Страница:
– Да подождите же, черт бы вас побрал! – заорала Мэгги и, сорвав с крючка пушистый купальный халат, сердито в него закуталась.
Сунув ноги в тапочки, она вышла в спальню, а оттуда – в коридор, ведший к лестнице. На площадке Мэгги бросила взгляд в зеркало и была неприятно поражена землистым цветом своего лица. В эти минуты про нее отнюдь нельзя было сказать, что она пышет здоровьем, как полагается будущим мамочкам, но сейчас Мэгги было на это плевать.
Кое-как спустившись вниз, она заковыляла к входной двери. Судя по силуэту с другой стороны матированного стекла, ее снова посетила свекровь. Пэдди бывала у нее почти каждый день, каждый раз изобретая какой-нибудь новый предлог. То это было одеяльце для младенца, то вязаные пинетки, то какай-то потрясающий рецепт, то просто букет цветов из собственной оранжереи.
«Твоя мама следит за мной, словно я состою под надзором полиции,– жаловалась Мэгги Джайлсу буквально накануне.– Она ездит сюда, как на работу!»
Она, конечно, шутила, потому что общество Пэдди было все же лучше, чем ничего. Кроме того, она больше не привозила с собой Уэнди, и за это Мэгги была ей от души благодарна.
– О, Мэгги! – воскликнула Пэдди буквально с порога.– Извини, что без предупреждения. Дело в том, что я решила приготовить томатный суп и, как обычно, сварила слишком много. Вот я и подумала, может быть, тебе захочется… Он, к счастью, совсем не острый, так что младенцу не повредит.
– Спасибо, Пэдди, входи. Я думаю, твой суп не пропадет.
Мэгги отступила в сторону, пропуская свекровь в прихожую, и тут ее скрутило в третий раз. Боль была адская, в животе словно толкли стекло, и Мэгги невольно ухватилась за ручку двери, чтобы устоять на ногах. Она даже прикусила губу, чтобы не закричать: перед глазами у нее помутилось от боли. «Хорошо бы сейчас потерять сознание»,– пришла ей в голову неожиданно ясная мысль.
– Мэгги, дорогая, что с тобой? – в тревоге воскликнула Пэдди.
– Ничего…– прошипела Мэгги сквозь стиснутые зубы.– Ложные схватки…
Живот немного отпустило, и она почувствовала, что снова способна дышать.
– Что-что? – переспросила Пэдди, как показалось Мэгги – испуганно.
– Синдром Бракстона-Хикса,– терпеливо объяснила Мэгги.– Об этом написано в книжке про роды. Для последних недель беременности это вполне типичное явление.– Она через силу улыбнулась Пэдди.– Выпьешь со мной чашечку кофе?
– Знаешь, ты лучше посиди,– заявила Пэдди, внимательно ее разглядывая.– Я сама все приготовлю. Скажи, ты точно чувствуешь себя нормально?
.– Правда, Пэдди, все в порядке,– сказала Мэгги, шествуя за свекровью в кухню.– Просто я немного устала. И поясница опять болит. Надо будет принять парацетамол.
– А ты уверена, что он тебе не повредит? – нахмурилась Пэдди.– Впрочем, как хочешь…
Она наполнила чайник водой, воткнула электрический шнур в розетку и вынула из буфета две чашки. Поставив их на стол, Пэдди снова повернулась к невестке.
– Послушай, Мэгги, ты уверена, что это не… не…
– Что? – Мэгги вдруг почувствовала, как по ногам пробежал какой-то странный холодок.– Ты имеешь в виду настоящие схватки? Но ведь еще слишком рано. Я должна родить только через две недели.– Она облизала пересохшие губы.– Кроме того, эти боли длятся у меня вот уже почти неделю, и ничего…
Тебе виднее.– Пэдди потянулась за банкой с кофе, но вдруг остановилась.– Может быть, все-таки стоит поехать в больницу? Просто на всякий случай, а? Я могла бы отвезти тебя туда и обратно.
– Нет,– тут же ответила Мэгги.– Я и так знаю, что мне скажут в больнице. Мне скажут, что я просто паникерша, и отошлют назад.
– Но, может быть, все-таки лучше перестраховаться?
– Честное благородное слово, Пэдди, волноваться совершенно не из-за чего! – сказала Мэгги со всей искренностью, на какую была способна, и тут же почувствовала, как живот снова стягивает как будто железным обручем.– Я… Ой!
Закончить фразу она не смогла. Задержав дыхание, Мэгги ждала, пока боль пройдет, но она не проходила. Поглядев на свекровь, Мэгги увидела, что Пэдди держит в руках ключи от машины.
– Я, конечно, не врач,– сказала она каким-то странным, звенящим голосом,– но даже мне ясно, что это никакой не синдром Перкинса-Попкинса.– Она улыбнулась.– У тебя началось, Мэгги! Ты рожаешь!
– Не может быть! – услышала Мэгги свой собственный испуганный голос.– Не может быть! Я не могу. Я еще не готова!..
Когда Роксана вышла из метро на станции Бэронс-Корт, шел обычный для Лондона дождь – мелкий и холодный. Небо было затянуто плотными серыми облаками, в лужах плавали обертки от батончиков «Марс», размокшие окурки и свежие номера «Ивнинг стандарт». Холод пробирал до костей, и Роксана подняла воротник плаща– Переложив чемоданчик в другую руку, она быстро зашагала вдоль улицы, лавируя между лужами и морщась каждый раз, когда проносящаяся по дороге машина обдавала ее грязными брызгами. Невозможно было представить, что всего несколько часов назад она беззаботно жарилась на средиземноморском солнце.
Нико отвез Роксану в аэропорт на своем сверкающем «мерседесе». Несмотря на протесты, он отобрал у нее чемоданчик и не отдавал, пока они не подошли к таможне. Роксана пользовалась «зеленым коридором», так что ждать им не пришлось. Нико нехотя протянул ей чемодан и провожал ее взглядом, пока она не скрылась за воротами. О его предложении они больше не говорили. Всю дорогу до аэропорта Нико рассказывал Роксане о какой-то новой книге, о поездке в Нью-Йорк, куда он должен был вскоре отправиться по делам фирмы. Роксана слушала его с благодарностью – она очень боялась, что Нико станет ее уговаривать, но он проявил себя настоящим джентльменом. Лишь перед тем, как попрощаться с ней, он проговорил с неожиданной страстью в голосе:
– Ну и дурак же он, этот твой мужик!
– Ты хочешь сказать, это я дура? Роксана попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась.
Нико покачал головой, потом взял ее за руки
– Возвращайся скорее,– негромко сказал он.– И… подумай, ладно? Хотя бы подумай!
– Хорошо,– пообещала Роксана, хотя в глубине души она уже приняла решение.
Нико, казалось, понял это. Заглянув ей в глаза, он вздохнул и, низко наклонившись, поцеловал кончики ее пальцев.
