Уэйс Маргарет. Драконы подземелий

   Он замолчал, а потом тихо добавил:
   – Но что если я ошибаюсь? Такое путешествие сопряжено с огромным риском. Что если мы дойдем до Торбардина и увидим запертые ворота? Но будет еще хуже, если мы вовсе не отыщем это легендарное королевство. Мы можем бродить по горам, пока не перемрем от голода и холода. Я должен убедить людей оставить обжитое место и отправиться в полный опасностей путь навстречу неизвестности. Это бессмысленно.
   – Ты сам сказал, что это место больше не безопасно, – возразил жрец. – Со дня нападения дракона люди пребывают в тревоге, они напуганы. Им известно, что драконы продолжают следить за нами, хотя мы их и не видим.
   – Подобная ответственность – тяжелое бремя. В моих руках жизни сотен людей, – произнес Речной Ветер.
   – Не только в твоих, друг мой, – мягко напомнил Элистан. – Паладайн с тобой. Доверь свои страхи и сомнения богу.
   – А он подаст мне знамение, Преподобный? Может ли бог указать, что делать?
   – Бог никогда не указывает, что делать, – попытался объяснить Элистан. – Бог дарует мудрость, чтобы принять верное решение, и силу, чтобы его выполнить.
   – Мудрость. – Вождь Кви-шу улыбнулся и покачал головой. – Я не мудрец, а пастух…
   – Так вот и используй свои навыки и проницательность, дабы уберечь стадо от волков. Это и есть та мудрость, которой наделил тебя Паладайн и на которую тебе следует полагаться.
   Речной Ветер задумался над этими словами.
   – Собери людей в полдень, – попросил он. – Я объявлю о своем решении.
   Уходя, Лорана посмотрела на Речного Ветра через плечо, он направлялся к гроту, где они воздвигли небольшой алтарь, чтобы почтить богов.
   – Он хороший человек. Его вера искренна и крепка, – сказала она. – Танис сделал прекрасный выбор. Хотела бы я…
   Она умолкла, не желая раскрывать своих потаенных чаяний.
   – Чего бы ты хотела, моя дорогая? – подбодрил принцессу Элистан.
   – Чтобы Танис обрел такую же веру, – наконец проговорила Лорана. – Он не верит в богов.
   – Танис не обретет веры, – улыбаясь, произнес Преподобный. – Эта вера обретет его, так же как она нашла меня.
   – Не понимаю.
   – Я и сам не понимаю до конца, – признался Элистан. – Мысли о Танисе тревожат мое сердце, но Паладайн уверяет меня, что я могу предать эти тревоги в его руки.
   – Надеюсь, его руки велики, – сказала Лорана со вздохом.
   – Велики, как само небо, – заверил ее Элистан.
   Если Речной Ветер и беседовал с Паладайном, то было не похоже, чтобы молитва принесла ему успокоение и мир. Лицо воина оставалось угрюмым и мрачным, когда он обратился к собравшимся. Он рассказал людям о путешествии Тики, объявив, что рыцарь Стурм Светлый Меч нашел путь в Торбардин (детали, правда, он опустил). Речной Ветер сообщил, что Тика слышала разговор драконидов о готовящемся нападении на долину. А также рассказал о том, как она подверглась нападению чудовища, когда возвращалась в лагерь, чтобы предупредить их.
   Хедерик поджал губы, закатил глаза и выразительно хмыкнул:
   – Тика Вейлан – милая девушка, но помните, она прислуживала в кабаке…
   – Я ей верю, – произнес Речной Ветер. Это было сказано так твердо, что Хедерик почел за лучшее умолкнуть. – Я считаю, что эта долина, служившая нам надежным пристанищем, вскоре превратится в поле боя. Если на нас нападут здесь, то бежать будет некуда и скрыться негде. Мы окажемся в мышеловке, нас либо захватят в плен, либо перебьют. Боги послали нам предупреждение, которым мы не можем пренебрегать. Нельзя отрицать очевидное. Я предлагаю выступить в поход через несколько дней и направиться на юг, в Торбардин, где нас будут ждать друзья.
