Но в данный момент Яна, несмотря на свою прямоту, решила не сообщать о том, что она стала случайной свидетельницей любовной сцены, а представить все в качестве видения, чтобы произвести впечатление на Лилию:
– Я же экстрасенс. Я видела вас своим внутренним взором. Например, сегодня ранним утром я видела вас на кухне ресторана. Помните шоколадный сироп?
Краска на щеках женщины стала еще заметней.
– Не стоит так стесняться, – усмехнулась Яна. – Меня не интересовала пикантная подоплека, самое главное не это. Вы, как верная жена и любящая мать меня поймете, – медленно проговорила она не спуская глаз с окаменевшего женского лица. – Мне известно, что ваш любовник, работающий сторожем в ресторане, имеет весьма и весьма темное прошлое. Думаю, вы прекрасно знали, когда принимали его на работу, об этом маленьком фактике. Именно тогда вы договорились о расплате телом?
– Вы ничего не понимаете! – глаза женщины сверкали, а руки, как заметила Милославская, совершенно бессознательно сжались в кулачки. Ухоженные длинные ногти впивались в кожу, оставляя на них красные полумесяцы. – Я не расплачиваюсь с ним и это не случайный уголовник, подобранный мною на улице! И не смейте связывать его с этим делом. Андрей не имеет никакого отношения к смерти Олега и не подозревал о его существовании. Я знаю Андрея всю свою жизнь. Знаете, когда я вспоминаю о несчастной любви своего сына, я вдруг начинаю понимать, что это небеса наказали меня таким страшным образом.
На мгновение Лилия замолчала. Яна затаила дыхание, больше всего опасаясь того, что Тихонова вновь замкнется и услышать правду или хотя бы предложенную ложную версию развития событий, если она будет не искрена, Милославской уже не удастся. Но Лилия, теперь уже без чьей-то помощи, что несоизмеримо разочаровало мужчину за соседним столиком, так и не дождавшегося своей дамы, прикурила и продолжила:
– Со слов Анны вы уже знаете, что мой сын, Саша, был влюблен, глупо, по-детски, в ее дочь. А она думала лишь о взрослом умном и самоуверенном соседе. Моя история похожа на эту, как две капли воды. В школе мы общались с Андреем. Он всегда защищал меня, помогал. Я же увлекалась старшеклассниками, и даже делилась с ним своими переживаниями с ним, а Андрей молчал о своих чувствах. Я даже не воспринимала его в качестве возможного объекта чьей-то влюбленности – маленький, худенький, довольно-таки невзрачный он был всегда рядом, незаметный, будничный, надежный. Что можно еще сказать? Я влюбилась отчаянно и безнадежно, когда на моем горизонте возник пылкий юноша с высоким полетом фантазии и широким размахом крыльев. Ох и широко он размахнулся – все мне обещал, все златые горы, как и полагается. Андрей в это время был в армии. Вернувшись, он узнал, что я жду ребенка, Сашеньку, а папаши и след простыл. Этот мерзавец не только старался со мной не встречаться, а при встречах оскорблял, но и высмеивал меня, распространяя гадости среди приятелей – мы учились в одном институте. Конечно, я оттуда ушла – удивляюсь только одному, почему не сделала аборт. Родители, узнав выгнали меня. До самой смерти не простили такого позора. Андрей вернулся – я стала его избегать. Мне было так стыдно даже перед другом детства – все от меня отвернулись, я боялась, что и он поступит также.
Лилия судорожно затянулась и постучала наманикюренным ноготком по краю стакана с соком. Яна прекрасно понимала, что причиной подобной откровенности являются не столько нахлынувшие чувства и воспоминания, как трезвый расчет женщины, желающей отвлечь Янино внимание, перевести его на другое, а кроме того, рассказывая свою горькую историю, разжалобить. Тем временем Тихонова продолжила спокойным, будничным почти безразличным тоном, скрывшим затаенную боль:
– Андрей ничего не сказал, лишь узнал от подружек все – подкараулил этого деятеля и избил его до полусмерти. Ну а так как родители пострадавшего были влиятельными, а он вырос в семье рабочего, то загремел мой Андрюша на нары, а я все время получала его письма. Я в это время жила у подружки в общаге на птичьих правах. Когда же Тихонов сделал предложение от безысходности согласилась.
Заметив удивленный взгляд Яны, не ожидавшей от виденного ею недалекого повара такой широты души, Лилия пояснила:
– Он детей не может иметь, поэтому я, с «готовым» ребенком показалась ему оптимальным вариантом – и усыновлять не надо, все эти формальности проходить. Кроме того – он знал, что я после этого всегда буду чувствовать, что всем ему обязана, а это немаловажно. Да и я его устраивала в качестве красивой супруги – куда уж этому толстячку с замашками солдафона очаровать кого-нибудь. А меня выставлял на всеобщее обозрение, восхищение друзей его «вещью» так самолюбие всегда тешило. Потребовал только, чтобы никогда ему не изменяла. Сказал, что в таком случае или меня убьет, или себя. Мелодрама, прямо, не так ли? – горько усмехнулась она.
– Самое главное – отцом он хорошим был. – продолжила она через несколько секунд. Любил Сашу, как родного. А Андрей, когда вернулся понял, что опоздал. Не могла я уже уйти – без меня бы муж пропал. Да и Саша отчима очень любил, думал, что родной отец, не понял бы меня и страдал бы. Андрей увидел все это, не выдержал и уехал на Север, зарабатывать.
– Ну и как, заработал? – поинтересовалась Яна. Облик виденного ею бритоголового накаченного мужчины, работающего сторожем и снимающего угол у какой-то там тетки никак не вязался с преуспеванием и большими заработками.
– Заработал. Только он там с отчаяния женился. А однажды, как он рассказывает, не выдержал так долго меня не видеть. Все бросил, жене и сыну оставил, а сам ко мне приехал. Хотел только повидать, рядом немного побыть, а когда узнал, что я сына потеряла, остался.
Лилия последний раз затянулась и потушила сигарету. Ироничная усмешка, скрывавшая боль и разочарование разбитой жизни не сходила с ее губ.
