Страница:
Не прошло и пяти минут, как ассистентка мадам Тибодо выскочила из-за шторы с глубоко несчастным выражением на хорошеньком личике с носиком-пуговкой. Между девушкой и хозяйкой произошел быстрый, приглушенный разговор.
– Прошу прощения, миледи, милорд, – сказала модистка, и глубокая морщина прорезала ее лоб. – Очевидно, мисс Хэммонд требуется моя помощь. Я буду через минуту.
Джанет оторвалась от рассматривания альбома с эскизами:
– Какая-то проблема?
– О нет, нет, не проблема. Просто небольшая задержка, по всей видимости.
Но это оказалось больше чем небольшой задержкой, ибо через минуту из примерочной донесся умоляющий голос портнихи.
Джанет отложила альбом.
– Да в чем там дело?
Кит вскинул бровь и встретился с ее недоумевающим взглядом, выглядя не менее озадаченным.
Секунду спустя появилась мадам с такой кислой миной, словно только что съела незрелую хурму.
– Она их не возьмет.
– Кто что не возьмет? – не поняла Джанет.
– Мисс Хэммонд. Она не возьмет платья, которые мы выбрали.
Графиня издала изящный возглас изумления.
– Разумеется, она их возьмет, что еще за глупости!
– Говорю вам, она непреклонна.
– Это совсем на нее не похоже. Элиза Хэммонд – исключительно тихая, послушная девушка.
– Только не сегодня, миледи. Она не хочет эти платья, а я не могу заставить ее надеть их. Если ей не нравятся мои творения, тогда, быть может, вам стоит пойти к другой модистке.
– Уверена, дело вовсе не в этом. Позвольте, я поговорю с ней и узнаю, в чем загвоздка.
Джанет повернулась и скрылась за шторой.
Но к удивлению Кита, ей, как и двум другим женщинам, тоже не удалось убедить Элизу примерить платья. В глазах цвета моря плескалось смятение, когда Джанет вышла из примерочной, явно потерпев неудачу, как и другие.
– Она просто невозможна, – заявила Джанет. Кит отставил вино и поднялся на ноги.
– Что она сказала?
– Да ничего она не сказала. Сидит, уставившись в пол, и повторяет: «Нет, я их не надену».
– Попробую теперь я поговорить с ней, – предложил Кит.
– Что ж, попытайся, если хочешь, – сказала Джанет, не скрывая своего скептицизма.
– А тем временем почему бы тебе не продолжить выбирать одежду для ее гардероба?
– Даже если она не будет носить то, что я выберу?
– Еще как будет. Если только она не хочет отменить нашу договоренность. Она дала мне обещание.
Прошагав через комнату, он легко обнаружил вход в примерочную. Легкий стук по дверному косяку объявил о его присутствии, затем без дальнейших церемоний он отодвинул в сторону золотистую камчатную портьеру, которая служила дверью в элегантно обставленную примерочную.
Кит обнаружил Элизу сидящей на обитой синим бархатом скамье, с опущенной головой и взглядом, устремленным на свои практичные, но ужасно невзрачные черные ботинки. Она вскинула голову, глаза ее расширились, когда он бесцеремонно вошел внутрь.
– Милорд, что вы делаете? Вам сюда нельзя.
– Не понимаю почему. Едва ли я рисковал застать вас дезабилье. Судя по тому, что я слышал, вы не намерены снимать с себя ни нитки, не говоря уж о том, чтобы примерить одно из тех новых платьев.
– Лорд Кристофер!
– Кит. Пожалуйста, зовите меня Кит. Мне не нравится это – «лорд Кристофер», напоминает какого-то старого надутого индюка. Кроме того, мыс вами давно знаем друг друга и можем обходиться без формальностей, вы так не считаете?
Элиза поерзала на скамейке и опустила ресницы. Она считала, что он большой и внушительный и занимает слишком много места внутри ограниченного пространства комнаты. И вообще, зачем он здесь? Неужели они послали его убедить ее, несмотря на то что это неприлично?
– Да, полагаю. Но это не меняет того факта, что вам не следует находиться здесь. Это дамская гардеробная, – настаивала она, – и я буду благодарна вам, если вы уйдете.
– Не раньше, чем мы поговорим. – Он подошел ближе и напугал ее, опустившись на скамью. Его бедро коснулось ее юбок, когда он усаживался, и до нее донесся свежий аромат мыла и лавровишневой воды. Элиза едва удержалась от непроизвольного порыва наклониться ближе и понюхать его, словно какую-то редкую, экзотическую пряность. – Итак, – проговорил он, останавливая на ней взгляд. – Расскажите мне, в чем дело. Как я понимаю, вы отказываетесь примерить платья. Почему?
– Потому что я не хочу их примерять, вот и все.
– Разве они вам не нравятся? – Краем глаза она увидела, как он взглянул на пару платьев, висящих на встроенной деревянной перекладине. – Мне они кажутся вполне красивыми, хотя, признаюсь, я всего лишь мужчина и не разбираюсь во всех тонкостях моды.
Она молчала, уставившись на свои ботинки.
Господи, ей правда хотелось, чтобы он ушел. Она плохо соображала, когда он был так близко. Он занимал почти всю скамейку, и его широкие плечи находились в каком-то дюйме от ее плеч.
– Ну же, Элиза, скажите мне, – стал уговаривать он, когда она не ответила на его вопрос. – Уверен, что бы это ни было, мы сможем это решить. Наверняка все не так уж плохо.
«Плохо, – молча застонала она, – хуже некуда!»
– Уж лучше вам сказать. – Он вытянул перед собой обутые в сапоги ноги. – В противном случае день будет воистину слишком длинным, если мы с вами вдвоем будем здесь сидеть.
Заметив решительный наклон его головы, Элиза поняла, что он отнюдь не шутит. Если Кит что-то решил, то будет добиваться этого с упрямой настойчивостью.
Она вздохнула и сцепила пальцы на коленях.
– Все дело в цвете, – прошептала она.
– Что? Я не расслышал.
– Цвет, – повторила она, заставив себя говорить громче. – Я не могу носить эти цвета.
Кит еще раз посмотрел на платья.
– Почему? На мой взгляд, цвета отличные.
– Но ведь это пурпурный и золотой!
– Ну да, – согласился он. – А вам не нравится пурпурный и золотой?
– Нравится, но… – Но?
Она повесила голову, жалея о том, что сказала. Как бы ей хотелось забрать назад свои слова, чтобы не пришлось обсуждать свои страхи, особенно с ним. Кит подумает, что она дурочка. Может, даже будет смеяться. О Боже, а что, если он и вправду будет смеяться?
