Флинт попятился.
   – Ты же волшебник! – бросил он Рейстлину. – Вот и останови!
   – Тогда уйди с дороги.
   Флинт распластался на земле, когда над его головой засвистели мерцающие прочерки стрел. Смертоносные лучи ударили тайвара в грудь, стены пещеры задрожали. Тлеющее тело гнома безобразно скукожилось. Его товарищи под шумок грабившие Стурма, улепетывали по коридору. Некоторое время до слуха друзей еще доносились звяканье кольчуг и топот шагов, однако внезапно все стихло.
   – Они притаились где-то поблизости, – предупредил Танис.
   – Мерзкие твари, – буркнул Флинт. Он посмотрел на Полуэльфа. – Я же говорил: не надо было сюда возвращаться! Пойду дальше по коридору, разведаю, что к чему. А ты посмотри, как там рыцарь. – Он двинулся вперед, добавив на ходу: – И ради всего святого, заберите у кендера шлем!
   Рейстлин, замерев над Стурмом, держал светящийся посох, а его брат осматривал рыцаря.
   – Он жив, пульс ровный. Серьезных ран я не вижу…
   Полуэльф смерил кендера суровым взглядом. Но Тассельхоф Непоседа не особенно смутился.
   – Это не я! – мгновенно отозвался кендер. – Я нашел его на полу без сознания. Шлем лежал рядом. Думаю, Стурм его бросил.
   – Точнее говоря, это шлем его бросил, – возразил невозмутимо Рейстлин. – Теперь, когда принц Граллен вновь очутился в покоях предков, чары шлема освободили рыцаря. Когда Светлый Меч проснется, то вновь станет самим собой, о чем я лично весьма сожалею.
   Тассельхоф любовно прижал шлем к груди:
   – Те противные гномы хотели его украсть! Я его спас! Можно мне хоть разочек его надеть? Мне бы так хотелось побыть гномом…
   – Только через мой труп! – прорычал Флинт из темноты.
   – Стурм! – Богатырь тем временем настойчиво тряс друга за плечо. – Стурм! Очнись!
   Рыцарь застонал, приоткрыв затуманенные глаза. Некоторое время он удивленно смотрел на Карамона, но потом узнал товарища.
   – Отчего вы позволили мне спать так долго? Вам следовало разбудить меня раньше. Моя очередь нести караул. – Светлый Меч сел, прижимая руку ко лбу из-за внезапного приступа головокружения. – Мне снился странный сон…
   Танис осторожно отвел колдуна в сторону:
   – Он вспомнит что-нибудь из происшедшего с ним?
   – Сомневаюсь, – ответил Рейстлин. – Боюсь, ему трудно будет поверить в то, что с ним приключилось.
   – Стурм, клянусь, это правда! – тем временем горячо заверял Карамон. – Ты надел этот шлем и вдруг сделался сам не свой. Превратился в гнома, в какого-то принца Граллена. Мы уже не в Черепе. Ты привел нас в Торбардин. Нет, правда, Стурм, я не выдумываю. Это произошло на самом деле, клянусь. Если ты не веришь мне, спроси у Таниса.
   Рыцарь, совершенно растерянный, повернулся в ожидании объяснений к Полуэльфу, переведя на него изумленно-недоверчивый взгляд.
   – А что ты делаешь в Черепе? Ты же ушел с Флинтом.
   Он умолк и недоуменно огляделся.
   – Так, значит, Карамон сказал правду? Я подпал под какое-то заклятие? И мы в Торбардине? Неужели я вас сюда привел? – Он выглядел совершенно сбитым с толку. – Как подобное возможно?! Я не имею ни малейшего понятия о месте нашего пребывания, да и пути память моя не сохранила!
   – Может, в следующий раз, когда я скажу тебе не трогать какую-нибудь вещь, ты последуешь моему совету?… – заметил не без злорадства Рейстлин.
