Страница:
Эсме потянулась за сигаретой.
– Эту тайну действительно стоит хранить? – вопросила она.– Или речь идет о ерунде, которой никто не придаст значения? Может быть, девушка сильно преувеличивает? Принимает ситуацию слишком близко к сердцу?
– Ничего она не преувеличивает. Тайна чертовски серьезная. Как, например…– Милли сделала паузу.– Предыдущий брак. Или что-то в этом роде.
Эсме вздернула брови.
– Ого!
Или что-то в этом роде,– настойчиво повторила Милли.– Неважно, что конкретно. Главное, что она молчала об этом целых десять лет. Никто ничего не знал. Никому и не надо знать.
– Так, понятно.
Крестная прикурила новую сигарету и глубоко затянулась.
– Как бы ты поступила на месте этой девушки? – задала вопрос Милли.
Эсме выпустила облако дыма.
– Насколько велик риск, что третье лицо выдаст ее?
– Не знаю. Полагаю, сейчас риск небольшой.
– Тогда я бы ничего не рассказывала. По крайней мере, пока. И постаралась бы заставить третье лицо молчать.– Эсме пожала плечами.– Возможно, все уляжется само собой.
– Ты так думаешь? Ты вправду так думаешь?
Крестная улыбнулась.
– Дорогая моя, сколько раз бывало так, что ты всю ночь проводила без сна, ворочаясь в постели и переживая, а с приходом утра понимала, что твои страхи напрасны? Сколько раз ты спешила извиниться за какую-то оплошность, а потом выяснялось, что окружающие не заметили в твоем поведении ничего дурного? – Эсме глубоко затянулась.– В девяти случаях из десяти лучше держать рот на замке.– Она сделала паузу.– Гипотетически рассуждая, конечно.
– Конечно.
В гостиной воцарилась тишина, прерываемая лишь треском дров и шипением искр в камине.
За окном опять повалил снег – крупными, бесформенными хлопьями.
– Выпей еще глинтвейна,– предложила Эсме,– пока горячий. И угощайся печеньем.
– Спасибо,– пробормотала Милли. Она взяла с тарелки кругляшок печенья с мандариновой помадкой и принялась задумчиво его крутить.– То есть ты не считаешь, что мне… что этой девушке надо все честно рассказать своему парню?
– Зачем?
– Затем, что она… собирается за него замуж!
– Сама по себе идея неплохая,– улыбнулась Эсме.– Но женщина никогда не должна быть полностью откровенна с мужчиной. Да это и невозможно.
Милли удивленно посмотрела на крестную.
– Что значит «невозможно»?
– Разумеется, попытка не пытка,– сказала Эсме,– однако, как правило, мужчины и женщины говорят на разных языках. Они по-разному… чувствуют. Окажись мужчина и женщина в одной и той же ситуации, воспримут они ее совершенно по-разному.
– И что?
– Они чужие друг другу. Истина в том, что нельзя быть до конца откровенным с человеком, которого ты не понимаешь всецело.
Милли задумалась.
– Люди, много лет прожившие в счастливом браке, понимают друг друга.
Скорее, с грехом пополам приспосабливаются друг к другу. При помощи жестов, доброжелательного настроя и привычных фраз, выученных за годы совместной жизни. Но понимания между ними нет, им не дано постичь всю глубину души партнера. Общего языка не изобретено.– Эсме сделала очередную затяжку.– И переводчиков здесь тоже нет. А если есть, то единицы. Милли в изумлении уставилась на крестную мать.
– Ты хочешь сказать, такого понятия, как счастливый брак, не существует?
– Я хочу сказать, что не существует такого понятия, как честный брак,– заключила Эсме.– Счастье – это из другой категории.
– Наверное, ты права,– нерешительно проговорила Милли и бросила взгляд на часы.– Мне пора.
– Уже?
– Коллеги Саймона должны вручить нам свадебный подарок.
– Ясно.– Эсме затушила окурок о донышко перламутровой пепельницы.– Надеюсь, я хоть немного помогла тебе в решении твоей маленькой проблемы?
– Если честно, нет,– напрямик ответила Милли.– По-моему, я еще больше запуталась.
Эсме добродушно улыбнулась.
– Прости, солнышко.– Она обвела взором лицо Милли.– И как же поступит эта… гипотетическая девушка?
– Не знаю,– сказала Милли после долгого молчания.– На самом деле не знаю.
В тот день после обеда Джеймс Хэвилл покинул офис и направился на Бертрам-стрит. Он отпер дверь ключом и вошел в дом, погруженный в полуденную тишину, порой нарушаемую лишь редким скрипом. Джеймс постоял в коридоре, прислушиваясь, но все безмолвствовало – как он и надеялся, дом был пуст. В этот час постояльцы осматривали достопримечательности, Милли еще не вернулась с работы, домработница уже ушла. Дома должна быть только Оливия.
Джеймс поднялся по лестнице, стараясь ступать как можно тише. На втором этаже его сердце заколотилось от волнения. Он планировал этот разговор все утро; сидел на совещаниях и думал только о том, что скажет жене. И как.
Дверь в ее спальню была закрыта. Несколько секунд Джеймс рассматривал маленькую фарфоровую табличку с надписью: «Посторонним вход запрещен», затем постучал.
– Да? – послышался встревоженный голос.
– Это всего лишь я,– успокоил Оливию Джеймс и распахнул дверь.
Работал электрокамин, и в комнате было тепло, даже жарко. Оливия сидела перед телевизором в кресле с поблекшей ситцевой обивкой. Ее ноги покоились на скамеечке, которую она сама обшила декоративной тканью. Рядом на столике стояла чашка с чаем. В руках у Оливии был ворох бледно-розового шелка.
– Привет,– поздоровался Джеймс и бросил взгляд на экран, где в старом черно-белом фильме Бетт Дэвис7 ледяным тоном отвечала мужчине с квадратной челюстью.– Извини, не хотел тебе помешать.
– Ничего.– Взяв телевизионный пульт, жена уменьшила громкость, так что голос Бетт Дэвис превратился в едва слышное бормотание.– Как, по-твоему?
– Ты о чем? – растерялся Джеймс.
– Платье Изабел! – Оливия подняла руки, демонстрируя шелковую ткань.– Мне показалось, оно смотрится простовато, поэтому я решила украсить его розочками.
– Мило,– произнес Джеймс, не отводя глаз от экрана. Он не мог разобрать, что именно говорит Бетт Дэвис. Вот она расстегнула перчатки… неужели собирается вызвать собеседника на дуэль? Джеймс оторвался от телевизора.– Я хотел с тобой поговорить.
– А я – с тобой.– Оливия взяла со столика красный блокнот и пробежалась глазами по строчкам.– Во-первых, ты уточнил в городском совете маршрут от дома до церкви?
– Я и сам знаю маршрут.
Оливия раздраженно вздохнула.
