Страница:
– Оливия! – Джеймс вскочил на ноги.– Ты не поранилась?
Осколки китайского фарфора валялись в луже горячего чая, струйки которого растеклись по ложбинкам между плитками. С одного из осколков укоризненно смотрел желтый утиный глаз.
– Разбился,– огорченно прошептала Оливия.– Этот чайник прослужил нам тридцать два года!
Словно не веря глазам, она подняла с пола отбитую ручку чайника и стала ее разглядывать.
– Купим новый,– пообещал Джеймс.
– Я не хочу новый,– нервно проговорила Оливия,– я хочу…– Внезапно она обернулась и в упор взглянула на мужа.– Ты от меня уходишь?
– Что? – Он потрясенно посмотрел на нее.
– Ты собираешься от меня уйти,– спокойно повторила Оливия и, опустив взор, сжала в руке осколок чайника.– В новую жизнь. В новую, интересную жизнь.
На миг в кухне воцарилась звенящая тишина, потом Джеймс, все поняв, резко выдохнул.
– Так ты меня слышала,– медленно промолвил он, пытаясь собраться с мыслями.– Слышала. Я не сообразил…
– Да, я тебя слышала,– подтвердила миссис Хэвилл, не поднимая глаз.– Разве ты этого не хотел?
– Оливия…
– Полагаю, ты намеревался сообщить это после свадьбы Милли,– перебила его Оливия, теребя осколок ручки.– Не хотел портить счастливое событие. Что ж, счастливое событие пошло прахом, поэтому тебе нет нужды тянуть. Можешь уходить.
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Я так не говорила,– произнесла Оливия чуть более резко, по-прежнему не поднимая головы.
Супруги надолго замолчали. На полу в противоположном конце кухни наконец замер последний чайный ручеек.
– Та проблема на работе,– внезапно сменил тему Джеймс,– та, о которой упоминала Изабел, связана с реорганизацией фирмы. Три отдела переводят в Эдинбург. Руководство интересовалось, не хочу ли я переехать. Я сказал… сказал, что подумаю.
– Ты мне не рассказывал.
– Не рассказывал.– Джеймс будто оправдывался.– Потому что заранее знал твой ответ.
– Да? Очень умно.
– Ты пустила корни в этом городе, Оливия. У тебя здесь свое дело, друзья. Конечно, ты не захочешь все бросить. Но я больше не могу оставаться, мне нужно что-то новое. Неужели тебе никогда не хотелось уехать и начать жизнь заново? Я чувствую себя так, будто загнан в угол. Может быть, перемена места поможет мне обрести душевный покой. Другой вид из окна по утрам. Другой воздух.
– Понятно,– нервно и резко сказала Оливия после долгого молчания.– Что ж, вперед. Не буду тебя задерживать. Собрать твои чемоданы?
– Оливия…
– Не забудь прислать открытку.
– Оливия, не веди себя так!
– Что значит «так»? Как я, по-твоему, должна себя вести? Ты собираешься меня бросить!
– Хорошо, а как, по-твоему, мне следовало поступить? – вспылил Джеймс.– Сразу отказаться? Еще на двадцать лет застрять в Бате?
– Нет! – В глазах Оливии сверкнули слезы.– Ты должен был спросить, поеду ли я с тобой! Я твоя жена, Джеймс. Ты должен был спросить меня.
– А что толку? Ты бы ответила…
– Ты не знаешь! – Голос Оливии задрожал, и она высоко подняла подбородок.– Ты не знаешь, что бы я ответила. Ты даже не потрудился поинтересоваться моим мнением.
– Я…
– Даже не потрудился,– повторила Оливия с едва заметной ноткой презрения.
В кухне вновь повисло тягостное молчание.
– А что бы ты ответила? – наконец промолвил Джеймс.– Если бы я спросил тебя?
Он попытался поймать взгляд жены, но та с непроницаемым выражением лица смотрела на осколок чайника, который все еще сжимала в руках.
В дверь позвонили. Хэвиллы не пошевелились.
– Что бы ты ответила, Оливия? – снова обратился к жене Джеймс.
– Не знаю.– Оливия положила осколок на стол и подняла глаза.– Наверное, спросила бы, неужели тебя действительно так сильно угнетает наша жизнь и неужели ты вправду веришь, что переезд в другой город разом решит все проблемы. И если бы ты ответил «да»…
Звонок в дверь, громкий и настойчивый, не дал ей договорить.
– Надо открывать.
Несколько секунд Джеймс Хэвилл не сводил взора с Оливии, затем встал, вышел в коридор, открыл парадную дверь и удивленно замер. На пороге стоял Александр – взъерошенный, небритый, с кучей сумок.
– Послушайте,– начал он, едва увидел хозяина.– Мне очень жаль. Я искренне сожалею. Вы должны мне поверить. Я вовсе не хотел расстраивать свадьбу.
– Уже не важно,– устало сказал Джеймс.– На твоем месте я бы уехал.
– Нет, важно,– запротестовал фотограф.– Для меня. И кроме того…– он помялся,– в моей комнате остались вещи. Ваша дочь выгнала меня, и я не успел их забрать.
– Ясно,– кивнул Джеймс.– Заходи.
Александр с опаской вошел в дом. Бросив взгляд на коробки со свадебным тортом, он состроил гримасу и спросил:
– Милли дома?
– Нет. Она у своей крестной.
– Как она?
– А как ты думаешь? – скептически произнес Джеймс, скрестив на груди руки.
Юноша вздрогнул.
– Я ни в чем не виноват!
– Как это не виноват? – В коридоре появилась возмущенная Оливия.– Милли рассказала, как ты изводил ее, как угрожал… Ты просто отвратительный пакостник!
– Эй, полегче! Ваша Милли тоже не святая.
– Возможно, Александр, ты считал, что окажешь миру большую услугу, разоблачив нашу дочь,– сказал Джеймс.– Может быть, ты думал, что исполняешь свой долг. Но прежде чем информировать викария, тебе следовало прийти к нам или хотя бы к Саймону.
– Да не собирался я никого разоблачать! – вспылил фотограф.– Я просто хотел немножко ее завести.
– Завести?
– То есть поддразнить. Ну, вы понимаете. Вот и все. И викария я не информировал. С какой стати мне его информировать?
– Неизвестно, какие гадкие мыслишки бродят в твоей голове,– не унималась миссис Хэвилл.
– И чего я тут перед вами распинаюсь? – с досадой произнес Александр.– Все равно вы мне не верите. Но я этого не делал, ясно? Зачем мне расстраивать брак Милли? Вы заплатили мне, чтобы я фотографировал на этой чертовой свадьбе! Так с чего мне все портить?
Джеймс Хэвилл молча посмотрел на жену.
– Я даже не знаю, как зовут этого вашего викария.– Молодой человек вздохнул.– Я пытался объяснить Изабел, однако она не стала меня слушать. Теперь я пытаюсь поговорить с вами, и вы тоже меня не слушаете. Но это правда. Я никому не рассказывал про Милли. Клянусь. Да будь у нее хоть шесть мужей, мне начхать!
