Страница:
— Пожалуйста, присаживайтесь. — Хозяйка указала приглашающим жестом на диван. — Выпьете что-нибудь?
— Благодарю вас, — скромно отозвалась Лайза, которой эта женщина сразу же не понравилась. — Если можно, чашечку черного кофе. — В отношении женского очарования и красоты миссис Пауэлл, без всякого сомнения, значительно выигрывала по сравнению с ней. Казалось, она обладает всем на свете, даже женственностью, и Лайза беспомощно оглядывала комнату, чтобы найти здесь хоть какой-нибудь изъян, который впоследствии мог бы стать объектом критики.
— А вы, мистер Дикон?
— У вас найдется что-нибудь покрепче?
— Конечно. Виски, бренди, пиво?
— Может быть, красное вино? — с надеждой в голосе произнес Майкл.
— У меня есть открытая бутылка «Райоджа» 84-года. Подойдет?
— Разумеется. Огромное вам спасибо.
Миссис Пауэлл исчезла в коридоре, и вскоре гости услышали, как она наполняет чайник водой и ставит его на плиту.
— Может быть, к своему кофе ты все-таки что-нибудь добавишь, Смит? — пробормотал Майкл. — Тут такой выбор спиртного…
— Я думала, что мы должны вести себя соответственно, — шепнула в ответ Лайза. — И, Бога ради, не вздумай здесь курить. Пепельниц нет, я уже смотрела. Мне очень не хочется, чтобы ты начал напрягать хозяйку еще до того, как она даст свое согласие фотографироваться.
Майкл терпеливо ждал, когда его спутница, наконец, начнет критиковать обстановку:
— Ну, и что ты обо всем этом думаешь?
— Джей-Пи был прав. Он только ошибся насчет ее возраста и профессии мужа. Это не он, а она сама занимает должность биржевого брокера. И я уверена, что «миссис» перед ее фамилией стоит чисто формально, чтобы чувствовать себя адекватно в той сфере, где доминируют, как правило, мужчины. В этом же доме мужчины нет. И сама хозяйка какая-то не располагающая к себе. В доме у нее неприятно, и розами здесь давно не пахло. Скорее всего, она поставила ароматизатор, когда узнала, что мы уже выехали. — Лайза скривилась. — Терпеть не могу таких женщин. Им постоянно хочется перещеголять остальных и доказать, что у них в доме чище, чем у гостей.
Майкл в удивлении приподнял бровь:
— Ты завидуешь?
— Чему же тут завидовать? — зашипела фотокорреспондентка.
— Ее успеху, — спокойно ответил Майкл и прижал палец к губам. В коридоре послышались шаги миссис Пауэлл.
— Если хотите курить, — как бы между прочим заметила она, передавая Лайзе чашечку черного кофе, а Майклу — бокал красного вина, — то я найду для вас пепельницу. — Свой бокал она поставила на маленький столик у кресла и внимательно посмотрела на гостей.
— Нет, благодарю вас. — Лайза хорошо помнила инструкции своего босса.
— Да, если можно, — сразу же принял предложение Дикон, поняв, что не выдержит запаха розовых лепестков в течение часа. Теперь он мысленно ругал свою спутницу за то, что она обратила его внимание на этот аромат. Как только Лайза упомянула о розах, их запах стал казаться ему перенасыщенным, и тут же вспомнилась его вторая жена, которая всячески истощала семейный бюджет, буквально обливаясь «Шанелью № 5». Правда, их брак длился недолго: супруги расстались через три года, когда Клара предпочла Майклу двадцатилетнего повесу, и умчалась с ним в новую жизнь, прихватив почти все сбережения Дикона. Майкл благодарно принял из рук миссис Пауэлл фарфоровое блюдечко и с удовольствием закурил. Запах табака моментально заглушил аромат роз, и теперь Дикон испытывал странное чувство удовлетворения и вины одновременно. Не вынимая сигареты изо рта, он достал магнитофон, вынул из кармана блокнот и положил все это перед собой на столик.
— Вы не будете возражать, если я запишу нашу беседу на пленку? — поинтересовался он.
— Пожалуйста.
Майкл сразу же включил магнитофон и нехотя перешел к вопросу о фотографиях.
— Нам также хотелось бы, чтобы статья сопровождалась визуальным материалом, миссис Пауэлл. Вы не будете против, если Лайза сделает несколько снимков?
Усевшись в кресло, миссис Пауэлл вдруг замерла, и несколько секунд молча смотрела на Дикона:
— Но зачем вам понадобились мои фотографии, мистер Дикон, если вы собираетесь опубликовать статью о Билли Блейке?
В самом деле, зачем?
— Поскольку, как нам удалось выяснить, фотографий Билли не существует в природе, — не моргнув глазом, солгал Майкл, кладя сигарету на блюдечко. — Мне кажется, что лучше всего будет смотреться ваша фотография. Неужели для вас это такая проблема?
— Да, — ровным голосом ответила женщина. — Боюсь, что так. Я уже говорила вам, что не имею никакого намерения быть использованной вашим журналом.
— Но я тоже предупреждал вас о том, что не имею привычки использовать людей, — напомнил Дикон.
У миссис Пауэлл были ледяные голубые глаза, напомнившие Майклу глаза собственной матери. И это его беспокоило и даже раздражало, потому что во всем остальном миссис Пауэлл была само совершенство.
— Надеюсь, вы согласитесь со мной, что было бы абсурдным иллюстрировать статью о бездомных фотографиями женщины, живущей в одном из самых престижных мест Лондона. — Она выдержала паузу, ожидая ответа, а затем заговорила снова. — К тому же, фотографии Билли Блейка все же существуют. У меня есть целых две, и я готова вам их одолжить. Один снимок был сделан в полиции, когда его впервые арестовали, а вторая фотография — из морга. Любая из них проиллюстрирует бедность лучше, чем мой портрет.
Дикон пожал плечами, но ничего не ответил.
— Вы говорили, что вас интересует история Билли, — напомнила хозяйка.
«А она чем-то встревожена», — подумал вдруг Майкл, и эта мысль его заинтересовала. Он был профессиональным журналистом и сейчас чувствовал, что миссис Пауэлл куда больше хочется высказаться, чем самому Майклу выслушать ее. Но почему теперь, а не тогда, когда это было уместно и к ней спешила целая армия репортеров? И этот вопрос также заинтриговал его.
