Уикхем Маделин. Коктейль для троих

   Но ведь Ральф не мог не понимать, что стоит ему принять решение, и ад кончится – настанут блаженные, счастливые дни вдвоем!
   И снова Роксана ощутила, как просыпается в ней робкая надежда. Она, однако, не позволила себе поддаться ей и сделала все, чтобы взять себя в руки. Лучше, чем кто бы то ни было, Роксана понимала – ей нельзя расслабляться, нельзя надеяться. Хотя бы ради себя самой она обязана была вернуться к жесткой самодисциплине, которая одна поддерживала ее все это время. Но это было нелегко – особенно теперь. Ведь впервые после шести лет, на протяжении которых ее любовь питалась буквально крохами, Роксана заметила в Ральфе перемену. И она просто не могла не думать о ней, не фантазировать, не надеяться. Да и кто на ее месте смог бы? Бывали минуты, когда Роксана почти не сомневалась: в ближайшее время Ральф уйдет от жены, и они смогут наконец наслаждаться друг другом без помех. Долгая, суровая зима закончится, на небосвод выйдет теплое, ласковое солнце, и для них двоих жизнь начнется заново. Они заживут своим домом. Быть может, у них даже будут…
   «Стоп, хватит!» – оборвала себя Роксана. Даже в воображении она не должна заходить так далеко. Нужно сдерживать себя – ведь, в конце концов, Ральф еще ничего ей не сказал. Все, что она думала, чувствовала, было только ее догадками, предположениями, теми же надеждами. Но, с другой стороны, должен же вчерашний странный разговор что-нибудь значить? Вот и Ральф сказал, что она заслуживает счастья… Да, черт возьми, заслуживает! В особенности после всего, что ей пришлось пережить по его милости.
   Почувствовав, как ею овладевают обида и гнев, Роксана снова одернула себя. Эти эмоции были для нее чем-то новым и старым одновременно. Прежде Роксана об этом не задумывалась, и лишь в последние дни, когда она позволила своему воображению ненадолго унестись в страну надежд, ей вдруг стало ясно, что у ее мечты о счастье с Ральфом всегда была своя оборотная, темная сторона. Гнев и чувство обиды, которые она успешно подавляла на протяжении шести лет, проснулись вместе с надеждой и напомнили Роксане о том, как все шесть лет она только и делала, что страдала от одиночества, ждала, надеялась и снова ждала. Те редкие моменты счастья, которые им удавалось урвать, не решали проблемы, напротив – делали ее еще острее. Шесть лет по любым меркам – слишком долгий срок. И иногда Роксане казалось, что ей подписан пожизненный приговор почти без надежды на помилование…
   Двери лифта с шипением отворились, и Кэндис улыбнулась Роксане.
   – Ну вот, наконец-то приехали,– сказала она.– Идем.
   – Идем,– резко выдохнув воздух, ответила Роксана.
   На площадке они сразу увидели дверь, окрашенную в голубой цвет. За ней оказался еще один короткий коридор со столиком дежурной акушерки.
   – Вы в гости? – приветливо спросила она и улыбнулась.
   – Да,– кивнула Роксана.– Нам нужна Мэгги Филипс.
   – Она же теперь Дрейкфорд! – напомнила Кэндис.– Мэгги Дрейкфорд.
   – Пожалуйста, проходите в палату. Миссис Дрейкфорд лежит в дальнем углу у окна.
   Переглянувшись, Кэндис и Роксана вошли в просторную светлую палату, разгороженную легкими ширмочками на боксы, так что посередине оставался широкий проход. Мэгги занимала самый последний бокс. Сидя на кровати, она прижимала к груди крошечного, туго спеленатого ребенка и показалась подругам одновременно и знакомой, и незнакомой. Некоторое время никто из троих не произносил ни слова. Наконец Мэгги широко улыбнулась и, повернув девочку лицом к Роксане и Кэндис, сказала:
   – Познакомься со своими подругами по коктейль-клубу, Люси!