Внезапно ей захотелось просочиться сквозь пол или, что еще лучше, закрыть глаза и исчезнуть, Как было бы чудесно обладать такой волшебной силой, тоскливо размышляла Элиза. Как было бы здорово просто загадать желание стать невидимой и медленно раствориться в воздухе!
Но как невозможно исчезнуть, так же невозможно скрыть свои страхи от Кита, как бы ей этого ни хотелось. Ей даже не нужно было смотреть, чтобы понять, что его пристальный взгляд устремлен на нее, и почувствовать его спокойное терпение.
Она ждала, что он будет настаивать, задавать вопросы и требовать ответа, но он ничего не говорил, просто тихо и упорно сидел рядом. Прошла целая минута, потом еще одна, но он по-прежнему не делал никаких нетерпеливых жестов, не проявлял никаких признаков того, что хотел бы в данный момент находиться где угодно, только не здесь.
Странная решимость овладела ею.
– На меня будут смотреть.
Он наклонился ближе, голос его был глубоким и мягким.
– Кто будет смотреть?
– Все. – Нервный трепет пробежал по ней. – Если я надену эти платья, все общество будет пялиться на меня.
«И станут смеяться над тем, что невзрачный серый воробей пытается выдать себя за пестрокрылую красавицу сойку», – молча заключила она. Только женщина смелая и дерзкая может надеяться носить такие сочные, живые, пленительные цвета. О чем Джанет думала, выбирая для нее такие броские платья? Соблазняя ее такой пышностью, которая, совершенно очевидно, неуместна на такой девушке, как она?
– Даже если и будут пялиться, – заметил Кит, – то не иначе как с восхищением.
Она встретилась с его взглядом и покачала головой:
– Нет, с насмешкой и презрением. Все будут смеяться надо мной и недоумевать, кто я такая, чтобы осмелиться носить такое великолепие. Все знают, что некрасивым женщинам не следует носить яркие цвета.
Пришла очередь Кита уставиться на нее, но с неподдельным изумлением. Он вглядывался в ее лицо, вначале подумав, что она шутит. Но с грустью понял, что это не так, что в ее характере есть уязвимые черты. Безусловно, он знал о ее застенчивой натуре, но никогда не давал себе труда задуматься о причинах этого. Неужели она думает, что люди станут насмехаться над ней за то, что она наденет платья красивых ярких цветов? Что в этом случае она будет объектом шуток и насмешек?
– Это, – заявил он, – полнейшая чепуха. Это ваша тетя внушила вам подобную чушь?
– Нет, я… э-э… не знаю.
– Ну конечно же, наверняка она. Кто же еще мог вдолбить такую глупость вам в голову? – Он заворчал, но не на Элизу, а на злую, скаредную старуху, которая растила ее. Он хлопнул себя ладонями по бедрам. – Но что бы она там вам ни наплела, вы должны все это забыть. Теперь вы должны слушать меня. Я ваш наставник, помните? Это моя работа – направить вас по правильному пути.
– И вы считаете, что эти платья – правильный путь?
– Если Джанет уверена в этом, то да. У нее отличный вкус, и по крайней мере в этом я ей, безусловно, доверяю.
Элиза сглотнула, и было заметно, что беспокойство все еще не покинуло ее.
– Н-но цвета, которые она выбрала, слишком вызывающие. Это совсем не те цвета, которые обычно носят незамужние женщины во время светского сезона.
– Верно, но вы и сами необычная. Простите мне мою дерзость, но мы оба знаем, что это не первый ваш сезон. А посему нет нужды следовать правилам и одевать вас в сдержанные и нежные пастельные тона, которые носят большинство девушек. Всякий раз, когда вы будете входить в комнату, люди будут смотреть на вас, и вам захочется, чтобы они смотрели. Вы будете выглядеть поразительно эффектно. Мужчины станут толпиться вокруг вас, радуясь возможности побыть в обществе девушки, которая обладает умом и характером, а не мелет легкомысленный вздор.
Ее губы напряглись, потом слегка задрожали.
– Как вы можете быть так уверены? До сих пор мужчины не приходили в восторг от моего ума.
– Придут, как только мы закончим с вашими уроками. Вы в совершенстве овладеете всеми необходимыми умениями, чтобы изменить их мнение.
– Но что, если мне не удастся усвоить уроки? Что, если платья не будут смотреться так, как вы надеетесь? Вы даже не видели меня в них.
– Именно поэтому вы и должны их примерить.
Она вздохнула, осознав, как ловко он подвел разговор, куда ему требовалось.
– Вот что я вам скажу, – предложил Кит, видя, что она все еще колеблется. – Вы примерите одно из этих платьев, и если не будете выглядеть в нем абсолютно бесподобно, значит, мы отвергнем весь выбор. Вы, я и Джанет начнем с самого начала.
Она немного повеселела.
– Это правда? Вы будете честны со мной, если все так плохо, как я подозреваю?
– Разумеется, я буду честен. Даю вам слово джентльмена. Она кивнула. Его клятва явно уменьшила ее худшие страхи.
– Хорошо. Можете позвать ассистентку мадам Тибодо обратно.
– Отлично. – Он встал и послал ей улыбку, прежде чем направиться к двери. Отдернув золотистую штору, он приостановился. – И вот еще что, Элиза.
– Да?
– Больше никогда не говорите, что вы некрасивая. То, что вы не блистаете в обществе, как Джанет или Вайолет, еще не означает, что в вас нет своей собственной привлекательности.
Уходя, он увидел, как в ее кротких серых глазах вспыхнуло изумление. Он вновь занял свое место на диване и стал ждать появления Элизы, ответив только на вопрос Джанет, как ему удалось убедить ее передумать.
Оставалось лишь надеяться, что он поступил правильно. Вдруг она не будет хорошо выглядеть в этих платьях? Что, если несмотря на все его заверения, она не сумеет извлечь пользу из его руководства и найти мужа, чего она так жаждет? Как он сказал Вайолет, он всего лишь человек, а не волшебник.
Элиза вошла в комнату, шагая нерешительно в ожидании его реакции, и ее неуверенный взгляд метнулся к нему, затем в сторону. Кит резко втянул воздух, потрясенный тем, какой разительной перемены можно ожидать от женщины, всего лишь надевшей другое платье. Он уставился в изумлении и осознал, что Элиза была права – ему таки хотелось смотреть и смотреть на нее.
В платье насыщенного темно-сиреневого цвета она была совершенно ослепительна. Кожа казалась кремовой, глаза – полными жизни, а фигура… фигура у нее оказалась даже лучше, чем он предполагал. Прежде она всегда носила бесформенные платья, которые были ей немного великоваты. Но это, выбранное Джанет, сидело идеально и великолепно подчеркивало ее женственные формы: маленькую, но соблазнительную грудь, пышные бедра и тоненькую талию, которую так и хотелось обхватить руками. А что скрывалось под юбками, можно было лишь догадываться, – очевидно, все было безупречно, как и остальное.