   Рыцарь обернулся к колдуну, бледное, осунувшееся лицо его исказилось от гнева. Затем он медленно перевел взгляд на шлем, который кендер с явной неохотой отдал Танису. Светлый Меч долго и проникновенно взирал на старинную вещь. И ярость его незаметно утихала. Он вновь поглядел на Рейстлина и угрюмо произнес:
   – Может, и буду.
   Тряхнув головой, соламниец вышел из освещенного круга, растаяв в окружающей темноте.
   – Ему нужно побыть одному, – сказал Рейстлин, останавливая Таниса. – Сам должен с этим свыкнуться. Есть и другие вещи, о которых тебе сейчас стоит подумать, Полуэльф.
   – Да, – многозначительно отозвался Карам он. – Мы здесь, в Торбардине. – Он взглянул на Таниса. – И что теперь?
   Хороший вопрос.
   На полу пещеры, находившейся сразу за вратами, валялись обломки доспехов и оружия – свидетельства какой-то давнишней битвы. По слою пыли и паутине Танис определил, что никто не проходил здесь со времен войны трехсотлетней давности. Тассельхоф, тщась утешить себя после неудачи со шлемом, шнырял тут и там, осматривая различные вещи. Алый маг, бродя по залу, время от времени ворошил посохом груды хлама. Тут из темноты вынырнул запыхавшийся Флинт.
   – Кто-то идет! Судя по виду – гномы-хилары, – добавил он. – Они ловят тайваров.
   Вдалеке и впрямь показался свет. Самих гномов разглядеть пока не удавалось, но уже отчетливо раздавались шаги, звяканье кольчуг и бряцание оружия. Глухой голос произносил отрывистые команды. Послышались возмущенные возгласы и топот бегущих ног.
   – Стойте на месте, – велел Огненный Горн. – Я сам с ними поговорю. – Произнося это, он сурово глянул на Тассельхофа.
   – Кто такие хилары? – вполголоса пробасил Карамон. – И чем они отличаются от тайваров?
   – Тайваров еще называют темными гномами, потому что они боятся света. Доверять им нельзя. Долгое время они стремились править Подгорным Королевством и, скорее всего, добиваются этого и поныне.
   – К тому же тайвары единственные из гномов прибегают к магии, – сообщил Рейстлин.
   Флинт смерил мага недобрым взглядом.
   – Я и говорю: нет им веры. Хилары правили Торбардином, – продолжил старый гном свой рассказ. – Их король, Дункан, закрыл перед нами врата, оставив умирать от голода.
   – Это случилось давным-давно, друг, – мягко проговорил Танис. – Настало время забыть прошлые обиды.
   Флинт ничего не ответил на это. Звук шагов тем временем приблизился. Стурм надел свой шлем, который все это время услужливо таскал Карамон, и обнажил меч. Рейстлин готовился прибегнуть при случае к своему искусству. Тассельхоф угрожающе вертел в руках хупак. Танис окинул друзей внимательным взором.
   – Мы здесь, чтобы просить гномов о милости, – напомнил он. – Не забывайте о тех, кто на нас рассчитывает.
   – Лучше отдай мне шлем Граллена, – заметил Флинт.
   Танис послушно передал ему старинный доспех. Огненный Горн аккуратно счистил с него грязь, протер рубины рукавом своей рубахи. Затем, перехватив его левой рукой, замер в ожидании.
   – А эти хилары боятся света? – спросил на всякий случай Карамон.
   – Нет, – покачал головой гном. – Хилары ничего не боятся.

2

Возрождение героя.
Непредвиденные осложнения.
   Отрад из двенадцати хиларов шагал по коридору. Почти все были в кольчугах и тяжелых латах. Исключение составлял нездорового вида гном в грязных лохмотьях и наручниках. Когда хилары приблизились к чужакам, он тотчас осел на пол, словно силы ему изменили. Один из стражников, остановился, положил руку ему на плечо и что-то сказал. Больной ответил кивком, будто заверяя своего провожатого, что все в порядке.
   У некоторых хиларов в руках поблескивали мечи, у других копья в дополнение к боевым топорам, висевшим за спинами на ремнях. Несколько гномов несли фонари, заливавшие пещеру зеленоватым светом. Гномы продвигались медленным, однако твердым шагом.
