когда мальчик проходил мимо, он громко хмыкнул, чтобы привлечь его внимание. Ричард поднял глаза и, увидев заговорщицки подмигивающее лицо Льювеллина, сначала удивился, а потом почувствовал, как в душе его снова зарождается надежда. Улыбнувшись старику в ответ, он рысцой пустился наутек, и Льювеллин с любовью смотрел, как в воротах замка исчезает на большой скорости его маленькая рыжеволосая фигурка. Уже две минуты спустя он примерял крохотные доспехи, специально заказанные для него отцом.
Удовлетворенный результатами тренировок, Филипп приказал убрать лестницы. К нему подошел сир Джеффри.
– Безнадежно, мой мальчик, все безнадежно, – печально покачал он головой. – Но все-таки, может быть, тебе повезет. Главное – хорошо набить животы перед тем, как начать это дело. Сам посуди, не можем же мы сражаться на пустой желудок.
Итак, отряд, готовый к штурму, собрался у факела во внутреннем дворе замка. Филипп уже провел смотр своим людям и даже несколько раз объяснил им, что нужно делать: по опыту он знал, что люди сражаются лучше, если им досконально известен замысел командира. Сейчас он был уверен, что все воины находятся в хорошей форме, поэтому решил не проезжать перед строем, а значит, и не заметил маленькую фигурку, сидящую на крупе коня позади старого воина, в самом конце колонны.
Сир Джеффри решил взять на себя роль проводника. Может быть, у него и были какие-нибудь сомнения в успехе ночного предприятия, о чем он, кстати, успел сообщить уже не раз, но, тем не менее, ни разу не сбившись с пути, он провел отряд через лес, находящийся в миле от Лланстефана, и через брод. Пока привязывали лошадей и собирали лестницы, Филипп подозвал сира Джеффри для последнего разговора. Отвлечение внимания стражников со стороны ворот должно начаться только после того, как со стороны западной стены послышатся звуки сражения, и тогда… чем больше шума им удастся поднять, тем лучше.
Сир Джеффри поехал вперед занимать свои позиции, а Филипп осторожно подъехал к краю леса. Ночь выдалась очень темная, и луна еще не взошла. С моря ветер гнал темные облака. «Наверное, начался прилив», – подумал Филипп, услышав, как тяжелые волны бьются о скалу возле замка.
Подавшись вперед, он всматривался в черный силуэт замка, выделяющийся на фоне серого неба. Но на стенах не было видно зажженного факела.
Слишком рано, решил Филипп. Но у него не было времени ждать сигнала Гервина.
– Жильбер, Питер! – тихо позвал он. – Все готовы? Отлично! Надевайте шлемы.
Сквозь щелочки шлема ночь показалась Филиппу еще темнее. «Что ж, не в первый и, даст бог, не в последний», – подумал он, застегивая ремешки вокруг неуклюжего куска железа. Пора бы уже кому-нибудь изобрести шлем поудобнее.
Потом он поднял руку, прислушался и вышел из-за деревьев. Справа и слева от себя он видел, как люди с лестницами медленно ступают по неровной, земле. Он слышал лишь тихий звон кольчуг, но и тот заглушался грохотом прибоя. Главная опасность не в том, что их услышат, а в том, что увидят.
– Факел! Факел! – раздался рядом чей-то голос.
На стене мерцал крошечный огонек, потом он постепенно разрастался, по мере того как разгорался факел, – свидетельство того, что Гервин сдержал свое слово.
«Осталось двести ярдов», – думал Филипп. На стенах пока еще все было тихо. Неужели часовые не заметили их? Или Гервин и его сторонники отвлекают их внимание?
Они прошли еще десять ярдов. Впереди темным блеском сияли черные каменные стены. Хватит ли длины лестниц?
Вдруг на стене раздался крик, потом другой. Наконец-то их заметили часовые. Филипп спрыгнул в ров.
– Ставьте лестницы! – закричал он: теперь уже не было смысла соблюдать тишину.
Гервин был прав. Склоны рва в этом месте почти прямо переходили в стену замка, и лестницы здесь ставить было удобнее. Филипп увидел, как поднялась первая лестница, качнулась в воздухе, а потом с глухим стуком ударилась о стену и застыла на месте.
С радостным волнением в сердце он побежал по дну оврага к стене. И вдруг над головой услышал пронзительный крик и невольно взглянул вверх. Прямо на него летел какой-то большой предмет. Едва он успел отскочить в сторону, как рядом упало мертвое тело.