– Ну разумеется, знаешь. А вдруг именно в субботу муниципалитет решит перекопать улицу по пути к церкви или там соберутся какие-нибудь пикетчики? Это тебе известно? Нет! Поэтому надо позвонить в городской совет. Разве нельзя запомнить? – Оливия открыла тетрадку и начала писать.– Ладно, не волнуйся. Я займусь этим сама.
Джеймс покрутил головой, ища, куда бы присесть, но стульев в комнате не было. Помешкав, он сел на краешек кровати. Пуховое одеяло Оливии, мягкое и слегка пахнущее ее духами, было расстелено без единой складочки, поверх него лежали отделанные кружевами подушки. Постель выглядела аккуратной и холодной, точно Оливия никогда в ней не спала. Впрочем, Джеймс не видел изнанки ее одеяла уже шесть лет.
– Во-вторых, подарки для гостей,– продолжала миссис Хэвилл.
– Для гостей?!
– Да,– нетерпеливо проговорила Оливия.– Подарки для гостей. В наши дни принято делать гостям подарки.
– Я думал, наоборот.
– И так, и эдак. Гости дарят подарки Милли и Саймону, а мы – гостям.
– А кто подарит подарки нам?
Оливия закатила глаза.
– От тебя никакого толку, Джеймс! Мы с Милли уже все подготовили. Гости получат по бокалу для шампанского.
– Вот и хорошо.– Джеймс глубоко вздохнул.– Оливия…
– А может, подобрать что-нибудь более оригинальное? Например, цветущий розовый куст?
Погляди,– она указала на пол, где лежал раскрытый журнал.– Красиво, правда?
– Цветущий розовый куст каждому гостю? Это же целый лес, черт возьми!
– Карликовый розовый куст,– раздраженно объяснила Оливия.– Размером с ридикюль.
– Оливия, неужели тебе больше нечем заняться, кроме как в последний момент заказывать розовые кусты размером с ридикюль?
– Да, наверное, ты прав,– с сожалением произнесла Оливия и вычеркнула один пункт из списка в красном блокноте.– Так, что у нас еще…
– Оливия, послушай меня, пожалуйста.– Джеймс откашлялся.– Я хотел поговорить…– Он умолк, затем продолжил: – О том, что будет потом. После свадьбы.
– Ради всего святого! Давай переживем свадьбу, а тогда уж будем говорить про «потом». Мало мне других забот!
– Просто выслушай меня.– Джеймс Хэвилл закрыл глаза и сделал глубокий вдох.– Мы с тобой оба понимаем, что после ухода Милли все пойдет иначе. Когда в доме останемся только я и ты…
– Гонорар хористам,– мурлыкала Оливия, загибая пальцы,– бутоньерки…
– Нет смысла притворяться, что у нас все по-прежнему.
– Подставка для торта…
– Мы давно отдаляемся друг от друга. У меня своя жизнь, у тебя своя…
– Речь! – победно воскликнула Оливия.– Ты сочинил речь?
– Да,– промолвил Джеймс, в упор глядя на жену.– Только меня никто не слушает.
– Напиши ее в двух экземплярах. Один на всякий случай будет у меня.
Оливия лучезарно улыбнулась.
– Послушай…
– То же самое посоветую Саймону. Постой-ка, я помечу.
Джеймс перевел взгляд на экран телевизора. Бетт Дэвис упала в объятия типа с квадратной челюстью, на ее ресницах сверкали слезы.
– Готово,– подытожила Оливия, глянула на часы и встала.– А сейчас мне пора бежать. Я должна заскочить к регенту. Ты хотел что-то обсудить?
– Я…
– Знаешь, я опаздываю. Извини.– Оливия махнула рукой, знаком показывая мужу встать, и аккуратно разложила на кровати шелковую ткань.– Пока!
– Да. Пока.
Она закрыла за ним дверь, и перед глазами Джеймса опять оказалась табличка «Посторонним вход воспрещен».
– Я хотел сказать,– произнес он, обращаясь к двери,– что после свадьбы я уеду из этого дома. Я начну новую жизнь. Понимаешь?
Ему никто не ответил. Пожав плечами, Джеймс развернулся и пошел прочь.
Глава 5
– Эту тайну действительно стоит хранить? – вопросила она.– Или речь идет о ерунде, которой никто не придаст значения? Может быть, девушка сильно преувеличивает? Принимает ситуацию слишком близко к сердцу?
– Ничего она не преувеличивает. Тайна чертовски серьезная. Как, например…– Милли сделала паузу.– Предыдущий брак. Или что-то в этом роде.
Эсме вздернула брови.
– Ого!
Или что-то в этом роде,– настойчиво повторила Милли.– Неважно, что конкретно. Главное, что она молчала об этом целых десять лет. Никто ничего не знал. Никому и не надо знать.
– Так, понятно.
Крестная прикурила новую сигарету и глубоко затянулась.
– Как бы ты поступила на месте этой девушки? – задала вопрос Милли.
Эсме выпустила облако дыма.
– Насколько велик риск, что третье лицо выдаст ее?
– Не знаю. Полагаю, сейчас риск небольшой.
– Тогда я бы ничего не рассказывала. По крайней мере, пока. И постаралась бы заставить третье лицо молчать.– Эсме пожала плечами.– Возможно, все уляжется само собой.
– Ты так думаешь? Ты вправду так думаешь?
Крестная улыбнулась.
– Дорогая моя, сколько раз бывало так, что ты всю ночь проводила без сна, ворочаясь в постели и переживая, а с приходом утра понимала, что твои страхи напрасны? Сколько раз ты спешила извиниться за какую-то оплошность, а потом выяснялось, что окружающие не заметили в твоем поведении ничего дурного? – Эсме глубоко затянулась.– В девяти случаях из десяти лучше держать рот на замке.– Она сделала паузу.– Гипотетически рассуждая, конечно.
– Конечно.
В гостиной воцарилась тишина, прерываемая лишь треском дров и шипением искр в камине.
За окном опять повалил снег – крупными, бесформенными хлопьями.
– Выпей еще глинтвейна,– предложила Эсме,– пока горячий. И угощайся печеньем.
– Спасибо,– пробормотала Милли. Она взяла с тарелки кругляшок печенья с мандариновой помадкой и принялась задумчиво его крутить.– То есть ты не считаешь, что мне… что этой девушке надо все честно рассказать своему парню?
– Зачем?
– Затем, что она… собирается за него замуж!
– Сама по себе идея неплохая,– улыбнулась Эсме.– Но женщина никогда не должна быть полностью откровенна с мужчиной. Да это и невозможно.
Милли удивленно посмотрела на крестную.
– Что значит «невозможно»?
– Разумеется, попытка не пытка,– сказала Эсме,– однако, как правило, мужчины и женщины говорят на разных языках. Они по-разному… чувствуют. Окажись мужчина и женщина в одной и той же ситуации, воспримут они ее совершенно по-разному.
– И что?