   Когда же они приблизились, один из хиларов выступил вперед. Он, как и его товарищи, был в латах, но его доспехи покрывал плащ, украшенный вышивкой с изображением молота. В руке подгорный воитель тоже держал огромный молот, гораздо больше обыкновенно используемых гномами. Его рукоять испещряли руны, восхваляющие Реоркса, бога Огненного Горна, творца мира.
   Стурм внимательно посмотрел на молот и придвинулся поближе к Полуэльфу.
   – Это Молот Караса! – произнес Светлый Меч, понизив голос. – Я видел его на старинных полотнах!
   – А у тебя наметанный глаз, человек, – произнес гном на Общем языке. Он поднял молот повыше и любовно его осмотрел. – Это не настоящий Молот, а всего лишь копия. Я изготовил ее, когда получил свое имя, потому что меня зовут Карас, – с гордостью объявил он. – Арман Карас. Карас-младший. Возродившийся Карас. Однажды мне будет даровано знание, как отыскать настоящий Молот. А пока я ношу с собой этот как напоминание о предначертанных мне великих свершениях.
   – Помогите нам боги! – пробормотал Стурм. Он не осмелился поднять взгляд на Таниса.
   Арман Карас был выше своих товарищей. Полуэльфу еще не доводилось встречать такого рослого гнома. По своему сложению и стати он походил на Карамона. Такие же богатырские плечи и грудь, крепкие и мускулистые ноги. Длинные черные волосы доходили до середины спины. А заплетенная в косы борода опускалась ниже пояса. Голову его венчал шлем со знаком Молота, украшенный драгоценными камнями.
   Арман и его воины стояли приблизительно в двадцати шагах от Таниса и его товарищей. Воины-хилары оглядывали путников удивленно и подозрительно. Лицо Армана оставалось непроницаемо спокойным.
   – Проверьте, что это был за шум, – приказал он своим воинам.
   Солдаты удалились, окидывая на ходу пришельцев недоверчивыми взглядами.
   – С таким грохотом открылись Северные врата, – отозвался Флинт, переходя на язык гномов.
   Арман посмотрел на старика и тотчас отвел глаза, дожидаясь возвращения гномов. Совсем скоро они спешно подбежали к нему и доложили, что Северные врата открыты, створы разбиты вдребезги и их обломки лежат у подножия горы.
   – Это ваших рук дело? – спросил рослый гном, нахмурившись.
   – Мы не ломали врата, если ты это имеешь в виду, – ответил Флинт.
   Тассельхоф, который все это время не мог отвести любопытных глазенок от фонарей гномов, внезапно воскликнул:
   – Там же внутри червяки! Червяки, которые светятся! Карамон, взгляни!
   – Четыре человека, нейдар и кендер. – Последнее слово Арман произнес так, точно с отвращением выплюнул какую-то пакость.
   – Тассельхоф Непоседа, – представился Тас, протягивая руку.
   Карамон поспешно схватил кендера за шкирку, отдернув малыша назад. Теперь богатырь крепко держал его за плечо, а Рейстлин помогал брату, выставив свой посох.
   – Я просто проявил вежливость, – огорченно пробормотал обиженный Тассельхоф.
   – Как четырем людям, нейдару и кендеру удалось проникнуть сквозь запечатанные врата? – сурово вопросил Арман.
   Флинт уже открыл рот, думая ответить, однако Арман внезапно поднял руку в повелительном жесте:
   – Где ты взял шлем, который держишь? Это старинная вещь работы хиларов, достойная венчать голову короля. Как подобное сокровище оказалась в руках нейдара?
   – Мы его нашли, – тут же протараторил Тас, повторяя извечную отговорку кендеров. – Наверное, кто-то из вас его обронил.
   Карамон устало вздохнул, привычным движением зажав кендеру рот своей огромной ручищей.
   Терпению Флинта, и так едва сдерживавшего себя, пришел конец. Гном просто вскипел.