– Я только в этот момент действительно, на самом деле поняла, какой была дурой. Как много упустила в жизни. Вот и кинулась в омут страсти с головой. Хотела даже все бросить, обо всем забыть, да в последний момент остановилась. Как это ни смешно, мне жалко мужа. Он не меньше меня переживал после смерти Сашеньки. Как потерянный несколько месяцев ходил. Если я так скоро после этого нанесу удар – сломается, пропадет он. Да и детей Андрея жалко. Жена-то, стерва, не позволит ему с ними видеться. В суд пойдет, наврет, но отомстит. Вот и договорились, что еще несколько лет подождем, а потом, потом я что-нибудь придумаю.
Милославская прекрасно понимала, сколь противоречивые чувства и какая боль терзала Тихонову, собиравшую осколки собственной исковерканной жизни. И в то же время отступить, не узнать правды она уже не могла. Поэтому Яна проговорила:
– Значит, и в этот раз Андрей отомстил за вашего сына?
– Нет, – голос женщины был решителен. – Он тут не при чем. Я знала, что именно так он и поступит, отправится уничтожать Олега, узнав о том, какую роковую роль сыграл он в судьбе моего сына.
Голос женщины был уверенным и даже непреклонным.
– И все же именно так подумают все, а прежде всего представители власти. Должна вам сказать, – решительно проговорила Яна, понимая, что блефует, но ни одной черточкой не выдавая этого – Милиция, в тесном сотрудничестве с которой я работаю, уже знает, что рядом с Олегом в тот самый день был высокий бритоголовый мужчина, по описанию соответствующий внешнему виду вашего Андрея. Есть показания двух свидетелей и я предполагаю, что они без труда опознают убийцу. Или во всяком случае, при содействии милиции, признают в нем вашего Андрея. Вы же знаете, какое сейчас правосудие, – провокационно проговорила она. – Им бы лишь бы от «висяка» избавиться. А тут еще влиятельные родители требуют крови. В данном же случае и мотив есть, и свидетели. Это уже веское доказательство.
Совершенно спокойно и почти равнодушно Лилия проговорила:
– Это невозможно. Мало того, что его никто не может узнать, так ко всему прочему у него есть алиби – вы без проблем обнаружите людей, которые расскажут вам, где Андрей находился и что он делал и днем и ночью.
Яна понимала, что проверить эту информацию ничего не стоит, так что лгать Тихоновой было не выгодно. Но кто же тогда совершил убийство? Неужели тот самый человек, который как раз две недели назад, по словам дворничихи, заявлялся к этому самому Андрею. Между тем Лилия продолжала.
– Конечно, вы не можете предположить, что я сожалею о смерти Олега. Вы, наверное, не один раз слышали, видели по телевизору передачи – беседы с родителями наркоманов, не так ли? – Милославская закурила. Она послушно слушала. Яна догадывалась, к чему ведет Лилия, но решила дать ей возможность высказаться, пусть даже та и подступит к делу издалека.
Тихонова не дожидаясь ответа от Яны на этот риторический вопрос продолжала:
– Вот и я раньше так, слышала, видела. Я даже предположить тогда не могла, что когда подобное услышанному с экрана случается с тобой, всегда кажется, что все происходит совсем иначе. Не так как все рассказывают. Не может твой сын, твоя дочь переродиться, измениться до такой степени. Словно твоя жизнь и жизнь твоего ребенка нечто новое в нашем древнем мире, – Лилия горько усмехнулась, на мгновение замолчала.
Затем женщина продолжила свою горькую повесть:
– До последнего мгновения надеешься, веришь человеку, который был самым близким, самым любимым. Не понимаешь даже, что наркомания – это не просто физическая болезнь. Это болезнь сердца и ума, она убивает прежде всего душу, а затем тело. И прекрасно зная это, – голос Лилии поднялся и стал на мгновение пронзительным, даже мужчина за соседним столиком с интересом оглянулся, не понимая, что так увлечено обсуждают эти две привлекательные женщины, – взрослый парень, а Олегу было в то время больше восемнадцати лет, ради того, чтобы нажиться за их счет, предлагает детям наркотики, предлагает им смерть. При этом он не просто ставит их перед выбором: хотите попробовать новых ощущений, или нет? Он давит на их чувства, на детскую влюбленность и увлеченность, он лжет, завлекает, всего лишь для того, чтобы лишний раз сходить с какой-нибудь девкой в кабак, и потратить там заработанные на жизни моего ребенка деньги! Где же здесь справедливость? Где правда?
– Но послушайте, – мягко вмешалась Яна, прекрасно понимая, что подобные разговоры и убеждения абсолютно бесполезны в разговорах с матерью, ослепленной горем и ненавистью, – на это и существуют правоохранительные структуры. Его можно было привлечь за…
Лилия громко рассмеялась. На этот раз это был не сексуальный грудной хохоток женщины, пытающейся привлечь мужское внимание к своей персоне, а искренний, хотя и горький, несколько презрительный смех.
– Вы думаете я не пыталась? Но кто ко мне прислушается? У них там все куплено, всем заплачено, кому нужно. Стоило лишь написать, как бумаги были утеряны, а ко мне домой не поленился прийти адвокат, помощником которого Олег и работал. Он мягко и тактично объяснил трогательными полунамеками, что если я буду упряма и настойчива, то потеряю все, не только ресторан, который может сгореть или просто разориться, при содействии налоговиков, наезжающих бандитов и прочих негативных моментов, но и жизнь, свою или кого-то из близких.
Яна приблизительно так все это и представляла, но ей необходимо было, чтобы женщина высказалась и перешла к рассказу о том, кто именно и как убил Олега. Но ожидания Милославской не оправдались.
– Я не знаю, поймете ли вы меня – потеря единственного любимого сына не просто трагедия – после этого кажется, что жизнь окончена.
– Я вас прекрасно понимаю, – негромко спокойно проговорила Яна. – Я сама потеряла единственного сына и мужа.
– О, – глаза Лилии округлились, теперь она смотрела на Яну с затаенной надеждой. – Тем более. А уж если ты знаешь, что убийца – а я считаю, что Олег был настоящим его безжалостным убийцей, хотя это и не доказуемо, убийца разгуливает на свободе, безнаказанный, всем довольный. Сколько еще жизней он погубил бы, оставшись в живых? Для него смысл жизни – деньги и власть, он безнравственен и безжалостен. И именно поэтому я рада его смерти, из-за чего бы он не погиб. Но вот только обвинить в этом своих близких не позволю никогда. Они все совершенно не при чем и ваше расследование ничего не изменит. А вы как следует задумайтесь, стоит ли искать того человека, который сотворил это доброе дело, устранил эту мерзость.
