Уильямс Тэд. Трон из костей дракона (Орден Манускрипта - 1)

   Саймон вытер нос рукавом рубашки и икнул. Незнакомец с интересом разглядывал белую стрелу, торчавшую из ствола рядом с головой Саймона, как окостеневший призрак ветки.
   - Ты должен это взять, - сказал маленький человек, и рот его снова расплылся в лягушачьей улыбке, обнажив на мгновение острые желтые зубы.
   Он не был карликом, как дураки и акробаты, которых Саймон видел в Центральном ряду в Эрчестере. Чересчур широкогрудый, в остальном он был сложен почти идеально. Его одежда напоминала одежду риммерсманов - короткая куртка и краги из какой-то толстой звериной кожи, прошитой жилами. На плече незнакомца лежал туго набитый дорожный мешок, в руке он держал длинный посох, вырезанный из кости.
   - Пожалуйста, извини меня за смелость дать тебе совет, но ты должен взять себе эту стрелу. Это Белая стрела ситхи, и она очень дорогая. Она значит долг, а ситхи всегда платят долги.
   - Кто... ты? - спросил Саймон и опять икнул. Он был выжат и расплющен, как рубашка, разложенная на камне для сушки. Его вопрос был единственной реакцией, на которую он был еще способен.
   - Я? - спросил незнакомец, погрузившись в раздумья на некоторое время. Путешественник, такой же, как и ты. Я был бы счастлив предоставить тебе более подробные объяснения, но теперь нам необходимо пойти. Этот субъект, - он указал на лесника взмахом посоха, - очевидно не станет несколько более живым, но он может иметь друзей или семью, которые возможно расстроятся, обнаружив его таким чрезвычайно мертвым. Пожалуйста. Возьми к себе Белую стрелу и иди вслед за мной.
   Недоверчивый, осторожный и благоразумный Саймон обнаружил, что он встает, собираясь последовать совету незнакомца. Слишком много сил отняло бы у него сейчас недоверие, он слишком устал, чтобы быть настороже - больше всего ему хотелось сейчас тихо лечь где-нибудь и умереть наконец. Он вытащил стрелу из дерева. Маленький человек уже двинулся в путь, взбираясь по склону холма. Хижина внизу была такой благостной и тихой, как будто ничего не случилось.
   - Но... - выдохнул Саймон, следуя за незнакомцем, который двигался неожиданно быстро, - но как насчет дома? Я... я так голоден... может, там есть еда...
   Маленький человек, уже добравшийся до вершины, повернулся и с укором посмотрел на пыхтящего юношу.
   - Я очень поражен! - сказал он. - Один раз ты умертвил его, другой раз ты хочешь ограбить его кладовую. Боюсь, что я должен был связаться с отчаянным преступником. - Он повернулся и продолжал путь в заросли деревьев.
   Спуск с холма оказался длинным и пологим. Вскоре Саймон, прихрамывая, подошел к незнакомцу. Через несколько минут ему удалось восстановить дыхание.
   - Кто ты? И куда мы идем?
   Странный маленький человек не оборачивался. Медленно переход от дерева к дереву, он внимательно смотрел под ноги, будто искал какой-то знак на однообразной моховой подстилке. Он хранил глубокое молчание на протяжении двадцати шагов, а потом взглянул на Саймона и улыбнулся своей широкой улыбкой.
   - Меня зовут Бинбиниквегабеник, - сказал он - но у костра, за общей трапезой, я зовусь Бинабик. Я питаю надежду, что ты окажешь мне честь, употребляя более короткое дружеское обращение.
   - Я... Конечно. Ты откуда? - Он снова икнул.
   - Я представитель народа троллей Йиканука, - ответил Бинабик. - Это Верхний Йиканук в снежных и ветреных Северных горах... А ты откуда?
   Юноша долго с подозрением смотрел на своего собеседника, прежде чем ответить.
   - Саймон. Саймон из... из Эрчестера. - Вот и познакомились, подумал он. Совсем как на рынке, только в дремучем лесу и после странного убийства. Святой Узирис, как болит голова! Живот, впрочем, тоже. - Куда... куда мы идем?
