Страница:
Кит вошел следом за ней.
– Элиза, что-то случилось?
– Нет, все хорошо.
Хорошего было мало. Она казалась раздраженной, даже сердитой. Возможно, она все еще расстроена тем, что он заставил ее ехать домой на Андромеде.
– Извините, что надавил на вас там, в парке. Я счел, что это необходимо. Для вашей уверенности, вы понимаете?
– Да, понимаю. – Выражение ее лица не прояснилось.
– И мне жаль, что Андромеда так сильно испугалась. Она устроила вам бешеную скачку, и вы совершенно справедливо испугались. К счастью, вы не пострадали. – Он нахмурился. – Ведь нет?
– Нет.
– Тогда в чем дело?
– Я просто устала. Думаю, мне лучше пойти к себе. – Подхватив свою длинную юбку, она пересекла холл и стала подниматься по парадной лестнице.
Кит мгновение поколебался, затем помчался за ней, перепрыгивая через две ступеньки, чтобы догнать ее.
– Элиза.
Она продолжала идти, шурша юбками и неслышно ступая сапогами по ковровой дорожке.
– Элиза, постойте. – Он схватил ее за локоть и заставил остановиться. – Что случилось? Вы, кажется, расстроены.
Она медленно повернулась и встретилась с ним взглядом.
– Вы были грубы.
Его лицо удивленно вытянулось. – Я? Когда?
– Когда я разговаривала с лордом Бревардом. Вы… вы прервали нас, и у меня создалось впечатление, что… – Она устремила взгляд в пол.
– Что? – Он наклонил голову, пытаясь заставить ее снова посмотреть на него. – Ну же, скажите мне, – подбодрил он.
– Что вам бы не хотелось, чтобы я разговаривала с ним. Я сказала или сделала что-то не так? Допустила какую-то ошибку?
Он энергично затряс головой:
– Нет, вы не допустили никаких ошибок, ни одной за целый день. В сущности, вы были просто великолепны как во время нашей прогулки, так и позже.
Ее темные брови нахмурились, в ясных глазах отразилось замешательство.
– Тогда в чем затруднение? Если только вы не пытались предостеречь меня от него? Есть что-то, касающееся лорда Бреварда, что мне следует знать? Он ведь не охотник за приданым, нет?
– Ничего похожего. В сущности, совсем наоборот. Бревард – прекрасный, достойный молодой человек: воспитанный, образованный, повидавший свети богатый. Теперь, после его пребывания в Индии, даже еще богаче, насколько я понял. Он образец джентльмена, благородный до мозга костей.
– Значит, дело во мне? Мое происхождение, быть может…
– Не говорите ерунды. С вашим происхождением все в порядке, – Кит пришел в негодование. – Кто вбил такую чушь вам в голову?
– Моя тетя, она… – Элиза замолчала, потянула за пальцы одной кожаной перчатки и сняла ее с руки. – Она всегда твердила, что мой отец не более чем ничтожный учителишка без роду и племени, который замарал имя семьи. Что моя мать навлекла на всех позор, убежав с ним. Раньше я никогда не обращала на это внимания, потому что они были моими родителями и я любила их, но, возможно, причина того, что никто не ухаживал за мной все эти годы, не только в моей застенчивости.
– И вы полагаете, что я так думаю? Что я считаю ваше происхождение недостаточно высоким?
– Нет, но другие – возможно. – Она стянула вторую перчатку и стиснула обе в руке. – Я просто подумала, что вы, быть может, предостерегаете меня. Опять для моей же пользы. – Она взглянула на него.
– Мне не от чего вас предостерегать, не в этом отношении. Вы достойны любого лорда, и никогда не думайте иначе. Что касается вашей застенчивости, она исчезаете каждым нашим уроком. Еще пара занятий, и мы закончим.
Странное чувство потери охватило Кита при этой мысли. По идее, ему следовало бы радоваться, что скоро все его время будет принадлежать только ему, что он будет спать сколько захочет, или кутить с друзьями, или заниматься чем-то еще, что его душе будет угодно. Так почему же он не чувствует радостного предвкушения? Почувствует, заверил он себя, как только этот день действительно настанет.
– В следующий вторник ваш первый бал, – сказал он, стряхивая с себя эти необъяснимые переживания.
– Я знаю, – кивнула она. – Надеюсь, я буду готова.
– Конечно, будете. В сущности, вы уже готовы, хотя некоторая шлифовка не повредит. – Он улыбнулся ей. – Ну, теперь все в порядке? Я прощен за грубость? Оплошность, за которую я приношу вам свои глубочайшие извинения.
– Да, конечно. Вы же знаете, что я не умею долго сердиться, особенно на вас. – Она улыбнулась в ответ.
– Ну, слава Богу. – Он подвигал бровями. – Мне не нравится сердить вас.
Она засмеялась, и все ее лицо осветилось, а серые глаза ожили и замерцали серебристыми искорками. В груди у него внезапно стало тесно, а взгляд опустился на ее губы, такие бледно-розовые и прелестные. Они выглядели мягкими, как бархат, и сладкими, как летняя клубника. Достаточно спелыми, чтобы сорвать. Достаточно манящими, чтобы попробовать. Он наклонился чуть ближе и уловил слабый аромат жимолости, исходящий от ее кожи.
– А, вы уже вернулись.
Кит резко выпрямился и, развернувшись, увидел Вайолет, направляющуюся к ним по коридору. Следом за ней послушно трусил Горацио.
Подойдя к ним, она остановилась и взглянула вначале на него, затем на Элизу.
– Надеюсь, я не помешала.
– Вовсе нет, – ответил Кит. – Мы с Элизой как раз обсуждали нашу прогулку.
– А, хорошо, потому что я пришла послушать об этом. Как все прошло? – Вайолет взяла Элизу под локоть. – Были какие-нибудь трудности?
– Дамы, с вашего позволения…
Вайолет улыбнулась Киту и рассеянно кивнула, затем повернулась к подруге и повела ее по коридору в ту сторону, откуда только что пришла. Огромный дог потрусил следом.
– Встретили кого-нибудь особенно интересного?
– Одного человека. Виконта Ланселота Бреварда. Он спас меня, как его тезка, легендарный рыцарь…
Андромеда встала на дыбы, вырвав поводья из ее рук. Пронзительное ржание резко ударило по ушам. По крупу волной прокатилась мелкая дрожь, и кобыла ринулась вперед, рванув с места в карьер на предельной скорости.
Элиза изо всех сил вцепилась пальцами в густую лошадиную гриву, пытаясь сохранить равновесие и удержаться, боясь быть сброшенной на землю, которая мелькала внизу так быстро, что сливалась в одну сплошную зелено-коричневую массу.
В ужасе она закрыла глаза и стала молиться.