   Мэгги чувствовала себя бодрой и отдохнувшей: предыдущей ночью она отлично выспалась. Глядя, как подруги осторожно приближаются к кровати, Мэгги вдруг подумала, что это, должно быть, и есть настоящее счастье. А что нужно человеку для счастья, особенно если этот человек – молодая мать? Просто хотя бы раз выспаться как следует, только и всего!
   Первые четыре ночи были для Мэгги настоящим адом. Часами она лежала в темноте, не в силах расслабиться: ведь Люси в любой момент могла проснуться и закричать. Когда сон все же одолевал ее и Мэгги начинала задремывать, малейший шорох, донесшийся из колыбельки, заставлял ее подскакивать на постели. Один раз ей все же удалось заснуть по-настоящему, но уже минут через двадцать она услышала громкий плач, в панике вскочила… и обнаружила, что Люси спит как ни в чем не бывало. Плакал совсем другой ребенок, но Мэгги от этого было нисколько не легче – ведь он мог в любую минуту разбудить ее дочь,– и она до утра лежала в напряженном ожидании.
   На пятую ночь – часа в два или в начале третьего – Люси внезапно расплакалась без всякой видимой причины. Она отказалась от груди, протестующе закряхтела, когда Мэгги попыталась положить ее на кровать рядом с собой, и пронзительно завизжала, когда доведенная до отчаяния мать попыталась спеть ей колыбельную. Этот кошмар продолжался минут пятнадцать, после чего за ширму заглянула пожилая дежурная акушерка, которую Мэгги еще никогда не видела. Укоризненно покачав головой, она сказала, обращаясь к Люси:
   – Юная леди, ведите себя потише, будьте так любезны! Вашей маме необходимо поспать.
   Услышав эти слова, Мэгги от удивления едва не уронила ребенка. Она ожидала упреков или лекции о вреде нерегулярного кормления, однако акушерка, внимательно вглядевшись в ее лицо, лишь снова покачала головой и вздохнула.
   – Это никуда не годится, милочка. Вы совсем зеленая.
   – Я действительно немного устала,– ответила Мэгги несчастным голосом.
   – Вам необходимо поспать,– решительно сказала акушерка.– Если хотите, я могу отнести вашего ребенка в детскую.
   – В детскую? – переспросила Мэгги.
   О существовании какой-то там «детской» она слышала впервые.
   – Ну да,– кивнула акушерка.– Там за вашей девочкой присмотрят, а вы тем временем отдохнете. А утром, когда ее надо будет кормить, ее снова принесут.
   От переполнявших ее чувств Мэгги едва не разрыдалась.
   – О, спасибо! Огромное вам спасибо, Джоан! – воскликнула она, с трудом разобрав в полутьме надпись на нагрудном значке акушерки. – А Люси не будет там плохо?
   – Нет, что вы! – уверенно ответила Джоан. – Спите и ни о чем не беспокойтесь – завтра утром вы снова увидите свое сокровище.
   Как только Джоан вышла, унося с собой вопящую Люси, Мэгги мгновенно провалилась в сон – такой глубокий и спокойный, каким она не спала, наверное, никогда в жизни. Проснулась она в начале седьмого, чувствуя себя почти отдохнувшей, а вскоре принесли и Люси, которая впервые со дня своего рождения поела с аппетитом и без капризов.
   С тех пор Джоан заходила к ней каждую ночь, и Мэгги – правда, не без чувства вины – отдавала ей дочку.
   – Не нужно терзаться, милочка,– сказала ей однажды акушерка.– Вам необходимо спать, иначе у вас пропадет молоко. Люси – здоровая девочка, поэтому кормление по часам не может ей повредить. А что касается этих новомодных теорий относительно того, что детей, мол, нужно кормить тогда, когда они захотят, то я в них не верю.– Тут акушерка сурово нахмурилась. – Быть может, для ослабленных малышей это и хорошо, но для нормальных детей… Я знала одну мамашу, которая раскормила свою дочь до такого безобразного состояния, что врачам пришлось принимать меры…
   – Неужели таким маленьким делают липосакцию? – ужаснулась Мэгги.