– Они чужие друг другу. Истина в том, что нельзя быть до конца откровенным с человеком, которого ты не понимаешь всецело.
Милли задумалась.
– Люди, много лет прожившие в счастливом браке, понимают друг друга.
Скорее, с грехом пополам приспосабливаются друг к другу. При помощи жестов, доброжелательного настроя и привычных фраз, выученных за годы совместной жизни. Но понимания между ними нет, им не дано постичь всю глубину души партнера. Общего языка не изобретено.– Эсме сделала очередную затяжку.– И переводчиков здесь тоже нет. А если есть, то единицы. Милли в изумлении уставилась на крестную мать.
– Ты хочешь сказать, такого понятия, как счастливый брак, не существует?
– Я хочу сказать, что не существует такого понятия, как честный брак,– заключила Эсме.– Счастье – это из другой категории.
– Наверное, ты права,– нерешительно проговорила Милли и бросила взгляд на часы.– Мне пора.
– Уже?
– Коллеги Саймона должны вручить нам свадебный подарок.
– Ясно.– Эсме затушила окурок о донышко перламутровой пепельницы.– Надеюсь, я хоть немного помогла тебе в решении твоей маленькой проблемы?
– Если честно, нет,– напрямик ответила Милли.– По-моему, я еще больше запуталась.
Эсме добродушно улыбнулась.
– Прости, солнышко.– Она обвела взором лицо Милли.– И как же поступит эта… гипотетическая девушка?
– Не знаю,– сказала Милли после долгого молчания.– На самом деле не знаю.
В тот день после обеда Джеймс Хэвилл покинул офис и направился на Бертрам-стрит. Он отпер дверь ключом и вошел в дом, погруженный в полуденную тишину, порой нарушаемую лишь редким скрипом. Джеймс постоял в коридоре, прислушиваясь, но все безмолвствовало – как он и надеялся, дом был пуст. В этот час постояльцы осматривали достопримечательности, Милли еще не вернулась с работы, домработница уже ушла. Дома должна быть только Оливия.
Джеймс поднялся по лестнице, стараясь ступать как можно тише. На втором этаже его сердце заколотилось от волнения. Он планировал этот разговор все утро; сидел на совещаниях и думал только о том, что скажет жене. И как.
Дверь в ее спальню была закрыта. Несколько секунд Джеймс рассматривал маленькую фарфоровую табличку с надписью: «Посторонним вход запрещен», затем постучал.
– Да? – послышался встревоженный голос.
– Это всего лишь я,– успокоил Оливию Джеймс и распахнул дверь.
Работал электрокамин, и в комнате было тепло, даже жарко. Оливия сидела перед телевизором в кресле с поблекшей ситцевой обивкой. Ее ноги покоились на скамеечке, которую она сама обшила декоративной тканью. Рядом на столике стояла чашка с чаем. В руках у Оливии был ворох бледно-розового шелка.
– Привет,– поздоровался Джеймс и бросил взгляд на экран, где в старом черно-белом фильме Бетт Дэвис7 ледяным тоном отвечала мужчине с квадратной челюстью.– Извини, не хотел тебе помешать.
– Ничего.– Взяв телевизионный пульт, жена уменьшила громкость, так что голос Бетт Дэвис превратился в едва слышное бормотание.– Как, по-твоему?
– Ты о чем? – растерялся Джеймс.
– Платье Изабел! – Оливия подняла руки, демонстрируя шелковую ткань.– Мне показалось, оно смотрится простовато, поэтому я решила украсить его розочками.
– Мило,– произнес Джеймс, не отводя глаз от экрана. Он не мог разобрать, что именно говорит Бетт Дэвис. Вот она расстегнула перчатки… неужели собирается вызвать собеседника на дуэль? Джеймс оторвался от телевизора.– Я хотел с тобой поговорить.
– А я – с тобой.– Оливия взяла со столика красный блокнот и пробежалась глазами по строчкам.– Во-первых, ты уточнил в городском совете маршрут от дома до церкви?
– Я и сам знаю маршрут.
Оливия раздраженно вздохнула.
– Ну разумеется, знаешь. А вдруг именно в субботу муниципалитет решит перекопать улицу по пути к церкви или там соберутся какие-нибудь пикетчики? Это тебе известно? Нет! Поэтому надо позвонить в городской совет. Разве нельзя запомнить? – Оливия открыла тетрадку и начала писать.– Ладно, не волнуйся. Я займусь этим сама.
Джеймс покрутил головой, ища, куда бы присесть, но стульев в комнате не было. Помешкав, он сел на краешек кровати. Пуховое одеяло Оливии, мягкое и слегка пахнущее ее духами, было расстелено без единой складочки, поверх него лежали отделанные кружевами подушки. Постель выглядела аккуратной и холодной, точно Оливия никогда в ней не спала. Впрочем, Джеймс не видел изнанки ее одеяла уже шесть лет.
– Во-вторых, подарки для гостей,– продолжала миссис Хэвилл.
– Для гостей?!
– Да,– нетерпеливо проговорила Оливия.– Подарки для гостей. В наши дни принято делать гостям подарки.
– Я думал, наоборот.
– И так, и эдак. Гости дарят подарки Милли и Саймону, а мы – гостям.
– А кто подарит подарки нам?
Оливия закатила глаза.
– От тебя никакого толку, Джеймс! Мы с Милли уже все подготовили. Гости получат по бокалу для шампанского.
– Вот и хорошо.– Джеймс глубоко вздохнул.– Оливия…
– А может, подобрать что-нибудь более оригинальное? Например, цветущий розовый куст?
Погляди,– она указала на пол, где лежал раскрытый журнал.– Красиво, правда?
– Цветущий розовый куст каждому гостю? Это же целый лес, черт возьми!
– Карликовый розовый куст,– раздраженно объяснила Оливия.– Размером с ридикюль.
– Оливия, неужели тебе больше нечем заняться, кроме как в последний момент заказывать розовые кусты размером с ридикюль?
– Да, наверное, ты прав,– с сожалением произнесла Оливия и вычеркнула один пункт из списка в красном блокноте.– Так, что у нас еще…
– Оливия, послушай меня, пожалуйста.– Джеймс откашлялся.– Я хотел поговорить…– Он умолк, затем продолжил: – О том, что будет потом. После свадьбы.
– Ради всего святого! Давай переживем свадьбу, а тогда уж будем говорить про «потом». Мало мне других забот!
– Просто выслушай меня.– Джеймс Хэвилл закрыл глаза и сделал глубокий вдох.– Мы с тобой оба понимаем, что после ухода Милли все пойдет иначе. Когда в доме останемся только я и ты…
– Гонорар хористам,– мурлыкала Оливия, загибая пальцы,– бутоньерки…
– Нет смысла притворяться, что у нас все по-прежнему.
– Подставка для торта…
– Мы давно отдаляемся друг от друга. У меня своя жизнь, у тебя своя…
– Речь! – победно воскликнула Оливия.– Ты сочинил речь?