Твердая мужская рука внезапно обвила ее за талию. Одним проворным движением мужчина поднял ее из седла и усадил впереди себя на своего скачущего коня.
Спасена. Она спасена.
Бег скакуна замедлился до легкого, неторопливого шага.
Элиза повернула голову, увидела блестящие волосы Кита и его лицо, слишком красивое, чтобы быть настоящим. Глаза были голубые и ясные, словно скандинавское озеро.
Он улыбнулся ей, сверкнув белыми зубами, и тотчас его глаза изменились, став теперь зелеными и полными жизни, как летняя листва после проливного дождя. Вокруг каждого зрачка светился золотистый кружок, и радужку усеивали крапинки, словно щепотка золотой пыли.
Она улыбнулась ему в ответ нежно и медленно и увидела, как его глаза вновь изменились, став напряженными и сияющими, как никогда, прежде чем взгляд опустился, лаская её полураскрытые губы.
Она вдохнула его запах, восторженно трепеща от ощущения того, что он так сильно кружит ей голову. Она вдыхала еще и еще, до тех пор, пока аромат не просочился, казалось, во все поры ее тела и не стал ее неотъемлемой частью. Подняв руку, она вплела пальцы в густой шелк его волос, упиваясь их упругой мягкостью.
Он склонился ниже, затем еще ниже, притягивая ее ближе в свои объятия. Когда их разделяло всего лишь дыхание, она прошептала его имя.
Кит.
А потом его губы коснулись ее туб.
Ее тело зазвенело, затрепетало, утонув в нахлынувших небывалой силы ощущениях. Сладостное блаженство осветило ее изнутри и оставило парить на облаке томного наслаждения. Она обвила его руками за шею и прижалась крепче. Но этого было все еще недостаточно. Она хотела большего. Она хотела всего.
Но и для него этого тоже было мало.
Тогда он усадил ее в седле лицом к себе и прижался к ней своими сильными бедрами.
И они опять целовались безумно, безудержно и жадно.
Наконец он нехотя оторвался от нее.
«Ну-ну, не смотри так потрясению. Я все знаю о той пикантной маленькой книжице, которую ты читала».
Глаза Элизы распахнулись, стон смятения и отчаяния сорвался с губ, когда она проснулась. Проблески рассвета просачивались по краям оконных штор. Очертания мебели в комнате только-только начинали проступать, все еще окутанные сгустками ночных теней. Чуть пошевелившись в постели, она прижала ладонь к груди и прислушалась к звуку своего неровного дыхания.
«Матерь Божья, – подумала она, – ну и сон!» Даже теперь она все еще ощущала губы Кита, силу его большого крепкого тела, уютно прижимавшегося к ее телу, его восхитительный мужской аромат, будоражащий чувства.
И все это от начала и до конца мираж. Причудливая, затейливая картинка, которая только кажется живой. Однако тело считает все это реальным, осознала она, почувствовав едва ощутимую щемящую боль, которая задержалась меж бедёр. Тепло растеклось по коже, когда она вспомнила, как интимно прижималась к Киту во сне, прямо как одна из женщин, изображенных в «Позах Альбанино».
По крайней мере они не были голыми.
При этой мысли соски напряглись, а щемящая боль между ног возобновилась. Она повернулась на бок, стыдясь этой реакции, которую едва ли понимала, стыдясь того, как иллюзорно смешались в ее сне события дня – бешеная скачка Андромеды, ее животный страх и паника, лорд Бревард, пришедший на выручку.
Лихой, потрясающе красивый и воспитанный лорд Бревард. Он понравился ей, очень понравился. Его обходительные манеры и добрый голос. Его смешные рассказы и обаятельные улыбки. Он мужчина, о котором любая женщина может только мечтать.
Но несмотря на его неоспоримую привлекательность, мужчина, с которым она целовалась во сне, был не лорд Бревард.
Это был Кит.
Она подумала о его глазах во сне, а потом вспомнила его взгляд, когда они разговаривали вчера в коридоре. Вначале это был тот Кит, которого она всегда знала и который никогда не смотрел на нее иначе как с терпеливой доброжелательностью и, в некотором роде, братской любовью. Но потом, под конец, что-то случилось, его взгляд на долю секунды изменился, когда скользнул по ее губам. В тот момент ей показалось, что он наклонился чуть ближе, совсем чуть-чуть. На мгновение почудилось, что он собирается поцеловать ее.
Или она все просто выдумала и это не более реально, чем ее сон?
«Каково было бы поцеловать Кита по-настоящему? – размышляла она. – Если уж на то пошло, каково это – целоваться вообще?»
За все ее двадцать три года ни один мужчина даже не покусился сорвать у нее невинный поцелуй. Юные, незамужние леди не должны целоваться или обниматься с молодыми джентльменами до брака, но, разумеется, она знала, что такое происходит довольно часто. И хотя никто никогда не говорил о подобных вещах вслух, многие удивились бы, узнав, что женщина ее лет абсолютно неопытна в этом смысле.
Изменится ли что-нибудь, когда начнется этот сезон? Может, какой-нибудь мужчина наконец захочет поцеловать ее? И захочет ли этого она? Что, если ей не понравится его прикосновение и она отреагирует неправильно? Что, если он посчитает ее полной дурочкой из-за ее наивности?
Быть может, во время их последнего с Китом урока ей стоит попросить его научить ее целоваться, с ноткой юмора подумала она.
Секунду спустя губы Элизы потрясенно приоткрылись, когда эта идея глубже угнездилась в ее мозгу. Нет, смешно даже думать об этом. У Кита глаза вылезут из орбит, и они оба будут чувствовать себя крайне неловко после его отказа.
Но что, если он не откажется?
Ей снова вспомнилось, как он смотрел на ее губы вчера днем. Неужели он думал о том, чтобы поцеловать ее? Или она просто выдает желаемое за действительное?
Есть только один способ узнать это.
Но осмелится ли она? Или страх все-таки ее удержит? И если она не будет действовать, то не станет ли сожалеть всю оставшуюся жизнь, что так и не узнала, действительно ли поцелуи Кита такие сладкие, какими они были во сне?
Глава 11
– Элиза, что-то случилось?
– Нет, все хорошо.
Хорошего было мало. Она казалась раздраженной, даже сердитой. Возможно, она все еще расстроена тем, что он заставил ее ехать домой на Андромеде.
– Извините, что надавил на вас там, в парке. Я счел, что это необходимо. Для вашей уверенности, вы понимаете?
– Да, понимаю. – Выражение ее лица не прояснилось.
– И мне жаль, что Андромеда так сильно испугалась. Она устроила вам бешеную скачку, и вы совершенно справедливо испугались. К счастью, вы не пострадали. – Он нахмурился. – Ведь нет?
– Нет.
– Тогда в чем дело?