– Ладно,– резко выдохнул Джеймс,– допустим. Но если ты молчал, тогда кто же донес?
– А кто еще знал о первом браке?
– Никто,– отрицательно помотала головой Оливия.– Милли никому не говорила.
– Она говорила Эсме,– нарушил воцарившуюся тишину Джеймс и встретился глазами с Оливией.– Она все рассказала Эсме.
Изабел сидела в дальнем конце подъездной аллеи, ведущей в Пиннакл-холл, и через стекло машины глядела на свадебный шатер Милли, видневшийся из-за угла дома. Она просидела так уже полчаса, собираясь с мыслями, сосредоточиваясь, словно перед экзаменом. Она скажет Гарри все, что должна сказать, и уйдет, не выслушивая его возражений. В разговоре она возьмет дружелюбный, но деловой тон. Если он не согласится с ее предложением, она… Нет, Гарри не сможет отклонить такой приемлемый план, просто не сможет.
Изабел уставилась на свои руки, уже отекшие, как ей казалось, из-за беременности. Одно это слово заставляло ее вздрагивать от ужаса, словно девчонку-подростка. Беременность, как учили их в школе, сродни ядерному взрыву: сметает все, оставляя своих жертв бороться за дальнейшее выживание, которое и жизнью-то назвать нельзя. Беременность рушит карьеру, отношения между людьми, счастье. Не стоит рисковать, в один голос твердили классные дамы; а шестиклассницы хихикали на задних партах и передавали по рядам телефон абортария. Изабел закрыла глаза. Наверное, учительницы были правы. Если бы не злосчастная беременность, ее связь с Гарри могла бы перерасти в нечто большее, нежели свидания от случая к случаю. Ей уже хотелось чаще бывать с ним, делить радостные и печальные мгновения, слышать его голос по утрам… Ей хотелось признаться ему в любви.
А теперь между ними встал ребенок. Новый элемент, новый шаг, новое испытание для обоих. Оставить ребенка – значит пойти против желания Гарри, поместить их хрупкую связь в иную атмосферу, которой та не выдержит. Оставить ребенка – значит разрушить их отношения. Однако Изабел понимала: иной выбор сломает ее саму.
С тяжелым сердцем она достала из сумочки расческу и провела ею по волосам, затем вышла из машины. Воздух оказался неожиданно теплым и свежим. Изабел неторопливым шагом прошла по гравию к внушительному парадному входу, на этот раз не боясь досужих взглядов – сегодня у нее есть все причины посетить Пиннакл-холл,– нажала на кнопку звонка и приветливо улыбнулась рыжей девице, открывшей дверь.
– Здравствуйте. Я хотела бы видеть Гарри Пиннакла. Меня зовут Изабел Хэвилл, я сестра Милли Хэвилл.
– Я знаю, кто вы,– ответила девица далеко не любезным тоном.– Полагаю, вы пришли насчет свадьбы. Точнее, насчет ее отмены.
Рыжая откровенно пялилась на нее, словно нашла главную виновницу. Изабел впервые задумалась, какая молва идет о ее сестре.
– Вы правы. Пожалуйста, скажите ему, что я здесь.
– Боюсь, он занят.
– Будьте добры, скажите ему обо мне,– вежливо повторила Изабел.
– Ждите тут.
Через несколько минут девица вернулась.
– Он примет вас,– сообщила она так, будто делала огромное одолжение.– Однако у него очень мало времени.
– Он так и сказал?
Девица демонстративно промолчала. Подойдя к кабинету Гарри, рыжая постучала в дверь.
– Войдите! – сразу отозвался он. Девица распахнула дверь и объявила:
– Изабел Хэвилл.
– Да.– Гарри Пиннакл, сидевший за столом, поднял глаза.– Я знаю.
Когда дверь за рыжеволосой помощницей закрылась, Гарри отложил ручку и, ничего не говоря, устремил взгляд на Изабел.
Она не шевелилась. Стояла, чувствуя легкую дрожь, ощущая на себе его взгляд, словно тепло солнца, потом закрыла глаза, пытаясь собраться с духом. Она слышала, как он встал, как приблизился к ней. Гарри взял ее за руку, прижался губами к нежной коже на внутренней стороне запястья, и только тогда Изабел сказала:
– Нет.
Не отпуская руки, Гарри продолжал глядеть на нее. Изабел с отчаянием посмотрела ему в глаза, стараясь выразить все приготовленные фразы в одном взгляде. Но Гарри все равно не смог бы его прочесть: слишком много в нем было противоречивых мыслей и желаний. По лицу Гарри промелькнуло что-то похожее на разочарование, и он резко отпустил ее руку.
– Выпьешь?
– Мне надо с тобой поговорить,– сказала Изабел.
– Понятно. Не хочешь присесть?
– Нет. Я просто хочу с тобой поговорить.
– Ладно, говори.
– Отлично. Так вот…– Изабел сделала паузу, набираясь мужества.– Я беременна,– сообщила она и замолчала. Ей показалось, что наконец произнесенное слово виноватым эхом облетело кабинет.– От тебя,– добавила она.
Гарри слегка вздрогнул.
– Ты мне не веришь?
– Разумеется, я тебе верю, черт побери! Я хотел сказать… Впрочем, неважно. Продолжай.
– Похоже, тебя новость не удивила.
– Это часть твоей речи?
– Прекрати! – Изабел набрала полную грудь воздуха.– Я очень много размышляла об этой ситуации. Я обдумала все варианты и решила сохранить ребенка. Я приняла это решение, зная, что ты не мечтаешь стать отцом. Поэтому я дам ей свою фамилию и позабочусь о ней сама.
– Ты уже знаешь, что родится девочка? – перебил Гарри.
– Нет,– нервно сказала Изабел, сбитая с мысли.– Я… я предпочитаю говорить о ребенке в женском роде, пока не определен пол.
– Понятно. Давай дальше.
– Я сама буду заботиться о ней,– заторопилась Изабел,– и в финансовом плане тоже. Тем не менее я считаю, что каждому ребенку нужен отец, если он, конечно, вообще существует. Я знаю, в твои планы этот вариант не входил, однако то же самое я могу сказать и о себе.– Она замолчала и сжала руки, опущенные по бокам, в кулаки.– Поэтому я хочу, чтобы ты принял на себя часть родительской заботы и ответственности. Я имею в виду регулярные встречи с ребенком, например, один раз в месяц, чтобы девочка росла, зная своего отца. Я не прошу ничего более, но на этот минимум имеет право каждый ребенок… Пойми, я просто пытаюсь найти разумное решение.– В глазах Изабел вдруг заблестели слезы.– Просто пытаюсь найти разумное решение, Гарри!
– Раз в месяц? – нахмурился он.
– Ты же не собираешься ограничить отношения с ребенком встречами два раза в год?
– Пожалуй, нет.– Под напряженным взглядом Изабел Гарри подошел к окну и круто развернулся.– Как насчет двух раз в месяц? Устроит?
– Да,– недоверчиво произнесла Изабел.– Конечно.
– А дважды в неделю?