   – Вижу, подгорные гномы так и не научились хорошим манерам за все триста лет! – прорычал он. – Ты стоишь в присутствии старшего, юноша, но у тебя не хватило ума спросить из вежливости наши имена или поинтересоваться, почему мы здесь, прежде чем начать подобный допрос.
   Лицо Армана вспыхнуло.
   – Я принц хиларов. Здесь я задаю вопросы и отдаю приказы, – произнес он после паузы, наводившей на мысль, что молодой командир вовсе не так уверен в себе, как казалось вначале. – Я разрешаю вам объяснить все, если сможете, и представиться.
   – Мое имя Флинт, сын Дургара, сына Регара Огненного Горна. Гнома с холмов, как и мой отец, и дед, – произнес с достоинством нейдар. – А кто твой отец, Арман Карас, что ты величаешь себя принцем? – добавил он, едва не срываясь на крик.
   – Я, как уже говорил, Арман Карас, сын Хорнфела, тана хиларов. Я возродившийся герой гномов. Когда мне дали это имя, меня осиял свет, и дух Караса вошел в мое тело. Я его живое воплощение, а значит, мне уготовано найти Молот, объединить народы гномов и сделать своего отца, Хорнфела, королем.
   Пока польщенный вниманием слушателей юноша произносил свою речь, Танис заметил, как некоторые из гномов закатывали глаза, другие же, напротив, явно смутились. Широкоплечий воин из задних рядов прошептал что-то на ухо соседу, и тот усмехнулся. Но их веселье тотчас улетучилось, стоило Арману глянуть в их сторону.
   Флинт погладил бороду. Он не знал, как на это ответить, и, в конце концов, решил вернуться к вратам.
   – Как я уже говорил, Арман Карас, врата открылись перед нами. Уступ, на который отъехала гранитная плита, со временем растрескался. Механизм выдвинул плиту до конца, а старый уступ, не выдержав ее веса, обвалился, и плита разбилась на куски.
   – Как ты сумел отыскать врата, остававшиеся скрытыми целых три столетия, Флинт Огненный Горн? – Арман Карас, нахмурившись, ждал ответа. Он продолжал говорить на Общем языке, чтобы его могли понять все присутствующие. – И как ты и люди, которые пришли с тобой, сумели открыть их?
   – И кендер, – пробубнил Тас из-под руки Карамона. – Он хочет оставить меня не у дел! – в приступе праведного негодования воззвал малыш к совести сдерживавшего его богатыря.
   – Хорошо бы, – пробормотал огромный воин.
   – Нас вел он, – ответил Флинт, показывая шлем Граллена. – Мои друзья нашли его в развалинах крепости под названием Череп…
   – Я нашел шлем в Черепе, – уточнил Рейстлин, слегка поклонившись Арману Карасу. – Меня зовут Рейстлин, а это мой брат Карамон.
   Великан неуклюже поклонился.
   – Я сразу понял, что шлем волшебный, – продолжил колдун невозмутимо. – В нем обитал дух последнего обладателя, погибшего во время сражения. Его имя Граллен, сын короля Дункана…
   При этих словах Арман вскрикнул, рука его потянулась к мечу. Он отступил на шаг назад, другие гномы с поспешностью окружили его, выкрикивая нечто угрожающее своими низкими голосами.
   Карамон тотчас схватился за рукоять меча, Стурм последовал его примеру. Вовсе не такой реакции они ожидали. Они думали, их будут чествовать как героев, вернувших шлем погибшего принца. А вместо этого, казалось, им придется драться, защищая собственные жизни.
   Арман жестом велел воинам замолчать. Потемневшим и угрюмым взглядом окинул он шлем, а затем снова поднял глаза на Рейстлина.
   – Человеческий волшебник. Я должен был догадаться. Это ты принес его сюда? – спросил он.