– Я просто устала. Думаю, мне лучше пойти к себе. – Подхватив свою длинную юбку, она пересекла холл и стала подниматься по парадной лестнице.
Кит мгновение поколебался, затем помчался за ней, перепрыгивая через две ступеньки, чтобы догнать ее.
– Элиза.
Она продолжала идти, шурша юбками и неслышно ступая сапогами по ковровой дорожке.
– Элиза, постойте. – Он схватил ее за локоть и заставил остановиться. – Что случилось? Вы, кажется, расстроены.
Она медленно повернулась и встретилась с ним взглядом.
– Вы были грубы.
Его лицо удивленно вытянулось. – Я? Когда?
– Когда я разговаривала с лордом Бревардом. Вы… вы прервали нас, и у меня создалось впечатление, что… – Она устремила взгляд в пол.
– Что? – Он наклонил голову, пытаясь заставить ее снова посмотреть на него. – Ну же, скажите мне, – подбодрил он.
– Что вам бы не хотелось, чтобы я разговаривала с ним. Я сказала или сделала что-то не так? Допустила какую-то ошибку?
Он энергично затряс головой:
– Нет, вы не допустили никаких ошибок, ни одной за целый день. В сущности, вы были просто великолепны как во время нашей прогулки, так и позже.
Ее темные брови нахмурились, в ясных глазах отразилось замешательство.
– Тогда в чем затруднение? Если только вы не пытались предостеречь меня от него? Есть что-то, касающееся лорда Бреварда, что мне следует знать? Он ведь не охотник за приданым, нет?
– Ничего похожего. В сущности, совсем наоборот. Бревард – прекрасный, достойный молодой человек: воспитанный, образованный, повидавший свети богатый. Теперь, после его пребывания в Индии, даже еще богаче, насколько я понял. Он образец джентльмена, благородный до мозга костей.
– Значит, дело во мне? Мое происхождение, быть может…
– Не говорите ерунды. С вашим происхождением все в порядке, – Кит пришел в негодование. – Кто вбил такую чушь вам в голову?
– Моя тетя, она… – Элиза замолчала, потянула за пальцы одной кожаной перчатки и сняла ее с руки. – Она всегда твердила, что мой отец не более чем ничтожный учителишка без роду и племени, который замарал имя семьи. Что моя мать навлекла на всех позор, убежав с ним. Раньше я никогда не обращала на это внимания, потому что они были моими родителями и я любила их, но, возможно, причина того, что никто не ухаживал за мной все эти годы, не только в моей застенчивости.
– И вы полагаете, что я так думаю? Что я считаю ваше происхождение недостаточно высоким?
– Нет, но другие – возможно. – Она стянула вторую перчатку и стиснула обе в руке. – Я просто подумала, что вы, быть может, предостерегаете меня. Опять для моей же пользы. – Она взглянула на него.
– Мне не от чего вас предостерегать, не в этом отношении. Вы достойны любого лорда, и никогда не думайте иначе. Что касается вашей застенчивости, она исчезаете каждым нашим уроком. Еще пара занятий, и мы закончим.
Странное чувство потери охватило Кита при этой мысли. По идее, ему следовало бы радоваться, что скоро все его время будет принадлежать только ему, что он будет спать сколько захочет, или кутить с друзьями, или заниматься чем-то еще, что его душе будет угодно. Так почему же он не чувствует радостного предвкушения? Почувствует, заверил он себя, как только этот день действительно настанет.
– В следующий вторник ваш первый бал, – сказал он, стряхивая с себя эти необъяснимые переживания.
– Я знаю, – кивнула она. – Надеюсь, я буду готова.
– Конечно, будете. В сущности, вы уже готовы, хотя некоторая шлифовка не повредит. – Он улыбнулся ей. – Ну, теперь все в порядке? Я прощен за грубость? Оплошность, за которую я приношу вам свои глубочайшие извинения.
– Да, конечно. Вы же знаете, что я не умею долго сердиться, особенно на вас. – Она улыбнулась в ответ.
– Ну, слава Богу. – Он подвигал бровями. – Мне не нравится сердить вас.
Она засмеялась, и все ее лицо осветилось, а серые глаза ожили и замерцали серебристыми искорками. В груди у него внезапно стало тесно, а взгляд опустился на ее губы, такие бледно-розовые и прелестные. Они выглядели мягкими, как бархат, и сладкими, как летняя клубника. Достаточно спелыми, чтобы сорвать. Достаточно манящими, чтобы попробовать. Он наклонился чуть ближе и уловил слабый аромат жимолости, исходящий от ее кожи.
– А, вы уже вернулись.
Кит резко выпрямился и, развернувшись, увидел Вайолет, направляющуюся к ним по коридору. Следом за ней послушно трусил Горацио.
Подойдя к ним, она остановилась и взглянула вначале на него, затем на Элизу.
– Надеюсь, я не помешала.
– Вовсе нет, – ответил Кит. – Мы с Элизой как раз обсуждали нашу прогулку.
– А, хорошо, потому что я пришла послушать об этом. Как все прошло? – Вайолет взяла Элизу под локоть. – Были какие-нибудь трудности?
– Дамы, с вашего позволения…
Вайолет улыбнулась Киту и рассеянно кивнула, затем повернулась к подруге и повела ее по коридору в ту сторону, откуда только что пришла. Огромный дог потрусил следом.
– Встретили кого-нибудь особенно интересного?
– Одного человека. Виконта Ланселота Бреварда. Он спас меня, как его тезка, легендарный рыцарь…
Андромеда встала на дыбы, вырвав поводья из ее рук. Пронзительное ржание резко ударило по ушам. По крупу волной прокатилась мелкая дрожь, и кобыла ринулась вперед, рванув с места в карьер на предельной скорости.
Элиза изо всех сил вцепилась пальцами в густую лошадиную гриву, пытаясь сохранить равновесие и удержаться, боясь быть сброшенной на землю, которая мелькала внизу так быстро, что сливалась в одну сплошную зелено-коричневую массу.
В ужасе она закрыла глаза и стала молиться.
Твердая мужская рука внезапно обвила ее за талию. Одним проворным движением мужчина поднял ее из седла и усадил впереди себя на своего скачущего коня.
Спасена. Она спасена.
Бег скакуна замедлился до легкого, неторопливого шага.
Элиза повернула голову, увидела блестящие волосы Кита и его лицо, слишком красивое, чтобы быть настоящим. Глаза были голубые и ясные, словно скандинавское озеро.
Он улыбнулся ей, сверкнув белыми зубами, и тотчас его глаза изменились, став теперь зелеными и полными жизни, как летняя листва после проливного дождя. Вокруг каждого зрачка светился золотистый кружок, и радужку усеивали крапинки, словно щепотка золотой пыли.