   – Будьте же разумными, – обратился к собравшимся Высокий Теократ, воздев руки и призывая к тишине. – Не кажется ли вам странным, что боги избрали своей вестницей девчонку из кабака, а не какого-нибудь порядочного и уважаемого человека…
   – Такого, как ты? – спросил Речной Ветер.
   – Я хотел назвать имя Преподобного Элистана, – смиренно ответил Хедерик. – Но ты прав, они могли бы избрать своим орудием и меня.
   – Если бы хотели припрятать эль, – прошептал Гилтанас на ухо Лоране.
   – Тише, братец! – цыкнула она на него. – Речь идет о серьезных вещах.
   – Разумеется, но они не станут слушать Речного Ветра, он изгой, такой же как мы. – Эльф посмотрел на сестру. – Знаешь, впервые в жизни я начинаю понимать, каким одиноким чувствовал себя Танис, живя среди нас.
   – Я не чувствую себя одинокой с этими людьми, – возразила Лорана.
   – Конечно нет, – нахмурившись, ответил Гилтанас. – У тебя же есть Элистан.
   – О Гил, только не ты, – начала Лорана, но он уже ушел, направившись к группе кочевников. Они ничего не сказали, лишь молча и уважительно расступились, освобождая эльфу место.
   Изгои должны держаться вместе.
   Возможно, Лоране и следовало пойти за ним, но она не на шутку рассердилась на брата, на Таниса, на Тику, на всех и каждого, кто неверно истолковывал их отношения с Элистаном. Она помогала Преподобному, как раньше своему отцу, выступая в качестве дипломата и посредника. У нее был дар убеждать людей, гасить конфликты, способствовать принятию разумных решений, отбросив предрассудки и страх. У них с Элистаном получился удачный союз, но в их отношениях не было ни капли романтики. Он был для нее как отец _;
   Или как брат.
   Она взглянула на брата, и ее гнев уступил место раскаянию. Раньше они были с ним так близки. Но с тех пор как они сдружились с Элистаном, она едва ли перемолвилась с Гилтанасом парой слов. Нет, все началось еще раньше, когда Танис вновь вошел в ее жизнь.
   А может, пришло в голову эльфийке, причиной был вовсе не Танис. Ее брат ни тогда, ни теперь не одобрял их отношений с полукровкой. Но это касалось и вообще ее взаимоотношений с людьми. По его мнению, ей следовало избегать дружбы с ними, держать себя обособленно.
   Как и их отца, Гилтанаса злило то обстоятельство, что боги избрали людей, а не эльфов вестниками своего возвращения. Боги должны были сойти к эльфам, которые, как-никак, считались избранным народом. Это ведь из-за людских грехов обрушился на мир гнев богов.
   – Мы послушные чада, – говорила себе Лорана, – и не должны были нести наказания. Но действительно ли мы такие уж хорошие? Или же наши проступки просто не столь явны?
   У эльфов не было подобных сомнений. Они точно знали свое место во вселенной. Люди же, напротив, всегда пребывали в поисках, задавались множеством вопросов. И это эльфийской принцессе в них нравилось. Она не чувствовала себя столь одинокой и непонятой.
   Ей пришла в голову мысль, что она никогда не пыталась объяснить все это Гилтанасу. Лорана решила исправить свое упущение. Помочь ему понять. Она нашла его глазами в толпе и улыбнулась, показывая, что не сердится. Эльф увидел ее, но отвел взгляд. Лорана вздохнула и снова сосредоточилась на происходящем вокруг.
   Споры продолжались. Элистан поддержал Речного Ветра. К ним присоединилась и Маритта.