На мгновение между женщинами повисло напряженное молчание. В тишине особенно четко были слышны разговоры и смех присутствующих в кафе. К мужчине за соседним столиком, приглядывающемуся было к Лилии с таким интересом, наконец-то пришла девушка. Теперь он столь же улеченно завлекал свою собеседницу, время от времени капризно надувающую губки и противно хихикающую на его пошлые остроты. Этот визгливый смешок как ножом резал Яне уши, раздражая, словно царапанье острым предметом по стеклу.
Лилия была убедительна, но ни на мгновение не поколебала Яну. Та всегда руководствовалась принципом, что закон должен быть законом. Нельзя позволить человеку брать на себя функции правосудия и отнимать у кого-то жизнь, даже если он считает себя правым. Это было безусловно. Ведь подобное незаконное правосудие приводит лишь к трагедиям – страдает не только принесенный в жертву человек, приговоренный неизвестно кем на смерть, но и его близкие. А в дальнейшем, как в данном случае все это может повлечь за собой новое убийство, уже ни в чем не повинного свидетеля.
И все же видеть такие страдания и знать, что справедливая расплата разобьет их с трудом налаженные жизни Яне было несоизмеримо тяжело. Но она не позволила чувствам взять верх. Кроме того, еще не доказано, что убийства действительно на совести этой женщины. Яне очень хотелось извлечь из сумочки свои карты и воспользоваться «Внушением», чтобы узнать правду. Но как специально в спешке сборов, а может быть просто от утомления после бессонной ночи, она забыла захватить своих магических пособников.
Хотя определенная картина, с трудом вырисовывающаяся в тумане предположений и сомнений, начинала понемногу проясняться перед внутренним взором Милославской. Яна спросила, глядя прямо в глаза собеседницы:
– Вы заплатили за убийство?! Тому самому другу вашего любовника, помните две недели назад он приходил в ресторан.
Лилия побледнела, казалось, она с трудом пытается вздохнуть6 но это никак не получается. Практически уверенная в своей правоте яна продолжила:
– Не думайте, что это будет так легко скрыть. Вычислить настоящего убийцу, если станет известно, что вы заказчик очень просто. Достаточно проследить тюремные связи Андрея. А доказать, что вы заказали… Проверьте свои счета и счета Анны, думаю, немалая сумма исчезла с них две недели тому назад.
Неожиданно, на бледных щеках женщины расцвел румянец. Яна ожидала оправданий и объяснений, что множество денег пришлось послать тетушке в Сывтывкар и дядюшке в Караганду, а в ответ лишь услышала:
– Ничего подобного. По счетам вы сможете проследить, что все наши финансы при нас же и остались. Все учтено и задекларировано и никаких денежных потерь нет.
Яна застыла. Уверенность женщины казалась вполне обоснованной. Милославская была уже почти убеждена, что нашла заказчиков убийства, но поверить в киллера-благотворителя было практически невозможно.
Дальнейший разговор с Тихоновой был безрезультатен. Яна понимала, что умная женщина, даже если и имеет какое-то отношение к убийству, никогда ей в этом не признается. Такая будет держаться до последнего, отрицая свою вину даже перед лицом очевиднейших доказательств. Именно поэтому Яна, осознавая, что найти убийцу подобным образом будет сложно, переключилась на более перспективную ниточку, вырисовавшуюся после вчерашнего происшествия.
– Что, еще кого-нибудь убивать собрались? – картинно и довольно-таки наигранно протянул он, не считая нужным даже поздороваться или поинтересоваться, как женщина добралась до дома.
– А что, хотелось бы? – Яна прекрасно понимала, что другу надо выговориться и пожаловаться на свою судьбу. Поэтому ровно тридцать секунд она слушала возмущение загруженного работой человека, которому дела, требующие особого внимания и отношения по причине высокопоставленности пострадавших вовсе не нравились. Затем, понимая что времени нет, а телефонная карта в совокупности рассчитана лишь на пять разговоров по три минуты, прервала его вопросом:
– Ну как там Никитин, жив, очнулся?
С замиранием сердца она ждала ответа. Умер ли он и ниточка, ведущая к убийце оборвалась или же пришел в себя и все разъяснилось. Но ответ разочаровал ее своей неопределенностью.
– Если бы очнулся, – вздохнул лейтенант. – В коме он.
– Но подожди, насколько я знаю, от передозировки в кому не впадают. Он должен был или умереть сразу или прийти в себя.
– От передозировки врачи его спасли. Ты была права, это опять героин. Спектральный анализ некоторых вещей в машине показал, что состав этого наркотика практически идентичен тому, от которого погиб Олег Сизов. Но дело в том, что от удара головой он пришел в коматозное состояние и когда очнется врачам неизвестно. Хотя тебе выражаю благодарность, – официозно и напыщенно проговорил Руденко. Яна так и представляла как бодро топорщатся его усы и змеиться под ними его ироничная усмешка. – Без твоего своевременного вмешательства он точно бы умер. Еще каких-нибудь полчаса. А так шанс все же есть.
– А как с санитаром?
– Никуда он не выходил. А сегодня на работу пошел. Перед этим только лишь в какой-то особняк заглянул ненадолго. Мы узнали, там фирма «Терра» располагается. Он заходил договориться о перевозке, организованном для какого-то родственника. Ты мне объясни лучше, при чем он здесь? Мы на всякий случай проверили, в машине нет его отпечатков пальцев, да и не мог он в машине быть – у него алиби – с соседкой развлекался, после твоего повеления выпроводил.
– Тогда может из соседей кто видел Никитина или убийцу, – Яна намерено проигнорировала вопрос о причастности санитара. Ей не хотелось давать Руденко пространные объяснения.
– Въезжающую джип одна бабуська разглядела, это мои ребята уже узнали. А вот выходил ли кто из нее… Сама понимаешь. Да и что там в темноте под дождем можно было рассмотреть.