Она улыбнулась ему в ответ нежно и медленно и увидела, как его глаза вновь изменились, став напряженными и сияющими, как никогда, прежде чем взгляд опустился, лаская её полураскрытые губы.
Она вдохнула его запах, восторженно трепеща от ощущения того, что он так сильно кружит ей голову. Она вдыхала еще и еще, до тех пор, пока аромат не просочился, казалось, во все поры ее тела и не стал ее неотъемлемой частью. Подняв руку, она вплела пальцы в густой шелк его волос, упиваясь их упругой мягкостью.
Он склонился ниже, затем еще ниже, притягивая ее ближе в свои объятия. Когда их разделяло всего лишь дыхание, она прошептала его имя.
Кит.
А потом его губы коснулись ее туб.
Ее тело зазвенело, затрепетало, утонув в нахлынувших небывалой силы ощущениях. Сладостное блаженство осветило ее изнутри и оставило парить на облаке томного наслаждения. Она обвила его руками за шею и прижалась крепче. Но этого было все еще недостаточно. Она хотела большего. Она хотела всего.
Но и для него этого тоже было мало.
Тогда он усадил ее в седле лицом к себе и прижался к ней своими сильными бедрами.
И они опять целовались безумно, безудержно и жадно.
Наконец он нехотя оторвался от нее.
«Ну-ну, не смотри так потрясению. Я все знаю о той пикантной маленькой книжице, которую ты читала».
Глаза Элизы распахнулись, стон смятения и отчаяния сорвался с губ, когда она проснулась. Проблески рассвета просачивались по краям оконных штор. Очертания мебели в комнате только-только начинали проступать, все еще окутанные сгустками ночных теней. Чуть пошевелившись в постели, она прижала ладонь к груди и прислушалась к звуку своего неровного дыхания.
«Матерь Божья, – подумала она, – ну и сон!» Даже теперь она все еще ощущала губы Кита, силу его большого крепкого тела, уютно прижимавшегося к ее телу, его восхитительный мужской аромат, будоражащий чувства.
И все это от начала и до конца мираж. Причудливая, затейливая картинка, которая только кажется живой. Однако тело считает все это реальным, осознала она, почувствовав едва ощутимую щемящую боль, которая задержалась меж бедёр. Тепло растеклось по коже, когда она вспомнила, как интимно прижималась к Киту во сне, прямо как одна из женщин, изображенных в «Позах Альбанино».
По крайней мере они не были голыми.
При этой мысли соски напряглись, а щемящая боль между ног возобновилась. Она повернулась на бок, стыдясь этой реакции, которую едва ли понимала, стыдясь того, как иллюзорно смешались в ее сне события дня – бешеная скачка Андромеды, ее животный страх и паника, лорд Бревард, пришедший на выручку.
Лихой, потрясающе красивый и воспитанный лорд Бревард. Он понравился ей, очень понравился. Его обходительные манеры и добрый голос. Его смешные рассказы и обаятельные улыбки. Он мужчина, о котором любая женщина может только мечтать.
Но несмотря на его неоспоримую привлекательность, мужчина, с которым она целовалась во сне, был не лорд Бревард.
Это был Кит.
Она подумала о его глазах во сне, а потом вспомнила его взгляд, когда они разговаривали вчера в коридоре. Вначале это был тот Кит, которого она всегда знала и который никогда не смотрел на нее иначе как с терпеливой доброжелательностью и, в некотором роде, братской любовью. Но потом, под конец, что-то случилось, его взгляд на долю секунды изменился, когда скользнул по ее губам. В тот момент ей показалось, что он наклонился чуть ближе, совсем чуть-чуть. На мгновение почудилось, что он собирается поцеловать ее.
Или она все просто выдумала и это не более реально, чем ее сон?
«Каково было бы поцеловать Кита по-настоящему? – размышляла она. – Если уж на то пошло, каково это – целоваться вообще?»
За все ее двадцать три года ни один мужчина даже не покусился сорвать у нее невинный поцелуй. Юные, незамужние леди не должны целоваться или обниматься с молодыми джентльменами до брака, но, разумеется, она знала, что такое происходит довольно часто. И хотя никто никогда не говорил о подобных вещах вслух, многие удивились бы, узнав, что женщина ее лет абсолютно неопытна в этом смысле.
Изменится ли что-нибудь, когда начнется этот сезон? Может, какой-нибудь мужчина наконец захочет поцеловать ее? И захочет ли этого она? Что, если ей не понравится его прикосновение и она отреагирует неправильно? Что, если он посчитает ее полной дурочкой из-за ее наивности?
Быть может, во время их последнего с Китом урока ей стоит попросить его научить ее целоваться, с ноткой юмора подумала она.
Секунду спустя губы Элизы потрясенно приоткрылись, когда эта идея глубже угнездилась в ее мозгу. Нет, смешно даже думать об этом. У Кита глаза вылезут из орбит, и они оба будут чувствовать себя крайне неловко после его отказа.
Но что, если он не откажется?
Ей снова вспомнилось, как он смотрел на ее губы вчера днем. Неужели он думал о том, чтобы поцеловать ее? Или она просто выдает желаемое за действительное?
Есть только один способ узнать это.
Но осмелится ли она? Или страх все-таки ее удержит? И если она не будет действовать, то не станет ли сожалеть всю оставшуюся жизнь, что так и не узнала, действительно ли поцелуи Кита такие сладкие, какими они были во сне?
Глава 11
Сидя на обтянутой персиковым атласом кушетке в гардеробной герцогини, Элиза наблюдала, как камеристка подруги втыкает последнюю шпильку в элегантную прическу Вайолет.
– Жаль, что ты не едешь с нами сегодня, но, полагаю, ты уже видела Амфитеатр Эстли и Египетский зал Буллока, – заметила Вайолет. – Джанет сказала, Мойра с Шивон только об этом и говорят с тех пор, как она предложила эту экскурсию. Даже Финн взволнован, хотя старательно делает вид, что для него эта затея – чистейший вздор и его вынуждают поехать. Ты же знаешь, каковы молодые люди в его возрасте – пекутся о поддержании своей репутации любой ценой.
– Не думаю, что с возрастом мужчины в этом отношении меняются, – высказала свое мнение Элиза.
Вайолет рассмеялась и повернулась на стуле лицом к Элизе.
– Как это верно. Адриан с Даррагом тоже ворчали, но я не думаю, что им так уж не хочется нас сопровождать. И все-таки мне очень жаль, что тебя не будет с нами.
– О, я не сожалею, что не пойду. До моего первого бала осталось всего два дня, так что я должна использовать эту последнюю возможность попрактиковаться с Китом. – У Элизы перехватило горло при мысли о том, в чем она надеялась попрактиковаться.