– Да, но…
Взгляд Гарри потеплел. Не сводя глаз с Изабел, он медленно к ней приблизился.
– А дважды в день?
– Гарри…
– А каждое утро, день и вечер, и всю ночь, а? Он нежно взял ее ладони в свои.
– Не понимаю.– Изабел старалась сохранить контроль над собой.– Не…
– А как насчет того, что я люблю тебя? – продолжал Гарри.– И хочу все время быть рядом с тобой? И стать лучшим отцом, чем я был Саймону?
Изабел изумленно смотрела на него.
– Но это невозможно! Ты же сам сказал, что не хочешь ребенка! – Слова лились из нее гневным, обвиняющим потоком, по щекам вдруг хлынули слезы; она резко отдернула руки.– Ты сказал…
– Когда? – оборвал ее Гарри.– Я не говорил такого!
– Ты не выразился прямо, зато скорчил гримасу…
– Что-что я сделал?
– Несколько месяцев назад, помнишь? Я упомянула, что моя подруга беременна, и ты состроил такое лицо…– Изабел сглотнула.– А я спросила: ты не любишь маленьких детей? И ты сразу сменил тему.
Гарри в ошеломлении смотрел на нее.
– И только?!
– А разве этого недостаточно? Я все поняла.
– Ты чуть не избавилась от нашего ребенка из-за такой глупости?
– Я не знала, что делать! – обиженно крикнула Изабел.– Я думала…
– Ты чересчур много думаешь,– покачал головой Гарри.– В этом твоя беда.
– Неправда!
– Ты решила, что я не люблю маленьких детей. Ты когда-нибудь видела меня с ребенком на руках?
– Нет.
– Нет? Вот именно.
Он крепко обнял ее за талию, и она закрыла глаза. Постепенно напряжение стало отпускать. В голове Изабел роились тысячи вопросов, но она позволила себе оставить их на потом.
– Я люблю детей.– Гарри довольно улыбнулся.– Если они не пищат, конечно.
Изабел немедленно напряглась и резко вздернула подбородок.
– Все дети пищат! Ты же не ожидаешь от грудного…– Не договорив, она с облегчением вздохнула.– О господи, ты пошутил…
– Разумеется, пошутил. Ты так же хорошо понимаешь своих иностранцев-дипломатов, когда переводишь? Неудивительно, что на планете полно войн – переговоры ведет Изабел Хэвилл! Она решила, что вы не хотите мира, потому что вы скорчили злобную гримасу.
Изабел наполовину хихикнула, наполовину всхлипнула и зарылась лицом в грудь Гарри.
– Ты действительно хочешь ребенка? Правда?
– Да.– Гарри замолчал и погладил Изабел по волосам.– Но даже если бы и нет, ты не имела права избавляться от него. Кто знает, а вдруг это твой единственный шанс?
– Спасибо.
– Не за что.
Они постояли, прижавшись друг к другу, без слов, затем Изабел неохотно отстранилась.
– Мне пора.
– Уже?
– Я нужна дома.
– Ты не нужна дома, ты нужна мне. Останься до утра.
– Ты серьезно? А если меня кто-нибудь увидит? – занервничала Изабел.
Гарри рассмеялся.
– До сих пор не поняла? Я хочу, чтобы тебя видели. Я люблю тебя! Я хочу…– Выражение его лица изменилось.– Послушай-ка, а что ты скажешь… может, дадим ребенку мою фамилию?
Изабел затрепетала.
– Ты имеешь в виду…
– Не знаю, пока не уверен,– пожал плечами Гарри.– У тебя случайно нет мужа, о котором мне следовало бы знать заранее?
Изабел лягнула его в голень.
– Мерзавец!
– Это значит «да»? Или «нет»? – расхохотался Гарри.
– Мерзавец!
Джеймс и Александр сидели в кухне: пили бренди и ждали, пока Оливия закончит разговор по телефону.
– Кстати, вот готовые,– неожиданно сообщил юноша и достал из сумки толстый коричневый конверт.– В домашнем интерьере.
– Что это?
– Посмотрите.
Джеймс Хэвилл отставил бокал, открыл конверт и извлек пачку глянцевых черно-белых фотографий. Молча взглянув на первую, он медленно просмотрел остальные. На всех фото была Милли – огромные сияющие глаза, очертания лица в мягких полутенях, сдержанный блеск кольца, отчетливо видного в уголке возле рамки.
– Потрясающе,– оценил – Джеймс.– Отличные фотографии.
– Спасибо,– небрежно бросил Александр.– Я тоже ими доволен.
– Конечно, она очень красива,– прокомментировал Джеймс,– и всегда хорошо получается на фото, но дело не только в этом.– Он снова взглянул на верхний снимок.– Тебе удалось запечатлеть глубину души Милли. Она выглядит… загадочно.
– Она выглядит как женщина, у которой есть тайна.
Александр сделал глоток бренди.
– Ты поэтому подначивал ее? Чтобы добиться необычных снимков? – догадался Джеймс.
– Отчасти да. А отчасти потому,– пожал плечами фотограф,– что я гадкий извращенец и получаю от этого удовольствие.
– Не учитывая последствий?
– Я не предполагал, что будут какие-либо последствия,– серьезно произнес Александр.– И уж точно не думал, что Милли запаникует. Она казалась такой… уверенной в себе.
– Может, она и выглядит сильной, но на самом деле Милли очень хрупкая натура.– Джеймс помолчал и прибавил: – Как и ее мать.
Мужчины посмотрели на Оливию, которая в этот момент вошла в кухню.
– Ну,– мрачно поинтересовался Джеймс,– ты поговорила с каноником Литтоном? Это Эсме ему донесла?
– Бестолковый мальчишка-викарий молчит, как рыба! – воскликнула Оливия с искоркой былой живости.– Представляешь? Заявил мне, что не вправе разглашать конфиденциальную информацию и что каноник Литтон занят и не может подойти к телефону. Надо же, занят!
– Чем именно он занят?
Оливия шумно выдохнула, и по ее лицу промелькнуло странное выражение.
– Репетирует церемонию венчания. С другой парой, у которой свадьба назначена на завтра. Тут мы бессильны,– помолчав, добавила она и налила себе порцию бренди.
– Не думаю,– возразил Джеймс.– Можно пойти в церковь и все выяснить.
– Как, прервать репетицию свадьбы? Ты шутишь, Джеймс?
– Нет, не шучу. Если моя кузина предала Милли и умышленно расстроила ее свадьбу, я должен об этом знать.– Он отставил в сторону бокал.– Оливия, встряхнись! Где твой боевой дух?
– Ты серьезно? – переспросила Оливия.
– Предельно,– подтвердил ее муж.– И кроме того,– он бросил взгляд на Александра,– это может оказаться весьма интересным.
Когда в дверь позвонили, Саймон сидел у окна в своей спальне и пытался читать книгу. По его телу прокатился нервный спазм, он вскочил на ноги и отбросил книжку. Это Милли. Это наверняка Милли.