Осознав, куда завели его мысли, он заставил себя перевести взгляд на разложенные возле окна ленточки.
– О, ну не картинка ли вы? – заявила Джанет, выйдя вперед и шурша юбками. – Я знала, что цвет идеально подойдет вам, и вот пожалуйста. Посмотрите, она же просто сияет правда?
Да, согласился Кит, она действительно сияет. Разве мог он когда-либо представить, что подруга его невестки может быть такой?
– Вполне согласна, миледи, – подхватила модистка. – Подшить на дюйм снизу и одну-две складочки тут и там, и платье великолепно подойдет.
Несмотря на абсолютно положительное мнение женщин, неуверенность Элизы не исчезла.
– Кит? Что вы думаете? – решилась спросить она. – Вы… вам нравится?
Элиза ждала, явно неуверенная и сконфуженная, славно первоклассник, вызванный к директору школы. Пытаясь преодолеть вновь вспыхнувшее в нем желание, он ответил ей спокойным голосом:
– Мне очень нравится. Вы и это платье просто созданы друг для друга. – Кит широко улыбнулся. – Видите, я же говорил, что цвет вам пойдет. Вам совершенно нечего бояться.
– Вы уверены? Он не слишком вызывающий?
– Разумеется, нет. Вы выглядите потрясающе, Элиза, даже не сомневайтесь.
Облегченная улыбка расцвела на ее губах, поднимаясь от сердца, словно теплое, сияющее солнце.
– Теперь примерьте золотистое платье, – предложил он. – Давайте посмотрим, не окажется ли оно еще ослепительнее, чем первое.
– Хорошо. – Со счастливым лицом Элиза направилась обратно в примерочную.
Кит облегченно вздохнул, как только она ушла, заверяя себя, что к тому времени, когда она вернется, он уже, полностью овладеет собой. Он залпом выпил полбокала вина, съел бутерброд и подумал, что заслужил веселую ночь в городе.
В конце концов, что еще ему может быть нужно?
Глава 5
– Прошу прощения, миледи, милорд, – сказала модистка, и глубокая морщина прорезала ее лоб. – Очевидно, мисс Хэммонд требуется моя помощь. Я буду через минуту.
Джанет оторвалась от рассматривания альбома с эскизами:
– Какая-то проблема?
– О нет, нет, не проблема. Просто небольшая задержка, по всей видимости.
Но это оказалось больше чем небольшой задержкой, ибо через минуту из примерочной донесся умоляющий голос портнихи.
Джанет отложила альбом.
– Да в чем там дело?
Кит вскинул бровь и встретился с ее недоумевающим взглядом, выглядя не менее озадаченным.
Секунду спустя появилась мадам с такой кислой миной, словно только что съела незрелую хурму.
– Она их не возьмет.
– Кто что не возьмет? – не поняла Джанет.
– Мисс Хэммонд. Она не возьмет платья, которые мы выбрали.
Графиня издала изящный возглас изумления.
– Разумеется, она их возьмет, что еще за глупости!
– Говорю вам, она непреклонна.
– Это совсем на нее не похоже. Элиза Хэммонд – исключительно тихая, послушная девушка.
– Только не сегодня, миледи. Она не хочет эти платья, а я не могу заставить ее надеть их. Если ей не нравятся мои творения, тогда, быть может, вам стоит пойти к другой модистке.
– Уверена, дело вовсе не в этом. Позвольте, я поговорю с ней и узнаю, в чем загвоздка.
Джанет повернулась и скрылась за шторой.
Но к удивлению Кита, ей, как и двум другим женщинам, тоже не удалось убедить Элизу примерить платья. В глазах цвета моря плескалось смятение, когда Джанет вышла из примерочной, явно потерпев неудачу, как и другие.
– Она просто невозможна, – заявила Джанет. Кит отставил вино и поднялся на ноги.
– Что она сказала?
– Да ничего она не сказала. Сидит, уставившись в пол, и повторяет: «Нет, я их не надену».
– Попробую теперь я поговорить с ней, – предложил Кит.
– Что ж, попытайся, если хочешь, – сказала Джанет, не скрывая своего скептицизма.
– А тем временем почему бы тебе не продолжить выбирать одежду для ее гардероба?
– Даже если она не будет носить то, что я выберу?
– Еще как будет. Если только она не хочет отменить нашу договоренность. Она дала мне обещание.
Прошагав через комнату, он легко обнаружил вход в примерочную. Легкий стук по дверному косяку объявил о его присутствии, затем без дальнейших церемоний он отодвинул в сторону золотистую камчатную портьеру, которая служила дверью в элегантно обставленную примерочную.
Кит обнаружил Элизу сидящей на обитой синим бархатом скамье, с опущенной головой и взглядом, устремленным на свои практичные, но ужасно невзрачные черные ботинки. Она вскинула голову, глаза ее расширились, когда он бесцеремонно вошел внутрь.
– Милорд, что вы делаете? Вам сюда нельзя.
– Не понимаю почему. Едва ли я рисковал застать вас дезабилье. Судя по тому, что я слышал, вы не намерены снимать с себя ни нитки, не говоря уж о том, чтобы примерить одно из тех новых платьев.
– Лорд Кристофер!
– Кит. Пожалуйста, зовите меня Кит. Мне не нравится это – «лорд Кристофер», напоминает какого-то старого надутого индюка. Кроме того, мыс вами давно знаем друг друга и можем обходиться без формальностей, вы так не считаете?
Элиза поерзала на скамейке и опустила ресницы. Она считала, что он большой и внушительный и занимает слишком много места внутри ограниченного пространства комнаты. И вообще, зачем он здесь? Неужели они послали его убедить ее, несмотря на то что это неприлично?
– Да, полагаю. Но это не меняет того факта, что вам не следует находиться здесь. Это дамская гардеробная, – настаивала она, – и я буду благодарна вам, если вы уйдете.
– Не раньше, чем мы поговорим. – Он подошел ближе и напугал ее, опустившись на скамью. Его бедро коснулось ее юбок, когда он усаживался, и до нее донесся свежий аромат мыла и лавровишневой воды. Элиза едва удержалась от непроизвольного порыва наклониться ближе и понюхать его, словно какую-то редкую, экзотическую пряность. – Итак, – проговорил он, останавливая на ней взгляд. – Расскажите мне, в чем дело. Как я понимаю, вы отказываетесь примерить платья. Почему?
– Потому что я не хочу их примерять, вот и все.