– Да,– промолвил Джеймс, в упор глядя на жену.– Только меня никто не слушает.
– Напиши ее в двух экземплярах. Один на всякий случай будет у меня.
Оливия лучезарно улыбнулась.
– Послушай…
– То же самое посоветую Саймону. Постой-ка, я помечу.
Джеймс перевел взгляд на экран телевизора. Бетт Дэвис упала в объятия типа с квадратной челюстью, на ее ресницах сверкали слезы.
– Готово,– подытожила Оливия, глянула на часы и встала.– А сейчас мне пора бежать. Я должна заскочить к регенту. Ты хотел что-то обсудить?
– Я…
– Знаешь, я опаздываю. Извини.– Оливия махнула рукой, знаком показывая мужу встать, и аккуратно разложила на кровати шелковую ткань.– Пока!
– Да. Пока.
Она закрыла за ним дверь, и перед глазами Джеймса опять оказалась табличка «Посторонним вход воспрещен».
– Я хотел сказать,– произнес он, обращаясь к двери,– что после свадьбы я уеду из этого дома. Я начну новую жизнь. Понимаешь?
Ему никто не ответил. Пожав плечами, Джеймс развернулся и пошел прочь.
Глава 5
В приемной офиса Саймона Милли встретили радостными возгласами.
– Пришла! – воскликнула Перл, секретарша средних лет.– Милли пришла! – Она расплылась в улыбке.– Как ты, дорогая? Наверное, сильно волнуешься перед субботой?
– Волноваться совершенно незачем! – убедительно произнесла другая секретарша, в светло-голубом кардигане и с тенями в тон.– Главное – наслаждаться этим днем, и он пролетит – даже моргнуть не успеешь!
– Для тебя все будет как в тумане,– со знанием дела высказалась Перл.– Главное, почаще отвлекайся и говори себе: сегодня я выхожу замуж. Тогда будешь наслаждаться всем, что происходит.– Она снова улыбнулась.– Я звякну Саймону, предупрежу, что ты здесь, а потом провожу тебя наверх.
– Не беспокойтесь, я знаю дорогу.
– Мне не трудно,– просияла Перл, набрав несколько цифр.– Маргарет, попробуй дозвониться до Саймона, ладно? Скажи, что я веду Милли.
Под всеобщие пожелания счастья Милли в компании Перл прошла из приемной к лифтам.
– Мы придем поглядеть на вас в субботу,– сообщила Перл в лифте.– Постоим возле церкви. Ты не против, дорогая?
– Нет-нет, что вы,– смутилась Милли.– То есть вы просто будете стоять и смотреть?
– Берил обещала принести складные стулья,– радостно сообщила Перл.– И кофе возьмем, конечно. Очень хочется увидеть, как подъезжают важные шишки. У тебя ведь почти королевская свадьба!
Милли зарделась.
– Ну, не знаю, как насчет…
Или как та шикарная свадьба в сериале – позавчера, в «Истэндцах»!8 Видела?
– О да! – с воодушевлением подхватила Милли.– Так романтично, верно?
– Эти две очаровательные малютки, подружки невесты…– Перл с нежностью вздохнула.– Что за прелесть!
– Да, там все было здорово,– согласилась Милли.– Правда,– быстро прибавила она, видя, что лифт уже подъезжает к нужному этажу,– я никого из персонажей не знаю. Я вообще-то не смотрю «Истэндцев». Предпочитаю документальные фильмы.
В самом деле, милочка? А я жить не могу без мыльных опер,– мечтательно проговорила Перл.– Твой Саймон постоянно поддразнивает меня по поводу сериалов – заставляет пересказывать все сюжеты.– Секретарша улыбнулась.– Знаешь, он чудесный мальчик, такой простой. Никогда не подумаешь, что он – тот, кто он есть. Ты понимаешь, о чем я?
Раздался мелодичный звон. Лифт остановился.
– Приехали,– сказала Перл и оглядела устланный ковром коридор.– Ну куда же он подевался?
– Я здесь.– Саймон неожиданно вынырнул из-за угла и протянул Перл бутылку вина и пластиковые стаканчики.– Пожалуйста, отнеси это вниз и угости всех в приемной.
– Как мило,– обрадовалась Перл.– Не забудь спуститься и похвастаться своим подарком.– Она взяла Милли за руку и энергично потрясла ее.– Моя дорогая, желаю всего самого наилучшего. Ты заслуживаешь счастья и только счастья.
– Спасибо,– поблагодарила Милли, у которой к глазам подступили слезы.– Вы так добры.
Двери лифта закрылись. Саймон широко улыбнулся Милли.
– Ну, пойдем. Нас уже заждались.
– Не пугай меня, я и так вся на нервах.
– На нервах? – рассмеялся Саймон.– Глупенькая, у тебя нет причин нервничать.
– Я знаю,– кивнула Милли.– Я просто… чуть-чуть волнуюсь.
– Предсвадебная трясучка?
– Ага,– улыбнулась Милли.– Она самая.
Сотрудники отдела смущенно толпились в кабинете, который Саймон делил еще с четырьмя рекламными агентами. Когда появились Милли с Саймоном, шампанское уже разливали по кругу в пластиковые стаканы, а дама в красном жакете спешила закончить со сбором пожеланий, которые записывались в огромную открытку.
Проходя, Милли услыхала, как молоденькая девушка жалобно спрашивала женщину в красном жакете:
– Что мне написать? Не могу придумать ничего остроумного.
– Просто распишись,– отрезала та.– И поскорее, пожалуйста.
Милли взяла пластиковый стаканчик и надела на лицо улыбку. Девушка чувствовала себя неуютно – на нее глазело столько незнакомых людей. Она пригубила шампанское и взяла печенье с тарелки, которую ей предложил кто-то из приветливых коллег Саймона.
– Ага! – Звучный низкий голос перекрыл общий гвалт. Милли обернулась. К ней подошел усатый мужчина с редеющей шевелюрой, одетый в коричневый костюм.– Вы, стало быть, невеста Саймона,– прогудел он и пожал ей руку.– Марк Тейлор, шеф-редактор. Очень рад познакомиться.
– Здравствуйте,– вежливо ответила Милли.
– Где его носит? Надо бы наконец управиться с этим мероприятием. Саймон! Иди сюда!
– Уже познакомились? – проговорил подошедший Саймон.– Извините, я должен был представить вас друг другу, как положено.
Марк Тейлор похлопал в ладоши.
– Минуточку внимания! Тише, тише, пожалуйста. От имени всех сотрудников редакции «Маятника» я хочу пожелать Саймону и Мэнди всего самого наилучшего в их будущей совместной жизни.– Он поднял свой стаканчик.
– Милли,– подсказал кто-то из толпы. Шеф-редактор озадаченно нахмурился.
– Что?
– Милли, а не Мэнди!