   - Мы идем в мой лагерь. Но перед тем как мы пойдем в мой лагерь, я должен искать мою лошадь, или, как сказать вернее, моя лошадь должна искать меня. Пожалуйста, не пугайся ничего.
   Сказав это, Бинабик сунул два пальца в рот и издал пронзительный переливчатый свист. Спустя некоторое время он повторил его.
   - Пожалуйста, помни, не пугайся ничего и не беспокойся. Прежде чем Саймон успел обдумать слова тролля, в кустах раздался треск, похожий на треск пламени. Через мгновение на поляну выскочил огромный волк, промчался мимо ошеломленного Саймона, и словно серая молния, слегка припорошенная листьями, сучьями и мхом, ринулся на маленького Бинабика, который немедленно повалился вверх тормашками.
   - Кантака! - голос тролля звучал слегка приглушенно, но в нем была неподдельная радость. Хозяин и лошадь с удовольствием боролись на лесном ковре. Саймон рассеянно размышлял, всегда ли был таким мир за пределами замка подчиненным Светлому Арду, но населенным чудовищами и сумасшедшими.
   Бинабик сел, огромная голова Кантаки покоилась у него на коленях.
   - Я сегодня целый день оставлял ее в одиночестве, - объяснил он. - Волки очень чувствительны и тяжело переносят подобное обращение. - Кантака жутковато улыбалась и тяжело дышала. Хоть густая серая шерсть и увеличивала ее раза в два, она и на самом деле была огромна.
   - Будь совершенно свободен, - засмеялся Бинабик. - Погладь ее по носу.
   Саймон вполне осознавал чудовищную нереальность всего окружающего, но к такому испытанию он еще не был готов. Вместо этого он спросил:
   - Извините, но вы сказали, что в вашем лагере есть еда, сир?
   Тролль, смеясь, поднялся на ноги и взял свой посох.
   - Не говаривай сир, говаривай Бинабик. А что касается еды, то да, действительно, я имею ее. Мы можем поесть все вместе - ты, я и Кантака. Отправимся. Из уважения к усталости твоей и голоду я тоже пойду пешком я не поеду верхом.
   Они шли некоторое время. Кантака временами сопровождала их, но чаще бежала впереди в несколько прыжков исчезая в густых зарослях. Один раз она появилась на дороге, облизывая морду длинным розовым языком
   - Ну вот, - весело сказал Бинабик. - Один из нас уже утолял голод.
   Наконец, когда Саймону уже показалось, что он не сможет сделать больше ни шага, когда он перестал понимать смысл того, что говорил Бинабик, выслушав всего лишь два-три слова, они вышли на маленькую просеку, над которой, словно естественная крыша, сплетались ветви деревьев. Около упавшего ствола были сложены почерневшие камни. Кантака, шедшая рядом с ними, бросилась вперед, и сделала круг, обнюхивая просеку.
   - Бхоюйк мо кункук, как говорит мой народ, - Бинабик сделал приглашающий жест. - Если тебя медведи не съедят, живи здесь. - Он подвел Саймона к бревну. Юноша, тяжело дыша, рухнул на него. Тролль участливо смотрел на него сверху вниз. - О, - сказал Бинабик. - Я питаю надежду, что ты не будешь больше плакать, да?
   - Нет, - Саймон слабо улыбнулся. Его кости стали тяжелыми, как кухонные утюги. - Я... не думаю. Я просто очень голоден и устал. Я обещаю не плакать.
   - Тогда смотри, что я буду делать. Я развожу огонь. Потом я приготовляю ужин. - Бинабик быстро собрал кучу веток и сучьев и сложил ее в центр круга из камней. - Я очень сожалею, но это свежее, или сырое, дерево, - сказал он, - но к счастью, это с легкостью исправимая беда.