   – Мы все видели дракона с этим извергом Верминаардом на спине, – говорила она людям. – Теперь на Тику в долине или неподалеку набросился драконид. Разве это не значит, что здесь мы больше не в безопасности?
   Однако доводы Хедерика тоже были убедительны, особенно упирал он на то, какой риск связан с путешествием, подтверждая свои слова тем фактом, что Тика подверглась нападению, стоило ей выйти за пределы лагеря.
   Речной Ветер не стал оспаривать его доводы. Ответственность тяжелой ношей лежала на его плечах. Он решил говорить все начистоту.
   – Если мы двинемся в путь, некоторые из нас могут погибнуть, – сказал он. – Но я уверен: если ничего не предпринять, все мы падем жертвами не ведающего жалости врага.
   Он был уверен: по крайней мере, его люди пойдут вслед за ним. Кочевники понимали: грядут трудные времена, и они все, даже члены племени Кви-кири, избрали его своим вождем. Их молчаливое согласие придало ему не меньше уверенности, чем обращение к богу. Во время молитвы Речной Ветер не слышал таинственных голосов, дававших обещания, не чувствовал прикосновения невидимых рук, но от алтаря он отошел с ясным сознанием того, что двинется в путь он не один.
   Вождь варваров хотел сказать еще что-то, когда собравшиеся зашумели и расступились. К месту встречи пришла Золотая Луна, поддерживая едва передвигавшую ноги Тику.
   – Она настояла, что должна сама поговорить с людьми, – сказала Золотая Луна. – Мне не удалось ее удержать, хотя Тике нужен покой.
   По рядам пронесся шепоток сочувствия и одобрения. Царапины на ее руках поджили, но были еще хорошо видны. Тика едва стояла, но отстранила руку Золотой Луны.
   – Мне просто хочется напомнить вам, кто вызволил вас из Пакc Таркаса, – обратилась Тика к толпе. – Кто спас вас от рабства и смерти. Никакой не Высокий Теократ. – Она бросила на Хедерика испепеляющий взгляд. – Это были Танис Полуэльф и Флинт Огненный Горн, сейчас они ушли, чтобы отыскать дорогу в Торбардин. Это были Стурм Светлый Меч, Карамон и Рейстлин, и они, пренебрегая страшной опасностью, отправились в Череп, чтобы найти ключ к вратам Торбардина. Это были Речной Ветер и Золотая Луна, научившие вас выживать и лечившие больных.
   Никто из них не был обязан поступать так. Они могли уйти давным-давно, вернуться на свою родину, но они этого не сделали. Они остались здесь и рисковали жизнью, помогая вам. Я знаю, не просто покинуть это место, успевшее стать для нас домом, но я призываю вас поразмыслить над моими словами.
   Многие, взвесив все «за» и «против», приняли решение отправиться в путь. Другие продолжали колебаться. Речной Ветер не вмешивался больше в обсуждение. Но когда одни и те же аргументы стали повторятся снова и снова, он призвал собравшихся к тишине и произнес:
   – Я принял решение. Каждому из вас придется это сделать самому. Моя жена, я и те, кто собирается последовать за нами, должны быть готовы выступить послезавтра на рассвете. – Он помолчал немного и затем добавил: – Путь будет трудным и опасным, и я не могу обещать вам, что мы найдем надежное убежище в Торбардине или где-либо еще на всем свете. Обещаю лишь одно: я не колеблясь отдам за вас свою жизнь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы встать между вами и Тьмой. И буду драться, защищая вас до последнего вздоха.
   Когда он выходил из пещеры в сопровождении своих людей и Гилтанаса, все притихли. Тика настояла на том, чтобы вернуться к себе, сказав, что лучше выспится в собственной постели.
   Люди собрались вокруг Элистана в поисках совета и поддержки. Многие хотели, чтобы он решил за них, оставаться им или уходить. От этого он отказался, объяснив, что долг каждого – самому сделать выбор. Он настойчиво советовал поделиться своими сомнениями с богами и с радостью подмечал, как некоторые направились к алтарю. Другие же с досадой думали: какой толк в богах, которые не могут подсказать, что именно нужно делать.