– Не имеет значения,– вполголоса произнесла Милли и покраснела.
– Что они говорят? – забеспокоился Марк Тейлор.
– Ничего,– ответила Милли,– продолжайте.
– За Мэнди и Саймона! За их долгую, счастливую жизнь и процветание! – В углу зазвонил телефон.– Эй, там, снимите трубку,– распорядился Тейлор.
– А где подарок? – выкрикнул кто-то.
– Да, кстати,– вопросил шеф-редактор,– где подарок?
– Его сейчас доставят,– сообщила женщина, стоявшая слева от Милли.– Он не попал в список. Это блюдо для овощей с крышкой. У меня есть фотография.
– Замечательно,– сказал Марк Тейлор и громко провозгласил: – Итак, подарок – блюдо для овощей с крышкой, не попавшее в список. Если кому-нибудь интересно, у Салли есть фотография.
– А еще у нас есть открытка,– всполошилась Салли.– Где открытка?
– Вот она,– сказала женщина в красном жакете.
Возникла маленькая пауза, пока Саймон открывал громадный конверт и достал оттуда такую же по размерам открытку с изображением двух плюшевых мишек. Он пробежал глазами подписи, то и дело смеясь, поднимая глаза и кивая авторам посланий. Милли заглянула ему через плечо. В большинстве шуток упоминались плановые показатели, размер в четверть листа и нечто непонятное под названием «Пауэрлинк».
– Потрясающе,– наконец сказал Саймон.– Я очень тронут.
– Речь! – крикнул кто-то.
– Не буду я произносить никаких речей.
– Поблагодари Господа!
Саймон сделал глоток шампанского.
– Единственное, что я хотел бы сказать тем, кто считает, что самое главное для меня в жизни – это выполнить безумные плановые показатели, которые придумывает Эрик, или наголову разбить Энди в дартс…
Раздался добродушный смех.
– Так вот, для всех вас у меня есть новость. Вы ошибаетесь.– Саймон помолчал.– Самое главное для меня в жизни – здесь, рядом со мной.– Он взял Милли за руку, и некоторые девушки не удержались от вздоха.– Эта женщина, если кто еще не знает,– самая красивая, самая добросердечная, открытая и щедрая в целом мире, и для меня огромная честь, что в субботу она станет моей женой. Мне сказочно повезло.
На некоторое время в кабинете воцарилась тишина, затем кто-то вполголоса произнес:
– За Милли и Саймона.
– За Милли и Саймона,– хором повторили все остальные.
Милли бросила взгляд на счастливое лицо ничего не подозревающего Саймона, и у нее вдруг защемило в груди.
– Жду всех в пабе,– добавил Саймон.
Коллеги начали расходиться, и он ободряюще улыбнулся Милли.
– Ты стесняешься?
– Совсем капельку.
Милли попыталась улыбнуться в ответ. Щеки у нее горели от стыда, а сердце как будто схватила холодная рука.
– Я просто должен был рассказать всем о моих чувствах.– Саймон ласково погладил Милли по волосам.– Иногда я даже не могу представить, как сильно тебя люблю.
У Милли из глаз хлынули слезы.
– Не надо,– попросила она.– Пожалуйста.
– Э-э, посмотри на себя! – Саймон нежно провел пальцем по слезинкам.– Ну-ну, родная, возьми носовой платок.
– Спасибо,– судорожно сглотнула Милли, вытерла глаза и несколько раз глубоко вздохнула.
– Саймон! – послышался веселый голос.– Сегодня твоя очередь платить за выпивку!
– Через минуту буду! – бодро ответил он.
– Ты не обидишься, если я не пойду в паб? – быстро спросила Милли.
У Саймона огорченно вытянулось лицо.
– Я слегка устала, и мне как-то не по себе,– она взмахнула рукой,– от всего этого.
– Саймон! – раздался оклик.– Ты идешь или нет?
– Да, да, подождите! – крикнул Саймон и ласково тронул Милли за подбородок.– Хочешь, посидим где-нибудь, только ты и я?
Милли посмотрела на Саймона, и перед ее глазами промелькнула картина: они с Саймоном сидят в уютном ресторанчике, за дальним столиком, едят ризотто, пьют хорошее вино. И она медленно, негромко рассказывает ему всю правду…
– Нет. Иди и повеселись как следует. Я лягу пораньше.
– Точно?
– Да,– Милли притянула Саймона к себе и поцеловала.– Иди. Завтра поговорим.
Приехав домой, Милли собиралась сразу же лечь спать. Снимая пальто, она услыхала в кухне голоса и поморщилась, решив, что раньше времени нагрянула тетя Джин. Однако, распахнув дверь, она увидела Изабел: сестра стояла на табуретке в розовом шелковом платье, с венком из засушенных цветов в волосах.
– Изабел! – Ощутив внезапное облегчение, Милли чуть не разрыдалась.– Когда ты вернулась?
– Еще днем,– с улыбкой ответила Изабел.– Прихожу домой и что я вижу? Чертовы трубы потекли.
– Трубы?
– Ну да, да, водопроводные трубы, а ты думала какие – духовые?
– Изабел поживет у нас до свадьбы,– проговорила Оливия, зажав в зубах целую пригоршню шпилек.– Конечно, когда приедет тетя Джин с кузенами, будет тесновато…
– Выгони фотографа,– предложила Милли. Усевшись на стол, она принялась вертеть в руках выпавший из венка розовый бутон.– Тогда всем хватит места.
– Не говори глупостей, солнышко. Александр останется у нас.– Оливия воткнула шпильку в волосы Изабел и поправила венок.– Вот так уже лучше.
– Как скажешь, мамочка.– Изабел скептически улыбнулась и взглянула на сестру.– А твое мнение?
Только сейчас Милли обратила внимание на наряд Изабел.
– Что с твоим платьем?
– Я украсила его шелковыми розочками,– сообщила миссис Хэвилл.– Симпатично, правда?
Милли встретилась глазами с Изабел.
– Восхитительно.
Изабел опять усмехнулась.
– Скажи честно, я выгляжу полной идиоткой?
– Нет.– Милли вновь взглянула на сестру.– Ты выглядишь… усталой.
– Вот-вот! – торжествующе подтвердила Оливия.– Я так и сказала: у тебя утомленный, осунувшийся вид.
– Ничего не утомленный и не осунувшийся,– нетерпеливо отмахнулась Изабел.
Милли присмотрелась к сестре: кожа Изабел была почти серой, прямые светлые волосы потеряли блеск. Цветы в волосах лишь подчеркивали отсутствие румянца на щеках.
– Ничего, на свадьбе ты будешь выглядеть на все сто,– неуверенно высказалась Милли.– С макияжем.
– Кроме того, она похудела,– недовольно произнесла Оливия.– Едва не пришлось ушивать платье.
