Несколько минут все трое сидели молча, занятые, своими мыслями. Первым заговорил Келдер:
— После того как мы покончим с нашими делами в Ангароссе, похороним тело Абдена и освободим его душу, мы пойдем в Этшар, все четверо, ты, Ирит, ты, Аша, я и Эздрел, и посмотрим, не удастся ли нам найти чародея, который снимет со старика любовное заклинание.
— Все четверо? — переспросила Ирит.
— Совершенно верно, все четверо! Тем самым бедняга Эздрел получит шанс последний раз побыть рядом с тобой, пока мы не доберемся до Этшара. Я уверен, что там мы найдем чародея, который избавит его от влюбленности.
— Но зачем брать на себя такие хлопоты? — удивилась Ирит.
— Для того, чтобы Эздрел смог прожить остаток дней в мире и покое, — раздраженно ответил Келдер. — Да и тебе стоит избавиться от этого заклинания, чтобы случайно не использовать его вновь. По крайней мере ты узнаешь, как его снимать.
Тут он обнаружил прокол в своих рассуждениях: если у Ирит появится возможность не только налагать, но и снимать любовное заклинание, она будет пользоваться им куда как чаще, а вот этого бы и не хотелось.
Чего доброго, Летунья начнет прибегать к нему в каждой ссоре!
Но слово не воробей, мысленно вздохнул Келдер. Назад не вернешь.
— Ты, вероятно, прав, — после короткого раздумья согласилась Ирит. — Если кто-либо сможет снять заклинание, бедняге Эздрелу хуже не станет. То есть сорок лет ему не вернут, он все равно останется стариком, но зато уже не будет преследовать меня или ждать моего возвращения.
Келдер кивнул, довольный тем, что последнее его предложение Ирит, похоже, пропустила мимо ушей.
— Действительно, отличная идея! — продолжила девушка. — Какая мне радость от того, что этот ужасный старик все время думает обо мне. — Она помолчала. — Нам всем надо идти?
— Твое присутствие скорее всего понадобится, — ответил Келдер. — Чародей, возможно, захочет увидеть, как работает Расширение. Эздрел нам тоже нужен — на него будут накладывать контрзаклинание. Аше идти все равно некуда, а я хочу убедиться, что визит к магу пройдет так, как надо.
Ирит кивнула.
— Мне не хочется, чтобы твой подопечный отирался рядом, но, пожалуй, до Этшара я потерплю
— А зачем идти до самого Этшара? — спросила Аша.
— Потому что там лучшие чародеи, — ответила Ирит.
— Но чародеи есть и в Малых Королевствах, разве не так?
— Разумеется, так, — согласился Келдер. — И по пути мы будем справляться, не смогут ли они нам помочь. В каждом замке. Но мне говорили, что с серьезными делами надо идти прямиком в Этшар Пряностей. — Кроме того, пророчество Зиндре однозначно указывало, что он увидит Этшар до возвращения домой. О каком еще известном городе могла идти речь? Великий Тракт соединял Шан и Этшар, он не вел к Сардирону-на-Водах, Тинталлиону-на-Берегу или другим крупным городам.
— Хороших чародеев можно найти в любом из Этшаров, — уточнила Ирит, — но Этшар Пряностей самый большой, да и расположен ближе остальных. — Она отпила эля. — И я давным-давно не бывала в Этшаре Пряностей!
— А сколько всего Этшаров? — спросила Аша.
— Всего четыре, — ответила Ирит. — Три, соответствено, находятся в Гегемонии Трех Этшаров. — Она стала записать пальцы. — Этшар Пряностей, Этшар-на-Скалах, Этшар-на-Песках. Есть еще Этшар-на-Равнине, это одно из Малых Королевств, по площади едва ли не самое маленькое, находится к юго-востоку отсюзда. Оно отделилось от Дрии сразу после окончания Великой Войны. А может, аккурат перед тем, как война закончилась.
— Я этого не знал, — подал голос Келдер. — Я думал, есть только три больших Этшара.
Ирит пожала плечами:
— Никто не знает всех Малых Королевств. Их куда больше сотни, разве упомнишь названия. Но я знаю многие. Мои странствия не ограничивались Великим Трактом.
— Да уж, — Келдер отсалютовал ей кружкой, — времени тебе хватило.
Ирит пристально посмотрела на него, подозревая, что юноша пытается ее поддеть, но решила, что он просто констатирует факт. Она улыбнулась Келдеру и отпила из своей кружки.
Келдер же не отрывал от нее глаз, гадая, удастся ли снять с Ирит все заклинания, а если удастся, изменится ли она к лучшему.
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
— После того как мы покончим с нашими делами в Ангароссе, похороним тело Абдена и освободим его душу, мы пойдем в Этшар, все четверо, ты, Ирит, ты, Аша, я и Эздрел, и посмотрим, не удастся ли нам найти чародея, который снимет со старика любовное заклинание.
— Все четверо? — переспросила Ирит.
— Совершенно верно, все четверо! Тем самым бедняга Эздрел получит шанс последний раз побыть рядом с тобой, пока мы не доберемся до Этшара. Я уверен, что там мы найдем чародея, который избавит его от влюбленности.
— Но зачем брать на себя такие хлопоты? — удивилась Ирит.
— Для того, чтобы Эздрел смог прожить остаток дней в мире и покое, — раздраженно ответил Келдер. — Да и тебе стоит избавиться от этого заклинания, чтобы случайно не использовать его вновь. По крайней мере ты узнаешь, как его снимать.
Тут он обнаружил прокол в своих рассуждениях: если у Ирит появится возможность не только налагать, но и снимать любовное заклинание, она будет пользоваться им куда как чаще, а вот этого бы и не хотелось.
Чего доброго, Летунья начнет прибегать к нему в каждой ссоре!
Но слово не воробей, мысленно вздохнул Келдер. Назад не вернешь.
— Ты, вероятно, прав, — после короткого раздумья согласилась Ирит. — Если кто-либо сможет снять заклинание, бедняге Эздрелу хуже не станет. То есть сорок лет ему не вернут, он все равно останется стариком, но зато уже не будет преследовать меня или ждать моего возвращения.
Келдер кивнул, довольный тем, что последнее его предложение Ирит, похоже, пропустила мимо ушей.
— Действительно, отличная идея! — продолжила девушка. — Какая мне радость от того, что этот ужасный старик все время думает обо мне. — Она помолчала. — Нам всем надо идти?
— Твое присутствие скорее всего понадобится, — ответил Келдер. — Чародей, возможно, захочет увидеть, как работает Расширение. Эздрел нам тоже нужен — на него будут накладывать контрзаклинание. Аше идти все равно некуда, а я хочу убедиться, что визит к магу пройдет так, как надо.
Ирит кивнула.
