Страница:
Потерявшийся ребенок, снова нашедший родителей не мог обрадоваться сильнее, чем Мосия при виде Дуук-тсарит. Прижавшись к стволу дерева и отчаянно надеясь, что находится вне зоны действия заклинания, которым колдун сейчас накроет странных людей, Мосия ждал неизбежного. Одетые в металл люди двигались тихо, прячась в зарослях так умело, что не приходилось сомневаться: они очень хорошо умели укрываться и организовывать засады. Но все равно они двигались недостаточно бесшумно. Дуук-тсарит, как все знают, могли отследить кролика по его дыханию.
Колдун отреагировал мгновенно. Его черные одежды взметнулись вокруг него, когда он повернулся на месте, обратившись лицом к роще. Указав на нее, он бросил заклятие антимагии, с чего обычно начинали атаку Дуук-тсарит. Маг был чрезвычайно силен, к тому же он был переполнен Жизнью, которую передал ему каталист, — Мосия сам ощутил, как из него тоже чуть вытягивают магию, хотя он и стоял в отдалении от врагов. Ожидая, что одетые в металл упадут наземь в корчах, беспомощные, лишенные Жизни этим заклинанием, Мосия покинул было свое убежище, чтобы спросить Дуук-тсарит, что тут происходит. Но он застыл на месте, ошеломленный тем, что произошло вслед за этим. На странных людей заклятие антимагии не подействовало. Увидев, что колдун их обнаружил, они встали, понимая, что скрываться больше нет смысла. Мосия продолжал смотреть. Из знакомых ему людей единственным, на кого не действовала антимагия, был Джорам.
Эти странные люди были Мертвыми!
Подняв правую руку, один из Мертвых направил ее на колдуна. Из его ладони вырвался луч ослепительного света. Воздух зашипел и загудел, колдун упал, сраженный на месте. Он даже вскрикнуть не успел. Каталист ошеломленно смотрел на него. От черных одежд колдуна поднялся тонкий дымок, и с ужасающей четкостью Мосия вспомнил другую смерть и дыру, прожженную в человеческой плоти.
Мосия посмотрел на колдунью, но та уже исчезла. Ее исчезновение обеспокоило Мертвых, которые все еще скрывались в зарослях. Они вертели металлическими головами, как та железная тварь, которую Мосия видел раньше. Чуть позже Мертвый, стоявший в центре группы, пожал плечами. Указав на каталиста, который стоял на коленях возле тела убитого колдуна, исполняя обряд, Мертвый двинулся вперед.
Прижавшись к дереву и сжавшись от страха, Мосия ждал, что сейчас они убьют и беспомощного каталиста. Мертвый шел к священнику. Каталист слышал его приближение, но не поднимал головы. Твердый в своей вере, он приступил к молитве.
— Per istam sanctam unctionem indulgeat...
Мертвый по-прежнему направлял свое убивающее лучом оружие на каталиста. Однако, к изумлению Мосии, странные люди не убили священника. Один из них протянул руку (с опаской, как показалось Мосии) и схватил каталиста за руку.
Тот в гневе стряхнул руку Мертвого и продолжал чтение молитвы. Мертвый посмотрел на остальных, словно спрашивая совета.
Человек, который, как понял Мосия, был среди них главным, заговорил на своем непонятном языке и махнул рукой. Облаченный в металл чуть попятился, позволяя каталисту закончить обряд.
«Не делайте ошибки», — молча посоветовал им Мосия из своего укрытия. Будучи Мертвыми, они, конечно же, не могли ощущать все нарастающего напряжения в воздухе. Вокруг закипала магия. Они ведь не знали, что колдунья находится где-то неподалеку.
— ...quidquid deliqusti. Amen.
Каталист закончил читать молитву. Протянув руку он закрыл застывшие глаза колдуна и медленно начал подниматься.
Мосия услышал, как один из Мертвых закричал, — крик страха и изумления странно звучал из-под металлического шлема. Показывая на труп, человек в металлический коже вопил от ужаса. Тело колдуна начало вытягиваться, превращаясь в гигантскую змею. Глаза Дуук-тсарит, только что закрытые, вдруг распахнулись, горя красным, неестественным светом. Тело все вытягивалось и росло, становясь толще дуба в обхвате. Змея встала на хвост, ее плоская голова чуть покачивалась. Мертвый колдун, теперь ставший огромной коброй, возвышался над одетыми в металл людьми, стреляя раздвоенным языком из жуткой пасти.
Предводитель Мертвых попятился в ужасе. Он направил свое смертоносное оружие на змею, но рука его дрожала, и луч прошел мимо цели, попав в ветку дерева, которая тут же вспыхнула. Быстро наклонившись, гигантская змея вонзила клыки в плечо человека, легко прокусив его металлическую одежду. Крик Мертвого, полный боли и ужаса, перешел в предсмертный визг и эхом прокатился по роще, заставив Мосию стиснуть зубы.
Вырвав клыки из тела жертвы, змея снова встала на хвосте, устремив взгляд на своих врагов. Но Мертвые разбежались в панике, ломясь сквозь заросли. Стоя рядом со змеей, каталист смотрел им вслед. Когда они исчезли из виду и их вопли уже не были слышны, змея замерцала и упала на землю. Лишенная магической Жизни, кобра снова превратилась в мертвого колдуна.
Мосия, осознав, что не дышит, судорожно втянул воздух. Пот покрывал его лоб мелкими бисеринками, его била крупная дрожь, и он никак не мог с ней справиться. Внезапное появление в воздухе рядом с ним одетой в черное колдуньи заставило его сердце дико запрыгать в груди. Он чуть было сам не бросился бежать, но крепкая рука схватила его за плечо и удержала.
— Я говорил тебе, что найду его! — произнес расстроенным голосом лоскут оранжевого шелка, обмотанный вокруг запястья колдуньи. — Я привел тебя прямо к нему!
— Ты Мосия? — спросила Дуук-тсарит. Ее глаза сверкали из черной глубины капюшона. — Да, — ответила она на собственный вопрос — Я тебя узнаю.
Мосия тоже вспомнил ее, и это воспоминание лишило его дара речи, поскольку это была та самая колдунья, что схватила его и чуть не погубила.
Оранжевый лоскут вспорхнул в воздух, замерцал и превратился в высокую и тонкую фигуру Симкина. Но он не был похож на себя — бледный, смущенный; и обычно элегантный, модный костюм его выглядел сейчас так, словно был надет второпях и машинально. Молодой человек был в штанах из грубого льна, как какой-то заурядный полевой маг. Неопрятная кожаная туника, из-под которой виднелась грязно-желтая шелковая рубаха с оторванным рукавом. В его руке отважно трепетал лоскут оранжевого шелка, но в следующее мгновение он сунул его в рот и начал с рассеянным видом жевать.