— Боюсь, что если вы не разрешите нам сделать несколько фотографий, то ни о каком интервью и речи быть не может, — вздохнул Дикон и протянул руку, чтобы выключить магнитофон. — Таковы инструкции редактора. Простите, что понапрасну потревожили вас и отняли время, миссис Пауэлл. — Он с сожалением бросил взгляд на нетронутый бокал вина. — Жаль, что не удалось испробовать этот чудный напиток.
Она наблюдала, как он начинает собирать свои вещи, и что-то лихорадочно обдумывала.
— Ну, хорошо, — неожиданно согласилась женщина, — можете фотографировать меня. История Билли должна быть рассказана.
— Почему? — резко спросил Майкл, одновременно нажимая на кнопку «запись».
Миссис Пауэлл была готова к такому вопросу. Слова полились сами собой, как будто женщина несколько раз репетировала свою речь:
— Потому что наше общество можно будет назвать страшным, если мы можем предположить, что жизнь человека становится совсем уж никчемной, и единственное, что нас может заинтересовать, — так это его смерть.
— Интересное наблюдение, — согласился Дикон. — Но вряд ли новое. Люди частенько умирают в полной безвестности.
— Но почему при этом он заморил себя голодом? И почему выбрал именно это место? Почему никто о нем ничего не знает? И зачем ему понадобилось говорить полиции, что он на двадцать лет старше, чем был на самом деле? — Она внимательно вглядывалась в лицо собеседника. — Неужели вам не любопытно все это узнать?
Ну конечно же! Любопытство, как червь, ворочалось в мозгах Майкла и не давало ни секунды покоя, но вот только теперь его куда больше заинтересовала хозяйка дома, а не тот несчастный бродяга, которого угораздило скончаться прямо у нее в гараже. Почему, например, она так близко к сердцу приняла смерть Билли? Ведь миссис Пауэлл даже согласилась быть использованной журналом, для того чтобы рассказ о нем был опубликован.
— Вы убеждены в том, что не знали его раньше? — задал журналист стандартный вопрос самым безразличным тоном.
Ее удивление было достаточно искренним:
— Конечно. Тогда бы я знала ответы на все вопросы.
Майкл развернул блокнот на коленях и сделал первую запись: «Почему кому-то требуется узнать ответы на вопросы, касающиеся незнакомого нищего человека, да еще спустя полгода после его смерти?»
— Как вам удобнее, чтобы Лайза делала фотографии: во время нашей беседы или до ее начала? — поинтересовался Дикон.
— Во время интервью.
Майкл выждал, пока Лайза расчехлила свою камеру.
— А как вас зовут, миссис Пауэлл?
— Аманда.
— Вам будет приятней именоваться Амандой Пауэлл или миссис Пауэлл?
— Мне все равно, — отрезала женщина и нахмурилась, увидев, как Лайза направила на нее объектив.
— Улыбка будет смотреться лучше, — посоветовала Лайза и нажала на кнопу. Щелк! — Великолепно. — Щелк! — Не могли бы вы бросить взгляд на пол? Вот так, хорошо. — Щелк! — Еще раз глаза вниз. У вас это выходит довольно трогательно. — Щелк! Щелк!
— Продолжайте, мистер Дикон, — попросила миссис Пауэлл. — Вы, я надеюсь, не хотите, чтобы меня стошнило прямо на ковер?
Он усмехнулся.
— Зовите меня просто Дикон или Майк. Сколько вам лет?
— Тридцать шесть.
— Чем вы занимаетесь?
Она внимательно посмотрела на него, а Лайза успела сделать еще одну фотографию.
— Я архитектор.
— Вы работаете на фирме или предаетесь свободному творчеству?
— В компании «У.Ф.Мередит».
Щелк!
«Неплохо», — промелькнуло в голове Майкла. «Мередит» считалась одной из ведущих компаний в стране.
— А каковы ваши политические пристрастия, Аманда?
— Никаких.
— Ну, а если говорить неофициально?
Она чуть заметно улыбнулась, что не ускользнуло от острого глаза Лайзы:
— Никаких.
— Вы участвуете в выборах?
Миссис Пауэлл заметила, что он не сводит с нее заинтересованного взгляда, и Майкл поспешно отвернулся.
— Разумеется. Женщины долго боролись, чтобы им было предоставлено такое право.
— Вы не могли бы сказать мне, за какую партию вы обычно голосуете?
— За ту, которая, по моему мнению, принесет стране наименьший вред.
— Похоже, вы не слишком много времени уделяете политике. Есть ли на то особые причины или это просто депрессия fin-de-siecle? [3]
И снова на губах Аманды заиграла почти неуловимая улыбка. Она потянулась за бокалом вина:
— Лично я бы не стала сопровождать такое грандиозное абстрактное понятие, как fin-de-siecle словом «просто». Но для удобства скажу, что вы, конечно, правы.
Теперь Майкл размышлял над тем, какие бы он испытал ощущения, поцеловав эту женщину.
— Вы замужем, Аманда?
— Да.
— Чем занимается ваш супруг?
Миссис Пауэлл поднесла было бокал к губам и, забыв, что на нее наведен объектив камеры Лайзы, резким движением поставила его на стол, одновременно со щелчком затвора аппарата.
— Когда я обнаружила тело, — нахмурившись, процедила она, — моего мужа не было дома. Поэтому род его занятий вас интересовать не должен.
Дикон обратил внимание, как на лице Лайзы мелькнула циничная усмешка.
— Это чисто человеческое любопытство, — поспешил заверить хозяйку Майкл. — Наверное, читателям будет интересно узнать, кому посчастливилось быть супругом преуспевающего архитектора.
Видимо, догадавшись, что вопрос Дикона имеет личную подоплеку, а может быть оттого, что догадка Лайзы о том, что никакого мистера Пауэлла не существует в природе, оказалась верной, хозяйка наотрез отказалась развивать эту тему.
— Тело обнаружила я, — повторила она, — а обо мне лично вам известно уже достаточно. Давайте продолжим.
Ее холодные глаза, напоминающие глаза его матери, так долго задержались на лице Майкла, что самая безобидная мысль о возможном поцелуе приобрела совсем другую окраску. Дикон подумал о том, что Джей-Пи вряд ли удовлетворится полученной ими скудной информацией, да и фотографии тоже, скорее всего, не приведут редактора в восторг. Имя, звание и личный номер. Миссис Пауэлл в совершенстве владела мимикой лица, так что его можно было сравнить по выражению с физиономией непреклонного военнопленного на допросе. «Интересно, — подумал Дикон, — освещалось ли это лицо огнем необузданных желаний? Или же оно всегда взирало на мир с холодным бесстрастием?» Подобные размышления несколько его возбудили.