— Мне не хочется, чтобы твой подопечный отирался рядом, но, пожалуй, до Этшара я потерплю
— А зачем идти до самого Этшара? — спросила Аша.
— Потому что там лучшие чародеи, — ответила Ирит.
— Но чародеи есть и в Малых Королевствах, разве не так?
— Разумеется, так, — согласился Келдер. — И по пути мы будем справляться, не смогут ли они нам помочь. В каждом замке. Но мне говорили, что с серьезными делами надо идти прямиком в Этшар Пряностей. — Кроме того, пророчество Зиндре однозначно указывало, что он увидит Этшар до возвращения домой. О каком еще известном городе могла идти речь? Великий Тракт соединял Шан и Этшар, он не вел к Сардирону-на-Водах, Тинталлиону-на-Берегу или другим крупным городам.
— Хороших чародеев можно найти в любом из Этшаров, — уточнила Ирит, — но Этшар Пряностей самый большой, да и расположен ближе остальных. — Она отпила эля. — И я давным-давно не бывала в Этшаре Пряностей!
— А сколько всего Этшаров? — спросила Аша.
— Всего четыре, — ответила Ирит. — Три, соответствено, находятся в Гегемонии Трех Этшаров. — Она стала записать пальцы. — Этшар Пряностей, Этшар-на-Скалах, Этшар-на-Песках. Есть еще Этшар-на-Равнине, это одно из Малых Королевств, по площади едва ли не самое маленькое, находится к юго-востоку отсюзда. Оно отделилось от Дрии сразу после окончания Великой Войны. А может, аккурат перед тем, как война закончилась.
— Я этого не знал, — подал голос Келдер. — Я думал, есть только три больших Этшара.
Ирит пожала плечами:
— Никто не знает всех Малых Королевств. Их куда больше сотни, разве упомнишь названия. Но я знаю многие. Мои странствия не ограничивались Великим Трактом.
— Да уж, — Келдер отсалютовал ей кружкой, — времени тебе хватило.
Ирит пристально посмотрела на него, подозревая, что юноша пытается ее поддеть, но решила, что он просто констатирует факт. Она улыбнулась Келдеру и отпила из своей кружки.
Келдер же не отрывал от нее глаз, гадая, удастся ли снять с Ирит все заклинания, а если удастся, изменится ли она к лучшему.
Глава 22
Они поняли, что Эздрел просыпается, когда тот громко икнул и перестал храпеть.
Келдер и Аша повернулись к нему, Ирит, сидевшая у окна и расчесывавшая волосы, — нет.
Старик даже не пошевелился, когда Келдер, Аша и Ирит перетащили его в гостиницу, подняли по лестнице и в комнате уложили на маленький коврик. Там Эздрел пролежал остаток ночи.
К счастью, храпел он не все время, поэтому остальным удалось немного поспать.
Эздрел громко чмокнул губами, чихнул и открыл глаза.
Но тут же закрыл их, потер рукой, наконец открыл вновь.
Посмотрел на коврик, чисто выметенный деревянный пол, ножку большой кровати, которую в эту ночь делили Келдер и Ирит. К сожалению, только делили. Келдер хотел бы еще кое-чего, но Аша спала рядом на кушетке, Эздрел — на полу, так что приставать к Ирит он не стал.
Старик повернул голову, заметил Ашу, потом Келдера, медленно сел. Пробурчал что-то напоминающее «доброе утро», правда, на мезгалонском, потом откашлялся, повторил то же самое на торговом наречии.
Начал оглядываться и увидел Ирит. Она все так расчесывала волосы, напевая себе под нос. Рот старика открылся, глаза округлились, руки потянулись к девушке.
— Ирит, — прохрипел он.
— Доброе утро, Эздрел, — ответила она, не глядя на старика.
— Ирит. — Он приподнялся.
Вот тут Ирит повернулась:
— Если ты прикоснешься ко мне, Эздрел, я выпрыгну в окно и улечу. И клянусь всеми богами, после этого ты меня больше не увидишь.
Эздрел замер, стоя на одном колене.
— И не смотри на меня, — фыркнула Ирит. — Это невежливо.
Эздрел тут же отвел взгляд, уставившись в коврик.
— Ирит, как давно...
— Да, я знаю. Тяжелое дело.
— Я тебя люблю.
— Я знаю. Ты ничего не можешь с этим поделать.
— Я всегда буду тебя любить, — настаивал старик.
— Может, и нет. Мы постараемся это исправить.
Эздрел моргнул и покосился на девушку.
Окно выходило на юго-восток, солнечные лучи превращали расчесанные волосы Ирит в золотой дождь, льющийся на плечи. Эздрел как зачарованный не мог отвести от нее глаз.
— Келдер, скажи ему. — И Летунья вновь отвернулась к окну.
— Сказать что? — Эздрел по-прежнему смотрел на Ирит. Келдер заметил, что старик весь дрожит.
— Эздрел, ты знаешь, почему ты так сильно любишь Ирит, даже после того, как она бросила тебя и вы не виделись столько лет?
— Потому что она самая совершенная, самая прекрасная женщина в Мире, — ответил старик.
— Нет, — покачал головой Келдер, — потому что она зачаровала тебя.
Старик нахмурился, повернулся к Келдеру.
— Она зачаровала тебя, — повторил юноша. — С помощью любовного заклинания, которое называется Фенделова Ослепляющая Влюбленность. Это заклинание действует всю жизнь, и Ирит не знает, как его снять! Это магия! Всего лишь заклинание, ничего больше! — Он уже кричал. — Поэтому ты так любишь ее!
Брови Эздрела сошлись у переносицы.
— Такого не может быть. Я хочу сказать, может, она и воспользовалась заклинанием, но я бы все равно полюбил ее. Я знаю, что полюбил бы. Да ты только посмотри на нее! Разве ты видел кого-нибудь, кто мог бы сравниться с ней красотой?
Келдер непроизвольно глянул на девушку и не мог не признать, что старик абсолютно прав: Ирит могла дать сто очков вперед любой женщине. Но вслух ничего не сказал. Его ответ не имел никакого значения. На Эздрела наложено заклинание, а потом, внешность — это далеко не все.
Но Ирит очень красива. Так что Келдеру пришлось шумно сглотнуть слюну, а уж потом он смог продолжать:
— Это заклинание, Эздрел. Может, ты бы и полюбил ее, но любовь не затмила бы для тебя весь Мир. Короче, этой ночью мы посовещались и решили, что негоже оставлять тебя в таком виде. Мы намерены отправиться с тобой в Этшар Пряностей и найти чародея, который сможет снять заклинание. А может, мы найдем такого чародея по пути.
— Не надо этого делать. — Эздрел вновь любовался Ирит. — Я и так счастлив.
— Но едва ли ты будешь счастлив, если Ирит уйдет, — осторожно заметил Келдер.