Он вернулся от Эсме, полный счастливой уверенности, бурлившей в нем, как весенние воды. Накануне вечером Саймон испытал потрясение, боль и гнев. Сейчас ему казалось, что в жизни опять засветило солнце. Он сделал первый шаг, чтобы помириться с Милли. Как только она отзовется, он еще раз попросит прощения и сделает все возможное, чтобы загладить возникшую между ними трещину. Он терпеливо дождется, пока она оформит развод, заново устроит свадьбу, начнет жизнь с чистого листа.
И вот наконец она пришла…
Саймон спустился по широкой лестнице, улыбаясь во весь рот, и поспешил по коридору. Не успел он дойти до середины, как дверь кабинета открылась и оттуда вышел Гарри. Он смеялся и оживленно жестикулировал, общаясь с кем-то в кабинете, а в руке держал бокал виски.
– Не беспокойся,– опередил его Саймон.– Я сам подойду.
– Привет,– удивленно обернулся Пиннакл-старший.– Ты кого-то ждешь?
– Это, наверное, Милли.
– А-а,– протянул Гарри.– Тогда не буду мешать.
Саймон улыбнулся отцу и машинально заглянул в приоткрытую дверь кабинета. Странно, ему почудилось, что у камина он заметил женскую ногу. Разбираемый любопытством, Саймон вопросительно посмотрел на Гарри. На несколько секунд тот задумался, а затем распахнул дверь кабинета настежь.
У огня сидела Изабел Хэвилл. Саймон уставился на нее, раскрыв рот.
– Ты ведь знаком с Изабел? – бодро уточнил Гарри.
– Конечно. Привет, Изабел. Что ты здесь делаешь?
– Пришла поговорить о свадьбе,– замявшись, ответила она.
– Неправда,– сказал Гарри.– Не ври мальчику.
– Гм,– растерялся Саймон.– Если…
– У нас есть для тебя новость,– объявил Пиннакл-старший.– Хотя, возможно, сейчас не самый удобный момент…
– Далеко не самый удобный,– решительно перебила его Изабел.– Кто-нибудь откроет дверь?
– Что за новость? – Сердце Саймона заколотилось.– Насчет Милли?
– Нет,– вздохнула Изабел.
– Не совсем,– добавил Гарри.
– Гарри! – Изабел, похоже, начала злиться.– Саймону сейчас совсем неинтересно слушать об этом.
– Слушать о чем? – еще больше забеспокоился Саймон.
В дверь снова позвонили. Саймон перевел взгляд с отца на Изабел: девушка незаметно погрозила Гарри пальцем, а он лукаво ей улыбнулся. Глядя, как эти двое общаются на своем тайном, безмолвном языке, Саймон вдруг все понял.
– Подойдите к двери, хоть кто-нибудь! – воскликнула Изабел.
– Я открою,– сдавленно произнес Саймон.
Изабел метнула на Гарри сердитый взор.
– Послушай, я не хотел…– виноватым тоном начал Гарри.
– Все нормально,– бросил Саймон, не оборачиваясь.
Он подошел к парадной двери и неуклюже, нервно толкнул ее. На пороге стоял незнакомец – высокий, хорошо сложенный мужчина с золотистыми волосами, в свете фонаря обрамлявшими его голову, словно ореол, и с воспаленными голубыми глазами, в которых застыло затравленное выражение.
Саймон разочарованно смотрел на незнакомца. Происходящее выбило его из колеи, у него даже не нашлось слов. Мысли метались в голове, словно обезумевшие шары для боулинга, а мозг пытался связать воедино новую информацию с теми доказательствами, которые находились у него перед глазами в последние месяцы. Часто ли он видел отца в обществе Изабел? Ни разу. Однако, возможно, этот факт сам по себе служит подтверждением их связи. Мог ли Саймон заметить что-то, будь он повнимательнее? Как долго длится их роман? И куда, черт подери, подевалась Милли?
– Мне нужен Саймон Пиннакл,– наконец произнес светловолосый мужчина, устремив на Саймона умоляющий взгляд. В его голосе звучали странные нотки, как будто незнакомец заранее защищался.– Это, случайно, не вы?
– Да,– проговорил Саймон, стараясь взять себя в руки.– Слушаю вас.
– Вы меня не знаете,– начал блондин.
– Зато я знаю, кто вы,– вмешалась Изабел, вынырнув из-за плеча Саймона.– Да, по всей вероятности, я не ошибаюсь,– скептически сказала она, разглядывая визитера.– Вы – Руперт, не так ли?
Джайлз Клейбрук и Элеонора Смит стояли у алтаря церкви Святого Эдварда, безмолвно глядя друг на друга.
– Итак,– произнес каноник Литтон, благожелательно улыбаясь молодой паре,– у вас будет два кольца или одно?
– Одно,– ответил жених.
– Джайлз не хочет носить обручальное кольцо,– пожаловалась Элеонора с недовольной гримаской.– Хотя я его уговаривала.
– Элли, лапочка, подвинься чуть-чуть вправо,– произнес дядя невесты, который готовился снимать церемонию на видео.– Вот так, чудно.
– Одно кольцо,– пробормотал каноник Литтон, делая пометку на листочке.– Что ж, в таком случае…
В двери забарабанили. Священник удивленно обернулся. В церковь вошли Джеймс, Оливия и Александр.
– Прошу прощения,– сказал Джеймс Хэвилл, решительно шагая по проходу между рядами.– Нам нужно переговорить с каноником Литтоном.
– Мы ненадолго,– добавила Оливия.
– Извините, что помешали,– бодро присовокупил фотограф.
– Что происходит? – Джайлз растерянно смотрел на вошедших.
– Миссис Хэвилл, я занят! – загремел каноник.– Будьте добры, подождите в заднем ряду.
– Это не займет и минуты,– заверил его Джеймс.– Мы лишь хотим узнать, кто сообщил вам о первом браке Милли.
– Если сейчас, когда все уже выяснено, вы пытаетесь убедить меня, что информация ложная…– начал каноник Литтон.
– Нет, не пытаемся,– нетерпеливо перебил его Джеймс.– Нам просто нужно знать.
– Он? – Оливия ткнула пальцем в Александра.
– Нет,– покачал головой священник,– не он. А теперь я бы попросил вас…
– Это сделала моя кузина, Эсме Ормерод? – вопросил Джеймс.
Каноник молчал.
– Информацию мне предоставили конфиденциально,– наконец сухо произнес он.– Боюсь, что…
– Я приму этот ответ как утвердительный,– сказал Джеймс и опустился на скамью.– Даже не верится. Она ведь крестная мать Милли, ей положено помогать девочке, оберегать ее!
– Вы правы,– сурово сказал каноник.– И вы сочли бы, что это помощь – стоять за спиной и молчать, когда ваша дочь умышленно вступает в брак, построенный на лжи?
– Что вы такое говорите! – возмутилась Оливия.– Думаете, Эсме совершила свой поступок во благо Милли?
Священник коротко кивнул.
– Тогда вы просто не в себе! – крикнула Оливия.– Она просто хотела подложить нам свинью! Злобная, коварная интриганка! Эта женщина никогда мне не нравилась. Я раскусила ее с самого начала! – Миссис Хэвилл посмотрела на мужа.– С самого начала!