– Разве они вам не нравятся? – Краем глаза она увидела, как он взглянул на пару платьев, висящих на встроенной деревянной перекладине. – Мне они кажутся вполне красивыми, хотя, признаюсь, я всего лишь мужчина и не разбираюсь во всех тонкостях моды.
Она молчала, уставившись на свои ботинки.
Господи, ей правда хотелось, чтобы он ушел. Она плохо соображала, когда он был так близко. Он занимал почти всю скамейку, и его широкие плечи находились в каком-то дюйме от ее плеч.
– Ну же, Элиза, скажите мне, – стал уговаривать он, когда она не ответила на его вопрос. – Уверен, что бы это ни было, мы сможем это решить. Наверняка все не так уж плохо.
«Плохо, – молча застонала она, – хуже некуда!»
– Уж лучше вам сказать. – Он вытянул перед собой обутые в сапоги ноги. – В противном случае день будет воистину слишком длинным, если мы с вами вдвоем будем здесь сидеть.
Заметив решительный наклон его головы, Элиза поняла, что он отнюдь не шутит. Если Кит что-то решил, то будет добиваться этого с упрямой настойчивостью.
Она вздохнула и сцепила пальцы на коленях.
– Все дело в цвете, – прошептала она.
– Что? Я не расслышал.
– Цвет, – повторила она, заставив себя говорить громче. – Я не могу носить эти цвета.
Кит еще раз посмотрел на платья.
– Почему? На мой взгляд, цвета отличные.
– Но ведь это пурпурный и золотой!
– Ну да, – согласился он. – А вам не нравится пурпурный и золотой?
– Нравится, но… – Но?
Она повесила голову, жалея о том, что сказала. Как бы ей хотелось забрать назад свои слова, чтобы не пришлось обсуждать свои страхи, особенно с ним. Кит подумает, что она дурочка. Может, даже будет смеяться. О Боже, а что, если он и вправду будет смеяться?
Внезапно ей захотелось просочиться сквозь пол или, что еще лучше, закрыть глаза и исчезнуть, Как было бы чудесно обладать такой волшебной силой, тоскливо размышляла Элиза. Как было бы здорово просто загадать желание стать невидимой и медленно раствориться в воздухе!
Но как невозможно исчезнуть, так же невозможно скрыть свои страхи от Кита, как бы ей этого ни хотелось. Ей даже не нужно было смотреть, чтобы понять, что его пристальный взгляд устремлен на нее, и почувствовать его спокойное терпение.
Она ждала, что он будет настаивать, задавать вопросы и требовать ответа, но он ничего не говорил, просто тихо и упорно сидел рядом. Прошла целая минута, потом еще одна, но он по-прежнему не делал никаких нетерпеливых жестов, не проявлял никаких признаков того, что хотел бы в данный момент находиться где угодно, только не здесь.
Странная решимость овладела ею.
– На меня будут смотреть.
Он наклонился ближе, голос его был глубоким и мягким.
– Кто будет смотреть?
– Все. – Нервный трепет пробежал по ней. – Если я надену эти платья, все общество будет пялиться на меня.
«И станут смеяться над тем, что невзрачный серый воробей пытается выдать себя за пестрокрылую красавицу сойку», – молча заключила она. Только женщина смелая и дерзкая может надеяться носить такие сочные, живые, пленительные цвета. О чем Джанет думала, выбирая для нее такие броские платья? Соблазняя ее такой пышностью, которая, совершенно очевидно, неуместна на такой девушке, как она?
– Даже если и будут пялиться, – заметил Кит, – то не иначе как с восхищением.
Она встретилась с его взглядом и покачала головой:
– Нет, с насмешкой и презрением. Все будут смеяться надо мной и недоумевать, кто я такая, чтобы осмелиться носить такое великолепие. Все знают, что некрасивым женщинам не следует носить яркие цвета.
Пришла очередь Кита уставиться на нее, но с неподдельным изумлением. Он вглядывался в ее лицо, вначале подумав, что она шутит. Но с грустью понял, что это не так, что в ее характере есть уязвимые черты. Безусловно, он знал о ее застенчивой натуре, но никогда не давал себе труда задуматься о причинах этого. Неужели она думает, что люди станут насмехаться над ней за то, что она наденет платья красивых ярких цветов? Что в этом случае она будет объектом шуток и насмешек?
– Это, – заявил он, – полнейшая чепуха. Это ваша тетя внушила вам подобную чушь?
– Нет, я… э-э… не знаю.
– Ну конечно же, наверняка она. Кто же еще мог вдолбить такую глупость вам в голову? – Он заворчал, но не на Элизу, а на злую, скаредную старуху, которая растила ее. Он хлопнул себя ладонями по бедрам. – Но что бы она там вам ни наплела, вы должны все это забыть. Теперь вы должны слушать меня. Я ваш наставник, помните? Это моя работа – направить вас по правильному пути.
– И вы считаете, что эти платья – правильный путь?
– Если Джанет уверена в этом, то да. У нее отличный вкус, и по крайней мере в этом я ей, безусловно, доверяю.
Элиза сглотнула, и было заметно, что беспокойство все еще не покинуло ее.
– Н-но цвета, которые она выбрала, слишком вызывающие. Это совсем не те цвета, которые обычно носят незамужние женщины во время светского сезона.
– Верно, но вы и сами необычная. Простите мне мою дерзость, но мы оба знаем, что это не первый ваш сезон. А посему нет нужды следовать правилам и одевать вас в сдержанные и нежные пастельные тона, которые носят большинство девушек. Всякий раз, когда вы будете входить в комнату, люди будут смотреть на вас, и вам захочется, чтобы они смотрели. Вы будете выглядеть поразительно эффектно. Мужчины станут толпиться вокруг вас, радуясь возможности побыть в обществе девушки, которая обладает умом и характером, а не мелет легкомысленный вздор.
Ее губы напряглись, потом слегка задрожали.
– Как вы можете быть так уверены? До сих пор мужчины не приходили в восторг от моего ума.
– Придут, как только мы закончим с вашими уроками. Вы в совершенстве овладеете всеми необходимыми умениями, чтобы изменить их мнение.
– Но что, если мне не удастся усвоить уроки? Что, если платья не будут смотреться так, как вы надеетесь? Вы даже не видели меня в них.
– Именно поэтому вы и должны их примерить.
Она вздохнула, осознав, как ловко он подвел разговор, куда ему требовалось.
– Вот что я вам скажу, – предложил Кит, видя, что она все еще колеблется. – Вы примерите одно из этих платьев, и если не будете выглядеть в нем абсолютно бесподобно, значит, мы отвергнем весь выбор. Вы, я и Джанет начнем с самого начала.
Она немного повеселела.