   – Я его нашел, – возразил маг, слегка склоняя голову. – Этот благородный рыцарь, – он указал на Стурма, – вызвался надеть шлем, позволив духу принца войти в его тело. Под действием чар принц Граллен попросил нас сопроводить его в покои предков. Его дух открыл врата. Мы были рады исполнить последнюю волю героя. Ведь так, Стурм? – многозначительно произнес Рейстлин.
   – Я Стурм, сын Ангрифа Светлого Меча, – произнес соламниец, не выпуская из рук оружия. – Я удостоился чести оказать услугу погибшему принцу.
   Арман оглядел каждого из них, его черные глаза сверкали из-под нависших бровей.
   – Твоя очередь, Танис, – шепнул колдун едва слышно.
   Полуэльф покосился на Флинта в ожидании помощи, но тот лишь пожал плечами. Гном оказался столь же озадачен, как и остальные.
   – Ваше Высочество, – произнес Танис, обращаясь к Арману Карасу. – Говоря, что мы пришли сюда и принесли шлем добровольно, Рейстлин руководствовался соображениями дипломатии. Правда состоит в том, что у нас попросту не было выбора. Шлем завладел сознанием нашего друга Стурма Светлого Меча и привел его в Торбардин. Он не понимал, что делал. В его тело вселился принц, умерший три сотни лет назад. Мы понятия не имели, кем он был. Никто о нем даже не слышал до этого, кроме Флинта, который знает историю вашего народа.
   – Знаю ее хорошо. Знаю, как король Дункан закрыл перед нами гору, оставив умирать с голоду…
   – Это сомнительная помощь, – раздраженно шепнул Полуэльф, нервно прикусив губу.
   Флинт пробурчал что-то себе под нос, поглаживая свою шикарную бороду.
   Карас покачал головой:
   – Если вы говорите правду и принесли этот шлем сюда в полном неведении, то это еще хуже. – Он посмотрел на шлем, и лицо гнома помрачнело. – Шлем Граллена проклят, и если это действительно шлем принца, вы обрушили проклятие на наши головы!
   Танис вздохнул:
   – Простите нас. Мы не имели ни малейшего понятия. – Он сам сознавал, что извинение прозвучало нелепо, однако больше ничего не пришло в голову.
   – Может быть, да, а может, нет, – произнес строго Арман Карас. – Я должен сообщить о поломке врат Совету танов. У вас будет возможность рассказать свою историю. Если ей, конечно, поверят…
   – Что значит «если»? – взорвался в очередной раз Флинт. – Как у тебя язык повернулся упрекать моих друзей во лжи?
   – Почему я должен верить на слово, что у вас в руках действительно шлем принца? Это может быть простая подделка, обман.
   Казалось, Флинта вот-вот разорвет от ярости. Упреждая новый взрыв, слово взял Рейстлин:
   – Есть простой способ узнать правду, Ваше Высочество.
   – И какой же? – подозрительно спросил Карас.
   – Надеть шлем, – ответил Рейстлин.
   Новоявленный принц с ужасом посмотрел на мага:
   – Ни один гном не осмелится этого сделать! Совет решит, как лучше поступить.
   – Давайте я его надену! – с надеждой выкрикнул Тассельхоф, но никто не обратил на него внимания.
   – Мне нет нужды доказывать Совету или кому-то еще, что я не лжец! – Флинт едва мог говорить, до такой степени раздосадовало старого гнома происходящее. Он повернулся, встав лицом к друзьям. – Я предупреждал вас: приходить сюда – большая ошибка! Не знаю, как поступят остальные, но я ухожу! И если этому шлему здесь не рады, я заберу его с собой.
   Флинт вновь обхватил шлем и зашагал по коридору по направлению к сломанным вратам.
   – Остановите его! – приказал Арман Карас. – Взять их!
   Солдаты исполнили приказ мгновенно. Стурм опустил глаза и увидел стальной наконечник копья у собственного горла. Танис почувствовал, как что-то острое уткнулось ему в спину. Карамон занес было кулак, однако Рейстлин шепнул ему на ухо несколько слов, и великан, сердито глянув на гномов, опустил руки по швам. Тассельхоф сделал выпад своим хупаком, но один из воинов выбил оружие из ручонок кендера и, схватив его за волосы, приставил к горлу нож.