   – Ну что вы, конечно, нет. Просто пришлось ограничить частоту кормлений, пока девочка не пришла в норму. Некоторые думают, что толстый ребенок – здоровый ребенок, но это не так. – Джоан снова покачала головой.– Впрочем, это было еще в те времена, когда молодых мам держали в больнице по две недели. Теперь их отправляют по домам через два дня. Через два, подумайте только! Естественно, матери начинают кормить их как попало – вот откуда в стране столько взрослых, у которых проблемы со здоровьем. Вас бы тоже давно выписали, если бы не желтушка. Ну а раз вам придется пробыть у нас несколько дольше обычного, нет никакого смысла загонять себя в гроб. Да и кормление по расписанию пойдет девочке только на пользу.
   Однако, несмотря на все эти заверения, Мэгги продолжала чувствовать себя виноватой. Она считала, что должна быть со своим ребенком двадцать четыре часа в сутки, во всяком случае, так было написано в той брошюре, которую она читала. Систему, которой придерживалась Джоан (кормление строго по часам, разлучение новорожденных с матерями и т. д. и т. п.), в этой брошюре называли устаревшей и даже вредной. Современная медицина утверждала, что новорожденный младенец понимает и чувствует гораздо больше, чем считалось прежде, поэтому разлука с матерью может вызвать у него стрессовое состояние и даже самый настоящий невроз. В целом Мэгги была согласна с этим утверждением; ей просто не приходило в голову, что издерганная, невыспавшаяся мать является для ребенка едва ли не большим источником стресса. Поэтому она продолжала ощущать себя никуда не годной матерью, не способной ухаживать как следует за своим единственным ребенком. Но и обходиться без сна Мэгги тоже не могла, поэтому рассказывать Джайлсу и Пэдди о том, что их крошка воспитывается по старой системе, она не спешила. Приветливо улыбнувшись Кэндис и Роксане, Мэгги сказала:
   – Проходите, девочки, садитесь. Я ужасно рада вас видеть!
   – Мы тоже очень рады видеть тебя, Мэг. Кстати, ты прекрасно выглядишь.
   Роксана обняла подругу, обдав ее ароматом изысканных духов. Потом она присела на край кровати, непринужденно скрестив ноги, и Мэгги не без зависти подумала о том, что Роксана выглядит, как всегда, очаровательно. Сейчас она была похожа на изящную птицу-колибри, присевшую на ветку над головами двух деревенских крякв. Еще совсем недавно Мэгги надеялась, что сама она сразу же после родов обретет прежнюю фигуру и сможет носить свои старые, любимые вещи, однако на деле все оказалось не так. Ее бедра и живот оставались безобразно толстыми и дряблыми, а о том, чтобы делать какие-то Упражнения, она пока и помыслить не могла.
   – Ну что, Мэг? – проговорила Роксана, окидывая взглядом цветастые пластиковые ширмочки.– Давай рассказывай, действительно ли материнство так прекрасно, как о нем говорят.
   – Да, в общем, ничего,– усмехнулась Мэгги.– Правда, по сравнению с вами я чувствую себя старой развалиной, и все же…
   – Какая она милая! – перебила Кэндис, которая все это время с интересом рассматривала спящую Люси.– И она совсем не выглядит больной.
   – Она и не больна,– возразила Мэгги.– Желтуха у новорожденных – явление обычное, просто нужно время, чтобы все прошло.
   – А можно мне ее подержать? – спросила Кэндис, протягивая руки, и Мэгги осторожно передала ей Люси.
   – Какая она легонькая! – выдохнула Кэндис.
   – Надо признать, девочка в самом деле очень удалась,– заметила Роксана.– Мне почти захотелось иметь такую же.
   – Это было бы настоящее чудо! – рассмеялась Мэгги.
   – Хочешь подержать? – предложила Кэндис Роксане, и та в комическом страхе закатила глаза.