– Это правда? Вы будете честны со мной, если все так плохо, как я подозреваю?
– Разумеется, я буду честен. Даю вам слово джентльмена. Она кивнула. Его клятва явно уменьшила ее худшие страхи.
– Хорошо. Можете позвать ассистентку мадам Тибодо обратно.
– Отлично. – Он встал и послал ей улыбку, прежде чем направиться к двери. Отдернув золотистую штору, он приостановился. – И вот еще что, Элиза.
– Да?
– Больше никогда не говорите, что вы некрасивая. То, что вы не блистаете в обществе, как Джанет или Вайолет, еще не означает, что в вас нет своей собственной привлекательности.
Уходя, он увидел, как в ее кротких серых глазах вспыхнуло изумление. Он вновь занял свое место на диване и стал ждать появления Элизы, ответив только на вопрос Джанет, как ему удалось убедить ее передумать.
Оставалось лишь надеяться, что он поступил правильно. Вдруг она не будет хорошо выглядеть в этих платьях? Что, если несмотря на все его заверения, она не сумеет извлечь пользу из его руководства и найти мужа, чего она так жаждет? Как он сказал Вайолет, он всего лишь человек, а не волшебник.
Элиза вошла в комнату, шагая нерешительно в ожидании его реакции, и ее неуверенный взгляд метнулся к нему, затем в сторону. Кит резко втянул воздух, потрясенный тем, какой разительной перемены можно ожидать от женщины, всего лишь надевшей другое платье. Он уставился в изумлении и осознал, что Элиза была права – ему таки хотелось смотреть и смотреть на нее.
В платье насыщенного темно-сиреневого цвета она была совершенно ослепительна. Кожа казалась кремовой, глаза – полными жизни, а фигура… фигура у нее оказалась даже лучше, чем он предполагал. Прежде она всегда носила бесформенные платья, которые были ей немного великоваты. Но это, выбранное Джанет, сидело идеально и великолепно подчеркивало ее женственные формы: маленькую, но соблазнительную грудь, пышные бедра и тоненькую талию, которую так и хотелось обхватить руками. А что скрывалось под юбками, можно было лишь догадываться, – очевидно, все было безупречно, как и остальное.
Осознав, куда завели его мысли, он заставил себя перевести взгляд на разложенные возле окна ленточки.
– О, ну не картинка ли вы? – заявила Джанет, выйдя вперед и шурша юбками. – Я знала, что цвет идеально подойдет вам, и вот пожалуйста. Посмотрите, она же просто сияет правда?
Да, согласился Кит, она действительно сияет. Разве мог он когда-либо представить, что подруга его невестки может быть такой?
– Вполне согласна, миледи, – подхватила модистка. – Подшить на дюйм снизу и одну-две складочки тут и там, и платье великолепно подойдет.
Несмотря на абсолютно положительное мнение женщин, неуверенность Элизы не исчезла.
– Кит? Что вы думаете? – решилась спросить она. – Вы… вам нравится?
Элиза ждала, явно неуверенная и сконфуженная, славно первоклассник, вызванный к директору школы. Пытаясь преодолеть вновь вспыхнувшее в нем желание, он ответил ей спокойным голосом:
– Мне очень нравится. Вы и это платье просто созданы друг для друга. – Кит широко улыбнулся. – Видите, я же говорил, что цвет вам пойдет. Вам совершенно нечего бояться.
– Вы уверены? Он не слишком вызывающий?
– Разумеется, нет. Вы выглядите потрясающе, Элиза, даже не сомневайтесь.
Облегченная улыбка расцвела на ее губах, поднимаясь от сердца, словно теплое, сияющее солнце.
– Теперь примерьте золотистое платье, – предложил он. – Давайте посмотрим, не окажется ли оно еще ослепительнее, чем первое.
– Хорошо. – Со счастливым лицом Элиза направилась обратно в примерочную.
Кит облегченно вздохнул, как только она ушла, заверяя себя, что к тому времени, когда она вернется, он уже, полностью овладеет собой. Он залпом выпил полбокала вина, съел бутерброд и подумал, что заслужил веселую ночь в городе.
В конце концов, что еще ему может быть нужно?
Глава 5
По случаю двойных крестин в нижней гостиной Рейберн-Хауса был устроен торжественный завтрак.
Элиза сидела в уголке гостиной среди сборища родственников и друзей княгини Рейберн.
Нескончаемое журчание голосов и смеха сплеталось с изысканными ароматами живых цветов. Пышные композиции из розовых роз и белых лилий, которыми были наполнены четыре мейсенские вазы, поставленные в простенках между окнами, создавали восхитительный природный фон.
Элиза отставила свою тарелку, все еще ощущая на языке сладкий вкус оранжерейной клубники со взбитыми сливками. Время от времени она бросала взгляд на болтающих гостей, радуясь тому, что ей представилась возможность тихонько посидеть в сторонке и не участвовать в непринужденных светских разговорах.
В начале завтрака раздавалось множество восторженных откликов о ее новом сиреневом платье и искусной стрижке. По сути дела, несколько человек сразу даже не узнали ее, включая графиню Уайтбридж, мать Вайолет и Джанет, которая поглядывала на нее на протяжении всего обряда крещения с озадаченным выражением на холеном аристократическом лице.
Но несмотря на изменения, произошедшие в ее внешности, Элиза понимала, что в светском обществе она выглядела все тем же «синим чулком», который может цитировать куски из Гомера, но ничего не знает о последних сплетнях и пикантных слухах.
Зная о своем полном неумении вести светскую беседу, она решила избавить себя и других от неловкости и села в уголке стола в стороне от остальных.
Элиза оказалась одной из немногих избранных, приглашенных на обряд крещения. Пару недель назад Вайолет спросила, не согласится ли она стать крестной матерью Джорджианы. Глубоко тронутая, она сразу же согласилась, почтя за честь взять на себя такую важную и святую обязанность. Элиза надеялась, что когда-нибудь и у нее будет шанс попросить Вайолет сделать то же самое для ее ребенка. Если у нее когда-нибудь будет свой ребенок. Насколько все было бы проще, если бы для этого не требовалось сначала найти мужа. Если бы можно было просто выбрать подходящего мужчину и пригласить его сделать свое дело, так сказать, без необходимости выходить за него замуж.
Элиза ужаснулась. Половина дам упали бы в обморок, если бы стало известно, о чем она думает. А о реакции мужчин она не могла даже догадываться.
– О чем мечтаете? – поинтересовался теплый мужской голос, от звука которого по спине, как всегда, пробежал волнующий трепет. Глаза метнулись вверх и встретились со взглядом Кита; в тот же миг щекам стало жарко.
– Н-ни о чем.