Эздрел резко повернулся к нему.
— Но она же не уходит. — И его взгляд опять устремился на девушку. — Ирит, ты ведь не уходишь?
Летунья положила гребень на подоконник, вздохнула и посмотрела на Келдера, не зная, что сказать.
— Нет, она не уходит, — пришел ей на помощь Келдер. — При условии, что ты согласишься пойти с нами в Этшар и позволишь чародею снять с тебя заклинание.
— Хорошо, — кивнул Эздрел. — Как ты захочешь, Ирит, так и будет. Если ты хочешь снять заклинание, я не против.
— Я хочу снять заклинание, и перестань пялиться на меня!
Взгляд Эздрела вновь скользнул на пол.
— Как скажешь, Ирит, — пробормотал он смущенно. — Я готов на все, Ирит, только не покидай меня.
Келдер безрадостно взирал на эту картину. Такая покорность, такое раболепие.
"Негоже, — думал он, — одному человеку находиться в столь полной зависимости от другого”.
И если это результат воздействия любовного заклинания, его использование следует запретить.
Келдер и Аша повернулись к нему, Ирит, сидевшая у окна и расчесывавшая волосы, — нет.
Старик даже не пошевелился, когда Келдер, Аша и Ирит перетащили его в гостиницу, подняли по лестнице и в комнате уложили на маленький коврик. Там Эздрел пролежал остаток ночи.
К счастью, храпел он не все время, поэтому остальным удалось немного поспать.
Эздрел громко чмокнул губами, чихнул и открыл глаза.
Но тут же закрыл их, потер рукой, наконец открыл вновь.
Посмотрел на коврик, чисто выметенный деревянный пол, ножку большой кровати, которую в эту ночь делили Келдер и Ирит. К сожалению, только делили. Келдер хотел бы еще кое-чего, но Аша спала рядом на кушетке, Эздрел — на полу, так что приставать к Ирит он не стал.
Старик повернул голову, заметил Ашу, потом Келдера, медленно сел. Пробурчал что-то напоминающее «доброе утро», правда, на мезгалонском, потом откашлялся, повторил то же самое на торговом наречии.
Начал оглядываться и увидел Ирит. Она все так расчесывала волосы, напевая себе под нос. Рот старика открылся, глаза округлились, руки потянулись к девушке.
— Ирит, — прохрипел он.
— Доброе утро, Эздрел, — ответила она, не глядя на старика.
— Ирит. — Он приподнялся.
Вот тут Ирит повернулась:
— Если ты прикоснешься ко мне, Эздрел, я выпрыгну в окно и улечу. И клянусь всеми богами, после этого ты меня больше не увидишь.
Эздрел замер, стоя на одном колене.
— И не смотри на меня, — фыркнула Ирит. — Это невежливо.
Эздрел тут же отвел взгляд, уставившись в коврик.
— Ирит, как давно...
— Да, я знаю. Тяжелое дело.
— Я тебя люблю.
— Я знаю. Ты ничего не можешь с этим поделать.
— Я всегда буду тебя любить, — настаивал старик.
— Может, и нет. Мы постараемся это исправить.
Эздрел моргнул и покосился на девушку.
Окно выходило на юго-восток, солнечные лучи превращали расчесанные волосы Ирит в золотой дождь, льющийся на плечи. Эздрел как зачарованный не мог отвести от нее глаз.
— Келдер, скажи ему. — И Летунья вновь отвернулась к окну.
— Сказать что? — Эздрел по-прежнему смотрел на Ирит. Келдер заметил, что старик весь дрожит.
— Эздрел, ты знаешь, почему ты так сильно любишь Ирит, даже после того, как она бросила тебя и вы не виделись столько лет?
— Потому что она самая совершенная, самая прекрасная женщина в Мире, — ответил старик.
— Нет, — покачал головой Келдер, — потому что она зачаровала тебя.
Старик нахмурился, повернулся к Келдеру.
— Она зачаровала тебя, — повторил юноша. — С помощью любовного заклинания, которое называется Фенделова Ослепляющая Влюбленность. Это заклинание действует всю жизнь, и Ирит не знает, как его снять! Это магия! Всего лишь заклинание, ничего больше! — Он уже кричал. — Поэтому ты так любишь ее!
Брови Эздрела сошлись у переносицы.
— Такого не может быть. Я хочу сказать, может, она и воспользовалась заклинанием, но я бы все равно полюбил ее. Я знаю, что полюбил бы. Да ты только посмотри на нее! Разве ты видел кого-нибудь, кто мог бы сравниться с ней красотой?
Келдер непроизвольно глянул на девушку и не мог не признать, что старик абсолютно прав: Ирит могла дать сто очков вперед любой женщине. Но вслух ничего не сказал. Его ответ не имел никакого значения. На Эздрела наложено заклинание, а потом, внешность — это далеко не все.
Но Ирит очень красива. Так что Келдеру пришлось шумно сглотнуть слюну, а уж потом он смог продолжать:
— Это заклинание, Эздрел. Может, ты бы и полюбил ее, но любовь не затмила бы для тебя весь Мир. Короче, этой ночью мы посовещались и решили, что негоже оставлять тебя в таком виде. Мы намерены отправиться с тобой в Этшар Пряностей и найти чародея, который сможет снять заклинание. А может, мы найдем такого чародея по пути.
— Не надо этого делать. — Эздрел вновь любовался Ирит. — Я и так счастлив.
— Но едва ли ты будешь счастлив, если Ирит уйдет, — осторожно заметил Келдер.
Эздрел резко повернулся к нему.
— Но она же не уходит. — И его взгляд опять устремился на девушку. — Ирит, ты ведь не уходишь?
Летунья положила гребень на подоконник, вздохнула и посмотрела на Келдера, не зная, что сказать.
— Нет, она не уходит, — пришел ей на помощь Келдер. — При условии, что ты согласишься пойти с нами в Этшар и позволишь чародею снять с тебя заклинание.
— Хорошо, — кивнул Эздрел. — Как ты захочешь, Ирит, так и будет. Если ты хочешь снять заклинание, я не против.
— Я хочу снять заклинание, и перестань пялиться на меня!
Взгляд Эздрела вновь скользнул на пол.
— Как скажешь, Ирит, — пробормотал он смущенно. — Я готов на все, Ирит, только не покидай меня.
Келдер безрадостно взирал на эту картину. Такая покорность, такое раболепие.
"Негоже, — думал он, — одному человеку находиться в столь полной зависимости от другого”.
И если это результат воздействия любовного заклинания, его использование следует запретить.
Глава 23
Прежде чем они покинули гостиницу, Ирит потребовала, чтобы Эздрел помылся. Она заявила, что отказывается идти рядом с таким грязнулей. Старик подчинился беспрекословно, и, пока Ирит с Ашей завтракали, Келдер и двое слуг занимались Эздрелом.
