Страница:
.– Где Милли? – бесстрастно осведомился Джеймс.
.– Вышла на минутку позвонить.
Джеймс Хэвилл взял с подноса бокал с шампанским и сделал большой глоток, потом уселся на диван, удобно вытянув перед собой ноги. Оливии сверху была видна голова мужа: темные волосы намокли от снега, однако остались аккуратно причесаны. Оливия поймала себя на том, что непроизвольно рассматривает пробор Джеймса, но как только он повернул голову, она быстро отвела взгляд.
– Ну…– начала она и замолчала.
Пригубив шампанское, Оливия неторопливо подошла к окну, отдернула тяжелую парчовую штору и выглянула в заснеженный вечер. Она практически не помнила, когда в последний раз оставалась наедине с мужем, и уж тем более – когда общалась с ним непринужденно. Темы для разговора прокатывались в ее мозгу, словно упаковки полуфабрикатов на конвейере, все одинаково непривлекательные и неудобоваримые. Если она поделится с Джеймсом последними городскими сплетнями, ей сперва придется напомнить ему, кто есть кто в Бате; если расскажет о неудаче с туфлями для невесты, то должна будет объяснить, чем отличается шелк-дюшес от шелка-дюпона. Темы, достойной попыток Оливии завести беседу, не находилось.
Когда-то, давным-давно, их разговор струился легко и плавно, как бесконечная атласная лента. Джеймс с неподдельным вниманием слушал ее истории, а она искренне смеялась его остроумным шуткам. Вместе им было интересно. Теперь же в каждой шутке мужа сквозила горечь, которой она не понимала, а едва только она открывала рот, как Джеймсом овладевала нестерпимая скука.
Супруги сидели молча, пока в гостиной не появилась Милли.
– Привет, папочка,– натянуто улыбнулась она отцу.– Ты молодец, нашел нас.
– Дозвонилась до Изабел? – спросила Оливия.
– Нет,– ответила Милли.– Не знаю, чем она там занята. Я оставила ей еще одно сообщение.– Ее взгляд упал на поднос с шампанским.– А, отлично. Мне не помешает выпить.– Она подняла руку с бокалом и произнесла тост: – За нас!
– За нас,– эхом отозвалась Оливия.
– Твое здоровье, милая,– сказал Джеймс.
Все трое осушили бокалы, на короткое время повисла тишина. Милли посмотрела на мать.
– Я вам не помешала?
– Нет, что ты.
– Хорошо,– рассеянно промолвила Милли и подошла к камину, надеясь, что родители не станут приставать к ней с разговорами.
В третий раз подряд Милли пришлось общаться с автоответчиком Изабел и прослушивать стандартный набор фраз. Ее вдруг охватил гнев, необъяснимая убежденность в том, что сестра на месте и просто не хочет брать трубку. Милли оставила короткое сообщение и еще несколько минут гипнотизировала аппарат, кусая губы в отчаянной надежде, что Изабел ей перезвонит. Старшая сестра была единственным человеком, с которым Милли могла поговорить. Только Изабел выслушает ее спокойно, только она не будет читать нотаций, а поможет найти решение.
Телефон, однако, безмолвствовал. Изабел так и не позвонила. Милли крепче стиснула бокал с шампанским. Она больше не могла выносить этот тайный, грызущий страх. Всю дорогу к Пиннакл-холлу девушка молча просидела в машине, пытаясь успокоить себя ободряющими мыслями, будто выстраивая заграждение из мешков с песком. Александр ни за что не вспомнит, твердила она себе. Случайная двухминутная встреча, десять лет назад. Наверняка он про нее забыл. А если и нет, все равно никому ничего не скажет. Будет держать язык за зубами и выполнять свою работу. Воспитанные люди не имеют обыкновения намеренно причинять неприятности другим.
– Милли? – прервал ее размышления Саймон.
Она виновато вскочила.
– Привет. Отправил факс?
– Да.– Саймон пригубил шампанское и взглянул на Милли более пристально.– С тобой все в порядке? Ты нервничаешь.
– Неужели? – Милли изобразила улыбку.
– Нервничаешь-нервничаешь,– настаивал Саймон.– Переживаешь насчет свадьбы, да?
– Да.
– Я так и думал.
В голосе Саймона прозвучало удовлетворение, и Милли не стала спорить. Ему нравилось считать, что он тонко чувствует все ее чувства, знает ее вкусы и пристрастия, умеет угадывать ее настроение. Она, в свою очередь, взяла в привычку соглашаться с ним, даже когда его суждения абсолютно не соответствовали истине. В конце концов, очень мило, что Саймон хотя бы пытается ее понять. Большинство мужчин не стало бы ломать голову по таким пустякам.
К тому же рассчитывать, что он действительно будет понимать ее всякий раз, просто неразумно. Чаще всего Милли и сама не могла в себе разобраться. Эмоции смешивались в ее душе, как краски на палитре художника,– одни задерживались надолго, другие, промелькнув, исчезали без следа, но все они неизменно сливались в единый водоворот. Чувства же Саймона, напротив, были четко разложены по полочкам, отдельно друг от друга, словно кирпичики из детского конструктора. В минуты счастья Саймон улыбался, в минуты гнева – хмурился.
– Дай-ка я угадаю, о чем ты сейчас думаешь,– промурлыкал он ей в волосы.– Тебе хотелось бы, чтобы этот вечер мы провели вдвоем.
– Нет,– честно ответила Милли. Она обернулась и посмотрела Саймону в глаза, вдохнула его терпкий, знакомый запах.– Я думала о том, как сильно тебя люблю.
Часы показывали половину десятого, когда Гарри Пиннакл твердым шагом вошел в гостиную.
– Приношу извинения,– сказал он.– С моей стороны опоздание непростительно.
– Простительно, Гарри, простительно! – воскликнула Оливия, которая к этому времени допивала уже пятый бокал шампанского.– Мы знаем, как нелегко вам приходится!
– А я не знаю,– пробормотал Саймон.
– Также прошу прощения у вас,– обратился Гарри к Джеймсу.– Звонок был действительно важный.
– Пустяки,– холодно ответил тот.
Возникла пауза.
– Что ж, не будем дольше медлить,– возвестил Гарри и, повернувшись к Оливии, галантно вытянул руку.– Прошу вас.
Миновав холл, хозяин и гости прошли в столовую.
– У тебя все в порядке, милая? – обеспокоенно спросил Джеймс у дочери, пока все рассаживались за великолепным обеденным столом красного дерева.
Милли криво улыбнулась.
– Да, пап.
«Неправда»,– подумал Джеймс Хэвилл. Он видел, как дочь, словно от отчаяния, бокал за бокалом глушила шампанское; видел, как подскакивала на месте, едва раздавался телефонный звонок. Может, она жалеет о своем решении?..
– Помни, родная,– вполголоса произнес он.– Нельзя идти наперекор себе.
Милли вскинула голову, точно ужаленная.
– Что?
Джеймс ободряюще кивнул.
