Мартин Бек вошел в гостиную, остановился у двери в спальню и услышал тихое похрапывание жены. Он осторожно постелил себе на диване, зажег бра и задернул занавески на окнах. Диван он купил недавно и перешел спать в гостиную из общей с женой спальни под тем предлогом, что якобы не хочет ей мешать, когда возвращается домой поздно ночью. Она протестовала, ссылаясь на то, что он часто работает по ночам до самого утра, а потом днем отсыпается, и она не хочет, чтобы он лежал в гостиной и мешал. Он обещал, что в таких случаях будет лежать и мешать в спальне, где она днем редко бывает. Поэтому вот уже целый месяц как он спал в гостиной и прекрасно себя чувствовал.
Жену звали Инга.
Отношения между ними с каждым годом становились все хуже и хуже, и теперь он почувствовал облегчение оттого, что ему не нужно больше спать с ней в одной кровати. Из-за этого чувства облегчения он испытывал иногда угрызения совести, но после шестнадцати лет супружеской жизни невозможно было разобраться, кто прав, кто виноват, и он уже давно перестал над этим задумываться.
Мартин Бек сдержал приступ кашля, снял мокрые брюки и повесил их на стул возле радиатора. Сидя на краешке дивана и снимая носки, он подумал о том, что ночные прогулки Колльберга под дождем могут объясняться тем, что его супружество тоже начинает превращаться в ненависть и равнодушие.
Так быстро? Колльберг женился всего полтора года назад.
Поэтому Мартин Бек отбросил эту мысль еще до того, как снял первый носок. Леннарт и Гюн, несомненно, счастливы друг с другом. Впрочем, какое ему до этого дело.
Он встал и голый подошел к книжной полке. Долго выбирал и наконец решил взять книгу, написанную старым английским дипломатом сэром Юджином Миллингтоном-Дрейком, в которой повествовалось о «Графе Шпее» и битве у берегов Ла-Платы.[3]
Он купил эту книгу в букинистическом магазине еще год назад, но до сих пор у него не было времени ее прочесть. Он забрался в постель, откашлялся, испытывая чувство вины; открыл книгу и обнаружил, что у него нет сигарет. Одним из преимуществ спанья на диване было то, что теперь он мог без всяких осложнений курить в постели.
Он снова встал, вытащил из кармана плаща намокшую и расплющенную пачку сигарет «Флорида», аккуратно разложил сигареты на ночном столике, чтобы они просохли, и закурил ту из них, которая показалась ему наиболее пригодной для употребления. Он уже собирался лечь с сигаретой во рту, как вдруг зазвонил телефон.
Телефон у них стоял в прихожей. Еще полгода назад Мартин Бек сделал заказ на установку дополнительной розетки в гостиной, но, принимая во внимание темпы работ телефонной станции, он наверняка должен будет считать себя счастливчиком, если заказ выполнят хотя бы еще через полгода.
Он быстро подошел к телефону и взял трубку до того, как раздался повторный звонок.
— Бек слушает.
— Комиссар Бек?
Он не мог узнать голос в трубке.
— Да.
— Это центральный пульт связи. В автобусе маршрута № 47 недалеко от конечной остановки на Норра-Сташенсгатан обнаружено много застреленных пассажиров. Вас просят немедленно отправиться туда.
В первый момент Мартин Бек подумал, что это чей-то глупый розыгрыш или кто-то пытается выманить его под дождь, просто так, ради шутки.
— Кто сообщил об этом? — спросил он.
— Хансон из пятого участка. Хаммара уже проинформировали.
— Сколько убитых?
— Точно еще не известно. По крайней мере, шесть.
— Кого-нибудь задержали?
— Нет, насколько мне известно.
«Колльберга я захвачу по пути, — подумал Мартин Бек. — Надеюсь, такси заказать удастся». Вслух же он сказал:
— Хорошо, я сейчас приеду.
— Герр комиссар…
— Да?
— Один из мертвых… наверное, это кто-то из ваших людей.
Мартин Бек крепко сжал трубку.
— Кто?
— Не знаю. Мне не сказали фамилию.
Мартин Бек положил трубку и прислонился к стене.
Леннарт. Наверняка это он. И зачем он только вышел в такой дождь? Что ему понадобилось в автобусе № 47? Нет, наверное, все-таки это не Колльберг.
Он поднял трубку и набрал номер Колльберга. Зуммер. Второй. Третий. Четвертый. Пятый.
— Колльберг.
Сонный голос Гюн. Мартин Бек пытался говорить спокойным, естественным тоном:
— Привет. Там рядом с тобой есть Леннарт?
Ему показалось, что он слышит скрип кровати: очевидно, Гюн села. Прошла вечность, прежде чем она ответила.
— Нет, во всяком случае в постели его нет. Я думала, он у тебя. Хотя ведь ты сегодня был у нас.
— Он вышел вместе со мной на прогулку. Ты уверена, что его нет дома?
— Может, он в кухне. Подожди, я посмотрю.
Снова целая вечность, прежде чем она вернулась.
— Нет Мартин, его нет дома.
Теперь голос у нее был встревоженным.
— Как ты думаешь, куда он пропал? В такую погоду?
— Он вышел, чтобы подышать свежим воздухом. Не волнуйся.
Очевидно, это ее успокоило.
— В конце концов, это дело не срочное. Спокойной ночи.
Он положил трубку и внезапно почувствовал холодную дрожь. Он снова поднял трубку и, держа ее в руке, начал размышлять, кому бы позвонить, чтобы точно узнать, что произошло. Потом решил, что будет лучше, если он сам как можно быстрее приедет на место. Он набрал помер ближайшей стоянки такси, и ему сразу же ответили.
Мартин Бек служил в полиции двадцать лет. За это время многие его коллеги погибли при исполнении служебных обязанностей, и каждый раз, когда такое случалось, он был потрясен. Он чувствовал, что служба в полиции становится все более и более опасной и что в следующий раз может прийти его очередь. Однако к Колльбергу он относился не просто как к коллеге. Они полностью доверяли друг другу. Им прекрасно работалось вместе, и они давно научились понимать друг друга без слов. Когда Колльберг женился полтора года назад и переехал к Шермарбринк, они сблизились, если можно так выразиться, географически и стали вместе проводить время после службы.