   Сняв наконец с плеча кожаный мешок, тролль положил его на землю и начал решительно перерывать его содержимое. Саймону, пребывающему в рожденном слабостью полузабытье, его маленькая склоненная фигурка более чем когда-либо напоминала ребенка. Бинабик изучал свою сумку, сосредоточенно поджав губы и сузив глаза, совсем как ребенок, с крайней серьезностью рассматривающий любопытное насекомое.
   - Ха! - сказал наконец тролль. - Вот я и нашел это. - Он вытащил из большого мешка крохотный сверточек - величиной с большой палец Саймона. Бинабик вынул из него щепотку серого порошка, похожего на обыкновенную пудру, и посыпал им сырое дерево, потом вынул из-за пазухи два куска камня и ударил их друг об друга. Искра, упавшая вниз, зашипела, и струйка желтого дыма поднялась в воздух. Дерево медленно занималось, и вскоре это уже был веселый, потрескивающий огонь. Нахлынувшее тепло убаюкивало Саймона, смягчало боль в пустом желудке, голова его клонилась, клонилась... Внезапно волна страха захлестнула его - заснуть, совершенно беззащитному, в лагере незнакомца? Он должен... ему надо...
   - Сиди и грейся, друг Саймон. - Бинабик встал и отряхнул руки. - Я вернусь очень скоро.
   Неотступное беспокойство стучало в виски: куда пошел тролль? Собрать сообщников? Друзей-разбойников? Но Саймон все равно не мог сделать необходимого усилия, чтобы посмотреть на уходящего тролля. Он мог только безучастно глядеть на бушующее пламя, походившее на нежный мерцающий цветок... огненная ромашка, трепещущая на теплом летнем ветру...
   Он проснулся оттого, что на сердце у него стало легко, и обнаружил, что тяжелая голова волка лежит у него на коленях. Бинабик, склонившись к нему, хлопотал над чем-то. Саймон чувствовал, что вообще-то это не очень правильно, держать на коленях волков, но не мог заставить себя сосредоточиться, да это и не казалось особенно важным.
   Когда он открыл глаза в следующий раз, Бинабик сгонял Кантаку с его колен, чтобы дать ему чашку какой-то теплой жидкости.
   - Это уже не очень горячее, так что ты можешь пить это, - сказал тролль, поднося чашку к самым губам Саймона.
   Это был восхитительный бульон, пахнущий мускусом и терпкий, как запах осенних листьев. Он выпил всю чашку; казалось, бульон вливается прямо в его жилы, как будто расплавленная кровь леса вливалась в его собственную кровь и наполняла его тайной силой деревьев.
   Бинабик налил ему вторую чашку, он опорожнил и ее. Плотная, свинцовая хватка тревоги, сковавшая его мускулы, отступила, расплавившись в волне тепла и благодарности. Это новое чувство принесло с собой сонную тяжесть и обволакивающую дремоту. Засыпая, он слышал, как спокойно и уверенно бьется его усталое сердце.
   Саймон помнил, что когда он пришел в лагерь Бинабика, до заката оставался по меньшей мере час, но когда он пришел в себя, на маленькой просеке царило свежее, яркое и светлое утро. Он моргнул и почувствовал, что остатки сна покидают его. Птица?
   Ясноглазая птица в солнечном золотом ошейнике... Сильная древняя птица с мудростью всех необъятных горных просторов в глазах... В ее железных когтях билась сверкающая рыба с радужной чешуей...
   Саймон вздрогнул и поплотнее завернулся в плащ. Над ним склонялись вековые деревья, их нежные весенние листья играли на солнце изумрудной филигранью. Вдруг в эту идиллию ворвался стонущий звук. Саймон перевернулся на бок, чтобы посмотреть.
   Бинабик сидел у огня, скрестив ноги, медленно покачиваясь из стороны в сторону. Перед ним на плоском камне были разложены странные белые предметы кости. Тролль издавал удивительные звуки - то ли стоны, то ли пение. Саймон наблюдал за ним некоторое время, но так и не догадался, что же делает маленький человек. Какой странный мир!
   - Доброе утро! - сказал он наконец. Бинабик вскочил с виноватым видом.