– Если ты передумала насчет Саймона или передумаешь – сейчас или даже в день свадьбы,– главное, не переживай. Мы можем все отменить. Тебя ведь никто не заставляет.
– Я не хочу ничего отменять! – зашипела Милли. Джеймсу показалось, она вот-вот расплачется.– Я хочу выйти замуж! Я люблю Саймона!
– Превосходно,– успокоил ее отец.– Значит, все решено.
Откинувшись на спинку стула, он бросил взгляд на Саймона, сидящего напротив, и вдруг ощутил непонятное раздражение. У мальчишки есть все: привлекательная внешность, богатое наследство, уравновешенный характер. Саймон совершенно очевидно обожает Милли, учтив с Оливией, внимателен к остальным членам их семьи.
Сетовать не на что. Однако сегодня вечером, признался себе Джеймс, он очень хотел бы кому-нибудь пожаловаться.
День на работе выдался препаршивый. В последние месяцы проектная фирма, в финансовом отделе которой работал Джеймс Хэвилл, претерпевала серьезные организационные изменения. Слухи, ходившие уже давно, сегодня вылились в новость: в его отделе ожидается увольнение четырех младших сотрудников. Несмотря на конфиденциальность, информация, вероятно, перестала быть тайной: когда Джеймс покидал офис, все молодые работники отдела прилежно горбились за столами. Одни сидели, не поднимая головы, другие провожали Джеймса взглядом, в котором сквозил страх. У каждого из них была семья и невыплаченные закладные. Никто из них не мог позволить себе лишиться работы. Никто из них этого не заслуживал.
К вечеру, когда Джеймс добрался до Пиннакл-холла, на душе у него скребли кошки. Паркуя машину, он решил на этот раз без утайки поведать жене правду, когда она спросит, как прошел день. Может быть, не выкладывать все до конца, но сказать достаточно, чтобы она прониклась ситуацией, чтобы представила, какой груз ему приходится нести на плечах. Однако Оливия не спросила, а смутное чувство гордости помешало ему поделиться проблемой по собственной инициативе, показать свою уязвимость. Джеймс не хотел, чтобы Оливия проявила к нему то же внимание, что и к одной из благотворительных программ: брошенные пони, умственно отсталые дети, несчастный муж…
Пора бы уже привыкнуть к Оливии, продолжал раздумывать Джеймс. Пора привыкнуть к тому, что он не слишком-то ей нужен, что ее жизнь полна другими интересами и что она уделяет гораздо больше внимания проблемам своих подруг-сплетниц, чем когда-либо уделяла мужу. В конце концов, вместе им удалось создать прочную, стабильную жизнь. Пускай их нельзя было назвать родственными душами, но, по крайней мере, между ними существовал некий симбиоз. У нее была своя жизнь, у него своя, а там, где они пересекались, никогда не возникало расхождений. С этим негласным уговором Джеймс смирился уже давно и считал, что большего ему не потребуется. Однако оказалось, что это не так. Оказалось, что ему нужно что-то еще, что-то иное. Он хотел другой жизни, причем немедленно, пока время не упущено окончательно.
– Предлагаю тост!
Слегка нахмурившись, Джеймс поднял глаза. Поглядите, какая важная птица – Гарри Пиннакл, один из самых успешных дельцов страны и будущий свекор его дочери. Джеймс сознавал, что в кругу знакомых этот союз был предметом зависти и что он должен радоваться обеспеченному будущему дочери. И все-таки он не испытывал удовольствия оттого, что Милли вольется в клан Пиннаклов; в отличие от жены, не мог наслаждаться алчным любопытством друзей. Он слышал, как в телефонном разговоре Оливия небрежно упомянула Гарри, намекая на тесные родственные отношения с великим магнатом, которых на самом деле между ней и Пиннаклом не существовало. Оливия пользовалась ситуацией на всю катушку, и ее поведение заставляло Джеймса краснеть от стыда. Бывали дни, когда он мечтал, чтобы Милли вообще не встречала сына Гарри Пиннакла.
– За Милли и Саймона,– провозгласил Гарри низким сипловатым голосом, благодаря которому его высказывания звучали более веско по сравнению с речью собеседников.
– За Милли и Саймона,– повторил Джеймс Хэвилл и поднял тяжелый бокал венецианского стекла.
– Вино просто прекрасное,– восхитилась Оливия.– Кроме всего прочего, вы еще и знаток вин, да, Гарри?
– Господи, нет, конечно,– замахал руками тот.– Я полагаюсь на советы людей, которые в этом разбираются. По мне, так все вино на вкус одинаково.
– Ни за что не поверю! Вы чересчур скромничаете! – взвизгнула Оливия.
Она перегнулась через весь стол и фамильярно похлопала Гарри по руке. Что она о себе возомнила? Как противно… Повернув голову, Джеймс поймал на себе взгляд Саймона.
– Выпьем,– предложил будущий зять.– За предстоящую свадьбу.
– Да,– согласился Джеймс и одним глотком опорожнил бокал почти наполовину.– За свадьбу.
Глядя, как гости пьют отцовское вино, Саймон вдруг ощутил ком в горле. Он кашлянул, взял свой бокал и произнес:
– Сегодня за этим столом не хватает одного человека. Я хотел бы предложить тост за мою мать.
Возникло легкое замешательство. Саймон видел, как взгляды всех присутствующих метнулись в сторону главы дома. Гарри поднял бокал.
– За Анну,– серьезно сказал он.
– За Анну,– хором повторили Джеймс и Милли.
– Разве ее звали Анна? – удивилась Оливия, щеки которой уже изрядно раскраснелись.– Я была уверена, что ее имя – Луиза.
– Нет,– с нажимом сказал Саймон.– Мою мать звали Анной.
– Ну что ж, как вам будет угодно,– охотно согласилась миссис Хэвилл и тоже подняла бокал.– За Анну. Анну Пиннакл.– Оливия сделала глоток, потом посмотрела на дочь, как будто пораженная внезапной мыслью.– Дорогая, я надеюсь, ты не собираешься оставлять девичью фамилию?
– Думаю, нет,– Милли пожала плечами.– Хотя на работе я предпочла бы оставаться Хэвилл.
– Нет-нет, что ты! – забеспокоилась Оливия – Будет только путаница. Пиннакл так уж Пиннакл, везде и всюду.
– По-моему, это неплохая идея,– вставил Джеймс.– Сохраняй независимость, Милли. А ты как считаешь, Саймон? Не возражаешь, если твоя жена оставит девичью фамилию?
– Если честно, я бы предпочел общую фамилию. У нас ведь все будет общим.– Саймон посмотрел на Милли и улыбнулся.– С другой стороны, мне жаль потерять Милли Хэвилл. В конце концов, влюбился-то я именно в мисс Хэвилл.
– Очень трогательно,– высказался Джеймс.
– А ты не думал взять фамилию Хэвилл? – со своего конца стола обратился Пиннакл-старший к сыну.
– Я не против.– Саймон в упор посмотрел на отца.– Если так захочет Милли.
