Уэйс Маргарет. Седьмые Врата

   — Это все хорошо, — надежда Альфреда вновь ускользала, — но сартаны не останутся в Лабиринте. Равно как и ваш народ. И нет разницы, кто победит… или проиграет.
   — Именно поэтому нам и нужно найти Седьмые Врата, — сказал Эпло. — Мы найдем их и уничтожим.
   Альфред был поражен, ошарашен. Грандиозность этого плана привела его в смятение. Это было слишком невероятно, даже чтобы испугаться.
   Более того, смертельные враги, с их ненавистью, передаваемой из поколения в поколение, будут заперты в тюрьме, ими же и созданной, и будут сражаться с практически бессмертным врагом — порождением их собственной ненависти. Сартаны, патрины и змеедраконы — бьющиеся целую вечность, потому что у них нет другого выхода.
   Или выход все же существовал? Альфред взглянул на пса и протянул руку, чтобы его погладить. Они с Эпло раньше тоже были заклятыми врагами. Альфред подумал о Мейрит и Балтазаре — двух бывших врагах, которых сблизили печаль и страдания.
   Пригоршня семян, брошенных в выжженную и обугленную землю, которые пустили корни, нашли пищу в любви, жалости и сострадании. И если они смогли расцвести и вырасти сильными, почему же другим не сделать то же?
   Умерший город Некрополис был уже почти рядом, огненный дракон стремительно приближался к нему. Альфред не мог поверить, что все это происходило именно с ним, и предположил, что может быть, он и не был на том сартанском корабле, а все это лишь видение, вызванное ударом по голове.
   Грива огненного дракона с его сверкающей красной чешуей неприятно покалывала его тело. Жар Огненного моря окружал его. Рядом дрожал от страха пес, ведь он так и не приспособился к поездкам на драконе, а Хуго Длань постоянно смотрел по сторонам, с восхищением изучая этот новый для него мир. Рядом сидел Джонатан: как и Хуго — умерший, но не мертвый. Один воскрес благодаря любви, а другой — благодаря ненависти.
   Возможно, надежда все-таки была. А может…
   — Уничтожив Седьмые Врата, можно уничтожить ВСЕ! — тихо произнес он после длительных размышлений.
   После паузы Эпло произнес:
   — А что случится, когда Раму и сартаны прибудут в Лабиринт, вместе с моим народом и Повелителем Ксаром? Война, которую они ведут между собой, будет пищей для змеедраконов. Они откормятся, раздобреют и будут подстегивать их к новым и новым битвам. Возможно, мой народ пройдет через Врата Смерти. Ваши последуют за ними. Войны распространятся на все четыре мира. Менши будут втянуты в них, как это уже когда-то было. А мы, конечно же, их обеспечим, дадим им оружие вроде Прoклятого Клинка.
   — Видишь проблему, с которой мы столкнулись? — добавил Эпло после небольшой паузы, чтобы позволить Альфреду все понять. — Ты понимаешь?
   Альфред содрогнулся и закрыл лицо руками.
   — Но что случится с мирами, если мы закроем Врата Смерти? — Он поднял голову. Его лицо было бледным, голос дрожал. — Они нужны друг другу. Цитаделям нужна энергия Кикси-Винси. Эта энергия может стабилизировать солнце на Челестре. И благодаря цитаделям трубопроводы Абарраха начнут доставлять воду…
   — Если меншам будет необходимо, то они смогут о себе позаботиться, — перебил его Эпло. — Что будет лучше для них, друг мой? Предоставить им самим управлять своей судьбой или быть пешками в нашей игре?
   Альфред сидел в безмолвном раздумье. В последний раз он оглянулся на корабли. Сартанские суда ровно отсвечивали яркими огнями под темными сводами. Корабль патринов следовал за ними, его руны мерцали ровным светом.
   — Ты прав, Эпло… — глубоко вздохнув, сказал Альфред. Он наблюдал за кораблями. — Ты позволил Мейрит отправится с ними.