Осколки китайского фарфора валялись в луже горячего чая, струйки которого растеклись по ложбинкам между плитками. С одного из осколков укоризненно смотрел желтый утиный глаз.
– Разбился,– огорченно прошептала Оливия.– Этот чайник прослужил нам тридцать два года!
Словно не веря глазам, она подняла с пола отбитую ручку чайника и стала ее разглядывать.
– Купим новый,– пообещал Джеймс.
– Я не хочу новый,– нервно проговорила Оливия,– я хочу…– Внезапно она обернулась и в упор взглянула на мужа.– Ты от меня уходишь?
– Что? – Он потрясенно посмотрел на нее.
– Ты собираешься от меня уйти,– спокойно повторила Оливия и, опустив взор, сжала в руке осколок чайника.– В новую жизнь. В новую, интересную жизнь.
На миг в кухне воцарилась звенящая тишина, потом Джеймс, все поняв, резко выдохнул.
– Так ты меня слышала,– медленно промолвил он, пытаясь собраться с мыслями.– Слышала. Я не сообразил…
– Да, я тебя слышала,– подтвердила миссис Хэвилл, не поднимая глаз.– Разве ты этого не хотел?
– Оливия…
– Полагаю, ты намеревался сообщить это после свадьбы Милли,– перебила его Оливия, теребя осколок ручки.– Не хотел портить счастливое событие. Что ж, счастливое событие пошло прахом, поэтому тебе нет нужды тянуть. Можешь уходить.
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Я так не говорила,– произнесла Оливия чуть более резко, по-прежнему не поднимая головы.
Супруги надолго замолчали. На полу в противоположном конце кухни наконец замер последний чайный ручеек.
– Та проблема на работе,– внезапно сменил тему Джеймс,– та, о которой упоминала Изабел, связана с реорганизацией фирмы. Три отдела переводят в Эдинбург. Руководство интересовалось, не хочу ли я переехать. Я сказал… сказал, что подумаю.
– Ты мне не рассказывал.
– Не рассказывал.– Джеймс будто оправдывался.– Потому что заранее знал твой ответ.
– Да? Очень умно.
– Ты пустила корни в этом городе, Оливия. У тебя здесь свое дело, друзья. Конечно, ты не захочешь все бросить. Но я больше не могу оставаться, мне нужно что-то новое. Неужели тебе никогда не хотелось уехать и начать жизнь заново? Я чувствую себя так, будто загнан в угол. Может быть, перемена места поможет мне обрести душевный покой. Другой вид из окна по утрам. Другой воздух.
– Понятно,– нервно и резко сказала Оливия после долгого молчания.– Что ж, вперед. Не буду тебя задерживать. Собрать твои чемоданы?
– Оливия…
– Не забудь прислать открытку.
– Оливия, не веди себя так!
– Что значит «так»? Как я, по-твоему, должна себя вести? Ты собираешься меня бросить!
– Хорошо, а как, по-твоему, мне следовало поступить? – вспылил Джеймс.– Сразу отказаться? Еще на двадцать лет застрять в Бате?
– Нет! – В глазах Оливии сверкнули слезы.– Ты должен был спросить, поеду ли я с тобой! Я твоя жена, Джеймс. Ты должен был спросить меня.
– А что толку? Ты бы ответила…
– Ты не знаешь! – Голос Оливии задрожал, и она высоко подняла подбородок.– Ты не знаешь, что бы я ответила. Ты даже не потрудился поинтересоваться моим мнением.
– Я…
– Даже не потрудился,– повторила Оливия с едва заметной ноткой презрения.
В кухне вновь повисло тягостное молчание.
– А что бы ты ответила? – наконец промолвил Джеймс.– Если бы я спросил тебя?
Он попытался поймать взгляд жены, но та с непроницаемым выражением лица смотрела на осколок чайника, который все еще сжимала в руках.
В дверь позвонили. Хэвиллы не пошевелились.
– Что бы ты ответила, Оливия? – снова обратился к жене Джеймс.
– Не знаю.– Оливия положила осколок на стол и подняла глаза.– Наверное, спросила бы, неужели тебя действительно так сильно угнетает наша жизнь и неужели ты вправду веришь, что переезд в другой город разом решит все проблемы. И если бы ты ответил «да»…
Звонок в дверь, громкий и настойчивый, не дал ей договорить.
– Надо открывать.
Несколько секунд Джеймс Хэвилл не сводил взора с Оливии, затем встал, вышел в коридор, открыл парадную дверь и удивленно замер. На пороге стоял Александр – взъерошенный, небритый, с кучей сумок.
– Послушайте,– начал он, едва увидел хозяина.– Мне очень жаль. Я искренне сожалею. Вы должны мне поверить. Я вовсе не хотел расстраивать свадьбу.
– Уже не важно,– устало сказал Джеймс.– На твоем месте я бы уехал.
– Нет, важно,– запротестовал фотограф.– Для меня. И кроме того…– он помялся,– в моей комнате остались вещи. Ваша дочь выгнала меня, и я не успел их забрать.
– Ясно,– кивнул Джеймс.– Заходи.
Александр с опаской вошел в дом. Бросив взгляд на коробки со свадебным тортом, он состроил гримасу и спросил:
– Милли дома?
– Нет. Она у своей крестной.
– Как она?
– А как ты думаешь? – скептически произнес Джеймс, скрестив на груди руки.
Юноша вздрогнул.
– Я ни в чем не виноват!
– Как это не виноват? – В коридоре появилась возмущенная Оливия.– Милли рассказала, как ты изводил ее, как угрожал… Ты просто отвратительный пакостник!
– Эй, полегче! Ваша Милли тоже не святая.
– Возможно, Александр, ты считал, что окажешь миру большую услугу, разоблачив нашу дочь,– сказал Джеймс.– Может быть, ты думал, что исполняешь свой долг. Но прежде чем информировать викария, тебе следовало прийти к нам или хотя бы к Саймону.
– Да не собирался я никого разоблачать! – вспылил фотограф.– Я просто хотел немножко ее завести.
– Завести?
– То есть поддразнить. Ну, вы понимаете. Вот и все. И викария я не информировал. С какой стати мне его информировать?
– Неизвестно, какие гадкие мыслишки бродят в твоей голове,– не унималась миссис Хэвилл.
– И чего я тут перед вами распинаюсь? – с досадой произнес Александр.– Все равно вы мне не верите. Но я этого не делал, ясно? Зачем мне расстраивать брак Милли? Вы заплатили мне, чтобы я фотографировал на этой чертовой свадьбе! Так с чего мне все портить?
Джеймс Хэвилл молча посмотрел на жену.
– Я даже не знаю, как зовут этого вашего викария.– Молодой человек вздохнул.– Я пытался объяснить Изабел, однако она не стала меня слушать. Теперь я пытаюсь поговорить с вами, и вы тоже меня не слушаете. Но это правда. Я никому не рассказывал про Милли. Клянусь. Да будь у нее хоть шесть мужей, мне начхать!