— Хорошо, — согласился он. — Вернемся к тому, как вы обнаружили тело. Вы говорили, что были потрясены. Не могли бы вы более подробно описать свои чувства? Какие мысли пронеслись у вас в голове в тот момент?
— Отвращение, — безразличным голосом ответила миссис Пауэлл. — Он лежал за нагромождением пустых коробок и был накрыт старым одеялом. Когда я сдернула его, вокруг распространился тошнотворный запах. Кроме того, жидкости его тела пропитали пол на достаточно обширной площади. — Ее губы исказила гримаса омерзения, и в этот момент сверкнула вспышка аппарата Лайзы. Миссис Пауэлл беспомощно заморгала. — Уже потом, когда полиция определила, что он сам довел себя до подобного состояния, я удивилась, почему он даже не попытался спастись. Я не говорю уже о том, — тут она неопределенно махнула рукой в сторону окна, — что он умер возле морозильника с продуктами. Мы живем в богатом районе, где даже в мусорных баках вполне можно найти кое-что для пропитания.
— Что же, по-вашему, ему помешало?
— Наверное, он уже настолько ослаб, что у него хватило сил лишь на то, чтобы заползти в гараж и спрятаться.
— Зачем ему понадобилось скрываться?
Некоторое время женщина молчала, изучая собеседника.
— Не знаю, — наконец, заговорила она. — Если он не прятался, то почему не попытался привлечь к себе мое внимание? Полиция предполагает, что Билли мог проникнуть в гараж лишь в субботу: в то короткое время, когда я, не закрыв ворота, отлучилась на полчаса в магазин. — Если миссис Пауэлл и была способна испытывать эмоции, то это проявилось именно сейчас. Ее пальцы судорожно метнулись к губам, но женщина, вспомнив, что на нее нацелен объектив камеры, так же быстро отдернула руку. — Я обнаружила тело в следующую пятницу, а патологоанатом определил, что Билли мертв уже пять дней. Следовательно, в воскресенье он был еще жив. Если бы он дал знать криком или стуком, что находится внутри, я, безусловно, помогла бы ему. Почему же он этого не сделал?
— Возможно из страха.
— Перед чем или кем?
— Предположим, он опасался, что вы вызовете полицию, и его привлекут за нарушение границ частного владения.
Миссис Пауэлл отрицательно покачала головой:
— Только не это. Вряд ли он испытывал страх перед полицией или тюрьмой. Ведь известно, что его неоднократно арестовывали. Почему на этот раз было бы по-другому?
Дикон что-то быстро стенографировал в блокноте, стараясь не упустить возникающих по ходу их диалога нюансов. Заодно он подмечал и изменения в выражении лица миссис Пауэлл.
Возбуждение. Озабоченность. Некоторое смущение, граничащее с замешательством. Все загадочнее и загадочнее. Что же для нее значил Билли Блейк, если смог вызвать эмоции там, где это оказалось не под силу даже мужу?
— Может быть, он настолько ослаб, что никак не мог привлечь ваше внимание. Кстати, патологоанатом не говорил вам, находился ли Билли в сознании в воскресенье?
— Нет, но это мне известно, — медленно произнесла миссис Пауэлл. — В морозильнике был пакет со льдом, и кто-то его открывал. Уж, во всяком случае, не я. Поэтому напрашивается вывод, что это сделал Билли. Кстати, кто-то еще и помочился в противоположном углу. Если Билли мог передвигаться по гаражу, то уж постучать он был, наверняка способен. И он знал, что все выходные я была дома. Стенка, отделяющая гараж, совсем тонкая, и оттуда слышно все, что происходит в доме.
— А как на это отреагировала полиция?
— Никак. Патологоанатом сделал заключение, свидетельствующее о смерти от истощения. А по своей воле Билли совершил этот поступок или нет, никого не интересовало.
Майкл закурил следующую сигарету и взглянул сквозь облако дыма на хозяйку:
— Во что вам обошлась кремация тела?
— Какое это имеет значение?
— Это зависит от того, насколько циничными вы считаете подписчиков. Ведь многие могут посчитать, что вы умышленно скромничаете, а сами мечтаете, чтобы все думали, будто это какая-то огромная сумма.
— Пятьсот фунтов.
— Наверное, это куда больше, чем вы ссудили бы ему, обратись он к вам за милостыней.
Хозяйка кивнула. Щелк!
— Если бы я встретила его нищим на улице, то посчитала бы и пять фунтов чрезмерными. — Щелк! Щелк! Аманда с раздражением взглянула на Лайзу, видимо, собираясь выразить свое неудовольствие, но промолчала, и лицо ее снова стало непроницаемым.
— Вчера вы сказали, что чувствуете, будто чем-то обязаны Билли. Не могли бы вы уточнить, что вы имели в виду?
— Просто дань уважения.
— Потому что вам показалось, что в его жизни уважения не хватало?
— Что-то вроде этого, — согласилась Аманда. — Но когда облекаешь чувства в словесную форму, все это кажется чересчур сентиментальным и смешным.
Майкл что-то записал в блокнот.
— Вы верите в Бога?
Еще одна фотовспышка ослепила хозяйку, и та раздраженно отвернулась:
— Послушайте, может уже хватит фотографий?
Но Лайза и не думала расставаться с камерой:
— Еще пару снимков. И, прошу вас, Аманда, посмотрите вниз. — Щелк! — Да, вот так, хорошо, Аманда. — Щелк! — Побольше сострадания во взгляде. — Щелк! — Великолепно, Аманда. — Щелк! Щелк! Щелк!
Дикон наблюдал, как раздражение в глазах хозяйки постепенно сменяется яростью.
— Достаточно, Смит, — вмешался он. — По-моему, действительно хватит.
— А может быть, еще пару снимков в гараже? — не унималась Лайза, которой было жаль оставшихся на пленке кадров. — Это не займет много времени.
Миссис Пауэлл долго изучала рубиновую влагу в бокале, прежде чем заговорить.
— Пожалуйста, — разрешила она, не поднимая головы. — Ключи лежат на столе в зале, а свет включается автоматически, когда поднимаются ворота. Дверью из дома в гараж я больше не пользуюсь.
— Я имела в виду вас, — пояснила Лайза. — Мне хотелось бы, чтобы вы присутствовали. Если там сейчас сыро и холодно, это как нельзя лучше послужит фоном для рассказа об умирающем от голода нищем.