   — Я должен был это сделать, — тихо ответил Эпло. — Она отмечена символом Повелителя Ксара, привязана к нему. Он мог узнать о наших планах через нее. Но есть и еще одна причина.
   Альфред потянулся и вздохнул.
   — Уничтожив Седьмые Врата, мы можем уничтожить самих себя, — спокойно продолжил Эпло. — Мне жаль, что я втянул тебя в эту затею, мой друг, но как я уже говорил, я нуждаюсь в твоей поддержке. Я не смогу справиться без тебя.
   Глаза Альфреда наполнились слезами. Долгое время после этого он не мог выговорить ни слова, у него буквально стоял ком в горле. Если бы Эпло был сейчас с ними, Альфред бы протянул свою руку, чтобы пожать руку друга. Но его не было рядом. Тело Эпло, неподвижное и безжизненное, осталось далеко позади, в небольшой подземной камере. Несмотря на то, что призрак очень трудно потрогать, Альфред попытался это сделать и протянул свою руку. Пес с радостным гавканьем соскочил вниз и устроился поудобнее. Ему уже хотелось побыстрее сойти с дракона.
   Альфред погладил его шелковистый мех.
   — Это наивысшая честь, которой ты мог меня удостоить, Эпло. Ты прав. Мы должны попытаться.
   Альфред продолжал поглаживать голову пса, его рука начала подрагивать. Он высказал свои сомнения вслух.
   — Но представляешь ли ты, друг, на какую участь мы обрекаем наши народы? Закрыв Врата Смерти, мы закроем их единственный путь к спасению. Они могут навечно остаться в Лабиринте, всю жизнь воюя друг с другом.
   — Я думал об этом, — ответил Эпло. — Но ведь у них будет выбор, не так ли? Продолжать войну… или помириться. И помни, добрые драконы теперь тоже находятся в лабиринте. Волна может сама себя исправить.
   — Или потопить всех нас… — закончил Альфред.

Глава 23. НЕКРОПОЛИС. АБАРРАХ

   Огненный дракон доставил их так близко к Некрополису, насколько это вообще было возможно, приплыв в ту самую гавань, где патрины укрывали свой корабль. Дракон придерживался берега, избегая огромной воронки, что медленно вращалась в центре гавани. Альфред взглянул на воронку, на расплавленный камень, медленно сползающий вниз, на клубы пара, лениво выплывающие из зияющего провала, и поспешно отвел взгляд в сторону.
   — Я всегда знал, что это не обыкновенная собака, — заметил Хуго Длань.
   Альфред натянуто улыбнулся; потом его улыбка исчезла. Был еще один вопрос, который нужно было решить. И именно он должен его решить.
   — Сэр Хуго, — нерешительно начал Альфред — вы понимаете… хоть что-то из услышанного вами?
   Хуго Длань пристально посмотрел на него и пожал плечами.
   — Мне не кажется, что есть хоть какая-то разница в том, понимаю я или нет, не так ли?
   — Нет! — Альфред был в смятении — Я думаю, разница все же есть. — Он закашлялся. — Мы… в общем-то… хмм… направляемся в такое место… называется Седьмые Врата. И там, я думаю… хотя мне кажется… я могу и ошибаться… но там…
   — Там я смогу умереть? — прямо спросил Хуго.
   Альфред сглотнул и облизал свои высохшие губы. Его лицо пылало, но не от жара Огненного моря.
   — Если это действительно то, чего ты хочешь…
   — Да, хочу, — твердо ответил Хуго Длань. — Меня вообще не должно здесь быть. Я призрак. Случилось так, что я уже больше ничего не чувствую.
   — Я не понимаю, — Альфред был удивлен. — Ведь такого не было сначала, когда я… — он сглотнул, но решился признать свою ответственность, — когда впервые вернул тебя к жизни.