Совсем недавно в один из редких моментов депрессии Колльберг сказал:
— Черт его знает, остался бы я вообще в полиции, если бы здесь не было тебя.
Мартин Бек думал об этом, надевая мокрый плащ и спускаясь бегом по лестнице к такси, которое уже ожидало его возле дома.
VI
VII
VIII
Жену звали Инга.
Отношения между ними с каждым годом становились все хуже и хуже, и теперь он почувствовал облегчение оттого, что ему не нужно больше спать с ней в одной кровати. Из-за этого чувства облегчения он испытывал иногда угрызения совести, но после шестнадцати лет супружеской жизни невозможно было разобраться, кто прав, кто виноват, и он уже давно перестал над этим задумываться.
Мартин Бек сдержал приступ кашля, снял мокрые брюки и повесил их на стул возле радиатора. Сидя на краешке дивана и снимая носки, он подумал о том, что ночные прогулки Колльберга под дождем могут объясняться тем, что его супружество тоже начинает превращаться в ненависть и равнодушие.
Так быстро? Колльберг женился всего полтора года назад.
Поэтому Мартин Бек отбросил эту мысль еще до того, как снял первый носок. Леннарт и Гюн, несомненно, счастливы друг с другом. Впрочем, какое ему до этого дело.
Он встал и голый подошел к книжной полке. Долго выбирал и наконец решил взять книгу, написанную старым английским дипломатом сэром Юджином Миллингтоном-Дрейком, в которой повествовалось о «Графе Шпее» и битве у берегов Ла-Платы.[3]
Он купил эту книгу в букинистическом магазине еще год назад, но до сих пор у него не было времени ее прочесть. Он забрался в постель, откашлялся, испытывая чувство вины; открыл книгу и обнаружил, что у него нет сигарет. Одним из преимуществ спанья на диване было то, что теперь он мог без всяких осложнений курить в постели.
Он снова встал, вытащил из кармана плаща намокшую и расплющенную пачку сигарет «Флорида», аккуратно разложил сигареты на ночном столике, чтобы они просохли, и закурил ту из них, которая показалась ему наиболее пригодной для употребления. Он уже собирался лечь с сигаретой во рту, как вдруг зазвонил телефон.
Телефон у них стоял в прихожей. Еще полгода назад Мартин Бек сделал заказ на установку дополнительной розетки в гостиной, но, принимая во внимание темпы работ телефонной станции, он наверняка должен будет считать себя счастливчиком, если заказ выполнят хотя бы еще через полгода.
Он быстро подошел к телефону и взял трубку до того, как раздался повторный звонок.
— Бек слушает.
— Комиссар Бек?
Он не мог узнать голос в трубке.
— Да.
— Это центральный пульт связи. В автобусе маршрута № 47 недалеко от конечной остановки на Норра-Сташенсгатан обнаружено много застреленных пассажиров. Вас просят немедленно отправиться туда.
В первый момент Мартин Бек подумал, что это чей-то глупый розыгрыш или кто-то пытается выманить его под дождь, просто так, ради шутки.
— Кто сообщил об этом? — спросил он.
— Хансон из пятого участка. Хаммара уже проинформировали.
— Сколько убитых?
— Точно еще не известно. По крайней мере, шесть.
— Кого-нибудь задержали?
— Нет, насколько мне известно.
«Колльберга я захвачу по пути, — подумал Мартин Бек. — Надеюсь, такси заказать удастся». Вслух же он сказал:
— Хорошо, я сейчас приеду.
— Герр комиссар…
— Да?
— Один из мертвых… наверное, это кто-то из ваших людей.
Мартин Бек крепко сжал трубку.
— Кто?
— Не знаю. Мне не сказали фамилию.
Мартин Бек положил трубку и прислонился к стене.
Леннарт. Наверняка это он. И зачем он только вышел в такой дождь? Что ему понадобилось в автобусе № 47? Нет, наверное, все-таки это не Колльберг.
Он поднял трубку и набрал номер Колльберга. Зуммер. Второй. Третий. Четвертый. Пятый.
— Колльберг.
Сонный голос Гюн. Мартин Бек пытался говорить спокойным, естественным тоном:
— Привет. Там рядом с тобой есть Леннарт?
Ему показалось, что он слышит скрип кровати: очевидно, Гюн села. Прошла вечность, прежде чем она ответила.
— Нет, во всяком случае в постели его нет. Я думала, он у тебя. Хотя ведь ты сегодня был у нас.
— Он вышел вместе со мной на прогулку. Ты уверена, что его нет дома?
— Может, он в кухне. Подожди, я посмотрю.
Снова целая вечность, прежде чем она вернулась.
— Нет Мартин, его нет дома.
Теперь голос у нее был встревоженным.
— Как ты думаешь, куда он пропал? В такую погоду?
— Он вышел, чтобы подышать свежим воздухом. Не волнуйся.
Очевидно, это ее успокоило.
— В конце концов, это дело не срочное. Спокойной ночи.
Он положил трубку и внезапно почувствовал холодную дрожь. Он снова поднял трубку и, держа ее в руке, начал размышлять, кому бы позвонить, чтобы точно узнать, что произошло. Потом решил, что будет лучше, если он сам как можно быстрее приедет на место. Он набрал помер ближайшей стоянки такси, и ему сразу же ответили.
Мартин Бек служил в полиции двадцать лет. За это время многие его коллеги погибли при исполнении служебных обязанностей, и каждый раз, когда такое случалось, он был потрясен. Он чувствовал, что служба в полиции становится все более и более опасной и что в следующий раз может прийти его очередь. Однако к Колльбергу он относился не просто как к коллеге. Они полностью доверяли друг другу. Им прекрасно работалось вместе, и они давно научились понимать друг друга без слов. Когда Колльберг женился полтора года назад и переехал к Шермарбринк, они сблизились, если можно так выразиться, географически и стали вместе проводить время после службы.
Совсем недавно в один из редких моментов депрессии Колльберг сказал:
— Черт его знает, остался бы я вообще в полиции, если бы здесь не было тебя.
Мартин Бек думал об этом, надевая мокрый плащ и спускаясь бегом по лестнице к такси, которое уже ожидало его возле дома.
VI
Несмотря на дождь и позднее время, за барьером на Карлбергсвеген собралось много народу. Люди с любопытством смотрели, как Мартин Бек выходит из такси. Молодой патрульный в черной непромокаемой накидке сделал резкое движение, словно хотел преградить путь Мартину Беку, однако другой полицейский придержал его за руку и одновременно отдал честь.