   Лорана все время была рядом с ним, беседовала с людьми, как могла ободряла и поддерживала тех, кто искал ее помощи. К тому моменту, когда последний человек ушел, она чувствовала себя совершенно разбитой и опустошенной.
   – Раньше мне было не понять, как кто-то может осознанно поклоняться темным богам. Теперь я знаю, – сказала она Элистану. – Если бы ты был служителем Такхизис, ты наобещал бы этим людям всего, что они только пожелают. За это им пришлось бы заплатить чудовищную цену, а обещания все равно были бы нарушены, но это не так уж важно. Люди упорно не желают брать на себя ответственность за свою жизнь. Они хотят, чтобы им говорили, как они должны поступать. Им нужен кто-то, на кого можно возложить вину, если что-то идет не так.
   – Это лишь первые дни после возвращения богов, Лорана, – сказал Элистан. – Наши люди словно слепцы которые внезапно прозрели. Свет слепит их не меньше, чем тьма. Дай им время.
   – Как раз времени-то у нас и нет, – со вздохом произнесла эльфийка.
   В конце концов, большая часть беглецов решила последовать за Речным Ветром. Летающие над лагерем драконы убедили их отправиться в путь гораздо быстрее, чем все доводы, вместе взятые. Однако Хедерик и его последователи оповестили всех, что не намерены трогаться с места.
   – Мы будем здесь, дабы приветствовать вернувшихся, – объявил Хедерик. – Тех, разумеется, кто останется в живых, – добавил он зловещим тоном.
   У Речного Ветра забот хватило до поздней ночи и на весь следующий день. Он давал людям советы, что стоит брать в дорогу, помогал паковать вещи. У людей уже было за плечами одно тяжелое путешествие из Пакс Таркаса, и они имели представление о том, что может потребоваться в пути. Даже маленькие дети собирали свои мешки.
   В ночь перед отбытием вождь долго не спал. Он лежал, вперив взгляд в темноту, терзаемый сомнениями, пока Золотая Луна не заключила его в объятия. Он поцеловал ее, прижал к себе и только тогда забылся.
   Вождь Кви-шу был на ногах задолго до восхода солнца. Люди выходили из своих пещер в предрассветных сумерках, приветствуя друзей и окликая детей, которые в предвкушении приключений были веселы и чрезмерно возбуждены. Хедерик пришел попрощаться, вздыхая с таким видом, будто уже видел на их лицах печать неотвратимой смерти.
   Речной Ветер заметил, что некоторые стали колебаться и сожалеть о принятом решении, и тронулся в путь с первыми лучами солнца, чтобы люди не успели передумать. Его разведчики нашли оставленные Танисом метки и объявили, что первая часть пути будет легкой. Это известие придало людям храбрости.
   День обещал быть ясным и солнечным. Перед самым выступлением вернулась вторая группа разведчиков, сообщивших, что гном нашел тайную тропу, ведущую к горному перевалу. Речной Ветер развернул карту, грубо набросанную Флинтом, и разведчики подтвердили: все совпадает. Взглянув на карту, вождь вспомнил загадочные слова Флинта о топорах и, хотя по-прежнему не понимал их значения, решил последовать совету.
   Люди заметно обрадовались, когда узнали, что путь найден, приняв это за благоприятное знамение. Беглецы выступили тихо, без лишнего шума и суеты. Полная лишений жизнь приучила их к трудностям. Они стали выносливыми, им пришлось пройти многие мили, чтобы добраться до этой долины, и они знали, что впереди лежит гораздо более долгий путь. Все они были здоровы. Мишакаль исцелила их недуги. Даже Тика уже почти оправилась. Лорана заметила, что ее подруга необычайно серьезна и молчалива, она предпочла идти одна и не поддерживала разговор. Телесные раны затянулись, но сердечные оказались глубже, и даже у богини не нашлось для них лекарства.