   — Может, я смогу объяснить, — предложил Джонатан. — Когда Хуго вернулся в мир живых, он оставил смерть далеко позади. Он цеплялся за жизнь, за людей, что были в его жизни. Так он оставался в пределах живого. Но постепенно эти связи рушились. Он пришел к пониманию того, что уже не сможет ничего им дать, как и они не смогут дать ничего ему. У него было все. Теперь же он может только скорбеть об утратах.
   — …утратах… — вздохнуло эхо.
   — Но ведь есть женщина, которая любила его, — с грустью сказал Альфред. — И она до сих пор его любит.
   — Ее любовь — всего лишь малая толика той любви, которую он знал. Любовь смертных — это наш первый шаг к бессмертию.
   Альфред был очень огорчен.
   — Не вини себя слишком сильно, брат, — сказал Джонатан. Дух вошел в тело и засверкал в его умерших глазах. — Ты использовал искусство некромантии из сострадания, а не из чувства мести или ненависти. Те из живых, что встретили этого человека, многому научились. Некоторые — укрепились в своем отчаянии и страхе. Но другим он дал надежду.
   Альфред вздохнул и кивнул. Он все равно не понял до конца, но зато мог хотя бы частично оправдаться перед собой.
 
   — Удачи вам в ваших стремлениях, — пожелал им дракон, когда высадил их на скалистый берег, окружавший море лавы. — Если вы возлагаете на себя ответственность за избавление этого мира от тех, кто его опустошил, вам мое благословение.
   Все они хотели как лучше, говорил себе Альфред. И это казалось лучшим осуждением всему.
   Самах хотел как лучше. Все сартаны тоже хотели как лучше. Несомненно, и Раму хотел только добра. А может, и Ксар, хоть и по-своему, тоже хотел лучшего.
   Просто им не хватило воображения.
   Хотя дракон и доставил их так далеко, как мог, дорога от гавани до Некрополиса обещала быть долгой, тем более пешком. А особенно если пешком шел Альфред. Он сразу же споткнулся на берегу и чуть не упал в булькающую лужу с кипящей грязью. Хуго Длань втащил его обратно.
   — Используй свою магию, — с усмешкой предложил Эпло, — а то не сможешь добраться до Чертога Прoклятых живым.
   Альфред нерешительно обдумал его предложение.
   — Я не смогу перенести вас внутрь Чертога Проклятых.
   — Это почему? Все, что тебе надо сделать, — это мысленно представить его. Ты ведь уже был там. Эпло, казалось, был раздражен.
   — Это так, но охранные руны не позволят нам попасть туда. Они заблокируют мою магию. А, кроме того, — Альфред вздохнул, — я не смогу вспомнить всего. Наверное, я подсознательно вычеркнул это из моей памяти. Это были ужасающие воспоминания.
   — С одной стороны, это так, — задумчиво сказал Эпло. — А с другой — нет.
   — Да, и в этом ты прав.
   Ведь, хотя сразу никто из них этого не заметил, пережитое ими в Чертоге Проклятых сблизило двух врагов, показало им, что они не так уж и отличаются друг от друга, как полагал каждый из них.
   — Я помню лишь часть, — тихо продолжал Альфред. — Я помню, как мы побывали в мыслях и телах тех, кто жил — и умер — в этом Чертоге сотни лет тому назад…
 
   …Чувство скорби и жалости наполнило душу Альфреда. И, несмотря на боль, которую они ему причиняли, чувствовать эту горечь было лучше: намного лучше, чем не чувствовать ничего; пустоту, которую он пережил до того, как присоединился к этой компании. Тогда он был лишь оболочкой, пустышкой внутри. Даже мертвые — страшные создания тех, кто начал злоупотреблять некромантией — и то были более живыми, чем он. Альфред глубоко вдохнул и поднял голову. Взглянув на сидящих вокруг стола, он увидел, что подобные чувства отражаются на лицах мужчин и женщин, что собрались в этом священном чертоге.