– Таких, как ты, больше нет,– сказал он. – Твоему мужику крупно повезло.
В ответ Роксана улыбнулась и, энергично помахав Нико рукой, быстро зашагала через таможню к выходу на поле, где уже ждал самолет итальянской компании.
Но теперь, окунувшись в лондонскую сырость и холод, она чувствовала себя далеко не так бодро. Знакомый город казался ей серым, хмурым, неприветливым – почти враждебным. «И чего ради я так за него цепляюсь?» – невольно подумала Роксана.
Дойдя до дома, она взбежала на крыльцо и открыла дверь подъезда своим ключом. Ее крошечная, уютная квартирка находилась на последнем этаже, откуда открывался неплохой вид на Лондон. Именно это обстоятельство в свое время соблазнило Роксану, но сейчас, поднимаясь пешком на самую верхотуру (лифт, по обыкновению, не работал), она проклинала и собственную глупость, и владельцев дома, не способных починить лифт, и риэлтора, который всучил ей этот крошечный скворечник под самой крышей.
Но вот последний лестничный пролет остался позади. С трудом переводя дыхание, Роксана открыла дверь и, перешагнув через груду писем и газет, скопившихся на полу за неделю, включила свет. В квартире было холодно и сыро, и Роксана догадалась, что горячей воды тоже нет. Не снимая плаща, она быстро прошла в кухню, включила все четыре конфорки и на одну из них поставила чайник. Только после этого она вернулась в прихожую, сняла плащ и, подобрав с пола почту, медленно пошла назад, перебирая ее на ходу– Старые газеты и рекламные листовки она бросала на пол, оставляя только личные письма и счета. Внезапно Роксана остановилась. В руках у нее оказался простой белый конверт с написанным от руки адресом. Это было письмо от него…
Дрожащими, все еще мокрыми от дождя руками Роксана вскрыла конверт и, выдернув из него листок бумаги, впилась глазами в аккуратные строчки.
Опустившись на пол, она перечитала письмо снова, чувствуя, как к ней возвращается хорошее настроение. Письмо еще раз подтвердило то что она знала и так: никакого выбора у нее не было. Она не могла перестать любить его, не могла просто так взять и переехать в чужую страну сделав вид, будто ее любимого Женатика вовсе не существует. Он был нужен ей, как хлеб, как воздух, как свет, и то обстоятельство, что этот человек не принадлежал ей, только заставляло ее еще сильнее желать невозможного.
В комнате громко зазвонил телефон, и Роксана бросилась к нему, окрыленная внезапной надеждой. Но это оказался всего-навсего Джайлс Дрейкфорд.
– Это ты? – разочарованно протянула Роксана.– Как там дела?
Девочка! – выдохнул Джайлс.– У нас – девочка! Родилась час назад! Прелестная маленькая девочка весом шесть с половиной фунтов. Знаешь, Рокси, у меня – самый красивый ребенок в мире! – добавил он убежденно и тут же не то вздохнул, не то всхлипнул.– Мэгги… она молодец. Все произошло так быстро – я едва успел вернуться из Лондона, всю дорогу гнал как сумасшедший. Боже, это просто удивительно! Все плакали, даже акушерки. Мы решили назвать нашу крошку Люси – Люси Сара Хелен Дрейкфорд. Она… она замечательная! Замечательная маленькая девочка…– Джайлс на мгновение замолчал, потом спросил осторожно: – Роксана, что-нибудь случилось?
– Н-нет, ничего,– ответила она сдавленным голосом.– Я поняла… У вас девочка. Поздравляю. Это… замечательные новости.
– Ну ладно, я не могу долго разговаривать! – быстро сказал Джайлс.– По правде говоря, я сам еще немного не в себе. Это Мэгги просила меня позвонить, она хотела, чтобы ты была в курсе.
– Спасибо,– сказала Роксана.– Передай ей мои поздравления. И малышке тоже. Саре Люси Хелен…
– Люси Саре…– поправил ее Джайлс, но Роксана уже положила трубку.
Несколько мгновений она смотрела на молчащий аппарат – и вдруг разрыдалась.
Глава 7
Сунув ноги в тапочки, она вышла в спальню, а оттуда – в коридор, ведший к лестнице. На площадке Мэгги бросила взгляд в зеркало и была неприятно поражена землистым цветом своего лица. В эти минуты про нее отнюдь нельзя было сказать, что она пышет здоровьем, как полагается будущим мамочкам, но сейчас Мэгги было на это плевать.
Кое-как спустившись вниз, она заковыляла к входной двери. Судя по силуэту с другой стороны матированного стекла, ее снова посетила свекровь. Пэдди бывала у нее почти каждый день, каждый раз изобретая какой-нибудь новый предлог. То это было одеяльце для младенца, то вязаные пинетки, то какай-то потрясающий рецепт, то просто букет цветов из собственной оранжереи.
«Твоя мама следит за мной, словно я состою под надзором полиции,– жаловалась Мэгги Джайлсу буквально накануне.– Она ездит сюда, как на работу!»
Она, конечно, шутила, потому что общество Пэдди было все же лучше, чем ничего. Кроме того, она больше не привозила с собой Уэнди, и за это Мэгги была ей от души благодарна.
– О, Мэгги! – воскликнула Пэдди буквально с порога.– Извини, что без предупреждения. Дело в том, что я решила приготовить томатный суп и, как обычно, сварила слишком много. Вот я и подумала, может быть, тебе захочется… Он, к счастью, совсем не острый, так что младенцу не повредит.
– Спасибо, Пэдди, входи. Я думаю, твой суп не пропадет.
Мэгги отступила в сторону, пропуская свекровь в прихожую, и тут ее скрутило в третий раз. Боль была адская, в животе словно толкли стекло, и Мэгги невольно ухватилась за ручку двери, чтобы устоять на ногах. Она даже прикусила губу, чтобы не закричать: перед глазами у нее помутилось от боли. «Хорошо бы сейчас потерять сознание»,– пришла ей в голову неожиданно ясная мысль.
– Мэгги, дорогая, что с тобой? – в тревоге воскликнула Пэдди.
– Ничего…– прошипела Мэгги сквозь стиснутые зубы.– Ложные схватки…
Живот немного отпустило, и она почувствовала, что снова способна дышать.
– Что-что? – переспросила Пэдди, как показалось Мэгги – испуганно.
– Синдром Бракстона-Хикса,– терпеливо объяснила Мэгги.– Об этом написано в книжке про роды. Для последних недель беременности это вполне типичное явление.– Она через силу улыбнулась Пэдди.– Выпьешь со мной чашечку кофе?
– Знаешь, ты лучше посиди,– заявила Пэдди, внимательно ее разглядывая.– Я сама все приготовлю. Скажи, ты точно чувствуешь себя нормально?