   – Ну, если это обязательно…
 
   На самом деле за свою жизнь Роксана Миллер передержала на руках, наверное, целый батальон детей – детей, принадлежавших другим людям. Должно быть, поэтому маленькие пищащие комочки не возбуждали в ней никаких чувств, кроме скуки и легкой брезгливости. Роксана никогда не сюсюкала над младенцами и, как правило, не позволяла себе думать о том, была ли подобная реакция вызвана ее природной холодностью, или это срабатывал защитный инстинкт, который выработался в ней с годами.
   Но теперь, глядя на крошечное личико спящей дочери Мэгги, Роксана вдруг почувствовала, что ее оборона трещит по всем швам. Неожиданно на нее нахлынули мысли и чувства, каких она никогда прежде не допускала. Ей вдруг отчаянно захотелось иметь такую же дочку! На самом деле захотелось, без дураков…
   Эта мысль напугала ее и вместе с тем наполнила душу каким-то странным восторгом. Наверное, она бы тоже смогла… Да! Несомненно!
   Закрыв глаза, Роксана почти непроизвольно вообразила, будто держит на руках своего ребенка. Своего и Ральфа. Она держит младенца, а Ральф с любовью заглядывает ей через плечо. Эта картина была такой отчетливой и яркой, что от вновь вспыхнувшей надежды у Роксаны закружилась голова. От надежды и от страха.
   Тут Роксана опомнилась. Она снова вступила на запретную территорию, снова позволила своему воображению унестись в будущее, о котором не разрешала себе даже думать. А все почему? Только потому, что Ральф один раз странно на нее посмотрел и задал пару необычных вопросов? Нужно было быть круглой дурой, чтобы строить воздушные замки на столь шатком основании. Но и не мечтать Роксана была не в силах.
   – Ну, что скажешь, Рокси? – спросила Мэгги, с улыбкой глядя на нее.
   Вздрогнув, Роксана открыла глаза и еще несколько секунд смотрела на безмятежно-спокойное личико девочки, потом с тщательно разыгранной небрежностью повела плечами.
   – Она мне нравится. Впрочем, все еще может измениться. Если ей, например, придет в голову меня описать, я, пожалуй, передумаю.
   – Давай я ее возьму.
   Мэгги улыбнулась, а Роксана почувствовала, как ее сердце болезненно сжалось. Но она быстро справилась с собой.
   – Иди-ка лучше к мамочке,– проговорила она, возвращая ребенка подруге.
   – Кстати, Мэгги, это тебе! – спохватилась Кэндис, весьма своевременно вспомнив о цветах, которые она положила на пол.– Я знаю, тебе надарили уже, наверное, целую гору букетов, и все же…
   – Да, у меня было много цветов, но их пришлось выбросить,– сказала Мэгги.– Цветы почему-то не любят, когда их кладут на пол, а потом поддают ногами.
   – О, Мэгги, прости, я не хотела…
   – Я знаю.– Мэгги улыбнулась.– Я просто шучу. Очень красивые цветы, Кэн, спасибо.
   Кэндис огляделась по сторонам.
   – А ваза у тебя есть?
   – Только ночная. Впрочем, нужно спросить у дежурной – может быть, у нее есть что-нибудь более подходящее.
   – Хорошо, я сейчас схожу.
   Кэндис положила букет на кровать и вышла. Оставшись вдвоем, Роксана и Мэгги улыбнулись друг другу.
   – Ну а как ты? – негромко спросила Мэгги, осторожно проведя кончиком пальца по щеке дочки.
   – О, лучше всех,– ответила Роксана.– Жизнь продолжается, так что…
   – А что твой Многодетный Мистер Женатик? – осторожно поинтересовалась Мэгги.
   Роксана притворно вздохнула:
   – Он все еще женат.
   Обе рассмеялись, и Люси недовольно закряхтела.
   – Впрочем,– не удержалась Роксана,– не исключено, что скоро кое-что изменится.
   – Правда? – удивилась Мэгги.– Ты серьезно, Рокси?
   – Кто знает? – Роксана улыбнулась.– Быть может, когда-нибудь вы придете сюда навещать меня.
   – Ты хочешь сказать, мы наконец-то его увидим?
   – О, этого я не гарантирую.– Глаза Роксаны заблестели.– Я слишком привыкла хранить свой маленький секрет. Впрочем, все возможно… Но Давай не будем пока об этом говорить.