– Ладно,– резко выдохнул Джеймс,– допустим. Но если ты молчал, тогда кто же донес?
– А кто еще знал о первом браке?
– Никто,– отрицательно помотала головой Оливия.– Милли никому не говорила.
– Она говорила Эсме,– нарушил воцарившуюся тишину Джеймс и встретился глазами с Оливией.– Она все рассказала Эсме.
Изабел сидела в дальнем конце подъездной аллеи, ведущей в Пиннакл-холл, и через стекло машины глядела на свадебный шатер Милли, видневшийся из-за угла дома. Она просидела так уже полчаса, собираясь с мыслями, сосредоточиваясь, словно перед экзаменом. Она скажет Гарри все, что должна сказать, и уйдет, не выслушивая его возражений. В разговоре она возьмет дружелюбный, но деловой тон. Если он не согласится с ее предложением, она… Нет, Гарри не сможет отклонить такой приемлемый план, просто не сможет.
Изабел уставилась на свои руки, уже отекшие, как ей казалось, из-за беременности. Одно это слово заставляло ее вздрагивать от ужаса, словно девчонку-подростка. Беременность, как учили их в школе, сродни ядерному взрыву: сметает все, оставляя своих жертв бороться за дальнейшее выживание, которое и жизнью-то назвать нельзя. Беременность рушит карьеру, отношения между людьми, счастье. Не стоит рисковать, в один голос твердили классные дамы; а шестиклассницы хихикали на задних партах и передавали по рядам телефон абортария. Изабел закрыла глаза. Наверное, учительницы были правы. Если бы не злосчастная беременность, ее связь с Гарри могла бы перерасти в нечто большее, нежели свидания от случая к случаю. Ей уже хотелось чаще бывать с ним, делить радостные и печальные мгновения, слышать его голос по утрам… Ей хотелось признаться ему в любви.
А теперь между ними встал ребенок. Новый элемент, новый шаг, новое испытание для обоих. Оставить ребенка – значит пойти против желания Гарри, поместить их хрупкую связь в иную атмосферу, которой та не выдержит. Оставить ребенка – значит разрушить их отношения. Однако Изабел понимала: иной выбор сломает ее саму.
С тяжелым сердцем она достала из сумочки расческу и провела ею по волосам, затем вышла из машины. Воздух оказался неожиданно теплым и свежим. Изабел неторопливым шагом прошла по гравию к внушительному парадному входу, на этот раз не боясь досужих взглядов – сегодня у нее есть все причины посетить Пиннакл-холл,– нажала на кнопку звонка и приветливо улыбнулась рыжей девице, открывшей дверь.
– Здравствуйте. Я хотела бы видеть Гарри Пиннакла. Меня зовут Изабел Хэвилл, я сестра Милли Хэвилл.
– Я знаю, кто вы,– ответила девица далеко не любезным тоном.– Полагаю, вы пришли насчет свадьбы. Точнее, насчет ее отмены.
Рыжая откровенно пялилась на нее, словно нашла главную виновницу. Изабел впервые задумалась, какая молва идет о ее сестре.
– Вы правы. Пожалуйста, скажите ему, что я здесь.
– Боюсь, он занят.
– Будьте добры, скажите ему обо мне,– вежливо повторила Изабел.
– Ждите тут.
Через несколько минут девица вернулась.
– Он примет вас,– сообщила она так, будто делала огромное одолжение.– Однако у него очень мало времени.
– Он так и сказал?
Девица демонстративно промолчала. Подойдя к кабинету Гарри, рыжая постучала в дверь.
– Войдите! – сразу отозвался он. Девица распахнула дверь и объявила:
– Изабел Хэвилл.
– Да.– Гарри Пиннакл, сидевший за столом, поднял глаза.– Я знаю.
Когда дверь за рыжеволосой помощницей закрылась, Гарри отложил ручку и, ничего не говоря, устремил взгляд на Изабел.
Она не шевелилась. Стояла, чувствуя легкую дрожь, ощущая на себе его взгляд, словно тепло солнца, потом закрыла глаза, пытаясь собраться с духом. Она слышала, как он встал, как приблизился к ней. Гарри взял ее за руку, прижался губами к нежной коже на внутренней стороне запястья, и только тогда Изабел сказала:
– Нет.
Не отпуская руки, Гарри продолжал глядеть на нее. Изабел с отчаянием посмотрела ему в глаза, стараясь выразить все приготовленные фразы в одном взгляде. Но Гарри все равно не смог бы его прочесть: слишком много в нем было противоречивых мыслей и желаний. По лицу Гарри промелькнуло что-то похожее на разочарование, и он резко отпустил ее руку.
– Выпьешь?
– Мне надо с тобой поговорить,– сказала Изабел.
– Понятно. Не хочешь присесть?
– Нет. Я просто хочу с тобой поговорить.
– Ладно, говори.
– Отлично. Так вот…– Изабел сделала паузу, набираясь мужества.– Я беременна,– сообщила она и замолчала. Ей показалось, что наконец произнесенное слово виноватым эхом облетело кабинет.– От тебя,– добавила она.
Гарри слегка вздрогнул.
– Ты мне не веришь?
– Разумеется, я тебе верю, черт побери! Я хотел сказать… Впрочем, неважно. Продолжай.
– Похоже, тебя новость не удивила.
– Это часть твоей речи?
– Прекрати! – Изабел набрала полную грудь воздуха.– Я очень много размышляла об этой ситуации. Я обдумала все варианты и решила сохранить ребенка. Я приняла это решение, зная, что ты не мечтаешь стать отцом. Поэтому я дам ей свою фамилию и позабочусь о ней сама.
– Ты уже знаешь, что родится девочка? – перебил Гарри.
– Нет,– нервно сказала Изабел, сбитая с мысли.– Я… я предпочитаю говорить о ребенке в женском роде, пока не определен пол.
– Понятно. Давай дальше.
– Я сама буду заботиться о ней,– заторопилась Изабел,– и в финансовом плане тоже. Тем не менее я считаю, что каждому ребенку нужен отец, если он, конечно, вообще существует. Я знаю, в твои планы этот вариант не входил, однако то же самое я могу сказать и о себе.– Она замолчала и сжала руки, опущенные по бокам, в кулаки.– Поэтому я хочу, чтобы ты принял на себя часть родительской заботы и ответственности. Я имею в виду регулярные встречи с ребенком, например, один раз в месяц, чтобы девочка росла, зная своего отца. Я не прошу ничего более, но на этот минимум имеет право каждый ребенок… Пойми, я просто пытаюсь найти разумное решение.– В глазах Изабел вдруг заблестели слезы.– Просто пытаюсь найти разумное решение, Гарри!
– Раз в месяц? – нахмурился он.
– Ты же не собираешься ограничить отношения с ребенком встречами два раза в год?
– Пожалуй, нет.– Под напряженным взглядом Изабел Гарри подошел к окну и круто развернулся.– Как насчет двух раз в месяц? Устроит?
– Да,– недоверчиво произнесла Изабел.– Конечно.
– А дважды в неделю?
– Да, но…
Взгляд Гарри потеплел. Не сводя глаз с Изабел, он медленно к ней приблизился.