– Нет! – взвизгнула Оливия.– Ты не захочешь, милая, правда?
– Ты бы не стал брать мамину фамилию, а, пап? – Саймон прищурился.
– Нет,– покачал головой Гарри.– Не стал бы.
– Что ж, разница заключается в том,– металлическим голосом произнес Саймон,– что для меня семейная жизнь важнее всего.
– Разница заключается в том,– бесстрастно промолвил Гарри,– что девичья фамилия твоей матери была Парри.
Оливия хохотнула, и Саймон пронзил ее испепеляющим взором.
– Фамилии тут ни при чем,– он повысил голос. – Счастье в браке зависит от людей, а не от фамилий.
– Как я посмотрю, ты хорошо разбираешься в вопросах семьи и брака,– съязвил Гарри.
– Лучше, чем ты! По крайней мере, я еще не успел испортить свою семейную жизнь!
Воцарилось молчание. Хэвиллы уткнулись в свои тарелки. Тяжело дыша, Саймон сверлил взглядом отца.
Наконец Гарри развел руками.
– Уверен, вы с Милли будете очень счастливы. Хотя не всем так везет.
– Дело не в везении,– резко возразил Саймон.– Везение здесь абсолютно ни при чем! – Он взглянул на родителей невесты.– Что, по-вашему, лежит в основе счастливого брака?
– Деньги,– выпалила Оливия и коротко рассмеялась.– Шучу.
– Общение, не так ли? – Саймон подался вперед и продолжил: – Когда супруги делятся друг с другом проблемами, вместе обсуждают вопросы, до тонкостей знают характер друг друга. Вы согласны со мной, Джеймс?
– Поверю тебе на слово,– мрачно сказал тот и отхлебнул вина.
– Ты совершенно прав, Саймон,– защебетала Оливия.– Я имела в виду как раз общение.
– А я считаю, секс важнее общения,– выразил свое мнение Гарри.– Много хорошего секса.
– Здесь я тоже не знаток,– процедил Хэвилл.
,– Джеймс! – воскликнула Оливия и заливисто рассмеялась.
Саймон с любопытством покосился на будущего тестя и перевел взор на Милли. Она, казалось, вообще не слушала, о чем идет речь.
– А вы, Гарри?
Оливия томно глядела на Пиннакла-старшего сквозь полуопущенные ресницы.
– Что я?
– Не испытываете искушения жениться?
– Я слишком стар,– сухо отрезал он.
– Ерунда! – развеселилась Оливия.– Вы без труда могли бы подыскать себе прелестную женушку.
– Возможно.
– Правда-правда! – Оливия глотнула вина.– Я бы и сама не прочь составить вам партию! – выдала она и снова издала короткий смешок.
– Очень мило с вашей стороны,– кивнул Гарри.
– Ну что вы,– Оливия взмахнула бокалом.– Я в самом деле с удовольствием вышла бы за вас.
Подали десерт.
– Ох! – Миссис Хэвилл переводила взгляд с лимонного мусса на шоколадный торт и обратно.– Боже мой, прямо не знаю, что выбрать.
– Возьмите и то и другое,– посоветовал Гарри.
– Правда? Это не будет неприлично? А кто-нибудь еще попробует оба десерта?
– Я воздержусь,– сказала Милли, нервно комкая в руках салфетку.
– Ты, случайно, не на диете? – спросил Гарри.
– Нет. Просто уже сыта.
Милли вымучила улыбку, и Гарри любезно кивнул ей в ответ. «В общем-то он добрый человек,– подумала Милли,– даже если Саймон этого не замечает».
– Ты ведешь себя точно как Изабел! – укорила Оливия дочь.– Та тоже ест, как птичка.
– Ей некогда есть,– констатировал Джеймс.
– Как у нее дела? – вежливо поинтересовался Гарри.
– Великолепно! – неожиданно воодушевился Джеймс.– Делает карьеру, путешествует по миру.
– С кем-нибудь встречается?
– О нет! – Джеймс расхохотался.– Сейчас Изабел слишком занята важными делами. В ней всегда жил дух независимости, так что она не станет завязывать серьезные отношения в спешке.
– А может, завтра она найдет своего мужчину,– запротестовала Оливия.– Например, приличного бизнесмена.
– Боже упаси,– испугался Хэвилл.– Ты можешь представить Изабел рядом с каким-то занудой-бизнесменом? И вообще, она еще слишком молода.
– Она старше меня,– напомнила Милли.
– Старше,– согласился ее отец,– но вы очень отличаетесь.
,– Чем? – Милли вперила взгляд в отца. Напряжение, накопившееся за день, толчками пульсировало в висках; она чувствовала, что вот-вот сорвется.– Чем мы отличаемся? Ты намекаешь, что я тупица и ума у меня хватает только на то, чтобы выскочить замуж?
– Нет! – Слова дочери шокировали Джеймса.– Конечно нет! Я просто хотел сказать, что Изабел чуть более авантюрна по характеру, чем ты. Ей нравится рисковать.
– Мне тоже приходилось рисковать! – крикнула Милли.– Вы даже не знаете, чем я рисковала!
Тяжело дыша, она резко оборвала фразу.
– Милли, не расстраивайся, пожалуйста,– попытался успокоить ее отец.– Я всего лишь сказал, что вы с Изабел не похожи.
– Лично я предпочитаю тебя,– шепнул Саймон на ухо Милли.
В ответ она благодарно улыбнулась.
– Кстати, Джеймс, чем тебе не нравятся бизнесмены? – вопросила Оливия.– Ты тоже бизнесмен, а я ведь вышла за тебя.
– Знаю, любовь моя,– бесцветно проговорил Джеймс.– Но я надеюсь, Изабел встретит более достойного спутника жизни.
После того как унесли десерт, Гарри кашлянул, привлекая внимание собравшихся.
– Не скажу, что приготовил нечто необыкновенное, но у меня есть маленький презент для счастливых молодоженов.
Саймон насторожился. Он сам купил подарок для Милли и планировал преподнести его в присутствии всех, когда подадут кофе. Однако подарок Гарри в любом случае окажется роскошнее пары сережек, которые выбрал для невесты он. Саймон украдкой нащупал небольшой кожаный футляр, надежно спрятанный в кармане, и засомневался – не лучше ли подарить Милли серьги в другой день, не соперничая с отцом? Затем в душе Саймона поднялось сдержанное негодование. Какого черта он должен стыдиться? Да, пускай Гарри Пиннакл может позволить себе потратить больше, чем его сын,– так чего ж вы хотите?
– Я тоже приготовил подарок.– Саймон постарался, чтобы его слова прозвучали ровно.– Для Милли.
– Для меня? – Милли смутилась.– Но мне нечего тебе подарить… По крайней мере, сегодня.
– Это кое-что особенное,– улыбнулся Саймон.