   В его печали и сожалении не было горечи. Горечь чувствуют те, кто навлек на себя беду своими собственными ошибками. Альфред предвидел, что придет время, когда его народом будут руководить горечь и сострадание. Это безумие нужно остановить. Он снова вздохнул. Всего несколько мгновений назад он буквально излучал радость, покой бальзамом разливался по огненным волнам его сомнений и страхов. Но это состояние возвышенного покоя не могло продолжаться в этом месте так долго. Он должен был вернуться к своим проблемам и опасностям, и, конечно, к грусти и сожалению.
   Вдруг чья-то рука довольно крепко сжала его руку. Кожа на руке была гладкой и без морщин, в отличие от руки Альфреда, похожей на постаревший пергамент, и не отличавшаяся сильной хваткой.
   — Надейся, брат мой, — тихо проговорил молодой человек. — Мы должны хранить надежду.
   Альфред обернулся и посмотрел на сидящего рядом молодого человека. Лицо этого сартана было красивым, выдавало в нем силу и твердость характера — как блеск выдает свежевыкованный стальной клинок. Ни тени сомнения не было видно на его блестящей поверхности, а лезвие было остро отточено. Этот человек показался Альфреду знакомым. Казалось, он знал его имя, просто не мог припомнить.
 
   Теперь он знал. Этим человеком был Эпло.
   Альфред улыбнулся.
   — Я помню то чувство, ощущение, что я не один во вселенной, что высшая сила наблюдает за мной, беспокоится за меня. Я помню, ведь впервые в жизни я не чувствовал страха.
   Он замолк, покачал головой.
   — Но это все, что я смог вспомнить.
   — Ну хорошо, — смиренно сказал Эпло. — Ты не можешь перенести нас в сам Чертог. Куда ты можешь нас доставить. Куда ты можешь нас перенести, чтобы мы оказались ближе к этому месту?
   — Твоя камера в подземелье? — тихо предложил Альфред.
   Эпло молчал. Потом тихо ответил:
   — Если это лучшее, что можно сделать, перемещай нас туда.
   Альфред вызвал вероятность, в которой они должны были быть именно там, а не здесь, и они сразу же перенеслись.
 
   — Да хранят меня предки, — прошептал Хуго. Они стояли в центре камеры. Руны, созданные Альфредом, слабо мерцали, окружая тело Эпло. Патрин лежал на каменной скамье неподвижно и казался безжизненным.
   — Он мертв! — Хуго бросил подозрительный взгляд на собаку. — Тогда чей же голос я все время слышу?
   Альфред был уже готов пуститься в объяснения: о собаке и душе Эпло, — когда собака взялась зубами за его бархатные штаны и начала тащить в направлении выхода из камеры.
   Альфреду пришла в голову мысль.
   — Эпло. Что будет… что станет с тобой?
   — Какая разница, — кратко ответил Эпло. — Идем, у нас нет времени. Если Ксар нас здесь найдет…
   Альфред начал задыхаться — Но ты же говорил, что Повелитель Ксар отправился в Лабиринт!
   — Я говорил, что он МОГ туда отправиться, — резко ответил Эпло. — Хватит тянуть время.
   Альфред заволновался.
   — Пес не может проходить через Врата Смерти. Возможно, что он не войдет и в Седьмые Врата. Особенно без тебя. Джонатан, ты случайно не знаешь? Что будет с собакой?
   Лазар пожал плечами.
   — Эпло не умер. Он жив, несмотря на то, что его душа вне тела. Я знаю лишь о тех, кто уже переступил порог смерти.
   — …смерти…
   — У тебя нет выбора, Альфред, — сказал Эпло, теряя терпение. — Идем!
   Собака зарычала.
   Альфред вздохнул. У него был выбор. Всегда существует возможность выбора. Альфреду казалось, что он все время ошибается в своем выборе. Он посмотрел в коридор, который вел в непроглядную тьму. Белая руна, которую он зажег над телом Эпло, уже угасла. Они остались в полной темноте.