   Услышав шум, Флинт обернулся. Его лицо побагровело от ярости, вены на висках вздулись. Поставив шлем Граллена у своих ног, он выхватил боевой топор, намереваясь защищаться.
   – Я отправлю душу первого же гнома, рискнувшего ко мне приблизиться, к праотцам, клянусь Реорксом!
   Арман Карас отдал короткий приказ, и четверо воинов двинулись на Флинта с оружием наготове.
   – Нас всех поубивают из-за этого глупца. Танис, останови его! – прошептал Рейстлин.
   Танис крикнул Флинту, чтобы тот сдавался, но разъяренный гном продолжал сыпать проклятиями, выписывая своим топором в воздухе широкие дуги. Старик едва ли слышал Таниса. Гномы надвигались на него, опустив копья. Флинт отбивался топором. Но в это время один из воинов Армана проскользнул мимо Флинта и, подкравшись сзади, ударил его по ногам, так что тот рухнул словно подкошенный. Хилары навалились на него всем скопом. Один выбил из рук топор, другие крепко держали руки и ноги.
   – Торбардин – это ловушка! Этого стоило ожидать! Я предупреждал тебя, Танис! – Флинт продолжал отчаянно сопротивляться, пытаясь высвободиться. – Я же говорил, что так они и поступят с нами.
   Связав ему руки, гномы снова поставили изрыгающего проклятия Огненного Горна на ноги. Все, включая Армана Караса, не сводили глаз со шлема Граллена, стоявшего на полу. Там, куда опустил его Флинт. Никто из них не рискнул подойти ближе и уж тем более прикоснуться к проклятой вещи.
   – Я понесу, – предложил Рейстлин.
   Казалось, Карас уже был готов принять предложение, но после минутного размышления все же отрицательно покачал головой.
   – Нет, – твердо произнес гном. – Если это проклятие пришло в Торбардин, то пусть уж лучше оно падет на мою голову.
   Когда Арман нагнулся за шлемом, прочие хилары отпрянули, ожидая, что вот-вот разразится катастрофа.
   Карас взял шлем с таким видом, будто берет в руки какую-то мерзость.
   Ничего не произошло.
   Он поднял шлем, утерев пот со лба.
   – Заберите у них оружие и свяжите их, – велел он своим подчиненным.
   Гномы скрутили им руки – всем, кроме запретившего дотрагиваться до себя Рейстлина. Воины недоверчиво покосились на колдуна, потом переглянулись и оставили его в покое. Арман остановился, помогая подняться больному гному, и двинулся вперед по темному коридору.
   Танис брел, то и дело спотыкаясь и ощущая уколы. копья.
   – Думаю, сейчас не время просить их предоставить убежище восьми сотням людей, – прошептал Рейстлин, подходя к нему.
   Полуэльф бросил на него угрюмый взгляд.
   Гном, следовавший сзади, вновь ткнул его в спину.
   – Шевели ногами! – произнес он на своем наречии.
   Они продолжали все дальше и дальше углубляться под гору с проклятием гномов – и, похоже, их собственным – в руках.

3

Вера.
Надежда.
И Хедерик.
   Беглецы пробирались по узкой теснине. Двигались они медленно, вынужденные то смотреть под ноги, обходя валуны и расщелины, то устремлять взгляды в затянутое тучами небо, где в любую минуту могли появиться драконы. Драконов они не видели, зато постоянно ощущали их леденящее кровь присутствие. Нагоняемый чудовищами страх был не столь силен, как раньше, ведь они парили высоко в небе, скрытые облаками, он не лишал воли, но вселял в души странников тоску, отягчая сердца тревогой, и люди начали падать духом.
   – Ущелье слишком опасно для драконов. Но почему они продолжают кружить над нами? – спросил Речной Beтер у Элистана. – Им нужно только подождать, пока мы выйдем с другой стороны, что рано или поздно придется сделать. Стоит нам оказаться на открытом месте – они нападут на нас. А мы даже не знаем, как далеко отсюда до Торбардина и примут ли нас там, даже если доберемся.