   Мэгги внимательно посмотрела на подругу, но спрашивать ни о чем не стала.
   – Мне, наверное, следовало бы угостить вас чашечкой чая,– вдруг забеспокоилась она.– Но я, право, не знаю… В комнате отдыха есть электрический чайник, но у меня только одна чашка. Правда, можно было бы попросить у кого-нибудь…
   – Я думаю, не стоит,– поспешно перебила Роксана, которую перспектива пить плохо заваренный чай из чужих чашек не на шутку испугала.– К счастью, я захватила кое-что с собой. Погоди, вот Кэндис вернется…– Она оглядела палату, разделенную на множество боксов, что делало ее похожей на соты, в которых выводят потомство пчелы, и осведомилась: – И долго ты намерена тут лежать?
   – Нет, завтра нас уже выпишут. Сегодня педиатр в последний раз осмотрит Люси – и мы свободны.
   – Готова спорить, ты чертовски рада!
   – Да, конечно,– не слишком уверенно сказала Мэгги после небольшой паузы.– Но ты мне лучше расскажи, что делается у вас там, в большом мире. Я что-нибудь пропустила или все осталось более или менее по-прежнему?
   – Откровенно говоря, я не в курсе,– лениво произнесла Роксана.– Ты же знаешь, я терпеть не могу сплетен. К тому же, когда что-то происходит, я обязательно оказываюсь в командировке – такое уж мое счастье.
   – А эта девочка, которую подобрала Кэндис? – неожиданно вспомнила Мэгги и слегка нахмурилась.– Ты что-нибудь разузнала?
   – Пока нет,– призналась Роксана, у которой просьба Мэгги совершенно вылетела из головы.– Впрочем, я видела ее, когда заходила в редакцию. Мне она не особенно понравилась – уж больно сладко она улыбается. А я, как ты знаешь, не люблю сладкое, меня от него тошнит.
   – Просто не понимаю, почему эта история так меня волнует,– покачала головой Мэгги.– Быть может, все это из-за моей беременности и на самом деле Хизер – очаровательная, добрая, порядочная девушка…
   – Ни то, ни другое, ни третье,– решительно заявила Роксана.– Хизер мне тоже не нравится, но это, скорее, инстинкт: никаких фактов у меня нет. Одно очевидно – она определенно умеет писать, и довольно неплохо.
   – Откуда ты знаешь?
   – А вот, взгляни сама…– Роксана извлекла из сумочки статью, которую взяла у Дженнет.– С этими материалами Хизер ходила на собеседование к Ральфу. Я прочла. Написано довольно остроумно.
   Мэгги пробежала глазами первые строчки, потом неожиданно нахмурилась и стала читать внимательнее.
   – Не может быть! – негромко воскликнула она, прочитав статью до конца.– Скажи, Рокси, Хизер действительно получила место помощника секретаря редакции благодаря этому… этой статье?
   – Я не знаю, быть может, она владеет гипнозом и сумела обмануть Ральфа, но согласись: написано по-настоящему здорово!
   – Отлично написано,– кивнула Мэгги.– И меня это нисколько не удивляет. Кэндис всегда хорошо писала.
   Роксана во все глаза уставилась на подругу.
   – Кэндис?
   – Именно Кэндис,– мрачно подтвердила Мэгги.– Я отлично помню, Кэн писала эту статью для «Лондонца», кажется, год назад. Тогда она не пошла – нашлись более срочные материалы, но я не сомневаюсь – это та же самая статья, вплоть до запятой. Кроме того, ты должна была узнать стиль Кэндис – он довольно оригинален, его ни с чем не спутаешь. Удивительно, как Ральф этого не понял! Должно быть, загляделся на ее большие голубые глаза или что у нее там есть…
   – Серые,– машинально поправила Роксана.– Кажется, у Хизер серые глаза…– Она ударила кулачком по простыне, отчего пружины матраса глухо, жалобно зазвенели.– Нет, я не верю!