.– Правда, Пэдди, все в порядке,– сказала Мэгги, шествуя за свекровью в кухню.– Просто я немного устала. И поясница опять болит. Надо будет принять парацетамол.
– А ты уверена, что он тебе не повредит? – нахмурилась Пэдди.– Впрочем, как хочешь…
Она наполнила чайник водой, воткнула электрический шнур в розетку и вынула из буфета две чашки. Поставив их на стол, Пэдди снова повернулась к невестке.
– Послушай, Мэгги, ты уверена, что это не… не…
– Что? – Мэгги вдруг почувствовала, как по ногам пробежал какой-то странный холодок.– Ты имеешь в виду настоящие схватки? Но ведь еще слишком рано. Я должна родить только через две недели.– Она облизала пересохшие губы.– Кроме того, эти боли длятся у меня вот уже почти неделю, и ничего…
Тебе виднее.– Пэдди потянулась за банкой с кофе, но вдруг остановилась.– Может быть, все-таки стоит поехать в больницу? Просто на всякий случай, а? Я могла бы отвезти тебя туда и обратно.
– Нет,– тут же ответила Мэгги.– Я и так знаю, что мне скажут в больнице. Мне скажут, что я просто паникерша, и отошлют назад.
– Но, может быть, все-таки лучше перестраховаться?
– Честное благородное слово, Пэдди, волноваться совершенно не из-за чего! – сказала Мэгги со всей искренностью, на какую была способна, и тут же почувствовала, как живот снова стягивает как будто железным обручем.– Я… Ой!
Закончить фразу она не смогла. Задержав дыхание, Мэгги ждала, пока боль пройдет, но она не проходила. Поглядев на свекровь, Мэгги увидела, что Пэдди держит в руках ключи от машины.
– Я, конечно, не врач,– сказала она каким-то странным, звенящим голосом,– но даже мне ясно, что это никакой не синдром Перкинса-Попкинса.– Она улыбнулась.– У тебя началось, Мэгги! Ты рожаешь!
– Не может быть! – услышала Мэгги свой собственный испуганный голос.– Не может быть! Я не могу. Я еще не готова!..
Когда Роксана вышла из метро на станции Бэронс-Корт, шел обычный для Лондона дождь – мелкий и холодный. Небо было затянуто плотными серыми облаками, в лужах плавали обертки от батончиков «Марс», размокшие окурки и свежие номера «Ивнинг стандарт». Холод пробирал до костей, и Роксана подняла воротник плаща– Переложив чемоданчик в другую руку, она быстро зашагала вдоль улицы, лавируя между лужами и морщась каждый раз, когда проносящаяся по дороге машина обдавала ее грязными брызгами. Невозможно было представить, что всего несколько часов назад она беззаботно жарилась на средиземноморском солнце.
Нико отвез Роксану в аэропорт на своем сверкающем «мерседесе». Несмотря на протесты, он отобрал у нее чемоданчик и не отдавал, пока они не подошли к таможне. Роксана пользовалась «зеленым коридором», так что ждать им не пришлось. Нико нехотя протянул ей чемодан и провожал ее взглядом, пока она не скрылась за воротами. О его предложении они больше не говорили. Всю дорогу до аэропорта Нико рассказывал Роксане о какой-то новой книге, о поездке в Нью-Йорк, куда он должен был вскоре отправиться по делам фирмы. Роксана слушала его с благодарностью – она очень боялась, что Нико станет ее уговаривать, но он проявил себя настоящим джентльменом. Лишь перед тем, как попрощаться с ней, он проговорил с неожиданной страстью в голосе:
– Ну и дурак же он, этот твой мужик!
– Ты хочешь сказать, это я дура? Роксана попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась.
Нико покачал головой, потом взял ее за руки
– Возвращайся скорее,– негромко сказал он.– И… подумай, ладно? Хотя бы подумай!
– Хорошо,– пообещала Роксана, хотя в глубине души она уже приняла решение.
Нико, казалось, понял это. Заглянув ей в глаза, он вздохнул и, низко наклонившись, поцеловал кончики ее пальцев.
– Таких, как ты, больше нет,– сказал он. – Твоему мужику крупно повезло.
В ответ Роксана улыбнулась и, энергично помахав Нико рукой, быстро зашагала через таможню к выходу на поле, где уже ждал самолет итальянской компании.
Но теперь, окунувшись в лондонскую сырость и холод, она чувствовала себя далеко не так бодро. Знакомый город казался ей серым, хмурым, неприветливым – почти враждебным. «И чего ради я так за него цепляюсь?» – невольно подумала Роксана.
Дойдя до дома, она взбежала на крыльцо и открыла дверь подъезда своим ключом. Ее крошечная, уютная квартирка находилась на последнем этаже, откуда открывался неплохой вид на Лондон. Именно это обстоятельство в свое время соблазнило Роксану, но сейчас, поднимаясь пешком на самую верхотуру (лифт, по обыкновению, не работал), она проклинала и собственную глупость, и владельцев дома, не способных починить лифт, и риэлтора, который всучил ей этот крошечный скворечник под самой крышей.
Но вот последний лестничный пролет остался позади. С трудом переводя дыхание, Роксана открыла дверь и, перешагнув через груду писем и газет, скопившихся на полу за неделю, включила свет. В квартире было холодно и сыро, и Роксана догадалась, что горячей воды тоже нет. Не снимая плаща, она быстро прошла в кухню, включила все четыре конфорки и на одну из них поставила чайник. Только после этого она вернулась в прихожую, сняла плащ и, подобрав с пола почту, медленно пошла назад, перебирая ее на ходу– Старые газеты и рекламные листовки она бросала на пол, оставляя только личные письма и счета. Внезапно Роксана остановилась. В руках у нее оказался простой белый конверт с написанным от руки адресом. Это было письмо от него…
Дрожащими, все еще мокрыми от дождя руками Роксана вскрыла конверт и, выдернув из него листок бумаги, впилась глазами в аккуратные строчки.
«Моя милая Рапунцель, прости меня за вечер среды. Я все объясню. Пусть нетерпение и ревность, с которой я ожидаю твоего возвращения, послужат мне наказанием. Очень, очень, очень по тебе скучаю! Приезжай скорее. Целую бессчетно».Письмо, как обычно, было без подписи, но, читая его, Роксана будто наяву слышала его голос, ощущала его ласковые прикосновения…
Опустившись на пол, она перечитала письмо снова, чувствуя, как к ней возвращается хорошее настроение. Письмо еще раз подтвердило то что она знала и так: никакого выбора у нее не было. Она не могла перестать любить его, не могла просто так взять и переехать в чужую страну сделав вид, будто ее любимого Женатика вовсе не существует. Он был нужен ей, как хлеб, как воздух, как свет, и то обстоятельство, что этот человек не принадлежал ей, только заставляло ее еще сильнее желать невозможного.