Неподвижность позы хозяйки дала понять корреспонденту, что миссис Пауэлл пропустила ее слова мимо ушей, и Лайза предприняла еще одну попытку:
— Не более пяти минут, Аманда. Уверяю вас. Может быть, вы сами захотите подойти к тому месту, где обнаружили несчастного. Ну, там, скорбно склонить голову. Словом, что-нибудь в этом духе…
Тишину в комнате нарушало лишь тиканье каминных часов, и чем дольше тянулась повисшая пауза, тем, казалось, громче оно становилось. Майклу вдруг почудилось, что хозяйка чего-то напряженно ожидает. Он затаил дыхание, и, когда миссис Пауэлл заговорила, вздрогнул.
— Простите, — обратилась она к девушке. — Мы с вами совершенно несовместимо разные люди. Стоять со скорбной миной у места, где умер Билли, и позировать для меня также неуместно, как таскать одежду типа «возьми меня» или пользоваться всякой пошлой мазней вместо косметики. Словом, как позволяете себе вы. Мне нет нужды демонстрировать чувства, которых я не испытываю.
Свистяще шипящий монолог, исказивший до этого безупречную дикцию миссис Пауэлл, прозвучал настолько неожиданно, что Дикон испытал шок: только сейчас он понял, что она была мертвецки пьяна.
Глава третья
— Благодарю вас, — скромно отозвалась Лайза, которой эта женщина сразу же не понравилась. — Если можно, чашечку черного кофе. — В отношении женского очарования и красоты миссис Пауэлл, без всякого сомнения, значительно выигрывала по сравнению с ней. Казалось, она обладает всем на свете, даже женственностью, и Лайза беспомощно оглядывала комнату, чтобы найти здесь хоть какой-нибудь изъян, который впоследствии мог бы стать объектом критики.
— А вы, мистер Дикон?
— У вас найдется что-нибудь покрепче?
— Конечно. Виски, бренди, пиво?
— Может быть, красное вино? — с надеждой в голосе произнес Майкл.
— У меня есть открытая бутылка «Райоджа» 84-года. Подойдет?
— Разумеется. Огромное вам спасибо.
Миссис Пауэлл исчезла в коридоре, и вскоре гости услышали, как она наполняет чайник водой и ставит его на плиту.
— Может быть, к своему кофе ты все-таки что-нибудь добавишь, Смит? — пробормотал Майкл. — Тут такой выбор спиртного…
— Я думала, что мы должны вести себя соответственно, — шепнула в ответ Лайза. — И, Бога ради, не вздумай здесь курить. Пепельниц нет, я уже смотрела. Мне очень не хочется, чтобы ты начал напрягать хозяйку еще до того, как она даст свое согласие фотографироваться.
Майкл терпеливо ждал, когда его спутница, наконец, начнет критиковать обстановку:
— Ну, и что ты обо всем этом думаешь?
— Джей-Пи был прав. Он только ошибся насчет ее возраста и профессии мужа. Это не он, а она сама занимает должность биржевого брокера. И я уверена, что «миссис» перед ее фамилией стоит чисто формально, чтобы чувствовать себя адекватно в той сфере, где доминируют, как правило, мужчины. В этом же доме мужчины нет. И сама хозяйка какая-то не располагающая к себе. В доме у нее неприятно, и розами здесь давно не пахло. Скорее всего, она поставила ароматизатор, когда узнала, что мы уже выехали. — Лайза скривилась. — Терпеть не могу таких женщин. Им постоянно хочется перещеголять остальных и доказать, что у них в доме чище, чем у гостей.
Майкл в удивлении приподнял бровь:
— Ты завидуешь?
— Чему же тут завидовать? — зашипела фотокорреспондентка.
— Ее успеху, — спокойно ответил Майкл и прижал палец к губам. В коридоре послышались шаги миссис Пауэлл.
— Если хотите курить, — как бы между прочим заметила она, передавая Лайзе чашечку черного кофе, а Майклу — бокал красного вина, — то я найду для вас пепельницу. — Свой бокал она поставила на маленький столик у кресла и внимательно посмотрела на гостей.
— Нет, благодарю вас. — Лайза хорошо помнила инструкции своего босса.
— Да, если можно, — сразу же принял предложение Дикон, поняв, что не выдержит запаха розовых лепестков в течение часа. Теперь он мысленно ругал свою спутницу за то, что она обратила его внимание на этот аромат. Как только Лайза упомянула о розах, их запах стал казаться ему перенасыщенным, и тут же вспомнилась его вторая жена, которая всячески истощала семейный бюджет, буквально обливаясь «Шанелью № 5». Правда, их брак длился недолго: супруги расстались через три года, когда Клара предпочла Майклу двадцатилетнего повесу, и умчалась с ним в новую жизнь, прихватив почти все сбережения Дикона. Майкл благодарно принял из рук миссис Пауэлл фарфоровое блюдечко и с удовольствием закурил. Запах табака моментально заглушил аромат роз, и теперь Дикон испытывал странное чувство удовлетворения и вины одновременно. Не вынимая сигареты изо рта, он достал магнитофон, вынул из кармана блокнот и положил все это перед собой на столик.
— Вы не будете возражать, если я запишу нашу беседу на пленку? — поинтересовался он.
— Пожалуйста.
Майкл сразу же включил магнитофон и нехотя перешел к вопросу о фотографиях.
— Нам также хотелось бы, чтобы статья сопровождалась визуальным материалом, миссис Пауэлл. Вы не будете против, если Лайза сделает несколько снимков?
Усевшись в кресло, миссис Пауэлл вдруг замерла, и несколько секунд молча смотрела на Дикона:
— Но зачем вам понадобились мои фотографии, мистер Дикон, если вы собираетесь опубликовать статью о Билли Блейке?
В самом деле, зачем?
— Поскольку, как нам удалось выяснить, фотографий Билли не существует в природе, — не моргнув глазом, солгал Майкл, кладя сигарету на блюдечко. — Мне кажется, что лучше всего будет смотреться ваша фотография. Неужели для вас это такая проблема?
— Да, — ровным голосом ответила женщина. — Боюсь, что так. Я уже говорила вам, что не имею никакого намерения быть использованной вашим журналом.
— Но я тоже предупреждал вас о том, что не имею привычки использовать людей, — напомнил Дикон.
У миссис Пауэлл были ледяные голубые глаза, напомнившие Майклу глаза собственной матери. И это его беспокоило и даже раздражало, потому что во всем остальном миссис Пауэлл была само совершенство.