– Я думаю, ты и так уже достигла огромных успехов, – похвалила ее Вайолет, потрепав по руке. – Но, полагаю, еще один урок не помешает.
Час спустя Элиза сидела на диване в кабинете Вайолет, и во рту у нее было сухо, как в одной из тех египетских гробниц, которые Вайолет и остальные, должно быть, сейчас осматривали в Буллоке.
На другом краю дивана сидел Кит в по-мужски расслабленной позе. Он откусил от пирожного со своей тарелки, затем запил его глотком горячего чая и с присущей ему воспитанностью промокнул рот салфеткой, прежде чем с нескрываемым удовольствием перейти к следующей сласти.
Кит всегда любил чем-нибудь подкрепиться во время их уроков. Это просто необходимо, утверждал он, поскольку мужчина не может долго обходиться без еды.
У Элизы же, напротив, совсем не было аппетита. Она отставила в сторону свою чашку, и единственное маленькое пирожное, которое положила на свою тарелку только из вежливости, осталось нетронутым.
– Не голодны? – поинтересовался Кит. Она покачала головой:
– Я плотно позавтракала.
– А мне ожидание до ленча кажется слишком долгим. Он съел еще одно пирожное, допил чай и с тихим стуком поставил чашку на блюдце.
– Ну что ж, тогда приступим? – Он вытер свои изящные длинные пальцы, после чего сложил салфетку и положил ее рядом с пустой чашкой. – Беседа в гостиной или в бальном зале? Вы замечательно освоили и ту и другую, но, навести окончательный глянец никогда нелишне. Так чем займемся сегодня?
Чувствуя, как внутри у нее все подрагивает мелкой дрожью, она провела кончиком пальца по голубой обивке дивана. В голове был полный сумбур.
Стоит ли ей делать это? Сможет ли она это сделать? Потому что как только слова вылетят, их уже не вернешь назад.
Она вздрогнула, тяжело сглотнула и ринулась вперед, зная, что если не скажет сейчас, то непременно струсит и навсегда упустит свой шанс.
– Я подумала, что поскольку это наш последний урок, возможно, мы могли бы заняться кое-чем другим.
– Другим? Чем же? – не настаивающий на соблюдении формальностей, Кит подался вперед и взял чайник. Поставив чашку на место, стал наливать.
– Я думала… в общем, я подумала, знаете ли вы, что меня еще никогда не целовали?
Его взгляд метнулся кверху, а потом встретился с ее взглядом. – Что?
– Ни один мужчина ни разу не целовал меня, и я хочу, чтобы вы сделали это.
Горячий чай выплеснулся ему на пальцы.
– Дьявольщина! – Он выпустил чайник, и тот со стуком коснулся серебряного подноса. – Извините. Что вы сказали?
– О Бог мой, с вами все в порядке? – Она испуганно замерла. – Сильно обожглись? О, мне не следовало говорить… я не хотела, чтобы вы обожглись.
– Не обращайте внимания. Повторите, что вы только что сказали, не про ожог, а другое.
Она резко вздохнула, понизив голос почти до шепота:
– Я сказала, что хочу, чтобы вы… поцеловали меня. Он помахал в воздухе обожженными пальцами.
– Это не потому, что я хочу, чтобы именно вы поцеловали меня, – продолжала она, не обращая внимания на то, что к щекам ее прилил жар. – Просто я хочу знать, что это такое… на случай, если это произойдет в нынешнем сезоне… чтобы не оказаться в глупом положении.
Лгунишка, подумала она. Разумеется, она хочет, чтобы именно он поцеловал ее, но какое-то внутреннее чутье подсказывало ей, что не стоит ему об этом знать.
Он стал дуть на свои обожженные пальцы, не поднимая на нее глаз.
– И какой же джентльмен, по-вашему, может почувствовать непреодолимое желание поцеловать вас?
– Ну, я не имела в виду кого-то конкретного.
– Бревард? – Его челюсть приобрела квадратные очертания.
Она пожала плечами, удивляясь своей неожиданной браваде:
– Не знаю, но поскольку вы, похоже, считаете, что я в конце концов буду иметь успех в этом сезоне, я просто хочу быть подготовленной. А вы мой наставник.
Его темно-каштановые брови взлетели вверх.
– Я подумала, вы могли бы… поучить меня… немножко… чтобы я не боялась, если это случится, вот. Но только если вы хотите. Я пойму, если вы откажетесь. – На этом ее речь сошла на нет, а наигранная смелость пропала так же резко, как и появилась. Она опустила взгляд на колени, стиснув руки изо всех сил.
Последовало долгое молчание, прежде чем он заговорил.
– Давайте посмотрим, правильно ли я понял. Вы хотите, чтобы я научил вас целоваться?
Она подняла голову:
– Да. Простого поцелуя будет достаточно.
– И я должен сделать это, дабы вы не испугались, если какой-то другой мужчина захочет поцеловать вас в будущем? Мужчина, который, вполне возможно, станет вашим мужем. А вы не думаете, что это ему следует учить вас целоваться?
Она нахмурилась:
– Ну, возможно, но…
– Но что?
– Но если я никогда ни с кем не целовалась, как я узнаю, подходит он мне или нет? Вайолет говорит, я не должна соглашаться на первое попавшееся предложение, которое мне сделают, если не буду уверена, что это именно тот человек, который мне нужен. Разумеется, этот сезон может оказаться не лучше, чем предыдущие, и тогда об этом и говорить будет нечего.
– Не думаю, что вам стоит беспокоиться. Я буду сильно удивлен, если в этом году вы не получите по крайней мере одно или два приемлемых предложения.
– Из-за моих денег, вы имеете в виду? Его взгляд смягчился.
– Нет, из-за вас. Разве не ради этого были все наши уроки? Она кивнула, согретая его словами.
Но когда он больше ничего не сказал, ее грудь сдавило. «Он собирается отказаться, – подумала она. – Совершенно ясно, что он ничего ко мне не чувствует». Вот и конец ее глупым, смехотворным мыслям о том, что он как-то по-особенному смотрел на нее в коридоре.
Внезапно ей захотелось уйти, исчезнуть, умереть.
– Хорошо.
Вначале она не была уверена, что правильно расслышала, таким низким и резким был его голос. Неужели он сказал «хорошо»?
Кит придвинулся ближе на диване.
– Вы уверены, что хотите этого? Ее сердце подпрыгнуло к горлу. – Да.
– И, полагаю, вы желаете начать сейчас? Она кивнула:
– Дома никого, и это ведь наш последний урок. Потом может быть неудобно.
Он криво улыбнулся:
– Сейчас тоже может быть неудобно, но давайте начнем, если таково ваше желание.
Гм-м… ее желание. Теперь, вплотную приблизившись к осуществлению своего плана, она осознала, какую опасную игру затеяла. Это все равно, как если бы она решила сунуть руку прямо в огонь. Оставалось только посмотреть, насколько сильно она в конце концов обожжется.