Он наклонился и нежно убрал светлые волосы Милли ей за плечи, обнажив аккуратные розовые уши. Жест оказался неожиданно эротичным, и, любуясь безупречной кожей Милли, вдыхая сладкий аромат кожи молодой девушки, Саймон вдруг ощутил волну горячего желания, смешанного с гордостью. К черту их всех, подумал он: Оливию с ее идиотским самодовольством, Гарри с его деньгами… Божественное тело Милли принадлежит ему одному, а все остальное не имеет значения.
Милли была заинтригована.
– И что же это?
– Сначала отец,– великодушно разрешил Саймон.– Что ты для нас приготовил, папа?
Гарри сунул руку в карман, и на какой-то миг Саймона пронзила безумная мысль, что сейчас Гарри достанет пару точно таких же сережек. Вместо этого Пиннакл-старший положил на стол ключ.
– Ключ? От чего? – спросила Милли.
– От машины? – скептически предположила Оливия.
– Нет. От квартиры.
Все хором ахнули. Оливия раскрыла рот, собираясь что-то сказать, и снова захлопнула его.
– Ты шутишь? – Саймон не верил своим глазам.– Ты правда купил нам квартиру?
– Она полностью в вашем распоряжении.
Саймон уставился на отца, чувствуя, что его переполняют совсем не те чувства, которые ему полагалось бы сейчас испытывать. Он попытался обнаружить среди них признательность, но явственно ощутил только шок и разгорающийся гнев – острый, жгучий. Милли не сводила с будущего тестя сияющих глаз. Немое отчаяние захлестнуло Саймона.
– Откуда…– начал он, стараясь изобразить должную благодарность, однако голос его прозвучал брюзгливо.– Откуда ты знаешь, что твой выбор нам понравится?
– Это та квартира, которую ты хотел снять.
– На Мальборо-Мэншнс?
– Та, которую ты хотел снять. На которую не хватило денег.
– Квартира на Парэм-Плейс? Вы купили ее для нас? – ошеломленно прошептала Милли.
Саймону захотелось ударить отца. К дьяволу Гарри Пиннакла вместе с его заботливостью!
– Это очень любезно с вашей стороны,– промолвил Джеймс.– Невероятно щедрый подарок.
– У молодоженов будет одной проблемой меньше,– пожал плечами Гарри.
– Дорогая, это чудесно! – Оливия схватила Милли за руку.– И совсем близко от нас!
– Да уж, большой плюс,– вырвалось у Саймона.
Джеймс бросил на него быстрый взгляд и тактично кашлянул.
– Теперь давайте посмотрим, что припас для Милли Саймон,– предложил он.
– Да.
Милли обернулась к жениху и ласково коснулась его руки.
Саймон молча достал из кармана и отдал ей маленькую коробочку. Милли раскрыла ее, и все увидели содержимое: пара сережек-гвоздиков с крошечными сверкающими капельками бриллиантов.
– Саймон,– выдохнула Милли, и в глазах у нее заблестели слезы.– Они такие красивые!
– Симпатичные,– сухо оценила Оливия.– Подумать только – Парэм-Плейс!
– Надену их прямо сейчас,– решила Милли и приступила к делу.
– Это необязательно,– проговорил Саймон, пытаясь унять бушевавшую в груди обиду. Они же просто смеются над ним – все, даже Милли! – Так себе, обыкновенные.
– Неправда, серьги действительно очень красивые,– серьезно сказал Гарри.
– Да неужели! – не помня себя, крикнул Саймон.– Особенно по сравнению с гребаной квартирой!
– Саймон…– Гарри был невозмутим.– Никто не проводит сравнений.
– Прелестные серьги,– поддержала его Милли.– Вот, смотри.
Она откинула волосы, и капельки бриллиантов заиграли в отблесках свечей.
– Замечательно,– буркнул Саймон, глядя в пол.
Он понимал, что только ухудшает ситуацию, но ничего не мог с собой поделать. Он чувствовал себя униженным школьником.
Поймав взгляд Хэвилла, Пиннакл-старший встал из-за стола.
– Давайте пить кофе,– сказал он.– Ники, наверное, уже принесла чашки в гостиную.
– Да-да,– подхватил Джеймс, поняв намек.– Пойдем, Оливия.
Родители покинули столовую, оставив Саймона и Милли наедине, в молчании. Через некоторое время Саймон поднял голову. Милли неотрывно смотрела на него. Просто смотрела – в ее взоре не было ни насмешки, ни жалости. Ему стало стыдно.
– Прости,– пробормотал он.– Я настоящий идиот.
– Я еще не поблагодарила тебя за подарок,– улыбнулась Милли.
Она подалась вперед и поцеловала его мягкими, теплыми губами. Саймон закрыл глаза и взял в свои ладони ее лицо. По его телу разлилась волна тепла. Постепенно мысли об отце отступили, боль начала утихать. Милли принадлежит ему, остальное не имеет значения.
– Давай сбежим,– вдруг сказал он.– К черту свадьбу. Просто пойдем и потихоньку распишемся в регистрационном бюро.
– Ты правда этого хочешь? – отстранившись, спросила Милли.
Саймон недоуменно уставился на нее. В общем-то он пошутил, но Милли, похоже, восприняла его слова совершенно серьезно.
– Значит, решено? – В голосе Милли проскользнуло напряжение.– Завтра?
– Ну…– Саймон немного растерялся.– Конечно, мы можем поступить, как хотим. Только на нас все рассердятся. Твоя мать никогда меня не простит.
Милли закусила губу.
– Ты прав. Глупая идея.– Она отодвинула стул и встала.– Пойдем. Ты намерен поблагодарить отца? Знаешь, он очень добрый человек.
– Погоди.– Саймон поймал Милли за руку и крепко ее стиснул.– Ты на самом деле сбежала бы со мной?
– Да,– просто ответила Милли.
– Я думал, ты с нетерпением ждешь свадьбы. Платье, банкет, подруги…
– Жду. Но…
Милли отвернулась и слегка дернула плечами.
– Но готова все бросить и убежать со мной.– Голос Саймона задрожал от волнения.– Все бросить и убежать со мной.– Он пристально посмотрел Милли в глаза и подумал, что ни в ком еще не встречал такой любви, такой щедрости духа.– Ни одна девушка, кроме тебя, на такое не способна,– хрипло проговорил он.– Боже, как я тебя люблю. Не знаю, чем я заслужил такое счастье. Иди ко мне.
Саймон притянул Милли к себе на колени и начал осыпать поцелуями ее шею, одновременно нащупывая застежку бюстгальтера и настойчиво расстегивая замок юбки.
– Саймон…
– Мы закроем дверь,– шепнул он.– Подопрем ее стулом.
– Но твой отец…
– Мы сидели и ждали его,– пробормотал Саймон, вдыхая теплый аромат духов Милли.– Теперь пускай он нас подождет.
Глава 4
.– Вышла на минутку позвонить.
Джеймс Хэвилл взял с подноса бокал с шампанским и сделал большой глоток, потом уселся на диван, удобно вытянув перед собой ноги. Оливии сверху была видна голова мужа: темные волосы намокли от снега, однако остались аккуратно причесаны. Оливия поймала себя на том, что непроизвольно рассматривает пробор Джеймса, но как только он повернул голову, она быстро отвела взгляд.