Бороду и волосы ему подстригли. Тунику и бриджи отнесли в стирку. Старика усадили в ванну, Келдер натер ему спину, с остальным Эздрел справился сам.
Когда он вытерся и причесался, Келдер подумал, что теперь с ним не стыдно выходить на улицу.
Но тут принесли одежду.
Бриджи расползлись по всем швам: гнилые нитки стирки не выдержали. Тунике повезло больше: дыр не появилось, зато пятна, скрытые ранее слоем грязи и жира, проступили наружу.
— Что же нам делать? — Келдер в отчаянии смотрел на одежду. — Не можешь же ты шагать по дороге голый?
Слуги посовещались.
— А деньги у вас есть? — спросил тот, кто уносил одежду в стирку.
Келдер посмотрел на него, потом на Эздрела, который пожал плечами.
— Не знаю. У Ирит, должно быть, есть.
— Я мог бы продать что-нибудь из старья. Комплекция у нас одинаковая.
— Пожалуй, идея хорошая, — согласился Эздрел.
Деньги у Ирит нашлись, одежда пришлась Эздрелу впору.
— Дороговато он нам обходится, — пожаловалась Летунья, когда все четверо вышли из гостиницы.
Келдер взглянул на Эздрела в опрятной светло-зеленой тунике, расшитой желтым, и темно-зеленом килте с черной вышивкой по подолу. Старик ну ничем не напоминал пьяницу, которого они встретили в Шане.
— Но деньги потрачены не зря? И потом, я думаю, ты ему кое-чего задолжала.
Ирит предпочла не отвечать.
Поскольку из гостиницы они ушли поздно, то до Синодиты добрались далеко за полдень. Аша и Эздрел заявили, что они валятся с ног, а потому все отправились в “Летающий Ковер”.
Келдер извинился перед Бардеком, но хозяин тем не менее настоял, чтобы Ирит заплатила за стол и комнату вперед.
Ирит надулась, но заплатила, а Келдер остаток дня провел, рыская по городку в поисках работы. К закату он стал богаче на семь медных грошей и пакет сушеных фиг, полученных за колку дров и участие в поисках сбежавшей козы. По ходу он также наслушался сплетен об оргиях в покоях королевы, жалоб на идиотизм короля Карена, предположений, что Ирит Летунья — богиня, чье появление сулит благоденствие, и стал молчаливым свидетелем дискуссии о видах на урожай, зреющий на юге королевства.
Келдеру нравилось слушать повседневные разговоры обычных людей. Радовали его и голоса, отличные от мелодичного сопрано Ирит, фальцета Аши, сипения Эздрела. За обеденный стол он уселся уставший, но в превосходном настроении.
По причине усталости Келдер не возражал и против того, чтобы Ирит с Ашей легли на одну кровать (слишком узкую для двух взрослых), а он занял вторую. Эздрелу достался брошенный на пол матрац.
На следующий день они вышли пораньше, к полудню миновали Кастл Ангаросса и вскорости пришли на поле боя. Могильника Абдена никто не касался, а вот другие трупы исчезли: оставалось только догадываться, что с ними сталось. Келдер предположил, что местные жители закопали их если не из сострадания, то из чисто практических соображений: чтобы не допустить распространения какой-нибудь заразы.
Наибольшие трудности возникли у них с горючими материалами: близ дороги поваленные деревья или избыток хвороста не просматривались. В конце концов Келдер постучался в ближайший дом и на свои семь грошей плюс деньги Ирит приобрел телегу дров и хвороста. Сбить цену ссылками на богоугодный характер миссии ему не удалось. Фермер резонно указал, что должен получить адекватную компенсацию за ужин всухомятку и ночевку в холодном доме.
За все время их пребывания у могильника мимо проследовали несколько фургонов и целый караван, но никто не предложил своей помощи. Наконец погребальный костер был сложен, Келдер высек искру, раздул трут, запалил мелкий хворост и отступил назад, когда пламя охватило поленья, на которых покоились останки Абдена.
— Интересно, увидим ли мы его душу? — Аша смотрела на костер во все глаза.
— Ты едва ли, — ответила Ирит. — Люди их не видят. — А после паузы добавила: — Я иногда вижу благодаря магии.
— Скажи мне, если увидишь, — попросила ее Аша. — Скажи, улыбался ли он.
Ирит согласно кивнула, потом наклонилась к Келдеру и шепнула ему на ухо: “Он, наверное, ужасно зол из-за того, что голова так долго находилась отдельно от тела”.
Келдер нахмурился, потом шепнул в ответ: “Но душа сможет освободиться? После его смерти действительно прошло много времени”.
Ирит пожала плечами:
— Откуда мне знать? Я не некромансер.
Прошел почти час, пока труп окончательно не сгорел, а Ирит, разумеется, не могла все время смотреть на костер. Наконец она взглянула наверх и вскинула руку:
— Вон он!
Остальные тоже подняли головы, но не увидели ничего, кроме дыма и искр.
— Он улыбался? — с надеждой спросила Аша.
— Я не разглядела, — ответила Ирит. — Он отлетал ко мне спиной, да и видела я его на короткое мгновение.
— Так он ушел? — спросил Эздрел.
— Полагаю, да.
Келдер заметил, что Аша плачет, слезы катились по ее щекам, грудь часто поднималась и опускалась.
— Тогда можем идти и мы. — Ээдрел посмотрел на покатившееся к горизонту солнце. — Куда? Обратно в Кастл Ангаросса?
Аша повернула к нему заплаканное лицо.
— Зачем туда возвращаться? — всхлипывая, спросила она.
— Чтобы устроиться на ночлег. Ближе города нет.
— Но нам-то идти в противоположную сторону, — указал Келдер.
— Йондра Кип далеко, — вставила Ирит. — До темноты нам не успеть.
— Мы сможем спать и под открытым небом.
Ирит еще обдумывала его слова, когда Келдер повернулся и зашагал на запад. Девушка побежала за ним.
— Послушай, Келдер, вдруг мы сможем найти в Кастл Ангаросса чародея, который снимет с Эздрела заклинание...
— А там есть хорошие чародеи? — осведомился Келдер.
— Вроде бы нет, — призналась она. — Но...
Келдер не ответил, продолжая шагать к границе с Йондрой.
— Слушай, ведь тебе нравится делать людям добро? — не отставала Ирит. — А в смерти брата Аши прежде всего повинен король Карен. Может, мы попытаемся его наказать?
— Как? — спросил Келдер. — Я — невооруженный странник без ломаного гроша в кармане, а он — король, у него замок и охрана. — Защита униженных и оскорбленных имела свои пределы. Ему хватало старика и ребенка. Народ Ангароссы и купцы, которые пользовались Великим Трактом, в категорию униженных и оскорбленных никак не втискивались, а потому не могли требовать его внимания. Не было у него возможностей решать проблемы каждого.