Милостивый Боже, она так глубоко задумалась, что даже не слышала, как он подошел!
Кит опустился на соседний стул и внимательно посмотрел на нее:
– Ну, что-то наверняка должно быть, судя по тому, что вы покраснели. – Он помолчал, потом откинулся на спинку стула. – Но не буду мучить вас поддразниванием, у меня нет сил.
– Голова, да? Все еще болит?
Она заметила, как он хмурился на протяжении всего обряда, как морщился всякий раз, когда викарий требовал от него произнести свои клятвы в качестве крестного отца Джорджианы. Майкл и Мойра, брат и сестра Даррага, выполняли обязанности крестных родителей для малютки Кэтлин. А Вайолет и Джанет выступали в роли вторых крестных матерей для своих племянниц.
– Есть немного, – слабо пробормотал Кит. – Это наказание за то, что я перебрал с вином и недобрал со сном прошлой ночью. – Он искоса взглянул на нее. – Прошу прощения, если шокировал вас.
– Вовсе нет. Нечто подобное я и предполагала. Признаюсь, я слышала ваш разговор с Адрианом сегодня утром перед тем, как все отправились в церковь.
Кит криво усмехнулся:
– Никогда не мог ничего скрыть от старшего брата. Он проницательный человек.
Она проследила за взглядом Кита, который как раз посмотрел туда, где стояли Вайолет с Адрианом, весело смеясь над какой-то историей, которую рассказывал Дарраг, а Джанет время от времени подкрепляла выразительными жестами. Там же, обступив обе пары, стояли две сестры Адриана с мужьями, его друг Питер Армитидж, две кузины Брэнтфордов и моложавая и энергичная вдовствующая герцогиня Рейберн.
Элиза подумала о том, что эти четверо – Вайолет с Адрианом и Джанет с Даррагом – по-настоящему счастливы: между ними существует глубокое, искреннее чувство. Достаточно было посмотреть на них, когда они вместе, чтобы понять неразрывность их союза, глубину безусловной преданности и страсти друг к другу.
«Какое, должно быть, счастье познать такую любовь»
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Элиза вновь обратила внимание на Кита с его недомоганием: – Я знаю средство, которое может помочь.
– Благодарю, вы очень добры, но мой камердинер уже влил в меня какую-то бурду с утра пораньше. Не думаю, что смогу проглотить еще одну.
– Но это всего лишь теплое молоко с ложкой бренди.
– И никаких сырых яиц и перца? Она не могла заставить себя солгать.
– Во всяком случае, точно без перца. Его передернуло.
– Думаю, я воздержусь, просто на минутку прикрою глаза, если не возражаете.
– Нисколько.
Его веки опустились, короткие темные ресницы окаймили глаза. Элиза затаила дыхание, обводя взглядом скулы, изящную линию носа, выразительные губы.
Внезапно эти губы зашевелились.
– Думаю, мы начнем наши уроки во вторник, – пробормотал он.
Она вздрогнула от неожиданности, с облегчением обнаружив, что его глаза по-прежнему закрыты.
– Но ведь это уже послезавтра.
– Лучше не затягивать с этим делом. К тому времени в доме снова станет тихо, все родственники разъедутся.
Она сглотнула.
– О!..
– Если мы хотим осуществить этот план, то лучше не откладывать его в долгий ящик. Сезон не за горами, до него осталось всего несколько недель. А к тому времени когда он наступит, вам необходимо будет чувствовать себя в обществе непринужденно. Хватит уже прятаться по укромным уголкам.
– Я не прячусь, – возразила Элиза, однако знала, что тут он был совершенно прав.
– Не бойтесь. Я научу вас всему, что нужно, чтобы иметь успех в свете. – Его веки слегка приоткрылись, в ореховых глазах засветились золотистые искорки. – Если, конечно вы не передумали.
Ей так хотелось сказать: «Да, передумала». Как легко было бы отказаться от их соглашения и облегчить боль тревожного беспокойства, которая всякий раз возникала в его присутствии! Но Элиза осталась непреклонна. Она не позволит себе потерпеть неудачу.
– Я не передумала.
– Значит, во вторник.
Через два дня ровно в десять Элиза встретилась с Китом в кабинете Вайолет, где была более уютная и менее церемонная обстановка, чем в больших гостиных.
– Не беспокойтесь, я не буду вам мешать, – сказала Элизе герцогиня накануне вечером. – Я планирую провести утро в парке с Адрианом и детьми, а потом мы отправимся на ленч в городской дом Джанет. Придут мама и свекровь. Сестры Адриана тоже будут, за исключением Сильвий, которая уже отправилась в деревню вместе со своим семейством. И Мойра с Шивон, несмотря на то что они еще не покинули классной комнаты. – Вайолет помолчала. – Ты правда не хочешь пойти, Элиза. Ведь ты же знаешь, все были бы тебе очень рады.
Элиза покачала головой:
– Благодарю, но я с удовольствием побуду здесь. – Она отказалась с облегчением, поскольку, если уж говорить начистоту, леди Уайтбридж, вероятно, опять стала бы засыпать ее неловкими вопросами. – Кроме того, у меня же занятие.
Вайолет заговорщически подмигнула:
– Именно так. Когда я вернусь, ты должна будешь рассказать мне о своих успехах.
И вот сейчас, когда позолоченные часы на каминной полке пробили десять, Элиза присела на обитый бледно-голубым шелком диван. Вскоре после этого вошел Кит, одетый в шоколадного цвета сюртук и светло-бежевые брюки, подчеркивающие длину его сильных мускулистых ног. В темных волосах был мятежный намек на волнистость, с какой не могли справиться ножницы, и один непослушный локон свисал на лоб.
– Доброе утро, Элиза.
Она стиснула руки на коленях, мышцы напряглись, спина неестественно застыла.
– Д-доброе утро, милорд.
– Что опять такое? Мы же договорились, что не будет никаких милордов. Помните? Просто Кит и Элиза, по крайней мере когда мы наедине.
– Да, конечно. – Элиза опустила голову, чувствуя себя не в своей тарелке.
«Да что это со мной? – отругала она себя. – Почему я так нервничаю? Это же всего лишь Кит, в конце концов». Он сел рядом с ней, откинувшись на спинку дивана.
– Я велел прислать нам чаю с печеньем. По-моему, нам не помешает подкрепиться.
Она недавно завтракала и совсем не хотела есть, но, возможно, пока они отвлекутся на чай, ей удастся немного успокоиться. Ну а Кит, разумеется, всегда голоден как волк, что она находила странно привлекательным.
Минутой позже раздался стук в дверь, и вошла служанка. Поставив принесенный поднос на стол, она сделала книксен и тихонько выскользнула из комнаты.