Филипп нагнулся над ним, но не увидел на лбу человека белой повязки – отличительного знака атакующих; по договоренности, такие повязки должны были надеть и Гервин со своими людьми.
Филипп начал карабкаться наверх, цепляясь руками за узкие перекладины. Лестница тряслась и скрипела. Филипп настойчиво продолжал подниматься в полной темноте, но чувствовал, что двигается ужасно медленно. Висевший слева щит оттягивал его руку вниз, как вдруг он ощутил, что лестница, оторвавшись от стены, начала заваливаться назад.
И тогда всю тяжесть своего тела Филипп резко направил вперед. На какую-то долю секунды он повис в воздухе, балансируя, как цирковой канатоходец, но потом лестница перестала раскачиваться и снова ударилась о стену. Филипп полез дальше. Вдруг кто-то тронул его за плечо, и знакомый голос произнес:
– Сюда, мой господин! Давайте руку. – Это был Гервин.
Филипп перекинул одну ногу через парапет, Гервин помог ему, и он, не удержавшись на ногах, с громким стоном покатился вдоль узкой дорожки, предназначенной для часовых. Ни за самые богатые поместья в Англии, ни за сокровища самого Саладина, никогда, решил Филипп, он больше не полезет по приставной лестнице.
Вскочив на ноги, он вытащил из ножен свой меч.
– Где лестница, Гервин? – прокричал он.
– Направо, мой господин.
Филипп побежал по узкой дорожке в указанную сторону. Он слышал, как внизу оживает замок: играли трубы, горели факелы, стальные каблуки гулко стучали по камням внутреннего двора, отовсюду слышались крики.
Он добежал до лестницы как раз вовремя: наверх уже карабкалось трое людей, резко задрав головы. Филипп со всей силы ударил по первому шлему. Человек закричал и растворился в темноте: сбоку лестницы не было перил.
Второй человек остановился, с ужасом глядя вниз, куда упал его товарищ, поднял испуганные глаза вверх, чтобы прямо над собой увидеть сверкающие на фоне стены доспехи Филиппа. Но было уже поздно – Филипп, спустившись на две ступени, ударом меча рассек ему горло. На солдате не было кольчуги, и на коже его костюма выступила темно-красная полоса крови. Испустив последний вопль, он скатился к подножию лестницы, едва не сорвавшись вниз – его голова и плечи безжизненно свисали с края.
Третий человек не стал ждать. Быстро повернувшись, он побежал вниз, чтобы укрыться в башне. Филипп возбужденно рассмеялся. Пока можно было не ожидать нападения с лестницы, и он повернулся посмотреть, что происходило вокруг.
Он увидел долговязую фигуру Жильбера, длинной рукой рассекающего воздух и опускающего меч на голову невидимого Филиппу противника. Филипп снова рассмеялся. Теперь была заблокирована и вторая лестница. А потом он услышал слева радостный голос Питера:
– Все в порядке!
А немного погодя – саксонский боевой клич Гурта: «Аут! Аут!» Теперь на все четыре лестницы была поставлена охрана.
Сир Джеффри услышал шум сражения на стенах. Он немедленно вызвал своих людей, укрывавшихся до этого в лесу, и выстроил их в линию позади себя. Они с энтузиазмом замахали факелами и принялись дуть в трубы, подняв невероятный шум. Какое-то время сир Джеффри слушал этот рев несуществующего атакующего отряда, а потом отъехал в сторону.
По приставным лестницам продолжали подниматься люди Филиппа, и он послал следующего человека охранять свой пролет. Филиппу не терпелось вступить в бой, но он знал, что ему нужно не терять головы и свести разбросанные стычки к единой целенаправленной атаке на главную и смотровую башни.
Тут маленькая фигурка перевалилась через парапет и подкатилась прямо к его ногам. Это был юный Ричард де Клер.
– Что ты делаешь здесь, скверный мальчишка! – закричал было он, но потом внезапно для себя расхохотался во все горло.
– Справа! Справа, мой господин! – послышался крик Гервина.
Филипп поднял щит, заслоняясь от невидимого противника. Вдруг он услышал тонкий свист и глухой удар – это стрела вонзилась ему в щит. Рукой, держащей меч, он толкнул Ричарда на пол. Вторая стрела пролетела совсем рядом с его ухом.