Невысокий мужчина в светлой куртке и кепке подошел к Мартину Беку и сказал:
— Примите мои соболезнования, герр комиссар. Я только что узнал, что один из ваших…
Мартин Бек смерил его взглядом, от которого остаток фразы застрял у того в горле.
Он слишком хорошо знал человека в кепке и был о нем отвратительного мнения. Это был независимый журналист, который представлялся всем репортером уголовной хроники. Он специализировался на репортажах о самых сенсационных и жестоких убийствах, в которых все перевирал и которые публиковали только самые низкопробные издания.
Репортер отступил в сторону, а Мартин Бек пролез под натянутыми веревками. Он увидел, что такой же барьер имеется и дальше, со стороны Торсплан. На огороженной территории стояло несколько черно-белых автомобилей и было множество фигур в блестящих дождевиках. Земля вокруг двухэтажного красного автобуса размокла, под ногами хлюпало.
В автобусе горел свет, фары были включены, однако они почти не пробивали плотную завесу дождя. Рядом с автобусом стоял автомобиль, в котором приехали эксперты-криминалисты. Автомобиль судебного врача тоже уже был на месте. За разорванной стальной сеткой несколько человек устанавливали прожектор. Все эти особенности указывали на то, что здесь произошло нечто, намного более серьезное, чем обычное дорожно-транспортное происшествие.
Мартин Бек посмотрел в направлении мрачных жилых домов на противоположной стороне улицы. Он увидел освещенные прямоугольники окон и во многих из них фигуры, лица которых, прижатые к стеклам, были похожи на неясные белые пятна. Какая-то женщина в резиновых сапогах на босу ногу и дождевике, наброшенном на ночную рубашку, выбежала из парадного чуть наискосок от места происшествия. На середине улицы ее остановил полицейский, он взял ее за руку и отвел назад, к парадному. Полицейский шел широким шагом, и ей пришлось почти бежать, мокрая белая рубашка обвивалась у нее вокруг ног.
Мартин Бек не мог видеть двери автобуса, но в салоне за окнами двигались какие-то фигуры, и он понял, что криминалисты уже приступили к работе. Своих коллег из отдела расследования убийств и людей из криминальной полиции он также нигде не видел, но догадывался, что они находятся с другой стороны автобуса.
Он невольно замедлил шаг при мысли о том, что увидит через минуту, и сжал кулаки в карманах. По пути ему пришлось обойти фургон института судебной экспертизы.
В свете, падающем из средней двери автобуса, стоял Xаммар, бессменный начальник Мартина Бека в течение многих лет, и разговаривал с кем-то, очевидно, находящемся в автобусе. Он прервал разговор на полуслове и обратился к Мартину Беку:
— Ага, вот и ты. А я уж думал, что тебе забыли позвонить.
Мартин Бек ничего не ответил, он подошел к двери и заглянул внутрь.
У него спазматически свело желудок. Это было хуже, чем он ожидал.
Холодный яркий свет позволял отчетливо увидеть каждую деталь. Казалось, весь автобус заполнен окровавленными мертвыми телами, которые находились в самых неожиданных позах.
Охотнее всего Мартин Бек предпочел бы отвернуться и не смотреть на них, однако эти чувства никак не отразились на выражении его лица. Он даже заставил себя зафиксировать все детали. Люди из института судебной экспертизы работали спокойно и методично. Один из них посмотрел на Мартина Бека и медленно покачал головой.
Мартин Бек переводил взгляд с одного трупа на другой. Он никого из них не узнавал. По крайней мере, в их теперешнем состоянии.
— А он наверху? — внезапно спросил Мартин Бек. — Он…
Он посмотрел на Хаммара и осекся. За спиной у Хаммара вынырнул из темноты Колльберг. Он был с непокрытой головой, волосы у него прилипли ко лбу.
Мартин Бек уставился на него широко раскрытыми глазами.
— Привет, — сказал Колльберг. — А я уж начал подумывать, куда это ты пропал, и собирался попросить кого-нибудь, чтобы тебе снова позвонили.
Он остановился перед Мартином Беком и испытующе посмотрел на него.
— Тебе не мешает выпить чашечку кофе. Я принесу.
Мартин Бек покачал головой.
— Не надо возражать, — сказал Колльберг и исчез за пеленой дождя.
Мартин Бек проводил его взглядом. Потом перешел к передней двери и заглянул внутрь. Хаммар, тяжело ступая, следовал за ним.
Водитель навалился на руль. Судя по всему, пуля попала ему в голову. Мартин Бек смотрел на то, что раньше было лицом водителя, и, к своему собственному удивлению, не чувствовал тошноты. Он повернулся и взглянул на Хаммара, который с бессмысленным видом глазел на дождь.
— Ты не знаешь, что он тут делал? — почти беззвучно спросил Хаммар. — Именно в этом автобусе?
В этот момент Мартин Бек понял, кого имел в виду сотрудник, который ему звонил.
У окна за лесенкой, ведущей на второй этаж автобуса, сидел Оке Стенстрём, ассистент отдела расследования убийств, один из самых молодых сотрудников Мартина Бека.
Впрочем, слово «сидел» было неточным. Синий поплиновый плащ Стенстрёма был пропитан кровью, а сам он полулежал, упершись правым плечом в спину молодой женщины, скорчившейся на соседнем сиденье.
Он был мертв. Так же как и женщина рядом с ним и шесть остальных человек в автобусе.
В правой руке он держал служебный пистолет.
Невысокий мужчина в светлой куртке и кепке подошел к Мартину Беку и сказал:
— Примите мои соболезнования, герр комиссар. Я только что узнал, что один из ваших…
Мартин Бек смерил его взглядом, от которого остаток фразы застрял у того в горле.
Он слишком хорошо знал человека в кепке и был о нем отвратительного мнения. Это был независимый журналист, который представлялся всем репортером уголовной хроники. Он специализировался на репортажах о самых сенсационных и жестоких убийствах, в которых все перевирал и которые публиковали только самые низкопробные издания.