Распрощавшись с лейтенантом и обязавшись держать его в курсе, Милославская решила связаться с Альбиным. Звонок санитара Юрию Владимировичу сразу после убийства казался более чем подозрительным, а визит в «Терру» избавлял от возможных сомнений связи Альбина с этим делом. Понемногу все ниточки сходились именно к нему и очередная встреча была неизбежной.
Яна вернулась домой и прежде всего взяла карты. Ситуация была слишком неясной, ей так хотелось прощупать путь, по которому пока ее вели лишь карты, да интуиция, а не логические размышления и предположения. Милославская решила в очередной раз положиться на магическую силу карт.
Несколько секунд она колебалась, не в силах выбрать между картой «Взгляд в будущее» и «Взгляд сквозь оболочку». Колебания вызывало ее желание, с одной стороны, узнать, нанесет ли убийца вскоре очередной удар, как она это предполагает. С другой, важным казалась необходимость как можно больше узнать о Альбине. Эта фигура, стоящая на шахматной доске разыгрываемых событий вроде бы как в центре и в то же время в стороне, официально практически непричастно, временами напоминала Яне таинственного черного короля, расположенного, казалось бы, где-то вдалеке и не показывающего своей власти, но закулисно управляющего многими событиями.
Несколько шутовская, временами кажущаяся гедонистической, пошловатой и поверхностной личность, представшая перед Яной, не казалась ей подлинной, а воспринималась всегда лишь как маска, скрывающая мрачную сущность. Должно быть именно беспокойство, появляющееся при общении с этим человеком и побудило Яну в данный момент выбрать карту «Взгляд сквозь оболочку».
Милославская положила руку на карту и прикрыла глаза. Несколько томительно долгих минут ее чувствительные пальце не ощущали ничего. Уже было возникла мысль, что все напрасно и сосредоточиться не удастся, как пронзительная, леденящая саму душу дрожь заставила тело женщины невольно содрогнуться.
Казалось, Яна почувствовала, как под ней вертится земля, скользящая в бесконечном космическом пространстве. Звезды кружились в бесконечном завораживающем хороводе. Но взгляд Яны смотрел не на мир извне, а сосредоточился на внутреннем. В ее теле развилась неведомая ранее сверхжизнь, наполнявшая каждую клеточку энергией и силой. Создавалось впечатление, что все нервы обнажены, будто она слышит, как бурной красной рекой течет ее кровь, наполняющая берега ее тела. Мыщцы, живя своей, неуправляемой жизнью, находились в постоянном диком движении, извиваясь клубком змей. В ушах раздавались удары сердца, оглушающие, как барабаны неведомых африканских племен. Веки женщины исчезли и яркий белый свет проникал прямо в мозг болезненно-жгучими солнечными лучами.
Это наводящее ужас состоянии продолжалось несколько мгновений, отхлынув затем, как морской прибой, оставляющий на берегу избитое о камни безжизненное тело.
Яна безразлично рассматривала возникшую перед ее глазами неподвижную поверхность. Через несколько мгновений она поняла, что это всего лишь навсего столешница, каким-то неведомым образом оказавшаяся прямо перед ней. Яна перевела взгляд и с трудом сфокусировала его на предмете, лежавшем рядом. Этот предмет был знаком Милославской. Все тот же понравившийся ей старинный светильник муранского стекла. Сейчас Яна видела его так отчетливо, как под лупой. Самое удивительное, что неведомым, мистическим образом Милославская способна была разглядеть светильник со всех сторон и даже сверху.
Ошибиться Яна не могла – с разочарованием пришлось констатировать факт: прекрасное изделие действительно подделка, но подделка настолько искусная, что лишь специалист способен был отличить ее от подлинника.
Некоторое время женщина увлечено любовалась великолепным изделием, когда дверь в комнату открылась и перед Яной предстал мужчина, безошибочно узнанный Яной. Это был Альбин. Он сложил губы так, как будто что-то увлечено насвистывал. Тщательно заперев за собой дверь и подойдя к столу, мужчина с удобством развалился в широком кожаном кресле. Ноги он небрежно закинул на дорогую столешницу. Взяв в руки светильник, Альбин небрежно, с презрительной улыбкой повертел его в руках, а затем извлек из ящика стола маленькую, тонкую отвертку. Легко отсоединив днище красивого изделия ручной работы, он осторожно извлек второй поддон, заполненный маленькими пакетиками с белым порошком.
В этот момент по всей видимости кто-то постучал в дверь, так как мужчина быстрым, змеиным движением поднял голову. На лице застыло напряженное выражение. В тоже время спокойными и точными жестами поддонник был вставлен на место, а днище закреплено, как положено.
Альбин поднялся с кресла и прошел к запертой им двери. Яна напряженно вглядывалась. Почему-то ей казалось очень важным увидеть, кто именно стоит за дверью. Но как только та стала приоткрываться, тьма в одно мгновение поглотила женщину, скрыв от нее дальнейшее развитие событий.
Яна протерла глаза, прийдя в себя, и решительно набрала номер офиса Альбина. Услышав несколько тягучий голос представилась и поинтересовалась, нельзя ли им встретиться. Казалось, на мгновение Альбин смутился, но затем приветливо проговорил:
– Конечно, конечно, Яна Борисовна. Встреча с вами доставит мне удовольствие.
Эта несколько неуклюжая галантность немного насмешила яну, но затем Альбин продолжил:
– Вот только, боюсь, сегодня у меня не будет ни одной свободной минуты. Быть может, завтра или лучше послезавтра?
– Нет, – Яна забеспокоилась. – Мне необходимо увидеть вас очень срочно. Всего несколько минут, я не оторву вас от дел надолго.
– Не могу. Для вас все бы сделал, но дела слишком важны и срочны. – Яна так и представляла, как он якобы огорченно приподнимает брови и разводит руками, выражая всей своей жестикуляцией и мимикой сожаление. Яна молчала, через несколько секунд он медленно, как бы в раздумьи проговорил: – Впрочем вечером я буду на одном мероприятии. Мы финансируем выставку одного московского гения и я должен там присуствовать. В принципе вы могли бы меня сопровождать.
Мгновение Яна колебалась: разговаривать о таких серьезных вещах в общественном месте не хотелось, но в то же время увидеться с Альбиным и поговорить было необходимо. Яна согласилась и повеселевший собеседник посоветовал ей быть готовой к трем часам дня.