– А дважды в день?
– Гарри…
– А каждое утро, день и вечер, и всю ночь, а? Он нежно взял ее ладони в свои.
– Не понимаю.– Изабел старалась сохранить контроль над собой.– Не…
– А как насчет того, что я люблю тебя? – продолжал Гарри.– И хочу все время быть рядом с тобой? И стать лучшим отцом, чем я был Саймону?
Изабел изумленно смотрела на него.
– Но это невозможно! Ты же сам сказал, что не хочешь ребенка! – Слова лились из нее гневным, обвиняющим потоком, по щекам вдруг хлынули слезы; она резко отдернула руки.– Ты сказал…
– Когда? – оборвал ее Гарри.– Я не говорил такого!
– Ты не выразился прямо, зато скорчил гримасу…
– Что-что я сделал?
– Несколько месяцев назад, помнишь? Я упомянула, что моя подруга беременна, и ты состроил такое лицо…– Изабел сглотнула.– А я спросила: ты не любишь маленьких детей? И ты сразу сменил тему.
Гарри в ошеломлении смотрел на нее.
– И только?!
– А разве этого недостаточно? Я все поняла.
– Ты чуть не избавилась от нашего ребенка из-за такой глупости?
– Я не знала, что делать! – обиженно крикнула Изабел.– Я думала…
– Ты чересчур много думаешь,– покачал головой Гарри.– В этом твоя беда.
– Неправда!
– Ты решила, что я не люблю маленьких детей. Ты когда-нибудь видела меня с ребенком на руках?
– Нет.
– Нет? Вот именно.
Он крепко обнял ее за талию, и она закрыла глаза. Постепенно напряжение стало отпускать. В голове Изабел роились тысячи вопросов, но она позволила себе оставить их на потом.
– Я люблю детей.– Гарри довольно улыбнулся.– Если они не пищат, конечно.
Изабел немедленно напряглась и резко вздернула подбородок.
– Все дети пищат! Ты же не ожидаешь от грудного…– Не договорив, она с облегчением вздохнула.– О господи, ты пошутил…
– Разумеется, пошутил. Ты так же хорошо понимаешь своих иностранцев-дипломатов, когда переводишь? Неудивительно, что на планете полно войн – переговоры ведет Изабел Хэвилл! Она решила, что вы не хотите мира, потому что вы скорчили злобную гримасу.
Изабел наполовину хихикнула, наполовину всхлипнула и зарылась лицом в грудь Гарри.
– Ты действительно хочешь ребенка? Правда?
– Да.– Гарри замолчал и погладил Изабел по волосам.– Но даже если бы и нет, ты не имела права избавляться от него. Кто знает, а вдруг это твой единственный шанс?
– Спасибо.
– Не за что.
Они постояли, прижавшись друг к другу, без слов, затем Изабел неохотно отстранилась.
– Мне пора.
– Уже?
– Я нужна дома.
– Ты не нужна дома, ты нужна мне. Останься до утра.
– Ты серьезно? А если меня кто-нибудь увидит? – занервничала Изабел.
Гарри рассмеялся.
– До сих пор не поняла? Я хочу, чтобы тебя видели. Я люблю тебя! Я хочу…– Выражение его лица изменилось.– Послушай-ка, а что ты скажешь… может, дадим ребенку мою фамилию?
Изабел затрепетала.
– Ты имеешь в виду…
– Не знаю, пока не уверен,– пожал плечами Гарри.– У тебя случайно нет мужа, о котором мне следовало бы знать заранее?
Изабел лягнула его в голень.
– Мерзавец!
– Это значит «да»? Или «нет»? – расхохотался Гарри.
– Мерзавец!
Джеймс и Александр сидели в кухне: пили бренди и ждали, пока Оливия закончит разговор по телефону.
– Кстати, вот готовые,– неожиданно сообщил юноша и достал из сумки толстый коричневый конверт.– В домашнем интерьере.
– Что это?
– Посмотрите.
Джеймс Хэвилл отставил бокал, открыл конверт и извлек пачку глянцевых черно-белых фотографий. Молча взглянув на первую, он медленно просмотрел остальные. На всех фото была Милли – огромные сияющие глаза, очертания лица в мягких полутенях, сдержанный блеск кольца, отчетливо видного в уголке возле рамки.
– Потрясающе,– оценил – Джеймс.– Отличные фотографии.
– Спасибо,– небрежно бросил Александр.– Я тоже ими доволен.
– Конечно, она очень красива,– прокомментировал Джеймс,– и всегда хорошо получается на фото, но дело не только в этом.– Он снова взглянул на верхний снимок.– Тебе удалось запечатлеть глубину души Милли. Она выглядит… загадочно.
– Она выглядит как женщина, у которой есть тайна.
Александр сделал глоток бренди.
– Ты поэтому подначивал ее? Чтобы добиться необычных снимков? – догадался Джеймс.
– Отчасти да. А отчасти потому,– пожал плечами фотограф,– что я гадкий извращенец и получаю от этого удовольствие.
– Не учитывая последствий?
– Я не предполагал, что будут какие-либо последствия,– серьезно произнес Александр.– И уж точно не думал, что Милли запаникует. Она казалась такой… уверенной в себе.
– Может, она и выглядит сильной, но на самом деле Милли очень хрупкая натура.– Джеймс помолчал и прибавил: – Как и ее мать.
Мужчины посмотрели на Оливию, которая в этот момент вошла в кухню.
– Ну,– мрачно поинтересовался Джеймс,– ты поговорила с каноником Литтоном? Это Эсме ему донесла?
– Бестолковый мальчишка-викарий молчит, как рыба! – воскликнула Оливия с искоркой былой живости.– Представляешь? Заявил мне, что не вправе разглашать конфиденциальную информацию и что каноник Литтон занят и не может подойти к телефону. Надо же, занят!
– Чем именно он занят?
Оливия шумно выдохнула, и по ее лицу промелькнуло странное выражение.
– Репетирует церемонию венчания. С другой парой, у которой свадьба назначена на завтра. Тут мы бессильны,– помолчав, добавила она и налила себе порцию бренди.
– Не думаю,– возразил Джеймс.– Можно пойти в церковь и все выяснить.
– Как, прервать репетицию свадьбы? Ты шутишь, Джеймс?
– Нет, не шучу. Если моя кузина предала Милли и умышленно расстроила ее свадьбу, я должен об этом знать.– Он отставил в сторону бокал.– Оливия, встряхнись! Где твой боевой дух?
– Ты серьезно? – переспросила Оливия.
– Предельно,– подтвердил ее муж.– И кроме того,– он бросил взгляд на Александра,– это может оказаться весьма интересным.
Когда в дверь позвонили, Саймон сидел у окна в своей спальне и пытался читать книгу. По его телу прокатился нервный спазм, он вскочил на ноги и отбросил книжку. Это Милли. Это наверняка Милли.