Репортер отступил в сторону, а Мартин Бек пролез под натянутыми веревками. Он увидел, что такой же барьер имеется и дальше, со стороны Торсплан. На огороженной территории стояло несколько черно-белых автомобилей и было множество фигур в блестящих дождевиках. Земля вокруг двухэтажного красного автобуса размокла, под ногами хлюпало.
В автобусе горел свет, фары были включены, однако они почти не пробивали плотную завесу дождя. Рядом с автобусом стоял автомобиль, в котором приехали эксперты-криминалисты. Автомобиль судебного врача тоже уже был на месте. За разорванной стальной сеткой несколько человек устанавливали прожектор. Все эти особенности указывали на то, что здесь произошло нечто, намного более серьезное, чем обычное дорожно-транспортное происшествие.
Мартин Бек посмотрел в направлении мрачных жилых домов на противоположной стороне улицы. Он увидел освещенные прямоугольники окон и во многих из них фигуры, лица которых, прижатые к стеклам, были похожи на неясные белые пятна. Какая-то женщина в резиновых сапогах на босу ногу и дождевике, наброшенном на ночную рубашку, выбежала из парадного чуть наискосок от места происшествия. На середине улицы ее остановил полицейский, он взял ее за руку и отвел назад, к парадному. Полицейский шел широким шагом, и ей пришлось почти бежать, мокрая белая рубашка обвивалась у нее вокруг ног.
Мартин Бек не мог видеть двери автобуса, но в салоне за окнами двигались какие-то фигуры, и он понял, что криминалисты уже приступили к работе. Своих коллег из отдела расследования убийств и людей из криминальной полиции он также нигде не видел, но догадывался, что они находятся с другой стороны автобуса.
Он невольно замедлил шаг при мысли о том, что увидит через минуту, и сжал кулаки в карманах. По пути ему пришлось обойти фургон института судебной экспертизы.
В свете, падающем из средней двери автобуса, стоял Xаммар, бессменный начальник Мартина Бека в течение многих лет, и разговаривал с кем-то, очевидно, находящемся в автобусе. Он прервал разговор на полуслове и обратился к Мартину Беку:
— Ага, вот и ты. А я уж думал, что тебе забыли позвонить.
Мартин Бек ничего не ответил, он подошел к двери и заглянул внутрь.
У него спазматически свело желудок. Это было хуже, чем он ожидал.
Холодный яркий свет позволял отчетливо увидеть каждую деталь. Казалось, весь автобус заполнен окровавленными мертвыми телами, которые находились в самых неожиданных позах.
Охотнее всего Мартин Бек предпочел бы отвернуться и не смотреть на них, однако эти чувства никак не отразились на выражении его лица. Он даже заставил себя зафиксировать все детали. Люди из института судебной экспертизы работали спокойно и методично. Один из них посмотрел на Мартина Бека и медленно покачал головой.
Мартин Бек переводил взгляд с одного трупа на другой. Он никого из них не узнавал. По крайней мере, в их теперешнем состоянии.
— А он наверху? — внезапно спросил Мартин Бек. — Он…
Он посмотрел на Хаммара и осекся. За спиной у Хаммара вынырнул из темноты Колльберг. Он был с непокрытой головой, волосы у него прилипли ко лбу.
Мартин Бек уставился на него широко раскрытыми глазами.
— Привет, — сказал Колльберг. — А я уж начал подумывать, куда это ты пропал, и собирался попросить кого-нибудь, чтобы тебе снова позвонили.
Он остановился перед Мартином Беком и испытующе посмотрел на него.
— Тебе не мешает выпить чашечку кофе. Я принесу.
Мартин Бек покачал головой.
— Не надо возражать, — сказал Колльберг и исчез за пеленой дождя.
Мартин Бек проводил его взглядом. Потом перешел к передней двери и заглянул внутрь. Хаммар, тяжело ступая, следовал за ним.
Водитель навалился на руль. Судя по всему, пуля попала ему в голову. Мартин Бек смотрел на то, что раньше было лицом водителя, и, к своему собственному удивлению, не чувствовал тошноты. Он повернулся и взглянул на Хаммара, который с бессмысленным видом глазел на дождь.
— Ты не знаешь, что он тут делал? — почти беззвучно спросил Хаммар. — Именно в этом автобусе?
В этот момент Мартин Бек понял, кого имел в виду сотрудник, который ему звонил.
У окна за лесенкой, ведущей на второй этаж автобуса, сидел Оке Стенстрём, ассистент отдела расследования убийств, один из самых молодых сотрудников Мартина Бека.
Впрочем, слово «сидел» было неточным. Синий поплиновый плащ Стенстрёма был пропитан кровью, а сам он полулежал, упершись правым плечом в спину молодой женщины, скорчившейся на соседнем сиденье.
Он был мертв. Так же как и женщина рядом с ним и шесть остальных человек в автобусе.
В правой руке он держал служебный пистолет.
VII
Дождь шел всю ночь, и хотя по календарю солнце должно было взойти без двадцати восемь, только около девяти ему удалось пробиться сквозь плотные тучи и начался тусклый, туманный день.
Красный двухэтажный автобус стоял поперек тротуара на Норра-Сташенсгатан там, где он остановился десять часов назад.
Однако это было единственное, что осталось без изменений. На оцепленной территории в это время находилось человек пятьдесят, а за барьерами толпилось множество любопытных. Большинство из них стояло здесь с полуночи, с интересом наблюдая за полицией, машинами скорой помощи и прочими служебными автомобилями. Это была ночь сирен и сплошного потока автомобилей, которые с воем проносились по блестящим от дождя улицам, на первый взгляд без всякой цели и смысла.
Никто ничего не знал наверняка, однако несколько слов, которые передавали друг другу шепотом, расходились концентрическими кругами среди зрителей, проникали в соседние дома, становились все громче и уже звучали на всю страну. А к утру они вырвались и далеко за ее пределы.
Групповое убийство.
Групповое убийство в Стокгольме.
Групповое убийство в автобусе в Стокгольме.
Об этом уже знали все.
В управлении полиции на Кунгсхольмсгатан знали ненамного больше. Собственно говоря, не было даже точно известно, кто именно проводит расследование. Царила совершеннейшая неразбериха. Телефоны непрерывно звонили, все время входили и выходили люди, возбужденные и мокрые от пота и дождя, пол был заляпан грязью.
— Кто составляет список убитых? — спросил Мартин Бек.
— Кажется, Рённ.