— Что происходит? — сумел наконец слабым голосом проговорить Мосия, переводя взгляд с колдуньи на Симкина и обратно.
— Именно это мы хотели бы спросить у тебя! — прошипела Дуук-тсарит, очень напоминая ему змею.
Он нервно глянул на тело колдуна и заметил, что к ним спешит каталист.
— Нам надо уходить! — тихо сказал подошедший. — Одна из железных тварей ползет сюда.
— Коридор! — скомандовала колдунья, и каталист немедленно открыл один из них. Симкин прыгнул в него чуть ли не прежде, чем проход успел полностью открыться, следом за ним поспешил каталист.
Мосия медлил. Он слышал низкое рычание железной твари, ощущал дрожь земли под ногами. Он почти готов был остаться один на один с железным чудовищем, вместо того чтобы идти с колдуньей, чье присутствие и прикосновение вернули ему воспоминание о лиане Киджа и пронзающих тело шипах.
— Идиот! — Колдунья схватила его за руку. — Если ты окажешься перед ним, и мига не проживешь! У него нет глаз, но оно не слепое. Оно убивает с безошибочной точностью. Хочешь ты или нет, я заберу тебя с собой. Но лучше бы ты пошел добровольно. Нам нужна твоя помощь.
Рычание стало громче. Мосия вспомнил убегающего колдуна... Дыру, прожженную в теле... И все же он медлил. Он был похож на человека, который стоит на краю обрыва, а на него сверху падает камень, и единственным спасением остается прыгнуть в темный провал внизу.
— Куда? — спросил он онемевшими губами, едва выговаривая слова. Коридор уже начал закрываться.
— К императору Ксавьеру, — ответила колдунья, и хватка ее зловеще усилилась.
— Не надо, — тихо сказал он, сглотнув комок в горле. — Я сам пойду.
Коридор открылся, втянул его внутрь и сомкнулся вокруг них.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Колдун отреагировал мгновенно. Его черные одежды взметнулись вокруг него, когда он повернулся на месте, обратившись лицом к роще. Указав на нее, он бросил заклятие антимагии, с чего обычно начинали атаку Дуук-тсарит. Маг был чрезвычайно силен, к тому же он был переполнен Жизнью, которую передал ему каталист, — Мосия сам ощутил, как из него тоже чуть вытягивают магию, хотя он и стоял в отдалении от врагов. Ожидая, что одетые в металл упадут наземь в корчах, беспомощные, лишенные Жизни этим заклинанием, Мосия покинул было свое убежище, чтобы спросить Дуук-тсарит, что тут происходит. Но он застыл на месте, ошеломленный тем, что произошло вслед за этим. На странных людей заклятие антимагии не подействовало. Увидев, что колдун их обнаружил, они встали, понимая, что скрываться больше нет смысла. Мосия продолжал смотреть. Из знакомых ему людей единственным, на кого не действовала антимагия, был Джорам.
Эти странные люди были Мертвыми!
Подняв правую руку, один из Мертвых направил ее на колдуна. Из его ладони вырвался луч ослепительного света. Воздух зашипел и загудел, колдун упал, сраженный на месте. Он даже вскрикнуть не успел. Каталист ошеломленно смотрел на него. От черных одежд колдуна поднялся тонкий дымок, и с ужасающей четкостью Мосия вспомнил другую смерть и дыру, прожженную в человеческой плоти.
Мосия посмотрел на колдунью, но та уже исчезла. Ее исчезновение обеспокоило Мертвых, которые все еще скрывались в зарослях. Они вертели металлическими головами, как та железная тварь, которую Мосия видел раньше. Чуть позже Мертвый, стоявший в центре группы, пожал плечами. Указав на каталиста, который стоял на коленях возле тела убитого колдуна, исполняя обряд, Мертвый двинулся вперед.
Прижавшись к дереву и сжавшись от страха, Мосия ждал, что сейчас они убьют и беспомощного каталиста. Мертвый шел к священнику. Каталист слышал его приближение, но не поднимал головы. Твердый в своей вере, он приступил к молитве.
— Per istam sanctam unctionem indulgeat...
Мертвый по-прежнему направлял свое убивающее лучом оружие на каталиста. Однако, к изумлению Мосии, странные люди не убили священника. Один из них протянул руку (с опаской, как показалось Мосии) и схватил каталиста за руку.
Тот в гневе стряхнул руку Мертвого и продолжал чтение молитвы. Мертвый посмотрел на остальных, словно спрашивая совета.
Человек, который, как понял Мосия, был среди них главным, заговорил на своем непонятном языке и махнул рукой. Облаченный в металл чуть попятился, позволяя каталисту закончить обряд.
«Не делайте ошибки», — молча посоветовал им Мосия из своего укрытия. Будучи Мертвыми, они, конечно же, не могли ощущать все нарастающего напряжения в воздухе. Вокруг закипала магия. Они ведь не знали, что колдунья находится где-то неподалеку.
— ...quidquid deliqusti. Amen.
Каталист закончил читать молитву. Протянув руку он закрыл застывшие глаза колдуна и медленно начал подниматься.
Мосия услышал, как один из Мертвых закричал, — крик страха и изумления странно звучал из-под металлического шлема. Показывая на труп, человек в металлический коже вопил от ужаса. Тело колдуна начало вытягиваться, превращаясь в гигантскую змею. Глаза Дуук-тсарит, только что закрытые, вдруг распахнулись, горя красным, неестественным светом. Тело все вытягивалось и росло, становясь толще дуба в обхвате. Змея встала на хвост, ее плоская голова чуть покачивалась. Мертвый колдун, теперь ставший огромной коброй, возвышался над одетыми в металл людьми, стреляя раздвоенным языком из жуткой пасти.
Предводитель Мертвых попятился в ужасе. Он направил свое смертоносное оружие на змею, но рука его дрожала, и луч прошел мимо цели, попав в ветку дерева, которая тут же вспыхнула. Быстро наклонившись, гигантская змея вонзила клыки в плечо человека, легко прокусив его металлическую одежду. Крик Мертвого, полный боли и ужаса, перешел в предсмертный визг и эхом прокатился по роще, заставив Мосию стиснуть зубы.
Вырвав клыки из тела жертвы, змея снова встала на хвосте, устремив взгляд на своих врагов. Но Мертвые разбежались в панике, ломясь сквозь заросли. Стоя рядом со змеей, каталист смотрел им вслед. Когда они исчезли из виду и их вопли уже не были слышны, змея замерцала и упала на землю. Лишенная магической Жизни, кобра снова превратилась в мертвого колдуна.