Элиза пару мгновений сидела, испуганно уставившись на поднос. Хорошие манеры требовали, чтобы она разлила чай. Она потянулась к чайнику, но рука предательски дрожала.
Кит остановил ее:
– Поставьте-ка, пока не обожглись. Я разолью сам.
Она послушно убрала руку, позволив ему расставить чашки и наполнить их горячим крепким чаем. Добавив молока, как она любила, он передан ей чашку.
– Не разлейте, иначе мы никогда не начнем. Вот, возьмите печенье.
Он положил обсыпанное сахаром печенье ей на блюдце.
Взяв для себя другое, он бросил его в рот и поднес чашку к губам. Потом, угостившись еще одним печеньем, снова откинулся на спинку дивана.
– Почему вы так нервничаете?
Чашка Элизы зазвенела. Она осторожно отставила ее.
– Сама не знаю… извините.
– Не извиняйтесь. Правило номер один: что бы вы ни сделали, ведите себя как ни в чем не бывало, будто так и нужно, даже если уверены, что выглядите глупо.
– Но…
– И никаких «но». Они показывают колебания и неуверенность. Общество – это свора гончих. Стоит им только учуять кровь, как их обуревает жажда убийства. – Он сделал глоток чая. – Скажите мне, почему вы взволнованы? Позавчера, когда мы разговаривали, вы так не нервничали.
Она сделала глубокий вздох, затем медленно выдохнула.
– Не знаю. Ожидание, полагаю. Просто я не умею… вести беседу. Извините. – Она поморщилась. – Простите, я не хотела извиняться.
Легкая улыбка тронула уголки его губ.
– Пейте чай. Теперь он уже достаточно остыл, чтобы вы не обожглись, если разольете.
Кит наблюдал, как она послушно подчинилась, с размеренной осторожностью взяла чашку и поднесла ее к губам. Когда она пила, ее горло изящно двигалось.
Похоже, сегодня будет еще труднее. Она пуглива и напряжена, как кошка, оставленная на улице в грозу. Если она не расслабится, они никогда не сдвинутся с мертвой точки и успеха им не видать как собственных ушей.
Элиза сидела в уголке гостиной среди сборища родственников и друзей княгини Рейберн.
Нескончаемое журчание голосов и смеха сплеталось с изысканными ароматами живых цветов. Пышные композиции из розовых роз и белых лилий, которыми были наполнены четыре мейсенские вазы, поставленные в простенках между окнами, создавали восхитительный природный фон.
Элиза отставила свою тарелку, все еще ощущая на языке сладкий вкус оранжерейной клубники со взбитыми сливками. Время от времени она бросала взгляд на болтающих гостей, радуясь тому, что ей представилась возможность тихонько посидеть в сторонке и не участвовать в непринужденных светских разговорах.
В начале завтрака раздавалось множество восторженных откликов о ее новом сиреневом платье и искусной стрижке. По сути дела, несколько человек сразу даже не узнали ее, включая графиню Уайтбридж, мать Вайолет и Джанет, которая поглядывала на нее на протяжении всего обряда крещения с озадаченным выражением на холеном аристократическом лице.
Но несмотря на изменения, произошедшие в ее внешности, Элиза понимала, что в светском обществе она выглядела все тем же «синим чулком», который может цитировать куски из Гомера, но ничего не знает о последних сплетнях и пикантных слухах.
Зная о своем полном неумении вести светскую беседу, она решила избавить себя и других от неловкости и села в уголке стола в стороне от остальных.
Элиза оказалась одной из немногих избранных, приглашенных на обряд крещения. Пару недель назад Вайолет спросила, не согласится ли она стать крестной матерью Джорджианы. Глубоко тронутая, она сразу же согласилась, почтя за честь взять на себя такую важную и святую обязанность. Элиза надеялась, что когда-нибудь и у нее будет шанс попросить Вайолет сделать то же самое для ее ребенка. Если у нее когда-нибудь будет свой ребенок. Насколько все было бы проще, если бы для этого не требовалось сначала найти мужа. Если бы можно было просто выбрать подходящего мужчину и пригласить его сделать свое дело, так сказать, без необходимости выходить за него замуж.
Элиза ужаснулась. Половина дам упали бы в обморок, если бы стало известно, о чем она думает. А о реакции мужчин она не могла даже догадываться.
– О чем мечтаете? – поинтересовался теплый мужской голос, от звука которого по спине, как всегда, пробежал волнующий трепет. Глаза метнулись вверх и встретились со взглядом Кита; в тот же миг щекам стало жарко.
– Н-ни о чем.
Милостивый Боже, она так глубоко задумалась, что даже не слышала, как он подошел!
Кит опустился на соседний стул и внимательно посмотрел на нее:
– Ну, что-то наверняка должно быть, судя по тому, что вы покраснели. – Он помолчал, потом откинулся на спинку стула. – Но не буду мучить вас поддразниванием, у меня нет сил.
– Голова, да? Все еще болит?
Она заметила, как он хмурился на протяжении всего обряда, как морщился всякий раз, когда викарий требовал от него произнести свои клятвы в качестве крестного отца Джорджианы. Майкл и Мойра, брат и сестра Даррага, выполняли обязанности крестных родителей для малютки Кэтлин. А Вайолет и Джанет выступали в роли вторых крестных матерей для своих племянниц.
– Есть немного, – слабо пробормотал Кит. – Это наказание за то, что я перебрал с вином и недобрал со сном прошлой ночью. – Он искоса взглянул на нее. – Прошу прощения, если шокировал вас.
– Вовсе нет. Нечто подобное я и предполагала. Признаюсь, я слышала ваш разговор с Адрианом сегодня утром перед тем, как все отправились в церковь.
Кит криво усмехнулся:
– Никогда не мог ничего скрыть от старшего брата. Он проницательный человек.
Она проследила за взглядом Кита, который как раз посмотрел туда, где стояли Вайолет с Адрианом, весело смеясь над какой-то историей, которую рассказывал Дарраг, а Джанет время от времени подкрепляла выразительными жестами. Там же, обступив обе пары, стояли две сестры Адриана с мужьями, его друг Питер Армитидж, две кузины Брэнтфордов и моложавая и энергичная вдовствующая герцогиня Рейберн.
Элиза подумала о том, что эти четверо – Вайолет с Адрианом и Джанет с Даррагом – по-настоящему счастливы: между ними существует глубокое, искреннее чувство. Достаточно было посмотреть на них, когда они вместе, чтобы понять неразрывность их союза, глубину безусловной преданности и страсти друг к другу.
«Какое, должно быть, счастье познать такую любовь»
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Элиза вновь обратила внимание на Кита с его недомоганием: – Я знаю средство, которое может помочь.