Колльберг сказал это, не оборачиваясь. Он прикреплял лист картона к стене. Лист имел три метра в длину и полметра в ширину, и с ним нелегко было управляться.
— Кто-нибудь может мне помочь? — бросил через плечо Колльберг.
— Конечно, — спокойно сказал Меландер, поднявшись из-за стола и вынув изо рта трубку.
Фредрик Меландер был высоким худощавым мужчиной весьма серьезного вида и с характером педанта. Ему уже исполнилось сорок восемь лет, и он был ассистентом криминальной полиции. Колльберг работал с ним уже много лет, он даже не помнил сколько. Меландер, напротив, помнил; он славился тем, что никогда ничего не забывал.
Зазвонили два телефона одновременно.
— Да. Комиссар Бек слушает. Кого? Нет, его здесь нет.
Он положил трубку на место и поднял трубку другого телефона. В это время дверь открылась и на пороге в нерешительности остановился седой человек лет пятидесяти.
— Что у тебя, Эк? — спросил Мартин Бек.
— Я по делу об автобусе, — ответил седоволосый.
— Когда я вернусь домой? Не имею понятия, — сказал Мартин Бек в трубку.
— А, черт! — воскликнул Колльберг, потому что клейкая лента запуталась у него в толстых пальцах.
— Главное — спокойствие, — сказал Меландер.
Мартин Бек снова обратился к стоящему на пороге.
— Да, так что там с автобусом?
Эк закрыл за собой дверь и достал блокнот.
— Автобус изготовлен на заводе «Лейланд» в Англии, — сказал он. — Тип «Атланта», но у нас его называют «Н-35». Семьдесят пять мест для сидения. Особенность состоит в том, что…
Дверь открылась. Гюнвальд Ларссон с недоверчивым видом заглянул в набитую битком комнату, которая была его рабочим кабинетом. Его светлый плащ промок насквозь, так же как и брюки, и русые волосы. Ботинки были облеплены грязью.
— Ну и вид здесь, — с неудовольствием сказал он.
— Ну, так что за особенность у того автобуса? — спросил Меландер.
— Особенность состоит в том, что автобусы этого типа не используют на маршруте № 47.
— Не используют?
— Да, обычно не используют. По этому маршруту ездят немецкие автобусы марки «Бюссинг». Они тоже двухэтажные. А этот автобус оказался здесь случайно.
— Замечательная улика, — заметил Гюнвальд Ларссон. — Сумасшедший, который это сделал, имеет привычку убивать людей только в английских автобусах. Ты это имел в виду?
Эк с неодобрением посмотрел на него. Гюнвальд Ларссон стряхнул с себя воду и поинтересовался:
— Кстати, а что это за стадо обезьян у нас в вестибюле?
— Журналисты, — сказал Эк. — Надо, чтобы кто-нибудь поговорил с ними.
— Только не я, — мгновенно отреагировал Колльберг.
— А почему не делает официального сообщения Хаммар или начальник полиции, или министр внутренних дел, или еще какая-нибудь важная персона? — спросил Гюнвальд Ларссон.
— Наверное, его еще не сформулировали., — ответил Мартин Бек. — Эк прав Кто-нибудь должен с ними поговорить.
— Только не я, — повторил Колльберг. Потом он повернулся с таким видом, словно его осенило. — Ты, Гюннальд, приехал туда первым, — произнес он. — Мог бы провести пресс-конференцию.
Гюнвальд Ларссон огляделся по сторонам и огромной волосатой рукой убрал со лба мокрую прядь волос. Мартин Бек ничего не сказал и даже не взглянул в направлении двери.
— Ладно, — сказал Ларссон. — Надо подумать, где можно разместиться. Поговорить с ними нужно. Но до этого я бы хотел кое-что узнать.
— Что именно? — спросил Мартин Бек.
— Кто-нибудь сообщил об этом матери Стенстрёма?
В кабинете воцарилась мертвая тишина, словно эти слова оглушили всех присутствующих, включая того, кто это сказал. Стоя на пороге, Гюнвальд Ларссон медленно окинул всех взглядом.
После длинной паузы Меландер повернулся к нему и сказал:
— Да. Ей сообщили.
— Хорошо, — сказал Гюнвальд Ларссон и закрыл за собой дверь.
— Хорошо, — словно разговаривая сам с собой, заключил Мартин Бек и забарабанил костяшками пальцев по столешнице.
— Разве это разумно? — спросил Колльберг.
— Что?
— Разрешить Гюнвальду… Не кажется ли тебе, что нас и без этого достаточно обливают грязью в прессе?
Мартин Бек смотрел на него и ничего не отвечал. Колльберг пожал плечами.
— Ну ладно, — произнес он. — Это не имеет особого значения.
Меландер вернулся к своему письменному столу, взял трубку и закурил.
— В самом деле, — согласился он. — Это не имеет особого значения.
Они с Колльбергом уже повесили планшет. На нем были схема первого этажа автобуса и несколько фигур, пронумерованных цифрами от одного до девяти.
— Куда подевался Рённ со списком? — пробормотал Бек.
— У меня есть кое-что еще по делу об автобусе, — упрямо сказал Эк.
Зазвонил телефон.
Красный двухэтажный автобус стоял поперек тротуара на Норра-Сташенсгатан там, где он остановился десять часов назад.
Однако это было единственное, что осталось без изменений. На оцепленной территории в это время находилось человек пятьдесят, а за барьерами толпилось множество любопытных. Большинство из них стояло здесь с полуночи, с интересом наблюдая за полицией, машинами скорой помощи и прочими служебными автомобилями. Это была ночь сирен и сплошного потока автомобилей, которые с воем проносились по блестящим от дождя улицам, на первый взгляд без всякой цели и смысла.
Никто ничего не знал наверняка, однако несколько слов, которые передавали друг другу шепотом, расходились концентрическими кругами среди зрителей, проникали в соседние дома, становились все громче и уже звучали на всю страну. А к утру они вырвались и далеко за ее пределы.
Групповое убийство.
Групповое убийство в Стокгольме.
Групповое убийство в автобусе в Стокгольме.
Об этом уже знали все.
В управлении полиции на Кунгсхольмсгатан знали ненамного больше. Собственно говоря, не было даже точно известно, кто именно проводит расследование. Царила совершеннейшая неразбериха. Телефоны непрерывно звонили, все время входили и выходили люди, возбужденные и мокрые от пота и дождя, пол был заляпан грязью.