Мосия, осознав, что не дышит, судорожно втянул воздух. Пот покрывал его лоб мелкими бисеринками, его била крупная дрожь, и он никак не мог с ней справиться. Внезапное появление в воздухе рядом с ним одетой в черное колдуньи заставило его сердце дико запрыгать в груди. Он чуть было сам не бросился бежать, но крепкая рука схватила его за плечо и удержала.
— Я говорил тебе, что найду его! — произнес расстроенным голосом лоскут оранжевого шелка, обмотанный вокруг запястья колдуньи. — Я привел тебя прямо к нему!
— Ты Мосия? — спросила Дуук-тсарит. Ее глаза сверкали из черной глубины капюшона. — Да, — ответила она на собственный вопрос — Я тебя узнаю.
Мосия тоже вспомнил ее, и это воспоминание лишило его дара речи, поскольку это была та самая колдунья, что схватила его и чуть не погубила.
Оранжевый лоскут вспорхнул в воздух, замерцал и превратился в высокую и тонкую фигуру Симкина. Но он не был похож на себя — бледный, смущенный; и обычно элегантный, модный костюм его выглядел сейчас так, словно был надет второпях и машинально. Молодой человек был в штанах из грубого льна, как какой-то заурядный полевой маг. Неопрятная кожаная туника, из-под которой виднелась грязно-желтая шелковая рубаха с оторванным рукавом. В его руке отважно трепетал лоскут оранжевого шелка, но в следующее мгновение он сунул его в рот и начал с рассеянным видом жевать.
— Что происходит? — сумел наконец слабым голосом проговорить Мосия, переводя взгляд с колдуньи на Симкина и обратно.
— Именно это мы хотели бы спросить у тебя! — прошипела Дуук-тсарит, очень напоминая ему змею.
Он нервно глянул на тело колдуна и заметил, что к ним спешит каталист.
— Нам надо уходить! — тихо сказал подошедший. — Одна из железных тварей ползет сюда.
— Коридор! — скомандовала колдунья, и каталист немедленно открыл один из них. Симкин прыгнул в него чуть ли не прежде, чем проход успел полностью открыться, следом за ним поспешил каталист.
Мосия медлил. Он слышал низкое рычание железной твари, ощущал дрожь земли под ногами. Он почти готов был остаться один на один с железным чудовищем, вместо того чтобы идти с колдуньей, чье присутствие и прикосновение вернули ему воспоминание о лиане Киджа и пронзающих тело шипах.
— Идиот! — Колдунья схватила его за руку. — Если ты окажешься перед ним, и мига не проживешь! У него нет глаз, но оно не слепое. Оно убивает с безошибочной точностью. Хочешь ты или нет, я заберу тебя с собой. Но лучше бы ты пошел добровольно. Нам нужна твоя помощь.
Рычание стало громче. Мосия вспомнил убегающего колдуна... Дыру, прожженную в теле... И все же он медлил. Он был похож на человека, который стоит на краю обрыва, а на него сверху падает камень, и единственным спасением остается прыгнуть в темный провал внизу.
— Куда? — спросил он онемевшими губами, едва выговаривая слова. Коридор уже начал закрываться.
— К императору Ксавьеру, — ответила колдунья, и хватка ее зловеще усилилась.
— Не надо, — тихо сказал он, сглотнув комок в горле. — Я сам пойду.
Коридор открылся, втянул его внутрь и сомкнулся вокруг них.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ПОЛЗУЩАЯ СМЕРТЬ
Было неестественно тихо. Гаральд, осторожно выйдя из Коридора, подумал сначала, что Тхон-ли, которые были совершенно сбиты с толку происходящим, ошиблись и забросили его в какой-то отдаленный, тихий уголок мира. Но уже через мгновение принц понял, что он все-таки там, куда хотел попасть, и эта тишина — отнюдь не мирная.
Это была тишина кладбищенская.
Коридор за Гаральдом торопливо закрылся. Он смутно осознавал, что кардинал Радисовик, прикрыв глаза рукой, бормочет срывающимся голосом молитвы. Гаральд слышал, как даже его телохранители, Дуук-тсарит, с детства приученные к дисциплине и молчанию, прерывисто дышат, не в силах успокоиться. Гаральд все это осознавал, но ничто его не трогало. Ему казалось, что он стоит один посреди мира и впервые видит его.
Создавая пугающий контраст с бурей, из которой они только что вырвались, солнце полыхало так яростно, как будто пыталось выжечь все свидетельства тех ужасов, что предстали его глазам. Гаральд глянул на юг, откуда надвигалась гроза. По Правилам войны эта погодная атака, осуществленная шараканскими Сиф-ханар, должна была бы подтолкнуть Ксавьера приказать своим собственным Сиф-ханар ответить контратакой, устроив в воздухе грозовую битву. Но этого не произошло. И теперь причина была ясна.
Мерилонские Сиф-ханар лежали мертвыми под своей Игровой Доской. Их тела были разбросаны по обугленной траве.
Сама Доска была уничтожена, расколота пополам. Одна половина ее стояла под каким-то неправдоподобным углом, подпертая лежавшими под ней трупами. Вторая половина валялась на траве. Глядя на Доску, Гаральд пытался представить себе тот страшный удар, который расколол магический камень, и не мог.
Осторожно озираясь по сторонам, Гаральд подошел к Доске. Встав на колени возле нее, он провел рукой по гладкой поверхности, холодившей пальцы. Магия Доски была тоже уничтожена, как и она сама. На ней не извергали пламя крохотные драконы, по ней не топали маленькие гиганты, не сражались в магической битве колдуны. Доска Мерилона была пуста и безжизненна, как глаза мертвецов, лежащих под ней.
Оторвав взгляд от Игровой Доски, принц увидел настоящее поле боя.
Оно было завалено трупами. Принц даже не стал подсчитывать их. Кардинал Радисовик шел между телами в развевающихся красных парадных одеждах — вместе с порывистым ветром приближалась гроза. Злой ветер летел над Полем Доблести, унося солнечное тепло и дыша леденящим холодом.
— Если вы ищете выживших, Радисовик, то тратите время попусту, — начал было принц Гаральд. — Здесь никого живого не осталось... Никого и ничего...
И лишь понаблюдав за кардиналом несколько мгновений — которые Гаральд ощущал чуть ли не осязательно, — принц понял, что кардинал не ищет живых. Он читал отходную мертвым.