– Ну…– начала она и замолчала.
Пригубив шампанское, Оливия неторопливо подошла к окну, отдернула тяжелую парчовую штору и выглянула в заснеженный вечер. Она практически не помнила, когда в последний раз оставалась наедине с мужем, и уж тем более – когда общалась с ним непринужденно. Темы для разговора прокатывались в ее мозгу, словно упаковки полуфабрикатов на конвейере, все одинаково непривлекательные и неудобоваримые. Если она поделится с Джеймсом последними городскими сплетнями, ей сперва придется напомнить ему, кто есть кто в Бате; если расскажет о неудаче с туфлями для невесты, то должна будет объяснить, чем отличается шелк-дюшес от шелка-дюпона. Темы, достойной попыток Оливии завести беседу, не находилось.
Когда-то, давным-давно, их разговор струился легко и плавно, как бесконечная атласная лента. Джеймс с неподдельным вниманием слушал ее истории, а она искренне смеялась его остроумным шуткам. Вместе им было интересно. Теперь же в каждой шутке мужа сквозила горечь, которой она не понимала, а едва только она открывала рот, как Джеймсом овладевала нестерпимая скука.
Супруги сидели молча, пока в гостиной не появилась Милли.
– Привет, папочка,– натянуто улыбнулась она отцу.– Ты молодец, нашел нас.
– Дозвонилась до Изабел? – спросила Оливия.
– Нет,– ответила Милли.– Не знаю, чем она там занята. Я оставила ей еще одно сообщение.– Ее взгляд упал на поднос с шампанским.– А, отлично. Мне не помешает выпить.– Она подняла руку с бокалом и произнесла тост: – За нас!
– За нас,– эхом отозвалась Оливия.
– Твое здоровье, милая,– сказал Джеймс.
Все трое осушили бокалы, на короткое время повисла тишина. Милли посмотрела на мать.
– Я вам не помешала?
– Нет, что ты.
– Хорошо,– рассеянно промолвила Милли и подошла к камину, надеясь, что родители не станут приставать к ней с разговорами.
В третий раз подряд Милли пришлось общаться с автоответчиком Изабел и прослушивать стандартный набор фраз. Ее вдруг охватил гнев, необъяснимая убежденность в том, что сестра на месте и просто не хочет брать трубку. Милли оставила короткое сообщение и еще несколько минут гипнотизировала аппарат, кусая губы в отчаянной надежде, что Изабел ей перезвонит. Старшая сестра была единственным человеком, с которым Милли могла поговорить. Только Изабел выслушает ее спокойно, только она не будет читать нотаций, а поможет найти решение.
Телефон, однако, безмолвствовал. Изабел так и не позвонила. Милли крепче стиснула бокал с шампанским. Она больше не могла выносить этот тайный, грызущий страх. Всю дорогу к Пиннакл-холлу девушка молча просидела в машине, пытаясь успокоить себя ободряющими мыслями, будто выстраивая заграждение из мешков с песком. Александр ни за что не вспомнит, твердила она себе. Случайная двухминутная встреча, десять лет назад. Наверняка он про нее забыл. А если и нет, все равно никому ничего не скажет. Будет держать язык за зубами и выполнять свою работу. Воспитанные люди не имеют обыкновения намеренно причинять неприятности другим.
– Милли? – прервал ее размышления Саймон.
Она виновато вскочила.
– Привет. Отправил факс?
– Да.– Саймон пригубил шампанское и взглянул на Милли более пристально.– С тобой все в порядке? Ты нервничаешь.
– Неужели? – Милли изобразила улыбку.
– Нервничаешь-нервничаешь,– настаивал Саймон.– Переживаешь насчет свадьбы, да?
– Да.
– Я так и думал.
В голосе Саймона прозвучало удовлетворение, и Милли не стала спорить. Ему нравилось считать, что он тонко чувствует все ее чувства, знает ее вкусы и пристрастия, умеет угадывать ее настроение. Она, в свою очередь, взяла в привычку соглашаться с ним, даже когда его суждения абсолютно не соответствовали истине. В конце концов, очень мило, что Саймон хотя бы пытается ее понять. Большинство мужчин не стало бы ломать голову по таким пустякам.
К тому же рассчитывать, что он действительно будет понимать ее всякий раз, просто неразумно. Чаще всего Милли и сама не могла в себе разобраться. Эмоции смешивались в ее душе, как краски на палитре художника,– одни задерживались надолго, другие, промелькнув, исчезали без следа, но все они неизменно сливались в единый водоворот. Чувства же Саймона, напротив, были четко разложены по полочкам, отдельно друг от друга, словно кирпичики из детского конструктора. В минуты счастья Саймон улыбался, в минуты гнева – хмурился.
– Дай-ка я угадаю, о чем ты сейчас думаешь,– промурлыкал он ей в волосы.– Тебе хотелось бы, чтобы этот вечер мы провели вдвоем.
– Нет,– честно ответила Милли. Она обернулась и посмотрела Саймону в глаза, вдохнула его терпкий, знакомый запах.– Я думала о том, как сильно тебя люблю.
Часы показывали половину десятого, когда Гарри Пиннакл твердым шагом вошел в гостиную.
– Приношу извинения,– сказал он.– С моей стороны опоздание непростительно.
– Простительно, Гарри, простительно! – воскликнула Оливия, которая к этому времени допивала уже пятый бокал шампанского.– Мы знаем, как нелегко вам приходится!
– А я не знаю,– пробормотал Саймон.
– Также прошу прощения у вас,– обратился Гарри к Джеймсу.– Звонок был действительно важный.
– Пустяки,– холодно ответил тот.
Возникла пауза.
– Что ж, не будем дольше медлить,– возвестил Гарри и, повернувшись к Оливии, галантно вытянул руку.– Прошу вас.
Миновав холл, хозяин и гости прошли в столовую.
– У тебя все в порядке, милая? – обеспокоенно спросил Джеймс у дочери, пока все рассаживались за великолепным обеденным столом красного дерева.
Милли криво улыбнулась.
– Да, пап.
«Неправда»,– подумал Джеймс Хэвилл. Он видел, как дочь, словно от отчаяния, бокал за бокалом глушила шампанское; видел, как подскакивала на месте, едва раздавался телефонный звонок. Может, она жалеет о своем решении?..
– Помни, родная,– вполголоса произнес он.– Нельзя идти наперекор себе.
Милли вскинула голову, точно ужаленная.
– Что?
Джеймс ободряюще кивнул.
– Если ты передумала насчет Саймона или передумаешь – сейчас или даже в день свадьбы,– главное, не переживай. Мы можем все отменить. Тебя ведь никто не заставляет.
– Я не хочу ничего отменять! – зашипела Милли. Джеймсу показалось, она вот-вот расплачется.– Я хочу выйти замуж! Я люблю Саймона!