— Кто составляет список убитых? — спросил Мартин Бек.
— Кажется, Рённ.
Колльберг сказал это, не оборачиваясь. Он прикреплял лист картона к стене. Лист имел три метра в длину и полметра в ширину, и с ним нелегко было управляться.
— Кто-нибудь может мне помочь? — бросил через плечо Колльберг.
— Конечно, — спокойно сказал Меландер, поднявшись из-за стола и вынув изо рта трубку.
Фредрик Меландер был высоким худощавым мужчиной весьма серьезного вида и с характером педанта. Ему уже исполнилось сорок восемь лет, и он был ассистентом криминальной полиции. Колльберг работал с ним уже много лет, он даже не помнил сколько. Меландер, напротив, помнил; он славился тем, что никогда ничего не забывал.
Зазвонили два телефона одновременно.
— Да. Комиссар Бек слушает. Кого? Нет, его здесь нет.
Он положил трубку на место и поднял трубку другого телефона. В это время дверь открылась и на пороге в нерешительности остановился седой человек лет пятидесяти.
— Что у тебя, Эк? — спросил Мартин Бек.
— Я по делу об автобусе, — ответил седоволосый.
— Когда я вернусь домой? Не имею понятия, — сказал Мартин Бек в трубку.
— А, черт! — воскликнул Колльберг, потому что клейкая лента запуталась у него в толстых пальцах.
— Главное — спокойствие, — сказал Меландер.
Мартин Бек снова обратился к стоящему на пороге.
— Да, так что там с автобусом?
Эк закрыл за собой дверь и достал блокнот.
— Автобус изготовлен на заводе «Лейланд» в Англии, — сказал он. — Тип «Атланта», но у нас его называют «Н-35». Семьдесят пять мест для сидения. Особенность состоит в том, что…
Дверь открылась. Гюнвальд Ларссон с недоверчивым видом заглянул в набитую битком комнату, которая была его рабочим кабинетом. Его светлый плащ промок насквозь, так же как и брюки, и русые волосы. Ботинки были облеплены грязью.
— Ну и вид здесь, — с неудовольствием сказал он.
— Ну, так что за особенность у того автобуса? — спросил Меландер.
— Особенность состоит в том, что автобусы этого типа не используют на маршруте № 47.
— Не используют?
— Да, обычно не используют. По этому маршруту ездят немецкие автобусы марки «Бюссинг». Они тоже двухэтажные. А этот автобус оказался здесь случайно.
— Замечательная улика, — заметил Гюнвальд Ларссон. — Сумасшедший, который это сделал, имеет привычку убивать людей только в английских автобусах. Ты это имел в виду?
Эк с неодобрением посмотрел на него. Гюнвальд Ларссон стряхнул с себя воду и поинтересовался:
— Кстати, а что это за стадо обезьян у нас в вестибюле?
— Журналисты, — сказал Эк. — Надо, чтобы кто-нибудь поговорил с ними.
— Только не я, — мгновенно отреагировал Колльберг.
— А почему не делает официального сообщения Хаммар или начальник полиции, или министр внутренних дел, или еще какая-нибудь важная персона? — спросил Гюнвальд Ларссон.
— Наверное, его еще не сформулировали., — ответил Мартин Бек. — Эк прав Кто-нибудь должен с ними поговорить.
— Только не я, — повторил Колльберг. Потом он повернулся с таким видом, словно его осенило. — Ты, Гюннальд, приехал туда первым, — произнес он. — Мог бы провести пресс-конференцию.
Гюнвальд Ларссон огляделся по сторонам и огромной волосатой рукой убрал со лба мокрую прядь волос. Мартин Бек ничего не сказал и даже не взглянул в направлении двери.
— Ладно, — сказал Ларссон. — Надо подумать, где можно разместиться. Поговорить с ними нужно. Но до этого я бы хотел кое-что узнать.
— Что именно? — спросил Мартин Бек.
— Кто-нибудь сообщил об этом матери Стенстрёма?
В кабинете воцарилась мертвая тишина, словно эти слова оглушили всех присутствующих, включая того, кто это сказал. Стоя на пороге, Гюнвальд Ларссон медленно окинул всех взглядом.
После длинной паузы Меландер повернулся к нему и сказал:
— Да. Ей сообщили.
— Хорошо, — сказал Гюнвальд Ларссон и закрыл за собой дверь.
— Хорошо, — словно разговаривая сам с собой, заключил Мартин Бек и забарабанил костяшками пальцев по столешнице.
— Разве это разумно? — спросил Колльберг.
— Что?
— Разрешить Гюнвальду… Не кажется ли тебе, что нас и без этого достаточно обливают грязью в прессе?
Мартин Бек смотрел на него и ничего не отвечал. Колльберг пожал плечами.
— Ну ладно, — произнес он. — Это не имеет особого значения.
Меландер вернулся к своему письменному столу, взял трубку и закурил.
— В самом деле, — согласился он. — Это не имеет особого значения.
Они с Колльбергом уже повесили планшет. На нем были схема первого этажа автобуса и несколько фигур, пронумерованных цифрами от одного до девяти.
— Куда подевался Рённ со списком? — пробормотал Бек.
— У меня есть кое-что еще по делу об автобусе, — упрямо сказал Эк.
Зазвонил телефон.
VIII
Кабинет, в котором проводили первую импровизированную пресс-конференцию, явно не подходил для этой цели. Здесь были только стол, два шкафа и четыре стула. К тому времени, когда туда вошел Гюнвальд Ларссон, воздух уже был тяжелым от дыма и влаги, испаряющейся с мокрых плащей.
Гюнвальд Ларссон остановился в дверях, окинул взглядом собравшихся журналистов и фоторепортеров и тихо сказал:
— Ну? Что же вы хотите знать?
Все начали говорить одновременно, перебивая друг друга. Гюнвальд Ларссон поднял руку и предупредил:
— Прошу говорить по очереди. Начинаем с левого угла и идем слева направо.
Пресс-конференция проходила следующим образом.
Вопрос: Когда обнаружили автобус?
Ответ: Вчера вечером, приблизительно в десять минут двенадцатого.
В.: Кто его обнаружил?
О.: Один гражданин, который, в свою очередь, сообщил об этом патрульным.