Гаральд смотрел на залитый солнцем луг, раскинувшийся перед ним. Некогда ровная и ухоженная трава была вырвана с корнем какой-то могучей силой, почернела и обуглилась, словно само солнце спустилось вниз и лизнуло поверхность земли пламенным языком. Трупы лежали по всему полю в разных позах, в зависимости от того, как их застигла смерть. На каждом лице застыли страх, ужас, паника.
Внезапно Гаральд вскрикнул от неожиданности: поскользнувшись на траве, он упал в лужу крови. Дуук-тсарит тут же оказались рядом и помогли ему встать, уговаривая быть поосторожнее, убеждая, что опасность, возможно, еще не миновала. Оттолкнув их, Гаральд подбежал к Радисовику, который бормотал молитву над трупом молодой женщины в черных одеждах. Схватив кардинала за руку, Гаральд рывком поднял его.
— Смотри! — хрипло крикнул он, показывая на поле. — Смотри!
— Я знаю, милорд, — тихо ответил Радисовик. Лицо его так изменилось и состарилось от страдания и горя, что Гаральд отшатнулся в испуге. — Я знаю, — повторил кардинал.
Одна из причудливых колесниц, принадлежавшая какому-то богатому мерилонцу, разбилась о землю, и ее обугленные, дымящиеся обломки были разбросаны на обширном пространстве. Магические ласточки, что некогда тянули ее, лежали мертвыми поблизости. Птицы все еще были в золотой упряжи, в воздухе стоял запах паленых перьев.
Гаральд увидел краем глаза, как бьется на ветру голубой шелк. Забыв об уговорах Дуук-тсарит, он поспешил к повозке. Схватившись за кусок обугленной доски, которая прежде, видимо, была дверью, он отшвырнул ее в сторону. Под обломками повозки лежала молодая женщина, ее обожженные и сломанные руки обнимали ребенка так крепко, словно она пыталась собственным хрупким телом прикрыть дитя от смертельной опасности. Но эта слабая попытка ничего не дала. В объятиях матери лежал детский трупик.
Рядом с телом женщины среди обломков лежал ничком труп мужчины. Судя по манере одеваться и элегантности одежд, Гаральд решил, что это сам владелец повозки, знатный мерилонец. Надеясь найти в нем хоть искру жизни, Гаральд перевернул его на спину.
— Бог мой! — воскликнул принц в ужасе.
На него смотрели пустые глазницы обожженного осклабившегося черепа. Одежда, кожа, плоть, мускулы — вся передняя часть тела мужчины — были сожжены.
Мир перевернулся. Солнце упало с неба, земля выскользнула из-под ног Гаральда. Чьи-то сильные руки подхватили его. Он ощутил, что его опускают на землю, он услышал голос Радисовика, доносящийся откуда-то издалека, словно ветер...
— Телдара... быстро привести.
— Нет! — с трудом прохрипел Гаральд. Горло у него перехватило, говорить было больно. — Не надо. Я в порядке. Это было... несчастный! Какая же тварь могла...
Железная тварь.
— Я... в порядке! — Отстранив руки кардинала, Гаральд с трудом сел. Свесив голову меж колен, он сделал глубокий вздох, глотнул холодного воздуха. Сурово упрекнул себя, прибегнув к своей обычной язвительности, чтобы заставить отступить ужас, представший его взору. Что же он за правитель? Когда он так отчаянно нужен своему народу, он позволяет себе поддаться слабости. А этот человек в годах, его каталист, куда сильнее его, принца, крови!
Гаральд помотал головой, пытаясь привести в порядок смятенные мысли. Он должен решить, что делать дальше. Милостивый Олмин! А он может вообще хоть что-нибудь сделать? Его взгляд против желания снова обратился на обожженный труп мерилонца. Вздрогнув, принц торопливо отвернулся, но взял себя в руки и, стиснув зубы, не отводил глаз от этого страшного зрелища. Как он и надеялся, это разожгло в нем гнев, а гнев согрел застывшую в жилах кровь.
— Гаральд, — сказал Радисовик, опускаясь на колени рядом с ним. — Императора Ксавьера нет среди мертвых, равно как и его Мастеров войны. Насколько помню, вы хотели найти его. Вы все еще хотите этого?
— Да, — ответил Гаральд, благодарный каталисту за то, что тот заметил его слабость и деликатно направил его мысли в нужную сторону. Услышав, как хрипло звучит его голос, принц сглотнул слюну, стараясь смочить горло. — Да, — более твердо повторил он. Положив руку на лоб, он вызвал в памяти собственную Игровую Доску. И снова увидел то маленькое пятнышко сопротивления. — Они... чуть восточнее.
— Да, ваше высочество, — кивнул Радисовик. — Они на востоке.
Скупая, сдержанная манера речи кардинала заставила Гаральда быстро глянуть на своего катал иста. Глаза Радисовика были устремлены на восточный горизонт, где над деревьями сейчас поднимался столб дыма.
— Воспользуемся Коридором, милорд? — спросил кардинал, снова исподволь предлагая принцу приемлемое решение. — Там может быть опасно...
— Несомненно, — быстро откликнулся Гаральд. Гнев и желание действовать придали ему сил. Отказавшись от поддержки, он встал и пошел твердой, уверенной походкой назад, к разбитой Игровой Доске. — Мы сделали глупость, в первый раз воспользовавшись Коридором. Мы же могли появиться прямо в середине всего этого... — Голос его дрогнул, он стиснул зубы. — Неподготовленные, беззащитные. Но другого способа у нас не было... — Он замолчал, заставляя себя размышлять холодно и логично.
— Я думаю, что нам надо... — начал было Гаральд, но один из Дуук-тсарит перебил его, сделав жест рукой. Его сотоварищ произнес какое-то слово, и в мгновение ока принца и кардинала окружил магический щит. Одетые в черное колдуны тотчас поднялись в воздух, один охранял принца спереди, другой — с тыла.
Окруженный магической оболочкой, Гаральд пытался услышать, что привлекло внимание его чутких стражей. Но он скорее почувствовал это, чем услышал, — земля задрожала, словно поблизости передвигалось что-то огромное, тяжелое.
Железные твари.
Как и большинство смертных, Гаральд время от времени думал о смерти. Он рассматривал ее философски, рассуждая о загробной жизни со своими учителями и кардиналом. Услышав о смерти Джорама, Гаральд в душе задумался, хватило бы ему самому отваги войти в эти клубящиеся туманы. Но никогда до сих пор смерть не оказывалась так близко. Никогда она не являлась ему в таком пугающем, отвратительном виде.
Он видел ужас на застывших мертвых лицах, он видел боль, которую не мог стереть даже смертный покой. Страх зарождался в глубине его души, шевелился где-то в животе, подкашивал ноги.