– Превосходно,– успокоил ее отец.– Значит, все решено.
Откинувшись на спинку стула, он бросил взгляд на Саймона, сидящего напротив, и вдруг ощутил непонятное раздражение. У мальчишки есть все: привлекательная внешность, богатое наследство, уравновешенный характер. Саймон совершенно очевидно обожает Милли, учтив с Оливией, внимателен к остальным членам их семьи.
Сетовать не на что. Однако сегодня вечером, признался себе Джеймс, он очень хотел бы кому-нибудь пожаловаться.
День на работе выдался препаршивый. В последние месяцы проектная фирма, в финансовом отделе которой работал Джеймс Хэвилл, претерпевала серьезные организационные изменения. Слухи, ходившие уже давно, сегодня вылились в новость: в его отделе ожидается увольнение четырех младших сотрудников. Несмотря на конфиденциальность, информация, вероятно, перестала быть тайной: когда Джеймс покидал офис, все молодые работники отдела прилежно горбились за столами. Одни сидели, не поднимая головы, другие провожали Джеймса взглядом, в котором сквозил страх. У каждого из них была семья и невыплаченные закладные. Никто из них не мог позволить себе лишиться работы. Никто из них этого не заслуживал.
К вечеру, когда Джеймс добрался до Пиннакл-холла, на душе у него скребли кошки. Паркуя машину, он решил на этот раз без утайки поведать жене правду, когда она спросит, как прошел день. Может быть, не выкладывать все до конца, но сказать достаточно, чтобы она прониклась ситуацией, чтобы представила, какой груз ему приходится нести на плечах. Однако Оливия не спросила, а смутное чувство гордости помешало ему поделиться проблемой по собственной инициативе, показать свою уязвимость. Джеймс не хотел, чтобы Оливия проявила к нему то же внимание, что и к одной из благотворительных программ: брошенные пони, умственно отсталые дети, несчастный муж…
Пора бы уже привыкнуть к Оливии, продолжал раздумывать Джеймс. Пора привыкнуть к тому, что он не слишком-то ей нужен, что ее жизнь полна другими интересами и что она уделяет гораздо больше внимания проблемам своих подруг-сплетниц, чем когда-либо уделяла мужу. В конце концов, вместе им удалось создать прочную, стабильную жизнь. Пускай их нельзя было назвать родственными душами, но, по крайней мере, между ними существовал некий симбиоз. У нее была своя жизнь, у него своя, а там, где они пересекались, никогда не возникало расхождений. С этим негласным уговором Джеймс смирился уже давно и считал, что большего ему не потребуется. Однако оказалось, что это не так. Оказалось, что ему нужно что-то еще, что-то иное. Он хотел другой жизни, причем немедленно, пока время не упущено окончательно.
– Предлагаю тост!
Слегка нахмурившись, Джеймс поднял глаза. Поглядите, какая важная птица – Гарри Пиннакл, один из самых успешных дельцов страны и будущий свекор его дочери. Джеймс сознавал, что в кругу знакомых этот союз был предметом зависти и что он должен радоваться обеспеченному будущему дочери. И все-таки он не испытывал удовольствия оттого, что Милли вольется в клан Пиннаклов; в отличие от жены, не мог наслаждаться алчным любопытством друзей. Он слышал, как в телефонном разговоре Оливия небрежно упомянула Гарри, намекая на тесные родственные отношения с великим магнатом, которых на самом деле между ней и Пиннаклом не существовало. Оливия пользовалась ситуацией на всю катушку, и ее поведение заставляло Джеймса краснеть от стыда. Бывали дни, когда он мечтал, чтобы Милли вообще не встречала сына Гарри Пиннакла.
– За Милли и Саймона,– провозгласил Гарри низким сипловатым голосом, благодаря которому его высказывания звучали более веско по сравнению с речью собеседников.
– За Милли и Саймона,– повторил Джеймс Хэвилл и поднял тяжелый бокал венецианского стекла.
– Вино просто прекрасное,– восхитилась Оливия.– Кроме всего прочего, вы еще и знаток вин, да, Гарри?
– Господи, нет, конечно,– замахал руками тот.– Я полагаюсь на советы людей, которые в этом разбираются. По мне, так все вино на вкус одинаково.
– Ни за что не поверю! Вы чересчур скромничаете! – взвизгнула Оливия.
Она перегнулась через весь стол и фамильярно похлопала Гарри по руке. Что она о себе возомнила? Как противно… Повернув голову, Джеймс поймал на себе взгляд Саймона.
– Выпьем,– предложил будущий зять.– За предстоящую свадьбу.
– Да,– согласился Джеймс и одним глотком опорожнил бокал почти наполовину.– За свадьбу.
Глядя, как гости пьют отцовское вино, Саймон вдруг ощутил ком в горле. Он кашлянул, взял свой бокал и произнес:
– Сегодня за этим столом не хватает одного человека. Я хотел бы предложить тост за мою мать.
Возникло легкое замешательство. Саймон видел, как взгляды всех присутствующих метнулись в сторону главы дома. Гарри поднял бокал.
– За Анну,– серьезно сказал он.
– За Анну,– хором повторили Джеймс и Милли.
– Разве ее звали Анна? – удивилась Оливия, щеки которой уже изрядно раскраснелись.– Я была уверена, что ее имя – Луиза.
– Нет,– с нажимом сказал Саймон.– Мою мать звали Анной.
– Ну что ж, как вам будет угодно,– охотно согласилась миссис Хэвилл и тоже подняла бокал.– За Анну. Анну Пиннакл.– Оливия сделала глоток, потом посмотрела на дочь, как будто пораженная внезапной мыслью.– Дорогая, я надеюсь, ты не собираешься оставлять девичью фамилию?
– Думаю, нет,– Милли пожала плечами.– Хотя на работе я предпочла бы оставаться Хэвилл.
– Нет-нет, что ты! – забеспокоилась Оливия – Будет только путаница. Пиннакл так уж Пиннакл, везде и всюду.
– По-моему, это неплохая идея,– вставил Джеймс.– Сохраняй независимость, Милли. А ты как считаешь, Саймон? Не возражаешь, если твоя жена оставит девичью фамилию?
– Если честно, я бы предпочел общую фамилию. У нас ведь все будет общим.– Саймон посмотрел на Милли и улыбнулся.– С другой стороны, мне жаль потерять Милли Хэвилл. В конце концов, влюбился-то я именно в мисс Хэвилл.
– Очень трогательно,– высказался Джеймс.
– А ты не думал взять фамилию Хэвилл? – со своего конца стола обратился Пиннакл-старший к сыну.
– Я не против.– Саймон в упор посмотрел на отца.– Если так захочет Милли.
– Нет! – взвизгнула Оливия.– Ты не захочешь, милая, правда?
– Ты бы не стал брать мамину фамилию, а, пап? – Саймон прищурился.
– Нет,– покачал головой Гарри.– Не стал бы.
– Что ж, разница заключается в том,– металлическим голосом произнес Саймон,– что для меня семейная жизнь важнее всего.