   Альфред вернулся в воспоминаниях в то далекое прошлое, когда он впервые встретил Эпло на Арианусе. Он вспомнил ту ночь, когда он наслал на Эпло заклинание сна и заглянул под повязки на его руках, увидев там руны, нанесенные на кожу. Альфред также вспомнил ужас и отчаяние, которые он тогда ощутил.
   Древний враг вернулся! Что мне делать?
   В итоге он почти ничего не сделал. Ничего фатального, катастрофического. Он следовал зову сердца, действовал так, как было лучше по его мнению. А может, его вела какая-то высшая сила?
   Альфред посмотрел на пса, который слонялся возле его ног. И тогда он решился.
   Он начал тихо напевать руны, которые зловещим эхом разносились по туннелю.
   Голубая руна засветилась у основания стены, возле ног Альфреда и рассеяла тьму.
   — Что это? — Хуго Длань, стоявший у стены, отпрыгнул, когда руны засветились.
   — Руны, — ответил Альфред. — Они приведут нас к месту, которое здесь называют Чертогом Проклятых.
   — Звучит заманчиво, — с иронией произнес Хуго.
 
   Когда Альфред шел этим путем в прошлый раз, он убегал в страхе за свою жизнь. Он думал, что забыл этот путь, но теперь, когда мерцающие руны осветили темный коридор, он начал узнавать эти места.
   Коридор шел под уклон, как будто вел их к центру мира. Созданный довольно давно, туннель, в отличие от катакомб этого мира, был сухим, просторным и в хорошем состоянии. Туннель был создан для того, чтобы по нему могло пройти большое количество людей. Альфред думал так же и в прошлый раз, но тогда он еще не знал, куда вел этот коридор.
   Теперь он все знал и понимал. Седьмые Врата. Место, где сартаны создали магию, которая разделила мир.
   — Ты имеешь хотя бы представление, как работала эта магия? — спросил Эпло. Он говорил тихо, чтобы только те, кто находился рядом, могли его услышать.
   — Ола мне рассказывала, — ответил Альфред, время от времени делая паузы, чтобы напеть руны. — Когда они приняли решение о разделении мира, Самах и члены совета созвали всех сартанов и тех меншей, которые, по их мнению, чего-то стоили. Они переместили их в место, похожее на временной колодец, который мы использовали в Абри, — колодец, в котором существует вероятность отсутствия вероятностей. Там эти люди были в безопасности до тех пор, пока сартаны не переместили бы их в новые миры.
   — В чертоге, получившем название Седьмые Врата, Самах собрал самых одаренных сартанов. Опасаясь, что создание такого мощного заклинания, уничтожающего этот мир, создающего новые миры, может обессилить своего создателя, Самах и остальные члены Совета наполнили силой сам чертог. Теперь, наделенный силой, он должен был работать как те части Кикси-Винси, которые Лимбек называл «генераторами».
   — Седьмые Врата вобрали в себя всю магию, которая творилась в ее чертогах. Сартаны призвали эту мощь, когда полностью истощили свой собственный запас силы. Но опасность была в том, что после того, как эта сила была передана Седьмым вратам, она навсегда останется там. И только разрушив Седьмые Врата, Самах мог уничтожить эту силу. Он так и сделал бы, если бы не испугался.
   — Чего испугался? — захотел узнать Эпло.
   Альфред с сомнением продолжил:
   — Когда они вошли в Седьмые Врата, сразу же после наделения их силой, члены Совета столкнулись с неожиданностью.
   — С более могущественной силой.
   — Да. Я, правда, не знаю всего, Ола не смогла рассказать мне. Но для сартанов это было страшным открытием, как и для нас, когда мы впервые туда попали. Нашими ощущениями были чувства облегчения и возвышенности, а они пережили страх и ужас. Самах испугался расзмаха своих действий, их ужасных последствий. Он понял, что превысил свои полномочия, но также знал, что имеет возможность продолжить начатое, стоит только захотеть.