— Надеюсь, вы согласитесь со мной, что было бы абсурдным иллюстрировать статью о бездомных фотографиями женщины, живущей в одном из самых престижных мест Лондона. — Она выдержала паузу, ожидая ответа, а затем заговорила снова. — К тому же, фотографии Билли Блейка все же существуют. У меня есть целых две, и я готова вам их одолжить. Один снимок был сделан в полиции, когда его впервые арестовали, а вторая фотография — из морга. Любая из них проиллюстрирует бедность лучше, чем мой портрет.
Дикон пожал плечами, но ничего не ответил.
— Вы говорили, что вас интересует история Билли, — напомнила хозяйка.
«А она чем-то встревожена», — подумал вдруг Майкл, и эта мысль его заинтересовала. Он был профессиональным журналистом и сейчас чувствовал, что миссис Пауэлл куда больше хочется высказаться, чем самому Майклу выслушать ее. Но почему теперь, а не тогда, когда это было уместно и к ней спешила целая армия репортеров? И этот вопрос также заинтриговал его.
— Боюсь, что если вы не разрешите нам сделать несколько фотографий, то ни о каком интервью и речи быть не может, — вздохнул Дикон и протянул руку, чтобы выключить магнитофон. — Таковы инструкции редактора. Простите, что понапрасну потревожили вас и отняли время, миссис Пауэлл. — Он с сожалением бросил взгляд на нетронутый бокал вина. — Жаль, что не удалось испробовать этот чудный напиток.
Она наблюдала, как он начинает собирать свои вещи, и что-то лихорадочно обдумывала.
— Ну, хорошо, — неожиданно согласилась женщина, — можете фотографировать меня. История Билли должна быть рассказана.
— Почему? — резко спросил Майкл, одновременно нажимая на кнопку «запись».
Миссис Пауэлл была готова к такому вопросу. Слова полились сами собой, как будто женщина несколько раз репетировала свою речь:
— Потому что наше общество можно будет назвать страшным, если мы можем предположить, что жизнь человека становится совсем уж никчемной, и единственное, что нас может заинтересовать, — так это его смерть.
— Интересное наблюдение, — согласился Дикон. — Но вряд ли новое. Люди частенько умирают в полной безвестности.
— Но почему при этом он заморил себя голодом? И почему выбрал именно это место? Почему никто о нем ничего не знает? И зачем ему понадобилось говорить полиции, что он на двадцать лет старше, чем был на самом деле? — Она внимательно вглядывалась в лицо собеседника. — Неужели вам не любопытно все это узнать?
Ну конечно же! Любопытство, как червь, ворочалось в мозгах Майкла и не давало ни секунды покоя, но вот только теперь его куда больше заинтересовала хозяйка дома, а не тот несчастный бродяга, которого угораздило скончаться прямо у нее в гараже. Почему, например, она так близко к сердцу приняла смерть Билли? Ведь миссис Пауэлл даже согласилась быть использованной журналом, для того чтобы рассказ о нем был опубликован.
— Вы убеждены в том, что не знали его раньше? — задал журналист стандартный вопрос самым безразличным тоном.
Ее удивление было достаточно искренним:
— Конечно. Тогда бы я знала ответы на все вопросы.
Майкл развернул блокнот на коленях и сделал первую запись: «Почему кому-то требуется узнать ответы на вопросы, касающиеся незнакомого нищего человека, да еще спустя полгода после его смерти?»
— Как вам удобнее, чтобы Лайза делала фотографии: во время нашей беседы или до ее начала? — поинтересовался Дикон.
— Во время интервью.
Майкл выждал, пока Лайза расчехлила свою камеру.
— А как вас зовут, миссис Пауэлл?
— Аманда.
— Вам будет приятней именоваться Амандой Пауэлл или миссис Пауэлл?
— Мне все равно, — отрезала женщина и нахмурилась, увидев, как Лайза направила на нее объектив.
— Улыбка будет смотреться лучше, — посоветовала Лайза и нажала на кнопу. Щелк! — Великолепно. — Щелк! — Не могли бы вы бросить взгляд на пол? Вот так, хорошо. — Щелк! — Еще раз глаза вниз. У вас это выходит довольно трогательно. — Щелк! Щелк!
— Продолжайте, мистер Дикон, — попросила миссис Пауэлл. — Вы, я надеюсь, не хотите, чтобы меня стошнило прямо на ковер?
Он усмехнулся.
— Зовите меня просто Дикон или Майк. Сколько вам лет?
— Тридцать шесть.
— Чем вы занимаетесь?
Она внимательно посмотрела на него, а Лайза успела сделать еще одну фотографию.
— Я архитектор.
— Вы работаете на фирме или предаетесь свободному творчеству?
— В компании «У.Ф.Мередит».
Щелк!
«Неплохо», — промелькнуло в голове Майкла. «Мередит» считалась одной из ведущих компаний в стране.
— А каковы ваши политические пристрастия, Аманда?
— Никаких.
— Ну, а если говорить неофициально?
Она чуть заметно улыбнулась, что не ускользнуло от острого глаза Лайзы:
— Никаких.
— Вы участвуете в выборах?
Миссис Пауэлл заметила, что он не сводит с нее заинтересованного взгляда, и Майкл поспешно отвернулся.
— Разумеется. Женщины долго боролись, чтобы им было предоставлено такое право.
— Вы не могли бы сказать мне, за какую партию вы обычно голосуете?
— За ту, которая, по моему мнению, принесет стране наименьший вред.
— Похоже, вы не слишком много времени уделяете политике. Есть ли на то особые причины или это просто депрессия fin-de-siecle? [3]
И снова на губах Аманды заиграла почти неуловимая улыбка. Она потянулась за бокалом вина:
— Лично я бы не стала сопровождать такое грандиозное абстрактное понятие, как fin-de-siecle словом «просто». Но для удобства скажу, что вы, конечно, правы.
Теперь Майкл размышлял над тем, какие бы он испытал ощущения, поцеловав эту женщину.
— Вы замужем, Аманда?
— Да.
— Чем занимается ваш супруг?
Миссис Пауэлл поднесла было бокал к губам и, забыв, что на нее наведен объектив камеры Лайзы, резким движением поставила его на стол, одновременно со щелчком затвора аппарата.
— Когда я обнаружила тело, — нахмурившись, процедила она, — моего мужа не было дома. Поэтому род его занятий вас интересовать не должен.
Дикон обратил внимание, как на лице Лайзы мелькнула циничная усмешка.
— Это чисто человеческое любопытство, — поспешил заверить хозяйку Майкл. — Наверное, читателям будет интересно узнать, кому посчастливилось быть супругом преуспевающего архитектора.