   Солнце светило, было не холодно, лишь легкий морозец приятно пощипывал носы. Маритта затянула походную песню, и вскоре ее подхватили остальные. Беглецы шли бодрым шагом. Речной Ветер, наконец, почувствовал облегчение.
   В первую ночь после их ухода Хедерик Высокий Теократ в одиночестве сидел в своей пещере. Весь день он потчевал тех, кто решил остаться вместе с ним, своими сладкими речами. Но слушателей осталось гораздо меньше, чем он рассчитывал, да и они уже вдоволь наелись его разглагольствованиями. С наступлением темноты все разошлись: одни отправились спать, другие поиграть у костра в черные метки – игру, в которой белые фишки с черными точками складываются в различные числовые комбинации. И хотя Высокий Теократ наложил на азартные игры строжайший запрет, люди продолжали потихоньку его нарушать.
   Таким образом, Хедерик остался без аудитории. Ночь была тихой, даже слишком тихой. Он уже привык к шуму и толчее большого лагеря. Привык суетиться, быть нужным. Все это осталось в прошлом. Хотя он старательно скрывал свои истинные чувства, Хедерик был уязвлен тем, что так мало народу поверило ему и осталось, вместо того чтобы очертя голову бросаться в неизвестность, последовав за каким-то неграмотным дикарем.
   Теперь, когда у него было время на размышления, он начал раскаиваться в принятом решении. Что-то будет с ним, если эта глупая девчонка окажется права.

17

Отсутствие теней.

Слишком много теней.

Сон гнома.

   То же солнце, что согрело души и взбодрило участников похода, светило в небе над Карамоном, Рейстлином, Стурмом и Тасом. Однако оно не принесло никому из них ни тепла, ни радости. Они шли по бесплодной, пустынной и суровой земле, безлюдной и лишенной растительности. Называлась она Равнины Дергота.
   Все они думали, будто нет ничего хуже, чем брести по топям, окружавшим Череп. От стоячей воды исходил отвратительный гнилостный запах. Никто из них не имел ни малейшего понятия, что за твари водятся в этой илистой жиже, но что-то, без сомнения, там обитало. Это было видно по расходившимся по поверхности кругам, по пузырям и внезапным всплескам, раздававшимся у ног, когда путники случайно тревожили болотных жителей. Друзьям приходилось двигаться медленно, осторожно ощупывая дно, прежде чем сделать следующий шаг, чтобы не провалиться в яму или не наткнуться на корягу.
   К счастью, топь оказалась невелика, вскоре они вышли на твердую землю и двинулись по плоской равнине. Туман все еще цеплялся за них своими призрачными пальцами, но холодный ветер разорвал его в клочья. Они вновь увидели солнце и подумали, что худшее позади, однако радость их была преждевременной. Стурм указал на возвышавшуюся вдалеке горную цепь.
   – Вот под тем пиком, его имя Ловец Облаков, и лежит Торбардин, – сообщил им принц Граллен. И Рейстлин бросил на Карамона торжествующий взгляд.
   После короткой передышки они двинулись вперед через Равнины Дергота. Очень скоро все они предпочли бы оказаться где угодно, даже посреди зловонной топи, лишь бы миновать эту пустыню. В болоте ощущалась хоть какая-то жизнь, пусть зеленая и склизкая, чешуйчатая и извивающаяся, ползучая и скользкая, но все-таки жизнь.