В.: Сколько человек находилось в автобусе?
О.: Восемь.
В.: Они все мертвы?
О.: Да.
В.: Каким способом этих людей лишили жизни?
О.: Об этом еще рано говорить.
В.: Явилась ли причиной их смерти какая-то внешняя сила?
О.: Возможно.
В.: Что вы понимаете под словом «возможно»?
О.: Только то, что я сказал.
В.: Имеются ли какие-нибудь следы, указывающие на то, что там стреляли?
О.: Да.
В.: Значит, всех этих людей застрелили?
О.: Возможно.
В.: Значит, в самом деле имело место групповое убийство?
О.: Да.
В.: Вы обнаружили орудие преступления?
О.: Нет.
В.: Кого-нибудь арестовали?
О.: Нет.
В.: Имеются ли какие-нибудь улики, указывающие на определенное лицо?
О.: Нет.
В.: Убийства были совершены одним человеком?
О.: Неизвестно.
В.: Человек, который стрелял, находился в автобусе или выстрелы были произведены снаружи?
О.: Они не были произведены снаружи.
В.: Откуда это известно?
О.: Оконные стекла разбиты выстрелами изнутри.
В.: Каким оружием воспользовался убийца?
О.: Неизвестно.
В.: Возможно, это был пулемет или, по меньшей мере, автомат, не так ли?
О.: Неизвестно.
В.: Автобус стоял, когда произошло убийство, или же двигался?
О.: Неизвестно.
В.: Не указывает ли положение, в котором обнаружили автобус, что стрельба имела место во время движения и только потом автобус въехал на тротуар?
О.: Да.
В.: Удалось ли взять след собакам?
О.: Шел дождь.
В.: Это был двухэтажный автобус?
О.: Да.
В.: Где обнаружили тела, на верхнем или нижнем этаже?
О.: На нижнем.
В.: Все?
О.: Да.
В.: Личности убитых уже установлены?
О.: Нет.
В.: Но хотя бы кого-нибудь уже опознали?
О.: Да.
В.: Кого? Водителя?
О.: Полицейского.
В.: Полицейского? Вы можете назвать его имя?
О.: Да. Это ассистент Оке Стенстрём.
В.: Стенстрём? Из отдела расследования убийств?
О.: Да.
Несколько журналистов попытались протиснуться к двери, но Ларссон снова поднял руку.
— Прошу вас не болтаться туда-сюда. Какие-нибудь вопросы еще есть?
В.: Ассистент Стенстрём был одним из пассажиров автобуса?
О.: В любом случае за рулем сидел не он.
В.: Вы допускаете, что он оказался там случайно?
О.: Неизвестно.
В.: Я обращаюсь с этим вопросом лично к вам. Считаете ли вы случайностью, что один из убитых оказался сотрудником криминальной полиции?
О.: Я пришел сюда не для того, чтобы отвечать на личные вопросы.
В.: Стенстрём выполнял какое-то особое задание, когда это произошло?
О.: Не знаю.
В.: В тот вечер он был на службе?
О.: Нет.
В.: Значит, он был свободен?
О.: Да.
В.: В таком случае он, очевидно, оказался там случай но. Вы можете назвать фамилию еще хотя бы одной жертвы?
О.: Нет.
В.: Это первый в Швеции случай группового убийства. За границей же, напротив, за последние несколько лет произошло много подобных преступлений. Не считаете ли вы, что убийцу могло навести на эту безумную мысль какое-нибудь сходное преступление, имевшее место, к примеру, в Америке?
О.: Не знаю.
В.: Не считает ли полиция, что убийца может быть сумасшедшим, который хочет прославиться?
О.: Это одна из версий.
В.: Я не получил ответ на свой вопрос. Полиция разрабатывает эту версию?
О.: Все следы и предположения принимаются во внимание.
В.: Сколько женщин среди жертв?
О.: Две.
В.: Значит, шестеро убитых — это мужчины?
О.: Да.
В.: Среди этих шестерых водитель и ассистент Стенстрём?
О.: Да.
В.: Уделите нам еще минутку внимания. Мы получили сообщение, что одна из особ, бывших в автобусе, осталась в живых и ее увезли в машине скорой помощи, которая приехала на место происшествия еще до того, как полиция оцепила территорию.
О.: Вот как?
В.: Это правда?
О.: Следующий вопрос.
В.: Мы слышали, что вы одним из первых прибыли на место происшествия, так?
О.: Да.
В.: Когда вы туда прибыли?
О.: В двадцать пять минут двенадцатого.
В.: Как выглядел автобус внутри?
О.: Что вы имеете в виду?
В.: Можно ли сказать, что это было самое ужасное зрелище, которое вам приходилось когда-либо наблюдать в своей жизни?
Гюнвальд Ларссон бесстрастно посмотрел на того, кто задал этот вопрос: молодой человек в очках с круглыми стеклами в металлической оправе и с довольно растрепанной рыжей бородкой. Наконец он сказал:
— Наверное, можно ответить — нет.
Репортеры несколько оживились. Какая-то журналистка приподняла брови и с некоторым недоверием спросила:
— Как это следует понимать?
— Именно так, как я сказал.
До того как стать полицейским, Гюнвальд Ларссон служил в военно-морском флоте. В августе 1943 года он принимал участие в подъеме затонувшей подлодки «Ульвен», которая три месяца пролежала на дне моря. Среди тридцати трех утонувших было много его знакомых. После войны он участвовал в эвакуации балтийских коллаборационистов из лагеря в Рёнеслетте, а также принимал тысячи узников из немецких концлагерей. Большинство из них были женщины и дети, многие умерли.
Он не считал нужным объяснять все это специфической компании, которая здесь собралась, и поэтому лаконично спросил:
— Есть еще какие-нибудь вопросы?
— Полиции удалось найти кого-либо, кто собственными глазами видел, как произошло преступление?
— Нет.
— Так значит, в центре Стокгольма совершено групповое убийство. Восемь человек умерли, и это все, что полиция может нам сообщить?
Гюнвальд Ларссон остановился в дверях, окинул взглядом собравшихся журналистов и фоторепортеров и тихо сказал:
— Ну? Что же вы хотите знать?
Все начали говорить одновременно, перебивая друг друга. Гюнвальд Ларссон поднял руку и предупредил:
— Прошу говорить по очереди. Начинаем с левого угла и идем слева направо.