Видимо, догадавшись, что вопрос Дикона имеет личную подоплеку, а может быть оттого, что догадка Лайзы о том, что никакого мистера Пауэлла не существует в природе, оказалась верной, хозяйка наотрез отказалась развивать эту тему.
— Тело обнаружила я, — повторила она, — а обо мне лично вам известно уже достаточно. Давайте продолжим.
Ее холодные глаза, напоминающие глаза его матери, так долго задержались на лице Майкла, что самая безобидная мысль о возможном поцелуе приобрела совсем другую окраску. Дикон подумал о том, что Джей-Пи вряд ли удовлетворится полученной ими скудной информацией, да и фотографии тоже, скорее всего, не приведут редактора в восторг. Имя, звание и личный номер. Миссис Пауэлл в совершенстве владела мимикой лица, так что его можно было сравнить по выражению с физиономией непреклонного военнопленного на допросе. «Интересно, — подумал Дикон, — освещалось ли это лицо огнем необузданных желаний? Или же оно всегда взирало на мир с холодным бесстрастием?» Подобные размышления несколько его возбудили.
— Хорошо, — согласился он. — Вернемся к тому, как вы обнаружили тело. Вы говорили, что были потрясены. Не могли бы вы более подробно описать свои чувства? Какие мысли пронеслись у вас в голове в тот момент?
— Отвращение, — безразличным голосом ответила миссис Пауэлл. — Он лежал за нагромождением пустых коробок и был накрыт старым одеялом. Когда я сдернула его, вокруг распространился тошнотворный запах. Кроме того, жидкости его тела пропитали пол на достаточно обширной площади. — Ее губы исказила гримаса омерзения, и в этот момент сверкнула вспышка аппарата Лайзы. Миссис Пауэлл беспомощно заморгала. — Уже потом, когда полиция определила, что он сам довел себя до подобного состояния, я удивилась, почему он даже не попытался спастись. Я не говорю уже о том, — тут она неопределенно махнула рукой в сторону окна, — что он умер возле морозильника с продуктами. Мы живем в богатом районе, где даже в мусорных баках вполне можно найти кое-что для пропитания.
— Что же, по-вашему, ему помешало?
— Наверное, он уже настолько ослаб, что у него хватило сил лишь на то, чтобы заползти в гараж и спрятаться.
— Зачем ему понадобилось скрываться?
Некоторое время женщина молчала, изучая собеседника.
— Не знаю, — наконец, заговорила она. — Если он не прятался, то почему не попытался привлечь к себе мое внимание? Полиция предполагает, что Билли мог проникнуть в гараж лишь в субботу: в то короткое время, когда я, не закрыв ворота, отлучилась на полчаса в магазин. — Если миссис Пауэлл и была способна испытывать эмоции, то это проявилось именно сейчас. Ее пальцы судорожно метнулись к губам, но женщина, вспомнив, что на нее нацелен объектив камеры, так же быстро отдернула руку. — Я обнаружила тело в следующую пятницу, а патологоанатом определил, что Билли мертв уже пять дней. Следовательно, в воскресенье он был еще жив. Если бы он дал знать криком или стуком, что находится внутри, я, безусловно, помогла бы ему. Почему же он этого не сделал?
— Возможно из страха.
— Перед чем или кем?
— Предположим, он опасался, что вы вызовете полицию, и его привлекут за нарушение границ частного владения.
Миссис Пауэлл отрицательно покачала головой:
— Только не это. Вряд ли он испытывал страх перед полицией или тюрьмой. Ведь известно, что его неоднократно арестовывали. Почему на этот раз было бы по-другому?
Дикон что-то быстро стенографировал в блокноте, стараясь не упустить возникающих по ходу их диалога нюансов. Заодно он подмечал и изменения в выражении лица миссис Пауэлл.
Возбуждение. Озабоченность. Некоторое смущение, граничащее с замешательством. Все загадочнее и загадочнее. Что же для нее значил Билли Блейк, если смог вызвать эмоции там, где это оказалось не под силу даже мужу?
— Может быть, он настолько ослаб, что никак не мог привлечь ваше внимание. Кстати, патологоанатом не говорил вам, находился ли Билли в сознании в воскресенье?
— Нет, но это мне известно, — медленно произнесла миссис Пауэлл. — В морозильнике был пакет со льдом, и кто-то его открывал. Уж, во всяком случае, не я. Поэтому напрашивается вывод, что это сделал Билли. Кстати, кто-то еще и помочился в противоположном углу. Если Билли мог передвигаться по гаражу, то уж постучать он был, наверняка способен. И он знал, что все выходные я была дома. Стенка, отделяющая гараж, совсем тонкая, и оттуда слышно все, что происходит в доме.
— А как на это отреагировала полиция?
— Никак. Патологоанатом сделал заключение, свидетельствующее о смерти от истощения. А по своей воле Билли совершил этот поступок или нет, никого не интересовало.
Майкл закурил следующую сигарету и взглянул сквозь облако дыма на хозяйку:
— Во что вам обошлась кремация тела?
— Какое это имеет значение?
— Это зависит от того, насколько циничными вы считаете подписчиков. Ведь многие могут посчитать, что вы умышленно скромничаете, а сами мечтаете, чтобы все думали, будто это какая-то огромная сумма.
— Пятьсот фунтов.
— Наверное, это куда больше, чем вы ссудили бы ему, обратись он к вам за милостыней.
Хозяйка кивнула. Щелк!
— Если бы я встретила его нищим на улице, то посчитала бы и пять фунтов чрезмерными. — Щелк! Щелк! Аманда с раздражением взглянула на Лайзу, видимо, собираясь выразить свое неудовольствие, но промолчала, и лицо ее снова стало непроницаемым.
— Вчера вы сказали, что чувствуете, будто чем-то обязаны Билли. Не могли бы вы уточнить, что вы имели в виду?
— Просто дань уважения.
— Потому что вам показалось, что в его жизни уважения не хватало?
— Что-то вроде этого, — согласилась Аманда. — Но когда облекаешь чувства в словесную форму, все это кажется чересчур сентиментальным и смешным.
Майкл что-то записал в блокнот.
— Вы верите в Бога?
Еще одна фотовспышка ослепила хозяйку, и та раздраженно отвернулась:
— Послушайте, может уже хватит фотографий?