Услышав, как кардинал шепчет молитву, Гаральд позавидовал его вере. Принц считал себя твердым в вере, но теперь понял, что все это были лишь слова. Где же Олмин? Гаральд не знал, но очень сомневался в том, что Творец видит все это.
Земля задрожала отчетливей, и Гаральд услышал глухой грохот. У него свело желудок, ему стало дурно от страха. И тут ему представилась отчетливая картина — принца Шаракана рвет от страха на Поле Доблести! Он просто увидел, как это событие входит в легенды и песни, и внезапно резко и пронзительно расхохотался, удостоившись озабоченного взгляда кардинала.
«Он думает, что у меня истерика, — понял Гаральд и судорожно вздохнул. Слабость ушла, страх улегся, уже не угрожая овладеть им полностью. — Как и моя отвага ушла, — с мрачной насмешкой сказал он сам себе. — Так до смерти и буду думать, как выгляжу в глазах других».
Грохот приближался, становился все отчетливее. Внимание Гаральда привлекло какое-то движение. Он схватил Радисовика за руку и показал вперед, облегченно вздохнув.
Над гребнем холма показалась огромная голова. За ней — массивные плечи, затем приземистое тело, покрытое звериной шкурой. Туша передвигалась на двух толстых ногах.
— Гигант! — прошептал Радисовик, вознося благодарность Олмину.
Но его благодарность была преждевременной. Хотя это было не то чудовище, появления которого они боялись, Дуук-тсарит по-прежнему поддерживали магическое поле вокруг своего принца, поскольку гиганты, добродушные по природе, в поведении своем совершенно непредсказуемы. А этот гигант был, похоже, ранен и растерян, и, когда он приблизился к Гаральду, принц увидел, что тот и правда пострадал. Гигант прижимал к груди левую руку, и по его грязному лицу текли слезы.
Раненый гигант тем более опасен, и один из Дуук-тсарит переместился так, чтобы оказаться между ним и принцем. Второй телохранитель, перекинувшись парой слов с первым, повернулся к принцу.
— Господин мой, — сказал Дуук-тсарит, — вот вам идеальное средство для того, чтобы добраться до императора Ксавьера.
Ошарашенный предложением и еще не оправившийся до конца от последствий пережитого страха, Гаральд поначалу тупо пялился на колдуна, неспособный связно мыслить, чтобы принять решение. Однако колдун выжидательно глядел на него, и принц заставил свой отупевший разум работать.
Он был вынужден согласиться, что идея неплоха. Гигант при своей силе и огромной величине шага мог быстро отнести их туда, где Ксавьер сражался с незримым врагом. Кроме того, что он доставил бы их туда быстрее, чем они смогли добраться по воздуху, они заранее увидели бы с высоты его плеч то, что там происходит. К тому же под контролем Дуук-тсарит гигант оказался бы ценным союзником в случае нападения.
— Блестящая мысль, — сказал наконец Гаральд. — делай что должен.
Но Дуук-тсарит уже занялся делом. Оставив товарища защищать своих подопечных, колдун, который был раз в десять меньше гиганта, поднялся в воздух и подлетел к мутанту. Гигант осторожно и подозрительно смотрел на него, но открытой враждебности не выказывал.
— Значит, его ранил не колдун, — заметил Гаральд. — Иначе гигант уже начал бы лупить дубиной или убежал бы не чуя ног при одном виде Дуук-тсарит.
— Думаю, вы правильно решили, милорд, — сказал Радисовик. — Этого гиганта наверняка как раз колдуны готовили к битве, и он до сих пор им доверяет. Кто-то или что-то другое испугало его.
Колдун успокоил гиганта словами, как отец утешает ударившегося ребенка. Он предложил залечить его раненую руку. Когда на гиганта обратили внимание, он разревелся еще сильнее, с готовностью подошел к колдуну, протянул ему руку для обследования и что-то неразборчиво залопотал. Увидев ярко-красный ожог на его руке, Гаральд снова попытался представить, что же за тварь могла нанести такую рану.
Та же тварь, что расколола пополам массивный камень, что сбила повозку с небес и сожгла до костей человека...
Железная тварь.
Дуук-тсарит, махнув рукой, создал мазь, которую нанес на руку гиганта. Судя по тому, что на залитом слезами лице великана расплылась улыбка, мазь помогла. Сотворив кусок полотна, колдун быстро забинтовал руку — больше из-за того, что эти подобные детям существа любили всякие украшения, чем ради исцеления. Закончив работу, колдун сделал какой-то жест перед лицом гиганта, затем полетел назад отчитаться.
— Я дал ему поручение, — сказал Дуук-тсарит, когда его товарищ убрал магический щит вокруг принца и кардинала. — Я сказал ему, что он должен найти то, что его ранило. Поскольку это поручение совпадает с целями гиганта, сложностей у нас не будет.
— Отлично, — ответил Гаральд. Он посмотрел на восток, где теперь поднимались целые столбы дыма и становилось их все больше. — Надо торопиться.
— Конечно, милорд. — Сказав несколько слов, колдун при помощи магии поднял принца и кардинала в воздух и поместил их на огромные плечи гиганта.
Усевшись поудобнее, Гаральд поморщился от запаха немытого тела гиганта, облаченного в звериные шкуры. Гигант очень заинтересовался своими всадниками и несколько мгновений вертел головой, чтобы рассмотреть их получше. Его дыхание было еще более смрадным, чем запах. Гаральд задохнулся, кардинал Радисовик прикрыл нос рукавом одеяния, когда ухмыляющаяся во весь щербатый рот огромная физиономия повернулась к нему.
Наконец Дуук-тсарит отдал короткую команду, и гигант двинулся вперед тяжелой поступью. Колдуны направили его в сторону дымов и полетели впереди, указывая неуклюжему ходоку дорогу.
Гаральд немного побаивался, что, несмотря на поручение, гигант откажется идти к дымам, вспомнив о своем ожоге. Правда, было похоже, что мутант не связывает дым с огнем, поскольку топал он вперед не останавливаясь, бормоча на своем неразборчивом языке, очень похожем на лепет ребенка.
Лишь краем уха прислушиваясь к этому бормотанию, Гаральд вдруг понял, что гигант пытается им рассказать, что с ним случилось. Он то и дело показывал на раненую руку — один раз взмахнул ею так, что принц чуть не полетел вниз. Ради безопасности вцепившись обеими руками в спутанные, грязные волосы, Гаральд очень пожалел, что никто никогда не пытался говорить с людьми-переростками. Мутанты, созданные для нужд войны, были забыты своими хозяевами и теперь скитались в глуши пока в них снова не возникала нужда. В этой гигантской голове заключались ответы на Гаральдовы вопросы поскольку он не сомневался, что на гиганта напало то, что уничтожило мерилонцев.