– Я же экстрасенс. Я видела вас своим внутренним взором. Например, сегодня ранним утром я видела вас на кухне ресторана. Помните шоколадный сироп?
Краска на щеках женщины стала еще заметней.
– Не стоит так стесняться, – усмехнулась Яна. – Меня не интересовала пикантная подоплека, самое главное не это. Вы, как верная жена и любящая мать меня поймете, – медленно проговорила она не спуская глаз с окаменевшего женского лица. – Мне известно, что ваш любовник, работающий сторожем в ресторане, имеет весьма и весьма темное прошлое. Думаю, вы прекрасно знали, когда принимали его на работу, об этом маленьком фактике. Именно тогда вы договорились о расплате телом?
– Вы ничего не понимаете! – глаза женщины сверкали, а руки, как заметила Милославская, совершенно бессознательно сжались в кулачки. Ухоженные длинные ногти впивались в кожу, оставляя на них красные полумесяцы. – Я не расплачиваюсь с ним и это не случайный уголовник, подобранный мною на улице! И не смейте связывать его с этим делом. Андрей не имеет никакого отношения к смерти Олега и не подозревал о его существовании. Я знаю Андрея всю свою жизнь. Знаете, когда я вспоминаю о несчастной любви своего сына, я вдруг начинаю понимать, что это небеса наказали меня таким страшным образом.
На мгновение Лилия замолчала. Яна затаила дыхание, больше всего опасаясь того, что Тихонова вновь замкнется и услышать правду или хотя бы предложенную ложную версию развития событий, если она будет не искрена, Милославской уже не удастся. Но Лилия, теперь уже без чьей-то помощи, что несоизмеримо разочаровало мужчину за соседним столиком, так и не дождавшегося своей дамы, прикурила и продолжила:
– Со слов Анны вы уже знаете, что мой сын, Саша, был влюблен, глупо, по-детски, в ее дочь. А она думала лишь о взрослом умном и самоуверенном соседе. Моя история похожа на эту, как две капли воды. В школе мы общались с Андреем. Он всегда защищал меня, помогал. Я же увлекалась старшеклассниками, и даже делилась с ним своими переживаниями с ним, а Андрей молчал о своих чувствах. Я даже не воспринимала его в качестве возможного объекта чьей-то влюбленности – маленький, худенький, довольно-таки невзрачный он был всегда рядом, незаметный, будничный, надежный. Что можно еще сказать? Я влюбилась отчаянно и безнадежно, когда на моем горизонте возник пылкий юноша с высоким полетом фантазии и широким размахом крыльев. Ох и широко он размахнулся – все мне обещал, все златые горы, как и полагается. Андрей в это время был в армии. Вернувшись, он узнал, что я жду ребенка, Сашеньку, а папаши и след простыл. Этот мерзавец не только старался со мной не встречаться, а при встречах оскорблял, но и высмеивал меня, распространяя гадости среди приятелей – мы учились в одном институте. Конечно, я оттуда ушла – удивляюсь только одному, почему не сделала аборт. Родители, узнав выгнали меня. До самой смерти не простили такого позора. Андрей вернулся – я стала его избегать. Мне было так стыдно даже перед другом детства – все от меня отвернулись, я боялась, что и он поступит также.
Лилия судорожно затянулась и постучала наманикюренным ноготком по краю стакана с соком. Яна прекрасно понимала, что причиной подобной откровенности являются не столько нахлынувшие чувства и воспоминания, как трезвый расчет женщины, желающей отвлечь Янино внимание, перевести его на другое, а кроме того, рассказывая свою горькую историю, разжалобить. Тем временем Тихонова продолжила спокойным, будничным почти безразличным тоном, скрывшим затаенную боль:
– Андрей ничего не сказал, лишь узнал от подружек все – подкараулил этого деятеля и избил его до полусмерти. Ну а так как родители пострадавшего были влиятельными, а он вырос в семье рабочего, то загремел мой Андрюша на нары, а я все время получала его письма. Я в это время жила у подружки в общаге на птичьих правах. Когда же Тихонов сделал предложение от безысходности согласилась.
Заметив удивленный взгляд Яны, не ожидавшей от виденного ею недалекого повара такой широты души, Лилия пояснила:
– Он детей не может иметь, поэтому я, с «готовым» ребенком показалась ему оптимальным вариантом – и усыновлять не надо, все эти формальности проходить. Кроме того – он знал, что я после этого всегда буду чувствовать, что всем ему обязана, а это немаловажно. Да и я его устраивала в качестве красивой супруги – куда уж этому толстячку с замашками солдафона очаровать кого-нибудь. А меня выставлял на всеобщее обозрение, восхищение друзей его «вещью» так самолюбие всегда тешило. Потребовал только, чтобы никогда ему не изменяла. Сказал, что в таком случае или меня убьет, или себя. Мелодрама, прямо, не так ли? – горько усмехнулась она.
– Самое главное – отцом он хорошим был. – продолжила она через несколько секунд. Любил Сашу, как родного. А Андрей, когда вернулся понял, что опоздал. Не могла я уже уйти – без меня бы муж пропал. Да и Саша отчима очень любил, думал, что родной отец, не понял бы меня и страдал бы. Андрей увидел все это, не выдержал и уехал на Север, зарабатывать.
– Ну и как, заработал? – поинтересовалась Яна. Облик виденного ею бритоголового накаченного мужчины, работающего сторожем и снимающего угол у какой-то там тетки никак не вязался с преуспеванием и большими заработками.
– Заработал. Только он там с отчаяния женился. А однажды, как он рассказывает, не выдержал так долго меня не видеть. Все бросил, жене и сыну оставил, а сам ко мне приехал. Хотел только повидать, рядом немного побыть, а когда узнал, что я сына потеряла, остался.
Лилия последний раз затянулась и потушила сигарету. Ироничная усмешка, скрывавшая боль и разочарование разбитой жизни не сходила с ее губ.
– Я только в этот момент действительно, на самом деле поняла, какой была дурой. Как много упустила в жизни. Вот и кинулась в омут страсти с головой. Хотела даже все бросить, обо всем забыть, да в последний момент остановилась. Как это ни смешно, мне жалко мужа. Он не меньше меня переживал после смерти Сашеньки. Как потерянный несколько месяцев ходил. Если я так скоро после этого нанесу удар – сломается, пропадет он. Да и детей Андрея жалко. Жена-то, стерва, не позволит ему с ними видеться. В суд пойдет, наврет, но отомстит. Вот и договорились, что еще несколько лет подождем, а потом, потом я что-нибудь придумаю.