   — Члены Совета были поражены увиденным и начали сомневаться в себе. Это привело к отчаянным спорам. Но страх перед вечными врагами — патринами — был очень велик. Пережитое ими в чертоге забывалось, а страх перед патринами жил всегда. Под руководством Самаха Совет проголосовал за разделение. Те из сартанов, кто был против разделения, были заключены в Лабиринт вместе с патринами.
   Альфред покачал головой.
   — Страх — причина нашего падения. Даже после успешного разделения и создания новых миров, после того, как враги оказались заключены в темницу, даже тогда Самах продолжал бояться. Он испугался увиденного в Седьмых Вратах, но он также полагал, что Седьмые Врата могут ему понадобиться. Поэтому он не уничтожил Врата, а переместил их.
   — Я был рядом, когда Самах умер, — сказал Джонатан. — Он сказал Повелителю Ксару, что не знает, где сейчас Седьмые Врата.
   — Он и не знал, — заключил Альфред. — Но Самах мог их легко обнаружить. Ведь я рассказал ему все о Чертоге Проклятых.
   — Наш народ его нашел, — сказал Джонатан. — Мы осознавали его силу, но забыли, как ее использовать.
   — …использовать… — повторило эхо.
   — И мы должны благодарить за это судьбу. Представь, что могло случиться, если бы Клейтус открыл секрет использования силы Седьмых Врат? — Альфред вздрогнул.
   — Кстати, я заметил один интересный факт: несмотря на все эти магические перевороты, тех, кого мы называли меншами, осталось намного больше, чем нас. Да, у людей, эльфов и гномов были свои проблемы, но они по большому счету смогли жить и процветать. Волна, как мы это называем, поддержала их на плаву.
   — Будем надеяться, что так будет и в дальнейшем, — сказал Эпло. — Следующая Волна — если обрушится на них — может всех их погубить.
 
   Они продолжали следовать по коридорам, постепенно спускаясь все ниже. Альфред тихо напевал руны, их едва можно было услышать за дыханием. Знаки на стене ярко освещали их путь.
   Туннель начал сужаться, так что им пришлось идти друг за другом. Впереди шел Альфред, за ним Джонатан, а Хуго с собакой замыкали шествие.
   То ли воздух здесь стал реже, хотя в прошлый раз Альфреду так не казалось, то ли из-за волнения ему стало трудно дышать. Рунная песнь с трудом вырывалась из его пересохшего горла. Он одновременно ощущал страх и радостное возбуждение, погрузившись в нервное ожидание.
   Руны на стенах более не нуждались в магической подпитке и светились очень ярко, перемещались даже быстрее, чем люди могли идти. Поэтому Альфред прекратил петь, решив поберечь дыхание для того, что могло ожидать их впереди.
   «Возможно, я зря беспокоюсь, ведь это может быть довольно простым делом», — говорил себе Альфред. — «Немного магии, и Седьмых Врат не станет, они закроются навеки…»
   Неожиданно пес громко залаял.
   От этого неожиданного звука, который эхом разнесся по всему туннелю, у Альфреда чуть не остановилось сердце. Потом оно чуть не выпрыгнуло из его груди, а к горлу подступил комок.
   Альфред начал задыхаться и кашлять.
   — Что это было? — с трудом прохрипел он.
   — Тсссс! Тише! Замрите и ни звука, — приказал Хуго Длань.
   Все замерли. Лишь только свет рун блестел в их глазах — как живых, так и мертвых.
   — Собака что-то слышала. Я тоже, — мрачно продолжал Хуго Длань. — Кто-то идет за нами.
   Сердце Альфреда снова начало судорожно рваться из его тела.
   Повелитель Ксар.
   — Идем дальше, — сказал Эпло. — Мы уже слишком далеко зашли, чтобы останавливаться. Идем.
   — Незачем идти, — приглушенно, почти беззвучно, сказал Альфред.
   Руны сошли с основания стены, проследовали вверх и засветились в форме арки ярко-синего цвета. Когда он подошел ближе, синее свечение сменилось красным.