Они быстро преодолели расстояние между расколотой Игровой Доской и колоннами дыма. Гигант так рвался вперед, что Дуук-тсарит пришлось сурово приказать ему замедлить шаг, чтобы пассажиры не пострадали.
Глядя с высоты на Поле Доблести, Гаральд видел лишь трупы, и его плотно сжатые губы вытягивались в тонкую линию, а гнев разгорался сильнее и сильнее. Он заметил и другие следы пребывания врага — змееобразную полосу перепаханной земли, уходившую к востоку. Врага, похоже, ничто не могло остановить. Огромные деревья были выворочены с корнем и отброшены в сторону, более тонкие сломаны, растительность раздавлена или сожжена. И именно по обе стороны этого следа как раз и лежало большинство тел.
Неподалеку от одной сожженной рощицы Гаральд заметил яркую вспышку — на солнце сверкнул металл. Он повернулся, чтобы посмотреть как следует, что там такое, рискуя свалиться вниз со своего опасного насеста на плече гиганта. Оказалось, что это тело человека, и, хотя это могло показаться уж слишком фантастическим, принц мог поклясться, что у него была металлическая кожа.
Сначала Гаральд решил было остановиться и осмотреть труп, но был вынужден отказаться от этой мысли. Гиганта, находившегося под влиянием магического поручения и собственного все возраставшего возбуждения, было трудно остановить, а если слезть с его плеч, так он пойдет дальше, куда ему вздумается. Пока принц размышлял, гигант унес его уже далеко. Гаральд, оглянувшись, не увидел никакой рощицы, тем более лежавшего в ней тела.
— Думаю, я довольно скоро и так узнаю, что тут происходит, — мрачно пробормотал он себе под нос, заметив, что они приближаются к самому толстому столбу дыма.
Это была тишина кладбищенская.
Коридор за Гаральдом торопливо закрылся. Он смутно осознавал, что кардинал Радисовик, прикрыв глаза рукой, бормочет срывающимся голосом молитвы. Гаральд слышал, как даже его телохранители, Дуук-тсарит, с детства приученные к дисциплине и молчанию, прерывисто дышат, не в силах успокоиться. Гаральд все это осознавал, но ничто его не трогало. Ему казалось, что он стоит один посреди мира и впервые видит его.
Создавая пугающий контраст с бурей, из которой они только что вырвались, солнце полыхало так яростно, как будто пыталось выжечь все свидетельства тех ужасов, что предстали его глазам. Гаральд глянул на юг, откуда надвигалась гроза. По Правилам войны эта погодная атака, осуществленная шараканскими Сиф-ханар, должна была бы подтолкнуть Ксавьера приказать своим собственным Сиф-ханар ответить контратакой, устроив в воздухе грозовую битву. Но этого не произошло. И теперь причина была ясна.
Мерилонские Сиф-ханар лежали мертвыми под своей Игровой Доской. Их тела были разбросаны по обугленной траве.
Сама Доска была уничтожена, расколота пополам. Одна половина ее стояла под каким-то неправдоподобным углом, подпертая лежавшими под ней трупами. Вторая половина валялась на траве. Глядя на Доску, Гаральд пытался представить себе тот страшный удар, который расколол магический камень, и не мог.
Осторожно озираясь по сторонам, Гаральд подошел к Доске. Встав на колени возле нее, он провел рукой по гладкой поверхности, холодившей пальцы. Магия Доски была тоже уничтожена, как и она сама. На ней не извергали пламя крохотные драконы, по ней не топали маленькие гиганты, не сражались в магической битве колдуны. Доска Мерилона была пуста и безжизненна, как глаза мертвецов, лежащих под ней.
Оторвав взгляд от Игровой Доски, принц увидел настоящее поле боя.
Оно было завалено трупами. Принц даже не стал подсчитывать их. Кардинал Радисовик шел между телами в развевающихся красных парадных одеждах — вместе с порывистым ветром приближалась гроза. Злой ветер летел над Полем Доблести, унося солнечное тепло и дыша леденящим холодом.
— Если вы ищете выживших, Радисовик, то тратите время попусту, — начал было принц Гаральд. — Здесь никого живого не осталось... Никого и ничего...
И лишь понаблюдав за кардиналом несколько мгновений — которые Гаральд ощущал чуть ли не осязательно, — принц понял, что кардинал не ищет живых. Он читал отходную мертвым.
Гаральд смотрел на залитый солнцем луг, раскинувшийся перед ним. Некогда ровная и ухоженная трава была вырвана с корнем какой-то могучей силой, почернела и обуглилась, словно само солнце спустилось вниз и лизнуло поверхность земли пламенным языком. Трупы лежали по всему полю в разных позах, в зависимости от того, как их застигла смерть. На каждом лице застыли страх, ужас, паника.
Внезапно Гаральд вскрикнул от неожиданности: поскользнувшись на траве, он упал в лужу крови. Дуук-тсарит тут же оказались рядом и помогли ему встать, уговаривая быть поосторожнее, убеждая, что опасность, возможно, еще не миновала. Оттолкнув их, Гаральд подбежал к Радисовику, который бормотал молитву над трупом молодой женщины в черных одеждах. Схватив кардинала за руку, Гаральд рывком поднял его.
— Смотри! — хрипло крикнул он, показывая на поле. — Смотри!
— Я знаю, милорд, — тихо ответил Радисовик. Лицо его так изменилось и состарилось от страдания и горя, что Гаральд отшатнулся в испуге. — Я знаю, — повторил кардинал.
Одна из причудливых колесниц, принадлежавшая какому-то богатому мерилонцу, разбилась о землю, и ее обугленные, дымящиеся обломки были разбросаны на обширном пространстве. Магические ласточки, что некогда тянули ее, лежали мертвыми поблизости. Птицы все еще были в золотой упряжи, в воздухе стоял запах паленых перьев.
Гаральд увидел краем глаза, как бьется на ветру голубой шелк. Забыв об уговорах Дуук-тсарит, он поспешил к повозке. Схватившись за кусок обугленной доски, которая прежде, видимо, была дверью, он отшвырнул ее в сторону. Под обломками повозки лежала молодая женщина, ее обожженные и сломанные руки обнимали ребенка так крепко, словно она пыталась собственным хрупким телом прикрыть дитя от смертельной опасности. Но эта слабая попытка ничего не дала. В объятиях матери лежал детский трупик.