Милославская прекрасно понимала, сколь противоречивые чувства и какая боль терзала Тихонову, собиравшую осколки собственной исковерканной жизни. И в то же время отступить, не узнать правды она уже не могла. Поэтому Яна проговорила:
– Значит, и в этот раз Андрей отомстил за вашего сына?
– Нет, – голос женщины был решителен. – Он тут не при чем. Я знала, что именно так он и поступит, отправится уничтожать Олега, узнав о том, какую роковую роль сыграл он в судьбе моего сына.
Голос женщины был уверенным и даже непреклонным.
– И все же именно так подумают все, а прежде всего представители власти. Должна вам сказать, – решительно проговорила Яна, понимая, что блефует, но ни одной черточкой не выдавая этого – Милиция, в тесном сотрудничестве с которой я работаю, уже знает, что рядом с Олегом в тот самый день был высокий бритоголовый мужчина, по описанию соответствующий внешнему виду вашего Андрея. Есть показания двух свидетелей и я предполагаю, что они без труда опознают убийцу. Или во всяком случае, при содействии милиции, признают в нем вашего Андрея. Вы же знаете, какое сейчас правосудие, – провокационно проговорила она. – Им бы лишь бы от «висяка» избавиться. А тут еще влиятельные родители требуют крови. В данном же случае и мотив есть, и свидетели. Это уже веское доказательство.
Совершенно спокойно и почти равнодушно Лилия проговорила:
– Это невозможно. Мало того, что его никто не может узнать, так ко всему прочему у него есть алиби – вы без проблем обнаружите людей, которые расскажут вам, где Андрей находился и что он делал и днем и ночью.
Яна понимала, что проверить эту информацию ничего не стоит, так что лгать Тихоновой было не выгодно. Но кто же тогда совершил убийство? Неужели тот самый человек, который как раз две недели назад, по словам дворничихи, заявлялся к этому самому Андрею. Между тем Лилия продолжала.
– Конечно, вы не можете предположить, что я сожалею о смерти Олега. Вы, наверное, не один раз слышали, видели по телевизору передачи – беседы с родителями наркоманов, не так ли? – Милославская закурила. Она послушно слушала. Яна догадывалась, к чему ведет Лилия, но решила дать ей возможность высказаться, пусть даже та и подступит к делу издалека.
Тихонова не дожидаясь ответа от Яны на этот риторический вопрос продолжала:
– Вот и я раньше так, слышала, видела. Я даже предположить тогда не могла, что когда подобное услышанному с экрана случается с тобой, всегда кажется, что все происходит совсем иначе. Не так как все рассказывают. Не может твой сын, твоя дочь переродиться, измениться до такой степени. Словно твоя жизнь и жизнь твоего ребенка нечто новое в нашем древнем мире, – Лилия горько усмехнулась, на мгновение замолчала.
Затем женщина продолжила свою горькую повесть:
– До последнего мгновения надеешься, веришь человеку, который был самым близким, самым любимым. Не понимаешь даже, что наркомания – это не просто физическая болезнь. Это болезнь сердца и ума, она убивает прежде всего душу, а затем тело. И прекрасно зная это, – голос Лилии поднялся и стал на мгновение пронзительным, даже мужчина за соседним столиком с интересом оглянулся, не понимая, что так увлечено обсуждают эти две привлекательные женщины, – взрослый парень, а Олегу было в то время больше восемнадцати лет, ради того, чтобы нажиться за их счет, предлагает детям наркотики, предлагает им смерть. При этом он не просто ставит их перед выбором: хотите попробовать новых ощущений, или нет? Он давит на их чувства, на детскую влюбленность и увлеченность, он лжет, завлекает, всего лишь для того, чтобы лишний раз сходить с какой-нибудь девкой в кабак, и потратить там заработанные на жизни моего ребенка деньги! Где же здесь справедливость? Где правда?
– Но послушайте, – мягко вмешалась Яна, прекрасно понимая, что подобные разговоры и убеждения абсолютно бесполезны в разговорах с матерью, ослепленной горем и ненавистью, – на это и существуют правоохранительные структуры. Его можно было привлечь за…
Лилия громко рассмеялась. На этот раз это был не сексуальный грудной хохоток женщины, пытающейся привлечь мужское внимание к своей персоне, а искренний, хотя и горький, несколько презрительный смех.
– Вы думаете я не пыталась? Но кто ко мне прислушается? У них там все куплено, всем заплачено, кому нужно. Стоило лишь написать, как бумаги были утеряны, а ко мне домой не поленился прийти адвокат, помощником которого Олег и работал. Он мягко и тактично объяснил трогательными полунамеками, что если я буду упряма и настойчива, то потеряю все, не только ресторан, который может сгореть или просто разориться, при содействии налоговиков, наезжающих бандитов и прочих негативных моментов, но и жизнь, свою или кого-то из близких.
Яна приблизительно так все это и представляла, но ей необходимо было, чтобы женщина высказалась и перешла к рассказу о том, кто именно и как убил Олега. Но ожидания Милославской не оправдались.
– Я не знаю, поймете ли вы меня – потеря единственного любимого сына не просто трагедия – после этого кажется, что жизнь окончена.
– Я вас прекрасно понимаю, – негромко спокойно проговорила Яна. – Я сама потеряла единственного сына и мужа.
– О, – глаза Лилии округлились, теперь она смотрела на Яну с затаенной надеждой. – Тем более. А уж если ты знаешь, что убийца – а я считаю, что Олег был настоящим его безжалостным убийцей, хотя это и не доказуемо, убийца разгуливает на свободе, безнаказанный, всем довольный. Сколько еще жизней он погубил бы, оставшись в живых? Для него смысл жизни – деньги и власть, он безнравственен и безжалостен. И именно поэтому я рада его смерти, из-за чего бы он не погиб. Но вот только обвинить в этом своих близких не позволю никогда. Они все совершенно не при чем и ваше расследование ничего не изменит. А вы как следует задумайтесь, стоит ли искать того человека, который сотворил это доброе дело, устранил эту мерзость.