   – Придется поверить,– вздохнула Мэгги.– Кэндис иногда ведет себя как самая настоящая идиотка!
 
   Поиски подходящей вазы для цветов затянулись. Кэндис отсутствовала довольно долго; когда же она наконец вернулась в бокс к Мэгги, то сразу заметила, что подруги смотрят на нее как-то странно, чуть ли не с угрозой.
   – Ну и что ты можешь сказать в свое оправдание? – холодно осведомилась Роксана.
   – В каком смысле? – удивилась Кэндис.– Разве я долго? Простите девочки, но мне показалось, я…
   – Вот в этом смысле,– перебила Мэгги, эффектным жестом выхватывая из-под подушки какие-то бумаги.
   Сначала Кэндис ничего не поняла, но потом, присмотревшись внимательнее, узнала ксерокопию своей собственной статьи.
   Щеки Кэндис тут же стали пунцовыми.
   – Ах вот вы о чем…– протянула она.– Я… сейчас вам все объясню. Понимаете, у Хизер не оказалось готового материала для интервью с Ральфом, и я решила…
   Она не договорила, окончательно смешавшись.
   – И ты решила обеспечить ей стопроцентно выигрышный материал,– сурово закончила Роксана.
   – Нет! – воскликнула Кэндис.– Но я подумала, что, если я ей немного помогу, это никому не повредит. Ведь это же пустяк, правда? Должна же была Хизер с чего-то начинать?
   Мэгги покачала головой:
   – Кэндис, это просто нечестно. И ты сама это знаешь. Во-первых, нечестно по отношению к Ральфу, во-вторых, нечестно по отношению к тем, кто тоже претендовал на это место, в-третьих, нечестно по отношению к нам…
   – И по отношению к этой твоей Хизер тоже, если уж на то пошло! – подхватила Роксана.– Что будет, если Джастин попросит ее написать какой-нибудь материал в номер? Ведь Хизер сядет в лужу, и все откроется!
   – Хизер не сядет в лужу! – с горячностью возразила Кэндис.– Она действительно хорошо пишет и прекрасно справится с любым заданием. Вы можете мне не верить, но у нее настоящий талант. Ей просто нужно было дать шанс. Ведь если бы она сказала, что всю жизнь работала официанткой в баре и никогда ничего не писала, Ральф вряд ли стал бы с ней разговаривать, не говоря уже о Джастине. Ну, девочки, ведь вы понимаете… Вы должны понять!
   Кэндис переводила взгляд с одной на другую, чувствуя, как стыд, который она испытывала вначале, начал понемногу перерастать в раздражение. «Неужели они не понимают,– думала она,– что случаи, когда цель оправдывает средства, встречаются вовсе не так редко? Если уж говорить начистоту, в жизни такие случаи бывают просто на каждом шагу!»
   – Вы не хуже меня знаете, что хорошие места распределяются исключительно по протекции,– нахмурившись, сказала Кэндис.– И что достаются они совсем не тем, кто этого заслуживает. Многие люди пользуются своими знакомствами, связями и нисколько этого не стесняются. А ведь место помощника секретаря редакции вовсе не такое выгодное. Хизер придется пахать и пахать, прежде чем она сумеет пробиться к самостоятельной журналистской работе.
   Мэгги и Роксана долго молчали. Наконец Мэгги сказала:
   – Но ведь Хизер живет у тебя…
   – Да, а что? – удивилась Кэндис.– Что в этом такого?
   – И она платит тебе за квартиру?
   – Я…– Кэндис сглотнула.– Вообще-то это мое дело, разве не так?
   На самом деле она еще не разговаривала с Хизер насчет квартирной платы, сама Хизер тоже не поднимала этот вопрос. В глубине души Кэндис была уверена, что новая подруга обязательно предложит ей вносить хотя бы символическую плату, но сейчас она подумала, что не обеднеет, даже если этого не произойдет. И вообще, кому какое дело?
   – Я так и думала,– вздохнула Роксана, многозначительно посмотрев на Мэгги, и добавила, обращаясь к Кэндис: – Конечно, это твое дело, но…
   – Что – но?