   - А, так это проснулся друг Саймон! - тролль улыбнулся через плечо и быстро смахнул кости в открытый кожаный мешок. Потом он встал и поспешил к Саймону. - Как ты чувствуешь себя теперь? - спросил он, нагибаясь, чтобы положить на лоб гоноши маленькую жесткую руку. - Ты очевидно нуждался в длительном отдыхе?
   - Да. - Саймон придвинулся к маленькому костру. - Что это за... запах?
   - Пара лесных голубей приняла решение позавтракать с нами сегодняшним утром, - улыбнулся Бинабик, указывая на два свертка из листьев, лежащие в углях у края костра. - С ними в компании ягоды и грибы, недавно мною собранные. Я скоро хотел будить тебя, чтобы получить твою помощь, для того чтобы съесть все это. Я думаю, что вкус будет отменный. О, пожалуйста, одну минуту. - Бинабик снова раскрыл свой мешок и достал оттуда два длинных свертка. - Вот, - он протянул их Саймону. - Это твоя стрела и еще что-нибудь (это были бумаги Моргенса). Ты поместил их к себе в пояс, и я опасался, что они потеряют свои качества, пока ты спишь.
   На мгновение Саймону стало жарко от гнева. Мысль о том, что кто-то трогал рукопись Моргенса, пока он спал, казалась почти невыносимой. Он выхватил драгоценный сверток из рук тролля и возвратил его на место, за пояс. Веселый вид маленького человека сменился обиженным. Саймону стало стыдно - хотя осторожность никогда не повредит, - и он взял стрелу, аккуратно завернутую в тонкую ткань.
   - Спасибо, - с трудом проговорил он. Лицо Бинабика оставалось лицом человека, доброту которого не оценили. Чувствуя себя виноватым и сконфуженным, Саймон развернул стрелу. Хотя у него и не было еще случая рассмотреть ее хорошенько, сейчас он сделал это только для того, чтобы хоть чем-то занять руки.
   Стрела не была выкрашена в белый цвет, как полагал Саймон, скорее она была вырезана из дерева с абсолютно белой древесиной. Оперение тоже было снежно-белым. Только наконечник, выточенный из голубого камня, выделялся на белом фоне. Саймон взвесил ее на ладони, оценивая удивительную легкость в сравнении с неожиданной твердостью и гибкостью стрелы, и воспоминания о предыдущем дне нахлынули на него. Он знал, что никогда уже не сможет забыть порывистых движений и кошачьих глаз ситхи. Все, что рассказывал доктор Моргенс, оказалось правдой.
   Вдоль всего древка был тщательно нанесен причудливый орнамент из точек и завитков.
   - Она вся покрыта резьбой, - вслух подумал Саймон.
   - Все это имеет огромное значение, - произнес тролль и застенчиво протянул руку. - Пожалуйста, если я могу?
   Саймон снова почувствовал жгучий стыд и быстро отдал стрелу. Бинабик начал вертеть ее в руках, подставляя попеременно под лучи солнца и отблеска костра.
   - Это очень старый друг ситхи. - Он прищурил узкие глаза так. что темные зрачки совсем исчезли. - Она существовала довольно долгое время. Ты владеешь отныне весьма благородной вещью, мой друг Саймон: Белую стрелу непросто получить. Складывается впечатление, что эту стрелу оперили в Тумет'ае, а это была крепость ситхи, и задолго до того, как ушел под голубой лед восточный край моей родной страны.
   - Откуда вы знаете все это? - спросил Саймон. - Вы умеете читать на этом языке?
   - Немного умею читать на этом языке. И есть такие вещи, которые может заметить очень опытный глаз.
   Саймон снова взял стрелу в руки, испытывая к ней куда больше почтения, чем раньше.
   - И что я должен с ней делать? Вы говорите, что это плата за услугу?
   - Нет, друг мой, эта стрела значит долг, который не оплачен, а ты должен очень бережно хранить Белую стрелу. Если она никогда не будет тебе нужна, как предназначено было, ты будешь долго очень любоваться. Это красивая вещь.