Рядом с телом женщины среди обломков лежал ничком труп мужчины. Судя по манере одеваться и элегантности одежд, Гаральд решил, что это сам владелец повозки, знатный мерилонец. Надеясь найти в нем хоть искру жизни, Гаральд перевернул его на спину.
— Бог мой! — воскликнул принц в ужасе.
На него смотрели пустые глазницы обожженного осклабившегося черепа. Одежда, кожа, плоть, мускулы — вся передняя часть тела мужчины — были сожжены.
Мир перевернулся. Солнце упало с неба, земля выскользнула из-под ног Гаральда. Чьи-то сильные руки подхватили его. Он ощутил, что его опускают на землю, он услышал голос Радисовика, доносящийся откуда-то издалека, словно ветер...
— Телдара... быстро привести.
— Нет! — с трудом прохрипел Гаральд. Горло у него перехватило, говорить было больно. — Не надо. Я в порядке. Это было... несчастный! Какая же тварь могла...
Железная тварь.
— Я... в порядке! — Отстранив руки кардинала, Гаральд с трудом сел. Свесив голову меж колен, он сделал глубокий вздох, глотнул холодного воздуха. Сурово упрекнул себя, прибегнув к своей обычной язвительности, чтобы заставить отступить ужас, представший его взору. Что же он за правитель? Когда он так отчаянно нужен своему народу, он позволяет себе поддаться слабости. А этот человек в годах, его каталист, куда сильнее его, принца, крови!
Гаральд помотал головой, пытаясь привести в порядок смятенные мысли. Он должен решить, что делать дальше. Милостивый Олмин! А он может вообще хоть что-нибудь сделать? Его взгляд против желания снова обратился на обожженный труп мерилонца. Вздрогнув, принц торопливо отвернулся, но взял себя в руки и, стиснув зубы, не отводил глаз от этого страшного зрелища. Как он и надеялся, это разожгло в нем гнев, а гнев согрел застывшую в жилах кровь.
— Гаральд, — сказал Радисовик, опускаясь на колени рядом с ним. — Императора Ксавьера нет среди мертвых, равно как и его Мастеров войны. Насколько помню, вы хотели найти его. Вы все еще хотите этого?
— Да, — ответил Гаральд, благодарный каталисту за то, что тот заметил его слабость и деликатно направил его мысли в нужную сторону. Услышав, как хрипло звучит его голос, принц сглотнул слюну, стараясь смочить горло. — Да, — более твердо повторил он. Положив руку на лоб, он вызвал в памяти собственную Игровую Доску. И снова увидел то маленькое пятнышко сопротивления. — Они... чуть восточнее.
— Да, ваше высочество, — кивнул Радисовик. — Они на востоке.
Скупая, сдержанная манера речи кардинала заставила Гаральда быстро глянуть на своего катал иста. Глаза Радисовика были устремлены на восточный горизонт, где над деревьями сейчас поднимался столб дыма.
— Воспользуемся Коридором, милорд? — спросил кардинал, снова исподволь предлагая принцу приемлемое решение. — Там может быть опасно...
— Несомненно, — быстро откликнулся Гаральд. Гнев и желание действовать придали ему сил. Отказавшись от поддержки, он встал и пошел твердой, уверенной походкой назад, к разбитой Игровой Доске. — Мы сделали глупость, в первый раз воспользовавшись Коридором. Мы же могли появиться прямо в середине всего этого... — Голос его дрогнул, он стиснул зубы. — Неподготовленные, беззащитные. Но другого способа у нас не было... — Он замолчал, заставляя себя размышлять холодно и логично.
— Я думаю, что нам надо... — начал было Гаральд, но один из Дуук-тсарит перебил его, сделав жест рукой. Его сотоварищ произнес какое-то слово, и в мгновение ока принца и кардинала окружил магический щит. Одетые в черное колдуны тотчас поднялись в воздух, один охранял принца спереди, другой — с тыла.
Окруженный магической оболочкой, Гаральд пытался услышать, что привлекло внимание его чутких стражей. Но он скорее почувствовал это, чем услышал, — земля задрожала, словно поблизости передвигалось что-то огромное, тяжелое.
Железные твари.
Как и большинство смертных, Гаральд время от времени думал о смерти. Он рассматривал ее философски, рассуждая о загробной жизни со своими учителями и кардиналом. Услышав о смерти Джорама, Гаральд в душе задумался, хватило бы ему самому отваги войти в эти клубящиеся туманы. Но никогда до сих пор смерть не оказывалась так близко. Никогда она не являлась ему в таком пугающем, отвратительном виде.
Он видел ужас на застывших мертвых лицах, он видел боль, которую не мог стереть даже смертный покой. Страх зарождался в глубине его души, шевелился где-то в животе, подкашивал ноги.
Услышав, как кардинал шепчет молитву, Гаральд позавидовал его вере. Принц считал себя твердым в вере, но теперь понял, что все это были лишь слова. Где же Олмин? Гаральд не знал, но очень сомневался в том, что Творец видит все это.
Земля задрожала отчетливей, и Гаральд услышал глухой грохот. У него свело желудок, ему стало дурно от страха. И тут ему представилась отчетливая картина — принца Шаракана рвет от страха на Поле Доблести! Он просто увидел, как это событие входит в легенды и песни, и внезапно резко и пронзительно расхохотался, удостоившись озабоченного взгляда кардинала.
«Он думает, что у меня истерика, — понял Гаральд и судорожно вздохнул. Слабость ушла, страх улегся, уже не угрожая овладеть им полностью. — Как и моя отвага ушла, — с мрачной насмешкой сказал он сам себе. — Так до смерти и буду думать, как выгляжу в глазах других».
Грохот приближался, становился все отчетливее. Внимание Гаральда привлекло какое-то движение. Он схватил Радисовика за руку и показал вперед, облегченно вздохнув.
Над гребнем холма показалась огромная голова. За ней — массивные плечи, затем приземистое тело, покрытое звериной шкурой. Туша передвигалась на двух толстых ногах.
— Гигант! — прошептал Радисовик, вознося благодарность Олмину.
Но его благодарность была преждевременной. Хотя это было не то чудовище, появления которого они боялись, Дуук-тсарит по-прежнему поддерживали магическое поле вокруг своего принца, поскольку гиганты, добродушные по природе, в поведении своем совершенно непредсказуемы. А этот гигант был, похоже, ранен и растерян, и, когда он приблизился к Гаральду, принц увидел, что тот и правда пострадал. Гигант прижимал к груди левую руку, и по его грязному лицу текли слезы.
Раненый гигант тем более опасен, и один из Дуук-тсарит переместился так, чтобы оказаться между ним и принцем. Второй телохранитель, перекинувшись парой слов с первым, повернулся к принцу.