   На Равнинах Дергота царила смерть. Здесь не осталось ничего живого. Когда-то они были покрыты лугами и лесами, с обитавшими в них зверями и птицами. Триста лет назад эта земля стала полем брани, на котором гномы сошлись с гномами в жестоком противостоянии. Почва напиталась кровью, звери погибли, птицы улетели. Траву вытоптали, деревья порубили на дрова для погребальных костров. И все же жизнь возродилась бы. Вновь зазеленела бы трава, вернулись бы птицы и звери. Но страшный взрыв разрушил могучую крепость и погубил оба войска. Его сила была столь велика, что все живое погибло, распавшись на частицы. Не осталось ни деревьев, ни цветов, ни животных, ни насекомых. Даже мха с лишайниками. Только смерть. Лишь кучи почерневшего, искореженного и расплавленного оружия, валявшегося тут и там, – вот все, что уцелело от двух казавшихся несокрушимыми армий, бившихся и канувших в небытие в один миг. А огонь пожрал плоть, выпарил кровь, полностью поглотив их.
   Равнины Дергота, пролегавшие от Черепа до Торбардина, были землей отчаяния. Солнце светило на голубом небе, но свет его был столь же холоден, как свет далеких звезд, и не согрел никого из тех, кто вынужден был брести по этому мертвенному месту. Оно было столь ужасным, что даже кендер помрачнел и притих.
   Тассельхоф тащился сзади, глядя на свои запыленные башмаки, потому что смотреть на них казалось все же менее тоскливо, чем перед собой, где ничегошеньки не было, как вдруг он заметил нечто странное. Он посмотрел на солнце, затем на землю, а потом сказал Карамону тревожным шепотом:
   – Карамон, я потерял свою тень.
   Воитель притворился, что не расслышал реплику кендера. Его больше занимали заботы о брате. Этот день был для него явно не лучшим. Какого бы происхождения ни была та удивительная энергия, что направляла и поддерживала Рейстлина на пути к Черепу, после их ухода из этого места она его покинула. Путешествие через топь отняло у него последние силы. Он шел медленно, тяжело опираясь на свой посох. Каждый шаг, казалось, давался ему с трудом.
   Тем не менее, он не соглашался остановиться и отдохнуть. И продолжал путь, ссылаясь на то, что принц Граллен не позволит им сделать привал, и это, вероятнее всего, соответствовало истине. Карамону приходилось постоянно окликать Стурма, который шел впереди скорым шагом, не спуская глаз с вершины, иначе рыцарь оставил бы еле передвигавшего ноги мага далеко позади.
   – Смотри-ка, Карамон, ты свою тоже потерял, – с облегчением произнес Тас. – Теперь я хоть не один.
   – Потерял что? – переспросил богатырь, слушавший кендера вполуха.
   – Свою тень, – ответил Тас, показывая пальцем.
   – Сейчас должно быть около полудня. Ты не увидишь своей тени, если солнце у тебя прямо над головой, – устало объяснил дюжий воин.
   – Вначале я тоже так подумал, – сказал Тас. – Но взгляни на солнце. Оно совсем низко над горизонтом. Через несколько часов стемнеет. – Он вздохнул. – Наши тени потерялись.
   Карамон, хотя это и казалось глупым, и в самом деле обернулся, чтобы посмотреть на свою тень. Тас оказался прав. Солнце было перед ним, а тени позади как не бывало. Карамон даже не увидел своих следов, которые должны были четко отпечататься в серой пыли. Внезапно его охватило жуткое чувство, что он перестал существовать.
   – Мы вошли в мир смерти. Живые к нему не принадлежат, – пояснил Рейстлин почти шепотом. – Мы не отбрасываем тени и не оставляем следов.
   – Не нравится мне это место. – Карамон вздрогнул.
   Он сердито посмотрел на Стурма, который остановился, чтобы дождаться их, и нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
   – Рейст, а что если этот проклятый шлем, который на нем, заведет нас в какую-нибудь западню? Может, все-таки повернем назад?
   Колдун с тоской подумал о возвращении в Череп. Объяснить этого Рейстлин не мог, но там он чувствовал себя совершенно здоровым и полным сил, почти как раньше. Здесь же каждый шаг давался ему с трудом, и он мечтал лишь о том, чтобы распластаться на этой выжженной мертвой земле и уснуть. Он кашлянул, покачал головой и слабо махнул в сторону рыцаря.