   Легкий туман все еще висел над прогалиной и между окружавшими ее деревьями. Саймон прислонил стрелу к бревну и подвинулся ближе к огню. Бинабик вынул из углей голубей, прихватив их двумя палочками.
   Одного из них он положил на теплый камень у ног Саймона.
   - Сними сожженные листья, - объяснил тролль. - Потом подожди немного времени, чтобы птица стала не очень горячей, и можешь поедать ее. Повиноваться последнему совету было не легко, но Саймон справился и с этим.
   - Как вы их раздобыли? - спросил он наконец, с полным ртом, вытирая о траву липкие от жира пальцы.
   - Позже я буду рассказывать тебе, как я их раздобыл.
   Бинабик чистил зубы согнутым голубиным ребрышком. Саймон откинулся к бревну и закрыл глаза.
   - Матерь Элисия, это было чудесно. - Он вздохнул, впервые за долгое время не питая зла к окружающему миру. - Немного пищи в животе, и все переменилось.
   - Я очень рад, что это простое лечение достигает таких немыслимых быстрых результатов. Саймон погладил живот.
   - Мне на все наплевать сейчас. - Он задел локтем стрелу, и она задрожала. Юноша придержал ее, останавливая, и снова вспомнил вчерашнее. - Мне уже даже не так паршиво из-за... из-за этого человека, вчера.
   Бинабик бросил на Саймона взгляд умных карих глаз. Он продолжал спокойно чистить зубы, но его высокий лоб сморщился.
   - Ты не чувствуешь себя плохо больше из-за того, что он стал мертвым, или из-за того, что ты сделал его мертвым?
   - Я не понимаю, - нахмурился и Саймон, - что вы имеете в виду? Какая разница?
   - Разница как раз такая же, как между очень большим камнем и очень маленьким жучком, но я оставляю тебя поразмышлять.
   - Но... - Саймон снова смутился. - Да, но он был плохой человек.
   - Хммммм... - Бинабик кивнул, но утвердительный жест не означал согласия. - В этом мире очень много плохих людей, я не могу сомневаться в этом.
   - Он убил бы ситхи.
   - Не могу с тобой спорить.
   Саймон тупо смотрел на груду птичьих костей, лежащих на камне у него под носом.
   - Я не понимаю. Что вы хотите узнать?
   - Где то, к чему ты идешь? - Тролль бросил косточку в огонь и встал. Он был удивительно маленьким!
   - Что? - Саймон долго подозрительно смотрел на него, пока смысл слов Бинабика не дошел до него.
   - Я хотел бы знать, куда ты идешь, потому что мы могли бы очень путешествовать вместе немного времени. - Бинабик говорил медленно и раздельно, как обращаются к любимой, но глуповатой старой собаке. - Я думал, что солнце в небе слишком молодо, чтобы затруднять тебя другими вопросами. Мы, тролли, говорим: "Делай философию своим вечерним гостем, но не давай ей оставаться на ночь". Теперь, если мой вопрос ненамеренно не оскорбил тебя, куда ты идешь?
   Саймон встал, с трудом разогнув ноги. Суставы скрипели, как несмазанные петли. Он снова засомневался в искренности тролля. Он не был уверен, что любопытство маленького Человека столь уж невинно. Один раз он уже жестоко поплатился, поверив тому проклятому монаху. Впрочем, сейчас уже не оставалось другого выбора. Ему необходим спутник, который не новичок в лесу. Маленький человек видимо отлично разбирался в походной жизни. Саймону внезапно ужасно захотелось, чтобы с ним снова был кто-то, на кого спокойно можно положиться.
   - Я иду на север, - сказал он, и рассчитано рискнул, добавив: - В Наглимунд. А вы? - Саймон осторожно наблюдал за троллем.
   Бинабик упаковывал свою незатейливую утварь в заплечный мешок.
   - Видишь ли, я предполагаю путешествие далеко тоже на север, - ответил он, не поднимая глаз. - Кажется, здесь мы имеем отрадное совпадение путей. - Он поднял наконец темные глаза. - Как странно, что ты должен путешествовать к Наглимунду, такое название я много раз слышу за последние недели. - Его губы тронула едва заметная таинственная улыбка.