На мгновение между женщинами повисло напряженное молчание. В тишине особенно четко были слышны разговоры и смех присутствующих в кафе. К мужчине за соседним столиком, приглядывающемуся было к Лилии с таким интересом, наконец-то пришла девушка. Теперь он столь же улеченно завлекал свою собеседницу, время от времени капризно надувающую губки и противно хихикающую на его пошлые остроты. Этот визгливый смешок как ножом резал Яне уши, раздражая, словно царапанье острым предметом по стеклу.
Лилия была убедительна, но ни на мгновение не поколебала Яну. Та всегда руководствовалась принципом, что закон должен быть законом. Нельзя позволить человеку брать на себя функции правосудия и отнимать у кого-то жизнь, даже если он считает себя правым. Это было безусловно. Ведь подобное незаконное правосудие приводит лишь к трагедиям – страдает не только принесенный в жертву человек, приговоренный неизвестно кем на смерть, но и его близкие. А в дальнейшем, как в данном случае все это может повлечь за собой новое убийство, уже ни в чем не повинного свидетеля.
И все же видеть такие страдания и знать, что справедливая расплата разобьет их с трудом налаженные жизни Яне было несоизмеримо тяжело. Но она не позволила чувствам взять верх. Кроме того, еще не доказано, что убийства действительно на совести этой женщины. Яне очень хотелось извлечь из сумочки свои карты и воспользоваться «Внушением», чтобы узнать правду. Но как специально в спешке сборов, а может быть просто от утомления после бессонной ночи, она забыла захватить своих магических пособников.
Хотя определенная картина, с трудом вырисовывающаяся в тумане предположений и сомнений, начинала понемногу проясняться перед внутренним взором Милославской. Яна спросила, глядя прямо в глаза собеседницы:
– Вы заплатили за убийство?! Тому самому другу вашего любовника, помните две недели назад он приходил в ресторан.
Лилия побледнела, казалось, она с трудом пытается вздохнуть6 но это никак не получается. Практически уверенная в своей правоте яна продолжила:
– Не думайте, что это будет так легко скрыть. Вычислить настоящего убийцу, если станет известно, что вы заказчик очень просто. Достаточно проследить тюремные связи Андрея. А доказать, что вы заказали… Проверьте свои счета и счета Анны, думаю, немалая сумма исчезла с них две недели тому назад.
Неожиданно, на бледных щеках женщины расцвел румянец. Яна ожидала оправданий и объяснений, что множество денег пришлось послать тетушке в Сывтывкар и дядюшке в Караганду, а в ответ лишь услышала:
– Ничего подобного. По счетам вы сможете проследить, что все наши финансы при нас же и остались. Все учтено и задекларировано и никаких денежных потерь нет.
Яна застыла. Уверенность женщины казалась вполне обоснованной. Милославская была уже почти убеждена, что нашла заказчиков убийства, но поверить в киллера-благотворителя было практически невозможно.
Дальнейший разговор с Тихоновой был безрезультатен. Яна понимала, что умная женщина, даже если и имеет какое-то отношение к убийству, никогда ей в этом не признается. Такая будет держаться до последнего, отрицая свою вину даже перед лицом очевиднейших доказательств. Именно поэтому Яна, осознавая, что найти убийцу подобным образом будет сложно, переключилась на более перспективную ниточку, вырисовавшуюся после вчерашнего происшествия.
* * *
Прежде всего Милославская позвонила из ближайшего телефона-автомата Руденко. Как она и предполагала, тот сидел на рабочем месте и был более чем недоволен сложившимися неудачными обстоятельствами и очередным «сиятельным» полутрупом, свалившимся ему на голову. Бодрый голос Милославской же в свою очередь его вовсе не порадовал.– Что, еще кого-нибудь убивать собрались? – картинно и довольно-таки наигранно протянул он, не считая нужным даже поздороваться или поинтересоваться, как женщина добралась до дома.
– А что, хотелось бы? – Яна прекрасно понимала, что другу надо выговориться и пожаловаться на свою судьбу. Поэтому ровно тридцать секунд она слушала возмущение загруженного работой человека, которому дела, требующие особого внимания и отношения по причине высокопоставленности пострадавших вовсе не нравились. Затем, понимая что времени нет, а телефонная карта в совокупности рассчитана лишь на пять разговоров по три минуты, прервала его вопросом:
– Ну как там Никитин, жив, очнулся?
С замиранием сердца она ждала ответа. Умер ли он и ниточка, ведущая к убийце оборвалась или же пришел в себя и все разъяснилось. Но ответ разочаровал ее своей неопределенностью.
– Если бы очнулся, – вздохнул лейтенант. – В коме он.
– Но подожди, насколько я знаю, от передозировки в кому не впадают. Он должен был или умереть сразу или прийти в себя.
– От передозировки врачи его спасли. Ты была права, это опять героин. Спектральный анализ некоторых вещей в машине показал, что состав этого наркотика практически идентичен тому, от которого погиб Олег Сизов. Но дело в том, что от удара головой он пришел в коматозное состояние и когда очнется врачам неизвестно. Хотя тебе выражаю благодарность, – официозно и напыщенно проговорил Руденко. Яна так и представляла как бодро топорщатся его усы и змеиться под ними его ироничная усмешка. – Без твоего своевременного вмешательства он точно бы умер. Еще каких-нибудь полчаса. А так шанс все же есть.
– А как с санитаром?
– Никуда он не выходил. А сегодня на работу пошел. Перед этим только лишь в какой-то особняк заглянул ненадолго. Мы узнали, там фирма «Терра» располагается. Он заходил договориться о перевозке, организованном для какого-то родственника. Ты мне объясни лучше, при чем он здесь? Мы на всякий случай проверили, в машине нет его отпечатков пальцев, да и не мог он в машине быть – у него алиби – с соседкой развлекался, после твоего повеления выпроводил.
– Тогда может из соседей кто видел Никитина или убийцу, – Яна намерено проигнорировала вопрос о причастности санитара. Ей не хотелось давать Руденко пространные объяснения.
– Въезжающую джип одна бабуська разглядела, это мои ребята уже узнали. А вот выходил ли кто из нее… Сама понимаешь. Да и что там в темноте под дождем можно было рассмотреть.