— Ну, мои заклинания...
— Так ты можешь как-то повлиять на короля Карена?
Ирит его вопрос не понравился.
— Ладно. — Она скорчила гримаску. — Одна ночь на свежем воздухе мне не повредит.
Бороду и волосы ему подстригли. Тунику и бриджи отнесли в стирку. Старика усадили в ванну, Келдер натер ему спину, с остальным Эздрел справился сам.
Когда он вытерся и причесался, Келдер подумал, что теперь с ним не стыдно выходить на улицу.
Но тут принесли одежду.
Бриджи расползлись по всем швам: гнилые нитки стирки не выдержали. Тунике повезло больше: дыр не появилось, зато пятна, скрытые ранее слоем грязи и жира, проступили наружу.
— Что же нам делать? — Келдер в отчаянии смотрел на одежду. — Не можешь же ты шагать по дороге голый?
Слуги посовещались.
— А деньги у вас есть? — спросил тот, кто уносил одежду в стирку.
Келдер посмотрел на него, потом на Эздрела, который пожал плечами.
— Не знаю. У Ирит, должно быть, есть.
— Я мог бы продать что-нибудь из старья. Комплекция у нас одинаковая.
— Пожалуй, идея хорошая, — согласился Эздрел.
Деньги у Ирит нашлись, одежда пришлась Эздрелу впору.
— Дороговато он нам обходится, — пожаловалась Летунья, когда все четверо вышли из гостиницы.
Келдер взглянул на Эздрела в опрятной светло-зеленой тунике, расшитой желтым, и темно-зеленом килте с черной вышивкой по подолу. Старик ну ничем не напоминал пьяницу, которого они встретили в Шане.
— Но деньги потрачены не зря? И потом, я думаю, ты ему кое-чего задолжала.
Ирит предпочла не отвечать.
Поскольку из гостиницы они ушли поздно, то до Синодиты добрались далеко за полдень. Аша и Эздрел заявили, что они валятся с ног, а потому все отправились в “Летающий Ковер”.
Келдер извинился перед Бардеком, но хозяин тем не менее настоял, чтобы Ирит заплатила за стол и комнату вперед.
Ирит надулась, но заплатила, а Келдер остаток дня провел, рыская по городку в поисках работы. К закату он стал богаче на семь медных грошей и пакет сушеных фиг, полученных за колку дров и участие в поисках сбежавшей козы. По ходу он также наслушался сплетен об оргиях в покоях королевы, жалоб на идиотизм короля Карена, предположений, что Ирит Летунья — богиня, чье появление сулит благоденствие, и стал молчаливым свидетелем дискуссии о видах на урожай, зреющий на юге королевства.
Келдеру нравилось слушать повседневные разговоры обычных людей. Радовали его и голоса, отличные от мелодичного сопрано Ирит, фальцета Аши, сипения Эздрела. За обеденный стол он уселся уставший, но в превосходном настроении.
По причине усталости Келдер не возражал и против того, чтобы Ирит с Ашей легли на одну кровать (слишком узкую для двух взрослых), а он занял вторую. Эздрелу достался брошенный на пол матрац.
На следующий день они вышли пораньше, к полудню миновали Кастл Ангаросса и вскорости пришли на поле боя. Могильника Абдена никто не касался, а вот другие трупы исчезли: оставалось только догадываться, что с ними сталось. Келдер предположил, что местные жители закопали их если не из сострадания, то из чисто практических соображений: чтобы не допустить распространения какой-нибудь заразы.
Наибольшие трудности возникли у них с горючими материалами: близ дороги поваленные деревья или избыток хвороста не просматривались. В конце концов Келдер постучался в ближайший дом и на свои семь грошей плюс деньги Ирит приобрел телегу дров и хвороста. Сбить цену ссылками на богоугодный характер миссии ему не удалось. Фермер резонно указал, что должен получить адекватную компенсацию за ужин всухомятку и ночевку в холодном доме.
За все время их пребывания у могильника мимо проследовали несколько фургонов и целый караван, но никто не предложил своей помощи. Наконец погребальный костер был сложен, Келдер высек искру, раздул трут, запалил мелкий хворост и отступил назад, когда пламя охватило поленья, на которых покоились останки Абдена.
— Интересно, увидим ли мы его душу? — Аша смотрела на костер во все глаза.
— Ты едва ли, — ответила Ирит. — Люди их не видят. — А после паузы добавила: — Я иногда вижу благодаря магии.
— Скажи мне, если увидишь, — попросила ее Аша. — Скажи, улыбался ли он.
Ирит согласно кивнула, потом наклонилась к Келдеру и шепнула ему на ухо: “Он, наверное, ужасно зол из-за того, что голова так долго находилась отдельно от тела”.
Келдер нахмурился, потом шепнул в ответ: “Но душа сможет освободиться? После его смерти действительно прошло много времени”.
Ирит пожала плечами:
— Откуда мне знать? Я не некромансер.
Прошел почти час, пока труп окончательно не сгорел, а Ирит, разумеется, не могла все время смотреть на костер. Наконец она взглянула наверх и вскинула руку:
— Вон он!
Остальные тоже подняли головы, но не увидели ничего, кроме дыма и искр.
— Он улыбался? — с надеждой спросила Аша.
— Я не разглядела, — ответила Ирит. — Он отлетал ко мне спиной, да и видела я его на короткое мгновение.
— Так он ушел? — спросил Эздрел.
— Полагаю, да.
Келдер заметил, что Аша плачет, слезы катились по ее щекам, грудь часто поднималась и опускалась.
— Тогда можем идти и мы. — Ээдрел посмотрел на покатившееся к горизонту солнце. — Куда? Обратно в Кастл Ангаросса?
Аша повернула к нему заплаканное лицо.
— Зачем туда возвращаться? — всхлипывая, спросила она.
— Чтобы устроиться на ночлег. Ближе города нет.
— Но нам-то идти в противоположную сторону, — указал Келдер.
— Йондра Кип далеко, — вставила Ирит. — До темноты нам не успеть.
— Мы сможем спать и под открытым небом.
Ирит еще обдумывала его слова, когда Келдер повернулся и зашагал на запад. Девушка побежала за ним.
— Послушай, Келдер, вдруг мы сможем найти в Кастл Ангаросса чародея, который снимет с Эздрела заклинание...
— А там есть хорошие чародеи? — осведомился Келдер.
— Вроде бы нет, — призналась она. — Но...
Келдер не ответил, продолжая шагать к границе с Йондрой.