Он встал и, пройдя через комнату, закрыл дверь, щелкнув замком. О Господи, насколько же взволнованным и рассеянным было ее состояние, если она напрочь забыла про дверь! Та была наполовину открыта, и любой проходящий мимо слуга мог заглянуть и увидеть, чем они тут занимаются. Кит вернулся и опустился рядом с ней на диван, одним обтянутым брючиной бедром коснувшись ее бедра и вытянув руку вдоль спинки дивана позади нее. В этот момент острее, чем когда-либо прежде, она осознала, какой он большой и сильный.
Наклонившись ближе, он двумя пальцами приподнял ее голову за подбородок.
– Расслабься, – пробормотал он. – Больно не будет, ты же знаешь.
Она нервно засмеялась и кивнула, но не смогла вымолвить ни слова. Выжидающе стиснув руки на коленях, закрыла глаза и стала ждать.
Вначале она едва почувствовала, когда его губы коснулись ее рта – легкие, вкрадчивые и нежные, словно невесомое перышко на коже. Соприкосновение слегка усилилось, ощущение его губ стало более отчетливым, когда они тепло и нетребовательно легли на ее губы. Она уловила слабый аромат лавровишневой воды, которую он любил, ощутила мягкий шорох его дыхания, когда он медленно вдохнул и выдохнул через нос. А потом так же незаметно, как и начался, поцелуй уже закончился.
Ее веки, затрепетав, приоткрылись, и Элиза обнаружила, что он наблюдает за ней и что его лицо всего в нескольких дюймах от нее. Она сглотнула, почувствовав слабый укол разочарования. Почему-то она ожидала чего-то большего, чего-то волнующе-драматичного, вроде резкого поворота Земли вокруг своей оси, быть может.
Ей не удалось скрыть свое смятение.
– Это и есть поцелуй? Улыбка сделала ярче зелень его глаз.
– Ты сказала – простой. Я не хотел пугать тебя.
– О! – Мгновение она переваривала это. – Я не боюсь.
– Гм-м… Тогда попробуем еще раз? Что-нибудь более вдохновляющее?
– А такое бывает?
– О да, сколько угодно. Этот поцелуй и поцелуем-то назвать нельзя. Но на этот раз расслабься по-настоящему и приоткрой губы. – Что-что?
– Твои тубы… приоткрой их немножко, чтобы они не были так плотно сжаты, как будто зашиты.
Он подразумевает, что она тоже так сильно зажата? Ну, если подумать, то, пожалуй, да. Чуть-чуть.
Когда она заколебалась, он большим пальцем провел по ее нижней губе, и рот приоткрылся по собственной воле. Ее тело, очевидно, понимало лучше, чем мозг.
– Хорошо, – сказал он. – Теперь наклони голову.
– Наклонить?
– Гм-м… Вот так. – Он придвинулся чуть ближе и слегка склонил голову.
Она секунду разглядывала его, затем в точности скопировала его движение, склонив голову под таким же углом и в том же направлении.
Забавная улыбка приподняла уголки его губ.
– Нет, наоборот.
– О! – Она не вполне понимала, чего он добивается, пока не наклонила голову в противоположную сторону. Тут ей внезапно стало совершенно ясно, что когда они будут целоваться, их носы не будут сталкиваться, а губы сольются воедино так естественно, словно сцепляющиеся кусочки одной головоломки.
Он обхватил широкой ладонью ее сзади за шею, большим пальцем приподняв голову чуть-чуть кверху. А потом его рот опустился на ее губы, и… она поняла, каким незначительным был их первый поцелуй.
Пульс заколотился, стуча, словно крошечные барабаны, на запястьях и горле уже после нескольких секунд в его объятиях. Горячие и чуть влажные его губы стали откровением, миром волнующих открытий, когда пробовали и исследовали, твердые и требовательные, и в то же время бесконечно нежные. Плененная и очарованная, она была целиком и полностью во власти его неторопливого, сладостного, головокружительного поцелуя.
– Поцелуй и ты меня, – попросил он, прервавшись лишь для того, чтобы пробормотать эти слова.
Она нахмурила брови:
– Как?
– Повторяй за мной. Делай то, что делаю я, и ты поймешь.
Элиза закрыла глаза и прижалась сильнее к его губам, ведомая инстинктом, о существовании которого и не подозревала.
Его губы изогнулись на ее губах, когда он улыбнулся, без слов поощряя ее продолжать.
Его большой палец совершал неторопливые, плавные круги у основания черепа. У нее вырвался чуть слышный стон, за которым последовал едва уловимый трепет, грозящий воспламенить ее и без того уже пылающие чувства. Она застонала вновь и углубила их поцелуй, одержимая жаждой и ненасытная, желая большего и инстинктивно понимая, что ей ни за что, никогда не насытиться этим пленительным объятием.
На этот раз застонал Кит, с еще большей силой и страстью прижавшись ртом к ее губам.
Она была ошеломлена, когда горячий, влажный кончик его языка пробежал по чувствительной внутренней мякоти ее рта. От этого соприкосновения губы ее волнующе завибрировали, а пульс зачастил с быстротой и силой камешка, пущенного по зеркальной поверхности пруда.
Она со вздохом оторвалась.
– О Боже!
Он окинул взглядом ее разгоряченное лицо, дыша часто и прерывисто.
– Чересчур, да? Остановимся?
Она задрожала, затем покачала головой:
– Нет.
– Возможно, мы зашли слишком далеко.
– Нет.
На мгновение показалось, что он все равно передумает и положит поспешный конец их уроку. Но потом она облизала губы.
Жест вполне невинный, чего нельзя было сказать о его реакции, когда взгляд его метнулся и остановился на ее влажных губах. Не успела она подумать о том, что означает его реакция, как он застонал и вновь завладел ее губами. Дерзкий и порывистый, он глубоко втянул их обе. Затрепетав ресницами, она снова ахнула, ощутив горячее проникновение его языка. Зажав нижнюю губу между зубами, он несколько долгих мгновений легонько покусывал ее, прежде чем потянуть, уговаривая приоткрыть рот пошире.
– Жаль, что ты не едешь с нами сегодня, но, полагаю, ты уже видела Амфитеатр Эстли и Египетский зал Буллока, – заметила Вайолет. – Джанет сказала, Мойра с Шивон только об этом и говорят с тех пор, как она предложила эту экскурсию. Даже Финн взволнован, хотя старательно делает вид, что для него эта затея – чистейший вздор и его вынуждают поехать. Ты же знаешь, каковы молодые люди в его возрасте – пекутся о поддержании своей репутации любой ценой.
– Не думаю, что с возрастом мужчины в этом отношении меняются, – высказала свое мнение Элиза.