Распрощавшись с лейтенантом и обязавшись держать его в курсе, Милославская решила связаться с Альбиным. Звонок санитара Юрию Владимировичу сразу после убийства казался более чем подозрительным, а визит в «Терру» избавлял от возможных сомнений связи Альбина с этим делом. Понемногу все ниточки сходились именно к нему и очередная встреча была неизбежной.
Яна вернулась домой и прежде всего взяла карты. Ситуация была слишком неясной, ей так хотелось прощупать путь, по которому пока ее вели лишь карты, да интуиция, а не логические размышления и предположения. Милославская решила в очередной раз положиться на магическую силу карт.
Несколько секунд она колебалась, не в силах выбрать между картой «Взгляд в будущее» и «Взгляд сквозь оболочку». Колебания вызывало ее желание, с одной стороны, узнать, нанесет ли убийца вскоре очередной удар, как она это предполагает. С другой, важным казалась необходимость как можно больше узнать о Альбине. Эта фигура, стоящая на шахматной доске разыгрываемых событий вроде бы как в центре и в то же время в стороне, официально практически непричастно, временами напоминала Яне таинственного черного короля, расположенного, казалось бы, где-то вдалеке и не показывающего своей власти, но закулисно управляющего многими событиями.
Несколько шутовская, временами кажущаяся гедонистической, пошловатой и поверхностной личность, представшая перед Яной, не казалась ей подлинной, а воспринималась всегда лишь как маска, скрывающая мрачную сущность. Должно быть именно беспокойство, появляющееся при общении с этим человеком и побудило Яну в данный момент выбрать карту «Взгляд сквозь оболочку».
Милославская положила руку на карту и прикрыла глаза. Несколько томительно долгих минут ее чувствительные пальце не ощущали ничего. Уже было возникла мысль, что все напрасно и сосредоточиться не удастся, как пронзительная, леденящая саму душу дрожь заставила тело женщины невольно содрогнуться.
Казалось, Яна почувствовала, как под ней вертится земля, скользящая в бесконечном космическом пространстве. Звезды кружились в бесконечном завораживающем хороводе. Но взгляд Яны смотрел не на мир извне, а сосредоточился на внутреннем. В ее теле развилась неведомая ранее сверхжизнь, наполнявшая каждую клеточку энергией и силой. Создавалось впечатление, что все нервы обнажены, будто она слышит, как бурной красной рекой течет ее кровь, наполняющая берега ее тела. Мыщцы, живя своей, неуправляемой жизнью, находились в постоянном диком движении, извиваясь клубком змей. В ушах раздавались удары сердца, оглушающие, как барабаны неведомых африканских племен. Веки женщины исчезли и яркий белый свет проникал прямо в мозг болезненно-жгучими солнечными лучами.
Это наводящее ужас состоянии продолжалось несколько мгновений, отхлынув затем, как морской прибой, оставляющий на берегу избитое о камни безжизненное тело.
Яна безразлично рассматривала возникшую перед ее глазами неподвижную поверхность. Через несколько мгновений она поняла, что это всего лишь навсего столешница, каким-то неведомым образом оказавшаяся прямо перед ней. Яна перевела взгляд и с трудом сфокусировала его на предмете, лежавшем рядом. Этот предмет был знаком Милославской. Все тот же понравившийся ей старинный светильник муранского стекла. Сейчас Яна видела его так отчетливо, как под лупой. Самое удивительное, что неведомым, мистическим образом Милославская способна была разглядеть светильник со всех сторон и даже сверху.
Ошибиться Яна не могла – с разочарованием пришлось констатировать факт: прекрасное изделие действительно подделка, но подделка настолько искусная, что лишь специалист способен был отличить ее от подлинника.
Некоторое время женщина увлечено любовалась великолепным изделием, когда дверь в комнату открылась и перед Яной предстал мужчина, безошибочно узнанный Яной. Это был Альбин. Он сложил губы так, как будто что-то увлечено насвистывал. Тщательно заперев за собой дверь и подойдя к столу, мужчина с удобством развалился в широком кожаном кресле. Ноги он небрежно закинул на дорогую столешницу. Взяв в руки светильник, Альбин небрежно, с презрительной улыбкой повертел его в руках, а затем извлек из ящика стола маленькую, тонкую отвертку. Легко отсоединив днище красивого изделия ручной работы, он осторожно извлек второй поддон, заполненный маленькими пакетиками с белым порошком.
В этот момент по всей видимости кто-то постучал в дверь, так как мужчина быстрым, змеиным движением поднял голову. На лице застыло напряженное выражение. В тоже время спокойными и точными жестами поддонник был вставлен на место, а днище закреплено, как положено.
Альбин поднялся с кресла и прошел к запертой им двери. Яна напряженно вглядывалась. Почему-то ей казалось очень важным увидеть, кто именно стоит за дверью. Но как только та стала приоткрываться, тьма в одно мгновение поглотила женщину, скрыв от нее дальнейшее развитие событий.
Яна протерла глаза, прийдя в себя, и решительно набрала номер офиса Альбина. Услышав несколько тягучий голос представилась и поинтересовалась, нельзя ли им встретиться. Казалось, на мгновение Альбин смутился, но затем приветливо проговорил:
– Конечно, конечно, Яна Борисовна. Встреча с вами доставит мне удовольствие.
Эта несколько неуклюжая галантность немного насмешила яну, но затем Альбин продолжил:
– Вот только, боюсь, сегодня у меня не будет ни одной свободной минуты. Быть может, завтра или лучше послезавтра?
– Нет, – Яна забеспокоилась. – Мне необходимо увидеть вас очень срочно. Всего несколько минут, я не оторву вас от дел надолго.
– Не могу. Для вас все бы сделал, но дела слишком важны и срочны. – Яна так и представляла, как он якобы огорченно приподнимает брови и разводит руками, выражая всей своей жестикуляцией и мимикой сожаление. Яна молчала, через несколько секунд он медленно, как бы в раздумьи проговорил: – Впрочем вечером я буду на одном мероприятии. Мы финансируем выставку одного московского гения и я должен там присуствовать. В принципе вы могли бы меня сопровождать.
Мгновение Яна колебалась: разговаривать о таких серьезных вещах в общественном месте не хотелось, но в то же время увидеться с Альбиным и поговорить было необходимо. Яна согласилась и повеселевший собеседник посоветовал ей быть готовой к трем часам дня.