— Слушай, ведь тебе нравится делать людям добро? — не отставала Ирит. — А в смерти брата Аши прежде всего повинен король Карен. Может, мы попытаемся его наказать?
— Как? — спросил Келдер. — Я — невооруженный странник без ломаного гроша в кармане, а он — король, у него замок и охрана. — Защита униженных и оскорбленных имела свои пределы. Ему хватало старика и ребенка. Народ Ангароссы и купцы, которые пользовались Великим Трактом, в категорию униженных и оскорбленных никак не втискивались, а потому не могли требовать его внимания. Не было у него возможностей решать проблемы каждого.
— Ну, мои заклинания...
— Так ты можешь как-то повлиять на короля Карена?
Ирит его вопрос не понравился.
— Ладно. — Она скорчила гримаску. — Одна ночь на свежем воздухе мне не повредит.
Глава 24
Дождь прекратился вскоре после полуночи, и полчаса спустя Ирит перестала жаловаться и ворчать, что им следовало вернуться в Кастл Ангароссу.
Когда же они поднялись на рассвете и Келдер увидел, как дрожит в мокром одеяле Аша, его кольнула совесть, все-таки именно он настоял на том, чтобы идти на запад, но юноша стиснул зубы и ничего не сказал.
Жалкие, промокшие и продрогшие, они вновь двинулись в путь. Но ветер разогнал облака, одежда просохла, и все уверенно зашагали вперед, прибыв в Йондра Кип аккурат к полудню.
— Далеко до следующего города? — спросила Аша, когда они завтракали в маленькой придорожной харчевне.
— С лигу, — ответила Ирит.
Девочка кивнула:
— А до следующего?
Ирит призадумалась.
— От Амрамиона до Глимора Кастл, должно быть, три... нет, четыре лиги.
— Амрамиона? — переспросила Аша. — Мы около Амрамиона?
— Конечно, — ответила Ирит. — До границы совсем ничего.
— Может, мне следует пойти домой. — Девочка неуверенно взглянула на большак.
— А как же твой отец? — полюбопытствовал Келдер.
Аша ничего не ответила и уставилась в стол. Больше этой темы не касались.
Все ели в молчании, прежде чем она вновь не заговорила:
— По крайней мере для Абдена все кончилось. Он покинул этот Мир.
Комментировать никто не стал.
— Я думаю, на ночь мы остановимся в Амрамионе, — объявил Келдер после короткой паузы.
Так они и сделали.
На границе им учинили короткий допрос, но Ирит стражники знали, а от старика и ребенка не ждали ничего плохого. Келдер вызвал определенные подозрения, но за него поручилась Ирит.
В Амрамион они пришли задолго до захода солнца и сняли комнату в “Усталом Путнике”. Ирит сообщила, что деньги у нее на исходе, так что надобно пополнить казну, иначе придется просить милостыню или воровать.
После этих слов Келдер отправился искать работу, а Ирит, Аша и Эздрел поднялись к воротам королевского замка, где заявили, что нуждаются в совете Пирры Всеведающей, королевской чародейки. Ирит сразу узнали и всю троицу незамедлительно препроводили в покои Пирры.
Келдер узнал об этом за ужином, массируя гудящие мышцы и задаваясь вопросом, почему везде ему предлагают только одну работу: колоть дрова. Работа эта ему совершенно не нравилась.
Ответ, разумеется, лежал на поверхности: он получал эту работу, потому что она не нравилась никому. А выполнять ее мог любой человек с сильными руками. Потому-то колку дров доверяли посторонним.
Конечно, сие означало, что ему вручали топор, но кто же допускал на двор незнакомца, вид которого внушал подозрения?
Занятый своими мыслями, Келдер не слишком внимательно слушал рассказ о том, как все в замке узнавали Ирит, как чародейка хотела поговорить с ней, как разочаровалась, узнав, что Летунья не помнит ритуал заклинаний, которыми владела.
— ...когда Пирра услышала о Фенделовом Любовном Заклинании, — тараторила Аша, — то заявила, что наверняка есть простое контрзаклинание, но, к сожалению, она его не знает. Она знает другое любовное заклинание — Фенделово Усиление Страсти, и еще одно, похожее на заклинание Ирит, которое называется Катенова Страстная Влюбленность, но оно все-таки другое, для него нужны пот кобылы и волосы жеребца, и ей известны два контрзаклинания, но вот снять заклинание Ирит она не может.
Тут Келдер отвлекся от своих проблем.
— Пирра говорит, есть два контрзаклинания? — переспросил он. — Может, их стоит попробовать? Если любовные заклинания похожи, может, что и получится.
— Я так не думаю, — возразила Ирит.
— Но почему не попробовать? — настаивал Келдер. — Хуже-то не будет. Она сказала, что это за заклинания?
Ирит и Аша переглянулись. Ирит вздохнула:
— Да, сказала. Но я думаю, нам не стоит прибегать к ее услугам. Во всяком случае, пока мы не будем знать наверняка, что нам нужно одно из этих контрзаклинаний.
— Почему?
— Хотя бы потому, что они очень сложные.
— В смысле?
— В первом случае необходимо четыре ночи подряд в полночь выпивать по чашке крови девственницы. Выпивать полностью, не пролив ни капли, не закашлявшись, не блеванув. И после этого сразу ложиться спать. Стоит произнести хоть слово — заклинание не сработает. — Она скорчила гримаску. — Ты когда-нибудь пил кровь? Тут самое трудное — не блевануть. И кровь надо брать у одной и той же девственницы в детородном возрасте, на которую никогда не накладывали заклинание. Смешивать кровь разных девственниц нельзя.
Келдер взглянул на Ашу, отчаянно замотавшую головой.
— Я еще слишком молода.
— Я не об этом... я знаю... просто я... Пирра так и сказала? Ирит в ритуалах путается...
— Да, так и сказала, — подтвердила Аша. — И это более легкое заклинание.
— Какое же второе? — спросил Келдер, чувствуя, что совсем не хочет слышать ответ.
— Для него достаточно капли крови. Крови дракона.
— Так что в этом особенного? — недоуменно спросил юноша. — Вроде бы маги постоянно используют кровь дракона.
— Все так, но есть дополнительное условие. Нужна кровь кастрированного дракона.
— Понятно, — протянул Келдер. — Вероятно, мы сможем найти...
— Келдер, — оборвала его Ирит, — нам нужна целая кварта крови девственницы. Если она будет чуть поменьше меня, то наверняка умрет, а мы даже не знаем, подействует ли это контрзаклинание. Скорее всего нет. Оно предназначено для снятия другого заклинания, и я уже говорила тебе, что в магии свои законы. Нельзя взять фосфор вместо серы и разжечь костер с помощью Тринглова Огня. Поэтому едва ли нам удастся снять Фенделову Ослепляющую Влюбленность кровью девственницы.