   – Я чувствую страх, – тихо ответил Элистан. – Он словно тень лежит на моем сердце, но, друг мой, тени появляются благодаря солнечному свету. Не только драконы смотрят на нас с высоты. Стоит чаще напоминать об этом людям.
   – И мне в том числе, – вымолвил задумчиво варвар. – Должен сознаться, моя вера в богов подвергается тяжелым испытаниям.
   – И моя, – спокойно отозвался Элистан, чем изрядно удивил Речного Ветра, недоуменно поглядевшего на служителя Паладайна.
   Тот смиренно улыбнулся:
   – Вижу, ты не ожидал услышать от меня подобных слов. Непросто дается вера, друг мой. Мы не можем ни увидеть, ни услышать богов. Не можем идти с ними рядом, как с любящими родителями, которые нянчат и балуют нас, держа за руку, чтобы мы не оступились. Однако, полагаю, мы скоро разозлились бы и стали непослушными, если бы они так поступали.
   – Разве не грешно сомневаться?
   – Сомневаться вполне естественно. Мы же смертные. Наш разум мал, как камешек, по сравнению с божественным, бескрайним, словно небеса. Богам ведомо, что нам не понять их путей. Они долготерпеливы и милостивы.
   – И все же они обрушили на землю горы, разгневавшись единожды, – заметил Речной Ветер. – Тысячи погибли, еще тысячи были обречены страдать. Как ты это объяснишь?
   – Никак, – ответил Элистан просто. – Мы можем испытывать сострадание, гнев. Это так понятно. Ярость закипает во мне, когда я размышляю об этом. И беспрестанно спрашиваю: почему?
   – И все же ты остаешься верным, – восхитился Речной Ветер. – И любишь их.
   – Скажи, а дети? Неужели они никогда не сердятся на своих родителей? Никогда не сомневаются в них иди не обижаются? Неужели ты хотел бы, чтобы твои дети были смиренными и покорными и всегда ждали ответов от тебя, слушались бы беспрекословно.
   – Конечно, нет, – подумав, рассудил Речной Ветер. – Такие никогда не смогли бы найти своего места в мире.
   – А любил бы ты своих детей, даже если бы они проявляли непослушание?
   – Я сердился бы на них, но все же любил бы! – тихо признался варвар, и взгляд его скользнул по толпе, отыскивая Золотую Луну. Его жена шла среди людей, мягко разговаривая с ними, утешая и поддерживая. – Ведь это же мои дети.
   – Так же любят нас и боги Света.
   Один из варваров приблизился и некоторое время держался поодаль, не желая прерывать беседу, но по всему было видно, что он принес важные вести. Речной Ветер повернулся к нему, со вздохом оставив Элистана.
   – Что там, Ночной Ястреб?
   – Следы, оставленные Полуэльфом и гномом, спускаются в долину и тянутся до соснового бора, а потом вновь сворачивают в горы и поднимаются по узкой теснине. Эльф Гилтанас, который видит не хуже орла, разглядел зияющую дыру в склоне горы. Он полагает, это и есть врата в Торбардин.
   – Или пещера… или логово дракона, – пробормотал Речной Ветер.
   Он грустно улыбнулся, делясь своими сомнениями с Ночным Ястребом.
   Варвар покачал головой:
   – Гилтанас сказал, дыра имеет форму правильного четырехугольника. Это не похоже ни на творение природы, ни на дело лап дракона.
   – Какая местность отделяет нас от врат? Дай бог, чтобы это действительно были они… – задумчиво поинтересовался Речной Ветер.
   – Открытое всем ветрам и небу пространство.
   – А также глазам драконов и драконидов, – продолжил варвар удрученно.
   – Это так, вождь, – согласился Ночной Ястреб. – Отряды врагов там, и они перемещаются. Группы драконидов поднимаются в горы.
   – Им известно наше местонахождение – драконы наверняка сообщили.