Вайолет рассмеялась и повернулась на стуле лицом к Элизе.
– Как это верно. Адриан с Даррагом тоже ворчали, но я не думаю, что им так уж не хочется нас сопровождать. И все-таки мне очень жаль, что тебя не будет с нами.
– О, я не сожалею, что не пойду. До моего первого бала осталось всего два дня, так что я должна использовать эту последнюю возможность попрактиковаться с Китом. – У Элизы перехватило горло при мысли о том, в чем она надеялась попрактиковаться.
– Я думаю, ты и так уже достигла огромных успехов, – похвалила ее Вайолет, потрепав по руке. – Но, полагаю, еще один урок не помешает.
Час спустя Элиза сидела на диване в кабинете Вайолет, и во рту у нее было сухо, как в одной из тех египетских гробниц, которые Вайолет и остальные, должно быть, сейчас осматривали в Буллоке.
На другом краю дивана сидел Кит в по-мужски расслабленной позе. Он откусил от пирожного со своей тарелки, затем запил его глотком горячего чая и с присущей ему воспитанностью промокнул рот салфеткой, прежде чем с нескрываемым удовольствием перейти к следующей сласти.
Кит всегда любил чем-нибудь подкрепиться во время их уроков. Это просто необходимо, утверждал он, поскольку мужчина не может долго обходиться без еды.
У Элизы же, напротив, совсем не было аппетита. Она отставила в сторону свою чашку, и единственное маленькое пирожное, которое положила на свою тарелку только из вежливости, осталось нетронутым.
– Не голодны? – поинтересовался Кит. Она покачала головой:
– Я плотно позавтракала.
– А мне ожидание до ленча кажется слишком долгим. Он съел еще одно пирожное, допил чай и с тихим стуком поставил чашку на блюдце.
– Ну что ж, тогда приступим? – Он вытер свои изящные длинные пальцы, после чего сложил салфетку и положил ее рядом с пустой чашкой. – Беседа в гостиной или в бальном зале? Вы замечательно освоили и ту и другую, но, навести окончательный глянец никогда нелишне. Так чем займемся сегодня?
Чувствуя, как внутри у нее все подрагивает мелкой дрожью, она провела кончиком пальца по голубой обивке дивана. В голове был полный сумбур.
Стоит ли ей делать это? Сможет ли она это сделать? Потому что как только слова вылетят, их уже не вернешь назад.
Она вздрогнула, тяжело сглотнула и ринулась вперед, зная, что если не скажет сейчас, то непременно струсит и навсегда упустит свой шанс.
– Я подумала, что поскольку это наш последний урок, возможно, мы могли бы заняться кое-чем другим.
– Другим? Чем же? – не настаивающий на соблюдении формальностей, Кит подался вперед и взял чайник. Поставив чашку на место, стал наливать.
– Я думала… в общем, я подумала, знаете ли вы, что меня еще никогда не целовали?
Его взгляд метнулся кверху, а потом встретился с ее взглядом. – Что?
– Ни один мужчина ни разу не целовал меня, и я хочу, чтобы вы сделали это.
Горячий чай выплеснулся ему на пальцы.
– Дьявольщина! – Он выпустил чайник, и тот со стуком коснулся серебряного подноса. – Извините. Что вы сказали?
– О Бог мой, с вами все в порядке? – Она испуганно замерла. – Сильно обожглись? О, мне не следовало говорить… я не хотела, чтобы вы обожглись.
– Не обращайте внимания. Повторите, что вы только что сказали, не про ожог, а другое.
Она резко вздохнула, понизив голос почти до шепота:
– Я сказала, что хочу, чтобы вы… поцеловали меня. Он помахал в воздухе обожженными пальцами.
– Это не потому, что я хочу, чтобы именно вы поцеловали меня, – продолжала она, не обращая внимания на то, что к щекам ее прилил жар. – Просто я хочу знать, что это такое… на случай, если это произойдет в нынешнем сезоне… чтобы не оказаться в глупом положении.
Лгунишка, подумала она. Разумеется, она хочет, чтобы именно он поцеловал ее, но какое-то внутреннее чутье подсказывало ей, что не стоит ему об этом знать.
Он стал дуть на свои обожженные пальцы, не поднимая на нее глаз.
– И какой же джентльмен, по-вашему, может почувствовать непреодолимое желание поцеловать вас?
– Ну, я не имела в виду кого-то конкретного.
– Бревард? – Его челюсть приобрела квадратные очертания.
Она пожала плечами, удивляясь своей неожиданной браваде:
– Не знаю, но поскольку вы, похоже, считаете, что я в конце концов буду иметь успех в этом сезоне, я просто хочу быть подготовленной. А вы мой наставник.
Его темно-каштановые брови взлетели вверх.
– Я подумала, вы могли бы… поучить меня… немножко… чтобы я не боялась, если это случится, вот. Но только если вы хотите. Я пойму, если вы откажетесь. – На этом ее речь сошла на нет, а наигранная смелость пропала так же резко, как и появилась. Она опустила взгляд на колени, стиснув руки изо всех сил.
Последовало долгое молчание, прежде чем он заговорил.
– Давайте посмотрим, правильно ли я понял. Вы хотите, чтобы я научил вас целоваться?
Она подняла голову:
– Да. Простого поцелуя будет достаточно.
– И я должен сделать это, дабы вы не испугались, если какой-то другой мужчина захочет поцеловать вас в будущем? Мужчина, который, вполне возможно, станет вашим мужем. А вы не думаете, что это ему следует учить вас целоваться?
Она нахмурилась:
– Ну, возможно, но…
– Но что?
– Но если я никогда ни с кем не целовалась, как я узнаю, подходит он мне или нет? Вайолет говорит, я не должна соглашаться на первое попавшееся предложение, которое мне сделают, если не буду уверена, что это именно тот человек, который мне нужен. Разумеется, этот сезон может оказаться не лучше, чем предыдущие, и тогда об этом и говорить будет нечего.
– Не думаю, что вам стоит беспокоиться. Я буду сильно удивлен, если в этом году вы не получите по крайней мере одно или два приемлемых предложения.
– Из-за моих денег, вы имеете в виду? Его взгляд смягчился.
– Нет, из-за вас. Разве не ради этого были все наши уроки? Она кивнула, согретая его словами.
Но когда он больше ничего не сказал, ее грудь сдавило. «Он собирается отказаться, – подумала она. – Совершенно ясно, что он ничего ко мне не чувствует». Вот и конец ее глупым, смехотворным мыслям о том, что он как-то по-особенному смотрел на нее в коридоре.
Внезапно ей захотелось уйти, исчезнуть, умереть.
– Хорошо.
Вначале она не была уверена, что правильно расслышала, таким низким и резким был его голос. Неужели он сказал «хорошо»?