   - Вы слышали? - Саймон поднял Белую стрелу, старательно изображая беспечность. - Где?
   - Время будет для разговоров, когда мы выйдем на дорогу. - Тролль улыбнулся широкой желтозубой улыбкой. - Я должен позвать Кантаку, которая без сомнения сеет ужас и отчаяние среди грызунов, которые имеют жилище в окрестностях. Чувствуй себя свободнее, чтобы освободиться от излишков, для быстрой ходьбы.
   Для того, чтобы последовать совету Бинабика, Саймону пришлось взять Белую стрелу в зубы.
   4. ЗВЕЗДНАЯ СЕТЬ
   Несмотря на водяные пузыри на стертых ногах и тряпье, в которое он был одет, Саймон впервые с начала своего изгнания почувствовал, что сети опутавшего его отчаяния слегка ослабли. И разум и тело его были совершенно измучены за дни его изгнания, у него появился бегающий настороженный взгляд и рефлекторное желание избегать неожиданностей - и ни то, ни другое не ускользнуло от острого взгляда его нового спутника - но мучительный, угнетающий ужас ушел, превратившись в новое туманное полувоспоминание. Неожиданный спутник помогал облегчить тоску о потерянных друзьях и покинутом доме - по крайней мере настолько, насколько допускал это Саймон. Большую часть своих мыслей и чувств он продолжал скрывать. Он оставался чрезвычайно подозрительным и, кроме того, не хотел провоцировать новых потерь.
   На пути через прохладные залы утреннего леса, полные радостных птичьих трелей, Бинабик объяснил, что он покинул свой высокий дом в Йикануке по делу серии поручений, приводящих его ежегодно в Эркинланд и восточный Эрнистир. Саймон решил, что это как-то связано с торговлей.
   - Но, о! Мой юный друг, какое беспокойство вижу я этой весной! Представители вашего народа очень встревоженные, очень напуганные! - Бинабик махал руками, изображая бурное волнение. - В далеких местностях король не знаменит, в Эрнистире питают страх к нему. Все недовольные и все голодные. Люди очень не путешествуют, они питают страх к дорогам. - Он улыбнулся. - Если говорить правду тебе, дороги никогда не были безопасные, по крайней мере в далеких местностях - но и в самом деле стало очень хуже на севере Светлого Арда.
   Саймон любовался на вертикальные колонны света, которые полуденное солнце воздвигло между деревьями.
   - Вы когда-нибудь путешествовали на юг? - спросил он наконец.
   - Если ты говоришь юг, думаешь про юг Эркинланда, мой ответ будет - да, один раз или два раза я путешествовал на юг, но помни, пожалуйста, что представители моего народа говорят, что покинуть Йиканук значит путешествовать на юг. Саймон слушал не очень внимательно.
   - Вы путешествовали один? А... а... а Кантака была с вами? Бинабик снова расплылся в улыбке.
   - Нет, это было очень давно, до того как мой друг-волк появился на свет, когда я еще был...
   - А откуда у вас... откуда у вас этот волк? - перебил Саймон.
   Бинабик раздраженно зашипел.
   - Это очень трудно - давать ответы на вопросы, когда все время дают новые вопросы.
   Саймон старался выглядеть виноватым, но он ловил настроение, как птица ветер, и видел, что тролль не сердился.
   - Извините, - сказал он. - Мне и раньше говорил... мой друг... что я задаю слишком много вопросов.
   - Не то плохо, что очень много, - сказал Бинабик, отстраняя посохом ветку, преградившую им дорогу. - Они налезают друг на друга. - Тролль усмехнулся. Итак, на какой из тех вопросов ты хочешь получить ответ?
   - О, на какой хотите. Выбирайте сами, - кротко сказал Саймон и подскочил, так как тролль чувствительно стукнул его посохом по запястью.
   - Я буду рад, если ты не будешь излишне подобострастным. Поскольку это манера людей, которые торгуют на рынке сомнительный товар. Я убежден, что очень лучше бесконечные глупые вопросы.