– Благодарю, вы очень добры, но мой камердинер уже влил в меня какую-то бурду с утра пораньше. Не думаю, что смогу проглотить еще одну.
– Но это всего лишь теплое молоко с ложкой бренди.
– И никаких сырых яиц и перца? Она не могла заставить себя солгать.
– Во всяком случае, точно без перца. Его передернуло.
– Думаю, я воздержусь, просто на минутку прикрою глаза, если не возражаете.
– Нисколько.
Его веки опустились, короткие темные ресницы окаймили глаза. Элиза затаила дыхание, обводя взглядом скулы, изящную линию носа, выразительные губы.
Внезапно эти губы зашевелились.
– Думаю, мы начнем наши уроки во вторник, – пробормотал он.
Она вздрогнула от неожиданности, с облегчением обнаружив, что его глаза по-прежнему закрыты.
– Но ведь это уже послезавтра.
– Лучше не затягивать с этим делом. К тому времени в доме снова станет тихо, все родственники разъедутся.
Она сглотнула.
– О!..
– Если мы хотим осуществить этот план, то лучше не откладывать его в долгий ящик. Сезон не за горами, до него осталось всего несколько недель. А к тому времени когда он наступит, вам необходимо будет чувствовать себя в обществе непринужденно. Хватит уже прятаться по укромным уголкам.
– Я не прячусь, – возразила Элиза, однако знала, что тут он был совершенно прав.
– Не бойтесь. Я научу вас всему, что нужно, чтобы иметь успех в свете. – Его веки слегка приоткрылись, в ореховых глазах засветились золотистые искорки. – Если, конечно вы не передумали.
Ей так хотелось сказать: «Да, передумала». Как легко было бы отказаться от их соглашения и облегчить боль тревожного беспокойства, которая всякий раз возникала в его присутствии! Но Элиза осталась непреклонна. Она не позволит себе потерпеть неудачу.
– Я не передумала.
– Значит, во вторник.
Через два дня ровно в десять Элиза встретилась с Китом в кабинете Вайолет, где была более уютная и менее церемонная обстановка, чем в больших гостиных.
– Не беспокойтесь, я не буду вам мешать, – сказала Элизе герцогиня накануне вечером. – Я планирую провести утро в парке с Адрианом и детьми, а потом мы отправимся на ленч в городской дом Джанет. Придут мама и свекровь. Сестры Адриана тоже будут, за исключением Сильвий, которая уже отправилась в деревню вместе со своим семейством. И Мойра с Шивон, несмотря на то что они еще не покинули классной комнаты. – Вайолет помолчала. – Ты правда не хочешь пойти, Элиза. Ведь ты же знаешь, все были бы тебе очень рады.
Элиза покачала головой:
– Благодарю, но я с удовольствием побуду здесь. – Она отказалась с облегчением, поскольку, если уж говорить начистоту, леди Уайтбридж, вероятно, опять стала бы засыпать ее неловкими вопросами. – Кроме того, у меня же занятие.
Вайолет заговорщически подмигнула:
– Именно так. Когда я вернусь, ты должна будешь рассказать мне о своих успехах.
И вот сейчас, когда позолоченные часы на каминной полке пробили десять, Элиза присела на обитый бледно-голубым шелком диван. Вскоре после этого вошел Кит, одетый в шоколадного цвета сюртук и светло-бежевые брюки, подчеркивающие длину его сильных мускулистых ног. В темных волосах был мятежный намек на волнистость, с какой не могли справиться ножницы, и один непослушный локон свисал на лоб.
– Доброе утро, Элиза.
Она стиснула руки на коленях, мышцы напряглись, спина неестественно застыла.
– Д-доброе утро, милорд.
– Что опять такое? Мы же договорились, что не будет никаких милордов. Помните? Просто Кит и Элиза, по крайней мере когда мы наедине.
– Да, конечно. – Элиза опустила голову, чувствуя себя не в своей тарелке.
«Да что это со мной? – отругала она себя. – Почему я так нервничаю? Это же всего лишь Кит, в конце концов». Он сел рядом с ней, откинувшись на спинку дивана.
– Я велел прислать нам чаю с печеньем. По-моему, нам не помешает подкрепиться.
Она недавно завтракала и совсем не хотела есть, но, возможно, пока они отвлекутся на чай, ей удастся немного успокоиться. Ну а Кит, разумеется, всегда голоден как волк, что она находила странно привлекательным.
Минутой позже раздался стук в дверь, и вошла служанка. Поставив принесенный поднос на стол, она сделала книксен и тихонько выскользнула из комнаты.
Элиза пару мгновений сидела, испуганно уставившись на поднос. Хорошие манеры требовали, чтобы она разлила чай. Она потянулась к чайнику, но рука предательски дрожала.
Кит остановил ее:
– Поставьте-ка, пока не обожглись. Я разолью сам.
Она послушно убрала руку, позволив ему расставить чашки и наполнить их горячим крепким чаем. Добавив молока, как она любила, он передан ей чашку.
– Не разлейте, иначе мы никогда не начнем. Вот, возьмите печенье.
Он положил обсыпанное сахаром печенье ей на блюдце.
Взяв для себя другое, он бросил его в рот и поднес чашку к губам. Потом, угостившись еще одним печеньем, снова откинулся на спинку дивана.
– Почему вы так нервничаете?
Чашка Элизы зазвенела. Она осторожно отставила ее.
– Сама не знаю… извините.
– Не извиняйтесь. Правило номер один: что бы вы ни сделали, ведите себя как ни в чем не бывало, будто так и нужно, даже если уверены, что выглядите глупо.
– Но…
– И никаких «но». Они показывают колебания и неуверенность. Общество – это свора гончих. Стоит им только учуять кровь, как их обуревает жажда убийства. – Он сделал глоток чая. – Скажите мне, почему вы взволнованы? Позавчера, когда мы разговаривали, вы так не нервничали.
Она сделала глубокий вздох, затем медленно выдохнула.
– Не знаю. Ожидание, полагаю. Просто я не умею… вести беседу. Извините. – Она поморщилась. – Простите, я не хотела извиняться.
Легкая улыбка тронула уголки его губ.
– Пейте чай. Теперь он уже достаточно остыл, чтобы вы не обожглись, если разольете.
Кит наблюдал, как она послушно подчинилась, с размеренной осторожностью взяла чашку и поднесла ее к губам. Когда она пила, ее горло изящно двигалось.
Похоже, сегодня будет еще труднее. Она пуглива и напряжена, как кошка, оставленная на улице в грозу. Если она не расслабится, они никогда не сдвинутся с мертвой точки и успеха им не видать как собственных ушей.