   Карамон все понял без слов. Стурм во власти шлема будет продолжать двигаться к своей цели. Если они повернут назад, он отправится в Торбардин без них.
   Рейстлин дернул близнеца за рукав.
   – Мы должны идти вперед, – задыхаясь, прошептал он. – Нельзя допустить, чтобы ночь застала нас в этом проклятом месте!
   – Воистину так, брат! – произнес Карамон с чувством. Он подставил Рейстлину плечо, чтобы помочь ему идти, и направился вслед за Стурмом.
   – Надеюсь, моя тень ко мне вернется, – причитал Тас, семеня сзади. – Она мне очень нравилась. Я привык везде брать ее с собой.
   Танис, шагая по дороге, видел, как удлиняется его тень. До темноты оставалось лишь несколько часов. Друзья уже спустились с горы, быстро шагая по старой дороге, проложенной гномами. До леса нужно было пройти всего несколько миль. Перспектива выспаться на сосновых ветках казалась весьма соблазнительной, особенно после бессонной и унылой ночи в горах, с камнями вместо матраса и подушки.
   – Я чую дым, – проговорил Флинт, внезапно останавливаясь.
   Танис потянул носом. Он тоже почувствовал запах гари. В лагере он так привык к дыму костров, на которых готовили еду. Утомленный днем ходьбы, Танис не сразу сообразил, что это может предвещать. А поняв, поднял голову и стал всматриваться в небо.
   – Вот оно, – сказал Полуэльф, указывая на два столба черного дыма, поднимавшегося из соснового бора, неподалеку от того места, где они остановились. – Может, лесной пожар.
   Старик покачал головой:
   – Пахнет горелым мясом.
   Он нахмурился и мрачно смотрел на дым из-под низко нависших кустистых бровей. – Нет, это не лесной пожар. – Флинт оперся на свой боевой топор. – Это поселение овражных гномов, деревня, о которой я тебе говорил. – Он посмотрел по сторонам. – Я должен был догадаться, где мы. Но раньше я никогда не подходил к поселению с этой стороны.
   – Скажи, в этой деревне тебя держали в плену?
   Флинт громко засопел. Его лицо побагровело.
   – В жизни близко к этому месту не подойду!
   – Ну конечно нет, – поспешно заверил его Танис, пряча улыбку, и почел за лучшее переменить тему. – Раньше овражные гномы часто встречались в городах. Кажется странным, что они поселились в столь отдаленном и диком месте.
   – Они ждут, когда откроются врата, – объяснил старый гном.
   Полуэльф озадаченно посмотрел на друга:
   – Сколько же времени они здесь живут?
   – Триста лет. – Флинт махнул рукой. – В этих краях таких поселений множество. В день, когда врата закрылись, овражные гномы оказались отрезанными, они построили домишки у подножия горы и стали ждать, уверенные, что врата откроются вновь. И так ждут до сих пор.
   – Во всяком случае, это свидетельствует об их оптимизме, – заметил Танис.
   Он свернул с дороги на тропинку, которая вилась в том направлении, где виднелся дым.
   – И куда это ты собрался? – грозно спросил гном, не двигаясь с места.
   – Поговорить с ними, – ответил его спутник. Флинт засопел:
   – Кендера нет рядом, вот тебе и не хватает недельной дозы глупости.
   – У овражных гномов невероятная способность отыскивать спрятанное, – напомнил Танис. – Как мы убедились в Кзак Цароте, они снуют по потайным ходам и туннелям. Кто знает? Вдруг они нашли какой-нибудь потайной путь, ведущий внутрь этих гор.
   – Тогда почему они живут снаружи? – спросил Флинт, но все же пошел вслед за другом.
   – Может, они и сами не поняли, что обнаружили.