— Но, если дракон еще маленький...
Остальные молча смотрели на него.
— Ты права, — сдался Келдер, — это другое заклинание. Значит, идем в Этшар.
— Идем в Этшар, — согласилась Ирит.
В этом, думал Келдер, откусывая кусок пирога, нет ничего плохого. Очень даже хочется увидеть Этшар — величайший город Мира! А если он его увидит — исполнится еще одна часть пророчества.
Но все-таки хотелось бы как можно быстрее снять с Эздрела любовное заклинание, думал он, глядя на старика, присосавшегося к кружке с вином.
Трапеза продолжалась в тишине. Аша о чем-то думала, Эздрел пил, то поглядызая на Ирит, то заставляя себя не смотреть на нее. Если Ирит ловила его взгляд, ее перекашивало. Келдер же слишком устал, чтобы шевелить языком.
Когда все поели, а служанка убрала пустые тарелки, оставив лишь бутылку вина, которую ревностно оберегал Эздрел, Аша наклонилась к Ирит:
— Могу я попросить тебя об одном одолжении?
— О чем именно? — посмотрела на нее Ирит.
— Не могла бы ты слетать домой... ко мне домой и сказать отцу об Абдене? И о том, что со мной все в порядке?
Ирит прикусила нижнюю губу, бросила на Келдера тревожный взгляд.
— Слетай, — кивнул Келдер. — Вреда он тебе не причинит, может, даже не увидит тебя.
— Я, между прочим, устала... — начала Ирит.
— Слетай! — отрезал Келдер. — Я наколол кучу дров ради нескольких грошей, которые сейчас пропивает твой дружок... Думаю, ты должна отработать свой стол и кров!
— Не смей так говорить со мной! — взвилась Ирит.
Келдер хотел резко ответить, но тут на него упала тень. Повернувшись, он увидел Эздрела, нависшего над ним с бутылкой в руке.
— Не дело так говорить с Ирит, — просипел он.
На мгновение все четверо застыли: Ирит и Келдер на одной скамье, Аша — на другой, Эздрел с бутылкой у стола.
— Успокойся, — нарушила тяжелое молчание Ирит. — Он, пожалуй, прав, не так-то я и устала. Думаю, это хорошо, что Аша беспокоится из-за отца, и я с радостью все ему расскажу.
Эздрела качнуло.
— Спасибо тебе, Ирит, — прошептала Аша.
— Сядь, Эздрел. — Ирит посмотрела на старика.
— Да, сядь. — Келдер было рассердился на Эздрела (человек, которому он пытался помочь, едва не поднял на него руку), но быстро вспомнил о заклинании и нашел самый удачный выход из создавшегося положения. — Выпей еще вина.
Когда же они поднялись на рассвете и Келдер увидел, как дрожит в мокром одеяле Аша, его кольнула совесть, все-таки именно он настоял на том, чтобы идти на запад, но юноша стиснул зубы и ничего не сказал.
Жалкие, промокшие и продрогшие, они вновь двинулись в путь. Но ветер разогнал облака, одежда просохла, и все уверенно зашагали вперед, прибыв в Йондра Кип аккурат к полудню.
— Далеко до следующего города? — спросила Аша, когда они завтракали в маленькой придорожной харчевне.
— С лигу, — ответила Ирит.
Девочка кивнула:
— А до следующего?
Ирит призадумалась.
— От Амрамиона до Глимора Кастл, должно быть, три... нет, четыре лиги.
— Амрамиона? — переспросила Аша. — Мы около Амрамиона?
— Конечно, — ответила Ирит. — До границы совсем ничего.
— Может, мне следует пойти домой. — Девочка неуверенно взглянула на большак.
— А как же твой отец? — полюбопытствовал Келдер.
Аша ничего не ответила и уставилась в стол. Больше этой темы не касались.
Все ели в молчании, прежде чем она вновь не заговорила:
— По крайней мере для Абдена все кончилось. Он покинул этот Мир.
Комментировать никто не стал.
— Я думаю, на ночь мы остановимся в Амрамионе, — объявил Келдер после короткой паузы.
Так они и сделали.
На границе им учинили короткий допрос, но Ирит стражники знали, а от старика и ребенка не ждали ничего плохого. Келдер вызвал определенные подозрения, но за него поручилась Ирит.
В Амрамион они пришли задолго до захода солнца и сняли комнату в “Усталом Путнике”. Ирит сообщила, что деньги у нее на исходе, так что надобно пополнить казну, иначе придется просить милостыню или воровать.
После этих слов Келдер отправился искать работу, а Ирит, Аша и Эздрел поднялись к воротам королевского замка, где заявили, что нуждаются в совете Пирры Всеведающей, королевской чародейки. Ирит сразу узнали и всю троицу незамедлительно препроводили в покои Пирры.
Келдер узнал об этом за ужином, массируя гудящие мышцы и задаваясь вопросом, почему везде ему предлагают только одну работу: колоть дрова. Работа эта ему совершенно не нравилась.
Ответ, разумеется, лежал на поверхности: он получал эту работу, потому что она не нравилась никому. А выполнять ее мог любой человек с сильными руками. Потому-то колку дров доверяли посторонним.
Конечно, сие означало, что ему вручали топор, но кто же допускал на двор незнакомца, вид которого внушал подозрения?
Занятый своими мыслями, Келдер не слишком внимательно слушал рассказ о том, как все в замке узнавали Ирит, как чародейка хотела поговорить с ней, как разочаровалась, узнав, что Летунья не помнит ритуал заклинаний, которыми владела.
— ...когда Пирра услышала о Фенделовом Любовном Заклинании, — тараторила Аша, — то заявила, что наверняка есть простое контрзаклинание, но, к сожалению, она его не знает. Она знает другое любовное заклинание — Фенделово Усиление Страсти, и еще одно, похожее на заклинание Ирит, которое называется Катенова Страстная Влюбленность, но оно все-таки другое, для него нужны пот кобылы и волосы жеребца, и ей известны два контрзаклинания, но вот снять заклинание Ирит она не может.
Тут Келдер отвлекся от своих проблем.
— Пирра говорит, есть два контрзаклинания? — переспросил он. — Может, их стоит попробовать? Если любовные заклинания похожи, может, что и получится.
— Я так не думаю, — возразила Ирит.
— Но почему не попробовать? — настаивал Келдер. — Хуже-то не будет. Она сказала, что это за заклинания?
Ирит и Аша переглянулись. Ирит вздохнула:
— Да, сказала. Но я думаю, нам не стоит прибегать к ее услугам. Во всяком случае, пока мы не будем знать наверняка, что нам нужно одно из этих контрзаклинаний.
— Почему?
— Хотя бы потому, что они очень сложные.
— В смысле?