В комнате громко зазвонил телефон, и Роксана бросилась к нему, окрыленная внезапной надеждой. Но это оказался всего-навсего Джайлс Дрейкфорд.
– Это ты? – разочарованно протянула Роксана.– Как там дела?
Девочка! – выдохнул Джайлс.– У нас – девочка! Родилась час назад! Прелестная маленькая девочка весом шесть с половиной фунтов. Знаешь, Рокси, у меня – самый красивый ребенок в мире! – добавил он убежденно и тут же не то вздохнул, не то всхлипнул.– Мэгги… она молодец. Все произошло так быстро – я едва успел вернуться из Лондона, всю дорогу гнал как сумасшедший. Боже, это просто удивительно! Все плакали, даже акушерки. Мы решили назвать нашу крошку Люси – Люси Сара Хелен Дрейкфорд. Она… она замечательная! Замечательная маленькая девочка…– Джайлс на мгновение замолчал, потом спросил осторожно: – Роксана, что-нибудь случилось?
– Н-нет, ничего,– ответила она сдавленным голосом.– Я поняла… У вас девочка. Поздравляю. Это… замечательные новости.
– Ну ладно, я не могу долго разговаривать! – быстро сказал Джайлс.– По правде говоря, я сам еще немного не в себе. Это Мэгги просила меня позвонить, она хотела, чтобы ты была в курсе.
– Спасибо,– сказала Роксана.– Передай ей мои поздравления. И малышке тоже. Саре Люси Хелен…
– Люси Саре…– поправил ее Джайлс, но Роксана уже положила трубку.
Несколько мгновений она смотрела на молчащий аппарат – и вдруг разрыдалась.
Глава 7
Вопреки всем ожиданиям утро следующего дня оказалось безоблачным и ясным; в воздухе ощутимо запахло весной. По дороге в редакцию Роксана заглянула в цветочный магазин и выбрала по каталогу (там оказался специальный раздел «Для молодых мам») огромный букет белых лилий.
– Девочка или мальчик? – деловито осведомилась продавщица, вводя заказ в компьютер.
– Девочка,– ответила Роксана и широко улыбнулась.– Люси Сара Хелен… Каково, а?
– ЛСХ,– сказала продавщица.– Похоже на название наркотика.
Роксана обиженно поджала губы и протянула продавщице кредитную карточку.
– Цветы отправят сегодня после обеда,– сказала та.
– Вот и отлично,– кивнула Роксана.
Она живо представила себе, как Мэгги с румянцем во всю щеку и с ребенком на руках полулежит на белоснежных крахмальных простынях в окружении корзин с цветами, такую картинку она видела в одной из брошюрок для беременных, с которыми Мэгги в последнее время не расставалась. «Да,– подумала Роксана,– именно так все и обстоит: Мэгги спокойно лежит на кровати, а Джайлс с любовью смотрит на нее и младенца». Что-то похожее на зависть кольнуло ее в сердце, и Роксана поспешила отогнать от себя видение.
– Распишитесь вот здесь,– сказала продавщица, протягивая ей квитанцию.– А вот здесь можете написать несколько слов для роженицы. Мы приложим к вашему букету поздравительную открытку, на которой будет напечатано все, что вы захотите. Только не больше десяти слов, а то не поместится.
Роксана достала шариковую ручку и задумалась.
– В таком случае возьмите две открытки,– резко сказала Роксана.
Ей внезапно захотелось как можно скорее выйти из магазина, в котором слишком сильно пахло Цветами, а стены пестрели открытками с фотографиями мордастых младенцев.
Когда Роксана открыла дверь, с висевшей под потолком свадебной гирлянды ей на голову упал белый лепесток, и она раздраженно смахнула его.
Первым, что увидела Роксана, войдя в редакцию, была Кэндис. Скрестив ноги, она сидела на полу и что-то вдохновенно чертила на листе бумаги. Рядом с ней стояла белокурая девушка, которую Роксана сразу узнала – это была та самая официантка из «Манхэттена».
Кэндис заметила ее не сразу, и несколько мгновений Роксана внимательно наблюдала за обеими. Действительно ли Хизер использует Кэндис в своих целях? Внешне девчонка выглядела достаточно безвредно – у нее был курносый носик, слегка присыпанный веснушками, и широкая, приветливая улыбка. Но серые глаза смотрели на редкость холодно; когда же Хизер не улыбалась, в очертаниях ее подбородка появлялось что-то упрямое, тяжелое, злое.
Неожиданно она подняла голову и встретилась с Роксаной взглядом. Глаза Хизер странно заблестели, но это продолжалось какие-то доли мгновения. Широко улыбнувшись, она сказала:
– Привет! Вы, наверное, меня не помните?
– Почему же, помню.– Роксана не улыбнулась.– Хизер, кажется? Хизер Трелони из «Манхэттена».
– Да, это я.– Хотя упоминание о баре не могло быть ей приятно, улыбка Хизер стала еще приветливее.– А вы – Рокси?
Подобная фамильярность была Роксане не по душе, но поставить Хизер на место она не успела. Кэндис наконец-то оторвалась от бумаг и взглянула на нее.
– Роксана! – воскликнула она, просияв.– Как я рада тебя видеть! Ты уже знаешь о Мэгги? Замечательно, правда?
– Правда,– кивнула Роксана.– Тебе Джайлс сказал?
– Да, он позвонил мне вчера вечером. У него был такой голос, словно он на седьмом небе от счастья. Мне даже показалось, он немного выпил на радостях.– Кэндис показала кончиком карандаша на расстеленный по полу лист бумаги.– Мы готовим для Мэгги оригинальную поздравительную открытку. Художники ее напечатают, потом мы все распишемся и отправим ей с курьером. Как тебе идея?
– Идея замечательная,– согласилась Роксана, с любовью глядя на подругу.– Мэгги будет в восторге.
– Ладно, пора идти к художникам.– Кэндис поднялась с пола.– Ты ведь помнишь Хизер? – спросила она.
– Конечно, помню,– кивнула Роксана.– Мэгги мне все рассказала. Я и не знала, что ты умеешь действовать так по-ковбойски: бах-бах – и в дамки!
Просто обстоятельства сложились удачно.– Кэндис слегка порозовела и бросила быстрый взгляд на Хизер.– Нам очень повезло… – Она подняла с пола бумагу.– В общем, подождите меня, девочки, я быстро.
Она ушла, а Роксана и Хизер некоторое время молчали, внимательно разглядывая друг друга. Наконец Роксана спросила:
– Ну и как тебе нравится новая работа, Хизер?
– Очень нравится,– серьезно ответила Хизер. Она казалась совершенно спокойной, и только без конца теребила длинный белокурый локон, накручивая его на палец.– Я просто счастлива, что мне представилась такая возможность.
– Я слышала, теперь ты живешь у Кэндис? – задала Роксана следующий вопрос.
И снова во взгляде Хизер промелькнуло что-то злое, неприятное. Впрочем, она мгновенно справилась с собой.