Кит придвинулся ближе на диване.
– Вы уверены, что хотите этого? Ее сердце подпрыгнуло к горлу. – Да.
– И, полагаю, вы желаете начать сейчас? Она кивнула:
– Дома никого, и это ведь наш последний урок. Потом может быть неудобно.
Он криво улыбнулся:
– Сейчас тоже может быть неудобно, но давайте начнем, если таково ваше желание.
Гм-м… ее желание. Теперь, вплотную приблизившись к осуществлению своего плана, она осознала, какую опасную игру затеяла. Это все равно, как если бы она решила сунуть руку прямо в огонь. Оставалось только посмотреть, насколько сильно она в конце концов обожжется.
Он встал и, пройдя через комнату, закрыл дверь, щелкнув замком. О Господи, насколько же взволнованным и рассеянным было ее состояние, если она напрочь забыла про дверь! Та была наполовину открыта, и любой проходящий мимо слуга мог заглянуть и увидеть, чем они тут занимаются. Кит вернулся и опустился рядом с ней на диван, одним обтянутым брючиной бедром коснувшись ее бедра и вытянув руку вдоль спинки дивана позади нее. В этот момент острее, чем когда-либо прежде, она осознала, какой он большой и сильный.
Наклонившись ближе, он двумя пальцами приподнял ее голову за подбородок.
– Расслабься, – пробормотал он. – Больно не будет, ты же знаешь.
Она нервно засмеялась и кивнула, но не смогла вымолвить ни слова. Выжидающе стиснув руки на коленях, закрыла глаза и стала ждать.
Вначале она едва почувствовала, когда его губы коснулись ее рта – легкие, вкрадчивые и нежные, словно невесомое перышко на коже. Соприкосновение слегка усилилось, ощущение его губ стало более отчетливым, когда они тепло и нетребовательно легли на ее губы. Она уловила слабый аромат лавровишневой воды, которую он любил, ощутила мягкий шорох его дыхания, когда он медленно вдохнул и выдохнул через нос. А потом так же незаметно, как и начался, поцелуй уже закончился.
Ее веки, затрепетав, приоткрылись, и Элиза обнаружила, что он наблюдает за ней и что его лицо всего в нескольких дюймах от нее. Она сглотнула, почувствовав слабый укол разочарования. Почему-то она ожидала чего-то большего, чего-то волнующе-драматичного, вроде резкого поворота Земли вокруг своей оси, быть может.
Ей не удалось скрыть свое смятение.
– Это и есть поцелуй? Улыбка сделала ярче зелень его глаз.
– Ты сказала – простой. Я не хотел пугать тебя.
– О! – Мгновение она переваривала это. – Я не боюсь.
– Гм-м… Тогда попробуем еще раз? Что-нибудь более вдохновляющее?
– А такое бывает?
– О да, сколько угодно. Этот поцелуй и поцелуем-то назвать нельзя. Но на этот раз расслабься по-настоящему и приоткрой губы. – Что-что?
– Твои тубы… приоткрой их немножко, чтобы они не были так плотно сжаты, как будто зашиты.
Он подразумевает, что она тоже так сильно зажата? Ну, если подумать, то, пожалуй, да. Чуть-чуть.
Когда она заколебалась, он большим пальцем провел по ее нижней губе, и рот приоткрылся по собственной воле. Ее тело, очевидно, понимало лучше, чем мозг.
– Хорошо, – сказал он. – Теперь наклони голову.
– Наклонить?
– Гм-м… Вот так. – Он придвинулся чуть ближе и слегка склонил голову.
Она секунду разглядывала его, затем в точности скопировала его движение, склонив голову под таким же углом и в том же направлении.
Забавная улыбка приподняла уголки его губ.
– Нет, наоборот.
– О! – Она не вполне понимала, чего он добивается, пока не наклонила голову в противоположную сторону. Тут ей внезапно стало совершенно ясно, что когда они будут целоваться, их носы не будут сталкиваться, а губы сольются воедино так естественно, словно сцепляющиеся кусочки одной головоломки.
Он обхватил широкой ладонью ее сзади за шею, большим пальцем приподняв голову чуть-чуть кверху. А потом его рот опустился на ее губы, и… она поняла, каким незначительным был их первый поцелуй.
Пульс заколотился, стуча, словно крошечные барабаны, на запястьях и горле уже после нескольких секунд в его объятиях. Горячие и чуть влажные его губы стали откровением, миром волнующих открытий, когда пробовали и исследовали, твердые и требовательные, и в то же время бесконечно нежные. Плененная и очарованная, она была целиком и полностью во власти его неторопливого, сладостного, головокружительного поцелуя.
– Поцелуй и ты меня, – попросил он, прервавшись лишь для того, чтобы пробормотать эти слова.
Она нахмурила брови:
– Как?
– Повторяй за мной. Делай то, что делаю я, и ты поймешь.
Элиза закрыла глаза и прижалась сильнее к его губам, ведомая инстинктом, о существовании которого и не подозревала.
Его губы изогнулись на ее губах, когда он улыбнулся, без слов поощряя ее продолжать.
Его большой палец совершал неторопливые, плавные круги у основания черепа. У нее вырвался чуть слышный стон, за которым последовал едва уловимый трепет, грозящий воспламенить ее и без того уже пылающие чувства. Она застонала вновь и углубила их поцелуй, одержимая жаждой и ненасытная, желая большего и инстинктивно понимая, что ей ни за что, никогда не насытиться этим пленительным объятием.
На этот раз застонал Кит, с еще большей силой и страстью прижавшись ртом к ее губам.
Она была ошеломлена, когда горячий, влажный кончик его языка пробежал по чувствительной внутренней мякоти ее рта. От этого соприкосновения губы ее волнующе завибрировали, а пульс зачастил с быстротой и силой камешка, пущенного по зеркальной поверхности пруда.
Она со вздохом оторвалась.
– О Боже!
Он окинул взглядом ее разгоряченное лицо, дыша часто и прерывисто.
– Чересчур, да? Остановимся?
Она задрожала, затем покачала головой:
– Нет.
– Возможно, мы зашли слишком далеко.
– Нет.
На мгновение показалось, что он все равно передумает и положит поспешный конец их уроку. Но потом она облизала губы.
Жест вполне невинный, чего нельзя было сказать о его реакции, когда взгляд его метнулся и остановился на ее влажных губах. Не успела она подумать о том, что означает его реакция, как он застонал и вновь завладел ее губами. Дерзкий и порывистый, он глубоко втянул их обе. Затрепетав ресницами, она снова ахнула, ощутив горячее проникновение его языка. Зажав нижнюю губу между зубами, он несколько долгих мгновений легонько покусывал ее, прежде чем потянуть, уговаривая приоткрыть рот пошире.