   — Мы пришли. Это Седьмые Врата.

Глава 24. СЕДЬМЫЕ ВРАТА

   Руны осветили арочный свод прохода, который вел в широкий и просторный туннель — этот путь Альфред точно помнил. Он также вспомнил то ощущение умиротворения и спокойствия, которое наполнило его, когда он вошел в этот туннель в прошлый раз. Он тосковал по этому чувству, как только взрослый человек может тосковать по нежным рукам, с лаской обнимавших его, по тихому голосу, напевавшему ему колыбельную песню в далеком детстве.
   Альфред стоял перед аркой, наблюдая за мерцающим свечением рун. Для всех остальных эти руны, выглядели такими же, как руны на стенах, что привели их сюда. Абсолютно безвредные руны, которые просто указывают путь. Но Альфред смог найти некоторые важные, но незаметные различия: точка, что должна быть над линией, была изображена ниже ее; крест вместо звезды; квадрат, обрамляющий круг. Такие различия превращали эти руны из направляющих в охранные — сильнейшие из тех, что могли создать сартаны. Любой, кто рискнет пройти через эту арку…
   — Какого черта ты ждешь? — требовательно воскликнул Хуго Длань. Он с подозрением взглянул на Альфреда. — Ты ведь не собираешься опять упасть в обморок?
   — Нет, сэр Хуго, но… Стой! Не нужно!
   Хуго Длань прошмыгнул мимо Альфреда, и направился прямиком к арке.
   Голубые руны резко изменили свой цвет, их сияние сменилось на огненно-красное. Хуго, слегка обескураженный, остановился и подозрительно взглянул на руны.
   Ничего не произошло. Альфред хранил молчание. Менш вероятно ни за что не поверил бы ему. Он был из тех, кто сам должен во всем убедиться.
   Хуго сделал еще один шаг вперед. Руны вспыхнули и занялись огнем. Теперь проход был объят пламенем.
   Собака испуганно попятилась.
   — Проклятье! — пораженно прошептал Хуго Длань и поспешно отошел назад.
   В то самое мгновение, когда он отступил, огонь погас. Руны вновь засветились красным, не изменив, впрочем, свой цвет на голубой. Жар от пламени все еще витал в проходе.
   — Мы не сможем здесь пройти, — тихо сказал Альфред.
   — Это я уже понял, — гаркнул Хуго Длань, потирая рукой опаленные густые темные волосы. — И как, во имя предков, мы попадем внутрь?
   — Я могу разрушить руны, — сказал Альфред, но даже и не пошевелился, чтобы это сделать.
   — Сомневаешься? — сказал Эпло.
   — Нет, — воскликнул в свою защиту Альфред. Он бросил взгляд на ту часть коридора, откуда они пришли. — Просто…
   Голубые руны на стенах уже погасли, но по его взгляду, по его мысленному приказу, снова зажглись. Они могут показать путь обратно, в камеру к Эпло.
   Альфред опустил взгляд на пса.
   — Я должен знать, что случится с тобой.
   — Это не имеет значения.
   — Но…
   — Проклятье, я не знаю, что случится! — ответил Эпло, теряя терпение. — Зато я знаю, что случится, если мы потерпим здесь неудачу. Ты ведь тоже это знаешь.
   Альфред ничего не сказал. Он начал свой танец.
   Его движения были грациозными, плавными и торжественными. Он начал тихо напевать какую-то песню, его руки чертили в воздухе руны в такт мелодии, его ноги следовали за воображаемым замысловатым узором на каменном полу. Танец наполнил его магией, как подчас кровь наполняется адреналином. Его тело, которое всегда было таким неуклюжим и неповоротливым, и, казалось, принадлежало кому-то другому, а Альфреду было одолжено лишь на время, сейчас извивалось с грацией змеи. Магия была его кровью, его телом, его сущностью. Он был светом, водой и воздухом. Он был счастлив, жизнерадостен и напрочь лишен своих обычных страхов.