– Все в порядке, мессир, я вижу их, – сказал спокойный голос откуда-то сзади.
Послышалось два отчетливых щелчка: кто-то заряжал арбалет. Вдалеке раздался вопль, а потом громкий удар о землю – раненый лучник Бриоза рухнул с парапета вниз.
Филипп снова вскочил на ноги.
– Жан, Жиль, – приказывал он, – двигайтесь вдоль стены. Наблюдайте за главной башней и двором. Стреляйте в каждого, кто захочет подняться, – делайте все, как я вам говорил днем.
Вышколенные воины побежали вдоль стены, время от времени перезаряжая арбалеты и прицеливаясь.
– Стой на месте, Ричард! – строго сказал Филипп и, перегнувшись через парапет, посмотрел в ров. «Теперь уже последние люди карабкаются по лестницам», – решил он, не видя никого на дне оврага. Наконец через парапет перелез и Льювеллин, взбиравшийся последним.
– Все наверху, мой господин, – доложил он.
– Хорошо! Передай сиру Жильберу, сиру Питеру и Гурту, что, когда они услышат трубу, пусть пробиваются вниз по лестнице в обход главной башни. Сир Питер с людьми Кидвелли пойдут к надвратной башне, а остальных я возьму с собой: мы будем прикрывать их снизу. Возвращайся сюда сразу же, как скажешь им это.
Льювеллин побежал исполнять приказание. А Филипп тем временем вернулся к своему лестничному пролету. Гервин, охранявший выход на стену, доложил, что никто не пытался подняться. Над их головами просвистели стрелы, и им пришлось пригнуться. Филипп выставил вперед свой щит. Рядом с ним на полу сжался Ричард, тоже заслоняясь от стрел своим маленьким, изготовленным по его руке, щитом.
– Я не боюсь! – запальчиво прокричал он и поспешно пригнул голову, услышав свист пролетавшей рядом стрелы.
Филипп громким голосом подбодрил мальчика. Теперь нужно было действовать как можно хладнокровнее. Первую часть боя он выиграл, но радоваться было еще рано. Надвигался кризис. Он контролировал стены, но де Бриоз в это время подтягивал силы для контратаки. В следующие несколько минут станет ясно, достанется ли победа ему или его противнику, и выиграет тот, кто нанесет удар первым.
– Все готовы! – раздался рядом хриплый крик Льювеллина.
– Тогда труби, – спокойно скомандовал Филипп. Льювеллин поднял к губам короткий горн, висящий у него на шее. Когда он заиграл, Филипп бросился вниз по лестнице. Отшвырнув в сторону мертвого стрелка, он спустился до конца пролета.
Там его уже поджидало несколько человек, двое из которых были лучниками. Один из них, увидев Филиппа, поднял свой лук и прицелился. Но Филипп опередил его. Взлетев вверх на четыре ступеньки, он с разбегу бросился в самую гущу не ожидавших от него таких решительных действий врагов.
Целившегося в него лучника Филипп поразил мечом в плечо, а второй был тут же сбит с ног сбежавшим с лестницы Льювеллином. Увидев же присоединившегося к ним Гервина, люди Лланстефана, в испуге побросав оружие, побежали прочь.
Теперь лестница была свободна. Вниз спустился Жильбер, а следом за ним – великан Гурт с боевым топориком в руках, только что очистивший от врагов свой лестничный пролет. А внизу уже Питер вел к сторожевой надвратной башне лучших бойцов гарнизона Кидвелли.
Филипп повернулся. Следующей целью стала главная башня. Подняв меч, он прокричал своим людям:
– За мной! За мной! – Его звучный голос эхом разнесся по лестничным коридорам.
Немедленно сзади него выстроился клином отряд, а напротив уже образовался ряд защитников крепости. Филипп, подняв меч, дал сигнал стрелкам:
– Огонь!
Волна тяжелых стрел, с силой вырвавшись из арбалетов, понеслась на врага, и Филипп с Жильбером пошли в атаку. Но у людей Лланстефана уже пропала всякая охота сражаться. Повернувшись спиной, они наперегонки пустились прочь, ища спасения за стенами главной башни.
Пролет стертых от старости ступеней вел по склону зеленого холма к огромным дверям на самом его верху. Люди, выбегающие из главной башни, падали под мощным напором толпы, в панике старающейся ворваться внутрь. Стрелки с арбалетами, выставленные Филиппом на стенах, вели прицельный обстрел людей на холме. И защитники замка совсем потеряли голову.