   – А вдруг Хизер просто использует тебя? Ты об этом не подумала?
   – Использует? Меня? – Кэндис недоверчиво покачала головой.– После того что мой отец сделал с ее семьей?
   – Послушай, Кэн…
   – Нет, это вы послушайте! – перебила Кэндис, повышая голос.– Я перед Хизер в долгу, и вы не можете этого отрицать. Почему в таком случае вам не нравится, что я ей помогаю? Да, я поступила не совсем порядочно. Быть может, я слишком снисходительна к Хизер, но поверьте – она этого заслуживает. Хизер нуждалась в поддержке в гораздо большей степени, чем любой из претендентов на это место! Ведь она не заканчивала университетов и колледжей, и у нее нет богатых, влиятельных родителей, которые могли бы замолвить за нее словечко. И все это по моей вине, вернее – по вине моего отца! – Кэндис перевела дух и продолжала чуть более спокойно: – Я знаю, Рокси, тебе не нравится Хизер, но это тебя саму характеризует не с лучшей стороны. Это самый настоящий снобизм – вот как это называется!
   – Что-о?! – воскликнула Роксана.– Да я с ней почти не разговаривала!
   – Именно это я и имела в виду,– отрезала Кэндис.– Вместо того чтобы ободрить ее, поддержать… Впрочем, это-то как раз твое личное дело. Хизер уверена, что ты ее недолюбливаешь, но ведь ты ничем ей и не обязана. А вот мне ты могла бы по крайней мере не мешать!
   – А ты не подумала о том, что, быть может, это я не нравлюсь твоей Хизер? – только и нашла что сказать Роксана.
   – С чего ты взяла, что не нравишься ей? – с негодованием возразила Кэндис.
   – А почему ты решила, что она не нравится мне? – фыркнула Роксана.
   – Девочки, девочки, перестаньте! – вмешалась Мэгги.
   Забывшись, она сказала это слишком громко и разбудила Люси, которая немедленно завопила – сначала неуверенно, потом все громче и громче, явно входя во вкус.
   – Вот полюбуйтесь, что вы наделали! – с упреком воскликнула Мэгги.
   – Ой, извини! – спохватилась Кэндис и прикусила губу.– Я не хотела…
   – Я тоже не хотела,– заявила Роксана, протягивая Кэндис руку.– Не будем ссориться, Кэн. Скорее всего, Хизер отличная девчонка, но… Просто мы немного о тебе беспокоимся.
   – Да-да,– подхватила Мэгги.– Ты у нас слишком доверчивая.
   Она приложила Люси к своей обнаженной груди, и у Кэндис с Роксаной лица непроизвольно вытянулись. На некоторое время Хизер Трелони оказалась забыта.
   – Это очень больно? – робко поинтересовалась Кэндис, заметив, что Мэгги болезненно морщится.
   – Немного,– ответила та.– Особенно в начале.
   Тут Люси стала сосать как следует, и лицо Мэгги разгладилось.
   – Ну вот,– сказала она.– Теперь лучше.
   – Черт меня возьми! – выпалила Роксана, продолжая таращиться на голую грудь Мэгги.– Уж лучше ты, чем я…– И она состроила свирепую гримасу Кэндис, которая вдруг принялась нервно хихикать.– А Люси-то не прочь выпить, как я погляжу!
   – Вся в мать,– заметила Кэндис, глядя, как девочка жадно сосет. – Кстати, спасибо, что напомнила.
   Роксана снова запустила руку в сумочку и достала большой серебряный шейкер для коктейлей.
   – О нет! – воскликнула Мэгги, округлив в испуге глаза.– Мне нельзя!
   – Помнишь, я обещала, что мы обязательно поднимем бокалы за девчонку? – с угрозой сказала Роксана.
   – Да, но… Вдруг нас кто-нибудь увидит? – Мэгги нервно усмехнулась.– Вам-то ничего, а меня немедленно исключат из клуба образцовых матерей, да еще, того и гляди, наябедничают Джайлсу или, упаси бог, Пэдди. Его-то я не боюсь, но если свекровь пронюхает…