Он вернулся от Эсме, полный счастливой уверенности, бурлившей в нем, как весенние воды. Накануне вечером Саймон испытал потрясение, боль и гнев. Сейчас ему казалось, что в жизни опять засветило солнце. Он сделал первый шаг, чтобы помириться с Милли. Как только она отзовется, он еще раз попросит прощения и сделает все возможное, чтобы загладить возникшую между ними трещину. Он терпеливо дождется, пока она оформит развод, заново устроит свадьбу, начнет жизнь с чистого листа.
И вот наконец она пришла…
Саймон спустился по широкой лестнице, улыбаясь во весь рот, и поспешил по коридору. Не успел он дойти до середины, как дверь кабинета открылась и оттуда вышел Гарри. Он смеялся и оживленно жестикулировал, общаясь с кем-то в кабинете, а в руке держал бокал виски.
– Не беспокойся,– опередил его Саймон.– Я сам подойду.
– Привет,– удивленно обернулся Пиннакл-старший.– Ты кого-то ждешь?
– Это, наверное, Милли.
– А-а,– протянул Гарри.– Тогда не буду мешать.
Саймон улыбнулся отцу и машинально заглянул в приоткрытую дверь кабинета. Странно, ему почудилось, что у камина он заметил женскую ногу. Разбираемый любопытством, Саймон вопросительно посмотрел на Гарри. На несколько секунд тот задумался, а затем распахнул дверь кабинета настежь.
У огня сидела Изабел Хэвилл. Саймон уставился на нее, раскрыв рот.
– Ты ведь знаком с Изабел? – бодро уточнил Гарри.
– Конечно. Привет, Изабел. Что ты здесь делаешь?
– Пришла поговорить о свадьбе,– замявшись, ответила она.
– Неправда,– сказал Гарри.– Не ври мальчику.
– Гм,– растерялся Саймон.– Если…
– У нас есть для тебя новость,– объявил Пиннакл-старший.– Хотя, возможно, сейчас не самый удобный момент…
– Далеко не самый удобный,– решительно перебила его Изабел.– Кто-нибудь откроет дверь?
– Что за новость? – Сердце Саймона заколотилось.– Насчет Милли?
– Нет,– вздохнула Изабел.
– Не совсем,– добавил Гарри.
– Гарри! – Изабел, похоже, начала злиться.– Саймону сейчас совсем неинтересно слушать об этом.
– Слушать о чем? – еще больше забеспокоился Саймон.
В дверь снова позвонили. Саймон перевел взгляд с отца на Изабел: девушка незаметно погрозила Гарри пальцем, а он лукаво ей улыбнулся. Глядя, как эти двое общаются на своем тайном, безмолвном языке, Саймон вдруг все понял.
– Подойдите к двери, хоть кто-нибудь! – воскликнула Изабел.
– Я открою,– сдавленно произнес Саймон.
Изабел метнула на Гарри сердитый взор.
– Послушай, я не хотел…– виноватым тоном начал Гарри.
– Все нормально,– бросил Саймон, не оборачиваясь.
Он подошел к парадной двери и неуклюже, нервно толкнул ее. На пороге стоял незнакомец – высокий, хорошо сложенный мужчина с золотистыми волосами, в свете фонаря обрамлявшими его голову, словно ореол, и с воспаленными голубыми глазами, в которых застыло затравленное выражение.
Саймон разочарованно смотрел на незнакомца. Происходящее выбило его из колеи, у него даже не нашлось слов. Мысли метались в голове, словно обезумевшие шары для боулинга, а мозг пытался связать воедино новую информацию с теми доказательствами, которые находились у него перед глазами в последние месяцы. Часто ли он видел отца в обществе Изабел? Ни разу. Однако, возможно, этот факт сам по себе служит подтверждением их связи. Мог ли Саймон заметить что-то, будь он повнимательнее? Как долго длится их роман? И куда, черт подери, подевалась Милли?
– Мне нужен Саймон Пиннакл,– наконец произнес светловолосый мужчина, устремив на Саймона умоляющий взгляд. В его голосе звучали странные нотки, как будто незнакомец заранее защищался.– Это, случайно, не вы?
– Да,– проговорил Саймон, стараясь взять себя в руки.– Слушаю вас.
– Вы меня не знаете,– начал блондин.
– Зато я знаю, кто вы,– вмешалась Изабел, вынырнув из-за плеча Саймона.– Да, по всей вероятности, я не ошибаюсь,– скептически сказала она, разглядывая визитера.– Вы – Руперт, не так ли?
Джайлз Клейбрук и Элеонора Смит стояли у алтаря церкви Святого Эдварда, безмолвно глядя друг на друга.
– Итак,– произнес каноник Литтон, благожелательно улыбаясь молодой паре,– у вас будет два кольца или одно?
– Одно,– ответил жених.
– Джайлз не хочет носить обручальное кольцо,– пожаловалась Элеонора с недовольной гримаской.– Хотя я его уговаривала.
– Элли, лапочка, подвинься чуть-чуть вправо,– произнес дядя невесты, который готовился снимать церемонию на видео.– Вот так, чудно.
– Одно кольцо,– пробормотал каноник Литтон, делая пометку на листочке.– Что ж, в таком случае…
В двери забарабанили. Священник удивленно обернулся. В церковь вошли Джеймс, Оливия и Александр.
– Прошу прощения,– сказал Джеймс Хэвилл, решительно шагая по проходу между рядами.– Нам нужно переговорить с каноником Литтоном.
– Мы ненадолго,– добавила Оливия.
– Извините, что помешали,– бодро присовокупил фотограф.
– Что происходит? – Джайлз растерянно смотрел на вошедших.
– Миссис Хэвилл, я занят! – загремел каноник.– Будьте добры, подождите в заднем ряду.
– Это не займет и минуты,– заверил его Джеймс.– Мы лишь хотим узнать, кто сообщил вам о первом браке Милли.
– Если сейчас, когда все уже выяснено, вы пытаетесь убедить меня, что информация ложная…– начал каноник Литтон.
– Нет, не пытаемся,– нетерпеливо перебил его Джеймс.– Нам просто нужно знать.
– Он? – Оливия ткнула пальцем в Александра.
– Нет,– покачал головой священник,– не он. А теперь я бы попросил вас…
– Это сделала моя кузина, Эсме Ормерод? – вопросил Джеймс.
Каноник молчал.
– Информацию мне предоставили конфиденциально,– наконец сухо произнес он.– Боюсь, что…
– Я приму этот ответ как утвердительный,– сказал Джеймс и опустился на скамью.– Даже не верится. Она ведь крестная мать Милли, ей положено помогать девочке, оберегать ее!
– Вы правы,– сурово сказал каноник.– И вы сочли бы, что это помощь – стоять за спиной и молчать, когда ваша дочь умышленно вступает в брак, построенный на лжи?
– Что вы такое говорите! – возмутилась Оливия.– Думаете, Эсме совершила свой поступок во благо Милли?
Священник коротко кивнул.
– Тогда вы просто не в себе! – крикнула Оливия.– Она просто хотела подложить нам свинью! Злобная, коварная интриганка! Эта женщина никогда мне не нравилась. Я раскусила ее с самого начала! – Миссис Хэвилл посмотрела на мужа.– С самого начала!