– Разница заключается в том,– бесстрастно промолвил Гарри,– что девичья фамилия твоей матери была Парри.
Оливия хохотнула, и Саймон пронзил ее испепеляющим взором.
– Фамилии тут ни при чем,– он повысил голос. – Счастье в браке зависит от людей, а не от фамилий.
– Как я посмотрю, ты хорошо разбираешься в вопросах семьи и брака,– съязвил Гарри.
– Лучше, чем ты! По крайней мере, я еще не успел испортить свою семейную жизнь!
Воцарилось молчание. Хэвиллы уткнулись в свои тарелки. Тяжело дыша, Саймон сверлил взглядом отца.
Наконец Гарри развел руками.
– Уверен, вы с Милли будете очень счастливы. Хотя не всем так везет.
– Дело не в везении,– резко возразил Саймон.– Везение здесь абсолютно ни при чем! – Он взглянул на родителей невесты.– Что, по-вашему, лежит в основе счастливого брака?
– Деньги,– выпалила Оливия и коротко рассмеялась.– Шучу.
– Общение, не так ли? – Саймон подался вперед и продолжил: – Когда супруги делятся друг с другом проблемами, вместе обсуждают вопросы, до тонкостей знают характер друг друга. Вы согласны со мной, Джеймс?
– Поверю тебе на слово,– мрачно сказал тот и отхлебнул вина.
– Ты совершенно прав, Саймон,– защебетала Оливия.– Я имела в виду как раз общение.
– А я считаю, секс важнее общения,– выразил свое мнение Гарри.– Много хорошего секса.
– Здесь я тоже не знаток,– процедил Хэвилл.
,– Джеймс! – воскликнула Оливия и заливисто рассмеялась.
Саймон с любопытством покосился на будущего тестя и перевел взор на Милли. Она, казалось, вообще не слушала, о чем идет речь.
– А вы, Гарри?
Оливия томно глядела на Пиннакла-старшего сквозь полуопущенные ресницы.
– Что я?
– Не испытываете искушения жениться?
– Я слишком стар,– сухо отрезал он.
– Ерунда! – развеселилась Оливия.– Вы без труда могли бы подыскать себе прелестную женушку.
– Возможно.
– Правда-правда! – Оливия глотнула вина.– Я бы и сама не прочь составить вам партию! – выдала она и снова издала короткий смешок.
– Очень мило с вашей стороны,– кивнул Гарри.
– Ну что вы,– Оливия взмахнула бокалом.– Я в самом деле с удовольствием вышла бы за вас.
Подали десерт.
– Ох! – Миссис Хэвилл переводила взгляд с лимонного мусса на шоколадный торт и обратно.– Боже мой, прямо не знаю, что выбрать.
– Возьмите и то и другое,– посоветовал Гарри.
– Правда? Это не будет неприлично? А кто-нибудь еще попробует оба десерта?
– Я воздержусь,– сказала Милли, нервно комкая в руках салфетку.
– Ты, случайно, не на диете? – спросил Гарри.
– Нет. Просто уже сыта.
Милли вымучила улыбку, и Гарри любезно кивнул ей в ответ. «В общем-то он добрый человек,– подумала Милли,– даже если Саймон этого не замечает».
– Ты ведешь себя точно как Изабел! – укорила Оливия дочь.– Та тоже ест, как птичка.
– Ей некогда есть,– констатировал Джеймс.
– Как у нее дела? – вежливо поинтересовался Гарри.
– Великолепно! – неожиданно воодушевился Джеймс.– Делает карьеру, путешествует по миру.
– С кем-нибудь встречается?
– О нет! – Джеймс расхохотался.– Сейчас Изабел слишком занята важными делами. В ней всегда жил дух независимости, так что она не станет завязывать серьезные отношения в спешке.
– А может, завтра она найдет своего мужчину,– запротестовала Оливия.– Например, приличного бизнесмена.
– Боже упаси,– испугался Хэвилл.– Ты можешь представить Изабел рядом с каким-то занудой-бизнесменом? И вообще, она еще слишком молода.
– Она старше меня,– напомнила Милли.
– Старше,– согласился ее отец,– но вы очень отличаетесь.
,– Чем? – Милли вперила взгляд в отца. Напряжение, накопившееся за день, толчками пульсировало в висках; она чувствовала, что вот-вот сорвется.– Чем мы отличаемся? Ты намекаешь, что я тупица и ума у меня хватает только на то, чтобы выскочить замуж?
– Нет! – Слова дочери шокировали Джеймса.– Конечно нет! Я просто хотел сказать, что Изабел чуть более авантюрна по характеру, чем ты. Ей нравится рисковать.
– Мне тоже приходилось рисковать! – крикнула Милли.– Вы даже не знаете, чем я рисковала!
Тяжело дыша, она резко оборвала фразу.
– Милли, не расстраивайся, пожалуйста,– попытался успокоить ее отец.– Я всего лишь сказал, что вы с Изабел не похожи.
– Лично я предпочитаю тебя,– шепнул Саймон на ухо Милли.
В ответ она благодарно улыбнулась.
– Кстати, Джеймс, чем тебе не нравятся бизнесмены? – вопросила Оливия.– Ты тоже бизнесмен, а я ведь вышла за тебя.
– Знаю, любовь моя,– бесцветно проговорил Джеймс.– Но я надеюсь, Изабел встретит более достойного спутника жизни.
После того как унесли десерт, Гарри кашлянул, привлекая внимание собравшихся.
– Не скажу, что приготовил нечто необыкновенное, но у меня есть маленький презент для счастливых молодоженов.
Саймон насторожился. Он сам купил подарок для Милли и планировал преподнести его в присутствии всех, когда подадут кофе. Однако подарок Гарри в любом случае окажется роскошнее пары сережек, которые выбрал для невесты он. Саймон украдкой нащупал небольшой кожаный футляр, надежно спрятанный в кармане, и засомневался – не лучше ли подарить Милли серьги в другой день, не соперничая с отцом? Затем в душе Саймона поднялось сдержанное негодование. Какого черта он должен стыдиться? Да, пускай Гарри Пиннакл может позволить себе потратить больше, чем его сын,– так чего ж вы хотите?
– Я тоже приготовил подарок.– Саймон постарался, чтобы его слова прозвучали ровно.– Для Милли.
– Для меня? – Милли смутилась.– Но мне нечего тебе подарить… По крайней мере, сегодня.
– Это кое-что особенное,– улыбнулся Саймон.
Он наклонился и нежно убрал светлые волосы Милли ей за плечи, обнажив аккуратные розовые уши. Жест оказался неожиданно эротичным, и, любуясь безупречной кожей Милли, вдыхая сладкий аромат кожи молодой девушки, Саймон вдруг ощутил волну горячего желания, смешанного с гордостью. К черту их всех, подумал он: Оливию с ее идиотским самодовольством, Гарри с его деньгами… Божественное тело Милли принадлежит ему одному, а все остальное не имеет значения.
Милли была заинтригована.