— В первом случае необходимо четыре ночи подряд в полночь выпивать по чашке крови девственницы. Выпивать полностью, не пролив ни капли, не закашлявшись, не блеванув. И после этого сразу ложиться спать. Стоит произнести хоть слово — заклинание не сработает. — Она скорчила гримаску. — Ты когда-нибудь пил кровь? Тут самое трудное — не блевануть. И кровь надо брать у одной и той же девственницы в детородном возрасте, на которую никогда не накладывали заклинание. Смешивать кровь разных девственниц нельзя.
Келдер взглянул на Ашу, отчаянно замотавшую головой.
— Я еще слишком молода.
— Я не об этом... я знаю... просто я... Пирра так и сказала? Ирит в ритуалах путается...
— Да, так и сказала, — подтвердила Аша. — И это более легкое заклинание.
— Какое же второе? — спросил Келдер, чувствуя, что совсем не хочет слышать ответ.
— Для него достаточно капли крови. Крови дракона.
— Так что в этом особенного? — недоуменно спросил юноша. — Вроде бы маги постоянно используют кровь дракона.
— Все так, но есть дополнительное условие. Нужна кровь кастрированного дракона.
— Понятно, — протянул Келдер. — Вероятно, мы сможем найти...
— Келдер, — оборвала его Ирит, — нам нужна целая кварта крови девственницы. Если она будет чуть поменьше меня, то наверняка умрет, а мы даже не знаем, подействует ли это контрзаклинание. Скорее всего нет. Оно предназначено для снятия другого заклинания, и я уже говорила тебе, что в магии свои законы. Нельзя взять фосфор вместо серы и разжечь костер с помощью Тринглова Огня. Поэтому едва ли нам удастся снять Фенделову Ослепляющую Влюбленность кровью девственницы.
— Но, если дракон еще маленький...
Остальные молча смотрели на него.
— Ты права, — сдался Келдер, — это другое заклинание. Значит, идем в Этшар.
— Идем в Этшар, — согласилась Ирит.
В этом, думал Келдер, откусывая кусок пирога, нет ничего плохого. Очень даже хочется увидеть Этшар — величайший город Мира! А если он его увидит — исполнится еще одна часть пророчества.
Но все-таки хотелось бы как можно быстрее снять с Эздрела любовное заклинание, думал он, глядя на старика, присосавшегося к кружке с вином.
Трапеза продолжалась в тишине. Аша о чем-то думала, Эздрел пил, то поглядызая на Ирит, то заставляя себя не смотреть на нее. Если Ирит ловила его взгляд, ее перекашивало. Келдер же слишком устал, чтобы шевелить языком.
Когда все поели, а служанка убрала пустые тарелки, оставив лишь бутылку вина, которую ревностно оберегал Эздрел, Аша наклонилась к Ирит:
— Могу я попросить тебя об одном одолжении?
— О чем именно? — посмотрела на нее Ирит.
— Не могла бы ты слетать домой... ко мне домой и сказать отцу об Абдене? И о том, что со мной все в порядке?
Ирит прикусила нижнюю губу, бросила на Келдера тревожный взгляд.
— Слетай, — кивнул Келдер. — Вреда он тебе не причинит, может, даже не увидит тебя.
— Я, между прочим, устала... — начала Ирит.
— Слетай! — отрезал Келдер. — Я наколол кучу дров ради нескольких грошей, которые сейчас пропивает твой дружок... Думаю, ты должна отработать свой стол и кров!
— Не смей так говорить со мной! — взвилась Ирит.
Келдер хотел резко ответить, но тут на него упала тень. Повернувшись, он увидел Эздрела, нависшего над ним с бутылкой в руке.
— Не дело так говорить с Ирит, — просипел он.
На мгновение все четверо застыли: Ирит и Келдер на одной скамье, Аша — на другой, Эздрел с бутылкой у стола.
— Успокойся, — нарушила тяжелое молчание Ирит. — Он, пожалуй, прав, не так-то я и устала. Думаю, это хорошо, что Аша беспокоится из-за отца, и я с радостью все ему расскажу.
Эздрела качнуло.
— Спасибо тебе, Ирит, — прошептала Аша.
— Сядь, Эздрел. — Ирит посмотрела на старика.
— Да, сядь. — Келдер было рассердился на Эздрела (человек, которому он пытался помочь, едва не поднял на него руку), но быстро вспомнил о заклинании и нашел самый удачный выход из создавшегося положения. — Выпей еще вина.
Глава 25
Чуть ли не все утро следующего дня они шли мимо леса Амрамиона, и Эздрел, который не видел деревьев уже много лет, удивленно таращился по сторонам.
Охранники на границе между Амрамионом и Глиморой весело помахали Летунье рукой и обошлись без обычных вопросов.
Но после возвращения из дома Абдена Старшего Ирит стала очень уж тихой. Погруженная в свои мысли, она даже не ответила на приветствие. Подробности встречи с отцом Аши девушка оставила при себе, сказав лишь, что выполнила просьбу девочки.
И лишь когда они пересекли глиморскую границу, Ирит прорвало:
— Аша, как ты могла там жить?
Аша подняла на нее глаза, но промолчала.
— Она не могла, — ответил Келдер. — Потому и убежала.
— Там все воняет. Везде грязь. Дом разваливается, один амбар уже развалился. А твой... Этот человек пил и пел самому себе... Когда же он увидел меня... Я рассказала ему о смерти сына, и он заплакал, а потом начал жаловаться, что никто ему не помогает, что ты его бросила. Когда же я заверила его, что с тобой все в порядке, он начал ругаться, попытался меня схватить, но я обернулась птицей и улетела, а он вновь заплакал. — По телу Ирит пробежала дрожь. — Мой отец никогда таким не был.
Охранники на границе между Амрамионом и Глиморой весело помахали Летунье рукой и обошлись без обычных вопросов.
Но после возвращения из дома Абдена Старшего Ирит стала очень уж тихой. Погруженная в свои мысли, она даже не ответила на приветствие. Подробности встречи с отцом Аши девушка оставила при себе, сказав лишь, что выполнила просьбу девочки.
И лишь когда они пересекли глиморскую границу, Ирит прорвало:
— Аша, как ты могла там жить?
Аша подняла на нее глаза, но промолчала.
— Она не могла, — ответил Келдер. — Потому и убежала.
— Там все воняет. Везде грязь. Дом разваливается, один амбар уже развалился. А твой... Этот человек пил и пел самому себе... Когда же он увидел меня... Я рассказала ему о смерти сына, и он заплакал, а потом начал жаловаться, что никто ему не помогает, что ты его бросила. Когда же я заверила его, что с тобой все в порядке, он начал ругаться, попытался меня схватить, но я обернулась птицей и улетела, а он вновь заплакал. — По телу Ирит пробежала дрожь. — Мой отец никогда таким не был.