– Да,– ответила она.– Кэндис была очень добра.
– Добра, вот как? – заметила Роксана самым светским тоном.– Впрочем, меня это не удивляет. Я хорошо знаю Кэндис, она – человек очень порядочный и щедрый. И ей очень трудно отказать кому бы то ни было.
– Правда? – с невозмутимым видом проговорила Хизер.
Правда. Удивительно, как ты до сих пор этого не заметила.– Некоторое время Роксана небрежно разглядывала свой маникюр, потом добавила: – Иногда Кэндис бывает даже слишком добра. Но к счастью, у нее есть подруги – я в том числе,– которые о ней беспокоятся и следят, чтобы никто не воспользовался ее добротой в корыстных целях.
– Вы считаете, Кэндис грозит такая опасность? – Хизер приторно улыбнулась.– А у меня сложилось впечатление, что Кэндис вполне способна сама о себе позаботиться. Ведь ей уже довольно давно исполнилось шестнадцать, верно? Кроме того, теперь Кэндис не одна – у нее есть я. Но спасибо, что предупредили: теперь я тоже буду следить, чтобы никто не воспользовался ее доверчивостью и мягкосердечием.
«Вот это да! – подумала Роксана почти с восхищением.– А девчонка-то, оказывается, та еще штучка. Такой палец в рот не клади!»
– Значит, ты никогда раньше не работала в журнале или в газете? – спросила она, меняя тему.
– Нет,– беспечно ответила Хизер.
– Но мне сказали, ты очень неплохо пишешь,– заметила Роксана.– На Ральфа Оллсопа, во всяком случае, твои работы произвели благоприятное впечатление.
Она внимательно наблюдала за реакцией Хизер и сразу заметила, как ее шея покрылась бледно-розовыми пятнами, которые, впрочем, исчезли так же быстро, как появились.
– Вероятно.– Хизер пожала плечами.– Я все же успела чему-то научиться, когда была на курсах художественного письма.
– Что ж, Хизер, рада видеть тебя в команде,– сказала Роксана.– Надеюсь, мы будем часто встречаться.
Потом Хизер отправилась в кабинет Джастина, и Роксана проводила ее взглядом. Сквозь стеклянную часть стены ей было хорошо видно, что происходит в кабинете и. о. ведущего редактора. Когда Хизер вошла, Джастин оторвался от бумаг и широко улыбнулся. «Типичная мужская реакция,– подумала Роксана с отвращением. Несомненно, Джастин сразу заметил смазливую мордашку новой сотрудницы и теперь вовсю распускал перед ней перья.
Присев на край стола, Роксана еще некоторое время наблюдала за Хизер сквозь стекло, пытаясь понять, что же она собой представляет. Хизер была молода и хороша собой; возможно, у нее действительно были кое-какие способности. Словом, на первый взгляд все было в порядке, однако Роксана продолжала испытывать к Хизер какую-то необъяснимую неприязнь. «Почему? – спросила она себя.– Может, я просто-напросто завидую ее молодости? Ну уж нет, только не это!»
В это время вернулась Кэндис. В руках у нее была пачка корректурных оттисков.
– Ну, как дела? – спросила она бодро.
– Слушай, давай закатимся куда-нибудь после работы и выпьем по коктейлю,– предложила Роксана, улыбнувшись подруге.
Я не могу! – искренне огорчилась Кэндис.– Я обещала Хизер проехаться с ней по магазинам. Мы хотим подыскать для Мэгги какой-нибудь подарок.
– Ну, тогда в другой раз,– легко согласилась Роксана.
Она смотрела, как Кэндис тоже вошла в кабинет Джастина и, улыбнувшись Хизер, начала что-то говорить. Отвечая ей, Джастин хмурился, размахивал в воздухе листами корректурных оттисков. Кэндис сначала только кивала, потом тоже начала жестикулировать. Минут через пять оба успокоились и, разложив корректуру на столе, склонились над ней. Оставшаяся не у дел Хизер несколько раз переступила с ноги на ногу, потом вдруг обернулась через плечо и посмотрела на Роксану с такой уверенностью и с таким вызовом, что та, не выдержав, отвернулась, хотя обычно ее было очень нелегко смутить.
– Роксана! – окликнул ее Джастин, выглянув из дверей кабинета.– Можно тебя на минутку? Мне хотелось бы, чтобы ты тоже на это взглянула…
– Сейчас, только схожу кое-куда,– ответила Роксана и, повернувшись, вышла из редакции.
Не дожидаясь лифта, она поднялась этажом выше и, пройдя по коридору, оказалась в приемной Ральфа Оллсопа.
– Дженнет,– обратилась она к пожилой секретарше,– мне нужно повидать Ральфа. Он меня примет?
Его нет, Рокси,– ответила Дженнет, ненадолго оторвавшись от своего вязания.– И не будет – он уехал на весь день. Если ты насчет ребенка Мэгги, то Ральф уже знает – я сказала ему об этом еще утром. Он был очень рад, и имя ему тоже понравилось. «Люси – очень красиво»,– так он сказал. Мне тоже нравится Люси, но ведь дело не в имени! Главное, наша Мэгги стала мамой. Я решила связать для маленькой теплую кофточку, а Дорин обещала связать носки.
– Правда? – удивилась Роксана, глядя на моток лимонно-желтой шерсти с таким видом, словно это была невесть какая редкость.– Но это же, наверное, очень трудно!
– Пустяки! – отмахнулась Дженнет и снова защелкала спицами.– К тому же Мэгги, наверное, не захочет наряжать девочку в покупные кофточки. А если мне хватит шерсти, я свяжу еще и штанишки.
«Какая разница? – подумала Роксана.– Почему носки и кофточки ручной вязки обязательно должны быть лучше фабричных?» Впрочем, она тут же вспомнила, что пришла сюда вовсе не затем, чтобы беседовать о детской одежде.
– Послушайте, Дженнет, можно мне вас кое о чем спросить?
– Конечно, можно,– быстро ответила Дженнет.– Но это не значит, что я отвечу. Я знаю, что можно, а что нельзя, милочка!
Роксана улыбнулась:
– Никаких секретов я выпытывать не собираюсь. Я просто… Скажите, Дженнет, Ральф ничего не говорил вам об этой новенькой девочке, которая будет работать у нас помощником секретаря редакции?
– Да нет, в общем-то…– Дженнет пожала плечами.– Он только предупредил, что берет ее на это место и что я должна дать распоряжение в бухгалтерию.
Роксана слегка нахмурилась:
– Удивительно, что Ральф все это решил так быстро.
– Он сказал, что у нее богатое чувство юмора. Она написала очень острую критическую статью про лондонский общественный транспорт.
– Вот как? – Роксана удивленно приподняла брови.– И что, эта статья действительно так хороша?