– И что же это?
– Сначала отец,– великодушно разрешил Саймон.– Что ты для нас приготовил, папа?
Гарри сунул руку в карман, и на какой-то миг Саймона пронзила безумная мысль, что сейчас Гарри достанет пару точно таких же сережек. Вместо этого Пиннакл-старший положил на стол ключ.
– Ключ? От чего? – спросила Милли.
– От машины? – скептически предположила Оливия.
– Нет. От квартиры.
Все хором ахнули. Оливия раскрыла рот, собираясь что-то сказать, и снова захлопнула его.
– Ты шутишь? – Саймон не верил своим глазам.– Ты правда купил нам квартиру?
– Она полностью в вашем распоряжении.
Саймон уставился на отца, чувствуя, что его переполняют совсем не те чувства, которые ему полагалось бы сейчас испытывать. Он попытался обнаружить среди них признательность, но явственно ощутил только шок и разгорающийся гнев – острый, жгучий. Милли не сводила с будущего тестя сияющих глаз. Немое отчаяние захлестнуло Саймона.
– Откуда…– начал он, стараясь изобразить должную благодарность, однако голос его прозвучал брюзгливо.– Откуда ты знаешь, что твой выбор нам понравится?
– Это та квартира, которую ты хотел снять.
– На Мальборо-Мэншнс?
– Та, которую ты хотел снять. На которую не хватило денег.
– Квартира на Парэм-Плейс? Вы купили ее для нас? – ошеломленно прошептала Милли.
Саймону захотелось ударить отца. К дьяволу Гарри Пиннакла вместе с его заботливостью!
– Это очень любезно с вашей стороны,– промолвил Джеймс.– Невероятно щедрый подарок.
– У молодоженов будет одной проблемой меньше,– пожал плечами Гарри.
– Дорогая, это чудесно! – Оливия схватила Милли за руку.– И совсем близко от нас!
– Да уж, большой плюс,– вырвалось у Саймона.
Джеймс бросил на него быстрый взгляд и тактично кашлянул.
– Теперь давайте посмотрим, что припас для Милли Саймон,– предложил он.
– Да.
Милли обернулась к жениху и ласково коснулась его руки.
Саймон молча достал из кармана и отдал ей маленькую коробочку. Милли раскрыла ее, и все увидели содержимое: пара сережек-гвоздиков с крошечными сверкающими капельками бриллиантов.
– Саймон,– выдохнула Милли, и в глазах у нее заблестели слезы.– Они такие красивые!
– Симпатичные,– сухо оценила Оливия.– Подумать только – Парэм-Плейс!
– Надену их прямо сейчас,– решила Милли и приступила к делу.
– Это необязательно,– проговорил Саймон, пытаясь унять бушевавшую в груди обиду. Они же просто смеются над ним – все, даже Милли! – Так себе, обыкновенные.
– Неправда, серьги действительно очень красивые,– серьезно сказал Гарри.
– Да неужели! – не помня себя, крикнул Саймон.– Особенно по сравнению с гребаной квартирой!
– Саймон…– Гарри был невозмутим.– Никто не проводит сравнений.
– Прелестные серьги,– поддержала его Милли.– Вот, смотри.
Она откинула волосы, и капельки бриллиантов заиграли в отблесках свечей.
– Замечательно,– буркнул Саймон, глядя в пол.
Он понимал, что только ухудшает ситуацию, но ничего не мог с собой поделать. Он чувствовал себя униженным школьником.
Поймав взгляд Хэвилла, Пиннакл-старший встал из-за стола.
– Давайте пить кофе,– сказал он.– Ники, наверное, уже принесла чашки в гостиную.
– Да-да,– подхватил Джеймс, поняв намек.– Пойдем, Оливия.
Родители покинули столовую, оставив Саймона и Милли наедине, в молчании. Через некоторое время Саймон поднял голову. Милли неотрывно смотрела на него. Просто смотрела – в ее взоре не было ни насмешки, ни жалости. Ему стало стыдно.
– Прости,– пробормотал он.– Я настоящий идиот.
– Я еще не поблагодарила тебя за подарок,– улыбнулась Милли.
Она подалась вперед и поцеловала его мягкими, теплыми губами. Саймон закрыл глаза и взял в свои ладони ее лицо. По его телу разлилась волна тепла. Постепенно мысли об отце отступили, боль начала утихать. Милли принадлежит ему, остальное не имеет значения.
– Давай сбежим,– вдруг сказал он.– К черту свадьбу. Просто пойдем и потихоньку распишемся в регистрационном бюро.
– Ты правда этого хочешь? – отстранившись, спросила Милли.
Саймон недоуменно уставился на нее. В общем-то он пошутил, но Милли, похоже, восприняла его слова совершенно серьезно.
– Значит, решено? – В голосе Милли проскользнуло напряжение.– Завтра?
– Ну…– Саймон немного растерялся.– Конечно, мы можем поступить, как хотим. Только на нас все рассердятся. Твоя мать никогда меня не простит.
Милли закусила губу.
– Ты прав. Глупая идея.– Она отодвинула стул и встала.– Пойдем. Ты намерен поблагодарить отца? Знаешь, он очень добрый человек.
– Погоди.– Саймон поймал Милли за руку и крепко ее стиснул.– Ты на самом деле сбежала бы со мной?
– Да,– просто ответила Милли.
– Я думал, ты с нетерпением ждешь свадьбы. Платье, банкет, подруги…
– Жду. Но…
Милли отвернулась и слегка дернула плечами.
– Но готова все бросить и убежать со мной.– Голос Саймона задрожал от волнения.– Все бросить и убежать со мной.– Он пристально посмотрел Милли в глаза и подумал, что ни в ком еще не встречал такой любви, такой щедрости духа.– Ни одна девушка, кроме тебя, на такое не способна,– хрипло проговорил он.– Боже, как я тебя люблю. Не знаю, чем я заслужил такое счастье. Иди ко мне.
Саймон притянул Милли к себе на колени и начал осыпать поцелуями ее шею, одновременно нащупывая застежку бюстгальтера и настойчиво расстегивая замок юбки.
– Саймон…
– Мы закроем дверь,– шепнул он.– Подопрем ее стулом.
– Но твой отец…
– Мы сидели и ждали его,– пробормотал Саймон, вдыхая теплый аромат духов Милли.– Теперь пускай он нас подождет.
Глава 4
На следующее утро Милли проснулась освеженной. Организм переварил и жирную пищу, и вино, и вчерашние разговоры; она чувствовала себя бодрой и полной сил.
В кухне, куда она спустилась позавтракать, Милли встретила супружескую пару из Йоркшира, мистера и миссис Эйбл. Постояльцы домашней гостиницы пили кофе. Завидев девушку, супруги любезно ей кивнули.
В кухне, куда она спустилась позавтракать, Милли встретила супружескую пару из Йоркшира, мистера и миссис Эйбл. Постояльцы домашней гостиницы пили кофе. Завидев девушку, супруги любезно ей кивнули.