Но Лайза и не думала расставаться с камерой:
— Еще пару снимков. И, прошу вас, Аманда, посмотрите вниз. — Щелк! — Да, вот так, хорошо, Аманда. — Щелк! — Побольше сострадания во взгляде. — Щелк! — Великолепно, Аманда. — Щелк! Щелк! Щелк!
Дикон наблюдал, как раздражение в глазах хозяйки постепенно сменяется яростью.
— Достаточно, Смит, — вмешался он. — По-моему, действительно хватит.
— А может быть, еще пару снимков в гараже? — не унималась Лайза, которой было жаль оставшихся на пленке кадров. — Это не займет много времени.
Миссис Пауэлл долго изучала рубиновую влагу в бокале, прежде чем заговорить.
— Пожалуйста, — разрешила она, не поднимая головы. — Ключи лежат на столе в зале, а свет включается автоматически, когда поднимаются ворота. Дверью из дома в гараж я больше не пользуюсь.
— Я имела в виду вас, — пояснила Лайза. — Мне хотелось бы, чтобы вы присутствовали. Если там сейчас сыро и холодно, это как нельзя лучше послужит фоном для рассказа об умирающем от голода нищем.
Неподвижность позы хозяйки дала понять корреспонденту, что миссис Пауэлл пропустила ее слова мимо ушей, и Лайза предприняла еще одну попытку:
— Не более пяти минут, Аманда. Уверяю вас. Может быть, вы сами захотите подойти к тому месту, где обнаружили несчастного. Ну, там, скорбно склонить голову. Словом, что-нибудь в этом духе…
Тишину в комнате нарушало лишь тиканье каминных часов, и чем дольше тянулась повисшая пауза, тем, казалось, громче оно становилось. Майклу вдруг почудилось, что хозяйка чего-то напряженно ожидает. Он затаил дыхание, и, когда миссис Пауэлл заговорила, вздрогнул.
— Простите, — обратилась она к девушке. — Мы с вами совершенно несовместимо разные люди. Стоять со скорбной миной у места, где умер Билли, и позировать для меня также неуместно, как таскать одежду типа «возьми меня» или пользоваться всякой пошлой мазней вместо косметики. Словом, как позволяете себе вы. Мне нет нужды демонстрировать чувства, которых я не испытываю.
Свистяще шипящий монолог, исказивший до этого безупречную дикцию миссис Пауэлл, прозвучал настолько неожиданно, что Дикон испытал шок: только сейчас он понял, что она была мертвецки пьяна.
Глава третья
Пауза становилась опасной. Эффект, произведенный словами миссис Пауэлл, не уменьшился с течением времени. Напротив, ее речь приобретала все больший вес. Теперь Дикон смотрел на Лайзу глазами Аманды и удивлялся тому, насколько верным было определение, данное хозяйкой этой вульгарной особе. По сравнению со снежной королевой, сидящей в кресле напротив, Смит казалась самой настоящей уличной девкой. Только сейчас Майкл заметил и эти пухлые, слишком ярко очерченные губы, и плотно облегающую отнюдь не безупречную фигуру короткую юбку. Он вдруг устыдился того, что долгое время сам бегал за ней. А тишина, воцарившаяся в комнате, словно пропитывалась вожделением. Теперь Дикон видел себя самой настоящей подопытной собачкой Павлова, у которой выступает слюна каждый раз, когда ее начинают соблазнять чем-то вкусненьким. Сама эта мысль показалась ему обидной.
Он вынул из кармана ключи от машины и предложил Лайзе самостоятельно доехать до редакции.
— А я, когда закончу интервью, доберусь на такси, — добавил он. — Да, ключи, пожалуйста, оставь у Глена в приемной, а я их потом у него заберу.
Лайза кивнула, радуясь тому, что у нее появился прекрасный повод уйти, и в тот же момент Майкл пожалел о своем вероломном поступке по отношению к коллеге. Яркая косметика и ультрамодная одежда вовсе не считались криминалом. Наоборот, они как бы подчеркивали торжество молодости. Смит уложила аппаратуру, оставив только одну камеру и, молча кивнув на прощание хозяйке дома, удалилась.
Из комнаты было слышно, как загремели двери гаража. Аманда вздохнула:
— Я была груба по отношению к ней. Простите. Мне кажется, нельзя относиться к смерти Билли с таким равнодушием, с каким это получается и у вас, и у нее. — Она посмотрела на стакан, словно раздумывая над тем, заметил ли Майкл ее состояние, и, не прикасаясь к вину, отставила его подальше.
— Похоже, вы чересчур близко к сердцу приняли его гибель, — напомнил Майкл.
— Но он умер на моей территории.
— Это еще не значит, что вы должны отвечать за него.
Миссис Пауэлл окинула Майкла пустым взглядом:
— А кто же тогда должен?
Такие вопросы свойственно задавать детям.
— Сам Билли, — резюмировал Дикон. — Он был достаточно самостоятельным, чтобы принимать решения.
Она покачала головой, а потом наклонилась ближе к Майклу, пристально изучая его лицо:
— Вчера вы говорили, что вас тронула история Билли. Так почему бы не оставить в покое его смерть и не побеседовать о его жизни? Вчера я заявила, что мне нечего больше поведать вам, хотя это не совсем так. По крайней мере, мне известно столько же, сколько и полиции.
— Я вас слушаю.
— Если верить патологоанатому, Билли исполнилось сорок пять лет. Он был довольно высок, и хотя его волосы на момент смерти поседели, когда-то он был шатеном. Впервые его арестовали четыре года назад: он украл хлеб и ветчину в одном из центральных супермаркетов. Именно тогда он назвался Билли Блейком и заявил, что ему шестьдесят один год. Следовательно, он прибавил себе лишних двадцать лет. — Миссис Пауэлл говорила быстро и уверенно, словно заранее готовила свою речь для подобного интервью. — Тогда он заявил, что прозябает в нищете около десяти лет, и от дальнейшей информации о себе воздержался. Осталось неизвестным, откуда он родом и имел ли когда-нибудь семью. Полиция проверила списки пропавших без вести по Лондону и юго-восточному округу за последние десять лет, но никого с такими приметами не обнаружила. Отпечатков пальцев, в том виде, в каком они наличествовали, в полицейских файлах также не нашли, поэтому так до конца и не смогли выяснить, кем он являлся на самом деле. За неимением другой информации, полиция удовлетворилась его собственными словами, и последние четыре года он жил и умер как Билли Блейк. В общей сложности он провел полгода в тюрьме за кражи спиртного или еды из магазинов, при этом каждый раз его отправляли за решетку на месяц или два. Когда Билли оказывался на свободе, то предпочитал ночевать на берегу Темзы. Его любимым местом обитания стал заброшенный склад, расположенный в миле отсюда. Я разговаривала с другими стариками, которые нашли там приют, но никто из них не смог ничего добавить о биографии Билли.