– По-моему, да,– кивнула Дженнет.– Ральф дал мне копию, чтобы я тоже прочла. Статья называется «Лондонская душегубка». Куда же я ее дела? – Отложив вязанье, Дженнет принялась рыться в ящике стола.– Вот,– сказала она наконец.– Возьми, почитай – я уверена, тебе тоже понравится.
– Сомневаюсь,– пробормотала Роксана и, бросив взгляд на статью, спрятала ее в сумочку.– Как бы там ни было, спасибо.
– Передай при случае мои поздравления Мэгги,– добавила Дженнет, снова принимаясь за вязание.– Надеюсь, она скоро освоится со своим новым положением молодой мамы.
– Освоится? – удивленно переспросила Роксана.– Я уверена, у Мэгги все в полном порядке – ведь она так этого ждала!
Чей-то голос, звавший ее по имени, заставил Мэгги очнуться от тревожного сна, в котором она гналась за чем-то невидимым, безымянным. С трудом разлепив веки, она несколько раз моргнула, прогоняя остатки сна, и тут же прищурилась от яркого света лампы, бившего прямо в глаза.
– Мэгги?
Повернувшись на звук, она увидела Пэдди, стоявшую в ногах больничной койки с огромным букетом лилий в руках.
– Извини, что разбудила. Мне показалось, ты не спишь,– сказала Пэдди жизнерадостно.– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо,– ответила Мэгги хрипло. Морщась от боли, она села на кровати и отбросила с лица спутанные волосы.– Который час?
– Четыре часа,– сказала Пэдди, поглядев на наручные часики.– Если точнее, то начало пятого. Джайлс тоже здесь, он сейчас придет.
– Замечательно…– прошептала Мэгги.
Джайлса вместе с другими посетителями выставили из палаты два часа назад, чтобы дать молодым мамам хоть немного отдохнуть. После этого Мэгги некоторое время лежала, напряженно прислушиваясь, не заплачет ли Люси, и незаметно для себя заснула. По ее подсчетам, она все-таки спала часа полтора, но, несмотря на это, совсем не чувствовала себя отдохнувшей. Она ощущала страшную слабость, руки и ноги ломило, перед глазами все плыло, а мысли путались.
– А как поживает моя маленькая внучка? – просюсюкала Пэдди, заглядывая в пластиковую колыбельку, стоявшую рядом с койкой Мэгги.– Смотри, она спит, как ангелочек! Ну, не прелесть ли? Ах ты, мой ягненочек!
– Зато она не спала почти всю ночь,– злобно сказала Мэгги, дрожащими руками наливая стакан воды.
– Правда? – Пэдди лучезарно улыбнулась.– Должно быть, она хотела кушать, моя ласточка!
В ответ Мэгги только вздохнула и покосилась на дочь. В складках одеяла едва виднелось сморщенное обезьянье личико Люси Сары Хелен Дрейкфорд. Девочка спала. Она была абсолютно неподвижной и оттого казалась ненастоящей. Впрочем, все, что произошло с Мэгги за прошедшие часы, вряд ли могло быть на самом деле. Она, как Алиса, провалившаяся в кроличью нору, вдруг очутилась в каком-то ином, нереальном мире и, как выяснилось, была совершенно не подготовлена к этому переходу.
Да, она накупила целую кучу популярных медицинских брошюр, но по-настоящему прочла только одну. Ей казалось, этого будет достаточно. Впрочем, сейчас Мэгги была уверена, что вряд ли понимала бы больше, даже если бы освоила восьмитомную Медицинскую энциклопедию со всеми сопутствующими специальными изданиями. Когда наступил решающий момент, ее тело вырвалось из-под контроля сознания, и Мэгги почувствовала, как ее несет, несет куда-то могучий темный поток, в котором растворились без остатка все ее достоинство, идеалы, самолюбие и представление о себе как о разумной современной женщине, которая хорошо разбирается в том, как устроен мир.
В первые минуты Мэгги еще пыталась сопротивляться этим древним, могучим, абсолютно непонятным силам. Ей хотелось остановиться, оглядеться и, может быть, даже повернуть назад, как поступила бы она в любой другой рискованной •ситуации. Но довольно скоро Мэгги стало очевидно, что никакого выбора у нее нет. Ей оставалось только стиснуть покрепче зубы и терпеть – терпеть и ждать, чем все кончится.
– Девочка или мальчик? – деловито осведомилась продавщица, вводя заказ в компьютер.
– Девочка,– ответила Роксана и широко улыбнулась.– Люси Сара Хелен… Каково, а?
– ЛСХ,– сказала продавщица.– Похоже на название наркотика.
Роксана обиженно поджала губы и протянула продавщице кредитную карточку.
– Цветы отправят сегодня после обеда,– сказала та.
– Вот и отлично,– кивнула Роксана.
Она живо представила себе, как Мэгги с румянцем во всю щеку и с ребенком на руках полулежит на белоснежных крахмальных простынях в окружении корзин с цветами, такую картинку она видела в одной из брошюрок для беременных, с которыми Мэгги в последнее время не расставалась. «Да,– подумала Роксана,– именно так все и обстоит: Мэгги спокойно лежит на кровати, а Джайлс с любовью смотрит на нее и младенца». Что-то похожее на зависть кольнуло ее в сердце, и Роксана поспешила отогнать от себя видение.
– Распишитесь вот здесь,– сказала продавщица, протягивая ей квитанцию.– А вот здесь можете написать несколько слов для роженицы. Мы приложим к вашему букету поздравительную открытку, на которой будет напечатано все, что вы захотите. Только не больше десяти слов, а то не поместится.
Роксана достала шариковую ручку и задумалась.
«Вот нас уже и четверо в коктейль-клубе! – написала она.– От души поздравляю тебя, Люси Сару Хелен и Джайлса. С любовью, Роксана».– Столько слов может не поместиться,– с сомнением покачала головой продавщица.
– В таком случае возьмите две открытки,– резко сказала Роксана.
Ей внезапно захотелось как можно скорее выйти из магазина, в котором слишком сильно пахло Цветами, а стены пестрели открытками с фотографиями мордастых младенцев.
Когда Роксана открыла дверь, с висевшей под потолком свадебной гирлянды ей на голову упал белый лепесток, и она раздраженно смахнула его.
Первым, что увидела Роксана, войдя в редакцию, была Кэндис. Скрестив ноги, она сидела на полу и что-то вдохновенно чертила на листе бумаги. Рядом с ней стояла белокурая девушка, которую Роксана сразу узнала – это была та самая официантка из «Манхэттена».
Кэндис заметила ее не сразу, и несколько мгновений Роксана внимательно наблюдала за обеими. Действительно ли Хизер использует Кэндис в своих целях? Внешне девчонка выглядела достаточно безвредно – у нее был курносый носик, слегка присыпанный веснушками, и широкая, приветливая улыбка. Но серые глаза смотрели на редкость холодно; когда же Хизер не улыбалась, в очертаниях ее подбородка появлялось что-то упрямое, тяжелое, злое.