То, что должно было быть организованным отступлением внутрь башни, превратилось в хаотичное движение толкающихся и кричащих людей. И как раз в самую гущу этой толпы клином врезались опытные крестоносцы Филиппа.
У этого сражения мог быть только один финал. Но конец битвы наступил скорее, чем можно было предполагать.
Вдруг со стороны надвратной башни понесся град ругательств, и в черном проеме ворот появилась фигура сира Джеффри, пригнувшегося в седле и погоняющего свою лошадь. Он направлялся прямо к подножию холма главной башни.
Сзади него и по обеим от него сторонам скакали вооруженные люди Кидвелли. Потом в ворота ворвалось около сотни местных вилланов с факелами и оружием, с торжествующими криками и руганью заполнивших весь внутренний дворик. Скоро поток их тоже потек к подножию холма, и весь его зеленый склон оказался покрыт карабкающимися на вершину фигурками людей. Защитники замка больше не оказывали никакого сопротивления. Их загнали, как перепуганных овец, в большой зал главной башни, поставили к стене и забрали у них оружие.
Филипп снял шлем и тыльной стороной ладони отер струящийся по лицу пот.
Ричард, протолкавшись сквозь толпу, с победным видом принял шлем из его рук.
– Вот он! – вдруг злорадно воскликнул сир Джеффри.
На помосте в противоположном конце зала стояла одинокая фигура в кольчуге, доспехах и плаще, с щитом на плече и обнаженным мечом в правой руке. Его шлем лежал на столе рядом.
В сопровождении трех рыцарей Филипп медленно пошел к помосту, расчищая себе путь среди перевернутых столов и скамеек.
Глава 19
СРАЖЕНИЕ НА ПОМОСТЕ
Картина, представшая глазам всех, была странной и вместе с тем поражала красотой. Разгоревшийся от охапки поленьев в камине огонь отбрасывал зловещие блики на голый пол; языки красных отблесков плясали на серых камнях стен. Факелы на стенах и в руках людей Кидвелли освещали длинный холл, гобелены над возвышением и темные стропила крыши; этот свет отражался в стальных зеркалах доспехов и шлемов, мягкими, но зловещими когтями, словно царапая бледные лица собравшихся присутствовать на этом последнем акте драмы людей.
Когда Филипп подошел к помосту, он услышал несколько громких щелчков арбалетов.
Быстро подняв меч, он крикнул:
– Не стрелять! – Стрелки неохотно опустили свои арбалеты и луки.
– Вы окружены, де Бриоз, – сказал он высокой фигуре, четким силуэтом выделяющейся на фоне гобелена, освещенного подсвечником на высоком столе. – Замок принадлежит мне.
– А если я скажу то же, ваши люди пристрелят меня?
– Нет, вы можете сложить оружие и спокойно уйти. Я даю вам слово чести.
Де Бриоз коротко рассмеялся злобным смехом и поднял меч.
– Боитесь со мной сразиться? – спросил он.
– Нет, – просто сказал Филипп и прыгнул на помост.
В зале поднялся настоящий рев. Де Бриоз сделал шаг вперед и, глядя на своего противника, хищно оскалил зубы. Филипп под звон кольчуги приземлился на возвышении и, не удержавшись, упал на одно колено – пол помоста находился в более чем трех футах от поверхности земляного настила.
Когда Филипп подошел к помосту, он услышал несколько громких щелчков арбалетов.
Быстро подняв меч, он крикнул:
– Не стрелять! – Стрелки неохотно опустили свои арбалеты и луки.
– Вы окружены, де Бриоз, – сказал он высокой фигуре, четким силуэтом выделяющейся на фоне гобелена, освещенного подсвечником на высоком столе. – Замок принадлежит мне.
– А если я скажу то же, ваши люди пристрелят меня?
– Нет, вы можете сложить оружие и спокойно уйти. Я даю вам слово чести.
Де Бриоз коротко рассмеялся злобным смехом и поднял меч.
– Боитесь со мной сразиться? – спросил он.
– Нет, – просто сказал Филипп и прыгнул на помост.
В зале поднялся настоящий рев. Де Бриоз сделал шаг вперед и, глядя на своего противника, хищно оскалил зубы. Филипп под звон кольчуги приземлился на возвышении и, не удержавшись, упал на одно колено – пол помоста находился в более чем трех футах от поверхности земляного настила.