– Я сбросила совсем немного,– возразила Изабел.– И вообще, неважно, как я выгляжу. Это ведь праздник Милли, а не мой.– Она посмотрела на сестру.– Как дела?
– В порядке.
Изабел сняла с себя шелковое платье.
– Пожалуй, пойду наверх, разберу вещи.
– Я помогу,– тут же предложила Милли.
– Вот и замечательно,– обрадовалась Оливия.– Славная моя девочка.
Комната старшей сестры располагалась на верхнем этаже, по соседству с комнатой Милли. После отъезда Изабел Оливия иногда размещала в ней постояльцев домашней гостиницы, но чаще комната, чистая и прибранная, оставалась пустой, ожидая возвращения хозяйки.
– Боже мой! – воскликнула Изабел, открыв дверь.– А это еще что такое?
– Свадебные подарки,– объяснила Милли.– Причем только часть.
Они молча оглядели комнату. Все свободное пространство было заставлено коробками чуть ли не до потолка. Несколько коробок было открыто, виднелись обрывки бумаги и пузырчатый целлофан, поблескивало стекло и фарфор.
– Что это? – спросила Изабел, ткнув пальцем одну из коробок.
– Не знаю, по-моему, супница.
– Супница? – недоверчиво протянула Изабел.– Ты что, собираешься варить суп, когда выйдешь замуж?
– Наверное.
– Придется, раз у тебя теперь есть супница! – Изабел поймала взгляд младшей сестры, и та невольно рассмеялась.– Каждый вечер ты будешь садиться за стол и разливать суп черпаком из своей супницы.
– Прекрати!
И пить шерри из всех восьми бокалов для шерри,– не унималась Изабел, прочитав этикетку на другой коробке.– Жизнь замужем – это сплошная карусель!
– Изабел, хватит!
Милли корчилась от смеха, в глазах появился задорный блеск.
– Электрическая хлебопечка… Слушай, я бы тоже не отказалась от такого подарка.– Изабел взглянула на сестру.– Милли, ты в порядке?
– Да. Все хорошо,– соврала Милли, но ее смех перешел во всхлипы, а из глаз вдруг капнули две слезинки.
– С тобой что-то происходит.– Изабел положила руки Милли на плечи.– Что стряслось? О чем ты хотела поговорить, когда звонила мне в Париж?
– Господи, Изабел! – Милли залилась слезами.– Все просто ужасно!
– Что именно?
– У меня беда.
– Да говори же! – Изабел не на шутку встревожилась.– Милли, что случилось?
Милли молча смотрела на нее.
– Пойдем,– наконец промолвила она.
Она вернулась в свою комнату, подождала, пока Изабел зайдет вслед за ней, и заперла дверь на ключ. Изабел молча наблюдала, как Милли сунула руку в каминную трубу и, порывшись, вытащила оттуда старую школьную сумку для сменной обуви, перетянутую веревкой.
– Что…
– Погоди.
Милли пошарила в сумке и достала еще одну сумку, поменьше, а из нее извлекла коробочку, накрепко замотанную бечевкой. Потянув за бечевку, Милли сняла ее вместе с крышкой и несколько секунд смотрела на открытую коробку, а затем протянула ее Изабел.
– Вот,– сказала она,– вот что случилось.
– Чтоб мне провалиться!..– ахнула Изабел.
С фотографии из коробки на нее смотрела Милли в свадебном платье, лучезарно улыбающаяся в облаке конфетти.
Изабел взяла фотографию, чтобы рассмотреть поближе, потом отложила и взяла вторую. На ней были запечатлены двое мужчин, стоявших бок о бок, один темноволосый, другой – блондин. На следующей фотографии темноволосый целовал Милли руку. Милли явно позировала перед камерой: вуаль закинута за плечо, на лице – сумасшедшее счастье.
Не говоря ни слова, Изабел просмотрела всю стопку. В коробке под фотографиями лежало несколько выцветших кружочков конфетти и маленькая открытка с цветами.
– Можно?
– Валяй.
Изабел раскрыла открытку и прочла: «Лучшей невесте на свете. Всегда твой, Аллан». Она посмотрела на сестру.
– Кто, черт побери, этот Аллан?
– А ты как думаешь? – хрипло выговорила Милли.– Мой муж.
– Пришла! – воскликнула Перл, секретарша средних лет.– Милли пришла! – Она расплылась в улыбке.– Как ты, дорогая? Наверное, сильно волнуешься перед субботой?
– Волноваться совершенно незачем! – убедительно произнесла другая секретарша, в светло-голубом кардигане и с тенями в тон.– Главное – наслаждаться этим днем, и он пролетит – даже моргнуть не успеешь!
– Для тебя все будет как в тумане,– со знанием дела высказалась Перл.– Главное, почаще отвлекайся и говори себе: сегодня я выхожу замуж. Тогда будешь наслаждаться всем, что происходит.– Она снова улыбнулась.– Я звякну Саймону, предупрежу, что ты здесь, а потом провожу тебя наверх.
– Не беспокойтесь, я знаю дорогу.
– Мне не трудно,– просияла Перл, набрав несколько цифр.– Маргарет, попробуй дозвониться до Саймона, ладно? Скажи, что я веду Милли.
Под всеобщие пожелания счастья Милли в компании Перл прошла из приемной к лифтам.
– Мы придем поглядеть на вас в субботу,– сообщила Перл в лифте.– Постоим возле церкви. Ты не против, дорогая?
– Нет-нет, что вы,– смутилась Милли.– То есть вы просто будете стоять и смотреть?
– Берил обещала принести складные стулья,– радостно сообщила Перл.– И кофе возьмем, конечно. Очень хочется увидеть, как подъезжают важные шишки. У тебя ведь почти королевская свадьба!
Милли зарделась.
– Ну, не знаю, как насчет…
Или как та шикарная свадьба в сериале – позавчера, в «Истэндцах»!8 Видела?
– О да! – с воодушевлением подхватила Милли.– Так романтично, верно?
– Эти две очаровательные малютки, подружки невесты…– Перл с нежностью вздохнула.– Что за прелесть!
– Да, там все было здорово,– согласилась Милли.– Правда,– быстро прибавила она, видя, что лифт уже подъезжает к нужному этажу,– я никого из персонажей не знаю. Я вообще-то не смотрю «Истэндцев». Предпочитаю документальные фильмы.
В самом деле, милочка? А я жить не могу без мыльных опер,– мечтательно проговорила Перл.– Твой Саймон постоянно поддразнивает меня по поводу сериалов – заставляет пересказывать все сюжеты.– Секретарша улыбнулась.– Знаешь, он чудесный мальчик, такой простой. Никогда не подумаешь, что он – тот, кто он есть. Ты понимаешь, о чем я?
Раздался мелодичный звон. Лифт остановился.
– Приехали,– сказала Перл и оглядела устланный ковром коридор.– Ну куда же он подевался?