— Господин мой, — сказал Дуук-тсарит, — вот вам идеальное средство для того, чтобы добраться до императора Ксавьера.
Ошарашенный предложением и еще не оправившийся до конца от последствий пережитого страха, Гаральд поначалу тупо пялился на колдуна, неспособный связно мыслить, чтобы принять решение. Однако колдун выжидательно глядел на него, и принц заставил свой отупевший разум работать.
Он был вынужден согласиться, что идея неплоха. Гигант при своей силе и огромной величине шага мог быстро отнести их туда, где Ксавьер сражался с незримым врагом. Кроме того, что он доставил бы их туда быстрее, чем они смогли добраться по воздуху, они заранее увидели бы с высоты его плеч то, что там происходит. К тому же под контролем Дуук-тсарит гигант оказался бы ценным союзником в случае нападения.
— Блестящая мысль, — сказал наконец Гаральд. — делай что должен.
Но Дуук-тсарит уже занялся делом. Оставив товарища защищать своих подопечных, колдун, который был раз в десять меньше гиганта, поднялся в воздух и подлетел к мутанту. Гигант осторожно и подозрительно смотрел на него, но открытой враждебности не выказывал.
— Значит, его ранил не колдун, — заметил Гаральд. — Иначе гигант уже начал бы лупить дубиной или убежал бы не чуя ног при одном виде Дуук-тсарит.
— Думаю, вы правильно решили, милорд, — сказал Радисовик. — Этого гиганта наверняка как раз колдуны готовили к битве, и он до сих пор им доверяет. Кто-то или что-то другое испугало его.
Колдун успокоил гиганта словами, как отец утешает ударившегося ребенка. Он предложил залечить его раненую руку. Когда на гиганта обратили внимание, он разревелся еще сильнее, с готовностью подошел к колдуну, протянул ему руку для обследования и что-то неразборчиво залопотал. Увидев ярко-красный ожог на его руке, Гаральд снова попытался представить, что же за тварь могла нанести такую рану.
Та же тварь, что расколола пополам массивный камень, что сбила повозку с небес и сожгла до костей человека...
Железная тварь.
Дуук-тсарит, махнув рукой, создал мазь, которую нанес на руку гиганта. Судя по тому, что на залитом слезами лице великана расплылась улыбка, мазь помогла. Сотворив кусок полотна, колдун быстро забинтовал руку — больше из-за того, что эти подобные детям существа любили всякие украшения, чем ради исцеления. Закончив работу, колдун сделал какой-то жест перед лицом гиганта, затем полетел назад отчитаться.
— Я дал ему поручение, — сказал Дуук-тсарит, когда его товарищ убрал магический щит вокруг принца и кардинала. — Я сказал ему, что он должен найти то, что его ранило. Поскольку это поручение совпадает с целями гиганта, сложностей у нас не будет.
— Отлично, — ответил Гаральд. Он посмотрел на восток, где теперь поднимались целые столбы дыма и становилось их все больше. — Надо торопиться.
— Конечно, милорд. — Сказав несколько слов, колдун при помощи магии поднял принца и кардинала в воздух и поместил их на огромные плечи гиганта.
Усевшись поудобнее, Гаральд поморщился от запаха немытого тела гиганта, облаченного в звериные шкуры. Гигант очень заинтересовался своими всадниками и несколько мгновений вертел головой, чтобы рассмотреть их получше. Его дыхание было еще более смрадным, чем запах. Гаральд задохнулся, кардинал Радисовик прикрыл нос рукавом одеяния, когда ухмыляющаяся во весь щербатый рот огромная физиономия повернулась к нему.
Наконец Дуук-тсарит отдал короткую команду, и гигант двинулся вперед тяжелой поступью. Колдуны направили его в сторону дымов и полетели впереди, указывая неуклюжему ходоку дорогу.
Гаральд немного побаивался, что, несмотря на поручение, гигант откажется идти к дымам, вспомнив о своем ожоге. Правда, было похоже, что мутант не связывает дым с огнем, поскольку топал он вперед не останавливаясь, бормоча на своем неразборчивом языке, очень похожем на лепет ребенка.
Лишь краем уха прислушиваясь к этому бормотанию, Гаральд вдруг понял, что гигант пытается им рассказать, что с ним случилось. Он то и дело показывал на раненую руку — один раз взмахнул ею так, что принц чуть не полетел вниз. Ради безопасности вцепившись обеими руками в спутанные, грязные волосы, Гаральд очень пожалел, что никто никогда не пытался говорить с людьми-переростками. Мутанты, созданные для нужд войны, были забыты своими хозяевами и теперь скитались в глуши пока в них снова не возникала нужда. В этой гигантской голове заключались ответы на Гаральдовы вопросы поскольку он не сомневался, что на гиганта напало то, что уничтожило мерилонцев.
Они быстро преодолели расстояние между расколотой Игровой Доской и колоннами дыма. Гигант так рвался вперед, что Дуук-тсарит пришлось сурово приказать ему замедлить шаг, чтобы пассажиры не пострадали.
Глядя с высоты на Поле Доблести, Гаральд видел лишь трупы, и его плотно сжатые губы вытягивались в тонкую линию, а гнев разгорался сильнее и сильнее. Он заметил и другие следы пребывания врага — змееобразную полосу перепаханной земли, уходившую к востоку. Врага, похоже, ничто не могло остановить. Огромные деревья были выворочены с корнем и отброшены в сторону, более тонкие сломаны, растительность раздавлена или сожжена. И именно по обе стороны этого следа как раз и лежало большинство тел.
Неподалеку от одной сожженной рощицы Гаральд заметил яркую вспышку — на солнце сверкнул металл. Он повернулся, чтобы посмотреть как следует, что там такое, рискуя свалиться вниз со своего опасного насеста на плече гиганта. Оказалось, что это тело человека, и, хотя это могло показаться уж слишком фантастическим, принц мог поклясться, что у него была металлическая кожа.
Сначала Гаральд решил было остановиться и осмотреть труп, но был вынужден отказаться от этой мысли. Гиганта, находившегося под влиянием магического поручения и собственного все возраставшего возбуждения, было трудно остановить, а если слезть с его плеч, так он пойдет дальше, куда ему вздумается. Пока принц размышлял, гигант унес его уже далеко. Гаральд, оглянувшись, не увидел никакой рощицы, тем более лежавшего в ней тела.
— Думаю, я довольно скоро и так узнаю, что тут происходит, — мрачно пробормотал он себе под нос, заметив, что они приближаются к самому толстому столбу дыма.