Дикон был сражен. Он и не предполагал, какой интерес вызвал в этой женщине безвестный нищий и сколько энергии и времени она потратила для того, чтобы разузнать о нем хоть что-нибудь.
— Простите, а что вы имели в виду, когда сказали об отпечатках пальцев «в том виде, в каком они наличествовали»?
— Полиция утверждает, что он когда-то сильно обжег руки, и пальцы заживали потом сами по себе. Они так пострадали, что из-за многочисленных шрамов стали напоминать птичьи когти. Существовало даже предположение о том, что он умышленно «уничтожил» свои отпечатки пальцев с тем, чтобы его не уличили в совершенном ранее преступлении.
— Вот дерьмо! — невольно вырвалось у Дикона.
Миссис Пауэлл поднялась и прошла к одному из стеклянных шкафчиков у дальней стены.
— Как я уже говорила, фотографии Билли все же существуют. — Она достала с полки конверт и вернулась с ним, вынимая содержимое. — Мне удалось уговорить полицию отдать мне два снимка. Вот этот — самый лучший из всей серии, которая была сделана уже в морге. Разумеется, вид у Билли тут не слишком приятный, и вряд ли кто-нибудь сможет его опознать. — Она передала фотографии Дикону. — Его лицо здесь сморщилось от недоедания. Видите, насколько выделяются лоб и подбородок? Это указывает на то, что в нормальном состоянии лицо его было бы более полным.
Он вынул из кармана ключи от машины и предложил Лайзе самостоятельно доехать до редакции.
— А я, когда закончу интервью, доберусь на такси, — добавил он. — Да, ключи, пожалуйста, оставь у Глена в приемной, а я их потом у него заберу.
Лайза кивнула, радуясь тому, что у нее появился прекрасный повод уйти, и в тот же момент Майкл пожалел о своем вероломном поступке по отношению к коллеге. Яркая косметика и ультрамодная одежда вовсе не считались криминалом. Наоборот, они как бы подчеркивали торжество молодости. Смит уложила аппаратуру, оставив только одну камеру и, молча кивнув на прощание хозяйке дома, удалилась.
Из комнаты было слышно, как загремели двери гаража. Аманда вздохнула:
— Я была груба по отношению к ней. Простите. Мне кажется, нельзя относиться к смерти Билли с таким равнодушием, с каким это получается и у вас, и у нее. — Она посмотрела на стакан, словно раздумывая над тем, заметил ли Майкл ее состояние, и, не прикасаясь к вину, отставила его подальше.
— Похоже, вы чересчур близко к сердцу приняли его гибель, — напомнил Майкл.
— Но он умер на моей территории.
— Это еще не значит, что вы должны отвечать за него.
Миссис Пауэлл окинула Майкла пустым взглядом:
— А кто же тогда должен?
Такие вопросы свойственно задавать детям.
— Сам Билли, — резюмировал Дикон. — Он был достаточно самостоятельным, чтобы принимать решения.
Она покачала головой, а потом наклонилась ближе к Майклу, пристально изучая его лицо:
— Вчера вы говорили, что вас тронула история Билли. Так почему бы не оставить в покое его смерть и не побеседовать о его жизни? Вчера я заявила, что мне нечего больше поведать вам, хотя это не совсем так. По крайней мере, мне известно столько же, сколько и полиции.
— Я вас слушаю.
— Если верить патологоанатому, Билли исполнилось сорок пять лет. Он был довольно высок, и хотя его волосы на момент смерти поседели, когда-то он был шатеном. Впервые его арестовали четыре года назад: он украл хлеб и ветчину в одном из центральных супермаркетов. Именно тогда он назвался Билли Блейком и заявил, что ему шестьдесят один год. Следовательно, он прибавил себе лишних двадцать лет. — Миссис Пауэлл говорила быстро и уверенно, словно заранее готовила свою речь для подобного интервью. — Тогда он заявил, что прозябает в нищете около десяти лет, и от дальнейшей информации о себе воздержался. Осталось неизвестным, откуда он родом и имел ли когда-нибудь семью. Полиция проверила списки пропавших без вести по Лондону и юго-восточному округу за последние десять лет, но никого с такими приметами не обнаружила. Отпечатков пальцев, в том виде, в каком они наличествовали, в полицейских файлах также не нашли, поэтому так до конца и не смогли выяснить, кем он являлся на самом деле. За неимением другой информации, полиция удовлетворилась его собственными словами, и последние четыре года он жил и умер как Билли Блейк. В общей сложности он провел полгода в тюрьме за кражи спиртного или еды из магазинов, при этом каждый раз его отправляли за решетку на месяц или два. Когда Билли оказывался на свободе, то предпочитал ночевать на берегу Темзы. Его любимым местом обитания стал заброшенный склад, расположенный в миле отсюда. Я разговаривала с другими стариками, которые нашли там приют, но никто из них не смог ничего добавить о биографии Билли.
Дикон был сражен. Он и не предполагал, какой интерес вызвал в этой женщине безвестный нищий и сколько энергии и времени она потратила для того, чтобы разузнать о нем хоть что-нибудь.
— Простите, а что вы имели в виду, когда сказали об отпечатках пальцев «в том виде, в каком они наличествовали»?
— Полиция утверждает, что он когда-то сильно обжег руки, и пальцы заживали потом сами по себе. Они так пострадали, что из-за многочисленных шрамов стали напоминать птичьи когти. Существовало даже предположение о том, что он умышленно «уничтожил» свои отпечатки пальцев с тем, чтобы его не уличили в совершенном ранее преступлении.
— Вот дерьмо! — невольно вырвалось у Дикона.
Миссис Пауэлл поднялась и прошла к одному из стеклянных шкафчиков у дальней стены.
— Как я уже говорила, фотографии Билли все же существуют. — Она достала с полки конверт и вернулась с ним, вынимая содержимое. — Мне удалось уговорить полицию отдать мне два снимка. Вот этот — самый лучший из всей серии, которая была сделана уже в морге. Разумеется, вид у Билли тут не слишком приятный, и вряд ли кто-нибудь сможет его опознать. — Она передала фотографии Дикону. — Его лицо здесь сморщилось от недоедания. Видите, насколько выделяются лоб и подбородок? Это указывает на то, что в нормальном состоянии лицо его было бы более полным.