– Я здесь.– Саймон неожиданно вынырнул из-за угла и протянул Перл бутылку вина и пластиковые стаканчики.– Пожалуйста, отнеси это вниз и угости всех в приемной.
– Как мило,– обрадовалась Перл.– Не забудь спуститься и похвастаться своим подарком.– Она взяла Милли за руку и энергично потрясла ее.– Моя дорогая, желаю всего самого наилучшего. Ты заслуживаешь счастья и только счастья.
– Спасибо,– поблагодарила Милли, у которой к глазам подступили слезы.– Вы так добры.
Двери лифта закрылись. Саймон широко улыбнулся Милли.
– Ну, пойдем. Нас уже заждались.
– Не пугай меня, я и так вся на нервах.
– На нервах? – рассмеялся Саймон.– Глупенькая, у тебя нет причин нервничать.
– Я знаю,– кивнула Милли.– Я просто… чуть-чуть волнуюсь.
– Предсвадебная трясучка?
– Ага,– улыбнулась Милли.– Она самая.
Сотрудники отдела смущенно толпились в кабинете, который Саймон делил еще с четырьмя рекламными агентами. Когда появились Милли с Саймоном, шампанское уже разливали по кругу в пластиковые стаканы, а дама в красном жакете спешила закончить со сбором пожеланий, которые записывались в огромную открытку.
Проходя, Милли услыхала, как молоденькая девушка жалобно спрашивала женщину в красном жакете:
– Что мне написать? Не могу придумать ничего остроумного.
– Просто распишись,– отрезала та.– И поскорее, пожалуйста.
Милли взяла пластиковый стаканчик и надела на лицо улыбку. Девушка чувствовала себя неуютно – на нее глазело столько незнакомых людей. Она пригубила шампанское и взяла печенье с тарелки, которую ей предложил кто-то из приветливых коллег Саймона.
– Ага! – Звучный низкий голос перекрыл общий гвалт. Милли обернулась. К ней подошел усатый мужчина с редеющей шевелюрой, одетый в коричневый костюм.– Вы, стало быть, невеста Саймона,– прогудел он и пожал ей руку.– Марк Тейлор, шеф-редактор. Очень рад познакомиться.
– Здравствуйте,– вежливо ответила Милли.
– Где его носит? Надо бы наконец управиться с этим мероприятием. Саймон! Иди сюда!
– Уже познакомились? – проговорил подошедший Саймон.– Извините, я должен был представить вас друг другу, как положено.
Марк Тейлор похлопал в ладоши.
– Минуточку внимания! Тише, тише, пожалуйста. От имени всех сотрудников редакции «Маятника» я хочу пожелать Саймону и Мэнди всего самого наилучшего в их будущей совместной жизни.– Он поднял свой стаканчик.
– Милли,– подсказал кто-то из толпы. Шеф-редактор озадаченно нахмурился.
– Что?
– Милли, а не Мэнди!
– Не имеет значения,– вполголоса произнесла Милли и покраснела.
– Что они говорят? – забеспокоился Марк Тейлор.
– Ничего,– ответила Милли,– продолжайте.
– За Мэнди и Саймона! За их долгую, счастливую жизнь и процветание! – В углу зазвонил телефон.– Эй, там, снимите трубку,– распорядился Тейлор.
– А где подарок? – выкрикнул кто-то.
– Да, кстати,– вопросил шеф-редактор,– где подарок?
– Его сейчас доставят,– сообщила женщина, стоявшая слева от Милли.– Он не попал в список. Это блюдо для овощей с крышкой. У меня есть фотография.
– Замечательно,– сказал Марк Тейлор и громко провозгласил: – Итак, подарок – блюдо для овощей с крышкой, не попавшее в список. Если кому-нибудь интересно, у Салли есть фотография.
– А еще у нас есть открытка,– всполошилась Салли.– Где открытка?
– Вот она,– сказала женщина в красном жакете.
Возникла маленькая пауза, пока Саймон открывал громадный конверт и достал оттуда такую же по размерам открытку с изображением двух плюшевых мишек. Он пробежал глазами подписи, то и дело смеясь, поднимая глаза и кивая авторам посланий. Милли заглянула ему через плечо. В большинстве шуток упоминались плановые показатели, размер в четверть листа и нечто непонятное под названием «Пауэрлинк».
– Потрясающе,– наконец сказал Саймон.– Я очень тронут.
– Речь! – крикнул кто-то.
– Не буду я произносить никаких речей.
– Поблагодари Господа!
Саймон сделал глоток шампанского.
– Единственное, что я хотел бы сказать тем, кто считает, что самое главное для меня в жизни – это выполнить безумные плановые показатели, которые придумывает Эрик, или наголову разбить Энди в дартс…
Раздался добродушный смех.
– Так вот, для всех вас у меня есть новость. Вы ошибаетесь.– Саймон помолчал.– Самое главное для меня в жизни – здесь, рядом со мной.– Он взял Милли за руку, и некоторые девушки не удержались от вздоха.– Эта женщина, если кто еще не знает,– самая красивая, самая добросердечная, открытая и щедрая в целом мире, и для меня огромная честь, что в субботу она станет моей женой. Мне сказочно повезло.
На некоторое время в кабинете воцарилась тишина, затем кто-то вполголоса произнес:
– За Милли и Саймона.
– За Милли и Саймона,– хором повторили все остальные.
Милли бросила взгляд на счастливое лицо ничего не подозревающего Саймона, и у нее вдруг защемило в груди.
– Жду всех в пабе,– добавил Саймон.
Коллеги начали расходиться, и он ободряюще улыбнулся Милли.
– Ты стесняешься?
– Совсем капельку.
Милли попыталась улыбнуться в ответ. Щеки у нее горели от стыда, а сердце как будто схватила холодная рука.
– Я просто должен был рассказать всем о моих чувствах.– Саймон ласково погладил Милли по волосам.– Иногда я даже не могу представить, как сильно тебя люблю.
У Милли из глаз хлынули слезы.
– Не надо,– попросила она.– Пожалуйста.
– Э-э, посмотри на себя! – Саймон нежно провел пальцем по слезинкам.– Ну-ну, родная, возьми носовой платок.
– Спасибо,– судорожно сглотнула Милли, вытерла глаза и несколько раз глубоко вздохнула.
– Саймон! – послышался веселый голос.– Сегодня твоя очередь платить за выпивку!
– Через минуту буду! – бодро ответил он.
– Ты не обидишься, если я не пойду в паб? – быстро спросила Милли.
У Саймона огорченно вытянулось лицо.
– Я слегка устала, и мне как-то не по себе,– она взмахнула рукой,– от всего этого.
– Саймон! – раздался оклик.– Ты идешь или нет?
– Да, да, подождите! – крикнул Саймон и ласково тронул Милли за подбородок.– Хочешь, посидим где-нибудь, только ты и я?