   - По... подо?..
   - Подобострастным. Сладким, как мед. В Йикануке мы говорим: посылайте человека со сладким языком лизнуть снежные подошвы.
   - Что это значит?
   - Это значит, что льстецы не любимы мной. Впрочем неважно! - Бинабик откинул голову и засмеялся, тряхнув черными волосами. И без того узкие глаза превратились в едва различимые щелочки. - Неважно. Мы зашли так далеко, как заблудился затерянный Пиквинег - я говорю о нашей беседе. Нет, не спрашивай ни про что. Мы остановимся здесь отдыхать, и я буду рассказывать тебе о том, как я встречал моего друга, Кантаку.
   Они нашли подходящий осколок гранита, торчащий из мха, словно огромный указательный палец, окрашенный ярким солнечным светом. Тролль и юноша взобрались на него и устроились поудобнее на верхушке. Стояла глубока тишина, и пыль от шагов путешественников уже не кружилась в воздухе. Бинабик залез в мешок и вытащил оттуда большой кусок сушеного мяса и мех со слабым кислым вином. Набив рот едой, Саймон скинул башмаки и весело болтал ногами, подставляя стертые пятки живительным лучам солнца. Бинабик бросил критический взгляд на обувь своего товарища.
   - Мы должны найти что-нибудь другое. - Он пощупал истрепанную, разодранную кожу. - Когда болят ноги, и душе несдобровать.
   Саймон улыбнулся этим словам.
   Некоторое время они молчали, убаюканные шелестом листвы полного жизни Альдхорта.
   - Итак, - сказал тролль наконец, - первое, что надо мне сказать, это то, что мой народ не опасается волков, хотя обычно и не дружится с ним. Тролли и волки много тысячелетии делились охотничьей тропой, так что обычно мы друг с другом очень не ссориваемся. Наши соседи, если можно говорить такой вежливый термин, волосатые люди Риммергарда, говорят, что волки очень нехорошие животные, очень вероломные. Ты знаешь людей Риммергарда?
   - О да! - Саймону приятно было проявить осведомленность. - Я много их видел в Хей... - Он спохватился. - В Эрчестере. Я даже разговаривал с ними. Они носят длинные бороды, - добавил он, щеголяя своими глубокими знаниями этого предмета.
   - Хммм, итак, поскольку мы проживаем в высоких горах, мы, кануки, - мы, тролли - и мы не бьем этих волков, риммеры говорят, что мы "волчьи демоны". В их отмороженных мозгах, - Бинабик изобразил комическое отвращение, - они думают, что народ троллей имеет волшебство и носит зло. Мы имели кровавые битвы, очень много, между риммерами - мы зовем их крухоки - и моим народом кануков.
   - Это ужасно, - сказал Саймон, вспоминая свое восхищение герцогом Изгримкуром: если вдуматься, он не очень походил на человека, жестоко избивающего невинных троллей, хотя и славился своей вспыльчивостью.
   - Ужасно? Не стоит. Я лично, я считаю, что эти мужчины - и женщины риммеры - очень глупые, неуклюжие и чересчур большого роста - но я не считаю, что они зло или должны быть умерщвлены. Ахххх, - вздохнул он и покачал головой, как священник-философ в захолустной таверне. - Я не понимаю их.
   - А волки? - спросил Саймон и обругал себя за то, что перебил тролля, но на этот раз Бинабик, похоже, не обратил на него внимания.
   - Мой народ проживает на скалистом Минтахоке, в горах, которые риммеры называют Тролльфельс. Мы передвигаемся на косматых легконогих баранах, растим их, пока они очень маленькие ягнята, когда они бывают достаточно большими, чтобы передвигаться на них по горным дорогам. Нет ничего такого очень хорошего, что можно сравнить с передвижением на баранах в снежном Йикануке, Саймон. Сидеть на своем "коне", ехать по дорогам Крыши Мира... Одним величественным прыжком пересекать пропасти, такие очень глубокие, такие захватывающе очень глубокие, что если бросать камень, он половину дня будет лететь до дна.