Пресс-конференция проходила следующим образом.
Вопрос: Когда обнаружили автобус?
Ответ: Вчера вечером, приблизительно в десять минут двенадцатого.
В.: Кто его обнаружил?
О.: Один гражданин, который, в свою очередь, сообщил об этом патрульным.
В.: Сколько человек находилось в автобусе?
О.: Восемь.
В.: Они все мертвы?
О.: Да.
В.: Каким способом этих людей лишили жизни?
О.: Об этом еще рано говорить.
В.: Явилась ли причиной их смерти какая-то внешняя сила?
О.: Возможно.
В.: Что вы понимаете под словом «возможно»?
О.: Только то, что я сказал.
В.: Имеются ли какие-нибудь следы, указывающие на то, что там стреляли?
О.: Да.
В.: Значит, всех этих людей застрелили?
О.: Возможно.
В.: Значит, в самом деле имело место групповое убийство?
О.: Да.
В.: Вы обнаружили орудие преступления?
О.: Нет.
В.: Кого-нибудь арестовали?
О.: Нет.
В.: Имеются ли какие-нибудь улики, указывающие на определенное лицо?
О.: Нет.
В.: Убийства были совершены одним человеком?
О.: Неизвестно.
В.: Человек, который стрелял, находился в автобусе или выстрелы были произведены снаружи?
О.: Они не были произведены снаружи.
В.: Откуда это известно?
О.: Оконные стекла разбиты выстрелами изнутри.
В.: Каким оружием воспользовался убийца?
О.: Неизвестно.
В.: Возможно, это был пулемет или, по меньшей мере, автомат, не так ли?
О.: Неизвестно.
В.: Автобус стоял, когда произошло убийство, или же двигался?
О.: Неизвестно.
В.: Не указывает ли положение, в котором обнаружили автобус, что стрельба имела место во время движения и только потом автобус въехал на тротуар?
О.: Да.
В.: Удалось ли взять след собакам?
О.: Шел дождь.
В.: Это был двухэтажный автобус?
О.: Да.
В.: Где обнаружили тела, на верхнем или нижнем этаже?
О.: На нижнем.
В.: Все?
О.: Да.
В.: Личности убитых уже установлены?
О.: Нет.
В.: Но хотя бы кого-нибудь уже опознали?
О.: Да.
В.: Кого? Водителя?
О.: Полицейского.
В.: Полицейского? Вы можете назвать его имя?
О.: Да. Это ассистент Оке Стенстрём.
В.: Стенстрём? Из отдела расследования убийств?
О.: Да.
Несколько журналистов попытались протиснуться к двери, но Ларссон снова поднял руку.
— Прошу вас не болтаться туда-сюда. Какие-нибудь вопросы еще есть?
В.: Ассистент Стенстрём был одним из пассажиров автобуса?
О.: В любом случае за рулем сидел не он.
В.: Вы допускаете, что он оказался там случайно?
О.: Неизвестно.
В.: Я обращаюсь с этим вопросом лично к вам. Считаете ли вы случайностью, что один из убитых оказался сотрудником криминальной полиции?
О.: Я пришел сюда не для того, чтобы отвечать на личные вопросы.
В.: Стенстрём выполнял какое-то особое задание, когда это произошло?
О.: Не знаю.
В.: В тот вечер он был на службе?
О.: Нет.
В.: Значит, он был свободен?
О.: Да.
В.: В таком случае он, очевидно, оказался там случай но. Вы можете назвать фамилию еще хотя бы одной жертвы?
О.: Нет.
В.: Это первый в Швеции случай группового убийства. За границей же, напротив, за последние несколько лет произошло много подобных преступлений. Не считаете ли вы, что убийцу могло навести на эту безумную мысль какое-нибудь сходное преступление, имевшее место, к примеру, в Америке?
О.: Не знаю.
В.: Не считает ли полиция, что убийца может быть сумасшедшим, который хочет прославиться?
О.: Это одна из версий.
В.: Я не получил ответ на свой вопрос. Полиция разрабатывает эту версию?
О.: Все следы и предположения принимаются во внимание.
В.: Сколько женщин среди жертв?
О.: Две.
В.: Значит, шестеро убитых — это мужчины?
О.: Да.
В.: Среди этих шестерых водитель и ассистент Стенстрём?
О.: Да.
В.: Уделите нам еще минутку внимания. Мы получили сообщение, что одна из особ, бывших в автобусе, осталась в живых и ее увезли в машине скорой помощи, которая приехала на место происшествия еще до того, как полиция оцепила территорию.
О.: Вот как?
В.: Это правда?
О.: Следующий вопрос.
В.: Мы слышали, что вы одним из первых прибыли на место происшествия, так?
О.: Да.
В.: Когда вы туда прибыли?
О.: В двадцать пять минут двенадцатого.
В.: Как выглядел автобус внутри?
О.: Что вы имеете в виду?
В.: Можно ли сказать, что это было самое ужасное зрелище, которое вам приходилось когда-либо наблюдать в своей жизни?
Гюнвальд Ларссон бесстрастно посмотрел на того, кто задал этот вопрос: молодой человек в очках с круглыми стеклами в металлической оправе и с довольно растрепанной рыжей бородкой. Наконец он сказал:
— Наверное, можно ответить — нет.
Репортеры несколько оживились. Какая-то журналистка приподняла брови и с некоторым недоверием спросила:
— Как это следует понимать?
— Именно так, как я сказал.
До того как стать полицейским, Гюнвальд Ларссон служил в военно-морском флоте. В августе 1943 года он принимал участие в подъеме затонувшей подлодки «Ульвен», которая три месяца пролежала на дне моря. Среди тридцати трех утонувших было много его знакомых. После войны он участвовал в эвакуации балтийских коллаборационистов из лагеря в Рёнеслетте, а также принимал тысячи узников из немецких концлагерей. Большинство из них были женщины и дети, многие умерли.
Он не считал нужным объяснять все это специфической компании, которая здесь собралась, и поэтому лаконично спросил:
— Есть еще какие-нибудь вопросы?
— Полиции удалось найти кого-либо, кто собственными глазами видел, как произошло преступление?
— Нет.
— Так значит, в центре Стокгольма совершено групповое убийство. Восемь человек умерли, и это все, что полиция может нам сообщить?