Милли посмотрела на Саймона, и перед ее глазами промелькнула картина: они с Саймоном сидят в уютном ресторанчике, за дальним столиком, едят ризотто, пьют хорошее вино. И она медленно, негромко рассказывает ему всю правду…
– Нет. Иди и повеселись как следует. Я лягу пораньше.
– Точно?
– Да,– Милли притянула Саймона к себе и поцеловала.– Иди. Завтра поговорим.
Приехав домой, Милли собиралась сразу же лечь спать. Снимая пальто, она услыхала в кухне голоса и поморщилась, решив, что раньше времени нагрянула тетя Джин. Однако, распахнув дверь, она увидела Изабел: сестра стояла на табуретке в розовом шелковом платье, с венком из засушенных цветов в волосах.
– Изабел! – Ощутив внезапное облегчение, Милли чуть не разрыдалась.– Когда ты вернулась?
– Еще днем,– с улыбкой ответила Изабел.– Прихожу домой и что я вижу? Чертовы трубы потекли.
– Трубы?
– Ну да, да, водопроводные трубы, а ты думала какие – духовые?
– Изабел поживет у нас до свадьбы,– проговорила Оливия, зажав в зубах целую пригоршню шпилек.– Конечно, когда приедет тетя Джин с кузенами, будет тесновато…
– Выгони фотографа,– предложила Милли. Усевшись на стол, она принялась вертеть в руках выпавший из венка розовый бутон.– Тогда всем хватит места.
– Не говори глупостей, солнышко. Александр останется у нас.– Оливия воткнула шпильку в волосы Изабел и поправила венок.– Вот так уже лучше.
– Как скажешь, мамочка.– Изабел скептически улыбнулась и взглянула на сестру.– А твое мнение?
Только сейчас Милли обратила внимание на наряд Изабел.
– Что с твоим платьем?
– Я украсила его шелковыми розочками,– сообщила миссис Хэвилл.– Симпатично, правда?
Милли встретилась глазами с Изабел.
– Восхитительно.
Изабел опять усмехнулась.
– Скажи честно, я выгляжу полной идиоткой?
– Нет.– Милли вновь взглянула на сестру.– Ты выглядишь… усталой.
– Вот-вот! – торжествующе подтвердила Оливия.– Я так и сказала: у тебя утомленный, осунувшийся вид.
– Ничего не утомленный и не осунувшийся,– нетерпеливо отмахнулась Изабел.
Милли присмотрелась к сестре: кожа Изабел была почти серой, прямые светлые волосы потеряли блеск. Цветы в волосах лишь подчеркивали отсутствие румянца на щеках.
– Ничего, на свадьбе ты будешь выглядеть на все сто,– неуверенно высказалась Милли.– С макияжем.
– Кроме того, она похудела,– недовольно произнесла Оливия.– Едва не пришлось ушивать платье.
– Я сбросила совсем немного,– возразила Изабел.– И вообще, неважно, как я выгляжу. Это ведь праздник Милли, а не мой.– Она посмотрела на сестру.– Как дела?
– В порядке.
Изабел сняла с себя шелковое платье.
– Пожалуй, пойду наверх, разберу вещи.
– Я помогу,– тут же предложила Милли.
– Вот и замечательно,– обрадовалась Оливия.– Славная моя девочка.
Комната старшей сестры располагалась на верхнем этаже, по соседству с комнатой Милли. После отъезда Изабел Оливия иногда размещала в ней постояльцев домашней гостиницы, но чаще комната, чистая и прибранная, оставалась пустой, ожидая возвращения хозяйки.
– Боже мой! – воскликнула Изабел, открыв дверь.– А это еще что такое?
– Свадебные подарки,– объяснила Милли.– Причем только часть.
Они молча оглядели комнату. Все свободное пространство было заставлено коробками чуть ли не до потолка. Несколько коробок было открыто, виднелись обрывки бумаги и пузырчатый целлофан, поблескивало стекло и фарфор.
– Что это? – спросила Изабел, ткнув пальцем одну из коробок.
– Не знаю, по-моему, супница.
– Супница? – недоверчиво протянула Изабел.– Ты что, собираешься варить суп, когда выйдешь замуж?
– Наверное.
– Придется, раз у тебя теперь есть супница! – Изабел поймала взгляд младшей сестры, и та невольно рассмеялась.– Каждый вечер ты будешь садиться за стол и разливать суп черпаком из своей супницы.
– Прекрати!
И пить шерри из всех восьми бокалов для шерри,– не унималась Изабел, прочитав этикетку на другой коробке.– Жизнь замужем – это сплошная карусель!
– Изабел, хватит!
Милли корчилась от смеха, в глазах появился задорный блеск.
– Электрическая хлебопечка… Слушай, я бы тоже не отказалась от такого подарка.– Изабел взглянула на сестру.– Милли, ты в порядке?
– Да. Все хорошо,– соврала Милли, но ее смех перешел во всхлипы, а из глаз вдруг капнули две слезинки.
– С тобой что-то происходит.– Изабел положила руки Милли на плечи.– Что стряслось? О чем ты хотела поговорить, когда звонила мне в Париж?
– Господи, Изабел! – Милли залилась слезами.– Все просто ужасно!
– Что именно?
– У меня беда.
– Да говори же! – Изабел не на шутку встревожилась.– Милли, что случилось?
Милли молча смотрела на нее.
– Пойдем,– наконец промолвила она.
Она вернулась в свою комнату, подождала, пока Изабел зайдет вслед за ней, и заперла дверь на ключ. Изабел молча наблюдала, как Милли сунула руку в каминную трубу и, порывшись, вытащила оттуда старую школьную сумку для сменной обуви, перетянутую веревкой.
– Что…
– Погоди.
Милли пошарила в сумке и достала еще одну сумку, поменьше, а из нее извлекла коробочку, накрепко замотанную бечевкой. Потянув за бечевку, Милли сняла ее вместе с крышкой и несколько секунд смотрела на открытую коробку, а затем протянула ее Изабел.
– Вот,– сказала она,– вот что случилось.
– Чтоб мне провалиться!..– ахнула Изабел.
С фотографии из коробки на нее смотрела Милли в свадебном платье, лучезарно улыбающаяся в облаке конфетти.
Изабел взяла фотографию, чтобы рассмотреть поближе, потом отложила и взяла вторую. На ней были запечатлены двое мужчин, стоявших бок о бок, один темноволосый, другой – блондин. На следующей фотографии темноволосый целовал Милли руку. Милли явно позировала перед камерой: вуаль закинута за плечо, на лице – сумасшедшее счастье.
Не говоря ни слова, Изабел просмотрела всю стопку. В коробке под фотографиями лежало несколько выцветших кружочков конфетти и маленькая открытка с цветами.
– Можно?
– Валяй.
Изабел раскрыла открытку и прочла: «Лучшей невесте на свете. Всегда твой, Аллан». Она посмотрела на сестру.
– Кто, черт побери, этот Аллан?
– А ты как думаешь? – хрипло выговорила Милли.– Мой муж.