Неожиданно она подняла голову и встретилась с Роксаной взглядом. Глаза Хизер странно заблестели, но это продолжалось какие-то доли мгновения. Широко улыбнувшись, она сказала:
– Привет! Вы, наверное, меня не помните?
– Почему же, помню.– Роксана не улыбнулась.– Хизер, кажется? Хизер Трелони из «Манхэттена».
– Да, это я.– Хотя упоминание о баре не могло быть ей приятно, улыбка Хизер стала еще приветливее.– А вы – Рокси?
Подобная фамильярность была Роксане не по душе, но поставить Хизер на место она не успела. Кэндис наконец-то оторвалась от бумаг и взглянула на нее.
– Роксана! – воскликнула она, просияв.– Как я рада тебя видеть! Ты уже знаешь о Мэгги? Замечательно, правда?
– Правда,– кивнула Роксана.– Тебе Джайлс сказал?
– Да, он позвонил мне вчера вечером. У него был такой голос, словно он на седьмом небе от счастья. Мне даже показалось, он немного выпил на радостях.– Кэндис показала кончиком карандаша на расстеленный по полу лист бумаги.– Мы готовим для Мэгги оригинальную поздравительную открытку. Художники ее напечатают, потом мы все распишемся и отправим ей с курьером. Как тебе идея?
– Идея замечательная,– согласилась Роксана, с любовью глядя на подругу.– Мэгги будет в восторге.
– Ладно, пора идти к художникам.– Кэндис поднялась с пола.– Ты ведь помнишь Хизер? – спросила она.
– Конечно, помню,– кивнула Роксана.– Мэгги мне все рассказала. Я и не знала, что ты умеешь действовать так по-ковбойски: бах-бах – и в дамки!
Просто обстоятельства сложились удачно.– Кэндис слегка порозовела и бросила быстрый взгляд на Хизер.– Нам очень повезло… – Она подняла с пола бумагу.– В общем, подождите меня, девочки, я быстро.
Она ушла, а Роксана и Хизер некоторое время молчали, внимательно разглядывая друг друга. Наконец Роксана спросила:
– Ну и как тебе нравится новая работа, Хизер?
– Очень нравится,– серьезно ответила Хизер. Она казалась совершенно спокойной, и только без конца теребила длинный белокурый локон, накручивая его на палец.– Я просто счастлива, что мне представилась такая возможность.
– Я слышала, теперь ты живешь у Кэндис? – задала Роксана следующий вопрос.
И снова во взгляде Хизер промелькнуло что-то злое, неприятное. Впрочем, она мгновенно справилась с собой.
– Да,– ответила она.– Кэндис была очень добра.
– Добра, вот как? – заметила Роксана самым светским тоном.– Впрочем, меня это не удивляет. Я хорошо знаю Кэндис, она – человек очень порядочный и щедрый. И ей очень трудно отказать кому бы то ни было.
– Правда? – с невозмутимым видом проговорила Хизер.
Правда. Удивительно, как ты до сих пор этого не заметила.– Некоторое время Роксана небрежно разглядывала свой маникюр, потом добавила: – Иногда Кэндис бывает даже слишком добра. Но к счастью, у нее есть подруги – я в том числе,– которые о ней беспокоятся и следят, чтобы никто не воспользовался ее добротой в корыстных целях.
– Вы считаете, Кэндис грозит такая опасность? – Хизер приторно улыбнулась.– А у меня сложилось впечатление, что Кэндис вполне способна сама о себе позаботиться. Ведь ей уже довольно давно исполнилось шестнадцать, верно? Кроме того, теперь Кэндис не одна – у нее есть я. Но спасибо, что предупредили: теперь я тоже буду следить, чтобы никто не воспользовался ее доверчивостью и мягкосердечием.
«Вот это да! – подумала Роксана почти с восхищением.– А девчонка-то, оказывается, та еще штучка. Такой палец в рот не клади!»
– Значит, ты никогда раньше не работала в журнале или в газете? – спросила она, меняя тему.
– Нет,– беспечно ответила Хизер.
– Но мне сказали, ты очень неплохо пишешь,– заметила Роксана.– На Ральфа Оллсопа, во всяком случае, твои работы произвели благоприятное впечатление.
Она внимательно наблюдала за реакцией Хизер и сразу заметила, как ее шея покрылась бледно-розовыми пятнами, которые, впрочем, исчезли так же быстро, как появились.
– Вероятно.– Хизер пожала плечами.– Я все же успела чему-то научиться, когда была на курсах художественного письма.
– Что ж, Хизер, рада видеть тебя в команде,– сказала Роксана.– Надеюсь, мы будем часто встречаться.
Потом Хизер отправилась в кабинет Джастина, и Роксана проводила ее взглядом. Сквозь стеклянную часть стены ей было хорошо видно, что происходит в кабинете и. о. ведущего редактора. Когда Хизер вошла, Джастин оторвался от бумаг и широко улыбнулся. «Типичная мужская реакция,– подумала Роксана с отвращением. Несомненно, Джастин сразу заметил смазливую мордашку новой сотрудницы и теперь вовсю распускал перед ней перья.
Присев на край стола, Роксана еще некоторое время наблюдала за Хизер сквозь стекло, пытаясь понять, что же она собой представляет. Хизер была молода и хороша собой; возможно, у нее действительно были кое-какие способности. Словом, на первый взгляд все было в порядке, однако Роксана продолжала испытывать к Хизер какую-то необъяснимую неприязнь. «Почему? – спросила она себя.– Может, я просто-напросто завидую ее молодости? Ну уж нет, только не это!»
В это время вернулась Кэндис. В руках у нее была пачка корректурных оттисков.
– Ну, как дела? – спросила она бодро.
– Слушай, давай закатимся куда-нибудь после работы и выпьем по коктейлю,– предложила Роксана, улыбнувшись подруге.
Я не могу! – искренне огорчилась Кэндис.– Я обещала Хизер проехаться с ней по магазинам. Мы хотим подыскать для Мэгги какой-нибудь подарок.
– Ну, тогда в другой раз,– легко согласилась Роксана.
Она смотрела, как Кэндис тоже вошла в кабинет Джастина и, улыбнувшись Хизер, начала что-то говорить. Отвечая ей, Джастин хмурился, размахивал в воздухе листами корректурных оттисков. Кэндис сначала только кивала, потом тоже начала жестикулировать. Минут через пять оба успокоились и, разложив корректуру на столе, склонились над ней. Оставшаяся не у дел Хизер несколько раз переступила с ноги на ногу, потом вдруг обернулась через плечо и посмотрела на Роксану с такой уверенностью и с таким вызовом, что та, не выдержав, отвернулась, хотя обычно ее было очень нелегко смутить.
– Роксана! – окликнул ее Джастин, выглянув из дверей кабинета.– Можно тебя на минутку? Мне хотелось бы, чтобы ты тоже на это взглянула…
– Сейчас, только схожу кое-куда,– ответила Роксана и, повернувшись, вышла из редакции.
Не дожидаясь лифта, она поднялась этажом выше и, пройдя по коридору, оказалась в приемной Ральфа Оллсопа.
– Дженнет,– обратилась она к пожилой секретарше,– мне нужно повидать Ральфа. Он меня примет?
Его нет, Рокси,– ответила Дженнет, ненадолго оторвавшись от своего вязания.– И не будет – он уехал на весь день. Если ты насчет ребенка Мэгги, то Ральф уже знает – я сказала ему об этом еще утром. Он был очень рад, и имя ему тоже понравилось. «Люси – очень красиво»,– так он сказал. Мне тоже нравится Люси, но ведь дело не в имени! Главное, наша Мэгги стала мамой. Я решила связать для маленькой теплую кофточку, а Дорин обещала связать носки.
– Правда? – удивилась Роксана, глядя на моток лимонно-желтой шерсти с таким видом, словно это была невесть какая редкость.– Но это же, наверное, очень трудно!
– Пустяки! – отмахнулась Дженнет и снова защелкала спицами.– К тому же Мэгги, наверное, не захочет наряжать девочку в покупные кофточки. А если мне хватит шерсти, я свяжу еще и штанишки.
«Какая разница? – подумала Роксана.– Почему носки и кофточки ручной вязки обязательно должны быть лучше фабричных?» Впрочем, она тут же вспомнила, что пришла сюда вовсе не затем, чтобы беседовать о детской одежде.
– Послушайте, Дженнет, можно мне вас кое о чем спросить?
– Конечно, можно,– быстро ответила Дженнет.– Но это не значит, что я отвечу. Я знаю, что можно, а что нельзя, милочка!
Роксана улыбнулась:
– Никаких секретов я выпытывать не собираюсь. Я просто… Скажите, Дженнет, Ральф ничего не говорил вам об этой новенькой девочке, которая будет работать у нас помощником секретаря редакции?
– Да нет, в общем-то…– Дженнет пожала плечами.– Он только предупредил, что берет ее на это место и что я должна дать распоряжение в бухгалтерию.
Роксана слегка нахмурилась:
– Удивительно, что Ральф все это решил так быстро.
– Он сказал, что у нее богатое чувство юмора. Она написала очень острую критическую статью про лондонский общественный транспорт.
– Вот как? – Роксана удивленно приподняла брови.– И что, эта статья действительно так хороша?
– По-моему, да,– кивнула Дженнет.– Ральф дал мне копию, чтобы я тоже прочла. Статья называется «Лондонская душегубка». Куда же я ее дела? – Отложив вязанье, Дженнет принялась рыться в ящике стола.– Вот,– сказала она наконец.– Возьми, почитай – я уверена, тебе тоже понравится.
– Сомневаюсь,– пробормотала Роксана и, бросив взгляд на статью, спрятала ее в сумочку.– Как бы там ни было, спасибо.
– Передай при случае мои поздравления Мэгги,– добавила Дженнет, снова принимаясь за вязание.– Надеюсь, она скоро освоится со своим новым положением молодой мамы.
– Освоится? – удивленно переспросила Роксана.– Я уверена, у Мэгги все в полном порядке – ведь она так этого ждала!
Чей-то голос, звавший ее по имени, заставил Мэгги очнуться от тревожного сна, в котором она гналась за чем-то невидимым, безымянным. С трудом разлепив веки, она несколько раз моргнула, прогоняя остатки сна, и тут же прищурилась от яркого света лампы, бившего прямо в глаза.
– Мэгги?
Повернувшись на звук, она увидела Пэдди, стоявшую в ногах больничной койки с огромным букетом лилий в руках.
– Извини, что разбудила. Мне показалось, ты не спишь,– сказала Пэдди жизнерадостно.– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо,– ответила Мэгги хрипло. Морщась от боли, она села на кровати и отбросила с лица спутанные волосы.– Который час?
– Четыре часа,– сказала Пэдди, поглядев на наручные часики.– Если точнее, то начало пятого. Джайлс тоже здесь, он сейчас придет.
– Замечательно…– прошептала Мэгги.
Джайлса вместе с другими посетителями выставили из палаты два часа назад, чтобы дать молодым мамам хоть немного отдохнуть. После этого Мэгги некоторое время лежала, напряженно прислушиваясь, не заплачет ли Люси, и незаметно для себя заснула. По ее подсчетам, она все-таки спала часа полтора, но, несмотря на это, совсем не чувствовала себя отдохнувшей. Она ощущала страшную слабость, руки и ноги ломило, перед глазами все плыло, а мысли путались.
– А как поживает моя маленькая внучка? – просюсюкала Пэдди, заглядывая в пластиковую колыбельку, стоявшую рядом с койкой Мэгги.– Смотри, она спит, как ангелочек! Ну, не прелесть ли? Ах ты, мой ягненочек!
– Зато она не спала почти всю ночь,– злобно сказала Мэгги, дрожащими руками наливая стакан воды.
– Правда? – Пэдди лучезарно улыбнулась.– Должно быть, она хотела кушать, моя ласточка!
В ответ Мэгги только вздохнула и покосилась на дочь. В складках одеяла едва виднелось сморщенное обезьянье личико Люси Сары Хелен Дрейкфорд. Девочка спала. Она была абсолютно неподвижной и оттого казалась ненастоящей. Впрочем, все, что произошло с Мэгги за прошедшие часы, вряд ли могло быть на самом деле. Она, как Алиса, провалившаяся в кроличью нору, вдруг очутилась в каком-то ином, нереальном мире и, как выяснилось, была совершенно не подготовлена к этому переходу.
Да, она накупила целую кучу популярных медицинских брошюр, но по-настоящему прочла только одну. Ей казалось, этого будет достаточно. Впрочем, сейчас Мэгги была уверена, что вряд ли понимала бы больше, даже если бы освоила восьмитомную Медицинскую энциклопедию со всеми сопутствующими специальными изданиями. Когда наступил решающий момент, ее тело вырвалось из-под контроля сознания, и Мэгги почувствовала, как ее несет, несет куда-то могучий темный поток, в котором растворились без остатка все ее достоинство, идеалы, самолюбие и представление о себе как о разумной современной женщине, которая хорошо разбирается в том, как устроен мир.
В первые минуты Мэгги еще пыталась сопротивляться этим древним, могучим, абсолютно непонятным силам. Ей хотелось остановиться, оглядеться и, может быть, даже повернуть назад, как поступила бы она в любой другой рискованной •ситуации. Но довольно скоро Мэгги стало очевидно, что никакого выбора у нее нет. Ей оставалось только стиснуть покрепче зубы и терпеть – терпеть и ждать, чем все кончится.